"Человечество не останется вечно на Земле, но в погоне за светом и пространством сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а потом завоюет все околосолнечное пространство" К.Э. Циолковский

Стремление человека к полетам в космос имеет давнюю историю. Однако было бы наивно предполагать, что люди всегда мечтали об этом, ведь в течение долгих веков Луна представлялась серебряным диском на небе, а звезды якобы служили обителью для богов. Да что там говорить, если сама Земля считалась плоской и покоилась на трех китах. Развитие астрономии изменило представления человечества, как о Солнечной системе, так и о «блуждающих» звездах — планетах. Значительный вклад в копилку знаний внесли выдающиеся ученые средневековья Николай Коперник, Иоганн Кеплер и Галилео Галилей, кардинально изменившие наши представления о небесных телах. Благодаря им стали понятны законы «небесной механики», которым подчиняется движение планет. Создание телескопа позволило рассмотреть на Луне горы, долины и кратеры, увидеть, что Марс и Венера круглые, открыть спутники у Юпитера. Именно эти открытия заставили задуматься человечество о полетах к Луне и планетам Солнечной системы. Именно с этого времени все чаще стали появляться фантастические сочинения, описывающие полеты к другим мирам и жизнь на них. Конечно, поначалу они выглядели очень наивными. Но по мере накопления знаний менялось и качество фантастической литературы, причем каждое новое открытие в астрономии, такие, как открытие в 1877 году Асафом Холлом спутников Марса и сообщение, сделанное Джованни Скиапарелли, о марсианских "каналах" вызывали всплеск интереса к космическим путешествиям.

Однако до поры до времени в качестве средства межпланетных путешествий в фантастической литературе предлагались и "летающие колесницы", и воздушные шары, и "марсианское вещество", и даже гигантский артиллерийский снаряд, выпущенный из столь же огромной пушки, описанной в известном романе Жюля Верна «С Земли на Луну». Ракеты же в качестве движителя практически не упоминались. Правда в 1865 году в Париже вышла книга Ахилла Эро «Путешествие на Венеру», в которой космический корабль приводился в движение реактивным двигателем. Но вот в качестве реактивной силы использовались не продукты сгорания какого-либо топлива, а самая обыкновенная вода. Сами ракеты имеют многовековую историю. Считается, что ракеты, как и порох, изобрели китайцы еще за 3000 лет до нашей эры. Так ли это, или нет — достоверно неизвестно. Зато существует предание, частично похожее на вымысел, об изобретении китайского чиновника Ван Ху. Предание гласит, что примерно в 1500 до н.э. этот Ван Ху погиб при испытании изобретенного им "ракетного самолета". Он взял два коробчатых воздушных змея и соединил их с помощью фермы, а между ними укрепил седло. В нижней части змеев были установлены 47 больших пороховых ракет. В назначенный час отважный Ван Ху взобрался на сиденье, и 47 слуг, стоявшие наготове с пылающими факелами, подожгли заряды ракет. Раздался взрыв, и Ван Ху вместе с машиной исчез с машиной в громадном облаке черного дыма. Это первая известная в литературе попытка полета на ракете, а самого Ван Ху можно назвать первой жертвой реактивных полетов. Эта история может быть и легенда. А вот применение китайцами боевых ракет (по-китайски «фэйхоцзян» — «огненные стрелы») в 1232 году при осаде монголами Пекина было зафиксировано в древней китайской хронике. В средние века пороховые ракеты использовались и в Европе, однако они не получили широкого применения. Дополнительным толчком для развития ракетной техники стало массовое применение боевых ракет индийцами в борьбе против английских колонизаторов. При этом дальность полета этих ракет составляла 1,5-2,5 км. Англичане понесли большие потери в результате их применения.

Столь высокая эффективность применения ракетного оружия подтолкнула английского полковника Вильяма Конгрева к созданию аналогичного оружия. К 1805 году он создал ракету с дальностью стрельбы до 1800 метров, а уже в следующем году французский город Булонь подвергся разрушительному огневому налету с помощью ракет, размещенных на кораблях английского флота. В 1807 году в результате массированного применения около 25 тысяч ракет сгорела дотла большая часть Копенгагена. Увлечение ракетами не обошло стороной и Россию. В 1814 году членом Военно-ученого совета И. Картмазовым были успешно испытаны разработанные им боевые ракеты, дальность которых достигала 2690 метров. В следующем, 1815 году А.Д. Засядко начал работать над созданием различных типов боевых ракет и уже в 1817 году демонстрировал в Петербурге удачные конструкции ракет с дальностью полета до 2670 метров. В течение XIX века пороховые ракеты были созданы и в других странах, при этом зафиксировано применение ракет в русско-турецкой войне 1826-1828 гг., Крымской войне, Гражданской войне в США, а также в Туркестанской войне конца XIX века во время покорения среднеазиатских народов Российской империей. А впервые боевые ракеты были применены русской армией в Ушаганском сражении 29 августа 1827 года во время русско-иранской войны. Кроме боевых действий ракеты применялись и для спасательных целей.

Во второй половине XIX века интерес к пороховым ракетам значительно снизился. Это во многом объяснялось значительным прогрессом в создании нарезного оружия. По дальнобойности артиллерийские орудия не уступали пороховым ракетам, а по кучности стрельбы намного их превосходили.

Практические работы по ракетам возобновились в 20-х годах сразу в нескольких странах: Германии, Франции, СССР и США. Причем разрабатывались как пороховые ракеты, так и ракеты с жидкостными двигателями. Довольно скоро стало ясно, что пороховые ракеты с их нестабильностью горения, большим разбросом тяги и трудностью управления сложно применять для полетов в космос, а ведь именно идея космического полета была путеводной нитью для первых энтузиастов ракетного дела. Поэтому до начала второй мировой войны работы над пороховыми ракетами шли в направлении создания неуправляемого ракетного оружия. Во время войны реактивные минометы широко использовались Советским Союзом (знаменитые "катюши"), Германией и США. Кроме того, были созданы многочисленные образцы неуправляемых реактивных снарядов класса "земля"-"воздух", "воздух"-"земля" и "воздух"-"воздух". Часть из них была испытана на полях сражений. В этом ряду стоит отметить ракету «Рейнботе», разработанную немецкой фирмой «Рейнметалл-Борзиг». Сама по себе она при стартовом весе 1712 кг могла доставить на расстояние 220 км весьма небольшой заряд — 40 кг. Однако ракета «Рейнботе» примечательна тем, что была трехступенчатой.

После окончания войны твердотопливные ракеты продолжали совершенствоваться. Вместо пороха появились новые смесевые виды топлив. В США была создана первая тактическая твердотопливная ракета «Онест Джон». Ее масса на старте составляла 2700 кг при длине ракеты 8 метров и диаметре корпуса 76 см. Дальность полета ее достигала 40 км. Первое испытание ракеты «Онест Джон» состоялось в 1951 году на полигоне Уайт-Сэндз. Однако по-прежнему управление полетом такими ракетами, особенно на больших высотах представляло собой проблему. И только в начале 60-х годов была создана межконтинентальная твердотопливная баллистическая ракета «Минитмен», которая открыла дорогу в космос ракетам на твердом топливе. В настоящее время парк твердотопливных ракет-носителей весьма значителен, и среди них российская ракета-носитель «Старт», созданная в Московском институте теплотехники под руководством Генерального конструктора Б.Н. Лагутина на базе боевой МБР «Тополь» (15Ж58 или SS-25 по классификации НАТО). С помощью американской твердотопливной ракеты-носителя «Афина» была запущена автоматическая межпланетная станция «Лунар Проспектор». Правда, для вывода в космос пилотируемых космических кораблей они еще не использовались во многом из-за больших ускорений, сильно меняющихся в процессе выведения.

Но вернемся в конец ХIХ века, когда вопросами космических полетов стали заниматься и ученые. Калужский учитель Константин Эдуардович Циолковский был первым ученым, оценившим потенциальные возможности ракет для выхода человека за пределы Земли. Он понял наиболее важный факт: ракета не требует для своей работы наличия атмосферного воздуха, а потому и представляет собой надежное средство для преодоления земного тяготения и передвижения в безвоздушном пространстве. Циолковский дал научное обоснование мечте человечества о полете в мировое пространство и по праву считается основоположником космонавтики.

В 1883 году Циолковский в своей работе «Свободное пространство» впервые дал описание космического корабля с ракетным двигателем. В 1895 году в Москве было опубликовано его сочинение «Грезы о Земле и небе и эффекты всемирного тяготения», в котором вновь высказывается идея создания искусственного спутника Земли. В 1903 году в журнале «Научное обозрение» появилась статья К.Э. Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами». В этой работе были изложены вопросы межпланетного "летания", идеи изучения и преобразования космоса. Он же предложил и первый наиболее обоснованный проект пилотируемого космического корабля, оснащенный жидкостным ракетным двигателем. В качестве горючего он выбрал керосин, а окислителя — жидкий кислород. До начала первой мировой войны К.Э. Циолковский еще трижды публиковал статьи, дополняющие его фундаментальный труд. Его работы вызвали значительный интерес в России и пробудили интерес к проблемам ракетного полета и освоению космического пространства у таких известных впоследствии в нашей стране ученых и популяризаторов как Ф.А. Цандер, Ю.В. Кондратюк, Я.И. Перельман, В.П. Ветчинкин, Н.А. Рынин, А.А. Штернфельд и другие. И хотя основы теории ракетного полета были заложены, ждать первых практических шагов пришлось почти двадцать лет. Такая задержка во многом объясняется стремительным развитием авиации в начале ХХ века и начавшейся первой мировой войной.

По окончании первой мировой войны возобновился интерес к ракетам. В январе 1920 года в США была опубликована брошюра профессора колледжа Роберта Годдарда под названием «Метод достижения крайних высот». В этой работе рассматривалась возможность использования ракеты в качестве носителя научных приборов для изучения верхних слоев атмосферы. Сама брошюра осталась практически незамеченной в Европе. Годдард же не остановился на теории, а приступил к созданию первого жидкостного ракетного двигателя. В результате 1 ноября 1923 года заработал первый ракетный двигатель на жидком кислороде и керосине. А первая жидкостная ракета массой всего лишь 4,7 кг, разработанная Робертом Годдардом, была запущена 16 марта 1926 года в Оберне (штат Массачусетс). И хотя в первом своем полете ракета поднялась на высоту 12 метров и за 2,5 секунды пролетела 55 метров, развив скорость около 98 км/час, тем не менее, она явилась предшественницей современных мощных ракет-носителей.

Для Европы точкой отсчета в развитии ракетного дела стала публикация в Мюнхене в конце 1923 года брошюры Германа Оберта «Ракета как средство межпланетного полета». В этой работе во многом повторялись положения, высказанные за 20 лет до этого русским ученым К.Э. Циолковским, но труды последнего были практически неизвестны в Европе. Между прочим, выход в свет работы Г. Оберта подтолкнул к переизданию в Советском Союзе трудов Циолковского. В течение 20-х годов в ряде наиболее развитых стран стали возникать общества по изучению реактивного движения. Так в 1927 году в Германии образовалось «Общество межпланетных сообщений», которое стало известно в других странах как «Немецкое ракетное общество», причем в его состав вошли наряду с Г. Обертом, В. Гоманном и представители других стран, например, Робер Эсно-Пельтри из Франции. Чуть позже в него вступил молодой студент Вернер фон Браун. Помимо популяризации идеи космического полета программа общества предусматривала проведение экспериментальных работ в целях изучения реактивного движения. Первый жидкостной ракетный двигатель под названием «Кегельдюзе» — детище Г. Оберта, работающий на бензине и кислороде, был испытан 23 июля 1930 года. Отработав в течение 90 секунд, он развил тягу 7 кг. Первая европейская ракета на жидком топливе конструкции Винклера весом около 5 кг была испытана недалеко от города Дессау 21 февраля 1931 года. Правда вследствие технической неисправности ракета взлетела лишь на 3 метра от Земли. При вторичном испытании 14 марта 1931 года запуск прошел более удачно, хотя ракета отклонилась от вертикальной траектории и поэтому не достигла максимальной высоты.

В нашей стране рост интереса к космическим путешествиям справедливо связывают с именем К.Э. Циолковского. Продолжая развивать свои идеи, он в целях популяризации опубликовал в 1918 году научно-фантастическую повесть «Вне Земли». Затем последовали другие работы. В одной из них, в частности, предлагалась идея многоступенчатых ракет для достижения космических скоростей («Космические ракетные поезда», 1929 г.). Много сделал для популяризации космических полетов Я.И. Перельман, чья книга «Межпланетные путешествия», изданная в Петербурге в 1915 году, выдержала в течение 20 лет 10 изданий. Ему же принадлежат такие научно-популярные труды, как «Полет на Луну» (1924 г.), «Циолковский» (1924 г.), «Ракетой на Луну» (1930 г.) и другие. К этому же времени относятся труды Ю.В. Кондратюка и Ф.А. Цандера, в которых рассматривались технические аспекты космических полетов. Кроме них можно упомянуть также В.П. Ветчинкина, А.А. Штернфельда и Н.А. Рынина, автора первой энциклопедии межпланетных сообщений, изданной в девяти книгах в 1928-1932 годах.

На фоне такого интереса в СССР стали возникать многочисленные кружки по изучению проблем космических полетов. В апреле 1924 года в Москве при Военно-научном обществе Академии Воздушного Флота была создана Секция межпланетных сообщений, которая затем была преобразована в Общество изучения межпланетных сообщений. В его работе принимали участие К.Э. Циолковский, Ф.А. Цандер, В.П. Ветчинкин и другие. В апреле-июне 1927 года в Москве была организована первая международная выставка проектов межпланетных летательных аппаратов. Здесь экспонировались работы К.Э. Циолковского, Ф.А. Цандера (СССР), Р. Годдарда (США), Г. Оберта, В. Гоманна и М. Валье (Германия), Р. Эсно-Пельтри и многих других.

Помимо изучения и популяризации идей межпланетных сообщений в СССР многочисленные энтузиасты ракетного дела стали объединяться для проведения экспериментов и создания различных ракет и двигателей для них. Первой советской научно-исследовательской и опытно-конструкторской организацией по разработке ракетных двигателей стала государственная организация — «Лаборатория для разработки изобретений Н.И. Тихомирова», созданная в Москве в 1921 году по распоряжению Главкома Вооруженными силами республики С.С. Каменева. Сам Н.И. Тихомиров стал заниматься пороховыми ракетами еще в 1894 году. В 1912 году он представил морскому министру проект пороховой ракеты, на что в 1915 году было получено охранительное свидетельство на изобретение. Естественно, что поначалу основные работы в лаборатории велись по созданию именно пороховых ракет. В 1925 году лаборатория перебазировалась в Ленинград, а в 1928 году она была переименована в Газодинамическую лабораторию (ГДЛ). К этому моменту здесь работали В.А. Артемьев, Г.Э. Лангемак, Б.С. Петропавловский, будущий Главный конструктор ракетных двигателей, а тогда еще молодой Валентин Петрович Глушко. Чуть позже, уже после смерти Н.И. Тихомирова ГДЛ возглавил И.Т. Клейменов — будущий директор Реактивного научно-исследовательского института. На первых порах основное внимание было уделено созданию пороховых реактивных снарядов. Были разработаны и испытаны реактивные снаряды калибра 82 и 132 мм, послужившие основой для создания легендарных "катюш".

Кроме пороховых ракет в ГДЛ велись работы по созданию жидкостных двигателей. В 1930-1931 годах были разработаны и изготовлены первые в СССР жидкостные ракетные двигатели ОРМ (опытный ракетный мотор), ОРМ-1 и ОРМ-2. Первым был спроектирован в 1930 году ОРМ-1. Он мог работать как на четырехокиси азота с толуолом, так и на бензине и жидком кислороде, при этом он развивал тягу до 20 кг. В 1931 году было проведено 47 стендовых испытаний. В процессе совершенствования к 1933 году были созданы и испытаны более мощные двигатели ОРМ-50 тягой 150 кг и ОРМ-52 тягой 300 кг. Были спроектированы и ракеты с применением этих двигателей под названием РЛА-1, РЛА-2 и РЛА-3 (реактивные летательные аппараты), однако они так и не были изготовлены. Кроме жидкостных В.П. Глушко в 1928-1929 годах был разработан и первый электрический ракетный двигатель, который затем был испытан на баллистическом маятнике.

Организованную энтузиастами ракетного дела в 1931 году в Москве группу изучения реактивного движения (ГИРД) на первых порах возглавил Фридрих Артурович Цандер, известный не только своими теоретическими работами и проектами ракетопланов, но и разработкой ракетных двигателей. Первый такой двигатель ОР-1 был создан на основе паяльной лампы. Почти с самого начала существования организации в ее состав вошел молодой Сергей Павлович Королев, который пришел с идеей создания ракетоплана на базе планера типа "летающее крыло" БИЧ-8 конструкции Б.И. Черановского. Довольно скоро энергичный Королев стал фактическим руководителем ГИРДа. Работа велась по самым разным направлениям. Ф.А. Цандер руководил работами по созданию жидкостных ракетных двигателей, М.К. Тихонравов занимался разнообразными проблемами, в том числе созданием первых образцов ракет, Ю.А. Победоносцев воздушно-реактивными двигателями, а Е.С. Щетинков полетами человека на реактивных самолетах. Первый разработанный в ГИРДе двигатель 02 был испытан 13 марта 1933 года: через 5 секунд камера сгорания разрушилась. Первая ракета 09, разработанная бригадой М.К. Тихонравова, была запущена 17 августа 1933 года близ подмосковного поселка Нахабино и поднялась на высоту 400 метров. Ракета весила 18 кг, масса топлива 4,5 кг, длина 2,4 метра. В качестве окислителя на ней использовался жидкий кислород, а в качестве горючего — сгущенный бензин, который размещался непосредственно в камере сгорания. Ракета 09 вошла в историю как первая советская жидкостная ракета, совершившая успешный полет. Правда, по-настоящему первая жидкостная ракета ГИРД-10 полетела чуть позже — 29 ноября 1933 года.

21 сентября 1933 года заместитель Председателя Реввоенсовета — начальник вооружений РККА М.Н. Тухаческий издал приказ Реввоенсовета СССР об организации на базе ГИРД и ГДЛ первого в мире Реактивного научно-исследовательского института РККА. Основными направлениями работы РНИИ были создание пороховых реактивных снарядов, разработка жидкостных ракетных двигателей, крылатых ракет и пилотируемых ракетопланов. К началу Великой Отечественной войны в РНИИ были созданы реактивные снаряды для знаменитых "катюш". Работы по баллистическим ракетам практически не велись. В годы массовых репрессий 1937-1938 годов были арестованы руководители и ведущие специалисты РНИИ, в том числе И.Т. Клейменов, Г.Э. Лангемак, С.П. Королев и В.П. Глушко. Это, конечно же, не могло не сказаться на деятельности института, который с 1937 года стал именоваться НИИ-3 Наркомата боеприпасов.

Хотя стараниями энтузиастов и был подготовлен задел для дальнейшего развития ракетной техники, однако созданные ракеты были слишком малы для полета человека в космос, да и общий уровень развития техники не позволял приступить к решению данной задачи немедленно. Начавшаяся же вторая мировая война мобилизовала ракетчиков во всех странах для создания принципиально нового оружия — баллистических ракет и реактивных снарядов. Первые по-настоящему большие ракеты были созданы в Германии под руководством Вернера фон Брауна, который, еще будучи студентом, принимал участие в работе «Немецкого ракетного общества».

История ракеты «Фау-2», а точнее ракет серии «А» ведет свое начало с 1929 года. Именно в тот год отделу баллистики и боеприпасов управления вооружений сухопутных войск немецкой армии было поручено создание баллистических ракет. Возглавил эти работы профессиональный офицер, служивший в артиллерии в годы первой мировой войны, доктор технических наук Вальтер Дорнбергер. Первым штатским сотрудником отдела стал Вернер фон Браун. Работы начались с создания жидкостного двигателя тягой 295 кг, работающего на жидком кислороде и спирте. Он же послужил основой для разработки в 1933 году первой ракеты, которая получила условное название «Агрегат №1» или А-1. В процессе доводки тяга этого двигателя была увеличена до 1000 кг. Соответственно ему требовалась и новая ракета с более вместительными баками. К декабрю 1934 года были изготовлены две новые ракеты типа А-2. Обе они перевезены на остров Боркум в Северном море и запущены незадолго до рождественских праздников. Они поднялись на высоту 2000 метров, причем тяга обеспечивалась не новым, а старым 295-килограммовым двигателем.

Под следующую ракету, названную А-3, предыдущий полигон, расположенный в предместье Берлина, был уже маловат. Поэтому в результате поисков был выбран остров Узедом в Балтийском море, на котором и был построен ракетный исследовательский центр, получивший название «Пенемюнде». Сама ракета А-3, испытанная осенью 1937 года, при стартовом весе 750 кг, длине 6,5 метров и диаметре корпуса 70 см была оснащена двигателем с тягой 1500 кг. На ней уже были установлены гиростабилизированная платформа и молибденовые газовые рули. Испытания выявили проблемы с управлением в полете. Ракета была существенно доработана и под названием А-5 была впервые запущена осенью 1938 года. На ней были уже установлены большие графитовые газовые рули, а корпусу была придана почти такая же аэродинамическая форма, что и у более поздней ракеты А-4.

Еще в то время, когда ракета А-3 находилась в стадии проектирования (лето 1936 года), фон Браун и Вальтер Ридель при поддержке Дорнбергера задумали создать гораздо большую ракету, которая в дальнейшем стала известна как А-4. При намеченных дальности полета 260 км и весе боевой части в 1 тонну ракета должна была иметь стартовый вес порядка 12 тонн, а тяга ракетного двигателя — 25 тонн. В качестве топлива были использованы уже опробованные жидкий кислород и спирт.

Разработка столь мощной ракеты потребовала значительно больших затрат сил и времени, чем предполагалось. Тем более что первоначально Гитлер и вся военная верхушка нацистской Германии не проявляли к ракетам большого интереса. Первые ракеты были изготовлены летом 1942 года. Ракета А-4 при стартовом весе 12,8 тонны имела длину 14,3 метра, а максимальный диаметр корпуса 1,65 метра, причем сухой вес ракеты составлял 4 тонны. Основной несущей конструкцией являлся корпус, внутри которого размещались топливные баки. На ракете был установлен ЖРД тягой 27 тонн на уровне моря, причем впервые подача топлива (жидкий кислород и 75% раствор спирта) осуществлялась с помощью турбонасосного агрегата. Удельный импульс двигателя составлял ~200 с. По окончании активного участка скорость ракеты составляла 1700 м/с, при этом дальность стрельбы достигала 260-320 км. Ракета была оснащена четырьмя стабилизаторами, однако для управления использовались графитовые газовые рули.

Первый запуск ракеты А-4 состоялся 13 июня 1942 года. И хотя старт прошел нормально, полет закончился аварией. При четвертом запуске 3 октября 1942 года была достигнута дальность 190 км. Последующие запуски проходили с переменным успехом. Тем не менее на берегу Ла-Манша строились стартовые сооружения, поскольку ракеты А-4 были предназначены в первую очередь для бомбардировки Лондона и других английских городов. Однако для принятия баллистической ракеты на вооружение требовалось решение высшего военного руководства Германии. 26 мая 1943 года Пенемюнде посетила большая группа членов комиссии по оружию дальнего действия. Ей предстояло рассмотреть и обсудить состояние дел и выбрать конкретную систему оружия. Дело в том, что к этому моменту в Пенемюнде, но на другой половине острова велась разработка самолета-снаряда «Физелер» Fi-103 с пульсирующим двигателем, позже обозначенного как FZG-76. Тем не менее, комиссия рекомендовала принять на вооружение обе ракеты. Позднее с подачи министра пропаганды Г. Геббельса они стали называться оружием возмездия, или по-немецки «Vergeltungswaffe». По первой букве этого слова ракета Fi-103 (FZG-76) получила название V-1 («Фау-1»), ракета А-4 — V-2 («Фау-2»), а обозначение V-3 («Фау-3») было зарезервировано для зенитной ракеты «Шметтерлинг», которая не была запущена в производство.

Серийное производство ракет А-4 («Фау-2») было развернуто на подземном заводе «Миттельверк» вблизи Нордхаузена в Тюрингии. Рядом располагался и концлагерь «Дора», узники которого строили этот завод и затем собирали ракеты. Большинство заключенных перед окончанием войны было уничтожено фашистами. Первое боевое применение ракет «Фау-2» состоялось 6 сентября 1944 года, когда они были выпущены по Парижу, не причинив, правда, особого вреда. Начиная с 8 сентября 1944 года, стал регулярно обстреливаться Лондон. Всего же по Лондону было выпущено 1027 ракет «Фау-2». Тысячи мирных лондонцев стали жертвами этого первенца ракетной техники.

Но Гитлер хотел нанести "удар возмездия" и по Соединенным Штатам Америки. Для этого был разработан проект двухступенчатой ракеты А-9/А-10 с крылатой второй ступенью А-9. Суммарный стартовый вес всей системы приближался к 100 тоннам, из них 13 тонн весила вторая ступень А-9, которая фактически представляла собой крылатый вариант ракеты А-4. Двигатель первой ступени должен был развивать тягу около 200 тонн. Разделение ступеней происходило на высоте 24 км, после чего включался двигатель второй ступени, который работал до высоты 160 км. При снижении крылатая вторая ступень "рикошетировала" о верхние слои атмосферы, то есть ее движение происходило в виде серии последовательных погружений в атмосферу. Дальность полета составляла порядка 5000 км, что было достаточно для перелета через Атлантический океан и достижения Нью-Йорка. Однако точность приборов системы управления в 40-е годы была такова, что ни о каком попадании крылатой ступени даже в такой большой город как Нью-Йорк не могло быть и речи. Для точного наведения предлагалось использовать радиомаяк, который гитлеровская агентура установила бы на крыше одного из небоскребов Нью-Йорка. Существует версия, по которой наведение ракеты на цель мог бы осуществить пилот-смертник, сидящий в кабине этой крылатой бомбы. По одной из легенд был создан отряд космонавтов-смертников из числа эсэсовцев. Если бы проект завершился удачными пусками, то первым человеком, вышедшим за пределы атмосферы, стал бы один из эсэсовских головорезов. До сих пор по страницам газет гуляют рассказы о якобы состоявшихся пусках ракет А-9/А-10 с пилотами-смертниками на борту. При этом один из них сошел с ума сразу после старта, другой же вышел на орбиту и подавал оттуда сигнал о помощи в течение нескольких лет. Один из примеров таких публикаций — статья Льва Мельникова в журнале «Техника молодежи №3 за 1999 год под интригующим названием «Космический удар по Нью-Йорку в… 1945 году?». Но все это — не более чем байки, поскольку ни одной ракеты А-10 так и не было построено.

Ракеты А-4 («Фау-2») и А-10 принципиально были не способны вывести человека в космос — не хватало мощи. Максимум, чего от них можно было добиться, — это поднять на высоту нескольких сот километров контейнер с приборами и животными. Этим и занялись американцы, вывезшие в конце войны из Германии с завода «Миттельверк» (они первыми заняли его и хозяйничали там в течение 2 месяцев) в США большую партию ракет А-4 (около сотни) в рамках операции «Пейперклип» («Канцелярская скрепка»), для чего потребовалось 300 вагонов, и группу добровольно сдавшихся союзникам специалистов-ракетчиков во главе с Вальтером Дорнбергером и Вернером фон Брауном, который стал по иронии судьбы "отцом" американской космонавтики. Они, правда, не остались единой командой, а разъехались по всей Америке. Генерал Дорнбергер возглавил отделение управляемых снарядов фирмы «Белл Эйркрафт», но основная группа, руководимая фон Брауном, стала ядром Армейской лаборатории при арсенале Редстоун в Хантсвиле (штат Алабама), которая занималась созданием боевых ракет.

Вывезенные ракеты А-4 решено было использовать для экспериментальных и исследовательских целей. Первая из трофейных ракет А-4 была запущена с полигона Уайт-Сэндс (штат Нью-Мексико) 16 апреля 1946 года. Вскоре после старта разрушился один из графитовых рулей, и полет стал неуправляемым. При пуске 10 мая 1946 года ракета достигла высоты 112 км. При последующих пусках в носовом конусе ракеты размещали небольшие контейнеры, возвращаемые на Землю с помощью парашюта. В контейнерах находились насекомые и растения для изучения влияния на них радиации на больших высотах. Несколько ракет поднимали в космос животных (мышей и обезьян), однако число возвращаемых объектов было небольшим вследствие непрерывных повреждений механизма разделения и парашютной системы. В целом же ракеты А-4 («Фау-2») не стали стартовой площадкой для развития ракетной техники в США. В этом и не было необходимости, поскольку ее создатели сами оказались в Штатах и приняли непосредственное участие в разработке более совершенных образцов ракетной техники. Одновременно созданием ракет стали заниматься многочисленные фирмы и организации. Пожалуй, только созданную в арсенале Редстоун под руководством Вернера фон Брауна одноименную ракету можно назвать прямым "потомком" ракеты «Фау-2». В ракете «Редстоун», первый запуск которой состоялся 20 августа 1953 года, использовались многие технические решения с А-4. Ее двигатель развивал тягу 29,5 тонн (27 тонн у «Фау-2») и работал на тех же компонентах (жидкий кислород и спирт). Для управления полетом использовались графитовые газовые рули. При дальности 320-400 км она даже не тянула на титул ракеты дальнего радиуса действия. Однако ракета «Редстоун» примечательна тем, что именно она была первой ступенью ракеты-носителя «Юнона-1», обеспечившей запуск первого американского спутника, и она же вынесла первого американского астронавта в космос, но об этом чуть позже.

24 февраля 1949 года американская ракета «Бампер», которая включала ракету А-4 в качестве первой ступени и 300-килограммовую исследовательскую ракету «ВАК-Корпорал» в качестве второй, достигла высоты 393 км. Аналогичная ракета стартовала и 24 июля 1950 года. Однако взлетела она не с полигона Уайт-Сэндс, а со стартовой позиции вблизи базы ВВС Патрик. Этим запуском открылся Атлантический ракетный полигон на мысе Канаверал (штат Флорида), ставший затем всемирно известным космодромом Космического центра имени Дж. Кеннеди. С помощью ракет «Бампер» и «Викинг» удалось слегка "заглянуть" в космос. В связи с этим стали выдвигаться различные проекты полета человека на ракете с достижением "космических" высот, но без выхода на орбиту Земли (суборбитальный полет).

В Советском Союзе с такой же идеей выступил один из пионеров ракетной техники Михаил Клавдиевич Тихонравов, который был конструктором первой ракеты ГИРД-09, запущенной в СССР в 1933 году. Он предложил использовать для полета человека на высоту 150 — 200 км один из вариантов разрабатывавшейся в 1945 — 1948 годах геофизической ракеты ВР-190, и группа специалистов военного НИИ-4, куда М.К. Тихонравов перешел в 1946 году из НИИ-1 МАП, под его руководством создала эскизный проект кабины космонавта. Кабина имела каплевидную форму и была рассчитана на полет двух пилотов. После подъема она отделялась от ракеты и опускалась на парашюте. Кроме парашюта предполагалось наличие тормозного двигателя и амортизирующего шасси. Саму ракету ВР-190 предполагалось создать на базе трофейной «Фау-2», но с увеличенными топливными баками. Конечно, возможностей НИИ-4 было недостаточно для создания и запуска ракеты с человеком. Поэтому, несмотря на поддержку ряда ученых и письма к И.В. Сталину, проект реализован не был, и дело завершилось всего лишь выпуском отчета по нему в 1949 году. Во многом это было связано еще и с тем, что проблемы космонавтики мало интересовали политическое руководство страны, поскольку основной упор в первые послевоенные годы делался на создание ракетно-ядерного щита.

Впоследствии группой М.К. Тихонравова был предложен проект ракеты повышенной дальности, созданной на базе "пакета" ракет Р-2, Р-3 и Р-5, а также использование такого пакета для выведения на орбиту искусственного спутника Земли. Между прочим, за подобные "фантазии", высказанные в марте 1950 года на научно-технической конференции в НИИ-4, М.К. Тихонравов был даже время отстранен от руководства группой и переведен на должность консультанта. В 1954-55 годах ими же был разработан детальный проект искусственного спутника Земли. А в августе 1955 года на Президиуме АН СССР М.К. Тихонравов, основываясь на этих разработках, сделал доклад о предполагаемой конструкции спутника и его весовых характеристиках. Доклад послужил основой для принятия решения о создании спутника Земли. Им же была предложена цельная концепция развития космических средств от спутника до пилотируемых космических кораблей. Эти работы заинтересовали Сергея Павловича Королева, и он пригласил М.К. Тихонравова в свое ОКБ в 1956 году.

С именем С.П. Королева связано становление практического ракетостроения и космонавтики в нашей стране. Этим он начал заниматься в Группе изучения реактивного движения (ГИРД) еще в 30-х годах, став одним из первых ее сотрудников, быстро превратившись в ведущего специалиста и руководителя работ. Толчком для увлечения ракетной техникой стало его знакомство с Ф.А. Цандером 5 октября 1931 году на аэродроме во время осмотра планера БИЧ-8. С.П. Королева заинтересовала возможность установки ракетного двигателя на планер. И уже 7 октября он вместе с Б.И. Черановским присутствовал на испытании Ф.А. Цандером своего двигателя ОР-1. Хотя впоследствии в поле зрения его интересов как одного из руководителей института входил широкий круг вопросов, все же занимался он в основном крылатыми ракетами и ракетопланом, а точнее установкой ракетного двигателя на планер. И если поначалу для этих целей рассматривались планеры Б.И. Черановского БИЧ-8 и БИЧ-11, то в конечном итоге Королев остановился на планере собственной конструкции СК-9. Работы продвигались весьма успешно, однако увидеть в полете свое детище ему не довелось: в 1938 году он был арестован.

После скитаний по тюрьмам и лагерям в 1940 году С.П. Королев оказался в "шарашке" — специализированном ЦКБ-29, находящемся в ведении НКВД. Это КБ возглавлял такой же заключенный авиаконструктор А.Н. Туполев, руководивший разработкой бомбардировщика Ту-2. В 1942 году Королеву удалось перевестись в Казань на завод №16, где проводились работы по ЖРД. КБ этого завода возглавлял еще один арестант — В.П. Глушко. Такая специализация была гораздо ближе Королеву. Ему пришлось заниматься установкой ракетных ускорителей на базе ЖРД РД-1 и РД-2 конструкции В.П. Глушко на самолеты Пе-2 и Ла-5. Конечно, деятельная натура Королева не могла примириться со столь узким фронтом работ по ракетной технике, тем более по установке двигателей на чужие самолеты. Им самостоятельно были проработаны проекты ракетоплана, а также ракет дальнего действия Д1 и Д2. Правда, последние относились к классу крылатых или планирующих ракет и имели пороховой двигатель. Просматривался им и проект ракеты Д4 с ЖРД. С.П. Королев даже направил в Наркомат авиационной промышленности письмо с предложением организовать «Спецбюро по ракетам дальнего действия». Однако жизнь сама внесла коррективы в его судьбу.

Летом, а точнее 13 июля 1944 года премьер-министр Англии У. Черчиль обратился с письмом к И.В. Сталину. В нем выражалась просьба о помощи в получении технической информации о немецких баллистических ракетах, бомбардировавших Лондон. Такая просьба была не случайна, ибо, спасаясь от налетов союзной авиации, немцы организовали испытательный полигон на территории Польши, где и проводили пуски ракет «Фау-2». А к этому времени Советская Армия, развивая наступление, уже вступила на территорию Польши. Для сбора информации и обломков ракет туда была направлена группа специалистов НИИ-1 Наркомата авиационной промышленности, образованного в феврале 1944 года после слияния НИИ-3 НКОП (бывший РНИИ) и КБ В.Ф. Болховитинова, разрабатывавшего ракетный истребитель БИ-1. В состав группы вошли ветераны ГИРДа М.К. Тихонравов и Ю.А. Победоносцев. Собранные детали и части ракет были доставлены в НИИ-1 НКАП, где возглавляемая В.Ф. Болховитиновым группа, в состав которой входили А.М. Исаев, В.П. Мишин, Н.А. Пилюгин, Л.А. Воскресенский и Б.Е. Черток, получила задание по найденным обломкам реконструировать общий вид ракеты. И хотя "улов" был не слишком богат, все же специалистам удалось оценить возможности «Фау-2».

Сразу же после окончания войны в Германию было направлено уже нескольких групп специалистов, основной задачей которых был сбор как можно более полной информации о создании и производстве ракет «Фау-2», «Вассерфаль», «Энциан», «Рейнтохтер» и «Шмет-терлинг». В состав этих групп вошли те, кто возглавил затем ракетную промышленность Советского Союза, и кого по праву можно назвать отцами-основателями: С.П. Королев, освобожденный из-под ареста 27 июля 1944 года, В.П. Глушко, Н.А. Пилюгин, Б.Е. Черток, В.П. Мишин, В.И. Кузнецов, М.С. Рязанский, В.П. Бармин, А.М. Исаев и многие другие. В течение 1945-1946 годов был организован сбор документации, систем и агрегатов ракет, восстановление их производства и сборка ракет А-4 («Фау-2») на заводах в Германии и Польше. Все это пришлось собирать по крупицам: американцы вывезли практически все, что могли, а что не могли — взорвали. Ведущие же немецкие ракетчики во главе с Вернером фон Брауном сами сдались им. Часть агрегатов пришлось изготавливать заново. В этом определенную помощь оказали отдельные немецкие специалисты, оставшиеся в зоне советской оккупации Германии. В конечном итоге удалось собрать несколько комплектов ракет «Фау-2», которые были отправлены в Советский Союз.

Эшелоны прибывали в Подмосковье на станцию Подлипки железной дороги Москва — Ярославль, где 30 ноября 1945 года приказом министра вооружения Д.Ф. Устинова на базе артиллерийского завода №88 имени М.И. Калинина было организовано СКБ по вопросам ракетной техники. С апреля 1946 года после получения неполного комплекта чертежей и элементов конструкции ракеты в СКБ завода начались работы по освоению ракеты дальнего действия А-4. Главным результатом работы специалистов в Германии явилось решение о развитии ракетной техники в Советском Союзе, что и было закреплено Постановлением Совета Министров №1017-419 от 13 мая 1946 года, подписанного И.В. Сталиным. Для руководства и координации всех дел был создан Специальный комитет по Реактивной технике при Совете Министров СССР, председателем которого был назначен Г.М. Маленков, а его заместителем — министр вооружения Д.Ф. Устинов. Этим же Постановлением головными по разработке реактивных снарядов с ЖРД было определено Министерство вооружения, реактивных снарядов с пороховыми двигателями — Министерство сельскохозяйственного машиностроения, а реактивных самолетов-снарядов — Министерство авиационной промышленности. В соответствии с этим Постановлением 16 мая 1946 года вышел приказ Устинова об организации на базе завода №88 головного научно-исследовательского института по научной технике НИИ-88. Его директором был назначен Л.Р. Гонор, а главным инженером — Ю.А. Победоносцев. Кроме того, в различных министерствах были образованы КБ и институты, занимающиеся различными вопросами создания ракетной техники. Так в рамках Министерства обороны был создан свой головной институт по ракетной технике НИИ-4, разместившийся неподалеку от НИИ-88 в Болшево. Сюда же из НИИ-1 перешел М.К. Тихонравов. КБ завода №16 во главе с В.П. Глушко было переведено из Казани в Химки.

Большинство вновь созданных организаций возглавили специалисты, прошедшие школу ГИРД, ГДЛ, РНИИ, НИИ-3, НИИ-1 и побывавшие в Германии в 1945-1946 годах с целью изучения трофейной ракетной техники. В связи с этим изменился характер деятельности НИИ-1 Министерства авиационной промышленности (бывший РНИИ). После ухода ведущих специалистов и перемещения практических работ по созданию ракетной техники в другие организации НИИ-1 стал заниматься в основном теоретическими и экспериментальными исследованиями в обеспечение создания летательных аппаратов с реактивными двигателями. Этому во многом способствовал Мстислав Всеволодович Келдыш, бывший долгие годы научным руководителем и директором НИИ-1. В 1965 году институт был переименован в НИИ технологических процессов. Сейчас он носит название Исследовательского Центра имени М.В. Келдыша, которого по праву называют теоретиком космонавтики.

9 августа 1946 года приказом директора НИИ-88 С.П. Королев был назначен главным конструктором изделия №1 (так называли ракету А-4). Тогда же в соответствии с утвержденной структурой НИИ Королев стал и начальником отдела №3 СКБ. Заместителем Королева был назначен В.П. Мишин. Проектное бюро отдела возглавил К.Д. Бушуев, конструкторское бюро — В.С. Будник, а сектор общих видов — Д.И. Козлов. Для решения оперативных вопросов был создан Совет Главных конструкторов, в состав которой входили Сергей Павлович Королев как Главный конструктор изделия в целом, В.П. Глушко (двигатели), Н.А. Пилюгин (система управления), М.С. Рязанский (радиосистема), В.И. Кузнецов (гироскопические приборы) и В.П. Бармин (наземное оборудование).

В течение 1945-1946 годов была восстановлена документация, а также собраны и подготовлены к летным испытаниям две партии по 10 ракет А-4, причем одна из них собрана на заводах в Германии (изделие Н), а другая — в Подлипках (изделие Т). Для проведения пусков ракет был создан Государственный центральный полигон, расположенный в 100 км юго-восточнее Сталинграда вблизи поселка Капустин Яр на берегу Ахтубы. Первый пуск ракеты А-4 в СССР был осуществлен с этого полигона 18 октября 1947 года. Основной задачей запусков А-4 было приобретение опыта работы с ракетной техникой.

Для ускорения работ по созданию новой ракетной техники было принято решение создать баллистическую ракету, являющуюся точной копией А-4, но из отечественных материалов и с устранением конструктивных недостатков. 14 апреля 1948 года было принято соответствующее Постановление. Королев был против того, чтобы слепо копировать столь ненадежную ракету, каковой являлась немецкая «Фау-2». Тем более, что им еще в Германии был проработан проект более совершенной ракеты Р-2. Но, поскольку такой приказ исходил от Сталина, ослушаться он не мог. Ракете присвоили индекс Р-1. Ее параметры и характеристики практически полностью совпадали с аналогичными у А-4. Максимальная стартовая масса ракеты Р-1 составляла 13,4 тонны. Двигатель, названный РД-100, развивал тягу 27,2 тонны при удельном импульсе 206 с и давлении в камере сгорания 16,2 атм. Теми же были и компоненты топлива: 75% спирт и жидкий кислород. Максимальная дальность полета составляла 270 км. Точно такой же подход был использован и при копировании американского бомбардировщика Б-29, получившем затем имя Ту-4.

После серии неудачных попыток первый успешный запуск советской баллистической ракеты Р-1 на расчетную дальность состоялся 10 октября 1948 года. После проведения летных испытаний из 20 пусков ракета Р-1 была в 1950 году принята на вооружение под индексом 8А11. Уже в ходе первых пусков две ракеты были оснащены научной аппаратурой для изучения космических лучей. В целом же на базе этой ракеты была создана целая серия геофизических ракет Р-1А, Р-1Б, Р-1В, Р-1Д и Р-1Е. 22 июля 1951 года впервые на ракете Р-1В успешно летали собаки Дезик и Цыган, которые спустились на парашюте в отделяемом контейнере.

Ракета Р-1 и ее прототип А-4 имели низкую точность стрельбы и невысокую надежность. Поэтому еще в Германии совместными усилиями советских и немецких специалистов был разработан проект ракеты Р-2, которая при несколько большей стартовой массе имела вдвое большую дальность полета (до 600 км). Это было достигнуто за счет форсирования двигателя. Тяга двигателя, получившего название РД-101, была увеличена до 37 тонн при удельном импульсе 210 секунд и давлении в камере сгорания 22 атм. Одновременно головную часть сделали отделяющейся, а стенки бака горючего стали несущими. Стартовая масса ракеты возросла до 20,3 тонны, а дальность полета до 600 км. В апреле 1947 года прошла защита эскизного проекта по ракете Р-2. Для отработки решений, заложенных в конструкцию Р-2, были проведены пуски экспериментальных ракет Р-1А с отделяющейся головной частью. Летные испытания Р-2 начались на полигоне Капустин Яр в сентябре 1949 года, а в 1951 году ракета Р-2 была принята на вооружение под индексом 8Ж38. На базе этой ракеты была создана геофизическая ракета Р-2А с высотой подъема 209 км.

Надо сказать, что участие немецких специалистов в разработке и испытаниях советских баллистических ракет Р-1 и Р-2 было минимальным по соображениям секретности. Небольшая группа их была вывезена из Германии в июне 1948 года и размещена на острове Городомля (озеро Селигер). По заданию ими был разработан эскизный проект ракеты Г-1 (Р-10) с дальностью полета 600 км и габаритами, не превышающими А-4. По результатам экспертизы было принято решение в пользу Р-2. В целом же, начиная с ракеты Р-1, все работы по созданию ракет в Советском Союзе проводились хоть и на базе немецкой А-4 («Фау-2»), но исключительно нашими инженерами и конструкторами. В начале 50-х годов все немецкие специалисты уехали к себе домой в Германию.

26 апреля 1950 года в рамках НИИ-88 были ликвидированы СКБ и создано ОКБ-1, начальником и главным конструктором которого был назначен Сергей Павлович Королев, а также ОКБ-2, занимающееся зенитными ракетами. Однако уже в 1951 году ОКБ-2 было передано в Министерство авиационной промышленности. Первой продукцией ОКБ-1 стала ракета Р-5, проект которой был разработан к октябрю 1951 года. Как и в случае с Р-2 задание на ракету Р-5 предусматривало увеличение дальности полета в 2 раза по сравнению с предшественницей (с 600 км у Р-2 до 1200 км). Она стала последним прямым потомком «Фау-2». И хотя РД-103 внешне, включая газовые рули, напоминал двигатель от А-4, да и компоненты топлива остались прежними (жидкий кислород и спирт), но по существу это был новый двигатель. При снижении общей массы двигателя давление в камере сгорания удалось повысить до 24,4 атм, при этом тяга двигателя выросла до 44 тонн, а удельный импульс составил 210 с. Соответственно возросла и начальная масса ракеты: она составила 28,5 тонны. Впервые оба топливных бака сделали несущими, что привело к снижению относительной массы конструкции ракеты. Ведущим конструктором ракеты Р-5 был назначен нынешний главный конструктор самарского ЦСКБ Д.И. Козлов. Первый запуск состоялся 15 марта 1953 года, а первый успешный запуск на максимальную дальность — 19 апреля 1953 года. После завершения испытаний в 1955 году первая советская ракета средней дальности 8А62 (войсковой индекс Р-5) была принята на вооружение.

Сама по себе ракета Р-5 не получила большого распространения, но она стала базой для разработки первой советской стратегической ракеты Р-5М с ядерной боеголовкой. Первый успешный запуск ее провели 21 января 1955 года, а при пятом пуске 2 февраля 1956 года ракета Р-5М, стартовавшая с полигона Капустин Яр, несла реальный атомный заряд мощностью 80 килотонн, который, пролетев положенные 1200 км, взорвался в Аральских Каракумах. В том же году она под индексом 8К51 была принята на вооружение, а С.П. Королеву, В.П. Мишину, В.П. Глушко, М.С. Рязанскому, Н.А. Пилюгину и В.И. Кузнецову за создание Р-5М было присвоено звание Героя социалистического труда.

На базе ракеты Р-5 были также созданы геофизические ракеты Р-5А, Р-5Б и Р-5В. На ракетах устанавливались научные приборы для исследования верхних слоев атмосферы и космического пространства. При первом пуске Р-5А 21 февраля 1958 года был установлен мировой рекорд высоты для одноступенчатых ракет — 473 км. Для проведения медико-биологических исследований ракеты оснащались спасаемыми капсулами, которые позволяли возвращать на Землю животных и результаты исследований. Кроме того, проводились пуски ракет Р-5 в экспериментальных целях для отработки различных технических решений, например, спускаемого аппарата типа "фара", который затем был использован на космическом корабле «Союз». По программе геофизических исследований «Вертикаль» ракета Р-5 и ее модификации использовались до 1975 года.

Результаты полетов геофизических ракет показали, что кратковременное пребывание в космосе не оказывает существенного влияния на организм животных. Это позволило говорить о возможности полета человека в космос. И хотя ракета Р-5 позволила заглянуть в космическое пространство, все же для вывода полезной нагрузки на орбиту она была слабовата. В принципе и сейчас выведение полезного груза на околоземную орбиту с помощью одноступенчатых ракет представляет серьезную проблему. Но тогда, в начале 50-х годов вопрос стоял не о космических полетах, а о создании баллистических ракет межконтинентальной дальности.

Еще в 1947-49 годах в ходе работ над эскизным проектом ракеты Р-3 с дальностью 3000 км велись теоретические исследования по повышению дальности полета баллистических ракет до 8000-10000 км. Но одноступенчатым ракетам такие дальности были недоступны. Тогда-то и всплыла идея К.Э. Циолковского о "ракетных поездах" или "эскадре ракет". Ее прорабатывали одновременно и в ОКБ-1 и в военном НИИ-4 под руководством М.К. Тихонравова. Рассматривался пакет, состоящий из нескольких ракет Р-2, причем в ходе полета топливо перекачивалось в одну из ракет, являющейся второй ступенью. Такая схема была неоптимальной, но рациональное зерно в ней имелось. Между прочим, сам М.К. Тихонравов пострадал за идею. 15 марта 1950 года он выступил на конференции в НИИ-4 с докладом, в котором излагались принципы построения и конструктивные особенности пакетной схемы. В конце доклада он отметил, что на основе баллистической ракеты пакетной схемы можно создать ракету-носитель, способную выводить в космос спутники и пилотируемые корабли. Присутствовавшим генералом сказанное показалось крамолой, и Тихонравов на время был отстранен от руководства группой.

Отлученный от непосредственного руководства М.К. Тихонравов, тем не менее, продолжал участвовать в работе по обоснованию вариантов пакетных схем, составленных из трех ракет Р-2, трех ракет Р-5 и трех ракет Р-3. Отчеты по этой работе в трех томах были представлены в НИИ-88 С.П. Королеву. Работы М.К. Тихонравова и коллектива НИИ-4 были частью проектно-поисковых работ по темам Н-1 «Разработка ракеты Р-3А для проверки конструктивной схемы ракеты Р-3», Н-2 «Исследования по компонентам топлива для ЖРД» и Н-3 «Исследование перспектив создания РДД различных типов с дальностью полета 5000-10000 км с массой боевой части 1-10 тонн», при этом подразумевалась доставка ядерного заряда на территорию США. Такая постановка задачи была неслучайной, поскольку на тот момент не существовало носителей ядерного оружия, способных достичь Америки, а радиуса действия единственного советского стратегического бомбардировщика Ту-4 хватало только для Европы.

В ходе работ по этим темам были исследованы схемы составной или многоступенчатой ракеты, схемы двигательной установки, выбраны компоненты топлива. Одним словом — рассмотрен весь спектр задач. Вопросами компоновки занималась группа С.С. Крюкова. Теоретически наиболее рациональной выглядела схема с последовательным расположением двух ступеней. Однако двигателей, запускаемых в полете после отделения первой ступени, тогда еще не существовало в природе, а В.П. Глушко, возглавлявший работы по двигателям в ОКБ-456, на тот момент не представлял, как это можно сделать в короткий срок. А запускать двигатель до сброса первой ступени С.П. Королев опасался. В этих условиях было естественным запускать двигатели обоих ступеней одновременно со старта. В результате был предложен пакет, состоящий из четырех ракетных блоков первой ступени, скомпонованных вокруг ракетного блока второй ступени. Компоновка каждого блока была подобна компоновке ракеты Р-5. В полете топливо перекачивалось из блоков первой ступени во вторую ступень. На каждом из блоков устанавливался двигатель тягой порядка 80 тонн. В свое время такой вариант рассматривался М.К. Тихонравовым, но для связки ракет Р-2. Именно в ходе этой исследовательской работы была предложена топливная пара жидкий кислород — керосин.

Продолжением темы Н-3 явилась «Тема №1» или Т-1 «Теоретические и экспериментальные исследования по созданию двухступенчатой баллистической ракеты с дальностью полета 7000-10000 км». Целью темы являлась разработка эскизного проекта двухступенчатой баллистической ракеты дальнего действия весом до 170 тонн с отделяющейся головной частью весом 3 тонны на дальность 8000 км. Надо сказать, что параллельно с темой Т-1 согласно Постановлению Совета Министров СССР от 13 февраля 1953 года развернулись работы и по теме Т-2, которая предусматривала создание межконтинентальной крылатой ракеты со сверхзвуковым прямоточным реактивным двигателем (СПВРД). По этой теме в ОКБ-1 был разработан эскизный проект по двухступенчатой экспериментальной крылатой ракете ЭКР, при этом в качестве первой ступени предлагалось использовать разработанную в ОКБ-1 ракету Р-11. Первая ступень должна была разогнать маршевую ступень до скорости 2,9-3,3М и поднять ее на высоту 16-20 км. После отделения включался СПВРД РД-040, разработанный в ОКБ-670 под руководством М.М. Бондарюка. Проект отличался хорошей проработкой, однако в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 20 мая 1954 года все материалы по крылатым ракетам были переданы в Министерство авиационной промышленности. В дальнейшем они послужили основой для разработки межконтинентальных крылатых ракет «Буран» и «Буря».

Первые же более детальные проработки выбранной схемы баллистической ракеты выявили массу проблем. Одной из них было возникновение больших опрокидывающих моментов в случае несинхронного изменения тяги двигателей, которая могла усугубляться порывами ветра. При этом В.П. Глушко не гарантировал абсолютно синхронного выхода на режим двигателей, но тогда главный конструктор системы управления Н.А. Пилюгин потребовал оградить ракету на старте от ветра, поскольку система управления не могла компенсировать возникающих моментов. Предложение построить "китайскую стену" вокруг старта, на котором происходила сборка ракеты, было отвергнуто главным конструктором стартового комплекса В.П. Барминым. Сложной была и проблема перекачки топлива.

12 августа 1953 года в Семипалатинске была взорвана первая советская водородная бомба мощностью 300 кт. Следствием этого явилось изменение проектного задания на ракету. По прикидкам физиков-ядерщиков во главе с А.Д. Сахаровым вес перспективной головной части с термоядерным зарядом составит 5,5 тонн. Однако разработанный вариант ракеты позволял забросить такую массу только на 5500 км. Для дальности 8000 км требовалось увеличить стартовую массу ракеты до 280 тонн, на что в октябре 1953 года было дано указание Председателя Совета Министров СССР В.А. Малышева. С.П. Королев без промедления ухватился за него, поскольку оно позволяло коренным образом переделать проект, попутно избавившись от выявленных недостатков. В феврале 1954 года были согласованы основные этапы отработки ракеты, и 20 мая 1954 года принято Постановление Совета Министров СССР о разработке двухступенчатой межконтинентальной баллистической ракеты Р-7 (индекс заказчика 8К71), ставшей впоследствии легендарной "семеркой". Этим же Постановлением были определены: головной разработчик — ОКБ-1 НИИ-88 и соисполнители — ОКБ-456 (двигатели), НИИ-885 (система управления), ГСКБ «Спецмаш» (наземное оборудование), НИИ-10 (гироприборы), КБ-11 (специальный заряд) и НИИ-4 МО (полигонные испытания). Проектный отдел в ОКБ-1 возглавлял К.Д. Бушуев, ведущим же конструктором Р-7 снова, как и по Р-5 стал Д.И. Козлов.

При эскизном проектировании первым делом избавились от перелива топлива, одновременно увеличив объем топливных баков второй ступени. При этом двигатели на всех ступенях было решено унифицировать. Получалась ракета, состоящая из ракетных блоков, а не ракет. Для повышения дальности ее полета требовалось максимально снизить массу конструкции. Поэтому для облегчения топливных баков тяговые усилия боковых блоков решили передавать на вторую ступень через верхние связи, а не через нижние. Правда, в этом случае ракету уже нельзя было собирать на старте. Потребовалась горизонтальная сборка в специальном сооружении — монтажно-испытательном корпусе (МИК), с последующей транспортировкой на специальной повозке и установкой ракеты на старт. Следующим шагом было облегчение хвостовых отсеков ракетных блоков, на которые опиралась ракета перед стартом. При этом ракету пришлось как бы подвешивать за "талию" на специальных опорах. Тем самым решалась проблема возможного увеличения массы полезного груза, например, установки на ракету третьей ступени, поскольку это не требовало усиления хвостового отсека. Для раскрытия опор В.П. Бармин придумал оригинальную схему, основанную на принципе противовеса, как на шлагбауме. Толчок для раскрытия опор дает сама ракета при начале ее подъема.

Двигатели для ракеты Р-7 создавались в Химкинском ОКБ-456 под руководством В.П. Глушко. Проработки по двигателю тягой 100-120 тонн велись еще в конце 40-х годов в ходе работ по проекту Р-3. Возможности совершенствования двигателя ракеты А-4 были исчерпаны, требовалось создать совершенно новый двигатель. В процессе исследований по теме Н-2 была выбрана топливная пара жидкий кислород и керосин Т-1, тем самым, уйдя от спирта как топлива. Были проведены многочисленные эксперименты по выбору оптимальной схемы двигателя. Как известно, в ходе проектирования изменилась стартовая масса ракеты со 170 до 270 тонн. И если на первом варианте ракеты предполагалось установить однокамерные двигатели РД-105 и Р-106 с тягой на уровне моря порядка 55-65 тонн, то теперь требовалась тяга порядка 80 тонн. Чтобы избежать проблем, связанных с неустойчивостью горения в камерах сгорания большой размерности, его сделали четырехкамерным. В результате при суммарной тяге в 80 тонн каждая камера развивала тягу в 20 тонн, что было уже пройденным этапом для двигателистов (двигатель «Фау-2» имел тягу 27 тонн), хотя при этом довели давление в камере сгорания до 60 атмосфер (16,2 атмосферы у «Фау-2»). Все 5 маршевых двигателей были унифицированными.

Наличие 30 одновременно работающих камер заставило по-новому взглянуть на проблему управления ракетой. Использовать газовые рули при таком количестве камер было бы неразумным, да и удельный импульс двигателя при наличии газовых рулей снижался на 17%, поэтому решили установить рулевые двигатели с узлами качания (маршевые двигатели стояли неподвижно). Поскольку В.П. Глушко отказался делать такие двигатели, в ОКБ-1 решили сделать их своими силами, поручив это отделу М.В. Мельникова. В конечном итоге, на каждом боковом блоке было установлено по два рулевых двигателя, а на центральном — 4 двигателя тягой по 2,5 тонны каждый.

Работы шли быстрыми темпами, и к июлю 1954 года эскизный проект по Р-7 был закончен. 20 ноября 1954 года эскизный проект межконтинентальной баллистической ракеты Р-7 был одобрен Советом Министров СССР.

Межконтинентальная баллистическая ракета Р-7 (8К71) является двухступенчатой ракетой с параллельным расположением ступеней. Стартовая масса ракеты 278 тонн, высота на старте 34 метра, максимальный диаметр по стабилизаторам 10,3 метра. Масса головной части 5,5 тонн. Масса незаправленной ракеты 27 тонн. Четыре боковых ракетных блока составляют первую ступень ракеты. Длина каждой "боковушки" 19,8 метров, диаметр 2,7 метра, масса 43,1 тонны. На каждой "боковушке" установлен один четырехкамерный маршевый двигатель РД-107 (8Д74) с двумя рулевыми двигателями. Тяга РД-107 у земли составляет 82 тонны, в пустоте — 100 тонн. Удельный импульс, соответственно, — 252 и 308 секунд. Масса центрального блока (вторая ступень) составляет 95,3 тонны, длина — 28 метров, максимальный диаметр — 3 метра. Маршевый двигатель второй ступени РД-108 (8Д75) унифицирован с РД-107 и развивает тягу у Земли 75 тонн, а в пустоте 94 тонны. Удельный импульс, соответственно, — 243 и 309 секунд. Система управления инерциальная с радиокоррекцией траектории по типу той, что применялась на Р-2 и Р-5. Это, в свою очередь, требовало наличия пунктов радиоуправления по трассе полета.

По результатам рассмотрения эскизного проекта 20 марта 1955 года было принято Постановление Совета Министров СССР о мероприятиях по обеспечению испытаний ракеты Р-7 и других мерах, создающих благоприятные условия для ее разработки. И до Постановления работы шли полным ходом, а с этого момента они пошли по нарастающей. Уже в самом начале 1955 года на заводском стенде в Химках состоялись первые огневые испытания двигателя в четырехкамерной сборке. 11 марта 1955 года С.П. Королев утвердил теоретический чертеж ракеты Р-7, а 25 июня того же года были подписаны материалы уточненного эскизного проекта.

Одним из наиболее серьезных вопросов, возникших при разработке Р-7, стало создание нового полигона. Дело в том, что ракеты, запускаемые с Государственного центрального полигона Капустин Яр, падали в пустынных районах Средней Азии. Однако, по мере увеличения дальности полета, зоны падения все отдалялись и отдалялись, пока не уперлись в государственную границу. А точнее, в озеро Балхаш, на берегу которого размещались средства слежения противовоздушной и противоракетной обороны (полигон Сары-Шаган). Для испытаний межконтинентальных баллистических ракет требовался иной маршрут. И если с зоной падения головной части все было ясно (ведь дальше Камчатки только Тихий океан), то с местом запуска возникли затруднения. Прежний полигон в Капъяре отпадал из-за того, что трасса полета ракеты проходила над густонаселенными районами СССР. То же относилось и к местам падения отработанных блоков первой ступени. Поэтому в начале 50-х годов была создана комиссия по выбору места для нового полигона. В ходе тщательного изучения были рассмотрены три варианта. Первый — в Марийской АССР — на месте огромных вырубок леса, образовавшихся в годы Великой Отечественной войны, не подошел по ряду параметров.

Второй вариант — западное побережье Каспийского моря в районе Дагестана и Астраханской области — был хорош со всех точек зрения. Здесь было и хорошее транспортное сообщение, и близость Волги, и пустынные места для падения ступеней. Однако и он был отвергнут по причине невозможности размещения пунктов радиоуправления по трассе полета — ведь она проходила над морем. Знать бы тогда, что радиокоррекция являлась лишь временной мерой, и что она вскоре будет снята со всех вновь разрабатываемых ракет, мы бы сейчас имели полноценный космодром на территории России с хорошими климатическими условиями. А так получили третий, нынешний вариант размещения полигона у станции Тюра-Там Кзыл-Ординской области Казахстана, который отличался от предыдущего в лучшую сторону лишь возможностью размещения пунктов радиоуправления. Там, конечно, тоже была транспортная магистраль (железная дорога Москва-Ташкент), протекала река Сыр-Дарья. Но вот условия жизни оставляли желать много лучшего. Резко континентальный климат с удушающей жарой без капли дождя летом и бесснежная, морозная зима с сильными ветрами, да еще вдобавок пыльные бури. В общем — полный "джентльменский" набор. Не случайно, специалисты, жившие там по несколько месяцев в полевых условиях в вагончиках и бараках, называли полигон "Тюрьма там". Между прочим, расстояние от Тюра-Тама до Камчатки составляет не 8000, а примерно 6300 км, но тут уж ничего не поделаешь — не стрелять же по Аляске. Для зачетных полетов на максимальную дальность районы падения располагались уже в Тихом океане.

12 февраля 1955 года было принято Постановление Совета Министров СССР о создании нового полигона (объект «Тайга») для проведения летных испытаний ракеты Р-7 в районе железнодорожной станции Тюра-Там Кзыл-Ординской области Казахстана (46? с.ш и 63? в.д.). Вскоре в степи высадились военные строители, и закипела работа по сооружению стартовой позиции ракеты Р-7 (площадка №1) и технической позиции с монтажно-испытательным корпусом (МИК) для сборки ракеты (площадка №2). Впоследствии полигон, названный как пятый научно-исследовательский и испытательный полигон Министерства обороны (5НИИП МО), разросся и превратился в космодром Байконур общей площадью около 6700 кв.км. На нем проводились и проводятся поныне испытания межконтинентальных баллистических ракет С.П. Королева, В.Н. Челомея, М.К. Янгеля и запуски космических ракет-носителей. Рядом с полигоном вырос целый город — Ленинск, переименованный после распада СССР в Байконур, хотя для подавляющего большинства он остался площадкой №10 или "десяткой".

Что касается полигона Капустин Яр, то после создания нового полигона он хоть и отошел на второй план, но продолжал активное существование. С него проводились испытательные пуски зенитных ракет В-300 (ЗРК С-25 «Беркут») С.А. Лавочкина, В-750 (ЗРК С-75) и В-600 (ЗРК С-125) П.Д. Грушина, тактических ракет «Темп-С», «Ока», «Луна-М» и «Точка», ракет средней дальности Р-12 (8К63), Р-14 (8К65) и РСД-10 «Пионер» (15Ж48 и 15Ж53), межконтинентальных твердотопливных ракет РТ-1 (8К95) и РТ-2 (8К98), а также межконтинентальной крылатой ракеты «Буря». Периодически с Капъяра осуществляются запуски спутников с помощью легких ракет-носителей 63С1, 11К63, К65М-РБ, 11К65 и 11К65М.

Пока сооружался полигон, ударными темпами шли изготовление и отработка различных систем и агрегатов "семерки". Для этих целей использовались запуски экспериментальных ракет Р-5. Огневые испытания ракетных блоков проводились на специально построенном стенде НИИХИММАШ под Загорском (ныне город Сергиев Посад). Первое огневое испытание отдельного блока было проведено 15 августа 1956 года. После успешного прогона отдельных блоков 20 февраля и 30 марта 1957 года на стенде прошли испытания полностью собранные "пакеты".

В процессе работы над "семеркой" произошло весьма знаменательное событие, а именно: в соответствии с Приказом Министра вооружения от 14 августа 1956 года ОКБ-1 с опытным заводом выделились в самостоятельное предприятие. Начальником и главным конструктором его стал Сергей Павлович Королев. НИИ-88, за которым остались научно-исследовательские и экспериментальные работы, превратился в ведущий институт ракетно-космической отрасли, каковым он является и по сей день под названием ЦНИИМАШ.

Первые ракеты Р-7 собирались на опытном заводе в Подлипках, однако, уже во второй половине 1956 года было принято решение о подключении к серийному изготовлению Куйбышевского авиазавода «Прогресс», выпускавшего ранее бомбардировщики Ту-16 и Ил-28. Для организации работ туда был направлен ведущий конструктор "семерки" Дмитрий Ильич Козлов, который так и остался там, возглавив организованный в 1958 году на базе завода филиал ОКБ-1. Впоследствии все работы по ракете Р-7 и ее модификациям были переданы в ЦСКБ (нынешнее название филиала ОКБ-1) и завод «Прогресс».

В рамках подготовки к летным испытаниям 31 августа 1956 года была образована Государственная комиссия по их проведению, которую возглавил В.М. Рябиков, возглавлявший с 1955 по 1957 год Специальный комитет при Совете Министров СССР по координации всех работ в стране, связанных с ракетной техникой. Его заместителем стал маршал артиллерии М.И. Неделин, ставший в 1959 году первым Главнокомандующим Ракетных войск стратегического назначения и погибший 24 октября 1960 года при взрыве на старте янгелевской ракеты Р-16. В Госкомиссию вошли все члены Совета главных конструкторов, а также военные. 10 апреля 1957 года состоялось первое заседание, на котором С.П. Королев сделал доклад о готовности ракеты Р-7 к летным испытаниям. К этому моменту, а именно, 3 марта 1957 года на полигон прибыл специальный поезд с разобранной на 5 блоков ракетой (заводской номер М1-5). В МИКе (площадка №2) провели сборку и электрические испытания ракеты.

Наконец 5 мая 1957 года первую летную ракету Р-7 №М1-5 вывезли из МИКа на стартовую позицию (площадка №1). Это сейчас подготовка длится 2 суток, а тогда она растянулась на 10, что, в общем-то, понятно — пуск то ведь первый. Он состоялся 15 мая 1957 года в 19 часов 01 минуту по московскому времени. Кстати, и в дальнейшем времена всех стартов с Байконура объявляются по московскому времени, хотя местное время на 2 часа отличается от московского. Старт и первая минута полета прошли нормально, но на 60-й секунде возник пожар из-за негерметичности топливной магистрали горючего. На 98-й секунде отвалился один из боковых блоков или, как его еще называли, "морковка". Ракета потеряла устойчивость, и на 103-й секунде прошло аварийное выключение всех двигателей. И хотя первый блин вышел комом, стало ясно, что ракета полетит. Одновременно с этим запуском состоялось рождение нового полигона Тюра-Там.

Несколько попыток запуска второй ракеты, назначенного на 11 июня 1957 года, были неудачными. Ракету сняли с пускового устройства и отправили обратно на техническую позицию.

Третий пуск состоялся 12 июля 1957 года и тоже оказался неудачным: на 33-й секунде ракета потеряла устойчивость из-за замыкания на корпус одного из блоков системы управления.

Наконец четвертый пуск "семерки" №М1-8 21 августа 1957 года оказался успешным. Ракета достигла цели в заданном районе Камчатки. Это был несомненный успех, несмотря на разрушение головной части при входе в атмосферу. Состоялось рождение первой советской межконтинентальной баллистической ракеты, в связи с чем 28 августа 1957 года было опубликовано сообщение ТАСС.

Результаты пятого пуска 7 сентября 1957 года также оказались успешными (кроме разрушения головной части), поэтому было решено использовать "семерку" при очередных запусках для вывода первых искусственных спутников Земли (типа ПС — простейших спутников), тем более, что необходимо было время для доработки конструкции головной части. После некоторых доработок ракета-носитель 8К71ПС, созданная на базе Р-7, 4 октября 1957 года вывела на орбиту первый искусственный спутник Земли, а менее чем через месяц, 3 ноября 1957 года и второй спутник. После этих запусков Р-7 приобрела новое качество: она могла использоваться не только как МБР, но и как ракета-носитель для вывода на орбиту космических аппаратов. Одновременно с этими запусками менялся и статус полигона. Из просто испытательного полигона он становился космодромом. Что же касается разрушения головной части, то после доработок и этот недостаток был ликвидирован. Кстати, исследования проблем защиты головных частей пригодились впоследствии при создании теплозащиты спускаемых аппаратов космических кораблей. В результате запуск ракеты Р-7 №М1-10 29 марта 1958 года прошел полностью успешно, и головная часть достигла заданного района Камчатки без разрушения.

В ходе летно-конструкторских испытаний ракета совершенствовалась, проводились мероприятия по устранению возникающих замечаний (ведь не все пуски были удачными). По результатам летных испытаний 20 января 1960 года межконтинентальная баллистическая ракета Р-7 (8К71) была принята на вооружение.

Еще в период работы комиссии по выбору места для испытательного полигона была образована другая комиссия, в задачу которой входило определение места дислокации первой боевой позиции боевых ракет Р-7. С этим был тесно связан и вопрос маскировки комплекса. Ведь спрятать такую махину (высота ракеты 34 метра, а максимальный диаметр 10,3 метра), равной которой среди МБР не создано и по сей день, было серьезной проблемой. Предлагались разные варианты, например, вырубка специальной, огромной ниши в скале, из которой ракета выдвигалась вместе со всеми стартовыми сооружениями после объявления боевой тревоги. Разрабатывался проект сверхглубокой шахты. Но все эти проекты были технически сложны и требовали огромных финансовых затрат.

В результате боевые позиции Р-7 были упрятаны в глухих лесах Архангельской области. При выборе этого района не последнюю роль сыграла и относительная близость его к Америке. 11 января 1957 года вышло Постановление Совета Министров СССР, согласно которому неподалеку от станции Плесецк железной дороги Москва-Архангельск на крутом берегу реки Емца развернулось сооружение объекта «Ангара». В его составе предусматривалось создание четырех стартовых позиций, аналогичных той, что была построена на Байконуре. 12 декабря 1959 года пусковая установка №1 объекта «Ангара» была готова к проведению пуска. А с 1 января 1960 года дивизия МБР, прошедшая тренировки при учебно-боевых пусках Р-7 с Байконура, заступила на боевое дежурство.

Еще шли летные испытания Р-7, а 2 июля 1958 года было выдано задание на разработку ракеты Р-7А, предусматривающее увеличение дальности полета с 8000 до 12000 км. Такого результата удалось достичь за счет снижения массы головной части с ядерным зарядом с 5,5 до 3,2 тонны. Кроме того, прогресс в области систем управления позволил отказаться от радиокоррекции траектории, что помогло избавиться от ограничений по азимутам пуска ракет, связанных с размещением пунктов радиоуправления. Соответственно снизилась и стартовая масса ракеты с 278,3 до 276,9 тонны. Первый запуск ракеты Р-7А состоялся 24 декабря 1958 года и прошел неудачно из-за неисправности двигателя. После серии испытательных пусков, которые выявили, что максимальная дальность полета из-за пониженного удельного импульса составляет 9500, а не 12000 км, 12 сентября 1960 года ракета Р-7А (8К74) была принята на вооружение и заменила Р-7.

Именно ракеты Р-7А были готовы к запуску во время Карибского кризиса. На наше счастье американцы не знали, что на них нацелены всего 48 советских МБР с ядерным зарядом, из них четыре Р-7А в Плесецке и одна Р-7А на стартовой позиции площадки №31 в Байконуре. На стартовой позиции площадки №1 в самый критический момент находилась ракета-носитель 8К78 с марсианской станцией. Плюс к тому же 42 установленных на боевое дежурство новых ракеты Р-16 (пока еще в наземном варианте). К этому числу можно было бы добавить 24 ракеты средней дальности Р-12 и 16 ракет Р-14, отправленных на Кубу. Правда, к 26 октября 1962 года на Кубе было развернуто всего лишь 20 ракет Р-12, да и то без ядерных боеголовок. А корабли с ракетами Р-14 и вовсе были остановлены на подступах к острову из-за морской блокады, организованной Соединенными Штатами. И все это против 151 американских МБР и 105 ракет средней дальности «Тор» и «Юпитер», установленных в Италии и Турции. Однако, как говорят шахматисты, угроза исполнения зачастую сильнее самого исполнения.

"Семерки" были сняты с вооружения в 1968 году. Сам объект «Ангара» еще в августе 1963 года был преобразован в испытательный полигон 53НИИП МО, а затем и космодром Плесецк. Первый запуск ракеты-носителя из Плесецка состоялся в 1966 году. На сегодняшний день это главный космодром России: официально он называется Первым государственным испытательным космодромом. Именно с него производится большая часть пусков отечественных ракет-носителей с космическими аппаратами (до 60%). Всего с Плесецка стартовало более 1500 ракет-носителей, выведено на орбиту около 1900 спутников, запущено не менее 500 МБР. До недавнего времени он лидировал среди всех космодромов мира по числу запусков ракет-носителей в год.

На замену Р-7 пришло новое поколение межконтинентальных баллистических ракет. К этому моменту уже поступили на вооружение значительно более совершенные ракеты Р-9 С.П. Королева, УР-100 В.Н. Челомея, Р-16 и Р-36 М.К. Янгеля. Сама ракета Р-7 и ее модификации по многим параметрам плохо подходила под понятие оружие: невысокая точность стрельбы; длительное время подготовки к запуску; невозможность длительного дежурства на стартовой позиции, связанного с применением жидкого кислорода; громоздкость стартовой позиции, уязвимой для ответного удара. Кстати, именно эти недостатки послужили поводом к выходу в свет Постановления Совета Министров СССР от 17 декабря 1956 года, то есть еще до начала летных испытаний Р-7, «О создании МБР Р-16 (8К64)». Эта ракета, созданная в ОКБ-586 под руководством М.К. Янгеля, имела последовательное расположение ступеней и была лишена многих недостатков, присущих Р-7. Использование высококипящих компонентов (азотная кислота и несимметричный диметилгидразин) позволяло хранить ракету в заправленном состоянии на старте до 30 суток, а приемлемые габариты — создать шахтный вариант пускового устройства.

Как уже говорилось, при подготовке ее первого запуска с площадки №41 полигона Тюра-Там 24 октября 1960 года произошел пожар, в ходе которого погибли в общей сложности 126 человек, в том числе первый главком РВСН главный маршал артиллерии М.И. Неделин. В феврале 1961 года летные испытания Р-16 были возобновлены, а 13 июля 1962 года состоялся первый запуск усовершенствованной Р-16У с шахтной пусковой установки «Шексна-В». С 1961 года ракета Р-16 уже стояла на боевом дежурстве, а в 1963 году был принят на вооружение и ее шахтный вариант. Кстати, именно ракета Р-16 подтолкнула С.П. Королева к созданию межконтинентальной баллистической ракеты Р-9, в которой он попытался отстаивать достоинства топливной пары керосин — жидкий кислород. Но жизнь показала непригодность жидкого кислорода для использования в боевых ракетах. Как оружие Р-16 на порядок превосходила "семерку" и была по эксплуатационным характеристиках лучше "девятки". Однако Р-7 стала первой в мире межконтинентальной баллистической ракетой, а главное — стала базой для создания целого семейства ракет-носителей космического назначения (самого массового, между прочим), которые служат по сей день и будут еще долго служить и в XXI веке. Хотя, возможно, за последнее надо благодарить и физиков-ядерщиков во главе с А.Д. Сахаровым. Если бы не их ошибочное представление о массе термоядерного заряда, "семерка" была бы гораздо компактнее, и для пилотируемых полетов пришлось бы разрабатывать новый носитель. Но в то же время надо отдать должное и дальновидности С.П. Королева в отстаивании кислородно-керосиновой топливной пары, как сравнительно дешевого и экологически чистого топлива. Не случайно, что именно керосин и кислород применялись и применяются на первых ступенях таких тяжелых ракет, как «Зенит» и «Энергия». Да и перспективная ракета-носитель «Ангара» также будет использовать это топливо.

Говоря об Р-7, нельзя не отметить, что первое предложение о ее модификации появилось в 1956 году, то есть до первого старта. Тогда В.П. Глушко предложил создать ракету Р-8 со стартовым весом 650 тонн на базе новых четырехкамерных двигателей тягой по 200 тонн, работающих на высококипящих компонентах. Суммарная тяга на старте вырастала до 800-1000 тонн. Однако оно так и осталось предложением. Хотя В.П. Глушко и получил поддержку М.И. Неделина, С.П. Королев все же решил не распыляться и сначала довести до ума "семерку". Уже в это время стали проявляться трения между В.П. Глушко и С.П. Королевым, которые затем переросли в разрыв всяческих отношений.

В целом, коллективом ОКБ-1 были созданы многочисленные образцы баллистических ракет, многие из которых ознаменовали собой новый этап в развитии ракетной техники. Это и оперативно-тактическая ракета Р-11 (8А61, 8К11), которая при сравнимой с «Фау-2» и Р-1 дальности полета весила в 2,5 раза меньше (5,35 против 12,7 тонны), и созданная на ее основе первая стартующая с подводной лодки ракета Р-11ФМ (первый старт ее с подводной лодки Б-67 состоялся 16 сентября 1955 года). Кстати, отмечая прогресс в развитии ракетной техники, следует сказать, что современная российская твердотопливная ракета «Искандер», разработанная в коломенском КБ машиностроения, при той же дальности весит всего 3,8 тонны. Это и Р-9 (8К75), последняя из МБР на криогенном топливе (первый запуск 9 апреля 1961 года). Это и первые советские твердотопливные ракеты: опытная ракета средней дальности на баллистном порохе РТ-1 (8К95) и серийная МБР на смесевом топливе РТ-2 (8К98), первый запуск которой состоялся 26 февраля 1966 года. Таким образом, С.П. Королев и руководимый им коллектив ОКБ-1 внесли огромный вклад в создание ракетно-ядерного щита Советского Союза. И все же мысль о проникновении в космос никогда не покидала его. Просто до поры до времени на это не было ни сил, ни возможностей. Ведь созданные одноступенчатые ракеты Р-1, Р-2, Р-5 не вытягивали даже минимальный груз на орбиту. Положение изменилось лишь с созданием многоступенчатой ракеты Р-7.

Толчок работам по искусственным спутникам Земли как и по атомной бомбе дали американцы. Весной 1945 года, когда грохотали последние залпы второй мировой войны, в одном из подразделений Пентагона — Бюро астронавтики ВМФ — состоялось секретное совещание с участием военных и ученых, на котором рассматривался вопрос об искусственных спутниках Земли, — аппарате, предназначенном для доставки научной аппаратуры в околоземное (безвоздушное) пространство. В октябре того же года и там же снова состоялось совещание, но уже для обсуждения технических аспектов создания спутника. Следствием совещания явился проект одноступенчатой ракеты, разработанный Бюро астронавтики ВМФ США при участии фирм «Норт Америкэн авиэйшн», «Гленн Л. Мартин» и «Аэроджет Дженерал», способной вывести на околоземную орбиту полезный груз массой 450 кг. Ракета по проекту экспериментального высотного космического корабля (ЭВКК) имела стартовую массу 45,8 тонны и была оснащена 9 кислородно-водородными двигателями суммарной тягой 136 тонн. Поскольку ориентировочная стоимость проекта в тех ценах составляла 8 миллионов долларов, а ВМФ США был не в состоянии выделить такую сумму, то для участия в этом проекте были приглашены ВВС США.

Однако ВВС США не стали связывать себя рамками проекта ЭВКК, а провели независимое исследование, для чего обратились к сформированной в Калифорнии корпорации «РЭНД» (Research And Development), которая включала фирмы «Дуглас эйркрафт», «Норт Америкэн авиэйшн» и «Нортроп». К 12 мая 1946 года «РЭНД» разработала по заказу ВВС США аванпроект экспериментального орбитального космического корабля (ЭОКК) в виде многоступенчатой (4 ступени) ракеты со стартовым весом 106 тонн и массой полезной нагрузки 227 кг (500 фунтов), предназначенной для сбора информации о космических лучах, магнитном поле Земли, об астрономических и метеоявлениях и о характеристиках верхних слоев атмосферы. Предполагаемый срок запуска — 1951 год.

По разным причинам (высокая стоимость проекта, первоочередность разработок стратегических бомбардировщиков и боевых ракет и другие) эти исследования были прекращены.

В марте 1946 года благодаря деятельности советской разведки (прямая аналогия с атомным проектом) свеженький отчет фирмы «РЭНД» с грифом «Секретно» попал на стол Министра вооружения Д.Ф. Устинова, а через пару недель — в только что созданный НИИ-4 — головной институт Министерства обороны по ракетной технике. Как уже говорилось, в этом институте работал создатель первой советской жидкостной ракеты ГИРД-09 Михаил Клавдиевич Тихонравов. Полученный документ подтолкнул его к работе по проблеме искусственных спутников Земли. В первую очередь была исследована возможность достижения первой космической скорости с помощью пакета ракет. Результаты этой работы, проведенной в 1946-1948 годах, были затем использованы ОКБ-1 во время исследований по теме Н-3. Однако когда М.К. Тихонравов на научно-технической конференции, состоявшейся 15 марта 1950 года в НИИ-4, доложил о возможности запуска искусственного спутника Земли с помощью пакета ракет и о возможности полета человека в космос, его просто отстранили от должности. Правда, через некоторое время восстановили.

Далее коллектив, возглавляемый М.К. Тихонравовым, приступил к изучению теоретических и технических проблем полета спутника, включая проблемы теплозащиты, ориентации, управления и т.п. По результатам исследований в 1952-1953 годах направлялись справки в ОКБ-1 С.П. Королеву, однако тот, выполняя четкое задание Правительства по созданию межконтинентальных баллистических ракет, не имел возможности заняться спутником, хотя и проявлял к этому наклонность. С.П. Королев даже заказал в конце 1953 года НИИ-4 научно-исследовательскую работу «Исследования по вопросу создания искусственного спутника Земли». Однако для разворачивания работ по спутнику требовалось решение высшего советского руководства, для чего предварительно нужно было подготовить почву. А действовать надо было без промедления, поскольку поступала информация об активизации подобных работ в США.

В феврале 1954 года М.К. Тихонравов направил доклад о возможности создания ИСЗ Министру Вооруженных Сил СССР Маршалу Советского Союза А.М. Василевскому, который наложил на документ положительную резолюцию. В марте 1954 года этот доклад попадает к научному руководителю НИИ-1 МАП М.В. Келдышу, а от него — к Президенту Академии наук СССР А.Н. Несмеянову. Одновременно С.П. Королев, поддерживавший тесный контакт со старым соратником по ГИРД и разделяющий его взгляды, направил копию доклада Министру вооружения Д.Ф. Устинова

Следствием этих писем явилось совещание, состоявшееся 16 марта 1954 года у М.В. Келдыша, где был определен круг научных задач, решаемых с помощью ИСЗ. Тогда же родилась идея запуска в космос целой научной лаборатории с приборной начинкой, созданной в Академии наук. М.В. Келдыш, горячо поддерживая идею запуска спутника, в феврале-марте 1954 года несколько раз встречался по этому поводу с президентом Академии наук СССР А.Н. Несмеяновым. Наконец, 25 мая 1954 года в президиуме Академии наук состоялась встреча А.Н. Несмеянова с С.П. Королевым, М.В. Келдышем и М.К. Тихонравовым, на которой он одобрил планы ракетчиков.

Придерживаясь принципа "куй железо пока горячо", С.П. Королев 26 мая 1954 года рассылает письма в Совет Министров (с копией Д.Ф. Устинову) и в ЦК КПСС, в которых впервые предлагает "перевести вопрос об ИСЗ в практическую плоскость". К письмам прилагается последняя по счету докладная записка М.К. Тихонравова «Об искусственных спутниках Земли», рисующая, кроме прочего, также картину американских усилий в данной области, которые чреваты их приоритетным прорывом. Не здесь ли находятся истоки "космической гонки"?

А американцы действительно наращивали усилия. И в отличии от нашей страны, где все поначалу держалось на энтузиастах, в США идея запуска спутника нашла мощную поддержку у военных. Но сначала, как уже говорилось, Министерство обороны США не поддержало идею запуска спутника, несмотря на достаточно детально разработанные во второй половине 40-х годов проекты. Поэтому работы в США по проблемам создания и запуска ИСЗ стали затихать. Велись лишь незначительные работы независимо друг от друга специалистами Армии, ВВС и ВМФ США. Часть исследований была передана в Британское межпланетное общество, которому было предложено найти более перспективное решение. Группа, в состав которой входили К. Гэтланд, А. Кунеш и А. Диксон, провела в 1948 — 1951 годах исследования, полностью игнорируя результаты работы корпорации «РЭНД», и нашла путь уменьшения размеров системы для запуска спутников и ее стоимости. Было сделано заключение, что правильно спроектированная трехступенчатая ракета, имеющая массу менее 17 тонн, способна вывести на орбиту прибор для регистрации космических лучей и радиопередатчик.

В сентябре 1951 года эти результаты были изложены в докладе «Минимальные размеры ракет для искусственных спутников» на проходившем в Лондоне втором конгрессе Международной астронавтической федерации (МАФ).

На IV конгрессе МАФ, проходившем в 1953 году в Цюрихе, американский профессор Фред Зингер сообщил о своем проекте минимального ИСЗ (проект MOUSE), который представлял собой автономную, имеющую форму шара приборно-измерительную систему, которая при достижении заданной высоты отделялась от третьей ступени. Этот шар-спутник имел массу около 45 кг и стабилизировался вращением.

Столь оптимистичные выводы дали новый толчок работам в США по проблемам создания ИСЗ. В 1952-1953 годах Отдел исследований ВМФ США выступил с проектом «Орбитер» предусматривающим запуск летательного аппарата на орбиту вокруг Земли. Инициаторами его были главный инженер отделения авиации А. Сейтин и Дж. Гувер. Импульсом для разработки проекта стал доклад Британского межпланетного общества «Минимальные размеры ракет для искусственных спутников». Эта работа позволила отказаться от дорогостоящей и сложной ракетно-космической техники в пользу систем, для создания которых был достаточен умеренный прогресс в области ракетных топлив и инженерной практики.

Отдел исследований ВМФ решил проконсультироваться с Управлением баллистических ракет Армии о том, можно ли создать на основе армейской оперативно-тактической ракеты «Редстоун» ракету-носитель для спутника. 25 июня 1955 года Агентство баллистических ракет Армии и Отдел исследований ВМФ на совместном совещании в Вашингтоне, в котором приняли участие Дж. Гувер, В. фон Браун и автор проекта MOUSE профессор Ф. Зингер, выдвинули предложение: осуществить, не мешкая, запуск в космос малого спутника. При этом для выведения спутника массой 2,3 кг (5 фунтов) использовать ракету «Редстоун» в качестве первой ступени, которая дополнялась верхними ступенями, использующими несколько связок твердотопливных ракет «Локи» (всего 31 ракета). В результате двумя военными ведомствами США — Армией и ВМФ — была утверждена программа «Орбитер», при этом за Армией было создание носителя, а за ВМФ — спутника, но лидирующее положение в проекте занимала Армия.

Такое положение дел не устраивало ВМФ США, поэтому исследовательским отделом ВМФ США был разработан проект «Авангард», предусматривающий использование трехступенчатой ракеты-носителя с таким же названием со стартовым весом 10 тонн, в качестве первой ступени которой использовалась исследовательская ракета «Викинг», в качестве второй — жидкостная ракета «Эйбл», а также твердотопливная третья ступень «Альтаир», для выведения на орбиту спутника массой 9,7 кг. В то же время проект «Орбитер» был подвергнут уничтожающей критике. Между военными ведомствами США развернулось соперничество за право создавать ракеты-носители и спутники. Ведь кроме Армии и ВМФ были еще и ВВС, которые создавали МБР «Атлас». Носитель , созданный на базе МБР «Атлас» смог бы вывести наибольшую полезную нагрузку, но было опасение, что это не удастся сделать до окончания Международного геофизического года.

29 июля 1955 года пресс-секретарь Белого дома официально объявил о предстоящем запуске в США искусственного спутника Земли. Он сообщил, что президент Д. Эйзенхауэр поручил министру обороны США Ч. Вильсону, используя опыт вооруженных сил в области военного ракетостроения, создать ракету-носитель, которая могла бы вывести ИСЗ. А 3 августа на шестом Международном конгрессе по астронавтике было зачитано письмо президента США Д. Эйзенхауэра, в котором он объявлял о намерении США осуществить запуск “сателлита” в космос.

В соответствии с поручением президента была образована комиссия, которая, рассмотрев все варианты, 3 сентября 1955 года выбрала для реализации проект ВМФ «Авангард». Армия обжаловала это решение. Вернер фон Браун доказывал, что проект «Орбитер» имеет больше шансов на успех, поскольку в его основе лежало использование отработанных ракетных ступеней. Он хотел быть первым, обещая вывести первый американский ИСЗ к январю 1957 года, чтобы, как он считал, гарантированно “опередить русских". Однако при повторном рассмотрении 9 сентября вновь было отдано предпочтение проекту «Авангард». Основных аргументов было два: во-первых, разработка ракеты-носителя не должна была мешать разработке стратегических баллистических ракет, таких как «Атлас», создаваемой ВВС, и «Юпитер», создаваемой в Редстоунском арсенале под руководством В. фон Брауна; а во-вторых, научную программу запуска ИСЗ в рамках Международного геофизического года из политических соображений стремились насколько возможно отделить от программ создания военных ракет, в которых не последнюю роль играл бывший член нацистской партии фон Браун. История подтвердила правоту его слов, но — дорога ложка к обеду.

Не в характере С.П. Королева, который знал о работах американцев, быть на вторых ролях. Тем более, что создаваемую МБР Р-7 можно было достаточно легко переделать в ракету-носитель с высокой грузоподъемностью, значительно большей чем у американцев. Нужна была лишь политическая воля, и С.П. Королев попытался заручиться поддержкой на всех уровнях. Это в конечном итоге принесло свои плоды. В августе 1954 года Совет Министров СССР утвердил представленные В.А. Малышевым, Б.Л. Ванниковым, М.В. Хруничевым и К.Н. Рудневым предложения по проработке научно-теоретических вопросов, связанных с космическим полетом.

Следствием этого явилась научно-исследовательская работа, проведенная в НИИ-4 с непосредственным участием М.К. Тихонравова. Она завершилась выпуском в апреле 1955 года отчета «Исследования по вопросу создания искусственного спутника Земли». В развитие НИР М.К. Тихонравов разработал эскизный проект ИСЗ, в котором было представлено три варианта спутника различного назначения. В августе 1955 года он выступил на Президиуме Академии наук СССР с докладом о предполагаемой конструкции спутника. Сообщение М.К. Тихонравова нашло горячую поддержку среди ведущих ученых. А 30 августа 1955 года на совещании у Председателя ВПК В.М. Рябикова С.П. Королев уже выступил с предложением запуска КА к Луне с помощью трехступенчатой “семерки”, причем для третьей ступени рассматривались топливные пары керосин-кислород (масса КА 400 кг) и моноокись фтора-этиламин (800-1000 кг). Более того, не без участия Королева была организована Комиссия Академии наук по космосу во главе с М.В. Келдышем.

Однако для того, чтобы запустить спутник, требовалось установить на нем какую-либо научную аппаратуру. А вот с этим была напряженка. Требовалось указание свыше. Поэтому 30 августа 1955 года в кабинете президента Академии наук СССР было созвано совещание. В нем приняли участие С.П. Королев, М.В. Келдыш, В.П. Глушко, М.А. Лаврентьев. На этом совещании Королев заявил о готовности носителя для запуска космических аппаратов в ближайшие год-полтора. Нужна была научная программа исследования космоса, нужно было подключать к работе научные институты, которые бы делали приборы и аппаратуру для 5-6 спутников. Вслед за этим президент Академии наук СССР А.Н. Несмеянов послал советским ученым следующее обращение: ”Прокомментируйте, пожалуйста, использование искусственных спутников Земли. Как вы думаете, когда они будут выведены в космическое пространство?” Ответы были разными. Одни вносили различные предложения, а другие писали: ”Фантастикой не увлекаюсь”. ”Предполагаю, что выход в космос произойдет не ранее 2000 года”. “Не представляю, какое практическое значение могут иметь ИСЗ”. А ведь до полета первого спутника осталось всего два года.

Однако лед тронулся, почва была подготовлена, и 30 января 1956 года вышло Постановление Совета Министров СССР №149-88сс «О работах по созданию ИСЗ» — так называемого «неориентированного объекта «Д»» массой 1400 кг. На нем предполагалось установить научные приборы массой 200-300 кг. Директивный срок запуска 1957-1958 год.

Наконец-то воплощалась в жизнь мечта М.К. Тихонравова, над которой он непрерывно работал последние 10 лет. Поэтому не случайно, что при его личном согласии и при активном содействии С.П. Королева в феврале 1956 года Тихонравов был переведен из НИИ-4 в ОКБ-1, где был назначен научным консультантом проектного отдела (начальник отдела С.С. Крюков), занимавшегося разработкой эскизного проекта ИСЗ. Таким образом, спустя 20 лет С.П. Королев и М.К. Тихонравов снова стали работать вместе, как это было в ГИРДе.

К июлю 1956 года эскизный проект был готов. Тогда же, а точнее 14 июня С.П. Королев принял решение о модификации МБР Р-7 под спутник. Выделение ОКБ-1 в самостоятельную организацию в соответствии с приказом Д.Ф. Устинова от 14 августа 1956 года придало дополнительный импульс работам над спутником.

По мере воплощения проекта в жизнь все больше сказывалось отставание в разработке и изготовлении научной аппаратуры. Академические институты не привыкли работать в том же режиме и с тем же напряжением, что и предприятия ВПК. Вдобавок после проведенных огневых испытаний выяснилось, что реальный удельный импульс двигателей “семерки” РД-107 и РД-108 ниже планируемого (304 секунды вместо ожидавшихся 308-309). Это ставило под угрозу выведение на орбиту в заданные сроки (хотя срок уже съехал на апрель 1958 года) спутника с массой 1400 кг, а на пятки уже наступали американцы, развернувшие широкую пропагандистскую компанию. Они уже просто предвкушали запуск своего первого “сателлита”, неслучайно названного «Авангардом». И здесь М.К. Тихонравов, ставший начальником отдела по проектированию космических аппаратов, предложил запустить простейший спутник (ПС) массой порядка 100 кг. С.П. Королев должным образом оценил эту идею, и 5 января 1957 года направил в правительство «Предложения о первых запусках ИСЗ до начала Международного геофизического года», а дальше все пошло по инстанциям.

7 февраля 1957 года вышло Постановление Совета Министров СССР о создании и запуске в рамках Международного геофизического года (с июля 1957 года) двух простейших спутников с помощью ракеты Р-7 (8К71), правда, после 1-2 успешных запусков самой ракеты.

Первый советский спутник был действительно простейшим, как по конструкции, так и по составу аппаратуры. Конструктивно ПС представлял собой сферу диаметром 58 см с четырьмя усами-антеннами (две длиной 2,4 метра и две — 3,9 метра). Масса спутника 83,6 кг. Внутри его находился радиопередатчик, работающий в диапазонах 20,005 и 40,002 Мгц и питающийся от трех серебрянно-цинковых батарей. Доработка ракеты 8К71 под ракету-носитель 8К71ПС касалась лишь ее облегчения (268 вместо 278 тонн), а также изменения в конструкции головного обтекателя и способа отделения спутника.

Как уже говорилось, 21 августа и 7 сентября 1957 года состоялись успешные запуски межконтинентальной баллистической ракеты Р-7 (8К71). Настала очередь спутника. Надо заметить, что, несмотря на всю секретность работ, связанных с созданием ракетной техники в нашей стране, периодически появлялись заявления о готовности Советского Союза к созданию и запуску спутника в рамках Международного геофизического года. Еще 27 ноября 1953 года на Конференции сторонников мира в Вене президент Академии наук СССР А.Н. Несмеянов сообщил, что создание ИСЗ является вполне реальной задачей. Затем 11 сентября 1956 года на заседании Специального комитета по подготовке и проведению Международного геофизического года (1957-1958 годы) в Барселоне советский делегат заявил о намерении СССР запустить ИСЗ в течение предстоящего МГГ. А уже после сообщения ТАСС об успешном испытании МБР в Советском Союзе 17 сентября 1957 года, выступая с докладом на торжественном заседании в Колонном зале Дома Союзов, посвященном 100-летию со дня рождения К.Э. Циолковского, С.П. Королев прямо сказал о возможности пусков искусственных спутников Земли в СССР в ближайшее время. Тем не менее, ни один из этих голосов не был услышан или по крайней мере серьезно воспринят в США: они были слишком уверены в своем техническом превосходстве.

Но, как говорили потом, 100% разговоров о спутниках приходилось на долю США, однако 100% дела пришлось на долю СССР. 4 октября 1957 года со стартовой позиции площадки №1 (она еще не называлась гагаринской) полигона Тюра-Там (он еще не стал космодромом Байконур) в 22 часа 28 минут по московскому времени был произведен запуск двухступенчатой ракеты-носителя 8К71ПС №М1-ПС, которая через 315 секунд после старта вывела на орбиту первый в мире искусственный спутник Земли. Его запуском началась космическая эра человечества. Параметры орбиты спутника составили: высота в апогее 947 км, в перигее 228 км, наклонение орбиты 65,1°, период обращения 96,17 минут. Миллионы людей во всем мире следили за спутником, слушая легендарное “бип-бип” из космоса и наблюдая сверкающую звездочку, летящую в ночном небе. Хотя, по правде говоря, наблюдали-то они вторую ступень “семерки”, которая при своей массе в 7,5 тонн и габаритах светилась гораздо ярче маленького спутника, но это уже детали.

Широко разрекламированная программа «Авангард» потерпела крах. Американцы были в шоке: тут такой удар, а ведь они были уверены в своем техническом превосходстве. Даже масса советского ИСЗ на порядок превосходила спутник «Авангард» (83,6 кг против 9,5). Уже после запуска первого спутника американцы 23 октября 1957 года успешно испытали ракету «Авангард», но по баллистической траектории. Однако при попытке ее запуска со спутником с космодрома на мысе Канаверал 6 декабря 1957 года через 2 секунды произошло самопроизвольное выключение двигателей первой ступени. Ракета упала в пределах стартовой позиции и сгорела, а спутник откатился в сторону с работающим радиомаяком, чьи сигналы принимались расположенными поблизости наземными станциями.

К этому моменту Советский Союз запустил уже второй спутник. Причем, потрясала как его колоссальная по тем временам масса (508,3 кг), так и то, что в нем находилось живое существо — собака Лайка. История создания второго спутника коротка, но от этого не менее ярка. После напряженной работы, связанной с созданием и запусками первых ракет Р-7 и первого спутника, коллектив ОКБ-1 был отправлен в отпуска. Однако уже 12 октября из Правительства поступило указание, учитывающее личную просьбу Н.С. Хрущева, о срочной подготовке запуска нового спутника к 40-летию Октября. Как это часто повторялось в дальнейшем, когда сроки определялись не готовностью техники, а спускались из ЦК КПСС и приурочивались к очередным “красным датам”.

Конечно, проще было бы запустить точно такой же ПС, который был уже изготовлен. Но повторяться — не в натуре С.П. Королева. Проектный отдел предложил создать спутник на базе уже имеющихся средств, но уже с новым качеством. Конструкция его состояла из запасного экземпляра первого спутника и контейнера, предназначенного для очередного запуска на ракете Р-2А. В контейнере были созданы условия для обеспечения жизнедеятельности животного. Сам спутник ПС-2 сделали неотделяемым, что позволило использовать телеметрическую систему ракеты «Трал», созданную в ОКБ МЭИ под руководством А.Ф. Богомолова. За счет снятия части приборов системы управления разместили дополнительную научную аппаратуру.

Несмотря на сверхсжатые сроки сам спутник и ракета-носитель для него были изготовлены, и 3 ноября 1957 года в 7 часов 22 минуты был запущен второй искусственный спутник Земли с собакой Лайкой на борту. В отличие от первого спутника высота орбиты в апогее составила 1671 км. Это был второй крупный шаг по направлению к пилотируемым полетам. Ученые и конструкторы получили подтверждение, что живое существо способно переносить условия космического полета. Нужно было освоить еще возвращение, чего для бедной собачки предусмотрено не было. И хотя второй спутник просуществовал на орбите около 5 месяцев, сама Лайка прожила не более 6 суток, что определялось ресурсом системы жизнеобеспечения, а главное — источником электропитания. Между прочим, со вторым спутником связан и долгоживущий миф о его массе (508 кг). На самом деле, поскольку он был неотделяемым, общая масса спутника и второй ступени ракеты-носителя составляла примерно 8 тонн.

После решения приоритетной задачи по выведению первого ИСЗ и первого спутника с собакой на борту можно было вернуться к объекту Д. К началу 1958 года была завершена разработка ракеты-носителя 8А91 на базе ракеты Р-7, а также укомплектованы два экземпляра спутника. Первый пуск ракеты-носителя 8А91 со спутником типа Д состоялся 27 апреля 1958 года и окончился неудачей из-за возникновения продольных колебаний. Зато при втором запуске 15 мая 1958 года был выведен на орбиту третий искусственный спутник Земли массой 1327 кг, из которых на долю научной (8 приборов) и измерительной аппаратуры приходилось 968 кг. И хотя к.п.д. его оказался очень низким из-за отказа запоминающего устройства, все-таки это был еще один шаг на пути освоения комического пространства. Ведь третий спутник по существу был первым космическим аппаратом, оснащенным основными бортовыми служебными системами. На нем впервые были установлены приемоответчик для контроля орбиты и командная радиолиния, разработанные в НИИ-648 под руководством А.С. Мнацаканяна. Впоследствии в этой же организации, переименованной в НИИТП, была разработана радиотехническая система поиска и сближения «Игла».

Несмотря на столь серьезные достижения в создании первых ИСЗ С.П. Королев стал все больше времени уделять проблеме полета человека в космос. Нет, конечно, в ОКБ-1 и впредь продолжали создавать спутники, но они имели в основном прикладное назначение: это и спутники фоторазведки «Зенит-2», и спутники связи «Молния-1». И даже вроде бы научные спутники «Электрон» решали чисто утилитарную задачу: исследование радиационной обстановки на трассе пилотируемых полетов к Луне. Собственно говоря, в этом нет ничего удивительного. Никакой государственной программы освоения космоса тогда не имелось. Военные и генералы от ВПК решали свои задачи, а советская наука была слишком слаба, чтобы конкурировать с ними. Все строилось лишь на энтузиазме и доброй воле главных конструкторов ракетно-космической техники. Так, например, В.Н. Челомей за свою жизнь не создал ни одного научного спутника кроме «Протонов». «Метеоры» главного конструктора ВНИИЭМ А.Г. Иосифьяна решали исключительно прикладные задачи: наблюдение за погодой и исследование природных ресурсов Земли. Под руководством М.Ф. Решетнева в закрытом Красноярске-26 создавались связные и навигационные спутники. Да и самарские спутники Д.И. Козлова «Фотон», «Ресурс» и «Бион» были лишь побочным продуктом разведывательных спутников «Зенит». Пожалуй, только М.К. Янгель охотно занимался созданием ИСЗ для научных задач, в том числе по программе «Интеркосмос». Первый днепропетровский спутник «Космос-1» был выведен на орбиту 16 марта 1962 года с помощью ракеты носителя 63С1, созданной на базе боевой ракеты Р-12 (8К63) и стартовавшей с полигона Капустин Яр.

Таким образом, получается, что за время, прошедшее с момента запуска третьего ИСЗ 15 мая 1958 года и до полета первого днепропетровского спутника ДС, больше никаких спутников для изучения околоземного космического пространства в СССР не запускалось. Хотя в тех же США в течение только 1958 года было предпринято 17 попыток запуска спутников, из них 5 успешных.

И такое пренебрежение наукой было всегда. Даже тогда, когда в Советском Союзе запускали свыше 100 космических аппаратов в год, доля научных спутников была просто мизерной. Но что делать, ведь такова была воля партии. А научные спутники не нужны были главным заказчикам — военным, да и авторитета Советскому Союзу на международной арене автоматические аппараты не в пример пилотируемым не прибавляли. Сама же космическая наука прозябала на задворках. Исключение составляли автоматические межпланетные станции, пропагандистское значение которых в случае удачного завершения приравнивалось к пилотируемым полетам. Однако это уже тема отдельного разговора.

Ну а что же американцы? Начиная с катастрофы 6 декабря 1957 года и по конец 1958 года было предпринято 7 попыток запуска ракеты-носителя «Авангард», но из них только пуск 17 марта 1958 года закончился выведением на орбиту спутника «Авангард-1», который за свои малые размеры (масса 1,47 кг и диаметр шарика 16,3 см) получил название “апель-син”, да к тому же кроме передатчика на нем никаких научных приборов не было. Но он оказался вопреки своему названию лишь вторым в США и четвертым в мире.

А первым американским спутником стал «Эксплорер-1», запущенный с мыса Канаверал 31 января 1958 года с помощью ракеты-носителя «Юпитер-С» («Юнона-1»). Сам спутник весил всего лишь 8,21 кг, а вместе с неотделяемой четвертой ступенью — 14 кг. Но на нем был установлен научный прибор — счетчик Гейгера-Мюллера, который разработал для спутника Джеймс Ван-Аллен из университета штата Айовы. С помощью этого прибора были открыты радиационные пояса, которые также носят название поясов Ван-Аллена.

Как уже говорилось, в США существовало несколько проектов запуска ИСЗ: проект ВМС «Авангард», проект Армии «Орбитер» и проект ВВС, основанный на применении разрабатываемой межконтинентальной баллистической ракеты «Атлас». В конечном итоге Министерство обороны США, отвечающее за запуск спутника, выбрало проект «Авангард». Однако после запуска Советским Союзом первого ИСЗ и неудачного первого старта «Авангарда» оно было вынуждено вновь обратиться к проекту Армии «Орбитер».

А Вернер фон Браун, возглавлявший Редстоунский арсенал Управления баллистических ракет Армии, продолжал работу над совершенствованием своей многоступенчатой ракеты «Юпитер-С», предназначенной для испытаний новых теплозащитных материалов для головных частей стратегических ракет. В качестве первой ступени была применена ракета «Редстоун», созданная с использованием технических решений «Фау-2». На второй ступени использовалась связка из 11 твердотопливных ракет «Бэби Сарджент», на третьей ступени связка из 3 таких же ракет, а на четвертой ступени еще одна ракета «Бэби Сарджент». Стартовая масса ракеты составляла 29 тонн, тяга двигателя первой ступени «Редстоун», работающего на жидком кислороде и смеси 60% НДМГ и 40% диэтилентриамина, — 37 тонн.

20 сентября 1956 года ракета «Юпитер-С» совершила успешный полет по баллистической траектории на дальность 5310 км, при этом четвертая ступень вместо топлива несла песок. А если бы вместо песка было топливо? Тогда бы первый спутник был американским и на год раньше. Но Армия и фон Браун не могли ослушаться приказа Министра обороны США Ч. Вильсона, запретившего заниматься спутниками всем кроме ВМФ. 15 мая и 8 августа 1957 года состоялись еще два успешных запуска по баллистической траектории ракеты «Юпитер-С».

Сразу после получения сообщения о запуске первого советского спутника В. фон Браун обратился к новому Министру обороны США Н. Макэлрою с просьбой дать разрешение на запуск ИСЗ с помощью ракеты «Юпитер-С». Тот заинтересовался предложением, но не более того. Лишь после запуска второго советского ИСЗ 8 ноября 1957 года было получено разрешение на подготовку ракеты «Юпитер-С» к запуску спутника, но только на случай неудачи с «Авангардом». Она и произошла 6 декабря 1957 года. Положение стало катастрофическим. Американцам было уже наплевать, что ракета «Редстоун», бывшая первой ступенью ракеты «Юпитер-С», имела своими корнями чудо-оружие фашистского рейха «Фау-2», а ее создатель В. фон Браун состоял в прошлом в нацистской партии. Надо было спасать престиж.

20 декабря 1957 года ракета «Редстоун» была самолетом доставлена на мыс Канаверал, а 17 января 1958 года установлена на стартовом столе. Сам спутник «Эксплорер-1» был спешно изготовлен в Лаборатории реактивного движения Калифорнийского технологического института примерно за месяц на основе проекта, разработанного еще в 1954 году Дж. Боумом. Лаборатория реактивного движения поставила и ракеты «Бэби Сарджент» для верхних ступеней. Первоначально запуск планировался на 29 января, однако из-за сильных ветров его пришлось дважды переносить. Наконец 31 января 1958 года в 22 часа 40 минут по местному времени старт состоялся.

Таким образом, США стали второй после СССР космической державой, однако их успехи были более скромны, да и тех они достигли благодаря немецким ракетчикам, вывезенным из побежденной Германии. Тем не менее, старт космической гонке за приоритетами был дан, а заодно началось заочное соревнование между С.П. Королевым и фон Брауном, ставшим отцом американской космонавтики. Пока вперед вышел Королев.

Первые американские ракеты-носители были слишком малы (ракета «Авангард» весила на старте 10,2 тонны, а «Юнона-1» — 29 тонн), да и выводимый ими полезный груз не превышал нескольких десятков килограмм, а потому не имели больших перспектив. Зато их имела разработанная ВВС США межконтинентальная баллистическая ракета «Атлас», которая после модификации 18 декабря 1958 года вывела на орбиту спутник массой 68 кг. Эта ракета впоследствии обеспечила первый орбитальный полет американского астронавта и стала одной из рабочих лошадок американской космической программы. Но об этом чуть позже.

далее