”Время руками не удержишь”, – говорят бенгальцы. Новоселы Звездного городка привыкли много работать и ценить время, но здесь они смогли в полной мере оценить справедливость бенгальской пословицы.

Время текло стремительно и незаметно.

Непривычно рано темнело. С берез и осин облетала листва, и во всех концах городка ее сметали в огромные ржаво-золотые кучи, на которых с удовольствием барахтались ребятишки. По ночам столбик ртути в термометре падал к нулю... И это было не только непривычно, но и тревожно: к русским морозам им еще предстояло привыкнуть...

А ведь совсем недавно, казалось, был тот погожий сентябрьский день, когда они приехали в Центр. Первые знакомства, первая прогулка по Звездному городку, в которую отправились Равиш Мальхотра, Ракеш Шарма, доктор Дьяконов и переводчик Самойлов.

В тот первый день они увидели живущий своей особенной, конечно, но вовсе не загадочной жизнью небольшой городок. Они гуляли по просторным аллеям, заглянули в торговый центр, в хозяйственный магазин и на почту, осмотрели Дом культуры, в котором размещен прекрасный музей космонавтики и куда перенесен мемориальный кабинет Ю. А. Гагарина. В небольшом светлом лесу, среди клумб с цветами они видели здание средней школы, детский сад, ясли...

По тропинкам и аллеям ребятишки постарше катались на велосипедах и самокатах; маленькие дети бегали и играли на газонах. Взрослые, проходя мимо, улыбались.

Больше всего Звездный городок напоминал научный центр, какие во второй половине нашего века возникли во многих странах. В этих научных центрах сделано все, чтобы обеспечить ученым спокойную и плодотворную работу. Продукция этих городов совершенно необычна для обычных городов, но приобрела громадную ценность в наши дни: единственное, что здесь производят, – это новые знания, новые сведения о природе и обществе. Без этих знаний мир остановится в своем развитии. Города науки – живые символы нашей эпохи.

В этом смысле Звездный городок ничем не отличается от них. Ведь цель каждого космического полета – увеличение наших знаний о Вселенной и о собственной планете. И здесь, в Звездном, все поставлено на службу людям, которые такие знания должны добыть. Именно добыть – в трудной и подчас опасной работе, требующей не только трудолюбия и героизма, но прежде всего новых знаний.

Об этом емко и точно сказал руководитель подготовки советских космонавтов Владимир Александрович Шаталов:

– Нас, космонавтов, пока не так уж много, не так фантастичны и наши полеты в космическое пространство, как иной раз расписывают их журналисты, и не так уж велики наши личные заслуги, но мы – сыны своей великой Отчизны и с радостью служим ей.

Наша профессия очень интересна и на первый взгляд романтична. Но без упорного, сосредоточенного, непрерывного труда дорога в космос закрыта. В Звездном живет много людей, не только космонавты, конечно. Здесь и врачи, и инженеры, и научные работники, и механики, повара и продавцы, шоферы, летчики, мастера различных специальностей и их семьи. Словом, здесь живут тысячи людей, без которых невозможна целеустремленная деятельность нашего Центра. И все, кто живет и работает здесь, прекрасно подготовлены к такой деятельности: девять из каждых десяти сотрудников Звездного имеют среднее специальное или высшее образование, каждый третий – ученую степень. А среди космонавтов три доктора и восемнадцать кандидатов наук...

А вот что о Звездном

– Наш Центр оборудован и оснащен по последнему слову техники. Занятия по теоретической и технической подготовке проводятся в отлично оборудованных лабораториях, на различных, порой уникальных космических тренажерах, макетах и моделях космической техники. Термобарокамеры, гидробассейн, где имитируется невесомость, планетарий, учебный пункт управления, спортивный комплекс, ряд научных лабораторий, специализированные и комплексные тренажеры, специальные самолеты-лаборатории – все это лишь часть того, что используется для подготовки экипажей.

Комплексный тренажер, например, – это не имеющее аналогов сооружение, вобравшее в себя все лучшее, что есть в космической технике. Работающие на нем видят и ощущают почти все, что видит и ощущает космонавт во время реального полета. Тренажер снабжен большим числом особых приборов-имитаторов, которыми управляет электронно-вычислительная машина.

Но главное богатство Центра – его люди, высококвалифицированные кадры ученых, инженеров, методистов, летчиков-инструкторов, врачей, специалистов самых разных областей знаний, способных в полном объеме решать сложнейшие задачи подготовки экипажей к космическим полетам.

За годы работы Центр дал путевку в космос десяткам советских космонавтов и их коллегам из стран социализма, а также из Франции.

От 108 минут гагаринского полета мы пришли к многомесячным рейсам наших товарищей на орбитальных комплексах. И сегодня, когда на орбите трудится международный советско-индийский экипаж, мы, коллектив Центра, можем гордиться, потому что индийские космонавты – это тоже питомцы нашего Звездного.

Генерал Береговой по праву гордится воспитанниками Центра Ракешем Шармой и Равишем Мальхотрой: они прекрасно завершили школу Звездного. Но все это будет позже.

А в тот, самый первый день, гуляя по Звездному, они еще мало что знали о нем. Они просто наслаждались тишиной и покоем, пронизанными нежарким в это время года солнцем перелесками и множеством цветов небольшого городка, любовались самыми маленькими его жителями – дети Шармы и Мальхотры пока оставались с женами дома, в Индии. И знакомились со своими новыми друзьями и попутчиками, как и те – с ними.

Об этих, самых первых днях жизни индийских космонавтов в Звездном городке

– Занявшись космосом, медицина по-настоящему столкнулась с проблемой, которая возникла лишь в эпоху научно-технической революции. Суть ее в следующем. От века было ясно: врач нужен тогда, когда человек болен. Здоровые не нуждаются в помощи медицины.

XX век поставил вопрос иначе: а что такое здоровье людей? Как определить суть здоровья? С больным-то все ясно – он болен. А здоровый – как он здоров? До какой степени?

И появилась проблема изучения здоровья. Для летчиков и сталеваров, водителей метро и операторов атомных станций, спортсменов и шоферов. И конечно, для космонавтов.

Чтобы разобраться в особенностях труда разных специалистов, врачам пришлось также стать специалистами, приобрести новые профессии, превратиться в ”подопытных” пациентов, наблюдающих и за собой, и за своими подопечными.

Именно поэтому мне пришлось стать космонавтом – в полной мере, без скидок. Я изучал теоретические дисциплины, тренировался в управлении кораблем, совершал парашютные прыжки и полеты. Только тогда мне стали совершенно ясны мои задачи: что и как я должен делать, чтобы мои ”пациенты” были полностью готовы к трудному полету.

Именно с этими знаниями я пришел к индийским летчикам.

В тот день, когда мы познакомились, самым сильным моим впечатлением была их улыбка... Понимаете ли, на их лицах постоянно присутствует добрая, располагающая, очень дружелюбная и открытая улыбка! Быть может, это свойство всего индийского народа? Не знаю, в Индии ни разу не был... Но эту доброжелательность и открытость сразу заметили и оценили все, кому довелось познакомиться с нашими новыми членами отряда.

В то утро, правда, нам ничего не оставалось делать, как улыбаться друг другу: я не знаю английского, Шарма и Мальхотра не знали русского, и выручал нас всех Юрий Николаевич Самойлов. Так вчетвером мы и отправились в свою первую прогулку по Звездному.

Совсем рядом, метрах в двухстах-трехстах, возвышается здание, к которому мы направлялись. Это 15-этажный жилой дом из светло-желтого кирпича, прорезанный глубокими лоджиями. В нем живут многие наши сотрудники, а на тринадцатом этаже для Мальхотры и Шармы были приготовлены две трехкомнатные квартиры. В них все уже было на местах: мебель, ковры, шторы. Оставалось одно – размещаться, устраиваться. Из больших окон и лоджий открывался прекрасный вид на озеро с нарядной гостиницей-профилакторием на берегу, на рабочую зону Центра, где им предстояло заниматься. Отсюда видны здания необычных форм: одно высокое, круглое, словно цирк, но без единого окна, другое тоже высокое и круглое, но прорезанное ярко блестящими узкими окнами, и третье, с куполом, похожее на астрономическую обсерваторию, и четвертое, пятое... Им еще предстояло узнать, что в них находится. За строениями городка и за прудом синели щетинки далеких лесов и зеленели луга. Об осени напоминали только золотые кроны берез. Но мы прекрасно понимали, что климат Москвы мало напоминает климат Дели или Бомбея, и, глядя на залитую солнцем даль и голубое небо, мы с Юрием Николаевичем подумали прежде всего о зимней одежде для новоселов.

Мы ходили по магазинам, покупали зимние шапки, пальто, шарфы, перчатки, теплые ботинки, и для индийских летчиков все это было необычно, тем более что на дворе сияло солнце, днем температура поднималась до 20 градусов и никаких внешних поводов для столь решительного утепления вроде бы не было. Однако, как ни удивлялись наши друзья, мы выполнили этот план подготовки. (Замечу в скобках, что несколько поздней, когда приехали жены и ребятишки Шармы и Мальхотры, нам пришлось решать ту же проблему, но в куда более быстром темпе и в несравненно более широком ассортименте!..)

Вопросом номер два были квартиры. Сухие, светлые, удобные, с большими кухнями, газом, горячей и холодной водой, ванной и центральным отоплением, с двойными рамами окон – словом, это были обычные квартиры. Но в наших сухих, уютных и теплых квартирах влажность для гостей оказалась недостаточной. Значит, надо было ее увеличивать – поставили аквариумы с рыбками, проветривали, вентилировали, словом, выходили из положения.

Вопрос номер... Пожалуй, один из важнейших: питание. Люди они физически здоровые и закаленные – летчики. Могут есть практически все. Однако ”могут” не значит ”хотят”! Они привыкли к пище, которая значительно отличается от нашей – и составом, и количеством. Значительно больше овощей, фруктов, молочных продуктов, меньше мяса. И все это приготовлено совершенно особым образом... Словом, нашим поварам было над чем поломать себе голову. Ведь космонавты – все без исключения – питаются в летной столовой.

Кроме того, они попросили устраивать им раз в неделю разгрузочный день. Разумеется, и здесь договорились, как и что готовить. Словом, взаимопонимание было достигнуто. За все время ни разу не было никаких нареканий – ни на качество блюд, ни на их вкус. Даже тогда, когда мы выезжали в командировки, строго соблюдались меню и разгрузочные дни.

Одной из главных моих забот была помощь нашим гостям. Я врач, мои пациенты должны в наилучшей форме прийти на старт. Поэтому мне и необходимо, и в то же время интересно было наблюдать, как идет у них процесс адаптации и к нашему климату, и к нашему образу жизни. Встречались мы ежедневно.

Я присутствовал на лекциях, беседовал с преподавателями, обсуждая, как, в каком порядке, какие дисциплины и в каком темпе преподавать. Наши преподаватели, как и все их коллеги в мире, увлекаясь, переходили на обычный для них темп изложения. И тогда ученики начинали волноваться: не все понятно, не все успели записать! Естественно, темп замедлялся, конспект восстанавливался, и лекция продолжалась, к общему удовольствию, с приемлемой скоростью.

На Западе все шире распространяются методы ”машинного” обучения с помощью множества инструкций, учебников, наставлений и контроля со стороны ЭВМ. Мы полагаем, что все это может иметь место. Но мы считаем, что при подготовке к космическому полету, в условиях слабого знания языка, только живое общение, прочный и постоянный контакт дает возможность преподавателю строго индивидуально дозировать новый материал и предъявлять возрастающие требования. Это оценили все наши выпускники – иностранные космонавты. Думаю, понравилось это и индийским космонавтам. А мое регулярное присутствие усиливало контроль за преподаванием и усвоением материала и помогало тому, чтобы занятия проходили с максимальной пользой.

На всем этом ”сидячем фоне” физкультура была воспринята прекрасно. Я уж не говорю, что она просто обязательный ”предмет” и входит в число важнейших в программу подготовки.

Физкультура – это прежде всего регулярность, неукоснительность. Тот, кто десятки раз давал себе обещание начинать утро с физической зарядки, не имеет представления, как организм, привыкнув к спорту, сам начинает требовать движения и зарядки. Это ведь и в самом деле зарядка – бодростью, силой, ловкостью, здоровьем. И наши новички быстро это почувствовали под руководством прекрасного педагога, заслуженного тренера РСФСР Альберта Сергеевича Судакова.

И физкультурой мы тоже – особенно на первых порах – занимались вместе. Опять-таки для меня, врача, это одна из обязанностей. Ведь моя задача – помочь в подготовке к весьма необычному полету, в непривычных для человека условиях. Следовательно, организм должен быть всесторонне тренирован – и физически, и психологически. Именно это и дает разнообразный спорт. И мои подопечные так увлеклись, настолько вошли во вкус, что преподавателю и мне пришлось умерять их пыл!

Интересно, что наша система подготовки прекрасно сочетается с упражнениями традиционной йоги. Более того: наша система включает в себя, хоть мы и не отдаем себе в этом отчета, до семидесяти процентов упражнений на дыхание, упражнений сердечно-сосудистой системы – как и йога! Вместе с тем йога – это статика, а наш спорт – динамика. И наши гости, которые хорошо знают систему упражнений йоги, грамотно ее используют, в полной мере оценили наш спорт. Особенно его эмоциональную сторону, например в теннисе.

Теннисом индийские космонавты впервые занялись тоже у нас. Этот вид спорта чрезвычайно полезен, прекрасно развивает нужные космонавту качества, великолепен для воспитания стремительной реакции, высокой двигательной активности, закалки сердечно-сосудистой системы, нервов, бесконечно эмоционален... Видите, я прямо поэму о теннисе произнес! Но это справедливые похвалы, и Шарма и Мальхотра оценили теннис. К тому же у Шармы был в запасе опыт игры в сквош. Так что все мы, едва дождавшись дня занятий, выскакивали на корт – и начиналась борьба. Борьба доброжелательная: от проигрыша не умирают! И главное – на пользу всем.

Мне очень приятно подытожить главное: за все время подготовки мои пациенты практически никакими хворями меня не донимали и прекрасно адаптировались к новой среде, новой профессии, новому климату... А новый режим дня, изобилующий спортом, сделал их, я убежден, поклонниками и ярыми сторонниками наших методов физической подготовки летного и космического состава. Думаю, они будут пропагандировать их и у себя дома, в Индии.

Не забывайте: это был спорт, то есть только фундамент специальной подготовки и тренировок. А вот там и сказывались результаты наших занятий.

Центрифуга – большое сооружение: изящная прочная кабина, внутри которой кресло, пульт, телепередатчик и многое другое. В кресло усаживается космонавт – иногда в полном снаряжении, в скафандре, иногда в спортивной форме; дверь запирается, и кабина начинает вращаться по кругу на длинном рычаге, все убыстряя свой бег, словно цирковая лошадь, которую подгоняют хлыстом. И само здание, в котором ”живет” большая центрифуга, напоминает цирк – это как раз та высокая, без единого окна башня, которую индийские летчики увидели еще в день приезда.

Кабина центрифуги, в которой сидит космонавт, продолжая кружиться, может вращаться и вокруг других осей. И тогда космонавт начинает испытывать все более сложные и чаще всего неприятные ощущения. Однако все это необходимо: при сильном вращении возникают перегрузки, очень похожие на те, что бывают при старте ракеты. И чтобы подготовиться к этому старту, приходится переносить многое здесь, во время тренировок. При больших перегрузках темнеет в глазах, мутится сознание... Все это давно и многократно описано, потому что центрифуга – одно из важнейших приспособлений для тренировки пилотов, особенно пилотов-истребителей. Но и в Звездном центрифугу не минует никто. И при этом всякие бывают казусы.

Вот, например, что рассказывают. У одного кандидата в космонавты не совсем удачно прошли исследования на центрифуге. Причиной неудачи была повышенная эмоциональность, недостаточная закаленность нервной системы кандидата. Тогда врачи решили схитрить. На кандидата надели все датчики, посадили его в кресло центрифуги, захлопнули дверь и, не включая двигателя, начали называть по радио величину перегрузок... Центрифуга не трогалась с места, кандидат спокойно сидел в кресле, а частота его пульса и дыхания под влиянием одних только слов экспериментатора росла и росла! Вскоре пульс достиг 190 ударов в минуту, дыхание – 50 вдохов, а на электроэнцефалограмме обнаружились изменения, характерные для больших перегрузок...

Не меньше каверз таит в себе совершенно противоположное состояние – невесомость. Сегодня, когда продолжительность полетов советских космонавтов превысила 200 суток, когда врачи-специалисты накопили громадный исследовательский материал, о невесомости многое известно. Найдены пути и приемы привыкания к ней, борьбы с ней – чтобы вернуться на Землю, к своей обычной жизни, совершенно подготовленным. Словом, сегодня понято и сделано многое.

Все это не было известно в то солнечное апрельское утро 1961 года, когда у подножия ракеты отдавал рапорт первый в истории Земли человек, которому предстояло преодолеть силу земного тяготения, пронзить земную атмосферу и подняться туда, где и днем ярко сияют звезды. В то утро никто не мог ручаться за то, как поведет себя человек, на которого невесомость будет влиять полтора часа. Некоторые американские специалисты уверяли: он сойдет с ума. Другие полагали, что космонавт будет в таком состоянии, что ничего не увидит, не поймет и, уж конечно, не сможет управлять кораблем и принимать правильные решения, третьи...

Полет Юрия Гагарина положил конец всем домыслам. С орбиты на Землю вернулся бодрый, улыбающийся человек, которого один журналист метко назвал ”парнем с нашей планеты”. ”Он всем нам открыл дорогу в космос”, – говорят о его полете космонавты – его друзья, его последователи, его ученики. Ведь все они сегодня гагаринцы, ибо его имя носит Звездная академия.

Так вот – невесомость. Что это такое?

Условия в космосе очень отличаются от тех, которые существуют на Земле. Когда человек летит в космос, он не только поднимается на большую высоту, но и попадает в условия необычной среды. Ученые изучают эти условия. Поскольку они чужды каждому человеку, он должен хорошо их знать и быть готовым к встрече с ними.

В космосе есть несколько неблагоприятных для человека факторов. Враг номер один – невесомость. Под действием невесомости у человека возникают иллюзии... В результате расстройства вестибулярной системы космонавт чувствует укачивание, головокружение. Вследствие снижения гидростатического давления крови он чувствует иллюзию полета вниз головой, головную боль и т. д.

Из-за невесомости космонавт теряет мышечный тонус и кальций из костей. Но там, в космосе, есть и еще неблагоприятные факторы. Например, радиация, перепад температур. Поэтому космонавт должен получить тренировки для полета в невесомости.

Для тренировки и профилактики влияния невесомости есть специальные костюмы, специальные нагрузочные упражнения, например на велоэргометре, на тренажере с ”бегущей дорожкой” и другие”.

Автор этого описания лаконичен и точен. Несколько пометок красными чернилами выявляют не смысловые, а лишь грамматические ошибки. Потому что эту экзаменационную работу не по технике полета, а по русскому языку написал Ракеш Шарма. В тот период, когда шли тренировки на невесомость.

Реактивный лайнер поднимал его и Равиша Мальхотру в весеннее небо, а затем устремлялся вниз по сложной кривой. Тогда в кабине на какие-то 15–20 секунд возникала невесомость. Индийские летчики плавали, словно в бассейне, и радовались, как мальчишки. Тренировки шли полным ходом. Штурм космической высоты был все ближе.

Полная трудов зима осталась позади. Мира Мальхотра, жена Равиша, психолог по специальности, вспоминает:

– В декабре 83-го года, когда наш самолет приземлился в Шереметьево, температура воздуха держалась около минус 20 градусов... Нас пригласили встречать Новый год в посольстве, в Москве. Там мы и заночевали, и я страшно продрогла. А здесь хорошо: наша квартира очень теплая, солнечная, удобная – и на холодный снег смотреть не страшно.

Махду Шарма приехала в Москву пораньше, когда снега еще не было. Она художник-дизайнер и новое воспринимает, конечно, по-своему – эмоционально, остро и ярко:

– Я только сначала, еще дома, в Индии, чуть-чуть испугалась, когда узнала, что нам надо ехать сюда, в холодную страну. Я ничего практически не знала о том, где и как мы здесь будем жить. Да и о вашей стране я знала немногое, поэтому смотрела на все широко открытыми глазами.

Ее муж, Ракеш, прокомментировал:

– Понимаете, у нее не было заранее придуманной модели!

–– Да-да, – подхватила Махду. – Я воспринимала окружающее всем своим существом... А потом познакомилась с разными людьми, с коллегами мужа, с их семьями и увидела – русские очень дружелюбные, добрые, приветливые. Даже в магазинах все девушки-продавщицы помогают, дружески выручают, когда я чего-нибудь не понимаю... Очень добрая обстановка здесь всюду, и особенно в Звездном. Здесь так тихо, так спокойно и красиво. Я очень довольна...

Мы говорили об этом на самом исходе второй зимы, прожитой индийскими гостями в Советском Союзе. Еще не началось весеннее тепло, снег прочно укрывал берега скованного льдом озера возле дома, где они живут. Известный телекомментатор Александр Тихомиров приехал под вечер со своими операторами и осветителями, чтобы подготовить репортаж о жизни индийских космонавтов. Он собирался в командировку в Индию и хотел отвезти туда и показать всем, в частности родителям космонавтов и их жен, съемку, сделанную в квартирах далекого Звездного городка и на его заснеженных улицах.

Гости согласились, что идея очень неплохая, и, показав перед объективом и свои квартиры, и самих себя, теперь вышли на улицу.

Дети начали кататься с пологого берега. Сначала на санках, затем на ногах, стоя, как конькобежцы, а потом и вовсе на животе или катясь под уклон кувырком. Стоял веселый гомон и хохот. Взрослые улыбались, наблюдая за расшалившимися третьеклассниками Капилом и Рохитом и куда более серьезной пятиклассницей Ракхи, которая не отставала от них и с головы до ног была облеплена снегом.

Ракхи, кувыркаясь в снегу, совершенно позабыла о своем капюшоне, и ее великолепные темно-смоляные косы были запорошены серебристым снегом. Да и мама ее, Мира, тоже стояла с непокрытой головой...

– Как же так? Ведь холодно у нас, Россия – не Индия... – пошутили мы.

– Холодно, – согласилась Мира. – Но снег и лед я все-таки видела раньше. Ведь я родилась в Гималаях, на севере Индии. Так что все о’кей!

– А вы, Махду, мерзнете? – спросили мы жену Ракеша. Она ответила веселой улыбкой из-под пушистой меховой шапки. А муж, тоже улыбнувшись, ответил, крепко уплотняя руками снежок:

– Нет, она совсем не мерзнет. Здесь, в Звездном, очень теплый снег! Правда? – спросил он по-английски жену. Она выслушала, в мгновенье окинула взглядом синее под ночным небом полотнище снега на озере, заметенные елочки, низкие холодные звезды над Звездным и подтвердила:

– Да, в Звездном теплый снег!

И снова пришла осень. Непохожая на прошлогоднюю: годы, как и люди, стареют каждый по-своему.

Рано похолодало, и обронившие листву деревья подрагивали под резкими порывами ветра. Набухшее небо навалилось на ажурные мачты электропередачи и командную вышку московского международного аэропорта Шереметьево. Из серых туч чуть ли не каждую минуту вываливались с ревом и свистом тускло сверкающие лайнеры с опознавательными знаками авиакомпаний всех стран мира.

Как и в прошлом году, Мальхотру и Шарму в аэропорту встречали. Но теперь уже не незнакомые люди, а коллеги, товарищи, друзья, с которыми был прожит бок о бок целый год. Нелегкий год, счастливый год – кто сказал, что счастье всегда должно быть легким?

Этот год приблизил их к старту в космос, и каждый его час, каждый день были словно ступенями бесконечной лестницы, верхний конец которой, как утверждали средневековые монахи, упирался в Млечный Путь, в звезды.

Несколько таких ступенек были преодолены перед отпуском. Сегодня, под холодным осенним небом, они вспоминались как веселое приключение. То были морские тренировки. Неискушенному человеку они могут показаться неожиданными и даже ненужными. Но дело это абсолютно необходимое: возвращаясь из космоса, корабль по каким-то причинам может не попасть в заданный район. Если учесть, что больше двух третей поверхности нашей планеты занято водой, то тренировки в приводнении не покажутся излишними.

...Это было уже летом. Черноморские пляжи в Крыму были полны – загорать и купаться сюда приезжают со всех концов страны. Прилетели и космонавты. Тоже купаться. Но – особым образом...

В один из дней, когда ветер развел довольно сильную волну, космонавты вышли в море на корабле – не космическом, разумеется, – самом обыкновенном. На его палубе стоял настоящий спускаемый аппарат, в каком им предстояло отправиться в космос. И, словно впрямь готовясь к полету, они облачились в космические скафандры с прозрачными шлемами, а затем один за другим уселись в кресла.

”Путешествие” было недолгим: стрела – судовой подъемный кран – подняла аппарат над палубой и аккуратно опустила его в волны. Затем корабль пошел к берегу, а катер, непочтительно захватив ”космический домик” буксировочным тросом, потащил его, напротив, еще дальше – в открытое море. Потом отцепился, сделал прощальный круг и тоже ушел.

Если бы рядом оказался непосвященный человек – какой-нибудь случайно заплывший курортник, – он был бы потрясен. Среди волн, прыгая, как мячик, плавал большой шар. Ему, случайному купальщику, невдомек было бы, что в эти минуты внутри шара исполняется поистине акробатический номер: помогая друг другу, космонавты освобождались от своих космических доспехов и влезали в морские. Ярко-оранжевые костюмы с романтическим названием ”Форель” припасены на этот случай в каждом спускаемом аппарате. Легкие, эластичные, с надувными воротниками и наплечниками, это, по существу, персональные непотопляемые кораблики, которым не страшен океан.

Один за другим все трое вылезли из люка и плюхнулись в воду, подняв фонтаны брызг. Затем, удобно устроившись, они извлекли из специальных карманов факелы, не боящиеся воды и ветра, и зажгли их. Вспыхнуло пламя, над волнами поднялись столбы белого и оранжевого дыма. ”Мы здесь, мы вас ждем!” – значил этот сигнал для поисково-спасательной службы.

Службу эту, конечно, можно было и не оповещать: навалившись грудью на фальшборт корабля, моряки наблюдали за всеми операциями космонавтов и обменивались мнениями: каково-то им там сейчас?.. Все, разумеется, сходились на одном: бурное море – почище космоса, а профессия моряка – куда там космонавтам!.. Впрочем, то была непременная и веселая часть ритуала: эти моряки постоянно участвуют в тренировках космонавтов и относятся к своим подопечным предупредительно и заботливо – все-таки сухопутные люди.

На сей раз, однако, моряки глядели на плавающих вдали космонавтов, на их ”шарик”, на цветные дымы с нескрываемым интересом: с открытого моря доносились веселые песни. В три голоса пели, старательно выводя мелодию, командир, бортинженер и космонавт-исследователь. На время морской тренировки на эти должности были определены в одном из экипажей Анатолий Березовой, Георгий Гречко и Ракеш Шарма. Пели они все подряд – ”Катюшу” и ”Авиационный марш”, 'Песню о родине” и ”Три танкиста” и еще, и еще. А когда репертуар, казалось, был исчерпан и морская публика решила, что концерт окончен, над волнами вдруг понеслось: ”...В русской шапке большой, но с индийскою душой!” – и издали с новой силой грянуло: ”Абара я-а-а-а-а!”

Моряки захохотали: ”Во дают! На индийские песни переключились, бродяги! Раджа Капура бы сюда!”

...Радж Капур остался в далекой Индии, откуда они возвращались теперь после отпуска. После отдыха, который, скорей всего, неожиданно для них самих стал работой...

У каждого народа, несомненно, есть поговорки о горьких корнях и сладких плодах учения, об уважении к ученым людям. В индийском штате Керала говорят так: ”Ученый повсюду ученый, король же только в своем королевстве король”.

Судьба Ракеша Шармы и Равиша Мальхотры – наглядное подтверждение справедливости этой поговорки.

Недавно они были летчиками, хорошими летчиками – истребителями, испытателями. Но на Земле много истребителей и испытателей.

Затем они в числе других стали кандидатами на космический полет.

Год назад они остались вдвоем – лучшие из лучших – и были зачислены в отряд космонавтов.

Теперь, приехав в отпуск, они имели за плечами опыт и знания, каких до них не получал ни один летчик в их стране. Им оставалось всего несколько месяцев до старта.

Только им двоим – из всей Индии!

Не удивительно, что родина встретила их с почетом, вниманием и любовью. Их осаждали газетчики и журналисты кино и телевидения, знакомые и незнакомые, прохожие, соседи, друзья, родственники. От них ждали откровений о земной жизни ”небожителей” и о последних новостях из космоса... Шутка ли – вот эти двое собираются летать выше облаков, выше неба и даже выше Гималаев!

Все это было почетно, приятно и... утомительно. Они возвращались в Москву уставшими от бесчисленных встреч, бесед, выступлений, съемок. И потому, увидев знакомые улыбающиеся лица доктора Роберта и шофера Ивана, они, не сговариваясь, воскликнули: ”Ну наконец-то мы прилетели домой!” А рядом радостно прыгали после шестичасового томления в самолете ребятишки. Их ожидала новая зима и уже знакомые снег, лед, лыжи, коньки, клюшки и санки.

Их пап тоже ожидали новости: наконец-то пришло время формирования экипажей и непосредственной подготовки к полету. Начиналась финишная прямая.

Зал, в котором установлен тренажер корабля ”Союз Т”, значительно меньше того, где разместилась станция ”Салют”. А когда в нем собирается ”большая пресса”, он кажется и вовсе скромным по размерам.

Профессия роднит: советские и индийские журналисты действовали одинаково. Энергичные молодые люди старались захватить места поудобнее для своих кино- и телекамер. Звукооператоры возводили перед кораблем частокол из микрофонов. Фоторепортеры, невзирая на протесты технического персонала, пытались взгромоздиться на что угодно повыше. А над головами вспыхивали и гасли, оставляя огненные круги в глазах, мощные перекальные лампы: свое хозяйство налаживали осветители.

Всех ждала не просто работа – сенсация: сегодня объявлялся состав экипажей. Их представлял человек, сам прекрасно знающий, что такое космический полет: генерал-лейтенант Владимир Александрович Шаталов трижды побывал на орбитах. Пятнадцать лет назад вместе с коллегами он впервые произвел ручную стыковку двух кораблей, и над Землей начала свой путь первая экспериментальная космическая станция – прообраз нынешних огромных орбитальных комплексов.

Теперь Шаталов – руководитель подготовки советских космонавтов, ”космический генерал № 1”, как иногда называют его зарубежные журналисты. В этом своем качестве он остался доброжелательным, ироничным, отзывчивым товарищем, превосходно понимающим не только своих коллег-космонавтов, но и вездесущих журналистов. Он оглядел суетящееся репортерское братство и весело спросил:

– Может быть, начнем?

Космонавты, облаченные в нарядные летние костюмы с яркими вставками и эмблемами, стояли неподалеку от корабля и щурились от яркого света прожекторов.

– Я представлю вам, уважаемые господа и дорогие товарищи, оба советско-индийских экипажа, – продолжал генерал Шаталов. – Один: командир корабля – летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза полковник Малышев Юрий Васильевич, бортинженер – летчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза Рукавишников Николай Николаевич, космонавт-исследователь – гражданин Индии майор Шарма Ракеш...

Яркий свет кинопрожекторов то и дело тускнел при фиолетово-синих вспышках блицев, щелкали аппараты, жужжали кинокамеры, суета в рядах журналистов стала, казалось, еще больше, но теперь она была профессионально бесшумной: все микрофоны работали, и звукооператоры грозно косились на каждый шорох.

– Другой экипаж, – продолжал Шаталов. – Командир корабля – летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза полковник Березовой Анатолий Николаевич, бортинженер – летчик-Космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза Гречко Георгий Михайлович, космонавт-исследователь – гражданин Индии подполковник Мальхотра Равиш.

На каждого космонавта, которого называл генерал, нацеливались десятки объективов, но он, словно не замечая их, спокойно разглядывал суетящихся журналистов и подбадривал их улыбкой. И не было ни у кого их этих шестерых ни позы, ни рисовки.

Они прекрасно понимали, что уже вечером их лица появятся на экранах миллионов телевизоров, их имена замелькают на газетных полосах, набранные на десятках языков. Наверное, им это было приятно, да они и не скрывали своих чувств. Но то было вовсе не упоение славой и всемирной известностью, нет.

Мы, журналисты, прекрасно видели: этими людьми владело одно общее и понятное каждому чувство – удовлетворение от честно проделанной тяжелой работы, которую окружающие оценили по достоинству. И потому космонавты радовались вместе со всеми: ведь эта работа позволила приблизить важное для всех дело. Для всех – не только для них. Ибо каждый шаг в новом деле – будь то полеты в космос, открытие в науке или рационализация в выпечке хлеба – делается людьми и для людей. И мастер, сделавший этот шаг – космонавт, ученый или хлебопек, – может открыто и честно гордиться своим трудом.

”Труды мои – моя биография”, – говорил Константин Эдуардович Циолковский, которого космонавты глубоко почитают не только за силу мысли, но и за силу духа, за замечательные человеческие качества.

Думается, и Циолковский был бы горд, узнав, кто продолжает его дело. Биография каждого из космонавтов – это прежде всего труд, воля и огромная целеустремленность.

Вот кто готовился к советско-индийскому полету.

Юрий Васильевич Малышев.

Родился 27 августа 1941 года в городе Николаевске Волгоградской области.

В 1963 году окончил Харьковское высшее военное авиационное училище.

Служил в Военно-Воздушных Силах. Освоил несколько типов самолетов. Имеет квалификации ”Военный летчик первого класса” и ”Летчик-испытатель третьего класса”.

В отряде космонавтов с 1967 года. Прошел полный курс подготовки к космическим полетам на различных пилотируемых аппаратах.

В 1980 году совершил свой первый космический полет в качестве командира экипажа корабля ”Союз Т-2”. В этом полете впервые проводились летные испытания новых бортовых систем и аппаратуры усовершенствованного транспортного корабля ”Союз Т” в пилотируемом и автоматическом режимах.

Николай Николаевич Рукавишников.

Родился 18 сентября 1932 года в городе Томске.

В 1957 году окончил Московский инженерно-физический институт.

Работает в конструкторском бюро, где занимается разработкой систем управления космических летательных аппаратов.

В отряде космонавтов с 1967 года. Успешно освоил различные типы пилотируемых космических аппаратов.

В космических полетах участвовал трижды.

Первый полет совершил в 1971 году в качестве инженера-исследователя на транспортном корабле ”Союз-10”.

Второй полет – в 1974 году в качестве бортинженера на корабле ”Союз-16”; задачей полета были испытания систем ориентации и управления движением корабля, а также нового стыковочного агрегата.

Третий полет совершил в 1979 году на корабле ”Союз-33” в качестве командира международного экипажа вместе с космонавтом-исследователем гражданином Народной Республики Болгарии Георгием Ивановым.

Ракеш Шарма.

Родился 13 января 1949 года в штате Пенджаб.

В 1970 году окончил пятилетний курс обучения в Национальной академии обороны в Кхараквасле.

Служил в Военно-Воздушных Силах Республики Индии. Летчик-испытатель, освоил более десяти типов самолетов и налетал свыше 1600 часов. До начала учебы в Звездном городке – командир эскадрильи.

В 1982 году зачислен в отряд космонавтов. Успешно прошел курс обучения космонавта-исследователя.

Анатолий Николаевич Березовой.

Родился 11 апреля 1942 года в поселке Энем Адыгейской автономной области.

В 1965 году окончил Качинское высшее училище летчиков.

Служил в Военно-Воздушных Силах. Освоил несколько типов самолетов. Имеет квалификацию ”Военный летчик первого класса”.

В отряде космонавтов с 1970 года. Прошел полный курс подготовки к космическим полетам на различных пилотируемых аппаратах.

В 1977 году закончил без отрыва от основной работы Военно-воздушную академию имени Ю. А. Гагарина.

В 1982 году совершил свой первый космический полет в качестве командира экипажа на корабле ”Союз Т-5” и орбитальной станции ”Салют-7”. Этот полет продолжительностью 211 суток стал очередным рекордом пребывания космонавтов на орбите.

Георгий Михайлович Гречко.

Родился 25 мая 1931 года в Ленинграде.

В 1955 году окончил Ленинградский механический институт.

Работает в конструкторском бюро, где непосредственно участвует в разработках и испытаниях новых образцов космической техники. Имеет ученую степень доктора физико-математических наук.-.

В отряде космонавтов с 1966 года. Успешно прошел курс подготовки к полетам на различных типах пилотируемых космических аппаратов.

В космических полетах участвовал дважды.

Первый полет продолжительностью тридцать суток совершил в 1975 году на корабле ”Союз-17” и орбитальной станции ”Салют-4” в качестве бортинженера. Вместе с командиром экипажа провел комплекс исследований Солнца, планет и звезд.

Второй полет – на корабле ”Союз-26” и орбитальной станции ”Салют-6” в 1978 году – стал в то время рекордным по длительности: он продолжался 96 суток. Впервые в истории космонавтики во время этого полета к орбитальному комплексу был пристыкован автоматический грузовой корабль ”Прогресс”, который доставил космонавтам новое научное оборудование, различные материалы и топливо.

Равиш Мальхотра.

Родился 25 декабря 1943 года в городе Лахоре.

В 1963 году окончил курс обучения в Национальной академии обороны в Кхараквасле.

Служил в Военно-Воздушных Силах Республики Индии. Летчик-испытатель, освоил более пятнадцати типов самолетов и налетал свыше 3400 часов. До начала учебы в Звездном городке командовал крупным воинским подразделением – авиационным крылом.

В 1982 году зачислен в отряд космонавтов. Успешно прошел курс обучения космонавта-исследователя.

Шесть разных людей.

Сыновья двух народов.

Они родились в разных концах планеты – в Сибири и Ленинграде, в предгорьях Гималаев и Кавказа, на берегах Волги и Рави. Они росли в разных странах, воспитывались в разных семьях, учились в разных школах, на разных языках. Но их биографии удивительно схожи.

Главное в жизни этих людей – работа, редкостное трудолюбие, замечательная преданность одному, главному делу их жизни, полная отдача ему и самодисциплина.

Было ли им на роду написано стать космонавтами? Вовсе нет. Но они родились в эпоху, когда перед человечеством открылась новая, трудная, нередко опасная область деятельности, и для нее потребовались именно такие люди.

Они есть всегда, в любую эпоху, в любом поколении.

Имя им – первопроходцы.

В нашу эпоху, когда человек открыл для себя весь земной шар, избороздил все его океаны, взглянул с борта самолетов на его материки, высочайшие горы и полюса, время позвало первопроходцев дальше – за пределы планеты.

Что движет ими – романтика, поиск приключений, желание прославиться, стремление испытать себя?

Любому человеку не чуждо ничто человеческое. Однако пусть каждый, читающий эту книгу, честно спросит себя: смог бы он годами работать, не будучи уверенным, придет ли к цели? Мог бы ежедневно, ежечасно годами тренировать свой ум, закалять тело и жить на строжайшем режиме, не рассчитывая на то, что успех придет обязательно, автоматически? Словом, мог бы посвятить свою жизнь одной страсти, одному делу, не требуя от людей и судьбы никаких гарантий?

Нет сомнения, на такое способны далеко не все. Именно это имел в виду человек, который создал первую ракету и первый корабль для первого космонавта Земли, – академик Сергей Павлович Королев, когда сказал: ”Не мальчишеская горячность, не романтика ради романтики должны лечь в основу решения. Таких космос не примет. Патриотизм, отвага, скромность, трезвость мгновенного расчета, железная воля, знания, любовь к людям – вот определяющие черты. Без них не может быть космонавта...”

Что сделало их такими? Преданность мечте о космосе?

Нет, преданность Земле.

Они – дети своей планеты, своего времени, своих народов. Они словно капли из океана, имя которому – человечество. Ибо ”...отдельная личность сливается с жизнью целого, а целое находит свое отражение в сознании каждой отдельной личности” – как точно заметил Карл Маркс.

Целое – история мира, история их народов – отразилось в судьбах каждого их этих шестерых людей. Теперь, когда они стали прочно спаянным коллективом, устремленным к единой цели – как можно лучше сделать дело, доверенное им двумя народами, – можно попытаться хотя бы пунктиром проследить их судьбу, набросать их портрет.

Год 1931-й.

”...Индия еще в заточении, и свобода для нее еще только Должна наступить. Чего стоит наша свобода, если Индия не свободна?” – эти строки написал в очередном письме к своей тринадцатилетней дочери человек, приговоренный к очередному тюремному заключению за участие в борьбе за освобождение своей родины от колониального владычества.

Заключенного звали Джавахарлалом Неру, его дочь – Индирой, письмо было написано в апреле 1931 года. До 15 августа 1947 года, когда поднятый Неру трехцветный национальный флаг вспыхнул над историческим Красным фортом в Дели, было еще больше 16 лет. Его многострадальная родина, хранительница одной из древнейших цивилизаций планеты, числилась самым крупным бриллиантом в имперской короне ”владычицы морей” – Великобритании – и жила под ее каблуком.

Узник писал дочери из тюрьмы, весь горизонт которой – ”это верхний край окружающих его стен”, но поверх тюремной ограды он видел иное.

Над Гималаями, за хребтами Гиндукуша и Каракорума, там, на севере Индии, поднималось над горизонтом всей планеты солнце новой эпохи. Оно взошло за тринадцать лет до этого письма, когда в России произошла революция, которая, по словам Неру, ”...сама по себе была событием огромной важности, уникальным в истории. Хотя эта революция была первой революцией такого типа, она вряд ли долго будет оставаться единственной, ибо является вызовом другим странам и образцом для многих революционеров во всем мире”.

Неру был твердо уверен в своей правоте: несгибаемый борец против социальной несправедливости и национального угнетения, он из тюрьмы видел, как осветит эта революция лицо его дочери, лица миллионов ее сверстников, лицо древней и вечно юной Индии.

Там, далеко на севере, возникал новый мир. В разгаре была первая пятилетка, строились тракторные заводы и электростанции, вступали в строй металлургические гиганты и рудники, прокладывались линии электропередачи и железные дороги, рождались открытия и... дети. Такие же, как в Индии и Америке – маленькие, беспомощные, требующие ласки и забот. Но от американских, индийских и всех других ребятишек в мире их отличало нечто существенное: они родились в стране, где не было ни имущественного, ни расового, ни национального угнетения. Их родина была им по-настоящему родной.

В тот год и начинается коллективная биография нашей шестерки: в 1931 году родился самый старший их них – Георгий Гречко.

Он далеко не молчун. Он общителен и энергичен. О его шутках и дружеских розыгрышах ходят легенды. Он по-доброму, охотно рассказывает о своих друзьях. Но о себе говорить не любит. А в период подготовки к полету на нем лежал еще один нелегкий труд – защита докторской диссертации. И потому мы решили взять

...Жоре было десять лет, когда на нашу страну напала фашистская Германия. Война застала его в Чернигове, на Украине, куда в самом начале лета он приехал на каникулы к бабушке и тете. Мама и папа – оба люди занятые, инженеры – остались в родном Ленинграде. Они должны были приехать в отпуск попозже.

На рассвете 22 июня 1941 года город был разбужен тяжелыми взрывами: в ту ночь фашисты бомбили Ригу и Киев, Минск и Житомир, Севастополь и Вильнюс, Прибалтику, Белоруссию, Украину, Крым...

А вскоре в городе началась эвакуация предприятий, по улицам тянулись обозы – шли и шли люди через древний Чернигов, под стенами величественных Спасо-Преображенского и Борисоглебского соборов, насчитывающих девять веков. Уходили от немцев. А навстречу им шли пропыленные и усталые солдаты, грохотали танки, низко проносились самолеты.

Как и все мальчишки, Жора быстро научился различать по звуку моторов свои и фашистские самолеты. Вместе с бабушкой, тетей, двоюродным братишкой прятался от бомбежек и, глядя на бесконечный поток беженцев, спрашивал бабушку:

– Баб, а баб, почему мы не уходим от фашистов?

Бабушка молча вздыхала: куда ей, старой, с внуками? И думала: где-то родители этого пострела? – бои шли уже на подступах к Ленинграду.

Жора отвечал войной на войну: мальчишки отыскали свалку негодных винтовок и из нескольких собрали одну. Нашли патроны, подготовились. А потом, увидев низко летящий немецкий самолет, Жора принялся палить в него...

В начале сентября Чернигов захватили фашисты, и началась странная, чужая жизнь – топот кованых сапог на притихших улицах, непонятная речь, грозные приказы, расклеенные на стенах домов, и вечный треск выстрелов – днем, ночью, утром... Фашисты расстреливали всех неугодных новому порядку. Дети прятались от солдат и помогали взрослым: работали на огородах, пасли коров, собирали топливо. Приближалась зима, и помощи ждать было неоткуда. Оставалось надеяться и ждать...

На долю семьи Георгия Гречко, как и на миллионы советских семей, выпали все тяготы войны: на фронте сражался отец, офицер-артиллерист, в блокадном Ленинграде голодала мать, в оккупации остался на руках у старой бабушки сын.

Но на долю семьи Гречко выпала и радость, какую познали, к сожалению, далеко не все: вернулся с фронта отец, выжила в блокаду мать, уцелел Жора. Надо было начинать жизнь заново. Ради этого погибло 20 миллионов советских людей, заслонив собою самое главное, самое большое, что было у нашего народа, – Родину.

”За эту победу советский народ заплатил своей кровью и материальными ценностями в таких размерах, каких еще не знало человечество. История никогда не видела также такого героизма и упорства, с каким сражались советские люди, будь то в осажденном Ленинграде или в незабываемых битвах около города на Волге, который стал символом доблести...

Победа советского народа в 1945 году напоминает миру о том, что социализм, а с ним и свершение надежд человечества, придет так же неизбежно, как приходит восход солнца”, – писал, выражая чувства своего народа о нашей победе, известный индийский ученый Хирен Мукерджи.

Год 1932-й.

”История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все – за отсталость...

Мы отстали от передовых стран на 50 – 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут...”

Эти слова И. В. Сталин произнес в то время, когда завершалась первая пятилетка, когда на всей громадной территории нашей страны разворачивалась новая революция – революция в промышленности и в сельском хозяйстве, революция в науке и в технике и, главное, революция в человеческих отношениях, в человеческих сердцах и умах.

Вся страна превратилась в огромную стройку, целью которой было преодоление вековой отсталости. Тогда, в те далекие теперь годы, закладывался фундамент нашей сегодняшней жизни.

Заработали турбины первенца советской гидроэнергетики – Днепровской ГЭС.

Вступил в строй Горьковский автомобильный завод на Волге.

Пущены Челябинский тракторный завод и Уральский завод тяжелого машиностроения.

Построен знаменитый цельнометаллический самолет АНТ-25, на котором вскоре совершили знаменитые перелеты экипажи В. Чкалова и М. Громова.

Советский стратостат ”СССР-1” поднялся на высоту 18 780 метров.

Под Москвой стартовала первая советская экспериментальная жидкостная ракета ”ГИРД-09”, созданная под руководством С. П. Королева.

Страна штурмовала земные высоты. Страна готовилась к штурму высот космических.

Именно в это время в старинном сибирском городе Томске, славящемся своей деревянной резной архитектурой и прекрасным университетом, родился Николай Рукавишников.

ВВ его детские годы сюда, в Сибирь, тоже донеслось эхо войны: скудный паек, эвакуированные – женщины, старики, дети, пережившие страшные бомбардировки; тревожные сообщения радио о далеких жестоких боях; треугольнички писем с сообщениями о смерти близких на фронте... И нелегкая кочевая жизнь: семья инженера-путейца была всегда в дороге, и мальчик то кочевал с родителями по Сибири, Средней Азии, Дальнему Востоку, то жил в детском интернате. О своем детстве так

– Постоянные переезды, наверное, отразились на моем восприятии жизни. Может быть, это повлияло и на выбор профессии. Родители любили свое дело, свою специальность. Они жили как путешественники и первопроходцы. Едва закончив работу в одной экспедиции, с интересом обсуждали уже новые маршруты, новые поездки. С детства у меня была масса впечатлений, полным-полно встреч с интересными людьми.

Любимым предметом была география. Математика и физика давались легко. Отец, сам радиолюбитель, привил любовь к радиоделу и технике. А то, что годами у нас не было постоянного дома и все имущество составляли несколько чемоданов, приучило быть неприхотливым к условиям жизни и работы. В общем, то время скитаний вспоминаю как прекрасную пору...

В тот день, когда родился Рукавишников, из-под пера заключенного Джавахарлала Неру вышло очередное письмо к дочери. Глядя сквозь стены тюрьмы, мечтая о будущем своей родины, узник писал: ”Индию часто называют, и с похвалой, и в насмешку, религиозной и духовной страной... Суть дела не в практицизме и материализме Запада и духовной потусторонности Востока. Различие между ними заключается в индустриализации и высоком развитии техники на Западе, со всеми положительными и отрицательными последствиями, и во все еще аграрном и в основном доиндустриальном характере Востока”. И еще: ”Мы хотим, чтобы Индия имела все самое лучшее, и как можно скорее”.

Должно было пройти еще немало лет, должно было вырасти поколение людей, твердо знающих, что только социализм, только широчайшие революционные преобразования способны навсегда уничтожить во всем мире, и в Индии в частности, голод, нищету, безработицу, отсталость, необразованность народа, его иностранную зависимость.

Лучшие сыны Индии вели ее к новой цивилизации, к независимости, культуре. Индия шла на штурм неба – в прямом и переносном смысле. Вместе со своим будущим премьер-министром, томящимся в тюрьме, она мечтала о том, чтобы иметь как можно скорее все самое лучшее.

Еще не родился первый индийский космонавт.

До запуска первого индийского искусственного спутника Земли ”Ариабата” оставалось 43 года.

До полета первого индийского космонавта – чуть больше полстолетия.

Сроки огромные, если измерять их по календарю. Сроки ничтожные в сопоставлении с историей великой страны и свершениями ее замечательного народа.

Нам придется сделать одно объяснение. Николай Николаевич Рукавишников входил в состав экипажа и готовился с ним к полету на протяжении почти полутора лет. Немногим больше чем за месяц до старта он заболел и по существующим суровым, но справедливым правилам был заменен в экипаже. Место бортинженера занял Геннадий Михайлович Стрекалов, летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза.

Для тех, кто недооценивает трудности дороги к звездам, это, наверное, наглядный пример, преподанный самой жизнью.

Выбор руководителей подготовки пал на Стрекалова не случайно. Представляем этого нового члена экипажа.

Геннадий Михайлович Стрекалов.

Родился 28 октября 1940 года в городе Мытищи под Москвой.

В 1965 году окончил Московское высшее техническое училище имени Н. Баумана.

Работает в конструкторском бюро, где занимается разработкой перспективных космических летательных аппаратов.

В отряде космонавтов с 1973 года. Успешно освоил различные типы пилотируемых космических аппаратов.

В космических полетах участвовал дважды.

Первый полет совершил в 1980 году в качестве инженера-исследователя на корабле ”Союз Т-3”. Корабль был состыкован с орбитальным комплексом ”Салют-6”–”Прогресс-11”. В ходе 13-суточного полета экипаж выполнил на станции ”Салют-6” большой объем ремонтно-восстановительных работ.

Второй полет – в 1983 году в качестве бортинженера на корабле ”Союз Т-8”. При сближении корабля со станцией возникли отклонения от штатного режима, и стыковка была отменена.

Надеемся, читатель обратил внимание на характер работы Стрекалова и его товарищей в первом полете на борту ”Салюта-6” – большой объем ремонтно-восстановительных работ. Нет, не случайно именно Стрекалов так хорошо вписался ”с ходу” в международный экипаж!

Год 1940-й.

Мытищи – это по дороге из Москвы к Звездному городку. Едешь по шоссе или по железной дороге, и кажется: не кончается один громадный город. За окном мелькают высотные дома, трубы заводов, парки, перелески – и неожиданно вывеска: ”Город Мытищи”. Город, известный во многих странах своей уникальной продукцией: здесь строят вагоны для метрополитена, которые несутся под улицами Москвы и Праги, Будапешта и Еревана... А еще здесь отливают великолепные скульптуры, украшающие многие советские и зарубежные города.

В 1940 году, когда родился Геннадий Стрекалов, Мытищи были уже крупным центром машино- и приборостроения, художественного литья и стройматериалов. В таком быстро растущем поблизости от столицы городе-спутнике мальчишки росли в окружении техники, и многие, разумеется, мечтали стать с ней ”на ты”. Не стал исключением и Геннадий Стрекалов.

– Я родился буквально в канун войны и в школу пошел, когда все самое страшное было уже позади. Салют Победы положил конец ратному труду и стал началом труда мирного: сколько сел, деревень, городов, фабрик, заводов было разрушено, сколько надо было строить вновь – и лучше, чем прежде. Все это ждало нас, мы это хорошо понимали.

Кончил школу и поступил на завод. За три года я многому научился, стал квалифицированным рабочим и понял главное: новая техника требует больших знаний. Надо было учиться дальше. Это было несложно: сдал экзамены, стал студентом знаменитого на весь мир Высшего технического училища имени Н. Баумана и сначала совмещал учебу с работой, а потом перешел на очное отделение. После защиты диплома был направлен в конструкторское бюро. Ведь я был уже инженером и теперь сам мог проектировать космическую технику! Конечно, постепенно: сначала небольшие узлы и детали, потом посложней, наконец, довелось самому испытывать какие-то узлы и системы. Испытывать на стендах – есть такой вид испытаний на Земле, задолго до полета.

И тут-то я подумал: а ведь сегодня испытательская работа одна из самых важных. Она и на подготовке к космическому полету, она продолжается и в полете, потому что полет – вершина испытаний техники, она следует и за посадкой – конструкторы и летавшие космонавты тщательно сопоставляют свои наблюдения, анализируют их, делают выводы для улучшения техники, создания новой. Словом, мой следующий шаг был вполне закономерным – я подал заявление о зачислении в отряд космонавтов...

Древние верили, что судьбами людей управляют звезды. Стрекалов и многие его сверстники тоже определили свою судьбу по звезде, по рукотворной звезде, которой стал первый искусственный спутник Земли. В те дни, когда его ”бип-бип” прозвучали над миром, поколение, к которому принадлежал Геннадий, едва отпраздновало свое семнадцатилетие. Вчерашние школьники, они стояли на пороге взрослой жизни и выбирали в ней свой путь. Они могли выбрать любой. Единственное, что от них требовалось, – желание учиться, трудиться. Остальное им подготовили и обеспечили общество, родина. Она широко распахнула перед ними дверь в будущее, и они шагнули в нее.

Для Геннадия Стрекалова и его ровесников не было в этом ничего удивительного: в Советском Союзе учатся, становятся специалистами все, кто хочет. Но мир, разбуженный позывными спутника, был в тот год потрясен. ”Почему именно Россия первой вышла в космос?” – настойчиво спрашивали миллионы людей во всех странах. Их сознание западная пропаганда десятилетиями затуманивала сказками о ”снежной и лапотной” России, они не могли понять новой действительности Советского Союза. И тогда сонмы фальсификаторов стали ”объяснять” почему.

”Решающим фактором русских побед в космосе явились металлы, из которых сделаны корабли и спутники”, – заявляла газета ”Америкэн метал маркет”.

”Самым главным секретом русских остается неизвестное нам топливо”, – доказывал журнал ”Мисэлс энд Рокетс”.

”Прекрасная система ориентации – вот что принесло успех грандиозным предприятиям России в космосе”, – утвержала ”Нью-Йорк геральд трибюн”.

”Причина триумфа русских – непревзойденные качества советских систем управления и контроля полета, связи, телеметрии и другой научной аппаратуры”, – настаивал ”Электроникс уикли”.

Таких мнений, высказанных прессой Запада – прежде всего научными и техническими изданиями, – было много. Но если собрать их все, то мозаичная картина складывается в неожиданно простой и ясный ответ: причина наших успехов – в высоком уровне науки, техники, культуры и образования, достигнутом социалистическим государством. Об этом с удивлением первооткрывателя писала в те дни английская ”Йоркшир пост”: ”Превращение России на протяжении жизни почти только одного поколения из страны неграмотного крестьянства и грамотных мечтателей в державу с передовой наукой следует считать одним из самых удивительных фактов истории”.

Среди людей, которых английская газета объявила ”удивительным фактом истории”, и Геннадий Стрекалов – парнишка-рабочий – студент – инженер – космонавт. Он и миллионы таких, как он, прошли путь, поражающий Запад. Но разве этот путь начался сегодня? И разве не было в мире людей, которые прекрасно видели будущее, какое раскрывает перед простыми людьми социализм?

В 1940 году, когда родился Геннадий, великий индийский поэт и философ Рабиндранат Тагор писал в своем предсмертном послании: ”Когда где-то в другом месте Земли я вижу, как около двухсот наций, которые всего лишь несколько лет назад находились на совершенно разных уровнях развития, в согласии и дружбе идут по пути прогресса, и когда я обращаю взор к своей стране и вижу, как высокоразвитый и разумный народ скатывается к хаосу и варварству, я не могу удержаться от того, чтобы не сравнить две системы правления: одну – основанную на содружестве, и другую – на эксплуатации, две системы, которые обусловливают столь противоположные условия развития”.

То было мрачное время. Европа погружалась в ужас фашистского насилия. Вторая мировая война охватывала мир. Свастика, древний санскритский символ благоприятствования, словно в насмешку над здравым смыслом, была переделана в символ разбоя и убийств. В Германии заканчивались последние приготовления к реализации плана ”Барбаросса” – молниеносной войны против народов Советского Союза.

И то было замечательное время, когда рождались дети, которым было суждено стать космонавтами...

Год 1941-й.

Командиру корабля ”Союз Т-11” Юрию Малышеву сорок три. Он родился спустя два месяца после начала Великой Отечественной войны. Из маленького приволжского городка Николаевска ушел на фронт отец, оставив на руках жены недельного сына и шестилетнюю дочь. Жена ждала, вслушиваясь с замиранием сердца в сводки Советского информбюро о боях.

Так ждали, так слушали миллионы семей.

По Украине, по Белоруссии, под Ленинградом и Киевом грохотал и дымился кровавый вал войны, протянувшийся на три тысячи километров – от Черного до Балтийского моря. Зловещее эхо сражений прокатывалось по всей стране. В него вслушивались и в маленьком Николаевске, и на Урале, и на Дальнем Востоке.

В него вслушивалась вся планета.

На громадных просторах России решались ее судьбы.

И судьба Юры Малышева и его ровесников.

В эти дни генерал-фельдмаршал Кейтель, правая рука Гитлера, самоуверенно заявил: ”В настоящее время нам уже не приходится опасаться сколько-нибудь серьезных противников...” В эти же августовские дни Гитлер писал в секретной записке: ”Цель настоящей кампании состоит в том, чтобы окончательно уничтожить Россию...”

Россию? Только ли на Россию, на Советский Союз были направлены стволы семи с половиной тысяч орудий, трех с половиной тысяч танков, три тысячи самолетов? Только ли ее стремилась поработить более чем четырехмиллионная фашистская армия?

”Война ведется во имя того, чтобы проложить дорогу на Восток, чтобы Германия стала мировой империей, чтобы была основана германская мировая империя”, – говорил Гиммлер, один из ближайших сподвижников ”фюрера”, и знал, что говорил: еще в феврале 1941 года Гитлер распорядился разработать план наступления через Афганистан на Индию. По расчетам, для осуществления этой операции потребовалось бы всего 17 дивизий... Случись это, мир был бы ввергнут в кромешную ночь рабства.

Но этого не случилось. Этого не могло случиться, потому что отец Юры и миллионы других отцов, безусые юноши и седеющие мужчины, встали на пути захватчиков.

О мужестве и подвигах советских людей, отстоявших свою Родину, освободивших народы Европы, возвративших Земле мир, написаны тома исследований, библиотека книг. Одна из них – ”Повесть о настоящем человеке”, с которой познакомились во время учебы в Звездном городке Шарма и Мальхотра.

”...Ползти было совсем трудно. Руки дрожали и, не выдерживая тяжести тела, подламывались. Несколько раз он ткнулся лицом в талый снег. Казалось, земля во много раз увеличивала свою силу притяжения. Невозможно было преодолевать ее. Неудержимо хотелось лечь и отдохнуть хоть немного, хоть полчасика. Но сегодня Алексея неистово тянуло вперед. И, превозмогая вяжущую усталость, он все полз и полз, падал, поднимался и снова полз, не ощущая ни боли, ни голода, ничего не видя и не слыша, кроме звуков канонады и перестрелки.

Когда руки престали держать, он пробовал ползти на локтях. Это было очень неудобно. Тогда он лег и, отталкиваясь от снега локтями, попробовал катиться. Это удалось...”

Имя героя этой документальной повести – Алексей Маресьев – известно каждому в Советском Союзе и очень многим в в мире. Сейчас этот знаменитый летчик, герой войны, живой, подвижный человек, которому нет еще семидесяти, – один из ответственных руководителей Советского комитета ветеранов войны. А в том далеком 1942 году, когда ему было всего двадцать шесть, он совершил немыслимое. Сбитый в воздушном бою, с переломанными ногами, в глухом лесу, вдали от людей, он восемнадцать суток, без пищи, больной и обмороженный, полз к своим. Он не только выжил, но и вернулся в строй, начал летать на боевых самолетах. И летал он до Победы без обеих ног – их пришлось ампутировать...

– Ведь Ракеш и Равиш – опытные летчики, испытатели, прекрасно знающие по своей богатой практике, что такое мужество. Их мундиры расцвечены орденскими планками, они принимали участие в боевых действиях, и мне, человеку глубоко штатскому, их мнение было, конечно, интересно.

– Летчик должен быть смелым, мужественным, находчивым и волевым. Этого требуют от него особенности работы. Он должен очень любить свою родину, поскольку вся его опасная работа – ради нее, – ответил Ракеш Шарма. Ему, конечно, приходилось переживать тяжелые минуты в полетах. Однажды на высоте 18 000 метров отказал двигатель, произошла разгерметизация кабины, упало давление. Он падал девять километров, пока не удалось включить двигатель. Удалось... ”Удача сопутствует только подготовленным”, – мудро сказал кто-то. Всей своей жизнью Ракеш отлично подготовлен, чтобы войти в семью космонавтов!

– Если бы я оказался на месте Маресьева, я бы поступил так же, – не колеблясь, воскликнул Равиш. И от него я не ожидала другого ответа: собранный, предельно аккуратный в работе, безукоризненно дисциплинированный, он на протяжении всей учебы в Советском Союзе проявлял волю и настойчивость, граничащие с самоотверженностью. Недаром Ракеш называет Равиша не только коллегой и другом, но и наставником. Об этом особенно приятно говорить теперь, когда Ракеш находится на орбите: у хорошего наставника должны быть прекрасные ученики!

Этот разговор о мужестве мы вели с моими индийскими учениками в конце нашего курса русского языка. Конечно, я прекрасно понимала, что мужество необходимо, чтобы летать, особенно в космосе. Знакомство с космонавтами открыло мне еще одну истину: мужество нужно и для того, чтобы получить право летать, доказать это право.

Командир корабля полковник Малышев улыбается очень заразительно, по-мальчишески прищуриваясь. И разговор у нас идет добрый, хороший – о детстве, об увлечениях. Жаль, поговорить всласть нельзя: идет завершающий этап подготовки к полету, рабочий день начинается в 9 часов утра, а заканчивается порой в 11 вечера. И потому для беседы выкроилось позднее время, когда окна Звездного уже начинали гаснуть. В уютной кухне, за крепким чаем, который заварила нам жена космонавта Надежда Васильевна, шел разговор. Вот о чем

– Слышали, наверное, еще до полета Гагарина, когда в космос только собачки летали, в разные инстанции поступало множество писем с просьбой послать в космос. Не только просили – требовали, даже в том случае, если назад, на Землю, вернуться будет невозможно... Герои? Самоотверженные? Или как?..

Может быть, кто-нибудь даже восхитится автором такого письма: вот, мол, готов ”для науки” или ”для людей” на смерть пойти! Я думаю, это безрассудство, глупость незрелого ума или, что того хуже, – поза. Ни в авиации, ни в космонавтике такого рода ”героизм” не нужен. Потому что летчики и космонавты знают: полет начинается задолго до старта, и на Земле нужно порой не меньшее мужество. Сейчас поясню, что я имею в виду.

Георгий Гречко как-то сказал: ”Месяцы подготовки – это такие невероятные трудности и испытания, что сам космический полет по сравнению с ними кажется отдыхом”. Конечно, Жора слегка преувеличил, потому что провести на орбите 96 суток, как он с Юрой Романенко, или 211 суток, как Толя Березовой с Валентином Лебедевым, – это не шутка. Но он во многом прав: истинное мужество требуется прежде всего на Земле. То мужество, которое ведет человека долгие годы, всю жизнь к намеченной цели, помогает не потерять ориентиры, не опустить руки, не сдаваться. Незаметное для окружающих мужество, которое, собственно, и есть стержень характера.

Вот что должен воспитывать в себе каждый молодой человек независимо от того, кем он собирается стать. Побеседуйте с любым космонавтом, о чем он прежде всего расскажет? О своем ”героизме” на орбите? О ”мужестве”, с каким перенес старт, продолжительный полет и посадку? Да ни за что! Там была работа, к которой мы были готовы. На Земле. И подготовка эта ведется всю жизнь.

Таким был Валерий Чкалов. Кстати, он наш – волгарь.

Таким проявил себя Алексей Маресьев. Он ведь тоже с Волги, из города Камышина, что напротив моего родного Николаевска – на правом берегу.

Нашими учителями были эти замечательные люди. И когда Ракеш и Равиш перенимают у нас опыт, учатся у нас – они перенимают и опыт наших учителей, их отношение к работе, к опасностям, к полету.

Я заболел авиацией... Нет, я заболел Чкаловым – так верней! – когда мне было пять или шесть. Тогда попалась мне в руки небольшая книжка – напечатанная на плохой бумаге, с блеклыми картинками, сами знаете, какие книжки выходили в первые послевоенные годы, когда всего не хватало... Называлась – ”Валерий Чкалов”, и я без конца рассматривал в ней и самолеты, и портрет Чкалова, и мысль была у меня, если вспомнить сейчас, удивительная: вот он, Чкалов, тоже, как и я, был маленьким. А потом вырос, стал летчиком. Значит, и я, когда стану большим, тоже смогу летать?

Так мне эта логика понравилась, так она была несокрушима, что с тех пор никаких игр, кроме как в самолеты, у меня, пожалуй, и не было. Рисовал я себе на обрывках бумаги погоны, мастерил из прутика саблю – и ”летал” на табуретках да стульях. Мечтал...

Но однажды на берег Волги привезли разбитый самолет, с обломанными крыльями и искореженным фюзеляжем. Мы, пацаны, его весь, конечно, облазали, и если не совсем ясными были мои мысли, то чувства подсказывали: вот, оказывается, как бывает... Вот она, еще одна сторона авиации. Но это на желание летать не повлияло, и после десятого класса я не колеблясь подал заявление в авиационное училище.

Но если вы решите, что тут-то, с этого времени началась подготовка, которая привела меня в конце концов в космос, вы ошибетесь. Потому что подготовка эта шла исподволь, незаметно уже много лет. И тогда, когда мы ”на спор” переплывали Волгу, и когда ныряли с высоких деревьев в ерики, и во время игр – нередко безрассудно опасных... Опасность чувствуют все – и мальчишки, и космонавты. Простите за грубость, но чувство это незнакомо, наверно, только дуракам. Однако чувству опасности нельзя давать перерасти в страх, потому что страх парализует мозг и волю. Тут – конец!

Никакие обстоятельства, никакие жизненные коллизии не должны пугать человека, лишать его мужества, мешать ясно мыслить, принимать единственно верные решения. И это относится, как вы понимаете, далеко не только к работе в космосе, но и к повседневной жизни каждого человека. Как сказал один хороший писатель, ”истинное мужество – не только воздушный шар подъема, но и парашют падения”!

Вы, наверно, знаете, какое мужество проявили наш бортинженер Николай Николаевич Рукавишников и болгарский космонавт Георгий Иванов, когда у них отказал двигатель. Уверенности, что запасной сработает, не было. Если бы такое случилось, корабль остался бы на орбите на месяцы, а между тем запасов кислорода у него на борту – всего на два дня.

А знаете, что в свое время сломал во время парашютных прыжков ногу наш замечательный космонавт Владимир Михайлович Комаров? Потом такое же случилось с Георгием Михайловичем Гречко. Ясно, врачи твердо решили списать их из отряда – космонавт должен быть ”без изъянов”... А они с такой же твердостью решили вернуться в строй – и сделали все возможное для этого. Чего им стоили долгие месяцы тренировок, никто, кроме них самих, представить не сможет. И снова пошли в полет, врачи вынуждены были подтвердить: изъянов нет!

Наконец, мужество нужно и тогда, когда обстоятельства требуют терпения и непрерывной работы. К своему первому полету я шел тринадцать лет. И я не один такой терпеливый... Мой друг и однополчанин Леня Кизим, другой мой товарищ – Толя Березовой – тоже примерно столько же ждали своего первого полета. ”Ждали” – не то слово. Все эти годы были заполнены учебой, работой, подготовкой к полету... А он все не мог состояться по разным причинам. И все эти годы, работая и учась, мы должны были быть в превосходной спортивной форме, без задоринки проходить медицинские комиссии. Значит, все эти годы – тренировки, спорт, закалка...

Прежде чем говорить о мужестве космонавтов на орбитах, в многомесячном полете, вспомните, пожалуйста, о том, что космонавты живут на Земле. И что мужественным может и должен быть каждый.

Обо всех говорил нам тогда полковник Малышев, всех друзей привел в пример, только о себе умолчал. Лишь много поздней мы узнали: во время подготовки советско-французского международного полета, который состоялся в июне-июле 1982 года, у Малышева врачи обнаружили после гриппа экстрасистолу – неприятные сбои в сердце. Командир был сменен, и некоторые медики сурово предсказывали, что больше летать он не будет. Они опирались на знания и опыт: у миллионов такая болезнь открывает длинную череду скучных дней, заполненных таблетками, лечением, процедурами... Не зря говорил Малышев об упорстве и мужестве: как вынуждены были признать спустя какое-то время те же самые строгие врачи, ”он победил свое сердце”– строжайший режим, упорнейшие тренировки сделали свое дело, и Малышева признали годным к космическим полетам без ограничений.

Ученик Валерия Чкалова и Алексея Маресьева, он доказал свое право стать учителем Ракеша Шармы.

Год 1942-й.

11 апреля 1942 года в семье совхозного столяра Николая Березового родился сын, которого назвали Анатолием. Появись он на свет в иное время – и был бы пир на весь совхоз: еще бы, после трех – одна за другой – девочек судьба подарила мальчишку!

Но время было не для пиров. И место тоже. Родина Анатолия Березового – маленький поселок Энем в десятке километров от столицы Кубани Краснодара. Сюда, на Кавказ, к бакинской нефти, к путям на Восток, был направлен удар гитлеровских армий в это жаркое лето. По дорогам кавказских предгорий, ведущих к перевалам, лязгали гусеницы фашистских танков, катились колонны мехдивизий. Под южным палящим солнцем завязывалась многомесячная битва за Кавказ.

Толе было четыре месяца, когда началась немецкая оккупация. И хоть было владычество фашистов в этих местах непродолжительным, оставило оно по себе страшный кровавый след – тысячи расстрелянных, повешенных, угнанных в плен.

А рядом, за пологим выступом Большого Кавказа, на побережье Черного моря, возникла знаменитая Малая земля. ”...Каменистый клочок суши, прижатый к воде. Протяженность его по фронту была шесть километров, глубина – всего четыре с половиной...” – писал о ней Л. И. Брежнев. Здесь 225 дней насмерть стояли несколько тысяч бойцов 18-й армии, на каждого из которых пришлось почти по полторы тонны снарядов и бомб.

То было страшное время. То было героическое время. То было время, когда рождались космонавты. Через 19 лет, день в день, Юрий Гагарин совершит свой первый в истории человечества звездный рейс. И потому каждый день рождения Анатолия друзья отмечают у него вместе с Днем космонавтики. Правда, отпраздновать удается далеко не каждый день рождения. Сорокалетие он встретил не за праздничным столом, а на тренировке: шли последние дни подготовки к старту. Готовилась экспедиция сложная и долгая, работы было много, и потому придя чуть не за полночь домой, Березовой увидел спящих ребятишек и самодельный плакат на стене:

Нынче папе сорок лет,
Только папы дома нет.

Сейчас стрелка часов тоже подбирается к полуночи, а мы сидим в уютном номере профилактория космонавтов и продолжаем многочасовой разговор. О работе. О подготовке к совместному советско-индийскому полету. О Ракеше Шарме и Равише Мальхотре. И конечно, о небывалом полете Березового и Лебедева: в мае 1982 года они стартовали на ”Союзе Т-5” к станции ”Салют-7” и провели в ней 211 суток, или свыше 7 месяцев! Семь месяцев Земля принимала ценнейшую информацию о медико-биологических, геофизических, технических и других экспериментах – их космонавты провели несколько сот. Два раза хозяева ”Салюта-7” принимали гостей: сначала советско-французский экипаж, а затем советский экипаж, в который входила Светлана Савицкая. Гости – друзья и товарищи, французский коллега Жан-Лу Кретьен, веселая Светлана – жили в гостях, однако, недолго. Они причаливали, работали, выполняли задания, наполняли космический дом весельем, шутками, подарками – и возвращались на Землю. А хозяева продолжали трудиться вдвоем.

Вдвоем – на тысячи километров пустоты, в сотнях километров от родной планеты. Два человека и семь месяцев. Просто ли это?

Об этом и шла у нас беседа.

– Человек – существо общественное, только в обществе, в общении с подобными себе он стал человеком – это азбучная, всем известная истина. И поэтому, когда готовился первый космический полет, некоторые психологи, особенно в США, предрекали, что космонавт в одиночку, в неведомых условиях космоса чуть ли не ума лишится: перестанет правильно понимать ситуацию, оценивать ее, адекватно реагировать.

Наши ученые – психологи, физиологи, психиатры – были настроены далеко не так пессимистично. Но подготовку к первым полетам, которые, как помните, были индивидуальными, вели методично и тщательно. Одним из ее элементов было испытание сурдокамерой. Теперь только старшее поколение космонавтов – да, да, и у космонавтов уже есть старшее поколение, ветераны, проложившие нам пути: Гагарин, Титов, Николаев, Попович... – так вот, космонавты первого набора помнят, как запирали их в маленькой комнатушке, куда не проникал ни один звук. В ней нужно было прожить несколько суток в постоянной готовности к неожиданным командам, к решению логических и других задач, к необычной смене ”дня” и ”ночи”... Американские ученые утверждали, что в подобных условиях их испытуемые начинали путать время, слышали какие-то ”голоса”, У них появлялись галлюцинации – словом, психика человека с огромным трудом справлялась с тишиной и одиночеством.

Слов нет, одиночество и абсолютная тишина – вещи несладкие, однако ни один советский космонавт с ”духами” не общался и контроля над мыслями и эмоциями не потерял. Ни в сурдокамере, ни в космическом полете.

А потом сурдокамера ушла в прошлое, но появились другие проблемы. Одна из таких проблем началась с полета космического корабля ”Восход”, пилотируемого Владимиром Михайловичем Комаровым, Константином Петровичем Феоктистовым и Борисом Борисовичем Егоровым. Это был первый в истории космонавтики полет экипажа, составленного из людей разных профессий, и наступил новый этап очень быстро после полета Гагарина – ровно через три с половиной года. Теперь специалистам пришлось решать вопросы групповой психологии, совместимости характеров и многие другие. Конечно, важность их тем значительней, чем дольше продолжительность полета и чем сложней его программа. Но космическая медицина вовсе не была первооткрывательницей в этой области. Ей предшествовал, во-первых, вообще весь опыт человечества, а во-вторых, множество наблюдений за поведением групп людей, выполняющих задания в необычной обстановке и в изоляции от всех: моряков, подводников, полярников, экипажей больших самолетов и так далее.

Опыт этот подсказывал, что в отдельных группах могут возникать конфликтные ситуации, причем по неясным причинам. Так, один полярник писал, что его раздражало, прямо-таки приводило в бешенство, когда его коллега, единственный товарищ по зимовке, начинал, читая книгу, грызть сухари... Во всем остальном они прекрасно уживались, помогали друг другу, отлично выполняли задание. Но вот сухари!..

В чем тут дело? Особенность условий? Непонятное, скрытое от собственного сознания раздражение против товарища? Утомление многомесячной совместной жизнью в маленькой избушке?

Было к чему приглядеться, о чем задуматься психологам, особенно тем, кто отвечал за работу будущих космических экипажей, за дружескую атмосферу на борту будущих кораблей и станций.

Как подбирать космонавтов, какие психологические характеристики играют ведущую роль, а на какие можно не обращать внимания, как организовать работу и быт, чтобы сгладить недостатки характеров и, напротив, проявить их достоинства?

Член первого космического экипажа профессор К. П. Феоктистов писал: ”Сидел я как-то за обедом с двумя летавшими вместе космонавтами. Бывший командир говорит: ”Мы здорово дополняли друг друга в полете характерами. Я человек общительный, люблю поговорить, рассказать всякое, а он вот, мой бортинженер, человек молчаливый, неразговорчивый. От этого у нас и проблем никаких не было”. А другой вздохнул, слегка улыбнулся и рассказал анекдот. Приходит женщина к врачу и жалуется на мужа: ”Я ему говорю, говорю, рассказываю, а он как глухой, ничего не слышит, никак не реагирует. Что за болезнь у него, доктор?” А врач ей и отвечает: ”Это не болезнь, милая, это дар божий!” Долго мы все смеялись”.

Александр Иванович Герцен, замечательный русский писатель и философ, писал о сходной ситуации более сурово: ”Сожитие под одной крышей само по себе – вещь страшная... Но одинаковость развития сглаживает многое”.

Но как выявить людей, хорошо сочетающихся и для работы, и для быта и отдыха? Тут уж решительное слово сказала именно космическая психология. Она поставила на подлинно научную почву исследования, обобщила и осмыслила опыт, предложила обоснованные критерии и методы отбора космонавтов и формирования экипажей. Обо всех таких методах говорить здесь едва ли уместно, а вот пояснить кое-что, наверно, стоит.

Существует такой прибор – гомеостат, который моделирует свойство организмов удерживать свои характеристики в допустимых для существования пределах... Сейчас поймете, в чем дело.

Родился этот метод в лаборатории профессора Ф. Д. Горбова, ныне покойного, а в прошлом известного психолога, занимавшегося космической медициной. И родился случайно – внешне, конечно, случайно, потому что Федор Дмитриевич все время обдумывал проблему, был готов к ее решению, нужен был только толчок. Такой толчок он получил в... душевой комнате госпиталя, где была устроена его лаборатория.

В комнате было четыре душевых кабины. Но соединены они были как-то странно, с дефектом: если кто-нибудь из моющихся пытался создать себе (одному только себе!) комфортные условия, например самую теплую водичку, в остальные кабины начинала литься холодная вода. Тогда, ничего не зная о причине, трое остальных принимались крутить краны – зачинщика окатывала то ледяная, то обжигающая вода. Конечно, в конце концов все приходило в норму, если удавалось договориться или если среди группы находился кто-нибудь, умеющий понять всех и всех успокоить. Но когда хоть один оказывался принципиальным эгоистом, или, проще говоря, занудой, ситуация сразу же становилась конфликтной и трудноразрешимой.

Об этом дефектном душе – ”ньютоновом яблоке” профессора Горбова – рассказал в последней своей книге Юрий Алексеевич Гагарин. ”Психология и космос” написана им в соавторстве с психологом Владимиром Ивановичем Лебедевым и со всех сторон освещает непростой вопрос групповой психологии. Советую почитать.

Что же до этого душа, то на его принципе и был построен гомеостат. В нем, конечно, нет воды. Просто в четырех отдельных помещениях, не видя друг друга и даже не зная, кто их соседи, сидят четыре или больше человек. Перед каждым прибор – ручка и шкала со стрелкой. Вращая ручку, каждый изменяет положение, скажем, на нуль. Легко ли это сделать?

Сначала все крутят ручки как попало, и ничего дельного из этого, конечно, не выходит. Но если среди группы есть человек наиболее терпеливый и сообразительный, чуткий и внимательный к другим, понимающий, чего они хотят, словом, не берущий силой, а здраво оценивающий обстановку и принимающий мгновенные и правильные решения, то все идет на лад. Так выявляется неформальный лидер в данной группе. Его руководство остальные принимают как нечто само собой разумеющееся.

Думаю, и без гомеостата в жизни происходит то же – в коллективах школьников, подростков и среди нас, взрослых. Только не следует понимать дело так, будто бы лидер – это кто-то ”самый лучший”, а остальные, ведомые, – похуже. Вовсе нет. На ребятишках это особенно отчетливо видно. Скажем, на уроке математики – один лидер: он лучше всех решает задачи, быстрее всех соображает. На уроке рисования – другой: прекрасно видит и цвет, и форму. А на перемене – третий, заводила, весельчак, самый быстрый и ловкий. Но ведь каждый понимает, что лидером он может быть не всегда, только в какой-то ”своей” сфере. Во всяком случае, хорошо, когда каждый умеет это самокритично понять.

Что же до нашего с Лебедевым 211-суточного полета, то, кроме геофизических, астрофизических, технических и прочих экспериментов, он принес еще одну несомненную пользу. Как подсчитано, полет к Марсу должен занять примерно 250 дней в одну сторону. Так что, можно считать, мы немножко не Долетели... Но специалисты решили, что мы прекрасно выполнили задание. А между тем перед полетом психологи немало спорили насчет наших характеров. Говорили, что оба мы, и Березовой и Лебедев, с явными признаками лидерства, что характеры у нас совсем несхожие, что жизненные установки во многом отличны... Ничего необычного в таких спорах, конечно, нет, потому что космонавты действительно разные люди. Как, впрочем, и психологи – они тоже разные, каждый со своими концепциями и привязанностями.

Но нельзя забывать два главнейших фактора. Первый; проблема совместимости – не бетонный барьер. Если двое, трое, четверо взрослых, серьезных людей собираются с полной ответственностью работать сообща и достичь цели, они добьются ее. А мелкие раздражения, недовольство чем-то в товарище обоснованная или необоснованная обида – все это можно подавить. Потому что проще всего сказать: ”Мы несовместимы!” – и отойти в сторонку. Это не так. Человек – существо общественное, высокопластичное и адаптивное. Дело за желанием понять товарища и приспособиться к нему. Если так будет действовать каждый, проблем – неразрешимых – не возникнет. И второй фактор: космос. Среда, враждебная людям. И среда, нужная людям. Значит, только коллектив исследователей, понимающих серьезность и важность стоящих перед ним задач коллектив людей разумных и доброжелательных может работать в этой среде с успехом.

Все полеты, которые уже стали историей космонавтики, и тот, к которому мы готовимся сейчас, проходили успешно отчасти благодаря тому, что экипажи тщательно подбирались именно из таких, осознающих важность своей работы людей. Таковы и Равиш Мальхотра, и Ракеш Шарма. Мне повезло: тренировался и с тем и с другим и, конечно, хорошо узнал обоих. Прекрасные парни!

С Ракешем мы отрабатывали морские тренировки, и надо было видеть, как он работал! Со своей постоянной улыбкой, с юмором, а ведь было далеко не просто, нелегко с непривычки. Он великолепно, буквально на лету схватывал и осмысливал все новое – и немедленно пускал эти знания и умение в дело. Сразу чувствуется настоящий летчик с огромными знаниями, опытом и с доброй, застенчивой душой. Отличный человек!

Его друг Равиш вошел в наш экипаж по ходу предполетных тренировок и поразил нас четкостью, быстротой работы, пониманием ситуаций и желанием принять участие во всем, что происходит на борту. Он блестяще сдавал экзамены и изучал значительно больше вопросов, чем от него требовалось. А память как компьютерная: один раз увидел, услышал – все запомнил! Ну и, конечно, летчик – просто замечательный!

И кто бы из них ни полетел, какой бы экипаж ни вышел на орбиту, я уверен: задание будет выполнено полностью, результаты будут превосходные. Потому что и индийские космонавты подготовлены великолепно, и экипажи сложились что надо! Словом, вопреки пословице, нам для того, чтобы узнать друг друга и подружиться, не потребовалось съесть пуд соли...

Год 1943-й.

...Если, выйдя из лифта на 13-м этаже, повернуть направо, попадешь в квартиру Равиша Мальхотры. Квартира Ракеша Шармы – налево, на этой же площадке. Удобно, можно общаться, можно вместе пообедать, чаще видеться. И детям хорошо – близко. Скорей всего, это обстоятельство на руку именно детям : их папам чаще всего некогда – полтора года напряженной работы, дома остаются лишь их мамы – Махду Шарма и Мира Мальхотра. Мира и распахнула дверь, когда мы пришли побеседовать и познакомиться с семьей подполковника Мальхотры.

Высокая, стройная, красивая женщина в яркой рубашке и джинсах приветливо улыбнулась нам и сказала по-русски:

– Пожалуйста!

Из глубины квартиры, перекрывая голоса и хохот десятилетней Раки и восьмилетнего Рохита, раздался голос Равиша: ”Входите, входите, не стесняйтесь!” Мира делает приглашающий жест и, глядя на наши запорошенные снегом шапки и пальто, спрашивает:

– Холодно? Снег...

В дверях появляется Равиш, дружелюбно протягивает руку и, весело взглянув на жену, говорит:

– Правда, похоже, что Мира говорит по-русски? – И хохочет, видя ее недоумение: Мира знает совсем немного слов, но произносит их правильно, тонко чувствует собеседника, и создается впечатление, что она прекрасно знает русский язык. Она, конечно, все это понимает и смеется вместе с мужем.

Через несколько минут мы сидим в уютной, теплой комнате. Тихо звучит приятная музыка. На невысоком столике – неведомые нам деликатесы, чай. Его тонкий аромат наполняет всю квартиру. Знакомый, кстати, аромат – индийский чай славится у нас, как и во всем мире. И индийские пряности, поиски которых привели Колумба к открытию Нового Света.

Индия с детства казалась нам страной загадочной, таинственной, экзотичной. Этому помогали приключенческие книги и рисунки в учебниках – тигры, попугаи, слоны, пальмы... Наше поколение уже прошло войну, когда индийский народ взял власть в свои руки, сам стал хозяином и своей страны, и своей судьбы.

–Я родился за три с половиной года до того, как наша страна стала независимой. Семья была бедной: отец, продавец магазина, зарабатывал немного, а нас было четверо мальчишек. Я – самый старший. А когда мальчики растут, они ужасно много едят... Все время! И мама вечно готовила нам.

Мы жили в Калькутте, старинном морском городе. Наверно, Поэтому два моих брата стали моряками гражданского флота, до сих пор плавают. А я лет в 10 – 12 захотел стать летчиком... – Равиш взглянул на притихшего сына, вслушивающегося в малознакомую речь, и заметил: – И Рохит хочет стать летчиком. Рисует только самолеты. Но учиться не хочет! А я учился хорошо: любил математику, точные науки, всегда был в числе лучших учеников. Страсть к точным наукам пробудила любовь к авиации. И так уж случилось, что в декабре я закончил школу, а уже в январе учился в Академии. Конечно, поработать пришлось немало, к экзаменам готовился день и ночь.

Но зато какой опыт приобрел! Словно готовился для Звездного городка: здесь, правда, досталось побольше... Однако летчики-истребители знают, что такое цель и как ее достичь!

Правда, в Звездном пришел совсем иной опыт. Летчик летает в атмосфере, если что-нибудь случилось – всегда можно катапультироваться, вернуться на землю на парашюте. А космос – совсем другое дело. Пустота, вакуум, страшный холод. Тут все должно быть без ошибок – и со стороны техники, и со стороны людей. Поэтому космический полет происходит особенно, как, впрочем, и подготовка к нему. Летает один экипаж, а готовят его, помогают ему очень многие люди. Получается что-то вроде пирамиды, на самом верху которой – мы, космонавты.

Знаете, два дня назад мы говорили с Ракешем именно об этом. Мы решили: кто бы из нас ни полетел, он обязательно расскажет обо всех, кто нам помогал и стать космонавтами, и летать на орбите. Это замечательные люди, они во всем подают нам пример, делятся знаниями, опытом, очень много работают, и только благодаря всему этому мы сейчас готовы к полету. Понимаете, мы увидели, что русские люди, вообще все жители вашей большой страны очень добрые. Для вас нет никакой разницы между индийцем, французом, англичанином, американцем... Нам это приятно ощущать, и мы чувствуем себя здесь бодро и весело. Поэтому и работа идет хорошо. Значит, полет будет успешным. А это очень важно.

У нас в стране есть еще люди, которые никогда не видели самолета, они не представляют себе, что такое космос, но о нашем космическом полете знают буквально все! И все спрашивают о нем – мы убедились в этом, когда побывали летом в отпуску дома. Поэтому важно рассказать о том, для чего Индии космос, почему мы туда летим.

Вот пример: я вижу на экране телевизора Сибирь – огромную страну, суровую, с морозами, которые мы даже не можем вообразить, – минус 60! А люди работают: строят, прокладывают дороги. Им можно помочь из космоса: найти лучшее место для трассы, открыть новые месторождения полезных ископаемых. Ведь так? А разве это не важно для моей родины? Вот мои друзья – Толя Березовой и Жора Гречко – рассказывают мне, как выглядит Индия из космоса. Они долго летали, успели многое увидеть, Жора даже видел русло Ганга, обнажившееся во время сухого сезона. Но ведь вода – одна из проблем моей страны, мы надеемся с помощью эксперимента ”Терра” получить снимки, которые помогут отыскать и воду, и многое другое, оценить запасы воды в горных ледниках, составить карты, нужные и геологам, и строителям, и в сельском и лесном хозяйстве. Дорого? А вы знаете: за пять минут с орбиты камера МКФ-6М позволяет получить столько фотографий, сколько при обычной аэрофотосъемке можно сделать за два года! Два года – и пять минут...

Но нам предстоят и другие эксперименты – медицинские, технологические. Они делаются в космосе, но они делаются для Земли, для каждого человека. Здравоохранение нуждается в самой точной информации, а у нас в Индии еще очень много проблем в этой области. Космическое материаловедение – это ведь тоже прежде всего для Земли; про Бхилаи, например, сегодня все знают, каждый представляет, зачем нам нужен огромный металлургический комбинат, построенный с помощью вашей страны. А эксперименты с металлами в космосе – это вроде лаборатории ученых в условиях невесомости, филиал Бхилаи на орбите. Понимаете?

Индийский космонавт поднимается в космос, чтобы делать открытия. Но одно главное открытие мы сделали еще до старта, на Земле. Мы открыли для себя вашу страну, ваш народ – приветливый, веселый, дружелюбный, оптимистичный. Мы чувствуем себя здесь как дома, потому что радушие и внимание советских людей очень похожи на душевные качества индийцев. И это свое открытие мы сохраним в душе и памяти на всю жизнь.

...Мы выпили множество чашек чая. Дети, угомонясь, укладывались спать, а Мира все хлопотала, предлагая нам новые деликатесы и активно участвуя в беседе. Надо сказать, что беседа наша проходила по-русски и Равишу приходилось трудновато: по ходу разговора он успевал еще переводить его на английский – Мире. Выслушав все, она вдруг с прекрасным произношением сказала: ”хлеб”, ”борщ”, ”торт” – и, улыбнувшись, перешла на английский. Улыбнулся и Равиш:

– Мира высоко оценила русскую кухню, научилась готовить и борщ, и торты. Нам это нравится... – Он вздохнул. – Только Дома приходится мало бывать – работа, работа...

На часах был двенадцатый час ночи. Мы стали прощаться.

Год 1949-й.

Один индийский журналист как-то пошутил: ”Говорят, что У индусов 330 миллионов богов... Тем самым хотят сказать, что индийские боги не поддаются подсчету. И это действительно так”. Много богов – много суеверий, такова древняя традиция. Но среди суеверий, как говорит Ракеш Шарма, нет суеверия, связанного с числом ”13”. И узнали об этом суеверии он и его жена Махду только у нас. Ракеш весело шутит по этому поводу:

– Я, наверно, самый несчастный человек: родился 13 января, стал офицером тоже 13 января, обручился с Махду 13 июля, женился 13 января, в день рождения, отправился учиться в Советский Союз, как было приказано командованием, 13 сентября и даже здесь живу на 13-м этаже... Достаточно ”несчастий” для одного человека?

Запас юмора у Ракеша тоже не поддается описанию. И запас терпения, работоспособности, упорства. Мы познакомились, когда он и его друг Равиш делали первые шаги в освоении русского языка. Уже тогда они пытались давать интервью по-русски: для практики. Потом, раз за разом приезжая в Звездный городок, мы все дольше разговаривали по-русски и, конечно, дивились скорости, с какой наши друзья овладевали склонениями, спряжениями и прочими премудростями русской грамматики. Мы еще не подозревали, что с не меньшей быстротой они овладевают теоретическими дисциплинами, погружаются в тайны космической техники и полета на ней.

Теперь, спустя почти год, мы беседуем в зале, где установлен тренажер корабля ”Союз Т”. ”Бог-громовержец” – инструктор экипажа Игорь Иванович Сухорукое – прошелся рукой по бесчисленным кнопкам и тумблерам пульта, экраны дисплеев погасли, стрелки на приборах упали: все, конец очередной четырехчасовой работе, в которой все было как в космосе и даже сложней – столько отказов техники, неожиданных и тяжелых ситуаций, аварий и прочих каверз, приготовленных инструктором, преодолел экипаж.

Они сидят на покрытых мягкой ковровой дорожкой ступеньках, окружающих корабль, не в силах еще двинуться с места. Сине-белые скафандры обмякли, их хозяева расслабили мышцы, откинуты прозрачные забрала шлемов, и под блестящим краем поблескивают трудовым потом спутанные волосы. Тяжело... Но они улыбаются и на вопрос журналистов о самочувствии дружно поднимают вверх большие пальцы: все о’кей, вот только отдохнуть немного нужно! Словом, как говорит их друг Георгий Гречко, ”настоящая мужская работа”.

И еще одна встреча – в спортивном зале Центра подготовки космонавтов. Ракеш делает гимнастику. Он неимоверно сгибает позвоночник, наклоняясь вперед, назад, в стороны, растягивает суставы и мышцы, продолжает упражнения стоя, потом – вверх ногами... Майка на нем темнеет от пота, темные волосы становятся блестящими, а он все продолжает гнуть и изгибать свое ловкое смуглое тело. Целый час. Молча, сосредоточенно. Это – тоже работа. Настоящая мужская работа.

Без труда в космос не попадешь – это первая заповедь, которую усваивает здесь, в Звездном, каждый. Чины, звания, прошлые заслуги, мечты о будущем – все это здесь рассматривается прежде всего в одном плане: как ты умеешь работать? Об этом и

– Что такое работа, я понял рано. Мы жили в Хайдарабаде, старинном и красивом городе, который четыреста лет назад назывался Бхагнагор. Рядом с его старинными храмами был современный аэродром, на котором работал мой двоюродный брат Индер. Он был летчиком, и еще до того, как мне захотелось пойти по его стопам, я понял, как много нужно для этого работать. Перед моими глазами был живой пример.

Увидел я другую сторону авиации: мой брат погиб. Я вспоминал, как он показывал мне самолеты, рассказывал, почему они летают, как устроены, и даже иногда разрешал посидеть в кресле пилота. Это был учебно-тренировочный самолет, и я ощущал себя настоящим летчиком.

А когда он погиб – я был уже подростком и твердо решил стать пилотом, – я сел на велосипед, поехал на знакомый мне аэродром, сел на краю поля и долго-долго смотрел на самолеты...

Маме и папе, конечно, не очень нравилась моя мечта стать летчиком, особенно после гибели брата. Но они не мешали мне, они понимали меня, хотя хотели, чтобы я стал инженером. А я, как видите, все-таки стал летчиком. И поэтому космонавтика мне сразу стала близка и понятна. Мне было всего двенадцать лет, когда Юрий Гагарин приезжал в Индию. Я знал все о нем, о его полете, читал его выступления и думал: если нужно так много работать, чтобы стать летчиком, сколько же труда необходимо, чтобы подняться в космос!

Как летчик-испытатель я летал на многих самолетах, и на советских тоже. А так как космонавтика выросла из авиации, то принципы многих систем мне были понятны. Но – только для общего знакомства с космической техникой. По-настоящему работа началась здесь, когда мы с Равишем приехали в Центр подготовки космонавтов. Если сказать просто, работы было очень много. Но ведь иначе и не может быть. Полет в космос – очень серьезное, очень ответственное дело. На него работают тысячи, сотни тысяч людей. А смотрит вся страна – и ваша, и наша, весь мир. Только в СССР и Индии почти миллиард человек – и все на нас надеются. И все хотят знать, что мы там Делаем, кто мы, почему и зачем попали в космос.

Знаете, в книге, которую вы пишете для советских и индийских читателей, обязательно надо рассказать о человеке, который летит в корабле, смотрит через иллюминатор на Землю и видит, какая она прекрасная, как огромен и неприветлив космос и сколько людям есть работы – и на Земле, и в космосе. И еще нужно рассказать, как много нужно сделать для подготовки космонавтов, сколько специалистов для этого работают кто именно может стать космонавтом. Это обязательно: люди должны понимать, что в космос могут летать не какие-то особенные люди, а такие, как вы, я, любой другой. Только для этого нужно очень много работать, каждый должен это понимать – только работа позволяет добиться цели. Все зависит от тебя самого: как ты смог, насколько сильно ты хотел...

Когда мы закончили теоретический курс, изучили русский язык – впрочем, мне хочется знать его намного лучше, – вот тогда начались тренировки. Вы видели – наши советские товарищи рассказывали и показывали нам все, что знают сами, учили всему, чему сами научились когда-то. Я тренировался с ними в отработке всех операций и старта, и посадки, и сближения, и стыковки, и облета станции... Сидел в кресле бортинженера, командира корабля, вел их работу, принимал самостоятельные решения... Словом, если бы это было предусмотрено программой, и я, и Равиш могли бы освоить обязанности бортинженера. Стать командиром – намного труднее, нужны еще большие знания и опыт. Но и это, конечно, возможно. Желание у нас есть!

Но вот что главное, и об этом также надо написать: в полете мы не будем пассажирами. Мы хорошо подготовлены, достаточно тренировались, много знаем и умеем, чтобы хорошо выполнить свои обязанности. Мы здесь с помощью всех наших друзей – и инструкторов, и инженеров, и врачей, и преподавателей, и космонавтов – заложили, можно сказать, фундамент будущего успешного полета.

Сейчас, когда пишутся эти строки, Ракеш работает на орбите. Вместе с ним пятеро советских космонавтов. Экипаж космического комплекса ”Союз Т-10”–”Салют-7” встретил гостей. Весь мир мог видеть эту встречу по телевидению: вплыл в станцию счастливый и улыбающийся Ракеш и попал в объятия Леонида Кизима, Владимира Соловьева, Олега Атькова. И были неумелые и трогательные мужские поцелуи, и хохотали ”старожилы” станции и ”приехавшие” гости Малышев и Стрекалов, глядя на Ракеша, осваивающегося в невесомости, и был праздничный стол – с цветами, с экзотическими блюдами, индийскими и русскими.

Потом, любезно предложив гостям почетные места перед объективом телекамеры, хозяева ”Салюта-7” отплыли за их спины, и командир орбитальной космической станции Леонид Кизим от имени всего ее экипажа доложил Генеральному секретарю Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза К. У. Черненко и Премьер-Министру Республики Индии Индире Ганди о том, что космонавты приступают к выполнению запланированной программы совместных научных исследований.

Мы, журналисты, освещающие полет, видели все это на больших экранах пресс-центра министерства иностранных дел. Мы видели, с каким удовольствием, с добрыми улыбками выслушал экипаж поздравления К. У. Черненко, Президента Республики Индии Гьяни Заил Сингха и Индиры Ганди. Так торжественно и празднично было отмечено начало завершающего этапа той огромной работы, которую две наши страны вели несколько лет. На космической орбите начала функционировать советско-индийская комплексная лаборатория.

День за днем в пресс-центре, в Центре управления полетом, даже в гостиничных номерах и дома мы, советские журналисты, и наши индийские коллеги, приехавшие в Советский Союз, чтобы рассказать о полете, могли наблюдать на экранах телевизоров, как дружно и слаженно трудится экипаж станции. В Советском Союзе и в Индии миллионы людей увидели эту работу, выслушали рассказы-репортажи Ракеша Шармы и его советских коллег об исследованиях, проводившихся на борту, об устройстве их космического дома, о быте в его ”лабораториях” и ”комнатах”. Мы видели на экранах смелых, волевых, образованных, веселых людей – сыновей двух народов, людей, о которых прекрасно сказал Джавахарлал Неру: ”Даже если покорение Эвереста станет обычным событием, всегда найдутся более высокие Эвересты; даже если в недалеком будущем наша Земля станет местом без тайн, всегда найдутся другие пики для восхождений и другие миры для исследований. Для тех, кто готов бесстрашно отправиться в неизведанные моря и на непокоренные пики человеческих устремлений, никогда не будет недостатка в приключениях для ума и тела”.

А замечательный индийский поэт, революционер и романтик Суппираманил Баради еще семьдесят лет назад предсказывал, что народы наших великих стран освободятся от оков рабства и вместе ”измерят глубину океанов, небесные тела и с помощью летательных аппаратов по Луне смогут шагать”.

...Они летели там, в заоблачной выси, поднятые руками миллиарда людей, поднятые историей наших стран, дружбой наших народов, которую они вознесли на космическую высоту. Их смелость, готовность служить родине – закономерное следствие, зримый результат новой жизни двух наших стран.

Об этой дружбе мы разговаривали в пресс-центре с нашими индийскими коллегами в день, когда советско-индийский экипаж начал свою работу на орбите. Мы познакомились только что; под треск пишущих машинок, пулеметные очереди телетайпов и голосистые звонки телефонов мы говорили о тех, кто на орбите. Наши новые знакомые – Йога Рао и Вйнод Таксал – час назад вернулись с Байконура, и мы, естественно, забросали их вопросами. А потом стали спрашивать они, и одним из первых был вопрос, который задал нам господин Рао:

– Я впервые в Советском Союзе, я едва успел взглянуть на Москву – это большой город. Я пролетел до Байконура и обратно и увидел своими глазами, как огромна ваша страна. В ней живет так много людей. Но я слышал, что нет почти ни одной советской семьи, в которой кто-нибудь не воевал бы в минувшей войне и которая бы не потеряла в ней близких... Я увидел ваших соотечественников, и я понял, почему вы не хотите войны, ненавидите ее. Я правильно все понял?

Разумеется, мы могли бы рассказать нашему гостю многое. Но мы предпочли подтвердить его правоту иначе. Мы указали ему на экран и сказали:

– Смотрите, коллега.

Вот полковник Леонид Денисович Кизим, командир экипажа станции. Его отец, Денис Леонтьевич, был солдатом Великой Отечественной войны.

Вот бортинженер Владимир Алексеевич Соловьев. Его отец, Алексей Сергеевич, прошел всю Великую Отечественную войну и принимал участие в освобождении Румынии. Его дед – профессор Владимир Игнатьевич Докукин – был участником Октябрьской революции, а во время Великой Отечественной войны стал ополченцем и был ранен в боях под Москвой.

Вот врач-космонавт Олег Юрьевич Атьков. Отец его, Юрий Иванович, совсем молодым человеком, почти подростком ушел на фронт, а дед – Ростислав Васильевич Плахута – прошел всю войну, воевал под Орлом и Курском, освобождал Восточную Пруссию, штурмовал Кенигсберг.

Вот командир ”Союза Т-11” Юрий Васильевич Малышев. Его отец, Василий Иванович, с августа 1941 года и до самой Победы прошагал по дорогам Великой Отечественной войны.

Вот бортинженер Геннадий Михайлович Стрекалов. Встанем, почтим память его отца, Михаила Ивановича, павшего при освобождении польского села Белахтув в марте 1945-го, когда до Победы оставались считанные дни...

Пять русских и один индийский парень на орбите. Трое, их дублеры, помогают им с Земли. А их родословная?

Полковник Анатолий Николаевич Березовой. Его отец, совхозный столяр Николай Минович, стал партизаном, когда его родной край захватили фашисты.

Бортинженер Георгий Михайлович Гречко. Михаил Федорович, отец космонавта, провоевал всю Великую Отечественную и закончил ее освобождением Венгрии.

Индийские космонавты молоды, но им самим пришлось сесть за штурвалы самолетов, отправляясь в боевой полет, когда над их Родиной нависла опасность. Они доказали свою любовь и верность Родине – свободной, независимой Индии.

Теперь судите сами, господин Рао, хотят ли войны эти дети и внуки солдат, воевавших и погибших за свою Родину? Вы все поняли правильно, наш уважаемый коллега!

Они стартовали для мирной работы, для того, чтобы принести пользу всем людям, всему человечеству: результаты научных экспериментов, наблюдений, исследований публикуются и будут опубликованы научной прессой. Это справедливо: космос, простирающийся над головами всех землян, принадлежит каждому из нас, нам всем – и никому в отдельности. Он учит нас планетарному, коллективистскому мышлению. Ракеш, посмотрев в иллюминатор космического корабля, радостно воскликнул: ”Земля с орбиты выглядит нарядной и счастливой, и не видно государственных границ!” Космос ставит перед нами, в какой бы стране мы ни жили, вопросы о судьбах Земли и Человечества в целом.

Об этом прекрасно сказала Премьер-Министр Республики Индии Индира Ганди: ”Космос над нашей головой должен быть столь же мирным, как земли и океаны вокруг нас. Он не должен таить в себе ужасов ни для одной страны”.

Есть, однако, и совершенно иная точка зрения.

Это могло бы показаться неумной шуткой, но это – документальный факт: в те дни, когда на орбите трудился советско-индийский экипаж – во имя мирного процветания, во имя науки, – планету облетело заявление, сделанное полковником Дж. Лусма, командиром американского космического корабля ”Шаттл”, вернувшегося из очередного полета: ”Из космоса можно держать в страхе весь мир”.

Припомните наш разговор в пресс-центре, наш друг и коллега, переберите в памяти все, что вы видели в нашей стране – лица детей и женщин, наши города и просторы, над которыми вы пролетали, наше дружелюбие и гостеприимство, – и еще раз подумайте о том, что мысль держать мир в страхе приходит не в первый раз и не в первую больную голову. Впрочем, человечество помнит и о том, чем эти бредовые идеи рано или поздно кончаются...

Ваша Родина, господин Рао, как и наша, давно сделала свой выбор. Мы его сделали в октябре 1917-го, вы – в августе 1947-го.

Потом для всех нас наступил апрель.

Апрель Юрия Гагарина.

Апрель Ракеша Шармы.

Новая весна Индии.

11 апреля 1984 года в 14 часов 50 минут московского времени после завершения программы совместных работ на борту научно-исследовательского комплекса ”Салют-7”–”Союз Т-10”–”Союз Т-11” международный экипаж в составе командира корабля Героя Советского Союза летчика-космонавта СССР Юрия Малышева, бортинженера Героя Советского Союза летчика-космонавта СССР Геннадия Стрекалова и космонавта-исследователя гражданина Республики Индии Ракеша Шармы возвратился на Землю. Работу на станции ”Салют-7” продолжают космонавты Леонид Кизим, Владимир Соловьев и Олег Атьков.

Спускаемый аппарат корабля ”Союз Т-10” совершил посадку в заданном районе территории Советского Союза в 46 километрах восточнее города Аркалыка.

Самочувствие космонавтов Юрия Малышева, Геннадия Стрекалова и Ракеша Шармы после приземления хорошее.

За время полета на борту пилотируемого комплекса ”Салют-7”–”Союз Т-10”–”Союз Т-11 ”международным экипажем полностью выполнена запланированная научная программа, подготовленная совместно учеными и специалистами Советского Союза и Индии.

С целью исследования природных ресурсов Земли и изучения окружающей среды в рамках программы ”Терра” космонавты проводили фотографирование территории Индии и отдельных районов акватории Индийского океана.

По программе космического материаловедения на технологической установке ”Испаритель” выполнен ряд экспериментов по изучению процессов тепломассопереноса и возможностей получения аморфных металлических материалов в невесомости.

Значительная часть научной программы была отведена медицинским исследованиям. В ходе выполнения экспериментов ”Баллисто”, ”Вектор”, ”Оптокинез”, ”Профилактика”, ”Йога, ”Мембрана”, ”Опрос”, ”Анкета” получена новая информация об особенностях адаптации организма человека к условиям космического полета. Результаты проведенных работ будут использованы для совершенствования методов и средств профилактики неблагоприятного воздействия невесомости, а также для определения оптимального режима труда и отдыха космонавтов.

На всех этапах выполнения сложной и напряженной программы совместных исследований и экспериментов Леонид Кизим, Владимир Соловьев, Олег Атьков, Юрий Малышев Геннадий Стрекалов и Ракеш Шарма работали с полным взаимопониманием и проявили высокое профессиональное мастерство.

Успешно завершенный космический полет явился новым вкладом в дальнейшее развитие советско-индийских дружественных отношений, еще раз продемонстрировал, что освоение космического пространства Советским Союзом в рамках национальной программы и в содружестве с другими государствами проводится в мирных целях на благо всего человечества.

За успешное осуществление космического полета на орбитальном научно-исследовательском комплексе ”Салют-7”–”Союз” и проявленные при этом мужество и героизм наградить Героя Советского Союза летчика-космонавта СССР тов. Малышева Юрия Васильевича орденом Ленина и второй медалью ”Золотая Звезда”.

В ознаменование подвига Героя Советского Союза тов. Малышева Ю. В. соорудить бронзовый бюст на родине Героя.

За успешное осуществление космического полета на орбитальном научно-исследовательском комплексе ”Салют-7”–”Союз” и проявленные при этом мужество и героизм наградить Героя Советского Союза летчика-космонавта СССР тов. Стрекалова Геннадия Михайловича орденом Ленина и второй медалью ”Золотая Звезда”.

В ознаменование подвига Героя Советского Союза тов. Стрекалова Г. М. соорудить бронзовый бюст на родине Героя.

За успешное осуществление космического полета на орбитальном научно-исследовательском комплексе ”Салют-7”–”Союз” и проявленные при этом мужество и героизм присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали ”Золотая Звезда” гражданину Республики Индии космонавту-исследователю Ракешу Шарме.

За активное участие в подготовке и проведении совместного советско-индийского космического полета наградить дублера космонавта-исследователя гражданина Республики Индии Равиша Мальхотру орденом Дружбы народов.

Президент Индии Заил Сингх утвердил сегодня Указ о награждении членов советско-индийского экипажа Героя Советского Союза летчика-космонавта СССР Ю. В. Малышева, Героя Советского Союза летчика-космонавта СССР Г. М. Стрекалова и космонавта-исследователя Ракеша Шармы высшей наградой Республики Индии, присуждаемой за героизм и мужество, – орденом ”Ашока Чакра”.

Кому из двух друзей лететь?

К полету готовы оба экипажа

Первый космонавт Франции, Герой Советского Союза Жан-Лу Кретьен делится своим опытом пребывания в космосе

На космодроме Байконур

Вымпелы, значки и почтовые конверты, выпущенные в честь советско-индийского космического полета

Космодром Байконур. Вверху – предполетная пресс-конференция. Внизу – экипаж утвержден

Последние минуты перед стартом

Космические будни советско-индийского экипажа

Вверху – Р. Шарма и В. Соловьев. Внизу – В. Соловьев, Р. Шарма, Ю. Малышев и О. Атьков

Так выглядит из космоса Индия

Советско-индийский космический экипаж в минуты работы и отдыха

Символика советско-индийского космического полета на борту орбитального комплекса

Прощальный космический концерт

Спускаемый аппарат приближается к Земле

Первое интервью для телевидения после приземления

Члены советско-индийского космического экипажа – почетные граждане города Аркалык

Расти, деревце, на доброй земле Байконура!

Торжественно и сердечно встретил Звездный городок героев космоса

далее

назад