ФЕДОРОВ: Позвольте предоставить слово академику Валентину Петровичу Глушко.

ГЛУШКО: Товарищи, мы сейчас имели удовольствие прослушать, помимо двух первых докладчиков, которые обстоятельно, хорошо изложили существо предмета, также и руководителей некоторых подразделений Газодинамической лаборатории, в том числе Ивана Ивановича Кулагина. С 1927 года Вы, Иван Иванович, начали работать в Газодинамической лаборатории, и ряд лет ведали пороховым производством. Сейчас Иван Иванович — профессор, доктор технических наук, заведующий кафедрой, заслуженный деятель науки и техники и по-прежнему работает в организации, которая начала свой труд в Газодинамической лаборатории, выросла из нее и продолжает разработку того класса двигателей, которые впервые создавались во втором отделе лаборатории.

Вы заслушали интересное сообщение, естественно, краткое, руководителя третьего отдела Газодинамической лаборатории Вячеслава Ивановича Рудакова, тоже профессора, который руководил разработкой авиационного применения пороховых ракетных двигателей и тоже достиг значительных результатов.

Сейчас вам придётся, поскольку я выступаю, выслушать несколько слов от бывшего начальника второго отдела Газодинамической лаборатории. Не буду сейчас подробно говорить, чем занимался этот отдел, — там разрабатывались ЭРД и ЖРД. Не буду говорить о работах этого подразделения, потому что эта тема обширная и возможно, если будет сочтено целесообразным, сообщение по этим давним работам отдельно будет заслушано здесь, в институте.

Несколько слов хотел бы сказать о наших юбилярах. В 1929 году я начал работать в Газодинамической лаборатории, но место моей работы в первый год было расположено в Физико-техническом институте в Лесном, под Ленинградом. Там была организована лаборатория, в которой с 15 мая я вел работы. Поэтому первый год имел частые, непосредственные контакты главным образом с Николаем Ивановичем Тихомировым — начальником Газодинамической лаборатории, а с весны 1930 года перешел работать на полигон, полужив возможность, удовольствие и счастье познакомиться и работать плечо к плечу с нашими юбилярами.

Георгий Эрихович Лангемак с 1928 года пришел в лабораторию и вел там работу. Что особо обращало на себя внимание, когда мы знакомились, встречались, работали и общались с Георгием Эриховичем, это прежде всего собранность, аккуратность и в облике и в работе, четкость и в работе и в мышлении. Георгий Эрихович был прекрасным оратором, владел литературным языком, и его выступления приятно было слушать. А еще лучше он писал.

Здесь упоминалась книга, написанная им совместно со мною. Труд был поделен. В предисловии указано, кто что писал, какие главы. Так вот редактор издательства ОНТИ — в то время его фамилия была известна — выразил желание лично познакомиться с Георгием Эриховичем, заявив: «хочу своими глазами посмотреть, как выглядит человек, который в таком исключительно аккуратном виде оформил и представил рукопись, что необычно для авторов».

Еще что отличало Георгия Эриховича — это юмор. Помню, не раз на работе приходилось, ну просто хохотать. Георгий Эрихович был экспертом "Комподиза" — Комитета по делам изобретений. Потом он и меня вовлек в эту работу. Там зачастую попадались предложения изобретателей, доставлявшие немало веселья.

Как сейчас помню, например такое предложение (кстати, оно попало на заключение ко мне). Изобретатель обращает внимание на то, что импульс силы равен произведению силы на время ее действия. Для того, чтобы увеличить импульс силы он предложил в сопле двигателя сделать для газов винтовой ход и тем увеличить время их пребывания в двигателе.

Или еще такое предложение, это уже Георгию Эриховичу попало на заключение, — как увеличить дальность полета снарядов реактивных и нереактивных? Предлагалось уменьшить сопротивление воздуха путём помещения в головке снаряда поглотителя воздуха, который по пути полета снаряда должен поглощать воздух и тем самым уменьшать его сопротивление.

Помимо дружественного сарказма, о котором здесь вспоминали товарищи, Георгий Эрихович был наделен большим чувством юмора. А самое главное — он был крупным, талантливым исследователем и был, вместе с другими товарищами, творцом новых систем.

Борис Сергеевич — большого роста, богатырского сложения мужчина, занимался спортом. На Всесоюзных армейских состязаниях по легкой атлетике он занял второе место. И то только потому второе место, что лишний раз перекрутил на турнике "солнце". Тем неожиданнее для всех нас было, что такой здоровяк вдруг на глазах сдал.

У Бориса Сергеевича было большое, горячее сердце, которое он целиком отдавал работе. А по изобретательности, пожалуй, он был в Газодинамической лаборатории на первом месте. Как экспериментатор, как исследователь, как творец, он совместно с Лангемаком занимает передовое место в части тех разработок по пороховым двигателям, которые они непосредственно вели, продолжая дело, начатое Николаем Ивановичем Тихомировым и Владимиром Андреевичем Артемьевым.

Нужно сказать, что труд по разработке ракетных снарядов (РС-ов) после смерти Николая Ивановича поделился между Артемьевым, Лангемаком и Петропавловским таким образом, что Владимир Андреевич Артемьев разрабатывал многочисленную, разнообразную номенклатуру ракетных снарядов специального назначения (трассирующие, сигнальные, осветительные ракеты) и много их типов сдал на вооружение. Огромный вклад сделал Владимир Андреевич Артемьев в разработку пороховой ракетной техники специального назначения.

А вот что касается крупнокалиберных снарядов, то он ими просто не занимался. Их разработкой занимались Борис Сергеевич и Георгий Эрихович.

Иван Терентьевич Клейменов пришел к нам позже, в 1932 году, и мы его знаем как энергетичного организатора, эрудированного инженера, принимавшего творческое участие в разработках РС'ов. Он был не только администратором, не только отличным организатором, о чем здесь уже говорилось, но и творческим работником.

Все три наших юбиляра были начальниками Газодинамической лаборатории после смерти Николая Ивановича Тихомирова. Начальником ГДЛ был и Николай Яковлевич Ильин. Правильно о нем здесь вспоминали: Николай Яковлевич Ильин много сделал для того, чтобы Газодинамическая лаборатория могла продуктивно работать. Он много сделал не только для третьего отдела, но и для второго отдела. Через него и я прошел прежде, чем попал в Газодинамическую лабораторию. Его слабость (хотя обвинять его в этом было бы смешно) была в том, что он техникой не владел в такой мере, чтобы оказывать влияние на ход ее развития. Но он понимал новую технику и был очень неплохим организатором, не жалел энергии и труда для того, чтобы помочь специалистам работать в нужном им направлении, обеспечить их работу. А ведь в те годы, в двадцатые годы, это было на несколько порядков труднее, чем сейчас. В то время почти все, что нужно было вам, вы сами должны были делать. Готовенькое неоткуда было получать. Промышленность наша только зарождалась. Страна еще не очень-то оправилась от войны — и империалистической и гражданской, переживала всякие трудности, и в то время эти вопросы тяжело решались, для их решения требовалось много усилий.

Короткий срок был Николай Яковлевич Ильин начальником ГДЛ. После этого ими были наши три юбиляра. Причем, Георгий Эрихович был заместителем начальника ГДЛ, а в конце 1933 года стал начальником ЛОРНИИ — Ленинградского отделения РНИИ, потому что ГДЛ осталась в 1933 году работать до самого конца года на месте.

Иван Терентьевич, как уже докладывали, с конца 1932 года как живительная струя извне, влился в Газодинамическую лабораторию, если можно так сказать, и мы сразу почувствовали положительный результат его энергичной деятельности.

Все это ценно, интересно, но мы собрались здесь, помним и долго будем помнить и чтить наших юбиляров по тому, что они сделали, по тому, что они оставили после себя. Это главное.

Чтобы не повторяться, скажу в виде итога: то, что было сделано в первом отделе Газодинамической лаборатории по соз­данию пороховых ракет, во втором отделе — по созданию электрических и, главным образом, жидкостных ракетных двигателей, в третьем — по авиационному применению ракетной техники, в пятом отделе — по созданию уникального по тому времени ракетного топлива — бездымного тротилпироксилинового пороха на нелетучем растворителе — все это явилось крупнейшим вкладом в ракетостроение, который послужил фундаментом для развития этих работ в СССР.

В дальнейшем развивалась работа в РНИИ, который был создан, как здесь уже говорилось, на базе двух организаций: Газодинамической лаборатории (ГДЛ) и ГИРДа — группы изучения реактивного движения — московского.

Нужно сказать, что в информации общественности о работах ГДЛ и ГИРД не было полной объективности. Так это сложилось исторически, потому что Газодинамическая лаборатория — закрытая лаборатория военного ведомства, где работали в основном военные, и лишь немного было вольнонаемных инженеров и техников. Это была сугубо закрытая организация, которая вела нужные для страны, для вооружения армии разработки. Естественно, что в печати эти работы в те времена не публиковались, а, после того, к сожалению, просто не вспоминались.

ГИРД же была общественной организацией при Осоавиахиме, и её главной задачей явилась как раз популяризация в массах идеи межпланетных полетов, реактивного движения. Для этого ставились доклады в разных городах. Привлекалось общественное внимание. Занимались агитационной работой — в этом состояла задача. И только в июне 1932 года постановлением Центрального Совета Осоавиахима была создана ГИРД как организация, которая получила постоянное помещение и финансирование для ведения уже собственных разработок.

Таким образом, при создании РНИИ сливались две организации, одна из которых — ГДЛ, существовала с 1921 по 1933 год включительно, т.е. 13 лет, а другая — ГИРД, существовала с июня 1932 года до конца 1933 года, т.е. полтора года. 13 лет и полтора года! И немудрено поэтому, что тот вклад, который практически был сделан ГДЛ, весьма внушителен. За 13 лет можно было сделать больше, чем за полтора года. Поэтому, когда РНИИ был реорганизован, во главе его стало руководство ГДЛ, руководство организации, которая за своими плечами имела большие достижения.

Я отнюдь не хочу умалить достижения ГИРДа, которые бесспорно есть, которые мы все ценим. Я хочу сказать о другом — о том, что испытываешь неприятное чувство, когда читаешь, что центр зарождения ракетной техники в СССР — это подвал на улице Садово-Спасской, 19, что вот там все началось. Эта фраза — "там все началось" — и на грампластинку записана с голоса одного из присутствующих здесь товарищей. Извините, не там все началось. Там продолжалось, и очень хорошо продолжалось. Там работали энтузиасты, золотые руки, светлые головы. Но давайте все-таки вещи называть своими именами. Не нужно такой несерьезный тон необъективной агитки распространять на вопросы истории, к которой все-таки следует относиться бережно, потому что история — это прежде всего имена людей, которые затратили много сил и жизнь положили, это память об отошедших.

Каждая организация делала свое дело, и это очень хорошо, но нужно объективно оценивать работу каждой из них и не засорять лжеинформацией публикации о ГИРДе.

И еще, что надо бы сказать. К сожалению, оборвалась неожиданно, как-то нехорошо жизнь всех трех товарищей, почтить память которых мы сюда пришли, память их и дела их. Они еще могли бы жить и работать так же, как и мы с вами, и может быть тоже тут выступать, но по другому поводу, развить свои работы и вместе с коллективами внести еще больший вклад в развитие ракетной техники в нашей стране.

Но, к сожалению, это не получилось. Борис Сергеевич — стал жертвой нелепой случайности, а Георгий Эрихович и Иван Терентьевич пали жертвой, как и очень многие другие, той расправы, того истребления кадров, которое было планомерно осуществлено у нас в стране в период развития так называемого культа личности.

Если бы я не получил, когда сидел здесь за столом, эту записочку, то может быть не говорил бы о том, что сейчас хочу сказать. Прочту ее: «Издан учебник для средней школы, на учебные годы 1967, 1968, 1969. Издательство «Просвещение». Называется учебник «История СССР». На странице 216 напечатано: "Накануне войны в нашей стране были созданы ракетные минометные установки, ставшие впоследствии очень популярными в войсках, знаменитые «Катюши».

Все правильно. И вот фраза вслед за этим: «Их изобретателем был талантливый конструктор А.Г.Костиков». Это я считаю оскорблением памяти наших юбиляров. И не только их, а издевательством над историей. Мы знаем, что имя Костикова было крепко привязано к этим достижениям. Но как оно было привязано, в связи с чем, мы ведь тоже знаем. Костиков был в числе возглавивших, если не просто, возглавившим, борьбу с «врагами народа» в Реактивном научно-исследовательском институте. И именно Костиков приложил максимум усилий для того, чтобы этих "врагов народа" репрессировать. На нем кровь и Георгия Эриховича, и Ивана Терентьевича, посмертно реабилитированных.

Когда Костиков расправился с "врагами народа", его труды были оценены, и он стал на их место руководителем института. Бесспорно, в институте была проделана дополнительная работа к той, которая выполнялась в Газодинамической лаборатории и в самом РНИИ до конца 1937 года с участием и под руководством Георгия Эриховича и Ивана Терентьевича. Ее не нужно преуменьшать — нужно быть объективным. Но это была частичная доработка того, что в основном было уже завершено. Ведь снаряды "РС-ы" прошли официальные полигонные испытания еще в 1932 году. В 1933 году и при Тухачевском, и при Ворошилове на ленинградском полигоне были проведены стрельбы и с земли и с самолетов. ГДЛ были проведены и так называемые войсковые испытания. В РНИИ проводились доработки по улучшению меткости, но в основном снаряды были созданы в ГДЛ еще в 1933 году.

Итак, враги народа устранены, борец с врагами народа оценен в своих трудах, занял место. Но нужно, чтобы был и автор разработки — этот вопрос возник, когда оценивались труды в связи с успешным применением ракетных снарядов в начале войны. Так Костиков стал пожинать плоды работ, в которые он внес наименьшую лепту. А какую лепту он внес в развитие ракетной техники, можно судить, главным образом, по учиненному им разгрому руководства РНИИ.

И вот, в пресловутый период культа Костиков был возвеличен, награжден за чужой труд. Но ведь с тех пор прошло много времени. Как будто бы и 20-й съезд КПСС был, как будто бы там были названы вещи в достаточной мере своими именами. После 20-го съезда были реабилитированы и покойные, и случайно уцелевшие, так называемые, "враги народа". До каких же пор у нас будет проходить вплоть до учебников для наших детей такая информация?

ГОЛОС: А портрет в музее Красной Армии...

ГЛУШКО: Мне думается, что здесь сказывается инерция и, может быть, непонимание со стороны некоторых товарищей, которые должны были бы это поправить. Полагаю долгом Института истории естествознания и техники Академии Наук использовать свое право и свои обязанности, чтобы навести в этом вопросе истории порядок.

Если бы не этот Костиков, наверняка те самые пороховые и ракетно-пороховые разработки, которыми занимались наши юбиляры, были бы у нас не в том состоянии, в котором находятся сегодня, а в значительно лучшем.

Жизнь и труд наших юбиляров — это один из многочисленных примеров самоотверженного подвига истинно советских людей, преданных своей Родине, патриотов-ученых, патриотов-изобретателей. Думается, что нам недолго придется ждать того времени, когда найдется автор, который возьмется написать труд, посвященный памяти и работам наших юбиляров. Материал имеется очень яркий. Даже то немногое, что сегодня мы услышали с трибуны, в опытных руках позволяет создать книгу, представляющую определенную научно-историческую ценность, поучительную для нашей молодежи, которую мы прежде всего должны воспитывать на уроках истории.

В.П.Глушко

Как радостно вспомнить сейчас маленькие ОРМ, так прочно заложившие основы советского ракетного двигателестроения. С.П.КОРОЛЕВ 1965 г.

Основоположником космонавтики, автором первых научных планов проникновения человека в межпланетное пространство и завоевания космоса является наш великий соотечественник К.Э.Циолковский. Его блестящие теоретические разработки указали на ракету как средство для преодоления силы тяготения и открыли путь, по которому пошли его ученики и последователи. В своих классических работах К.Э.Циолковский показал всю важность энергетики ракетного двигателя.

Вопрос об источниках энергии и способах их использования в двигателях интересовал ГДЛ в первую очередь, так как это определяет технические возможности ракеты, ее лицо. Энергетические возможности химических источников энергии лимитированы. На единицу массы каждого химического топлива приходится вполне определенное количество энергии. Логичны были поиски путей раздельного управления располагаемой подводимой извне энергией и рабочим телом, воспринимающим эту энергию. Сообщая одно и то же количество энергии различной массе рабочего тела, можно получать в двигателях различные скорости истечения. При более высоком отношении количества энергии к массе рабочего тела, чем у химических топлив, получаются и более высокие скорости истечения. Так открывался путь достижения несравненно более высоких значений удельного импульса, чем это возможно с самыми эффективными химическими источниками энергии.

Толчком к практическому решению этой проблемы явились опыты астрофизика Андерсона (США), опубликованные в 1920 и 1925 гг., по взрыванию проволок электрическим током с целью изучения высокотемпературных спектров.

Разработка принципиальной схемы электрического ракетного двигателя, расчеты его основных характеристик, выбор рабочего тела, сравнение с ЖРД Циолковского и Оберта стали темой моего дипломного проекта и были выполнены в течение 1928 г. и начала 1929 г. Первые две главы этого проекта были посвящены расчетам и описанию электрического космического корабля в виде полой сферы, окруженной круглой плоской батареей термоэлементов, вырабатывавших при облучении солнечными лучами электрический ток для питания двигателя. Третья глава, посвященная электроракетному двигателю, по совету А.Л.Малого, в дальнейшем моего первого сотрудника, была направлена 10 апреля 1929 г. в военный стол Комитета по делам изобретений в Ленинграде.

Неожиданно, события стали развиваться очень быстро. Работу отправили на экспертизу профессору М.В.Шулейкину в Москву и начальнику Газодинамической лаборатории Н.И.Тихомирову в Ленинграде. Оба эксперта дали положительные заключения. Впоследствии выяснилось, что в конце заключения, содержащего поверочные расчеты, Н.И.Тихомиров написал: "Изложенное указывает на повелительную необходимость безотлагательно приступить к экспериментальным работам".

В конце апреля меня вызвали к уполномоченному Военно-научно-исследовательского комитета при Реввоенсовете СССР по Ленинграду и Ленинградской области Н.Я.Ильину, который сообщил о принятом решении начать практические работы по моему предложению в Газодинамической лаборатории (ГДЛ).

Начинать на пустом месте, создавая необходимую энергетическую установку, было нерационально и долго. Помог директор Физико-технического института академик А.Ф.Иоффе, который встретил нас хорошо и дал согласие выделить отдельное помещение с необходимым оборудованием в лаборатории "1 000 000 вольт" академика А.А.Чернышева при ФТИ в Лесном.

В течение первой половины мая мы получили оборудованное помещение, действующую импульсную установку, измерительную аппаратуру, и с 15 мая 1929 г. приказом по ГДЛ приступила к практической деятельности первая в СССР опытно-конструкторская организация по созданию электрических и жидкостных ракетных двигателей.

Сначала, в 1929-1930 гг., мы отрабатывали единичные электровзрывы твердых проволочек из различных металлов и металлоидов в открытом пространстве, затем — длительные, с частотой до нескольких десятков в секунду, с использованием системы непрерывной механической подачи (для твердых проводников), пневматической (для жидких) и, наконец, электровзрывы в камере с соплом. Последний этап испытаний проводился в ГДЛ на более мощной импульсной установке, вновь созданной в Петропавловской крепости в 1933 г.

Практическое применение ЭРД могли получить только после выхода в космос и приобретения скорости не менее первой космической. Поэтому уже в 1929 г. была начата подготовка измерительных средств для проведения экспериментальных работ с ЖРД, а с 1930 г. работы по ЖРД стали основными для нашего подразделения. Год продолжалась работа в Лесном, после чего подразделение было переведено на основную базу ГДЛ, располагавшуюся на Научно-испытательном артиллерийском полигоне под Ленинградом (Ржевка). В акте передачи в ГДЛ нашего оборудования из лаборатории академика А.А.Чернышева, последняя значится как Электрофизический институт.

Весной 1930 г. основатель Газодинамической лаборатории, талантливый изобретатель инженер-химик Н.И.Тихомиров скончался. Отличавшийся умом и широтой взглядов, Н.И.Тихомиров внес вклад в зарождение и развитие советской ракетной техники, который навсегда останется в анналах ее истории.

Общение с высококвалифицированными сотрудниками других подразделений ГДЛ, в первую очередь с Г.Э.Лангемаком и Б.С.Петропавловским, способствовало развитию работ по ЖРД. Широко используя их опыт по разработке ракетных двигателей на бездымном порохе, оказалось возможным на пороховых двигателях проводить экспериментальные работы по отработке таких элементов ЖРД, как оптимальный контур сопла, керамическая теплоизоляция, система подачи топлива в камеру сгорания отбираемыми из этой камеры газами и многие другие. Эти работы широко проводились в 1930 г., пока ЖРД, а также установка и аппаратура для их испытания находились в производстве. Польза от таких работ была взаимная, так как результаты проводившихся нашим подразделением исследований находили применение также и в реактивных снарядах (например, определение оптимального угла раствора сопла).

В ГДЛ царила атмосфера сердечной дружбы, взаимной помощи, и каждый целиком отдавался работе.

Все проводившиеся эксперименты регистрировались в журнале опытов, и этот порядок никем не нарушался. Радостным событием явилась регистрация в журнале опытов первых стендовых огневых испытаний ОРМ в 1931 г. на азотном тетроксиде с бензином.

Подразделение ГДЛ, разрабатывавшее ЭРД и ЖРД, вначале именовалось группой, затем вторым сектором (1931 г.), наконец вторым отделом (с 1932 г.).

Вначале мы работали вдвоем с А.Л.Малым (техник-экспериментатор), но вскоре в нашу группу вошел инженер-электрик В.И.Серов, привлекавший к работе, по мере надобности, других лиц. Испытания ЭРД, выполненного в виде камеры с соплом, проводились на баллистическом маятнике техником Соколовым.

Расчеты и компоновочные чертежи двигателей с простановкой основных размеров делались мною, а рабочие чертежи выпускались конструкторами Е.С.Петровым, Н.М.Мухиным, В.А.Тимофеевым и другими. Отдельные агрегаты двигателей разрабатывали инженер-механик И.И.Кулагин, занимавший должность помощника начальника второго отдела, инженеры П.И.Минаев, Б.А.Куткин, В.П.Юков; большую конструкторскую работу по стендовому оборудованию провел П.И.Минаев. Расчетную и конструкторскую работу вел А.Б.Шершевский. Экспериментальные работы и пуски двигателей до 1933 г. проводились мною с участием техника-экспериментатора Е.Н.Кузьмина и механиков-сборщиков С.К.Четверикова, Мороз и других, а в 1933 г. эти пуски обычно проводил П.И.Минаев с механиками И.М.Панькиным и другими. Инженер-химик Н.Г.Чернышев проводил химические анализы топлив и участвовал в разработке самовоспламеняющихся пусковых горючих.

Материальная часть изготавливалась силами ГДЛ в механических мастерских Артиллерийского училища, Научно-испытательного артиллерийского полигона, Главного Адмиралтейства и в основном в мастерских ГДЛ, начальником которых был А.Г.Прокудин.

Перечисленные сотрудники — талантливые инженеры, техники, механики являлись золотым фондом второго отдела ГДЛ.

По приказу выдающегося военачальника, героя гражданской войны, Начальника вооружений РККА М.Н.Тухачевского ГДЛ были предоставлены 12 комнат в здании Главного Адмиралтейства и Иоанновский равелин Петропавловской крепости, в котором размещались испытательные стенды для ЭРД и ЖРД и механические мастерские. Проницательный ум и решительность М.Н.Тухачевского, которому подчинялась ГДЛ, во многом способствовали развитию советского ракетостроения.

Ныне на этих исторических зданиях, украшающих чудесный город Ленина, установлены выполненные в бронзе и мраморе мемориальные доски. Их текст радует сердца сотрудников ГДЛ-ОКБ и всех, кому дорога история становления ракетостроения в Советском Союзе.

В итоге работ, проведенных в 1929-1933 гг., во втором отделе впервые теоретически и экспериментально была доказана принципиальная работоспособность ЭРД, использующего в качестве рабочего тела твердые или жидкие проводники (непрерывно подаваемые металлические проволоки либо жидкие струи), взрываемые с заданной частотой электрическим током в камере с соплом.

В 1930 г. в ГДЛ мною впервые предложены и в дальнейшем подробно исследованы в качестве окислителей для жидкостных ракетных двигателей азотная кислота, ее растворы с азотным тетроксидом, перекись водорода, хлорная кислота, тетранитрометан и их растворы друг в друге, а в качестве горючего — бериллий и др. В 1930 г. разработаны и проверены в двигателях экспоненциальные сопла и термоизоляционные покрытия из двуокиси циркония и других составов для камер сгорания. В 1930-1931 гг. нами спроектированы и изготовлены первые в СССР стендовые жидкостные ракетные двигатели: ОРМ (опытный ракетный мотор), испытывавшийся на заранее приготовленной смеси жидких окислителя и горючего, сжигавшейся в камере сгорания с соплом, ОРМ-1 и ОРМ-2 с раздельной подачей жидких окислителя и горючего. В 1931 г. проведено около 50 стендовых огневых испытаний жидкостных ракетных двигателей, работавших на азотном тетроксиде с толуолом и бензином.

В этом же году мною впервые были предложены самовоспламеняющееся топливо и химическое зажигание, а также карданная подвеска двигателя с насосными агрегатами. В 1931-1932 гг. созданы и испытаны поршневые топливные насосы, приводимые в действие газом, отбираемым из камеры сгорания двигателей. В 1932 г. разработаны конструкции экспериментальных двигателей (от ОРМ-4 до ОРМ-22 включительно) для изыскания типа зажигания, метода запуска и систем смешения при испытании на различных топливах. При стендовых испытаниях этих двигателей в 1932 г. в качестве окислителей использовались жидкий кислород, азотный тетроксид, азотная кислота, растворы азотного тетроксида в азотной кислоте, а в качестве горючего бензин, бензол, толуол, керосин. В 1933 г. созданы и испытаны на стенде двигатели (от ОРМ-23 до ОРМ-52 включительно) с пиротехническим и химическим зажиганием на азотнокислотно-керосиновом топливе. Опытные двигатели ОРМ-50 тягой 150 кг и ОРМ-52 тягой 300 кг прошли в 1933 г. официальные стендовые испытания. В том же году разработана конструкция турбонасосного агрегата с центробежными насосами для подачи топлива в двигатель с тягой 300 кг. В 1932 г. во втором отделе ГДЛ была начата разработка экспериментальных ускорителей в виде ЖРД для самолетов с целью сообщения вспомогательной тяги в помощь винтомоторной группе.

К концу 1933 г. нами были преодолены основные трудности, связанные с обеспечением надежной работы ЖРД. Разработанные химическое и пиротехническое зажигание, центробежные форсунки, оребренное сопло, динамически охлаждаемое компонентом топлива, внутреннее охлаждение стенок камеры сгорания, подобранные конструкционные материалы позволили достигнуть многократной работы двигателя при давлении в камере 20÷25 ата и удельном импульсе 200÷210 сек на долгохранимом и эксплуатационно более удобном азотнокислотно-керосиновом топливе.

Одновременно с разработкой ЖРД все годы в отделе велась работа по созданию реактивных летательных аппаратов (РЛА) для этих двигателей. Но только в 1932 г., когда мы начали приближаться к рождению работоспособного двигателя, Пермскому заводу в Мотовилихе были заказаны отдельные отсеки РЛА-100 с расчетной высотой вертикального подъема 100 км, с карданной подвеской двигателя и гироскопической стабилизацией.

В начале 1933 г. были разработаны чертежи трех экспериментальных ракет (РЛА-1, РЛА-2, РЛА-3) с высотой вертикального подъема 2÷4 км, предназначенных для летной отработки двигательной установки с подачей топлива сжатым газом и решения других ракетных проблем. Тяга двигателя этих ракет составляла 300 кг. Запуск предусматривался вертикальный с пускового стола без направляющих. Первые две ракеты — неуправляемые, а третья была снабжена двумя парами аэродинамических рулей, управляемых пневматическими сервоприводами от двух гироскопических приборов Обри с воздушным дутьем, заимствованных от морской торпеды.

ГДЛ была военной организацией. Работа строилась из последовательных этапов отработки объектов, и переход к следующему этапу считался допустимым лишь после получения достаточно удовлетворительных результатов на предыдущем этапе.

Было решено, что на начальном этапе отработки ракет, чтобы они могли иметь практическое значение, тяга двигателей должна измеряться сотнями килограммов, а сами двигатели должны быть достаточно надежно отработаны, прежде чем допускать их к летным испытаниям. Такие двигатели были разработаны осенью 1933 г. Так, по заказу ГИРДа для ракеты 05 был разработан двигатель ОРМ-50 тягой 150 кг (в одном экземпляре), который успешно прошел доводочные и сдаточные ресурсные испытания, а затем ресурсные стендовые испытания с ракетой 05. При пуске ракеты с этим же двигателем на полигоне в Москве он выработал на режиме малой тяги все топливо из баков ракеты, не вышедшей из станка вследствие неполадок в ее пневматической системе, не обеспечившей нужное давление подачи в баках. После всех испытаний двигатель ОРМ-50 сохранил работоспособность.

Одновременно с отработкой двигателей в 1933 г. были изготовлены ракеты РЛА-1 и РЛА-2, которые прошли стендовую прочностную, пневматическую и гидравлическую отработку. Отработана была головка РЛА-2 с вышибным автоматом и парашютной системой. Прошел огневую отработку предназначенный для них двигатель ОРМ-52 тягой 300 кг.

В связи с завершением стендовой отработки более совершенной ракеты РЛА-2 к моменту готовности двигателя ОРМ-52, эта ракета была вывезена в декабре 1933 года на ржевский полигон, установлена на пусковой стол и заправлена. Однако после выдергивания пусковой чеки пуск не произошел: вследствие неожиданно наступивших сильных морозов (температура воздуха при пуске составляла -30°) загустевшая смазка привела к отказу срабатывания пневмоавтоматики пуска ракеты.

Это были последние дни пребывания ГДЛ в Ленинграде.

21 сентября 1933 г. М.Н.Тухачевский подписал приказ Реввоенсовета об организации Реактивного научно-исследовательского института (РНИИ) на базе ГДЛ и ГИРД с подчинением Начальнику вооружений РККА. Этот вопрос поднимался ГДЛ еще в 1931 г., до рождения ГИРДа, и многократно положительно рассматривался в правительстве. Приказ Реввоенсовета стимулировал появление через месяц Постановления Совета Труда и Обороны (СТО) об организации РНИИ и передаче его из РККА в Наркомтяжпром.

Это Постановление (№104 от 31 октября 1933 г.) начиналось следующими словами: "Учитывая имеющиеся достижения и огромные перспективы в деле применения ракетных двигателей и, особенно, жидкостных реактивных моторов в различных областях военной техники, и в первую очередь в области артиллерии, авиации и химии, Совет Труда и Обороны постановляет: 1. Организовать в системе НКТП Реактивный научно-исследовательский институт...".

Директором РНИИ был назначен начальник ГДЛ И.Т.Клейменов, его заместителем — начальник ГИРД С.П.Королев. С января 1934 г. вместо С.П.Королева заместителем начальника института стал Г.Э.Лангемак.

В начале января 1934 г. актив нашего подразделения ГДЛ переехал в РНИИ в Москву, где продолжал в виде подразделения института разрабатывать семейство ОРМ, последним представителем которого явился в 1938 году ОРМ-102.

В конце 1933 года в РНИИ стали отчетливо выделяться два основных направления: разработка ракетных двигателей и ракет. Каждое из них было настолько сложно и специфично, что наиболее эффективно могло развиваться лишь в специализированных подразделениях. Нужно было выбрать, и я выбрал то, с чего начинается ракетная техника, то, что лежит в ее основе, определяет ее возможности и лицо — ракетное двигателестроение.

Из второго отдела ГДЛ в РНИИ перешли со мной П.И.Минаев, В.П.Юков, Н.Г.Чернышев и другие, а разрабатываемые нами ЖРД изготавливались в механических мастерских института, руководимых Е.С.Петровым. Наше подразделение РНИИ, именовавшееся сектором, азотной группой, пополнилось талантливыми инженерами и техниками — Ф.Л.Якайтисом, Д.А.Шитовым, С.С.Ровинским, В.Н.Галковским и многими другими.

В 1936 г. в РНИИ были введены звания главных конструкторов, и меня назначили Главным конструктором двигателей. За время работы в РНИИ наше подразделение продолжало развитие принятого еще в ГДЛ направления, сохранило прежним и индексацию двигателей. Среди разработанных двигателей от ОРМ-53 до ОРМ-102 находились двигатели однокамерные и двухкамерные тягой до 600 кг, на азотной кислоте и тетранитрометане в качестве окислителей, с удельным импульсом до 216 сек, с ручным и автоматическим пуском. Выдающимися событиями того времени были создание двигателя ОРМ-65 и газогенератора ГГ-1, прошедших официальные испытания в 1936 и 1937 гг. соответственно. Двигатель ОРМ-65 проходил в 1937-1938 гг. многочисленные пуски: экземпляр № 1 за 50 пусков наработал на земле 30,7 мин, в том числе на стенде 20 пусков, на крылатой ракете 212-9 пусков, на ракетопланере РП-318 — 21 пуск; экземпляр № 2 прошел 16 пусков, в том числе на крылатой ракете 212-5 пусков и на ракетопланере РП-318 — 9 пусков. Газогенератор ГГ-1 часами работал на азотной кислоте с керосином и водой, обеспечивая бесцветный выхлоп.

С 1939 г. опытно-конструкторские работы по созданию ракетных двигателей продолжались при авиационном моторостроительном заводе № 82 (Тушино).

В 1939-1940 гг. нами были разработаны конструкция газогенератора ГГ-3 с автономным питанием от ТНА и проект установки двух вспомогательных ЖРД тягой по 300 кг с насосной подачей топлива на самолете С-100.

Для дальнейшего ведения разработок было предложено на выбор: остаться в Москве, переехать в Ленинград или в Казань на вновь строящийся авиационный моторостроительный завод №16 НКАП. Мною была выбрана Казань, исходя из того, что на вновь строящемся, еще не сложившемся заводе легче создать лабораторные и стендовые установки для разработки ЖРД, легче найти свое место. Это решение полностью себя оправдало, и тогда, когда год спустя разразилась Великая Отечественная война и к нам в Казань были эвакуированы заводы, в том числе и Тушинский №82.

Волевой директор завода №16 М.М.Лукин оказался талантливым организатором, обладавшим чувством нового. Начальником производства на заводе работал растущий специалист Б.А.Чевела.

Наши разработки получили развитие, и в 1941 г. группа выросла в самостоятельное Опытно-конструкторское бюро.

С 1940 г. мы разрабатывали в Казани одно-, двух-, трех— и четырехкамерные самолетные вспомогательные ракетные установки с насосной подачей топлива, тягой от 300 до 1200 кг у земли.

В итоге работы ОКБ разработало семейство вспомогательных авиационных ЖРД с насосной подачей азотной кислоты и керосина, с химическим зажиганием, неограниченным числом повторных полностью автоматизированных пусков, с регулируемой тягой и максимальной тягой у земли от 300 до 900 кг. Эти двигатели, помимо доводочных и официальных стендовых испытаний, прошли в 1943-1946 гг. наземные и летные испытания (около 400 пусков) на самолетах конструкции В.М.Петлякова Пе-2, С.А.Лавочкина Ла-7Р и 120Р, А.С.Яковлева Як-3 и П.О.Сухого Су-6, Су-7.

Основное ядро ОКБ было укомплектовано высококвалифицированными учеными, конструкторами, экспериментаторами, технологами, металлургами, химиками, производственниками. Так в ОКБ работали профессора Г.С.Жирицкий, К.И.Страхович, А.И.Гаврилов, В.В.Пазухин, инженеры В.А.Витка, Д.Д.Севрук, Г.Н.Лист, Н.Л.Уманский, Н.С.Шнякин, А.А.Мееров, А.С.Назаров, Н.А.Желтухин и многие другие талантливые специалисты. Опыт и знания, принесенные ими из разных областей науки и техники, в которых они ранее работали, позволили ОКБ решать сложные проблемы ракетного двигателестроения. Тогда же в ОКБ пришли талантливый технолог Н.Н.Артамонов и недавно получившие дипломы инженеров А.И.Мужичков, И.И.Иванов, С.П.Агафонов, В.Л.Шабранский, А.И.Эдельман, Н.П.Алехин, П.П.Бровкин и многие другие, выросшие в крупных специалистов ракетной техники.

По моему ходатайству С.П.Королев был направлен на работу в наше ОКБ. Он горячо взялся за руководство разработкой установки наших двигателей на боевых самолетах и проявил в этой работе блеск своего таланта. С 1942 по 1946 годы С.П.Королев был заместителем Главного конструктора двигателей по летным испытаниям.

Еще в РНИИ нас связала преданность любимому делу и взаимная заинтересованность в сотрудничестве, так как под его руководством разрабатывались летательные аппараты, а под моим двигатели для них. Летом 1932 г. и в январе 1933 г. состоялись наши первые встречи, когда в ГДЛ приезжали руководители организованного в июне 1932 г. ГИРДа. Им мы демонстрировали работу ЖРД на стенде. С тех пор треть века на всех разработанных С.П.Королевым крылатых ракетах, самолетных ракетных двигательных установках, внутриконтинентальных дальнего действия и межконтинентальных ракетах, мощных метеорологических и геофизических, а также на всех летавших в космосе ракетах были установлены двигатели конструкции ГДЛ-ОКБ.

В качестве эпиграфа к этой статье "ГДЛ-ОКБ" взяты слова из последнего абзаца моей статьи: "Из истории русской ракеты" ("Неделя № 3, 1965 г.). Эти слова принадлежат С.П.Королеву: последний абзац был целиком им дописан при рецензировании статьи.

Помимо С.П.Королева в те же годы моими заместителями работали Г.С.Жирицкий и Д.Д.Севрук, начальником опытного производства ОКБ Н.А.Артамонов, таланту и опыту которых ОКБ многим обязано.

В те годы о кооперации в разработке ЖРД не было и речи. Конструкция двигателей разрабатывалась в ОКБ и изготавливалась на заводе №16 комплектно со всеми входящими вспомогательными агрегатами пуска, зажигания, питания, управления, включая электро-, гидропневматические клапаны и реле всех типов (давления, электромагнитных, биметаллических), кабели с электроразъемами, свечи искровые и накаливания, электроподогреватели, терморегуляторы, сигнальные табло и даже переключатели и кнопки. Лишь шарикоподшипники поступали к нам как готовое изделие, а с !946 г. были применены реле давления, разработанные специализированной организацией.

Двигатели нашего ОКБ с 1944 г. находились в серийном производстве на заводе №16 и интенсивно внедрялись на многие типы самолетов. С 1944 г. наше ОКБ стало именоваться ОКБ-СД (спец. двигателей). В 1945 г. группа основных работников ОКБ-СД была награждена орденами.

В 1946 г. постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР (Приказ министра авиапромышленности №424 от 3 июля 1946 г.) на ОКБ-СД и завод №456 было возложено создание и дальнейшее развитие ЖРД для ракет дальнего действия, предусматривалось перебазирование ОКБ-СД из Казани на завод №456 МАП в Москву, строительство лабораторной и стендовой базы, реконструкция завода №456. В декабре этого же года основной состав отобранных специалистов ОКБ-СД с семьями в железнодорожном эшелоне с наиболее ценным лабораторным, стендовым и производственным оборудованием переехал на новое место. С этого времени наше ОКБ стало называться ОКБ-456. Завод №456 был самолетостроительным, и потребовались значительные усилия, чтобы изменить его профиль. Для обеспечения выполнения тематического плана ОКБ, установленного Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР, завод №456 был сделан структурным подразделением ОКБ.

С 1947 года начался расцвет деятельности ОКБ. Коллектив пополнился многими талантливыми сотрудниками, выросшими вместе с ОКБ.

В таблицах 1, 2 (см. в конце статьи) приведены по годам выполненные разработки ЭРД и ЖРД за 1929-1968 гг. За последние 22 года (1947-1968 гг.) ОКБ разработало и сдало 35 типов двигателей (17 основных и 18 модификаций), т.е. в среднем по три двигателя каждые два года. Эти двигатели использованы на 69 ступенях 48 типов ракет.

В специальном послании конгрессу о важнейших задачах страны от 25 мая 1961 г., в котором достижение Луны космонавтами до 1970 г. было поставлено как национальная задача США, президент Д.Кеннеди писал: "Мы стали свидетелями того, что начало достижениям в космосе было положено Советским Союзом благодаря имеющимся у него мощным ракетным двигателям. Это обеспечило Советскому Союзу ведущую роль на многие месяцы".

Сравнение основных характеристик ЖРД конструкции ГДЛ-ОКБ и США в том же классе тяги и при одинаковом топливе показывает существенное преимущество отечественных ЖРД по основному показателю эффективности — удельному импульсу. Удельный импульс в пустоте двигателя РД-107 первой ступени ракеты-носителя "Восток", летающей с 1957 г., почти на 30 сек, больше, чем у усовершенствованного американского двигателя Н-1 того же класса тяги и на том же кислород-керосиновом топливе, с 1966 г. летающего на первой ступени ракеты "Сатурн-1Б". Двигатель РД-119 второй ступени ракеты-носителя "Космос", летающей с 1962 г., обладает наивысшим удельным импульсом в пустоте — 352 сек среди всех кислородных ракетных двигателей, в которых используется высококипящие горючие. Удельный импульс камеры сгорания этого двигателя — 358 сек. Удельный импульс азотнокислотных и азоттетроксидных двигателей ГДЛ-ОКБ существенно выше, чем даже у кислородных двигателей США того же класса тяги.

Развитие тематики ОКБ и организация серийного производства разработанных двигателей на многих заводах потребовали создания ряда филиалов ОКБ. Число этих филиалов доходило до 5. Четыре из них отпраздновали свое 10-летие. Кроме того, три двигательных ОКБ организовано на базе групп специалистов, выделенных из нашего ОКБ.

В течение 40-летней деятельности нашей опытно-конструкторской организации неоднократно приходилось менять наименование, подчиненность, местонахождение (см. таблицу 3 в конце статьи), но при этом были сохранены тематика ракетного двигателестроения и основное руководство. Прошло немало времени, многие сотрудники ОКБ скончались, ушли на пенсию или изменили место работы, но до сих пор в ОКБ работают несколько сотрудников, начинавших работу в двадцатых годах.

Сложившаяся в ГДЛ-ОКБ школа отечественного ракетного двигателестроения накопила огромный опыт, впервые прокладывая пути создания двигателей, использующих различные топлива.

Расширение тематики ракетно-космической техники привело впоследствии к организации в СССР других ОКБ для разработки ЖРД, использовавших богатый опыт и основные конструкторские решения ГДЛ-ОКБ.

На базе творческой разработки тематики ГДЛ-ОКБ многие сотрудники приобрели ученые степени и почетные звания. Героями Социалистического Труда стали 11 членов нашего коллектива, лауреатами Ленинской премии — 14, лауреатами Государственной премии — 4, докторами технических наук — 13, кандидатами технических и физико-математических наук — 30.

В 1929 г. в штате состояло лишь 3 сотрудника, в 1933 г. численность измерялась двухзначной цифрой, с 1942 г. — трехзначной, с 1951 г. — четырехзначной, а с 1960 г. — пятизначной цифрой.

Партия и Правительство наградили орденами и медалями около 900 сотрудников ОКБ: орденом Ленина — 57, орденом Трудового Красного Знамени — 152, орденом "Знак Почета" -286, медалями — 403.

Указами Президиума Верховного Совета 20 апреля 1956 г. ОКБ награждено орденом Трудового Красного Знамени, а 17 июня 1961 г. — орденом Ленина.

Созданная в 1929 г. первая в СССР опытно-конструкторская организация по ракетному двигателестроению прошла свой 40-летний не всегда гладкий путь. Эта организация разработала и испытала первый в мире ЭРД и первые в СССР ЖРД. Коллективом дважды орденоносного ОКБ, выросшего из ГДЛ, созданы мощные двигатели большинства боевых ракет дальнего действия и всех ракет-носителей, выводивших на орбиты искусственные спутники Земли, Луны и Солнца, автоматические станции на Луну, Венеру, Марс и корабли Восток, Восход, Союз, Зонд.

Коллектив ГДЛ-ОКБ полон энергии и решимости довести до успешного завершения ведущиеся им работы по созданию еще более совершенных и мощных ракетных двигателей, использующих наиболее эффективные источники энергии.

Таблица 1

Таблица 2

Примечание: ЛКИ первого этапа ракеты с данным двигателем приняты завершающими. Обычным шрифтом набраны индексы основных типов двигателей, курсивом — их модификаций.

Таблица 3

1929-1933 гг. — Группа, затем II отдел Газодинамической лаборатории Военно-научно-исследовательского комитета при Реввоенсовете СССР (ГДЛ ВНИК РВС СССР), с 1930 г. ГДЛ Технического штаба Начальника вооружения РККА (ГДЛ ТШ НВ РККА), с 1932 г. ГДЛ Управления военных изобретений Начальника вооружения РККА (ГДЛ УВИ НВ РККА), Ленинград

1934-1938 гг. — Азотная группа Реактивного научно-исследовательского института НКТП (РНИИ НКТП), с 1937 г. Научно-исследовательского института №3 НКОП (НИИ-3 НКОП), Москва

1939-1940 гг.— Спецгруппа 4-го спецотдела, Москва

1941-1944 гг.— ОКБ 4-го спецотдела, Казань

1944-1946 гг.— ОКБ спецдвигателей НКАП (ОКБ — СД НКАП), Казань

с 1946 г. — ОКБ-456 МАП, с 1950 г. — МОП, с 1958 г. — ГКОТ, Москва

В.П.Глушко

Мы рады приветствовать Вас на нашей земле. Пусть эта Ваша поездка оставит у Вас приятное воспоминание о проведенном времени и достигнутых результатах.

Ответственная и почетная задача возложена решением ХШ Конгресса MAC на Рабочую группу, организованную для рассмотрения предложений по наименованию образований на Луне, внесенных СССР, США и другими странами.

У нас с Вами имеются расхождения в подходе к решению некоторых стоящих перед нами задач. Но мы надеемся, что совместное обсуждение позволит Рабочей группе сблизить эти точки зрения и найти приемлемое единое решение.

Необходимо особо отметить, что все образования на видимой с Земли поверхности Луны были открыты астрономами, поэтому этим образованиям присваивались имена преимущественно астрономов. Образования на обратной стороне Луны открыты деятелями ракетно-космической области, поэтому, логически рассуждая, им должно принадлежать преимущественное право на присвоение наименований этим образованиям.

В связи с этим предложенные нами 34 наименования именами советских деятелей ракетно-космической области, составляющие 7% от общего количества около 500 наименований, подлежащих присвоению, являются неоправданно скромным предложением, не подлежащим дальнейшему уменьшению. Мы полагаем, что на паритетных началах США имеют основание представить такое же количество имен своих ракетно-космических деятелей. Ученые Франции также внесли свой вклад в развитие ракетно-космической техники, это должно найти свое отражение в трудах Рабочей группы MAC.

Нами предлагается достойно отметить вклад ученых, заложивших в XIX и XX в.в. основы ракетостроения и космонавтики и принимавших творческое участие в ракетно-космических достижениях.

Мы убедительно просим отнестись с пониманием к нашему предложению о наименовании трех кратерных цепочек первыми научно-исследовательскими и конструкторскими организациями ГДЛ, ГИРД и РНИИ, внесшими основополагающий вклад в становление и развитие ракетостроения в СССР. Мы предлагаем на паритетных началах присвоить другим трем кратерным цепочкам наименования аналогичных организаций США, например, NASA, JPL и др. Это предложение не противоречит решениям MAC, так как относится к образованиям нового класса, не предусмотренным номенклатурой, принятой в 1961 г.

Мы надеемся на доброжелательное Ваше отношение к этим вопросам, которым мы придаем большое значение. Позвольте пожелать успеха Рабочей группе MAC в ее ответственной и не простой работе.

Благодарю за внимание.

В.П.Глушко

Вклад одного из пионеров ракетной техники в СССР Фридриха Артуровича Цандера на раннем этапе развития советского ракетостроения (1924-1933 гг.) общеизвестен и вызывает уважение к памяти этого талантливого энтузиаста-ученого, посвятившего свою жизнь проблемам межпланетных полетов.

Фридрих Артурович в своей биографии указывает, что за день до его рождения, 22 августа 1887 г., случилось падение огромного потока метеоров, оставившее глубокий след в его представлении. По-видимому, Фридрих Артурович немного был фаталистом, этот метеоритный дождь был отожествлен им с символической "счастливой звездой", под которой он родился, звездой, приведшей его на стезю космонавтики. Простому смертному рождение под счастливой звездой, по утверждению оракулов, сулит благополучие и процветание в жизни. Но оракулы, очевидно, никогда не задавались вопросом, а что сулит такое рождение человеку, которому предназначено стать ученым. Увы, для ученого, который будет работать в неизведанной еще человечеством области науки, такое рождение сулит ежечасный, ежедневный, ежегодный бурлацкий труд и творческие муки до конца дней своих. Этот труд благороден, он нужен людям, но он не всегда завершается сбором зрелых плодов деятельности ученого при его жизни. Вот на этот тяжкий путь — сладкую каторгу — и привела Цандера его "счастливая звезда".

А теперь отбросим наивные мистические рассуждения, неприемлемые для нас, материалистов.

Формирование ученого начинается с детских лет, с первых уверенных шагов ребенка. Здесь огромное значение имеет семья, в которой он растет, и духовное развитие ее членов; не меньшее значение имеют школьные воспитатели, умеющие постоянно возбуждать детскую фантазию ребенка и побуждать его к любознательности, трудолюбию и воплощению в реальность его фантазий.

Из опубликованных сведений о раннем периоде жизни Цандера видно, что огромное влияние на развитие Цандера-школьника оказал его отец, прививший ему любовь к естественным наукам и трудолюбию, однако сведений об отце Цандера явно недостаточно и исследователям их надо собирать. Неизвестны подробности о его школьных воспитателях. Особенный интерес вызывает личность преподавателя космографии, познакомившего в 1904 году Фридриха и его товарищей по школьной группе со статьей К.Э.Циолковского "Исследование мировых пространств реактивными приборами". Несомненно, это был передовой человек, систематически знакомившийся с самыми новейшими сведениями, касающимися преподаваемого им предмета, ведь совершенно очевидно, что чтение статьи Циолковского не входило в школьную программу.

Уже к окончанию в 1905 г. Рижского реального училища Цандер всецело поглощен мечтою о межпланетных путешествиях. Мечта попасть на звезды подкреплялась первыми зримыми шагами бурно развивающейся авиации и, несомненно, окончательно утверждалась упомянутым трудом К.Э.Циолковского, содержавшим большое количество ориентирующих математических выкладок и утверждение, что для преодоления земного тяготения годится только ракета и ничто другое.

1905-1914 годы — Цандер — студент. Полтора года обучения в Высшем техническом училище в Данциге, а с 1907 по 1914 гг. — обучение в Рижском политехническом институте.

Осуществление межпланетных полетов требует решения огромного количества проблем и задач, на которые еще никто не может ничего толком ответить. Неизведанность зарождающейся совершенно новой области науки и техники предопределяет необходимость самостоятельного решения Цандером инженерных и, в первую очередь, теоретических проблем. Требуются обширные знания — их можно получить только в упорной учебе, чему также способствует широкий профиль наук, изучаемых в избранном Фридрихом институте.

С 1907-1908 гг. в перерывах между обучением Цандер начинает свои первые научные изыскания в области межпланетных полетов. Им выполнены первые расчеты, относящиеся к истечению газов из сосудов, вычисления работы, необходимой для преодоления притяжения Земли. Он размышляет над конструкцией космического корабля, над выбором движущей силы, о переработке солнечного тепла. В это же время он занимался вопросами астронавигации: проводил оценки, за сколько дней полета можно достичь Марса и Венеры с наименьшей затратой работы либо в кратчайшее время. В 1909 году им впервые высказана мысль о желательности использования строительного материала ракеты в качестве горючего, впоследствии заложенная в проект космического корабля. В 1909-1911 гг. им сделаны некоторые вычисления, касающиеся реактивного двигателя и работы для подъема на большие высоты. Впоследствии (1925 г.) Цандер отметил, что энергичная подготовка к экзаменам задержала дальнейшее развитие этих работ.

С 1917 года начинается энергичная работа Цандера над теоретической и конструктивной разработкой вопроса о перелете на другие планеты.

К началу 20-х годов Фридрих Артурович, а также другой пионер ракетной техники — Ю.В.Кондратюк, работавшие совершенно независимо (Кондратюк, начавший работы в 1916-1917 гг., даже не знал о существовании работ К.Э.Циолковского) пришли к одинаковому выводу о практической невозможности достижения даже первой космической скорости (8 км/сек) с помощью простой (одноступенчатой) ракеты, работающей на обычном высококалорийном химическом топливе. Расчеты показывали, что для достижения этой цели при старте одиночной ракеты, вес топлива должен составлять 98-99% от общего стартового веса космической ракеты. Сооружение такой ракеты при уровне техники тех времен представляло неразрешимую задачу. В связи с этим Ф.А.Цандер и Ю.В.Кондратюк пришли к идее создания составных ракет с изменяющейся в полете массой конструкции ракеты — многоступенчатых ракет по современной терминологии.

По идее Кондратюка космическая ракета состоит из собственно корабля (камеры) для экипажа, приборов, элементов управления работой ракеты и из целого ряда сосудов для горючего, отбрасываемых от ракеты по мере их опорожнения.

В идею конструкции космического корабля, разрабатывавшегося Цандером, были сознательно заложены совершенно другие принципы, связанные с известными к тому времени достижениями в авиастроении.

По Цандеру межпланетный корабль состоит из комбинации складываемого большого аэроплана со встроенным в него маленьким аэропланом-ракетой. Взлет в плотных слоях атмосферы осуществляется на большом аэроплане с помощью установленной на нем винтомоторной установки с поршневым двигателем. По достижении разреженных слоев атмосферы включается ракетный двигатель на малом аэроплане, а части большого аэроплана поочередно втягиваются в аэроплан-ракету, расплавляются в специальном котле и используются в качестве топлива одновременно с топливом, запасенным на борту корабля перед стартом. В конце концов остается только маленький аэроплан-ракета, имеющий в дополнение к ракетному двигателю вспомогательную винтомоторную установку. Такой аэроплан-ракета способен осуществить планирующий спуск на планетах, имеющих атмосферу. На планетах, не имеющих атмосферы, посадка осуществляется с помощью ракетного двигателя.

Применение крыльев в корабле по расчетам Цандера позволяло уменьшить вес ракеты в 15-20 раз сравнительно с ракетой Циолковского и ракетами Оберта и Годдарда, ставшими ему известными позже, одновременно его корабль уменьшал опасность полета (планировал при отказе двигателя) и избавлял экипаж от опасных чрезмерных перегрузок.

В начале 20-х годов Цандером был спроектирован применительно к его кораблю двигатель внутреннего сгорания, работавший на жидком кислороде и бензине, о конструкции которого он в декабре 1921 года делал доклад на Губернской конференции изобретателей.

С конструктивными проработками космического корабля Цандер решал и энергетическую проблему полета в космическом пространстве, поскольку к этому обязывали ограничения по запасам топлива на корабле, а также уделял большое внимание решению проблем астронавигации.

Для перемещения в космическом пространстве в условиях невесомости Ф.А.Цандер ориентировался на использование даровой энергии — давления света, открытого академиком П.Н.Лебедевым в конце XIX века. Подобный принцип полета и маневрирования космического корабля, описанный в романе Е.Красногорского "По волнам эфира" (1913 г.), был подвергнут критическому разбору Я.И.Перельманом в книге "Межпланетные путешествия" (1915 г.) и был признан им неприемлемым из-за большого веса зеркала. Однако Фридрих Артурович путем предлагавшихся им остроумных ухищрений по снижению веса зеркала считал этот метод пригодным. В частности, раскрытие поверхности зеркала Цандер предлагал осуществлять центробежным способом.

Начиная с 1920 года Ф.А.Цандер проводил большую пропагандистскую деятельность в целях привлечения к решению проблем космических полетов большего количества сторонников и участников. Он читает научно-популярные доклады в крупных городах Российской Федерации. С 1924 года начинает публиковать свои популярные статьи.

В 1926 году им подготовлены материалы к созданию капитальной теоретической работы по астронавигации ("Перелеты на другие планеты"), в период 1924-1927 гг. подготовлена статья по топливному расчёту ЖРД на жидком топливе. В письме к проф. С.А.Чаплыгину от 10 сентября 1927 г. Цандер сообщает, что у него уже имеется около 2000 стр. стенографических рукописей (что составляет не менее 8000 стр. обычного текста). К сожалению основополагающие важные теоретические работы Фридриха Артуровича, кроме работы "Проблема полета при помощи реактивных аппаратов", изданной в 1932 г, были опубликованы после его смерти (1936-1937 гг.)

Накопленный Цандером огромный теоретический материал требовал практического воплощения в конструкции, его необходимо было подкрепить экспериментами на реальных конструкциях. Не зная о существовании организаций, работающих в этом направлении, Цандер создает в 1929-30 гг. из паяльной лампы простейший воздушно-реактивный двигатель ОР-1, на котором до 1932 г. было проведено около 50 испытаний. Только с июня 1932 г. в созданной при активном участии ФА.Цандера и С.П.Королева производственной группе ГИРД (Москва) Цандеру, наконец, представилась возможность осуществления своих практических замыслов. В короткий срок по проекту и под руководством Цандера изготавливаются двигатели ОР-2 и 10, однако преждевременная смерть Цандера не дала возможности до конца довести эти первые его реальные конструкции ЖРД. Первые испытания этих двигателей в 1933 г. оказались неудачными и после ряда конструктивных переделок и замены горючего двигатели были доведены выпестованными Фридрихом Артуровичем учениками.

Научная биография Фридриха Артуровича широко и достойно освещается в печати. Однако довольно часто в печати появляются необъективные публикаций, запутывающие историографию развития ракетной техники в СССР, дезориентирующие читателей и вносящие искажения в биографию Цандера. Остановимся на некоторых из них.

1. О составных ракетах.

Выше было сказано, что Цандер и Кондратюк к началу 20-х годов пришли к идее создания составных ракет.

В большом количестве публикаций о развитии ракетной техники часто допускаются неправильные утверждения о том, что приоритет идеи составных ракет принадлежит К.Э.Циолковскому. Это не так. Эта идея и ее математическая разработка были известны задолго до Циолковского. Так составные (многоступенчатые) ракеты с продольным и поперечным делением были описаны (с рисунками) еще в труде Казимира Семеновича, изданном в 1650 г. Р.Годдард в 1919 г, а Г.Оберт в 1923 г, в опубликованных своих широко известных (но нечитанных К.Э.Циолковским) трудах описали составные межпланетные ракеты и дали теоретические расчёты.

2. О встрече Ф.А.Цандера с В.И.Лениным.

В газете Правда за 13 мая 1934 г. появилась статья инженера-механика Л.К.Корнеева, в которой говорилось: "В конце 1920 года в Москве на Губернской конференции изобретателей Цандер делает доклад. Присутствовавший на конференции В.И.Ленин заинтересовался докладом и оказал Цандеру поддержку". Допустив одну вольность в изложении сообщения Н.А.Рынина в книге "Межпланетные сообщения" Корнеев в 1958 году в новом сообщении внес подробности в описание этой встречи, а в 1961 году эти подробности еще более распространил, при этом он даже не затруднил себя выяснением вопроса, а когда же была конференция? С легкой руки Корнеева журналисты ухватились за этот сенсационный вымысел и начали состязаться друг с другом в нагромождении вымышленных подробностей этой встречи. В 1965 году в №6 журнала "Вопросы истории КПСС" появилась резкая статья писателя Д.Я.Зильмановича "Против искажения фактов и распространения вымыслов" с подробной и серьезной критикой описаний встречи Цандера с Лениным. Казалось, что на этом наконец окончится мутный поток дезинформации о встрече. Однако и сам Зильманович не устоял против соблазна преподнесения сенсаций. Спустя год после публикации своей статьи в книге "Пионер советского ракетостроения Ф.А.Цандер" М.1966 г., на стр. 31 он вновь изрек; "После обещанной Лениным поддержки... Цандер 8 января 1922 ; подал заявление о предоставлении ему отпуска — "для окончания проекта своего аэроплана".

Необходимо в будущих публикациях исключить упоминание о подобной встрече, а исследователям продолжить поиски документального подтверждения такой встречи, если она имела место.

3. В заключение следует коротко остановиться на ряде других искажений в изложении работ и достижений Ф.А.Цандера писателями и журналистами, пренебрегающими изучением общеизвестных официальных источников и некритически пользующихся недоброкачественной информацией, иногда появляющейся в газетах и журналах. Приведу несколько примеров из книги Д.Я.Зильмановича "Фридрих Цандер", выпущенной в 1967 г. издательством "Знатне", Рига. На стр. 8 упомянутой книги указывается, что созданная в 1931 г. ГИРД "явилась первым в Советском Союзе научно-исследовательским центром в области ракетной техники", а на стр. 31 говорится: " ... гирдовцы ... были первые инженерные кадры в области ракетной и космической техники". Так же говорится: "Усилиями... Цандера, С.П.Королева и других гирдовцев были получены первые результаты в решении проблемы ракетного полета в Космос".

В действительности первой в СССР научно-исследовательской организацией по ракетной технике является Газодинамическая лаборатория (ГДЛ), организованная инженером Н.И.Тихомировым в начале 1921 г., работавшая до конца 1933 г., когда на основе ее и ГИРД был создан Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ). Организованные осенью 1931 г. в Москве ГИРДы, как общественные организации для популяризации идеи ракетных полетов, не располагали ни средствами, ни постоянными помещениями. Лишь в июне 1932 г. в Москве при Осоавиахиме был организован ГИРД с финансированием для ведения разработок, тогда ему и представили подвал в жилом доме.

Таким образом, ГДЛ проработала 13 лет, а ГИРД — полтора года. Первые результаты в решении проблемы ракетного полета в космос были получены в ГДЛ, в которой были созданы первые отечественные ракетные двигатели на жидком топливе, являющиеся первоосновой создания ракет. Вклад ГДЛ и ГИРД в развитие ракетной техники примерно пропорционален длительности их практической работы.

Стр. 22. Зильманович пишет: "Созданные им (Цандером) конструкции первых в нашей стране ЖРД ОР-1, ОР-2 и "10" являются прототипами современных образцов ракетной техники (об этом же см. стр. 11, 13, 16, 195 и др.). Зильманович, относя ОР-1 к классу ЖРД, не считается с тем, что он работал на газообразном воздухе в качестве окислителя. Не считается он и с тем, что двигатели ОР-2 и "10" впервые были испытаны на стенде лишь в 1933 г., в то время как ЖРД ГДЛ типа ОРМ, ОРМ-1 и др. до ОРМ-22 испытаны еще в 1931-32 гг. Кстати, Цандер с товарищами приезжал в ГДЛ летом 1932 г. и в январе 1933 г. знакомиться с этими двигателями. Недобросовестно писать, что двигатели Цандера являются прототипами современных ЖРД, поскольку они разрушались при первом же испытании, и их конструкция была полностью переработана.

Автор пишет, что "общепризнано значение Цандера как создателя самостоятельной школы в области теории в конструкции реактивных двигателей. Его имя и труды вошли в сокровищницу мировой науки". Фактически эта школа оказалась бесплодной, так как не привела к созданию ЖРД, которые получили бы применение хотя бы на одной военной или космической ракете. Наоборот, почти на всех мощных военных ракетах и на всех без исключения геофизических и космических ракетах, прославивших нашу Родину, установлены мощные ЖРД, разработанные ОКБ, выросшим из ГДЛ.

Фридрих Артурович Цандер оставил значительный след в истории зарождения советского ракетостроения, и нет никакой надобности приписывать Цандеру достижения других пионеров и первых организаций по ракетной технике в СССР.

Г.В.Петрович

В 1971 г. исполнилось 50 лет со дня организации первой в Советском Союзе научно-исследовательской и опытно-конструкторской организации по разработке ракет Газодинамической лаборатории, сокращенно называвшейся, ГДЛ. По материалам архивов АН СССР, ГДЛ-ОКБ, ЦГАСА, ЦГАНХ, ЦГАВМФ, ВИМАИВВС и других восстановлены события, непосредственно связанные с созданием ГДЛ, сделавшей фундаментальный вклад в основы отечественного ракетостроения.

Основатель ГДЛ — инженер-химик Николай Иванович Тихомиров (1860-1930) — посвятил ракетной технике свою жизнь.

Начало работ Н.И.Тихомирова по ракетной технике относится к 1894 году. В период 1894-1897 гг. им проводились опыты с небольшими моделями, перемещавшимися в воде с помощью реактивной силы пороховых газов. В 1912 г. Н.И.Тихомиров представил морскому министру адмиралу Бирилеву схематическое описание снаряда, но, несмотря на содействие адмирала Беклемишева и некоторый интерес со стороны Бирилева, дело ограничилось рассмотрением предложения в комиссиях. 19 августа 1915 г. об этом проекте было доложено председателю Московского военно-промышленного комитета А.И.Гучкову и 3 сентября 1915 г. Комитет запросил материалы изобретения, 6 ноября 1915 г. Н.И.Тихомиров написал прошение в Комитет по техническим делам Министерства торговли и промышленности в Петрограде о выдаче ему свидетельства на изобретение, приложив чертежи и описание.

Предметом изобретения Н.И.Тихомирова являлась конструкция воздушных и водяных аппаратов (мин) с пороховым реактивным двигателем и эжекцией окружающей среды для увеличения реактивного эффекта. Предусматривалось применение не только порохов, но и таких горючих, как спирты, нефть и продукты ее перегонки, карбиды и т.п. Предлагалось использовать этот двигатель и для движения подводных лодок, надводных судов и аэропланов.

Доработанные чертежи были высланы Н.И.Тихомировым в январе 1916 г. в Отдел изобретений при Московском военно-промышленном комитете, a 11 февраля 1916 г. было получено извещение от профессора Н.Е.Жуковского, в котором на основании отзыва экспертной комиссии признавалась правильность предложения. Описание изобретения Московский ВПК со своим отзывом направил военному министру.

7 мая 1916 г. особая комиссия по рассмотрению изобретений при Главном управлении кораблестроения сообщила: "...предложение было всесторонне рассмотрено и идея его признана весьма интересной и заманчивой". 28 декабря 1916 г. эта комиссия из шести экспертов под председательством контр-адмирала К.К.Нехаева вновь рассмотрела и одобрила проект, а 11 января 1917 г. предложила прислать в Москву оболочку старой мины существующего типа для установки на ней предлагаемого двигателя. Разразившиеся в стране исторические события временно остановили эту работу, и практическая реализация идей Н.И.Тихомирова была осуществлена уже при Советской власти.

Имеется запись от 20 января 1919 г. о том, что проект Н.И.Тихомирова был доложен на коллегии научно-технического отдела ВСНХ. Коллегия согласилась на срочное производство опытов с необходимым финансированием. 3 мая 1919 г. Н.И.Тихомиров письмом на имя управляющего делами Совнаркома В.Д.Бонч-Бруевича обратился с просьбой к В.И.Ленину предоставить возможность осуществить это изобретение.

В обращении к Советскому правительству с предложением вести разработку реактивной мины Н.И.Тихомиров указал, что это будет служить укреплению и процветанию молодой рабоче-крестьянской республики. К письму Н.И.Тихомиров приложил описание изобретения, охранительное свидетельство №309 от 14 ноября 1915 г. на изобретение, выданное Комитетом по техническим делам Министерства торговли и промышленности, а также положительное заключение по изобретению председателя Отдела изобретений Московского военно-промышленного комитета (№355 от 11 февраля 1916 г.) заслуженного профессора Н.Е.Жуковского.

Советская республика переживала трудные годы гражданской войны и интервенции, восстановления промышленности и транспорта, разрушенных войнами. В то же время она нашла возможность дать ход предложению Н.И.Тихомирова.

2 марта 1921 г. Начальник штаба РККА Лебедев письмом №1328/АР сообщил руководителям военных организаций: "Главком, рассмотрев проект изобретенной тов. Тихомировым мины, уже рассмотренный Комитетом изобретений и Артиллерийским комитетом ГАУ, и, признав огромное значение этого изобретения для армии, просит не отказать в реальной помощи изобретателю путем предоставления в его распоряжение необходимых материалов и инструментов по указанию изобретателя для изготовления модели мины. О последующем не откажите в уведомлении".

Главнокомандующий всеми вооруженными силами республики С.С.Каменев в письме от 8 марта 1921 г. председателю Московского Совета просит "о предоставлении члену Центральной Производственной комиссии ВСНХ Николаю Ивановичу Тихомирову принадлежащей ему квартиры в единоличное пользование. В ней происходит разработка и исследования весьма ценного и совершенно секретного Военного изобретения, почему квартира должна быть ограждена от посещений и пребывания в ней лиц, не имеющих отношения к изобретателю. Вышеупомянутый Тихомиров проживает в кв.9 дома 11 по Ново-Слободской ул. Сущевско-Марьинского района".

18 марта 1921 г. в письме за подписями военного комиссара, начальника управления и инспектора артиллерии Полевого штаба Реввоенсовета Республики в Комитет изобретений ВСНХ о срочном развертывании работ указывается, что "изобретение инженера Тихомирова признано имеющим государственное значение", и констатируется наличие на квартире Н.И.Тихомирова работающей лаборатории. В письмах от 9 ноября 1922 г. и 6 декабря 1923 г. председателя президиума Отдела военных изобретений Комитета по делам изобретений ВСНХ, а также в других более поздних документах вновь указывается на действующую лабораторию Н.И.Тихомирова на его квартире. Это свидетельствует о том, что Лаборатория Н.И.Тихомирова как частная организация функционировала до создания официальной лаборатории по заданию военного ведомства, а также о том, что лаборатория на дому продолжала работать ряд лет одновременно с официальной, являясь ее составной частью.

В Постановлении №142, утвержденном зампредреввоенсовета республики Э.Склянским 11 ноября 1921 г., указано, что "инженером Тихомировым законтрактовано помещение для лаборатории, в котором уже с марта месяца с.г. производились работы". Оформление произведено в мае 1921 г., когда Краснопресненский райсовет г. Москвы предоставил по ходатайству Начальника артиллерии РККА "лаборатории для разработки изобретений Н.И.Тихомирова" небольшой двухэтажный дом №3 на Тихвинской улице. На средства Комитета по делам изобретений дом был отремонтирован, приобретены и установлены станки (15 шт.) и другое оборудование. В 1921 г. в этой лаборатории были оборудованы механическая мастерская, пиротехническая и химическая лаборатории. В течение этого же года были разработаны проекты мин с воздуховсасывающим эжектором и чисто ракетной (без эжектора).

Так была организована и начала свою деятельность первая советская организация по разработке пороховых ракетных конструкций. Начало работы непосредственно по организации и оборудованию этой лаборатории можно отнести к 1 марта 1921 г. В письме инспектора артиллерии Ю.М.Шейдемана и военного комиссара артиллерии Васильева Полевого штаба Реввоенсовета Республики от 27 марта 1921 г. на имя Главнокомандующего вооруженными силами Республики указано, что инженер Н.И.Тихомиров получил задание штаба и приступил к осуществлению своего изобретения, что на организационный период изобретателю предоставлен автомобиль и ходатайствуется о зачислении инженера Н.И.Тихомирова на совнаркомовский паек с 1 марта. В их же письме, адресованном зампредреввоенсовета Республики, с мероприятиями по развертыванию и обеспечению работ инженера Н.И.Тихомирова, испрашивается разрешение "изобретателю назначить академический паек, считая семью из 4 человек, и жалование в размере 2 млн. руб. в месяц с 1 марта с.г.".

В письме №51 от 6 мая 1921 г. постоянного члена Артиллерийского комитета военного инженера Н.И.Жуковского значится: "Для участия в работах по осуществлению изобретения, по взаимному соглашению между мною и инженером Тихомировым, приглашен помощник мой по должности технического руководителя Артиллерийских складов, сотрудник VI-го отдела Артиллерийского Комитета, знаток ракетного дела В.А.Артемьев".

В.А.Артемьев (1885-1962) был верным, инициативным и талантливым помощником Н.И.Тихомирова. Будучи штабс-капитаном царской армии, В.А.Артемьев в 1908-1915 гг. служил в Брест-Литовской крепости, заведуя снаряжательной лабораторией, а накануне 1-й мировой войны занимался усовершенствованием осветительных ракет, состоявших на вооружении крепостей. После оставления русской армией Брест-Литовской крепости был прикомандирован к ГАУ, где работал с конца 1915 г, занимаясь разработкой осветительных и сигнальных снарядов.

Вначале Лаборатория Н.И.Тихомирова финансировалась Отделом военных изобретений (ОВИ) Комитета по делам изобретений (Комподиза) ВСНХ, но с декабря 1922 г. ОВИ оставил за собой лишь технический контроль, а финансирование по решению Начальника артиллерии РККА перешло к Главному артиллерийскому управлению (ГАУ). Решением Президиума ОВИ от 14 декабря 1922 г. технический отчет Н.И.Тихомирова о работе его лаборатории в 1921-1922 гг. передан В.П.Ветчинкину "для проверки расчетов".

Время было трудное, снабжение и финансирование Лаборатории Н.И.Тихомирова шло с перебоями. В своих воспоминаниях В.А.Артемьев писал: "Первые годы нашей совместной деятельности мы для поддержания мастерской тратили собственные средства, продавая на рынке вещи".

В июне 1922 г. Н.И.Тихомиров ходатайствует о командировании в Германию одного из своих сотрудников (А.А.Мишина) с целью приобретения оборудования для лаборатории, но отсутствие средств не позволяет это осуществить.

В техническом отчете Н.И.Тихомирова о работах, выполненных в его лаборатории на 15 сентября 1922 г., перечислено оборудование лаборатории и ее механической мастерской. В этом отчете сказано о принятом решении снаряжать ракетную камеру теплоизоляционными трубками, заполненными раствором нитроклетчатки в тринитротолуоле. В 1922-1923 гг. в ЦЕНТРОГОНТИ велись работы по созданию бездымного пороха на различных нелетучих растворителях. Сотрудники отделения порохов и взрывчатых веществ ГОНТИ О.Г.Филиппов и С.А.Сериков работали непосредственными исполнителями заданий Н.И.Тихомирова по изготовлению и испытанию порохов (Прим.: Химическая лаборатория Государственного научно-технического института (ГОШИ) ВСНХ в 1924 г. была объединена с Российским институтом прикладной химии).

Вначале были изготовлены толстосводные пироксилиновые шашки на летучем растворителе, разработанные преподавателем, затем профессором Артиллерийской академии И.П.Граве еще в 1915-1916 гг. Однако их расслаивание вынудило искать рецептуру, основанную на нелетучем растворителе.

В докладе, представленном Н.И.Тихомировым в Артиллерийский комитет 12 июля 1924 г., указано, что после ряда опытов он остановился на применении сильно прессованного бездымного пороха на твердом растворителе. Первые образцы шашек пироксилино-тротилового пороха (ПТП) диаметром и высотой 40 мм без канала были изготовлены в начале 1924 г. в пороховом отделе Артиллерийской академии (Прим.: В 1925 г. Приказом РВС СССР Артиллерийская академия РККА слита с Военно-инженерной академией РККА и реорганизована в Военно-техническую.), находившемся тогда в Ленинграде в здании Российского института прикладной химии (РИПХ, ныне ГИПХ). Работы велись инженерами Артиллерийской академии О.Г.Филипповым и С.А.Сериковым. В разработку методов получения ПТП наибольший вклад внес Сергей Андреевич Сериков. Дальнейшая работа по усовершенствованию технологии изготовления шашек и изучению процесса их горения в реактивных камерах привела к созданию стабильных бронированных и небронированных, с каналом и без канала шашек в несколько раз больших размеров. Разработанный в ГДЛ состав бездымного пороха охраняется патентом №384, кл. 78-с-8, присужденным Комподизом по заявке Н.И.Тихомирова.

Тем временем, в апреле 1923 г., военное ведомство выдало задание "проверить опытным путем правильность принципа снарядов реактивного действия в применении к минам ближнего боя" с целью увеличения их дальнобойности. Н.И.Тихомировым с участием В.А.Артемьева и консультанта Н.И.Жуковского были разработаны план работ и организация этих опытов, проведенных В.А.Артемьевым в марте-апреле 1924 г. на Главном артиллерийском полигоне в Ленинграде. В итоге, 12 апреля 1924 г. техническому инспектору артиллерии РККА Н.М.Шафрову представлен отчет о стрельбе штатными 3-дюймовыми ракетами, приспособленными к выпуску из 47 мм миномета Лихонина, произведенной с 22 марта по 3 апреля 1924 г. на дальность до 2000 м. Была пущена 21 ракета и достигнуто 10-кратное увеличение дальности за счет реактивного действия.

С января 1924 г. в Лаборатории в работе по автоматическому управлению ракетой принял активное участие инженер Гавриил Владимирович Боголюбов. Однако весной 1926 г. он был репрессирован. Эта же участь постигла В.А.Артемьева осенью 1924 г., но в конце 1927 г. он был освобожден и вновь принял энергичное участие в работе.

В 1925 г. Лаборатория подчинялась Комиссии по военным изобретениям при РВС СССР. В 1926 г. работа Лаборатории положительно прошла экспертизу профессора Дроздова, а в заключении другой экспертизы от 2 августа 1926 г., направленном на имя председателя Комиссии научных артиллерийских опытов Е.А.Беркалова, указывалось: "Теоретические и экспериментальные исследования ведутся уже несколько лет. Разработка порохового состава может считаться законченной. В ближайшее время предполагается приступить к опытам стрельбы с реактивными снарядами".

В 1926 г. к расчетным работам был привлечен из Артиллерийской академии инженер Д.А.Вентцель, написавший в 1925 г. высококвалифицированный труд "Теория реактивного снаряда". С начала 1927 г. в мастерских по производству пороховых шашек Лаборатории Н.И.Тихомирова начали работать инженер-теплотехник И.И.Кулагин, существенно усовершенствовавший технологический процесс, и пиротехник Г.И.Кочнев. Консультантом работал артиллерийский инженер Н.А.Упорников.С 1924 г. основные работы Лаборатории, связанные с разработкой бездымного пороха, стендовыми испытаниями и опытными стрельбами на полигоне, проводились в Ленинграде. Это вызывало необходимость в частых командировках сотрудников Лаборатории, и в 1925 г. Лаборатория полностью перебазировалась в Ленинград.

7 апреля 1928 г. на заседании комиссии под председательством начальника Ленинградского военного округа А.И.Корка, по докладу Н.И.Тихомирова о том, что работы его лаборатории "производятся в ЦОЗ, ГИПХ, НИАП и Ватном острове" принято решение о сосредоточении всех работ на НИАП (Научно-испытательном артиллерийском полигоне). Поясним, что в эти годы на Опытном заводе ГИПХ на Ватном острове находилась установка Н.И.Тихомирова для изготовления желатинированной массы ПТП (75% пироксилина и 25% тротила), поступившая на Ц.Охтинский завод для прессования шашек (см. например, письмо ГИПХ от 7 июня 1927 г.). В подвальном помещении ГИПХа проводилось сжигание пороховых шашек в опытных камерах сгорания для изучения вопросов внутренней баллистики.

В документах этого периода Лаборатория иногда называлась Реактивной лабораторией Н.И.Тихомирова. В 1927-1928 гг. она подчинялась Отделу военных изобретений при РВС СССР.

3 марта 1928 г. на НИАПе были проведены первые пуски активно-реактивных снарядов, снабженных ПТП шашками, из миномета Ван-Дерена. В своих воспоминаниях В.А.Артемьев, проводивший эти пуски, писал: "Это была первая ракета на бездымном порохе. Нет данных, которые удостоверяли бы изготовление в иностранных армиях ракетных снарядов (мин) на бездымном порохе ранее, чем в нашей стране, и приоритет принадлежит Советскому Союзу. Созданием этой пороховой ракеты на бездымном порохе был заложен фундамент для конструктивного оформления ракетных снарядов к "Катюше", оказавшей существенную помощь нашей Совестной Армии во время Великой Отечественной войны".

В результате этих успешных пусков в июне 1928 г. Лаборатория Н.И.Тихомирова была расширена, получила наименование Газодинамической лаборатории (ГДЛ), а подчинение ее вскоре перешло Военно-научно-исследовательскому комитету (ВНИК) при РВС СССР.

В мае 1926 г. Лаборатория переезжает на НИАП и занимает сначала две комнаты бывшего артиллерийского музея НИАП, а затем половину здания, во второй половине которого находилась химическая лаборатория НИАП. В докладе Н.И.Тихомирова и др., датированном 2 апрелем 1929 г., указано, что ГДЛ также располагала на НИАПе оборудованным блиндажом для испытаний пороховых реактивных зарядов, отдельной комнатой в здании снаряжательной лаборатории для пиротехнических работ, изолированной комнатой для производства порохов, а также частью механической мастерской при снаряжательной лаборатории для механических и слесарных работ. Далее в докладе сообщалось: "По ходу работ ГДЛ регулярно прибегает к содействию химической, снаряжательной, баллистической лабораторий НИАП, а для выполнения основной массы заказов — ремонтной, опытной и других мастерских; кроме того, Лаборатория обслуживается по мере надобности административным, хозяйственным и складским аппаратом НИАП".

Следует еще процитировать из этого доклада: "Расчетно-конструкторские работы и проекты выполняются в квартире Н.Тихомирова" (проспект 25 Октября, д.92, кв.17). Из этого же доклада узнаем, что в химической и баллистической лабораториях Военно-технической академии РККА инженерами-химиками М.Е.Серебряковым и С.А.Сериковым, а также Д.А.Вентцелем ведутся научно-исследовательские работы по изучению свойств порохов в соответствии с программой, заданной Лабораторией Н.И.Тихомирова. Нельзя не отметить огромный вклад этих лабораторий ВТА в разработки ПТП и изучение их свойств.

В 1928 г. в ГДЛ с Н.И.Тихомировым работали его помощники: В.А.Артемьев, И.И.Кулагин — по производству порохов, Д.А.Вентцель и Н.А.Упорников — по внешней баллистике ракет, Г.В.Боголюбов — по системе управления ракет, Г.Э.Лангемак — по баллистике порохов, а также техники и механики — Г.И.Кочнев, А.И.Кулагин, В.Т.Грачев и др.

Георгий Эрихович Лангемак (1898-1938) в 1917 г. окончил Петергофскую школу прапорщиков. С первых дней революции стал в ряды Красной Армии. В 1920 г. был командиром форта Тотлебен в Кронштадте. В 1928 г. окончил в Ленинграде Военно-техническую академию РККА и получил назначение на должность помощника начальника артиллерии береговой обороны Черного моря, но по ходатайству И.И.Тихомирова и А.И.Корка был переведен в Лабораторию. Благодаря своим работам по внутренней баллистике ракетных снарядов Г.Э.Лангемак вскоре стал одним из ведущих работников Лаборатории.

Производство ПТП шашек в полузаводском масштабе было организовано в составе ГДЛ в 1929 г. в Гребном порту на Васильевском острове, в бывшей пироксилиновой лаборатории Военно-морского флота. Первое время использовались прессы этой лаборатории, на которых некогда работал Д.И.Менделеев.

Весной 1929 г. по окончании Военно-технической академии РККА на работу в ГДЛ был направлен артиллерийский инженер Борис Сергеевич Петропавловский, в 1915 г. поручик царской армии, затем боевой командир Красной Армии, дважды раненный в гражданскую войну. Он быстро завоевал в Лаборатории авторитет своим энтузиазмом и технической изобретательностью.

В апреле 1929 г. на экспертизу Н.И.Тихомирову в ГДЛ и к профессору М.В.Шулейкину в Управление связи РККА в Москве из военного отдела Комитета по делам изобретений поступило мое предложение по ракетному двигателю. Оно получило одобрение, и в составе ГДЛ было организовано подразделение по разработке электрических и жидкостных ракетных двигателей, начавшее работу под моим руководством с 15 мая того же года.

Н.И.Тихомиров скончался 28 апреля 1930 г. от инфаркта и похоронен на Ваганьковском кладбище в г.Москве, где нашли свое последнее пристанище поэт С.А.Есенин и ученый К А.Тимирязев, герой гражданской войны А.Г.Железняков и художник В.И.Суриков, декабрист М.А.Бестужев и много других славных сынов нашей Родины. В связи с 50-летием со дня организации ГДЛ, ее создателю и руководителю, патриоту и ученому Н.И.Тихомирову там воздвигнут памятник. Велик вклад его в становление и развитие первой советской научно-исследовательской ракетно-конструкторской организации. Имя Н.И.Тихомирова навсегда вошло в историю ракетной техники в СССР и присвоено кратеру на обратной стороне Луны.

Начальником ГДЛ стал Б.С.Петропавловский. В сентябре 1930 г. личный состав ГДЛ достиг 23 человек, а подчиненность перешла к Техническому штабу Начальника вооружений РККА (ТШ НВ РККА) в связи с расформированием ВНИК. На период октябрь 1930 г. — сентябрь 1931 г. ГДЛ вливается в Артиллерийский научно-исследовательский институт (АНИИ) с сохранением подчинения Начальнику вооружений через ТШ НВ РККА.

Большое влияние на развитие ракетной техники в СССР в начальный период ее становления оказал М.Н.Тухачевский (1893-1937). С июня 1928 г. он становится командующим войсками Ленинградского военного округа, сменив на этом посту А.И.Корка, и с этого времени оказывает помощь ГДЛ. С назначением М.Н.Тухачевского в 1930 г. Начальником вооружений РККА, ГДЛ переходит в его подчинение. М.Н.Тухачевский оказал неоценимую помощь ГДЛ, проявляя постоянный интерес к ее работам и нуждам, посещая ее и участвуя в испытаниях. Он оказывал постоянную поддержку МосГИРДу и ЛенГИРДу. Благодаря его дальновидности и решительности несколько лет обсуждавшийся вопрос о создании научно-исследовательского института по реактивной технике (РНИИ) был решен положительно.

Для подготовки инженерных кадров по реактивной технике по указанию М.Н.Тухачевского в 1932 г. при Военно-технической академии РККА и Военно-воздушной инженерной академии РККА были организованы реактивные группы. По окончании этих групп 27 инженеров были направлены из ВТА в ГДЛ для работы по специальности. Выпуск ВВИА был направлен в РНИИ.

Под руководством Б.С.Петропавловского и при его активном личном участии ГДЛ продолжала детальное изучение законов горения пороховых зарядов в ракетных камерах, экспериментально отрабатывались основные принципиальные конструктивные элементы ракетных снарядов — камера сгорания, сопло ракетного двигателя, решетка, удерживающая заряд, средства зажигания, стабилизаторы полета и пусковые устройства. Проводившиеся в ГДЛ разработки пороховых ракет, Б.С.Петропавловский направил на путь, оказавшийся наиболее плодотворным. К этому времени в ГДЛ был освоен технологический процесс и налажено полузаводское производство пороховых ПТП шашек, детально изучены их баллистические свойства, определены законы их горения в полузамкнутом объеме, т.е. в камерах с соплом, и проведены летные испытания первого этапа. Была создана база, на основе которой могли быть развернуты работы широким фронтом пс разработке конструкций ракет на бездымном порохе различных калибров и разного назначения.

В 1930 г. началась непосредственная разработка ракетных снарядов 82 мм и 132 мм калибров. С 1931-1932 гг. в ГДЛ разрабатывались и проходили стендовые испытания крупнокалиберные фугасные ракетные снаряды диаметром 245 мм, весом 118 кг и диаметром 410 мм, весом 500 кг с расчетной дальностью до 8 км. На конференции по реактивным снарядам, прошедшей в ГДЛ 27-28 апреля 1933 г., Б.С.Петропавловский доложил о целесообразности разработки снарядов различных калибров до 500 мм. Уже к середине 1931 г. под созданные ракетные или, как тогда их называли, реактивные снаряды (PC) в ГДЛ были разработаны проекты самолетных пусковых устройств, а в 1932 г. начались летно-полигонные стрельбы снарядами РС-82 с самолета И-4. Летом 1932 г. в присутствии М.Н.Тухачевского были проведены с удовлетворительным результатом первые официальные стрельбы в воздухе снарядами РС-82 с самолета И-4, вооруженного шестью пусковыми реактивными установками, В этом же году были начаты работы по опытному вооружению самолета Р-5 снарядами калибров 82 и 132 мм и бомбардировщика ТБ-1 снарядами 132 и 245 мм калибров.

В ГДЛ разрабатывались также ракетные снаряды вспомогательного назначения (осветительные, сигнальные, зажигательные, агитационные, трассирующие для топографических засечек и другие) под руководством В.А.Артемьева. Для артиллерийского вооружения Б.С.Петропавловским в 1931-1932 гг. разработано 65 мм ружье для стрельбы с плеча ракетными снарядами весом 2 кг по танкам и другим целям. Под руководством Г.Э.Лангемака разрабатывались и успешно проходили испытания реактивные авиационные бомбы, которым за счет ракетного двигателя сообщалась дополнительная скорость для увеличения эффективности их действия у цели. Разрабатывались (в 1932 г.) глубинные противолодочные реактивные бомбы и другие образцы.

При разработке ракетных снарядов ГДЛ пришлось преодолевать значительные трудности для достижения приемлемого рассеивания снарядов при пусках.

В ГДЛ были достигнуты большие успехи и в разработке порохового ракетного старта самолетов. Работы по ракетному разгону самолетов были начаты в ГДЛ в 1927 г. путем модельных испытаний с ракетной катапультой на Научно-испытательном артиллерийском полигоне. С приходом в ГДЛ в середине 1930 г. авиаинженера В.И.Дудакова разработка старта самолетов с помощью пороховых ракет была широко развернута. Вначале опытные работы проводились с учебным самолетом У-1. К концу 1931 г. были получены положительные результаты, и работы были переключены на самолет ТБ-1, а затем и ТБ-3. 14 октября 1933 г. были проведены с удовлетворительным результатом государственные испытания бомбардировщика ТБ-1, оборудованного стартовыми ракетами. Применение стартовых ракет сократило разбег самолета на 77% при его весе 8 т. Ракетный старт самолета ТБ-3 весом 20 т отрабатывался в 1933 г.

В ГДЛ проводились также работы по ракетному катапультированию и торможению самолетов.

Большой вклад в разработку авиационного применения пороховых ракетных двигателей сделал сотрудник ГДЛ военный летчик С.И.Мухин. Он первый произвел стрельбы 62 мм ракетными снарядами в воздухе с самолета У-1 и первый осуществил разгон самолетов У-1 и ТБ-1. В его мастерстве я имел возможность убедиться лично, находясь на борту ТБ-1 во время полета с ракетным стартом.

В 1931 г. ГДЛ подразделялась на семь секторов: 1 сектор — пороховых ракет, начальник — Г.Э.Лангемак; 2 сектор — ракет на жидком топливе, начальник — В.П.Глушко; 3 сектор — авиационного применения пороховых ракет, начальник — В.И.Дудаков; 4 сектор — минометный, начальник Н.А.Доровлев; 5 сектор — порохового производства, начальник — И.И.Кулагин, затем — И.С.Александров; 6 сектор производственный, начальник — Е.С.Петров; 7 сектор административно-хозяйственный, начальник — В.А.Красовский. С 1932 г. эти секторы именовались отделами. Число сотрудников ГДЛ значительно возросло и к концу 1931 г. составляло 77 человек, к декабрю 1932 г. достигло 120, а в начале 1933 г. — около 200 человек.

По сохранившимся отчетным документам за период 1921-1922 гг. ГДЛ израсходовала 4 701 334 990 руб., а за период 1927-1933 гг. — 1 665 205 руб. Следует вспомнить о существенном различии денежных курсов этих лет. Бюджет 2 сектора в 1931 г. составил 100 000 руб.

В 1931-1933 гг. ГДЛ размещалась в ряде мест г.Ленинграда. На НИАП (ст.Ржевка, Октябрьской железной дороги) ГДЛ занимала половину одноэтажного корпуса, имела маленькую механическую мастерскую для текущих нужд, стендовые установки для проведения огневых испытаний пороховых и жидкостных ракетных двигателей, пользовалась лабораториями и стрельбищами этого полигона для проведения пусков пороховых ракет. ГДЛ пользовалась механическим оборудованием в мастерских Военно-морского инженерного училища в Адмиралтействе и в Артиллерийской технической школе, содержала в них собственный штат рабочих. В здании АНИИ размещалась расчетно-конструкторская часть ГДЛ. Пороховая мастерская находилась на Васильевском острове в Гребном порту, где с 1929 г. занимала здание №2 и частично здание №4 Научно-технической лаборатории морского ведомства. ГДЛ базировалась на Комендантском аэродроме для проведения летных испытаний самолетов, вооруженных ракетными снарядами, и для отработки ракетного старта легких и тяжелых самолетов. По приказу замнаркома по военным и морским делам, заместителя председателя Реввоенсовета СССР М.Н.Тухачевского ГДЛ получила в 1932 г. 12 комнат в центральной части здания Главного Адмиралтейства и здание Иоанновского равелина с внешним и внутренним дворами в Петропавловской крепости (ранее использовавшееся Ленинградским военным округом как склад). В Адмиралтейство и Петропавловскую крепость перебазировались 2 отдел ГДЛ и некоторые другие подразделения. Половину Иоанновского равелина заняли механические мастерские ГДЛ. Управление ГДЛ вначале располагалось по ул.Халтурина, д. 19, кв.12, занимая площадь 164 кв.м, затем, в связи с расширением, административный персонал размещался в Подъездном пер., д.7, корпус 6.

В своей работе ГДЛ широко пользовалась трудами К.Э.Циолковского, глубоко почитая его как основоположника научного ракетостроения, Переписку с ним, помимо меня, вел также Г.Э.Лангемак (с 1931 г.). С большим интересом изучали богатую новыми идеями книгу Ю.В.Кондратюка, опубликованную в 1929 г., а энциклопедия Н.А.Рынина была незаменимой как справочный материал.

Большую роль в развитии ГДЛ сыграл Николай Яковлевич Ильин (1901-1937), который был ее начальником с 15 июля 1931 г. до середины 1932 г. Б.С.Петропавловский с 15 июля 1931 г.был заместителем начальника ГДЛ по технической части. Н.Я.Ильин с 1923 г. работал "по линии организации военного изобретательства и организации научных сил нашей страны на оборону" (из его доклада от 24 октября 1932 г. М.Н.Тухачевскому). В 1925 г. в Москве он выполнял эту задачу через Комиссию по военным изобретениям при РВС СССР, состоя для особых поручений при заместителе председателя РВС СССР. Затем Н.Я.Ильин занимал должность уполномоченного в Ленинграде и Ленинградской области ВНИК при РВС СССР, ТШ НВ РККА. После назначения начальником ГДЛ Н.Я.Ильин продолжал выполнять свои функции уполномоченного Начальника вооружения РККА в Ленинграде. "На обязанности уполномоченного, — писал М.Н.Тухачевский 2 октября 1932 г., — лежит наблюдение за научно-исследовательскими работами, опытными заказами военведа во всех гос. предприятиях гор. Ленинграда и вопросы военного изобретательства". Согласно утвержденному М.Н.Тухачевским положению, помимо представительства и наблюдения за этими работами, на уполномоченного возлагалась обязанность содействия их скорейшей реализации. Энергичный, обладавший живым воображением, Н.Я.Ильин принес большую пользу. Н.Я.Ильин принимал активное участие в организации и развитии подразделения ГДЛ по разработке ЭРД и ЖРД.

В середине 1932 г. организуется Управление военных изобретений Начальника вооружений РККА (УВИ НВ РККА), в ведение которого переходит ГДЛ. Со второй половины 1932 г. начальником ГДЛ назначается авиационный инженер-механик И.Т.Клейменов (1898-1938) (по уточненным данным И.Т.Клейменов родился в 1899 г — прим.составителя), энергично руководивший этой лабораторией вплоть до организации Реактивного научно-исследовательского института.

Перспективность развития ракетной техники, необходимость расширения ведущихся в этом направлении работ и их обеспечения побудили руководство ГДЛ еще в 1931 г. ставить вопрос о реорганизации ГДЛ в научно-исследовательский институт. В результате в том же году начальник Научно-технического комитета Артиллерийского управления Железняков обратился к заместителю Начальника вооружений РККА Н.А.Ефимову и начальнику ТШ НВ РККА К.И.Янсону с предложением немедленно развернуть ГДЛ в НИИ (Газодинамический институт РККА) с акцентированием работ на жидком топливе. М.Н.Тухачевский созвал 3 марта 1932 г. совещание начальников технических управлений (артиллерийского, воздушных сил, химического и др.) с участием Осоавиахима. В этом совещании от ГДЛ приняли участие Н.Я.Ильин, Б.С.Петропавловский, Г.Э.Лангемак и В.П.Глушко, а от МосГИРД — С.П.Королев, Ф.А.Цандер и М.К.Тихонравов. Совещание единодушно вынесло решение о необходимости создания НИИ. 16 мая 1932 г. М.Н.Тухачевский представил в Комиссию Обороны (КО) Совета Труда и Обороны (СТО) СССР В.М.Молотову подробный доклад с тематикой института, сметой и проектом Постановления. 22 июня 1932 г. КО организовала комиссию и поручила ей рассмотреть вопрос об организации института. Чтобы избежать затруднений, связанных со строительством института, которое неизбежно требовало длительных сроков, 25 июля 1932 г. КО поручила комиссии по организации института дать предложения по использованию существующих зданий. Вначале комиссия, остановила свой выбор на здании б.Лазаревского института на Миусской, д.3, с его опытными мастерскими и лабораториями. Однако, из 11 рассмотренных вариантов использования помещений различных организаций предпочтение было отдано последнему — в Лихоборах. Председателем комиссии был М.Н.Тухачевский, членами — К.Е.Ворошилов и др.

Письмом от 8 апреля 1932 г. к М.Н.Тухачевскому обратилась ЛенГИРД с предложением организовать институт на ее базе, поскольку ЛенГИРД объединяла более 400 человек, интересующихся реактивным движением, в том числе профессоров, научных работников, инженеров и военных специалистов. Письмо подписано председателем ЛенГИРД В.В.Разумовым, членами президиума Н.А.Рыниным, М.В.Мачинским, М.В.Гажала, И.Н.Самариным, Я.И.Перельманом, М.С.Эйгенсоном и др. ГИРД, организованная в Москве в июне 1932 г. при Осоавиахиме для разработки ракет и возглавляемая С.П.Королевым, также прилагала усилия для организации института. Вопросом организации института занимались также Н.В.Куйбышев, Г.К.Орджоникидзе, Н.С.Хрущев.

Письмо от 21 октября 1932 г. заместителя Начальника вооружений РККА Н.А.Ефимова на имя секретаря ЦК ВКП (б) по вопросу об организации Реактивного института РККА начиналось так: "Потребность в организации Реактивного института объясняется тем, что использование реактивного движения в военной технике является весьма серьезной и неотложной задачей сегодняшнего дня. Реактивный двигатель дает возможность получить огромную мощность при ничтожном весе двигателя; реактивные аппараты способны развивать чрезвычайно большие скорости недостижимые никакими другими способами передвижения, и при том двигаться на больших высотах в сильно разреженном пространстве и даже вне материальной среды". И далее: "Реактивная проблема неразрывно связана с необходимостью разрешения основного вопроса о реактивном двигателе на жидком топливе, что может быть и должно быть разрешено при создании серьезной научно-исследовательской и испытательной базы по реактивному делу". Наконец, дальновидно указывалось: "Не подлежит никакому сомнению, что в случае войны ракеты немедленно появятся в системе вооружения и с этой стороны несомненно будут иметь место самые разнообразные неожиданности". И в конце письма: "Наша небольшая Газодинамическая лаборатория должна быть преобразована в Реактивный научно-исследовательский институт РККА.

Помимо работы в области вооружения Реактивный институт должен быть руководящим органом в деле широкого внедрения реактивного движения в многочисленных отраслях народного хозяйства, где реактивный двигатель найдет себе самое разностороннее и плодотворное применение".

В связи с задержкой окончательного решения по созданию института, М.Н.Тухачевский издал приказ Реввоенсовета СССР №0113 от 21 сентября 1933 г. об организации на базе ГДЛ и МосГИРД Реактивного научно-исследовательского института РККА с подчинением Начальнику вооружений РККА и назначил начальником РНИИ И.Т.Клейменова, а заместителем начальника — С.П.Королева. Вскоре последовало Постановление Совета Труда и Обороны от 31 октября 1933 г. №104 за подписью В.М.Молотова, которым РНИИ РККА был передан в НКТП. Это Постановление начиналось так: «Учитывая имеющиеся достижения и огромные перспективы в деле применения реактивных двигателей и, особенно, жидкостных реактивных моторов в различных областях военной техники и, в первую очередь, в области артиллерии, авиации и химии, Совет Труда и Обороны постановляет:

1. Организовать в системе НКТП Реактивный институт».

Так в конце 1933 г. был организован первый в мире государственный научно-исследовательский институт по ракетной технике, находившийся в районе Всесоюзного института сельскохозяйственного машиностроения. Во главе РНИИ стало в основном руководство ГДЛ. Заместителем начальника РНИИ с января 1934 г. вместо С.П.Королева был назначен Г.Э.Лангемак.

Последние месяцы 1933 г. ГДЛ продолжала работу на прежнем месте, но была переименована в Ленинградское отделение РНИИ (ЛО РНИИ) и возглавлялась Г.Э.Лангемаком. В это время (6 ноября) после тяжелой скоротечной болезни скончался Б.С.Петропавловский.

К концу 1933 г. ГДЛ пришла с крупными достижениями в разработке ракет на бездымном порохе. Ракетные снаряды различных калибров и различного назначения успешно прошли официальные стрельбы с земли, морских судов и самолетов. Всего в ГДЛ к концу 1933 г. разработаны и приняты на вооружение 9 видов ракетных снарядов (PC), что зафиксировано в докладе Управления военных изобретений Начальника вооружений РККА от 5 ноября 1933 г. М.Н.Тухачевскому. Эти 9 типов PC успешно прошли официальные испытания в 1933 г. на полигонах Ленинграда и Евпатории в присутствии комиссии Реввоенсовета СССР под председательством Начальника вооружений М.Н.Тухачевского. 82 мм осколочный PC весом 6,7 кг с дальностью полета 5,3 км прошел испытания на НИАПе при пусках с наземной установки и в воздухе с самолета И-5. 132 мм осколочный PC весом 23 кг (при весе 20 кг, дальность — 6,6 км) и 132 мм осветительный парашютный PC весом 17 кг прошли испытания с наземной установки, торпедного катера, танка БТ-5 и в воздухе с самолета Р-6. 74 мм осветительный парашютный PC весом 4,7 кг прошел испытания в Евпатории. Там же прошли испытания 68 мм сигнальный дымовой (дневной) и световой (ночной) ракетные снаряды весом 1,75 кг и высотой подъема 700 м. 68 мм трассирующий PC весом 1,7 кг и высотой подъема 700 м прошел официальные испытания еще в 1932 г.

Б.С.Петропавловский, Г.Э.Лангемак и В.А.Артемьев являются основными авторами этих разработок, начатых еще Н.И.Тихомировым, в которых активное участие принимали И.Т.Клейменов и другие. К моменту необоснованного репрессирования И.Т.Клейменова и Г.Э.Лангемака в конце 1937 г., ракетные снаряды 82 мм и 132 мм калибров были настолько отработаны под их руководством, что в последующие годы снаряды лишь совершенствовались без внесения в их конструкцию принципиально новых технических решений. К этому времени ПТП был заменен порохом на нитроглицериновой основе, что позволило внедрить в производство более прогрессивный процесс непрерывного прессования. Прессование шашек из ПТП в глухих матрицах затрудняло организацию их массового производства. Работы с нитроглицериновым порохом были начаты в ГДЛ. Еще в 1928-1929 гг. ГДЛ пыталась организовать изготовление нитроглицериновых шашек на Шлиссельбургском пороховом заводе. В 1937 г. на вооружение истребительной авиации приняты 82 мм PC, а в середине 1938 г. на вооружение скоростной бомбардировочной авиации — 132 мм PC.

Эти ракетные снаряды получили широкое практическое применение сначала в битве у реки Халхин-Гол с милитаристской Японией в 1939 г и особенно во время Великой Отечественной войны, с первых до последних ее дней, в самолетных и наземных мобильных установках. "Черная смерть" — прозвали их фашисты, "Катюша" — ласково называли их в советских войсках.

К концу Великой Отечественной войны на фронтах сражались 40 отдельных дивизионов, 105 полков, 40 бригад и 7 дивизий реактивной (как тогда называли) артиллерии, именовавшиеся гвардейскими минометными частями.

Выше указывалось на успехи ГДЛ в разработке ракетного старта самолетов. Значительных успехов ГДЛ достигла также в разработке ЭРД и ЖРД. В ГДЛ в 1929-1953 гг. были созданы первый в мире электротермический ракетный двигатель (ЭРД), первые отечественные жидкостные ракетные двигатели (ОРМ, ОРМ-1 и др.), серия ЖРД от ОРМ-1 до ОРМ-52 с тягой до 300 кг, удельным импульсом до 210 сек, с химическим зажиганием, разработаны новые топлива, нашедшие впоследствии широкое применение.

Идет 43-й год, как в составе ГДЛ было организовано подразделение по разработке ЭРД и ЖРД (1929-1933 гг.), которое прошло длительный и сложный путь развития через подразделение РНИИ (1934-1938 гг. к самостоятельной группе (1939-1940 гг.), с 1941 г. выросшей в ОКБ. Творческий путь развития этой организации от ГДЛ до ОКБ, называемой ГДЛ-ОКБ, освещен в юбилейном выпуске Трудов ГДЛ-ОКБ за 1969 г., посвященном 40-летию ГДЛ-ОКБ. В ГДЛ были заложены основы отечественного ракетного двигателестроения. Из стен ГДЛ вышли основные кадры, вырастившие творческий коллектив дважды орденоносного Опытно-конструкторского бюро, которым созданы мощные жидкостные ракетные двигатели для всех советских ракет-носителей, летавших до настоящего времени в космос, и для большинства дальних боевых ракет, обеспечивающих могущество ракетных войск Советского Союза.

За период своей 13-летней деятельности (1921-1933 гг.) первая советская научно-исследовательская ракетно-­конструкторская организация ГДЛ внесла основополагающий вклад в развитие отечественного ракетостроения и послужила основным фундаментом для создания первого в мире научно-исследовательского института по реактивной технике, из которого отпочковались другие ОКБ и НИИ.

Имена ряда основных работников ГДЛ присвоены кратерам на обратной стороне Луны. На картах Луны можно прочесть: Тихомиров, Артемьев, Петропавловский, Лангемак, Клейменов, Ильин, а также имена сотрудников ГДЛ, работавших над ЭРД и ЖРД: Малый, Петров, Чернышев.

Вновь открытому образованию на обратной стороне Луны — кратерной цепочке протяженностью 1100 км — Комиссией Академии наук СССР присвоено наименование ГДЛ.

В.П.Глушко