13 июня 1944 года в четыре часа три минуты в Пенемюнде был произведен запуск «А-4». Образец с серийным номером 4089 не был обычным: он предназначался для испытания радиооборудования экспериментального зенитного управляемого реактивного снаряда «Вассерфаль».

Ракета благополучно оторвалась от земли, но тут вышло из строя дистанционное управление, и гибрид «А-4»-«Вассерфаль» повернул на север. Вскоре он исчез в облаках, а пять минут спустя рухнул в 200 милях от места запуска на юго-востоке Швеции.

Обстрел Лондона ракетами «А-4» На карте Южной Англии отмечены места падения ракет «А-4», выпущенных противником в период с 8 сентября по 15 ноября 1944 года. Очевидно, что это оружие - на начальном его этапе - было непригодно для обстрела таких крупных целей, как Лондон. Огонь по Норвичу в конце сентября был значительно более сосредоточенным, чем во время обстрела Лондона, но даже в этом случае ракетам не удалось нанести Норвичу серьезный ущерб

По рассказам очевидцев, в воздухе, на расстоянии нескольких тысяч футов над землей, раздался оглушительный взрыв. Через несколько минут послышался второй взрыв — разрушенная ракета упала на кукурузное поле. Крупные обломки снаряда остались лежать в воронке диаметром 13 футов.

Через полчаса место падения ракеты было оцеплено шведской полицией, на дорогах установили заграждения. Сначала все решили, что на поле рухнул немецкий или американский самолет. Однако где же его экипаж? Стали происходить странные вещи: по слухам, немецкие шпионы пытались прорваться через оцепление с катафалком, уверяя, что собираются забрать тело некоего покойного.

Бренные останки ракеты были аккуратно собраны офицерами шведских ВВС и под охраной отправлены в Стокгольм, где ученые из военной лаборатории подвергли их тщательному изучению.

Всех детишек, взявших себе небольшие обломки ракеты в качестве сувениров, попросили сдать их в полицию, и в Стокгольм хлынул поток мелких осколков и обломков. Один мальчик приволок домой довольно крупный обломок ракеты и разобрал его на части. К тому времени, когда в его доме появилась полиция, он успел собрать все, как было. Другого «мародера» застали за разматыванием катушки. В целом обломки ракеты были в хорошем состоянии, гораздо лучшем, чем если бы ракета рухнула на землю, не взорвавшись в воздухе. Однако многих частей по-прежнему недоставало.

Наконец все обломки были собраны и заперты в огромной комнате, на какое-то время шведское правительство предпочло забыть о них. Когда, несколько дней спустя, из ставки Гитлера позвонили Дорнбергеру, который в тот момент находился в Близне, он заверил, что, даже если союзники получат доступ к обломкам ракеты, специфический механизм управления «Вассерфаля», несомненно, введет их в заблуждение.

Как время от времени напоминал доктор Джонс, в Пенемюнде по-прежнему продолжались испытания ракет, это было видно из того, что ученые предупреждали о запуске немецких радиолокационных станций слежения (над расшифровкой их перехватов как раз трудились в Блетчли), чтобы там могли определить место падения ракеты. То, что им не всегда это удавалось, никоим образом не делало угрозу менее реальной. А загадочные стартовые площадки-бункеры во Франции, на обустройство которых немцы по-прежнему не жалели бетона, создавали неверное впечатление какой-то дьявольской мистификации.

Случайно удалось подслушать разговор между двумя немцами, взятыми в плен во Франции. В этом разговоре были упомянуты немецкие ракеты весом до 20 тонн. «Опасность, — записал сэр Алан Брук после долгого совещания 27 июня, — представляют собой ракеты с боеголовкой весом до 5 тонн...»

Теперь все внимание было обращено на Близненский полигон.

Еще в марте 1944 года Джонс начал подозревать, что в польской Близне немцы проводят испытания своего секретного оружия. Перехваченные шифровки позволили связать испытания самолетов-снарядов с СС. Как следствие, в середине апреля была проведена аэрофотосъемка Близны: на снимках были отчетливо видны усовершенствованные катапульты для запуска самолетов-снарядов, располагавшиеся на огороженной территории значительных размеров.

В мае эта площадка снова была сфотографирована, однако фотоснимки не были расшифрованы до 3 июня, хотя «секретные источники» в мае не раз сообщали о проведении в Близне ракетных испытаний. В начале июня в Блетчли перехватили шифровку, в которой сообщалось о количестве «оборудования», периодически отправляемом из Близны в Пенемюнде.

В конце июня три донесения, поступившие из Польши, позволили предположить, что это «оборудование» может быть связано с ракетами «А-4». Подозрения подтвердились, когда были изучены последние фотоснимки Близны. На них было видно, что катапульта для самолетов-снарядов разобрана. Между тем на основании данных, полученных в результате очередной аэрофотосъемки Близны, можно было говорить о возросшей активности противника: на железнодорожных путях рядом с площадкой стояло несколько закамуфлированных составов, а также цистерн, подобных тем, что когда-то были замечены в Пенемюнде. Объяснение этому могло быть только одно.

Снова вспыхнула паника. Доктора Джонса немедленно вызвали в воздушную разведку и приказали подготовить отчет. Как Джонс всегда любил повторять, написание отчета для разведки подобно вскрытию нарыва: если сделать разрез слишком рано, никакой пользы от этого не будет. На тот момент картина была неполной, и все-таки 16 июля доктор Джонс вынужден был направить свой краткий отчет в комитет, занимавшийся операцией «Арбалет». Он процитировал мнение эксперта — профессора Чарльза Эллиса, — который, увидев в Пенемюнде и Польше воронки диаметром 80 футов, пришел к выводу, что боеголовка ракеты должна весить от 3 до 7 тонн. По его словам, двигатель ракеты должен был работать на перекиси водорода.

Одна деталь не вызывала сомнений: если то «оборудование» в самом деле предназначалось для «А-4», значит, ракета уже была запущена в массовое производство. В перехваченных шифровках перечислялось «оборудование», отправляемое из Близны в Пенемюнде, включая все серийные номера. Однако прежде чем с уверенностью утверждать, что это были серийные номера ракет «А-4», доктор Джонс хотел получить доказательства того, что оружие проходит испытания в Близне.

Он снова вернулся к фотоснимкам, сделанным в Близне 5 мая. Всю ночь Джонс разглядывал фотографию площадки, пытаясь обнаружить «А-4». Уже под утро ему удалось найти одну ракету — расплывчатое белое пятнышко — на узкоколейке в самом дальнем углу.

Это стало недостающим звеном в сложной цепи доказательств, упоминания многих из которых были запрещены к публикации в 1964 году, когда вышло первое издание этой книги. Теперь не осталось сомнений, что серийные номера от 17 064 до 18 000 относились к ракетам «А-4», обломки которых направлялись в Пенемюнде для тщательного изучения.

О найденных доказательствах немедленно проинформировали воздушную разведку. Затем Джонс «сбросил» свою бомбу: простейший анализ серийных номеров показывал, что к началу июня противник выпустил по меньшей мере 1000 ракет. Джонс лично сообщил о своих умозаключениях лорду Черуэллу. В течение последующих сорока восьми часов обо всем был проинформирован и премьер-министр. Джонс попал под перекрестный огонь. С новой силой зазвучали уже, казалось, позабытые обвинения в том, что он якобы намеренно выбирает время, чтобы сообщить о своих «находках».

Создавалось впечатление, что Джонс и раньше догадывался о том, что противник наращивает военную мощь, но сообщил об этом только теперь. Мистеру Черчиллю все это показалось весьма подозрительным.

Центральный пункт дешифрования аэрофотоснимков разделял негодование, вызванное поведением доктора Джонса. В свое время он уже переходил им дорогу: обнаружил первую ракету «А-4» на фотоснимках из Пенемюнде, а в 1943 году указал на ошибку — то, что пункт дешифрования идентифицировал как «грунтовой насос», на самом деле являлось не чем иным, как катапультами для самолетов-снарядов. Подполковник авиации, проводивший официальное расследование, представил в штаб ВВС краткий отчет, в котором подчеркивал опасность, кроющуюся в «любительской дешифровке» аэрофотоснимков. Буквально несколько дней назад, добавлял он, доктор Джонс из министерства ВВС заявил, что на фотоснимках из Близны отчетливо видна ракета, в то время как в действительности это был паровоз.

Тем временем из Швеции поступили новые донесения. В конце июня два офицера британских ВВС — специалисты по анализу обломков вражеских самолетов — приступили в Стокгольме к изучению двух тонн фрагментов ракеты. Когда из Лондона их предупредили о возможности обнаружения сфальсифицированных немцами улик, офицеры не колеблясь ответили, что все фрагменты представляются им подлинными. Шведские ВВС оказали британским офицерам всю возможную помощь, но сами предпочли от расследования устраниться.

Среди фрагментов ракеты был обнаружен чрезвычайно сложный механизм управления. Доктор Джонс был убежден, что для разгадки тайны немецкого оружия необходимо доставить в Лондон все фрагменты ракеты из Швеции и сопоставить их с теми, что были добыты в Польше. «Я уверен, — писал он сэру Чарльзу Порталу, — что сбор всех имеющихся в наличии компонентов ракеты жизненно важен для обороны нашей страны. При данных обстоятельствах мы должны быть готовы заплатить за обломки ракеты любую разумную цену, которая удовлетворила бы Швецию». В качестве оплаты он предложил передать шведам несколько «спитфайеров». Сделка была заключена немедленно. Первая партия фрагментов ракеты была доставлена в Лондон в середине июля, а оставшаяся часть — в конце месяца.

Теперь было очевидно, что немецкая ракета — это не миф.

На совещании начальников штабов 18 июля лорд Черуэлл подвергся беспощадной критике, в особенности со стороны сэра Чарльза Портала и сэра Алана Брука. Краткая запись в дневнике Брука — «...ракета становится все более реальной угрозой» — не в полной мере отражает накал страстей, вспыхнувших на совещании: Брук прекрасно понимал всю опасность того, что случится, если немцам удастся вынудить союзников произвести высадку десанта в районе расположения ракетных пусковых установок. «В этом вопросе надо быть очень осторожным», — писал он. В создавшейся ситуации профессор Черуэлл чувствовал себя весьма неловко. Когда в его распоряжении не было всего комплекса доказательств, он искрение считал, что немцам не под силу преодолеть возникающие технические сложности. Теперь он понимал, что, если немцы направили все свои ресурсы на производство ракет, угрозу более недооценивать нельзя.

Примечательно, что подобно ветхозаветному гонцу, что принес дурные вести, доктор Джонс сам получил порцию критики. На заседание комитета по плану «Арбалет», состоявшемуся в 10 часов вечера, премьер-министр явился в необычном для него дурном расположении духа. Он был настроен решительно и собирался раскритиковать воздушную разведку за допущенные ею промахи.

Доктор Джонс рассказал о том, как, изучая прошлой ночью фотоснимки из Близны, он обнаружил на них ракету.

Мистер Черчилль обрушился на него с запальчивостью, которая позабавила доктора Джонса. Обвинения, высказанные премьер-министром в адрес воздушной разведки, которая проспала все на свете, были до смешного похожи на обвинения, с которыми за три дня до того накинулась на Джонса его собственная жена. У него иногда создалось впечатление, что супруга считала его персонально ответственным за все бедствия, которые обрушивались на страну. Он сумел сохранить самообладание, которое так помогло ему в семейной ссоре несколько дней назад, и вышел из переделки целым и невредимым.

По словам лорда Черуэлла, когда в комитет был представлен отчет с результатами изучения фрагментов ракеты из Швеции, премьер-министр сказал только: «Нас застали врасплох».

Однако при всей серьезности ситуации в ней были и забавные моменты. Генерал-майор сэр Колин Габбинс заявил, что, по заверениям одного из его секретных источников, «А-4» наводится на цель человеком, сидящим на носу ракеты. Перед тем как ракета поражает цель, этот человек спрыгивает с нее с парашютом.

На следующее утро, все еще посмеиваясь над этой историей, доктор Джонс пришел в штаб-квартиру воздушной разведки на Монк-стрит, и тут он обнаружил, что ночью немецкий самолет-снаряд угодил прямиком в припаркованный невдалеке грузовик, в котором находился добытый с огромным риском в Нормандии инфракрасный прожектор, присланный Джонсу накануне.

22 июля министерство ВВС представило отчет о результатах исследования фрагментов ракеты из Швеции. Единственными уликами, которые могли подсказать, на каком топливе работали ракеты, были синие и фиолетовые пятна на оболочке камеры сгорания. Большинство фрагментов топливного бака были покрыты красно-коричневыми пятнами.

Самым важным открытием стало обнаружение четырех «газовых рулей». Так был найден ответ на вопрос об устойчивости ракеты. «Судя по сложности радиооборудования, — делал вывод руководитель разведки, — противник не жалел сил, чтобы обеспечить наивысшую точность попадания».

Пятна на фрагментах ракеты говорили о том, что основным топливом служила перекись водорода, однако анализ, проведенный в Фарнборо, исключил эту возможность: пятна были оставлены обыкновенными красителями, в том числе флюоресцентом, служившими для определения места падения ракеты в море. Поскольку красители не могли использоваться вместе с перекисью водорода или азотной кислотой, после десяти месяцев размышлений оба этих варианта были отвергнуты. С другой стороны, было «нельзя исключать вероятность использования комбинации жидкого кислорода и спирта», — заявило министерство ВВС 23 июля. Они все ближе и ближе подбирались к разгадке тайны.

Учитывая тот факт, что в распоряжении противника уже, по всей видимости, находилось около 1000 ракет, комитет Дункана Сэндиса пришел к выводу: «Несмотря на то что мы пока не обладаем абсолютно достоверной информацией о транспортировке ракет из Германии на запад, ошибочно было бы думать, что при отсутствии доказательств мы можем игнорировать угрозу ракетной атаки».

25 июля информация была доведена до сведения кабинета министров.

И Черчилль, и Моррисон выразили недоумение, что угроза, против существования которой с такой горячностью высказывался сэр Стаффорд Криппс всего восемь месяцев назад, возникла столь неожиданно.

Лорд Черуэлл не присутствовал на заседании кабинета министров, но после того, как он вернулся из палаты лордов, в его кабинет потянулась вереница посетителей, среди которых были также сэр Эдвард Бриджес и сэр Чарльз Портал. Они предупредили лорда Черуэлла, что в правительстве вот-вот разразится кризис. Тем же вечером на совещании членов комитета по операции «Арбалет» мистер Черчилль выразил недовольство тем, что до сих пор никто не считал нужным предоставлять ему полную информацию о ракетной угрозе. В особенности его озадачило подтверждение того, что двигатель ракеты может работать на жидком топливе.

Доктор Джонс при поддержке сэра Арчибальда Синклера и сэра Чарльза Портала искренне заявил, что необходимые доказательства из Польши и Швеции оказались в их распоряжении всего лишь на прошлой неделе. Тут же встал вопрос: насколько неизбежна угроза ракетной атаки? Джонс и его коллеги высказали сомнение в том, что немцы в состоянии переместить ракетную технику в Северную Францию в полной тайне от британской разведки.

Однако мистер Черчилль на этом не успокоился. Ему стало известно, что доктор Уилер из департамента сэра Элвина Кроу в министерстве военного снабжения еще в мае подготовил солидный доклад, в котором убедительно доказывалась возможность создания 50-тонной ракеты.

Черуэлл вынужден был признать, что он не счел доклад Уилера стоящим внимания, — проигнорировал проблему разработки насоса мощностью 7000 лошадиных сил и весом всего 550 фунтов. Теперь, когда в результате изучения обломков ракеты из Швеции стало ясно, что ракета была снабжена турбонасосом, профессор потерял почву под ногами.

Он попытался повернуть разговор в другое русло и предложил сконцентрировать все усилия на разработке способов вмешательства в сложную систему радиоконтроля, обнаруженную в «шведской» ракете. Однако мистер Черчилль упорно возвращался к мучившему его вопросу: почему не был дан ход докладу Уилера о возможности заправки больших ракет жидким топливом?

Черчилль потребовал представить ему полный отчет обо всех действиях департамента по разработке реактивных снарядов, руководителем которого был сэр Элвин Кроу.

В конечном итоге нападкам вновь подвергся доктор Джонс — куда более приемлемая цель для критики, чем Кроу. Стремясь искупить свои прежние ошибки, Черуэлл поспешил ему на помощь.

Вечером 25 июля он направил премьер-министру записку, в которой изложил свои соображения. Там, в частности, содержалось следующее: «Недовольство, выраженное Вами по поводу несвоевременного и неполного информирования о немецких ракетах дальнего радиуса действия в адрес Джонса, Кроу, министерства ВВС и меня лично, свидетельствует о том, что Вы введены в заблуждение относительно распределения ответственности за указанные проступки.

Сведения о секретном оружии противника добыть чрезвычайно трудно и не менее трудно сложить из них цельную картину. Только когда в руки попадает последний, ключевой, фрагмент, появляется возможность представить себе единое целое. Как только Джонс получил доступ ко всей информации, он немедленно поделился ею с Вами. Фактически, ответственность давно уже лежала не на Джонсе, а на Сэндисе. Он в равной степени обладал всей информацией, и только от него зависело, сообщать ли ее Вам по мере поступления или подождать, когда сложится более-менее цельная картина.

Вряд ли можно было ожидать, что человек, не являющийся специалистом в данной области, способен сложить картину из столь крошечных фрагментов информации, поэтому я не склонен обвинять Сэндиса в том, что ему так и не удалось сделать это. С другой стороны, поскольку, соглашаясь с назначением на ответственную должность, он должен был отдавать себе отчет в своем непрофессионализме, я не считаю, что теперь он вправе перекладывать внизу за то, что может произойти впоследствии, на плечи профессионалов...»

Эти нападки вряд ли были справедливы, в особенности по отношению к мистеру Сэндису, который вынужден был оставить пост руководителя первого расследования по ракетам «А-4» в результате кампании, развернутой против него профессором Черуэллом и начальниками штабов. Однако основной вывод Черуэлла о том, что Джонс достоин большего доверия, заслуживает уважения.

Теперь, казалось, настал подходящий момент вспомнить о радикальных мерах, предложенных Моррисоном в ноябре 1943 года. 27 июля на заседании кабинета министров он вновь рекомендовал эвакуировать большую часть населения Лондона.

Более 1 000 000 эвакуированных предлагалось разместить в районах к северу и западу от Лондона. Все лондонские госпитали должны были быть переоборудованы в эвакуационные пункты.

Всю вторую половину дня лорд Черуэлл провел у себя в кабинете, совещаясь с доктором Джонсом и сэром Элвином Кроу, а затем направил мистеру Черчиллю записку, в которой решительно протестовал против принятия этих чрезмерных, на его взгляд, мер: по сведениям разведки, боеголовка ракеты весила гораздо меньше, чем 7 тонн — цифра, которую привел Моррисон. Кроме того, считал Черуэлл, есть надежда, что удастся создать радиотехнические помехи и тем самым вмешаться в радиоуправление «А-4».

В действительности боеголовка ракеты «А-4» содержала менее 1 тонны взрывчатого вещества — ничтожность заряда вряд ли оправдывала усилия, затраченные на получение сведений об этих ракетах и предпринятые контрмеры.

Ключевой фрагмент, на который ссылался Черуэлл, был обнаружен доктором Джонсоном среди обломков «шведской» ракеты. Человек, незнакомый с криогеникой, посчитал бы его дефектом. Однако этот фрагмент с лихвой вознаградил Джонса за все треволнения. Изучая отчет, представленный двумя офицерами ВВС, Джонс обратил внимание на топливный насос, не предусматривающий смазку. Джонс и его главный помощник доктор Фрэнк тотчас вспомнили, что жидкий кислород и жидкий воздух перекачивались механическими насосами, чья конструкция подразумевала смазку жидкостями, которые они перекачивали.

Исследование насоса ракеты подтвердило эту догадку.

Само по себе это открытие не представляло особого интереса: оно не помогало вычислить дальность полета ракеты или ее потенциальные возможности. Тем не менее, Джонсу предоставили доступ ко всем донесениям разведки, касающимся ракет, и он принялся искать в них слова «жидкий кислород», которые теперь можно было считать основным критерием достоверности донесения. Лишь в пяти сообщениях упоминался жидкий воздух или кислород. Поразительное совпадение: все эти донесения описывали ракеты с боеголовками весом всего лишь 1 — 2 тонны.

Прозвучал заключительный аккорд. Наконец-то были выявлены истинные параметры ракеты «А-4».

Если бы об использовании жидкого кислорода стало известно весной 1943 года, расследованию, предметом которого была ракета «А-4», не придавалось бы такое большое значение. Тогда стало бы также известно, что с помощью «А-4» немцы не смогут нанести удар с высокой плотностью поражения, и гораздо быстрее были бы рассчитаны истинные габариты ракеты.

С позиции сегодняшних дней вся эта история с жидким кислородом, являвшаяся составной частью атаки британской разведки на немецкое ракетное оружие, представляется серией упущений и недосмотров.

Когда в декабре 1943 года высокопоставленный немецкий офицер случайно проговорился, что ракета использует не только спирт, но также и жидкий кислород, Объединенный разведывательный комитет передал эту информацию инженеру Исааку Луббоку, первооткрывателю технологии использования жидкого кислорода. Луббок заявил комитету, что перекачивание жидкого кислорода — это «выдающееся достижение инженерной мысли, реализация которого сопряжена с немалыми трудностями». А увидев германскую баллистическую ракету «Hs-293», он уверовал, что вражеские ракеты тоже заправляются перекисью водорода.

Свидетельства, подтверждающие справедливость этого вывода, были довольно весомыми. Столкнувшись в феврале 1944 года с тем, что «в Западной Европе производство жидкого кислорода неуклонно растет и скоро его количество с избытком превысит потребности сварочных или взрывных работ», министерство экономической войны пришло к довольно причудливому выводу: было решено, что немцы явно готовятся к крупномасштабному отступлению во Франции и Голландии и жидкий кислород нужен им в качестве взрывчатки для применения тактики выжженной земли¹.

¹ Вид взрывчатки, представляющий собой комбинацию жидкого кислорода и угля или целлюлозы; весьма подходит для проведения крупномасштабных взрывных работ, на что указал лорд Черуэлл 18 января, добавив: «Это вовсе не изобретение последних дней, так как кислородная взрывчатка использовалась еще при сооружении Симплонского туннеля».

В марте Луббок переконструировал свою «ракету» — теперь она работала на перекиси водорода: внушительный 55-тонный монстр в своей новой версии выглядел значительно лучше своего предшественника. «Мне представляется маловероятным, — писал Луббок 2 марта главному помощнику мистера Сэндиса, — что противник станет использовать в качестве топлива комбинацию жидкого воздуха или жидкого кислорода и спирта».

В начале апреля, вновь анализируя фотоснимки Пенемюнде теперь уже в свете рекомендаций министерства экономической войны, майор авиации Кенни пришел к выводу, что два огромных заводских цеха на территории Пенемюнде, а также кольцеобразное земляное сооружение представляют собой не что иное, как заводы по производству перекиси водорода, способные выпускать до 2000 тонн пероксида ежегодно. К июлю министерство ВВС представило пересмотренный список приоритетных целей в Пенемюнде, указав, что самым важным в этом экспериментальном центре является производство перекиси водорода, и назвав «заводы по производству пероксида» основными целями бомбежки. Все три налета 8-й воздушной армии США на Пенемюнде были сделаны в рамках кампании по уничтожению указанных заводов. Эта кампания не завершилась и после того, как был определен истинный состав топлива, на котором работала «А-4»¹. На самом деле заводы в Пенемюнде являлись цехами по сборке ракет «А-4».

¹ В дополнение к воздушному налету 18 июля (377 бом­бардировщиков) были проведены еще две атаки на «завод по производству пероксида» в Пенемюнде: 4 августа (221 бом­бардировщик) и 25 августа (146 бомбардировщиков). В дейст­вительности в Пенемюнде пероксид никогда не производился.

Блестящее умозаключение доктора Джонса о том, что «А-4» работает на жидком кислороде, совпало по времени с проведением допроса старшего электрика, который до своего призыва в СС работал в аэродинамической лаборатории в Пенемюнде. Помимо «А-4» он перечислил еще несколько проектов по созданию реактивных снарядов, которые реализовывались в Германии. Боеголовка «А-4», сказал он, весила 1 тонну. Двигатель работал на жидком топливе — спирте и жидком кислороде, — которое заливалось в топливные баки из легких сплавов. Специальный шестиколесный грузовой транспортер поднимал ракету на пусковую установку.

Очень подробный протокол допроса сопровождался описанием радиоуправления, используемого на первом этапе полета ракеты. Кроме того, в протоколе сообщалось о предстоящем перебазировании всей аэродинамической лаборатории в район Мюнхена, а также перечислялись руководители работ в Пенемюнде, включая Дорнбергера, Штегмайера, фон Брауна, Херманна, Курцвега, обоих Риделей, Оберта и многих других. На схеме Пенемюнде пленный отметил основные сооружения экспериментального центра.

Описание вертикальной пусковой установки для «А-4», данное пленным, вкупе с обнаружением в «шведской» ракете газовых стабилизаторов не оставляли никаких сомнений в том, что ракета запускалась из вертикального положения с конусообразной площадки с бетонированной поверхностью. Так, спустя восемнадцать месяцев прекратились поиски «гигантских пушек», «пусковых установок» и прочих подобных устройств для запуска ракеты.

Все имеющиеся в наличии фотоснимки Пенемюнде были вновь тщательно изучены, и на многих фотографиях, датированных 12 июня 1943 года, были снова обнаружены объекты, которые ранее идентифицировались как «мощные вертикальные колонны около 40 футов высотой и четырех футов в диаметре». 4 августа 1944 года в них опознали вертикально стоявшие ракеты. На десяти фотоснимках были отчетливо видны не менее семнадцати ракет, а рядом с ними — грузовики с прицепами и железнодорожные платформы.

Оставалось только найти описанные пленным эсэсовцем конические пусковые площадки, которые сами немцы называли Bodenplatte. Эти площадки представляли собой металлические конусы, окруженные квадратными рамками, на которые устанавливалась ракета. Судя по описаниям, это выглядело как гигантская соковыжималка для лимона.

Изучив все фотоснимки Близны, дешифровщики подполковника авиации Кенделла с ликованием обнаружили не менее двенадцати огромных конических объектов, каждый из которых был 15 футов в диаметре. «Нельзя исключать возможность того, — торжествующе докладывали они 4 августа, — что эти сооружения в форме соковыжималки для лимона могут представлять собой пусковые площадки».

Проведенная 27 июля аэрофотосъемка показала, что немцы покинули Близну из-за наступления советских войск. Через два дня после торопливых переговоров между мистером Черчиллем и маршалом Сталиным Лондон проводил англо-американскую делегацию, состоявшую из экспертов в области вооружений. Их путь лежал в Москву и Близну. В ходе этой поездки эксперты надеялись получить ответы на вопросы о радиоуправлении «А-4», компонентах ее топлива, максимальной дальности полета и источниках производства ракет.

Пока члены делегации ждали получения советских виз, начался поиск гигантских «соковыжималок». Вскоре доктор Джонс, изучавший фотоснимки Близны, предположил, что пусковые площадки скрывались под круглыми брезентовыми палатками. Это было верное заключение: стационарные установки в Близне встречались редко. Дешифровщики снова ошиблись.

Джонс направил в Медменхем документ, составленный в несколько фривольном духе и названный им «Воздушная разведка: предварительный отчет». Весь отчет состоял из одной карикатуры, на которой была изображена 50-футовая ракета «А-4», возвышавшаяся над круглой брезентовой палаткой, а рядом с ней стояли три озадаченных немецких солдата, читающие BS-780 — отчет Центрального пункта дешифрования о «соковыжималках».

В сопроводительном письме Джонс напомнил подполковнику авиации его собственные слова о том, какая опасность скрывается в «любительской» дешифровке аэрофотоснимков. Если бы офицер позаботился изучить прилагаемый «отчет», он увидел бы, что Джонс полностью разделяет его мнение.

По сообщениям из «секретных источников», начало германской ракетной атаки ожидалось не ранее сентября, но подготовка к ней велась с начала августа. 5 августа было рекомендовано подвергнуть бомбардировке заводы по производству жидкого кислорода. Старые заслуженные «летающие крепости» были нагружены тоннами взрывчатки или напалмом и отправлены к бункерам в Мимойек, Сиракур, Ваттен и Визернес. 6 августа была произведена повторная бомбежка Ваттена.

Тем временем в Фарнборо, среди обломков «шведской» ракеты, эксперты быстро обнаружили бренные останки управляющего устройства и прибора для защиты от помех.

Тем не менее, сэр Роберт Уотсон Уатт предложил сосредоточить серьезные усилия на разработке системы глушения, устанавливаемой на борту самолета. Разработку такой системы предполагалось завершить к концу сентября. Параллельно должно было вестись создание наземной станции глушения. Неизвестно было, какими частотами пользовались немцы в Пенемюнде. 18 августа Уатт проинформировал комитет по операции «Арбалет» о том, что в течение девяти месяцев британская разведка не получала доступ к расположенным на территории Швеции постам перехвата.

В Лондон продолжали приходить сведения о надвигающейся ракетной угрозе. Союзным войскам удалось значительно продвинуться с плацдарма в Нормандии и захватить ряд важных документов, показывавших, с какой скрупулезностью продумывался ракетный проект.

Так, например, были захвачены планы одного из главных ракетных хранилищ в Хаутмесниле. Планы демонстрировали обширную сеть подземных галерей, обслуживаемых узкоколейкой. Затем была обнаружена схема ракеты «А-4» с указанием всех ее параметров. Еще один документ представлял собой карту с указанием месторасположения небольших стартовых площадок в Нормандии. В конце концов в одном из хранилищ был обнаружен полномасштабный макет ракеты «А-4», выкрашенный в белый цвет.

К 10 августа, когда открылось заседание комитета по проведению операции «Арбалет», разведка уже обладала полной информацией о вражеском «секретном» оружии. По словам доктора Джойса, из перехватов «Энигмы» стало известно о том, что немцы доставили на площадку в Близне некие объекты весом в 1 тонну. Доктор Джонс считал, что это были ракетные боеголовки. Лорд Черуэлл отнесся к этому скептически. Он сказал, что исследование обломков ракет показало, что ракеты были существенно модифицированы: он считал, что противник первоначально намеревался выпускать более крупные ракеты.

По мнению лорда Черуэлла, доктор Джонс в своих предположениях зашел слишком далеко и преуменьшил размеры ракеты. Вскоре после этого совещания, к удивлению Джонса, ему позвонил сам профессор Черуэлл и попытался убедить его изменить позицию.

— Они так и ждут, когда вы сделаете ошибку, — сказал Джонсу профессор. — Если вы по-прежнему будете настаивать на малом весе ракеты, вы эту ошибку совершите.

Несколько дней спустя лорд Черуэлл своими глазами увидел в Фарнборо драгоценные обломки «шведской» ракеты. Реконструкция снаряда шла полным ходом. 15-го в письме мистеру Черчиллю лорд Черуэлл пытался отстоять свою точку зрения, которой придерживался последние шестнадцать месяцев: «Если вспомнить, что каждая ракета несет в себе два турбонасоса мощностью в тысячу лошадиных сил, топливо, систему охлаждения, по крайней мере два гиростабилизатора, два радиопередатчика и три приемных устройства и т. д., — и все это ради того, чтобы сбросить на Лондон такого же веса взрывчатку, что и самолет-снаряд... Да Гитлер немедленно отправил в концлагерь любого, кто по-прежнему настаивал на продолжении проекта!..»

Тем временем 31 июля делегация во главе с полковником Т.Р.Б. Сандерсом прибыла в Тегеран. Только 7 августа членам делегации были выданы советские визы. Однако самолет предоставлен не был. Энтони Иден направил в британское посольство в Москве телеграмму, в которой от имени министерства иностранных дел выразил серьезную озабоченность возникшей задержкой. Личная заинтересованность маршала Сталина в работе делегации позволяла надеяться на то, что советским властям были даны необходимые распоряжения. Телеграмма возымела эффект. На следующий день МИД Великобритании сообщил Сандерсу, что его делегация немедленно вылетает в Москву.

Совещание, на котором присутствовал Сандерс и представители советского Генерального штаба, не принесло никаких результатов. Русские по-прежнему настаивали, что Близка находится в руках немцев. Они не желали ничего слышать о том, чтобы делегация Сандерса посетила другие ракетные площадки на территории Польши. 19 августа Сандерс понял, что их обвели вокруг пальца: к этому времени Близна уже в течение двух недель находилась в руках русских.

Лишь 2 сентября русские позволили делегации Сандерса вылететь в Близну, но к тому моменту их расследование уже потеряло свой смысл.

Джонс проанализировал все существующие факты, которые говорили в пользу ракетной атаки. «По некоторым данным, — заявил он ближе к концу августа, — текущий запас ракет составляет 2000 единиц, а ежемесячный выпуск — 500 единиц». Взяв за основу количество и площадь ракетных хранилищ во Франции, как существующих, так и планируемых, а также количество ложных стартовых площадок, Джонс пришел к выводу, что во время атаки противник может выпустить по целям от 500 до 1500 ракет ежемесячно, в среднем - 800.

В этом последнем докладе Джонса, посвященном германской ракетной угрозе, он отвечал на вопрос лорда Черуэлла: чего ради немцы потратили годы на исследовательские работы, тонны дорогостоящего топлива? Неужели только для того, чтобы сбросить на Лондон боеголовку, вес которой не превышает вес взрывчатки, несомой самолетом-снарядом? Для Джонса ответ был очевиден: никакое другое оружие не обладало столь «романтическим обликом». Представьте себе 13-тонную ракету, взмывающую в небо с ослепительной вспышкой, прорывающуюся в стратосферу, а затем обрушивающуюся на беззащитную цель.

Кого интересовало, что германские ВВС достигали тех же самых целей, но куда более дешевыми методами? Созданная армией ракета представляла собой выдающееся научное и техническое достижение, которое полностью захватило воображение нацистов.

С завершением этого отчета доктор Джонс «выходил из битвы», как он сам сказал некоторое время спустя.

Мистер Сэндис был решительно не согласен с мнением доктора Джонса, который считал, что наземное наступление союзных войск может вынудить немцев прибегнуть к использованию ракет¹.

¹ В апреле 1945 года, спустя долгое время после того, как была выпущена последняя ракета, доктор Джонс обратился с просьбой снять запрет, наложенный на его доклад. Сэр Чарльз Портал отказался удовлетворить эту просьбу. Чтобы отменить этот запрет, пояснил он, необходимо вновь собрать начальни­ков штабов, которые присутствовали на заседании 29 августа 1944 года, когда было принято решение не предавать доклад широкой огласке.

Экземпляр № 1, должно быть, попал в руки мистера Черчилля, так как впоследствии он вставил в свои мемуары несколько цитат из доклада Джонса. Экземпляр, поступивший в командование истребительной авиации, позволил офицерам Хилла впервые осознать, что может ждать Лондон в будущем.

24 августа командование ПВО предложило в случае начала атаки создать стену заградительного огня, чтобы заставить боеголовки ракет разорваться в воздухе. Весь следующий день этот план обсуждался на самом высоком уровне, но потом стало ясно, что для нейтрализации одной ракеты «А-4» потребуется по меньшей мере 320 000 зенитных снарядов. Поскольку около 2 процентов этих снарядов будут падать на землю неразорвавшимися, они могут причинить ущерб едва ли не больший, чем ракеты. План был отклонен.

Быстрое наступление союзных войск во Франции, казалось, снимало угрозу ракетной атаки. Так как, по всей видимости, дальность полета германской ракеты не превышала 200 миль, в разведке ВВС были уверены, что угроза атаки минует, если союзные войска освободят территорию Бельгии и Франции от врага в радиусе 200 миль от Лондона.

На первый взгляд эти умозаключения представлялись правильными.

Последний самолет-снаряд с наземной пусковой установки, расположенной во Франции, был выпущен по Англии 1 сентября. 3 сентября все командующие были проинформированы о том, что вероятность повторных атак мала, поэтому маршалу авиации Хиллу разрешено было отозвать воздушные патрули. 5 сентября сэр Чарльз Портал рекомендовал прекратить бомбежку ракетных хранилищ и транспортных коммуникаций противника. Начальники штабов подтвердили, что угроза ракетной атаки миновала, поскольку все стартовые площадки теперь находятся в руках союзных войск.

Однако Хилл был уверен, что Западная Голландия все еще представляет собой эффективную зону запуска ракет, дальность полета которых равнялась 200 милям.

Несмотря на это, 7 сентября Герберт Моррисон получил согласие кабинета министров на прекращение эвакуации из Лондона. Казалось, что война против германских ракет закончена. «Исключая вероятность нескольких последних запусков, — заявил Дункан Сэндис на пресс-конференции тем же вечером, — битву за Лондон можно считать оконченной».

В 18 часов 38 минут следующего вечера немецкие ракетные войска, дислоцированные в Западной Голландии, запустили первую из 1000 ракет «А-4», которым суждено было обрушиться на британскую землю.

Адольф Гитлер все еще надеялся осуществить ракетный обстрел Лондона со стартовых площадок Хайнеманна к северу от Соммы, используя для этой цели 836-й (мобильный) артиллерийский дивизион. В конце августа наступление союзных войск лишило фюрера этой надежды.

29 августа Гитлер пришел к выводу, что ракетный обстрел Лондона и Парижа может вестись из района между Гентом и Турнэй, в Бельгии. Но уже в течение последующих двадцати четырех часов пусковую зону пришлось отодвинуть к востоку.

Генерал-майору Дорнбергеру, наконец, удалось решить проблему взрыва ракет в воздухе. Британская разведка уже знала об этом дефекте в конструкции «А-4» от польских агентов, сообщавших, что из девятнадцати последовательно выпущенных ракет семнадцать взорвались «в тысячах футов от земли» и что из семи ракет цели достигла только одна. Когда в конце июля Дорнбергер переводил свой испытательный центр из Близны в Тухель, эта проблема все еще омрачала испытательную программу.

Первые «А-4», выпущенные из Тухеля минометной батареей СС и 836-м (мобильным) артиллерийским дивизионом, представляли собой ракеты новой конструкции: инженеры Дорнбергера начали подозревать, что топливный бак мог взрываться от высокой температуры и вибрации. На заводе в Нордхаузене изготовили стальную оболочку для топливного бака, повышающую его надежность. В конце августа в Тухеле началась новая серия испытаний ракет. Их успешность позволила предположить, что ракетные инженеры наконец-то изгнали из «А-4» последнего дьявола¹.

¹ В конце ноября генерал-лейтенант Каммлер приказал выпускать на заводе в Нордхаузене только усовершенствован­ные модели ракет. Постепенно количество «инцидентов» (взрывов в воздухе) сократилось. Из 200 ракет до цели не долетели только 23.

Так к концу августа был устранен последний дефект в конструкции «А-4». К этому времени второй ракетный дивизион, 485-й, готов был начать боевые действия. Все было готово для наступления.

В июле 1944 года 65-й корпус потребовал разъяснить, кто же именно будет командовать ракетным наступлением, и в Управлении по вооружениям ясно дали понять, что планируют назначить на пост командующего самого Дорнбергера. В 65-м корпусе эту новость восприняли с негодованием. Шестью месяцами раньше генерал Метц специально был отозван с Восточного фронта, чтобы подготовить наступление, в то время как Дорнбергер был обычным штабным офицером без какого-либо опыта действительной военной службы и потому «совершенно не подходил» для выполнения столь ответственного задания.

В последнюю августовскую ночь под давлением СС решение было принято. Взволнованный полковник Вальтер сообщил Верховному командованию, что этой ночью генерал-лейтенант Каммлер будто бы собирает совещание в Брюсселе. На повестке дня — ракетная атака. По слухам, на этом совещании должен был присутствовать и Дорнбергер. Казалось, Метца решили просто обойти.

Только тогда Верховное командование проявило решительность: ракетной атакой должен был руководить командующий 65-м корпусом. Что касается Дорнбергера, он был офицером, отвечающим только за разработку ракет и их испытания.

С этим запоздалым решением в портфеле Вальтер поспешил в Брюссель. Здесь, к своему разочарованию, он встретил не только Каммлера и Дорнбергера, но и самого Метца. Каммлер раздавал указания: следовало подготовить стартовые площадки, обеспечить их всем необходимым, подвести коммуникации. Дождавшись паузы, Вальтер огласил решение Верховного командования. Он не упустил случая подчеркнуть неопытность Дорнбергера, неуместность вмешательства Каммлера и ответственность Метца перед корпусом.

Взбешенный Каммлер заявил, что будет получать приказы только от Гиммлера.

Можно лишь строить догадки относительно того, что происходило в ставке фюрера в следующие два дня. Йодль принял решение отложить начало ракетной атаки. 2 сентября полковника Вальтера проинформировали, что командовать атакой будет непосредственно сам Каммлер. 65-й корпус окажет ему всемерную поддержку и разделит ответственность за исход операции. Вальтер осведомился, не будет ли в таком случае Каммлер подчиняться корпусу, и получил отрицательный ответ.

Так полный контроль над операцией перешел в руки СС.

Через два дня после падения Брюсселя Каммлер приказал своим ракетным войскам подготовиться к атаке, которую решено было начать на следующий день. «Группа Север», состоявшая из первой и второй батарей 485-го (мобильного) артиллерийского дивизиона, передислоцировалась к западу, в район Гааги. «Группа Юг» — вторая и третья батареи 836-го (мобильного) артиллерийского дивизиона, а также 444-я батарея — была направлена в Ойскирхен.

Ранним утром 6 сентября 444-я батарея подготовилась к запуску двух ракет на Париж. Баки ракет были заполнены восемью тоннами жидкого кислорода и спирта, и в 10 часов 30 минут первая ракета — серийный помер 18 589 — покинула пусковую установку.

Ракетчики наблюдали, как покрытая камуфляжной окраской ракета медленно оторвалась от земли, ее двигатель взревел, поднимая клубы пыли.

И вдруг двигатель смолк.

Гигантская ракета тяжело осела на пусковую установку. Капитан Кляйбер приказал немедленно откачать из баков топливо. Последующий анализ показал, что в неудачных запусках виноват дефектный акселерометр, преждевременно перекрывший поток топлива.

Грандиозный проект «А-4» начался с провала.

Делегация Сандерса прибыла в Близну только к вечеру 3 сентября. В пяти милях к югу все еще шли тяжелые бои. Экспериментальный центр с его опустевшими заводами, узкоколейкой и ракетными полигонами выглядел заброшенным. Местные жители рассказали, как огромные ракеты медленно взмывали над верхушками деревьев. Они постепенно набирали скорость и либо исчезали из вида, либо кренились и взрывались в воздухе. Группа Сандерса исследовала десять ракетных воронок, находившихся в пяти милях от экспериментального центра, и обнаружила 1,5 тонны фрагментов, среди которых нашлась даже неповрежденная камера сгорания. Важной находкой стал топливный бак, объем которого, по предварительным оценкам, составлял 175 кубических футов, — этого было достаточно, чтобы вместить 3900 килограммов спирта.

В качестве топлива для ракеты использовался спирт. Поляки, которые находили обломки ракет, отмечали сильный терпкий запах, витавший в воздухе. Поскольку немецкие солдаты, желая подшутить над поляками, сказали им, что этот спирт можно пить, поляки попытались открыть емкости со сжатым азотом, думая, что они содержат спирт. Относительно другой жидкости, использовавшейся в качестве топлива, польские очевидцы описали покрытые инеем железнодорожные составы, прибывавшие в Близну. А один крестьянин наткнулся как-то на обломок ракеты, покрытый тонким слоем инея, и его ноги «прямо к земле примерзли».

Джеффри Голлин, главный помощник инженера Луббока, применил стандартный прием разведчика — поставил себя на место противника. В уборных, находившихся на территории центра, он обнаружил обрывки журнала ракетных испытаний, в котором один вид топлива обозначался как «O₂», то есть кислород, а другой — как B-Stoff, объем которого должен был составлять 3900 килограммов (то есть объем обнаруженного топливного бака).

22 сентября делегация покинула Москву и направилась домой. Обломки ракет, которые ученые заботливо собрали и уложили в контейнеры для отправки в Лондон и Вашингтон, последний раз они видели в Москве. Когда в Лондоне контейнеры вскрыли, в них было обнаружено лишь несколько тонн старых и весьма знакомых узлов самолетов. Обломки ракет исчезли где-то в бездонном брюхе советской военной машины.

Раскат грома возвестил о прибытии первой ракеты «А-4». 8 сентября в 18 часов 43 минуты ракета обрушилась на Чизвик, убив трех лондонцев и серьезно ранив еще семнадцать. Характерный сверхзвуковой хлопок был слышен во всем Лондоне. Находившиеся в разных районах города Дункан Сэндис и доктор Джонс подняли головы и воскликнули: «Это ракета!» Через шестнадцать секунд возле Эппинга упала вторая ракета, не причинив особого вреда. Через некоторое время после этих двух инцидентов небо наполнилось звуком летящего тяжелого снаряда.

Мистер Сэндис позвонил в комитет по гражданской обороне и поспешил на место падения ракет. Ранним утром Джонс тоже направился исследовать 30-футовую воронку, образовавшуюся в дороге с бетонным покрытием. Шесть домов было разрушено, многие здания серьезно пострадали. Ракету так и не удалось засечь радиолокаторами.

Лорда Черуэлла не было в Лондоне. Двумя днями раньше они с мистером Черчиллем отправились в Квебек. С Даунинг-стрит, 10 поступило частное описание случившегося: «Я провожал гостя, и, когда мы подошли к двери, полицейский и часовые воскликнули: «Что это за гром?» — «Похоже на бомбу», — ответил другой полицейский. Вскоре раздались два взрыва, один чуть слабее другого, но оба просто оглушали, и никак нельзя было определить их местоположение. Вчера епископ Лондона сказал мне, что когда он услышал взрывы, то сперва решил, что это снова самолеты-снаряды. Потом ему кто-то сказал, что взорвался газопровод. Один из шоферов слышал ту же историю.

Лондонский информатор лорда Черуэлла добавил ехидный постскриптум: «Думаю, скоро на Сэндиса и Моррисона обрушится лавина критики — слишком рано они успокоились». Профессор был удивлен. Небольшие размеры ракетной боеголовки и скромный масштаб атаки служили подтверждением его точки зрения. Те же, кто мрачно предрекал пришествие 80-тонных ракет, теперь были совершенно сбиты с толку.

Ракеты были выпущены с батареи, расположенной к северо-востоку от Гааги, в 200 милях от Лондона. После неудачной попытки выпустить ракеты по Парижу 444-я батарея Каммлера, наконец, сумела сделать это в 7 часов 28 минут утра в день атаки на Лондон. Затем, из-за опасений подхода союзных войск, батарее было приказано передислоцироваться на остров Вальхерен.

Атаки продолжались. К 12 сентября только девяти ракетам удалось достичь Лондона, одна из которых упала в районе завода «Крайслер», причинив ему серьезный ущерб. И на этот раз удалось определить, что запуск ракеты был осуществлен вблизи Гааги. Один из агентов сообщил, что ракета выпущена со стартовой площадки рядом с шоссе Гаага — Вассенаар, ранее из этого района было эвакуировано все гражданское население. Яркие вспышки и инверсионный след подтверждали эту информацию. Затем стало ясно, что запуски осуществляются и с острова Вальхерен.

Будущее было неопределенным. Кабинет министров попросил генерала Монтгомери назвать приблизительную дату освобождения районов Голландии, из которых могли выпускаться по Лондону ракеты «А-4». Поколебавшись, генерал ответил, что в случае успеха планируемой высадки десанта в Арнеме ракетные войска противника будут отрезаны от своего снабжения. Успокоенный кабинет министров стал менее серьезно воспринимать ракетную угрозу. Решено было не делать никаких официальных заявлений по поводу взрывов в Лондоне, которые вызвали огромный общественный резонанс. Слухи о «взрыве газопровода» опровергать не стали. Департамент Герберта Моррисона время от времени делал неопределенные заявления о «возможной опасности», но это не остановило эвакуированных лондонцев, которые после оптимистичных официальных заявлений, сделанных несколькими днями ранее, решили вернуться в город. Численность населения Лондона стала увеличиваться на 10 000 человек в неделю. (Между тем к 23 августа Лондон покинуло около 1 450 000 человек.)

Казалось, опасность миновала: к 18 сентября только 25 ракет достигли Англии, из них 15 упали на Лондон, убив 56 человек. За несколько дней союзная авиация совершила 1000 самолето-вылетов, чтобы атаковать вызывающие подозрение стартовые площадки, а также все виды коммуникаций. До того как отступить из Гааги в Германию и с острова Вальхерен — в Зволле, войска Каммлера выпустили в западном направлении всего 56 ракет. Неизвестно, была ли связана такая низкая активность ракетчиков с перебоями в снабжении или с какими-либо техническими трудностями.

Гитлер, довольный тем, что его второе «секретное оружие», получившее в официальных кругах название «Фау-2», наконец-то приняло участие в боевых действиях, пригласил к себе Альберта Шпеера, чтобы обсудить с ним перспективы увеличения производства «А-4». Официально все еще оставалась в силе его директива, ограничивающая выпуск ракет. В июне с конвейеров «Центральных заводов» сошло только 132 годные к приемке ракеты, в июле их было 86 при плановой производительности 900 ракет ежемесячно, в то время как производительность самолетов-снарядов увеличилась до 3000 единиц ежемесячно.

После вынужденного отступления в конце августа полковника Вахтеля из Франции Гитлер знал, что теперь Лондон находится только в пределах досягаемости ракет «А-4». В августе «Центральные заводы» начали наращивать производительность и уже в этом месяце выпустили 374 ракеты «А-4». Однако постоянное совершенствование конструкции ракеты на основании испытаний в Близне и нового испытательного полигона в Тухеле препятствовали налаживанию поточного производства.

Шпеер записал 23 сентября: «По мнению фюрера, срочно необходимо довести производительность ракетных заводов до плановой цифры — 900 ракет ежемесячно. Что касается наращивания производства «Фау-1», фюрер распорядился, чтобы в первую очередь был обеспечен выпуск полутора миллионов ручных гранат и пятидесяти тысяч снарядов для окопных минометов. Только то сырье (сталь и взрывчатка), что не будет направлено на производство гранат и снарядов, может быть направлено на «Фау-1». При этом утвержденная норма выпуска в 9000 самолетов-снарядов должна выполняться неукоснительно, допускается лишь самая минимальная задержка производства».

Наступательная операция «секретного» немецкого оружия достигла перепутья. Регулярные бомбежки, проводимые союзной авиацией, существенно сократили производственные мощности Германии. Теперь страна уже не могла выпускать два «секретных» оружия одновременно, предстояло выбрать что-то одно.

В сентябре было выпущено 3419 самолетов-снарядов. Наконец, начал увеличиваться и выпуск ракет: в сентябре с конвейера подземного завода сошло 629 ракет «А-4», в октябре — 628, в ноябре — 662.

Однако ракета «А-4» представляла собой весьма ненадежное оружие. Когда 21 сентября 485-й (мобильный) артиллерийский дивизион открыл огонь по континентальным целям, у первой же выпущенной ракеты внезапно отказал двигатель и она рухнула в пяти милях от места запуска. На следующий день симптомы повторились: ракета упала прямо на стартовую площадку. По всей вероятности, их слишком долго хранили в сырости. Но 26 сентября ракета, изготовленная на «Центральных заводах» всего одиннадцать дней назад, так резво взяла старт, что погнула металлические конструкции пусковой установки и, завывая, понеслась в обратном от цели направлении. Офицер, отвечавший за запуск, в ужасе позвонил на КП полигона, и на ракету немедленно был послан сигнал, отключающий ее двигатель. Ракета упала в 14 милях от полигона. Анализируя произошедшее, капитан Кляйбер обнаружил неполадку в сервомеханизме. В том же месяце упали еще три ракеты. Причина была все та же — дефектные сервоприводы да еще утечка кислорода. Генерал Каммлер принял решение направить старшего инженера, чтобы тот на месте провел расследование по поводу «выявленных производственных дефектов».

Тем временем Каммлер возобновил атаку на Великобританию. Вечером 25 сентября 444-й дивизион, уже успевший передислоцироваться из Зволле в Ставерен, во Фрисланде, открыл огонь по Норвичу. В 19 часов 10 минут первая из этой партии ракет упала в Суффолке. Попытки 444-го дивизиона спустя полтора часа запустить еще одну ракету окончились неудачей из-за неполадок в ракете. Однако в тот день даже самому оптимистично настроенному лондонцу стало ясно, что столица еще не раз может стать мишенью для «последних ударов». Операция по высадке десанта в Арнеме провалилась.

Когда немцы поняли, что 2-я британская армия остановлена, войска Каммлера вернулись в Гаагу, чтобы возобновить атаку на Лондон. 3 октября началось главное наступление на город. Обстрел Восточной Англии вскоре был прекращен: 12 октября Гитлер приказал подвергать ракетному обстрелу только Лондон и Антверпен¹.

¹ В 1944 году помимо Лондона и Антверпена генерал Каммлер подверг обстрелу еще тринадцать городов: Норвич (43 ракеты), Льеж (27), Лилль (25), Париж (19), Туркуэн (19), Маастрихт (19), Хасселт (13), Турнэй (9), Аррас (6), Камбрэй (4), Монс (2), Дьест (2) и Ипсвич (1).

Едва сойдя с конвейеров заводов, ракеты направлялись на стартовые площадки. При запуске из 266 ракет, доставленных к пусковым установкам за последнюю неделю октября, осечку дали только четырнадцать.

Вскоре полк Макса Вахтеля готов был начать яростную атаку на цели, расположенные на континенте. В середине августа он начал отводить свои войска со стартовых площадок во Франции. Последний самолет-снаряд был выпущен по Лондону с наземной установки 1 сентября. Затем Вахтель перевел свои войска и все оборудование на базы в Голландии и Германии. Тем временем эскадрилья самолетов-носителей для запуска снарядов в воздухе продолжала обстреливать Лондон.

14 сентября Вахтелю было приказано готовить новое наступление в направлении Монс — Брюссель — Антверпен. Три дня спустя фельдмаршал Модель, командующий Западным фронтом, посоветовал ему выбрать стартовую площадку в районе между Руром и Вестервальдом, другими словами, к востоку от Рейна. Модель решил, что Вахтель должен установить 32 катапульты в Зауэрланде и Северном Вестервальде, нацеленные только на Брюссель и Антверпен. Однако, как и «лыжные» площадки, эти катапульты никогда не были использованы. Для германских городов они представляли опасность чуть ли не большую, чем вражеские войска. Тем временем Вахтель направил две батареи в Эйфель, где уже в течение длительного времени сооружалось восемь стартовых площадок. В конечном итоге именно отсюда он возобновил свои атаки на Лондон.

Наблюдая за возрождением «Фау-1», Каммлер решил также прибрать его к рукам. По этому поводу 12 октября Шпеер встретился с Гитлером и впоследствии заметил, что «фюрер не поддержал Каммлера, который просил передать ему руководство наступлением самолетов-снарядов. По мнению фюрера, этот проект неплохо реализуется и при действующем командовании». В тот же день Гитлер приказал Каммлеру сосредоточить атаку только на Лондоне и Антверпене. Так оправдались дурные предчувствия сэра Алана Брука: десятью днями раньше он как раз высказал предположение, что этот крупный бельгийский порт может стать основной мишенью немцев. 21 октября полковник Вахтель открыл огонь по Брюсселю, выпустив 55 снарядов. Затем он переключился на Антверпен.

Производство «Фау-1» также разместилось под землей. К декабрю выпуск самолетов-снарядов уже составлял 9000 единиц в месяц. На совещании в штабе ВВС было решено передать заводу в Нордхаузене контракт на производство 19 500 самолетов-снарядов. Начиная с ноября 1944 года с конвейера ежемесячно должно было сходить 3000 снарядов. В апреле, мае и июне 1945 года эта цифра сокращалась до 1500. В июне 1945 года планировалось полностью прекратить на «Центральных заводах» производство «Фау-1».

В середине октября полковник Вахтель получил приказ атаковать бельгийские цели с близкого расстояния — из Центральной Голландии. Полк был перегруппирован в восемь батарей, одну из которых отправили в Голландию. «Полк, — предупреждал Вахтель, — создавался с учетом того, что «Фау-1» — это скорее орудие террора, запугивания, чем средство атаки военных объектов». Несмотря на эти протесты, в начале ноября Верховное командование приказало увеличить интенсивность обстрела Антверпена.

Союзники не могли пройти мимо этого факта. 8 ноября состоялось совещание начальников штабов, на котором обсуждались последние действия Германии. «Боюсь, — записал Брук той же ночью, — что в обстреле Антверпена задействованы оба вида «секретного» оружия».

К тому времени Гитлер уже придумал план своего последнего наступления, ставившего целью захват Антверпена. Атака должна была начаться в середине декабря.

К 20 ноября около 210 ракет «А-4» достигли Англии, из них 96 поразили Лондон. Общее количество жертв составило 456 человек. Это означало, что в среднем от одной ракеты гибло четыре человека, что почти вдвое превышало количество жертв самолета-снаряда.

23-го Сэндис заявил кабинету министров:

— Все наши попытки вмешаться в радиоуправление «А-4» потерпели неудачу.

Пусковые установки были столь мобильными и хорошо замаскированными, что представляли собой весьма невыгодные для бомбардировки цели.

Самое большее, что можно было сделать, — разрушить все коммуникации вокруг района, где располагались стартовые площадки.

25 ноября ракета упала на универмаг «Вулворт» в Дептфорде, погибло 160 человек. Подобные инциденты лишь подчеркивали необходимость скорейшего принятия ответных мер. К этому времени 2-я тактическая воздушная армия совершила 10 000 вылетов, а истребительная авиация — 600. В результате был атакован германский транспорт между Гаагой и Лейденом. В соответствии с немецкими документами по меньшей мере двум железнодорожным составам с ракетами (вывозимыми с завода в Нордхаузене 21 и 25 ноября) «в результате действий противника» был нанесен серьезный ущерб — ракеты превратились в лом.

Союзники опасались прибегать к более радикальным ответным мерам, так как в результате могло пострадать гражданское население Голландии. За первые три недели ноября количество ракет, обрушившихся на Лондон, достигло двенадцати, пятнадцати и двадцати семи соответственно. 17 ноября маршал авиации Хилл предложил провести осторожную атаку на ракетные площадки в Гааге, разумеется с разрешения гражданских властей города.

Последовавшее вскоре снижение темпов обстрела Лондона было вызвано не реализацией этого плана. Рано утром 16 декабря Адольф Гитлер начал свое последнее грандиозное наступление на Запад, и вся мощь дальнобойного оружия Германии была направлена на цель этого наступления — Антверпен.

В пять часов утра 16 декабря с новой пусковой площадки полковника Вахтеля в Центральной Голландии был открыт огонь по Антверпену. Таким образом, полковник поддержал новое немецкое наступление, так как только в нем видел последнюю возможность захватить территорию, с которой можно было бы обстреливать Лондон — главную цель его полка. Остальные площадки Вахтеля продолжали обстреливать Антверпен и Льеж. За последние 10 дней 1944 года его войсковые части, стреляя с 18 катапульт, выпустили в общей сложности 1488 самолетов-снарядов, половина которых была нацелена на Антверпен. Подобный масштаб атаки, проведенной силами всего одной трети пусковых площадок от общего количества стартовых позиций, готовых начать обстрел Лондона в июне, показывает, какой урон был нанесен полку Вахтеля во время воздушного наступления союзников на линии снабжения. Обстрел Лондона продолжили самолеты-снаряды, запускаемые в воздухе. К 23 ноября из 650 запущенных подобным образом самолетов-снарядов Лондона достигли около 50. Тринадцать «хейнкелей», с которых осуществлялся запуск, нашли свой конец в водах Северного моря благодаря своевременному вмешательству британской авиации.

Теперь атаке подвергся Антверпен, и его оборонительные сооружения показались немцам просто смехотворными. Полковник Вахтель писал: «Если сравнить оборонительные сооружения противника во время нашего наступления на Англию и те, что мы видим сейчас, возникает вопрос: в самом ли деле противник уделяет меньше внимания нашим бомбардировкам Бельгии? Впрочем, кто может винить их за это? Каждый самолет-снаряд, выпущенный по Бельгии, означает, что на Лондон будет выпущено одним снарядом меньше».

Судьба бельгийских городов, которым суждено было стать мишенями для самолетов-снарядов, была поистине ужасна и не шла ни в какое сравнение с обстрелом Лондона шестью месяцами ранее. Более всего от немецкой атаки пострадал порт Антверпена. К концу 1944 года генерал Каммлер выпустил по нему 924 ракеты «А-4» (по Лондону за такой же период было выпущено 447 ракет). В первый же день Арденнского наступления одна-единственная ракета попала в переполненный кинотеатр «Рекс» возле главного вокзала, убив 271 человека. Передышка, выпавшая Лондону, оказалась короткой. Вскоре атака на город вышла на новый уровень: в то время как в период с 20 по 27 декабря пределов города достигли всего 6 ракет, за следующие две недели их количество выросло до 37. Но даже эта цифра не устраивала Каммлера¹.

¹ По сведениям из немецких источников, вплоть до 31 декабря 1944 года войсками Каммлера была выпущена 1561 ракета «А-4», включая 924 ракеты на Антверпен и 447 ракет на Лондон.

	Общее количество ракет	Отбрако- ванные ракеты	Выпущен- ные ракеты	Ракеты, не достиг- шие цели
Декабрь 1944 г. Группа «Север» Группа «Юг» Январь 1945 г. Группа «Север» Группа «Юг» Февраль 1945 г. Группа «Север» Группа «Юг»	625 551 128 415 137	87 (12,3%) 91 (16,5%) 14 (11%) 10 (5%) 4 (3%)	539 (86%) 460 (83,5%) 114 (89%) 395 (95%) 133 (97%)	44 (7%) 56 (12,2%) 14 (12,2%) 41 (10,4%) 14 (10%)

Министр ВВС пригласил к себе Хилла, чтобы обсудить с ним возможность атаки на три завода по производству жидкого кислорода, расположенные в Голландии, хотя сэр Арчибальд Синклер признавал: «Установить происхождение жидкого кислорода, используемого в ракетах, направленных против нашей страны, пока не представляется возможным». От Хилла также потребовали предпринять меры по нейтрализации стартовых площадок и хранилищ боеприпасов. 26 января Комитет обороны, удрученный грозной перспективой обстрела ракетами «А-4» лондонской подземки, который повлек бы за собой многочисленные человеческие жертвы, попросил Эйзенхауэра санкционировать бомбардировку стартовых ракетных площадок силами легких бомбардировщиков. Командование с неохотой пошло на это, опасаясь повторения неудач, возникших в ходе наступления на объекты, связанные с самолетами-снарядами.

Длительная бомбардировка Лондона сама по себе сошла на нет. Последний обстрел города был произведен в начале марта с трех катапульт, расположенных на западе Голландии. Прежде чем 29 марта Вахтелю был отдан приказ отступать, на столицу Британии успело упасть 275 снарядов «Фау-1» облегченной конструкции и с большей дальностью полета. В период, прошедший с начала немецкого наступления (июнь 1944 года) и вплоть до 29 марта 1945 года, на Лондон упало 2419 самолетов-снарядов. Но, чтобы добиться такого результата, немцам пришлось выпустить по цели в общей сложности 10 492 снаряда.

Ракетные войска Каммлера также получили приказ отступать из Голландии. В 7 часов 20 минут утра 27 марта одна ракета «А-4» упала на жилой дом в Степни, убив 130 человек, — это был заключительный удар Гитлера в кровавой битве за Лондон. Самая последняя ракета, выпущенная в этой войне, упала в пригороде Орпингтон несколько часов спустя. В целом пределов Лондона достигли 517 ракет, пределов Антверпена — 1265. Остальные 537 ракет упали в разных районах Британии и 61 ракета — в открытое море. От ракетных обстрелов в Лондоне погибло 2700 человек, а от самолетов-снарядов — более 6000.

С начала 1943 года и вплоть до конца на проект «А-4» работало 200 000 немцев и заключенных из других стран.

24 марта 1945 года, когда мистер Уинстон Черчилль наблюдал за союзническими войсками, пересекающими Рейн, неутомимый Альберт Шпеер спустился в мрачную угольную шахту в Руре — индустриальном районе рейха, чтобы побеседовать с горняками.

«К несчастью, — вспоминал позже министр вооружений и военной промышленности рейха, — их уверенность в будущем и вера в то, что мы сможем изгнать врага из Германии, были совершенно непоколебимы».

На рабочих оказывали влияние пропагандистские речи о неизбежном расколе среди союзников и о чудо-оружии, что вот-вот вступит в строй.

К тому времени и первое, и второе «чудо-оружие» можно было вычеркнуть из списка. Фашистам так и не удалось выполнить две первостепенные задачи: подавить воздушный «террор» союзников и заставить врага высадиться в Па-де-Кале, чтобы затем нанести ему там сокрушительный удар. Дальнобойная батарея в Мимойеке (сооруженная для «Фау-3») так никогда и не открыла огонь по врагу. Когда в конце января шведы объявили о том, что теперь в их руках находится профессор Хартманн, который считался изобретателем «Фау-4», Гитлер фыркнул:

— Они имеют дело не с изобретателем, а с мошенником.

Так и не были поставлены на вооружение германской армии «А-9» и «А-10». Первое оружие представляло собой крылатый вариант ракеты «Фау-2». По замыслу конструктора она должна была обладать дальностью полета, достаточной для того, чтобы поразить цель в Северной Англии. Первый успешный запуск «А-9» состоялся 24 января 1945 года, но эвакуация центра в Пенемюнде не позволила продолжить работу над этой ракетой. Существовали (правда, только на бумаге) планы по созданию ракеты-монстра «А-9»/«А-10», весящего более 100 тонн и включающего ракеты «А-4» или «А-9» в качестве второй ступени. Эта гигантская ракета, по мысли конструктора, в состоянии была бы достичь высоты 230 миль и выйти в стратосферу, чтобы затем поразить Вашингтон и Нью-Йорк.

Влияние генерала СС Каммлера возрастало от месяца к месяцу: в конце ноября Гитлер согласился передать под его руководство проекты по созданию ракет класса «воздух—земля», а 31 января 1945 года вышел приказ Гитлера, в соответствии с которым наступательные операции с использованием «Фау-1» и «Фау-2» также передавались под командование Каммлера. Таким образом, к концу операции «секретное оружие» Каммлер сосредоточил в своих руках наиболее перспективные разработки Германии в этой области. Определенно, это можно было расценивать как весьма удачную карьеру для инженера-строителя из СС (впрочем, для сравнения можно привести судьбу американского инженера генерала Л.Р. Гроувса, который начал свою карьеру с постройки Пентагона и закончил ее руководителем американского проекта по созданию атомной бомбы).

Центр в Пенемюнде был эвакуирован в конце февраля 1945 года. 4000 сотрудников центра, несколько составов с оборудованием были размещены в горах Гарца, где, по мысли Гитлера, планировалось держать последнюю линию обороны. Специалистов-ракетчиков расселили в деревне Блейхерёде, в двадцати милях от «Центральных заводов». Здесь, в шахте глубиной около 2000 футов, должен был располагаться главный исследовательский центр. Под руководством Каммлера были составлены планы по сооружению подземных галерей длиной 10 миль, просторных залов и туннелей, ведущих к другой шахте в Нойблейхерёде. В то же время ускоренными темпами шла работа по строительству трех новых заводов под массивом горы Конштейн в Нордхаузене, помимо уже существующих «Центральных заводов» и завода по выпуску реактивных двигателей для «юнкерсов». Строился также крупный завод по производству жидкого кислорода и второй завод по выпуску «юнкерсов». Более медленными темпами возводился нефтеперерабатывающий завод, известный как проект «Кукушка». Возле Воффлебена заключенные Каммлера с помощью взрывчатки вгрызались в скальный массив, сооружая сеть пещер, в которых должен был разместиться завод Хеншеля. На этом заводе планировалось выпускать реактивные снаряды «Hs-117», «Hs-298», «Х-4» и «Х-10».

Из всех этих сооружений наиболее впечатляющими должны были стать сооружения в Блейхерёде. Огромный подземный комплекс мог бы вместить экспериментальные заводы по производству ракет «А-4» и реактивного снаряда класса «земля—воздух» «Вассерфаль». Возле карьера в Лехестене глубиной около 100 футов были установлены два испытательных стенда для ракетных двигателей, произведенных «Центральными заводами» и заводом в Блейхерёде. Рядом с карьером, в пещере, разместился завод по производству жидкого кислорода для испытываемых ракет, а также расположились ракетные части.

5 апреля Верховное командование приказало любой ценой удерживать Нордхаузен и назначило Каммлера ответственным за его оборону. Однако вскоре Гарц пал, и мечте Гитлера пришел конец. 450 ученых, ранее работавших в Пенемюнде, включая Дорнбергера, фон Брауна и Штейнхоффа, были направлены в Обераммгерау, где были размещены в окрестных деревушках. Чтобы документы из Пенемюнде не достались врагу, Каммлер замуровал их в одной из многочисленных шахт. 2 мая 1945 года Дорнбергер, фон Браун и 400 ученых сдались американским войскам в Гармиш-Партенкирхене. История Пенемюнде подошла к концу.

В мае Альберт Шпеер рассказал допрашивавшим его американцам, что Гитлер надеялся на то, что использование «оружия возмездия» «заставит, наконец, британцев пасть на колени, поскольку они уже на грани деморализации». Германская пресса широко освещала трагедию в Лондоне, повлекшую за собой большое количество человеческих жертв — давку, произошедшую после того, как в результате ложного сигнала о воздушной тревоге толпа лондонцев в панике хлынула на станцию метро «Ист-Энд»¹.

¹ Трагедия на станции метро, которая теперь называется «Бетнал-Грин», произошла в 20 часов 40 минут 3 марта 1944 года. Когда завыли сирены, предупреждавшие о воздушном налете, толпа в панике бросилась на недостроенную станцию (которую впоследствии планировалось превратить в убежище для членов британского правительства). В образовавшейся давке погибло 175 человек, еще 60 человек получили серьезные травмы. В ту ночь на город не упало ни одной бомбы.

Самые большие надежды Германия возлагала на самолеты-снаряды. Но 10 января 1945 года даже Адольф Гитлер вынужден был признать:

— К сожалению, «Фау-1» не сможет выиграть для нас войну.

Его отношение к ракете «Фау-2» ясно видно из фрагмента состоявшегося накануне разговора с Йодлем.

Генерал-полковник Альфред Йодль. Я принес вам еще одно донесение от нашего агента в Антверпене. Он сообщает, что 17 декабря ракета «Фау-2» угодила в переполненный кинотеатр «Рекс», при этом погибли одна тысяча сто человек, включая семьсот человек персонала...

Фюрер. Ну вот, наконец, и первый удачный выстрел. Но я по натуре скептик. Это кажется мне настолько невероятным, что я никак не могу поверить в случившееся. Что за агент передал это сообщение? Ему что, приплачивают наши ракетчики?

Йодль. У этого агента весьма примечательное имя — Виски...

Фюрер. Что за чудо этот ваш агент!

Видимо, к началу 1945 года Адольф Гитлер утратил веру и в самолет-снаряд, и в ракету «А-4». Германский штаб ВВС разделял его пессимизм.

Обстрел Англии германскими самолетами-снарядами в период с 12 июня до 1 сентября, осуществленный силами полка Вахтеля, дорого обошелся союзникам. Ущерб был оценен в 47 635 190 фунтов: потеря самолетов и их экипажей, дополнительные затраты на укрепление обороны, урон, нанесенный стратегическим военным предприятиям. В свою очередь, расходы германской стороны составили всего 12 600 670 фунтов. Они были пущены на производство и запуск самолетов-снарядов, возведение и защиту стартовых площадок. В секретном докладе, выпущенном 4 ноября 1944 года, министерство ВВС признавалось: «Основной вывод таков: результаты кампании говорят в пользу противника. Примерное соотношение наших расходов и расходов противника составляет четыре к одному».

Наиболее успешной для Вахтеля оказалась кампания против живой силы. За первую фазу обстрела самолетами-снарядами погибло 7810 человек (включая 1950 летчиков союзных войск), в то время как потери в полку Вахтеля вплоть до февраля 1945 года не превысили 185 человек.

За время войны различными заводами и сборочными цехами было выпущено от 30 000 до 32 000 самолетов-снарядов. Кроме основного завода «Фольксваген», сборка ракет осуществлялась заводом «Эльба» в Магдебург-Шёнебеке (с июня 1944 года) и заводом Физелера в Верхней Баварии («Хан»)¹.

¹Ввиду большого количества производителей не представляется возможным составить полную таблицу по выпуску самолетов-снарядов в Германии. В 1943 году завод «Фольксваген» в Фаллерслебсне выпустил компоненты для 2000 снарядов «Фау-1», из них 1900 были сняты с вооружения. В 1944 — 1945 годах этот завод выпустил уже 13 000 — 14 000 снарядов. На основании документов «Центральных заводов» можно судить о производительности завода в Нордхаузене, а также заводов «Хан» и «Эльба» в последние месяцы войны:

		Нордхаузен	«Хан»	«Эльба»	Итого
1944 год 1945 год	Ноябрь Декабрь Январь Февраль 1 - 16 марта	238 1161 1401 2275 831	624 720 480 - -	777 573 44 - -	1639 2454 1925 2275 831

Таким образом, в совокупности только эти заводы выпустили за этот период 9124 самолета-снаряда.

Несмотря на то что фактическое количество оказалось вдвое меньше, чем было первоначально запланировано, немцам все же удалось продемонстрировать возможности своих самолетов-снарядов.

Мощный взрыв самолета-снаряда, о котором мистер Черчилль с негодованием сообщал Синклеру в июле 1944 года, вызвал настоящую панику в пригороде Лондона. Ежедневно разрушалось до 20 000 зданий. В Кройдоне пострадала треть всех домов. При каждом взрыве рушились сотни зданий. Высокий уровень причиняемого ущерба был вполне понятен: большая часть самолетов-снарядов несла в себе по 2031 тонне триалена, мощность взрыва которого почти вдвое превышала мощность обычной взрывчатки. Таким образом, самолеты-снаряды с триаленом по силе взрыва вполне сопоставимы с 4000-фунтовыми бомбами, которые эскадрильи сэра Артура Харриса сбрасывали на Берлин.

Потери от взрывов самолетов-снарядов могли бы быть более тяжелыми, если бы не одна особенность конструкции этого снаряда: в момент снижения двигатель отключался и его рев обрывался. Тысячи жизней были спасены благодаря этому молчаливому предупреждению — как только воцарялась тишина, люди бросались на поиски убежища.

Теперь обратимся к печальной истории ракеты «Фау-2». Доктор Джонс давно понял, что этот грандиозный проект был затеян немцами не столько из соображений военной необходимости, сколько с целью удовлетворения присущей немцам жажды романтизма. К лету 1944 года проект «А-4» уже представлялся непомерным расточительством. Ракета «А-4», стоившая около 12 000 фунтов¹, значительно уступала любому другому способу бомбардировки. Это был весьма дорогостоящий метод атаки небольших целей. Результаты испытаний показывают, что при дальности полета в 200 миль около 50 процентов ракет падали в радиусе 11 миль от точки прицеливания. Из 230 ракет, достигших территории Великобритании к 28 декабря 1944 года, только 17 легли в радиусе 3 миль от Чаринг-Кросса. Остается непонятным, почему такой проницательный военный экономист, как Шпеер, допустил, чтобы под проект «А-4» были выделены такие огромные ресурсы.

¹ Анализ показывает, что средняя стоимости ракеты составляла около 6320 фунтов, однако определенные допол­нительные расходы могли довести ее стоимость до 12 000 фун­тов. Средняя стоимость одного самолета-снаряда составляла 125 фунтов. Краткий сравнительный обзор стоимости двух этих видов вооружения дан в приложении.

Почему Шпеер предоставил для производства ракет «А-4» больше половины производственных мощностей страны, в то время как германские войска отчаянно нуждались в горючем и, в то время как союзники сбивали германские истребители, бомбили заводы по производству азота и другие жизненно важные центры снабжения, без которых военная экономика Германии могла погибнуть? Все было поставлено на службу проекту «А-4». Только после завершения строительства подземного завода по выпуску ракет в Нордхаузене в том же туннеле началось сооружение завода по выпуску реактивных двигателей и подземного нефтеперерабатывающего завода. Шпеер изменил логически выстроенный порядок приоритетов, и проект «А-4» оттягивал на себя самые ценные ресурсы военной экономики до тех пор, пока в январе 1945 года не вступил в конфликт со стратегическими потребностями Германии. С того времени «оружие возмездия» перестало фигурировать в списках приоритетных проектов. Тогда Шпеер свалил всю ответственность на германский военный кабинет: «Должно быть, гибель проекта стала для них настоящим ударом».

Вот свидетельство того, что проект «А-4» всерьез посягнул на производственные мощности авиационной промышленности Германии: существенное сокращение выпуска электрооборудования, начиная с лета 1943 года, подкосило производство истребителей; кроме того, проект нанес серьезный ущерб производству субмарин и радаров, поглощая большую часть запасов жидкого кислорода. Но возможно, самый серьезный удар был нанесен германской программе по производству зенитного управляемого реактивного снаряда, так как осенью 1944 года Шпеер не поддержал расширение программы, поскольку в этом случае проект «А-4» должен был бы разделить с ней свои ресурсы¹.

¹ В январе 1945 года 1940 ученых из Пенемюнде все еще работали над «А-4», 270 - над «А-9», 220 - над «Вассерфалем» и только 135 - над «Тайфуном» (небольшая зенитная ракета, снабжавшаяся жидким топливом). Учитывая то отчаянное положение, в котором на тот момент находилась Германия, целесообразно было бы перераспределить персонал в обратном порядке.

Только в Германии над ракетной программой работало около 200 000 человек: на производстве, снабжении и непосредственно на запуске ракет. Однако к концу войны в целом было выпущено лишь 6000 ракет «А-4», из них только половина приняла участие в боевых действиях¹.

¹ С 1 января 1944 года до 18 марта 1945 года «Централь­ные заводы», выпустили 5789 годных к приемке ракет «А-4». Точные цифры ежемесячного выпуска таковы:

1944 год

Январь Февраль Март Апрель Май Июнь Июль Август

50 86 170 253 437 132 86 374

1944 1945

Сентябрь Октябрь Ноябрь Декабрь Январь Февраль 1-18 марта

629 628 662 (6) 613 (56) 690 (60) 617 (6) 362 (14)

Цифры в скобках показывают количество ракет «А-4», возвращенных на завод для переработки вследствие повреж­дения по пути к пусковым установкам. В июне 1944 года было выпущено 148 ракет, однако 16 из них были списаны как ус­таревшие. Экспериментальный завод в Пенемюнде начиная с 1942 года произвел сборку по меньшей мере 314 ракет «А-4».

Рекордный темп огня, достигнутый генералом СС Каммлером, составил 33 ракеты, запущенные 26 декабря 1944 года. Из всех выпущенных ракет территории Великобритании достигли 1115; 1675 ракет упали вблизи континентальных целей (88 процентов из них были нацелены на Антверпен).

Из двух видов «секретного оружия» только самолеты-снаряды полностью оправдали усилия, затраченные лордом Черуэллом на исследование этой угрозы начиная с лета 1943 года. Грозная ракета «А-4» оказалась куда более безобидным оружием, чем предполагали союзники.

28 марта, когда атаки «секретного оружия» стали сходить на нет, мистер Черчилль написал сэру Арчибальду Синклеру: «У Вас нет оснований утверждать, что атаки «секретного оружия» сорваны авиацией. Несомненно, авиация внесла свой вклад, но он, по моему мнению, меньше вклада зенитной артиллерии и существенно меньше вклада армии, которая нейтрализовала стартовые площадки в Па-де-Кале, с которых в противном случае, несмотря на все усилия ВВС, на нас вскоре обрушился бы еще более мощный удар.

Что касается «Фау-2», то здесь и вовсе нет никакой заслуги авиации. Мне представляется излишним омрачать славу «битвы за Британию», преувеличивая долю участия в ней «Фау-2».

Немногие записки премьер-министра были написаны им в подобном тоне.

Сейчас нам может показаться, что мистер Черчилль не воздавал должное авиации союзников, которая за время атаки «секретного оружия» потеряла 450 самолетов и 2900 летчиков. Между тем они отсрочили начало обстрела самолетами-снарядами и ракетами на три и шесть месяцев соответственно. В результате действий бомбардировочной авиации был причинен значительный ущерб производственным мощностям противника и выпуск оружия так и не достиг плановых показателей. Так, из 60 000 запланированных самолетов-снарядов было выпущено всего 32 000. Британской авиации также удалось уменьшить масштабность предстоящей атаки противника, проводя регулярные бомбардировки Франции, где располагались стартовые площадки, а также перехватывая самолеты-снаряды в воздухе.

Атаки союзной авиации повлекли за собой перебои в выпуске стали для самолетов-снарядов и электроники для ракет «А-4». Пауль Фигге, руководитель Комитета по снабжению «А-4», утверждал, что невозможно обеспечить выпуск 900 ракет ежемесячно «в основном потому, что из-за воздушных налетов сорваны поставки электронного оборудования и других материалов».

Средний темп огня за все время проведения кампании составлял около 15 ракет в день. Из 12 000 ракет, на выпуск которых были заключены контракты, с конвейера сошло только 6000. Возможно, половина из этих 6000 были использованы для испытаний в Близне и Пенемюнде.

Однако нельзя не вспомнить, что в течение тринадцати месяцев, с августа 1943 года по конец августа 1944 года, операция «Арбалет» отвлекла на себя 13,7 процента от общего количества самолето-вылетов союзников, на стартовые площадки и заводы противника было сброшено 15,5 процента от общего тоннажа бомб. К марту 1945 года авиация союзников сбросила на цели «Арбалета» 120 000 тонн бомб¹.

¹Общие_показатели военных усилий союзников, направленных на нейтрализацию операции «Арбалет», с августа 1943 года по март 1945 года таковы:

	Самолето-вылеты	Тоннаж сброшенных бомб
8-я воздушная армия США Британская бомбардировочная авиация Британская истребительная авиация 9-я (тактическая) воздушная армия (США) и 2-я тактическая воздушная армия (Британия) Итого	17 211 19 584 4 627 27 491 68 913	30 350 72 141 988 18 654 122 133

Эти цифры включают в себя и число налетов на заводы производящие жидкий кислород и перекись водорода, а также на другие цели, непосредственно связанные с «секретным оружием». Из общего тоннажа сброшенных бомб 98 000 следует отнести на цели, связанные только с самолетами-снарядами

В июле и августе 1944 года реально существовавшие самолеты-снаряды и потенциальная угроза «А-4» отвлекли на себя 40 процентов всего потенциала британской бомбардировочной авиации. Это сказалось в первую очередь на снижении уровня поддержки наземных операций. Только с середины июня по середину августа на цели, связанные с операцией «Арбалет», было сброшено 73 000 бомб, между тем это никак не повлияло на боеспособность полка Вахтеля. Он по-прежнему продолжал успешно запускать самолеты-снаряды. К 1 сентября эта цифра возросла до 82 348 тонн. К концу августа, когда были захвачены бункеры в Визернесе, Ваттене, Мимойеке и Сиракуре, на них было сброшено 7469 тонн бомб, а также предпринято семь неудачных попыток взорвать бункеры, направив на них беспилотные «В-17», набитые взрывчаткой.

Многие из самых сокрушительных ударов были нанесены по объектам по чистой случайности: сначала британская авиация атаковала завод «Цеппелин» во Фридриксхафене, полагая, что он выпускает радары. Американцы совершили воздушный налет на завод «Фольксваген» в Фаллерслебене, посчитав, что там производятся моторы для «юнкерсов». Экспериментальный сборочный цех в Пенемюнде был принят за завод, производящий перекись водорода. И наконец, бункер в Мимойеке, где размещалась многоствольная батарея, приняли за бункер для запуска ракет.

В целом кампания по бомбардировке объектов, связанных с операцией «Арбалет», в 1944 году может расцениваться как относительная неудача, причиной тому — игнорирование полученной разведкой информации. Атака, своевременно проведенная на транспортные коммуникации и нефтеперерабатывающие заводы противника, существенно уменьшила бы количество выпущенных впоследствии на Британию самолетов-снарядов и была намного эффективнее, чем более трудоемкие воздушные налеты на цели «Арбалета». Немцы всегда возводили свои катапульты гораздо быстрее, чем союзники уничтожали их.

Объединенный комитет по операции «Арбалет», созданный в июле 1944 года, к сожалению, обладал только совещательным голосом. И все же именно этот комитет разработал логично выстроенную долговременную стратегию. «План атаки на германские ракетные объекты», подготовленный в августе 1944 года, был единственным планом, учитывающим все условия предстоящей атаки. Если бы дело дошло до третьей в списке приоритетов цели — заводов по производству жидкого кислорода, — этого было бы достаточно, чтобы существенно уменьшить масштаб атаки «А-4».

Однако генерал Каммлер предусмотрел такую возможность. В середине октября он приказал построить завод по производству жидкого кислорода для проекта «А-4» в Нордхаузене. В апреле, когда строительство завода еще только близилось к завершению, он попал в руки американцев. Шпеер позже признался, что постоянная потребность ракет в жидком кислороде сводила его с ума: «Мне вполне хватало проблем с добыванием кислорода для промышленных нужд!»

Несомненно, в проекте «А-4» это было самое «узкое» место, кроме, может быть, проблем с уязвимостью завода Хейнкеля в Йенбахе, где производились турбонасосы.

Среди ошибок, допущенных разведкой союзников, заслуживают внимания три: неспособность определить, что ракета «А-4» работала на жидком кислороде; полнейшее невнимание (вплоть до сентября 1944 года) к центру сборки ракет; недооценка угрозы, которую представлял собой бункер в Мимойеке.

О существовании гитлеровского «насоса высокого давления» союзники узнали только в конце августа 1944 года, когда канадская армия захватила бункер в Мимойеке. Он был почти неуязвим. Он не использовал какое-либо экзотическое топливо или сложные механизмы, поэтому не было возможности совершить налет на производящие их заводы. Снаряды для «насоса» могли быть доставлены с любого хранилища, а топливом был обыкновенный кордит. Конечно, можно было разрушить железнодорожные и шоссейные пути, но обширный склад боеприпасов в бункере давал орудию возможность стрелять практически безостановочно в течение долгого времени. Легко понять лорда Черуэлла, который 6 апреля писал мистеру Черчиллю: «Я сомневаюсь в целесообразности публикации этой информации в настоящее время. Не уверен, что будет правильно сказать, что их положение может стать еще хуже».

Самым простым объяснением того, что союзникам не удалось обнаружить подземный завод в Нордхаузене, может служить сравнительная легкость, с которой были обнаружены три других ракетных центра. Кроме того, безопасность в Нордхаузене обеспечивалась СС, а это ведомство относилось к своим обязанностям куда ответственнее, чем армия, охранявшая Пенемюнде, и не позволяло себе оставлять ракеты за пределами завода.

Даже в конце августа 1944 года немногое было известно о центрах производства ракет. В одном из своих докладов Джонс процитировал слова агента, который сообщал, что во главе ракетного производства стоит то ли Дегенколб, то ли Дегенхардт, чья штаб-квартира находится в Хемнице.

«Где-то в Центральной Германии, — также писал Джонс, — существует завод, являющийся основным пунктом сборки ракет «А-4»...» Это был явный намек на «Центральные заводы». И снова: «Другие источники сообщают о существовании на территории Германии подземного завода «Дора», на котором производится секретное оружие». «Дора» — приписанный к «Центральным заводам» в Нордхаузене лагерь военнопленных и заключенных.

Немецкий военнопленный, в прошлом работавший электриком в Пенемюнде, также рассказал о существовании центрального пункта по сборке ракет. Во время допроса в начале сентября он произнес название — «Центральные заводы» — и добавил, что предприятие располагается в холмистом районе со множеством виноградников. Он детально описал два небольших близлежащих городка, в которых разместился персонал завода, а также назвал фирму «Линке-Хофман» в Бреслау, которая выпускала камеры сгорания для «А-4».

Две недели спустя над указанной военнопленным местностью была проведена аэрофотосъемка. Затем, в октябре, провели повторную съемку. Было обнаружено два подземных комплекса. Их причастность к выпуску ракет «А-4» выдавали укрытые брезентом вагоны, стоявшие на железнодорожных путях: под брезентом явственно проступали очертания ракет. Анализ перемещений составов между Нордхаузеном и Голландией показывал, что этот завод и есть тот самый центральный пункт сборки ракет дальнего радиуса действия.

В конце февраля 1945 года начальники штабов обсудили возможность атаки на этот казавшийся неприступным завод. Американцы предложили забросать все туннели, шахты и вентиляционные отверстия тысячами галлонов напалма — способ, который успешно применялся ими ранее. Завод должен был вспыхнуть как спичка, унеся жизни тысяч людей, находившихся внутри.

К счастью для заключенных и военнопленных, работавших на заводе, тот план не был приведен в действие. В конечном итоге завод подвергся обычному налету легких бомбардировщиков. Бараки заключенных (лагерь «Дора») во время этого налета остались нетронутыми, также по неизвестным причинам не было сделано ни одной попытки разрушить электростанцию завода, что, несомненно, способствовало бы сокращению выпуска продукции.

Отмечая серьезные просчеты, допущенные союзническим командованием, следует добавить, что в своем противодействии гитлеровской программе возмездия Британия находила неожиданную «поддержку» со стороны самих немцев, также не скупившихся на промахи. Среди них можно назвать нерешительность германского Верховного командования, некомпетентность 65-го корпуса, ослабление связей между различными видами вооруженных сил Германии, постоянную конкуренцию между армией и СС, абсурдность проекта «А-4» — все это привело к ослаблению эффективности германского «секретного оружия».

Одного лишь технического совершенства недостаточно, чтобы решить исход войны. К разумной долгосрочной стратегии должен прикладываться талант. Германская ракета «А-4» могла бы стать одним из самых значительных научных достижений Второй мировой войны. Без всякой язвительности хотелось бы заметить, что, если бы Британия обратила свой научный потенциал на разработки в области ракетостроения, а не на менее впечатляющие, но куда более ценные для военных нужд исследования, есть все основания думать, что британские ученые могли бы создать ракету, вполне сопоставимую с германской. Немцы предпочли зрелищность эффективности, ракеты — радарам, и это стоило Германии победы.

Существует множество различных, иногда взаимоисключающих оценок стоимости производства двух главных видов германского «секретного оружия». Одно представляется бесспорным: для обстрела крупных целей при среднем радиусе действия самолет-снаряд («Фау-1»), обладающий несложной конструкцией, не имел себе равных по простоте, экономичности и эффективности.

Вглядимся в цифры. К 18 марта 1945 года «Центральные заводы» — ракетный завод в Нордхаузене — произвели в общей сложности 5789 ракет «А-4» («Фау-2»). Стоимость одной ракеты в среднем составила 6320 фунтов (в пересчете на деньги 1945 года). К этому надо прибавить стоимость боеголовки, сырья, топлива и систем управления, которую британское министерство авиационной промышленности оценило в 350 фунтов. Доля ракетного производства в общей стоимости центра в Пенемюнде, построенного в 1936 году, составляла от 24 000 000 до 40 000 000 фунтов. Таким образом, к тому времени, как ракета «А-4» достигала пусковой установки, ее стоимость вырастала до 12 000 фунтов. Определенно это был не самый дешевый способ доставки 1620 фунтов обычной взрывчатки (аматола) на расстояние до 200 миль.

С другой стороны, в случае если бы самолет-снаряд производился на британских заводах, его стоимость составила бы 115 фунтов, что вполне сопоставимо со средней ценой, заплаченной фирме «Фольксваген» за производство «Фау-1» на заводе в Фаллерслебене, — 125 фунтов. Примечательно, что за за стоимость бомбардировщика «ланкастер» с комплектом бомб и полными топливными баками Гитлер получал 300 самолетов-снарядов. Каждый самолет-снаряд мог нести одну тонну взрывчатки на расстояние более 200 миль, — вот в чем состояла суть самолета-снаряда. Конечно, дальность полета и точность стрельбы у «ланкастера» были выше, но «Фау-1», будучи беспилотным самолетом, мог не принимать в расчет оборонительные рубежи противника и не нуждался в авиационном двигателе.

Пролог........................................................

Предисловие................................................

Глава 1. Планы мести..................................

Глава 2. В бой вступает разведка.................

Глава 3. Операция «Гидра» .........................

Глава 4. Расследование................................

Глава 5. Ракета выходит из тени..................

Глава 6. Возмездие......................................

Глава 7. Возрождение «А-4» ........................

Глава 8. Конец истории...............................

Приложение. Сравнительная стоимость ракет и самолетов-снарядов .............................

Ирвинг Дэвид ОРУЖИЕ ВОЗМЕЗДИЯ Баллистические ракеты Третьего рейха — британская и немецкая точки зрения Ответственный редактор Ю.И. Шенгелая Художественный редактор И.А. Озеров Технический редактор Н.В. Травкина Корректор Т.В. Соловьева Подписано в печать с готовых диапозитивов 23.03.2005 Формат 76х90'/32. Бумага офсетная. Гарнитура «Петербург» Печать офсетная. Усл. печ. л. 13,23 Уч.-изд. л. 14,6 + 1 альбом - 14,92 Тираж 7 000 экз. Заказ № 2056 ЗАО «Центрполиграф» 125047, Москва, Оружейный пер., д. 15, стр. 1, пом. ТАРП ЦАО Для писем: 111024, Москва, 1-я ул. Энтузиастов, 15 e-mail: cnpol@dol.ru www.centrpoligraf.ru Отпечатано с готовых диапозитивов во ФГУП ИПК «Ульяновский Дом печати» 432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14

ДЭВИД ИРВИНГ ОРУЖИЕ ВОЗМЕЗДИЯ Баллистические ракеты Третьего рейха — британская и немецкая точки зрения Книга известного английского историка Дэвида Ирвинга рассказывает о том, как на полигоне Пенемюнде велись разработки «оружия возмездия», какими уникальными потенциальными возможностями оно обладало и по каким причинам не удалось довести его до желаемого результата. Автор показывает, как в самой Англии убежденные скептики из британского правительства использовали любую возможность, чтобы показать несостоятельность этой весьма реальной угрозы, которая по замыслу Гитлера должна была переломить ход войны в пользу Германии.

4 стр обложки