Сегодня Василий и Сан Саныч отстыко­вались и сели.

Прощание было недолгим, и как-то не верилось, что они вот так — закроют люк и уйдут. Было как-то страшновато оста­ваться на комплексе, который и принять-то нормально не было возможности. Каза­лось — вот они посидят в своем транспорт­ном корабле и снова вернутся, как это было днем раньше, во время тестовых проверок системы управления движением. Но они отстыковались, а мы стали готовиться к съемкам их маневров около комплекса. У нас была радиосвязь с ними, и мы хорошо слышали их переговоры между собой. Ва­силий был в спускаемом аппарате — уп­равлял транспортным кораблем, а Сан Саныч в бытовом отсеке у иллюминатора готовился фотографировать стыковочный узел модуля «Кристалл». К этому узлу в будущем должен стыковаться американс­кий корабль многоразового использова­ния. И вдруг мы слышим недоуменный го­лос Сан Саныча Сереброва: «Куда это мы летим? Вася, тормози, а то мы сейчас вре­жемся в станцию...» Мы с видеокамерами и фотоаппаратами ждем появления их ко­рабля в иллюминаторе, а его все нет и нет. Голос Сан Саныча становится еще тревож­нее, и тут наш командир Виктор Михалыч Афанасьев командует: «Всем в корабль!!!» Мы проскочили в бытовой отсек наше­го корабля, прикрыли за собой люк и ждем сами не знаем чего. После некоторой пау­зы и контроля давления по мановакууметру в бытовом отсеке — открываем люк и переходим в станцию к иллюминаторам. Видим транспортный корабль с ребятами на дальности около 50-70 метров. ЦУП спрашивает нас, что мы видим — мы сей­час его глаза. Мы комментируем, а ЦУП напряженно и сдержанно ведет с нами связь. Мы чувствуем по голосу руководи­теля полета и операторов связи, что про­исходит что-то неординарное, но пока не понимаем, что именно. Транспортный ко­рабль с ребятами отходит все дальше от комплекса, мы входим в тень и теряем его из виду.

Несколько томительных минут мы на­ходимся в полном неведении и строим всевозможные предположения. Потом мы разлетаемся по разным отсекам ком­плекса, чтобы найти корабль, хотя пони­маем, что сделать это в тени практичес­ки невозможно. Перед выходом из тени мы снова находим транспортный ко­рабль ребят — он светится яркой звездой на темном небе.

Я вижу его через иллюминатор в своей каюте на дальности около 400 метров.

Рассказываем ЦУПу о том, как ведет себя транспортный корабль, где он нахо­дится относительно станции. На связи ру­ководитель полетов — Владимир Алексе­евич Соловьев, он приказывает нам уйти в спускаемый аппарат, но командир нахо­дится в другом модуле у иллюминатора — снимает видеокамерой, а мы с Валерой в базовом блоке. Валера что-то делает на первом посту, а я остаюсь в каюте и с ужа­сом вижу, что расстояние между станци­ей и транспортным кораблем стремитель­но сокращается. Мы вышли из тени, и он виден все отчетливее.

На транспортном корабле включается тормозной двигатель для схода с орбиты. Он увеличивается в размерах, кажется, на­чинает раскручиваться какая-то пружина — расстояние между нами сокращает­ся все стремительнее. И я понимаю, что если «этому» суждено случиться, то уход в спускаемый аппарат нас не спасет.

Я замер у иллюминатора. Корабль проносится около нас на расстоянии 30-40 метров! Это было похоже на фантас­тику из серии «Звездные войны». Когда он проскочил, я бросился к иллюминато­ру в каюте командира, увидел удаляю­щийся транспортный корабль и почув­ствовал, что мы были очень близки к... И Господь спас нас пятерых — экипажи станции и корабля. Было немного жут­ковато осознавать, что можно вот так столкнуться, и привет.

Мы слышали репортаж ребят в транс­портном корабле о работе двигателя, он от­работал нормально, и вскоре они призем­лились. И тут ЦУП стал настойчиво инте­ресоваться, что мы видели и слышали. Как оказалось, из-за какой-то технической не­исправности ручка управления работала не так, как надо, и ребята на облете коснулись станции своим транспортным кораблем. Мы ничего не почувствовали, но ЦУП по телеметрии зафиксировал столкновение.

Мы контролировали давление через каждые 15 минут, но оно, к счастью, не снижалось. Это был еще один день наше­го рождения. ЦУП был встревожен — мы сегодня могли потерять комплекс. Засну­ли поздно после долгих разговоров на зло­бу дня.

А за окном — Африка во всей своей кра­се, впадина Эль-Ришат.

Написал на перчатках времена связи и тени — может быть, пригодятся, если будут проблемы со связью с ЦУПом. Дело нам предстоит несложное, но совсем не ординар­ное. Пытаюсь прислушаться к собственным ощущениям, как у Пастернака: «...Силюсь я услышать в отголоске, что случится на моем веку». Страха нет. Дело, конечно, рис­кованное, но страха нет. Я еще не все сделал в этой жизни, у меня еще много вопросов без ответов, я еще должен многое сделать для двух самых близких для меня людей, поэто­му я буду осторожен на выходе и постараюсь максимально помочь Юре. Наверное, завт­ра я уже буду немного по-другому смотреть на эту проблему, и она покажется не такой уж серьезной, и эти рассуждения покажут­ся немного смешными, но это будет завтра, а сегодня пусть я буду немного смешным и наивным, чем глупым бодрячком.

Завтра я обязательно расскажу о том, что же это такое — выход в открытый кос­мос для нас, «Скифов» — экипажа 21-й ос­новной экспедиции на станции «Мир».

15 марта

Ночь была бессонной, мы ждали очеред­ного сеанса связи как итога очередного эта­па подготовки к «выходу». Сеанс начинал­ся: «Скафандры проверили?», «Связь включили?», «Транзит» подготовили?», «Кабели СЭП расстыковали?» и т.д.

ЦУП всячески нас напрягал, чтобы мы шли строго в графике, чтобы не пропустить чего-нибудь и не скомкать начало выхода. Да мы и сами все это прекрасно понимали и старались не омрачить премьеру. Время перевалило за полночь, и теперь начались главные операции: надевание снаряжения, медицинских поясов, костюмов водяного охлаждения, белья... В 2.30 мы начали вход в скафандры. Как и на тренировке — сначала вошел командир с моей помощью, а потом вошел и я. Мы шли с небольшим опережением, чтобы иметь запас времени на всякий случай.

Потом пошли стандартные операции шлюзования. Коля Бочмановский — наш инструктор Центра подготовки по шлюзо­ванию — всячески нас опекал и отслеживал все операции, выполняемые нами по фраг­ментам бортовой документации. Мы прове­ли предварительную проверку герметично­сти скафандров и люков, а после «диссатурации»¹ приступили к сбросу давления из ШСО до 10 мм ртутного столба. Я перебрал­ся поближе к выходному люку и пригото­вился к открытию люка. Мы еще раз про­вели проверку герметичности люков моду­ля и после этого получили добро ЦУПа на сброс давления в ШСО до нуля. Сброс дав­ления от 10 мм до нуля идет медленно, и по опыту предыдущих выходов давление в ШСО по мановакуумметру не снижается ниже 4-5 мм. У нас оно снизилось до 2 мм, и ЦУП отметил это как рекорд.

¹Дыхание чистым кислородом для вытесне­ния азота из крови.

В 4.05 приступили к открытию люка. Сердечко забилось чуть сильнее, сейчас дол­жно произойти что-то совсем необычное, сейчас мы окажемся в вакууме. Придержи­ваю штурвал, чтобы не было резкого откры­тия, и вот люк уже приоткрывается. Стан­ция находится в тени Земли, и первое, что я вижу в свете фонарей на голове, — это вы­ходное устройство у люка со средством пе­ремещения космонавта, и бездна звезд на ночном небе. Как у Ломоносова: «...Откры­лась бездна звезд полна, звездам нет счета, бездне — дна». Звезды немного ярче, чем видно из иллюминатора станции, и их очень много. Я открываю люк, фиксирую его на крючок и приступаю к установке защитно­го кольца, чтобы не повредить резиновые уплотнения при выходе. ЦУП нас сдержи­вает, советует осмотреться и не спешить.

Вокруг летают тысячи мелких части­чек — то ли от разрушающейся экранно-вакуумной теплоизоляции, то ли краски. Кольцо установлено, и я выбираюсь нару­жу. Пока ориентироваться трудно — вся наружная поверхность станции ершится модулями и панелями солнечных батарей, уф, аж в глазах рябит. Восходит солнце, и я опускаю светофильтр. Начинаем выво­дить укладку со стрелой и инструментом. Я держу стрелу, и Юра тоже выбирается из шлюзового отсека. Пропускаю его впе­ред по трассе к старой грузовой стреле. Я уже нахожусь снаружи около 10 минут и смотрю, как он неуклюже, судорожно пе­рецепляет карабины. Ну, конечно, я уже «опытный», «целых» 10 минут здесь, а он только вышел. Хорошо, что мои первые движения видел один Господь Бог.

Мы осторожно, обходя острые кромки крышек звездных датчиков, перебираем­ся к такелажному узлу стрелы. Хорошо, что станция железная, иначе мы все снес­ли бы на своем пути.

Люк, заветный люк в ШСО, остался где-то позади, а мы идем все дальше от него. Уже начинаю ориентироваться, где какой модуль, где какая солнечная батарея.

У Юры что-то со связью, я несколько раз переспрашиваю его и не слышу ответа или слышу только обрывки слов. Он не пони­мает, почему я пристаю, и начинает раз­дражаться. Я молчу, надо разобраться, в чем дело. ЦУП внимательно слушает, но не мешает нам работать, только изредка спрашивает о самочувствии и о том, где мы находимся и что делаем.

Стрела оказалась довольно подвижным сооружением, и любые наши движения при­водят к ее колебаниям. Мы добираемся до базового блока и двигаемся к месту установ­ки новой стрелы. Стараюсь не приклады­вать больших усилий при перемещениях, используя инерцию скафандра.Так учил наш аксакал Муса Манаров. Надо сохра­нять силы, основная работа еще впереди. Вот мы и у цели. Наступает тень, и мы включаем освещение на шлеме скафандров. Фо­нари хорошо освещают зону работ, и мы приступаем к разделению укладки на час­ти. Закрепляем все на кольцевых поручнях и начинаем устанавливать основание стре­лы. Пригодились гаечные ключи, которые мы предусмотрительно захватили с собой. Затягиваем винты ключом и начинаем со­бирать стрелу. И эта операция позади. Не­большой отдых, и я начинаю удлинять стре­лу в сторону привода солнечной батареи на модуле «Квант». ЦУП предупреждает, что стрела будет находиться в зоне двигателей базового блока и просит быть осторожнее.

Закрепляю стрелу промежуточным фа­лом к поручню и перебираюсь к такелаж­ному узлу. Немного подтягиваюсь и цепляю свои карабины за фал на приводе. Хоть хлипкая, а все же связь с твердью. Когда шел по стреле, натерпелся страху, фиксируем­ся за тоненький леер, и стрела сама колеб­лется, вся надежда на конструкторов и ис­пытателей да на то, что мы добросовестно все сделали. Это справедливо — испыты­вать собственную работу. Пока она нас не подводит. Так увлекся переходом к модулю «Квант» и ожиданием срабатывания движ­ков, что забыл посмотреть на иллюминатор каюты. Я закрепил на нем Жекиного мишутку и оставил гореть свет в каюте. Лад­но, потом посмотрю, если не забуду. Юра вслед за мной ползет по стреле. Надо сде­лать инспекцию ранее установленного при­вода солнечной батареи. Осматриваем привод, фланцы. Восходит солнце, и они видны очень хорошо. Зазора между ними нет. Видны два «штыря» и несколько струбцин.

Не дожидаясь сеанса связи, начинаем разматывать жгут сэповских кабелей и прокладывать его на 3-ю плоскость отсека научных инструментов. Работать прихо­дится резаком -- разъемы связаны тесь­мой и леской. Часть разъемов стыкую я, часть — Юра. И с этим покончили, входим в связь, и Володя Солдатенков, специалист по этому выходу, сидящий сейчас в ЦУПе, подтверждает, что по телеметрии все разъемы состыкованы — слава Богу. Он просит нас еще раз попытаться установить штырь — конструкторы не дают гарантии жесткого соединения фланцев без этого штыря.

Мы снова вставляем его и с помощью молотка (Юра молодец) устанавливаем штырь. ЦУП доволен, что и эту операцию удалось сделать.

Мы пробираемся к такелажному узлу нашей стрелы, и я начинаю переходить к основанию. Это прибавило мне седых во­лос — перемещение по леерам стрелы. Как только поворачиваюсь боком к базовому блоку, создается впечатление, что ты падаешь — скатываешься набок. Стрела колеб­лется, и это усугубляет ощущения. Добира­юсь до скоб на агрегатном отсеке базового блока и облегченно вздыхаю — в руках твердь. Не желая дальше испытывать себя, по продольным поручням ползу к основанию стрелы. Юра остается у привода на «Кванте». Я должен буду после тени пере­нести его на стреле в район шлюзового отсе­ка. У нас есть 20-30 минут тени, можно от­дохнуть. Под нами проплывают ночные го­рода, по-моему, это Канада. Я выключаю освещение на шлеме и начинаю жалеть, что не сделал этого раньше. Исчезли освещен­ные поручни и элементы конструкции, и, о чудо — создается впечатление, что ты дей­ствительно летишь над планетой!!! Это совершенно новые ощущения — только ты и пол-Земли под тобой с грозами и огнями ры­бачьих лодок в океане.

Господи, как здорово, хоть бы еще немно­го задержался рассвет. Кажется, когда-то очень давно я мечтал о таком, именно о та­ком полете, это как сон — ты не приклады­ваешь никаких усилий и летишь только усилием мысли. Не могу подобрать слов, чтобы описать это ощущение — это смесь восторга, благоговения перед этой красо­той, величием действа, в котором я прини­маю участие. И действительное ощущение полета — кажется, сейчас отпущу руки и буду лететь так очень долго. Не знаю, сколь­ко проходит времени, но пора возвращать­ся в реальность, голубеет горизонт, вспуха­ет, расширяется и краснеет. И вот опять восход. Кажется, я понимаю наших пред­ков, поклонявшихся Солнцу — это светило своим появлением все преобразило, но ра­створило в своем свете мой «ночной» полет. Отдых закончился, чувствую, как устали руки, а предстоит еще возвращение «до­мой». Да, в тени я все-таки добрался к ил­люминатору моей каюты. Это круглое окошко с игрушкой приветливо светило в ночи и было так близко и так далеко через обратный путь и шлюзование.

Юра держится за такелажный узел, и я переношу его к модулю «Дмитрий». Он на­чинает удлинять стрелу, и я вижу, как ук­ладка с инструментом, которую он нес, медленно вращаясь, удаляется от стрелы. Видимо, Юра не очень хорошо ее закрепил, и «наши женщины» навсегда уходят от нас. Я еще несколько минут вижу их, и ос­тается только вздыхать. Я перебираюсь по стреле, вхожу в ШСО. Юра уже здесь. Ос­матриваю резиновые кольца на люке, сни­маю люк с фиксатора и закрываю его. Вре­мя 9.55. Мы шлюзуемся, выравниваем давление, выходим из скафандров.

Связи нет, и мы работаем вполне само­стоятельно, как будто это уже не мы почти шесть часов назад чайниками болтались на стреле. Переходим в базовый блок — он стал нам роднее и ближе. Удовлетворяем первое желание посещением туалета, са­димся к столу — хочется есть, принимаем по глоточку коньяку и — в спальный мешок — у нас есть целых сорок минут до оче­редного сеанса связи.









19 мая

Сегодня — не самый удачный день. Се­ансы связи через спутник-ретранслятор не прошли и переговоры с семьями не состоя­лись. Почти весь день пролетали без свя­зи. В конце дня главный оператор связи Вадим сделал попытку передать радио­граммы по пакету, но и тут «облом». А ве­чером сломался видеомагнитофон «Бетакам». Зажевал ленту на кассете, заблоки­ровал весь лентопротяжный механизм и выдачу кассеты, так что пришлось сни­мать крышку и извлекать кассету. Придет­ся ТВ-репортажи делать с камкодером или «Hi-8».

21 мая

Ничего не хочу, только спать. Сейчас 10 часов утра. Еще один «выход» позади. Эта работа была гораздо тяжелее преды­дущей. Люк открыли в 01.50. Днем нам дали немного поспать, и как ни странно — дневной сон удался, встал бодрым, отдох­нувшим. Работа предстояла несложная — перенести солнечную батарею (СБД) с американскими преобразователями со стыковочного отсека на привод модуля «Квант». В конце «выхода» предполага­лось снять контрактный сюжет по рекла­ме «Пепси». В наши личные планы входи­ло «запустить» три ИСЗ — укладки с ра­мами и уголками с «Природы» и «Боливара». Шлюзовались перед «выходом» штатно» и после разрешения ЦУПа я открыл люк. Установка защитного кольца потребовала чуть больше сил и времени, и как следствие — я начал работу на «приподня­том» пульсе и температуре. А тут эта бан­ка, в разложенном состоянии она занима­ла столько места в шлюзовом отсеке, что для нас с Юрой оставалось мало места. Поэтому мы решили ее сложить, а после развернуть. С ней тоже пришлось пово­зиться, но выглядела она очень эффект­но — даже Шеннон, после выхода видев­шая Юру с банкой на стреле через иллю­минатор, сказала, что весь мир будет пить только «Пепси», если увидит эту картин­ку. ЦУП никак не мог принять окончатель­ного решения, чем же снять банку — КЛ103 (старой цветной телекамерой или бетакамом). После теста телевидения, ко­торый и проводился-то во время шлюзова­ния, решили все-таки остановиться на КЛ­103. Вариант, который предлагали мы — снять этот сюжет через 9-й иллюминатор изнутри, — не находил поддержки. Я ос­тавил банку на поручнях снаружи шлюзового отсека и пошел по установленной нами в прошлом «выходе» грузовой стреле. По­том перенес Юру к стыковочному отсеку, он установил захват такелажного узла на солнечной батарее, и я перебрался к нему. Замки, удерживающие солнечную бата­рею, раскрылись довольно легко, а вот с клапанами теплоизоляции возились мы долго. Но вот все готово, я возвращаюсь к основанию стрелы на базовом блоке и делаю это в тени, чтобы сэкономить время. Связи нет, фонари на шлеме освещают только около метра грузовой стрелы, и это действительно страшновато, но через не­сколько минут я, облегченно вздыхая, цеп­ляюсь за поручни базового блока. Теперь надо отдохнуть, мы подлетаем к Африке, на Земле тень, и начинается зона связи че­рез спутник. На связи с нами — Сергей Крикалёв. Я опять выключаю освещение, что­бы еще раз испытать чувства предыдуще­го полета. На Земле бушуют грозы, это шквал огня, и я думаю, как хорошо, что мы летаем на высоте более 400 километ­ров. Кажется странным — почему мы не слышим рожденного молниями грома? Выходим из тени, и я потихонечку начи­наю переносить Юру с солнечной батареей к модулю «Квант». Масса большая — око­ло 800 килограммов, и поэтому я особенно медленно вращаю ручки стрелы. Для того чтобы обойти торчащую на пути солнеч­ную батарею, приходится попеременно ра­ботать в тангаже и в рыскании. Мы не спе­шим, у нас есть небольшой запас времени, представляю, сколько страхов натерпелся Юра на этом аттракционе во время пере­носа. Но вот он уже в районе привода, фик­сируется за поручни, я перебираюсь к нему, чтобы помочь установить перенесенную батарею на приводе. Шеннон фотографирует нас и снимает на видео. Она работает на этом «выходе» очень хорошо — сама выдает много команд с пультов.

Я уже на модуле «Квант», снимаю за­щитные чехлы с электроразъемов, зани­маю удобное положение, и мы делаем первую попытку установки батареи. Нам надо три шариковые опоры завести в гнезда. Один шарик входит, остальные пока не хотят, что-то мешает. Мы снова расфиксируем батарею и делаем вторую попытку установки — теперь два шарика на месте, но этого недостаточно для подключения разъемов. Принимаем решение снять ба­тарею со стрелы и в свободном парении ус­тановить ее на привод. Подбираюсь к таке­лажному узлу — так и есть, короткий фал не дает стать батарее на привод. Освобож­даю фалы, и батарея с третьей попытки на месте. Стыкуем электроразъемы, теперь можно немного передохнуть. Мы снова в тени, и после короткого отдыха, преодоле­вая страх, ползу по метровой стреле к ее основанию. Мы сделали основную работу, но тут ЦУП предлагает нам отработать с «Пепси» по двум вариантам — с переносом Юры с банкой в район модуля «Спектр» для съемок изнутри через 9-й иллюмина­тор, а потом снять на шлюзовом отсеке ка­мерой КЛ-103В. Да, обширная у нас про­грамма, но деваться некуда — сами пред­лагали. Чувствуется усталость, время пять часов утра, а мы в самом разгаре ра­бот. Снова «катаю» Юру на стреле за ос­тавленной банкой, а потом на модуль «Спектр». Шеннон включает камеру и снимает сюжет с Юрой. Времени до тени немного, а нам нужно вернуться к шлюзовому отсеку. С последними лучами солнца Юра фиксирует стрелу к поручням отсека. Все нормально, я опять возвращаюсь по стреле в тени. На такелажном узле не­сколько фалов, они перепутались, и пока я с ними разбираюсь и фиксирую стрелу — Юра идет в шлюзовой отсек за телекаме­рой. В 6.45 начинается зона телевидения, и ЦУП хочет в прямом эфире показать кар­тинку заказчику. Мы честно отрабатыва­ем и этот сюжет, но хочется уже «домой». Мы выпрашиваем у Соловьева 15-20 ми­нут на фотосъемки, а на самом деле на уда­ление мусора. Выключаем теплообменни­ки, у нас есть 15 минут до закрытия люка. Юра подает мне связки железок, и они кра­сиво уходят в кильватер полета — они не­много затормозятся и не столкнутся со станцией. Теперь действительно все, я вво­жу банку в шлюзовой отсек и закрываю люк — время 7 часов 10 минут. После не­хитрых арифметических вычислений по­лучаю время работы в открытом космо­се — 5 часов 20 минут. Проводим обратное шлюзование и открываем люки в станцию. Хочется есть, а потом спать. Мы быстро съедаем все то, что заботливо приготовила для нас Шеннон, выпиваем по два глотка коньяку — сегодня у Юриной дочери Леночки день рождения, и спать. Накрутился ручкой до полного удовлетворения, но медики спрашивают о перспективе в пятницу совершить очередную «прогулку». Конечно, выйдем, вот только немного отдохнем. Может быть, вечером удастся поговорить с Верой, а сейчас просим Сашу Сергацкова позвонить нашим домашним и сказать, что мы внутри и у нас все нормаль­но, пусть не волнуются.

23 мая, четверг

Завтра опять «выход»! Первый день после прошлого «выхода» отдыхали. Руки побаливают, особенно лопатки и запястья. Но уже на следующий день чувствовал себя нормально. Готовимся к работе -- изуча­ем циклограмму предстоящего «выхода», готовим инструмент, кабели для стыков­ки. Работа предстоит «несложная» — перейдем на модуль «Квант», расстыкуем электроразъемы (которые с таким трудом стыковали в первом «выходе»), подстыку­ем кабель-вставки и развернем перенесен­ную батарею. Этим «выходом» должна за­вершиться логическая цепочка: установка грузовой стрелы — ГСТ4, перенос с ее по­мощью солнечной батареи и ее разворачи­вание. Скафандры подготовили, сменные элементы установили, делаем это уже без радиограмм, вполне самостоятельно. Главное — не потерять бдительность, не расслабиться и не почувствовать себя эта­кими асами по «выходам».

Вчера поговорил с Верой по телефону. Жека рассказала, как их застал в Соколь­никах дождь, а они ели шашлык в кафе, где прятались от дождя. Чувствую, что они тоже очень скучают. Смотрю на программу полета (предварительную), которую мы привезли с собой — сегодня 93-и сутки по­лета. Уже много, но осталось примерно столько же. Странное дело, пока официально никто нам не сказал о продлении поле­та: или еще не принято окончательное ре­шение, или не хотят нас «расстраивать» перед «выходами». Чудно все это — если это действительно так.

25 мая

Мы сделали это! Отработали еще раз снаружи комплекса, теперь он стал чуть симметричнее и чуть красивее. У него по­явилось еще одно «крыло — солнечная ба­тарея» на «Кванте». Видимо, из-за балли­стики вход в скафандры и закрытие люков началось чуть раньше, чем в предыдущем «выходе». В 22 часа мы по старой схеме забрались в скафандры и приступили к шлюзованию. Основная нагрузка на Юре, он читает фрагменты бортовой документа­ции и работает с пультом, а я только пас­сивный наблюдатель и строго выполняю все пункты. Мы проверяем герметичность скафандров и люков, проводим «диссатурацию» и еще много всяких «мелочей». Приходит время открывать люк. Я занимаю удобную позицию и с разрешения ЦУПа открываю люк. Мы в тени и поэтому работаем с включенными фонарями на шлемах скафандров. В шлюзовом отсеке тесно — две укладки (инструмент и кабель/вставки) и три укладки, приготовленные для запуска искусственных спутников Земли, рукотворных спутников. Я устанавливаю защитное кольцо, беру укладку с кабелями (инструмент будет нести Юра) и двигаюсь к такелажному узлу грузовой стрелы. Первые полчаса — самые трудные, медики просят не торопиться и немного захолодиться — идет процесс врабатывания. Укладка с кабелями для надежности зак­реплена двумя фалами, и они всячески пе­реплетаются, мешая работать. Но если мы их потеряем, вся наша работа на этом вы­ходе теряет смысл, так что лучше пому­читься. Перебираюсь по стреле к основа­нию и, вращая ручки перемещения стре­лы, перевожу Юру в район модуля «Квант». По сравнению с путешествиями на предыдущем «выходе» это сделать дос­таточно просто. ЦУП предупреждает о воз­можном срабатывании двигателей на ба­зовом блоке, и мы крепим стрелу за скобы так, чтобы она была подальше от двигате­лей. Перехожу на «Квант», а потом по эле­ментам конструкции и поручням в район разъемов, с которыми предстоит работать. Работаем равномерно, спокойно, с отды­хом. Женя Лохин — специалист ведущий это «выход» — на связи, он помогает нам голосом найти и подстыковать нужные разъемы. Это очень хорошо, не понадобят­ся наши шпаргалки на перчатках и уклад­ке с кабелями. Разъемы стыкуются доволь­но легко, и у нас появляется опережение графика около 30 минут. ЦУП по телеметрии подтверждает состыкованное состоя­ние электроразъемов. Теперь вторая часть «Марципанского балета», как говорит Боря Есин. Мы перебираемся к приводу и готовимся разворачивать солнечную бата­рею. Юра работает ключом для отжатия ме­ханизма фиксации, но «грибок» не выходит до синего пояска. Сергей Крикалёв из ЦУПа предлагает попробовать раскрывать бата­рею и оставить пока работу с «грибком». Батарея медленно начинает выползать из укладки. Мы работаем попеременно — то я, то Юра, и уже через 2-2,5 часа появилась долгожданная метка «39». Батарея разло­жена, можно отдохнуть и двигать «домой». Шеннон работает внутри, она выдает ко­манды, включает телевидение, и ЦУП ви­дит процесс раскрытия. Мы возвращаемся к шлюзовому отсеку, сушим сублиматоры скафандров, и в 5.30 я закрываю люк. Об­ратное шлюзование проходит без замеча­ний, и мы принимаем поздравления специ­алистов ЦУПа и Шеннон. Есть и спать, все остальное потом...

26 мая, воскресенье

«Зализываем» раны. Есть небольшие по­тертости на руках, в основном кисти. На ночь натерли болевые места траксевазином и сделали йодную сетку. Утром стало полег­че. Мышцы почти не болят, во всяком слу­чае гораздо меньше, чем в предыдущем «выходе». Удивительно, но мы очень быстро вошли в привычный ритм, несмотря на бессонную ночь и тяжелую работу. Днем сделали физо, я занимался в модуле «Кристалл» и отработал по полной программе без особых усилий — это хороший знак. «Форма 24» не очень плотная, и мы снова тянем­ся к выходному оборудованию. Подобрал сменные элементы для скафандров, запра­вил водяные баки и просушил магистрали скафандров. Следующая наша цель — МОМС (оптический мультисканер, назва­ние мудреное, записал, чтобы не забыть). Собираем его по частям, осматриваем, чи­таем бортовую документацию — входим в работу, уже снова хочется туда — наружу. Днем состоялся телевизионный сеанс «встреча с семьями». Мои пришли все, очень приятно было их видеть. Жены наши такие весенне-летние и такие же желанные, как и далекие. У Жеки новая прическа, школа закончена, и все нормально. Верунчик выглядела очень хорошо. Мы показа­ли им несколько минут видеозаписей «вы­ходов», больше хотелось смотреть на них.

Вечером зарядили фотоаппарат — КФА-1000, по случаю обрыва пленки он не работал. ЦУП попросил сделать эту рабо­ту, чтобы не сорвать съемки 28 мая, и мы, конечно, не отказались.

28 мая

Готовимся в «выходу» — пришла циклограмма установки МОМСа на модуле «Природа». Проверили скафандры на герметячность, все нормально. Вышел на связь ру­ководитель полета Владимир Соловьёв и огласил программу нашей жизни на ближайшие три месяца. Три «выхода» — 30 мая (МОМС), 6 июня (наука) и 13 июня («Ферма-3»). Очередной «Прогресс» — 15 июля. Старт «Шаттла» STS-79 — 1 ав­густа. Старт нашей смены — ЭО-22 — со­стоится примерно 14 августа, и наша по­садка — 30 августа. Вот такие дела. Чест­но говоря, я предполагал, что раньше кон­ца сентября нам не вернуться, но тем при­ятнее оптимистические прогнозы.

30 мая, ночь, начало суток «выхода»

Завтра в 21.30 -- открытие выходного люка, работа ночная, и поэтому мы встаем в 10.00. Можно посидеть немного с днев­ником и почитать «Золотого теленка» — эту вечную книгу. Весь прошедший день прошел в ожидании. Сначала не состоялся один сеанс связи через спутник, а потом и второй (по причинам Земли). Мы провели подготовительную работу по подстыковке кабелей телеметрии МОМСа, но один из разъемов оказался занятым, и мы не ста­ли расстыковывать его, не посоветовав­шись с ЦУПом. Во втором сеансе мы должны были сбросить приветствие встрече на высшем уровне в ООН по проблемам городов, но все наши приготовления не потре­бовались, и мы фотографировались всем экипажем в красивых костюмах «Пингвин» на фоне флагов.

31 мая

Четвертый «выход» позади. МОМС установлен на модуле «Природа», и все его кабели подключены. Шлюзование прошло штатно, мы не торопились и делали все строго по бортовой документации. Откры­тие люка и установку защитного кольца делал в тени. Перед открытием люка сердечко начинает биться чуть чаще обычно­го. Казалось бы, формальная операция, в шлюзовом отсеке давление «0» и за лю­ком — «0», а отсутствие этой маленькой защиты подхлестывает адреналин. Я вы­бираюсь из отсека на продольные поручни и готовлюсь принимать МОМС у Юры. Он расфиксирует его и подает мне. Осторож­но выводим его наружу, чтобы не касался конструкции. Двигаемся к такелажному узлу грузовой стрелы. Теперь надо устано­вить МОМС на замок такелажного узла. Это нам удается без особых усилий — сей­час МОМС и стрела — одно целое. Теперь надо разбираться, как такелажный узел этой самой грузовой стрелы прикреплен к самому модулю. Здесь нас ожидает сюрп­риз — фал имеет карабины старой конст­рукции, и они никак не хотят открывать­ся. Если снять МОМС с замка, то сделать это можно наверняка, но снимать, чтобы потом снова ставить, не хочется. Второй раз так просто у нас это не выйдет, и мы возимся с карабинами. ЦУП слышит наши озабоченные голоса и спрашивает, в чем, собственно, проблема. Объяснять дольше, чем делать, и мы расфиксируем карабины. Теперь можно двигаться дальше. Я пере­хожу по грузовой стреле к базовому блоку, а Юра придерживает стрелу и МОМС. Те­перь надо перенести Юру с МОМСом на «Природу» к месту работы. «Природа» — вот она, совсем рядом, но солнечная бата­рея, торчащая на пути, усложняет работу, и приходится ее обходить. Зависаем в про­межуточном положении — теперь надо уко­ротить стрелу. Перебираюсь по стреле и убираю 4-5 звеньев. Масса МОМС + Юра в скафандре около 400 кг, но укорачивание идет легко. Я возвращаюсь к основанию стрелы и «причаливаю» Юру к «Природе». Это первые шаги космонавтов на новом мо­дуле. Юра забирается с инструментом и пе­рекидным трапом. Все идет нормально, и я перебираюсь по стреле на «Природу». Сни­маем МОМС с шарикового замка и перево­дим к месту установки. Обозначение на по­ручнях не дает однозначного ответа, куда же ставить лафет МОМСа, и мы ждем сеан­са связи, чтобы спросить у Земли. А пока отдых. Я держусь двумя пальчиками за поручень и разворачиваюсь так, что передо мной пол-Земли. Слегка наклоняю голову и вижу ноги своего скафандра и океан дале­ко внизу. Вот это эффект полета — 400 км подо мной! Как хорошо, что образовалась пауза в работе и можно полюбоваться Землей и комплексом. Но вскоре начинается сеанс связи, и надо возвращаться к работе. Мы еще немного возимся и наконец-то устанавливаем МОМС и фиксирум его допол­нительно медными проволочками.

Следующий этап — стыковка электроразъемов. Юра подает мне разъем МОМСа, и я стыкую его к разъему на модуле. Шесть разъемов стыкуются довольно легко и ук­ладываются в фиксаторы. В гидролабора­тории на тренировках в Звездном это сде­лать было гораздо сложнее. Разъем № 7 не стыкуется, и нам приходится доставать специальный ключ из укладки инструмен­тов. Юра работает ключом, и этот разъем готов. Остальные четыре идут хорошо, и мы укладываем их под защитный кожух. Теперь установка перекидного трапа. Се­анс связи заканчивается, и ЦУП говорит, что, возможно, у нас еще будет работа с ан­теннами радиометров. Мы устанавливаем трап и переползаем в район радиометров, чтобы к началу связи быть готовыми к ра­боте. У нас есть минут двадцать отдыха. Закрываем светофильтры и выключаем свет — полная темнота. Мы уже работаем около 2,5 часа, незаметно летит время. Любуемся видом ночных городов, но сеанс связи возвращает нас к реальности. Мы от­крываем антенну, которая не раскрылась после выведения, и расфиксируем «гусак» радиометра — теперь можно двигаться к стреле, а затем и «домой». Обратная доро­га всегда короче, и мы уже на шлюзовом отсеке. Закрепляем грузовую стрелу и вык­лючаем теплообменники. У нас есть 15 минут на «спутники» и снятие защитного кольца. Уже не чувствуем скафандр обу­зой, мешающей работать, как в начале «выхода», мы его уже просто не замечаем. Закрываю люк, шлюзуемся, а внутри нас ждет обед и горячий чай, заботливо приго­товленные Шеннон. Итого 4 часа 40 ми­нут — время, проведенное вне комплекса.

2 июня

Вот и лето пришло, одно время года мы уже провели на орбите. Сегодня воскресе­нье. День Святой Троицы. Сеанс связи про­шел, как и планировался, и мы живем, ста­раясь растянуть это чувство — щемяще-приятное, когда встречаешься с друзьями и любимыми людьми. Вчера весь сеанс свя­зи проболтали с Верунчиком, а сегодня она привела в комнату № 23 Надворских и Мочаловых-Шабалиных. Пришли Василий Циблиев, Саша Лазуткин, Паша Виногра­дов и Володя Криволапов. Было так при­ятно видеть их всех; да, чуть не забыл, при­шел Андрей Будко с дочурой. Время про­летело слишком быстро, и осталось всего три месяца до «физической» встречи. На­таша сделала новую прическу и выгляде­ла очень хорошо. Антон ушел в поход с большим рюкзаком под Ростов. Такие встречи — хорошая психподдержка, они еще долго вызывают в памяти воспомина­ния о студенческих годах, о том золотом времени. Готовили скафандры к следующему «выходу» — будем устанавливать «Науку» и опять работать с банкой «Пепси» — ... бы ее побрал. Сегодня видел серебристые облака — впервые за три меся­ца полета в 20.30 в районе Охотского моря и Камчатки по выходу из тени. Показал Юре и Шеннон, они впервые видят это яв­ление. Очень красиво.

5 июня

Завтра «выход». Оборудование приго­товили — на «Спектре» надо будет заме­нить кассеты научной аппаратуры «Комза». На «Дмитрии» установим образцы, и снова работа по контракту «Пепси».

Вокруг банки так много суеты, что это начинает раздражать, как будто весь «вы­ход» делается ради этой рекламы. Расчис­тили модуль «Квант», двадцать восемь контейнеров из-под пищи разрезали и упа­ковали для удаления. Теперь они занима­ют места раза в четыре меньше, чем преж­де. Работали самоотверженно весь вечер, Шеннон тоже участвовала самым актив­ным образом. В «Прогрессе» это все не по­местилось бы, поэтому контейнеры, вернее то, что раньше было контейнерами, станет спутником. Летаем на солнечной орбите, солнце почти не заходит за горизонт, и мы любуемся закатами и восходами. Немного загораем у иллюминатора в модуле «Дмит­рий». Этот кварцевый иллюминатор про­пускает ультрафиолет, и при удачной ори­ентации комплекса можно немного ухва­тить солнца. Шеннон увлеклась, и теперь лицо у нее, как у вареного рака. Проверили еще раз скафандры — дай Бог, чтобы завтра все прошло нормально. Наш веду­щий специалист в этом «выходе» Володя Солдатенков соглашается почти со всеми нашими предложениями и доводами, ува­жает наш опыт. Конечно, мы постараемся сделать все хорошо. Приходила Инесса Бе­недиктовна, говорили по поводу физо. Она хотела провести тестовое занятие с запи­сью на запоминающее устройство между «выходами», но мы мягко отбились от этой нагрузки и перенесли это мероприятие на потом. Завтра у моего институтского дру­га Игоря Надворского день рождения, а я вечером не смогу ему позвонить из-за пред­стоящего «выхода». Может быть, удастся сделать это на следующий день.

7 июня

Мы проспали полдня. Если бы не жела­ние поесть, наверное, спали бы еще. Теперь живем с опытом 5 «выходов» в открытый космос. Работа выполнена полностью, и если бы не маленький «нюанс», можно было бы говорить о полном удовлетворе­нии. Как сложилось, теперь это наша тра­диция — посидели минутку перед тем, как входить в скафандры, — и вперед. Закры­ли люки, вошли в скафандры и к сеансу свя­зи уже были готовы к шлюзованию. Спо­койный и деловой голос Коли Бочмановского позволяет быстро войти в рабочий ритм. Все штатно, Юра шаг за шагом чи­тает бортовую документацию, и вот мы уже сбрасываем давление в шлюзовом отсеке до 10 мм. До сеанса связи еще 35 минут, но без разрешения ЦУПа, и медицины в частности, мы не имеем права приступать к открытию выходного люка. Поэтому мы ждем и даже немного дремлем. Такое трудно было бы представить в 1-м «выходе», но у нас уже 5-й. Время летит гораздо быс­трее, если не смотришь на часы (кстати, эта «Омега» уже 5 раз побывала со мной на скафандре). А вот и связь, у нас все в нор­ме, и ЦУП дает добро на открытие люка. Люк открыт, там свет, и это удивительно, потому что все предыдущие «выходы» мы начинали работать в тени. Устанавливаю защитное кольцо и прислушиваюсь к соб­ственным ощущениям, ожидая запуска теплообменника. Выбираюсь наружу и вы­вожу сложенную банку «Пепси». Прохожу к такелажному узлу и далее по грузовой стреле с помощью кольца к базовому бло­ку. Осматриваюсь у основания стрелы и прикидываю, как лучше перенести Юру к «Спектру». По циклограмме— сначала съемка нас с банкой через иллюминатор № 9, что на базовом блоке, а потом работа по замене кассет «Комза». Перевожу стре­лу с Юрой к «Спектру», осторожно обходя солнечную батарею. Он берется руками за поручни «Мираса», фиксирует стрелу, и я тоже перехожу к нему на «Спектр». Вхо­дим в сеанс связи, Шеннон включает теле­камеру, и ЦУП нас наблюдает. Минут 10-15 мы работаем на рекламу «Пепси», а теперь пора работать взаправду. Нам надо перебраться на другую сторону модуля, а поручни удивительно короткие. Я берусь за какие-то элементы конструкции и доби­раюсь до гибкого фала у «Комзы». Это, ко­нечно, рискованно, но сокращает время на дальние обходы по трассе поручней. Осмат­риваюсь и начинаю снимать кассеты «Ком­зы», уже установленные ранее. Нанизы­ваю их на прихваченный фал — будет обидно, если мы их потеряем. Некоторые кассеты не хотят выходить с первой попыт­ки, и с ними приходится повозиться. Те­перь все кассеты сняты, и мы начинаем устанавливать новые. Это сделать проще, и телеметрия подтверждает, что кассеты установлены. Сейчас уложим снятые кас­сеты на укладку и будем двигаться к шлю­зовому отсеку, где надо будет установить новые образцы для экспонирования. Шлю­зовой отсек так утыкан подобным обору­дованием, что приходится теснить сосед­ние, чтобы установить новые. Один из об­разцов требует к себе больше внимания, чем два других. ЦУП советует привязать третью точку проволокой. Мы готовы его снова снять и поставить, но ЦУП торопит, и мы ограничиваемся фалом — все лучше проволочных фиксаторов. Теперь он точ­но никуда не денется. Выключаем тепло­обменники и готовимся к возвращению. Эти пятнадцать минут нам на спутники, и «домой». В этот раз после шлюзования ви­дим целое рукотворное созвездие, уходящее впереди нас. Варварский способ чистки комплекса, но другого выхода у нас нет. Шеннон сняла много на видео, потом сделаем фильм. Закрыли люк в 23.30. Инте­ресная работа, жаль только, что не удалось до конца штатно установить один из образцов. Делаем заключительные операции со скафандрами, ужинаем или завтракаем после полуночи, и спать. Возбуждение пос­ле «выхода» проходит не сразу, и только после долгих обсуждений сделанной рабо­ты мы забираемся в спальные мешки — можно спать до обеда сегодняшнего дня — хорошо.

8 июня, суббота, условно выходной день

Предстоят телефонные разговоры с до­мом, и это отодвигает все остальное на вто­рой план. После долгих поисков находим необходимые для работы сегодня блоки. Со сменной панелью насосов управляемся бы­стро — около часа, может быть, теперь си­стема терморегулирования будет работать лучше, и в модуле «Тимофей» будет про­хладнее, а то настоящая сауна. С преобра­зователем тока аккумуляторной батареи дело обстоит сложнее, он расположен так неудобно, что на одну подготовку замены уходит 3 часа. Вспоминаем всех компонов­щиков и конструкторов, но конечно же де­лаем и эту работу. Физкультурой пришлось пожертвовать ради системы электропита­ния. Надо было выбирать, и мы выбираем не в свою пользу. У нас еще есть время для тренировок, а вот борт ждать не будет. Поговорил с Верой и Жекой, они только что вернулись с прогулки по Ботаническому саду. Гуляли, Жека каталась на роликах, я Вера ее «пасла». Готовимся к «выходу» № 6. Сегодня осмотрели и собрали «ферму». Для тренировки разложили ее на весь базовый блок — красота, а на «Кванте» она будет смотреться еще лучше. Уже «чешут­ся руки», и хочется наружу.

12 июня. День независимости

День сегодня не очень нагружен, услов­ный день отдыха перед «выходом». Утром в сеансе связи сбросили остатки видеоза­писи по «Пепси», еще из предыдущего «выхода». Затем сбросили запись, сделан­ную вчера во время перевода штанги ан­тенны «Траверс» из транспортного поло­жения в рабочее и попытки раскрыть зер­кало радара. Мы ждали красивой карти­ны автоматического раскрытия, но, увы, — пояс расчековался, но зеркало не разложилось. Мы прогоняли видеозапись несколько раз, но смогли только понять, что одна половинка пояса после расчековки отошла от зеркала, сложенного в пакет, а другая половина только дернулась. Она-то, видимо, и не дает антенне раскрыться полностью. Почему я так подробно пишу? Да потому, что завтра «выход», и эту рабо­ту по инспекции состояния «Траверса» надо будет делать нам. Мы это поняли сразу и сказали ЦУПу, что было бы логично посмотреть, в чем там дело, и попробовать помочь зеркалу открыться. Официального решения пока нет, оно, вероятно, будет толь­ко завтра утром, но, по идее, это наша рабо­та. Но решать Земле, сами мы не можем идти туда и что-то делать без ее воли. Мы уже приготовили инструмент для этой ра­боты, и как только ЦУП даст добро — сразу перетащим его в шлюзовой отсек. Но глав­ная задача — «Ферма-3». Ее мы подготови­ли самым тщательным образом, и нам надо сделать ее хорошо.

14 июня

Вот и закончилась наша «выходная» эпопея. Даже не верится, что мы сделали 6 «выходов». Хорошая была работа, но главное — мы живы и здоровы, находим­ся снова внутри станции. До самого нача­ла шлюзования не была ясна циклограм­ма «выхода». Мы подготовили весь инст­румент и для «Фермы-3» и для «Травер­са» и думали, что сначала установим и рас­кроем «Ферму-3», а потом уже будем за­ниматься инспекцией «Траверса». По пла­ну открытие выходного люка должно быть в 16.05, но сменный руководитель полета Виктор Ильич предложил другой вариант. Открыть люк на 15-20 минут раньше и сразу идти на «Природу». Если возможно, раскрываем антенну, нет — оцениваем ситуацию и уходим на модуль «Квант» для работы с «фермой». Это не радует, неустой­чивая циклограмма, но мы готовы сделать так, как считает нужным ЦУП. Строго со­блюдаем сложившийся ритуал одевания снаряжения, вплоть до того, какая музы­ка должна звучать в это время. Забираем­ся в скафандры. Бочмановского нет, но Саша Сергацков его хорошо заменяет. Сброс давления в шлюзовом отсеке делаем вне зоны связи, все идет платно. Теплооб­менник запустился, охлаждение скафанд­ра работает нормально. Сначала выводим инструмент для «Траверса» —две телеско­пические штанги — багор и «американс­кие ножницы». Закрепляю карабин фала инструмента снаружи шлюзового отсека и возвращаюсь к люку, чтобы помочь Юре вывести укладку «Фермы-3». Вот так по­степенно перебираемся к такелажному узлу грузовой стрелы и закрепляем «фер­му» и инструмент. Теперь я иду к основа­нию стрелы и готовлюсь переводить Юру к модулю «Природа». Осторожно обходим солнечные батареи базового блока, и при­чаливаю к «Природе». Мы не знаем, поче­му антенна не раскрылась, а значит, она может раскрыться в любой момент. Поэто­му особая осторожность, и мы располага­емся только в безопасной зоне. Я переби­раюсь по стреле на модуль и хочу рассмот­реть «Траверс». Одна половинка бандажа отошла, а вторая осталась на месте. Она-то, видимо, и удерживает пакет антенны от раскрытия. Рассказываем ЦУПу, что видим, он еще раз рекомендует толкнуть створку бандажа или потянуть ее в сторону открытия. Юра уходит на первую плоскость, а я остаюсь на четвертой. Здесь под раскрывшейся створкой бандажа самое безопасное место, если антенна вздумает вдруг неожиданно раскрыться. Кажется, очень простая задача — возьми и толкни конструкцию, ан нет. Надо зафиксировать­ся, иначе никакого толчка не получится. А место, как назло, такое, что жесткой фиксации не получается. Долго мощусь, как курица на насесте, беру штангу-багор, раздвигаю на нужную длину и толкаю кап­ризную створку. Она нехотя поддается, и через секунду зеркало антенны открывает­ся силой собственных пружин. Юра тоже видит раскрытие и радостно поздравляет. Ура, мне удалось сделать это! Первая зада­ча решена, переходим ко второй — переме­щаемся к модулю «Квант». Осматриваем зону работ и снимаем образцы с фермы «Рапана». Хорошо, что приготовили резин­ки, — собираем четыре лотка образцов и переносим их на грузовую стрелу для воз­вращения. Приходит тень, но мы решили поработать, и проводим регламент опоры фермы «Софора». Гайки сидят хорошо, я мы быстро заканчиваем с регламентом.Теперь можно заниматься собственно «Фермой-3». Снимаем «Рапану» и крепим ее с внутренней стороны «Софоры», пере­мещаем сложенную «Ферму-3» на поса­дочную площадку и пробуем установить. «Ловители» заходят, но площадка не при­жимается к основанию. Пробуем раскачивать, но это не помогает — оказывается, основание переходника всего на 1 мм шире посадочной площадки?! Надо искать вы­ход, иначе вся задача по установке «Фермы-3» под угрозой срыва. Наверное, нам может помочь молоток. Берем его с инст­рументальной укладки и пытаемся с его по­мощью впихнуть переходник — ничего не выходит. Тогда легким постукиванием и перемещением замка по нескольку миллиметров закрываем замок — уф! Кажется, переходник зафиксирован на платформе. Пробуем дергать и покачивать — нет, сто­ит прочно, но с Саши Чернявского стакан­чик красненького, за труды. Теперь наи­более интересная работа — раскрытие фермы, впрочем, нет, прежде надо подсты­ковать электроразъем для контроля тем­пературы. Прокладываю кабель, нахожу ответную часть под защитным клапаном и пробую стыковать. Не выходит с первой попытки, еще раз — с тем же результатом, смотрю на ключ — он сдвинут. Значит, надо снова ползти к «Софоре» за инстру­ментом для стыковки разъемов, а значит, потерять 15-20 минут. Кручу в руках разъем, раздумывая над новой проблемой. Кабель жесткий, и при вращении разьема ключ слегка смещается в сторону — это меня спасет, вернее — поможет. Правда, придется стыковать «втемную», но это лучше, чем работать с инструментом. Еще усилие и разъем состыкован, что ЦУП не­замедлительно подтверждает, прочитав телеметрию. Теперь переходим к раскла­дыванию «Фермы-3». Здесь все проходит хорошо, и через 30-40 минут я уже фотографировал Юру на новой конструкции. Шеннон все снимает на видео через иллю­минатор. Вот и выполнена программа «вы­хода», даже с некоторым перебором. Мы собираемся и идем «домой», захватив сня­тые образцы. Перед закрытием люка на шлюзовом отсеке избавляемся от мусора, подтягиваю струбцину выходного люка, осматриваю уплотнительные резинки, выключаем теплообменники-сублимато­ры, и в 21.30 я закрываю люк. Еще раз лю­буюсь видом станции снаружи, видом Зем­ли — здесь она немножко другая, нежели изнутри, и закручиваю штурвал. Все, «вы­ход» завершен, впрочем, еще обратное шлюзование. Все проходит штатно, и мы уже в базовом блоке. Хорошая была работа, слава Богу, все сделали, да еще раскры­ли «Траверс». От такой работы получаешь удовлетворение. Саша Сергацков говорит, что в ЦУПе было много народу — Джанибеков, Титов, Александров, Полещук и т.д. Мы, кажется, не подвели их. Наверное, по­том мы будем удивляться самим себе — не­ужели пять «выходов» в течение месяца? А сейчас так втянулись, что это не кажет­ся чем-то из ряда вон — кстати, есть о чем подумать для строительства «Альфы». Там много будет подобной работы, а сей­час мы поужинаем, выпьем по 100 грам­мов коньячку, и пусть у кого-нибудь шевельнется язык сказать, что мы не имеем права. Потом еще долго будем говорить и говорить до самых затычек-берушек в ушки.

Сегодня вечером пролетали над Кубой. Сергей показал, где находится Варадеро — очень красивое место. Сразу столько ассоциаций и воспоминаний. Надо будет рассказать завтра Вере с Женей об увиденном Я думаю, что это была хорошая неделя в начале года.

16 марта 2001 г.

Пятница

На самом деле дни недели потеряли свой смысл — понимаешь, что это скорее услов­ность, не имеющая особого смысла для жизни на станции. Мы могли бы с таким же успехом назвать этот день субботой или вторником: ничего бы не изменилось. На Земле это понятие наполняется смыслом, маленькими или не очень деталями — вы­ходные дни, личные планы, привычка иметь свободные дни после какого-то количества рабочих — или еще чем-то. Но здесь, во всяком случае, пока мы работаем совместно с «Шаттлом» и первым экипа­жем, все дни слились в один: с перерывами на сон, обед и передачу смены.

Оглядываясь назад, я понимаю, что это, конечно, временно. «Шаттл» увезет пер­вый экипаж, и мы будем строить нашу жизнь — жизнь размеренную и привыч­ную.

Вчера был сеанс связи через «Шаттл» с ЦУПом Москвы. Это первая наша телеви­зионная встреча после разлуки. Картинка была не очень, но все равно лучше, чем телефон. Пришли родители и Вера с Женей. Женюлька уже совсем взрослая. Все у них нормально, и слава Богу.

Провели ТВ-репортаж всем составом: 3 экипажа — 10 человек. Сначала были вопросы из Хьюстона, а потом из Москвы. Пришли Оля Пастухова, Валера Бабердин — очень много уже знакомых лиц за эти три полета. Там же, в ЦУПе, видимо, были иностранные журналисты. Очень ин­тересный вопрос от китайского журналис­та ко мне: «Что вы думаете о китайской космической программе?» Вот так, ни много ни мало! Как будто я спец по китайс­кой программе. Мои познания здесь не дальше «Новостей космонавтики» благо­даря Игорю Маринину. Народ путает командирство экспедиции на МКС с руковод­ством космической программой. А в об­щем, все прошло хорошо. Я очень боялся сложных вопросов на английском языке: вдруг не хватит словаря выразить ответ достаточно понятно. В принципе надо из­бавляться от этого комплекса. «Наше дело правое, и нам бояться нечего».

Полет «Дискавери» продлен еще на один день по причине пересчета центровки «Шаттла» для посадки. Нам хорошо: еще один день пересменки, но для 1-го экипа­жа это, наверное, тяжело.


8 июня 2001 г.

Все еще пятница

Я на том же месте, в своей каюте.

Мы закончили расконсервацию станции и первый этап сушки скафандров. Поужи­нали и немного расслабились. Слава Богу, все прошло хорошо. Конус на месте, он гер­метичен и готов к приему стыковочного от­сека. Казалось, наша работа в переходном отсеке была очень долгой, но по тем мет­кам, которые сделала Сюзан, это заняло около часа-полутора.

В этот раз консервация служебного мо­дуля заняла много меньше времени, чем перед перестыковкой: и мы стали опытнее, и объем меньше. Делаем все не спеша, чуть раньше запланированного времени — у нас должен быть запас. 12.00 начинаем наде­вать костюмы водяного охлаждения, белье, медицинские пояса. Наш туалет — АСУ еще не законсервирован, его мы отключим в последний момент. Собираемся на минут­ку у стола — помолчим перед работой. Те­перь пора. Выключаем свет в модуле. Я су­еверный — все оставляю так, как будто про­сто улетаю в другой модуль для работы.

Мы закрываем люки и забираемся в ска­фандры. Сначала Джим, я хочу быть уверен, что разьемы его костюма водяного ох­лаждения надежно подстыкованы и ранец с перчатками надежно закрыт. Все нор­мально — он уже внутри нашей вакуумной защиты. Теперь мой черед. Джим помога­ет. Я на месте.

Мы осматриваемся, еще раз проверяем положение всех органов управления ска­фандров и приступаем к проверке герме­тичности скафандров. Потом сбрасываем давление в переходном отсеке до 550 мм и контролируем герметичность люков. Все штатно, мы сбрасываем давление до 5 мм, проводим «Диссатурацию» — 30 минут те­кут очень медленно. Мы ничего не делаем, просто ждем, поглядывая на часы пульта обеспечения выхода. Моя «выходная» «омега» на скафандре — я контролирую по ней время. Связь не очень устойчивая, и мы ждем разрешения Земли на начало ра­бот. Они прорываются сквозь помехи и дают «добро» на начало работ с крышкой. Наша задача выглядит очень просто — пять оборотов ручкой, снять плоскую крышку, переместить ее на 1,5 метра в сто­рону. Взять другую крышку и поставить ее на место старой. Вот и все! Если бы не в этой тесноте переходного отсека, если бы не в скафандре, если бы не вакуум за сня­той крышкой... Да, и снова 5 оборотов руч­кой, чтобы вакуум остался там, снаружи станции. Вставляю ручку в гнездо — флажок должен смотреть на «Н» — иначе он не в зацеплении. Вращаю ручку и контролирую выход роликов — крышка свободна. Разница давления около 3-4 мм, но это­го давления оказывается слишком много, чтобы мы с Джимом могли открыть люк. Пробуем снова и снова, и наконец крышка отходит от резинок. Джим должен взять ее и, переместив немного, передать мне для фиксации ее под резинками. Места в отсе­ке действительно мало, я не вижу Джима и крышки, и, похоже, он не может ее пере­местить. Разворачиваюсь, теперь вижу Джима и крышку. Фиксирую ее под резин­ками — первая задача решена. Теперь ин­спекция резинок. Сначала Джим смотрит, все ли в порядке, потом он «отходит», и к этому окну в космос подбираюсь я. Резин­ки выглядят нормально, я беру приготов­ленное «послание», немного высовываюсь наружу, чтобы не зацепить резинки, и бро­саю письмо в темноту. Видна полоска за­ката и яркая планета на горизонте. Стан­ция снаружи различима плохо — тень. За­хожу внутрь — теперь очередь Джима.

Начинаем работать с конусом. Он нео­жиданно легко становится на место — на тренировке это было сделать труднее. Мы отключаем теплообменники и ждем разре­шения ЦУПа-М закрыть конус. Сублима­тор сохнет около 10 мин, и вне сеанса свя­зи я делаю эти 5-6 оборотов ручки, отде­ляющие нас от космоса. Теперь обратное шлюзование. Мы делаем несколько фото и наддуваем переходной отсек. Теперь са­мый важный момент — герметичен ли установленный конус. Давление держится, мы наддуваемся до конца, снова контроль. Все штатно. Слава Богу! Открываем люки, выбираемся из скафандров — вот и закон­чился наш «выход». Маловато будет!

Теперь расконсервация, ужин, и отды­хать. Это первый «выход» из станции, пер­вый в скафандрах «Орлан», первый из рос­сийского сегмента, первый из переходного отсека... но это уже неважно. Мы сделали это. Джим и я, и не важно, кто первый. Все работает. Мы благодарим ЦУП-М за по­мощь и специалистов «Звезды» за скафан­дры «Орлан». Просто и надежно! И благо­даря им стыковочный отсек будет здесь, и мы снова «дома» в служебном модуле у сто­ла, а не в транспортном корабле готовим­ся к спуску. Мы имеем полное право под­нять тост за всех тех людей, которые вло­жили свои руки и мозги в это предприятие.

Спасибо им всем!