9 июня (21 по новому стилю) 1897 г. в Полтаве во флигеле дома №4 по Сретенской улице (ныне Комсомольской) Л.Л. Шаргей родила мальчика, которого нарекли Александром. Принимала роды врач-акушерка Е.К. Даценко — родная бабушка Александра. Екатерина Кирилловна и ее второй муж А.Н. Даценко приняли самое непосредственное участие в судьбе будущего пионера космонавтики. Бывший земский врач Аким Никитич Даценко, в то время оставивший постоянную врачебную практику и работавший акцизным чиновником, стал крестным отцом Александра.

В метрическом свидетельстве А.И. Шаргея, в частности, говорилось, что в метрической книге Полтавской епархии города Полтавы, в кафедральном Успенском соборе в 1897 г. за № 55 записано: «Июня девятого (9) дня рожден, а июля 28 крещен Александр; родители — студент Киевского университета Игнатий Бенедиктович Шаргей и его законная жена Людмила Львовна; ...восприемники — коллежский советник Иоаким Никитич Даценко и дворянка Екатерина Иоановна Петраш...»

После ухода из университета И.Б. Шаргей пытался продолжить свое образование в Германии, в дармштадтской Высшей школе технических наук, а позже, с 1907 года, стал учиться в Петербургском университете.

Первые годы маленький Саша был с матерью в Полтаве, а летнее время Л.Л. Шаргей вместе с сыном проводила у своей подруги М.И. Радзевич-Арабажиной в г.Смеле. Людмила Львовна была человеком талантливым, она писала стихи и сказки, которые читала подрастающему Саше, перевела «Трактат о любви» французской писательницы де Сталь на русский язык.

Однако в 1902-1903 гг. здоровье Л.Л. Шаргей сильно ухудшилось, и ее поместили в частную лечебницу для душевнобольных. Позже она была переведена в лечебницу «Шведская могила», где и скончалась в 1913 году. Маленький Саша после помещения его матери в лечебницу находился целиком на воспитании у бабушки Екатерины Кирилловны и ее мужа Акима Никитича Даценко.

Подрастающий Саша получает домашнее начальное образование, посещая занятия у местного опытного педагога Екатерины Феликсовны Своехотовой, жившей в доме доктора Дараганова (ул.Гоголя, 3). Как мы сообщали выше, с 1907 года И.Б. Шаргей учился в Петербургском университете на юридическом факультете, а с августа 1909 года он перешел на физико-математический факультет. Ввиду тяжелой, длительной и неизлечимой болезни своей жены И. Б. Шаргей возбудил ходатайство о разводе и, не получив его, в 1909 году вступил в гражданский брак со своей сослуживицей Е.П. Кареевой (он тогда параллельно с учебой работал чиновником в ведомстве статистики).

14 марта 1910 года у них родилась дочь, которую нарекли Ниной. Несмотря на то, что развод еще не был оформлен юридически, новорожденную удалось оформить как дочь И.Б. Шаргея. Она стала носить его отчество и фамилию. Но вскоре после рождения дочери сам И.Б. Шаргей тяжело заболел и скончался 10 июля 1910 года в Полтаве.

После смерти мужа Е.П. Кареева вместе с новорожденной дочерью Ниной возвратилась жить и работать в Петербург, а 13-летний Саша по-прежнему остался на воспитании бабушки и крестного отца, которые заменили ему родителей. 1 августа 1910 года стараниями А.Н. Даценко Саша был определен в третий класс 2-й мужской полтавскс гимназии, где, способный и старательный, он учился хорошо.

У бабушки Александра Шаргея от брака с А.Н. Даценко был сын Владимир (дядя Володя), имевший сыновей Александра (1906 г. рождения) и Анатолия (1914 г. рождения). В связи с этим Александра Шаргея называли Сашей-большим, а Александра Даценко — Сашей-маленьким.

А.Н. Даценко был личностью незаурядной и в служебном, в общественном плане, а помимо прочего он был известен в области медицины, о чем свидетельствовал ряд опубликованных им статей по медицине в специальных сборниках. Не оставляя частной медицинской практики и активной общественной работы в качестве ответственного секретаря Полтавского попечительства слепых, он руководил отделом в Полтавской казенной палате, и сходные взгляды сблизили его с широко известным украинским писателем-демократом Панасом Мирным (А.Я. Рудченко), который часто бывал в доме Даценко.

Аким Никитич также хорошо был знаком с русским писателем-демократом В.Г. Короленко, который с 1900 г. проживал в Полтаве, и с многими другими жителями Полтавы, отличавшимися передовыми взглядами. Екатерина Кирилловна разделяла мировоззрение своего мужа и всячески поддерживала его общественно полезную деятельность. В Полтаве в начале XX в. жили многие представители украинской и русской интеллигенции (ведь город был местом ссылки российских революционеров), в частности, делегат I съезда РСДРП П.Л. Тучапский. Его жена В.Г. Тучапская-Крыжановская вместе с Е.П. Кареевой впоследствии сыграла существенную роль в судьбе Александра Шаргея.

Н.К. Крупская по заданию В.И. Ленина приезжала специально в Полтаву и через В.Г. Тучапскую-Крыжановскую поддерживала связи с делегатами I съезда РСДРП. В этой общественной атмосфере рос, учился и формировался как личность Александр Шаргей, к тому времени ставший круглым сиротой.

Александр Шаргей, а для близких просто Саша-большой, не по годам взрослел, развивался физически и умственно. В период обучения в гимназии проявились в нем пытливость ума, любознательность, всесторонние способности. Бывший учитель гимназии В.С. Оголевец вспоминал своего одаренного и целеустремленного ученика: «Он обладал удивительными способностями в области математики и других точных наук». Прочно и легко усваивая гимназический курс, уделял время на игры со сверстниками в футбол, катанию на лодке по реке Ворскле, любил плавание, греблю, катание на коньках, любил шутки, каламбуры, тонко понимал юмор, рано и на всю жизнь пристрастился к музыке, много и вдумчиво читал.

Роман Б. Келлермана он прочитал в 1914 г. после окончания 6-го класса гимназии. Это юношеское увлечение фантастикой потом переросло в серьезную научную работу, для ведения которой необходимо было владеть высшими разделами математики, физики и химии, и он самостоятельно овладевает этим. По поводу своих увлечений проблемой межпланетных полетов он позже писал К.Э. Циолковскому: «Над вопросами межпланетного сообщения я работаю уже 12 лет. С 16-летнего возраста, с тех пор как я определил осуществимость вылета с Земли, достижение этого стало целью моей жизни».

Увлекшись мыслью полета в космическое пространство, он работал над этой проблемой систематически и упорно. Подчас отключаясь от окружающей его действительности, он мог часами просиживать над эскизами и вычислениями. И порою, спеша из гимназии, он никого и ничего не замечал.

В 1915 г., когда тяжело заболела бабушка, Саша-большой перешел жить в семью дяди Володи, где ему была предоставлена отдельная комната. Переезд был близким. Младшие Даценки жили на той же улице, напротив, в доме № 11. Саша-маленький и Анатолий вспоминают, как Саша-большой работал, склонившись над большими чертежами, которые не умещались ни на столе ни в его маленькой комнатке и могли быть развернуты лишь на полу гостиной. В этой семье сохранились воспоминания о нем как об очень высоком, худощавом черноволосом молодом человеке, обладавшем проницательным взглядом глубоких карих глаз, добром и отзывчивом, простом и трудолюбивом (у него были золотые руки), честном и хорошо физически развитом и склонном к спартанскому образу жизни, не лишенном и безобидных странностей, которые были нередко причиной общего доброжелательного веселья. Часто он бывал в семье своего друга и соученика Николая Скрыньки, где всегда находил теплый прием и сердечное радушие.

28 мая 1916 г. Александр Шаргей успешно оканчивает с серебряной медалью гимназию и получает аттестат зрелости, в котором только две «четверки» — по латыни и по словесности. В аттестате было сказано: «Во вниманию к постоянному отличному поведению и прилежанию и к отличным успехам в науках и особенно в физико-математических педагогический совет постановляет наградить его серебряной медалью». Эта медаль давала право поступать в высшее учебное заведение без экзамена.

Вместе с аттестатом зрелости он получает и свидетельство от старосты Полтавского сословного общества, которое, в частности, гласило, что «дано сие Александру Игнатьевичу Шаргею, записанному в числе мещан города Полтавы по семейному списку под № 5960, родившемуся 9 июня 1897 г., для представления в высшее учебное заведение Июня 6 1916 г.».

Вооружившись этими двумя документами, а главное — знаниями, полученными в гимназии и в результате самообразования, Александр Игнатьевич Шаргей покидает родную Полтаву и отправляется в Петроград, где и поступает без экзаменов на первый курс механического отделения Петроградского политехнического института. На время учебы он поселяется в семье своей мачехи, Е.П. Кареевой, на 14-й линии Васильевского острова в доме № 31/33, в квартире № 17. Александр Шаргей получил в свое распоряжение отдельную небольшую комнату, и много позже его единокровная сестра Нина вспоминала: «Во время его жизни у нас в Петрограде в конце 1916 г. я забежала в его комнату, где он спал. Я увидела, что из красного одеяла сшит длинный узкий мешок и из него была видна только голова брата... И еще вспоминаю, что на его столе был невероятный беспорядок». С того времени у Александра установились теплые родственные отношения с Еленой Петровной и сестрой Ниной, о благополучии которых он, как только мог, заботился до конца своих дней.

Однако получить систематическое высшее образование талантливому юноше не удалось. Отсрочку от призыва на военную службу в связи с поступлением в институт он получить не успел. Уже третий год шла первая мировая война, и 11 ноября 1916 г. студента Александра Шаргея призвали в армию, направив, как имеющего полное среднее образование, в школу прапорщиков при одном из юнкерских училищ Петрограда.

Освоение военного дела не интересовало юношу, он продолжает разрабатывать увлекшую его еще в гимназии проблему межпланетных сообщений. Делает он это урывками и в период своих увольнений в воскресные дни. Он спешит на Васильевский остров, чтобы скорее, еще до ухода на фронт, закончить ранее начатую рукопись. Эта рукопись не имела названия, она писалась карандашом в четырех школьных тетрадях. Это были предварительные черновые заметки.

В то время, не зная о работах других авторов по этой проблеме, он самостоятельно решает многие уже ранее разрешенные вопросы, идя к ответам своим оригинальным путем. В конце своей первой рукописи автор писал: «Почти все это мною придумано и написано между переворотом (т.е. 27 февраля 1917 г. — Б.Р.) и 25 марта 1917г.», то есть в течение всего одного месяца! Возможно, это было и так, но работа продумывалась им гораздо раньше, еще в гимназии. Возможно, существовали первые наброски, которые были утрачены или просто выброшены за ненадобностью. Этот вопрос еще требует уточнения, то есть необходимы дальнейшие поиски и исследования, о чем говорит слово «почти»! В марте 1917 г. Александру Шаргею было уже 19 лет и 9 месяцев, а ведь он позже писал, что стал заниматься этой проблемой начиная с 16-летнего возраста.

Эта рукопись до сих пор не опубликована, за исключением отдельных фрагментов. В своей первой рукописи, датированной 1916-1917 гг., автор приходит к выводу о возможности преодоления земного притяжения с помощью полета на аппарате типа ракеты с реактивным двигателем — движителем на жидком топливе (водород+кислород), сбрасывающим поэтапно сосуды, содержащие активное вещество (топливо) и израсходовавшие его. Откуда вытекало требование дробления этих сосудов на части или создание батареи сосудов (как сейчас принято называть емкости или баки) при пропорциональном их уменьшении по мере увеличения общей массы ракеты (что явилось прообразом будущей многоступенчатой современной ракеты).

В этой же рукописи выводится основная формула (уравнение) движения ракеты (движения точки с переменной массой), то есть формула К.Э. Циолковского, выведенная им и опубликованная в его работе «Исследование мировых пространств реактивными приборами», изданной в 1903 г. Только вывод формулы проводится иным методом. В этом же труде автор исследует траектории вылета с Земли и траектории полета к Луне и другим планетам Солнечной системы.

Вот как он излагает последовательность первых шагов по освоению космического пространства и, в частности, полета на Луну:

1. Испробовать действие приспособления для полета в атмосфере.

2. Полет не особенно далеко от земной поверхности — на несколько тысяч верст.

3. Полет на Луну без остановки там, собственно, полет вокруг Луны.

4. Полет на Луну с остановкой.

Автор различал в ракете четыре части: активное вещество, то есть запас необходимой энергии для полета (топливо), ведь полет — это энергетический процесс; пассивное вещество (сосуды) для размещения в них активного вещества (топлива), камера сгорания (двигатель) и труба-сопло (движитель), которые должны отбрасываться поэтапно; двигатель-движитель (ракетный двигатель и силовая установка), необходимое оборудование для управления полетом; полезный груз, включая экипаж. А. Шаргей обосновал экономическую целесообразность первоначального вертикального взлета с Земли ввиду наличия плотной атмосферы Земли, что и было впоследствии применено на практике как наиболее приемлемый способ, но менее экономичный в сравнении с которыми возможными другими способами, более сложными или трудновыполнимыми. Автор теоретически обосновал экономичность (с энергетической стороны) создания межпланетных промежуточных баз при полете на Луну и другие планеты Солнечной системы, обосновал экономию активного вещества при посадке на планеты с использованием их атмосфер для торможения летательного аппарата.

В разделе «О теории остановки на небесных телах», то есть трассе Кондратюка, он писал: «Остановка ничем не отличается от полета и возвращения на Землю, кроме количества и потенциала. Чтобы не расходовать большого количества активного вещества, можно не останавливать всего снаряда, а только несколько уменьшить его скорость, чтобы он равномерно двигался по кругу возможно ближе к телу, на котором сделана остановка. После этого выделить из него неактивную часть с таким количеством активного вещества, которое необходимо для остановки неактивной и для того, чтобы потом она могла догнать и присоединиться опять к остальной части снаряда».

А ведь это и есть главное в его первой рукописи!

Военная служба Александра Шаргея на Кавказском фронту продолжалась недолго, так как вскоре произошла Великая Октябрьская революция. После всеобщей демобилизации прапорщик А.И. Шаргей стал пробираться через бурлящее Закавказье и не менее бурлящий Северный Кавказ к себе на родину — в Полтаву. Путь этот был очень труден. Он пролегал по территории, занятой уже турецкими войсками и белогвардейскими формированиями, охваченной пожаром начавшейся гражданской войны. На Северном Кавказе его принуждают вступить в белую армию, но при первой возможности он благополучно бежит и продолжает путь в Полтаву.

В Полтаве он уже никого не застает. Его бабушка умерла, ее муж А.Н. Даценко уехал на родину в Зенковецкий район, а в доме дяди Володи «квартировали» оккупанты. В этот момент Полтава была оккупирована немцами, по городу шаталось гетманское воинство. В условиях оккупации и гетмановщины показываться на улице видному и здоровому молодому человеку было опасно, могли мобилизовать в армию.

Поэтому Александр Шаргей все время проводит у Николая Скрыньки, своего товарища по гимназии, на улице Гоголя, дом № 15. Большое удовольствие ему доставлял доступ к богатой домашней библиотеке товарища. Там он находит информацию о работах К.Э. Циолковского в области межпланетных сообщений, но содержание этих работ еще долго остается ему неизвестным. В конце июня 1918 г. А.И. Шаргей прибывает в Киев, где в то время жила его мачеха Е.П. Кареева с дочерью Ниной, которой было уже 8 лет. Естественно, он не может жить на содержании родственников и поэтому работает электриком, грузчиком, кустарем-слесарем, репетитором и т.п.

После годичного перерыва в работе над первой рукописью по межпланетным сообщениям, оценив ее достоинства и недостатки, А.И. Шаргей приходит к выводу о необходимости написания более совершенного труда и немедленно принимается за работу. К осени 1919 г. ученый заканчивает вторую рукопись, которую он озаглавил многозначительно и призывно: «Тем, кто будет читать, чтобы строить». Эта более многоплановая работа, датированная 1918-1919 гг., имеет 114 страниц рукописного текста, написанного черными чернилами, 6 страниц предисловия и оглавления.

Рукопись подразделена на лаконично озаглавленные части, снабжена поясняющими схемами и рисунками. В ней есть ряд существенных дополнений, сделанных позже. Кратко остановимся лишь на некоторых аспектах этого труда. В нем получили дальнейшее развитие экономичные способы вылета снаряда с Земли, стабилизирующего полета с помощью гироскопа, управление снарядом; внесены предложения о многоцелевом использовании солнечного тепла, концентрированного с помощью легких, разворачиваемых в космосе зеркал (как для нужд межпланетного корабля, так и для земной утилизации). Тут же автор высказывает мысль о применении зеркал «для беспроволочного телеграфа», то есть предвосхищает идею устройства антенн направленного приема и излучения.

Дальнейшее развитие получают вопросы конструкции снаряда и его двигателя; предлагается использование шлюза для сообщения с открытым космосом и рекомендуется «выходить из камеры снаряда... в больших или меньших подобиях водолазного костюма, имея при себе запасы воздуха...», то есть высказывается идея космического скафандра. Предложено наиболее безопасное расположение членов экипажа снаряда при отлете (то есть когда действуют большие ускорения) относительно направления движения: размещение их в индивидуальных формах-ложементах перпендикулярно направлению движения.

Учтены осложнения, возникающие при полете с большой скоростью в атмосфере, и указаны способы борьбы с перегревом снаряда, использование атмосферы для аэродинамического спуска. Не осталось без внимания автора и возможное использование сил тяготения небесных тел, находящихся вблизи трассы полета межпланетного корабля, для корректирования полета, доразгона и торможения, то есть в результате пертурбационного маневра.

Несколько по-иному, чем в первой рукописи, сформулирована идея достижения человеком поверхности крупных небесных тел. В разделе «Теория полета» ученый пишет, что с энергетической точки зрения выгоднее использовать не весь снаряд при полете к планете, а «пустить его спутником, и самому с такой частью снаряда, которая будет необходима для остановки на планете и обратного присоединения к снаряду, совершить эту остановку...» на планете.

В другой части рукописи автор констатирует: «Чем залетать каждый раз на Землю, выгоднее иметь базы с малым потенциалом тяготения (на самодельных спутниках Луны, например, или на самой Луне). А на летучих самодельных базах нужно хранить запас активного вещества (запасы энергии, топлива), приборы, инструменты, съестные припасы».

Позже он добавляет: «Выгодно поступать так: первоначально отправлять с Земли базу с запасами, но без людей... а потом уже отправлять снаряд с людьми; залетев на базу, забирают нужное и летят дальше, а база остается летать вокруг Земли. На обратном пути опять забирают на ней запасы и возвращаются на Землю. Такой способ удобен тем, что, отправляя главную часть без людей, мы не стеснены в величине ускорения и можем даже воспользоваться просто пушкой».

Тут же были им приведены расчеты облегчения снаряда (более чем в 2 раза) при условии использования баз, а также вариант конструкции артиллерийской системы для запуска в космос базы, на борту которой нет экипажа.

В приведенных здесь выдержках из рукописи содержатся выдающиеся научные предвидения этапов развития как современной космонавтики, так и перспектив ее развития. И одно из них заключало в себе схему полета к телам Солнечной системы с применением малого посадочно-взлетного аппарата, часто именуемого теперь «трассой Кондратюка», с успехом освоенной советской и американской космонавтикой.

31 августа 1919 г. в Киев врываются деникинцы. Стремясь удержать Киев, Деникин объявляет повальную мобилизацию под страхом расстрела, мобилизует всех, способных носить оружие. Александра Шаргея и его друга детства Бориса Арабажина, выпускника Киевского медицинского института, тоже мобилизуют в деникинскую армию. Оба друга тут же сговариваются бежать. Бориса Арабажина назначают начальником санитарно-тифозного вагона, следующего в Одессу, и Александр Шаргей садится в санитарно-тифозный вагон в Киеве и покидает его на железнодорожной станции Бобринская, близ города Смелы. В этом городе жила мать Бориса, которая принимает Александра как родного сына.

По разработанному плану побега Борис Арабажин должен был покинуть санитарно-тифозный вагон по прибытии в Одессу и затем прибыть к матери в Смелу, но по пути он заболевает тифом и умирает. В.В. Радзевич, муж матери Бориса, работавший на станции больничным врачом, устраивает Александра Шаргея сцепщиком и смазчиком вагонов, где он и работает до начала 1921 г. В середине 1920 г. в Киеве прочно установилась советская власть. Надо было думать о дальнейшем: о работе, жизни, учебе, научном поиске.

В городах, особенно больших, было голодно. В Киеве с хлеба на воду перебивались мачеха А. И. Шаргея и сестра Нина. Молодой, здоровый, он не мог позволить себе обременять их и, более того, считал первым своим долгом оказывать им помощь. В это время неподалеку от Смелы, в небольшом местечке Малая Виска Херсонской губернии (ныне Кировоградской области), обосновался хороший знакомый Радзевичей — И.А. Лашинский, которому было поручено управление национализированными мельницей и маслобойней. К нему-то по рекомендации Радзевичей переехал жить и работать Александр Шаргей.

Здесь он находит пристанище и работу: сначала на мельнице и маслобойне, подведомственных И.А. Лашинскому, а позже на сахарном заводе. Отсюда он посылает с оказией продовольственные посылки родственникам в Киев. У Ивана Андреевича было две дочери, Ольга и Александра, которые жили в Киеве, там же жила его воспитанница — племянница Татьяна, дочь его родного брата Иосифа, расстрелянного петлюровцами в Киеве в 1919 г. На эту киевскую квартиру Лашинских приходила Е.П. Кареева.

Активную помощь и поддержку Е.П.Кареева получила от В.Г. Тучапской-Крыжановской, помнившей талантливого юношу еще по встречам у Даценок в Полтаве. Теперь Вера Григорьевна проживала в Киеве и работала учительницей в одной из киевских школ. Собственно, она и достала эти документы, договорившись с учителем Владимиром Васильевичем Кондратюком, старшим братом Юрия (Георгия), умершего от туберкулеза 1 марта 1921 г. В этой же школе, в том классе, в котором преподавали В.Г. Тучапская-Крыжановская и В.В. Кондратюк, училась Нина Шаргей.

Александр Шаргей всегда самопожертвенно относился к своей мачехе и сестре Нине. Поэтому он не устоял перед настойчивыми просьбами Е.П. Кареевой. Так или иначе, 15 августа 1921 г. А.И. Шаргей стал Ю.В. Кондратюком, 1900 г. рождения, уроженцем города Луцка Волынской губернии. Этот год был очень голодным, и осенью к И.А. Лашинскому приехали из Киева его дочери и племянница Татьяна. При мельнице и маслобойне легче было пережить голод.

По приезде родных в Малую Виску И.А. Лашинский представил им Александра Шаргея: «Знакомьтесь! Юрочка — наш дальний родственник. Прошу любить и жаловать». Александр Шаргей очень тяготился чужим именем. Позже он говорил Татьяне: «Ну зачем она (то есть мачеха. — Б.Р.) всучила мне эти чужие документы?!» В это время он начинает работать над третьим вариантом своей рукописи по межпланетным сообщениям, которая обессмертила имя Ю.В. Кондратюка.

Миновал голодный 1921 год. Прошло уже пять лет с того дня, как Александр Шаргей покинул стены института. Надо было думать о будущем: о получении высшего образования, налаживании своей жизни. Ведь Лашинские и он сам — городские жители, и попали они в Малую Виску, спасаясь от голода. В июне 1922 г. Александр Шаргей получает свой продовольственный паек (сушит сухари, делает яичный порошок), укладывает свои пожитки в котомку и уходит на север, в Киев. Он решил продолжить свое образование. Уходя из Малой Виски, сказал: «Пойду подучусь года два, побываю на прародине своей матери и вернусь вновь Сашкой!»

Однако через четыре месяца, глубокой осенью, он вновь возвращается в Малую Виску больной тифом. В своих странствиях он жил под настоящим именем — Александра Шаргея. Вернувшись в Малую Виску, он опять стал Юрием Васильевичем Кондратюком — уже до конца жизни.

После выздоровления он продолжал работать на Маловисковском сахарном заводе рабочим по ремонту дизеля, помощником машиниста, помощником механика, механиком завода, проявил при этом смекалку, изобретательность, инициативу. Он предложил способ очистки труб паровых котлов от накипи. На сахарном заводе он проработал до осени 1925 г., 19 октября 1921 г. он становится на воинский учет в Маловисковском волисполкоме как Ю.В. Кондратюк.

В этот период он заканчивает работу над третьим вариантом своей рукописи по межпланетным сообщениям, которая позже получила название «О межпланетных путешествиях». И только в последний момент он наконец-то знакомится с частью работы К.Э. Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами».

Покидая Малую Виску, Ю.В. Кондратюк имел вполне определенную цель. В 1925 г. было принято решение о сооружении нескольких крупных зерновых элеваторов на Северном Кавказе. Стране нужен был хлеб, и Ю.В. Кондратюк, отложив продолжение образования, собрался на Северный Кавказ, чтобы стать механиком на строительстве элеватора на станции Крыловская Северо-Кавказской железной дороги. По пути на Северный Кавказ он навестил родных в Киеве, заехал в Москву за получением направления от конторы «Хлебопродукт». Возможно, во время своего пребывания в Москве он встречался с выдающимся ученым инженером-механиком В.П. Ветчинкиным на предмет рецензирования своего труда по межпланетным сообщениям.

Получив направление на крыловский элеватор, Ю.В. Кондратюк в октябре 1925 г. прибывает к месту своего нового назначения, где и работает механиком до октября 1927 г. По прибытии на элеватор он отправляет свою рукопись в Москву в Главнауку, откуда она попадает на рецензирование инженеру-механику В.П. Ветчинкину.

При эксплуатации крыловского элеватора Ю.В. Кондратюк показал себя зрелым и опытным механиком. Он активно включается в творческую созидательную работу и уже в декабре 1925 г. получает первую премию за усовершенствование элеваторного оборудования. Вскоре на общем собрании его принимают в профсоюз. 21 апреля 1926 г. Ю.В. Кондратюк подает свою первую заявку на изобретения «Приспособления для погрузки зерна в вагоны» и «Счетчик к автоматическим весам на элеваторах».

Прибыв в октябре 1925 г. на элеватор, он сначала жил у своего помощника В.П. Лаврова, но вскоре переселился в дом В.Ф. Варварова на Рабочую улицу. В мае 1926 г. Юрий Васильевич, согласно отношению № 12587 крыловского заготпункта, направляется на дооборудование гречишкинского элеватора (ныне Тбилисский район Краснодарского края). В мае же 1926 г. Юрий Васильевич наконец-то получает долгожданный официальный отзыв инженера-механика В.П. Ветчинкина на свою работу «О межпланетных путешествиях».

Оба указанных обстоятельства убеждают в том, что механик Ю. Кондратюк представляет собой крупный талант (типа Ф.А. Семенова, К.Э. Циолковского или А.Г. Уфимцева), заброшенный в медвежий угол и не имеющий возможности применить свои способности на надлежащем месте».

Далее В.П. Ветчинкин дает подробный анализ всех 12 глав статьи и, в частности, отмечает: «Работу тов. Кондратюка можно напечатать и в том виде, какой она имеет сейчас. В дальнейшем можно было бы соединить его работу с работой других авторов по тому же вопросу (К.Э. Циолковский, Ф.А. Цандер, я и, вероятно, еще и другие) с тем, чтобы издать хороший коллективный труд; но такая книга не может быть написана быстро, и ради сохранения приоритета СССР не следует откладывать печатания готового труда из-за возможности написания нового, более хорошего.

Для этого совершенно необходимо достать экземпляр, писанный самим автором, так как присланная мне на отзыв копия в смысле переписки не выдерживает никакой критики, а также не снабжена чертежами, хотя ссылки на них имеются в тексте. (Допущены большие ошибки при вписывании формул. — Б.Р.)

Кроме напечатания работы тов. Кондратюка самого его (в случае его согласия) следует перевести на службу в Москву, ближе к научным центрам; здесь его таланты могут быть использованы во много раз лучше, чем на хлебном элеваторе, здесь и сам Кондратюк мог бы продолжить свое самообразование и работать плодотворно в избранной области. Такие крупные таланты-самородки чрезвычайно редки, и оставление их без внимания с точки зрения государства было бы проявлением высшей расточительности».

По совету В.П. Ветчинкина Ю.В. Кондратюк несколько изменил систему обозначений и терминологию, включил в свою статью не приводившийся ранее вывод основной формулы полета ракеты и дополнительно написал четвертую главу «Процесс сгорания, конструкция камеры сгорания и извергающей трубы», которой ранее не было в рукописи.

Газета «Вечерняя Москва» 7 октября 1926 г. впервые известила о рождении нового молодого талантливого ученого: «Новый проект межпланетных сообщений. Труд молодого ученого». В статье говорилось: «В Главнауку поступила работа молодого ученого т.Кондратюка «О межпланетных путешествиях». Автор высказывает в ней ряд соображений об устройстве и деталях полета ракеты, предназначенной для межпланетных сообщений. Ознакомившись с трудом, Главнаука признала, что он содержит остроумные предложения, являющиеся результатом основательного изучения вопроса автором. Однако, по мнению Главнауки, вопрос об изготовлении такой ракеты пока может иметь значение лишь при исследовании верхних слоев атмосферы, ультрафиолетовой радиации солнца и т.п. Главнаука решила отпустить на издание работы т.Кондратюка необходимые средства, поручив ее редактирование компетентному ученому. Вместе с тем Главнаука высказывается за предоставление т.Кондратюку возможности работать в избранной области».

Рукопись (вариант № 3) «О межпланетных путешествиях» была выполнена черными чернилами на очень больших листах (357х223м бумаги. Осенью 1926 г. Ю.В. Кондратюк завершает переработку и дополнение своей рукописи о межпланетных путешествиях. Этот вариант № 4, уже под названием «Завоевание межпланетных пространств», он направляет на окончательное редактирование и издание в Главнауку в Москву.

4 августа 1926 г. Ю.В. Кондратюк подал заявку на изобретение «Приспособление к выпускной трубе элеватора-зернохранилища для погрузки зерна в вагоны». В октябре этого же года он был переведен старшим механиком на строительство эльхотовского зернового элеватора в Северной Осетии, где на практике применил подвижную опалубку при железобетонных строительных работах. В период работы на эльхотовском элеваторе он выезжает в Сормово для приемки дизельных двигателей, а затем в Моздок для приемки в эксплуатацию дизельных установок. В Эльхотове впервые повстречался с районным инженером конторы «Хлебопродукт» П.К. Горчаковым, сыгравшим в дальнейшей его жизни весьма странную роль.

Какая-то тайна окружала их взаимоотношения. П.К. Горчаков что-то знал (может быть, «превращение» А.И. Шаргея в Ю.В. Кондратюка) и за это знание получал соответствующую плату. Почти во всех творческих заявках Ю.В. Кондратюка на различные изобретения он выступал как соавтор. Во многих начинаниях Ю.В. Кондратюка он неизбежно был рядом и обязательно занимал начальствующий пост. В то же время П.К. Горчаков не очень-то старался продвигать дела (они и так успешно двигались вперед благодаря таланту Ю.В. Кондратюка), а пользовался лишь льготами своего положения. А пока он начал с того, что по его инициативе Ю.В. Кондратюк в апреле 1927 г. был переведен работать техником по строительству зерновых элеваторов в Западно-Сибирскую область.

По пути в Западную Сибирь Ю.В. Кондратюк заезжает в Москву и встречается с профессором В.П. Ветчинкиным, обсуждает с ним редактируемую им рукопись книги «Завоевание межпланетных пространств», а затем едет в Киев навестить мачеху и сестру. Потом он вновь возвращается в Москву и пишет два письма профессору В.П. Ветчинкину: одно от 18 апреля и другое позже, перед самым отъездом из Москвы в Новосибирск. Перед вторым его приездом в Москву, 13 апреля 1927 г., ГИЗ (так сокращенно называлось Государственное издательство) официально поручает редактирование книги Ю.В. Кондратюка «Завоевание межпланетных пространств» профессору В.П. Ветчинкину, на что тот, естественно, дает согласие.

4 декабря 1927 г. профессор В.П. Ветчинкин представляет свое предисловие, где пишет: «Предлагаемая книжка Ю.В. Кондратюка, несомненно, представляет наиболее полное исследование по межпланетным сообщениям из всех писавшихся в русской и иностранной литературе до последнего времени. Все исследования проделаны автором совершенно самостоятельно, на основании единственного полученного им сведения, что на ракете можно вылететь не только за пределы атмосферы, но и за пределы земного тяготения.

В книжке освещены с исчерпывающей полнотой все вопросы; затронутые и в других сочинениях, и, кроме того, разрешен ряд вопросов первостепенной важности, о которых другие авторы не упоминают. К их числу относятся: предложение использовать озон вместо кислорода, металлическое горючее, формула, доказывающая, что ракета, не сбрасывающая баков или не сжигающая их, вылететь за пределы земного тяготения не сможет; автор предложил крылатую ракету для использования крыльев при отлете и при посадке на Землю, обстоятельно исследовал проблему создания межпланетной промежуточной базы и ее ракетно-артиллерийского снабжения, вывел формулу летающей лаборатории и многое другое».

В заключение В.П. Ветчинкин подчеркивает: «Предлагаемая книжка будет служить настольным справочником для всех, занимающихся вопросами ракетного дела». Таким образом, во исполнение решения Гавнауки об издании книги Ю.В. Кондратюка подготовка книги к ее изданию, как мы видим, шла полным ходом.

Он работал по механизации и реконструкции амбаров в Бийске, Поспелихе, Шепунове. Жил он в Новосибирске на ул.Нернчинской, затем на ул.Державина, дом № 7, после на ул.Горького, дом № 120. В январе 1928 г. Ю.В. Кондратюк назначается техником по механизации и реконструкции зерновых элеваторов, а 20 марта 1928 г. уже подает заявку на изобретение «Ковш элеватора-транспортера», сыгравшее важную роль в его судьбе.

Между тем Главнаука так и не выполнила своего обещания об издании его книги. Последовала основательная и, как он писал, «доброкачественная волокита Главнауки и ГИЗа (рассмотрения, перерассмотрения, ассигнования денег и их отобрание обратно)», протянувшаяся два с половиной года. Когда выдвинутые ГИЗом условия Главнаука удовлетворить отказалась, то 14 марта 1928 г. ГИЗ формально ответил отказом на издание книги. При этом Главнаука не дала согласие не только на ассигнованные ею ранее небольшие средства на издание, но даже и на оказание организационной помощи. В частности, она отказалась издать книгу за счет автора в какой-либо типографии, приспособленной для научных изданий.

В связи с такими плачевными обстоятельствами Ю.В. Кондратюк решил издать книгу за свой счет в Новосибирске и напечатать ее в типографии Сибкрайсоюза, на что 12 сентября 1928 г. было получено соответствующее разрешение Сибкрайлита. Материальное положение Ю.В. Кондратюка к этому времени заметно улучшилось. 11 июня 1928 г. он утверждается в должности районного механика краевой конторы «Союзхлеб», а главное, незадолго до этого получает вознаграждения за изобретения и многие рацпредложения.

Собственно, это и дало ему возможность издать книгу за свой счет.

Рукопись «Завоевание межпланетных пространств», подготовленная к печати и отредактированная профессором В.П. Ветчинкиным, представляла собой машинописный текст на 66 страницах с вставками от руки и пометками. По сути дела, это был перепечатанный на машинке текст предыдущего варианта рукописи № 3 с учетом замечаний и советов В.П. Ветчинкина, с добавлением раздела «Процесс сгорания, конструкция камеры сгорания и извергающей трубы». Были несколько изменены обозначения и отчасти терминология, добавлен вывод основной формулы ракеты.

Вариант рукописи № 3 имел предисловие автора, датированное июнем 1925 г., в котором, в частности, говорилось: «Настоящая работа в своих основных частях была написана в 1916 г., после чего трижды подвергалась дополнениям и коренной переработке. Автор надеется, что ему удалось представить задачу завоевания Солнечной системы не в виде теоретических основ, развитие которых и практическое применение подлежит науке и технике будущего, а в виде проекта, хотя и недетализированного, но уже с конкретными цифрами, осуществление которого вполне возможно было и в настоящее время для нашей современной техники после серии экспериментов, не представляющих каких-либо особых затруднений. Осуществление этого, от предварительных экспериментов и кончая полетами на Луну, потребовало бы, насколько об этом можно было бы судить заранее, меньшего количества материальных средств, нежели сооружение нескольких крупных военных судов».

И далее по поводу приоритета К.Э. Циолковского: «О существовании на ту же тему труда инж. Циолковского автор узнал лишь впоследствии и только недавно имел возможность ознакомиться с частью статьи «Исследование мировых пространств реактивными приборами», помещенной в журнале «Вестник воздухоплавания» за 1911 г., причем убедился в приоритете инж. Циолковского в разрешении многих основных вопросов. Из приведенной статьи, однако, не были выброшены параграфы, заведомо уже не представляющие новизны, с одной стороны, чтобы не нарушать цельности изложения и не отсылать интересующихся к очень редким теперь и трудно разыскиваемым номерам «Вестника воздухоплавания», с другой стороны, потому, что иногда те же самые теоретические положения и формулы, лишь несколько иначе освещенные, дают иное освещение и всему вопросу. При всем том автор работы так и не получил возможности ознакомиться не только с иностранной литературой по данному вопросу, но даже и со второй частью статьи инженера Циолковского, помещенной в журнале за 1912 г.».

И еще одно важное замечание: «Многие из приведенных в этой работе формул и почти все цифры даны с упрощениями и округлениями, часто довольно грубыми; причина этого та, что необходимый для детальной разработки вопроса опытный материал еще отсутствует в настоящее время. По аналогичной причине в работе отсутствуют и конструктивные рисунки и чертежи: общие принципы конструкций легко могут быть выражены и словесно, частности же нами пока разрабатываемыми быть не могут, всякий чертеж поэтому, как заключающий в себе по необходимости некоторые частные формы, вместо пособия явился бы, скорее, помехой к научному пониманию».

Решая издать книгу за свой счет, Юрий Васильевич в октябре 1928 г. пишет второе предисловие к будущей книге, в котором он излагает свое земное кредо «космической философии»: «Коснусь основного вопроса этой работы, совершенно не освещенного в первоначальном изложении, — вопроса об ожидаемых результатах для человечества от выхода его в межпланетные пространства. Пионер исследований данного предмета проф. Циолковский видит значение его в том, что человечество сможет заселить своими колониями огромные пространства Солнечной системы, а когда солнце остынет, отправиться на ракетах для поселения в еще не остывших мирах.

Подобные возможности, конечно, отнюдь не исключены, но это предположения отдаленного будущего, частью чересчур уж отдаленного. Несомненно, что еще долгое время вложение средств в улучшение жизненных условий на нашей планете будет более рентабельным, нежели освоение колоний вне ее; не нужно забывать, что по сравнению с общей поверхностью нашей планеты лишь незначительная ее часть как следует заселена и эксплуатируется. Посмотрим на проблему выхода человека в межпланетные пространства с более «сегодняшней» точки зрения, чего мы можем конкретно ожидать в ближайшие — максимум — десятилетия, считая от первого полета с Земли. Если не вдаваться в более или менее обоснованные фантазии, то наши ожидания будут заключаться в следующем:

1. Несомненное огромное обогащение наших знаний с соответствующим отражением этого в технике.

2. Возможное, более или менее вероятное, хотя и не достоверное обогащение нашей техники ценными веществами, которые могут быть найдены на других телах Солнечной системы и которые отсутствуют или слишком редки на земной поверхности.

3. Возможны и иные дары Солнечной системы, которых мы сейчас можем и не предвидеть и которые могут быть и не быть, как, например, результаты общения с предполагаемым органическим миром Марса.

4. Несомненная возможность для человечества овладеть ресурсами, с помощью которых можно будет самым коренным образом

лучшить условия существования на земной поверхности — проводить мелиорацию ее в грандиозных размерах, осуществляя в недалеком будущем предприятия и такого порядка, как, например, изменение климата целых континентов.

Я говорю, конечно, не о чем ином, как об утилизации неисчерпаемых запасов энергии солнечного света, которая так затруднительна в условиях земной поверхности, делающей ее менее рентабельной, чем эксплуатация топлива, воды и ветра, и которая, наоборот, будет неизмеримо рентабельнее в пространствах, где отсутствуют атмосфера и кажущаяся тяжесть. Именно в возможности в ближайшем же будущем начать по-настоящему хозяйничать на нашей планете и следует видеть основное огромное значение для нас завоевании пространств Солнечной системы».

Это была программа дерзновенных замыслов, здесь он оставался верен себе, своей идее осуществления грандиозных проектов, которые ему еще предстояло разрабатывать и осуществлять в том числе и в Сибири. В январе 1929 г. книга Ю.В. Кондратюка «Завоевание межпланетных пространств» выходит в свет под редакцией и с предисловием профессора В.П. Ветчинкина и двумя предисловиями автора. Она включает в себя 73 страницы и 6 листов схем и чертежей; книга вышла тиражом 2000 экземпляров, издание было осуществлено за счет средств автора.

Свою книгу «Исследование мировых пространств реактивными приборами» он снабдил надписью на титульном листе: «Многоуважаемому Юрию Кондратюку от автора. 1929 г., 15 февраля» Этот экземпляр книги сохранился и сейчас находится в фондах Государственного музея истории космонавтики им. К.Э. Циолковского в Калуге. Естественно было предположить, что обмен книгами сопровождался и обменом письмами, но, к сожалению, никаких сведений об этом нет. В 1929 г. К.Э. Циолковский издает свою новую работу «Космические ракетные поезда». В предисловии к этой брошюре он в числе активных работников реактивного дела упоминает и имя Ю.В. Кондратюка.

Еще один экземпляр своей книги, снабженный дарственной надписью и письмом, Ю.В. Кондратюк посылает профессору В.П. Ветчинкину. На титульном листе дана следующая надпись: «Уважаемому Владимиру Петровичу от автора с глубокой благодарностью. Юр. Кондратюк». В сопроводительном письме он писал: «Уважаемый Владимир Петрович! Рад иметь наконец-то возможность преподнести Вам на память свою книжицу. Издал ее с большими мучениями — и дьявольски дорого — местные наборщики не могли справиться с формулами, а я был почти непрерывно в разъездах. Продолжаю работать по элеваторному делу — преимущественно проектирование и выполнение «механизированных амбаров» (элеваторы из круглого леса и с большими силосами). Собираюсь на днях побывать в Москве в связи с одним моим изобретением — элеваторный ковш, вокруг которого поднялся некоторый шум, не знаю, удастся ли в самом деле съездить. Всего доброго. С почтением. Юр. Кондратюк».

Этот экземпляр книги, письмо, отзыв на статью и предисловие к книге в оригиналах хранятся сейчас в фондах Научно-мемориального музея Н.Е Жуковского в Москве.

Ю.В. Кондратюк вел переписку с известным популяризатором науки и пропагандистом звездоплавания (кстати, автором термина «звездоплавание») Я.И. Перельманом, от которого в апреле 1929 г. получил книгу «Межпланетные путешествия». Вполне вероятно, что Ю.В. Кондратюк выслал и ему экземпляр своей книги, а присланная Я.И. Перельманом книга была своеобразным ответом. Возможно и то, что экземпляры этих книг также были с автографами и сопровождались письмами.

Весьма вероятно, что Ю.В. Кондратюк выслал экземпляр книги и профессору Н.А. Рынину, автору всемирно известной космической энциклопедии «Межпланетные сообщения», поскольку по его просьбе он 1 мая 1929 г. посылает ему письмо-автобиографию и свою фотографию. В этом письме он, в частности, пишет: «Полагая, что чисто личные стороны моей жизни не представляют особого интереса, постараюсь сообщить достаточно полно преимущественно то, что имеет отношение к моим исследованиям по теории межпланетного сообщения. Первоначально толкнуло мою мысль в сторону овладения мировыми пространствами или, вернее, вообще в сторону грандиозных и необычных проектов редкое по силе впечатление, произведенное прочитанной мною в юности талантливой индустриальной поэмой Келлермана «Тоннель»... Впечатление от келлермановского «Тоннеля» было таково, что немедленно вслед за его прочтением я принялся обрабатывать, насколько позволяли мои силы, почти одновременно две темы: пробивка глубокой шахты для исследования недр Земли и утилизация тепла ядра и полет за пределы Земли. Любопытно, что читаемые мною ранее фантастические романы Жюля Верна и Г. Уэльса, написанный непосредственно на темы межпланетных полетов, не произвели на меня особого впечатления — причиной этому, видимо, было то, что романы эти, написанные менее талантливо и ярко, чем роман Келлермана, являлись в то же время для меня явно несостоятельными с научно-технической точки зрения». И далее: «Тема же о межпланетном полете оказалась много благодарнее, допуская значительные теоретические исследования, и овладела мною на продолжительное время, в течение которого я неоднократно к ней возвращался, пока не подошел к пределу, за которым дальнейшая плодотворная работа невозможна без параллельного экспериментирования. Период первой работы продолжался более полугода и включал в себя нахождение почти всех основных положений ракетного полета, вошедших, в изданный труд, но без более детальной обработки и зачастую без точной математической аргументации».

В своем письме Ю.В. Кондратюк сообщает, что ему удалось физико-математически обосновать возможность благополучного спуска на Землю за счет сопротивления атмосферы, а также развития искусственным путем начальной скорости ракеты, проблемы организации межпланетной базы и ее ракетно-артиллерийского снабжения. Он признается, что долгое время смутно тревожившим вопросом для него являлась необходимая по первому чисто ракетному варианту отлета весьма значительная сила реакции. «Это беспокойство оставило меня позднее, — пишет он, — после найденной возможности с выгодой использовать при отлете авиационные крылья, причем минимальная допустимая сила реакции уменьшается в несколько раз...»

Крайне любопытно его рассуждение о приоритете: «Достигнув в 1917 г. в своей работе первых положительных результатов и не подозревая в то время, что я не являюсь первым и единственным исследователем в этой области, я на некоторое время как бы «почил на лаврах» в ожидании возможности приступить к экспериментам, которую рассчитывал получить реализацией изобретений, держа в то же время свою работу в строжайшем секрете, так как, учитывая с самого начала огромность и неопределенность возможных последствий от выхода человека в межпланетные пространства я в то же время наивно полагал, что достаточно опубликовать найденные основные принципы, как немедленно кто-нибудь, обладая достаточными средствами, осуществит межпланетный полет».

Это место в письме представляется весьма странным и даже искусственным. В своих рукописях, в письмах к В.П. Ветчинкину, в иных высказываниях Ю.В. Кондратюк всегда подчеркивал, что не мог достать работ отечественных и иностранных авторов и поэтому вполне допускал повторность своих некоторых результатов, к которым первыми пришли другие. Он безоговорочно признал приоритет К.Э. Циолковского во многих вопросах, о чем первым спешит сообщить это в своей переписке. А здесь какие-то «секреты», скрытность. А может, все объясняется просто? Сообщая о своем возрасте, когда он начинает заниматься проблемами межпланетных сообщений, а иногда давая точные даты, он частично противоречит себе, и это немудрено. Ведь Ю.В. Кондратюк по документам на самом деле был младше себя на три года, и об этом прекрасно знал Александр Шаргей! Сообщая о каких-то наивных причинах скрыть свои результаты, он тем самым пытается скрыть разницу в годах при смене своего имени.

Интересно его сообщение о встрече с В.П. Ветчинкиным. «В 1925 г., — пишет он, — я получил отзыв профессора В.П. Ветчинкина, прямо ошеломившего меня своей высокой оценкой моей работы, по традиции я от «профессоров» заранее не склонен был ожидать ничего хорошего». Это признание говорит о том, что в 1925 г. . Кондратюк или встречался с В.П. Ветчинкиным, или тот предварительно, перед отправкой рукописи в Главнауку, был ознакомлен с нею и дал устный или письменный неофициальный оценочный ответ. Возможно, конечно, что Ю.В. Кондратюк ошибся, указав 1925 г. вместо 1926 г. Пока никаких документальных свидетельств по этому поводу не имеется, да и профессором В.П. Ветчинкин стал только в 1927 г.

В 1932 г. профессор Н.А. Рынин в своей космической энциклопедии «Межпланетные сообщения» (Т.3 — вып.8) публикует краткую аннотацию книги Ю.В. Кондратюка «Завоевание межпланетных пространств», его письмо-автобиографию и фотографию 1926-1927 гг., когда тот работал механиком эльхотовского элеватора (ту же фотографию он позже послал К.Э. Циолковскому). Это была единственная прижизненная публикация его краткого жизнеописания и единственная прижизненная публикация его фотографии. В 1932 г. выходит в свет и 7-е издание книги Я.И. Перельмана «Межпланетные путешествия», в которой автор дал краткую аннотацию книги Ю.В. Кондратюка «Завоевание межпланетных пространств», что он потом делает во всех последующих изданиях своей книги.

Уже в июле 1929 г. зарубежные ученые заметили выход Ю.В. Кондратюка. Немецкий ученый в области техники Р.Ладеман публикует рецензию на эту книгу в берлинском журнале «Журнал полетной техники и моторного воздухоплавания», там же в рецензии на очередную книгу космической энциклопедии «Межпланетные сообщения» профессора Н.А. Рынина он упоминает имя Ю.В. Кондратюка среди других деятелей ракетного дела. Наша печать отметила выход книги Ю.В. Кондратюка только в октябре 1929 г. в № 41 ленинградского журнала «Наука и техника» статьей «К вопросу о межпланетных сообщениях», автор некий «Б.М.»

Еще в начале 1930 г. Ю.В. Кондратюк в ответ на присланные К.Э. Циолковским книги, а возможно, и письмо посылает ем письмо, в котором, в частности, говорится: «Благодарю Вас за присланные книжки. Я был чрезвычайно поражен, когда увидел, какой последовательностью и точностью я повторил не только значительную часть Ваших исследований вопроса межпланетных сообщений, но и вопросов философских. Видимо, это уже не странная случайность, а вообще мое мышление направлено и настроено же, как и Ваше.

...Овладение межпланетными просторами имеет для всего дальнейшего решающее значение, но мало кто достаточно это учитывает, а также и то, что задача эта разрешима нашей современной техникой».

Это письмо не сохранилось, но его фрагменты были опубликованы К.Э. Циолковским в его брошюре «Научная этика» в 1930 г. 30 марта 1930 г. Ю.В. Кондратюк посылает К.Э. Циолковскому новое письмо. «Извините за длительный неответ. Посылаю Вам свою фотокарточку, снятую в бытность мою механиком эльхотовского элеватора. Вас со своей стороны прошу прислать те из Ваших сочинений, какие у Вас сохранились; перечитывая их перечень я каждый раз удивляюсь сходством нашего образа мыслей по многим, самым различным вопросам и потому особо интересуюсь ими. Мое ходатайство об организации предприятия для питания средствами межпланетных исследований мытарствует по Москве — пока безрезультатно».

Фотографию с дарственной надписью он посылает ту же, которую он ранее послал профессору А.Н. Рынину. Это письмо и фотография сейчас хранятся в архиве Академии наук СССР.

Большой интерес для оценки трудов Ю.В. Кондратюка представляет переписка К.Э. Циолковского с Р. Ладеманом и ГИРДом (Группой изучения реактивного движения, работавшей тогда при научно-исследовательском секторе ЦС Союза Осоавиахим СССР). В апреле 1930 г. Р. Ладеман писал К.Э. Циолковскому: «Я убежден, что Кондратюк знал Ваши книги, прежде чем написать свою книгу». На что Циолковский в своем письме от 24 апреля 1930 г. ответил ему: «Вероятно, что Кондратюк работал, не зная моих трудов. Это очень энергичный молодой человек».

В 1931 г., отвечая на запрос ответственного секретаря ГИРДа об известных ему деятелях в области ракетного дела, К.Э. Циолковский писал: «В Германии — Г. Оберт, Вилли Лей, Роберт Ладеман, А.Б. Шершевский — это большие и серьезные работники ракетного дела. И Андренко и Кондратюк заслуживают внимания».

Как мы видим, между Ю.В. Кондратюком и К.Э. Циолковским существовала дружеская и исключительно доброжелательная переписка, которая вновь и вновь подтверждает их единомыслие. Ю.В. Кондратюк делится с К.Э. Циолковским своими планами, сообщает, что он послал в Москву государственным организациям предложение об учреждении предприятия в области межпланетных сообщений (это предложение, к сожалению, до сих пор не найдено. — Б.Р.).

Итак, Ю.В. Кондратюк считает, что он исчерпал свои посильные теоретические изыскания и теперь необходимо переходить к эксперименту, к практике. Как он понимал это конкретно?

О программе проведения необходимых экспериментов и их последовательности, чтобы на базе этих экспериментальных исследований можно было бы приступить к разработке конечной конструкции космической ракеты и пилотируемого корабля, Ю.В. Кондратюк говорит в последней главе книги «Завоевание межпланетных пространств»: «Ввиду недостаточности наших познаний в некоторых областях и отсутствия опыта в конструировании ракет для больших скоростей, перед тем как приступить к постройке или проектированию ракет для полета в межпланетное пространство, необходимо провести некоторые научные и технические исследования; из них главные:

I. Исследования функционирования камеры сгорания и извергающей трубы (сопла — по современной терминологии. — Б.Р.) ракеты в средах с различной плотностью и упругостью; нахождение наивыгоднейших форм и длины извергающей трубы, способов введения вещества заряда (компонентов топлива — по современной терминологии. — Б.Р.) в камеру сжигания, соотношение между массой выделения dm/dt, размерами камеры сжигания и поперечным сечением извергающей трубы.

Исследования функционирования ракеты в атмосфере малой упругости можно проводить, выведя извергающую трубу небольшой модели в камеру, из которой газы откачиваются насосом большой объемной производительности; для уменьшения давления без дальнейшего увеличения размеров эвакуирующего насоса в камере должен быть устроен густой водяной душ, который будет сгущать все составные части выделения, кроме углекислоты, а последнюю будет охлаждать, чем откачивание будет весьма облегчено; для еще больших разрежений можно применить химические группы, которые вовсе не дают углекислоты в выделении; впрочем, при упругости в камере, равной 0,01 атм, функционирование ракеты будет уже мало отличаться от такового в пустоте.

II. Нахождение наилучших конструкций для всех предметов пропорционального пассива и способов утилизации их в качестве вещества заряда.

III. Исследование и налаживание производства веществ заряда до сих пор фабричным способом не производимых, как, например, жидких BH₃, SiH₄, О₃, С₂Н₂, СН₄.

IV. Нахождение наилучших конструкций камеры для людей и всех приборов для ее обслуживания.

V. Нахождение наилучших конструкций приборов автоматического управления и ориентирования.

VI. Исследование выносливости человеческого организма по отношению к механическому ускорению и по отношению к жизни в воздухе меньшего давления, но с большим содержанием кислорода.

VII. Нахождение лучших методов и типов астрономических инструментов для быстрого ориентирования пилота относительно точки нахождения ракеты и данных ее орбиты. Тщательное упражнение в подобных определениях летного состава в искусственной обстановке: вместо Земли или иного небесного тела должно быть сооружено большое полушарие, около которого по спокойной воде на медленно двигающемся устойчивом плоту должны плавать упражняющиеся, помещенные в камеру таких размеров и устройства, какая будет на ракете.

VIII. Исследование атмосферы на высотах до 100 км; это исследование может быть произведено посредством снарядов или снарядо-ракет, выпускаемых из обычных большого размера (морских) артиллерийских орудий. По достижении высшей точки снаряд должен автоматически выбросить большой, по возможности, парашют из легкой белой ткани с небольшим привешенным к нему грузиком. Наблюдая с Земли за скоростью падения этого парашюта, мы составим себе представление о плотности атмосферы на различных высотах. Если же снабдим парашют вместо груза прибором, автоматически забирающим пробу воздуха, то сможем составить себе точное во всех отношениях представление о данных атмосферы на различных высотах.

IX. Исследование нагревания поверхностей движущихся тел и сопротивления атмосферы значительной плотности (р=р₀). Это исследование для меньших скоростей можно произвести посредством снарядов, а для больших — посредством снарядо-ракет, выпускаемых из артиллерийских орудий под небольшим углом к горизонту с таким расчетом, чтобы они падали в воду, откуда могли бы быть извлечены. Поверхность этих снарядов нужно покрывать веществами различной тугоплавкости, изолировав их от металлического тела снаряда слоем фосфора. По виду этой поверхности снаряда после совершенного им полета мы сможем судить о максимальной температуре нагрева.

X. Исследование нагревания поверхности тел при больших скоростях движения в разреженной атмосфере (к § IX), а равно исследование сопротивления атмосферы при больших скоростях и исследование выносливости различных конструкций поддерживающих поверхностей производится посредством полетов пробных небольших — до десяти тонн — моделей ракеты. Начало траектории этих пробных полетов рассчитывается, как «Т_у» для полета в межпланетное пространство, но к достижению высоты от 60 до 100 км (зависимости от метеорологических данных исследования VIII) траектория должна автоматически принять горизонтальное направление, и по израсходовании заряда ракета производит планирующий спуск на своей поддерживающей поверхности.

Во время подъема угол атаки поддерживающей поверхности угол между ее малой осью и хвостовищем — должен быть невелик и постоянно возрастать до полной величины (около 40 градусов) к моменту израсходования снаряда. Для определения максимальной температуры нагрева поверхности ракеты может быть применен тот же метод, что и в исследовании IX. Для автоматизации управления в пробных ракетах должны быть оба гироскопа, какие полагаются и в настоящей ракете (см. § X). Эти пробные полеты должны производиться с постепенно возрастающим максимумом «V₁» к моменту израсходования заряда; для них может быть применена одна лишь нефтяная группа при «п» меньше 6. После того как максимум «V» достигнет значения 7500 м/с и пробная модель будет благополучно спускаться в нижние слои атмосферы, можно, по испытании предметов пропорционального пассива соответствующих размеров, перейти прямо к полету с людьми в межпланетное пространство с облетанием, например, Луны с неизвестной нам обратной ее стороны».

Как мы увидим позже, ряд объективных и субъективных причин помешал Юрию Васильевичу принять практическое участие в осуществлении разработанной им программы экспериментальных исследований. К.Э. Циолковский говорил о таких ступенях технологии прогресса: сначала идея, мысль, затем расчет, венчает идею исполнение, то есть материализация идеи, мысли. Между каждой ступенью прогресса лежат «пропасть», «барьер», «препятствие» которые необходимо преодолевать наличием желания, интереса, силы воли, знания, умения и деятельности. «Сама идея еще ничего не значит, — говорил К.Маркс, — только через изобретение идея становится материальной силой!»

К.Э. Циолковский сам говорил, что он находится на первой и второй ступенях прогресса, а его последователи будут на третьей ступени, на ступени «исполнение», которая требует всей жизни, которая опасна для жизни, и трусам здесь делать нечего. Ф.А. Цандер находился на ступени «расчета», Ю.В. Кондратюк — на первой и второй ступенях решения проблемы межпланетного полета и собирался перейти к преодолению «барьера» между «расчетом» и «исполнением» через экспериментальные исследования к изобретению, осуществлению реальной космической ракеты и пилотируемого космического корабля.

Практическими делами в области ракетной техники в этот период занимались Газодинамическая лаборатория (ГДЛ) в Ленинграде и ГИРД в Москве. В феврале 1932 г. на запрос ГИРДа о Ю.В. Кондратюке Я.И. Перельман писал: «Адрес Ю. Кондратюка: Новосибирск, улица Державина, 7. Должен Вам сказать, однако, что на давно посланное ему письмо (с предложением образовать Новосибирскую ГИРД) я не получил от него никакого ответа. Может быть, Вы будете счастливее меня!»

Однако гирдовцы тоже не получают ответа, но в конце 1932 г. и в начале 1933 г. Ю.В. Кондратюк сам по делам несколько раз приезжает в Москву. При втором своем приезде весной 1933 г. он был приглашен руководством ГИРДа, ему было предложено перейти работать в ГИРД, финансируемый тогда уже Управлением военных изобретений РККА. Ю.В. Кондратюк любезно поблагодарил за оказанную ему честь, но отказался принять это предложение. При посещении отдела кадров ГИРДа на Ильинке встрече с ним приняли участие начальник отдела кадров ГИРДа А. Радашкевич, заведующий оргмассовым отделом И.П. Фортиков, некоторые конструкторы (Л.Э. Брюккер, Л.С. Душкин, И.А. Меркулов, А.И. Полярный и др.).

При содействии консультанта ГИРДа профессора В.П. Ветчинкина и по личному приглашению начальника Лаборатории ГИРДа С.П.Королева через несколько дней Ю.В. Кондратюк посетил Лабораторию ГИРДа на Садовой Спасской, дом № 19. Во время этого посещения Ю.В. Кондратюк был вкратце ознакомлен с Лабораторией и работами, которые в ней велись. Ему вновь было предложено перейти на работу в ГИРД, но он опять, как и ранее, любезно отказался от лестного предложения. Надо сказать, что переход Ю.В. Кондратюка на работу в ГИРД был особенно желателен для гирдовцев, поскольку совсем недавно они лишились своего первого руководителя Ф.А. Цандера, скончавшегося в марте 1933 г. Да и работы, которые велись в ГИРДе, должны были весьма интересовать Ю.В. Кондратюка, ведь в августе 1933 г. впервые в СССР была запущена ракета ГИРД-9 на гибридном топливе.

Однако Ю.В. Кондратюк не только отказался работать над интересующим его направлением, но и вообще отошел от всякой деятельности в области ракетной техники и межпланетных сообщений. Что же произошло? Почему он отказался от мечты всей его жизни?

Надо отметить, что все эти годы он работает под руководством районного инженера П.К. Горчакова. Как правило, они выступают в соавторстве, хотя П.К. Горчаков никогда не был творческой личностью, а выступал как шеф, как администратор, как толкач. Возможно, Ю.В. Кондратюк использовал его как прикрытие, чтобы не «высовываться» в начальство? Ведь у него могли спросить: «А кто ваши родители? Чем они занимались до Октябрьской революции и если не занимались, то почему?» А Ю.В. Кондратюк не знал своих формальных родителей, а об истинных не имел права ничего говорить. Находясь на второстепенных должностях, он всегда в анкетах писал: отец — чиновник, мать — учительница, и баста! Он даже имени-отчества своих формальных родителей не знал. И такое «сотрудничество» с П.К. Горчаковым продолжалось до 1939 г.

С 1929 г. в отделе, возглавляемом Ю.В. Кондратюком, начал работать молодой техник-конструктор-строитель Б.А. Злобин, который стал его учеником и соратником по труду и творчеству.

Летом 1930 г. после пуска в эксплуатацию механизированного амбара, который был назван «мастодонтом» за свой необычный внешний вид, была построена его действующая модель. Эта модель демонстрировалась на выставке и получила всеобщее одобрение. Но уже 19 мая 1930 г. был арестован П.К. Горчаков, а 31 июля по его принудительному оговору Ю.В. Кондратюк и ряд других работников конторы «Хлебострой» были арестованы ОГПУ и обвинены во вредительстве. Мол, Ю.В. Кондратюк специально построил амбар без единого гвоздя, дабы он скорее развалился. (А ведь этот «мастодонт» стоит и работает по сей день!)

Через несколько месяцев предварительного заключения все они без предъявления обвинительного заключения и без суда были приговорены к различным срокам лишения свободы. В частности, Ю.В. Кондратюк был приговорен к трем годам заключения, а П.К. Горчаков — к пяти. Позже по протесту прокурора Верховного суда СССР П.Л. Красикова всем осужденным лагеря были заменены ссылкой в Западную Сибирь. После освобождения из лагеря с июня 1931 г. Ю.В. Кондратюк и П.К. Горчаков были направлены на работу инженерами-конструкторами по железобетону в проектное бюро № 14 ПП ОГПУ при «Кузбасстрое» в Новосибирске.

Несмотря на полученную травму, связанную с ложным наветом и осуждением, Ю.В. Кондратюк вновь горит желанием созидания и творчества. Работая в новой области, он сразу проявил свою творческую активность, свой талант, свою изобретательность. Уже 8 сентября 1931 г. он в соавторстве с П. К. Горчаковым подает заявку на изобретение «Башенный железобетонный копер» и в соавторстве с ним же публикует в № 11 «Горного журнала» за 1931 г. две статьи: «Применение бетона высокого давления к постоянной крепи шахтных стволов» и «Железобетонный копер башенного типа, выполненный в подвижной опалубке». А в февральском номере этого же журнала за 1932 г. они публикуют статью «Проходка шахт с механизацией опалубной, бетонной и породоуборочных работ».

28 апреля 1932 г. по представлению Наркомата тяжелой промышленности и не без содействия самого Г. К. Орджоникидзе Ю.В. Кондратюка и П.К. Горчакова освобождают из ссылки, и в августе 1932 г. они переходят на работу инженерами по механизации в краевую контору «Союзмука». И уже в 1932 г. Ю.В. Кондратюк получает из планового отдела Главэнерго ВСНХ СССР предложение участвовать в конкурсе проекта мощной ветроэлектростанции в Крыму, разрабатываемого по инициативе наркома Г.К Орджоникидзе.

Получив задание на разработку эскизного проекта мощной Крымской ветроэлектростанции (Крым ВЭС), Ю.В. Кондратюк в сентябре 1932 г. переходит работать инженером в строительную группу конторы «Запсибэнерго», что позволяет ему освободиться от частых и длительных командировок и сосредоточиться на разработке эскизного проекта Крым ВЭС, причем он навсегда покидает элеваторное хозяйство. Активно взявшись за проектные работы, Ю.В. Кондратюк (естественно, с П.К. Горчаковым) заканчивает эскизный проект Крым ВЭС в ноябре 1932 г. К этой работе были привлечены инженер — специалист по железобетону Н.В.Никитин и техник-строитель Б.А. Злобин.

При разработке эскизного проекта было значительно перекрыто проектное задание: предусматривалась мощность 24 МВт вместо предполагавшихся 3-4 МВт. Такой результат был получен за счет принятия несколько большего диаметра ветроколеса (100 м вместо минимально обусловленного 80 м), а главное, за счет удачного решения башни большой высоты (150 м вместо лимитированных минимальных 65 м). Башня по эскизному проекту предусматривалась монолитная железобетонная. В связи с этими работами осенью 1932 г. Ю.В. Кондратюк принимает участие в региональной конференции по энергетике в Новосибирске.

В ноябре 1932 г. Ю.В. Кондратюк командируется «Запсибэнерго» в Москву в Главэнерго для защиты эскизного проекта Крым ВЭС, но по приезде оказалось, что ни УИПЭ, ни ЦВЭИ своего проекта еще не представили. Только месяцем позже УИПЭ сдал проект ВЭС на 3 МВт, а еще позже ЦВЭИ проект ВЭС на 5 МВт при диаметре колеса 100 м.

Работая над эскизным проектом мощной Крым ВЭС, Ю.В. Кондратюк в соавторстве с П.К. Горчаковым 13 декабря 1932 г. подает заявку на изобретение «Трубчатая железобетонная башня с оттяжками для ветряных двигателей» и две личные заявки на изобретение «Приспособление к вертикальному ветряному двигателю для передачи лобового давления на ветряк от ветра на верхний венец башни для поворота его на ветер» и на изобретение «Передача от ветрового двигателя к генератору».

В ноябре 1932 г. Центральный энергетический совет поставил сводный доклад, в котором говорилось о техническом превосходстве проекта Ю.В. Кондратюка и об атмосфере конкуренции и недоброжелательства со стороны ЦВЭИ. После доклада специалисты Москвы и Ленинграда начали экспертизу.

12 февраля 1933 г. в связи с проведением экспертизы по личному вызову наркома Г.К. Орджоникидзе Ю.В. Кондратюк и П.К.Горчаков вновь прибывают в Москву. В результате экспертизы по конкурсу прошли только два проекта — Ю.В. Кондратюка и Д.Я. Алексапольского (УИПЭ).

Затем состоялся личный прием Ю.В. Кондратюка и П.К. Горчакова наркомом Г.К. Орджоникидзе, после чего, ознакомившись дополнительно с состоянием данной работы, он поручил им составить технический проект Крым ВЭС в Харькове (УИПЭ). При этом предполагалась разработка одновременно двух проектов. Крым ВЭС — Ю.В. Кондратюка — П.К. Горчакова и Д.Я. Алексапольского. Распоряжение о прикомандировании за подписью наркома Г.К. Орджоникидзе было дано 4 мая 1933 г.

Мы знаем, что весной 1933 г. Ю.В. Кондратюк посетил ГИРД и ответил отказом на предложение перейти к ним работать. Формальной причиной отказа послужила работа над проектом Крым ВЭС, и гирдовцы приняли отказ с ними сотрудничать с огорчением, но с полным пониманием. Ведь не каждый день и не каждому человеку Г.К. Орджоникидзе поручал такие грандиозные стройки. Однако Ю.В. Кондратюк отказался от любой формы сотрудничества (даже на правах консультанта), да и вообще, по свидетельству очевидцев, он перестал заниматься вопросами ракетной техники.

По-видимому, причина отказа от своей мечты была глубже — в роковой смене имени. ГИРД и подобные ему организации финансировались руководящими организациями РККА. А он при заполнении любой анкеты так все и не мог указать полных имен своих родителей, а шефом типа П.К. Горчакова здесь не прикроешься. То, что причина заключалась именно в этом, свидетельствуют некоторые его высказывания при встрече с племянницей И.А. Лашинского Татьяной, о чем речь пойдет чуть позже. Ю.В.Кондратюка тяготило еще и то, что он был освобожден из мест заключения, но не был реабилитирован.

4 июня 1933 г. Ю.В. Кондратюк с П.К. Горчаковым приезжает в УИПЭ (Харьков) и приступает к разработке проекта мощной Крым ВЭС. В УИПЭ при гидроотделе были созданы ветросекции «А» и «Б»: первая работала под научным руководством инженер Д.Я. Алексапольского, а вторая — под научным руководством Ю.В Кондратюка (заведующим ветросекцией «Б» был назначен П.К Горчаков). Был вызван из Новосибирска Н.В. Никитин. В небольшой конструкторский коллектив ветросекции «Б» вошли так же Л.А. Лифшиц, А.А. Даманский, Афросимов, Шкабара, Полякова, Вислицкая и другие, и работа закипела.

В результате конструктивных проработок и расчетов, с учетом фактического ветрорежима было принято решение строить на плато Бедене-Кыр (Перепелиная гора) на высоте 1200 м на Ай-Петринской яйле 165-метровую монолитную железобетонную башню методом ранее отработанной технологии передвижной опалубки с двумя трехлопастными ветроколесами диаметром по 80 м, расположенными в двух ярусах. Мощность определялась в 12 МВт. Пользуясь тем, что он вновь вернулся жить и работать на родную Украину, Ю.В. Кондратюк осенью посетил в Полтаве свою тетку Марию Ивановну — жену дяди Володи. В этот приезд он встретился с полтавским инженером-изобретателем Н.В. Поляковым и имел с ним интересную и обстоятельную беседу. Возможно, в этот период он навестил родных в Киеве. Известно также, что киевлянка О.И. Лашинская, дочь И.А. Лашинского, навестила его в Харькове в 1934 г., в этом же году с ним встречалась несколько раз Т.И. Маркевич-Лашинская со своим мужем И.М. Маркевичем.

С тех пор как он в 1925 г. уехал из Малой Виски, они не виделись и теперь журили его за то, что отдал свою квартиру товарищу по работе и не женился! На что он отвечал: «Я чувствую, что не жилец на этом свете, мое место на небе!» Он им жаловался, что его продолжает до сих пор тяготить чужое имя. Он даже хотел пойти с повинной в ОГПУ! Но раздумал. Поймут ли? Это была его последняя попытка вернуть имя А. И. Шаргея (а может, попытка вернуться в ракетную технику и космонавтику?).

На прощание Ю.В. Кондратюк подарил супругам Маркович свою книгу «Завоевание межпланетных пространств» и ту фотографию, которую посылал К.Э. Циолковскому. Книгу он сопроводил дарственной надписью. Эта книга и фотография сейчас хранятся в семье А.В. Даценко в Полтаве.

В 1934 г. Ю.В. Кондратюк в соавторстве с П.К. Горчаковым готовил и опубликовал в № 1-2 журнала «Социалистическая индустрия» статью «Проект наиболее мощной в мире ветроэлектростанции» о Крым ВЭС. В январе 1934 г. была закончена разработка технического проекта мощной Крым ВЭС, и он был отправлен в Москву в Главэнерго на экспертизу. Экспертиза закончилась только к 1 июня 1934 г., и проект получил положительную оценку.

После второго доклада Ю.В. Кондратюка и П.К. Горчакова нарком Г.К. Орджоникидзе сделал распоряжение об отпуске им средств на разработку рабочего проекта. В Москве была создана контора по строительству Крым ВЭС. Начальником конторы назначен П.К. Горчаков, а начальником технического отдела — Ю.М Кондратюк. Коллектив проектировщиков и конструкторов пришлось формировать заново, и вынужденный перерыв длился почти год.

В период работы над проектом в 1935 и 1936 гг. Ю.В. Кондратюк выезжал в Ялту, где занимался изучением на плато Бедене-Кыр ветрорежима, с которым его знакомили метеорологи П.П. Воронцов и П.П. Радзивил. Контора по строительству Крым ВЭС имела в Ялте проектный строительный отдел и строительную часть.

7 февраля 1935 г. журналист А.В. Храбровицкий опубликовал в газете «Вечерняя Москва» заметку «Ветровая электростанция в Крыму» о строительстве Крым ВЭС. В 1935 г. профессор В.П. Ветчинкин и еще один ученый, имя которого пока неизвестно, представили Ю.В. Кондратюка к званию доктора технических наук по совокупности работ без защиты диссертации.

Когда началось рабочее проектирование, пошли сплошные экспертизы, к которым тайно, а подчас явно прикладывали руку люди из ЦВЭИ, давнишние недоброжелатели Ю.В. Кондратюка. Эти «экспертизы» довели его до белого каления, и он даже написал фельетон-памфлет «Экспертиза» об экспертизе, какая она есть на самом деле и какой она должна быть. Как считал Ю.В. Кондратюк, она должна быть ответственной за отклонение разумного предложения, приводящее к торможению научно-технического прогресса. Фельетон был опубликован 3 марта 1935 г. в газете «За индустриализацию» за подписью Ю.В. Кондратюка и П. К. Горчакова.

Борьба бюрократов и перестраховщиков с Ю.В. Кондратюком вначале кончилась тем, что вышестоящие компетентные органы сняли директора ЦВЭИ и предупредили новое руководство о необходимости перестройки стиля работы, а потом вообще расформировали ЦВЭИ. Бывшие сотрудники этого института закусили удила — борьба «большой науки» против Ю.В. Кондратюка, против его проекта продолжалась даже в послевоенное время. Естественно то, что проект мощной ВЭС, а тем более идущий со стороны, то есть со стороны непрофессионала, «выскочки», был встречен некоторыми представителями официальной науки в штыки. Этот проект и вся деятельность Ю.В. Кондратюка, механика-самоучки, новой звезды, вспыхнувшей внезапно на небосклоне науки и техники, взбудоражили ученый и технический мир Москвы, Ленинграда и Харькова.

Больше всего были взбудоражены деятели, имеющие отношение к энергетике вообще и к электроэнергетике (в частности, к ветроэнергетике) в особенности.

9 ноября 1936 г. Ю.В. Кондратюк в соавторстве с И.З. Кирьяном и П.К. Горчаковым подал заявку на изобретение «Золотник для последовательного включения регулятором нескольких секций насоса», а в № 12 журнала «Техника — молодежи» за 1936 г. была опубликована большая статья В. Шплиндера «Голубой уголь» о строительстве Крым ВЭС. Однако под давлением «сторонников науки», противников монолитной железобетонной башни пришлось разработать одноярусный вариант Крым ВЭС на 5 МВт с одним ветроколесом и с железной решетчатой башней.

Г. К. Орджоникидзе всегда поддерживал новые передовые идеи и проекты, в частности, проект мощной Крым ВЭС, над которым он шефствовал лично. Но после преждевременной и трагической его гибели начались «расследования» подшефных ему объектов строительства, а посему натиск недругов Ю.В. Кондратюка усилился. Не случайно старое руководство Главэнерго в мае 1937 г., вскоре после гибели Г.К. Орджоникидзе, принимает решение отказаться от строительства мощной двухъярусной железобетонной установки, а строить одноярусную установку на 5 МВт. Проект мощной Крым ВЭС, пять лет считавшийся правильным, был вдруг объявлен дефектным!

Этим фактом воспользовались бывший в ту пору управляющий трестом Теплоэнергострой Г.Д. Цюрупа, ярый враг проект Ю.В. Кондратюка, а также секретарь парткома треста Баранов, давшие отрицательную характеристику на Ю.В. Кондратюка, в результате которой Высшая аттестационная комиссия (ВАК) отказала ему в присвоении ученой степени доктора технических наук. Цюруп и Баранов писали: «Мы не знаем никаких его научных заслуг, заслуживающих присвоения такой высокой ученой степени!» А как же его гениальные работы в области теории космонавтики?!

Проектные работы по одноярусной Крым ВЭС на 5 ВМт продолжались, но в 1938 г. Главэнерго принимает решение о прекращении строительства этой ВЭС и вообще мощных ВЭС, о переходе на проектирование и строительство ВЭС мощностью 100 кВт, постепенно наращивая их мощности по мере приобретения опыта в проектировании и строительстве. В итоге всего этого Ю.В. Кондратюк потерпел поражение в своей творческой деятельности. Сначала события с «мастодонтом», затем вынужденный отказ от работы в области решения проблемы завоевания межпланетных пространств, а теперь провал многолетних его планов и трудов по созданию самой мощной в мире Крым ВЭС.

У него не было... даже квартиры. 20 ноября 1934 г. на специальном совещании по Крым ВЭС у управляющего трестом Теплоэнергострой было принято решение обеспечить Ю.В. Кондратюка в течение двух месяцев однокомнатной квартирой. Но он ее так и не получил. Приходилось скитаться по углам, ночевать на столах в редакции газеты «Комсомольская правда». Потом он жил в Даевом переулке, дом № 6, затем на Большой Почтовой, дом 18/22, а с 1938 г. снимал комнату у Нефедовой в квартире № 9 по Скатертному переулку, дом № 30, оттуда ушел добровольцем фронт.

Опасаясь за судьбу своих рукописей по межпланетным сообщениям, Ю.В. Кондратюк отнес их 5 июля 1938 г. и передал на хранение Б.Н.Воробьеву — издателю, редактору, биографу и хранители творческого наследия К.Э. Циолковского.

Ю.В. Кондратюк передал варианты № 1, 2, 3 и 4 рукописей, на которых делает по памяти пометки: «рукопись № 1 — 1916-1917 гг., рукопись № 2 — 1918-1919 гг., рукопись № 3 — 1920 г.», но затем добавлено «Переработана и отредактирована в 1923-1925 гг.» Как мы видим, эта датировка приводит к несоответствию ее с некоторыми другими датами, которые он дает в других текстах, письмах, рукописях и т.д.

2 июля 1938 г. он дарит Б.Н. Воробьеву свою книгу «Завоевание межпланетных пространств», сопроводив ее дарственной надписью на титульном листе: «Многоуважаемому Борису Никитичу. От автора. На память о скрещении дорог и в области завоевания межпланетных пространств, и в области овладения будущей основой энергетики на земле — энергией ветра». И выше, на титульном листе, он сделал еще одну надпись: «Пытливость, инициатива и энергия всегда стремятся занять место на передовых позициях в борьбе за овладение силами природы». Сейчас эти рукописи и книга хранятся в Институте истории естествознания и техники АН СССР. 5 сентября 1938 г. Ю.В. Кондратюк направляет свою книгу «Завоевание межпланетных пространств» в Мемориальный дом-музей К.Э. Циолковского в Калуге, сопроводив ее следующей дарственной надписью: «Музею Циолковского в Калуге. Направляю Вам свою книжку с просьбой включить ее в экспозицию музея начинателя идей межпланетных сообщений. Юр. Кондратюк. 5.IX.38 г.».

Это была его последняя связь с космосом, если не считать того, что он продолжал работать вместе с профессором В.П. Ветчинкиным. Если П.К. Горчаков был «злым гением» Ю.В. Кондратюка, «шефом» для прикрытия, то, кто знает, может, В.П. Ветчинкин был, наоборот, «гением добрым». По многим свидетельствам, Ю.В. Кондратюк после издания своей книги совершенно отошел от космонавтики. Есть предположения (о чем будет сказано несколько позже), что Ю.В. Кондратюк все же не забросил «космические» дела окончательно, профессор В.П. Ветчинкин сыграл в этом определенную роль. Ведь, кроме него, рядом с Ю.В. Кондратюком тогда никого не было.

В 1932 г. в своей книге «Проблема полета при помощи реактивных аппаратов» Ф.А. Цандер ссылается на Ю.В. Кондратюка по поводу его идеи металлического горючего, а А.А. Штернфельд в своей книге «Введение в космонавтику», вышедшей в 1937 г., вспоминает о работах Ю.В. Кондратюка в области биологии космического полета. Профессор В.П. Ветчинкин при редактировании книги М. Валье «Полет в космическое пространство», вышедшей в 1936 г., несколько раз ссылается на работы Ю.В. Кондратюка. В книге Е. Зенгера «Техника ракетного полета», вышедшей в 1936 г. под редакцией академика Г.Ф. Проскуры, имеется ссылка на книгу Ю.В. Кондратюка «Завоевание межпланетных пространств».

5 июля 1938 г. Ю.В. Кондратюк подает заявку на изобретение «Инерционный ходоуменьшитель поршневого насоса для соединения его с ветряным двигателем», а 25 августа того же года в соавторстве с И.З. Кирьяном, М.В. Келлером и П.К. Горчаковым — на изобретение «Ветроколесо ветродвигателя, не передающего на вал изгибающих моментов», наконец, 10 сентября того же года в соавторстве с ними же — на изобретение «Двухлопастный ветродвигатель».

В связи с консервацией строительства мощной Крым ВЭС в 1938 г. Ю.В. Кондратюк разрабатывает проектное предложение по сооружению варнаутского гидроаккумулятора на Южном берегу Крыма, в районе Балаклавы, на базе которого предлагалось создать комплексную районную гидроветроэлектростанцию с сооружением нескольких ВЭС-2-Д-20 и ВЭС-2-Д-30. В этом проектном предложении предлагалось создать энергетический комплекс на базе ВЭС и ГЭС.

15 сентября 1939 г. Наркомат электростанций и электропромышленности принял решение все работы по проектированию, строительству и экспериментальной эксплуатации ветроэлектростанций средней мощности сосредоточить в единой организации — Проектно-экспериментальной конторе ВЭС (ПЭК ВЭС), объединив в ней все существующие конторы ВЭС вместе с их имуществом и ветроустановками. Объединенная ПЭК ВЭС была создана при тресте Теплоэлектропроект, где управляющим был Угорец. Исполняющим обязанности начальника ПЭК ВЭС при ТЭПе ыл назначен инженер И.Д. Егоров, начальником проектного отдела — Ю.В. Кондратюк, заместителем начальника ПЭК ВЭС — инженер И.А. Казеев, начальником планово-производственного отдела — И.З. Кирьян, консультантом — профессор В.П. Ветчинкин. В соответствии с приказом наркомата в пригороде Москвы, вблизи поселка «Дружба», правее платформы Перловка Северной железной дороги, был отведен земельный участок для создания экспериментальной базы ВЭС (начальником строительной части был А.И. Сапко). Проектная контора Крым ВЭС, ветросектор и ПЭК ВЭС последовательно размещались на Неглинной, дом № 6-2, на Семеновской площади и, наконец, в Кукуевском переулке, дом № 4 в районе ул. Радио, на территории Московского энергетического института.

В ноябре 1940 г. после окончания института автор этих строк совершенно случайно был принят на работу конструктором в проектный отдел ПЭК ВЭС, где и работал под непосредственным руководством Ю.В. Кондратюка. Интересно то, что, живя, учась и работая с начала 1935 г. в Москве, я никогда не слышал о том, что Ю.В. Кондратюк тоже живет и работает в Москве, хотя встречался по общественной работе в области космонавтики с профессором В.П. Ветчинкиным.

Все это время, находясь среди бывших мосгирдовцев, я никогда и ничего не слыхал о Ю.В. Кондратюке, хотя его книга «Завоевание межпланетных пространств» уже с 1930 г. была моей настольной книгой. После отказа работать в ГИРДе в 1933 г. он сознательно не стал поддерживать контакты с гирдовцами (хотя это время он работал вместе с В.П. Ветчинкиным). Он сознательно ушел в тень. При знакомстве с ним я даже спросил, поддерживает ли он связи с ГИРДом. «Нет, — ответил он, — связи утеряны!»

Профессор В.П. Ветчинкин тоже ничего не говорил о том, что Ю.В. Кондратюк сейчас в Москве, вероятно, с молчаливого согласия или даже по просьбе его самого. А ведь В.П. Ветчинкин тогда преподавал на курсах инженеров-ракетчиков при Реактивной секции Стратосферного комитета в Центральном Совете Осоавиахима СССР.

Сейчас мало кто сомневается, что после выхода книги «Завоевание межпланетных пространств» в 1929 г. Ю.В. Кондратюк больше не занимался проблемой межпланетных сообщений. Но лично мне И.З.Кирьян говорил, что Ю.В. Кондратюком написал новую работу, но боится ее опубликовать, дабы его не посчитали за безумца! Может, конечно, он имел в виду его работу «Тем кто будет читать, чтобы строить», которая к тому времени еще не была опубликована. Однако надо признать, что она не была столь уж большой сенсацией. Может, Ю.В. Кондратюк имел в виду неопубликованные главы к книге «Завоевание межпланетных пространств»?

Это более похоже на истину, ведь эти главы, если они были действительно написаны, так и не были переданы Б.Н. Воробьеву в 1938 г. при передаче рукописей. С.В. Руженцов, друг К.С. Шиманского, часто бывавший на квартире Ю.В. Кондратюка в Скатертном переулке, позже говорил, что эти неопубликованные рукописи хранились в походном чемодане Ю.В. Кондратюка.

Напомним, что во втором предисловии в своей книге Ю.В. Кондратюк писал: «В 1921 г. я пришел к весьма неожиданному решению вопроса об оборудовании линии сообщения с Земли в пространства и обратно. ...Указанные главы не вошли в настоящую книгу; они слишком близки уже к рабочему проекту овладения мировыми пространствами, слишком близки для того, чтобы их можно было опубликовать, не зная заранее, кто и как этими данными воспользуется».

И.А. Казеев вспоминал: «У Юрия Васильевича был большой складной портфель, в котором на скоросшивателе была подшита его книга «Завоевание межпланетных пространств», какие-то бумаги и важные документы». Эти рукописи до сих пор не найдены.

Ко времени моего поступления на работу в ПЭК ВЭС проектирование ВЭС-2-Д-20 и ВЭС-2-Д-30 шло уже полным ходом. К лету 1941 г. на экспериментальной базе у поселка «Дружба» был построены подсобные помещения, фундамент под ВЭС-2-Д-2, возведен одноэтажный жилой дом для сотрудников конторы, который не суждено было достроить и не суждено было в нем жить.

В июне на строительной площадке была установлена несущая 60-метровая железная решетчатая башня для ВЭС-2-Д-20, но грянула Великая Отечественная война, начались налеты фашистской авиации на столицу, и башню велели положить, дабы она не была лишним ориентиром для фашистской авиации.

Контора ПЭК ВЭС административно входила в состав треста «Волгоэлектросетьстрой», который территориально размещался в Киевском районе Москвы. Поэтому сотрудники ПЭК ВЭС вошли в состав дивизии народного ополчения Киевского района Москвы. В тот день Ю.В. Кондратюк успел побывать на своей квартире и попрощаться с соседкой Д.И. Балгаевой, нанести прощальный визит О.Н. Горчаковой — супруге П.К. Горчакова.

Почти все сотрудники ПЭК ВЭС были зачислены в роту связи стрелкового полка дивизии, и только один Б.И. Романенко был назначен, как офицер-артиллерист, командиром огневого взвода полковой противотанковой батареи.

Поздно вечером того же дня полк построили в колонну по четыре и по Можайскому шоссе пошли на запад, навстречу быстро приближающемуся фронту.

Колонны шли всю ночь и прибыли в деревню Перхушково в пригороде Москвы, где, собственно, и началось формирование дивизии. Сначала формировались только три стрелковых полка, штаб дивизии со службами и спецподразделения. В то летнее утро все начиналось с нуля: не было ни кружек, ни ложек, да они пока и не нужны были, так как есть и пить было нечего. К концу дня стали прибывать грузовики с продовольствием, в последующие дни стало понемногу и некомплектно поступать обмудирование. Через пару дней командный состав отправили в Петровские лагеря на переподготовку.

Однако к обеду первого же дня по радио было передано сообщение Совинформбюро о появлении Смоленского направления. Сразу же был отменен лагерный сбор, и комсостав срочно вернулся в распоряжение своей дивизии. После прибытия комсоства в распоряжение формирующейся дивизии она начала продвигаться навстречу фронту. Постепенно налаживалось питание, небольшими партиями нас догоняли некомплектное обмундирование, снаряжение и вооружение, этот процесс не закончился до самого начала боевых действий.

Примерно в середине августа наша дивизия после очередного броска по тревоге сосредоточилась на торфяниках северо-восточнее г.Кирова Калужской области. Продолжалось дальнейшее укомплектование воинских частей и спецподразделений по штатам армейских дивизий военного времени. Усиленно шла боевая подготовка. По мере готовности проводились учебные артиллерийские стрельбы. Был сформирован сначала артдивизион, а позже на его базе — артиллерийский полк № 979. В сентябре дивизия заняла оборону юго-западнее города Кирова.

Дивизия народного ополчения Киевского района получила общемосковский номер 21 и стала именоваться 21-я Дивизия народного ополчения Москвы (21-я МДНО), а в сентябре в связи тем, что эта дивизия уже вошла в состав действующей армии, ей был присвоен общеармейский номер 173, и она стала именоваться 173-я стрелковая дивизия, вошла в состав 33-й армии Резервного фронта, который занимал оборонительные рубежи во втором эшелоне Западного фронта, державшего оборону по реке Десне. 62-й стрелковый полк получил общевойсковой номер 1313 а другие полки — 1311 и 1315.

Резервным фронтом в то время командовал генерал армии Г.К. Жуков.

Вечером 30 сентября 1941 г. меня, младшего лейтенанта Романенко Бориса Ивановича, командира 2-го огневого взвода полковой пушечной 75-миллиметровой артиллерии, срочно вызвали в штаб полка с моих огневых позиций, занимаемых взводом восточнее деревень Большие и Малые Желтоухи. Штаб полка располагался в лесу прифронтовом, восточнее деревни Барсуки. У штаба полка я встретил Юрия Васильевича Кондратюка. Он был на боевом посту у блиндажа штаба полка и поддерживал связь между штабом и одним из батальонов. Мы были рады встрече, тем более что уже более месяца не встречались, находясь каждый в своем подразделении. Это была наша последняя встреча. После успешного Ельнинского контрудара мы готовились к мощному контрнаступлению, но уже 2 октября 1941 г. на рассвете фашистские захватчики упредили нас, начав генеральное наступление на Москву. Прорвав Западный фронт на рубеже реки Десны, фашистские танки рано утром 3 октября 1941 г. вошли в сопротивление с боевыми порядками нашей дивизии. Против дивизии были брошены многочисленная авиация и многие десятки танков в сопровождении артиллерии, минометов и мотопехоты. Не имея ни одного танка и ни одного самолета, ополченцы грудью отстаивали каждую пядь земли священной Родины, преграждая путь фашистским полчищам. Ожесточенный бой дивизии 3 октября 1941 года длился до поздней ночи. В тот день было выведено из строя 12 танков противника.

С третьего на четвертое октября под напором превосходящих сил противника наша дивизия, предотвратив грозящее окружение, так как на нашем левом фланге вообще войск не было, а на правом соседняя дивизия тоже отошла, начала организованный отход на восток в направлении Ухобычи, Гавриловка, Уварово, Белев, Захаровка, Щекино, Тула, ведя активные арьергардные бои.

В этот день, то есть 3 октября 1941 года, в первом артиллерийском бою нашей дивизии с фашистскими танками я был тяжело ранен и эвакуирован в госпиталь. После излечения я уже не попал в свою дивизию и потерял с ней связь. В конце 1943 года я узнал, что Юрий Васильевич не вернулся с фронта. Оборвалась жизнь этой уникальной личности. Об этом мне сообщил в ноябре 1943 г. И.В. Кирьян.

Многие годы спустя Н.В. Никитин, ученик и соратник Ю.В.Кондратюка, писал: «Вскоре после начала войны кто-то мне сказал, что Юрий Васильевич записался добровольцем в ополчение и сразу же его убили. Мы все тогда записывались в добровольцы, но инженерам, представляющим какую-либо ценность, выдавали броню и отправляли в эвакуацию... Зимой 1941/42 года в Новосибирске на концерте Ленинградской филармонии я встретил В.П. Ветчинкина, мы пожалели о судьбе покойного. Печальна судьба инженерного гения без признания!»

А контора ПЭК ВЭС даже и брони не имела!

Значительно позже Олесь Гончар в своей публикации «Гений в обмотках» писал: «Куда смотрело начальство, посылая гения на фронт рядовым телефонистом?!» Оно вообще не смотрело! Он был в этом плане вне поля зрения начальства, если не иметь в виду отрицательное поле зрения — как бы его арестовать! Выше мы уже рассказывали, как начальство оценило предложение о присвоении ему ученой степени доктора технических наук. Оно ответило: «Мы не знаем таких его научных заслуг, достойных высокого ученого звания!» А ведь по их же конкурсу на проект мощной ветроэлектростанции ни один академик не прошел, а он прошел, заняв даже первое место! А его книга «Завоевание межпланетных пространств»?! Какую не смог написать ни один академик мира! А ему даже кандидата не присвоили! Формально он даже не имел звания «инженер»!

Земной жизненный путь Юрия Васильевича на этом закончился. А каков же путь предстоял ему «на том свете»? Попробуем подвести некоторые итоги его жизни.

Антон Павлович Чехов писал: «Если каждый человек сделает на каждом своем клочке земли только то, что он сможет, то как прекрасна Земля станет наша!»

Что Ю.В. Кондратюк предлагал и что ему удалось реально создать при своей жизни?

В письме к профессору Н.А. Рынину от 1 мая 1929 г. он писал: «Первоначально толкнуло мою мысль в сторону овладения мировыми пространствами или вообще в сторону грандиозных и необычных проектов редкое по силе впечатление, произведенное прочитанной мною в юности талантливой индустриальной поэмой Келлермана «Тоннель». Это были его не пустые слова, выброшенные на ветер, он всю жизнь именно и занимался грандиозными и необычными проектами: проект завоевания межпланетных пространств — именно проект, а не теория — его книга «Завоевание межпланетных пространств», в первом предисловии которой он писал: «Автор надеется, что ему удалось представить задачу завоевания Солнечной системы не в виде теоретических основ, а в виде проекта, хотя и недетализированного, но уже с конкретными цифрами, осуществление которого вполне возможно и в настоящее время для нашей современной техники после серии экспериментов, не представляющих каких-либо особых затруднений. Осуществление этого, от предварительных экспериментов, начиная и кончая полетами на Луну, потребовало бы, насколько об этом можно было бы судить заранее, меньшего количества материальных средств, нежели сооружение нескольких крупных военных судов».

Этот проект ему при жизни осуществить не удалось и даже не удалось приступить к нему по причинам, ранее изложенным, — отказ перейти на работу в ГИРД!

Второй его грандиозный проект — сооружение без чертежей и без единого гвоздя самого большого в мире до настоящего времени деревянного зернохранилища на 10000 тонн, за что его обвинили во вредительстве и без суда и следствия, без предъявления обвинительного заключения приговорили к трем годам лагеря. Он якобы специально построил это зернохранилище, получившее название «мастодонт», без единого гвоздя для того, чтобы оно скорее развалилось! Автора этого проекта уже более полустолетия нет на этом свете, а этот «мастодонт» стоит до сих пор!

Третий его грандиозный проект — участие во всесоюзном конкурсе, получение первого места, проектирование, защита проекта, начало строительства самой мощной в мире и самой высокой, до настоящего времени, ветроэлектростанции на горе Ай-Петри в Крыму на 10000 киловатт, строительство которой было запрещено, ввиду того якобы, что ее вообще невозможно построить. А ведь его ученики Н.В. Никитин и Б.А. Злобин на основании этого опыта проектирования и строительства спроектировали и воздвигли в Москве Останкинскую телевизионную башню, самую высокую во всем мире — восьмое чудо света! Эта башня стоит без подпорок и без внешних растяжек. Уже устояла при двух землетрясениях, простояла 30 лет и еще будет стоять 300 лет на зло нашим «зубрам»! А ведь и это строительство они, то есть «зубры», задержали на два года!

Для интереса приводим полностью исторический документ:

Нам совершенно неизвестны труды Ю.В. Кондратюка, которые бы дали ему право получить без защиты диссертации такую высокую ученую степень, но за то время (около 3-х лет), которое он работал в тресте, занимаясь вопросами ветроэнергетики, в частности, по Ай-Петринской ВЭС, у треста сложилось о нем следующее мнение.

Это человек способный, по отзывам товарищей и наблюдениям треста часто дающий остроумные решения по отдельным конструктивным элементам проекта ВЭС на Ай-Петри, но, к сожалению, эти решения не всегда имеют достаточное фундаментальное основание, в своей проработке недостаточно углубленно продумывались автором этих предложений, то есть Ю.В. Кондратюком.

В частности, тот проект Ай-Петринской ВЭС, который был разработан т. Кондратюком совместно с т.Горчаковым, надо признать явно дефектным, что и было подтверждено решением Главэнерго в мае прошлого года, когда железобетонная конструкция была заменена железоконструкцией с одноярусной установкой ветродвигателя.

Кроме того, нужно считать совершенно ясным, что то решение, которое предложил Ю.В. Кондратюк для Ай-Петринской ВЭС, и с точки зрения выбора типа механизмов, так и их расположения (наверху в кабине), надо считать тоже явно дефектным, и это подтверждается вариантом, который уже давно предложен и разработан инж.Дзюба А.П., который и конструктивно отдельные элементы разрешает проще, надежней и лучше, и в расположении дает исключительно устойчивое и упрощающее обслуживание решение.

В качестве дальнейшей деловой характеристики Ю.В. Кондратюка надо отметить его исключительно большой апломб, чрезвычайную нетерпимость по отношению к своим оппонентам при полном отсутствии желания объективно проанализировать полученные возражения, а при дискуссиях пользование не всегда правильными приемами при изложении своих возражений.

В общественной жизни треста участие не принимал. Политическое лицо не выявлено.

Управляющий трестом «Теплоэнергострой» Цюрупа.

Секретарь парткома Баранов.

Таким образом, ничего он в жизни не добился!

Н.В. Никитин в своих воспоминаниях писал: «Тонем в трудностях. В феврале 1937 года умер С. Орджоникидзе, который был энтузиастом мощных ВЭС и который оказывал этому делу большую поддержку. Юрий Васильевич начинает сдаваться и соглашаться с тем, что нужно начинать с меньших ВЭС и постепенно увеличивать масштаб. Это уже другое дело, и это означает, что Юрий Васильевич потерпел поражение. Конечно, это было большим ударом для него. Ничего он не добился: ни положения, ни квартиры и даже пришлось отказаться от своего последнего детища — большой ВЭС».

Естественно, все эти неудачи сильно травмировали его. Его прикрытием всегда был П.К. Горчаков. В связи с ликвидацией конторы по строительству Крымской ВЭС и учреждением ПЭК ЗЭС ее начальником был назначен инженер-орденоносец И.Д. Егоров, бывший прораб на строительстве канала Москва-Волга в системе НКВД СССР, который сразу же «ушел» П.К. Горчакова, лишив, таким образом, опоры, прикрытия Ю.В. Кондратюка. По свидетельству Б.А. Морозова, бывшего руководителя группы механиков проектного отдела ПЭК ВЭС, и О.Н. Горчаковой, И.Д.Егоров очень грубо обходился с Юрием Васильевичем. Кондратюк еще раньше, в 1934 году, говорил, что не жилец на этом свете. По одной из версий, он и ушел на фронт добровольцем, потому что искал смерти! И не случайно он хранил свои рукописи и ценные для него материалы в своем портфеле, боясь ареста! Дора Исидоровна Балгаева, соседка по квартире Ю.В. Кондратюка, мне рассказывала: «В день ухода в ополчение он был мрачен и подавлен. Он сказал, что чувствует, что не вернется живым с фронта!»

Юрий Васильевич был неудачником. Об усопших или ничего не говорят, или говорят хорошо! Но... Прошли годы. Окончилась война, которая дала сильный толчок развитию и совершенствованию ракетной техники и радиоэлектроники, что дало возможность превратить в реальность вековую мечту человечества о преодолении земного тяготения — был запущен первый искусственный спутник Земли, в космос полетел Ю.А. Гагарин, вышел в открытый космос Алексей Леонов, американские астронавты ступили на поверхность Луны по схеме, разработанной К.В. Кондратюком еще полвека назад. Осуществилась мечта Юрия Васильевича! О нем вспомнили, заговорили громогласно и на весь мир! Стали говорить хорошо, но и плохо тоже. Причина — смена им своего имени и пропажа его на фронте без вести. Что автоматически препровождало его в разряд изменников, предателей, по существовавшим в те времена у нас правовым «нормам»!

В жизни людей бывает так, что если они уходят из жизни, то дело их или уходит в небытие, или продолжает жить, или поздним числом получает признание. Так и получилось с идеями Юрия Васильевича Кондратюка. Его идеи в области исследования и освоения космического пространства стали теперь воплощаться в жизнь. Получается, как бы жизнь после смерти!

В очерке его жизни, которая была изложена выше, мы постарались проследить его жизнь, трудовую и творческую деятельность и фронтовую судьбу в хронологическом порядке, вне зависимости от того, когда и кому эти факты стали известны. Сейчас же, когда его жизнь, трудовая и творческая деятельность, а также и его фронтовая судьба стали предметом внимания в последние десятилетия широкой мировой общественности, мы постараемся далее повести наш рассказ о том же, но уже в хронологической последовательности раскрытия тайн его жизни, смены им своего имени и установления его фронтовой судьбы. При этом необходимо уточнить, что до конца 50-х годов почти никто и ничего не знал о нем, а если и знали, то молчали.

В начальный период исследований мы знали некоторые факты из жизни не А. И. Шаргея, а Георгия Васильевича Кондратюка. То есть мы подчас знали жизнь другого человека! Поиски в этом направлении заводили в тупик поисковую работу и на долгие годы задерживали познание истинной биографии А.И. Шаргея. А в это время уходили люди из жизни, знавшие его, утрачивались документы и вещи, рукописи. Вначале исследователи опирались на документы и факты заведомо ложные. Фактически пришлось исследовать биографии двух разных людей — Г. В. Кондратюка и А.И. Шаргея: Шаргея под именем Кондратюка, а Кондратюка под именем Шаргея. В нашем обществе не верили людям, а верили документам! В деле Шаргея-Кондратюка пришлось оперировать документами на его имя, сдвинутыми подчас во времени на три и более лет, которые пришлось аннулировать и создавать новые на основе свидетельств отдельных лиц, что в нашем обществе архитрудно было сделать даже для меня, владеющего фактами, документами!

В 1964 г. вышла в свет первая книга о Кондратюке В. Замлинского «Астронавт» на украинском языке. В ней вообще даны биографии двух разных людей: с 24-го года была дана одна биография Георгия Кондратюка и затем 20 лет — биография А.И. Шаргея под именем Ю.В. Кондратюка. Получился своеобразный кентавр — торс лошади, а голова человека! В брошюре же А.В. Даценко «Жизнь в творческом горении», вышедшей в 1986 году, дана биография Шаргея под именем Ю.В. Кондратюка. В брошюре Б.И. Романенко «Юрий Васильевич Кондратюк», вышедшей в 1988 году, в котррой впервые в отдельном издании раскрыта тайна смены имени А.И. Шаргея на имя Ю.В. Кондратюка, он уже Ю.В. Кондратюк (А.И. Шаргей).

В первом издании брошюры Б. И. Романенко «Юрий Васильевич Кондратюк» было сказано, что Юрий Васильевич погиб в первом бою 3 октября 1941 года, но позже выяснилось, что он не погиб в первом бою, а воевал еще в двух других дивизиях и двух армиях и погиб в феврале 1942 года, о чем и будет идти разговор позже.

Юрий Васильевич Кондратюк — Александр Игнатьевич Шаргей — самая загадочная личность XX века, которая уже более полувека будоражит внимание мировой общественности. Всплеск интереса к личности Кондратюка произошел после признания американцев в том, что они, вопреки своему руководителю лунной программы Вернеру фон Брауну, осуществили высадку своих астронавтов на поверхность Луны по схеме Ю.В. Кондратюка, разработанной им еще полвека назад.

В последнее десятилетие был опубликован ряд материалов о Юрии Кондратюке: статья Шеридана о высадке американских астронавтов на поверхность Луны по схеме Юрия Кондратюка (журнал «Лайф», 1969 г.), статьи Зе'ева Вольфсона «Затмение Кондратюка» (газета «Джерузалем Пост», 1982 г.) и «Чекан Луны... и ЧЕКА» (журнал «Кинор», № 4, 1984 г.), статьи Марка Поповского «Юрий Кондратюк в трех зеркалах» (журнал «Грани», № 149, 1988 г.) и «Три смерти Юрия Кондратюка» (газета «Совершенна секретно», № 8, 1992 г.), подборки материалов журналиста Александра Чумикова «Три тайны Юрия Кондратюка» (газета «Вечерний клуб», 16 июля 1992 г.).

Опираясь на последнюю публикацию, я хочу поделиться с читателями результатами своих более полувековых исследований, историей раскрытия «темных» и «белых» пятен жизни Юрия Кондратюка — Александра Шаргея, при этом как бы вступая в диалог, полемику со всеми предыдущими авторами.

далее