С 29 марта по 3 апреля 1932 г. проходил III пленум ЦС Осоавиахима. Состав участников пленума был довольно узким. Всего по одному пригласительному билету получили такие организации, как ЦАГИ и Глававиапром. Для ГИРДа выделили два билета [81, с.104]. Вряд ли можно сомневаться в том, что один из билетов достался Королеву. К этому времени он уже был назначен председателем техсовета ГИРДа. К тому же начальник ГИРДа Цандер участия в заседании пленума не принимал, видимо, в связи с болезнью. (Он болел с 12 по 26 марта, о чем есть соответствующая запись в его дневнике. Запись же об участии в заседании пленума отсутствует) .

В проекте постановления пленума серьезное внимание было уделено работам по ракетной технике:

«3. Принять все меры к обеспечению нормального хода работ по изучению ракетного метода движения, закончив в 1932 г. реализацию ведущихся в настоящее время работ.

4. Оказать всемерное содействие организации института по изучению проблемы ракетного движения.

5. Учитывая особое значение научно-исследовательских работ и опытного строительства, предложить президиуму изыскать возможности для более широкого их финансирования и обеспечить эти работы производственной базой и лабораторией» [69, с.145].

Весьма вероятно, этот текст был подготовлен Королевым. Первое, что позволяет высказать такое предположение, — недавнее назначение Королева руководителем работ в Осоавиахиме по ракетной технике. Ему, как компетентному и заинтересованному лицу, могли поручить подготовку соответствующего раздела проекта постановления, что было бы вполне естественно. Второе — слишком подробный и конкретный перечень мероприятий в проекте постановления (и институт, и производство, и лаборатория). Чувствуется рука человека, непосредственно заинтересованного. И, наконец, еще одна любопытная подробность: в проекте речь идет о содействии в организации института, а не о помощи ГИРДу. Такая позиция вполне согласуется с теми действиями Королева, о которых читатель узнал в предыдущей главе. Коренное отличие окончательного варианта раздела постановления от приведенных выше предварительных наметок также говорит о том, что цитированный текст готовили не сотрудники аппарата ЦС Осоавиахима. Пленум в конце концов принял такое решение: «Поручить президиуму ЦС обеспечить доведение до конца работы по созданию ракетного двигателя и самолета» [82, с.149].

Первоначальный вариант постановления все же сыграл свою роль. Видимо, при его обсуждении в ходе подготовки пленума были намечены определенные меры в обоснование предлагаемой редакции раздела по ракетной технике. Во всяком случае, сразу после пленума начались работы в подвале дома на Садовой-Спасской улице, где впоследствии обосновался ГИРД. Столь оперативное решение вопроса оказалось возможным благодаря тому, что в начале 20-х годов в подвале помещалась воздухоплавательная школа Осоавиахима и после ее закрытия подвал законсервировали. Чтобы приступить к выполнению постановления пленума о содействии работам по ракетной технике, оставалось лишь передать ключи от подвала новому хозяину.

Примерно через год после того, как перед гирдовцами распахнулись двери заброшенного подвала, специальная комиссия Реввоенсовета, проверявшая работу ГИРДа, пришла к заключению: ...«ГИРД является законченной научно-исследовательской единицей, располагающей налаженным производством, достаточным для выполнения своего плана» [67, с. 12]. Эта комиссия работала в связи с предполагаемой передачей ГИРДа в Наркомвоенмор, поэтому проверка должна была проводиться с пристрастием, чтобы узнать истинное положение дел.

Вначале были только стены. О полезном назначении подвала в прошлом можно было догадаться по сваленной в углу оболочке аэростата. Все, что могло пойти на дрова, растащили. Площадь подвала была, правда, подходящей — около тысячи квадратных метров. Можно было разместить и КБ, и мастерские, и испытательные стенды, С оборудованием было хуже, можно сказать, совсем плохо. На централизованные фонды рассчитывать не приходилось — Осоавиахиму практически ничего не перепадало. К тому же в этот период создавалось Центральное экспериментальное бюро (ЦЭБ) для обслуживания всех научно-исследовательских работ Осоавиахима, что еще больше ограничивало возможность для оказания помощи ГИРДу [68, с.74].

Ходят легенды, как гирдовцы добывали первый станок. В который раз зашел между ними разговор о материалах, об инструментах, и Королев между прочим шутливо предложил начальнику мастерских ГИРД Г. П. Бетеневу пойти «по начальству», причем обязательно «в этой самой гимнастерке». А гимнастерка у Бетенева была особенная, как у отставника. Все осоавиахимовцы ходили тогда в гимнастерках военного покроя, но у Бетенева на петлицах были следы шпал — армейских знаков различия для капитанов. Делалось это для особого шика кустарным способом: на петлицы наклеивались шпалы из ватмана, гимнастерка выставлялась на солнце, и через два дня следы шпал были как настоящие. Пошел Бетенев в своей гимнастерке «по начальству», наряд на токарный станок «Комсомолка» получил [83 с.10]. Хитрость Бетенева, вероятно, осталась незамеченной, так как внимание к просьбам гирдовцев объяснялось иными причинами. В марте 1932 г., как упоминалось, газета «Техника» организовала постоянную рубрику «Штурм стратосферы» и систематическую публикацию различных материалов на эту тему. Поэтому достаточно было намекнуть, о чем идет речь, как гирдовцев встречали с пониманием к их нуждам. Они в полной мере старались использовать такую ситуацию, может быть, иногда чуть-чуть приукрашивая свои будущие заслуги, и в короткий срок сумели создать работоспособный коллектив. Требовались, конечно, особая инициатива и предприимчивость. Приметил, например, Королев на свалке соседнего завода «Манометр» отходы латуни. После недолгих уговоров дирекция завода разрешила порыться на свалке и вывезти изрядное количество цветных металлов, так необходимых для изготовления камер сгорания [83]. Гирдовцы не жалели даже собственных серебряных ложек для пайки оболочек.

Трудности и неудачи — вот с чего началась ракетная техника для гирдовцев. Они устояли, и в этом, пожалуй, их основная заслуга. Отступи они, новое дело показалось бы безнадежным, и разрушить такое мнение можно было бы только ценой десятикратных усилий.

23 декабря 1932 г. Королев и Цандер подписали акт о готовности к испытаниям двигателя 02 — основной разработки первой бригады ГИРДа, возглавляемой Цандером. С 25 декабря начались предварительные испытания — проверка баков под давлением, регулировка клапанов, проверка системы подачи компонентов. Понадобилось 27 испытаний, чтобы устранить недоработки в уплотнениях соединительных частей двигателя; огневое испытание провели 13 марта 1933 г.³⁰. Запуск двигателя и горение сопровождались взрывами, и через 5 с камера сгорания разрушилась. При следующем испытании 26 марта двигатель проработал 10 с, но избавиться от взрывов не удалось. Неудачным было испытание 28 апреля — камера сгорания расплавилась за 35 с. Оказалась неэффективной система охлаждения двигателя (газообразный кислород и вода для охлаждения сопла). Решили отказаться от комбинированной системы охлаждения, использовать для этой цели кислород и сделать камеру трехслойной. Испытания измененной конструкции 4 и 7 июля положительных результатов не дали — камера сгорания взрывалась. Чуть-чуть лучший результат был при испытаниях 19 июля: камера сгорания продержалась 35 с. Затем начались поиски облицовочных материалов для камеры сгорания — графит, огнеупоры, асбест, цирконий, корунд, окись магния. Испытания за испытанием — в октябре, ноябре, декабре, и результаты неутешительные. Либо камера прогорает, либо происходят недопустимые разрушения в ее облицовке [84, с. 10]. Пришлось отказаться от бензина и в качестве горючего использовать этиловый спирт³¹.

³⁰ В связи со смертью Цандера 28 марта 1933 г. дальнейшие работы по двигателю 02 проводились без его участия.

³¹Работа над двигателем 02 была завершена в РНИИ под руководством Л. С. Душкина. В РНИИ двигатель испытывался в полете — в январе 1936 г. на баллистической ракете РБД 01/2 и в мае 1936 г. на крылатой ракете 216 [85, с. 40].

Обстоятельства, связанные с отъездом Цандера в отпуск в канун ответственных испытаний ОР-2, получили в публикациях одностороннее освещение и носят в отдельных случаях тенденциозный характер. В связи с этим необходимо привести дополнительные факты, в частности, подробнее осветить взаимоотношения Королева с Цандером, чтобы устранить отдельные недоразумения на этот счет.

Наступил момент, когда Осоавиахиму пришлось решать организационный вопрос, затрагивающий интересы Цандера и Королева: кому из них возглавить работы. Цандер оставался начальником ГИРДа, но никто из первоначального состава группы ему не помогал. Королев не имел никаких официальных полномочий и, не будучи членом ГИРДа, действовал по собственному усмотрению.

Полномочия по руководству работами, как упоминалось, отдали Королеву, назначив его 20 марта 1932 г. председателем техсовета ГИРДа. Видимо, при этом учитывался целый ряд обстоятельств. Фактически инициатором наметившихся работ, сумевшим наладить изготовление компонентов ракетоплана, был Королев. Он зарекомендовал себя в Осоавиахиме как опытный и смелый конструктор. Наверное, при выборе учитывалась и необходимость обеспечить условия для творческой работы единственного специалиста высокой квалификации по ЖРД, каким был Цандер. Отвлекать его на организаторскую работу, очень трудоемкую, особенно в период становления коллектива, было нецелесообразно. Видимо, Цандер это хорошо понимал. Он не мог не замечать, что каждый случай непосредственного участия Королева в его делах приносил положительные плоды: и договор с Осоавиахимом, и постройка БИЧ-11, и детали для ОР-2. Во всяком случае, оставаясь начальником ГИРДа, Цандер принял Королева, назначенного председателем техсовета ГИРДа, как руководителя работ. Вот лишь одна самая ранняя запись в его дневнике на этот счет: «22 июня 1932 г. Делал доклад о группе Королеву» [28]. Когда весной 1932 г. ГИРД получил условия для создания экспериментальной базы и Цандер стал начальником первой бригады, Королев постарался создать для него все необходимые условия. Несмотря на большие трудности с разработкой ОР-2, за которую отвечала первая бригада, Королев не стал ограничивать Цандера текущими работами, а способствовал исследованиям по сжиганию металлических топлив, чем можно было бы поступиться, как чересчур далекой перспективой. Никто бы не упрекнул Королева — планы ГИРДа были без того напряженными сверх меры. Однако все знали, что Цандер считал, может быть, самым главным делом своей жизни поиск способов сжигания металлических топлив. Эта идея лежала в основе его проекта летательного аппарата для полета в космическое пространство. Более того, по его расчетам, успех решения этой частной задачи делал возможным полет в космос в самое ближайшее время.

Королеву, наверное, было нелегко работать с таким увлекающимся человеком. Их позиции иногда существенно отличались. Например, как вспоминает один из гирдовцев, «когда обсуждался вопрос об установке ракетного двигателя на планер, то Фридрих Артурович сказал Сергею Павловичу: "Я не согласен устанавливать реактивный двигатель на планер. Сначала я установлю его на велосипед и испытаю сам — покатаюсь, потом поставлю на мотоцикл и автомобиль, а уж после этого можно использовать на планере"» [82, с. 10]. Цандера, конечно, заботила безопасность полетов, но вряд ли следовало использовать для этой цели практику врачей и мостостроителей, проверяющих на себе качество своей работы. Как показали дальнейшие события, Королев не мог согласиться с такой позицией конструктора двигателя.

Гирдовцы вспоминали и о других случаях, когда с позицией Цандера начальник ГИРДа согласиться не мог: «Ф. А. Цандер, не отвергая целесообразности разработки небольших ракет, искал пути наиболее быстрого решения космических проблем. Он считал возможным, при наличии относительно небольшой производственной базы и определенных средств, построить космическую ракету и вскоре осуществить ее полет на Марс» [73, с. 9]. И тем не менее Королев делал все возможное, чтобы помогать Цандеру в осуществлении его творческих планов, и эксперименты по сжиганию металлических топлив тому наглядный пример.

Одна из попыток Королева помочь Цандеру окончилась на первых порах неудачей. Цандер испытывал материальные трудности. У него на иждивении была жена и двое малолетних детей. Продукты были нормированы, и на четверых — одна рабочая карточка. Работал Цандер очень напряженно, здоровье у него было слабое, и он нуждался в полноценном отдыхе и лечении. Королев, рассчитывая на поддержку руководителей Осоавиахима, собственной властью выделил Цандеру 1300 рублей для поездки в санаторий. Однако дело обернулось для Королева неприятностью. По жалобе начальника отдела ГИРДа С. А. Ровенского о самоуправных действиях Королева ЦС Осоавиахима обсудил вопрос о выделении денег Цандеру и признал действия начальника ГИРДа недопустимыми [86, с.12]. Что касается существа дела, то о нем с сочувствием рассказал на заседании генеральный секретарь ЦС Л. П. Малиновский: «Главный конструктор и изобретатель ракетного двигателя тов. Цандер нуждается в 1 — 1,5-месячном отпуске и значительном пособии, причем размер этой дотации определяется до 1300 р. Начальником ГИРДа эта сумма обещана. Я приостановил, поставил на вид, но по существу эта выдача необходима» [Там же, с.35].

Цандер ушел в отпуск в августе 1932 г., но оставался без путевки и никуда не уехал. Это был, конечно, удар по престижу начальника ГИРДа. Королев не мог смириться с решением ЦС Осоавиахима, сумел добиться его пересмотра и выделения денег на путевку. Это случилось в начале 1933 г., в самый разгар подготовки к испытаниям двигателя ОР-2. Такое стечение обстоятельств породило легенду, которая систематически повторяется в публикациях и бросает тень на действия Королева в тот период: «Осуществлялась наладка и опробование работоспособности элементов и агрегатов, монтаж систем управления и измерительных приборов. В проведении этого цикла работ принимал участие сам Цандер. Даже при современном уровне подготовки эксперимента успех первых опытов почти однозначно определяется степенью личного участия научного руководителя работ. Однако в период завершения монтажно-отладочных работ обстоятельства сложились неблагоприятным образом. Несмотря на почти полную готовность установки ... Фридрих Артурович был отправлен на лечение в Кисловодск» [64, с.28].

Королев не мог не понимать, что ответственность за результаты предстоящих огневых испытаний ОР-2 в отсутствие Цандера целиком ложится на него. Уже был накоплен определенный опыт, чтобы не иметь иллюзий в отношении благоприятного исхода первого испытания. Автор цитируемой публикации вынужден был отметить: «Даже в наше время, при наличии опыта отработки ЖРД, первые модели часто не обеспечивают требуемых режимов и расчетных значений параметров» [Там же]. И тем не менее Королев не испугался ответственности и убедил Цандера воспользоваться возможностью для отдыха и лечения, предоставленной Осоавиахимом. Таковы исторические факты.

Личные запросы Цандера были очень скромными. Он поехал в вагоне III класса. Вероятно, в дороге заразился сыпным тифом, приехал в санаторий уже больным, и через несколько дней его не стало.

ЦС в связи со смертью Цандера принял 13 мая 1933 г. постановление об увековечении его памяти. В частности, постановили:

«2. Широко осветить в печати проделанную т. Ф. А. Цандером работу в области реактивного движения.

3. Изучить, разработать и издать труды т. Цандера по реактивному движению...» [87, с.234]. Королев с большой ответственностью отнесся к этому постановлению ЦС. 11 августа того же года он докладывал ЦС вместе с начальником отдела УВИ Я. М. Терентьевым о проведенной работе. Была создана комиссия по разработке трудов Цандера. Ее возглавил профессор В. П. Ветчинкин. В состав комиссии вошли С. П. Королев, Л. К. Корнеев (начальник первой бригады, сменивший Цандера), инженеры ГИРДа А. И. Полярный и А. Голышев. Были собраны и сданы на хранение все рукописи. Весь собранный материал (в стенограммах и расшифрованный) занимал в общей сложности 7200 с., из них записанных немецкой стенографией — 4870 с. Записи сделаны в основном карандашом. Все это очень затрудняло расшифровку рукописей и осложняло подбор специалистов для работы с ними. Однако удалось найти четырех специалистов, которые дали согласие проводить работу. Был выделен специалист от ГИРДа для систематизации трудов Цандера [88, с.243].

В книге Королева «Ракетный полет в стратосфере», опубликованной в начале 1935 г., отдельная глава посвящена истории ракетной техники. Королев высоко оценивал заслуги Ф. А. Цандера: «Ближайшим последователем идей К. Э. Циолковского и горячим сторонником и энтузиастом ракетного дела был высокоталантливый инженер-изобретатель Фридрих Артурович Цандер (1887-1933 гг).

Благодаря его работам за последние 10 лет были созданы прототипы первых советских ракетных двигателей. Ф.А.Цандер умер в 1933 г., но сумел создать крупный коллектив работников, своих учеников и последователей» [48, с. 395].

В послевоенные годы по инициативе Королева и при его активном содействии была найдена могила Цандера и на ней установлен памятник.

Продолжим обзор текущих работ ГИРДа. Не меньшие трудности, чем в первой бригаде, испытывала и вторая бригада. Главной темой в ее планах была разработка ракеты 09, которая вошла в историю как первая в СССР жидкостная ракета³², совершившая успешный полет. Проект ракеты был готов к началу 1933 г., первые огневые испытания двигателя ракеты состоялись 31 мая. За два с половиной месяца провели 23 испытания, и в каждом из них открывались новые загадки. Вначале не удавалось добиться воспламенения топлива, а когда устранили эту недоработку, струи жидкого кислорода размывали горючее и прогорала стенка камеры двигателя. Горение сопровождалось взрывами и выбросом горючего из сопла. Из-за ограниченных возможностей мастерских ГИРДа не было возможности вести систематические исследования. В каждом из испытаний двигателя 09 опробовалось одновременно по нескольку различных конструктивных решений.

³²В качестве окислителя использовался жидкий кислород, горючее — сгущенный бензин.

Первая попытка запуска ракеты 09 состоялась 11 августа 1933 г. Отказало зажигание, как не раз случалось при стендовых испытаниях двигателя. 13 августа — повторный пуск. Шел дождь, было прохладно, и давление в кислородном баке не поднималось выше 3,5 атм, а для нормальной работы двигателя требовалось 17 атм. Третья попытка 17 августа 1933 г. была удачнее. Ракета стартовала, но опять, как будто для испытания воли и характера гирдовцев, поднялась на высоту около 400 м вместо 5000 по расчетным данным, круто изменила траекторию и с работающим двигателем врезалась в землю. Как выяснилось при анализе результатов пуска, в полете появилась дополнительная сила из-за неплотности во фланцевом соединении двигателя, через которую началось истечение газов [89].

Работы в четвертой бригаде над ракетопланом РП-1 на базе планера БИЧ-11 были крайне затруднены из-за целого ряда противоречивых условий. Требовалась серьезная конструктивная доработка планера для размещения двигателя и его системы питания. В связи с этим приходилось делать заново прочностные и весовые расчеты, исследования динамики полета и аэродинамики. Однако вносить изменения в конструкцию до завершения летной отработки планера было рискованно. Это обстоятельство ограничивало фронт работ.

Чтобы повысить безопасность полета на РП-1, баки с компонентами решили делать сбрасываемыми. Двигатель 02, которым оснащался ракетоплан, еще не был отработан, поэтому нужно было искать вспомогательный способ отработки системы сброса баков в летных условиях. Откладывать такие испытания было нельзя, так как система сброса существенно влияла на характер конструктивных доработок планера. Решили воспользоваться авиационным мотором «Скорпион» и с его помощью обеспечить условия для испытания системы сброса. Мотор «Скорпион», очень капризный в эксплуатации, попал к гирдовцам в изношенном состоянии, к тому же его мощность оказалась недостаточной для обеспечения старта РП-1. Приходилось прибегать к помощи амортизатора и стартовой команды, в состав которой входила вся бригада.

Ракета 09

Ракетоплан РП-1 был, по существу, только макетом крылатой ракеты. Его летные характеристики были очень скромными из-за недостаточной тяговооруженности — высота полета всего 1,5 км. Поэтому в четвертой бригаде велись теоретические исследования для определения оптимальных характеристик аппаратов. Пришлось разработать методику расчета переходного участка полета с неустановившимся движением, которым при разработке самолетов пренебрегали. Началась разработка крылатых ракет с оптимальными характеристиками и использованием двигателей 02 и 09. Предварительно намечались исследования компоновки аппаратов в безмоторном полете при старте с помощью амортизатора. Первые полеты были неудачными: модели делали горки, виражи и другие непредусмотренные программой испытаний фигуры высшего пилотажа. Только к концу 1933 г. удалось подобрать нужное соотношение между центровкой и отклонением рулей [90].

С августа 1932 г. ГИРД фактически находился в двойном подчинении — Управления военных изобретений (УВИ), финансирующего работу ГИРДа на договорных началах, и Осоавиахима.

Обращаясь к М. Н. Тухачевскому по этому поводу, Королев писал в апреле 1933 г.: «До самых последних дней длится дикая двойственность подчинения ГИРДа — ОХА и УВИ» (курсив мой. — Г. В.) [66, с.14]. Трудно, конечно, было Королеву сдерживать свои чувства, когда никто не хотел считаться с его заботами по руководству ГИРДом. Мало того, его усилия подчас расценивались как служебные нарушения. В начале 1933 г. работу ГИРДа проверяла комиссия финансового управления РККА, которая в своем акте обратила внимание на большие успехи молодого коллектива, достигнутые в очень сжатые сроки. И вместе с тем по материалам проверки приказом УВИ от 17 мая 1933 г. Королеву вынесли выговор за внеплановые покупки, хотя он не был подчинен УВИ административно [79, с.4]. Ему даже не дали возможности объяснить свои действия. В докладной записке, отправленной позже, Королев обращал внимание на обстоятельства, вынудившие его принимать экстренные меры: «Покупка трансформатора (600 р.), парового котла (2000 р.) и воздушного компрессора (9000 р.) была произведена на основании моего доклада и разрешения нач. отдела УВИ тов. Терентьева 2 янв., 20 янв. и 4 апреля с. г. Трансформатор и равно кабель к нему необходимы были потому, что на территории ГИРДа не было промышленной энергии.

Мастерские работали от осветительной сети, что недопустимо. Паровой котел был нужен потому, что ГИРД работает в сыром подвале БЕЗ КАКОГО БЫ ТО НИ БЫЛО ОТОПЛЕНИЯ³³. При дровяных и электрических печах температура в помещении опускалась до 0°. Еще одну зиму прожить в этих условиях невозможно» [Там же, с.23]. Видимо, формально Королев все же был не прав — у него не хватало оправдательных документов, но его положение как руководителя действительно было безвыходным. В упомянутом письме к Тухачевскому Королев сообщал и другие невеселые подробности об условиях работы ГИРДа: «...на плановом снабжении ГИРД не состоит, и, в частности, УВИ этим вопросом не интересуется. Необходимы цветные металлы, сталь, универсальный фрезерный станок. Транспорт: все доставляется либо на плечах сотрудниками ГИРДа, либо на случайном наемном транспорте. Испытания ведутся в Нахабино, в один конец 1,5 часа, от станции 6 км. Необходимо увеличить смету на 150-200 т. руб., чтобы вести экспериментальные работы. Нет денег на продувки моделей, для выкупа заказанного твердого бензина. В бумаге отказано, нужна жилплощадь» [66, с.14].

³³Так в тексте докладной записки.

Но гирдовцы не отступили. Трудности их сплотили: «начиная с начальника бригады и кончая медниками и токарями все чувствовали личную ответственность за успешное решение задач. Поэтому все работали, не считаясь со временем. Устраивались штурмы и авралы. Все это происходило на фоне общих трудностей: нехватки продовольствия, товаров, жилья... На общем собрании бригады была объявлена декада по РП-1. Весь личный состав 4-й бригады был переключен на производство и монтаж. Раньше 10-11 вечера никто не уходил, а последние три дня работа шла круглосуточно» [90, с.9, 10].

Наверное, не случайно Королев сделал для себя выписку из Олдингтона: «Жить просто — нельзя. Жить надо с увлечением» [91, с.9]. Он участвовал практически во всех экспериментах, проводимых в ГИРДе. Мог настоять на проведении эксперимента в самый канун Нового года — 31 декабря в 18 ч 30 мин. Для тех, кто узнал Королева в послевоенные годы, он с первых дней показался одержимым, не дающим покоя ни себе, ни другим, требовательным и жестким. Его соратники по ГИРДу говорили: он нисколько не изменился.