655 г. - смерть халифа Усмана. История Халифата. 655 г.
Усман оказался слабохарактерным правителем, ему недоставало твердости в проведении решений. Но первые годы проблем не было. Сформировавшиеся армии продолжали успешные завоевательные походы и не требовали от халифа особых забот. Курайшиты с одобрением относились к его внутренней политике: «Не прошло и года правления Усмана, как курайшиты обзавелись собственностью в гарнизонных городах и привязались к ней». Усман не был таким несгибаемым догматиком, как Умар, и меньше обращал внимание на то, какую позицию занимал тот или иной человек до завоевания Мекки, тем более что среди старых врагов Пророка было немало его родичей из клана абдшамс, привязанность к которым у него порой зашкаливала. Одним из первых актов Усмана было возвращение из Таифа своего дяди по отцу ал-Хакама б. Абу-л-Аса, сосланного туда Пророком.
Год рождения неизвестен. Аль-Хакам был сыном Абу аль-Аса ибн Умайи. Его дед по отцовской линии был прародителем его клана и династии. Аль-Хакам женился на Амине бинт Алькама ибн Сафван аль-Кинанияйя после того, как она развелась с его братом Аффаном. Она родила сына аль-Хакама, Марвана, который стал халифом Омейядов в 684-685 годах и прародителем всех последующих халифов Омейядов. У него были другие сыновья, включая аль-Харита, Яхью и Абд аль-Рахмана. Аль-Хакам решительно выступил против пророка Мухаммеда, и поэтому был сослан последним из Мекки в соседний город Таиф. Из ссылки его вернул халиф Усман, двоюродный брат. Умер в 655/56. |
 Абдулла ибн Масуд читает коран у Каабы. Миниатюра из Сиер-и Неби, XIV век Абдулла ибн Масуд родился в Мекке приблизительно 594 г. Сын Масуда ибн Хавила и Умм Абд бинт Абдвадд, оба из которых были из племени тамим. Отец был либо раб, либо очень низкого социального статуса. У Абдуллы был брат Утба и по крайней мере две жены при жизни Мухаммеда. Одна из них была Рэйта бинт Абдулла, ремесленница, которая содержала Абдуллу и их ребенка. Другая - Зейнаб бинт Абдулла из племени Такиф, у неё было несколько дочерей. В своем завещании он указал, что ни одна из его дочерей не должна выходить замуж без их ведома. У него также был сын по имени Абдул Рахман. Абдулла ибн Масуд описан как худой, невысокий мужчина с очень темной кожей и прямыми волосами, доходящими до плеч. Говорят, что по своему характеру и целям он был человеком, «наиболее похожим на Мухаммеда». Ибн Масуд был одним из первых мусульман, обратившись до 616 года. Он 19-й в списке людей Ибн Исхака, которые были обращены Абу Бакром. В молодости он работал пастухом в Укба ибн Абу Муайт и, согласно легенде (якобы, сам рассказал), впервые встретил Мухаммеда и Абу Бакра, когда они «убегали от идолопоклонников». Они попросили у него молока, но Абдулла сказал, что не может украсть у своего хозяина (сам он, надо думать, ничего не пил). Тогда Мухаммед попросил овцу, которая ещё не давала молока и быстро сделал её дойной. И все трое напились. После чего Пророк вновь сделал козу недойной (зачем?). Абдулла немедленно проникся и стал ревностным исламистом. Позже его мать и брат также приняли ислам. Похоже, что он первый заучивал суры Пророка и первый читал их публично у Каабы. За что его сильно избили (но читать он не перестал). Абдулла и его брат Утба были среди тех, кто эмигрировал в Абиссинию в 616 году. Абдулла вернулся в Мекку в 619 году. Когда мусульмане эмигрировали в Медину в 622 году, Абдулла поселился у Муада ибн Джабала или Саада ибн Хайтама. Когда земля в Медине была передана иммигрантам, клану Зухра была предоставлена территория за мечетью, которая включала участки для Абдуллы и его брата Утбы. Абдулла работал личным слугой Пророка. Мухаммед признал Абдуллу одним из четырех главных экспертов по Корану. Однажды он попросил его прочитать; понравилось. Абдулла сражался в битве при Бадре. После битвы Мухаммед приказал воинам искать среди трупов своего заклятого врага Абу Джахля, которого можно было узнать по характерному шраму на его колене. Абдулла нашел Абу Джахля умирающим и с отрезанной ногой. Имел с ним беседу, оповестив этого фанатика-антиисламиста, что мусульмане победили, отрубил ему голову и принёс Пророку. Абдулла также сражался в битве при Ухуде, в Битве при рве и во «всех битвах», включая Табук. Двадцать лет спустя он сказал, что хотел бы умереть в Табуке. Это весьма странное заявление, ибо и битвы-то не было. После смерти Мухаммеда Абдулла ибн Масуд стал восьмым наиболее выдающимся носителем хадисов с общим количеством 848 сур. Умар назвал его «коробкой, полной знаний» и выделил Абдулле пенсию в размере 6000 дирхемов. Его матери также была назначена пенсия в размере 1000 дирхемов. Около 642 г. Умар назначил его казначеем в Куфе. Остался он таковым и при Усмане. Абдулла, будучи казначеем, одолжил деньги Сааду ибн Абу Ваккасу, наместнику Куфы, тот не хотел долг отдавать и они поссорились. Их ссора добавила напряжённости в Куфе. Усман разозлился на них обоих, в 646 году он призвал Саада, вытряс из него деньги и заменил его аль-Валидом ибн Укба. Он думал и о замене Абдуллы тоже, но в конце концов он решил его не трогать. К 650 году Абдулла поссорился и с аль-Валидом. Абдулле был сделан донос, что Аль-Валид пьяница; Абдулла ответил, что не его дело шпионить за частной жизнью другого человека. Но Аль-Валид обвинил Абдуллу в том, что тот не защищал его репутацию, и они публично оскорбляли друг друга. Аль-Валид тоже пытался запустить руку в казну, но Абдулла ему не позволил. Халиф Усман указал Абдулле, что он обязан повиноваться Аль-Валиду во всем и тогда Абдулла публично швырнул ключи от казны. Однако он остался в Куфе и продолжал критиковать наместника. В 652 году Усман выпустил стандартизированную версию Корана. Он отправил копию в каждую провинцию и приказал сжечь все другие материалы Корана, «написанные ли фрагментарными рукописями или целыми копиями». Абдулла пришёл в ярость. Он обвинил писцов Усмана в добавлении трех дополнительных сур, которые никогда не произносил Пророк, и во многих других небольших изменениях в тексте. Он в мечети Куфы назвал стандартизированный Коран Усмана «обманом». Когда агенты Усмана прибыли в Куфу, чтобы сжечь все варианты, Абдулла спрятал от них свою версию. Он напоминал людям: "Я прочитал перед Посланником Аллаха более семидесяти сур Корана. Его сподвижники знают, что я лучше понимаю Книгу Аллаха, чем они и если бы я знал, что у кого-то есть лучшее понимание, чем у меня, я бы пошел к нему". Однако современные изучатели корана не на стороне Абдуллы. Коран Усмана восторжествовал. В конце концов Усман отозвал Абдуллу в Медину. Он вошел в мечеть, где говорил Усман, там они поругались и халиф публично его оскорблял. Аиша вступилась за «спутника Посланника Аллаха». Но Усман запретил Абдулле когда-либо снова покидать Медину и приказал ему покинуть мечеть. Его слуги помогли Абдулле удалиться, причём так настойчиво, что сломали ему два ребра. Усман отменил пенсию Абдулле. Абдулла ибн Масуд умер в Медине в 653 году в возрасте 59 лет и был похоронен ночью в Аль-Баки. Кто вёл похоронные молитвы, вопрос спорный. Возможно, халиф. Показательная нищета и отказ от денег, описанная многократно - легенда. Он оставил состояние в 90 000 дирхемов. Аль-Зубайр ибн аль-Авам ходатайствовал перед халифом о выплате пенсии Абдулле его наследникам и Усман удовлетворил эту просьбу, хотя точный размер пенсии оспаривается. |
 Его полное имя Абу Абдуллах аз-Зубайр ибн аль-Аввам ибн Хувайлид ибн Асад ибн Абд аль-Узза ибн Кусай. Родился в 594 году в Мекке. Двоюродный брат пророка Мухаммеда (сын тети Пророка Сафии) и халифа Али, а также племянник Хадиджи. Отец - аль-Аввам ибн Хувайлид из клана Асад племени курайшитов. У него было два брата, Саиб и Абдул Кааба; брат по материнской линии, Сафи ибн Аль-Харит, который был из клана Умайя и несколько братьев и сестер по отцовской линии, включая Хинд бинт Аль-Аввам, жену Зейда ибн Харифы. Якобы, еще мальчиком, Аз-Зубайр боролся со взрослым мужчиной и сломал тому руку. Сафия, которая была беременна в то время, отвела мужчину домой, попросту хвастаясь, какой у неё сын сильный. Его отец Аль-Аввам умер, когда Аз-Зубайр был еще молод. Сафия жестоко избивала его. Когда ей говорили: «Да ты его убьёшь!» она отвечала: «Я избиваю его, чтобы он был умным и смелым в битве». Таково вот арабское воспитание. Сафия, вспомним, и сама была боевой, запросто поленом убив иудейского (якобы) диверсанта во время Битвы у рва. Аз-Зубайр был человек среднего роста, худой, с темным цветом лица и волосатый, с тонкой бородой. Его волосы свисали до плеч, и он не красил их даже после того, как они побелели. Аз-Зубайр был один из первых пяти людей, которые приняли ислам под влиянием Абу Бакра, был четвертым или пятым взрослым мужчиной среди мусульман. Он был одним из первых пятнадцати эмигрантов в Абиссинию в 615 году, вернулся туда в 616 году. Пока он был в Абиссинии, вспыхнуло восстание против негуса (короля Эфиопии). Негус сражался с повстанцами на берегах Нила. Мусульмане, очень обеспокоенные потерей своего защитника, отправили Аз-Зубайру следить за битвой. При помощи надутого бурдюка он плавал по Нилу, доплыл до места, где велась битва. Он наблюдал, как негус одолел повстанцев, а затем отплыл обратно к мусульманам. Он подбежал, размахивая одеждой, и кричал: "Негус победил, Бог уничтожил его врагов и утвердил его на своей земле!" Аз-Зубайр был среди тех, кто вернулся в Мекку в 619 году, потому что они слышали, что мекканцы приняли ислам. Но сообщение было ложным, и поэтому они вошли в город под защитой гражданина или тайком. Однако Аз-Зубайр не назвал своего защитника. Аз-Зубайр присоединился к хиджре в Медину в 622 году. Сначала он поселился у Аль-Мундхира ибн Мухаммеда. Оспаривается, кто стал «братом» Аз-Зубайра в исламе: различные традиции называют разные имена. Мухаммед дал ему большой участок земли для постройки дома и даровал несколько пальм. В 625 году Аз-Зубайру было дано больше пальм на земле изгнанного племени евреев. Говорят, что Аз-Зубайр участвовал во всех военных экспедициях Мухаммеда, как правило, был одет в характерный желтый тюрбан. В битве при Бадре его послали в качестве разведчика, и он захватил мекканского шпиона. Затем он сражался в битве и убил Убайду ибн Сада Умайи. В битве при Ухуде он попросил меч Мухаммеда, который должен был «поразить врага, и был очень огорчен», когда Мухаммед отклонил его предложение. При атаке на мекканский лагерь он оказался так близко к бегущим мекканским женщинам, "что мог видеть лодыжки Хинды и Утбы" (это его хадисы, вероятно, видеть лодыжки женщин важнее прочих подробностей битвы). Но тут аллах отвернулся от мусульман и Аз-Зубайр был одним из немногих, кто сражался рядом с Мухаммедом, когда мусульмане в свою очередь побежали. Во время Битвы у рва Аз-Зубайр гарцевал на коне и заслужил похвалу Пророка: «У каждого Пророка есть ученик, а мой ученик - Аз-Зубайр». В 628 году Аз-Зубайр присоединился к экспедиции в Хайбар и убил еврея Ясира в единоборстве. Когда мусульмане завоевали Аль-Камус, еврейский казначей Кинана был доставлен к Мухаммеду, но отказался сообщить, где были спрятаны их деньги. И Мухаммед приказал Аз-Зубайру «пытать его, пока вы не извлечете то, что у него есть». Аз-Зубайр «жег огонь с кремнем и сталью на груди его, пока тот не был почти мертв». Однако обезглавил Кинану Мухаммед ибн Маслама в отместку за своего брата Махмуда, который был убит в бою несколькими днями ранее. В декабре 629 года, накануне завоевания Мекки, Мухаммед послал Аз-Зубайра и Али перехватить женщину, которая несла письмо с предупреждением о нападении курайшитам. Под угрозой оказаться раздетой, женщина достала записку из своих волос и Мекка оказалась захваченной врасплох. Когда исламисты вошли в Мекку, Аз-Зубайр держал одно из трех знамён эмигрантов и командовал левым крылом армии завоевателей. Он также сражался в битве при Хунайне. После смерти Пророка в июле 632 года был назначен командующим одной трети мусульманских сил и воевал в войнах Ридды. Он командовал отрядом в решающей битве при Ярмуке в 636 году, а в 640 году он командовал подкреплением, направленным к Амр ибн аль-Асу в Египет. В 644 году умирающий Умар выбрал Аз-Зубайра и еще пять человек, чтобы избрать следующего халифа. Они избрали Усмана, во время его халифата Аз-Зубайр не участвовал в политике или в войне. Хадисов он оставил немало, но очень аккуратно сообщал о Пророке, говорил своему сыну Абдулле: «Я слышал, как Посланник Аллаха сказал: «Любой, кто лжет обо мне, должен сесть в Огонь». Был одним из ближайших сподвижников и одним из шести советников пророка Мухаммеда. Он также был одним из тех десяти, которым было обещано при жизни, что они будут в раю (ашара аль-мубашшира). Аз-Зубайр женился восемь раз и имел двадцать детей. Жёны: Асма бинт Абу Бакр. Они были женаты до хиджры 622 года и развелись около 645. Умм Кульсум бинт Укба из клана Умайя. Они женились в 629 году, но «она ему не понравилась», и они развелись через несколько месяцев. После рождения их дочери Умм Кульсум вышла замуж за Абдур Рахман бин Ауфа. Умм Халид Ама бинт Халид из клана Умайя. Она была одной из эмигрантов, которые вернулись из Абиссинии в 628 году. Ар-Раббаб бинт Унайф из племени Калб Атика бинт Зайд из клана Ади, вдова Умара Тумадир бинт аль-Асбах из племени калб, вдова Абдура Рахмана ибн Ауфа. Аз-Зубайр развелся с ней уже через семь дней после свадьбы. Она говорила другим женщинам: «Когда одна из вас выходит замуж, ее не следует обманывать через семь дней после того, что Аз-Зубайр сделал со мной». Однако она не раскрыла природу «обмана». Умм Джаафар Зайнаб бинт Мартад из племени Таалаба. Жены Аз-Зубайра жаловались на то, что он «груб с женщинами». Умм Кульсум прямо запросила развод. Аз-Зубайр жаловался: «Она обманула меня, пусть Аллах обманет ее!» Мухаммед посоветовал ему снова сделать ей предложение, но Аз-Зубайр сказал, что «она никогда не вернется ко мне». Атика согласилась выйти за него замуж только при условии, что он никогда не побьет ее. Усман был убит в 656. У Аз-Зубайра были основания надеяться, что он будет избран следующим халифом, хотя он знал, что его старый союзник Талха также был сильным соперником. Но был избран Али. После этого Аз-Зубайр встретился с Аишей и Талхой в Мекке, утверждал, что он показал преданность Али под угрозой смерти. Аз-Зубайр, Талха и Айша призвали мусульман отомстить за смерть Усмана. Союзники собрали армию и пошли на Басру и захватили город. Али пришел в Басру с профессиональной армией в двадцать тысяч человек. 7 декабря 656 начались боевые действия. Воины Аиши убили мальчика-посланника Али, и Али ответил: «Битва теперь оправдана, так что боритесь с ними!» Аз-Зубайр, однако, потерял желание сражаться. Он сказал, что Али отговорил его от этого во время переговоров на том основании, что они были двоюродными братьями; но его сын обвинил его в боязни армии Али. Аз-Зубайр покинул поле битвы. Его догнали и убили (есть много версий). Аз-Зубайр оставил треть своего имущества по завещанию детям и поручил своему сыну Абдулле продать остальную часть своего имущества, чтобы расплатиться с долгами. Абдулла обнаружил, что долги составляли 1 200 000 (предположительно в дирхемах). Абдулла приложил немало усилий, чтобы погасить все долги, четыре вдовы Аз-Зубайра в конечном итоге унаследовали по 1 100 000 каждая, оставив более 30 000 000, которые будут разделены между его детьми. Короче, был миллионером. Имел сыновей: Урву и Абдуллаха. Его внуком был Хишам ибн Урва. |
Год рождения неизвестен. Происходил из племени гифар, проживавшего неподалеку от Мекки, в долине Ваддан. Гифарцы занимались разбоем на дорогах и брали дань с проходящих через эти места караванов курайшитов. Абу Зарр аль-Гифари отрекся от язычества ещё до начала проповедей пророка Мухаммеда. Некоторое время он был последователем авраамического единобожия - ханифом, но, услышав о пророчестве Мухаммеда, приехал в Мекку и после разговора с Али ибн Абу Талибом принял ислам (четвёртым или пятым) Он тут же бросился провозглашать свою новую веру перед Каабой, которая в то время была языческим храмом. Его избили. Он взывал и получал побои три дня подряд, после чего Пророк Мухаммед велел ему вернуться в свой клан, пока жив. Пророк говорил, что нет человека, более правдивого. Приняв ислам, Абу Зарр вернулся к своему племени и стал проповедовать среди своих соплеменников новую религию. Многие из гифарцев приняли ислам, а остальные приняли веру после переселения мусульман из Мекки в Медину. Абу Зарр принял активное участие в жизни мусульманской общины, участвовал в сражениях при Бадре, Ухуде, Хандаке и других битвах. Мухаммед приказал атаковать племя бану куда, в бою был убит сын Абу Зарра Умайр аль-Гифари. В ответ Мухаммед приказал отомстить в Аль-Габе. При взятии мусульманами Мекки он был знаменосцем своего племени. После смерти Пророка Абу Зарр аль-Гифари переехал из Медины в Сирию и жил там в период правления Абу Бакра и Умара. Вел набожную и аскетическую жизнь. В период правления халифа Усмана, после того, как Усман начал раздавать деньги, добытые в Ифрикии, своим родственникам, он начал агитацию против халифа. Он цитировал отрывки из Корана, угрожающие накопителям богатства адским огнем. Марван пожаловался Усману, который послал предупредить Абу Зарра, но безрезультатно. Некоторое время Усман проявлял терпение, пока в присутствии халифа Абу Зарр не начал гневную отповедь на Кааба аль-Ахбара, который поддержал разграбление казны Усманом. Тогда Усман отправил Абу Зарра в Дамаск. И в Дамаске он был свидетелем того, как мусульмане отклонялись от ислама, следуя мирским удовольствиям и желаниям. Он был весьма опечален этим. Усман пригласил его приехать в Медину, он стал жить в Аль-Рабате, маленькой деревне в восточной Медине. Абу Зарр держался там подальше от людей, придерживаясь традиций Мухаммеда и его сподвижников. От денег, которые ему пытались всучить, отказывался категорически. Якобы, Пророк предсказал ему жить, умереть и войти в рай в одиночестве. Это когда при походе на Табук верблюд Абу Зарра ослабел настолько, что Абу Зарр взял всю поклажу и побрёл за войском. Один. Насчёт рая нет информации, но в остальном всё сбылось. Абу Зарр аль-Гифари является передатчиком (рави) 281 хадиса. Шииты почитают его как одного из четырех сподвижников Али ибн Абу Талиба. Согласно суннитской традиции, он был грубым, безграмотным бедуином, который не занимал высоких должностей, но служил мусульманской общине, умме, всем, что мог дать. Считается первым представителем исламского социализма. А то и первым социалистом вообще. Он протестовал против накопления богатства правящим классом во время халифата Усмана и призывал к справедливому перераспределению богатства. Он умер в 652 году в Рабаде, в пустыне к востоку от Медины. В Ливане есть две шиитские святыни в Абу-Дхаре - в Сарепте и Мейс-эль-Джабале |
 из фильма "Муавия, Хасан и Хусейн". Абу Бакр принимает решение вернуться в Медину с мятежниками Сын 1-го халифа. Ему был год, когда умер Пророк (но всё же сподвижник Пророка!), ему было 3 года, когда умер его отец, первый халиф в истории - Абу Бакр. Его матерью была Асма бинт Умайс. Ну, мать тоже осталась непревзойдённой в истории, став женой сначала Джафара ибн Абу Талиба, погибшего при Муте, любимца Пророка, для него аллах создал два крыла, чтоб он мог улететь в рай самостоятельно, второй муж - 1-й халиф, 3-й муж - 4-й халиф и 1-й имам. Всем лично Пророк определил место в раю, как, впрочем, и самой Асме. Когда Абу Бакр умер, на Асме женился Али, Мухаммед ибн Абу Бакр стал его приёмным сыном. Когда убили Умара, он был мальчишкой, но к 650 году, когда возникло недовольство правлением халифа Усмана, это был 19-летний юноша, полный амбиций, верный последователь своих отцов, воспитанный в духе раннеисламских аскетических традиций. Он провел значительное время в Египте и был в составе делегации, которая пожаловалась на злоупотребления правителя Египта Ибн Абу Сарха халифу Усману ибн Аффану. Халиф пообещал немедленно заменить его Мухаммедом ибн Абу Бакр (тому было уже 24). Но по пути в Египет члены делегации поймали гонца халифа, отобрали у него письмо к наместнику Египта, направленное от имени Усмана, в котором Усман приказывает казнить Мухаммеда ибн Абу Бакра и всех его друзей. Члены делегации (а было их человек 700) вернулись обратно в Медину и осадили дом Усмана. Вероятно, Усман не писал письма, его написал его двоюродный брат и правая рука, владеющий печатью, Марван. Но Усман отказался его выдать (да и не мог, халифу было за 80 и всем управлял Марван). 40 дней продолжалась блокада. Когда появились слухи о подходе войска на помощь халифу, мятежники взяли дом штурмом и убили халифа Усмана. Причём сыновья Али сражались за халифа. Убийцы должны быть казнены даже за убийство простого мусульманина, а тут Халиф правоверных! Сам Мухаммед ибн Абу Бакр не убивал халифа, всего лишь ругал и хватал за бороду, это подтвердила и вдова Усмана, но реабилитировать Мухаммеда ибн Абу Бакр отказалась: "Но он их (убийц) привёл!" Все дальнейшие действия развивались вокруг "наказания убийц". Вдова не знала их имён, их знал Мухаммед ибн Абу Бакр. Но он их не назвал. Более того, в борьбе за власть в халифате часть мятежников-убийц примкнула к Али во главе с Мухаммедом ибн Абу Бакр, а другая - к его противникам. В Верблюжьей битве Мухаммед ибн Абу Бакр лично вытащил из обломков паланкина свою родную сестру Аишу, голосистого врага его самого и его приёмного отца. Али вполне использовал молодёжь, пошедшую за его приёмным сыном и после битвы при Суффине назначил Мухаммеда ибн Абу Бакр наместником Египта. Сам же Али с сожалением отметил, что на посту наместника тот слабоват. Ещё хуже дело обстояло с военным опытом. В 658 году н.э. Муавия, фактический правитель Сирии, послал бывшего наместника Египта Амра ибн аль-Аса и 6 тысяч бойцов против Мухаммеда ибн Абу Бакра. Мухаммед обратился за помощью к Али. Говорят, что Али поручил своему приёмному сыну передать правление более опытному Малику аль-Аштару, которого он считал более способным противостоять Амр ибн аль-Асу. Однако Малик умер по пути в Египет (шииты считают, что Малик был отравлен Муавией). Ибн Абу Бакр не выстоял против опытного Амра ибн аль-Аса. Пленение и смерть Мухаммеда б. Абу Бакра описываются различно. По одним сведениям, он бежал из Фустата, спрятался в каких-то развалинах и его выдали местные жители; согласно ал-Масуди, это произошло в Ком Шарике. По другим сведениям, его укрыл в Фустате араб из племени гафик и его выдала слабоумная (?) сестра хозяина. Он оказывается то казненным, то павшим в бою с оружием в руках. Али будто бы высказывал сожаление, что не назначил управлять Египтом вместо Мухаммеда Хашима б Утбу («если бы он был убит, то только с мечом в руке, а не без пролития [вражеской] крови, как Мухаммед». Халифа приводит сразу три версии: Мухаммед спрятался в развалинах в брюхе мертвого осла и был так сожжен; Муавия б. Худайдж убил его в бою; Амр б ал-Ас казнил его, узнав, что никто не дал ему обещания неприкосновенности. Видимо, сторонники Мухаммеда приписывали ему героическую смерть в бою, а те, кто считал его главным виновником гибели Усмана, рассказывали о жажде, которую ему пришлось испытывать (за страдания Усмана без воды), и приписывали ему позорную кончину - смерть в брюхе дохлого осла или сожжение в его шкуре. По сообщениям шиитов, приказ казнить отдал Муавия. Могила Ибн Абу Бакра находится в мечети в Каире. У Мухаммеда ибн Абу Бакра был сын по имени Касим ибн Мухаммед ибн Абу Бакр. Жену Касима ибн Мухаммеда ибн Абу Бакра звали Асма, и она была дочерью Абдул-Рахмана ибн Абу Бакра, который был другим сыном Абу Бакра. Дочь Касима ибн Мухаммеда ибн Абу Бакра и Асмы звали Фитима (Умм Фарвах). |
У других мусульманских вождей владения были скромнее, но и они не стеснялись в средствах и имели, как правило, в запасе по нескольку десятков тысяч дирхемов. Приток квалифицированной рабочей силы в виде военнопленных-рабов способствовал интенсивному строительству в столице Халифата, которая потеряла прежний деревенский облик.
Перестроили и Первую мечеть. В декабре 649 г. Усман разрушил прежнюю глинобитную мечеть, крытую пальмовыми листьями, и к осени 650 г. выстроил новую, более просторную (80х75 м), из тесаного камня, с каменными колоннами и потолком из индийского тикового дерева. Монументальность постройки вызывала у некоторых мусульман, привыкших к скромной галерее, подозрение, не нарушена ли этой перестройкой сунна Пророка. В связи с расширением мечети был разрушен дом Хафсы, в возмещение Усман построил ей новый.
Важнейшим делом Усмана в формирование ислама было издание стандартного текста Корана. Записи проповедей Мухаммеда еще при жизни вели его секретари Убайй б. Каб и Зайд б. Сабит; фиксировали их в письменном виде и некоторые его сподвижники и близкие, такие, как Али, Абдаллах б. Масуд, какие-то записи имелись у его жен: Аиши, Хафсы и Умм Саламы. Значительная часть мусульман хранила и передавала проповеди изустно, затем они для памяти записывались на различном подручном материале: черепках, коже, бараньих лопатках. Ни о каком сводном тексте речи быть не могло.
Согласно мусульманской исторической традиции, первую попытку письменной фиксации всего объема проповедей предпринял Абу Бакр после битвы в «саду смерти», когда погибло много устных хранителей Корана. Понятно, что имелось множество мелких и крупных разночтений.
Провинциальные центры обзавелись своей авторитетную для них редакцией: в Басре это была редакция Абу Мусы ал-Ашари, в Куфе – Абдаллаха б. Масуда, в Сирии – Убаййа б. Каба. В Медине каноническими считались, по-видимому, списки Зайда б. Сабита и Хафсы или же существовал какой-то иной общепринятый в среде старейших сподвижников свод текста, так как ни о каких текстологических разногласиях в Медине не сообщается. В спорных случаях опрашивали несколько авторитетов: «Слышал ли ты, как посланник Аллаха сказал то-то и то-то?» – их подтверждения было достаточно.
Но в провинциях наметившееся к этому времени политическое соперничество отражалось и в спорах о тексте Корана. Острота разногласий в Куфе доходила до того, что в одном углу мечети собирались для чтения Корана «по Абу Мусе», а в другом – по «Ибн Масуду». Очевидцы подобных споров обратились к Усману с предложением утвердить текст, который был бы принят всеми и снял бы опасные разногласия.
Усман предложил всем принести имеющиеся у них записи и, положив в основу списки Зайда и Хафсы, составил сводный текст. С этого списка были сделаны несколько копий и разосланы в крупнейшие гарнизонные города, остальные списки было приказано уничтожить.
Композицию этой, так называемой Усмановской редакции Корана нельзя признать удачной. Материал в ней был расположен не в хронологическом порядке, а по размеру главок (сур) – от самой длинной суры «Корова» в 286 стихов (айатов) до небольших сур-молитв в 3 – 6 айатов. В нарушение этого принципа в начало была помещена сура-молитва «Фатиха» («Открывающая»).
«Фатиха» отсутствовала в своде Абдаллаха б. Масуда, так же как завершающие две суры-молитвы (113-я и 114-я). Несмотря на распоряжение уничтожить индивидуальные списки, многие из них сохранились и находили приверженцев. По утверждению некоторых источников, отказался уничтожить свой список Ибн Масуд, говоря: «Да я читал [слышанные] из уст посланника, да благословит его Аллах и да приветствует, семьдесят сур, когда Зайд ибн Сабит с двумя косичками еще играл с мальчишками». Можно понять его возмущение предпочтением, оказанным списку Зайда, ведь он действительно слышал и заучивал откровения в пору гонений, хранил свои записи как драгоценную реликвию, а их приговорили к уничтожению, предпочтя записи мальчишки. Сохранились также отдельные копии других провинциальных списков, которыми пользовались составители первых комментариев к Корану. Но все они после утверждения канонического текста утратили прежнее значение.
Другие нововведения Усмана касались внешней стороны обрядности: он добавил третий призыв к молитве и вместо двух ракатов молитвы в Мина стал делать четыре.
Как отмечают средневековые историки, первые годы правления Усмана, примерно до 650 г., не вызывали недовольства мусульман, затем начинаются не вполне ясные конфликты, которые в источниках излагаются как следствие дурных решений халифа, нарушавшего клятвенные обещания, данные при его избрании.
Усман действительно не всегда поступал осмотрительно и со временем утратил представление о границах своей власти, но в основе конфликтов, возникших в начале пятидесятых годов, лежали глубинные социально-экономические процессы.
В этот период еще не произошло полного совпадения государства и мусульманской общины. Община не столько управляла государством, сколько пользовалась продуктами его деятельности. Разнообразные государственные и территориальные образования, объединенные в Халифате силой оружия, имели свои автономные, веками складывавшиеся административно-фискальные и хозяйственные механизмы, которые продолжали надежно функционировать, невзирая на смены высшей власти. Халифам не было нужды задумываться над организацией производства на новых началах. Договор с жителями Мерва: «На них лежит раскладка дани, а на мусульманах – только ее получение». Главной заботой халифа было не устроение государства, а получение и распределение доходов.
Проблему распределения получаемых налоговых поступлений Умар решил более или менее удовлетворительно, но только применительно к нуждам армии-завоевательницы, в условиях, когда халиф был в роли главнокомандующего, определявшего стратегические цели и распределявшего стратегические резервы, а подавляющая масса обитателей выдвинутых вперед военных баз, вроде Куфы и Фустата, состояла из воинов, получавших жалованье в соответствии со стажем участия в военных действиях.
Создание Куфы, Басры и других военных баз, в которых концентрировались основные вооруженные силы Халифата, было неотвратимой потребностью армии, нацеленной на завоевания, но в нем была заложена неотвратимость утраты Мединой положения столицы. Уже через пятнадцать лет после основания каждый из этих городов превзошел Медину по численности населения, но, главное, что за эти годы зона военных действий отодвинулась от этих форпостов мусульманского государства еще не менее чем на 1000 км. Балх и Мерв, через которые в 652 г. пролегла восточная граница Халифата, отстояли от Басры на 2000 км – вдвое больше, чем Басры от Медины. Прежние форпосты стали для пограничных гарнизонов таким же (и даже более глубоким) тылом, каким совсем недавно была Медина для этих форпостов.
Непосредственное управление войсками из Медины стало невозможным; даже наместники гарнизонных городов также не могли непосредственно управлять своими обширными наместничествами и назначали, когда от себя, когда по воле халифа, наместников низшего ранга. Фактически реальная власть перешла к наместникам высшего ранга, в руках которых находилась армия, в отличие от халифа, который не располагал никакими вооруженными силами. Наместники были независимы от него как в финансовом отношении (выплата жалованья производилась из собственных средств провинций), так и в отношении пополнения людьми: шел постоянный стихийный приток населения в гарнизонные города, а также был очень высок естественный прирост – в конце правления Усмана армию уже пополняли юноши, родившиеся в Куфе, Басре и других гарнизонных городах.
Халиф тоже имел значительные средства, поступавшие в виде хумса. Они были не больше, чем у каждого отдельно взятого наместника высшего ранга, но в отличие от них халиф тратил меньшую часть денег на жалованье, так как не расходовался на армию. Поэтому в его казне был больший остаток свободных средств, чем у наместников.
Кроме того, в распоряжении халифа была вся садака Аравии. При Умаре только на заповедных пастбищах (хима) паслось 30000 верблюдов, собранных в виде садаки, при Усмане их стало 40000. О количестве мелкого рогатого скота сведений нет, но, судя по обычному составу стад и соотношению числа верблюдов и овец в добыче, захватывавшейся при Мухаммеде, овец и коз должно было быть в 5–6 раз больше. Чтобы обеспечить эти огромные стада пастбищами, Усману пришлось расширить территорию хима Дарийа, прикупив у бану дубая колодец ал-Бакра; кроме того, по его распоряжению был выкопан новый колодец в хима Файд (которая, вероятно, была установлена Усманом).
Общая стоимость поголовья скота составляла 3 – 4 млн. дирхемов, что было вместе со средствами хумса, остававшимися после выплаты жалованья, мощным орудием в pyках халифа.
Также халиф был распорядителем важнейшей общинной собственности, земель савафи (бесхозные земли, перешедшие в собственность мусульманской oбщины-государства). Ранее они принадлежали царям и императорам, если за землю не платили, она объявлялась собственностью общины (т.е. уходила к халифу). А это были лучшие земли и наместники были этим недовольны - именно они их завоевали.
Умар запретил мусульманам обзаводиться землей в завоеванных странах. Но в его распоряжениях не было прямолинейности - нередко он давал разрешение, если сообщали, что это не повредит общине, хотя сведения об этом неконкретны. Интенсивный процесс дарения и приобретения земель в завоеванных странах, прежде всего в районе Басры и Куфы, начался при Усмане. В Куфе можно говорить лишь о перераспределении собственности, поскольку вся пригодная для обработки земля была так или иначе освоена, а в Басре был большой массив бесхозных солончаково-болотистых пойменных земель, которые вводились в оборот по мере проведения каналов. Первый канал от Убуллы до Басры начали копать при Умаре, но Абу Муса ал-Ашари довел его только до пункта в одном фарсахе (около 5–6 км) от города. Продолжен он был лишь несколько лет спустя. В 651 – 52 г. управляющий делами Абдаллаха б. Амира, Зийад б. Абихи, довел канал Убуллы до Басры и прокопал канал ал-Файд от Басры на северо-восток до Шатт ал-Араба. На основе этих магистральных каналов стала быстро развиваться сеть мелких индивидуальных каналов, которые каждый владелец земли подводил к своему участку.
Проведение канала было делом престижным. Поэтому когда Абдаллах б. Амир возвратился из Хорасана и узнал о работах, предпринятых Зийадом, то разгневался на него и обвинил его в том, что он захотел прославить свое имя. Вражду, возникшую между ними на этой почве, унаследовали их потомки.
Согласно мусульманскому праву, человек, выкопавший канал или колодец и оросивший пустовавшую землю, становится ее хозяином. Такой обычай существовал в Аравии и до ислама, поэтому можно предполагать, что из него родилось данное положение мусульманского права. Пространство под Басрой примерно в 220 – 250 кв. км к концу правления Усмана было собственностью мусульман, плативших со своих земель десятину. Часть из них, вероятно, резервировалась за халифом, так как сообщается, что Усман б. Аффан владел значительным участком в Басре. Разбросанность владений характерна для всех крупных землевладельцев-мусульман. Контроль за строительством в гарнизонных городах со стороны халифа был значительным. Например, разрешение на строительство кем-либо бани требовалось получать у халифа. Но такое вмешательство халифа в отношения собственности делало его ответственным за все конфликтные ситуации, так что, в конце концов, Усман стал объектом ненависти в провинциях.
Социальное неравенство в среде воинов-переселенцев, усилившееся за десятилетие с момента основания базовых гарнизонных городов, могло считаться виной Усмана. Огромные жалованья мусульманской элиты позволяли ей обзаводиться в зависимых странах обширными владениями, скупавшимися у местных землевладельцев. Попытки, предпринимавшиеся Умаром, могли быть успешными только короткое время, но и его авторитет не мог остановить процессы.
А ещё складывается значительная прослойка мусульман-неарабов. Прежде всего, ислам принимали, конечно, пленные, обращенные в рабство и обслуживавшие семьи арабов. Часто принявших ислам рабов отпускали на свободу. Они становились клиентами (мавали) и оставались в составе рода или большой семьи бывшего хозяина, часто в роли секретарей, уполномоченных, принимали участие в походах бок о бок с бывшим хозяином. Становясь свободными, они не уравнивались с арабами, как это следовало по духу учения Мухаммеда, среди соратников которого на равных были богач Абдаррахман б. Ауф и бывшие рабы Билал или Убада б. ас-Самит. Любое уравнительное учение, распространяясь широко, переделывается под традиции общества.
Люди, привыкшие жить в системе племенных отношений, не могли считать чужеземца, даже собрата по вере, равным себе. Он все равно был илдж – варвар, неараб. И, наоборот, – в среде новообращенных неарабов наибольшее внимание привлекало учение о равенстве мусульман, и это создавало благоприятную почву для разработки этической стороны учения.
Но новообращенные мусульмане были еще слишком малочисленны и разрозненны, но они готовы были поддержать ту сторону, которая выступит против существующего порядка.
Характерно смещение ал-Валида б. Укбы с поста наместника Куфы.
Золото и серебро хлынули потоком из завоеванных стран. Обогатились и те, кто прежде не знал ничего лучше верблюжьего молока и ячменной лепешки, но разрыв между бедными и богатыми стал не меньше, а больше, чем прежде.
Ал-Валид, наместник Куфы, в меру сил старался смягчить этот разрыв, помогал беднякам, и даже рабы и рабыни при нем получали из казны на прокорм по три дирхема в месяц - сумма ничтожная на фоне тысяч, которые имела верхушка мусульманского общества, но эти гроши позволяли ежедневно покупать 2 ратля хлеба. Любили его и свободные бедняки. Зато племенная аристократия (хасса) относилась к нему враждебно.
Осталось напряжение и между племенными группами. Ал-Валид был пьяница, по сведениям ал-Масуди, он пил с приятелем-христианином ночи напролет, пьяным приходил в мечеть руководить утренней молитвой, с пьяных же глаз предложил добавить к канонической молитве в четыре раката пятый, что, по мнению мусульман, было надругательством над порядком моления, установленным самим Пророком. Один из его врагов, Джундаб, из важных аздидов, убил фокусника или колдуна, который развлекал наместника. Естественно, ал-Валид арестовал его за убийство, но предоставил решение судьбы Джундаба халифу, и тот распорядился его освободить (фокусник не был мусульманином). По другой версии ночью группа молодых людей, в основном аздитов, стала проламывать стену дома в квартале хузаитов. Хозяин ругаться, а потом вышел к ним с мечом. Увидав, что их много, он стал звать на помощь, ему пригрозили, если он будет орать, то убьют. Это увидел сподвижник Мухаммеда Абу Шурайх ал-Хузаи и окликнул их. Те, недолго думая, убили хозяина дома.
Вполне возможно, что убитый был тюремщиком и молодёжь как раз и явилась освобождать Джундаба.
Убийц схватили - они оказались сыновьями видных людей из племени азд. Ал-Валид очутился в трудном положении: преднамеренное убийство мусульманина требовало смертной казни убийц, а это значило восстановить против себя всех аздитов. Ал-Валид решил предоставить решение халифу. Усман распорядился казнить преступников, что и было исполнено на площади перед резиденцией наместника. Но ненависть родственников казненных всё равно обрушилась на Валида. Джундаб, чей сын был казнён, объявил настоящую войну Ал-Валиду.
Все действия ал-Валида были безупречны: убийц следовало наказывать, и казнил он их не по собственной инициативе, а по приказу халифа, но это не могло оправдать его в глазах родственников казненных. Они стали искать повода опорочить ал-Валида перед халифом. Проще всего было уличить его в пьянстве. Один раз Джундаб устроил форменный обыск в доме ал-Валида, но не смог найти доказательств и только разгневал куфийцев таким бесчестным поступком. Друзья советовали ал-Валиду пожаловаться халифу, но он предпочел скрыть этот случай, ибо знал за собой грех пьянства. Наконец, ал-Валид напился совершенно мертвецки, Джундаб снял перстень-печать наместника Куфы с руки пьяного ал-Валида и предъявил халифу.
Усману ничего не оставалось, кроме как приговорить ал-Валида к 40 ударам бича и снять его с поста наместника. Исполнить наказание было поручено Саиду б. ал-Асу, который затем получил назначение на пост наместника Куфы.
Саид, придя первый раз на моление в мечеть Куфы, отказался взойти на минбар, оскверненный предшественником, и потребовал его вымыть, со словами: "Ведь ал-Валид был скверным и мерзким". Но последующая деятельность Саида вскоре вызвала к нему всеобщую ненависть. Особенно жалели об ал-Валиде бедняки и рабы. Один из рабов оплакал смещение ал-Валида в стихах:
О горе! Отняли у нас ал-Валида,
Прислали морящего нас голодом Саида,
Он мерку хлебную убавил, не прибавил,
Голодными рабов он и рабынь оставил.
Не будь вражды между группировками, ал-Валид и дальше бы пьянствовал, этот порок был достаточно распространен в то время, могли бы посмотреть и сквозь пальцы или же не нашлось бы влиятельных доносчиков.
Саид б. ал-Ас написал халифу, ознакомившись с ситуацией в Куфе:
«Дела жителей Куфы расстроены: её благородные, знатные роды (буйутат), предводители и первые мусульмане принижены, овладели этой страной пришедшие с пополнением (равадиф) и переселившиеся бедуины, пренебрегают благородным и заслуженными воинами, поселившимися там или выросшими там».
В ответ на это письмо халиф посоветовал: «Отдавай пpeдпочтение первым мусульманам и предводителям, которым Аллах открыл эту страну ...».
«И была Куфа как сушняк, охваченный огнем».
В правление Усмана возникло несколько линий социальной напряженности: между верхушкой мусульманского общества и массой рядовых воинов, между курайшитами и остальными арабами, между столицей и гарнизонными городами, а по мере увеличения числа мусульман-неарабов нарастало противостояние их мусульманам-арабам. Ликвидировать сами противоречия было невозможно, но можно было уменьшить. Не удалось.
Власть первых халифов опиралась лишь на их личный авторитет у подавляющего большинства мусульманского общества. Утрата авторитета была равносильна утрате власти, так как никакого иного инструмента обеспечения власти не имелось. Умар ходил без охраны. Усман обзавелся охраной (шурта), но неизвестна ни ее численность, ни из кого она состояла, ни в чем были ее функции.
Верхушка мусульманской элиты рассчитывала, как и прежде, быть соучастниками управления, быть чем-то вроде высшего государственного совета. Однако Усман скоро обманул их ожидания. Все больше привыкая к власти, он стал меньше считаться с ними и приблизил к себе двоюродного брата, Марвана, сына ал-Хакама, который был одним из наиболее ярых гонителей Мухаммеда, и тот после завоевания Мекки сослал его вместе со всей семьей в Таиф. Усман ходатайствовал о разрешении ему вернуться домой перед Абу Бакром и Умаром, но оба отвечали, что не они его отправляли в ссылку и не им его возвращать. Придя к власти, Усман вернул из ссылки своего дядю и двоюродного брата и взял их в Медину. На упреки в нарушении воли Пророка Усман отвечал, что сам Мухаммед обещал ему возвратить ал-Хакама из ссылки, он просто не успел выполнить обещания.
Однако вся родня Усмана постепенно занимала важные посты. И вся эта родня оказывалась в какой-то степени врагами Мухаммеда. Укба, отец ал-Валида, наместника Куфы, был казнен Мухаммедом после Бадра; ал-Ас б. Саид, отец Саида б. ал-Аса, сменившего ал-Валида на посту наместника, был одним из гонителей Мухаммеда, сражался против него при Бадре и был там убит. Из всех Омейядов только за отцом Абдаллаха б. Амира не числилось никаких враждебных действий против Пророка. Он был слабоумным и не принимал активного участия в политике. Абдаллах б. Сад не был Омейядом, но прегрешения его против Пророка были куда тяжелее: он усомнился в откровениях, стал отступником и избежал казни после завоевания Мекки только благодаря заступничеству Усмана.
Первые шесть лет правления Усмана не вызывали претензий мусульман. Но год 649–50 стал переломным, когда произошло скандальное смещение ал-Валида б. Укбы. В действительности же недовольство накапливалось постепенно. Возмущение вызывало не столько то, что все крупнейшие посты в Халифате заняли родственники халифа, сколько огромные подарки, которые он дарил своей родне из фондов, считавшихся общим достоянием. Так, часть хумса из добычи, взятой при походе на Ифрикию, стоимостью сто или двести тысяч динаров Усман подарил Марвану б. ал-Хакаму, на дочери которого незадолго до этого женился, а его отец получил в подарок верблюдов из садаки, собранной Марваном с бану кудаа.
Тех, кто его выбрал, он тоже не забыл: Аз-Зубайру он подарил 600000 дирхемов из дани Исфахана, Талха получил от него в общей сложности 200000 дирхемов. Вероятно, и другие получали значительные подарки, которые просто не отражены в источниках.
Всеобщее неодобрение и даже озлобление нарастало. Когда в 29 г. х. Усман разрушил старую мечеть и возвел более просторную из тесаного камня, с каменными колоннами, многие стали упрекать его за то, что он изменил сунне Пророка. Расширение площади хима тоже вменялось ему в вину, хотя его предшественника за то же самое никто не упрекал. Усман добавил к двум призывам на молитву третий – и это тоже осудили как вредное новшество. Даже невинное распоряжение об уничтожении голубей в Медине, которых развелось слишком много, вызывало раздражение: «Приказывает убивать голубей, а изгнанным посланником Аллаха покровительствует».
Все это были поводы для выражения недовольства тем, что высшая власть сконцентрировалась в узком кругу родственников Усмана и что тот же узкий круг родственников и друзей беззастенчиво доит общественную казну. Да и как иначе могли оценивать люди сложившуюся ситуацию, если, например, Аббас, сын доисламского компаньона Усмана, Рабия б. ал-Хариса, прибыв в Басру для участия в войне, получил от Усмана дом и 100000 дирхемов на обзаведение?
Особое возмущение в Медине вызывал Марван б. ал-Хакам, ставший правой рукой Усмана. Некоторые сообщения рисуют его человеком совершенно беспардонным. После получения части хумса Ифрикии Марван выстроил в Медине дом и по случаю новоселья устроил пиршество. В разговоре с гостями он заявил: «Я не израсходовал на этот дом ни одного дирхема из денег мусульман». На что ал-Мисвар, также участник похода в Ифрикию, заметил: «Если бы ты ел и молчал, было бы лучше для тебя. Ты был в походе на Ифрикию вместе с нами, и было у тебя меньше, чем у нас, средств, и рабов, и помощников и меньше багаж, но тебе сын Аффана дал хумс Ифрикии и назначил собирать садаку, так что ты брал имущество (мал) мусульман». Марван не принял упрека и пожаловался Урве б. аз-Зубайру: «Нагрубил он мне, а ведь я относился к нему с уважением и почтением».
Брату Марвана, ал-Харису, Усман поручил надзор за базаром Медины, и тот, используя свое положение, стал покупать привозной товар по принудительной цене и продавать по рыночной; более того, на базаре, который со времен Пророка был беспошлинным, начал брать плату за место. Мединцы требовали освободить их от такого надзирателя за торговлей, но халиф остался глух к жалобам.
Похоже, что родня Усмана, долгое время бывшая в опале, стремилась наверстать упущенное.
Изменился и Усман: он стал относиться к управляемому им государству как к личной собственности. Но мусульманское общество еще хранило традиции общины, основанной на равноправии ее членов. Тысячи воинов, помнивших времена Пророка, и их сыновья воспринимали государство, созданное силой их оружия, ценой их крови и смерти их сородичей, как общее достояние и не могли смириться с узурпацией власти небольшой группой родственников халифа, да еще с запятнанным прошлым.
Болезненнее всего воспринимали этот сдвиг люди, которые сами поставили над собой такого халифа. Да, они тоже получали подарки, но ведь за заслуги!
Абдаррахман, Али, Талха и аз-Зубайр пришли увещевать Усмана, подарившего Саду б. ал-Асу 100000 дирхемов, но халиф будто бы ответил: «Он родственник, связанный [со мной] кровными узами». – «А разве у Абу Бакра и Умара не было близких и кровных родственников?» – спросили они. На что последовал ответ: «Абу Бакр и Умар проявляли благочестие, отстраняя своих родственников, а я проявляю благочестие, награждая близких». – «Ей-богу, их поведение нам милее, чем твое поведение». – «Ничего не поделаешь», – ответил им Усман.
Вряд ли Усман так цинично ответил старым сотоварищам. Скорее всего, это исторический анекдот, но он имеет под собой основание - подарки "не по заслугам" не одобряли даже сами казнокрады.
Вскоре после скандального смещения ал-Валида начались открытые конфликты Усмана со старой гвардией ислама.
Одним из первых возник конфликт с Абу Зарром, претендовавшим на то, что он – один из первых последователей Мухаммеда. Осуждая Муавию за то, что тот стал называть общественную казну вместо мал ал-муслимин («средства мусульман») мал Аллах («средства Аллаха»), узурпируя таким образом права мусульман, Абу Зарр одновременно публично обличал богачей, грозил, что их будут утюжить в аду раскаленным железом. Эти проповеди так возбуждали бедняков, что Муавия выслал его в Медину. Абу Зарр пытался убедить Усмана в нечестивости обогащения, но Усман ответил: «Эй, Абу Зарр, я сам решу, что мне надо делать, и возьму, что следует, с подданных, и не принуждай их к воздержанию».
Усман отнесся к Абу Зарру как к безвредному чудаку и отослал его в ар-Рабазу, дав для пропитания несколько верблюдов и небольшое стадо овец. Абу Зарр не пытался вырваться оттуда или собрать вокруг себя какую-то группу сторонников и мирно «умер отшельником в середине июля 652 г., но противники Усмана записали ему ссылку Абу Зарра в список прегрешений.
Менее ясны причины ссоры между Усманом и Абдаллахом б. Масудом, одним из главных хранителей Корана и многолетним казначеем Куфы. Наиболее вероятной причиной можно считать уничтожение Усманом его списка Корана после составления канонического текста. Не приходится сомневаться, что при этом Абдаллах сказал халифу немало резких слов. В ответ халиф запретил ему выезд из Медины и прекратил выплату жалованья (а может быть, и сам Ибн Масуд из гордости отказался его получать). Вскоре Абдаллах тяжело заболел и умер (в 652–53 г.), так и не примирившись с бывшим соратником.
Неуважительное отношение халифа к ветеранам ислама привело к разрыву отношений между ним и Абдаррахманом б. Ауфом*. Абдаррахман перестал разговаривать с ним, тот, в свою очередь, перестал подпускать верблюдов Абдаррахмана к своему колодцу.
*По одной версии, Усман, тяжело заболев, написал завещание, в котором назвал преемником Абдаррахмана б. Ауфа, и послал своего гулама Хумрана отнести письмо к троюродной сестре, дочери Абу Суфьяна. Хумран по дороге прочитал письмо, а потом рассказал Абдаррахману. Абдаррахман оскорбился, что решение принято в такой странной тайной форме, и высказал Усману ряд упреков через своего сына. Хумран же за излишнее любопытство был наказан сотней плетей и выслан в Басру. По другой, более достоверной версии, Хумран сослан в Басру за то, что женился на женщине, у которой еще не кончился предписанный законом перерыв между браками, либо за взятку, которую получил от ал-Валида б. Укбы за сокрытие порочащих его сведений. Несомненно лишь то, что в последний год жизни Абдаррахман был в ссоре с Усманом и будто бы даже не разговаривал с ним.
После смерти Абдаррахмана в том же, 652–53 г. наиболее авторитетной фигурой в мусульманской общине стал Али б. Абу Талиб. Его преимуществом помимо близости к пророку было то, что, не занимая никаких административных постов, он не создавал поводов настроить людей против себя строгостью, наказаниями или несправедливостью (это – преимущество всякой оппозиции перед стоящими у власти), более того, он нередко выступал защитником обиженных, хотя при всем том, насколько можно судить по источникам, не проявлял открытой враждебности к халифу.
Главная опасность грозила халифу все же не от старых сподвижников Пророка и не от мединцев, а из гарнизонных городов, где рядовые воины и некурайшиты выступали против претензий курайшитов и мединской верхушки на монопольное распоряжение завоеванными землями и средствами государственной казны. Это глухое недовольство сначала прорывалось в форме конфликтов с властью отдельных людей.
Главным очагом недовольства представляется Куфа. А, возможно, там просто много писали куфийские историки. Вождем недовольных здесь был Малик б. ал-Харис по прозвищу ал-Аштар, участник завоевания Сирии, приехавший в Куфу из Медины вместе с Саидом б. ал-Асом. Первое открытое столкновение произошло в 653 г., когда на одной из вечерних бесед в резиденции Саида, куда приглашались знать и знатоки Корана (ал-курра), зашел спор о том, кому принадлежит Савад Ирака. Начальник стражи Саида льстиво высказался в пользу амира, ал-Аштар вспылил, а Саид подбавил масла в огонь, заявив, что Савад – сад курайшитов. Спор кончился дракой, в которой ал-Аштар и его сторонники избили начальника стражи и вступившегося за него отца до потери сознания. Их соплеменник, Тулайха, привел своих асадитов к дворцу, против них выступили другие племена, свалка в приемном зале наместника чуть не кончилась сражением.
Саид перестал приглашать ал-Аштара и его друзей на вечерние беседы, но это только ухудшило обстановку, недовольные стали собираться в домах и квартальных мечетях, обрастая кругом сторонников. Затем благочестивцы из окружения ал-Аштара отправили Усману письмо, полное увещеваний, в котором, в частности, писали: «Заклинаем тебя Аллахом подумать об общине Мухаммеда, ведь мы боимся, что расстроится ее дело твоими руками, потому что ты посадил на шеи людям своих собратьев». Храбрости подписать это письмо обличителям не хватило. Лишь юный Каб б. Абда написал письмо такого же содержания от своего имени. Усман потребовал прислать его в Медину, где между ними произошел знаменательный разговор. Посмотрев на юношу, Усман сказал: «Это ты-то наставляешь на истину меня, читавшего Книгу Аллаха, когда ты еще был в чреслах многобожника!» Каб дерзко ответил ему: «Если человек читал Книгу Аллаха и не поступает согласно ей, то это только свидетельствует против него!» Усман приказал дать ему 20 плетей и выслал в Дунбавенд.
Выросло новое поколение, убежденное в своем праве понимать его самостоятельно, даже вступая в спор с ветеранами ислама.
Пошёл и ещё один процесс - новое поколение стало обожествлять Пророка. А ведь Мухаммед не претендовал на то, что ему даны сверхъестественные способности. Свою миссию он видел в точной передаче ниспосылаемых через него откровений. Вся задача заключалась в том, чтобы донести их без утайки до всех соплеменников, до всех арабов.
Для самого Мухаммеда, его близких и последователей он был обычным человеком, но облеченным доверием Всевышнего, простым смертным, кончина которого не сопровождалась никакими знамениями.
Но для нового поколения, и особенно, для новообращенных из христиан и иудеев, даже из зороастрийцев, привыкших к идее сакральности царской власти, вероучитель был немыслим без ауры благодати, он приобретал у них черты богочеловека и мессии. Он оказывался не передатчиком диктуемого свыше, а хранителем сокровенного знания, недоступного простым смертным и передаваемого от избранного к избранному. Эта идея в корне противоречила учению Мухаммеда, для которого скрыть часть откровения от общины было немыслимо.
Первым, насколько известно, идею династийного наследования сокровенного знания стал проповедовать Абдаллах б. Саба (Ибн ас-Сауда), йеменский иудей, принявший ислам при Усмане. Судя по сообщениям о содержании его проповедей, он стал называть Али духовным наследником Мухаммеда. Всё же главная угроза существующей власти исходила из провинций. Усман пытался приглушить смуту, вырывая зачинщиков из родной среды и переводя в другие провинции. Так, в 653 г. по просьбе наместника Куфы Усман перевел группу недовольных во главе с ал-Аштаром в Сирию. Однако все попытки Муавии умиротворить их оказались безуспешными. Все кончилось тем, что во время одного горячего спора Муавию схватили за бороду и чуть не побили. Смутьянов отправили в какой-то приморский гарнизон на границе с Византией, а часть – в Джезиру, но все это только подогрело страсти в Куфе.
Попытки изолировать смутьянов были бесплодны потому, что все эти люди были не организаторами и зачинщиками смуты, а лишь наиболее решительными выразителями всеобщего недовольства.
Во время хаджа в июне 655 г. в Мекке встретились главы недовольных из Куфы, Басры и Египта и договорились, что на следующий год придут со своими сторонниками в Медину и потребуют от Усмана выполнять обещания, данные при выборах, а если он откажется прислушаться к их претензиям, то решить на месте, что делать дальше.
Неизвестно, стало ли известно это решение Усману и его наместникам, но Саид б. ал-Ас разослал предводителей: кого наместниками дальних от Куфы городов – Рейи, Киркисии, Хамадана, Мосула, а кого – в Азербайджан, руководить военными действиями. Это на время разрядило обстановку в самой Куфе.
Усман оценил серьезность положения в государстве и созвал наместников главных провинций на совет. Самый молодой и горячий Абдаллах б. Амир посоветовал занять людей войной, где им придется думать о себе, а не о борьбе с халифом, Саид посоветовал уничтожить предводителей недовольных, Абдаллах б. Сад – раздать людям деньги, так как это интересует их прежде всего, а Муавия, имевший твердое положение в своей провинции, сказал, что каждый должен навести порядок у себя, тогда и в государстве будет порядок. С тем все и разъехались по своим местам.
Задержавшийся дольше всех Муавия предложил халифу уехать в Сирию под защиту верных ему войск или же прислать войска в Медину. Усман отверг оба предложения, сказав, что не хочет создавать лишние тяготы мединцам и надеется на покровительство Аллаха.
Пока Саид б. ал-Ас был в Медине, Йазид б. Кайс призвал к свержению Усмана, но не нашел в Куфе достаточной поддержки. Тогда Йазид послал гонца к сосланным вождям куфийцев, находившимся в Джезире. Ал-Аштар немедленно откликнулся на этот призыв и через семь дней прибыл в Куфу, остальные после короткого колебания последовали за ним.
Была пятница. Ал-Аштар появился в мечети и заявил, что он только что от амира верующих и узнал, что Саид хочет убавить выплаты женам на 100 дирхемов, а ветеранам завоеваний – на 500 дирхемов. Несмотря на известие о такой неприятной перспективе, «благородные и разумные» отказались последовать за ним, и только рядовые мусульмане откликнулись на призыв ал-Аштара. Заместитель Саида, руководивший молитвой, безуспешно пытался образумить их. Ал-Кака б. Амр прервал его: «Разве можно остановить низвержение селя или свернуть Евфрат с его теченья?! Не выйдет! Клянусь Аллахом, чернь может успокоить только машрафийский меч*, не успеешь его обнажить, как они заблеют, как стадо разжиревших козлов, и будут мечтать о том, что имеют сейчас, но Аллах никогда не вернет им этого. Потерпи!»
*Эти мечи из Машрафа (в Сирии) славились закалкой и остротой
Почтенные куфийцы разошлись по домам, а Йазид и ал-Аштар со своими сторонниками вышли из Куфы, встали лагерем у ал-Джараа и преградили путь Саиду. По другим данным, ал-Аштар предварительно разослал отряды численностью по нескольку сотен человек в сторону Басры, Айн ат-Тамра, Хулвана и ал-Мадаина, чтобы предупредить неожиданное нападение на Куфу. Навстречу же Саиду к Узайбу был послан Малик б. ал-Каб с 500 воинами. Наместника не приняли в Куфе! Саиду пришлось с позором возвратиться в Медину. Это был первый случай неповиновения наместнику халифа. Вслед за тем Усману было послано письмо, в котором мятежники потребовали назначить ведать военным и гражданским управлением Куфы Абу Мусу ал-Ашари и Хузайфу б. ал-Йамана.
Усман понял, что иного выхода у него нет, и утвердил эти назначения. Абу Муса заявил куфийцам, что будет их имамом только в том случае, если они подтвердят свою верность Усману.
Есть различные версии событий этого времени, но важно отметить одно: большинство старых сподвижников Пророка не упоминается среди активных участников этих событий ни на той, ни на другой стороне. Исключение составляет Али: к нему обращаются за поддержкой жалобщики, он вступается за обиженных, увещевает Усмана. Часть этих сообщений может быть недостоверной, но все же можно заключить, что в 655 г. он становится серьезным соперником халифа, хотя и не предпринимает никаких враждебных действий: движение против Усмана углублялось и расширялось независимо от Али.
Замена Саида Абу Мусой не принесла Куфе успокоения, так как конфликт имел глубокие социальные корни: община, построенная на равенстве, становилась государством; единство целей исчезло; имущественное неравенство резко возросло на глазах одного поколения; управлять расколовшимся обществом без аппарата принуждения стало невозможно. А создавать аппарат подавления недовольных представлялось недопустимым.
Бунт куфийцев заставил Усмана искать поддержки у верхушки мухаджиров. Вскоре после совещания с наместниками (Муавия не успел еще уехать) Усман созвал Али, Талху, аз-Зубайра, Сада б. Абу Ваккаса. Поскольку на этой встрече присутствовал сын Талхи (к которому восходит это сообщение), то можно предполагать присутствие и других лиц из того же круга.
Совет начался перепалкой между Муавией и Али.
Муавия обратился к присутствующим: «Вы выбрали себе управителя без принуждения и притязания. Теперь годы его возросли и приблизился его срок. Если вы ждете его кончины, то она близка, я надеюсь, что почтит его Аллах свершением этого. Ходят разговоры, которые, боюсь, идут от вас, и в том, в чем вы его упрекаете, видна ваша рука. Не приваживайте людей к вашему делу, ведь если они возжелают его, то вы никогда не увидите его иначе, чем уходящим [от Bac]». – «Какое тебе дело до этого, – вспылил Али, – и откуда ты это знаешь, нет у тебя матери!» – «Ты мою мать не трогай, она не хуже ваших матерей, она приняла ислам и присягнула Пророку. Ты мне лучше ответь на то, что я сказал!»
Усман поддержал Муавию. «Ты правду сказал, племянник. Я вам скажу о себе и о делах, которыми управляю. Да, сподвижники, которые были до меня, притесняли себя и своих родственников; у меня же большая семья и мало средств к существованию, и я протягивал руку кое к чему из этих средств из-за того, что занимал пост, позволяющий это; я считал, что это принадлежит мне. Если же вы полагаете, что я совершил проступок, то я это верну. Мое распоряжение последует вашему распоряжению». В подтверждение искренности своих слов Усман потребовал от Абдаллаха б. Халида и Марвана б. ал-Хакама возвратить полученные ими 50 000 и 15 000 дирхемов.
Эта мера в какой-то степени могла успокоить общественное мнение мединцев, но не погасить всеобщее недовольство. Никто из сподвижников Пророка не защищал Усмана и не опровергал того, что говорили о нем. Лишь немногие из сподвижников пытались подтолкнуть Усмана к изменению политики и поискам умиротворения общины.
А вот что случилось в Египте, где наместником был Абдаллах ибн Сад ибн Абу Сарх, молочный брат Усмана.
Правил и воевал он неплохо для писца Пророка. - построил сильный египетский арабский флот, одержал ряд побед, в том числе в битве при Мачтах в 655 г. Захватил Триполи в 647 году, привел Ливию в Исламскую империю.
Ибн Абу Сарха основал диван , «и приказал, чтобы все налоги страны регулировались там».
Копты выяснили, что Ибн Абу Сарх «любитель денег», он присваивал часть доходов. Одно время голод охватил Верхний Египет, и многие копты бежали в дельту Нила. Вскоре арабы также возмутились против такого наместника.
Похоже, что некоторые из протестов были спровоцированы его помощником Мухаммедом ибн Абу Худхайфой. Отец Мухаммеда (Абу Худхайфа) был рано обращенным в ислам и погиб в битве при Йамаме. Мухаммед был воспитан Усманом. Когда он достиг зрелости, он участвовал в иностранных военных кампаниях и сопровождал Ибн Абу ас-Сарха в Египет в качестве помощника. Мухаммед ибн Абу Худхайфа предупредил Ибн Абу Сарха о коррупции, рекомендовав изменения в правительстве, но Ибн Абу Сарх ему просто не ответил. После долгих усилий Мухаммед ибн Абу Худхайфа потерял терпение и превратился из помощника наместника в яростного противника - сначала Ибн Абу Сарха, а затем Усмана его назначившего. Ибн Абу Сарх написал Усману, утверждая, что Мухаммед распространяет мятеж и что, если ничего не будет сделано, чтобы остановить его, ситуация обострится. Усман попытался заставить замолчать протесты Мухаммеда, прислав 30 000 дирхамов и дорогие подарки. Но Мухаммед был убеждённым исламистом и антикоррупционером, он принес деньги и подарки в мечеть и высыпал на всеобщее обозрение:
«Видите, что пытается сделать Усман? Он пытается купить мою веру. Он послал мне эти монеты и эти товары в качестве взятки» (разумеется, так).
Усман послал Мухаммеду множество умиротворяющих писем, но тот продолжил агитировать против Ибн Абу Сарха. В январе 656 г. 500 египтян под видом совершения малого паломничества направились в Медину, чтобы заявить Усману свои претензии. Наместник Египта, Абдаллах б. Сад, тотчас послал гонца, чтобы предупредить халифа об их истинных намерениях. Гонец так торопился, что преодолел 1300 км от Фустата всего за 11 дней из чего можно заключить, что уже в то время на основных магистралях существовала специальная служба, обеспечивавшая гонцов.
Ибн Абу Сарх также отправился в Медину, чтобы защитить себя при дворе халифа. В его отсутствие Мухаммед ибн Абу Худхайфа взял на себя ответственность за правительство.
Когда Ибн Абу Сарх достиг Эйлата, ему сказали, что дом Усмана находится в осаде и он решил вернуться в Египет. На границе ему сообщили, что Мухаммед ибн Абу Худхайфа отдал приказ запретить ему въезд в Египет. И наместник отправился в Палестину в ожидании исхода событий в Медине. Усман был убит в Медине, и когда Ибн Абу Сарх услышал эту новость, он бежал из Палестины в Дамаск, под защиту Муавии.
Несмотря на то, что у халифа было достаточно времени, чтобы подготовиться к встрече со своими противниками, он не сумел воспользоваться им. Никаких попыток привлечь на свою сторону мединцев, кажется, не было.
В то же время отряды по нескольку сотен недовольных вышли из Басры и Куфы, соединившись с египтянами в Зу-Хушуб, в одном дне пути от Медины. Несколько попыток Усмана вступить в контакт с недовольными и убедить их уйти по домам остались безуспешными. Сведения о многомесячных переговорах обрывочны и не связываются в последовательную картину событий.
Недовольные предъявляли Усману разнообразные претензии: от чисто религиозных (моление в четыре раката в Мина, введение третьего призыва на молитву, а главное – сожжение старых записей Корана) до конкретных финансовых злоупотреблений (расширение хима, предоставление части хумса Ифрикии своему родственнику).
Известны и другие, более конкретные претензии. Якобы, египтяне пришли к Усману в его поместье и потребовали, чтобы он взял Коран и прочитал суру «Йунус». Когда Усман дошел до строк: «Скажи: «Видели ли вы то, что ниспослал вам Аллах из пропитания, а вы сделали из него запретное и дозволенное?» Скажи: «Аллах ли разрешил вам это, или вы выдумываете за Hero?», его прервали: «Стой! Как ты считаешь, те хима, которые ты заповедал, разрешены тебе Аллахом или ты выдумал за Него?» Усман стал оправдываться тем, что хима были заповеданы до него Умаром, а ему пришлось их только расширить из-за увеличения поголовья верблюдов. На другие упреки Усман не мог найти достойного ответа, и вынужден был спросить: «Чего же вы хотите?»
Представители недовольных потребовали лишить мединцев жалованья и отдать его тем, кто завоевал право на него в боях, и почтенным асхабам. Усман согласился и объявил об этом в мечети, быть может втайне надеясь, что мединцы воспылают враждой к наглым пришельцам. Но результат был противоположным: мединцы расценили это, как зло всего клана Омейядов.
Переговоры закончились в мае 656 г. подписанием Усманом обязательства вернуть ссыльных, не присылать войск для насилия, вернуть несправедливо отобранное.
Али ибн Абу Талиб – гарант верующим и мусульманам в том, что Усман будет верен тому, что в этой грамоте. Засвидетельствовали: аз-Зубайр ибн ал-Аввам, и Талха ибн Убайдаллах, и Сад ибн Малик ибн Абу Ваккас, и Абдаллах ибн Амр, и Зайд ибн Сабит, и Сахл ибн Хунайф, и Абу Аййуб Халид ибн Зайд. Написано в зу-л-када тридцать пятого года.
Все отряды недовольных взяли по экземпляру этого гарантийного письма и покинули Медину.
Дальше произошло нечто совершенно неожиданное. В Зу-Марве (ал-Бувайбе или Айле) отряд египтян обогнал гонец из Медины. Его задержали и узнали в нем слугу Усмана; это вызвало подозрение, его стали обыскивать и обнаружили письмо к наместнику Египта, скрепленное печатью Усмана, в котором предписывалось наказать предводителей отряда недовольных.
Возмущенные египтяне вернулись в Медину и потребовали от Али и Мухаммеда б. Масламы пойти к Усману и потребовать ответа. Али сказал, что сначала совершит полуденную молитву (желая, видимо, сбить пыл египтян). После молитвы Али и Мухаммед б. Маслама пошли с египтянами к Усману. Оставив их у ворот, они вошли к халифу и потребовали, чтобы он выслушал претензии египтян. Усман отказывался и просил Али выйти и поговорить с ними от его имени. Но Али твердо сказал: «Нет», и Усману пришлось принять мятежников.
Несчастный посол из фильма "Муавия, Хасан и Хусейн". Эпизод его задержания в фильме выглядит анекдотом. Помимо прочих глупостей, письмо халифа из Медины до Египта он держит в кулаке и немедленно предъявляет мятежникам. Сцена задержания настолько неубедительна, что будучи в действительности, выглядела бы как несомненная провокация
Усману предъявили письмо и потребовали объяснить, кто его написал. Он сказал, что слуга и верблюд – его, но он слугу никуда не посылал, верблюда не давал и письмо не писал. Этому можно было поверить – ведь письмо мог написать Марван б. ал-Хакам и, как секретарь халифа, воспользоваться его печатью. От Усмана потребовали выдачи Марвана, но он отказался это сделать. Разъярившись, египтяне потребовали отречения, на что Усман гордо ответил: «Не сложу с себя одежд, в которые облачил меня Аллах!» Али с трудом удалось смирить египтян и увести их из дома, но после этого и он и Мухаммед б. Маслама предоставили Усману самому выкручиваться.
Поначалу противники Усмана, окружив дом, ограничивались полемикой и предъявлением претензий. Усман мог спокойно ожидать подхода войск верных ему наместников Сирии, Куфы и Басры, к которым обратился за помощью. Какая-то часть сподвижников Пророка готова была поддержать халифа против египетских мятежников. Зайд б. Сабит (секретарь Мухаммеда) будто бы предложил ему от лица ансаров: «Если хочешь, мы будем помощниками Аллаха второй раз», на что Усман ответил: «Мне этого не нужно. Воздержитесь». Похоже, что Усман до последнего надеялся, что мятежники не пойдут сами на кровопролитие. Точно так же отверг он помощь сыновей Али, Хасана и Хусайна, Абдаллаха б. аз-Зубайра и Абдаллаха б. Умара; несмотря на это, Абдаллах б. аз-Зубайр все-таки остался и помогал охранять дом до самого последнего момента.
Видя непреклонность халифа, осаждавшие прибегли к решительным мерам: пресекли доставку продовольствия и воды и всякое общение осажденных с внешним миром. Инициатором жесткой блокады некоторые источники называют Талху, сказавшего египтянам: «Что Усману ваша осада, когда ему привозят продукты и воду?! Вы пресеките подвоз ему воды». Время было уже летнее, июнь, стояла жара, единственный колодец во дворе давал солоноватую воду, мало пригодную для питья, а в доме находилось около ста человек. Усман стал увещевать осаждавших, обращаясь к ним с крыши дома: «Заклинаю вас Аллахом! Вы ведь знаете, что я на свои деньги купил колодец Раума и когда пользовался им, то моя веревка была как веревка любого из мусульман*, так почему же вы не даете мне испить его воды, чтобы разговеться после соленой воды?». Но все призывы были тщетны: египтяне не пропустили ни Али, ни вдову Пророка Умм Хабибу, которые пытались провезти к нему воду.
*Т е. позволял всем пользоваться колодцем наравне с собой
Согласно ал-Балазури, мавлам Али удалось пробиться сквозь осаждающих и доставить Усману три бурдюка воды, хотя при этом некоторые из водовозов были ранены.
Ситуация в Медине была парадоксальной: духовного главу общины в собственном доме несколько сотен мятежников морили жаждой, а по соседству в мечети спокойно молилась его паства под руководством Талхи, через Медину прошли караваны паломников из Сирии и Египта, халиф не мог их возглавить, как обычно, и послал вместо себя Абдаллаха б. Аббаса, но никого это не обеспокоило.
Осада длилась не меньше сорока дней без попыток решить дело силой оружия. Пришли известия о подходе верных халифу войск, напряжение обеих сторон возрастало, неминуем был взрыв. Если верить сведениям ал-Балазури, осаждающие стали обстреливать дом, нечаянно ранили Хасана и Абдаллаха б. аз-Зубайра, испугались, что хашимиты, узнав об этом, могут взяться за оружие, и решили довести дело до конца. Группа нападающих во главе с Мухаммедом б. Абу Бакром пробралась через участок соседа во двор дома Усмана, ворвалась в дом и убила халифа.
В рассказе много неясного. Гораздо правдоподобнее рассказ слуги Усмана, который застрелил одного из осаждавших, пытавшегося пробраться во двор. Убитый оказался сподвижником Пророка, поэтому его смерть вызвала особое возмущение. Осаждавшие потребовали выдачи убийцы, но Усман ответил отказом. Тогда на следующее утро, в пятницу 17 июня 656 г., осаждавшие подожгли ворота и ворвались во двор, защитники дома оказали ожесточенное сопротивление, Абдаллах б. аз-Зубайр был ранен, а тяжело раненный Марван б. ал-Хакам упал без сознания, и это его спасло – его приняли за убитого и не стали добивать. Исход схватки решило то, что сосед пропустил осаждавших через свой двор на задний двор дома Усмана.
Возможно, нападавшие и не намеревались убивать халифа, но напряжение, в котором больше месяца находились обе стороны, и ожесточение боя решили его судьбу. Осаждавшие ворвались в комнату Усмана, который вышел им навстречу с Кораном в руках, вероятно желая таким образом прекратить кровопролитие. Однако вид священной книги не охладил их пыл, кто-то ударил халифа рукояткой меча, кто-то ткнул наконечником стрелы… Старик потерял сознание и упал. Его поволокли за ноги. Его жена Наила и дочери заголосили. Наила бросилась на тело мужа, чтобы закрыть его от мечей. Её ранили и оттащили. Чей-то удар мечом в грудь кончил жизнь третьего халифа, первого из погибших от руки мусульман.
Кто был убийцей, не поняли, вероятно, даже те, кто находился в тот момент в доме. Мусульманские источники называют разные имена, в том числе Мухаммеда б. Абу Бакра, который то ли держал халифа за бороду, когда другие перерезали ему горло, то ли убивал сам. Выяснить это невозможно.
Пока в личных покоях халифа разыгрывалась эта трагедия, мародёры бросились грабить казну, в которой оказалось всего два мешка денег.
А в это время в мечети на пятничную молитву собирались молящиеся, не зная, что произошло неслыханное преступление – мусульмане убили своего повелителя, не подозревая, что гражданская война уже началась.
Трещина, расширявшаяся медленно четверть века, внезапно превратилась в пропасть! Сын первого халифа убивает друга и сподвижника отца, которому при жизни аллах пообещал рай! - третьего халифа! И уже нет возможности сказать, что убийца был немусульманин. Мусульмане разделились на два лагеря, сразу и надолго.
В цитадели ислама, столице Пророка, совершилось невероятное святотатство – был убит его заместитель. Более того, убийцы, не удовлетворившись смертью восьмидесятилетнего старика*, не оставили в покое и его бренное тело, не позволяя его хоронить.
*По разным данным, в год смерти Усдану было от 81 года до 86 лет
Казалось бы, мединцы-ансары должны были выступить сообща против святотатцев, но этого не произошло! Ситуация в Медине благодаря вранью историков, запутана донельзя. События этих дней развели наиболее активную часть мусульманского общества на два враждующих лагеря, на кону стояла законность притязаний на высшую власть представителей разных лагерей. Поэтому сведения письменных источников очень противоречивы. Даже дата присяги неизвестна - одни, желая показать единодушную поддержку Али мусульманами, утверждают, что присяга состоялась в тот же день или наутро после кровавой трагедии, другие говорят о промежутке в несколько дней, вплоть до недели (не хотели принимать Али).
Но, если признать быструю присягу, то это означает признание переворота и захват власти заговорщиками. Дело было сложнее. Противостояние существовало не только между сторонниками различных претендентов на халифский престоле, но и между верхушкой и низами общества. Пришельцы в Медину откровенно мародёрствовали, к ним охотно присоединились и беглые рабы, мединцы вооружились и запёрлись в домах, уповая на волю аллаха.
О сериале "Муавия, Хасан и Хусейн". Сериал, снятый в Сирии в 2011 году, запрещён В Иране, Египте и других странах из-за показа лиц сподвижников Пророка и "несоответствия исламской истории". И уже этим интересен. Разумеется, шииты, сунниты, ваххабиты, алавиты видят историю очень по разному. Удивительно, что фильм о столь тяжёлом времени - первой и второй фитне, распаде исламской религии на течения - появился вообще. Но всё же сюжет довольно примитивен. Злобные и коварные йеменские евреи, на словах принявшие ислам, умело разваливают мусульманскую умму, причём арабы выглядят честными, отважными и религиозными, но весьма придурковатыми. Социальные противоречия не показаны вообще, безусловные факты причёсаны до неприличия. Вот, например, похороны Усмана. Халифа хоронят с большим почётом и уважением большой толпой. На деле же его прикопали тайно, даже не на кладбище, где и хоронить-то не разрешили. Ну, не как собаку зарыли, но уж не как правителя правоверных - точно.
Даже похороны убитого халифа превратились в политическую проблему. Абдаррахман б. ал-Азхар, племянник Абдаррахмана б. Ауфа, занимавший в этих событиях нейтральную позицию:
«Я совершенно не вмешивался в дело Усмана, [не был] ни за ни против. И вот, сижу я во дворе своего дома вечером следующего дня после убиения Усмана, как вдруг приходит ко мне ал-Мунзир ибн аз-Зубайр и говорит: «Брат зовет тебя». Я пришел к нему, а тот говорит: «Мы хотим похоронить Усмана. Ты согласен?» Я ответил ему: «Клянусь Аллахом, я совсем не вмешивался в то дело и в это не хочу» – и ушел от него. А потом пошел следом за ними и вижу: идет он с группой людей, среди которых Джубайр ибн Мутим, Абу Джахм ибн Хузайфа, ал-Мисвар ибн Махрама, Абдаррахман ибн Абу Бакр и Абдаллах ибн аз-Зубайр. Несут они его на двери*, а голова, [болтаясь], стучит: тук-тук. Они положили его в месте, где ставят погребальные носилки. Тут подошли к ним несколько ансаров и сказали им: «Клянемся Аллахом, не будете вы читать над ним молитву!» Абу Джахм сказал: «Вы не позволите нам читать над ним молитву, когда уже помолились над ним Аллах Всевышний и его ангелы?!» Тогда сказал ему один из этих людей: «Если будешь молиться, то Аллах отправит тебя туда же, куда и его». А он ответил: «Да соединит меня Аллах с ним!» А тот сказал: «Соединит тебя Аллах с шайтанами! Клянусь Аллахом, если мы пропустим вас с ним, то Аллах отступится от нас». Люди сказали Абу Джахму: «Не разговаривай с ним, отступись», и он замолчал. Они подняли Усмана и быстро удалились, а я слышал, как голова его бьется о доску. Они унесли его к ал-Баки. Там подошел к ним Джабала ибн Амр ас-Саиди из ансаров и сказал: «Нет, клянусь Аллахом, не похороните вы его в Баки посланника Аллаха, не дадим вам читать над ним молитву». Абу Джахм ответил ему: «Если мы и не прочитаем над ним молитву, то Аллах уже помолился за него». И они ушли. А с ними была Аиша, дочь Усмана, со светильником в сосуде***. И пришли они к Джиср Каукаб и выкопали могилу. Потом они прочитали над ним молитву, которую вел Джубайр ибн Мутим, и положили его в могилу. При виде этого его дочь начала вопить, а Ибн аз-Зубайр прикрикнул на нее: «Если не замолчишь, то ударю по тому, в чем твои глаза»**. Они не положили его как следует, в подбой, а просто засыпали землей****».
*Вынос тела на двери упоминает и другой участник похорон, Малик б. Амир; сообщается также, что дверь была плетеной из пальмовых листьев.
**Т. е. по голове.
*** "Светильник в сосуде" - это, скорее всего, уважительное прозвище женщины, а не какой-то фонарь. (моё мнение. так называли жён Пророка)
**** По другим сведениям, его похоронили не в специально вырытой могиле, а в какой-то яме; хоронившие заставили присутствующую на похоронах женщину (называют то Аишу, дочь Усмана, то Наилу) замолчать, чтобы враги Усмана не обнаружили могилу и не осквернили ее.
Всех этих людей объединяла принадлежность к курайшитской племенной аристократии. Именно этот слой людей, независимых и стоящих в стороне от борьбы за власть, мог позволить себе вступиться за честь своего соплеменника и отдать ему последний долг, невзирая на угрозы мятежников. Усман был для них прежде всего курайшитом и человеком, близким им по духу и жизненным устремлениям. Они хоронили не халифа, а собрата, которого хотела унизить чернь.
Недовольные халифом были и среди мусульманской элиты, но открытую враждебность проявляли лишь немногие, вроде Талхи б. Убайдаллаха, большинство же занимало выжидательную позицию. Али в последний момент также отстранился от Усмана, но до этого приложил немало усилий, чтобы смягчить конфликт. Будь Али тайным вдохновителем мятежа, он сумел бы заранее подготовить условия для немедленного избрания его халифом.
Сами мятежники не претендовали на выдвижение халифа из своей среды, поскольку среди них не было человека, имевшего законные (с точки зрения большинства общины) основания на такую власть, ни по заслугам, ни по происхождению. Ансары, выступая против Усмана, также не предполагали выдвинуть своего халифа – они уже смирились с идеей исключительных прав на халифат курайшитов. А из курайшитов наиболее легитимными претендентами могли быть четверо оставшихся в живых членов совета выборщиков, назначенных Умаром: Али, аз-Зубайр, Талха и Сад б. Абу Ваккас, за ними следовал Абдаллах б. Умар, участвовавший в выборах халифа в качестве наблюдающего.
Первым из них, безусловно, был Али. Его преимуществом было и то, что он не занимал прежде никаких административных постов и не мог настроить против себя мединцев или мусульман провинций. Это обеспечивало ему поддержку многих ансаров и жителей гарнизонных городов. В то же время отношения Али с курайшитской знатью были не очень сердечными. Вряд ли случайно, что, кроме Фатимы и Умамы – дочери и внучки пророка, остальные шесть его жен не были курайшитками. Отсутствие брачных связей с курайшитской верхушкой, вне зависимости от того, какая сторона избегала их, позволяло ансарам надеяться, что Али, став халифом, не будет отдавать предпочтение курайшитской знати и задвигать их на задний план, и делало его наиболее приемлемым кандидатом в халифы. Поэтому они и были инициаторами движения за присягу Али.
Тем не менее, хотя ансары составляли большинство жителей Медины и кроме них Али поддерживала также часть мятежников (в основном египтяне), его избрание потребовало времени. Многие курайшиты и часть мятежников предпочитали иметь дело с Талхой и аз-Зубайром. А это, даже при численном перевесе сторонников Али, могло в случае его избрания вызвать в Медине новые вооруженные столкновения. Поэтому первые два-три дня никто из возможных кандидатов не заявлял открыто претензий на власть, хотя их сторонники убеждали своих фаворитов принять от них присягу.
Сведений о переговорах, предшествовавших избранию нового халифа, о ходе присяги Али и произносившихся речах сохранилось немало, но они противоречивы.
Сообщения о том, как все три претендента, Али, Талха и аз-Зубайр, отказывались от власти и предлагали ее друг другу, доведя отчаявшихся мединцев до того, что они обратились с предложением об избрании к Саду б. Абу Ваккасу, совершенно не желавшему этого, при всей их противоречивости свидетельствуют о том, что претенденты несколько дней выжидали, оценивая обстановку и свои возможности. Ситуация осложнялась отсутствием признанного всеми способа легализации выдвижения претендента на пост халифа и последующей присяги ему, так как предшественник был убит, а убийцы активно участвовали в процессе определения преемника. Многие считали, что для этого следовало бы по примеру Умара образовать избирательный совет, шуру, или просто поручить выбор преемника оставшимся в живых членам умаровской шуры.
По словам Мухаммеда б. ал-Ханафии, третьего сына Али, отец ответил пришедшим с предложением присягнуть ему, что согласится на это только по решению шуры или, по другой версии, по решению шуры и участников битвы при Бадре. На необходимость совета ссылались и другие претенденты. Однако использование умаровской шуры было невозможно, так как трое из четверых ее членов сами оказывались претендентами на избрание, а четвертый, Сад б. Абу Ваккас, решительно отказался участвовать в выборах халифа и марать свою честь, заявив, что лучше быть голым, чем позориться, надев оскверненную одежду. Его примеру последовал и Абдаллах б. Умар.
Лишь в четверг 23 июня видные ансары, поддерживавшие Али, среди которых были: Абу-л-Хайсам (один из двух оставшихся в живых накибов Мухаммеда) и три участника битвы при Бадре, Аммар б. Йасир, Рифаа б. Рафи и Абу Аййуб Халид, – обратились в мечети к присутствующим с призывом присягнуть Али. Присутствовавший при этом Али не решился начать принимать присягу и предложил отложить до утра и подумать. Были ли при этом Талха и аз-Зубайр – неизвестно. В любом случае после этого должны были произойти переговоры, в результате которых Талха и аз-Зубайр согласились отказаться от своих притязаний в обмен на какие-то выгодные предложения.
На следующий день, 24 июня, в саду рода амр б. мабзул состоялось предварительное рукобитие под пальмой с целью обеспечить поддержку влиятельнейших людей Медины перед официальной церемонией в мечети. Главным было то, что здесь совершили рукобитие аз-Зубайр и Талха. Это действо должно было происходить в узком кругу на случай каких-нибудь инцидентов. Али даже распорядился закрыть ворота в сад, но люди, собравшиеся снаружи, ворвались в сад и столпились вокруг Али, «теснясь, как верблюды у водопоя», чтобы присягнуть ему.
Присяга под деревом вряд ли случайна, это - пережиток древних верований арабов (клятва под деревом скрепляется живущими в нем духами).
Затем присягнувшие в саду направились во главе с Али в главную мечеть для проведения официальной присяги. Первыми присягнули Талха и аз-Зубайр, публично демонстрируя отказ от притязаний на власть. Затем стали присягать главы группировок и родов от лица своих подопечных. Торжественность нарушил один из мятежников-египтян, которого среди прочих обвиняли в убийстве Усмана, Саудан б. Хумран ал-Муради, сказал: «Эй, Абу-л-Хасан, мы присягаем тебе с условием, что если ты будешь обращаться с нами, как Усман, то мы убьем тебя».
"Муавия, Хасан и Хусейн" (5-я серия)
после убийства Усмана. Тайные заговорщики-евреи строят планы.
- Ты знаешь, какая главная проблема у арабов, о, Харра?
- Нет...
- Они арабы.
Присяга Талхи и аз-Зубайра не сняла всех противоречий. Многие влиятельные люди, в том числе и старые сподвижники Пророка, отказались присягать Али. Перечень этих «отказников» в разных источниках не совпадает ни по количеству, ни по составу. В общей сложности названо 16 имен, из которых лишь одно встречается во всех четырех перечнях – Мухаммед б. Маслама. Шиитская историческая традиция старалась замолчать непризнание Али частью старых мусульман-мухаджиров. Отказ части ансаров Абдаллах б. Хасан объясняет тем, что они занимали при Усмане высокие посты: Зайд б. Сабит заведовал казной, Каб б. Малик получил в подарок от Усмана собранную им садаку с бану музайна, а Хассан б. Сабит, по его мнению, отказался присягать потому, что «он – поэт и ему было все равно, что делать». Однако девять других ансаров, упоминаемых в разных перечнях, завоевали авторитет задолго до халифства Усмана своими заслугами перед исламом: так, Мухаммед б. Маслама и Фадала б. Убайд участвовали в битве при Бадре, а Абдаллах б. Салам за то, что первым из йасрибских раввинов (ахбар) признал Мухаммеда Пророком. Особенно болезненным ударом для Али, несомненно, было отсутствие при присяге Сада б. Абу Ваккаса и Абдаллаха б. Умара. Али распорядился, чтобы их привели в мечеть. Абдаллах заявил, что присягнет, когда присягнут все остальные мусульмане. То же сказал и Сад, добавив, что, несмотря на это, с его стороны не будет противодействия. Ал-Аштар схватился за меч, но Али остановил его, сказав, что знает людей лучше. На предложение же Аммара б. Йасира силой привести Усаму б. Зайда, Мухаммеда б. Масламу и других заметил: «Мы не нуждаемся в тех, кто не желает нас».
Многие из упрямцев в дальнейшем не оказывали противодействия, хотя некоторые потом оказались в стане врагов.
В тот же день Али произнес свою первую пятничную речь в качестве халифа. Али был широкоплеч, тучный, очень смугл, среднего роста. Ему, по разным сведениям, должно было быть 56–58 лет, но выглядел он старше из-за совершенно белой широченной бороды, закрывавшей грудь от плеча до плеча, обширную лысину окаймлял венчик таких же белых, «как хлопок», волос, свисавших сзади гривой. Большой живот (к замечаниям по поводу которого он относился с юмором), не мешал ему при случае предпринять дальнюю поездку верхом. Об отношении Али к своей фигуре свидетельствует такой эпизод: будучи уже в Куфе, он как-то шел по базару, и один торговец сказал другому по-персидски: «Какой пузан пришел!»; услышав перевод, Али не рассердился.
Воинственность, которой Али, по его собственным словам, отличался в молодости (он и первенца хотел назвать Харб, т. е. «война», да дед пожелал назвать внука Хасаном), ушла в прошлое. Теперь он был главой обширной семьи: от восьми жен у него было девять своих и трое приемных сыновей и десятка полтора дочерей (вместе с рожденными от невольниц, которых биографы не слишком жаловали вниманием); если прибавить к этому внуков, внучек, мавлей и слуг, то число обитателей его дома превысит сотню человек.
О поведении и взглядах Али до избрания его халифом историки не сообщают ничего примечательного. Судя по его дальнейшим поступкам, он не принимал многие «новшества», появившиеся после Мухаммеда.
«Воистину, Аллах с высоты своих небес и трона видит, что мне не хотелось власти над общиной Мухаммеда, пока ваше мнение не было единым, но когда ваше мнение стало единым, то я не мог оставить вас…».
Али на следующий день после присяги сказал: «Все наделы (катаи), которыми наделил Усман, и все деньги (мал), которые он выдал из денег Аллаха, будут возвращены в казну. Воистину, ничто не может уничтожить старое право. И если я найду, что какие-то средства израсходованы для женитьбы или рассеялись по стране, то все равно возвращу их в прежнее состояние».
На следующий день эти обещания были выполнены. Из дома Усмана забрали все имущество, которое было присвоено из садаки или добычи: оружие, кони, драгоценности. Наличность, находившаяся в казнохранилище, была разделена между теми, кто имел право на жалованье. Раздачу начали с мухаджиров, за ними последовали ансары, потом – все остальные. Но эта очередность оказалась единственным преимуществом ветеранов ислама, так как все вне зависимости от прежних заслуг получили по три динара, что равнялось двухмесячному жалованью рядового воина. Кого-то такая сумма могла удовлетворить, но для верхушки мусульманского общества, привыкшей распоряжаться тысячами динаров, подобная выдача была оскорблением.
Городскую верхушку больше, чем эти деньги, интересовало установление порядка в городе. Группа сподвижников Пророка пришла к Али с требованием обуздать бесчинства черни и наказать убийц Усмана в соответствии с мусульманским правом. Али откровенно признался в своей беспомощности: «Я знаю то же, что знаете вы. Но что я могу сделать с людьми, которые властвуют над нами, а не мы над ними. Вот они, эти люди, вместе с которыми взбунтовались ваши рабы и [к которым] присоединились ваши бедуины. Они среди вас и обижают вас как хотят. Видите ли вы какую-то возможность добиться чего-нибудь из того, чего вы хотите?» Пришедшие согласились с ним и услышали от него в утешение только то, что власть шайтана не вечна.
Обеспокоенные положением в городе, курайшиты стали подумывать об отъезде. Тогда Али предпринял решительный шаг: объявил, что не вернувшиеся к хозяевам рабы будут казнены. Затем (будто бы на третий день после присяги) он обратился к мединцам с призывом изгнать бедуинов, а тем посоветовал «вернуться к своим водопоям». Порядок восстановился, и новый халиф стал хозяином положения.
Оставалось выполнить требование о наказании убийц Усмана. Именно это и явилось поводом для последующих событий. Установление убийц, казалось бы, не составляло трудности (тем более что некоторые даже хвастались своим участием), но для обвинения и приговора требовались свидетельские показания. Али обратился к главной свидетельнице убийства, Наиле, с вопросом, кто убил Усмана, и получил ответ, что было несколько мужчин, которых она не знает, и с ними был Мухаммед б. Абу Бакр. Али вызвал Мухаммеда, тот сказал, что входил к Усману, но не убивал его и не притрагивался к нему, а ушел, когда тот пристыдил его именем отца. Наила подтвердила это, добавив: «Однако он привел их!». В письме Наили Муавии с рассказом об убийстве также назван только Мухаммед б. Абу Бакр.
Обращение к Наиле формально было обоснованным, но по сути бесполезным: откуда жена халифа могла знать в лицо и по имени каких-то воинов из Египта? Их должен был знать Мухаммед б. Абу Бакр, даже если он вышел из комнаты до нападения на Усмана, но он никого не назвал. Вряд ли это могло серьезно помешать выявить по горячим следам одного-двух убийц и казнить их, если бы Али в тот момент обладал достаточной реальной силой. Ему приходилось идти на компромиссы, чтобы не нарушить неосторожным решением с трудом достигнутого мира в Медине, а ему еще предстояло утвердить свою власть в провинциях.
Там весть о гибели Усмана и избрании Али была встречена по-разному. В Египте наместник Усмана Абдаллах б. Сад лишился власти за два месяца до описываемых событий.
Мухаммед б. Абу Хузайфа сразу же присягнул Али. Однако часть египетских мусульман во главе с Муавией б. Худайджем отказалась присягать и ушла в район ал-Бахнаса. Мухаммед послал туда отряд для подавления усмановцев, но он был разгромлен, а Муавия ушел оттуда «в сторону Барки» и обосновался затем в Харбите (округ в 60–70 км восточнее Александрии).
В Сирию в качестве наместника был послан Сахл б. Хунайф. В Табуке, где стоял передовой сирийский пост, его задержали и велели отправляться обратно.
В Куфе сразу же по получении известия о переменах в Медине началась борьба между сторонниками и противниками нового халифа. Наместник, Абу Муса ал-Ашари, назначенный Усманом по требованию куфийцев, колебался и предлагал подождать, пока обстановка окончательно прояснится. Племянник Сада б. Абу Ваккаса, Хашим, выслушав в мечети этот призыв Абу Мусы, язвительно спросил: «Каких еще известий ты ждешь, когда Усман уже убит? Ты думаешь, он вернется с того света?» – и, хлопнув левой ладонью по правой, сказал: «Левая – это я, а правая – Али ибн Абу Талиб», имитируя таким образом присягу. Его поддержали другие сторонники Али, и Абу Муса вынужден был также присягнуть Али.
Не зная об этом, Али послал наместником в Куфу Умара б. Шихаба. В Зубале (300 км не доезжая Куфы) он встретился с Тулайхой б. Хувайлидом, спешившим с отрядом добровольцев в Медину, чтобы наказать убийц Усмана, который заявил, что у куфийцев есть свой амир и менять его они не собираются, поэтому ему лучше убраться в Медину, если он не хочет неприятностей. Умара вернулся в Медину, и Али пришлось смириться с реальностью и утвердить Абу Мусу на прежнем посту.
В Басру был назначен Усман б. Хунайф (брат Сахла б. Хунайфа), который в 642 г. проводил ревизию земельных кадастров в Ираке. Беспрепятственно достигнув Басры, он не встретил противодействия со стороны Абдаллаха б. Амира и большинства басрийцев, хотя и здесь часть жителей заявила, что воздержатся от присяги до окончательного выяснения обстановки в Медине.
Спокойнее всего происшедшее было воспринято в Йемене, откуда прибыла делегация для принесения присяги Али; назначенный туда наместником Убайдаллах б. Аббас не встретил противодействия. Правда, его предшественник, Йала б. Умайя (иногда называемый по матери Йалой б. Муния), вместо того чтобы сдать дела, забрал всю наличность (будто бы 600 000 дирхемов), огромное имущество, накопленное за полтора десятилетия наместничества, и с караваном в несколько сот верблюдов укрылся в Мекке.
Назначение наместниками в важнейшие провинции Усмана и Сахла б. Хунайфа, а также Умары б. Шихаба (хотя его и не приняли куфийцы) должно было продемонстрировать ансарам, что с засильем курайшитов в высших сферах власти покончено и что надежды, возлагавшиеся ими в этом отношении на Али, оправдались.
При всех сложностях власть Али в короткий срок была признана во всем Халифате, кроме Сирии и Палестины, которыми почти двадцать лет бессменно управлял Муавия б. Абу Суфьян. Его реакция на события в Медине была неоднозначна. Осуждая убийц Усмана, он в то же время не оказал ему реальной помощи во время осады и не предотвратил убийство. Не признав избрание Али, он не заявил претензий на халифат и не предложил иной кандидатуры. По-видимому, сначала он готов был удовлетвориться сохранением своего наместничества, но прямолинейность Али настроила его более жестко. Когда же Али решил пойти на компромисс и обещал сохранить за Муавией Сирию и Палестину, то Муавия, ознакомившись с посланием, отправил посланца обратно, пообещав прислать ответ со своим человеком. Он явно выжидал, что произойдет дальше. И не ошибся.
Пока Али налаживал отношения с провинциями, в самой Медине среди присягнувших ему росло недовольство. Причины были разными: родственники Усмана возмущались тем, что убийцы не были наказаны, верхушка мухаджиров чувствовала себя оскорбленной тем, что ее принизили и сравняли с остальными. Уже во время раздачи запасов казначейства на третий день правления Али Сахл б. Хунайф с обидой заметил: «Этот еще вчера был моим невольником (гулам), а сегодня ты даешь ему жалованье». Миллионеры Талха и аз-Зубайр вообще не пришли за жалкими тремя динарами, чтобы не ронять своего достоинства. Обиду они не скрывали и открыто порицали Али за забвение их заслуг.
Когда их резкие высказывания стали известны Али, он вызвал обоих к себе и спросил, как можно вести такие речи, после того как они принесли присягу, подразумевающую безусловное повиновение халифу. Они ответили, что приносили присягу с условием, что он будет во всем советоваться с ними и не будет ничего предпринимать без их ведома, а он произвел такой несправедливый раздел денег, не учитывая их заслуг. Али сослался на то, что никаких решений не принимал, а то, что он сделал, соответствует Корану и обычаю Пророка. Ему в ответ было сказано, что Умар поступал иначе. Этот разговор не удовлетворил обе стороны и не мог смягчить обиду. По другим свидетельствам, Талха и аз-Зубайр рассчитывали получить наместничества Басры и Куфы, но Али отказал в каком-либо наместничестве, опасаясь, что они станут слишком независимыми, и это вызвало их недовольство.
Так или иначе, но оба соперника продолжали открыто выражать недовольство неблагодарностью Али. Аз-Зубайр говорил в кругу курайшитов: «Вот она – награда Али. Мы стояли за него в деле с Усманом, возлагая на того обвинения и доведя его до убиения, а Али сидел у себя дома и все забрал себе. А когда получил с нашей помощью то, что хотел, то дал другим, а не нам». Ему вторил Талха: «Его можно упрекнуть за то, что нас было трое из людей шуры: старания одного из нас дали результат, и мы присягнули ему и отдали то, что имелось у нас в руках, но не получили от него то, что в его руке. И оказались разбитыми наши надежды». Али приходилось мириться с этими речами, предпочитая говорящих соперников молчаливым заговорщикам.
Рассорился Али и с Абдаллахом б. Умаром, когда пошел к нему выяснять причину отказа от присяги. Разговор кончился тем, что Абдаллах упрекнул его: «Ты заботишься о религии, а сам отказался от проведения совета мусульман». Али в ответ вспылил: «Чтоб тебе! А разве требование [людей], чтобы я принял их присягу, не значит для тебя, что совет состоялся? Уходи от меня, дурак! Что еще за слова от тебя!» Абдаллах поймал его на слове и уехал из Медины. Разгневанный Али послал за ним погоню, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы в дело не вмешалась дочь Али Умм Кулсум, которая была замужем за Умаром и, следовательно, по семейному положению являлась мачехой Абдаллаха (хотя и была младше его лет на двадцать). Она убедила отца, что Абдаллах просто уехал, не имея мятежных намерений и не претендуя на власть.
Мекка постепенно превращалась в центр притяжения всех недовольных новым халифом. Одной из видных фигур в оппозиции становится Аиша. Она прибыла в Мекку с караваном паломников и задержалась с отъездом на несколько дней. Большинство паломников отправилось в обратный путь до того, как в Мекку пришло известие о гибели Усмана. Аиша якобы узнала об этом на обратном пути (называются разные пункты) и сразу вернулась в Мекку, но не исключено, что она, как многие другие паломники этого сезона, решившие переждать смутное время в спокойном месте, вообще не выезжала из Мекки.
Мысль о том, что человек, который хотел развести ее с любимым мужем, будет теперь халифом, превратила ее из противницы Усмана, которого она последнее время называла не иначе как Насал*, в ярую поборницу мести за Усмана, только чтобы досадить Али. Могла быть и вторая причина: разрушенная надежда видеть халифом своего двоюродного брата Талху.
*Фольклорный персонаж - нескладный старик с такой длинной бородой, что путался в ней и падал.
Эта перемена на многих произвела неприятное впечатление. Когда она однажды упрекнула Масрука б. Аджда, одного из куфийцев – противников Усмана, что они бросили халифа, как старые обноски, и его зарезали, как барана, тот не выдержал и сказал: «Это твоя работа. Ты писала людям, призывая к восстанию против него». Аиша отговорилась: «Я не писала ничего черного вместо белого и сидела дома». Даже один из родственников, с которым она была в хороших отношениях, осудил ее в стихах такого содержания:
Что судьба решила, то и совершилось.
Как придете оба, так скажите ей:
Ты имела мнение, а теперь – другое;
от тебя то ливень, то вдруг суховей.
Ты ведь призывала нас убить имама,
говоря, что вере изменил своей.
Тяжело тебя нам называть убийцей,
но для нас убийца – кто сказал: «Убей».
Но её резкие высказывания по поводу Али находили слушателей.
Но главная опасность грозила Али с другой стороны. Муавия, получив от него послание с предложением присягнуть, продолжал молчать. Сведения о раздорах в окружении Али убеждали его, что новая власть не укрепляется, а скорее, слабеет. Два месяца задержки с ответом Муавия использовал для подготовки сирийцев к мысли о неизбежности выступления против Али. В мечети Дамаска была выставлена окровавленная одежда Усмана, присланная Наилей, и проповедники подогревали чувства слушателей рассказом об убийстве праведного халифа и призывали отомстить убийцам. Обвинялся ли при этом Али, как организатор убийства, остается неясным.
Все мусульманские авторы пишут о том, что была выставлена окровавленная одежда Усмана, и отрубленные пальцы Наили (расходясь только во времени, когда они были выставлены). Однако в письме Наили, сопровождавшем эти свидетельства жестокости врагов Усмана, она этого не упоминает. По ее словам, когда упавшему, но еще живому Усману хотели отрубить голову, она и другая жена, Рамла, бросились на мужа и прикрыли его собой: «…и топтали они нас жестоко, и заголили нас и срам повелителя верующих. Убили его в его же доме, на его же постели, да помилует его Аллах. Я послала вам его одежду, на которой его кровь»
Через 2 месяца Муавийа принял решение. В конце августа он вручил свиток своему посланцу, приказав ему по прибытии в Медину держать свиток так, чтобы можно было видеть адрес: «От Муавии ибн Абу Суфьяна Али ибн Абу Талибу», что свидетельствовало, во-первых, о том, что Муавийа не признает Али халифом, а во-вторых, ставит его ниже себя. Посланец прибыл в Медину 28 августа, прошествовал мимо любопытных, держа на виду адрес на грамоте, и предъявил его Али в присутствии приближенных. Сломав печать и развернув свиток, Али обнаружил внутри только начальную формулу письма «во имя Аллаха, милостивого, милосердного». Это было изящное открытое оскорбление.
Сгоряча Али хотел тут же начать сбор войска для похода на Сирию, но его отговорили от этого опрометчивого решения. Али обратился за поддержкой к Талхе и аз-Зубайру, сказав: «То, о чем я вас предупреждал, случилось. И то, что случилось, можно исправить, только уничтожив его, ведь смута… как огонь: чем больше раздуваешь, тем больше разгорается». Однако они не выразили желания поддержать его в этот решительный момент, а вскоре попросили разрешения поехать в Мекку для совершения малого хаджа. Отказать в осуществлении такого благого намерения Али не мог, хотя прекрасно сознавал, что это лишь предлог. Не приходится сомневаться, что они тоже приняли решение.
В середине сентября они уже были в Мекке, где к этому времени собрались многие недовольные новым халифом: Омейяды, уехавшие из Медины во главе с Марваном б. ал-Хакамом и Саидом б. ал-Асом, бывшие наместники Усмана Абдаллах б. Амир (Басра) и Йала б. Умаййа (Йемен), а также Мугира б. Шуба, покинувший Медину после того, как убедился, что Али не собирается приблизить его к себе. Ну и Аиша с ее гневными выступлениями против Али.
Средневековые историки явно преувеличивают роль Аиши в организации похода против Али, превращая ее чуть ли не в главную фигуру оппозиции. Действительно, она была незаурядной женщиной, славившейся не только близостью к Пророку, но и личными качествами: красноречием и прекрасным знанием поэзии (могла не задумываясь прочитать поэму в сотню строк), а главным образом – своей энергией, из-за которой прославилась в памяти потомков как «муженщина (раджула) арабов». Овдовевшая в 17 лет, без права выйти вновь замуж, бездетная, она четверть века терпела забвение, и наконец, получила шанс использовать свою энергию.
Когда в Мекку прибыли Талхи и аз-Зубайр, объявивших себя мстителями за невинно убиенного халифа, нашлось дело и для Аиши. Оба "мстителя" не были родственниками убитого халифа, а Талхи и вообще исходил к нему враждебностью. На роль "мстителя" подходила Аиша с ее авторитетом «матери верующих». Она не простила Али его совет Пророку - выгнать её ко всем шайтанам, "женщин много".
Недовольные, собравшиеся в Мекке, не имели единого плана действий. Талха и аз-Зубайр настаивали на вооруженном выступлении и мстить. Однако каким убийцам надо мстить, было неясно. Кто-то советовал пойти в Сирию и соединиться с Муавией, Аиша звала идти прямо в Медину, наконец, Абдаллах б. Амир убедил всех идти в Басру, где он несколько лет был наместником и, по его словам, имел сторонников. Аишу этот дальний поход не привлекал, и её пришлось уговаривать, что только её присутствие может поднять басрийцев на борьбу с Али.
Аиша не решалась ехать одна среди мужчин, это было особенно неприлично вдове Пророка, она пыталась уговорить Умм Саламу сопровождать её. Однако Умм Салама, старейшая из вдов Пророка по возрасту и стажу в исламе, сказала ей то же, что и многие другие: «Еще вчера ты подстрекала людей против Усмана и говорила о нем гадости и не было у тебя для него иного имени, кроме Насал. Какое тебе дело до Усмана? К тому же он – мужчина из абдманаф, а ты – женщина из бану тайм ибн мурра. Вы выступаете против Али, сына дяди Пророка. Выступаете, хотя присягнули ему мухаджиры и ансары». И напомнила Аише случаи, когда Пророк отдавал Али предпочтение перед ней. Аиша вынуждена была подтвердить эти случаи, но все-таки заявила: «А я выступлю ради улажения дела людей и надеюсь на воздаяние, если захочет Аллах». – «Ну, это – твое дело», – промолвила Умм Салама.
Потерпев неудачу у Умм Саламы, Аиша уговорила поехать с ней другую вдову пророка, дочь Умара Хафсу, с которой была очень дружна, но брат Хафсы, Абдаррахман, запретил ей вмешиваться в мужские дела, и Аише пришлось решиться на неприличное путешествие с мужчинами.
Талхе и аз-Зубайру удалось собрать вокруг себя около 700 человек, среди которых было много бедняков, не имевших ни верховых животных, ни оружия. Для их обеспечения Йала б. Умаййа, Абдаллах б. Амир и Талха с аз-Зубайром вложили собственные средства и дали верблюдов. Отряд вышел в ночь, стараясь изобразить обычный караван путешественников или бедуинов. Маскировка не удалась, тем более что Умм Салама отправила со своим сыном Умаром письмо Али с сообщением о подготовке похода и с просьбой взять её сына с собой для борьбы с врагами. Независимо от неё сообщение о подготовке выступления отправила и Умм Фадл, вдова Аббаса.
Отойдя на два дневных перехода, в Зат-Ирке Талха и аз-Зубайр устроили смотр войску перед дальним походом, отослали детей, увязавшихся с войском; вдовы Пророка, поехавшие проводить Аишу, вдоволь поплакали и вернулись в Мекку. Саид б. ал-Ас, взяв с собой Марвана б. ал-Хакама, явился к руководителям похода, чтобы выяснить их дальнюю цель, главное – кого они видят будущим халифом вместо Али, и получил ответ: «Им будет один из нас, кого выберут люди». Саид возразил: «Нет, это надо предоставить сыну Усмана. Ведь вы добиваетесь отмщения за его кровь». Талха предложил другой вариант: «Созовем шейхов-мухаджиров и передадим это дело их сыновьям». Саид заявил: «Вижу, что вы просто хотите отнять халифат у абдманаф» – и вместе со своим двоюродным дядей Абдаллахом б. Халидом б. Асидом возвратился в Мекку; за ним последовал Мугира б. Шуба с группой сакифитов, но Марван б. ал-Хакам остался с мятежниками.
Известия о переходе недовольных к мятежу застали Али за подготовкой похода на Сирию. Сбор войска шел туго. Лишь остатки мятежников, активно содействовавших его приходу к власти, с готовностью откликнулись на призыв участвовать в походе. Мединцы же, особенно знатные ансары, не горели желанием сражаться с собратьями по вере. На призыв Али откликнулись лишь Абу-л-Хайсам б. ат-Тайахан, Хузайма б. Сабит и еще четверо не названных по именам участников битвы при Бадре. Такая важная политическая фигура, как Сад б. Абу Ваккас, ответил, что пойдет с Али, если тот даст ему меч, который сам отличит истинно верующего от неверующего, а Мухаммед б. Маслама сказал, что, следуя завету Пророка не сражаться с мусульманами, сломал накануне свой меч о скалу на горе Ухуд. Гражданская война ещё не привела к ожесточению. В результате в Медине и ее округе нашлось всего шестьсот-семьсот добровольцев. Али отказался.
Ансары были против ухода Али из Медины. Укба б. Амир от их лица убеждал Али последовать примеру Умара и назначить командующим какого-нибудь авторитетного человека.
С войском, собиравшимся для похода на Сирию, Али вышел на перехват мекканских мятежников. На выезде из Медины его остановил Абдаллах б. Садам и умолял не покидать Медину, иначе из нее навсегда уйдет власть над исламом, но Али был непреклонен. Было это примерно 24–25 сентября 656 г.. Узнав, что мятежники направляются на Басру по западной дороге, он рассчитывал перехватить их в ар-Рабазе, ближайшем к Медине пункте их маршрута, но, прибыв туда, обнаружил, что они уже миновали её и повернули на восток и теперь их догнать невозможно, а двигаться за ними следом до Басры, где они могли значительно пополнить свои ряды, и вступать в бой с наличными силами было бессмысленно. Нужны были пополнения, но рассчитывать в этом отношении на Медину не приходилось – все, кто хотел, уже были у Али; серьезную поддержку можно было получить только из Куфы, хотя настроения ее жителей были неоднозначны, а наместник холодно относился к новому халифу. Поэтому Али решил не двигаться из ар-Рабазы, пока не появится уверенность в поддержке со стороны куфийцев. В Куфу к Абу Мусе с призывом помочь в борьбе с клятвопреступниками был послан племянник Сада б. Абу Ваккаса, хорошо известный куфийцам победитель персов под Джалула. Для того чтобы обернуться в два конца, гонцу требовалось около 20 дней. Али использовал это время для того, чтобы доставить из Медины недостающее снаряжение и вооружение.
В конце первой декады октября Талха, аз-Зубайр и Аиша с отрядом, выросшим по пути до 3000 человек, подошли к Басре и встали лагерем в ал-Хуфайре в 3 фарсахах (около 18 км) южнее города. Наместник Басры Усман б. Хунайф послал к ним для выяснения их намерений двух авторитетных басрийцев – сподвижников пророка Имрана б. ал-Хусайна, неоднократно замещавшего Абу Мусу в бытность его наместником Басры, и Абу-л-Асвада ад-Дуали.
С одной стороны надо было отомстить за смерть халифа, а с другой – они сами подстрекатели убийц. Мятежников упрекали в отступничестве от присяги, на что они отвечали, что присягали под угрозой смерти. Посланцы напомнили аз-Зубайру, как в день смерти Пророка он настаивал на том, что достойнейшим преемником ему является Али. Он не нашёл оправданий и сказал: «Уходите!»
Вернувшись, посланцы сообщили Усману б. Хунайфу о безрезультатности переговоров, и он решил напасть на мятежников первым. «К оружию! К оружию!» раздался клич в Басре. И басрийцы собрались на площади около главной мечети. Абу-л-Асвад рассказал о переговорах и предупредил об угрозе со стороны пришельцев. Собравшиеся выслушали его и двинулись к Мирбаду, южному пригороду Басры. Здесь на обширном пространстве, где останавливались караваны, к прибывшим присоединились жители пригорода и настроение толпы стало меняться. Одному из ораторов, начавшему убеждать, что прибывших из Мекки надо туда же и прогнать, не дали говорить, а другого за подобные призывы забросали камнями.
В этот момент в Мирбаде появились вожди мятежников. Талха начал свою речь с восхваления достоинств покойного халифа, который поначалу был достойным преемником Абу Бакра и Умара, но потом перестал считаться с людьми и превратился в притеснителя. Тогда люди восстали и, забыв о боге и благочестии, убили его, но когда он уже исправился. «И вот, мы пришли к вам, о люди, добиваясь мести за кровь Усмана, и зовем вас добиваться мести за его кровь. А мы, если Аллах позволит нам, убьем его убийц и предоставим это дело совету (шура) мусульман, ведь власть любого, кто возьмет ее самовольно, без одобрения (рида) всех людей и без совета с ними, будет властью захватнической и изобилующей неприятностями». То же говорил и аз-Зубайр. И опять утверждали, что присягу приносили под угрозой смерти.
Мнения толпы разделились: одни одобряли сказанное, другие возмущались. И тут завопила Аиша, разом перекричав всех: «Эй, люди! Кончайте крик и замолчите!» В наступившей тишине она повторила доводы, что Усман совершал ошибки, но раскаялся и был убит уже безгрешным, и каковы бы ни были его ошибки, они не позволяли пролить его кровь. Заканчивая речь тем же обещанием наказать убийц и созвать совет, она высказалась определеннее: «Потом будет проведен совет тех людей, которых избрал амир верующих Умар ибн ал-Хаттаб, и не войдет в него тот, кто причастен к [пролитию] крови Усмана».
После этого крики начались ещё сильнее, особенно против Аиши - женщине нечего встревать в такие дела, ей надо сидеть дома. Началась драка, в ход пошли камни и вот уже сняли сандалии (точный аналог армейских поясов с бляхами в наши дни, на кулак наматываются длинные завязки и сандалии превращаются в оружие боя). С этого момента горожане открыто распались на две партии, и город оказался разделенным на две части: центр оставался в руках наместника, а южные пригороды приняли сторону его противников.
Вскоре, возможно даже на следующий день, Талха и аз-Зубайр вознамерились полностью овладеть городом. Пройдя квартал дубильщиков (их кварталы обычно располагались на самом краю городов), мятежники столкнулись со стражниками Усмана б. Хунайфа и его сторонниками, перекрывшими главную улицу, ведущую в центр города к резиденции наместника и главной мечети. На помощь наместнику подоспела и конница под командованием Хукайма б. Джабалы. Наступление замедлилось, и тут в сражение вмешались женщины, кидавшие с крыш камни в сражавшихся, причём они тоже разделись на два лагеря.
Конница наместника одержала верх, мятежники отошли к восточной окраине, к кладбищу бану мазин. Сражение прекратилось только с наступлением темноты. Все отправились ужинать и молиться (интересно, на дневные молитвы сражение прерывалось?). Ночью к Талхе пришел Абу-л-Джарба Асим ат-Тамими, главный планировщик Басры; хорошо зная город, он указал обходный путь в центр города по дамбе. Утром неожиданно для Усмана б. Хунайфа противник обнаружился около центральных провиантских складов (Дар ар-ризк). За продукты вновь началось ожесточенное сражение, в котором наместник опять стал одерживать верх. Наконец, всем это надоело и заговорили о мире и разделе города.
В договоре определяется, что за Усманом остаются резиденция, площадь, мечеть, казна и «минбар», т. е. право вести молитву и произносить проповедь. По одной версии решили ждать отправленного в Медину посла Каба б. Сур, по другой - обязывались ждать прибытия халифа. Но вопрос был одинаков - действительно ли присягу принимали "под мечом".
Талха и аз-Зубайр понимали: окончательное решение все равно будет принято силой оружия. А перевес был на стороне наместника, которого поддерживала хорошо вооруженная конница, но основная часть воинов племенных ополчений, получавших жалованье, оставалась пока в стороне от схватки. Талха и аз-Зубайр направили послания вождям племенных объединений и племенной знати. На их призыв откликнулись как южноарабские племена (азд и дабба), так и североарабские (кайс айлан). Глава племени амр б. тамим, Хилал б. Ваки, уклонился от ответа, а когда Талха и аз-Зубайр пришли к нему домой – пытался спрятаться. Его устыдила мать: «Не видела я таких, как ты, – к тебе пришли два курайшитских шейха, а ты прячешься». Хилал вынужден был поддержать мятежников и это обеспечило переход на их сторону бану амр б. тамим, части бану ханзала. Не удалось привлечь на свою сторону лишь одного из влиятельнейших людей Басры, вождя кайситов ал-Ахнафа б. Кайса, который хладнокровно заявил о своем нейтралитете.
Пока шла эта драка в Басре, в Куфу прибыл Хашим б. Утба с посланием Али Абу Мусе, в котором предлагалось поднять куфийцев и выступить против мятежников; Абу Муса, не желая втягиваться в междоусобицу, задержал посланца и не позволил широко оповестить куфийцев об обращении Али за помощью. Хашима не выпускали из Куфы, но он нашел человека, который взялся доставить в ар-Рабазу письмо с сообщением о неудаче переговоров. Получив это известие, Али послал в Куфу своего племянника Мухаммеда б. Джафара и Мухаммеда б. Абу Бакра.
Вскоре, вероятнее всего 28 октября, в Медину прибыл Каб б. Сур и при общем сборе молящихся в мечети задал вопрос: по принуждению или добровольно присягали Талха и аз-Зубайр. Все промолчали. Лишь Усама б. Зайд, один из отказывавшихся присягать, вскочил и закричал: «О боже! Конечно, они присягнули только по принуждению!» Таммам б. Аббас, оставленный Али в Медине вместо себя, приказал схватить Усаму. На него набросились. Но товарищи Усамы из числа сподвижников пророка поспешили вывести его из мечети. Эта сцена убедила Каба, что с присягой шельмовали, и он отправился обратно с решением в пользу противников Али.
Али узнал об этом раньше, чем в Басре и немедленно стал активным - хорошо себе представлял, как вся Басра тут же переметнётся к мятежникам, едва туда доберётся Каб б. Сур. Он оставил ар-Рабазу и направился в сторону Куфы, к Зу-Кару, не дожидаясь известий о результатах миссии двух Мухаммедов. Этот восьмисоткилометровый поход был совершен за восемь суток (если верить Ат-Табари). Одновременно Али написал Усману б. Хунайфу, чтобы он выяснил возможности примирения с мятежниками.
При проходе через земли таййитов к отряду Али присоединилось 600 таййитов во главе с их вождем Ади б. Хатимом и около 2000 бакритов, но этого подкрепления все равно было недостаточно для решительного сражения с мятежниками, если бы к ним присоединились басрийцы.
В ас-Салабии Али узнал о событиях в Басре. Там его соперники, заручившись поддержкой ряда племен, были готовы вновь помериться силами с наместником и овладеть Басрой. Каб б. Сур честно рассказал, что видел и слышал. И это узаконило претензии мятежников на власть над Басрой, большинство горожан потребовали от Усмана покинуть город. Усман возражал, что Али его поставил, ему его и отстранить. Новая драка стала неизбежной. Ранним утром перед началом предрассветной молитвы аз-Зубайр явился в мечеть с группой сторонников в кольчугах, которые скрывала верхняя одежда, надетая по случаю холодного дождливого утра. Усман прошел в мечеть первым, и его стража оттеснила аз-Зубайра, но люди аз-Зубайра, в свою очередь, оттеснили Усмана. В конце концов аз-Зубайр прорвался к минбару и провел моление (все, естественно, помолились), а затем распорядился схватить Усмана. И примо в мечети началась очередная драка. Усман обнажил меч и вступил в схватку с Марваном б. ал-Хакамом, но получил удар по голове, упал, на него набросились, выдрали бороду и волосы на голове. Его охрана из 70 рабов индусов и цыган (зутт) схватила сандалии (перед молитвой снимают) и бежала, но их всех поймали и убили. Часть стражи забаррикадировалась в казнохранилище, надеясь продержаться за его крепкими стенами до прибытия Али. Но их судьба оказалась столь же плачевной: ночью аз-Зубайр с отрядом ворвался в казнохранилище и еще 50 стражников были убиты. Усман тоже был на грани смерти, но уцелел - в Медине у многих остались родственники и родственники Усмана могли бы на них отыграться. Усман был просто арестован.
Басра оказалась в руках мятежников. В тот же день началась раздача жалованья из захваченного казнохранилища и пайков (ризк). Поддерживавшие победителей получили кроме положенного жалованья еще какие-то дополнительные выдачи. На площадь у Дар ар-ризк, где происходила раздача зерна, явился Хукайм б. Джабала (предводитель войска, осаждавшего халифа Усмана) со своими людьми и потребовал выдать им пайки и восстановить Усмана на его посту в соответствии с заключенным ранее договором. Абдаллах б. аз-Зубайр, ведавший раздачей, ответил, что ничего они не получат, а Усман будет освобожден, когда отречется от Али. Разгневанный Хукайм поклялся отомстить.
Двое из главарей убийц Усмана - Хукайм б. Джабала и Хуркус б. Зухайр. Естественно, рожи типичных бандитов со всеми признаками деградации. В эпизоде хватают наместника Басры, отказавшегося к ним перейти. Сериал "Муавия, Хасан и Хусейн" (8-я серия)
Хукайм б. Джабала поднял всех участников похода на Медину и осады халифа. Число их было сравнительно невелико: у самого Хукайма было 300–400 человек, отряды трех других предводителей похода на Медину насчитывали не больше. В битве численный перевес сторонников Талхи и аз-Зубайра предрешил исход схватки: Хукайм и весь его отряд погибли, пали два других предводителя и только одному, Хуркусу б. Зухайру, удалось спастись и укрыться у своих соплеменников. В рассказе об этом сражении отмечается, что Аиша призывала убивать только тех, кто участвовал в осаде халифа. Если это не выдумка, то ее призыв мог касаться только казнимых пленников, разве можно в бою отличить тех, кто был тогда в Медине, от тех, кто не был? Немногие из оставшихся в живых после этого боя спаслись у родственников, но и они по приказу победителей были выданы и казнены.
Такие массовые казни единоверцев случились впервые в истории ислама и мусульманского государства. Лиха беда начало.
Хуркус нашел защиту у своих соплеменников бану сад, входивших в состав племени абдалкайс; за отказ выдать его все племя было лишено прибавок, которые получили лояльные к мятежникам племена. Нейтралитетный Ал-Ахнаф б. Кайс увел из Басры четыре или шесть тысяч кайситов и примкнувших к ним бакритов и встал с ними лагерем в десятке километров от города на дороге в Зу-Кар и Куфу.
После разгрома Хукайма победители сочли Усмана б. Хунайфа неопасным для себя и выгнали из Басры. Он приехал к Али в Зу-Кар и, поведав о случившемся, пошутил: «Ты посылал меня старцем, а я возвратился безбородым юношей». Хорошее чувство юмора! Вести, полученные из Куфы, тоже опечалили Али: Абу Муса отказывался поддержать его, пока не будут наказаны убийцы халифа.
Али послал в Куфу еще более представительную и энергичную делегацию: идеологическое воздействие должен был оказать его сын Хасан, а для решительных действий ему был приданы Аммар б. Иасир и Малик ал-Аштар. Куфийские сторонники Али встретили посланцев около Кадисии и провожали их до Куфы. Делегация учла прежние неудачи, посланцы обратились не к наместнику, а непосредственно к горожанам в главной мечети.
Рассказы о происшедшем в мечети расходятся друг с другом. Но диспут примечателен.
Абу Муса сослался на то, что Пророк ему сказал: «Во время неё (т. е. междоусобицы) лучше тебе спать, чем сидеть, лучше тебе сидеть, чем стоять, и лучше тебе стоять, чем действовать». Идеолог Али - Аммар его срезал: «Он имел в виду только тебя. Возьми совет себе в назидание и сиди дома, не вступая в смуту, а я свидетельствую, что посланник Аллаха – повелел нам сражаться против изменников». Нечего возразить, все помнят ридду. После этого Абу Мусе осталось лишь сойти с минбара.
Иначе и правдоподобнее рассказывается об этом в версии Сайфа. Абу Муса вышел к приехавшим, подошел к Хасану и обнял его, а Аммара осыпал упреками. Хасан прервал их препирательство и спросил: «Абу Муса, почему ты удерживаешь людей от нас? Клянусь Аллахом, мы хотим только все уладить. Разве можно бояться чего-то [дурного] от такого человека, как амир верующих?» Абу Муса привел то же высказывание Пророка о необходимости воздерживаться от участия в смуте. Когда же Аммар сказал, что это относится только к самому Абу Мусе, один из присутствующих крикнул: «Замолчи, ты, раб! Ты еще вчера был с чернью, а теперь затыкаешь рот нашему амиру!» На него набросились сторонники Али. Абу Муса поднялся на минбар и потребовал тишины. В этот момент Зайд б. Сухан достал письмо от Аиши, в котором она призывала куфийцев сидеть дома, и, зачитав его, заметил: «Это ей предписано сидеть дома, а нам предписано сражаться, чтобы не было смуты». На него закричали: «Эй ты, уманец! Ты украл в Джалула, и Аллах отрубил тебе [руку], а ты нападаешь на мать верующих, Аллах убьет тебя!»
| Зайд ибн Сухан родом из города Катиф , Аравия. Сподвижник Пророка и почитается мусульманами- шиитами. Брат Сасаа бен Сохана. Он был убит в битве при верблюде Амр Аль Ятриби. Его могила и храм находятся в деревне Малкия в Бахрейне. Его иногда называют «Амир Зайд». Сасаа бен Сохан родился в 598 году в Катифе, Аравия. Сподвижник Пророка и почитается мусульманами- шиитами. Принадлежал к племени Абдул Кайс. Был хорошим и плодовитым писателем и оратором. Был сослан Муавией в Бахрейн, где он умер в 666 году. Его могила находится в деревне Аскар и её посещают многие мусульмане-шииты. |
В разгар перепалки в мечеть вбежали два гулама Абу Мусы и сообщили, что Малик ал-Аштар захватил резиденцию и выгнал их. Абу Муса поспешил в свою резиденцию, но ал-Аштар не пустил его даже переночевать, и Абу Муса покинул Куфу.
Такой поворот событий заставил сторонников нейтралитета замолчать, а сомневавшихся и колебавшихся – взяться за оружие и выступить на помощь Али. Добровольцев набралось то ли семь, то ли девять с небольшим тысяч. Две с небольшим тысячи из них отправились водой вниз по Евфрату, а остальные пошли сушей к Зу-Кару.
Талха узнал о походе куфийцев и предложил совершить неожиданное ночное нападение на лагерь Али, пока не подошли подкрепления, но его не поддержали.
Али простоял в Зу-Каре в общей сложности 15 дней и в начале декабря пошел к Басре. Видимо, уже на подходе к ней он послал туда для переговоров ал-Кака б. Амра. Знаменитый герой многих войн не добился успеха, так как обе стороны заверяли друг друга, что их целью является наведение порядка (ал-ислах) в мусульманской общине, только пути к порядку были разными. Мятежники требовали наказания убийц Усмана, говоря, что отказ от этого равносилен отказу от Корана. Ал-Кака возразил им: «Вы убили убийц Усмана среди басрийцев, и оказалось, что до этого были ближе к Корану, чем теперь. Убили шестьсот человек без одного, а разгневались из-за них шесть тысяч». Он указывал, что люди, осаждавшие дом Усмана уничтожены самими мятежниками, что привело только к разгоранию войны.
Единственное, на чем сошлись стороны, что происходящее – впервые и крайне опасно. Басрийцы также прислали к Али несколько делегаций.
Пятого или шестого декабря Али подошел к Басре и остановился в ал-Хурайбе. Талха и аз-Зубайр покинули центр города и устроили лагерь, окопанный рвом, в пригороде аз-Завийа. В распоряжении Али было около 12 000 человек, его противники располагали несколько большими силами, при этом басрийцы знали, что за их спинами родные дома и семьи, которые надо защищать, и это должно было повышать их боевой дух. Подогревая эти чувства, Талха и аз-Зубайр распространяли слухи о расправе над семьями в случае победы Али. Поэтому ал-Ахнаф б. Кайс при посещении Али первым делом спросил, собирается ли он в случае победы обращать в рабство жен и детей побежденных. Али заверил его, что подобное недопустимо в отношении мусульман.
Три дня оба войска стояли в отдалении друг от друга, и все эти дни между соплеменниками, находившимися в разных лагерях, шел обмен посетителями, выяснявшими намерения и настроения противников. Общее настроение шло к примирению. Али тоже направил своим соперникам несколько посланий, рассчитывая на примирение. В четверг 8 декабря войска сошлись на близкое расстояние. По-видимому, к этому моменту относится встреча Али с вождями мятежников на нейтральной полосе, на виду у войск. Содержание переговоров осталось неизвестным, но похоже, о чём-то договорились, так как вечером Талха и аз-Зубайр созвали верхушку своих сторонников и то же сделал Али, не пригласив наиболее воинственно настроенных своих почитателей и участников осады Усмана.
Напрасно Али обделил вниманием непримиримых. В ту же ночь они собрались на тайный совет. На нем были: Малик ал-Аштар, Ибн Саба, Илба б. ал-Хайсам, Шурайх б. Ауфа и Ади б. Хатим. Ал-Аштар четко охарактеризовал ситуацию: «Мнение тех людей о нас известно, и если они достигнут соглашения с Али, то только с условием пролития нашей крови». После долгих споров было решено спровоцировать сражение, пока еще не произошло примирение.
По другой версии (не упоминающей заранее задуманной провокации), генеральное сражение началось после того, как подростки (сибйан), рабы и неразумные люди (суфаха) начали кидаться камнями, а затем стрелять.
На исходе ночи заговорщики напали на басрийцев. Те возмутились предательством собратьев, только что заверявших в дружелюбии. Талха и аз-Зубайр стали выяснять, что случилось. Им сообщили, что куфийцы совершили ночное нападение. «Так и знали, – воскликнули они, – что Али не успокоится, пока не прольет кровь!» Они кинулись к своим воинам, которые тем временем отбросили нападавших в их расположение. Али, узнав о схватке, также не усомнился в вероломстве своих противников и стал готовиться к сражению. Оно, как обычно, началось с перебранок и перестрелки наиболее горячей молодежи, в которую втянулись и рабы, за ними в бой вступили основные силы.
Обычное соотношение сил, указываемое средневековыми историками: 20 000 у Али и 30 000 у мятежников. Однако не исключено, что численность войска Али была меньше: из Медины с ним вышло около 700 человек, по дороге к ним присоединилось около 600 таййитов и около 2000 бакритов, наконец, добавилось примерно 7000 куфийцев, в общей сложности набирается 10 300 человек, это - достаточно надежный минимум, добавив к нему еще 3000 пополнений мелкими группами, мы получим 13, максимум 15 тыс. человек. Численность басрийцев также была меньше 30 000, хотя их должно было быть несколько больше, чем воинов Али.
Военное счастье вскоре изменило противникам Али. Наиболее энергичный и воинственный Талха в первой половине дня был ранен стрелой в ногу; стрела, видимо, перебила артерию, так как сильное кровотечение не удалось остановить, и он умер от потери крови. Скорее всего, после гибели энергичного командующего басрийцы дрогнули и стали отступать. Аз-Зубайру не удалось их остановить, и он, отчаявшись, покинул поле боя, направившись из Басры на юг к Вади ас-Сиба, и был там вскоре убит одним бедуином. Обстоятельства его гибели излагаются различно, и ни одна версия не помогает понять, что заставило аз-Зубайра бежать в одиночку, без сопровождения и даже без сына.
Наиболее распространена версия, что Талху убил Марван б. ал-Хакам, мстя за Усмана б. Аффана, но ад-Динавари дает совершенно иное объяснение: когда Талха узнал о бегстве аз-Зубайра, то тоже хотел покинуть поле боя, и Марван решил его за это убить.
Существует несколько версий гибели аз-Зубайра. Большинство сходится на том, что он был замечен тамимитами ал-Ахнафа б. Кайса и один из них, Амр (или Умайр) б. Джурмуз, убил аз-Зубайра за то, что, затеяв братоубийственное сражение, он бросил своих сторонников на произвол судьбы. Нет единства в том, где был убит аз-Зубайр: на окраине Басры, в Ирк ас-Сувайка, в Вади ас-Сиба или около ас-Сафвана (30 км южнее Басры). Неизвестно, где в это время находился ал-Ахнаф: у себя дома в Басре или в лагере за городом; неясно, как был убит аз-Зубайр: во время совместной молитвы с Ибн Джурмузом, во сне, после того как Ибн Джурмуз приветил его и накормил, или, наконец, убит Ибн Джурмузом в честной схватке.
Казалось, бегство басрийцев, оставшихся без вождей, никто не сможет остановить. Вдруг, когда сторонники Али уже готовы были торжествовать победу, в бой вступила "мать правоверных". Первая волна бежавших достигла места, где на рыжем верблюде в паланкине, обитом железом, сидела Аиша; кое-кто из них остановился, чтобы защитить «мать верующих», которая одна не покинула их; вокруг нее образовалось ядро сопротивления. Битва возобновилась по всему фронту. Аиша попыталась прекратить кровопролитие, поняв, что ей не справиться, она послала Каба б. Сура со свитком Корана призывать к миру. Каб был убит последователями Абдаллаха б. Саба. Затем Али пытался остановить битву, басрийцы отвергли призывы его посланцев, заявив: «Как может призывать к Корану тот, кто убил Каба».
Решающая схватка разгорелась вокруг верблюда, на котором сидела Аиша, из-за которого вся битва получила название «битвы у верблюда» («дня верблюда»). Поэтому почти все сведения о ходе битвы состоят из рассказов о поединках около верблюда. Здесь погибло несколько десятков человек из тех, кто по очереди держал его поводья. Ну, конечно, держащий поводья верблюда самой "матери правоверных" попадал в рай без вопросов. Один из последних на этом почетном посту, Абдаллах б. аз-Зубайр, схватился с Маликом ал-Аштаром. Сцепившись друг с другом, они катались по земле, и Абдаллах кричал: «Убейте его вместе со мной!» Их разняли и развели. Наконец воинам Али удалось пробиться к верблюду и перерезать ему поджилки. Огромный верблюд с ревом рухнул на землю, паланкин, утыканный стрелами, «как дикобраз», опрокинулся, накрыв собой Аишу. Битва тут же закончилась. Мухаммед б. Абу Бакр вытащил старшую сестру из-под обломков паланкина, а Али выговорил ей за то, что взялась за мужское дело, и распорядился отвезти ее в дом, где она жила. Началось преследование бегущих, но Али запретил убивать тех, кто не оказывает сопротивления или укрылся в домах, а также добивать раненых, уродовать убитых и грабить дома.
Потери с обеих сторон были очень большими. Об упорстве сражавшихся свидетельствует хотя бы то, что у аздитов Куфы были убиты четыре знаменосца, у бакр б. ваил – шесть, а у аб-далкайс – восемь. У басрийцев особенно пострадали главные защитники Аиши, бану дабба*, которых пало от 800 до 1000 человек. Общие цифры потерь, приводимые разными источниками, сильно расходятся, хотя, видимо, на первоначальном этапе фиксации сведений имелись достаточно достоверные данные, поскольку потери некоторых племен приводятся с точностью до десятков. Наименьшее, а потому и наиболее надежное число убитых с обеих сторон – 5000 человек. Возможно, из этого числа несколько более половины приходится на долю басрийцев. Если считать, что в обоих войсках было около 30 000 воинов, то это значит, что каждый шестой остался на поле боя. Только знатных курайшитов, павших в этой битве, согласно Халифе б. Хаййату, было 30 человек, среди них кроме Талхи и аз-Зубай-ра – Мухаммед б. Талха, Абдаллах б. Хаким б. Хизам и Абдаррахман б. Абу Салама.
* неродовитое племя, выступившее против Али
Мы бану дабба, восседающие на верблюдах.
Будем оплакивать Усмана б. Аффана лезвиями своих клинков
Верните нам нашего шейха, чтобы был он нами восславлен.
Число убитых указывается различно: 20-30 тыс. , 13 400-13 500, 13 000 , 10 000; убито басрийцев: 15940, 10000, 3300 или 2500. Потери сторонников Али в каждом случае оказываются на порядок меньше: 1070, 400-500. Только в одном случае говорится о равных потерях - по 5000 человек, указываются и потери отдельных племен со стороны басрийцев, которые в сумме составляют 15 490 человек, что явно преувеличивает потери противников Али. Наиболее вероятное число павших басрийцев, указываемое ими самими, - 2500 человек, примерно столько же должны были потерять и куфийцы.
Другие руководители мятежа оказались счастливее. Утба б. Абу Суфьян, а также Абдаррахман и Йахйа, братья Марвана б. ал-Хакама, нашли покровительство у вождя племени тайм б. рибаб, который дал им 400 сопровождающих, доставивших их в Думу около Дамаска; Марван нашел покровительство у вождя бакритов Малика б. Мисма, а Абдаллах б. аз-Зубайр укрылся у какого-то аздита в Басре.
 Верблюжья битва. Средневековая миниатюра |
Три дня Али оставался в своем лагере, пока не были похоронены все убитые. Вырыть такое количество могил было невозможно, поэтому всех, кроме курайшитов, сложили в одну большую братскую могилу, и Али прочитал над всеми молитву. Все имущество, брошенное на поле боя и в лагере басрийцев, было собрано и выставлено для обозрения, чтобы хозяева могли вернуть его себе, кроме оружия с клеймом казны. Этим необычайным жестом щедрости он хотел примирить оставшихся в живых участников битвы со своей победой. У победителей, лишившихся законной добычи, вызвало недовольство.
12 декабря Али вступил в город. В речи, произнесенной в тот же день в мечети, он осудил мятежников, но после этого не предпринимал никаких преследований. Однако казна Басры - 6 млн. дирхемов была распределена между победителями.
Али почтительно обошелся даже с одной из главных подстрекательниц смуты, Аишей, посетив ее в доме Абдаллаха б. Халафа, погибшего в бою против него. И даже когда вдова Абдаллаха, оплакивавшая мужа, набросилась на Али с проклятиями, пожелав, чтобы он умер и дети его остались сиротами, промолчал и, не обращая внимания на проклятия, прошел к Аише. Лишь на обратном пути, проходя через двор, заметил в ответ на возобновившуюся брань: «Я ведь не подумал открыть эти двери, – и показал на комнаты, в которых лежали раненые, – и не приказал их убить». Когда же один из сопровождавших его, желая выслужиться, сказал: «Эта женщина не уйдет от нас», то халиф его одёрнул: «Не позорьте покрывала и не входите во двор и не обижайте женщину, даже если она бранью задевает вашу честь и поносит ваших амиров и благочестивцев, ведь женщины – слабы. И мы приказываем отступиться от них». Позже он приказал наказать плетьми двух человек, произнесших у ворот дома обидные для Аиши стихи. Али неизменно считал женщин людьми второсортными.
Следуя примеру Али, непримиримый ал-Аштар решил возместить Аише потерю верблюда и купил ей за 700 дирхемов превосходного махрийского верблюда, но она не пожелала принять дар от убийцы Талхи и его сына.
24 декабря 656 г. ее отправили с почетным эскортом* басрийских женщин и под присмотром Мухаммеда б. Абу Бакра в Мекку, где она прожила пять месяцев до следующего сезона паломничества, а потом возвратилась в Медину. По одной из версий, Аиша и Али перед отъездом обменялись изъявлениями симпатии друг к другу и Али оказал ей честь, проехав с ней несколько миль.
*У ал-Куфи эскорт превращается в позорище для Аиши, так как сопровождавшим её женщинам было приказано надеть мужскую одежду
Кровавая драма братоубийственного сражения, участницей которой Аише довелось быть, позор поражения и несколько дней тревожного ожидания возможного наказания навсегда отбили у нее охоту активно вмешиваться в политическую жизнь. Оставшиеся 22 года жизни она провела в Медине тихо и в почете, став одним из авторитетнейших передатчиков рассказов о делах и словах пророка, о которых она повествовала слушателям-мужчинам из-за завесы. И нужно отдать ей должное – ее рассказы о Мухаммеде, как ничьи другие, дают наиболее живое представление о нем как о человеке.
Али постарался сделать все возможное, чтобы излишне не озлоблять бывших врагов и привлечь на свою сторону занимавших нейтральную позицию. Узнав, например, что один из влиятельных басрийцев, Зийад б. Абихи, не принимавший участия в сражении, отказывается присягнуть и скрывается в доме своего брата Нафи б. ал-Хариса, Али заверил его через Абдаррахмана, сына другого брата Зийада, Абу Бакры, что не желает ему дурного; не получив ответа, Али сам пришел к нему, уговорил его присягнуть и предложил стать наместником Басры. Зийад отказался, сказав, что только родственник Али сможет умиротворить басрийцев, и посоветовал назначить Абдаллаха б. Аббаса. Ибн Аббас, став наместником, не забыл услугу Зийада и назначил его ведать финансами.
Назначение Абдаллаха б. Аббаса вызвало недовольство ал-Аштара: «Ради чего мы убили старика, если Йемен – у Убайдаллаха [б. Аббаса], Хиджаз – у Кусама [б. Аббаса], Басра – у Абдаллаха [б. Аббаса], а Куфа – у Али!» Недовольными оказались и наиболее восторженные почитатели Али, сабаиты, их почему-то возмутило обещание Али раздать воинам еще по 500 дирхемов после победы над Муавией, возможно потому, что считали недопустимым платить деньгами за исполнение святого долга следовать за имамом. Во всяком случае, они ушли из Басры в поход на Сирию, не дожидаясь его приказа. Али пришлось срочно отправляться вслед за ними, чтобы предотвратить нежелательный конфликт. И, собственно, спасти их от разгрома.
Отношения Али с этими непомерно восторженными почитателями были непростыми. Как истинно верующий мусульманин, Али был потрясен, узнав позже, что Абдаллах б. Саба утверждает, что он, Али, воплощение божества, и приказал казнить его за богохульство. Заступничество влиятельных людей вынудило его заменить казнь ссылкой в ал-Мадаин.
назад к файлу 041