Пути и средства сообщения.
Земное человечество не нашло себе конца в столкновении с кометой, хотя эта встреча сделалась величайшим и незабвенным событием во всей его истории, память о котором сохранилась навсегда, не смотря на все перемены, происшедшия с тех пор в человеческом роде. Земля продолжала по прежнему вращаться; по прежнему сияло солнце; по прежнему младенцы становились в свое время стариками и непрестанно замещались новыми существами в непрекращающемся потоке поколений; века шли за веками, целые вековые периоды сменяли друг друга; человечество медленно расло и совершенствовалось, увеличивая свои знания и свое благосостояние путем безчисленных отклонений в ту и другую сторону, пока не достигло апогея своего развития, пройдя весь путь, предназначенный ему судьбою. И каким только физическим и умственным видоизменениям не подвергалось оно!
Население Европы с 1900-го по 3000-й год возрасло с 375 до 700 миллионов; население Азии - с 875 миллионов до миллиарда, Америки - со 120 миллионов до полутора миллиарда, Африки - с 75 до 200 миллионов; Австралии - с 5 до 60 миллионов. Таким образом население всего земного шара возрасло с миллиарда 450 миллионов до трех миллиардов 400 миллионов. Возрастание это шло почти непрерывно с небольшими лишь временными задержками.
Языки народов подверглись глубоким изменениям. Непрестанные успехи в знаниях, в науке и промышленных искусствах создали большое число новых слов, построенных главным образом на основании древней греческой этимологии. В то же время английский язык распространился по всему земному шару. С двадцать пятаго века по тридцатый разговорный язык в Европе состоял из смеси английскаго и французскаго языков со множеством слов, составленных из греческих корней; это дополнялось еще некоторыми выражениями, заимствованными из немецкаго и итальянскаго языков. Ни одна из попыток создать искусственный всемирный язык не имела успеха.
Начиная с того же двадцать пятаго века, понятие о войне и ея необходимости совершенно исчезло из человеческой логики. Война стала теперь непонятной.
Некоторые из исторических эпизодов, сделавшиеся общераспространенными, благодаря живописи, представляли это древнее варварство во всем его ужасе. На однех картинах это был Рамзес III, приказывавший высыпать перед своей колесницей целыя корзины кистей рук, отрубленных у побежденных, чтоб таким образом легче считать их сразу целыми сотнями и тысячами; на других - Амилькар, распинающий на крестах заложников; далее Цезарь, приказывающий одним ударом топора отрубать пальцы возмутившимся галлам; Нерон, присутствующий при казнях христиан, обвиненных в поджоге Рима и обвернутых в осмоленную паклю, чтоб быть сожженными заживо; наконец в довершение всего Филипп II испанский и его двор пред кострами еретиков, сожигаемых во имя Иисуса. Кроме того довольно известны были изображения Чингиз-Хана, отмечающаго свой победоносный путь пирамидами из отрубленных человеческих голов; Аттилы, зажигающаго разграбленныя уже им селения; полчищ Людовика XIV, опустошающих Пфальц; обвиняемых священною инквизицией, испускающих дух среди страшных пыток; солдат наполеоновскаго войска, валяющихся мертвыми среди снежных полей России. Все это дополнялось картинами бомбардируемых городов, морских битв и сражений в воздушном пространстве, при которых целыя толпы людей, цеплявшихся друг за друга и напоминавших как бы гигантские гроздья, низвергались на землю со страшной высоты.
Статистика показала, что войны с замечательною правильностью вырезывали из рядов человечества по 40 миллионов в каждое столетие или по 1.100 человек в сутки, не зная ни срока, ни отдыха, так что в три тысячи лет оне дали 1.200 миллионов трупов. Что все народы были до последней степени обезсилены и разорены, в этом не было ничего удивительнаго, потому что втечение одного лишь девятнадцатаго века они издержали для достижения этого прекраснаго результата не менее 170 миллиардов рублей золотом. Эти патриотическия подразделения, искусно поддерживаемыя государственными людьми, жившими в них, долгое время препятствовали Европе последовать примеру Америки, уничтожить постоянныя армии, истощавшия все ея силы и поглощавшия более 10 миллиардов в год из тех средств, которыя с таким трудом доставлялись всякаго рода тружениками, и объединившись на подобие Соединенных Штатов Америки, жить в изобилии, занимаясь полезным трудом. Но так как мужчины не решались стряхнуть с себя это бремя национальнаго тщеславия, то спасти человечество суждено было женщинам, принявшим горячее участие в этом вопросе.
Воодушевленныя одною из отважнейших представительниц своего пола, большая часть матерей во всей Европе образовали союз с целью воспитывать своих сыновей и особенно дочерей в чувствах отвращения к дикой военщине. Одного поколения, воспитаннаго столь просвещенным образом, было достаточно, чтобы освободить детей от этого остатка плотоядной животности и внушить им чувство глубокаго отвращения ко всему, что могло напоминать это древнее варварство. Женщины в это время были уже избирательницами и могли быть избираемы в народныя представительницы. Прежде всего оне добились того, что первым условием для избрания правительственных лиц было поставлено обещание их не подавать голосов за ассигнование средств на военныя издержки; всего легче удалось провести это в Германии. Но добившись власти, более половины народных представителей совершенно забывали о своем обещании, под предлогом неотложной государственной надобности в войске. Тогда-то женская молодежь сплотилась между собою и дала клятву не выходить никогда замуж за человека, которому предстояло носить оружие, и сдержала свою клятву. Первые годы существования этого союза были довольно тяжелы, даже для самых молодых девиц, и если бы это решение не было поддерживаемо общественным ободрением, то вероятно не одно юное сердечко изменило бы союзу. Отвергаемые ими молодые люди далеко не были лишены личных достоинств, а военный мундир не так еще скоро потерял свое обаяние. Несколько измен и отпадений, если сказать правду, всетаки было, но так как вступившия в такой союз пары с перваго же дня делались предметом презрения со стороны всего общества и исключались из него, то подобные случаи встречались нечасто. Общественное мнение на этот счет сделалось очень определенным, так что было почти невозможно идти против течения.
Впродолжение почти пяти лет не было, так сказать, ни одного брака, не было заключено ни одного союза, потому что все граждане обратились в солдат; так было во всех странах - во Франции, в Германии, в Италии, даже в Англии, где в двадцатом веке точно так же установлен был „налог крови". Такое явление наблюдалось во всех государствах, которыя уже были готовы соединиться в общий Европейский союз по примеру Американскаго, но тотчас же отступали назад, как только поднимался вопрос о национальных знаменах.
Женщины продолжали стойко держаться принятаго решения. Наконец на пятый год, уступая силе женской оппозиции, которая со дня на день делалась все сильнее и сильнее, представляя собою как бы стену, с каждым днем становившуюся все толще и неприступнее, народные представители всех стран, как будто движимые одним и тем же побуждением, поддержали доводы женщин. В ту же неделю, в Германии, Франции, Италии, Австрии и Испании было объявлено разоружение.
На дворе стояла весна. Никакого насильственнаго переворота произведено не было, и лишь безчисленное количество свадеб ознаменовало собою это великое решение.
Из военных учреждений оставалась теперь одна только полковая музыка, единственная хорошая сторона военнаго дела, которую заботливо старались сохранять. Остались также в небольшом числе народные ратники, употреблявшиеся единственно лишь ради порядка при разных торжественных случаях, когда они своим внушительным видом и ярко блестевшими на солнце мундирами служили также и для обстановки подобных зрелищ. Впоследствии люди даже не в состоянии были понимать, что военная музыка была изобретена лишь для того, чтоб удобнее было вести людей на бойню.
Несмотря на разныя непоследовательности, несмотря на придирчивое отношение к ней, республиканская форма правления получила преобладающее значение среди всех других способов управлять народом, хотя и она не была свободна от грубости и даже продажности некоторых политиков; однако эта форма правительства не была теперь чисто демократической. Опыт убедил человечество, что между людьми не существует умственнаго и нравственнаго равенства и что гораздо лучше доверить управление совету лучших людей, чем толпе честолюбцев, только о том и думающих, чтобы пользоваться общественным настроением и народными страстями для своих собственных выгод.
Объединение народов, единство мыслей и языка повлекло за собою и единство мер и весов. Ни одна страна не противилась уже теперь полному принятию метрической системы, основанной на измерении самой нашей планеты. Всюду была в обращении одна и та же монета. Один и тот же начальный меридиан принимался всеми странами, именно меридиан Гринвичской обсерватории, в антиподах котораго в полдень изменялось число месяца и недельное название дня. Парижский меридиан вышел из употребления около половины двадцатаго века. Земной шар втечение нескольких веков был условно подразделяем на двадцать четыре сферических двуугольника, из которых в каждом одновременно считались разные часы от 1-го до 24-го; но так как различие этого счета времени от местнаго поражало своей безсмыслицей и безполезностью, то снова вошло в употребление местное время, абсолютно необходимое при астрономических наблюдениях, хотя одновременно с ним всюду считалось и всеобщее время.
Вместе с изменением языков, понятий, нравов и законов, изменились и способы летосчисления. Счет годами и столетиями все еще продолжался, но христианская эра теперь была совершенно оставлена; равным образом вышли из употребления эры: мусульманская, иудейская, китайская, африканская и другия. Теперь все человечество имело один и тот же общий календарь, состоящий из двенадцати месяцев, разделенных на четверти года по три месяца в каждой или по 91 дню; в каждом из таких триместров первый месяц заключал 31 день, а остальные два по 30 дней; вместе с тем каждая из этих четвертей года состояла ровно из тринадцати недель. „День новаго года" был просто праздничным днем начала года и не имел ни недельнаго названия, ни соответствующаго числа месяца; он просто не считался в году. В высокосных годах таких новогодних дней полагалось два. Счет неделями сохранился, но теперь всякий год начинался в один и тот же недельный день, именно в понедельник, и всякое число всегда соответствовало тому же самому недельному дню. Годы на всем земном шаре начинались теперь опять в старую эпоху, соответствующую 20-му числу марта. За эру было принято чисто астрономическое явление, именно момент совпадения декабрьскаго солнцестояния с перигелием, что повторяется, как известно, чрез каждые 25.765 лет; за начало летосчисления принят был 1248-й год старой христианской эры, на который приходилось одно из таких совпадений. Эти рациональныя начала одержали наконец верх над всеми фантастическими странностями старых календарей.
Не менее важныя преобразования совершились в науках, искусствах и особенно в промышленности, а также в литературе. Классификация человеческих знаний с точки зрения их внутренней ценности менялась по мере относительных успехов каждой из наук. Например метеорология сделалась теперь точною наукой и достигла возможности делать предсказания, подобныя астрономическим; так, к концу тридцатаго века уже можно было предсказывать погоду с такою же достоверностью, с какою предсказывается наступление затмения или возвращение кометы.
Леса совершенно исчезли, так как были уничтожены ради земледельческих целей, а также пошли на выделку бумаги.
Величина дозволяемаго законом денежнаго роста упала до одного и даже до половины на сто. Крупные собственники, живущие доходами с капиталов, совершенно исчезли, подобно ископаемым животным. Электричество заменило собою пар. Железныя дороги и пневматическия трубы еще существовали, но служили главным образом для товарнаго движения. Для путешествий же пользовались преимущественно, особенно днем, управляемыми воздушными шарами, электрическими самолетами и другими воздушными движущимися машинами.
Уже одной только возможности промышленнаго воздухоплавания было бы достаточно, чтобы устранить всякия границы между государствами, если бы оне не были уничтожены вследствие доводов разума. Постоянныя воздушныя путешествия по всему земному шару неизбежно должны были повести к смешению народностей и к безусловно свободной торговле, равно как и к безпрепятственному общению в сферах умственной и нравственной. Понятно, что никаких таможен теперь не существовало.
Телефоноскопия давала возможность всюду непосредственно знать и видеть все самыя замечательныя или самыя любопытныя события. Театральную пьесу, играемую в Чикаго или в Париже, можно было слышать и видеть во всех городах всего мира. Теперь не только можно было слышать на всяких разстояниях, но и видеть; мало того, человеческому гению удалось даже найти средство передавать, путем действия на мозг, ощущения осязания и обоняния. Появлявшийся пред отдаленным наблюдателем образ мог при известных и исключительных условиях вполне заменять собою отсутствующее существо.
Астрономия достигла теперь своей цели - познания природы иных миров. Уже около сорокового века удалось установить частое сообщение с ближайшими из них. Всякая философия, всякая религия имели теперь в своем основании астрономическия начала, т. е. созидались на истинах, доставляемых познанием вселенной.
Физика и в частности оптика обогатились изобретением удивительнейших приборов. Новое вещество заменило собою стекло и привело к совершенно неожиданным для науки последствиям. Наконец были открыты новыя силы природы.
Прогресс общественный шел параллельно с научным.
Машины, приводимыя в действие электричеством, постепенно заменяли собою ручные станки во всяких работах. В то же время глубоко изменились и способы приготовления пищевых веществ. Химический синтез достиг такой высоты, что дал возможность приготовлять искусственно сахаристыя, белковыя, крахмальныя и жировыя вещества; они извлекались из воздуха, из воды и из растений, или составлялись путем наиболее выгодных сочетаний углерода, водорода, кислорода, азота и проч. в пропорциях, строго определяемых чисто научным путем. Теперь наиболее изысканныя пиршества происходили не за столами, на которых дымились части трупов животных, зарезанных, задушенных и замученных, а давались в великолепных залах, убранных постоянно свежими и зелеными растениями с безпрерывно распускающимися цветами, - в залах, наполненных чистым и благоухающим воздухом, гармонически колеблемым звуками музыки. Теперь мужчины и изящныя женщины не глотали более с отвратительною жадностью кусков мяса разных неопрятных животных, не заботясь даже об отделении полезнаго от ненужнаго. Но еще задолго до того всякое мясо начали предварительно подвергать перегонке или дистилляции, а затем, так как животныя сами состоят из элементов, заимствованных из царства растительнаго или животнаго, пища людей мало по малу ограничилась только этими элементами. Обыкновенно она принималась в виде изысканных и утонченных напитков, затем для той же цели служили плоды, наконец разные маленькие пирожки и питательные шарики, из которых организм и извлекал все элементы, необходимые для обновления тканей, так что зубы и рот избавлены были теперь от грубой обязанности жевать мясо. А между тем электричество и солнце неустанно производили анализ и синтез воздуха и воды.
Начиная особенно с пятидесятаго века, нервная система человека подверглась утонченному развитию в самых неожиданных отношениях. Женский мозг по прежнему оставался несколько менее обширным, чем мужской, и по прежнему же продолжал мыслить несколько иначе. Благодаря своей крайней чувствительности, он быстро воспринимал внешния впечатления и отвечал на них прежде, чем успевало созреть полное соображение в самых глубоких его клеточках. Женская голова по прежнему оставалась меньше мужской, с менее широким лбом; но она так изящно сидела на грациозной гибкой шее, необыкновенно красиво отделявшейся от плеч и всего гармонически-стройнаго туловища, что теперь женщины более чем когда либо вызывали удивление мужчин как общим своим видом, так в особенности нежностью своего взгляда, чарующею прелестью улыбки и роскошью почти воздушных, волнистых и вьющихся волос.
К сотому веку христианской эры земля населена была одним только племенем людей, довольно низкаго роста и белокурых, в котором антропологи пожалуй могли бы открыть признаки англо-саксонской расы с одной стороны и китайскаго племени с другой.
Человечество с каждым веком приближалось все к большему и большему единству: на всем земном шаре жило одно племя людей, слышались звуки одного и того же языка; весь мир находился под одним общим управлением; во всем мире была одна только религия, представлявшая собою астрономическую философию; все оффициальныя религиозныя системы совершенно исчезли, и в человеческих сердцах говорил лишь один и тот же голос просвещеннаго сознания и чуткой совести. При таком единстве во всем, древния антропологическия различия мало по малу совершенно исчезли, так что теперь не встречалось более ни конусообразных, ни плоских голов, ни фанатически верующих, ни слепо все отрицающих. Прежния религии исчезли, не достигнув познания Непостижимаго Существа. Человеческая мысль не в состоянии познать непознаваемое.
Никаких других существ, которыя бы заменили человеческий род, или получили бы господство над ним, не возникло на земле. Когда древние поэты предсказывали, что человек, безпредельно совершенствуясь во всем, приобретет наконец крылья и будет летать по воздуху при помощи своей лишь мышечной силы, они очевидно не позаботились изучить основных начал строения человеческаго тела и совершенно забывали, что для того чтобы одновременно иметь и руки, и крылья, человек должен бы был принадлежать к совершенно иному зоологическому порядку существ, обладающих шестью конечностями и не встречающихся на нашей планете; а между тем он произошел от четвероногих животных, строение которых постепенно преобразовывалось и видоизменялось. Но если человек не приобрел новых естественных органов, то приобрел искусственные, не считая глубокаго видоизменения своего существа в психическом отношении. Он научился теперь держаться на воздухе, парить в небесных высотах, пользуясь для этого легкими приборами, приводимыми в движение электричеством, так что атмосфера теперь столько же принадлежала ему, как и всякаго рода птицам. Очень вероятно, что еслибы какой-нибудь род больших летающих существ оказался в состоянии, путем векового развития своих наблюдательных способностей, приобрести мозг, напоминающий хотя бы самый первобытный человеческий, то он не замедлил бы получить преобладание над человечеством и заменить наш род другим крылатым родом существ того же зоологическаго типа четвероногих или двуногих. Но большое напряжение тяжести на земле всегда препятствовало крылатым видам животных достигнуть подобнаго органическаго развития, и таким образом усовершенствованное человечество продолжало оставаться господином этого мира.
В то же время и животное население земного шара, изменясь из века в век, сделалось совершенно другим. Дикие звери, каковы львы, тигры, гиены, пантеры, слоны, жирафы, кэнгуру, равно как и киты, кашалоты, тюлени теперь совсем вывелись. То же самое произошло и с древними хищными птицами.
Люди постепенно овладели и приручили те виды животных, какие были для них полезны, и уничтожили вредных, так что сделались полными хозяевами земного шара. Владения природы постепенно сокращались и отступали пред победоносным шествием цивилизации. Наконец вся поверхность планеты обратилась в один сплошной сад, безраздельно принадлежавший всему человеческому роду; содержание его и возделывание велось теперь рационально, с мудрою предусмотрительностью, научно; теперь уже не случалось наблюдать плодовых деревьев, покрывшихся цветами раньше, чем прекратились весенние заморозки, виноградников, опустошенных градом, хлебов, поваленных и смятых бурей, селений, наводненных разлившимися реками, дождей или засух, уничтожающих урожаи, и человеческих существ, умирающих с голода и холода.
На земле теперь наступило царство Разума, и сама она обратилась в сплошной рай.
