ГЛАВА 5
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ НЕТ ПРЕДЕЛА
Бог создал людей разными, а господин Кольт уравнял всех.
Американская поговорка
ЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ ТРЕТЬЕГО ПОКОЛЕНИЯ
Как известно, история ядерного оружия насчитывает более полувека, и за это время появилось несколько его поколений, каждое из которых имеет свои характерные признаки. К ядерному оружию первого поколения, его нередко называют атомным, относят боевые заряды, основанные на использовании энергии деления ядер урана-235 или плутония-239. Первое в истории испытание такого зарядного устройства мощностью 15 кт было проведено в США 16 июля 1945 года на полигоне Аламогордо. Взрыв в августе 1949 года первой советской атомной бомбы придал новый импульс в развертывании работ по созданию ядерного оружия второго поколения. В его основе лежит технология использования энергии термоядерных реакций синтеза ядер тяжелых изотопов водорода — дейтерия и трития. Такое оружие называют термоядерным или водородным. Для осуществления реакции синтеза необходимо получить температуру смеси в десятки миллионов градусов, при которой в глубинах Солнца протекают подобные термоядерные реакции. Для получения такой высокой температуры оставался только один путь — использовать энергию взрыва атомного детонатора.
В обстановке глубокой секретности США провел и 1 ноября 1952 года на острове Элугелаб (Маршалловы острова) первое испытание термоядерного устройства «Майк». Мощность взрыва в тротиловом эквиваленте составила 5-8 миллионов тонн. Устройство «Майк» было выполнено в виде 50-тонного куба размером с двухэтажный дом. Ядерное горючее представляло собой жидкий водород, сконденсированный с помощью мощной холодильной установки. В результате взрыва остров полностью исчез [1]. В следующем году термоядерный заряд был взорван в СССР. Так появилось на свет ядерное оружие второго поколения.
Осуществление атомных и термоядерных реакций открыло широкие возможности для их использования при создании серии различных боеприпасов последующих поколений. В журнале «Буллетин оф атомик сайентистс» за март 1991 года была опубликована статья специалиста Центра по изучению проблем энергетики и охраны окружающей среды Дэна Фенстермахера «Гонка вооружений: следующее поколение». В статье констатировалось, что, несмотря на набирающий силу процесс разоружения, в оружейных лабораториях США продолжаются исследования по созданию новых видов ядерного оружия — оружия третьего поколения. Программа исследований в области создания ядерного оружия направленной энергии получила официальный статус в 1985 году и предусматривала прежде всего разработку надежных средств для уничтожения ракет и боеголовок противника в соответствии с замыслом СОИ. Особые усилия исследователей были сосредоточены на пяти программах создания нового оружия: рентгеновском лазере с ядерным возбуждением («Экскалибур»), оптическом лазере («Персеид»), кинетическом оружии с ядерным разгоном («Прометей»), СВЧ-оружии и пучках частиц. Также предусматривалось продолжать работы над совершенствованием нейтронного оружия [2].
К ядерному оружию третьего поколения относят специальные заряды (боеприпасы), у которых за счет особой конструкции добиваются перераспределения энергии взрыва в пользу одного из поражающих факторов. Другие варианты зарядов такого оружия обеспечивают создание фокусировки того или иного поражающего фактора в определенном направлении, что также приводит к значительному усилению его поражающего действия. Анализ истории создания и совершенствования ядерного оружия свидетельствует о том, что США неизменно лидировали в создании новых его образцов. Однако проходило некоторое время, и СССР ликвидировал эти односторонние преимущества США. Не является исключением в этом отношении и ядерное оружие третьего поколения. Одним из наиболее известных образцов ядерного оружия третьего поколения является нейтронное оружие.
ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ НЕЙТРОННОЕ ОРУЖИЕ?
О нейтронном оружии широко заговорили на рубеже 60-х годов. Однако впоследствии стало известно, что возможность его создания обсуждалась еще задолго до этого. Бывший президент Всемирной федерации научных работников, профессор из Великобритании Э. Буроп вспоминал, что впервые он услышал об этом еще в 1944 году, когда в составе группы английских ученых работал в США над «Манхэттенским проектом» (создание атомной бомбы). Однако в силу ряда причин реализовать в ту пору эту идею не удалось.
Атомные бомбы, запасы которых в 50-х годах в США исчислялись уже сотнями, способствовали возрождению идей итальянского генерала Дж. Дуэ (основоположника теории о решающей роли авиации в будущих войнах) на новом техническом уровне. Основываясь на опыте Хиросимы и Нагасаки, военные специалисты доказывали, что отныне для достижения победы над любым противником необходимо иметь лишь достаточное количество «Летающих крепостей» с грузом атомных бомб.
Однако вскоре военно-стратегические концепции США были серьезно поколеблены, что заставило Пентагон обратить самое пристальное внимание на создание тактического ядерного оружия для использования его непосредственно на поле боя. Первым серьезным испытанием для американских военно-политических воззрений явилась Корейская война. США оказались там втянутыми в затяжной кровопролитный конфликт. Как стало известно позднее, администрация США практически рассматривала вопрос о применении в Корее атомного оружия. К счастью, до этого дело не дошло. Учитывая, что главной действующей силой в подобных войнах являются партизаны, оснащенные в основном легким оружием, специалисты США пришли к выводу о необходимости создания эффективного оружия поля боя, действующего избирательно: уничтожающего живую силу противника при «минимальном сопутствующем эффекте».
Немаловажную роль в форсировании работ по созданию такого тактического оружия сыграл также ряд учений на территории стран НАТО. Наиболее масштабным в то время явилось учение войск НАТО, проведенное в 1955 году под кодовым названием «Карт Бланш» («Свобода действий») с условным применением ядерного оружия. В ходе этого учения, наряду с проверкой одного из вариантов войны против СССР, были определены возможные жертвы среди мирного населения стран Западной Европы при использовании для защиты их территории около 270 ядерных боеприпасов. Подсчитанные при этом возможные разрушения и людские потери примерно в 5 раз превысили результаты всех бомбардировок Германии во время Второй мировой войны [3]. В результате такой «защиты» территорию ФРГ ожидало полное опустошение. Поэтому перед специалистами ядерных центров США была поставлена задача создать оружие, наносящее поражение излучением, с малым сопутствующим эффектом, сделать его «более ограниченным, менее мощным и более чистым», чем его предшественники.
Первый взрыв нейтронного зарядного устройства (кодовый номер W-63) был произведен в подземной штольне Невады в апреле 1963 года. Полученный при испытании поток нейтронов оказался значительно ниже расчетной величины, что существенно снижало боевые возможности нового оружия. Потребовалось еще почти 15 лет для того, чтобы нейтронные заряды приобрели все качества боевого оружия. По мнению профессора Э. Буропа, принципиальное отличие устройства нейтронного заряда от термоядерного заключается в различной скорости выделения энергии: «В нейтронной бомбе выделение энергии происходит гораздо медленнее. Это нечто вроде пиропатрона замедленного действия» [4]. За счет этого замедления и уменьшается энергия, идущая на образование ударной волны и светового излучения и, соответственно, возрастает ее выделение в виде потока нейтронов. В ходе дальнейших работ были достигнуты определенные успехи в обеспечении фокусировки нейтронного излучения, что позволяло не только обеспечивать усиление его поражающего действия в определенном направлении, но и снизить опасность при его применении для своих войск.
В ноябре 1976 года в Неваде были проведены очередные испытания нейтронного боезаряда, в ходе которых были получены весьма впечатляющие результаты. В итоге в конце 1976 года было принято решение о производстве компонентов нейтронных снарядов 203-мм калибра и боеголовок к ракете «Ланс». Позднее, в августе 1981 года, на заседании группы ядерного планирования Совета национальной безопасности США было принято решение о полномасштабном производстве нейтронного оружия: 2000 снарядов к 203-мм гаубице и 800 боеголовок к ракете «Ланс».
При взрыве нейтронной боеголовки основное поражение живым организмам наносится потоком быстрых нейтронов. По расчетам, на каждую килотонну мощности заряда выделяется около десяти в двадцать четвертой степени нейтронов, которые с огромной скоростью распространяются в окружающем пространстве. Эти нейтроны обладают чрезвычайно высоким поражающим действием на живые организмы, гораздо сильнее, чем даже Y-излучение и ударная волна на тех же расстояниях. Для сравнения укажем, что при взрыве обычного ядерного заряда мощностью 1 килотонна открыто расположенная живая сила будет уничтожена ударной волной на расстоянии 500-600 м. При взрыве нейтронной боеголовки той же мощности уничтожение живой силы будет происходить на расстоянии примерно в три раза большем.
Образующиеся при взрыве нейтроны движутся со скоростью несколько десятков километров в секунду. Врываясь словно снаряды в живые клетки организма, они выбивают ядра из атомов, рвут молекулярные связи, образуют свободные радикалы, обладающие высокой реакционной способностью, что приводит к нарушению основных циклов жизненных процессов. При движении нейтронов в воздухе в результате столкновений с ядрами атомов газов они рассеиваются и постепенно теряют энергию. Это приводит к тому, что на расстоянии около 2 км их поражающее действие практически прекращается. Для того чтобы снизить разрушительное действие сопутствующей ударной волны, мощность нейтронного заряда выбирают в пределах от 1 до 10 кт, а высоту взрыва над землей — порядка 150-200 метров.
По свидетельству некоторых американских ученых, в Лос-Аламосской и Сандийской лабораториях США и во Всероссийском институте экспериментальной физики в Сарове (Арзамас-16) проводились термоядерные эксперименты, в которых наряду с исследованиями по получению электрической энергии изучалась возможность получения чисто термоядерной взрывчатки. Наиболее вероятным побочным результатом проводимых исследований, по их мнению, может стать улучшение энергомассовых характеристик ядерных боезарядов и создание нейтронной мини-бомбы. По оценкам экспертов, такой нейтронный боезаряд с тротиловым эквивалентом всего в одну тонну может создать смертельную дозу излучения на расстояниях 200-400 м.
Нейтронное оружие является мощным оборонительным средством, и его наиболее эффективное применение возможно при отражении агрессии, особенно в том случае, когда противник крупными силами вторгся на защищаемую территорию. Нейтронные боеприпасы являются тактическим оружием, и их применение наиболее вероятно в так называемых «ограниченных» войнах, в первую очередь в Европе. Это оружие может приобрести особое значение для России, поскольку в условиях ослабления ее вооруженных сил и возрастания угрозы региональных конфликтов она будет вынуждена делать больший упор в обеспечении своей безопасности на ядерное оружие.
Применение нейтронного оружия может быть особенно эффективным при отражении массированной танковой атаки. Известно, что танковая броня на определенных расстояниях от эпицентра взрыва (более 300-400 м при взрыве ядерного заряда мощностью 1 кг) обеспечивает защиту экипажей от ударной волны и Y-излучения. В то же время быстрые нейтроны проникают через стальную броню без существенного ослабления, нанося поражение экипажу.
Проведенные расчеты показывают, что при взрыве нейтронного заряда мощностью 1 килотонна экипажи танков будут мгновенно выведены из строя в радиусе 300 м от эпицентра и погибнут в течение двух суток. Экипажи, находящиеся на расстоянии 300-700 м, выйдут из строя через несколько минут и в течение 6-7 дней также погибнут; на расстояниях 700-1300 м они окажутся небоеспособными через несколько часов, а гибель большинства из них растянется на несколько недель. В радиусе 1300-1500 м определенная часть экипажей получит серьезные заболевания и постепенно выйдет из строя.
На страницах журнала «Арми» один из американских теоретиков так описывает боевые действия с применением нейтронного оружия: «...отступая с тяжелыми боями, 14-я механизированная дивизия США отражает удары противника. В танковых батальонах осталось по 7-8 танков. Потери в пехотных ротах достигают более 30 процентов. Основные средства борьбы с советскими танками ПТУРС ТОУ и снаряды с лазерным наведением на исходе. Все армейские и корпусные резервы уже введены в бой. По данным авиаразведки, две танковые и две мотострелковые дивизии противника занимают исходные позиции для наступления в 15 километрах от линии фронта, намереваясь нанести главный удар в полосе обороны 14-ой дивизии. И вот уже сотни бронированных машин, эшелонированных в глубину, наступают на восьмикилометровом фронте. Усиливаются артиллерийские и авиационные удары противника. Кризисная ситуация нарастает... В штаб дивизии поступает шифрованный приказ: получено разрешение на применение нейтронного оружия. Авиация НАТО получила предупреждение о выходе из боя. В воздухе видны только самолеты противника.
На огневых позициях поднимаются вверх стволы 203-мм гаубиц. Огонь! В десятках наиболее важных пунктов на высоте около 150 метров над боевыми порядками противника появились яркие вспышки. Однако в первые мгновения их воздействие на противника кажется незначительным: уничтожено сравнительно небольшое количество машин, находящихся в сотне ярдов от эпицентров взрывов. Но поле боя уже все пронизано потоками невидимой смертельной радиации. Атака противника продолжается, но уже через несколько минут теряет свою целенаправленность. Танки и бронетранспортеры беспорядочно двигаются, натыкаются друг на друга, ведут бесприцельный огонь. Низколетящие самолеты противника переворачиваются в полете и разбиваются. Огонь артиллерии противника ослабевает. За короткое время противник теряет до 30 тысяч человек личного состава. Его массированное наступление окончательно расстроено. 14-я дивизия переходит в решительное наступление, оттесняя противника.» [5|. Конечно, это довольно идеализированная картина, однако следует признать, что в целом она позволяет оценить боевые свойства нейтронного оружия.
Нейтронные заряды могут быть также использованы в системах ПРО для борьбы с боеголовками атакующих ракет на траектории. По расчетам специалистов, быстрые нейтроны, обладая высокой проникающей способностью, пройдут через обшивку боеголовок противника, вызовут поражение их электронной аппаратуры. Кроме того, нейтроны,взаимодействуя с ядрами урана или плутония атомного детонатора боеголовки, вызовут их деление. Такая реакция будет происходить с большим выделением энергии, что в конечном счете может привести к нагреванию и разрушению детонатора. Это в свою очередь приведет к выходу из строя всего заряда боеголовки. Это свойство нейтронного оружия было использовано в системах противоракетной обороны США. Еще в середине 1970-х годов нейтронные боеголовки были установлены на ракетах-перехватчиках «Спринт» системы «Сейфгард», развернутой вокруг авиабазы «Гранд Форкс» (штат Северная Дакота). Не исключено, что в будущей системе национальной ПРО США будут также использованы нейтронные боезаряды [6].
Как известно, в соответствии с обязательствами, объявленными президентами США и России в сентябре — октябре 1991 года, все ядерные артснаряды и боеголовки тактических ракет наземного базирования должны быть ликвидированы. Это должно коснуться также и нейтронных боеприпасов, однако не вызывает сомнений, что в случае изменения военно-политической ситуации и принятия политического решения отработанная технология нейтронных боезарядов позволит наладить их массовое производство в короткое время.
СУПЕР-ЭМИ
Вскоре после окончания Второй мировой войны, в условиях монополии на ядерное оружие, Соединенные Штаты возобновили испытания с целью его совершенствования и определения поражающих факторов ядерного взрыва. В конце июня 1946 года в районе атолла Бикини (Маршалловы острова) под шифром «Операция Кроссроудс» были проведены ядерные взрывы, в ходе которых исследовалось поражающее действие атомного оружия. В ходе этих испытательных взрывов было обнаружено новое физическое явление — образование мощного импульса электромагнитного излучения (ЭМИ), к которому сразу же был проявлен большой интерес.
Особенно значительным оказался ЭМИ при высоких взрывах. Летом 1958 года были произведены ядерные взрывы на больших высотах. Первую серию под шифром «Хардтэк» провели над Тихим океаном вблизи острова Джонстон. В ходе испытаний были взорваны два заряда мегатонного класса: «Тэк» — на высоте 77 км и «Ориндж» — на высоте 43 км. В 1962 году были продолжены высотные взрывы: на высоте 450 км под шифром «Старфиш» был произведен взрыв боеголовки мощностью 1,4 мегатонны [7]. Советский Союз также в течение 1961 — 1962 годов провел серию испытаний, в ходе которых исследовалось воздействие высотных взрывов (180-300 км) на функционирование аппаратуры систем ПРО.
При проведении этих испытаний были зафиксированы мощные электромагнитные импульсы, которые обладали большим поражающим действием на электронную аппаратуру, линии связи и электроснабжения, радио— и радиолокационные станции на больших расстояниях. С тех пор военные специалисты продолжали уделять большое внимание исследованию природы этого явления, его поражающего действия, способов защиты от него своих боевых и обеспечивающих систем.
Физическая природа ЭМИ определяется взаимодействием Y-квантов мгновенного излучения ядерного, взрыва с атомами газов воздуха: Y-кванты выбивают из атомов электроны (так называемые комптоновские электроны), которые движутся с огромной скоростью в направлении от центра взрыва. Поток этих электронов, взаимодействуя с магнитным полем Земли, создает импульс электромагнитного излучения. При взрыве заряда мегатонного класса на высотах несколько десятков километров напряженность электрического поля на поверхности Земли может достигать десятков киловольт на метр.
На основе полученных в ходе испытаний результатов военные специалисты США развернули в начале 1980-х годов исследования, направленные на создание еще одного вида ядерного оружия третьего поколения — Супер-ЭМИ с усиленным выходом электромагнитного излучения. Для увеличения выхода Y-квантов предполагалось создать вокруг заряда оболочку из вещества, ядра которого, активно взаимодействуя с нейтронами ядерного взрыва, испускают Y-излучение высоких энергий. Специалисты считают, что с помощью Супер-ЭМИ возможно создать напряженность поля у поверхности Земли порядка сотен и даже тысяч киловольт на метр. По расчетам американских теоретиков, взрыв такого заряда мощностью 10 мегатонн на высоте 300— 400 км над географическим центром США— штатом Небраска приведет к нарушению работы радиоэлектронных средств почти на всей территории страны в течение времени, достаточного для срыва ответного ракетно-ядерного удара [8].
В США в конце 1950-х годов наряду с исследованиями по созданию ЭМИ-оружия была принята программа по обеспечению электромагнитной стойкости ракет, шахт, самолетов, систем связи и энергоснабжения. После заключения в 1963 году Договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах испытания аппаратуры и образцов вооружения на стойкость к воздействию ЭМИ проводились на моделирующих установках (имитаторах). Имитатор АТЛАС-1 позволяет проводить испытания бомбардировщика В-52 в натуральную величину. В 1967 году на базе ВВС близ Альбукерка начал работать моделирующий комплекс АЛЕКС, позволяющий испытывать на стойкость к ЭМИ ракеты «Минитмен». О том, какое значение придается в США исследованиям в области поражающего действия ЭМИ можно судить хотя бы по тому, что в 1982 году был образован специальный комитет по вопросам ЭМИ в составе Национального исследовательского совета.
Боеголовки Супер-ЭМИ предполагалось устанавливать на стратегических ракетах. При планировании первого удара этому оружию может быть отведена решающая роль в срыве ответных действий со стороны противника. Оружие Супер-ЭМИ носит явно наступательный характер и является «контрсиловым» средством для выведения из строя его системы боевого управления, МБР мобильного базирования, радиолокационных станций, систем энергоснабжения и т.п. Опасность использования такого оружия усугубляется еще и тем, что запуск даже одной стратегической ракеты несет серьезную угрозу для другой стороны. Невозможность однозначно определить, случайный ли это запуск или это попытка «ослепить» противника с помощью Супер-ЭМИ, может спровоцировать нанесения массированного ракетно-ядерного удара.
СВЧ-ОРУЖИЕ
Поражающее действие микроволнового (СВЧ) оружия основано на использовании мощных импульсов электромагнитной энергии с длиной волны от миллиметра до метра. Исследования в области микроволнового оружия велись довольно длительное время в Сандийской национальной лаборатории начиная с 1983 года [9]. При этом преследовалась цель создать оружие, отличающееся прицельностью и узкой направленностью действия. Диаметр поля поражения должен составлять на поверхности Земли около 10 км. Один из проектов такого оружия состоит из трех последовательно расположенных взрывных электромагнитных генераторов, в которых высокоскоростное сжатие магнитного поля производится с помощью взрыва небольшого по мощности ядерного заряда.
Особое значение в возможном использовании этого оружия придается борьбе с целями, которые могут менять свои позиции. Военные специалисты США указывали, что поскольку в Советском Союзе было развернуто значительное количество мобильных ракет наземного и железнодорожного базирования, то СВЧ-оружие может стать эффективным средством борьбы с ними. С помощью такого оружия можно будет наносить прицельные удары для выведения из строя мобильных МБР, а также командных пунктов наземного и воздушного базирования. В то же время некоторые сторонники «ограниченной» ядерной войны обеспокоены тем, что применение такого оружия в начальный период войны (когда это наиболее целесообразно) может привести к нежелательной ядерной эскалации со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Внимание к созданию Супер-ЭМИ и СВЧ-оружия было в значительной мере усилено в результате операции «Буря в пустыне» в зоне Персидского залива. Ход военных действий наглядно показал, что на вооружении армии США не было надежных средств борьбы с мобильными ракетными комплексами типа СКАД, что еше больше усилило интерес к поискам новых, эффективных средств борьбы с подобными целями.
ПРОНИКАЮЩИЕ БОЕГОЛОВКИ (ПЕНЕТРАТОРЫ)
Поиски надежных средств уничтожения высокозащищенных целей привели военных специалистов США к идее использования для этого энергии подземных ядерных взрывов. При заглублении ядерных зарядов в грунт значительно возрастает доля энергии, идущей на образование воронки, зоны разрушения и сейсмических ударных волн. В этом случае при существующей точности МБР и БРПЛ значительно повышается надежность уничтожения «точечных», особо прочных целей на территории противника.
Работа над созданием пенетраторов была начата по заказу Пентагона еще в середине 1970-х годов, когда концепции «контрсилового» удара придавалось приоритетное значение. Первый образец проникающей боеголовки был разработан в начале 1980-х годов для ракеты средней дальности «Першинг-2». После подписания Договора по ракетам средней и меньшей дальности (РСМД) усилия специалистов США были перенацелены на создание таких боеприпасов для МБР. Разработчики новой боеголовки встретились со значительными трудностями, связанными прежде всего с необходимостью обеспечить ее целостность и работоспособность при движении в грунте. Огромные перегрузки, действующие на боезаряд (5000-8000g; g — ускорение силы тяжести) предъявляют чрезвычайно жесткие требования к конструкции боеприпаса.
Поражающее действие такой боеголовки на заглубленные, особо прочные цели определяется двумя факторами — мощностью ядерного заряда и величиной его заглубления в грунт. При этом для каждого значения мощности заряда существует оптимальная величина заглубления, при которой обеспечивается наибольшая эффективность действия пенетратора. Так, например, разрушающее действие на особо прочные цели ядерного заряда мощностью 200 килотонн будет достаточно эффективным при его заглублении на глубину 15-20 метров, и оно будет эквивалентным воздействию наземного взрыва боеголовки ракеты МХ мощностью 600 кг. Военные специалисты определили, что при точности доставки боеголовки-пенетратора, характерной для ракет МХ и «Трайдент-2», вероятность уничтожения ракетной шахты или командного пункта противника одним боезарядом практически равна 100 процентам. Это означает, что в этом случае вероятность разрушения целей будет определяться лишь технической надежностью доставки боеголовок.
Очевидно, что проникающие боеголовки предназначены для уничтожения центров государственного и военного управления противника, МБР, находящихся в шахтах, командных пунктов и т.п. Следовательно, пенетраторы являются наступательным, «контрсиловым» оружием, предназначенным для нанесения первого удара, и в силу этого имеют дестабилизирующий характер. Значение проникающих боеголовок в случае принятия их на вооружение может значительно возрасти в условиях сокращения стратегических наступательных вооружений, когда снижение боевых возможностей по нанесению первого удара, (уменьшение количества носителей и боеголовок) потребует повышения вероятности поражения целей каждым боеприпасом. В то же время для таких боеголовок необходимо обеспечивать достаточно высокую точность попадания в цель. Поэтому рассматривалась возможность создания боеголовок-пенетраторов, оснащенных системой самонаведения на конечном участке траектории, подобно высокоточному оружию.
Следует отметить, что в ходе контртеррористической операции на территории Афганистана армии США противостояли вооруженные отряды талибов и террористов бен Ладена, которые нередко укрывались в заранее подготовленных глубоких пещерах. Авиация США применяла против них высокоточные бомбы с лазерным наведением. Однако даже это оружие порой оказывалось бессильным против этих укрытий. В связи с этим высшее военное командование США рассматривало вопрос о необходимости иметь более эффективное оружие для разрушения заглубленных, особо прочных укрытий на основе использования пенетраторов с ядерным зарядом. Однако на пути использования этого оружия находятся международные обязательства в соответствии с Договором о нераспространении и мировое общественное мнение. В то же время вряд ли есть сомнения в том, что в случае затягивания военных действий и невозможности решить поставленные задачи с имеющимся оружием США не исключают возможности использования пенетраторов с ядерными зарядами небольшой мощности.
«ГИПЕРЗВУКОВАЯ ШРАПНЕЛЬ»
В ходе работ по программе СОИ теоретические расчеты и результаты моделирования процесса перехвата боеголовок противника показали, что первый эшелон ПРО, предназначенный для уничтожения ракет на активном участке траектории, полностью решить эту задачу не сможет. Поэтому необходимо создать боевые средства, способные эффективно уничтожать боеголовки в фазе, их свободного полета. С этой целью специалисты США предложили использовать мелкие металлические частицы, разогнанные до высоких скоростей с помощью энергии ядерного взрыва.
Основная идея такого оружия состоит в том, что при высоких скоростях даже маленькая плотная частица (массой не более грамма) будет обладать большой кинетической энергией. Поэтому при соударении с целью частица может повредить или даже пробить оболочку боеголовки. Даже в том случае, если оболочка будет только повреждена, при входе в плотные слои атмосферы она будет разрушена в результате интенсивного механического воздействия и аэродинамического нагрева. Естественно, при попадании такой частицы в тонкостенную надувную ложную цель, ее оболочка будет пробита, и она в вакууме сразу же потеряет свою форму. Уничтожение легких ложных целей значительно облегчит селекцию ядерных боеголовок и тем самым будет способствовать успешной борьбе с ними.
Предполагается, что конструктивно такая боеголовка будет содержать ядерный заряд сравнительно небольшой мощности с автоматической системой подрыва, вокруг которого создается оболочка, состоящая из множества мелких металлических поражающих элементов. При массе оболочки 100 кг можно получить десятки тысяч осколочных элементов, что позволит создать сравнительно большое и плотное поле поражения. В ходе взрыва ядерного заряда образуется раскаленный газ — плазма, которая, разлетаясь с огромной скоростью, увлекает за собой и разгоняет эти плотные частицы. Сложной технической задачей при этом является сохранение достаточной массы осколков, поскольку при их обтекании высокоскоростным потоком газа может происходить унос массы с поверхности элементов.
В США была проведена серия испытаний по созданию «ядерной шрапнели» по программе «Прометей». Известно, что при проведении в феврале 1987 года подземного испытания прототипа «ядерной шрапнели» «Хэйсбрук» мощность ядерного заряда составляла всего около сорока тонн [10]. Оценивая поражающие возможности этого оружия, следует иметь в виду, что в плотных слоях атмосферы частицы, движущиеся со скоростями более 4— 5 километров в секунду, будут сгорать. Поэтому «ядерную шрапнель» можно применять только в космосе, на высотах более 80-100 км, в условиях безвоздушного пространства. Соответственно этому, шрапнельные боеголовки могут с успехом применяться, помимо борьбы с боеголовками и ложными целями, также в качестве противо-космического оружия для уничтожения спутников военного назначения, в частности входящих в систему предупреждения о ракетном нападении (СПРН). Поэтому возможно его боевое использование в первом ударе для «ослепления» противника.
Еще об одном виде ядерного оружия третьего поколения мы уже рассказывали — это «оружие залпового огня» — рентгеновский лазер с ядерным возбуждением. Рассмотренные выше различные виды ядерного оружия отнюдь не исчерпывают всех возможностей в создании его модификаций. Это, в частности, касается проектов ядерного оружия с усиленным действием воздушной ударной волны, повышенным выходом Y-излучения, усилением радиоактивного заражения местности (типа пресловутой «кобальтовой» бомбы) и др.
В последнее время в США рассматривались проекты ядерных зарядов сверхмалой мощности: мини-ньюкс (мощность сотни тонн), микро-ньюкс (десятки тонн), тайни-ньюкс (единицы тонн), которые, кроме малой мощности, должны быть значительно более «чистыми», чем их предшественники, т.е. создавать минимальное радиоактивное заражение. Процесс совершенствования ядерного оружия продолжается, и нельзя исключить появление в недалеком будущем сверхминиатюрных ядерных зарядов, созданных на основе использования некоторых изотопов сверхтяжелых трансплутониевых элементов с критической массой от 25 до 500 граммов. Известно, например, что, у трансплутониевого элемента курчатовия величина критической массы составляет около 150 граммов. Зарядное устройство при использовании одного из изотопов калифорния будет иметь настолько малые размеры, что обладая мощностью в несколько тонн тротила, оно может быть приспособлено для стрельбы из гранатометов и стрелкового оружия. Правда, на пути использования этих элементов стоят серьезные трудности, в частности связанные с большой сложностью их получения, а также с малым периодом полураспада.
Все вышесказанное свидетельствует о том, что использование ядерной энергии в военных целях обладает значительными потенциальными возможностями, и продолжение разработок в направлении создания новых образцов оружия может привести к «технологическому прорыву», который снизит «ядерный порог», окажет отрицательное влияние на стратегическую стабильность. Запрещение всех ядерных испытаний если и не перекрывает полностью пути развития и совершенствования ядерного оружия, то значительно тормозит их. В этих условиях особое значение приобретает взаимная открытость, доверительность, ликвидация острых противоречий между государствами и создание, в конечном счете, эффективной международной системы коллективной безопасности.
ЯДЕРНЫЕ ИСПЫТАНИЯ ПОД ЗАПРЕТОМ. ЧТО ДАЛЬШЕ?
Более чем пятидесятилетняя история ядерного оружия неразрывно связана с ядерными испытаниями. Как уже упоминалось, начало им было положено 16 июля 1945 года испытательным взрывом бомбы «Фэт Мэн» (Толстяк) в пустыне Аламогордо, в ходе которого проверялась правильность научно-технических решений, лежащих в основе нового оружия. В то же время не является секретом, что атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки не в последнюю очередь преследовали цель определить поражающие возможности ядерного оружия, на которое уже тогда возлагались большие надежды в достижении важнейших политических целей США. Ликвидация монополии США на атомное оружие, последовательное появление новых обладателей ядерного статуса стремительно расширили масштабы испытаний этого оружия массового уничтожения. До последнего времени в мире было проведено 2053 испытательных ядерных взрьша. Из них: 1030— Соединенными Штатами, 716 — Советским Союзом (Россией — ни одного), 210 — Францией, 45 — Китаем, 44 — Великобританией. В мае 1998 года к ним неожиданно добавились 5 ядерных испытаний, проведенных Индией, и 7 — Пакистаном.
Проведенные испытания были направлены на достижение различных военно-технических и научных целей: создание новых типов боеприпасов, проверку надежности и эффективности существующих ядерных арсеналов, определение поражающего действия ядерного взрыва на средства вооружения и военной техники, а также для изучения тонких физических процессов ядерного взрыва. При этом подавляющее большинство испытаний (более 70%) имело своей целью отработку новых типов боезарядов, исследование возможности использования новых материалов и технологий при их производстве.
В первые годы ядерной гонки и в США, и в СССР основные направления в развитии нового оружия были тесно связаны с наращиванием мощности боезарядов. улучшением энергомассовых характеристик боеприпасов. В этот период были созданы ядерные боезаряды мощностью в десятки мегатонн, что в тысячи раз превышало мощность атомных бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки. Советский Союз принял вызов Соединенных Штатов и принял участие в создании новых видов боеприпасов. В частности, в СССР в 1961 году на полигоне Новая Земля был взорван самый мощный в истории заряд мощностью около 50 мегатонн.
В противоположность этому в последние годы все чаще испытывались боеприпасы малой и сверхмалой мощности с повышенными требованиями к точности их наведения на цель. Это снижало значение ядерного оружия как оружия массового поражения и одновременно повышало его военную значимость, приводило к постепенному размыванию границы между ядерным и высокоточным оружием и в случае военного конфликта делало его боевое использование более вероятным. Проведенные испытания подтвердили, что ядерное оружие обладает наивысшими показателями по критерию «стоимость — эффективность».
Многолетняя практика ядерных испытаний показала, что ядерные взрывы мощностью более 50 кт представляют собой испытания стратегических боеприпасов. Взрывы мощностью от 5 до 15 кт свидетельствуют об испытаниях тактического оружия. В тех случаях, когда мощность взрыва не превышает 0,5 кт, вероятнее всего это означает, что испытываются боезаряды сверхмалой мощности или исследуются явления, происходящие при ядерном взрыве, и их воздействие на образцы вооружения и военной техники. В последние годы в США проводился широкий фронт работ по созданию принципиально новых видов боеприпасов, которые требовали проведения значительного числа испытаний. Среди них, как уже ранее упоминалось, испытывались боеголовки-пенетраторы, боеголовки направленной энергии, в частности рентгеновский лазер с ядерной накачкой, «гиперзвуковая шрапнель», микроволновые импульсные генераторы, нейтронное оружие и др.
Мировое сообщество, обеспокоенное ядерной угрозой, не без оснований считало, что в условиях продолжения ядерных испытаний остановить «вертикальное» и «горизонтальное» распространение ядерного оружия будет невозможно, и настойчиво добивалось их запрещения. Первые официальные предложения о введении запрета на ядерные испытания были внесены в ООН Индией в 1954 году. В июле 1956 года СССР предложил США и Великобритании (Франция и Китай еще не имели ЯО) начать переговоры о прекращении испытаний, однако это предложение было отклонено. В марте 1958 года СССР впервые в истории объявил в одностороннем порядке мораторий на ядерные испытания и предложил США и Великобритании присоединиться к нему для начала на 2-3 года.
Однако уже в ту пору в качестве основного предлога для оправдания продолжения испытаний США выдвинули тезис о невозможности осуществлять надежный контроль за ними. Летом 1958 года в Женеве состоялось международное совещание технических экспертов по проблеме контроля, в ходе которого было признано, что с научной и технической точки зрения для заключения соглашения о прекращении ядерных испытаний препятствий нет. СССР полностью согласился с выводами специалистов, в то время как США и Великобритания заявили лишь о готовности «учесть их мнение». В ноябре 1958 года СССР внес проект соглашения о прекращении всех ядерных испытаний, а несколько позднее — конкретные предложения по созданию системы контроля. Однако все это не входило в планы США, которые старались провести запланированные серии испытаний, направленные на совершенствование своего ядерного арсенала. В качестве основного довода против запрещения испытаний был вновь использован жупел контроля.
Проявляя разумную гибкость, советская дипломатия в июле 1963 года предложила заключить в качестве первого шага соглашение о прекращении испытаний в атмосфере, космическом пространстве и под водой, где скрыть их практически невозможно. Этим предложением снималась проблема контроля. Переговоры проходили весьма интенсивно, в течение двух недель были согласованы все вопросы, и в августе 1963 года в Москве был подписан Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах. Этот Договор явился первым крупным шагом на пути ограничения распространения ядерного оружия. Первоначально участниками московского Договора были СССР, США и Великобритания, однако довольно скоро к нему присоединились более 120 государств, и он приобрел универсальный характер. Отрадно, что за прошедшее с момента подписания Договора время не было отмечено ни одного сколъ-нибудь существенного его нарушения.
СССР настойчиво продолжал предпринимать усилия по прекращению гонки ядерных вооружений. Результатом этого стало подписание в 1974 году двустороннего Договора между США и СССР об ограничении подземных ядерных испытаний. Он предусматривал запрет на испытания зарядов мощностью свыше 150 кт и ограничение количества испытаний. Правда, на момент его подписания предусмотренные в нем ограничения не играли столь существенной роли, как прежде. Это объяснялось изменением взглядов на целесообразность военного использования зарядов мегатонного класса, а разрешенная мощность испытаний позволяла совершенствовать заряды, вдвое-втрое превышающие по мощности установленное пороговое значение. В мае 1976 года был подписан советско-американский Договор о подземных ядерных взрывах в мирных целях. Договор узаконивал возможность использования энергии ядерного взрыва для решения ряда крупных народно-хозяйственных задач: для создания подземных хранилищ нефти и газоконденсата, дробления горных пород, сооружения каналов, плотин и т.п [11].
Для того чтобы облегчить решение проблемы контроля за ядерными испытаниями, Академия наук СССР и Совет по охране природных ресурсов США предприняли совместное изучение сейсмических явлений, происходящих при взрыве ядерного заряда, в районе Семипалатинского полигона. В соответствии с Соглашением в районе полигона длительное время находилась группа американских ученых, оснащенная контрольно-измерительной аппаратурой. Вскоре была также достигнута договоренность о взаимной установке контрольных приборов и обмене сейсмическими данными. Результаты эксперимента позволили в дальнейшем подтвердить возможность надежного обнаружения ядерных взрывов даже сравнительно небольшой мощности [12].
Окончание «холодной войны», снижение уровня военной конфронтации между Россией и США, осуществление радикальных сокращений ядерного оружия создали в мире более благоприятный политический климат, объективные предпосылки для перехода к полному запрещению ядерных испытаний. Этому в значительной степени способствовала Конференция 1995 года по продлению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Государства-участники ДНЯО подвергли жесткой критике действия ядерных держав и потребовали завершить работу над Договором о полном запрете всех ядерных испытаний в кратчайшие сроки.
Первоначально в ходе работы Конференции по разоружению над содержанием Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) представители США настаивали на установлении разрешенного порога мощности при испытаниях порядка 500 тонн. Франция выступала за разрешение проводить взрывы мощностью до 200 тонн, Россия — до 10 тонн. Делегация Китая предлагала установить «нулевой» порог, но при этом разрешить проведение ядерных взрывов в мирных целях. Позиция Великобритании определялась ограничениями, предлагаемыми США, поскольку испытания английского ядерного оружия проводились на полигоне Невада.
Несмотря на значительные трудности, связанные с различными подходами к этой проблеме со стороны некоторых стран, Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний был принят 50-й сессией Генеральной Ассамблеи ООН и открыт для подписания его государствами 24 сентября 1996 года. Основные требования ДВЗЯИ предусматривают запрет на проведение любых испытательных взрывов ядерного оружия, а также любых других ядерных взрывов. Договор после вступления его в силу будет иметь бессрочный характер с правом выхода из него той или иной страны в случае угрозы ее высшим национальным интересам. Кратко оценивая значение ДВЗЯИ, следует признать, что с его заключением был сделан серьезный шаг на пути к безъядерному миру, в сдерживании гонки ядерных вооружений.
Для вступления Договора в законную силу необходимым условием является подписание и ратификация его 44 государствами, имеющими отношение к ядерной деятельности. Пока не подписали ДВЗЯИ Северная Корея, Индия и Пакистан, а США подписали, но до сих пор отказываются его ратифицировать. Российский парламент ратифицировал ДВЗЯИ 30 июня 2000 года. Для контроля выполнения условий Договора предстоит создать глобальную систему мониторинга, в которую должны войти 50 основных и 120 вспомогательных сейсмических станций, а также 60 инфразвуковых, 80 радионуклидных и 11 гидроакустических станций, охватывающих все регионы Земного шара [13].
Однако наряду с общей положительной оценкой этого Договора перед ядерными державами встает ряд проблем, решение которых не терпит отлагательства. Среди них на первом месте находится проблема поддержания надежности и безопасности имеющихся в наличии ядерных арсеналов. Это, в частности, объясняется тем, что во время хранения боеприпасов в них происходит процесс спонтанного деления ядер урана или плутония, накопление отдельных элементов распада, изменение физико-химических свойств химического взрывчатого вещества. Это вызывает постепенное изменение состава заряда, что приводит к ухудшению его первоначальных военно-технических характеристик, оказывает влияние на конструкционные материалы, изменяя их свойства.
Для устранения подобной опасности в США была разработана Программа научно-технического сопровождения и управления ядерным боезапасом, основной целью которой является «сохранение ядра интеллектуальных и технических способностей США в области ядерных боеприпасов». По мнению ее авторов, для этого необходимо решить три основные задачи:
— обеспечение эффективности ядерного сдерживания с опорой на безопасное и надежное ядерное оружие;
— сохранение ядра интеллектуальных и технических возможностей оружейных лабораторий;
— обеспечение гарантии того, что деятельность по сохранению эффективности ядерного сдерживания будет скоординирована с национальными целями по контролю за вооружениями и нераспространению.
США обеспечивают все необходимые условия для продолжения функционирования своих национальных ядерных лабораторий в Лос-Аламосе, Ливерморе, а также «Сандиа». При этом особое внимание уделяется привлечению на работу в этих ядерных центрах молодых инженеров и ученых с таким расчетом, чтобы обеспечивалась преемственность поколений специалистов в области создания ядерного оружия. В рабочем состоянии поддерживается полигон в Неваде, готовый в любой момент возобновить ядерные испытания. О значении Программы свидетельствуют размеры финансовых ассигнований, выделяемых на нее, которые ежегодно составляют 3,5-4,0 млрд долларов [14].
Не является исключением в этом отношении и Россия, для которой роль ядерного оружия в обеспечении национальной безопасности чрезвычайно велика. Это требует от России также принимать меры по поддержанию надежности и безопасности своего ядерного потенциала. В апреле 1996 года было опубликовано Заявление пресс-секретаря Президента РФ, в котором были изложены условия присоединения России к ДВЗЯИ. В нем подчеркивалась чрезвычайная важность ядерного арсенала для обеспечения безопасности России в создавшихся геостратегических условиях. Это должно быть обеспечено комплексом мероприятий, примерно аналогичных принятым в США. Среди них — реализация Федеральной программы работ по обеспечению надежности и безопасности ядерного оружия; поддержание ядерных центров, их научно-технического потенциала; сохранение базовой инфраструктуры на случай возобновления ядерных испытаний; продолжение работ по совершенствованию мониторинга за запретом на ядерные испытания. Однако, как показывает практика, кризисное состояние российской экономики не позволяет обеспечить выполнение этой Программы.
После подписания ДВЗЯИ вновь обострилось внимание к вопросу о контроле за его соблюдением всеми государствами. По мнению многих стран, контроль не потерял своей актуальности и в настоящее время. При этом общепризнано, что ядерные взрывы мощностью более 10 кт могут быть достоверно зафиксированы международной сетью сейсмических станций. При меньшей мощности имеется возможность сокрытия факта ядерного взрыва путем ослабления сейсмических волн, образующихся при взрыве, в несколько десятков раз. Такой эффект может быть достигнут при подрыве ядерного заряда в большой и глубокой подземной полости («декаплинг»). Расчеты показывают, что для сокрытия подземного ядерного взрыва мощностью 5 кт необходима полость диаметром 86 метров. Однако скрыть подготовку такого испытания, особенно от средств космической разведки, будет весьма сложно. В случае обнаружения такого ядерного взрыва страна-нарушитель столкнется с серьезными политическими и экономическими проблемами, которые заведомо могут превысить ожидаемые дивиденды.
Какими же научно-техническими методами ядерные державы пытаются решать проблему поддержания надежности и безопасности своего ядерного арсенала в условиях функционирования ДВЗЯИ? Следует указать на возможность обхода положений ДВЗЯИ путем проведения взрывов сверхмалой мощности. Здесь в первую очередь речь идет о так называемых гидроядерных испытаниях. При их проведении обеспечивается взрывное сжатие делящегося ядерного вещества с помощью оболочки из химического ВВ до такой степени, при которой плутоний теряет свою механическую прочность и начинает вести себя как жидкость. В то же время энергии взрыва ВВ должно быть недостаточно для того, чтобы плутоний превратился в плазму, что необходимо для инициирования цепной ядерной реакции. При этом энергия, выделенная в ходе деления небольшого количества плутония будет эквивалентна взрыву около 1,8 кг тротила.
По оценкам специалистов, в ходе гидроядерных испытаний может быть получена ценная информация об определении оптимального момента для начала цепной ядерной реакции, скорости ее протекания и других параметрах взрыва. Это означает, что с помощью гидроядерных испытаний могут решаться кардинальные вопросы, связанные с созданием новых типов ядерных боеприпасов и их совершенствованием.
Большинство специалистов сходятся в том, что проведение гидроядерных испытаний прямо противоречит ДВЗЯИ и поэтому от их проведения следует отказаться. Однако первоначально США и Великобритания придерживались позиции, в соответствии с которой гидроядерные испытания де не противоречат ДВЗЯИ. Однако впоследствии они были вынуждены признать их несовместимость с Договором. Самая большая проблема, связанная с этими испытаниями, состоит в том, что они могут быть обнаружены только специальной аппаратурой, размещенной в непосредственной близости от места проведения эксперимента.
В настоящее время общепризнанными способами проверки надежности и безопасности ядерных боеприпасов являются: компьютерное моделирование на супер-ЭВМ, физическое моделирование на специально созданных уникальных лабораторных установках и неядерно-взрывные эксперименты. По оценкам специалистов Минатома, все эти способы взаимно дополняют друг друга, но и они не могут решить всех стоящих задач.
В последнее время специалисты США и России делают ставку на так называемые подкритичные испытания (в США их называют «гидродинамическими»), в ходе проведения которых отсутствуют условия для экспоненциально нарастающей цепной ядерной реакции. Однако оппоненты этого метода указывают, что, несмотря на малую мощность, ядерной энергии, выделяемой в ходе эксперимента (0,1 мкг тротилового эквивалента), в нем будут задействованы такие элементы заряда, как химическая взрывчатка и (пусть и в весьма малых размерах) делящееся ядерное вещество. Подкритичные эксперименты США проводят на Невадском полигоне в подземной установке LYNER, которая ранее была спроектирована для проведения гидроядерных испытаний. В России такие эксперименты проводятся на ядерном полигоне в проливе Маточкин Шар архипелага Новая Земля [15].
При проведении таких испытаний плутониевая сердцевина окружается оболочкой из нескольких килограммов химического ВВ, что определяет малую величину энерговыделения и заведомо исключает проведение дистанционного сейсмического контроля. Единственным путем, который может подтвердить (или опровергнуть) подкритичный характер проводимых испытаний, является контроль на месте с помощью гамма-нейтронной измерительной аппаратуры. При этом гамма-нейтронные датчики должны размещаться под землей непосредственно в помещении проведения эксперимента. В этом случае детекторы смогут зафиксировать потоки гамма-нейтронного излучения, величина которых должна позволить определить характер производимого испытания и ответить на вопрос: является ли он подкритичным, или может быть, — гидроядерным?
Однако специалисты указывают, что даже размещение гамма-нейтронной регистрирующей аппаратуры в помещении проведения эксперимента не обеспечивает гарантий получения объективных результатов. В частности, простейшими методами искажения первичной информации могут быть: отключение питания детекторов на момент взрыва; перемещение детекторов на большее расстояние от экспериментальной сборки; размещение защитных экранов для уменьшения потоков излучений, падающих на детекторы, и т.п. В то же время весьма привлекательной стороной этого способа испытаний является его экологическая безопасность, что обеспечивается многократной системой защиты.
В условиях объявленного прекращения ядерных испытаний особую значимость приобретает также использование возможностей компьютерного моделирования ядерных взрывов. Моделирование этих чрезвычайно сложных процессов, по замыслу его авторов, должно в будущем явиться основным средством оценки тактико-технических характеристик такой сложной системы, как ядерный боеприпас. Математическое моделирование должно обеспечивать весьма существенную связь с данными многочисленных проведенных ранее ядерных испытаний, которые являются важным элементом гарантии надежности и безопасности имеющегося ядерного арсенала. По оценкам экспертов, в обозримом будущем моделирование явится основным средством прогнозирования степени воздействия старения материалов на характеристики компонентов и в целом боеприпаса.
Для успешного решения задач компьютерного моделирования необходимо выполнение по крайней мере следующих основных условий:
— глубокое знание физических процессов ядерного взрыва;
— разработка на этой основе математических программ, описывающих процесс ядерного взрыва боезаряда в трехмерном пространстве с наносекундным разрешением;
— наличие сверхбыстродействующих компьютеров (десятки миллиардов операций в секунду);
— наличие значительной по масштабам статистики о многочисленных параметрах ранее проведенных испытательных ядерных взрывов.
По оценкам специалистов, США еще в 1970-е годы начали разрабатывать методику компьютерного моделирования, хотя в ту пору существующие компьютеры, в силу своих недостаточных возможностей, могли обеспечить решение лишь отдельных элементов общей модели взрыва. В продвижении вперед проблемы моделирования определенную роль играла кооперация усилий ученых США, Англии, Франции. Так, при проведении Францией последней серии ядерных испытаний на атолле Муруроа в 1996 году французские специалисты, наряду с отработкой боеголовки для новой БРПЛ М-45 подводного ракетоносца «Триумфан», провели исследования, направленные на решение ряда вопросов компьютерного моделирования ядерного взрыва. При этом появились сообщения о большой заинтересованности США в результатах проведенных испытаний, которыми Франция поделилась со своим главным союзником.
Как обстоит дело в решении этой проблемы в России? По признанию специалистов, до последнего времени Россия в этом отношении несколько уступала Соединенным Штатам. Это объяснялось прежде всего двумя основными причинами. Во-первых, у России отсутствовали суперкомпьютеры с необходимым для моделирования быстродействием. Следует напомнить, что до подписания ДВЗЯИ США обещали поставить России суперкомпьютеры, необходимые специалистам для проверки безопасности ядерных боеприпасов. После подписания Россией Договора США предприняли жесткие меры экспортного контроля с расчетом воспрепятствовать продажу ей суперкомпьютеров.
Однако удачная кооперация ученых России и Индии, предпринятая в последние годы, привела к тому, что были разработаны сверхбыстродействующие компьютеры, позволяющие в полной мере осуществлять моделирование процесса ядерного взрыва. В здании президиума Российской Академии наук размещен Межведомственный суперкомпьютерный центр, в котором расположена 16-процессорная система фирмы Хьюлет Паккард с производительностью 15 млрд операций в секунду, а также 96-процессорная система МВС-1000, разработанная специалистами НИИ «Квант» [16].
Во-вторых, в периоды неоднократного объявления СССР и Россией моратория на ядерные испытания начиная с 1986 года российские ученые не имели возможности провести исследования этой проблемы, когда уже становилось ясно, что полное запрещение ядерных испытаний не за горами. Наоборот, США в этот период сосредоточили усилия на проведении испытательных ядерных взрывов, в том числе в целях решения ряда вопросов компьютерного моделирования. Однако необходимо иметь в виду, что история развития ядерных вооружений неумолимо свидетельствует: США постоянно лидировали в создании новых типов и видов оружия, однако проходило немного времени, и СССР ликвидировал эти односторонние преимущества США. Нет сомнений в том, что и проблема компъютерного моделирования ядерных взрывов также не будет исключением.
Несмотря на определенные успехи, достигнутые в области ядерного разоружения за последние годы, актуальным остается вопрос о том, смогут ли ядерные державы полностью и навсегда отказаться от ядерных испытаний. Анализируя ситуацию, складывающуюся вокруг ядерных арсеналов членов ядерного клуба, вряд ли можно утверждать, что в истории ядерных испытаний поставлена точка. Это во многом будет определяться развитием военно-политической обстановки в мире, успехами (или неудачами) в области последовательного сокращения арсеналов ядерного оружия, предотвращением его «горизонтального» распространения.
Ядерные испытания, демонстративно проведенные Индией и Пакистаном в мае 1998 года, показывают, что на пути ядерного распространения в мире непреодолимых препятствий не существует. Это в свою очередь оказывает влияние на возможности «вертикального» распространения ядерного оружия и продления его содержания в ядерных арсеналах. Действия Индии и Пакистана подтверждают, что в том случае, если процесс ликвидации вооружений будет замедлен, если ядерные государства будут и дальше основывать свою безопасность, опираясь прежде всего на ядерное оружие, оно будет продолжать распространяться по земному шару и еще длительное время сохраняться в арсеналах разных стран. Это приведет к тому, что все разрешенные ДВЗЯИ виды исследований надежности и безопасности ядерного оружия исчерпают свои возможности и тогда во имя «высших национальных интересов» та или иная страна может выйти из Договора, подавая недобрый пример другим.
Возможно, ядерные державы через определенный промежуток времени (может быть через 8-10 лет) обратятся к мировому сообществу за разрешением провести на одном из полигонов, в присутствии иностранных наблюдателей, ядерные испытания для проверки безопасности ядерного оружия. Однако вряд ли следует ожидать одобрения подобных замыслов со стороны большинства стран мира, которые твердо стоят на позициях полной его ликвидации. Учитывая то, что конечной целью мирового сообщества является запрещение и полное уничтожение ядерного оружия, на пути к которому серьезным шагом является Договор о запрещении ядерных испытаний, вступление его в силу и безусловное выполнение являются важнейшей задачей общемирового значения.
ВЫСОКАЯ БОЕГОТОВНОСТЬ ЯДЕРНЫХ ВООРУЖЕНИЙ И ФАКТОР СЛУЧАЙНОСТИ В ВОЗНИКНОВЕНИИ ВОЙНЫ
Создание ядерного оружия и накопление его арсеналов впервые в истории мировой цивилизации поставило человечество перед реальностью глобальной катастрофы. После мировых войн, унесших десятки миллионов жизней, человечество постепенно залечивало раны, восстанавливало разрушенное и продолжало поступательное движение по пути научно-технического и культурного развития. Принципиально иная ситуация сложилась в последние десятилетия XX века. В случае использования даже части накопленного ядерного оружия это приведет к глобальному долговременному изменению планетарного климата — к так называемой «ядерной зиме», в результате действия которой на Земле могут сохраниться только низшие организмы.
Американский астрофизик К. Саган опубликовал в 1983 году результаты исследований последствий возможной ядерной войны при использовании боеприпасов с суммарной мощностью 5000 Мт, что составляло в ту пору около 12% накопленных боезарядов. Он показал, что над разрушенными городами и выжженной землей поднимутся плотные облака сажи, наступит полная темнота и резко понизится температура поверхности планеты. Воздушные течения будут переносить эти облака в районы всего земного шара.
Результаты этих исследований были использованы советскими учеными для оценки возможных последствий гипотетической «ядерной зимы». Моделирование подобной ситуации показало, что уже в первые недели после начала ядерной войны средняя температура в Северном полушарии понизится на 15-20°С., а в отдельных районах — на 30 и даже 40°С. К началу второго месяца облака сажи полностью окутают Землю. Это приведет к тому, что верхние слои атмосферы будут поглощать значительную часть солнечной энергии и разогреются до 100 градусов, а у поверхности Земли надолго установится отрицательная температура.
Впоследствии расчеты были продолжены, они показали, что даже при использовании ядерных боезарядов общей мощностью 100-150 Мт наступит «ядерная зима», которая продлится несколько месяцев. Во время этой зимы человечество обречено на вымирание: все источники пресной воды замерзнут, а урожай погибнет [17]. В свое время видный военный теоретик Карл Клаузевиц сформулировал определение: война ЕСТЬ продолжение политики насильственными средствами. В ядерный век эта формула претерпевает глубокую трансформацию: война НЕ МОЖЕТ быть продолжением политики, ибо в ней победителей не будет.
Понимание грозной опасности, нависшей над миром, заставило мировое сообщество предпринять ряд практических шагов по предотвращению дальнейшего распространения ядерного оружия, а СССР и США — приступить к переговорам и заключению соглашений об ограничении и сокращении ядерных вооружений. Однако взаимное ядерное сдерживание и после окончания «холодной войны» продолжает оставаться в основе взаимоотношений двух стран в военной сфере. На сегодняшний день, по оценкам экспертов, у России и США насчитывается около 6000 стратегических боеприпасов с каждой стороны. При этом около 3500— 4000 боезарядов находится в постоянной боевой готовности. Этот огромный арсенал может быть приведен в действие в течение весьма короткого времени [18,19].
НОВЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН -«СЛУЧАЙНАЯ ЯДЕРНАЯ ВОЙНА»
Взаимное недоверие и подозрительность между СССР и США на протяжении десятилетий после окончания Второй мировой войны постепенно привели к созданию систем ядерного оружия, обладающего чрезвычайно большой дальностью действия и мощностью заряда, точностью доставки к цели, высокой боевой готовностью. Особенно это характерно для ракетно-ядерного оружия наземного и морского базирования, находящегося на боевом дежурстве в высокой степени готовности к пуску после получения соответствующей команды. Наивысшей боевой готовностью — около одной минуты — обладают ракеты, находящиеся в шахтах, до 15 минут— ракеты подводных лодок, до 5 минут— взлет бомбардировщиков, находящихся на боевом дежурстве. В России в мирное время тяжелые бомбардировщики боевого дежурства не несут. Они совершают полеты в соответствии с планами боевой подготовки без ядерного оружия на борту. В последнее время США также сняли с боевого дежурства тяжелые бомбардировщики.
Такая высокая боеготовность в сочетании с огромной поражающей способностью ядерного оружия привела к появлению принципиально нового феномена, имя которому — «случайная ядерная война». О реальности подобной виртуальной угрозы свидетельствует, в частности, тот факт, что мощность боеголовок, установленных только на одной американской ракете МХ или на российской ракете СС-18, примерно равна суммарной мощности всех боеприпасов, взорванных за все годы Второй мировой войны.
Случайный запуск межконтинентальной ракеты наземного или морского базирования, взрыв ядерной боеголовки на территории другой страны, способной в одно мгновение уничтожить целый город, может, подобно выстрелу в Сараево в 1914 году, мгновенно привести в действие механизм третьей мировой войны. Всемерное усложнение современного оружия, непрерывное повышение его готовности к боевому использованию объективно способствуют увеличению риска его случайного срабатывания [20,21].
Постановка электронных замков, позволяющих привести ядерное оружие в готовность к боевому применению лишь при вводе специального закодированного сигнала, создание различных, многократно дублированных систем предохранения от случайного срабатывания значительно укрепили безопасность при эксплуатации ядерного вооружения, снизили вероятность непреднамеренного или несанкционированного его боевого использования. Однако все эти меры не могут дать полной гарантии по предотвращению возникновения «нештатных» ситуаций с ядерным оружием, способных привести к тяжелым последствиям. Такой вывод особенно актуален для России и США, которые обладают огромными ядерными арсеналами, а также для «молодых» ядерных государств, которые в настоящее время еще не имеют более или менее отработанной системы обеспечения ядерной безопасности.
Напомним, что стратегические ядерные силы России и США обладают способностью вести три основные формы боевых действий: превентивный (первый) удар; ответно-встречный удар; ответный удар. Глубокие идеологические и политические противоречия, сложившиеся между двумя странами в годы «холодной войны», породили недоверие и подозрительность друг к другу, не один раз приводившие к возникновению кризисной ситуации. В условиях «холодной войны» обе страны считали основной формой боевых действий — нанесение ответно-встречного удара («удара по предупреждению»), что определяло необходимость обеспечения высокой боевой готовности, исчисляемую буквально десятками секунд. Да и в настоящее время ответно-встречный удар, хотя и несколько снизил свою актуальность, однако продолжающаяся забота о поддержании значительной части СНВ в высокой степени боеготовности свидетельствует о том, что и Россия и США не отказались от него.
Объективно такая приверженность удару по предупреждению должна быть весьма актуальна для России, поскольку ее основной стратегический ядерный потенциал сосредоточен на ракетах наземного базирования, находящихся в шахтах, а также на мобильных грунтовых и железнодорожных комплексах. Известно, что при нынешних характеристиках точности и мощности американских СНВ шахтные пусковые установки с большой вероятностью поражаются одной боеголовкой индивидуального наведения.
Мобильные ракетные комплексы для обеспечения высокой живучести должны постоянно перемещаться в позиционном районе по случайному закону. Однако на самом деле они большую часть времени проводят в стационарных укрытиях, чем повышают вероятность поражения в случае нанесения по ним внезапного удара. В то же время не вызывает сомнений то, что в условиях окончания «холодной войны» обе стороны должны предпринять практические шаги по отказу от ответно-встречного удара и переходу к чисто ответным действиям. Это императив времени.
Высокая боевая готовность ядерного оружия повышает риск возникновения случайной ядерной войны по нескольким группам причин: ошибки систем обработки информации и боевого управления; технические сбои и неисправности в боевых системах; неадекватность оценки складывающейся ситуации высшим политическим и военным руководством и принятие ошибочных решений; ошибочные или несанкционированные действия, а также психические срывы личного состава, обслуживающего ядерное оружие. [22].
ВЛИЯНИЕ ОШИБОК В СИСТЕМАХ БОЕВОГО УПРАВЛЕНИЯ НА ВЕРОЯТНОСТЬ ВОЗНИКНОВЕНИЯ СЛУЧАЙНОГО ЯДЕРНОГО КОНФЛИКТА
Как показывает исторический опыт, серьезная потенциальная опасность в возникновении случайного ядерного конфликта таится в информационно-разведывательных системах, в системах боевого управления и особенно в системах предупреждения о ракетном нападении (СПРН). Рассмотрим эту проблему на примере функционирования СПРН. Как известно, системы предупреждения России и США основаны на сложных радиотехнических и инфракрасных комплексах наземного и космического базирования, отличаются высокой степенью автоматизации, насыщением быстродействующими компьютерами. Именно эта система вырабатывает первичный сигнал, который является основой для принятия решения о нанесении ответно-встречного удара. Неабсолютная надежность СПРН может привести к ядерному конфликту вопреки воле высшего политического руководства страны, так как в основе процесса принятия им решения может находиться ошибочная информация и высокая боеготовность ядерного оружия [23].
История хранит немало случаев выдачи системой ПРН ложных сигналов о якобы начале ракетно-ядерной атаки противника. Вот только несколько примеров. В 1961 году одна из американских радиолокационных станций (РЛС) дальнего обнаружения зарегистрировала внезапное появление множества неизвестных объектов, летящих с огромной скоростью в сторону США. После обработки полученной информации в частях Стратегического авиационного командования (САК) немедленно объявили тревогу. Все было подготовлено к нанесению удара, и только через некоторое время выяснилось, что причиной паники явились летящие осколки взорванного резервуара американского спутника «Транзит».
В июне 1980 года система индикации на командном пункте САК вблизи Омахи (штат Небраска) выдала сигнал о приближении к территории США баллистических ракет подводных лодок. Был отдан приказ всем дежурным экипажам бомбардировщиков В-52 занять свои места и запустить двигатели. Был подготовлен к взлету воздушный командный пункт. Лишь через три минуты выяснилось, что тревога была ложной, и дали отбой. В ходе расследования выяснилось, что причиной ложной тревоги явился выход из строя одной из микросхем компьютера СПРН стоимостью полдоллара. При наблюдении из космоса разлив стали на металлургическом заводе может быть принят за старт ракеты. По оценкам экспертов, в 1980-х годах первичные ложные сигналы в системах предупреждения отмечались в среднем 6 раз в сутки.
Подобные происшествия имели место и в работе советской (российской) СПРН. Так, в январе 1982 года одна из советских РЛС, прикрывающая южное направление, обнаружила летящую баллистическую ракету. Получив этот сигнал, на командном пункте объявили повышенную боеготовность. Лишь через несколько минут выяснилось, что причиной тревоги послужил испытательный пуск Израилем ракеты «Иерихон-2» с дальностью полета 1450 км, что никоим образом не могло угрожать СССР. В июне 1985 года на одной из РЛС, контролирующей восточное направление, был получен сигнал о полете в зоне наблюдения баллистической ракеты. Он был настолько мощным, что цель была сразу же взята на сопровождение. При дальнейшем анализе летящей цели на командном пункте было установлено, что источником сигнала явился один из спутников с большой отражающей способностью по отношению к солнечному излучению.
Как известно, после распада СССР российская СПРН подверглась суровым испытаниям. Из девяти РЛС дальнего обнаружения на территории России осталось только три, остальные оказались на территории других стран Содружества. По настоянию латвийского руководства находившаяся на ее территории РЛС была демонтирована, оголив северозападное ракетоопасное направление. По договоренности со странами Содружества все оставшиеся РЛС продолжают функционировать в общих интересах. Северо-западное направление прикроет строящаяся РЛС в районе Барановичей (Белоруссия). Остается неурегулированным вопрос о статусе Габалинской РЛС в Азербайджане, личному составу которой приходится работать в сложных условиях.
Следует признать, что надежность функционирования такой системы ПРН уступает надежности работы единой системы предупреждения о ракетном нападении в бытность СССР. Положение усугубляется еще и тем, что космическая группировка СПРН России в последние годы серьезно ослаблена в результате экономических трудностей, переживаемых страной, и работает в сокращенном составе. Все это снижает уверенность в безошибочности функционирования российской СПРН и диктует необходимость отказа от концепции нанесения ракетно-ядерного удара «по предупреждению».
Широкую огласку получил случай с запуском американской исследовательской ракеты «Блэк Брант-12» с норвежского острова Андоя в январе 1995 года. По западной интерпретации, российская система предупреждения внезапно обнаружила старт ракеты, которая быстро набирала высоту в ночном небе. В соответствии с худшим вариантом, это могла быть ракета, запущенная в сторону России с американской подлодки и несущая на себе 8 ядерных боеголовок большой мощности. Сообщение о запуске ракеты, по утверждению западных специалистов, было доложено вверх по команде, вплоть до президента Бориса Ельцина, и был задействован «ядерный чемоданчик» системы «Казбек» для возможного обсуждения сложившейся ситуации с министром обороны и начальником Генерального штаба. В определенной степени антироссийская кампания, развязанная по этому поводу, приобрела размах в связи с неосторожными словами президента Ельцина, который подлил масла в огонь, заявив, что военным «безусловно надо сказать спасибо за высокую боеготовность» [24].
По утверждению российской стороны, этот запуск не явился неожиданностью для военного руководства, поскольку еще за несколько недель до этого норвежские власти предупредили о нем соответствующие службы России, и этот запуск фактически был использован для проверки эффективности и надежности СПРН, ее взаимодействия с органами системы боевого управления. Слухи о задействовании «ядерного чемоданчика» были неоднократно опровергнуты высшим военным и политическим руководством России, однако любители сенсаций на этом не успокоились. По утверждению советника аппарата конгресса США Питера Прайя, приведенному в его книге «Страх войны», мир был «в пяти минутах от начала ядерной войны».
При оценке надежности СПРН следует также учитывать, что она подвержена влиянию взаимосвязанных между собой вероятностными соотношениями так называемых ошибок 1-го и 2-го рода. За ошибку 1-го рода принимают пропуск события, в нашем случае запуска ракет противником, за ошибку 2-го рода — ложную тревогу. Значение «порога срабатывания» датчиков СПРН определяет вероятность появления той или иной ошибки. Так, высокий порог чувствительности датчиков, который будет обеспечивать высокую защищенность от ложной тревоги, одновременно заключает в себе опасность, что в какой-то момент времени система предупреждения не среагирует на действительный старт ракет противника. С другой стороны, снижение порога чувствительности, что может быть характерным в условиях кризисной ситуации, будет увеличивать вероятность выдачи сигнала ложной тревоги. Естественно, в этом случае будет резко возрастать нервозность и недоверие между противостоящими государствами, снизится стратегическая стабильность, возрастет риск случайного возникновения ядерной войны. Определение оптимального порога срабатывания датчиков СПРН — довольно сложная задача, и она во многом зависит от состояния военно-политической ситуации в мире.
Эта неустойчивость приводит к такому положению, что, как справедливо утверждает профессор Поль Брэкен, «никто не хочет войны, но каждый предпочел бы напасть первым, чтобы не оказаться вторым. Вместо выбора между войной и миром решение может выглядеть так: либо напасть первым, либо нанести ответный удар» [25]. В случае срыва, перешагнув через «ядерный порог», война начнет развиваться в силу собственных внутренних законов, отличающихся крайней иррациональностью и скоростью эскалации. В мирное время, не отягощенное усилением военной конфронтации, главную опасность несут в себе ложные тревоги. Об этом как раз и свидетельствуют многочисленные сбои и ложные сигналы в системах предупреждения о ракетном нападении.
Особую сложность и связанную с ней степень надежности представляет разработка программного обеспечения систем военного управления. Многочисленность и сложность функциональных связей, многообразие и непредсказуемость возможных боевых ситуаций, активное противодействие противника чрезвычайно усложняют структуру и объем программ. Как показывает мировой опыт, даже высококвалифицированные программисты не застрахованы от грубых ошибок. Согласно теории Холстеда, для больших программ число ошибок растет пропорционально логарифму их длины (числу строк программного кода), что делает весьма сомнительным создание безошибочных сложных программ управления боевыми системами. Все это означает, что такие компьютерные человеко-машинные системы, в своей внутренней ненадежности могут привести к трагическим последствиям.
В подтверждение сказанного приведем лишь один пример. Во время англо-аргентинского конфликта в районе Фолклендских (Мальвинских) островов был потоплен один из лучших кораблей британского флота эсминец «Шеффилд», оснащенный современной автоматизированной системой противовоздушной обороны (ПВО). При расследовании причин его гибели оказалось, что при составлении программы управления системой ПВО корабля английские специалисты не приняли во внимание недавнее поступление на вооружение аргентинского флота французской противокорабельной ракеты «Экзосет». Эта ракета находится на вооружении стран НАТО, и в программе управления ПВО британского эсминца она числилась как «своя». В результате такой ошибки при подлете ракеты к кораблю средства радиопротиводействия и уничтожения воздушных целей не были включены. Ракета беспрепятственно прошла зону ПВО и прямым попаданием отправила эсминец на дно.
Военное руководство России за десятилетия «холодной войны» создало жестко централизованную (по признанию некоторых американских военных специалистов, даже более жесткую, чем в США), многократно дублированную систему управления ядерными силами. Высокая надежность этой системы не подвергалась сомнению. Однако в последние годы ситуация в этой сфере несколько осложнилась. Это определяется прежде всего сокращением объемов финансирования на поддержание технической надежности информационно-разведывательных систем и систем боевого управления, что вызывает серьезную озабоченность специалистов. Это, в частности, признал бывший Министр обороны России Игорь Родионов: «...если будет сохраняться нехватка финансовых средств,... Россия может скоро подойти к пределу, за которым ракеты и ядерные системы становятся неуправляемыми». Такое положение вызывает серьезную озабоченность нового руководства России. Это, в частности, нашло отражение в программе строительства и развития Вооруженных сил до 2005 года, в которой уделено серьезное внимание поддержанию и совершенствованию систем боевого управления и связи.
ТЕХНИЧЕСКИЕ СБОИ И НЕИСПРАВНОСТИ В СИСТЕМАХ ВООРУЖЕНИЙ
Широко известны неоднократные технические сбои в системах вооружений, значительное число случаев аварий и катастроф с носителями ядерного оружия — кораблями, самолетами, ракетами, которые по счастливой случайности пока не привели к ядерной катастрофе. Вот только несколько примеров в подтверждение сказанного.
Начало катастрофам носителей ядерного оружия на море было положено гибелью американской подлодки «Трешер», затонувшей в 1963 году вместе со всем экипажем и оружием. После этого последовал еще целый ряд инцидентов с атомными подлодками в море. В 1968 году в Тихом океане затонула советская подлодка К-129 с ядерным оружием на борту. В 1980 году возник пожар на советской подлодке класса «Эхо». В июне 1983 года в результате технической неисправности затонула американская подлодка класса «Чарли» с ядерным боезапасом. В марте 1984 года советская подлодка класса «Виктор» получила серьезные повреждения в результате столкновения с авианосцем «Китти Хок» и была отбуксирована на базу. В октябре 1986 года загорелась и затонула американская подлодка типа «Янки-1», имея на борту 16 стратегических ракет [26].
В апреле 1989 года в Норвежском море в результате возникшего пожара затонула советская подлодка «Комсомолец». На ее борту находились торпеды и крылатые ракеты с ядерными боеголовками. В июне 1989 года произошла авария главной энергетической установки другой подлодки, на вооружении которой также состояли торпеды с ядерными боеголовками и крылатые ракеты. Аварию удалось ликвидировать и лодку на буксире доставили в Североморск. Последней в этом ряду явилась гибель в Баренцевом море атомной подлодки «Курск» в результате инициирования по неустановленной до сих пор причине взрыва боезапаса, находящегося на ее борту.
Трудно себе представить, что могло произойти, если бы на лодке находились крылатые ракеты или торпеды с ядерными боеголовками, как это имело место на подлодках такого типа до 1991 года. Это позволяет по достоинству оценить дальновидные шаги, которые были предприняты осенью 1991 года президентами Джорджем Бушем и Михаилом Горбачевым по снятию тактического ядерного оружия с надводных кораблей и подводных лодок.
Широко известен ряд серьезных инцидентов с ракетным оружием. Так, в августе 1966 года в американской шахтной пусковой установке взорвалась жидкотопливная МБР «Титан-2», несущая на себе боеголовку мегатонного класса. Катастрофа, случившаяся в сентябре 1980 года на авиабазе Литтл-Рок (штат Арканзас), унесла жизни около 50 военнослужащих, когда в шахте произошел взрыв такой же ракеты. Взрывной волной из шахты была выброшена боеголовка мегатонной мощности. В июне 1987 года на полигоне Уоллопс (штат Вирджиния) под действием разряда молнии произошло срабатывание твердотопливных двигателей ракеты «Орион» и двух малых ракет, в результате чего произошел их самопроизвольный запуск. Достоянием истории стали происшествия с самолетами — носителями ядерного оружия: сброс ядерных боеприпасов с аварийного самолета США в районе Паломареса (Испания), авария бомбардировщика с ядерными бомбами у побережья Гренландии.
Тяжелое происшествие произошло в результате взрыва в октябре 1960 года одной из новых советских ракет при подготовке ее к испытательному пуску на полигоне Байконур. В этой катастрофе погибли главнокомандующий советскими Ракетными войсками стратегического назначения Главный маршал артиллерии Митрофан Неделин и около ста человек из состава боевого расчета. В июле 1983 года на том же полигоне произошел мощный взрыв еще одной ракеты-носителя, который был зафиксирован как яркая вспышка американским ИСЗ «Нимбус» [27]. На территории России неоднократно просходили взрывы боеприпасов, находящихся в хранилищах. К счастью, на этих складах не содержались ядерные боеприпасы.
К сожалению, следует признать, что в последние годы в России обострилась проблема технической надежности систем стратегического оружия, находящегося в боевом составе. Это связано с тем, что значительное их количество выслужило установленные конструкторами гарантийные сроки эксплуатации и подлежит замене на новые образцы. Однако вследствие отсутствия необходимого количества средств на эти цели было принято решение о проведении работ по продлению сроков нахождения некоторых видов оружия в боевом составе.
Так, по признанию главнокомандующего РВСН генерала Владимира Яковлева, сделанному им в 1998 году, уже в ту пору в войсках 62% ракетных комплексов и 71 % средств управления эксплуатировались за пределами гарантийных сроков. А по заявлению нынешнего командующего РВСН генерал-полковника Николая Соловцова, на конец 2001 года в войсках содержалось около 81 % ракетных комплексов за пределами гарантийных сроков [28]. С целью продления технического ресурса ракет примерно в полтора раза совместно с промышленностью проводится комплекс мероприятий: индивидуальная диагностика каждой ракеты, замена отдельных узлов и блоков, проведение регламентных работ и некоторых доработок на комплексах.
Не лучше обстоит дело в этом отношении и с подводными ракетоносцами. Установленный для них гарантийный срок эксплуатации в 25 лет может быть обеспечен при условии прохождения ими среднего ремонта каждые 7— 8 лет. Однако у государства не хватает средств для выполнения этих технических требований, вследствие чего подлодки выводятся из боевого состава раньше установленных сроков эксплуатации, При этом не менее острой, чем для РВСН, остается также проблема продления технического ресурса баллистических ракет, состоящих на вооружении подлодок.
Несмотря на бодрые заверения некоторых высокопоставленных военных о высокой технической надежности систем СНВ, нет сомнений в том, что продление их гарантийных сроков, — это вынужденная мера, которая предпринимается не от хорошей жизни и изначально несет на себе определенные негативные моменты. Не случайно, бывший министр обороны США Билл Перрит оценивая потенциальную опасность, исходящую от российского ядерного оружия, в том числе и вследствие снижения его технической надежности, утверждал, что лучший способ обеспечивать безопасность Америки — это помогать ликвидации ядерного оружия бывшего противника.
РОЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ФАКТОРА В РАЗВЯЗЫВАНИИ ВОЙНЫ
Чрезвычайно велика роль человеческого фактора в судьбе ядерного оружия. Создание огромных запасов ядерного оружия, насыщение им практически всех видов вооруженных сил, привело к тому, что в работах по его обслуживанию, транспортировке и охране принимают участие ежедневно десятки тысяч военнослужащих. В середине 1980-х годов в армии, авиации и на флоте США к обращению с ядерным оружием были допущены более 150 тысяч человек. Примерно такая же картина была характерна в ту пору и для СССР. Хотя в России эта цифра за последнее десятилетие значительно уменьшилась, однако и сейчас она касается десятков тысяч людей, имеющих доступ к ядерному оружию на различных этапах его жизненного цикла.
Несмотря на довольно строгий отбор и усиленный психо-физиологический контроль, у некоторых из них в результате значительных психологических нагрузок и стрессов может произойти нервный срыв с самыми тяжелыми последствиями. В американской печати описывался реальный случай, когда в состоянии психического расстройства сержант ВВС выстрелом из пистолета в ядерную боеголовку «пытался с треском свести свои счеты с жизнью» [29].
Неслучайно, озабоченность США состоянием ядерной безопасности в России привела к принятию закона Нанна-Лугара, согласно которому нашей стране оказывается помощь в ликвидации оружия массового уничтожения, в укреплении ее ядерной безопасности. Это, в частности, проявилось в поставках контейнеров и оборудования специальных вагонов для транспортировки ядерных боеприпасов, защитных покрытий, а также нескольких «детекторов лжи» и комплектов аппаратуры для определения психически неуравновешенных лиц, а также лиц, склонных к алкоголизму и наркомании.
По оценкам некоторых специалистов, именно человеческий фактор является наиболее слабым звеном в системе ядерной безопасности. Это положение весьма актуально для России, где в результате обострения социально-экономической ситуации значительно осложнилось положение военнослужащих. При этом около 12 тысяч офицеров в РВСН ежедневно несут боевое дежурство на подземных командных пунктах и мобильных ракетных комплексах, в вышестоящих центрах управления. Несколько сотен моряков по 2-3 месяца без всплытия на поверхность несут боевую службу в океанских глубинах на атомных ракетоносцах.
В то же время низкое денежное содержание офицерского состава, особенно младшего, не обеспечивает необходимый жизненный уровень их семьям, жилищная неустроенность осложняет жизнь и быт офицеров. В настоящее время десятки тысяч офицеров не имеют своих квартир. В этих условиях многие молодые офицеры увольняются из армии вскоре после окончания военных училищ, другие ищут возможность подрабатывать на стороне. Социально-экономические неурядицы в стране привели к ухудшению отношения к военной службе, снижению уровня воинской дисциплины среди личного состава, уверенности в точном исполнении военнослужащими своих обязанностей, в том числе и требований по обеспечению ядерной безопасности, предотвращению несанкционированных действий. Правда, в российских Вооруженных силах прямой доступ к ядерному оружию по своим служебным обязанкостям имеют только офицеры и прапорщики, которые в большинстве своем в силу особенностей российского менталитета, несмотря ни на что, довольно ответственно подходят к выполнению воинского долга.
Отдельные нарушения и преступления, допускаемые солдатами и сержантами срочной службы и становящиеся достоянием широкой общественности, свидетельствуют о необходимости совершенствовать систему отбора в специальные войска и осуществления постоянного контроля за их морально-психологическим состоянием. Это подтверждается, в частности, тем, что только в 1998 году на ядерных объектах был совершен ряд преступлений: одним из солдат был расстрелян караул на радиационно-химическом комбинате «Маяк»; произошло самоубийство матроса, закрывшегося в торпедном отсеке атомной подводной лодки «Вепрь»на Северном флоте; имел место захват заложников тремя солдатами на ядерном полигоне Новая Земля [30]. Эти случаи свидетельствуют о том, что проблема человеческого фактора является одной из наиболее актуальных для предотвращения чрезвычайных происшествий с ядерным оружием. Нет сомнений в том, что полностью эта проблема может быть решена лишь в условиях экономического возрождения России, значительного улучшения социально-экономического положения населения страны.
ОПАСНОСТЬ ПРИНЯТИЯ ОШИБОЧНЫХ РЕШЕНИЙ ВЫСШИМ ПОЛИТИЧЕСКИМ РУКОВОДСТВОМ
Специалисты в области сложных систем обращают внимание на глубокую корреляцию вероятности появления ошибочных и несанкционированных действий с ядерным оружием с состоянием стабильности в мире, с уровнем военной конфронтации. В периоды усиления военной напряженности между ядерными государствами может резко возрасти вероятность случайного начала ядерной войны по причине неадекватной оценки ситуации и намерений потенциального противника в условиях стресса, снижения порога чувствительности датчиков СПРН, психологического напряжения операторов пунктов управления. На стремление проникнуть в замыслы противостоящей стороны влияют такое множество случайных факторов, наложение стереотипов прошлого, особый конформизма группового мышления, что говорить об адекватности принимаемых решений в сложившейся ситуации весьма рискованно.
Как справедливо указывают многие исследователи,ядерная безопасность в конечном счете в наибольшей степени зависит от людей, которым надлежит принимать решения в военной сфере. При этом, находясь в составе рабочих групп, люди ведут себя зачастую иначе, чем индивидуально. Это особенно характерно для стрессовых ситуаций, когда они отказываются от индивидуальных суждений и придерживаются мнения лидера или простого большинства участников. Стрессовая ситуация, возникающая в случае получения сигнала (возможно и ложного) о запуске ракет противником, усугубляется чрезвычайно малым подлетным временем ракет, в течение которого необходимо принять решение, а также высокой боеготовностью своих ядерных сил.
Особую значимость имеют решения, принимаемые на высшем политическом уровне. Сложность и чрезвычайно высокая ответственность за принятие решения, отделяющего мир от войны, создает для лидеров ядерных стран острую стрессовую ситуацию. Проведенные ориентировочные расчеты и моделирование боевых ситуаций показывают, что в случае получения сигнала (не исключено, что и ложного) о нанесении противником первого ядерного удара, в распоряжении высшего политического руководства обороняющейся стороны будет не более 3-4 минут для оценки обстановки и принятия решения на нанесение ответно-встречного удара. В этих условиях резко возрастает вероятность принятия ошибочных решений, неадекватных сложившейся ситуации.
Об этом, в частности, свидетельствует и опыт деятельности высшего политического руководства США и СССР. Бывший помощник президента США по национальной безопасности Брент Скоукрофт довольно образно описывал паническое поведение президентов США во время учений и обсуждений в отношении управления ядерными силами. «Мой опыт говорит о том, что в первые пару дней имеет место абсолютный ужас, когда совсем внезапно они сознают, что все это находится в их руках и что они единственные люди, которые должны принять решения».
Не менее характерна в подобной ситуации реакция бывшего президента СССР Михаила Горбачева. В интервью американскому корреспонденту Джонатану Шеллу он вспоминал: «Когда меня учили пользоваться «ядерной кнопкой» или «черным чемоданчиком», передо мной нарисовали такую ситуацию: мне могут доложить о нападении с одного направления и пока я обдумываю свои действия, в те же минуты приходит другое сообщение о ядерном нападении с другого направления. И в этих условиях мне предстоит принять решение».
Подводя кратко итоги рассмотрения основных причин, способствующих возникновению случайной ядерной катастрофы, следует заметить, что все они в своей основе базируются на высокой боевой готовности СНВ. До сих пор ядерные державы Россия и США не отказались от нанесения удара «по предупреждению», который требует от стратегических ядерных сил нахождения в высокой степени боеготовности. Не вызывает сомнений тот факт, что в ходе предстоящих переговоров между двумя странами по проблеме стратегической стабильности в связке СНВ — ПРО, наряду с решением других вопросов, необходимо добиваться отказа обеих сторон от концепции ответно-встречного удара, который должен быть обеспечен соответствующими организационно-техническими мероприятиями. Настало время перевести в практическую плоскость понимание того, что обеспечить высокий уровень стратегической стабильности без радикальных сокращений ядерного оружия и снижения боевой готовности остающегося в боевом составе в новых геостратегических условиях вряд ли возможно.
Реализация предложения президента Владимира Путина о дальнейшем сокращении стратегических наступательных вооружений до уровня в 1500 единиц боезарядов позволит еще более кардинально укрепить стратегическую стабильность, значительно снизить угрозу появления «нештатных» ситуаций. Правда, создается впечатление, что США предпочитают сохранить свои СЯС к 2010 году на уровне 2200 боеголовок.
Напомню, что еще в Заявлении 62 генералов и адмиралов из 16 стран мира в поддержку ядерного разоружения (1996 год), инициаторами которого выступали сенатор Алан Крэнстон и генерал Ли Баттлер, уже тогда в качестве ближайшей задачи предлагалось снизить размеры ядерных арсеналов России и США до уровня 1500 боезарядов, а возможно и меньше.
Автору этих строк довелось обсуждать в Сан-Франциско в период работы Международной конференции «Состояние мира» в октябре 1996 года проект этого Заявления с его авторами. Представители России были приятно удивлены непреклонным стремлением общественности США к радикальному сокращению ядерного оружия.
СНИЖЕНИЕ БОЕГОТОВНОСТИ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ
Рассматривая проблему предотвращения случайного ядерного конфликта, следует признать, что полностью исключить риск его возникновения возможно лишь одновременно с полным запрещением ядерного оружия и уничтожением всех его запасов под строгим международным контролем. Однако суровые реальности наступившего нового столетия предостерегают от слишком оптимистичных настроений в отношении сроков полной ликвидации этого оружия массового уничтожения. Скорее всего ближайшие 20-25 лет человечество обречено жить в условиях существования потенциальной ядерной угрозы. Это означает, что мировому сообществу необходимо обеспечить максимально возможную безопасность ядерного оружия. Одним из магистральных направлений на этом пути является снижение уровня боевой готовности ядерного оружия как стратегического, так и тактического. Обсуждения этой проблемы между Россией (СССР) и США ведутся на разных уровнях уже в течение около тридцати лет, однако следует признать, что на пути снижения боеготовности стратегических ядерных сил пока были сделаны лишь первые шаги.
Весьма положительным примером в реализации тезиса о необходимости снижения боевой готовности СНВ явилась инициатива президента Джорджа Буша, предпринятая им в сентябре 1991 года. Он распорядился о снятии с полной боеготовности нескольких десятков тяжелых бомбардировщиков, которые до этого в течение десятилетий находились в готовности к взлету в течение нескольких минут по сигналу предупреждения. Одновременно он отменил состояние боеготовности для 450 стратегических ракет «Минитмен-2» и БРПЛ «Посейдон» на 10 подводных ракетоносцах. Одновременно были объявлены его обязательства о радикальных сокращениях и даже полной ликвидации отдельных видов тактического ядерного оружия [31].
В ответ на инициативу Буша президент Михаил Горбачев приказал снять с боевого дежурства более 150 МБР, находящихся в шахтах, и 6 подводных ракетоносцев, снизить уровень боевой готовности тяжелых бомбардировщиков, содержать боевые железнодорожные ракетные комплексы (БЖРК) безвыездно в местах их постоянной дислокации. Он предпринял также ответные шаги по сокращению, частичной ликвидации и радикальному понижению боеготовности тактического ядерного оружия [32].
Практически все возможные угрозы определяют особую необходимость понижения уровня боевой готовности ядерного оружия, особенно с позиций предотвращения случайной ядерной войны. Возможный диапазон практических действий по снижению боеготовности ядерных сил весьма широк и многообразен, и он охватывает меры, начиная от ненацеливания СНВ друг на друга и вплоть до снятия ядерных боеголовок со всех носителей. Основной целью понижения боеготовности является устранение угрозы— случайного ядерного конфликта и предоставление достаточного времени высшему руководству ядерных стран для всесторонней оценки сложившейся ситуации и принятия адекватных решений.
Все организационно-технические решения, направленные на снижение боеготовности, различаются между собой показателями по трем основным параметрам: временем восстановления боевой готовности; возможностью осуществления взаимного контроля; стоимостью мер по понижению и восстановлению боеготовности.
Первым шагом на пути понижения боеготовности явилось соглашение между Россией и США о ненацеливании их ракет друг на друга, которое было подписано в 1994 году. Позднее такие соглашения были подписаны Россией и с другими ядерными державами. Правда, следует иметь в виду, что этот шаг имел больше политическое, чем военное значение, поскольку, с одной стороны, его невозможно проверить, а с другой — на восстановление нацеливания требуется не более 1-2 минут. Однако сам факт снятия нацеливания ракет ядерных держав друг на друга убедительно свидетельствовал о понимании ими реальности угрозы случайного или несанкционированного их запуска.
При этом следует иметь в виду, что уровень боеготовности весьма чувствителен к изменению внешнеполитической ситуации, особенно в отношении возникающих кризисов. Такие примеры, несмотря на уроки Карибского кризиса, имели место и позднее. Когда в 1968 году советские войска вторглись в Чехословакию, то, опасаясь возможных действий со стороны США и НАТО, московское руководство отдало распоряжение о приведении Ракетных войск стратегического назначения в повышенную степень боеготовности. Во время арабо-израильской войны 1973 года аналогичные действия по повышению боеготовности своих ядерных сил предприняли Соединенные Штаты. Впоследствии появились сведения о том, что во время этого события командиры боевых расчетов извлекли из сейфов конверты со стартовыми ключами и президентскими кодами, что само по себе уже повышало вероятность несанкционированного или случайного запуска ракет.
Предпринимая реальные шаги, необходимо глубоко продумать тактику и последовательность действий по снижению боеготовности СНВ. Это означает, что вначале целесообразно использовать более простые процедуры понижения боеготовности, которые обеспечивают необременительные значения основных параметров: сравнительно небольшое время восстановления боеготовности (в случае необходимости); возможность проведения контроля; приемлемые финансовые затраты. По мере повышения транспарентности и взаимного доверия возможно осуществлять постепенный переход к более глубоким уровням понижения боеготовности.
Начать движение в этом направлении целесообразно с понижения боеготовности наиболее опасных вооружений, с точки зрения возникновения случайных или несанкционированных действий ракет наземного и морского базирования, которые ежедневно несут боевое дежурство в наивысшей степени готовности. На первых порах понижение их боеготовности может достигаться путем снятия с ракет отдельных узлов и блоков, например бортовых источников питания, головных обтекателей, блокирование системы открытия крыши шахты и т.п. В дальнейшем можно будет постепенно переходить к более глубокому понижению боеготовности, вплоть до снятия с ракет боеголовок и их складирования в специальных хранилищах, удаленных от стартовых позиций [33].
Для контроля за техническим состоянием ракеты, находящейся в шахте, необходимо разместить на ней вместо ядерной головной части ее электронный имитатор, что само по себе потребует значительных финансовых средств. При этом необходимо иметь в виду, что снятие с ракет боеголовок и их надежное хранение возможно осуществить лишь в условиях значительных сокращений СНВ. Как весьма справедливо указывает заместитель председателя комитета Госдумы по обороне Алексей Арбатов, «Если концепцию снижения уровней боеготовности путем снятия боеголовок пытаться реализовать прежде чем будут ликвидированы огромные арсеналы ядерного оружия, то проблемы, связанные с безопасностью его хранения, перевозками и утилизацией, могут стать непреодолимыми». Это лишний раз подтверждает необходимость проведения радикальных сокращении ядерных арсеналов, которые, уменьшая прямую угрозу ядерного конфликта, в то же время открывают путь к осуществлению кардинального решения проблемы понижения боеготовности СНВ.
Наиболее сложная ситуация может сложиться с понижением боеготовности баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ). Осуществление этой операции, помимо значительных финансовых затрат, ставит под сомнение целесообразность сохранения этого компонента в составе ядерной триады. Выход подводных крейсеров на патрулирование с ракетами, но без головных частей на них теряет всякий смысл. Эти же подлодки при нахождении в базах теряют свое основное боевое свойство — живучесть и становятся весьма заманчивой мишенью не только для ядерного, но и обычного оружия. Процесс восстановления боеготовности всех БРПЛ будет занимать значительное время, измеряемое неделями. Поэтому представляется, что вопрос о снижении боеготовности БРПЛ будет наиболее сложным среди всех СНВ. Видимо, на первых порах речь будет идти о частичном снятии боеголовок с БРПЛ, а также о поисках и согласовании ряда организационно-технических мер, которые бы создавали экипажу значительный резерв времени, необходимый для запуска ракет после получения команды на пуск.
Сравнительно небольшое влияние на уменьшение угрозы случайных или несанкционированных действий, способных привести к ядерной катастрофе, может оказывать понижение боевой готовности тяжелых бомбардировщиков (ТБ), оснащенных ядерным оружием. Это объясняется прежде всего тем, что их боеготовность гораздо ниже,чем у ракет, к тому же полетное время ТБ до запуска с них крылатых ракет довольно велико. В течение этого времени может быть дана команда на отмену боевого приказа и возвращение бомбардировщиков на свою базу. В то же время весьма сложно осуществлять контроль за состоянием боеготовности ТБ. На них, например, могут быть загружены тактические ядерные боеприпасы, на которые запреты, в соответствии с договорами об СНВ, не накладываются, и они могут находиться в хранилищах на тех же аэродромах.
Роль и значение авиационного компонента ядерной триады может значительно возрасти в том случае, если будут сняты ядерные боеприпасы со всех СНВ. В этом случае время восстановления боеготовности ТБ будет наименьшим среди всех стратегических наступательных вооружений. В такой ситуации может резко возрасти роль и значение ТБ для нанесения по противнику массированного первого удара, особенно стороной, обладающей превосходством в авиационном компоненте триады.
Понижение боевой готовности СНВ означает, по существу, их перевод в категорию «возвратного потенциала», что, как показал ход обсуждений этой проблемы в формате СНВ-2, является особенно чувствительным для России. Положение осложняется еще и тем, что существующая асимметрия в составе и структуре стратегических ядерных сил сторон определяет необходимость поиска разумных компромиссов в вопросах понижения боеготовности различных компонентов ядерной триады.
Ряд видных американских экспертов (Брюс Б., Файвисон Г., фон Хиппель Ф.) полагают целесообразным для США начать первыми понижение боеготовности своих ракет, подавая тем самым сигнал России последовать их примеру. Они предлагают снять с боевого дежурства оружие первого удара: 50 ракет «Пискипер», несущих на себе 500 высокоточных и мощных боеголовок, и 400 аналогичных боеголовок W-88 БРПЛ «Трайдент-2». В качестве второго шага на этом пути они рекомендуют деактивировать таким же путем все ракеты наземного базирования (500 ракет «Минитмен-3»), сократить наполовину число развернутых подводных ракетоносцев и уменьшить число боеголовок на каждой БРПЛ с 8 до 4. При этом они считают необходимым предусмотреть изменение операций по подготовке ракет к пуску с таким расчетом, чтобы экипажу подлодки на эти цели потребовалось время не менее суток [34].
Они рассчитывают, что, как и в случае с заявлениями лидеров двух стран в сентябре-октябре 1991 года, Россия ответит на инициативу США аналогичными действиями. Авторы этих предложений полагают, что такие меры двух сторон значительно снизят угрозу возникновения случайного ядерного конфликта. В то же время оставшиеся боеготовыми средства ответного удара, обладающие высокой живучестью (выживаемостью при нанесении противником первого ядерного удара), будут обеспечивать поддержание стратегической стабильности на уровне минимального ядерного сдерживания, тем самым находясь в состоянии готовности сорвать нападение любого потенциального агрессора.
Осуществление указанных мер обеими сторонами значительно снизит их возможности в нанесении первого удара, существенно ограничит вероятность запуска ракет по предупреждению. В то же время политическое руководство России и США могут принять решение о временном оставлении некоторой части своих СНВ в полной боеготовности до тех пор, пока и другие ядерные страны не последуют их примеру. В качестве конечной цели следует рассматривать снятие с постоянной боевой готовности всех ракет наземного и морского базирования при осуществлении взаимного контроля, который предусмотрен уже действующими соглашениями в области сокращения вооружений, а также теми, которые могут быть заключены в будущем. Основной целью такого контроля должна стать уверенность в том, что каждая ядерная страна не повышает тайно боевую готовность своих стратегических сил.
Риск ошибочной оценки ситуации, обусловленной случайным пуском ракеты, может быть снижен благодаря использованию прямой линии связи между Москвой и Вашингтоном, введенной в действие в 1963 году под влиянием Карибского кризиса. В 1971 году СССР и США подписали Соглашение о мерах по уменьшению опасности возникновения ядерной войны. В нем определены действия каждой стороны при случайном запуске ракеты, а также содержатся требования, предусматривающие действия стороны, которой принадлежит это оружие, по обезвреживанию и уничтожению запущенной ракеты, прежде чем она причинит какой-либо ущерб другой стране. Вскоре после этого последовало заявление заместителя министра иностранных дел Виктора Карпова о том, что в Советском Союзе все МБР были оснащены устройствами их уничтожения, в случае необходимости, после запуска по команде с Земли.
В настоящее время складывается более благоприятная, чем прежде, ситуация для того, чтобы приступить к практическим действиям по понижению боевой готовности стратегических наступательных вооружений. В ходе встреч президентов России и США в Любляне, а затем в Генуе состоялись обсуждения проблем стратегической стабильности в новом формате, предусматривающем рассмотрение в одном пакете наступательного и оборонительного компонентов (СНВ-ПРО). Рассматривать состояние и укрепление стратегической стабильности без учета влияния на нее высокой боевой готовности СНВ и мер по ее снижению вряд ли возможно. Не вызывает сомнений тот факт, что Россия и США, как две ядерные супердержавы, должны взять на себя инициативу, сделать первые шаги по пути реального понижения боевой готовности. Только в этом случае можно побудить и другие ядерные страны присоединиться к этому процессу.
Вопрос о понижении боевой готовности СНВ, возможно, в скором времени будет рассматриваться в соответствии с принятыми ранее договоренностями. Во время встречи в Хельсинки в марте 1997 года президенты России и США договорились о «деактивации к 31 декабря 2003 года всех стратегических носителей ядерного оружия, которые будут ликвидированы по Договору СНВ-2, путем отстыковки их ядерных боеголовок или принятия других совместно согласованных шагов» [35]. Подобные решения вселяют надежду на то, что Россия и США полны решимости осуществлять постепенное понижение боеготовности своих стратегических наступательных вооружений, укрепляя тем самым стратегическую стабильность, способствуя предотвращению случайного ядерного конфликта. В решении этой проблемы руководство двух стран будет несомненно опираться на поддержку мирового сообщества.
В заключение следует указать, что развернувшийся в мире процесс глобализации, все более набирающий силу в сфере экономики, информатизации, высоких технологий и распространяется также и на сферу военной безопасноети. Это закономерно приводит к все большей зависимости состояния национальной безопасности каждой страны от уровня стратегической стабильности в мире. Как указывал президент Владимир Путин, ни одна страна не может построить безопасный мир только для себя, тем более в ущерб другим.
Необходимо иметь в виду, что состояние уровня боевой готовности стратегических ядерных сил и связанная с ним вероятность развязывания случайного ядерного конфликта находятся в прямой зависимости от состояния отношений между ядерными державами, в первую очередь России и США, в политической, экономической и военной областях. Уровень боеготовности СНВ двух стран в каждый исторический период отражал состояние отношений между ними. Это означает, что принятие Соединенными Штатами недружественных шагов по отношению к России, таких как расширение НАТО на восток, выход из Договора по ПРО, будет препятствовать снижению уровня боеготовности стратегических и тактических ядерных вооружений.
В XXI столетии недопустимы попытки решать сложные политические проблемы военно-техническими методами, путем гонки вооружений, будь то наступательные либо оборонительные. Необходим конструктивный диалог по поиску взаимоприемлемых решений. России и США необходимо в первую очередь открыть переговоры по проблеме стратегической стабильности в системе СНВ-ПРО с учетом необходимости недопущения развертывания нового витка гонки вооружений и сокращения накопленных арсеналов до уровня минимального ядерного сдерживания.
При ведении переговоров в формате СНВ-ПРО необходимо предусмотреть согласование основных военно-доктринальных положений ядерных держав, предусмотрев, в частности, отказ от нанесения ракетно-ядерного удара «по предупреждению» как одной из главных угроз на пути возникновения непреднамеренного ядерного конфликта.
Выход США из Договора по ПРО, которым угрожает Вашингтон, будет для них весьма болезненным в международном плане, потребует значительных усилий для оказания политико-дипломатического давления на другие страны, в том числе и на некоторых своих союзников, резко обострит отношения с рядом государств, в первую очередь с Россией и Китаем. Развертывание национальной ПРО поставит США в исключительное положение в мире и будет расценено мировым сообществом как решающий шаг на пути построения однополюсного мира.
ЕЩЕ ОДНА ПРОБЛЕМА: КРЫЛАТЫЕ РАКЕТЫ МОРСКОГО БАЗИРОВАНИЯ БОЛЬШОЙ ДАЛЬНОСТИ
Как известно, в ходе переговоров о сокращении стратегических наступательных вооружений российская (советская) сторона неоднократно поднимала вопрос о необходимости рассмотрения проблемы контроля за крылатыми ракетами морского базирования большой дальности (КРМВ). В принципиальном плане трудности в достижении соглашений по контролю за этим видом вооружений определяются прежде всего значительной асимметрией между программами КРМБ России и США. Имея существенное преимущество в размерах арсенала крылатых ракет, а также в количестве их носителей, американская сторона постоянно проявляла и проявляет явное намерение сохранить его и впредь. Кроме того, на решение этой проблемы оказывает существенное влияние визуальная неразличимость таких ракет с ядерными и обычными боеголовками.
В настоящее время крылатые ракеты развернуты в массовом масштабе на надводных и подводных кораблях ВМС США (по некоторым данным — до 200 кораблей). Эти корабли размещаются в ключевых районах Мирового океана в состоянии высокой готовности к нанесению ударов по команде Вашингтона. В последнее десятилетие удары высокоточными крылатыми ракетами (в неядерном оснащении) наносились во время проведения операций в зоне Персидского, залива, в Югославии, в Афганистане, где они показали высокую эффективность. В то же время, опасаясь неблагоприятного развития военной ситуации в ходе антиталибской операции, высшее военное командование США рассматривало возможность использования высокоточного оружия с ядерным зарядом сравнительно небольшой мощности.
В ходе советско-американских переговоров в формате СНВ-1 удалось добиться согласия США лишь на ограничение количества находящихся в боевом составе КРМБ в ядерном оснащении до 880 единиц. Однако это было лишь полумерой и не обеспечивало действенного контроля за этим оружием. По настоянию российской стороны в ходе встречи президентов России и США в Хельсинки в марте 1997 года было достигнуто согласие о необходимости рассмотрения вопросов сокращения и контроля за КРМБ в ходе предстоящих переговоров по СНВ-3. Однако нежелание американской стороны связывать себя жесткими обязательствами в отношении сокращения стратегических наступательных вооружений, которое характерно для США в последнее время, наложило свой отпечаток и на решение проблемы КРМБ.
Обостренное внимание российской стороны к проблеме КРМБ является отнюдь не случайным. Это определяется основными тактико-техническими характеристиками, возможностями КРМБ в решении боевых задач. По оценкам российских специалистов, КРМБ обладают такими качествами, как универсальность, высокая готовность к пуску, большая дальность полета, высокая точность наведения и поражающая способность [36]. К числу основных боевых характеристик КРМБ относят: мощность заряда, точность наведения на цель, дальность полета.
Мощность ядерной крылатой ракеты «Томагавк» составляет от 5 до 200 килотонн. «Томагавк» и крылатая ракета воздушного базирования (КРВБ) ALCM-В имеют расчетную дальность полета 2500 км, российские крылатые ракеты АS-15и SS-N-21 («Гранит») около 3000 км. Эта дальность считается «операционной», учитывающей возможность совершения маневра в районе цели и по маршруту полета в соответствии с рельефом местности, особенно при движении ракет на малых высотах. На практике это означает, что предельная дальность полета может быть и больше, в зависимости от степени сложности маршрута.
Ориентировочные расчеты, проведенные рядом российских специалистов, показывают, что ядерные КРМБ на подводных лодках способны нанести удары практически по всем позиционным районам шахтных пусковых установок МБР России и Китая. Это возможно в случае скрытного выхода американских АПЛ на боевые позиции в районы Баренцева, Карского, Охотского и Японского морей [37].
Применение на американских КРМБ инерциальной системы наведения совместно с системой отслеживания ориентиров и рельефа местности (ТЕRСОМ), что требует проведения заблаговременной топогеодезической разведки маршрута, позволяет обеспечить наивысшую среди средств СНВ точность наведения на цель, практически не зависящую от дальности полета. Круговое вероятное отклонение точки падения КР от цели в настоящее время не превышает 60-80 м. В дальнейшем эту точность предполагается еще более увеличить. Для сравнения укажем, что точность ракеты МХ, вобравшей в себя последние достижения американской ракетной технологии, составляет 120— 130 м [38].
Дальнейшее повышение точности КРМБ в неядерном оснащении может привести уже в недалеком будущем к планированию их боевого применения против высокозащищенных точечных целей, в том числе МБР, находящихся в укрепленных шахтах. В этом случае для вывода ракеты из строя необходимо обеспечить пробивание броневой крыши шахты за счет кинетического или кумулятивного действия мощного заряда. Это означает, что необходимо обеспечить прямое попадание в крышу шахты. Для достижения столь высокой точности потребуется коррекция полета КРМБ на его заключительном этапе с помощью информационно-разведывательных средств космического базирования.
Серьезной проблемой в организации борьбы с атакующими КРМБ является низкая эффективность систем предупреждения по обнаружению их стартов. Как известно, существующие системы предупреждения о запусках ракет вероятным противником (СПРН), системы ПВО — о нападении бомбардировщиков обеспечивают достаточно высокую надежность и эффективность их своевременного обнаружения. Появление в арсеналах США и России крылатых ракет, летящих на весьма низких высотах, создает для обеих сторон довольно сложную научно-техническую проблему по созданию системы своевременного предупреждения об их атаке.
Это положение усугубляется тем, что крылатые ракеты имеют весьма малое значение эффективной отражающей поверхности (ЭОП), порядка 0,1 кв. м, что примерно в 10— 20 раз меньше, чем у самолетов. Кроме того, КР являются весьма слабыми источниками тепла и звука, что также делает их малозаметными объектами для обнаружения с помощью соответствующих сенсоров. Затрудняет процесс обнаружения КР отсутствие у них характерных признаков, которые позволяли бы надежно отличать их от гражданских самолетов. Тем более не представляется возможным определить, какую боеголовку несет на себе летящая ракета — обычную или ядерную.
Такая малозаметность в совокупности с высокой точностью КРМБ создает реальную возможность их использования в качестве оружия первого удара, особенно по целям, имеющим жизненно важное значение в системе обороны противника. Атака крылатыми ракетами с ядерным оснащением может быть проведена непосредственно перед полномасштабным ударом, проводимым с использованием ракет наземного (МБР) и морского (БРПЛ) базирования. Основными целями для атаки КРМБ в этом случае будут важнейшие объекты государственного и военного управления, узлы связи, авиабазы стратегической авиации, РЛС системы раннего предупреждения. При этом наибольшие проблемы перед системами обнаружения и предупреждения создают КР, запускаемые с подводных лодок, поскольку их можно скрытно запустить из неизвестного заранее района Мирового океана, и они могут приближаться к цели практически с любого направления.
Внезапный удар 50-60 ядерными КРМБ может уничтожить все бомбардировщики другой стороны на аэродромах, подводные ракетоносцы, находящиеся в базах, а также нарушить функционирование системы боевого управления и связи, что может сорвать ответную атаку стратегических ядерных сил, особенно МБР. Для решения этой задачи потребуется всего 3-4 подводные лодки. Наиболее эффективной атака КРМБ будет в условиях отсутствия стратегического предупреждения. Особые надежды на КРМБ возлагаются при использовании их для нанесения поражения подвижным грунтовым ракетным комплексам (ПГРК). Однако для решения этой задачи потребуется усовершенствовать систему управления ракет, обеспечив им возможность перенацеливания в полете с помощью информационно-разведывательной системы космического базирования, работающей в реальном режиме времени.
Решение Дж. Буша и М. Горбачева, впоследствии подтвержденное Б. Ельциным, о снятии ядерных КРМБ с кораблей и подлодок явилось весьма важным шагом в направлении предотвращения нанесения ими внезапного удара. Однако это лишь частичное решение вопроса о снижении угрозы со стороны КРМБ. Учитывая их особенности, основные задачи контроля состоят в том, чтобы отслеживать количество произведенных и развернутых ракет, а также в возможности осуществления надежной идентификации ядерных и неядерных боеголовок, размещенных на них. При этом необходимо учитывать существующую возможность скрытного переоснащения неядерных КРМБ в ядерные, а также переоборудования крылатых ракет воздушного базирования (КРВБ) или КРМБ малой дальности в КРМБ большой дальности.
В немалой степени сложности контроля связаны не только с подсчетом развернутых КРМБ и различением ядерных и неядерных ракет, но и в немалой степени с обнаружением мест их секретного производства и хранения. Это в значительной степени объясняется тем, что они могут скрытно производиться на гражданских авиационных заводах, не требуют размещения в специальных пусковых установках и могут, например, запускаться из обычных торпедных аппаратов надводных и подводных кораблей различных классов, имеют сравнительно небольшие габариты, просты в транспортировке и хранении.
Известно, что в США имеются три варианта КРМБ «Томагавк»: ядерный, неядерный и противокорабельный (с обычным оснащением). Определение правил засчета для развернутых крылатых ракет США гораздо сложнее, чем для России, вследствие разнообразия пусковых установок для них, а также из-за наличия весьма большого количества КР с обычным боевым оснащением. В дополнение к торпедным аппаратам разработаны еще три типа пусковых установок для КРМБ: бронированная ПУ ABL, система вертикального запуска для надводных кораблей VLS, а также капсульная система пуска CLS, размещенная на подлодках типа «Лос-Анджелес». В связи с истечением к 2005 году сроков эксплуатации БРПЛ «Трайдент-1», стали известны предложения командования ВМС о переоборудовании четырех ПЛАРБ этого типа в носители крылатых ракет.
В СССР на большинстве типов ударных подводных лодок были установлены от 20 до 40 крылатых ракет «Гранит» (SS-N-21), а на АПЛ проекта 949А— 24 КРМБ. Эти ракеты могут быть запущены из любого стандартного 533-мм торпедного аппарата [39].
Учитывая особенности крылатых ракет, система контроля должна охватывать основные, узловые моменты жизненного цикла этого вида вооружений. Непосредственный контроль за объектами производства, обслуживания и хранения КРМБ создал бы реальную возможность осуществлять прямой контроль за их количеством. Проверка ПУ ракет на кораблях и подлодках позволила бы определить количественные пределы на размещение КРМБ.
Существует проблема скрытой замены на КРМБ неядерных боеголовок на ядерные, которая может производиться в стационарных условиях. Однако эта процедура может быть значительно упрощена, над чем, как известно, работала Ливерморская лаборатория, разрабатывавшая сменные боеголовки для ряда боевых систем. Это вызывает необходимость наложения запрета на использование на КРМБ сменных боеголовок. Необходимо также учитывать большое сходство крылатых ракет воздушного базирования (КРВБ) с КРМБ. Это означает, что КРВБ могут быть запущены с ПУ КРМБ с проведением незначительных модификаций. Для предотвращения подобной опасности необходимо добиваться согласия сторон на то, чтобы диаметр их КРВБ был больше диаметра пусковых, установок КРМБ.
В отличие от объектов производства МБР и БРПЛ, которые довольно хорошо известны сторонам,, распознаваемы и идентифицируемы, аналогичные объекты КРМБ (как правило, это авиационные заводы) не имеют отличительных признаков, производят мирную продукцию, надежно маскирующую их военную деятельность. Еще сложнее обстоит дело с обнаружением мест хранения КРМБ. Это определяет необходимость проведения инспекций на объявленных объектах и в случае необходимости установления постоянного контроля на местах, примерно так, как это было сделано в отношении объектов ракет средней и меньшей дальности. С этой целью независимые эксперты рассматривают различные варианты осуществления контроля за крылатыми ракетами морского базирования [40].
Вариант «минимума инспекций» основывается в основном на проведении обмена данными между Россией и США о наличии КРМБ, о количестве произведенных и развернутых ракет на каждом корабле и подводной лодке, аналогично тому, как это имеет место в отношении БРПЛ. Полученные данные дополняются сведениями, получаемыми от космических средств наблюдения. При этом серьезной проблемой остается определение количества ракет в ядерном и обычном снаряжении. Решение этой задачи несколько облегчается тем, что после принятия Россией и США обязательств 1991 года о снятии всего тактического ядерного оружия с кораблей и подводных лодок на них могут находиться КР только в неядерном оснащении. Все КРМБ с ядерными боеголовками должны находиться в береговых хранилищах. Проведение некоторого ограниченного числа инспекций на местах может осуществляться на основе согласованных предложений по контролю КРМБ в пределах, установленных Договором СНВ-1 для ядерных крылатых ракет (880 единиц).
«Промежуточный уровень инспекций» предусматривает, что значительная часть информации в отношении КРМБ будет получена в результате наблюдения за объектами их производства и технического обслуживания. При этом предусматривается, что уничтожение любой КРМБ должно производиться в присутствии инспекторов другой стороны. Инспекции должны проводиться в местах производства ракет, а также в местах их обслуживания. Каждая произведенная ракета должна быть промаркирована для последующей идентификации. Этот вариант контроля не предусматривает проведения регулярных инспекций кораблей, подводных лодок и военно-морских баз. Полагают, что данные о количестве КРМБ на каждом корабле будут проверяться с помощью национальных технических средств.
Вариант «максимума инспекций» предполагает проведение инспекций кораблей и подводных лодок, а также осуществление отслеживания всех этапов жизненного цикла КРМБ, начиная с момента их производства и до момента снятия с вооружения и последующего демонтажа. Этот вариант был предложен советской стороной еще в ходе переговоров в формате СНВ-1. Однако американская сторона не дала согласия на его установление. В соответствии с ним главными объектами контроля за КРМБ являются места производства крылатых ракет и установки на них боеголовок, где каждая КР должна быть промаркирована и опломбирована. Инспекторы должны находиться в портах и осуществлять наблюдение за погрузкой КРМБ на корабли. При этом размещение КРМБ целесообразно ограничить двумя типами подлодок и одним типом надводного корабля. Предусматривается также проведение ограниченного числа инспекций на других судах с целью подтверждения отсутствия на них КРМБ. При погрузке ракет на корабли инспекторы должны осуществлять контроль непосредственно в портах.
При этом признается, что даже проведение инспекций на местах не сможет полностью предотвратить возможные нарушения, среди которых указывают на следующие: а) некоторое количество произведенных КРМБ может быть не продекларировано; б) организовано секретное производство ракет; в) проводится скрытная замена на КРМБ неядерных боеголовок на ядерные.
Рассматривая различные методы контроля за ядерным оружием, российские специалисты пришли к выводу о том, что существуют объективные возможности для дистанционного обнаружения ядерных КРМБ, находящихся на кораблях. Технической основой для проверки справедливости этой гипотезы послужили результаты совместного советско-американского эксперимента по обнаружению ядерных боеприпасов на крейсере «Слава», проведенного в акватории Черного моря в июле 1989 года [41,42].
В ходе эксперимента американская группа использовала прибор с полупроводниковым детектором гамма-излучения на основе кристалла высокочистого германия с энергетическим разрешением около 2 кэв. Детектор размещался непосредственно на пусковой установке. Полученный в течение 10 минут спектр излучений с пиковыми значениями, характерными для различных изотопов урана, плутония и некоторых продуктов их распада, подтверждал факт наличия ядерной боеголовки. При этом результаты измерений показали, что таким путем практически нельзя получить какую-либо информацию о конструкции боеголовки, что вполне устраивало обе стороны.
Специалисты СССР представили для проведения эксперимента вертолетный комплекс «Советник», разработанный в институте им. И.Курчатова. В основе этого комплекса находится детектор нейтронов, испускаемых в результате спонтанного деления плутония-240, который присутствует в качестве примеси в составе оружейного плутония. Детектор нейтронов устанавливался на вертолете корабельного базирования, который при проведении контроля совершал медленный облет инспектируемого корабля. О наличии на корабле ядерного боеприпаса свидетельствовали показания детектора выше некоторого «порога», характерного для соответствующего расстояния от вертолета до корабля с учетом ожидаемых флуктуации фона и других возможных неопределенностей статистического и нестатистического характера. Прибор обеспечивал регистрацию нейтронного потока на расстояниях до 100-150 м, однако наиболее высокая вероятность обнаружения (порядка 0,95) была зафиксирована на расстоянии около 30 м.
Работоспособность комплекса была ранее проверена в ходе натурных испытаний, проведенных в акваториях Черного и Средиземного морей в 1978-1979 годах. С его помощью были обследованы корабли ВМС США — фрегат «Труетт», авианосец «Америка», эсминец «Барри», транспорт «Маунт Бейкер». На некоторых из них были обнаружены ядерные боеприпасы. При этом следует подчеркнуть, что комплекс «Советник» в будущем может явиться одним из элементов системы дистанционного контроля за крылатыми ракетами морского базирования.
Эксперимент на Черном море явился значительным событием на пути установления большей открытости и взаимного доверия между учеными СССР и США. Он продемонстрировал реальную возможность достижения необходимого уровня доверия и транспарентности двух стран на основе доброй воли, даже в такой чувствительной сфере, как ядерное оружие.
далее
назад