Подготовив первый отчет, Грунте отправился в министерство, чтобы заявить о своем возвращении во Фридау и заверить представленные им документы. Оттуда он пошел на телеграф и отправил телеграммы. Чиновники удивленно глазели на него. Несколько фридауцев встретили его по дороге и пытались выведать что-нибудь, но он упорно отмалчивался, и ему удалось, неслишком обращая на себя внимание, вернуться в обсерваторию. По городу в это время разносились слухи о возвращении экспедиции, и из уст в уста передавались чудесные басни о жителях Марса. К вечеру все газеты не только в Германии, но и во всей Европе, выпустили экстренные приложения: «Новости о северном полюсе»! «Жители Марса на Земле»! «Шесть, часов езды до северного полюса»! Так выкрикивали на улицах. Листки раскупались на расхват.

Выручка была так велика, что ее хватило бы на снаряжение новой полярной экспедиции.

На первом месте была помещена телеграмма Торма к Исме, затем следовал сжатый отчет о дальнейшей судьбе экспедиции, а также краткие сведения о марсианах и о возвращении Грунте.

Все это подтверждалось справкой Элля, свидетельствующей о возвращении Грунте, и, наконец, удостоверением министерства во Фридау о том, что Грунте, действительно, собственноручно предъявил упомянутые в отчете документы и вещи. Одно только замалчивалось, а именно то, что воздушный корабль все еще находится во Фридау. Но зато мимоходом упоминалось о происхождении Элля, потому что это сообщение могло до известной степени помочь людям свыкнуться с непостижимым.

Подробный письменный отчет был отправлен государственному канцлеру еще утром.

К вечеру пришла телеграмма, согласно которой Грунте и Эллю предлагалось безотлагательно со всеми вещественными доказательствами отправиться в Берлин.

Его величество пожелало немедленного доклада. Час спустя Грунте получил от императора поздравительную телеграмму, а фрау Торм милостивейшее выражение сочувствия, при чем высказывалась надежда на благополучное возвращение ее мужа.

С момента выпуска экстренных газет, обсерватория Элла осаждалась посетителями. Телефон звонил без устали, не умолкал звонок у входной двери, на столе разрастался ворох телепоздравлений и запросов. Так как это можно было предвидеть, Элль заранее попросил нескольких друзей помочь ему в этот день; они разбирали поступающие телеграммы и принимали посетителей. Элль и Грунте не показывались. Оба были заняты приготовлениями к отъезду. Грунте предстояло отправиться в Берлин одному, и это было ему не особенно приятно. Элль пересылал с ним рукописи своих книг. Берлинский издатель уже успел по телеграфу предложить Эллю высокую цену за все, что было написано им о марсианах. Элль потребовал вдесятеро больше, и издатель тотчас согласился на его условия, так как знал, что лондонские издатели заплатили бы в двадцать раз дороже. Элль предназначал гонорар участникам экспедиции.

На следующее утро, вскоре после того, как отбыл никем не замеченный марсианский воздушный корабль, Грунте с ранним поездом выехал в Берлин. Поток запросов, осаждающий Элля, разрастался. Теперь явились и иногородние посетители и некоторых из них нужно было принять. Перед оградой обсерватории с утра до ночи толпились любопытные и заглядывали во двор, точно там можно было что-нибудь увидеть.

Под вечер Элль вышел через калитку своего сада и отправился к Исме, чтобы спросить ее, не может ли он чем-нибудь быть ей полезен. Исма поблагодарила его.

— Ведь это такое короткое путешествие! — сказала она, уныло улыбаясь.

Условлено было, что завтра рано утром она будет у садовой калитки.

В новом экстренном выпуске газет появилось уже описание приема, оказанного Грунте государственным канцлером. Явная выдумка берлинского корреспондента. Кроме того, телеграммы из Рима, Флоренции, метеорологической станции Монблана, из Парижа и Лондона извещали о появлении нового воздушного корабля.

Воздушный корабль был замечен прежде всего в Риме; там он показался в семь часов утра; сначала пронесся вокруг города, потом стал летать над самим городом в различных направлениях. Через час он исчез из виду и в это же утро был замечен в других италианских городах. В одиннадцать часов он пролетел так близко над вершиной Монблана, что туристы могли видеть экипаж корабля.

В Париже и Лондоне знали об этом из экстренных выпусков газет, и с напряженным вниманием ожидали появления корабля. По Парижу тотчас пронесся слух, что этот воздушный корабль — прусское изобретение, предназначенное специально для обследования парижских крепостей.

Действительно, в три часа дня, на горизонте появился воздушный корабль и стал плавно кружить над укреплениями юго-восточной части города. Поднялась тревога; в знак предостережения был дан выстрел. После этого корабль поднялся немного выше и облетел на этот раз всю цепь укреплений, держась внутренней стороны города; таким образом было невозможно обстреливать корабль, не подвергая город опасности. В пять часов он исчез в вышине и полчаса спустя появился над Лондоном. Он пересек Темзу у Гринвича, потом описал широкий полукруг над северной частью города, пролетев над Гайд Парком, снова повернул к востоку и стал лавировать над морем крыш. На всех площадях теснились толпы народа. Махали платками, кричали ура. Воздушного гостя приветствовали орудийными залпами, и корабли на реке подняли флаги. Но воздушный корабль не обращал на это никакого внимания.

Как только солнце склонилось к западу, он свернул крылья и взвился в поднебесье так высоко, что совершенно скрылся из виду, и нельзя было определить, куда он направил свой путь.

В десять часов вечера темное тело медленно спустилось в сад фридаунской обсерватории.

Было около трех часов ночи, когда Элль проснулся оттого, что солнце ярко светило в его обращенную к свету спальню. Он в замешательстве вскочил с постели, но не успел еще дойти до окна, как свет исчез. Ночь озарялась лишь тусклым сиянием восходящей луны. Но вдруг отдаленный угол ландшафта снова загорелся солнечным светом, и это световое пятно перемещалось, перебегая по прямой линии с севера к югу, пока не остановилось в саду обсерватории, немного западное дома. Световая полоса, ярко выделяющаяся в воздухе, была наклонена к Земле под углом приблизительно в двадцать четыре градуса и направлена прямо на север. А так как, Элль знал, что высота кольцевой станции марсиан по отношению к его обсерватории равняется двадцати трем градусам и пятидесяти шести минутам, он сразу понял, что эта световая полоса — сноп лучей гигантского рефлектора, которым марсиане с кольцевой станции обыскивают местность. Поэтому Элль поспешно оделся и отправился в сад к воздушному кораблю.

Элль заметил, что корабль переменил место. Теперь он лежал на южной стороне просторной лужайки, откуда вид на север был более открыт, так как деревья, растущие на северной стороне, были видны отсюда под углом меньше чем в двадцать четыре градуса. Когда Элль приблизился к лужайке, он был ослеплен ярким светом, заливавшим корабль и деревья на южной ее стороне. Но свет исчез прежде, чем он успел дойти до корабля.

Илль был занят установкой какого-то прибора, совершенно незнакомого Эллю.

— Прости, что я мешаю тебе, — сказал Элль, — но мне показалось, что сюда сигнализируют с внешней станции.

— Так оно и есть, — ответил Илль, — теперь они нас разыскали. Там, наверное, случилось что-то очень важное. Сядь сюда и вооружись терпением. Сейчас можно будет уже начать беседу. Оптическая связь установлена, и теперь для того, чтобы телефонировать, мы должны будем применить невидимые волны большой длины.

Элль с удивлением переспросил:

— Телефонировать? Ты хочешь разговаривать с кольцевой станцией?

— Да, — сказал Илль, — при помощи лучей, но для этого нужно, чтобы здесь была полная тишина.

Элль отошел в сторону и тихонько сел. У него блеснула надежда — не нашли ли они Торма?

Илль приложил ухо к аппарату. Элль ничего не слышал, не мог уловить даже того, что говорил Илль — так тих был этот телефонный разговор.

Так прошло около получаса.

Потом Илль обернулся к своему племяннику.

— Мы, по возможности, должны ускорить наш отъезд, — сказал он. — Мое присутствие срочно требуется на острове, может понадобится наша помощь,

— Что случилось? Нет ли известий о Торме?

— Пока еще нет. Я уже говорил тебе, что мы собирались пустить в ход еще одну небольшую воздушную лодку. Так оно и было. Для нее достаточно экипажа из четырех лиц, но ее предельная скорость вдвое меньше скорости нашего корабля. Однако, как я только что узнал, эта лодка оказалась вполне приспособленной для передвижения в полярной области. На этой лодке, после трехчасового полета, удалось достигнуть 80 широты. На этом летательном аппарате и были предприняты розыски Торма. И тут-то случилось одно неприятное происшествие, из-за которого я теперь должен срочно вернуться на полюс.

— Несчастный случаи?

— Столкновение с европейским военным кораблем.

— Быть не может! Где же?

— На 81° широты и приблизительна 294° долготы. Во всяком случае, это вызвано недоразумением... Я еще не совсем уяснил себе, в чем дело; кажется, наша команда находилась на суше и оказывала помощь потерпевшим крушение матросам военного корабля и в это время на нее напали другие матросы. Двое из нашей команды взяты в плен, остальным удалось спастись на воздушной лодке. Она подверглась обстрелу и, повидимому, пострадала. Вот я и должен отправиться туда на нашем корабле, чтобы во всяком случае освободить пленников. Итак, тебе надо мигом собраться в путь. Постарайся разбудить и доставить сюда фрау Торм, если она все еще настаивает на своем решении сопровождать нас. Необходима крайняя спешность. А мы тем временем приготовим корабль к отправлению.

Исма, все время ожидавшая каких-либо новых известий, спала тревожным сном. Она подошла к окну, как только Элль позвонил у ее двери. Она узнала Элля. Он объяснил ей все в двух словах. Полчаса спустя Исма покинула дом так тихо, что горничная, спавшая на другой половине, ничего не слышала. В короткой записке, оставленной Исмой, говорилось только, что она по непредвиденным обстоятельствам должна была ускорить свой отъезд. Из темноты перед ней вынырнул Элль и взял у нее из рук маленький чемодан. Заспанный ночной сторож удивленно поглядел им вслед.

Всюду царил глубокий покой, город Фридау точно вымер, когда в предутренних сумерках поднялся марсианский корабль и тотчас полным ходом понесся по воздушному морю прямо на север.