22 апреля 1967 года. Космодром.

На диване в холле гостиницы в синем тренировочном костюме сидит Владимир Михайлович Комаров. Немного задумчивый, сосредоточенный, он кажется усталым.

На Владимира Михайловича направлены кинокамеры. Администратор картины рядом с диваном «для антуража» поставил пальму.

До старта остается совсем немного, и, чтобы сразу удовлетворить запросы пишущих, говорящих и снимающих, решили провести одну общую пресс-конференцию.

— Владимир Михайлович, хотелось бы узнать о том, что вам дали два с половиной последних года. Как вы готовились к полету?

— Два с половиной года, прошедшие после полета корабля «Восход», были годами подготовки к новому полету. Корабль совершенно новый, я бы сказал, более сложный, чем те корабли, на которых летали мои товарищи и друзья, и на котором я летал в прошлый раз вместе с Константином Петровичем Феоктистовым и Борисом Егоровым.

— А чем отличалась эта подготовка от предыдущей?

— Мы очень много занимались. Занимались на заводах, в различных конструкторских бюро, в лабораториях. Изучали те системы и оборудование, которые предполагалось поставить на новом корабле. Сама подготовка существенно не отличалась: обычная наша, повседневная работа в центре подготовки, где мы работаем, где занимаемся и готовимся к очередным полетам.

— Вы говорите, что это «обычно». И все-таки ваша профессия-то необычная, редкая пока профессия...

— Ну, я не знаю, как говорить об этом, о профессии. Когда вот впервые летал Юра Гагарин, тогда это было как-то все необычно. И мы волновались. Не знали, как пойдет наша работа дальше. А сейчас, после того, как было сделано несколько полетов на кораблях «Восток» и «Восход», когда мы уже вполне определенно можем сказать, что работать и жить в условиях космического пространства можно, наши полеты становятся... ну, обычными в какой-то мере.

И в то же время, конечно, необычными, потому что вот, например, предстоящий полет необычен тем, что это будет полет на новом корабле, значительно отличающемся от тех кораблей, на которых мы летали. И даже по размерам своим отличающемся.

— Владимир Михайлович, как ваши занятия в адъюнктуре?

— Вы задали такой вопрос, на который ответить трудно.

— Сложно сочетать учебу?

— Трудно, конечно, потому что подготовка полета отнимала все время и мы действительно были заняты, как говорят, с утра и до позднего вечера. И поэтому в учебе наступил некоторый перерыв.

— Понятно. Еще вопрос. Как ваша семья относится к тому, что вы летите второй раз в космос?

— Когда я собирался в первый полет, у меня жена узнала о том, что я должен лететь, только после того, как был произведен пуск корабля. Сейчас она тоже определенно не знает. Но по тому, как шла работа у нас в центре, по тому, что уезжали многие товарищи по своим служебным обязанностям, она тоже догадывается, что полет должен быть. Но что я должен отправиться в полет, она этого не знает.

Старт «Союза» был назначен на рассвете.

В голубых лучах прожекторов, дымящаяся, в белом инее, виднелась ракета-носитель и обтекатель космического корабля. На черном фоне неба — серебряные силуэты людей.

Автобус с космонавтами пришел за два часа до старта. Комаров легко, молодцевато выпрыгнул из машины. Строевым шагом направился к членам Государственной комиссии:

— Товарищ председатель Г осударственной комиссии! Летчик-космонавт Комаров к полету на космическом корабле «Союз» готов!

Вместе с Комаровым приехали Гагарин, Леонов, Николаев...

Плотно окруженный людьми невысокий человек в серых брюках и голубой куртке не спеша пошел к ракете. Остановился.

— Желаю счастливого полета!

Крепкие мужские объятия...

— Счастливого полета!

— До свидания!

Вместе с Комаровым в кабину лифта входит Гагарин.

Лифт медленно ползет к вершине ракеты. Вспыхивают аплодисменты — на верхней площадке прожектора высветили голубую куртку.

Руки Комарова сжаты в приветствии над головой.

Поклон вниз, Земле, людям. Еще приветственный взмах рукой, и он идет в корабль...

Пустеет стартовая площадка.

Начинается переключение телевизионных камер.

Из дикторской кабины хорошо видна ракета. Вот-вот должно появиться солнце. Но оно не успеет! Человек сам пойдет навстречу солнцу!

Томительные минуты ожидания.

Я в первый раз вижу готовую к старту ракету на экране телевизора, точнее — на экране монитора. Пытаюсь подобрать сравнение. Ничего не получается... Ракета похожа, когда крупным планом показывают ее отдельные части, на стоящий под парами паровоз. Конечно, «паровоз» — слово не к месту, но тогда другого не нашел...

Режиссер переключает камеры, скользит по ракете вверх, вниз, то остановится на каком-то узле, то ищет лучший ракурс.

Наконец камеры замирают на общем плане. Во весь экран — ракета.

Объявляется минутная готовность.

Осталась минута до начала набора стартовой схемы. А до истинного, видимого взлета ракеты-носителя от стартовой площадки остается около четырех минут.

Слышна команда: «Ключ на старт!» По этой команде подготавливается к работе система автоматического включения двигателя.

Руководитель пуска дает команду закрыть дренажные клапаны. Топливные баки полностью изолированы от атмосферы. Прекращается парение. Вспыхивает пламя. Раздается все заглушающий победный гром.

Мы видим клубы дыма. И освобожденная ракета яркой звездой с нарастающим грохотом медленно отрывается от стартового стола. Расступаются облака, которые окутывали небо. Расступаются пронизанные пламенем ракеты. Виден четкий инверсионный след.

И очень спокойный голос Комарова:

— Я — «Рубин», все хорошо, перегрузки совсем небольшие. Обтекатель отделился... Сейчас открою шторки иллюминатора... Черное небо. И в левом, и в правом иллюминаторе черное небо... Солнце где-то подо мной, сзади...

Что думают, что испытывают сейчас те, кто окружает нас? Мои товарищи. Оглядываюсь. Все спокойны и как-то необычно сдержанны...

— Полет нормальный! Машина идет устойчиво. Давление в камере сгорания в норме.

В космосе и на Земле с космическим кораблем «Союз» шла напряженная работа.

У всех вызывала одобрение работа Комарова, его четкие, деловые доклады и квалифицированная оценка технических характеристик «Союза». На девятнадцатом витке было принято решение совершить посадку.

Все шло по графику, отлично сработала тормозная двигательная установка, где-то над Африкой Комаров докладывал о ходе полета.

Я видел, как люди готовились к завершению трудной работы.

Ни у кого не было мысли, что беда может случиться у порога родного дома.

Последние минуты ожидания превратились в часы. Все ходили поникшие, разговаривали вполголоса.

Из комнаты узла связи вышел человек. В глазах слезы. Сдерживая рыдание, сказал:

— Все. Конец...

Машины с космонавтами, члены Государственной комиссии рванулись на аэродром.

В сообщении ТАСС о «Союзе» была указана причина гибели космонавта: «...После осуществления всех операций, связанных с переходом на режим посадки, корабль благополучно прошел наиболее трудный и ответственный участок торможения в плотных слоях атмосферы и полностью погасил первую космическую скорость.

Однако при открытии основного купола парашюта на семикилометровой высоте, по предварительным данным, в результате скручивания строп парашюта космический корабль снижался с большой скоростью, что явилось причиной гибели В. М. Комарова».

В космосе еще много неизвестного людям. Дорога первых — трудная дорога. Исследователя ждут многие испытания. Вот что писали газеты о гибели экипажа космического корабля «Союз-11».

«29 июня 1971 года экипаж орбитальной научной станции «Салют» полностью завершил выполнение программы полета и получил указание совершить посадку...

В 21 час 28 минут по московскому времени корабль «Союз-11» и орбитальная станция «Салют» расстыковались и продолжали дальнейший полет раздельно. Экипаж корабля «Союз-11» доложил на Землю, что операция расстыковки прошла без замечаний и все системы корабля функционируют нормально.

Для осуществления спуска на Землю 30 июня в 1 час 35 минут после ориентации корабля «Союз-11» была включена его тормозная двигательная установка, проработавшая расчетное время. По окончании работы тормозного двигателя связь с экипажем прекратилась.

В соответствии с программой после аэродинамического торможения в атмосфере была введена в действие парашютная система и непосредственно перед Землей — двигатели мягкой посадки. Полет спускаемого аппарата завершился плавным приземлением его в заданном районе.

Приземлившаяся одновременно с кораблем на вертолете группа поиска после вскрытия люка обнаружила экипаж корабля «Союз-11» в составе летчиков-космонавтов подполковника Добровольского Георгия Тимофеевича, бортинженера Волкова Владислава Николаевича, инженера-испытателя Пацаева Виктора Ивановича на своих рабочих местах без признаков жизни...

После изучения записей и параметров полета космического корабля «Союз-11» установлено, что до участка спуска полет корабля проходил нормально. Космонавты Добровольский, Волков, Пацаев действовали в соответствии с программой полета.

На участке спуска корабля за 30 минут до приземления произошло быстрое падение давления в спускаемом аппарате, что привело к внезапной смерти космонавтов. Это подтверждается медицинскими и патологоанатомическими исследованиями.

Падение давления явилось следствием нарушения герметичности корабля. Осмотр спускаемого аппарата, совершившего мягкую посадку, показал, что в его конструкции разрушений не имеется.

Технический анализ позволил установить ряд предположительных причин разгерметизации...»

В большом деле нельзя останавливаться на полпути. За первым идет второй, обогащенный опытом первого. Так было, когда осваивали океан, так было, когда осваивали Арктику, так было, когда осваивали авиацию... Так было, так будет. Путь первых всегда тернист. Поэтому они в памяти народа. А память народа бессмертна.

Когда Владимиру Комарову было двадцать лет, он в письме своему другу писал:

«...А время все бежит и бежит... Меня, Женя, удивляет, что нет ему, времени, конца. Вот нас уже не будет в живых, от нас не останется и праха, расстанутся с жизнью миллиарды поколений, а время все будет идти вперед... Время бесконечно, и в сравнении с ним жизнь человеческая очень коротка (часть атома, протон в сравнении со слоном или китом). Да и сравнить-то нельзя. Что может сравниться с бесконечностью! Так мизерна, так коротка человеческая жизнь!.. Сумею, вернее, успею ли я сделать хотя бы капельку нужного, полезного дела?..»

Владимир Комаров погиб при исполнении своего долга в сорок лет.

Всенародная слава к нему пришла, когда ему было тридцать семь.

Он много работал, редко бывал дома. Ему была чужда поза. Он был прост и сложен. Спокоен в своем нелегком научном поиске, который сейчас продолжают другие. Им будет легче. Впереди шел Комаров. В отряде космонавтов он был старшим, знал и умел больше других. Его намеревались списать из отряда по здоровью — барахлило сердце, но он доказал, что у него крепкое сердце! Он перенес операцию — последствия тяжелой работы в юности (надорвался на лесозаготовках) — и доказал, что и это не помеха для летчика-космонавта. Его путь к звездам был тернист. Каждый шаг давался с трудом. Но он шел, уверенный в своих силах. Рядом был настоящий друг — жена. Радость доставляли дети, Рядом были товарищи.

После первого полета Владимир Михайлович у микрофона радио говорил: «Прежде всего нужно обработать научные материалы, которые мы получили во время полета. Надо обобщить их...»

После его полета на «Союзе» это сделали другие.

Были внимательно изучены все магнитофонные ленты переговоров, журналы дежурных на постах слежения, лабораторные анализы, столбики цифр.

Научный поиск продолжался. Об отдельных его этапах сообщало ТАСС:

«...В Советском Союзе произведен очередной запуск искусственного спутника земли... На борту спутника установлена научная аппаратура, предназначенная для продолжения исследований космического пространства...»

Наступил октябрь 1968 года.

Все началось с телефонного звонка:

— Собирайся! Принято решение вести репортаж не только по радио, но и по телевидению. Придется тебе лететь раньше других журналистов.

В установленном месте встретился с попутчиками. Мои старые знакомые связисты в командировку летят налегке, в руках один портфель.

Собрались все пассажиры, и мы гуськом направляемся на посадку. Несколько часов полета — и под ногами земля космодрома.

Как изменилось все вокруг! Там, где стоял деревянный домик, — замечательное здание аэровокзала. На летном поле много самолетов. На привокзальной площади — стоянка автомашин. Как много чувств и воспоминаний нахлынуло сразу! Вот здесь встречали после полета самолет с «тройкой»: Комаровым, Феоктистовым и Егоровым! Сюда возвращались из космических рейсов все космонавты. Здесь смеялся и шутил Гагарин. Отсюда провожали Сергея Павловича в Москву. Сюда прилетали нарядные стюардессы с цветами, чтобы сопровождать героев космоса до внуковской дорожки славы.

Город. Заметно подросли деревья. На улицах много молодежи. На центральной площади новое здание гостиницы. Она так и называется — «Центральная».

Вечером пошли гулять по городу. Не сговариваясь, направились в сад, где была старая гостиница, где когда-то останавливались космонавты. Шуршат осенние листья под ногами. Вокруг фонарей вьются запоздалые бабочки. Изредка ветер донесет крик ночной птицы, и снова тишина.

Мы долго молча ходили по саду. Вот здесь была волейбольная площадка. Сейчас участок зарос травой, не осталось и столбов для сетки. Сосна, которую посадил Юрий Гагарин сразу после полета, вымахала так, что не достать до верхушки.

Вот у этой калитки мальчишки устраивали постоянное дежурство, чтобы увидеть Гагарина. Если ребят собиралось много и ждать им надоедало, то они кричали хором: «Гагарин, Гагарин!»... Сейчас, когда слышу пахмутовскую «Нежность», то слова «Опустела без тебя Земля», мне кажется, звучат, как реквием...

Опустела без него Земля 27 марта 1968 года.

Н. П. Каманин, выступая у микрофона Всесоюзного радио, сказал:

— Не хочется верить, но среди нас нет уже того, кто первым из людей Земли открыл человечеству дорогу в космос. Погибли Юрий Алексеевич Гагарин и наш общий друг, отличный летчик Серегин Владимир Сергеевич.

27-го числа в 10 часов 19 минут по московскому времени товарищи Гагарин и Серегин поднялись с подмосковного аэродрома в тренировочный полет. Они взлетели благополучно. Пришли в зону для выполнения пилотажа. Зона пилотажа находилась над городом Киржач, Владимирской области. Выполнили задание. Гагарин доложил:

— Задание выполнил! Иду на аэродром...

Высота полета была около четырех тысяч метров. Удаление от аэродрома на 50 — 60 километров. Через минуту руководители полета пытались вновь установить связь с самолетом, но самолет не отвечал. Локаторы еще продолжали проводку самолета. Локаторы еще видели самолет несколько минут.

Потом пропала отметка и на локаторах. Руководители полета начали беспокоиться за судьбу экипажа и самолета. Были подняты по тревоге все средства обнаружения самолета — и в воздухе, и на земле.

Одному из вертолетов, который участвовал в поиске, удалось обнаружить обломки самолета в 17 километрах от города Киржач, в лесу.

Очевидно, самолет с очень большой скоростью, под углом примерно 65 — 70 градусов, врезался в землю. Самолет от удара разрушился, экипаж погиб.

Многие тогда говорили с горечью: не уберегли, не доглядели...

— Вопрос, с моей точки зрения, с точки зрения космонавтов, с точки зрения летчиков, неестественный, — сказал Н. П. Каманин. — Это все равно, что пловцу задать вопрос: а зачем ты плаваешь? Летчик и космонавт не представляют себя без полетов.

...В тот мартовский день 1968 года микрофон радио был включен на Красной площади. Слова прощания, прощания с дорогим человеком.

Ушел из жизни человек-легенда. Не стало Юрия Гагарина. Коротка, но прекрасна была жизнь этого человека, с необыкновенной, солнечной, доброй улыбкой, поразившей мир. Он сразу стал нашим национальным героем, увидеть которого считали за великую честь коронованные особы в разных частях света. Они считали за честь быть представленными сыну смоленского крестьянина, воспитаннику рабочего класса, человеку в мундире офицера Советской авиации.

Сегодня Гагарин уходит в бессмертие.

В эти минуты люди Земли произносят слова прощания на разных языках.

Москва встречала тебя молодым майором, вышла проводить тебя, молодого полковника. Ты в нашем сердце, ты в нашей памяти. Вечно.

...На месте гибели нашли бумажник Гагарина. В кармашке бумажника была фотография Сергея Павловича Королева. Он носил ее всегда с собой.

...Юрию Алексеевичу Гагарину, как и Валерию Павловичу Чкалову, было суждено прожить тридцать четыре года...

Как-то среди друзей зашел шутливый разговор о том, кто и что будет делать в 2000 году. Говорили о полетах к звездам. Гагарин, заливаясь смехом, шутил, что ему, «дедушке русской космонавтики», придется быть директором детского космодрома «Байконур». Ведь к тому времени обязательно будут детские космодромы, так же как сейчас — детские железные дороги!

Ему было трудно представить себя стариком...

В литературно-художественном альманахе «Звездоград» я прочитал такие строки:

«Породнившись с небом и миром чудес, звездоградцы не стали суеверными, но они веруют. Веруют в знания, в безграничные возможности человеческого ума и вдохновенного труда».

Подготовка к радиотелевизионному репортажу о новом старте «Союза» занимала много времени. Надо было все предусмотреть.

Общение с людьми, занимающимися ракетно-космической техникой, обогащает, многому учит. Совещания здесь проводятся по-деловому. Короткий доклад, замечания и вопросы, которые предстоит решить. У каждого своя, строго ограниченная сфера деятельности. Обязательно определяются сроки выполнения поручений. И контроль за выполнением задания. Четкая документация. И при всем этом полная творческая инициатива. Никто не давит авторитетом, хотя знаешь, что рядом за столом сидят доктора и кандидаты наук, лауреаты Ленинской премии. Никакой кичливости. Доброжелательное, уважительное отношение ко всем и одновременно пересечение малейшей попытки направить деловой разговор по боковому руслу, увести в сторону, уйти от ответа. Ценится краткая информация, образное сравнение, острое слово, шутка. На совещание приглашаются только те, от кого зависит решение вопроса. За чужие дела никто не берется: «Не мой вопрос!» Несостоятельные люди, слабые специалисты как-то незаметно испаряются.

23 октября 1968 года состоялось заседание Государственной комиссии. Оно проходило в новом здании. Яркий свет «юпитеров» кинохроники. Стол с зеленым сукном. Все в нарядных костюмах. Слеза от стола президиума сидят кандидаты на полет.

Первое слово — техническому руководителю. Все внимательно слушают его доклад о работе, которая была проделана для подготовки полета.

Ракета-носитель и космический корабль «Союз» прошли весь цикл необходимых заводских испытаний и проверок. Закончен этап сборки и подготовки ракеты и корабля на космодроме.

Москва, Кремль, сентябрь 1969 года. Перед стартом сюда пришли члены экипажей советских космических кораблей «Союз-6», «Союз-7» и «Союз-8». Слева направо: В. А. Шаталов, В. В. Горбатко, В. Н. Кубасов, А. В. Филипченко, А. С. Елисеев, В. Н. Волков, Г. С. Шонин.

До встречи на орбите, друзья! Космонавты В. Н. Кубасов и Г. С. Шонин перед стартом на «Союзе-6». Экипаж «Союза-6» после приземления.

Георгий Степанович Шонин, командир «Союза-6».		Валерий Николаевич Кубасов, бортинженер. Во время полета на космическом корабле «Союз-6» осуществил сварку металлов в условиях вакуума и невесомости.
«Даю зеленый!» Летчик-космонавт Г. С. Шонин с сыном Андреем.

«Вот она какая, невесомость!» Космонавт А. В. Филипченко во время тренировки в «бассейне невесомости». «Как они там, в космосе?» Семья космонавта В. В. Горбатко смотрит телевизионную передачу о групповом полете советских космических кораблей.

Еще и еще раз отрабатывает экипаж космического корабля «Союз-7» этапы предстоящего орбитального полета. Слева направо — космонавты В. Н. Волков, А. В. Филипченко и В. В. Горбатко.

Анатолий Васильевич Филипченко, командир «Союза-7».		Виктор Васильевич Горбатко, инженер-исследователь космического корабля «Союз-7».
Здравствуй, Москва! Торжественная встреча участников группового космического полета кораблей «Союз» на Внуковском аэродроме.

Владимир Александрович Шаталов. 14 — 17 января 1969 года он осуществлял полет на космическом корабле «Союз-4» и был командиром первой в мире экспериментальной орбитальной станции; 13 — 18 октября 1969 года возглавил групповой космический полет кораблей «Союз-6», «Союз-7» и «Союз-8»; 23 — 25 апреля 1971 года был во главе экипажа космического корабля «Союз-10»

Алексей Станиславович Елисеев, бортинженер. Участвовал в создании первой в мире экспериментальной орбитальной станции; был бортинженером космического корабля «Союз-8»; вместе с инженером-исследователем Е. В. Хруновым совершили переход через открытый космос из космического корабля «Союз-5» в космический корабль «Союз-4».

Космонавт В. И. Севастьянов на тренировке вестибулярного аппарата.
Космонавты А. Г. Николаев и В. И. Севастьянов перед полетом на «Союзе-9».

«Союза-9» на старте

«На борту все нормально! Самочувствие отличное!» — докладывает на Землю экипаж «Союза-9». Земля слушает космос. Центр управления пилотируемыми космическими кораблями. Сюда поступает информация о работе бортовых систем «Союза-9» и самочувствии членов экипажа.

Виталий Иванович Севастьянов, бортинженер космического корабля «Союз-9». Здравствуй, Земля! 19 июня 1970 года. Космический корабль «Союз-9» совершил мягкую посадку в заданном районе территории Советского Союза.

В полете «Союз-10». Слева направо: космонавты А. С. Елисеев, В. А. Шаталов, Н. Н. Рукавишников.
		И снова скоро в полет! Космонавт А. С. Елисеев на тренировке в барокамере перед своим третьим полетом в космос.

Николай Николаевич Рукавишников, инженер-испытатель космического корабля «Союз-10».
На встречу с орбитальной научной станцией «Салют». Ракета-носитель с космическим кораблем «Союз-10» перед установкой на стартовом столе.

Георгий Тимофеевич Добровольский, командир первой в мире орбитальной научной станции «Салют». Космонавт В. И. Пацаев во время работы с телескопом на Бюраканской астрофизической обсерватории.

Владислав Николаевич Волков, бортинженер первой в мире орбитальной научной станции «Салют».		Виктор Иванович Пацаев, инженер-испытатель первой в мире орбитальной научной станции «Салют».
Космонавт В. Н. Волков с сыном Владимиром.

Старт космического корабля.

Космический корабль и весь командно-измерительный комплекс подготовлены для выполнения сложного эксперимента двух аппаратов.

Готовясь к очередному полету пилотируемого корабля «Союз», мы провели дополнительный комплекс испытательных работ, которые дали положительные результаты.

Совместно с другими службами мы провели много операций по сбросу спускаемых аппаратов с самолетов.

Все эти эксперименты подтвердили правильность наших расчетов.

Затем, обращаясь к членам Государственной комиссии, говорит:

— Докладываю, что весь комплекс полностью подготовлен, прошу разрешение на вывоз ракеты и корабля на стартовую позицию.

Я внимательно слушал выступления специалистов и... невольно вспоминал Сергея Павловича Королева. Советская космонавтика развивается бурными темпами. Ее успехи определила совместная работа многих коллективов, талантливых ученых, конструкторов.

Но повторять пройденное нельзя. Надо создавать новое, идти вперед, работать с перспективой. И в большом деле первопроходцев им всегда будет помогать то, что было сделано Сергеем Павловичем, то, что было пройдено вместе с ним.

...В зал, осторожно пробираясь между рядами, вошел ведущий инженер. Осмотрелся и направился к нам. Рядом со мной сидел специалист, ответственный за систему ориентации корабля. Как только он увидел блеск очков своего смежника, так сразу толкнул меня: «Наверное, какой-то «боб» вылез: За мной идет».

И верно. Ведущий инженер сел рядом с нами и мхатовским шепотом начал бурчать на моего соседа, что ему надо идти на рабочее место, что еще есть вопросы. Слегка поругиваясь, они направились к выходу.

За этой сценой наблюдали многие. Каждый думал, что пришли за ним. Потом появились сочувственные и понимающие улыбки. Все знали въедливость ведущего инженера, его самоотверженность при исполнении служебного долга, принципиальность до занудливости.

Слово предоставляется руководителю подготовки космонавтов:

— Государственной комиссии представляются кандидаты на очередной полет. Георгий Тимофеевич Береговой и два дублера. Они успешно прошли программу подготовки и на экзаменах получили отличные отметки. Командиром космического корабля «Союз» предлагается утвердить полковника Берегового.

Затем выступали ученые, представители различных служб и организаций. Они говорили о значении полета, о перспективах, которые открываются в связи с новыми стартами, желали успеха Береговому.

Георгий Тимофеевич Береговой был краток:

— Товарищ председатель, члены Государственной комиссии! Принятое вами решение ко многому обязывает. Я прошел подготовку по специальной программе. Врачи дали заключение о годности к полету. Приложу все старание и умение, чтобы успешно выполнить задание. Благодарю за доверие.

Утром следующего дня, как было условлено, пришел в гостиницу космонавтов. В огромные окна заглядывает солнце, и в холле много света. Цветы, ковры. Заговорщически о чем-то беседуют врачи. На каждого входящего в здание смотрят, как на личного врага. Ввели закон, что приезжие должны три дня акклиматизироваться, прежде чем их допустят к космонавтам. Боятся гриппа. Беседовать с космонавтами можно только в марлевых повязках. Рукопожатия отменены...

Из столовой выходят Береговой, Николаев, Волынов. С ними Н. П. Каманин.

Николай Петрович Каманин человек прямой и решительный. Свою доброту часто прячет и потому иногда кажется резковатым. Сколько сложных вопросов пришлось решить ему при создании отряда космонавтов! И не только технических, связанных с подготовкой, сложными тренировками, но и чисто человеческих. К каждому в отряде он относился ровно и по-отечески сурово, был одинаково требователен и к тем, кто летал, и к тем, кто только готовился в полет.

А принять решение об очередности полетов в космос порой бывало нелегко! Как-то в минуту откровенности Николай Петрович вспомнил, как он объявлял решение о том, кто летит первым. Это было на космодроме в воскресенье 9 апреля, за три дня до полета.

После игры в бадминтон Николай Петрович пригласил Гагарина и Титова к себе в комнату. Завел разговор о спортивных играх, о тренировках, о работе в корабле, а потом, стараясь придать голосу будничность, сказал:

— Комиссия решила — летит Гагарин. Запасным готовить Титова. Поздравляю вас, товарищи!

Юрий не скрывал радости. На лице у Германа мелькнула тень досады, но он быстро взял себя в руки:

— Ну что ж, поздравляю тебя, Юра, давай лапу!

— Гера, не вешай нос — скоро и твой старт!

— До утра вы свободны, — с облегчением сказал генерал.

Со строгим и решительным командиром бывает нелегко.

Особенно когда у тебя нет жизненного опыта и в принципиальном подходе к делу ты чаще видишь придирки. Но какое счастье встретить строгого учителя на своем веку!

Немецкий язык в нашей школе преподавала добрейшая Ольга Владимировна. Даже если ты не выучишь урока, то она всегда найдет возможность задать тебе наводящие вопросы, а твое мычание расценить как хорошие знания. Три года доброты Ольги Владимировны стоили мне многих бессонных ночей в институте!

Но тогда, в школе, нам очень нравилась эта доброта. Помню в училище командира роты, который заставлял нас делать деревянные мостки вдоль палаточного городка, а настил в палатках укреплять так, словно сооружался дот. Ребята из соседних рот посмеивались над нами, жалели нас, когда вместо прогулок или игры в волейбол мы занимались строительством. Но вот когда начались дожди — а осень выдалась на редкость дождливой, — то уже мы жалели других: в палатках у них все промокало, в столовую бегали, перепрыгивая через лужи, картошку чистили под дождем... Курсанты из других рот мечтали прийти к нам поиграть в шашки и все время пытались устроить шахматный турнир с нашей ротой. Много лет прошло с той поры, но с сердечной теплотой вспоминаю я суровую требовательность лейтенанта Ермакова.

Требовательность к себе и друг к другу стала нормой жизни отряда космонавтов.

В группу по подготовке космонавтов к полету на «Союзе» входил Ю. А. Гагарин. Проходили длительные медицинские обследования. Нужно было брать кровь из вены.

— Не дам! — вдруг неожиданно заявил Гагарин.

— Почему? — недоуменно спрашивает врач,

— Не дам!

Все насторожились.

— Что случилось, Юрий Алексеевич?

— У меня будет... закупорка вен!

— Кто вам сказал?

— Сказали... Не дам колоть вену!..

Врач начинает успокаивать Гагарина, уговаривать. Гагарин настаивает на своем.

Тогда Андриян Григорьевич Николаев спокойно говорит:,

— Юрий Алексеевич! Здесь не место вступать в спор. О своих сомнениях можете доложить по команде. Врачи выполняют свой долг. Доктор! Возьмите кровь у меня.

Гагарин тихо и виновато ушел из лаборатории. Юрий Алексеевич тяжело пережил свой срыв. Побродил по улице, пришел к врачу, улыбнулся:

— Здесь один товарищ, первый в мире космонавт, вел себя несколько неправильно. Мы ему уже сделали внушение. Какую руку колоть будем, доктор?..

Требовательность космонавтов к себе идет от летчиков, от одного из первых Героев Советского Союза, генерала Каманина.

Николай Петрович не любит рассказывать о себе. Поэтому приведу здесь ответы Николая Петровича на вопросы журналиста:

— С кого делаете жизнь?

— Со всех, кто честен, прям, смел. Люблю Павку Корчагина.

— Кто был любимым героем вашей юности?

— Наш преподаватель, бывший красный командир Жизняков, с которым мы изучали биографию Ленина, историю классовой борьбы, читали Толстого, Горького, Шекспира, Гёте. И еще прекрасный коммунист — наш уездный комиссар Баранов.

А из литературных героев, пожалуй, ближе всего по духу был Мцыри. Помните: «Я знал одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть...»

Вообще мне нравились сильные личности. К сожалению, за последнее время выражение «сильный человек» приобрело какой-то негативный оттенок. Думаю, произошло досадное смещение понятий.

Идеалом сильного человека стал для меня уже много позднее Сергей Павлович Королев.

— Какие черты вашего поколения вы передали бы как эстафету молодежи двадцать первого века?

— Любовь к Родине, преданность партии, коммунизму, упорство, смелость, решительность, честность и прямоту.

К новому полету в космос готовился Г. Т. Береговой. Георгий Тимофеевич так рассказал о себе:

— В годы моей юности у нас в стране происходили грандиозные события. Это была эра авиационных рекордов, перелеты через Северный полюс в Америку, челюскинская эпопея и высадка папанинцев на льдину у Северного полюса. Летчики были для меня идеалом настоящего человека, они казались мне какими-то недосягаемыми. Тогда я услышал фамилии Байдукова, Громова, Каманина, Коккинаки и многих других.

Семнадцати лет я был принят в летную школу. После ее окончания в сорок первом году был направлен в действующую армию. Попал в третью воздушную армию, которой командовал Михаил Михайлович Громов. Служил в дивизии у Георгия Филипповича Байдукова, служил в корпусе, которым командовал генерал Каманин.

И опять-таки мне повезло: рядом Каманин, Байдуков, много боевых летчиков, которые помогали формироваться моему характеру, помогали лучше выполнять боевые задачи, которые ставила война.

Прошли мы Польшу от Сандомирского плацдарма, перелетели в Румынию, далее — Венгрия и Чехословакия. Войну закончил под городом Брно.

В ноябре 1944 года командир дивизии прямо на фронте вручил мне звезду Героя Советского Союза. После войны перешел в истребительную часть. В сорок восьмом году стал летчиком-испытателем.

Когда я проводил испытания новых самолетов, то в первую очередь, конечно, учился у тех товарищей, которые уже много лет работали. Все знают Петра Стефановского, Владимира Константиновича Коккинаки, все знают имена Сергея Анохина, Георгия Седова, Георгия Мосолова. В каждом из этих летчиков я искал те качества, которые, как мне казалось, необходимы летчику-испытателю. Летчик-испытатель должен очень хорошо чувствовать машину. Это чувство когда-то у меня не было развито, но постепенно я стал понимать, что хочет машина, что из нее можно взять. Приборы, конечно, дают картину, но приборы в сочетании с чувством человека всегда дают более полную картину!

— Что привлекло вас, заслуженного летчика-испытателя СССР, в профессии космонавта?

— Всякая новая работа, которая приходила к нам, вызывала стремление познать больше. Я очень много занимался психологией летного труда, то есть изучением звена «человек — машина». И вдруг появляется новый летательный аппарат, который летает в совершенно новых условиях, вне воздушной среды. Значит, там действуют иные законы. Какие? Я не знаю.

В условиях полета космического корабля обязательно нужно найти связь человека... с ничем, найти контакт с безвоздушным пространством. Это меня очень заинтересовало.

— Мы наслышаны о тренировках, о серьезной подготовке, которую проходят космонавты...

— Когда я пришел в центр подготовки, то не ожидал такого объема работы, который на меня навалился. С парашютными прыжками я еще более или менее справился ничего, самым тяжелым для меня оказалась физическая подготовка. Раньше я физкультурой систематически не занимался. Был здоров, но тренированности было недостаточно. Для того чтобы меня ввести в форму, которая отвечала бы требованиям космического полета, пришлось поработать. Я полгода чувствовал себя избитым. Все мышцы побаливали.

Потом втянулся. Стал падать вес, кстати сказать, он у меня был несколько лишний. Потом боли прошли, и у меня даже появилось желание, потребность заняться спортом. Кроме того, специальная подготовка, центрифуга.

Космический корабль «Союз-3» стартовал 26 октября 1968 года в 11 часов 34 минуты московского времени. Летчик-космонавт Георгий Тимофеевич Береговой докладывал, что его самочувствие хорошее.

Полет продолжался четыре дня. С кораблем поддерживалась устойчивая радиотелевизионная связь. Репортажи из космоса вел сам космонавт.

Медики готовились к встрече космонавта. В гостинице они заняли почти все номера.

От прожекторов воздух на аэродроме кажется голубым. Все посматривают на небо. Наконец появляется «АН-10». Этим самолетом из Караганды на космодром вернулся Г. Т. Береговой.

Короткий рапорт. Объятия. Ребята в пионерских галстуках вручают цветы, а самый голосистый «от имени и по поручению» произносит:

— Сердечно поздравляем вас с благополучным возвращением на нашу родную землю и желаем пионерского задора в космических делах!

— Спасибо! Спасибо!

Кинорепортеры снимают встречу героя с теми, кто провожал его в полет.

...Утром ровно в десять началось заседание Государственной комиссии. Первое слово Г. Т. Береговому:

— План доклада следующий: подготовка, начало работы, полет, возвращение, выводы. Разрешите приступить?

Берет мел и поворачивается к доске.

После заседания я включаю микрофон и беру интервью.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ГОСУДАРСТВЕННОЙ КОМИССИИ:

— Только что Георгий Тимофеевич Береговой сделал обстоятельный доклад о своих впечатлениях и научных исследованиях, о работе отдельных систем и агрегатов корабля. Об этом будет выпущен специальный отчет. Я только должен сказать, что задание он выполнил, вел себя как испытатель-космонавт отлично.

ТЕХНИЧЕСКИЙ РУКОВОДИТЕЛЬ:

— Этот полет продемонстрировал, что техника работала отлично. Космонавт вел себя безупречно. Он летчик-испытатель, заслуженный летчик, и тут он проявил свои лучшие качества, действовал спокойно, уверенно.

РУКОВОДИТЕЛЬ ПОДГОТОВКИ КОСМОНАВТОВ:

— Мне бы хотелось добавить несколько слов о посадке корабля. Все предыдущие наши космические корабли, как известно, совершали посадку на территории Советского Союза в заданных районах с хорошей точностью, но этот корабль в точности посадки превзошел все предыдущие. Еще в воздухе, в тот момент, когда только раскрывалась парашютная система, самолеты, вертолеты обнаружили спускающийся корабль, и не успел корабль приземлиться, как к нему подошли люди из поисковых и спасательных партий.

Выступают еще специалисты. Все выражают удовлетворение результатами полета, говорят о работе отдельных систем, о большом объеме проделанных испытаний, научных и технических исследованиях.

Полет космических кораблей «Союз-2» и «Союз-3» явился важным этапом в развитии техники пилотируемых орбитальных кораблей.

С каждым годом будет шире спектр задач, выполняемых спутниками земли, а это значит, что разнообразнее станет оборудование, потребуется больше энергии для приведения в действие многих аппаратов и приборов, установленных на орбитальных станциях. Они будут тяжелыми, и, чтобы не создавать чрезмерно громоздкие ракеты-носители, целесообразнее большой вес отправлять на орбиту по частям и там, на месте, из отдельных блоков собирать большую научную станцию.

Комментируя выполненные эксперименты по сближению космических аппаратов, выведенных на близкие орбиты, академик Анатолий Аркадьевич Благонравов заметил:

— Выражение «ручное управление» применительно к пилотированию «Союза-3» не следует понимать слишком буквально. Ведь космонавту, управляющему маневровыми двигателями, помогают бортовые электронно-вычислительные устройства, все современные средства космической навигации.

Технические возможности «Союза» позволили космическому кораблю обрести широкую свободу маневра в пространстве. И если раньше космические корабли можно было в известной мере сравнить с поездами, движущимися по незримым рельсам орбит, то «Союзы» уже с полным правом можно назвать космолетами, которые способны изменять орбиту.

Бесспорно, будущее за такими космолетами. И летчику-космонавту Георгию Береговому выпала завидная судьба сделать крупный шаг по пути к этому будущему.

Новый, 1969 год многие специалисты встретили на космодроме.

В начале января прошумели снежные бури, вволю нагулялся степной ветер, показали силу казахстанские морозы.

Когда прилетели космонавты, то город в степи был залит холодным солнцем.

Дым из высоких труб ТЭЦ столбом тянулся к небу — верная примета морозных дней.

Звенел от холода металл, как стеклянные елочные игрушки, лопались под ногами степные колючки, а в передвижной телевизионной станции после перенесенных холодов разогретая аппаратура сначала запотела или, как говорят связисты, «начала плакать».

Зимние мотивы нашли отражение в творчестве местных художников. Космонавтов рисовали в тулупах! Веселым получился новогодний номер «Нептуна». У стенгазеты толпились острословы. С загадочными лицами мрачно рассматривали рисунки врачи. На одном рисунке был изображен страдающий от насморка человек с чемоданом в руках.

— Врачи-то какую силу взяли: специалиста «по подозрению в гриппе» в Москву отправили!

Космонавтов оберегали. Каждому входящему в дом врачи надевали марлевую повязку. Через каждые 3 — 4 дня всему основному и дублирующему составу космонавтов, медицинским и другим работникам, которые общались с экипажем кораблей, вводился специальный препарат с целью предупреждения гриппа.

Командиром нового космического корабля был назначен Владимир Александрович Шаталов.

Традиционными стали встречи радиожурналиста с космонавтами накануне старта. Тогда Владимир Александрович так рассказал о своем детстве, о работе, о том, что предшествовало полету:

— Родился в Казахстане, в Петропавловске, в 1927 году. Второй своей родиной я считаю Ленинград, потому что вся жизнь моя с двух лет и до начала Великой Отечественной войны проходила там. Сейчас и папа, и мама гостят у меня в Москве. Я надеюсь, что им удастся услышать этот репортаж, и хочется сейчас, перед стартом, пожелать им самого-самого хорошего, поблагодарить за все, что они сделали для меня, за воспитание. Они воспитывали во мне волю, настойчивость и — может быть, это нескромно будет сказано — трудолюбие, чувство ответственности и чувство долга. То, что поручено мне, в большом или малом, приучен доводить до конца, не останавливаться на достигнутом, стремиться все время к чему-то новому. Этому я учился у отца. Он никогда не был удовлетворен собой. Ему было больше сорока лет, а он учился заочно в институте. Работал машинистом на паровозе, сутками находился в командировке, а потом вечерами и ночами занимался. Вышел на пенсию, и то нашел себе занятие: переделал весь двор. Сам на машине ездил за город и сотни четыре кустов, деревьев привез. Сейчас целый лес во дворе вырос. Это там, где раньше пустырь был...

Ну, а о маме и говорить не приходится. Я не видел, чтобы она отдыхала больше чем пять минут подряд. Все время она о чем-то хлопочет, что-то делает, или шьет, или готовит, или прибирает.

Всю финскую кампанию отец находился на фронте. На фронте был и с первого дня Отечественной войны. Он строил «дорогу жизни». В 1943 году за это строительство ему присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Наш полет готовится давно. Владимир Михайлович Комаров начинал отрабатывать эту машину. Затем последовал полет Георгия Тимофеевича Берегового. Я готовился вместе с ним как дублер. Очень много полезного я извлек из полета Георгия Тимофеевича Берегового.

Разговор перескакивал с одной темы на другую. Снова заговорили о войне.

Владимир вспомнил, как все парни их двора рвались на фронт, как он приставал к отцу и добился своего:

— Зачислили меня в часть, как сына полка. Жил вместе со всеми солдатами, ходил на пост, доверяли мне, правда, охрану не очень важных объектов.

Когда последние эшелоны уходили из Ленинграда, то тут отец, сыграв на том, что я теперь уже взрослый и забота о матери должна лежать на мне, отправил меня с матерью к бабушке в Петропавловск.

Стать летчиком мечтал с шестого класса. Был друг у меня, Олег Корытов, с которым мы учились с первого класса, так он мечтал идти в военно-морскую спецшколу, я — в авиационную. У него отец плавал, был моряком, а у меня отец после гражданской войны служил в одном из воздухоплавательных отрядов, летал на этих «фарманах»... И когда я узнал, что в Караганду эвакуирована шестая Воронежская спецшкола ВВС, то поступил в нее. Закончил там восьмой, девятый, десятый классы и попал в училище.

Я слушал Владимира Шаталова и вспоминал свою первую беседу с Владимиром Комаровым. Он тоже во время войны учился в авиационной спецшколе. Много книг написано о Великой Отечественной войне, кажется, подняты разные пласты жизни, рассказано о подвиге на фронте, о партизанской войне, о труде в тылу, об эвакуации, но не встречал я страниц о спецшколах. А это тоже интересная страница. Страница, которая могла бы поведать о гуманности нашего общества, о великой заботе партии и народа о подростках.

Спецшколы, артиллерийские, военно-воздушные, военно-морские, были созданы незадолго до войны в разных городах. В эти школы принимали юношей, успешно закончивших семь классов. Учеба шла по программе средней школы; кстати, спецшколы входили в систему Наркомпроса, но командирами рот, батарей были военные. «Спецы» к окончанию десятого класса овладевали основами военной службы, проходили строевую подготовку, во время летних каникул закаляли здоровье в лагерях. Будущие летчики имели возможность познакомиться с аэродромами и совершить несколько полетов, артиллеристы — побывать на полигонах, будущие моряки — набить мозоли веслами шлюпок... У «спецов» была соответствующая форма. Стоит ли говорить, с какой гордостью носили ее юноши в пятнадцать лет, как лихо отдавали честь на улице при встрече с командирами!

В спецшколе были лучшие преподаватели. Учащиеся этих школ занимали первые места на различных математических, физических и химических олимпиадах. После окончания спецшколы учащиеся получали аттестаты зрелости и направлялись в военные училища.

С началом войны спецшколы из Москвы, Ленинграда, Одессы, Воронежа были эвакуированы в Сибирь и Казахстан. Отеческую заботу проявил народ о юношах в военной форме. Местные власти, воинские организации делали все, чтобы ребята могли нормально учиться. Правда, иногда учебу приходилось прерывать и заниматься разгрузкой вагонов, работать на лесозаготовках, помогать убирать урожай. Но учеба шла! Военные училища получали хорошее пополнение.

Поступить в спецшколу было нелегко. Нужно было иметь хорошие отметки за семь классов и успешно сдать вступительные экзамены. Естественно, что при зачислении, работала строгая медицинская комиссия. Такой отбор юношей в пятнадцать лет дал свои плоды. Сейчас среди бывших «спецов» есть и генералы, и адмиралы, доводилось мне встречаться с инженерами, дипломатами, конструкторами и журналистами, а двое из них стали космонавтами.

Но вернемся на космодром и послушаем рассказ бывшего «спеца» Владимира Шаталова, перелистаем стенограмму беседы перед стартом.

Шаталов вспомнил запуск первого спутника:

— Это взволновало, потрясло меня. К тому времени я закончил академию и был летчиком, командовал эскадрильей, вроде уже взрослый человек, серьезный, но, как мальчишка, каждый вечер я смотрел расписание, когда проходит спутник над той точкой, где мы служили, и наблюдал. А потом полетел Юрий Алексеевич Гагарин. Это потрясло меня! Так хотелось посмотреть с космической высоты на родную землю, но я чувствовал, что вроде бы я опоздал... А когда узнал, что есть возможность поступить в отряд космонавтов и что я по своему возрасту, росту, весу и образованию вписываюсь в габариты, которые предъявляют к космонавту, то потерял покой.

На стартовую площадку Шаталов приехал за 2 часа 10 минут до старта. Направился к лифту. Короткое приветствие с верхней площадки — и сразу за работу. Очень все просто и деловито.

«Союз-4» стартовал 14 января в 10 часов 39 минут московского времени.

Через сутки состоялся старт «Союза-5» с экипажем из трех космонавтов: командир корабля Борис Валентинович Волынов, бортинженер Алексей Станиславович Елисеев, инженер-исследователь Евгений Васильевич Хрунов.

С Борисом Волыновым журналисты познакомились еще в июне 1963 года. Тогда Борис был дублером Валерия Быковского. Я не берусь говорить о чувстве, которое испытывает дублер. Но попробуйте ждать подряд несколько лет! Не просто ждать, а быть готовым ежедневно к старту. Вот где нужен характер.

Родился Борис в Иркутске в 1934 году. Детство провел в Кузбассе. Есть там небольшой шахтерский городок Прокопьевск. Там учился, там прошло детство, там прошла юность, оттуда пошел по комсомольскому набору в авиацию. Закончил училище, стал летчиком строевой части. Летал недалеко от Москвы, охраняя покой и небо столицы. Стремился попасть в летчики-испытатели.

— Потом, — рассказывал Борис, — мне предложили работу, подобную работе летчика-испытателя. В то время ее так называли. С первой группой я прибыл на новое место службы, в Центр подготовки. И вот скоро будет девять лет, как работаю здесь...

Здесь мне хочется оторваться от стенограммы и позволить себе написать несколько слов о ребятах из первого отряда космонавтов. Обратите внимание на скупые слова Бориса Волынова: «Предложили работу, подобную работе летчика-испытателя. В то время ее так называли». Иными словами, в то время военных летчиков после тщательного отбора откомандировывали заниматься новой техникой. Гагарин, Титов, Николаев, Попович, Быковский, Комаров, Леонов, Беляев, Хрунов, Волынов, Шонин шли овладевать новой техникой. Они были хорошие боевые летчики. Каждый из них хорошо знал, что их дело не для газет, радио и телевидения, если не будет очередного праздника новой авиационной техники на столичном аэродроме. Они знали, что в случае несчастья родные получат письмо, которое начинается словами: «Ваш сын погиб при исполнении служебных обязанностей...» Они знали, что в случае успеха придет слава в «местных кругах». Впрочем, о славе они не думали.

— На моих глазах шла подготовка к первому полету Гагарина, — рассказывал Б. В. Волынов. — Вместе готовились, вместе участвовали в экспериментах. Яркой страницей остались парашютные прыжки и первая наша командировка, где мы сблизились, узнали друг друга. Каждый человек, который присутствовал на стартах, потом, на досуге, обдумывал детали, делал какие-то выводы. Так было и со мной. Старт Гагарина. На старте я не был. Все ребята из отряда, которые готовились вместе с Юрой, разъехались на точки по всему Союзу. Поэтому на старте, когда был пуск Юрия Алексеевича Гагарина, было всего несколько человек. Я был тоже на одном из пунктов и с трепетом следил за запуском Юры, ждал, когда в эфире появится его голос.

— А о чем думает дублер, его мысли во время подготовки?

— Он проигрывает весь полет. Продумывание начинается тогда, когда человек полностью готов к полету, полностью прошел всю подготовку, изучил полетную документацию. Весь рисунок задания в общем плане у него в голове, и он думает непроизвольно. И основной, и дублер переживают одинаково. Абсолютно. Одинаково и готовы, одинаково настроены на этот полет. Ну что делать? Один остается на Земле. Хоть они прошли все один к одному, как говорят в авиации.

Сдержанно рассказывали о себе и другие члены экипажа.

АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ:

— Я не летчик, я инженер-механик. В отряд космонавтов попал позже, чем мои товарищи. Пришел с производства. Занимался я системами автоматического и полуавтоматического управления. После определенных усилий, после многих рекомендаций специалистов, под руководством которых я работал, меня зачислили в отряд. Все космонавты очень хорошие, гостеприимные ребята. Хорошо меня встретили. Очень помогли в подготовке к полету. Ну, вот сейчас я с ними вроде бы одинаково готов к предстоящему полету.

До прихода в отряд космонавтов много занимался спортом. Я мастер спорта, поэтому мне особых трудностей не представляло физически подготовить себя к полету. Были и специальные вещи, которые для меня были новыми, такие, как, скажем, полеты на истребителях, парашютные прыжки, наземные катапультирования. С этим я встретился впервые в отряде, и, наверное, на первых порах мне это было сложнее, чем летчикам...

ЕВГЕНИЙ ХРУНОВ:

— Мне тридцать пять лет. Родился я в Тульской области, в селе. После школы учился в сельскохозяйственном техникуме. Потом поступил в летное училище, затем меня направили на летную работу в строевые части. В пятьдесят девятом году мне предложили пройти медицинскую комиссию. И вот с тех пор я нахожусь в этой группе. В предстоящем полете я выполняю обязанности штурмана и радиста.

ТАСС так рассказало всему миру об итогах полета:

«Космические корабли «Союз-4» и «Союз-5» совершили трехсуточные полеты по околоземной орбите. В ходе группового полета был осуществлен ряд важнейших научно-технических экспериментов.

На орбите искусственного спутника Земли была создана и функционировала первая экспериментальная космическая станция. Станция включала четыре жилых отсека, обеспечивающих выполнение большого комплекса научных исследований, наблюдений и экспериментальных работ...

Выдающимся экспериментом является переход двух космонавтов — инженера-исследователя Хрунова и бортинженера Елисеева — из одного корабля в другой с выходом в космическое пространство.

Космонавты Хрунов и Елисеев в специальных скафандрах одновременно находились в условиях космического пространства около одного часа...

Результаты полета космических кораблей «Союз-4» и «Союз-5» имеют важное значение для дальнейшего совершенствования космической техники и будут использованы для развития будущих пилотируемых кораблей и создания орбитальных пилотируемых станций научного и народнохозяйственного назначения».

Экипаж «Союза-4» совершил посадку первым, а через сутки приземлился и Борис Волынов.

Владимир Шаталов, Алексей Елисеев и Евгений Хрунов в этот момент находились на послеполетном клинико-физиологическом обследовании. Как ни просил я врачей пустить меня к космонавтам, ничего не получилось.

— У нас работа тоже идет по графику, — ответили они. Для каждого космонавта составлен специальный план обследования.

Первым освободился АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ.

— Ну, здравствуйте, во-первых! Сегодня для нас не менее тяжелый день — мы попали в руки врачей. Но сегодня и радостный день: сегодня Борис закончил свой полет. Мы очень рады. Скоро он будет здесь.

— Как самочувствие? Что говорят врачи?

— Врачи сейчас только спрашивают. Они мало что говорят! Но похоже на то, что никаких изменений не произошло.

— Прошли сутки после вашего возвращения из космоса. Что вспоминается?

— Сейчас не было еще свободного времени для того, чтобы оценить, что же произошло, что сделано. Впереди еще очень много дел. Надо отчитаться перед создателями кораблей о том, как прошли испытания. Надо к этому подготовиться как следует. Думаю, что впечатления будут позже.

— Трудно было работать в невесомости?

— Нет! Технически настолько хорошо были подготовлены работы в открытом космосе, что затруднений особых они не вызвали. Там работать было несколько проще, чем на самолете в условиях невесомости. Полет воспринимался как обычная будничная работа. Вот так он и до сегодняшнего дня воспринимается. Что будет дальше, я не знаю. Может быть, дальше появятся какие-то приятные воспоминания, может быть, какие-то особые. Сейчас пока их нет. Идет обычная работа, хочется готовиться к новым полетам.

ЕВГЕНИЙ ХРУНОВ:

— Когда я вышел из корабля, когда открылся выходной люк, то я увидел горизонт. Земля, небо, горизонт перед глазами. И такое было ощущение, как перед парашютным прыжком. Но потом это быстро прошло, и я вышел по пояс, и появилось ощущение больших расстояний. Какая-то бесконечность. Полный круг Земли виден и черное небо. Звезд я не видел.

ВЛАДИМИР ШАТАЛОВ:

— Трудно выразить в коротких словах все чувства, которые охватывают меня. Это истинное счастье, потому что сбылась мечта, к которой мы стремились, к которой готовился огромный коллектив людей в течение очень длительного времени.

Проведен эксперимент по созданию орбитальной станции. Будущее, я верю, принадлежит мощным орбитальным станциям, которые будут длительное время находиться над Землей. На них будет поставлено оборудование, которое нецелесообразно будет часто возвращать на землю. Просто дорогостоящая слишком эта вещь. Длительное время находиться экипажу на такой станции, вероятно, будет тяжко, потому что полеты в космос, говоря откровенно, — это не прогулка и не очень легкое дело. Периодически надо будет менять составы экипажей. Доставлять на станцию специалистов различных профессий.

Новых героев-космонавтов ждала торжественная встреча в Москве, а дублеров — работа.

В самолете мы сидели рядом с Шониным. Георгий Степанович перечитывал письмо от сынишки, полученное на космодроме.

— Если б ты знал, как я хочу домой! Хотел тут на три дня слетать в Горький к родственникам, но дела не позволяют!

Вспомнил Одессу. Потом заговорили о Гагарине. Семья Шониных живет по соседству с Гагариными. Дочери Юрия Алексеевича дружат с Андрюшкой, особенно младшая.

— Вот если говорить об образце настоящего человека, то это Валентина Ивановна Гагарина. Всегда в работе. Придешь в восемь утра на медицинское обследование, а она уже на посту. Работает в лаборатории.

Подошел один из конструкторов корабля. Валерий Кубасов поделился своими планами на будущий полет. Он внимательно выслушал и сказал:

— Нас интересует сейчас сварка. Сварка в космосе... Интересная у нас работа... Трудная... Каждый полет — поиск. Сердце всегда беспокойно... Сложная работа!

Потом долго молчали. Каждый думал о своем. Георгий смотрел в иллюминатор. Смотрел на проплывающие облака, на землю и напевал «С чего начинается Родина».

Космонавты относятся к тем людям, которые вступают в бой с природой ради всего человечества. У летчиков-космонавтов есть что-то общее с первыми летчиками, героями Экзюпери. Те прокладывали путь там, где потом стали по расписанию летать комфортабельные самолеты. Но даже они, романтики пятого океана, вряд ли могли тогда, на заре развития авиации, представить себе, каким станет дело их жизни, представить, какими станут самолеты!

Пока мы о космосе знаем еще так мало... Но и то, что уже узнали, намного расширило наши познания. От каждого полета в космос ждут новостей астрономы, географы, геологи, геофизики, метеорологи. Ведь исследование межпланетной среды, исследование планетных тел Солнечной системы и самого Солнца должно внести существенную ясность в вопрос о происхождении нашей планеты, в понимание многих явлений земной природы.

А исследования в области высоковакуумной техники и радиоэлектроники, физики, химии, техники сверхнизких температур!.. Каждый раз ждут новостей из космоса медики и биологи...

Георгий Степанович Шонин рассказал о себе. Родился в городе Ровеньки, Луганской области, но своей родиной он считает город Балту, Одесской области, где прошли его детство и юность.

Ну, а уж если человек прожил несколько лет в Одессе, то он, конечно, одессит на всю жизнь!

— Вам нравится Одесса? — спрашиваю и заранее знаю, какой будет ответ.

Георгий понимающе смотрит на меня, в глазах хитринка, и с мягкими, певучими интонациями, улыбаясь, отвечает:

— Так то ж Одесса...

Стать летчиком Георгий решил еще в школе. После седьмого класса поступил в Военно-воздушную спецшколу. Не только любовь к полетам сыграла роль в выборе профессии — семье жилось тяжело. Отец, Степан Васильевич, не вернулся с войны, а матери, Софье Владимировне, не так-то легко было воспитать двух сыновей и дочь. Не так-то легко накормить, одеть детей на свой заработок бухгалтера больницы... Мальчишкой Георгий Степанович испытал много бедствий, которые принесла война. И голодать приходилось, и от обстрелов укрываться, и от оккупантов прятаться. В годы войны семья Шониных приютила и спасла от фашистов ребенка из еврейской семьи.

С малых лет Георгию, старшему из мужчин в доме, — а было тогда «мужчине» семь лет! — пришлось помогать по хозяйству бабушке и матери: смотреть за младшими, полоть траву в огороде, носить воду.

С большой теплотой говорил он о бабушке Марье Петровне — семерых внуков воспитала! Рассказывал, как приезжала к нему в гости, как четыре часа на такси возил он ее по Москве, показывал столицу. Больше часа простояла Марья Петровна у Мавзолея Владимира Ильича Ленина.

— Да, детство у меня было трудным, — говорил Георгий, — не то что у моего Андрюшки.

Образцом летчика Георгий считает Валерия Павловича Чкалова. Его точный расчет, смелость и дерзость. Нравятся ему и французский летчик Экзюпери, и американский Бридж-мен. Любит читать их книги. Любит военную лирику Константина Симонова.

Если говорить об увлечениях, то это Малый театр. Почти все спектакли просмотрел. Нравится, что театр бережно хранит чистоту русского языка, языка Островского. Любит Георгий и украинскую песню. Случается, что поют дуэтом с Павлом Поповичем.

Заходит разговор о друзьях.

— Что сказать о дружбе? Хорошие слова не терпят повторения. Есть у меня закадычные друзья — Качалов и Разумов. Отпуск всегда проводили вместе. Делили его на три равные части. Встречались в Ленинграде, потом ехали в Курск, Воронеж и Одессу. Втроем. Иногда маршрут менялся, но все равно у каждого гостили дома поровну...

На космодром Георгий Шонин и Валерий Кубасов вернулись через десять месяцев, чтобы стартовать на корабле «Союз-6».

Ракета-носитель вывела их на расчетную орбиту спутника Земли 11 октября 1969 года. На следующий день был произведен запуск следующего корабля, на борту которого находились: командир подполковник Анатолий Васильевич Филипченко, бортинженер Владислав Николаевич Волков, инженер-исследователь подполковник Виктор Васильевич Горбатко.

Прошли сутки, и в космические дали ушел новый корабль — «Союз-8». Во второй раз довелось испытать трудность и радость ответственной и многотрудной работы Героям Советского Союза Владимиру Шаталову и Алексею Елисееву.

Групповой полет «Союзов» выполнял широкую программу научно-технических задач. Семь суток продолжался этот эксперимент в космосе.

Экипажи еще и еще раз проверяли, отрабатывали ручное управление, осуществляли сложные маневры на орбите и накапливали драгоценный опыт навигации космоплавания.

Впервые в мире наши космонавты провели сварочные работы в космосе. Сварочная аппаратура «Вулкан» действовала с широким применением автоматов, а контроль за ее работой в орбитальном отсеке в условиях его разгерметизации осуществлялся дистанционно на борту корабля. Первые опыты показали, что в условиях космического вакуума и невесомости можно вести сварочные работы!

Советская космическая эскадрилья решала много научных задач. Космонавты проводили фото— и киносъемки материков, океанов и облачного покрова Земли, определяли границы распространения снега и льда, изучали характерные геологические участки, для того чтобы в будущем определять из космоса районы залегания минерального сырья.

Одновременный полет трех космических кораблей поставил новые, более сложные задачи и перед теми, кто с Земли осуществляет их управление. Командно-измерительные пункты круглосуточно поддерживали связь с космонавтами. Для этого пришлось занять позиции в Мировом океане научно-исследовательским судам Академии наук СССР «Космонавт Владимир Комаров», «Моржовец», «Невель», «Бежица», «Долинск», «Ристна», «Кегостров», «Боровичи». В систему передачи информации были включены спутники связи «Молния-1».

Много тысяч людей на земле, в воздухе, на воде помогали тем, кто трудился в космосе.

Успешные старты «Востоков», «Восходов» и «Союзов» позволили перейти к решению более сложной и важной задачи — созданию долговременной орбитальной космической лаборатории.

В конструкторских бюро и заводских цехах рождались контуры первой орбитальной станции «Салют». Но врачи не мог-гги дать окончательный ответ, сколько же суток может провести человек в состоянии невесомости.

И 1 июня 1970 года в длительный космический полет направились на корабле «Союз-9» ветеран космонавтики сорокалетний полковник Андриян Николаев и тридцатипятилетний конструктор, кандидат технических наук Виталий Иванович Севастьянов.

В течение почти восемнадцати суток они жили и работали в условиях невесомости. Полет показал, что длительное пребывание в космосе резко расслабляет мышечную систему, постепенно уменьшается плотность костной ткани, претерпевает ряд изменений сердечно-сосудистая система.

Перед учеными-медиками снова возникли сложные задачи по созданию систем физиологической защиты человека от невесомости. Были разработаны новые способы физической тренировки во время полета и специальный костюм для спортивных упражнений, новые фармакологические препараты.

Использование орбитальных космических аппаратов в народном хозяйстве сулит огромные выгоды. В решения XXIV съезда нашей партии включен пункт о проведении научных работ в космосе для развития дальней телеграфно-телефонной связи, телевидения, метеорологического прогнозирования, изучения природных ресурсов, географических исследований с помощью автоматических и пилотируемых космических аппаратов.

Делегатам съезда космонавтам В. А. Шаталову и А. С. Елисееву вместе с инженером-испытателем Н. Н. Рукавишниковым в канун Майских праздников 1971 года было поручено провести сложные технические испытания по отработке сближения, стыковки и расстыковки корабля «Союз-10» с орбитальной станцией «Салют». Космонавты проверяли в работе новый стыковочный узел. Ведь космическим кораблям предстоит пришвартовываться к орбитальным станциям на многие недели, а потом космонавтам, закончив работы на станции, возвращаться домой на корабле.

Каждый новый космический полет дает бесценные факты о звездном мире, о нашей планете. 24-дневная вахта на борту орбитальной научной станции «Салют» героев-космоназтов Георгия Тимофеевича Добровольского, Владислава Николаевича Волкова и Виктора Ивановича Пацаева занимает в ряду других орбитальных полетов особое место потому, что наши соотечественники были пионерами в развитии магистрального направления космонавтики — создания долговременных орбитальных научных станций.

Во время полета «Салюта» проводились уникальные эксперименты и ценнейшие исследования. Космонавты успешно испытали все системы и агрегаты, своей работой они подтвердили научные и технические принципы, положенные в основу создания орбитальной станции.

Экипаж станции вел регулярные наблюдения за океаном, геологическими объектами, растительным покровом земли. Используя специальную аппаратуру, космонавты осуществляли спектрографирование подстилающей поверхности территории СССР.

Эти результаты, аппаратура, методика работы может быть использована в народном хозяйстве. С орбиты в дальнейшем можно будет вести контроль за состоянием полей и лесов.

Большие возможности дают орбитальные станции и для составления прогнозов погоды. Космонавты проводят наблюдения, которые позволяют судить о процессах, происходящих в атмосфере и в океане, то есть вовремя фиксировать зарождение циклонов, цунами, тайфунов и ураганов, определять их характер и интенсивность. Таким образом, орбитальная станция — это своеобразный метеорологический патруль. Ее экипаж быстрее, чем синоптики, служба погоды, предупредят жителей самых различных районов о возможных стихийных бедствиях и заставят их принять необходимые меры.

С помощью системы «Орион» на орбитальной станции «Салют» успешно выполнялась программа астрофизических наблюдений. Сбылась мечта ученых о выносе приборов и инструментов за пределы земной атмосферы, которая мешает изучать небесные тела и вести наблюдения за ними. Эксперименты по отработке бортовой астрофизической обсерватории и исследования, проведенные Г. Добровольским, В. Волковым и В. Пацаевым, имеют большие перспективы для развития заатмосферной астрономии. С орбиты можно проводить исследования таких физических явлений, протекающих в космическом пространстве, и процессов, происходящих на Солнце, которые нельзя вести с Земли.

Большое значение для дальнейшего развития полетов человека в космос имеют медико-биологические исследования, которые провел экипаж «Салюта». Их результаты — богатый практический материал для решения таких важных проблем, какими являются психологическая совместимость космонавтов в условиях долговременного полета, обеспечение нормальной жизнедеятельности организма в условиях длительного пребывания человека в состоянии невесомости и т. д.

Полет орбитальной научной станции «Салют» стал важным, качественно новым этапом на пути проникновения человечества в космическое пространство.

Во время последних полетов мне не пришлось включать микрофон на космодроме. Это делали другие. Вот почему лаконичен мой рассказ, вот почему я только напоминаю официальный материал. Ведь у нас был уговор, что в эту книгу войдут только свидетельства очевидца, свидетельства радиожурналиста.

Современной космонавтике по плечу сложные и фантастически трудные задачи. Сегодня человек может многие сутки работать в космосе, доставить на Землю сказочный лунный камень, послать автоматических разведчиков к Марсу.

Приятно сознавать, что наша страна — родина теоретической и практической космонавтики и ей принадлежит авангардная роль в освоении космоса.

Вслед за нашими учеными запустили различные аппараты Соединенные Штаты Америки, Англия, Франция, Канада, ФРГ, Австралия, Италия, Япония, Китайская Народная Республика.

За пятнадцать лет люди Земли послали в космос 1400 аппаратов, из них почти половина — советские.

Наши успехи признаны во всем мире. Американская газета «Нью-Йорк тайме» писала: «Русские не только впервые запустили на земную орбиту спутник, но они впервые осуществили и полет человека в космос, и посадку корабля на Луну, они первыми получили снимки лунной поверхности с космического корабля, и они первыми послали капсулу на другую планету».

Характерная особенность советской космической программы — строгая последовательность и многоплановость. Сейчас можно выделить несколько направлений в освоении Советским Союзом космического пространства.

Одно из них — систематическое исследование в ближнем, околоземном космосе. Оно ведется автоматическими аппаратами и с помощью пилотируемых космических кораблей.

Результаты многочисленных полетов, разнообразная космическая техника широко используются в народном хозяйстве. Спутники «Метеор» помогают метеорологам точнее прогнозировать погоду. Мы успешно эксплуатируем систему космической связи спутников «Молния» и наземных станций «Орбита». Использование достижений космонавтики в народном хозяйстве — особое направление советской космической программы. Наблюдения, выполняемые космонавтами с борта космических кораблей, и в этой области играют большую роль.

Еще одно направление — изучение Луны, планет и межпланетного пространства. Автоматы передали на Землю многочисленные фотографии Луны. Советский «Луноход» за длительное время (почти год!) объездил довольно большую территорию лунной пфверхности. Это помогло ученым более детально изучить поверхность Луны.

Новые аппараты доставили на Землю лунный грунт. Созданы аппараты, которые мы посылали и посылаем на околопланетные орбиты, можем заставить эти аппараты совершить мягкую посадку на поверхность планет.

Автоматические аппараты четко работают в сложнейших условиях: на Венере (где температура достигает 500°, а давление 100 атмосфер!) аппараты успешно провели исследования.

Сейчас, спустя годы после первых стартов советских космических кораблей, я думаю о том, как просто рассказывалось об истинно великих делах. Дела говорили сами за себя! Советские люди познавали еще раз свои неограниченные возможности, а мир открывал Страну Советов. Полет Гагарина показал миру, в чем заключается немеркнущий свет прожекторов революционной «Авроры». Сто шагов смоленского парня, одетого в форму майора ВВС, под авиационный марш «Все выше и выше» по ковровой дорожке Внуковского аэродрома заставляли радостно стучать сердца миллионов...

Сейчас, спустя годы, когда снова переживаешь радостное чувство волнения, которым был охвачен в свой первый приезд на космодром, невольно сравниваешь, как готовились к освещению очередного полета в космос мы и как потом готовились американцы.

15 декабря 1968 года «Голос Америки» сообщал:

«В воскресенье, 15 декабря, ведомство НАСА передало журналистам информационную брошюру о полете «Аполлона-8», первом орбитальном пилотируемом полете человека в окололунное пространство. Если и далее все пойдет по плану, астронавты Борман, Ловелл и Андерс отправятся в свой шестисуточный космический рейс в следующую субботу».

Старт «Аполлона-8» был назначен с мыса Кеннеди на 21 декабря. Задолго до старта специальная группа НАСА, используя все средства массовой информации — радио, телевидение, печать, — занималась рекламой и «драматизацией» предстоящего полета.

Подготовка общественного мнения перед предстоящим полетом в сторону Луны американских астронавтов велась по всем законам драматургии! Ведомство НАСА информировало: «Врачи отметили, что у Бормана, Ловелла и Андерса в октябре была простуда... В детстве у Бормана было воспаление лобных пазух и воспаление аденоидов».

За два дня до полета радиослушателей пугали, что «если продолжительность работы двигателей при шестом запуске будет недостаточна, то корабль может никогда не вернуться на Землю». В день старта свой комментарий «Голос Америки» начинает словами: «С какой точки зрения ни подходить к полету «Аполлона-8», опасность огромна». Нагнетание различных страхов шло по заданной программе.

Первый полет на окололунную орбиту — отличный повод, чтобы показать американский размах. В эфире и на страницах газет появляются данные о том, что в США около 20 тысяч фирм и 400 тысяч человек работают в области изготовления и сборки космических кораблей и ракет-носителей, а также других приборов и аппаратов, связанных с освоением космоса. «Ракета и космический корабль состоит из 5 600 000 деталей!» — сообщало радио.

Все средства американской пропаганды были направлены на то, чтобы удивить, ошеломить...

Беспрерывным потоком, днем и ночью, зимой и летом, к дежурному редактору «Последних известий» Всесоюзного радио стекаются новости со всего света. Они ложатся на стол то страницами с пишущей машинки, то листами телетайпной ленты, то рулонами магнитофонной пленки, то еще влажными полосами газет.

Из вороха новостей редактор быстро отбирает самые важные и передает их дикторам, которые тоже находятся на круглосуточной вахте. К концу дня у диспетчера выпуска скапливается кипа папок и гора пленок с переданными в эфир материалами. Диспетчер передает папки с текстами в архив, а пленки отправляет в фонотеку.

Человечество прожило сутки. Журналисты, неутомимые летописцы жизни людей, сообщили то, что могли и умели. Земля совершает новый оборот вокруг своей оси. Люди стали на сутки старше и чуть мудрее.

Пестрая мозаика фактов одного дня складывается в моментальный снимок. По этим снимкам можно проследить, что волновало умы людей вчера, год назад, пять, десять.

По архивам можно узнать о человеческих свершениях, больших и малых. Заглянуть в прошлое и узнать, как представлялось будущее. Достаточно включить магнитофонную пленку, как динамик донесет до тебя стук топора в белорусском селе, поднимающемся из руин, и гудок парохода, впервые прошедшего по созданному морю, аплодисменты и крики протеста, призыв к миру и разрыв снарядов, шелест колосьев и гул земснарядов, сигналы спутника и рапорт Юрия Гагарина.

Магнитофонные записи, повествующие об освоении космоса, хранятся как «золотой фонд».

Время помогает осмыслить прожитое.

Эта книга — только свидетельство очевидца, репортера радио, которому посчастливилось включать микрофон во время больших событий. Сейчас это делают другие, и я с радостью и волнением слушаю каждый репортаж с космодрома.

Приятно следить за бурным развитием космонавтики, видеть, как воплощается в транспортные корабли, орбитальные станции и другую совершенную технику мечта людей.

Радостно знакомиться с новыми именами героев космоса и встречать своих старых знакомых, которые стали ветеранами.

...Звучат позывные московского радио. Какую новость сообщит диктор?

ПОЛЕТЫ СОВЕТСКИХ КОСМОНАВТОВ

Корабль	Экипаж	Дата запуска	Продолжительность полета
1	2	3	4	5
На кораблях «Восток»
«Восток» «Восток-2» «Восток-3» «Восток-4» «Восток-5» «Восток-6»	Юрий Алексеевич ГАГАРИН Герман Степанович ТИТОВ Андриян Григорьевич НИКОЛАЕВ Павел Романович ПОПОВИЧ Валерий Федорович БЫКОВСКИЙ Валентина Владимировна ТЕРЕШКОВА	12/IV-61 г. 6/VIII-61 г. 11/VIII-62 г. 12/VIII-62 г. 14/VI-63 г. 16/VI-63 г.	1 час 48 мин. 25 час. 11 мин. 94 часа 10 мин. 70 час. 44 мин. 118 час. 57 мин. 70 час. 41 мин.	1 17 64 48 81 48
На кораблях «Восход»
«Восход» «Восход-2»	Владимир Михайлович КОМАРОВ Константин Петрович ФЕОКТИСТОВ Борис Борисович ЕГОРОВ Павел Иванович БЕЛЯЕВ Алексей Архипович ЛЕОНОВ	12/Х-64 г. 18/III-65 г.	24 часа 17 мин. 26 час. 02 мин.	16 17
На кораблях «Союз»
«Союз-1» «Союз-3» «Союз-4» «Союз-5» «Союз-6» «Союз-7» «Союз-8» «Союз-9» «Союз-10» «Союз-11», (совместно со станцией «Салют»)	Владимир Михайлович КОМАРОВ Георгий Тимофеевич БЕРЕГОВОЙ Владимир Александрович ШАТАЛОВ Борис Валентинович ВОЛЫНОВ Алексей Станиславович ЕЛИСЕЕВ Евгений Васильевич ХРУНОВ Георгий Степанович ШОНИН Валерий Николаевич КУБАСОВ Анатолий Васильевич ФИЛИПЧЕНКО Владислав Николаевич ВОЛКОВ Виктор Васильевич ГОРБАТКО Владимир Александрович ШАТАЛОВ Алексей Станиславович ЕЛИСЕЕВ Андриян Григорьевич НИКОЛАЕВ Виталий Иванович СЕВАСТЬЯНОВ Владимир Александрович ШАТАЛОВ Алексей Станиславович ЕЛИСЕЕВ Николай Николаевич РУКАВИШНИКОВ Георгий Тимофеевич ДОБРОВОЛЬСКИЙ Владислав Николаевич ВОЛКОВ Виктор Иванович ПАЦАЕВ	23/1V-67 г. 26/Х-63 г. 14/1-69 г. 15/1-69 г. 11/Х-69 г. 12/Х-69 г. 13/Х-69 г. 1/VI-70 г. 23/IV-71 г. 6/VI-71 г.	24 часа 17 мин. 94 часа 51 мин. 71 час 21 мин. 72 часа 46 мин. 117 час. 42 мин. 118 час. 20 мин. 118 час. 11 мин. 424 часа 59 мин. 47 час. 46 мин. 569 час. 48 мин.	16 64 49 50 79 80 80 286,5 33 384

СОДЕРЖАНИЕ

6Т5. 2 (09)