Рейтинг с комментариями. Часть 024

445 г. до н.э. - Геродот. "История" (Древняя Греция)
445 г. до н.э. — Геродот. "История" (Древняя Греция)

Геродот В честь Геродота лунный кратер назвали в 1935-м, при первом же наведении порядка во внеземных названиях. Тогда названий было всего 600, из них около половины появились в честь знаменитых учёных, из этой половины большинство были астрономами. Геродот не был астрономом. Хотя его называют отцом истории, отцом географии и отцом этнографии, учёным он тоже не был в нашем понимании. Он был писателем. Но писал так ярко, так всеохватно об известном, малоизвестном и совсем неизвестном грекам мире, о событиях, людях, странах, что и сейчас его читать интересно (хотя, как уверяют, переводы на русский тусклые). Геродот, как олимпийский чемпион, стал знаменит сразу, навсегда и всего одной книгой. И, кстати, произошло это как раз на Олимпиаде, в то время как атлеты соревновались, немолодой, под 40 лет человек вышел на площадь и просто начал читать со свитка папируса. Он читал все 4 дня, собирая толпы народа, это было необычно, лишь поэты читали свои стихи таким образом. Якобы Геродот так поразил своих слушателей, что ему присвоили звание чемпиона. Это вряд ли. Хотя, возможно, Плутарх и иные историки позднейших времён ошиблись и Геродот читал свою книгу не на Олимпийских, а на Пифийских играх? Там — да, лавровые венки одевали не только на атлетов.
Геродот родился около 484 г до н. э. в городе Галикарнасе, в Малой Азии. Интересный город, надо поподробнее.
Город был основан дорийцами примерно в VIII в. до н. э., рядом с городком аборигенов — карийцев, в середине IV в. до н. э. стал на короткое время столицей Карии — недолговечного государства. В настоящее время на руинах Галикарнаса располагается турецкий город-курорт Бодрум.
Вообще-то галикарнасцы утверждали, что город стоял уже во времена Троянской войны, но это не так. Гомер не упомянул его. Геродот сообщает, что Галикарнас основали греки дорийского племени, выходцы из Трезена, расположенного на юго-востоке Пелопоннеса в Арголиде. Надо уточнить, что Трезен в Арголиде был близок к афинской культуре и его "дорийцы" были наполовину ионийцами. Страбон упоминает, что прежде Галикарнас имел название Зефирия, а Витрувий называет имена основателей города: Мелас и Ареваний. Название Зефирия город называли из-за узкого перешейка под названием Zephyrium, который отделял полуостров от материка Малой Азии.
Карию населяли лелеги и карийцы, предположительно потомки хеттских племён. Возможно, Галикарнас означает "остров морских карийцев". Карийцы были известными пиратами, наёмниками, весьма морским народом, безусловно, одним из "народов моря", смешавшихся с местным населением.
Местные племена проживали в небольших укреплённых городках, один из которых, Салмакис, позднее влился в Галикарнас. Имелась удобная бухта в заливе Керамика, небольшой островок в центре бухты являлся естественным причалом и в то же время защищённым местом. Вокруг Галикарнаса до середины IV в. до н. э. существовали поселения карийцев, но о конфликтах греков с местным населением сведений нет. Уже в V веке до н.э. в Галикарнасе говорили только на ионийском диалекте и употребляли ионийский алфавит. Ко второй половине IV в. до н. э. карийцы растворились среди эллинистических царств и полисов.
Геродот: «Точно так же и дорийцы из нынешней области пятиградья (которая прежде называлась шестиградьем) не только запретили соседним дорийцам доступ в Триопийское святилище, но даже не допускали и своих сограждан участвовать [в религиозных обрядах] за непочтительность к храму. При состязаниях в честь Аполлона Триопийского они издревле, по обычаю, давали победителям в награду медные треножники. Победители, однако, не должны были брать с собой эти треножники из святилища, но посвящать их богу. Как-то раз победу одержал один галикарнасец по имени Агасикл, который пренебрег этим обычаем, унес треножник домой и повесил там на гвозде на стену. В наказание за это пять городов — Линд, Иалис, Камир, Кос и Книд — отстранили шестой город — Галикарнас от участия [в религиозных обрядах]. Так наказали они этот город.»
Вероятно, это предлог, остальные 5 городов были дорическими и Галикарнас резко отличался культурой. Было это за 100-200 лет до Геродота. Из конфедерации шести городов только ещё Книд располагался на материке, там же, где и Триопийское святилище; Иалис, Камир и Линд находились на острове Родос, а Кос на острове Косе.
До середины IV в. до н. э. Галикарнас оставался небольшим городом. В VI в. до н. э. всю Карию подчинили персы. Около 510-480 до н. э. в Галикарнасе правил Лигдамид. Когда персидский царь Ксеркс I в 480 до н. э. двинулся походом в Грецию, Галикарнас послал в его флот 5 кораблей под командованием дочери Лигдамида Артемисии. Артемисия своим мужеством в морском сражении с греками завоевала авторитет у персидского царя и, по словам Геродота, стала его доверенным советником. Править городом Артемисия стала после смерти мужа. Геродот также упоминает другого выходца из Галикарнаса, Ксенагора, который в Карии спас жизнь брату персидского царя, и за это был назначен сатрапом Киликии.
После Артемисии Галикарнасом правил её сын Писиндел (около 470-450 до н. э.), а затем его вдова Артемисия II (около 450-430 до н. э.). Им наследовал их сын Лигдамид II (около 430-420 до н. э.). Лигдамид казнил очень известного поэта той эпохи Паниасида, двоюродного брата Геродота. Из-за этого Геродот покинул родной Галикарнас в 430-х годах до н. э., но затем вернулся, чтобы бороться.



Кария во времена Геродота

После поражения персов в греко-персидской войне Афины организовали Делийскую лигу, куда Галикарнас был вынужден платить подать немногим менее 2 талантов. Около 420-412 до н. э. Галикарнасом правил Аморг. В годы Пелопонесской войны (430-404 до н. э.) Афины собирали дань с Галикарнаса на свои нужды. Однако скоро персидские цари восстановили утраченную власть в Малой Азии. После поражения Афин в Пелопонеской войне Карией вновь управляли персидские сатрапы. Теперь они отбивались от Спарты. С начала IV в. до н. э. Карией стали править сатрапы из местных карийцев, сначала Гекатомн из Миляса (391-377 до н. э.), а затем его сыновья и дочери. Была война Гекатомна с островом Кос. Старший сын Гекатомна Мавсол II в своё правление (377-353 до н. э.) перенес столицу Карии из Миляса в Галикарнас, а также перенес сюда же шесть небольших карийских поселений. При нём Галикарнас стал процветающим городом, одним из самых крупных на побережье Малой Азии. Периметр его стен достигал 6 км. Как и в других греческих городах на северо-западной окраине города был акрополь — крепость на высоком холме (в наше время высота холма достигает 160 м).
После Мавсола 3 года правила его сестра (и одновременно жена по обычаям карийцев) Артемисия III. При ней в память о брате-муже Мовсоле был построен Мавзолей, считавшийся одним из 7 чудес света. И тоже была боевая женщина. Витрувий пишет:
«После смерти Мавсола жители Родоса, негодуя на его жену, которая унаследовала правление Карией, снарядили флот для захвата царства. Артемизия приказала своему флоту залечь тихо в секретной гавани; и, спрятав моряков, направила остальных граждан на стены. Когда флотилия родосцев войдёт в гавань, жители по её приказу должны приветствовать их и обещать сдачу города. Таким образом родосцы, покинув корабли, проникли в город. В тот же момент Артемисия, открыв канал, привела свой флот кружным путём через открытое море в гавань, где флот Родоса, оставленный экипажами, легко был выведен в море. Родосцы, не имея другого убежища, были окружены на городской площади и перебиты. Затем Артемисия отправила своих моряков к Родосу на борту родосского флота. Жители Родоса приняли их за возвращающихся с победой земляков и впустили в город. Захватив Родос, Артемисия казнила важных лиц города и возвела трофей в честь победы, состоящий из 2 бронзовых статуй. Родосцы по своей религии не могли убрать трофей, а потому окружили его строением и закрыли от глаз.»
После смерти Артемисии III Карией правил сын Гекатомна Гидрией со своей женой-сестрой Адой, затем другой сын Пиксодар, а затем Оронтобат, зять Пиксодара.
В 334 до н. э. Александр Македонский осадил Галикарнас, где засел большой гарнизон из персов, карийцев и греческих наёмников под командованием Мемнона и Оронтобата. После упорного сопротивления город за исключением акрополя сдали Александру, эвакуировав морем гарнизон на остров Кос. В отместку Александр разрушил Галикарнас. С этого времени город превратился в незначительный населённый пункт, которым владели все пришлые завоеватели, лишь мавзолей напоминал о былом великолепии.
Но и ему пришёл конец — в XII веке он был разрушен землетрясением, в 1404 году — на островке, с которого начинался за 2000 лет до того Галикарнас, рыцари Родоса возвели замок-крепость Святого Петра. Для постройки использовали камни Мавзолея.
Кроме Геродота в Галикарнасе жили и другие знаменитости: Дионисий из Галикарнаса, известный историк римского времени (I в. до н. э.). и Паниасид из Галикарнаса, знаменитый в античное время поэт, которого некоторые ставили сразу после Гомера.



Таким был Первый Мовзолей, одно из Семи чудес света



Геродот у Венского парламента



Геродот читает "Историю" на Олимпийских играх
Сам Геродот в своем сочинении сообщает о себе очень мало. Все сведения о нём ненадёжны, но — кое-что есть.
Геродот родился в Галикарнасе около 484 года до н.э. во влиятельной семье Ликса. Даже эта дата весьма приблизительна. Стоит напомнить, как греки определяли возраст и год рождения человека, о котором сообщали. Это определяли по их "акмэ", т. е. по времени их "цветущего возраста", который считался в 35-40 лет и приурочивался к какому-нибудь важному событию их жизни. "Акмэ" Геродота была приурочена к его переселению в Фурии в 444 г. до н.э. или, может быть, к чтению им своей "Истории" в Афинах; отсюда уже и был высчитан его возраст в начале Пелопонесской войны (53 года).
А о годе смерти Геродота вообще нет никаких свидетельств. Ученые нового времени определяют его приблизительно на основании самого труда Геродота. Он упоминает некоторые события начала Пелопонесской войны (например, о казни спартанских послов афинянами в 430 г. до н.э); но о событиях после 430 г. до н.э. никаких упоминаний уже нет. На основании этого можно предположить, что он умер вскоре после 430 г. до н.э.
В молодости Геродот принадлежал к партии, боровшейся против тирана Лигдамида, подвергался изгнанию, жил на Самосе. Вернувшись в родной город и поучаствовав в изгнании тирана, он встретил недоброжелательное отношение к себе со стороны сограждан и добровольно переселился в колонию Фурии, основанную афинянами (в Италии). Там Геродот умер и был похоронен на площади.
Стефан Византийский:
"Этот прах скрывает умершего Геродота,
Ликсова сына, главу древней ионийской истории,
возросшего в отчизне дорийцев;
но, бежав от невыносимой хулы их,
он взял себе отчизной Фурии".
Значительную часть жизни Геродот провел в путешествиях. Как видно из его рассказа, он посетил следующие места: Вавилон, Ардерикку (деревню близ Суз), Египет, Скифию, Колхиду, Фракию, Кирену, Элладу материковую и островную, Малую Азию, Южную Италию. Это — огромное пространство, 31° долготы (от востока к западу) и 24° широты (от севера к югу). Вероятно, он побывал и в Азовском море, возможно, доходил до устья Дона, где я сейчас и пишу эти строки.
Одни места он видел сам, другие описывает со слов местных жителей. В какие годы и в каком порядке он совершал эти путешествия, неизвестно. В литературе об этом высказано много предположений, но к общему мнению ученые не пришли. Лишь немногие из этих путешествий можно с некоторой вероятностью определить хронологически. Так, пребывание Геродота в Египте относится ко времени после сражения при Папремисе, происходившего между персами и египтянами в 460-459 гг. до н. э. Но через сколько лет после этого года оно было совершено, все-таки остается невыясненным и определяется учеными различно.
Около 446 года до н. э. он поселился в Афинах, где сблизился с кругом Перикла; к этому времени значительная часть «Истории» уже была написана.
Древние источники сообщают и о том, что Геродот читал свою "Историю" или части ее в разных местах Эллады — в Олимпии, в Коринфе. Сомнительно, но самый факт чтения Геродотом "Истории" в разных городах Эллады вполне возможен.
Лучше всего засвидетельствован рассказ о чтении Геродотом "Истории" в Афинах. Евсевий в "Хронике" указывает, что это чтение происходило в 447 или 445 г. Он говорит, что Геродот, "был почтен афинским Советом за то, что читал им свои книги". Пишет и Плутарх: Геродоту "ставят в укор, что он, за свою лесть афинянам, получил от них много денег... Однако, о том, что он получил из Афин 10 талантов в подарок по предложению, внесенному [в народное собрание] Анитом, говорит Диилл, человек, имеющий немалое значение в истории"
10 талантов — огромная сумма, современные историки сильно сомневаются в такой, литература даже в просвещённых Афинах так высоко не оценивалась. Возможно, это были деньги на другое, возможно, на устройство колонии Фурии?
Сколько времени Геродот жил в Афинах, неизвестно, но, судя по его хорошему знакомству с Афинами и с Аттикой, можно думать, что он жил там довольно долго. Вероятно, в Афинах он познакомился с некоторыми видными людьми, но ничего достоверного об этих знакомствах сказать нельзя.
В 444 году до н. э. Геродот принял участие в основании общеэллинской колонии Фурии в Великой Греции на месте разрушенного кротонцами Сибариса. Скончался ок. 425 году до н. э. в возрасте примерно 59 лет.
Когда на играх Олимпийских,
В надежде радостных похвал,
Отец истории читал,
Как грек разил вождей азийских
И силы гордых сокрушал, –
Народ, любитель шумной славы,
Забыв ристанье и забавы,
Стоял и весь вниманье был.
Но в сей толпе многонародной
Как старца слушал Фукидид!
Любимый отрок аонид,
Надежда крови благородной!
С какою жаждою внимал
Отцов деянья знамениты
И на горящие ланиты
Какие слезы проливал!
И я так плакал в восхищеньи,
Когда скрижаль твою читал,
И гений твой благословлял
В глубоком, сладком умиленьи...
Пускай талант – не мой удел!
Но я для муз дышал недаром,
Любил прекрасное и с жаром
Твой гений чувствовать умел.
(Батюшков К.Н.
К творцу «Истории государства
российского», 1818 г)
Батюшков, вероятно, слёзы на ланиты (так раньше назывались щёки) проливал, но Фукидид — вряд ли. Он взялся писать историю с того места, где Геродот закончил и был довольно критичен к его трудам: он явно намекал на Геродота, говоря о "прозаиках, сложивших свои рассказы в заботе не столько об истине, сколько о приятном впечатлении для слуха, ничем не подтвержденные и за давностью времени, когда они были, превратившиеся по большей части в невероятное и сказочное". Отдельные скандальные историки даже писали, что Геродоту присвоили звание "отец лжецов", но это просто слишком вольный перевод упрёков в излишних вымыслах. Невзирая на то, что Геродот раз за разом пишет: "пишу, что слышал, верить этому я и сам не обязан". Именно благодаря такой "выдумке" мы узнали о плавании финикийцев (или греков) вокруг Ливии (Африки). Геродот без комментариев передаёт рассказ о плавании, но считает выдумкой (и сообщает о своём неверии), что, огибая Африку и плывя на запад, моряки видели солнце справа. Между тем это неоспоримый аргумент такого плавания.
Под именем Геродота до нас дошли два сочинения: "История" и "Жизнь Гомера". Второе сочинение в современной науке признается подложным, так что — всего один трактат, но какой!
Труд Геродота в рукописях и в печатных изданиях разделен на девять книг, из которых каждая носит название одной из Муз, а именно: I — Клио, II — Эвтерпа, III — Талия, IV — Мельпомена, V — Терпсихора, VI — Эрато, VII — Полимния, VIII — Урания, IX — Каллиопа. Это деление на книги и обозначение их именем муз ведет начало не от самого автора. Геродот, делая ссылку на какую-нибудь предшествующую или последующую часть сочинения, называет ее словом "логос", причем под логосом разумеется не книга по нашему теперешнему делению, а вообще часть сочинения, приблизительно "рассказ", "отдел": "как сказано мною в первом рассказе"; "по причине, которую я изложу в последующем рассказе; "по причине, которую я изложу подробнее в рассказе о Ливии".
Первым автором, упоминающим о делении "Истории" Геродота на девять книг, является для нас Диодор: "Геродот описал деяния, общие почти всей вселенной, в девяти книгах". Наименование книг Геродота "Музами" впервые встречается у Лукиана, где он рассказывает, что Геродот на Олимпийских играх читал "Историю" и очаровывал присутствовавших до того, что книги его даже были названы Музами, которых было также девять. То же самое Лукиан говорит и в другом сочинении ("Как надо писать историю"). На основании этих свидетельств можно предположить, что деление на книги и наименование их "Музами" было введено александрийскими учеными. Цитирование книг "Истории" не по числам, а по именам Муз встречается лишь в позднюю византийскую эпоху.
Главными источниками исторических и географических сведений, сообщаемых Геродотом, были его личные наблюдения во время путешествий, заключения и разыскания и устные сообщения разных лиц, а также письменные памятники.
Географические сведения основаны главным образом на его личных наблюдениях, исторические — на рассказах разных лиц — жрецов, переводчиков, проводников, участников и очевидцев событий, их потомков или родственников, а также на народных преданиях и легендах, анекдотах, речах, в которых вспоминались подвиги былого времени и т. п. Так, один из самых важных отделов — история греко-персидских войн — изложен преимущественно на основании устной традиции.
В некоторых случаях Геродот прямо называет по имени людей, сообщавших ему различные сведения; например, описание пира, данного фиванцем Аттагином в честь Мардония, сделано им со слов орхоменского гражданина Терсандра; чудо, случившееся во время опустошения Аттики войском Ксеркса, рассказано со слов афинского изгнанника Дикея, находившегося в войске персов. В основе многих новелл лежат народные предания.
В числе письменных памятников, которыми пользовался Геродот, были литературные произведения, как поэтические, так и прозаические, изречения оракулов, официальные документы, надписи. Геродот был хорошо знаком с поэтической литературой. В его труде встречается много ссылок на поэмы Гомера, слова которого для него, как и вообще для большинства греков, служат историческим свидетельством, а также ссылок на других поэтов.
Геродот, несомненно, знал сочинения логографов*, но пользовался из них только сочинениями одного Гекатея; в двух местах он его прямо цитирует, в других случаях полемизирует с ним, не называя по имени, резко, с насмешкой и пренебрежением. Тем не менее Геродот многое заимствовал у Гекатея, преимущественно в отделе о Египте; несомненно, например, что о фениксе, гиппопотаме и охоте на крокодилов он рассказывает с его слов. Даже там, где, по его заявлению, он излагает собственные "наблюдения, заключения и разыскания", на самом деле он черпает многое у Гекатея. Ввиду этого в XIX веке Геродота обвинили в намеренной утайке литературных источников и в превознесении своих заслуг за счет трудов предшественников. Это обвинение несправедливо: в древней Элладе совсем не считалось обязательным при заимствовании у какого-либо автора указывать его имя; каждый писатель мог свободно пользоваться сочинениями других авторов, даже дословно цитируя их.
*Логограф — писатель исторической прозы, иногда хроник, иногда историк, чаще просто составитель деловых бумаг
Одним из самых любимых источников Геродота были изречения оракулов, преимущественно Дельфийского оракула, и разных предсказателей. Такие изречения распространялись не только в устной форме, но и в виде сборников.
Не раз цитирует Геродот и надписи, например на столбах, статуях, изображениях или иных предметах. Так, он говорит: "Кадмейские письмена я сам видел в храме Аполлона Исменского в беотийских Фивах, начертанные на треножниках... На одном из треножников находится следующая надпись: "Посвятил меня Амфитрион на обратном пути от телебоев". Над эллинами, погибшими в битве при Фермопилах, говорит Геродот, сделана была надпись:
Некогда против трехсот мириад здесь сражалось четыре
Тысячи ратных мужей пелопонесской земли.
Надпись над спартанцами была такая:
Путник, пойди возвести нашим гражданам в Лакедемоне,
Что их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли


Я так думаю, что картины американца немецкого происхождения Чарлза Христиана Нела (Nahl), 1871 год, более реально иллюстрирует "похищения" женщин в древнем мире. Первая картина хороша и романтична. А вторая - хороша и реалистична.

В основу "Истории" положена идея о древней вражде между эллинами и восточными народами, между Европой и Азией. Цель своего труда Геродот сам определяет в начале "Истории": "чтобы деяния людей не изгладились из памяти от времени и чтобы великие, достойные удивления подвиги, совершенные как эллинами, так и варварами, не потеряли своей славы, в особенности же [не изгладилась] причина, по которой они начали войну между собой".
По словам древних персидских ученых, как говорит Геродот, между эллинами и народами Азии с незапамятных времен была вражда, которую начали финикиняне из-за похищения Ио из Эллады. Ответом на это было похищение эллинами Европы и Медеи из Азии. За этим последовало похищение Александром (Парисом) Елены из Эллады. После этих единичных враждебных актов произошло уже вторжение эллинов с войском в Азию, окончившееся разрушением Трои.
Короче, греко-персидские войны, борьба западных и восточных цивилизаций и культур на полном серьёзе сводится к похищениям женщин. Причём финикийцы начали первыми. Но в чём прелесть книги Геродота: далее он сообщает и версию финикийцев: Ио вовсе не похищали! Она была беременна от одного из корабельщиков и уплыла от позора по собственной воле. То есть первыми начали греки? Нет, тут тоже не так просто: Геродот излагает версию, что из-за Елены греки не начали бы 10-летнюю войну, а если бы начали, отдали бы им эту Елену с извинениями, невзирая на её и парисово мнение. Просто её занесло в Египет, отдать было невозможно, да и не столько обида за похищение Елены возбуждала нападавших, сколько драгоценности, которые уплыли с Еленой. Вообще на этом фоне вспоминается мне эпизод "похищение сабинянок". Этот эпизод прекрасно описали римские историки, вероятно он имел место быть, но сильно был романтизирован. Вкратце: царь Рима Ромул неистовыми темпами отстраивал только что основанный город, принимая в римляне весь окрестный сброд: свободных и беглых рабов, разбойников и авантюристов. Город строился с размахом, но был пуст: одни мужики в городе, а большинство населения, как известно, составляют дети. Ромул по-хорошему попросил соседей отдать незамужних женщин в Рим для демографического взрыва. Но соседи, надо думать, как раз этого и опасались и презрительно отклонили предложение бедных и неотёсанных римлян. Тогда Ромул разпиарил городские торжественные игры в честь Нептуна Конного, которые называют Консуалиями. Ближайшие соседи явились, им было интересно поглазеть на новый город: ценинцы, крустуминцы и антемняне, а племя сабинов явилось почти в полном составе, захватив на праздник жен и детей. Надо думать, были они без оружия. Коварные римляне просто схватили женщин и растащили по домам. После чего, естественно, начались войны с соседями. Римляне победили некоторых, но сабиняне, обиженные более других, их побили. Обманом захватив крепость, ворвались в Рим и гнали римлян, невзирая на молитвы Ромула, обращённые к богам. Но тут похищенные сабинянки ворвались в гущу сражения с криками, что ни вдовами ни сиротами они быть не желают, после чего мир-дружба и куча детей. Ну, так тут действительно нагло похитили кучу женщин и побили их отцов и мужей, да и то дело уладили быстро, а вести столетние войны из-за незнакомой Ио — чистый повод без причины.

Затем Геродот заканчивает рассказ о вражде в мифические времена и переходит к рассказу о враждебных столкновениях во времена исторические. Первым человеком, о несправедливых действиях которого против эллинов имеются достоверные сведения, был лидийский царь Крёз, покоривший малоазийских эллинов. Это дает автору повод рассказать историю прежних лидийских царей и их борьбы с эллинскими городами. Так как Крёз желал войти в дружбу с самыми сильными из эллинских племен и узнал, что таковыми являются спартанцы и афиняне, то по этому поводу автор рассказывает историю Афин, начиная с Солона, и историю Спарты, начиная с Ликурга, до времени Крёза. Завоевание Лидийского царства персидским царем Киром дает автору повод рассказать о рождении и воспитании Кира, о возникновении и распространении персидского владычества по всей Азии. Так, подробно описываются походы Кира: против малоазийских эллинов, против вавилонян, против массагетов (в последнем походе Кир был убит). При описании походов попутно говорится о каждом подчиненном персами народе, его стране, обычаях и т. п. На этом кончается первая книга "Истории".
После смерти Кира его сын и преемник Камбис предпринимает поход для покорения Египта, что дает автору повод к подробному описанию этой страны: он сообщает сведения о природе, памятниках, нравах, обычаях и религии египтян. Это описание составляет вторую книгу.
В третьей книге Геродот продолжает рассказ о походе Камбиса против Египта, о покорении его, о смерти Камбиса, о преемнике его Лже-Смердисе, о воцарении Дария. Разделение Дарием монархии на 20 сатрапий и исчисление наложенных на них податей дает автору повод описать огромные размеры и средства государства, находившегося в близком соседстве с европейской Элладой. Описанием завоевания персами острова Самоса и усмирения возмутившегося Вавилона оканчивается третья книга.
В четвертой книге Геродот рассказывает о походе Дария против скифов. Скифы когда-то вторглись в Азию, сокрушили могущество мидян и господствовали в Азии 28 лет. За это Дарий и решил наказать их. Но, прежде чем рассказывать об этом походе, Геродот подробно описывает страны, лежащие к северу от Понта (Черного моря), живущие там народы, особенно самый южный из этих народов — скифов, их происхождение, деление на племена, их жилища, нравы, обычаи. Описание Скифии - древнейшая история южной части России.
Затем следует описание похода Дария. Хотя Дарий и не достиг своей цели — завоевания Греции, — он все-таки показал персам путь в Европу и дал им возможность утвердиться во Фракии. Так как одновременно с этим походом персы готовились к походу против народов, живших на севере Ливии (Африки), то по этому поводу автор рассказывает историю греческих колоний в Ливии, особенно историю Кирены, и кстати сообщает собранные сведения о ливийских народах. Этим кончается четвертая книга.
В начале пятой книги Геродот рассказывает о том, как персидский полководец Мегабаз, которого Дарий оставил с войском во Фракии, при его возвращении из похода на скифов, покорил приморскую часть Фракии; при этом описываются нравы фракийцев. Большую часть книги занимает описание восстания малоазийских ионийцев, служащее как бы предисловием к описанию греко-персидских войн. Геродот продолжает историю Афин и Спарты с того времени, на котором рассказ его остановился в первой книге. Неудачи греков в войне с персами, Аристагор предложил своим единомышленникам выселиться из Милета; при осаде одного фракийского города погиб со всем своим отрядом. Этим оканчивается пятая книга.
В шестой книге продолжается описание борьбы малоазийских эллинов с персами. Борьба окончилась полной победой персов и разрушением Милета; вслед за этим персы овладели Карией. Гистией, бежавший из Персии, сделал попытку вести при помощи лесбосцев борьбу, но попал в плен и был распят на кресте. Персы движутся на запад. Персидский флот покорил некоторые острова, лежащие около Азии. После покорения Ионии Дарий предпринял, для отмщения эллинам, два похода. Первый поход, под предводительством Мардония, был направлен против Эретрии и Афин, но персидский флот потерпел крушение от бури около Афона, сухопутное войско тоже сильно пострадало в Македонии, и остатки войска и флота вернулись в Азию с позором. Мардоний был отстранён от должности главнокомандующего. Второй поход был совершен под предводительством Датиса и Артаферна: персы направились по морю к Эретрее. Овладев Эретреей, они высадились в Аттике. Здесь произошло знаменитое Марафонское сражение, в котором афиняне, под предводительством Мильтиада, победили персов.
Затем Геродот защищает Алкмеонидов от обвинения, будто они имели в виду подчинить афинян персам и Гиппию, и излагает историю их рода, кончая Клисфеном и Периклом. Рассказом о дальнейшей судьбе Мильтиада кончается шестая книга.
В последних трех книгах (VII, VIII, IX) подробно описывается поход Ксеркса на Элладу.
В начале седьмой книги Геродот рассказывает о смерти Дария и воцарении его сына Ксеркса. Затем он говорит о военном совете персов, об огромных приготовлениях к походу, о шествии бесчисленного персидского, войска по Азии и Европе, об участвовавших в походе народах, об их различных видах вооружения.
Эллины, под гегемонией Спарты, тщетно пытались заключить союз с греками Южной Италии и Сицилии. По этому поводу Геродот рассказывает о борьбе греков Южной Италии и Сицилии между собой и против Карфагена. Затем он продолжает рассказ о дальнейшем походе персов через Фракию, Македонию, Фессалию. Описанием битвы при Фермопилах кончается седьмая книга.
Восьмая книга начинается рассказом о морском сражении при Артемисии. После битвы при Фермопилах персы идут через Фокиду, Беотию и Аттику и занимают Афины. Между тем эллинский флот, собравшийся у Саламина, по предложению пелопонесцев, готов был отплыть к Истму, но Фемистокл хитростью склонил персов дать сражение при Саламине, и они были разбиты эллинами. После этого Ксеркс возвратился в Азию, оставив в Фессалии Мардония с войском. Мардоний при посредстве Александра, сына македонского царя, старался склонить афинян к союзу с персами. Спартанцы отговаривали афинян от этого союза, и афиняне отказались от него, а спартанцам заявили, что "нигде на земле нет столько золота и столь красивой и плодородной страны, чтобы они решились ради этого обратить Элладу в рабство". Таким ответом афинян оканчивается восьмая книга.
Девятая книга содержит рассказ об окончании войны с персами в Элладе. Большую часть книги занимает описание сражений при Платеях и при Микале, следствием которых было отпадение малоазийских эллинов от персов. Последнее событие, описанное Геродотом в "Истории", — это завоевание греками города Сеста в 478 г., — событие, которым и закончилась вторая война персов с эллинами. После этого следует рассказ о совете, который Кир дал персам, когда они выразили желание оставить свою страну, небольшую и суровую, и, воспользовавшись своей властью над многими народами, переселиться в другую, лучшую страну. Кир дал позволение персам поступить так, но при этом посоветовал "готовиться к тому, чтобы не властвовать, а находиться в подчинении, потому что в странах роскошных и люди бывают изнеженные; одной и той же земле не свойственно производить и достойные удивления плоды и храбрых воинов". Персы предпочли властвовать и жить в бедной стране, нежели обрабатывать землю ровную и быть в подчинении у других. Таким странным рассказом, не имеющим связи с только что описанной войной, оканчивается "История" Геродота.
Геродот сам признает свою любовь к отступлениям, которыми изобилует "История". "Повествование мое, — говорит он, — с самого начала охотно допускало прибавки [отступления, эпизоды]". Дионисий Галикарнасский одобряет этот прием Геродота: "Геродот знал, что всякое длинное повествование действует приятно на душу слушателя, если оно содержит остановки для отдохновения; но если оно, даже при полной доброкачественности, остается при одном и том же сюжете, то оно производит пресыщение и надоедает. Поэтому Геродот и хотел придать разнообразие своему сочинению, подражая Гомеру. Если мы возьмем его книгу, то восхищаемся ею до последнего слога и желаем все больше [читать]"
Наиболее вероятно, что "История" Геродота вчерне (вся или большая ее часть) была написана до его переселения в Фурии, а в Фуриях он обработал ее окончательно.
Этот же факт подтверждается, по крайней мере отчасти, тем, что Геродоту остались неизвестны некоторые события, происшедшие в Элладе после 444 г.
Поразительно, но факт — Геродот ни слова не сказал об евреях, иудеях, их царствах, Иерусалиме, их приключениях в Египте (ну, на этот счёт у меня мнение — их там и не было никогда). Описаны крайне незначительные народы и события, но про еврейство — ни слова. Но об этом как-то в другой раз.



Мир по Геродоту

Геродот первый из европейцев узнал, что Каспийское море — замкнутый водоём. У других такие утверждения появились лет через 100. С уверенностью он сообщал, что и Ливия (Африка) и Азия с юга омываются морями.
Геродот не только историк; его книга — настоящая энциклопедия того времени: тут и географические сведения, и этнографические, и естественно-исторические, и литературные. Без сомнения, Цицерон по праву назвал его Отцом истории. Славу Отца географии он делит с Эратосфеном, а Отцом этнографии Геродота назвали, когда она через пару тысячелетий стала наукой. Но в Древней Греции все эти три науки были едины. Эратосфен, конечно, велик, он измерил земной шар и покрыл его координатной сеткой, но жил он гораздо позднее Геродота.

Геродот посвятил свою книгу греко-персидским войнам и тут уместно их рассмотреть, ибо там масса интересного и немало интересных людей.
История греко-персидских войн. Часть первая

Ионийцы, эолийцы и дорийцы ещё в Тёмные века переселились на побережье Малой Азии, создали там множество городов. Ионийцы поселились на побережье Карии и Лидии, а также островах Самос и Хиос, где основали 12 городов, воздвигли общее святилище. Основав культурный союз, постановили не допускать в него другие города, в том числе населённые ионянами. Геродот пишет, что союз был слаб, и никто, кроме Смирны, туда не стремился. Во время правления царя Крёза Иония была завоёвана и вошла в состав Лидии. Лидия была очень богатым и сильным государством. С ионийцами шла война более десяти лет. Лидийцы ежегодно подходили к Милету, сжигали урожай, вырубали сады и уходили. Взять города было невозможно и греки владели морем. И надо же такому случиться — сожгли лидийцы случайно храм Афины у Милета. И царь Лидии Алиотт сразу же занемог. И послал запрос Алиотт в Дельфы. Оттуда дали прорицание: немедленно храм Афины восстановить. Тиран Милета Фрасибул тоже получил известие о прорицании и скором визите лидийского посла от тирана Коринфа Периандра. Весь хлеб города перед прибытием посла снесли на площадь и устроили там пир. Посол убедился, что голод городу не грозит, мир был заключён, Алиотт построил не один, а два храма, хворь у него прошла, а в Дельфы он отправил уникальную серебряную чашу работы самого Главка с Хиоса. Но, процарствовав 57 лет, Алиотт умер и царём стал его сын Крёз. Ему было 35 лет — вершина жизни и возможностей по понятиям греков. Крёз немедленно начал завоевания греческих городов в Азии. Первым был Эфес. Не помогла жителям и верёвка длиной в 7 стадий, которой жители привязали город к храму Афины. Затем были завоёваны и остальные города. Обложив все греческие города близ Лидии данью, он решил завоевать и острова и начал строить флот. И тут к царю, сильно любившему беседы с мудрецами, прибыл Биант из Приены (другие же говорят, что Питтак из Митилены, пишет Геродот). Про обоих см. 582 г. до н.э — "7 мудрецов". Крёз поинтересовался греческими новостями. “Островитяне закупают множество коней, собираясь в поход на Сарды против тебя” — сказал мудрец (соврал для продолжения мысли). Крёз думал, что Биант говорит правду и возликовал: “О если бы боги только внушили островитянам эту мысль идти на конях против лидийцев!”. В Лидии была первоклассная конница, которую греческую разнесла бы играючи. Мудрец продолжал: “Царь! Ты, конечно, хочешь, чтобы островитяне со своей конницей попали в твои руки. Не того ли желают островитяне, узнав, что ты намерен построить флот против них? Им будет приятно захватить лидийцев на море и отомстить за порабощение материковых эллинов”. У греков был первоклассный флот, они были хозяевами моря. Крёз нашел мысль мудрой и велел прекратить постройку флота. Крёз предоставил покорённым грекам управление внутренними делами и требовал лишь признания своей верховной власти и умеренной дани. Ионийцы легко смирились с потерей своей независимости и нашли торговые выгоды.
С течением времени Крёзу удалось подчинить почти все народности к западу от реки Галис, кроме киликийцев и ликийцев. Геродот перечисляет: лидийцы, фригийцы, мисийцы, мариандины, халибы, пафлагонцы, фракийцы в Финны и Вифинии, карийцы, ионяне, дорийцы, эолийцы и памфилы.
Приезжали к Крёзу и другие мудрецы, в том числе Солон (Геродот подробно описывает эту встречу, а историки не верят — Солон приезжал лет на 20 раньше, когда царём был отец Крёза). Крёз к Солону отнёсся пренебрежительно, а зря. Слова мудреца, что счастливым человека при жизни назвать нельзя, надо подождать, пока тот помрёт и "не в деньгах счастье" скоро сбылись. У Крёза было два сына, первый — глухонемой инвалид, второй — полноценный наследник, юноша небывалой доблести, Атис. А Крёзу приснился сон, что сын будет убит копьём. Все копья из дворца удалили, Атису запретили сражаться. Но у греков вещие сны сбываются непременно! Приютил Крёз некоего изгнанника Адраста, нечаянно убившего брата. А тут возле Олимпа вепрь объявился, который всё разорял ("появился дикий зверь огромадный..."), крестьяне пожаловались царю и Атис упросил царя этого вепря убить. Дескать, копья у вепря нет, так что всё нормально. Но в процессе охоты Адраст, ставший охранником царевича, бросил копьё в вепря, а нечаянно убил Атиса. Такой он был нечаянный. Царь его простил, но Адраст всё равно заколол себя на могиле царевича. Два года Крёз скорбел, а между тем на востоке Кир Великий сокрушил Мидийскую империю. Крёз очнулся от скорби и решил, пока не поздно, остановить зарвавшихся персов. Спросив оракулов (Дельфы и Амфиарай), победит ли он, перейдя пограничную реку Галис, получил ответ: (оба оракула дали одинаковый ответ) "если царь пойдет войной на персов, то сокрушит великое царство". Оракулы также советовали царю отыскать самый могущественный эллинский город и заключить с ним союз. Крёз сильно обрадовался. Дары Крёза были огромными и не только Дельфийскому храму, а всему дельфийскому народу: каждый дельфиец получил по 2 золотых статера. За это дельфийцы предоставили Крёзу и лидийцам право первыми вопрошать оракул, свободу от пошлин и налогов и почетные места [на Пифийских играх] и, кроме того, каждый лидиец получил еще право гражданства в Дельфах на вечные времена.
И в третий раз Крёз обратился к оракулу. Он спросил, долго ли будет существовать его держава. Пифия ответила:
Коль над мидянами мул царем когда-либо станет,
Ты, нежноногий лидиец, к обильному галькою Герму
Тут-то бежать торопись, не стыдясь малодушным казаться.
Крёз, совсем возликовал. Разве может мул царствовать над мидянами?
После тщательной разведки и анализа самым могущественным эллинским государством он признал Спарту и заключил с ней союз (около 550 года до н. э). Главным критерием были спартанские твёрдые законы и порядки в отличии от изменчивых Афин. И после тщательной подготовки Крёз перешёл пограничную реку Галис. Немало историков обвиняют Крёза в желании захватить Мидию, пока она не полностью перешла под персидский контроль, стать ещё богаче, так сказать "половить рыбку в мутной воде". Напрасно! Именно персы нарушили структуру из четырёх примерно равновесных держав: Лидия — Мидия — Вавилония — Египет, пребывающих в мирном равновесии. После войны, остановленной солнечным затмением 28 мая 585 г. до н.э. Мидия и Лидия даже породнились. Астиаг, царь мидян, приходился шурином Крёзу. Так что Крёз просто обязан был наказать завоевателей царства Астиага.


Сарды. Реконструкция
Войска Крёза вошли в Каппадокию и захватили город Птерию, который стал базой для походов на города и деревни Каппадокии. Кир между тем двинул своё войско к Птерии. Геродот: «Здесь, на Птерийской земле, персы и лидийцы померялись силами. Сеча была жестокой, и с обеих сторон пало много воинов. В конце концов ни той, ни другой стороне не удалось одержать победы, и с наступлением ночи противники разошлись». Хотя многие, ссылаясь на Геродота, указывают, что битва не выявила победителей, но Крёз отступил на свою территорию. Поняв, что столкнулся с могучим врагом, он срочно запросил помощи от союзников — Египта, Вавилона и у Спарты. Союзные войска должны были прибыть через 5 месяцев. Крёз чувствовал себя в такой безопасности, что даже распустил наёмников. Кир узнал об этом и перешёл в наступление немедленно. Он вторгся в Лидию и вышёл к равнине Тимбре перед стенами Сард. Там произошло второе сражение этой войны — 546 г. до н.э.
Кроме Геродота, про битву писал и Ксенофонт, но у него, писавшего позже, больно уж фантастические цифры, якобы у персов войско 196 тыс. человек, а у лидийцев — 420 тыс. человек. Кир, опасаясь прекрасной конницы лидийцев, приказал по совету мидянина Гарпага посадить часть воинов на обозных верблюдов и поставить их в первую линию в расчёте на то, что кони боятся верблюдов и не выносят их вида и запаха. А за ними поставил пехоту. По Ксенофонту, от шпиона по имени Арасп Киру стало известно про боевой порядок и численность противника. Перед боем Кир построил пехоту в четыре линии. На левом же фланге он разместил 600 верблюдов с двумя стрелками на каждом. Кавалерия прикрывала фланги.
Кони лидийцев, увидев персидских верблюдов, обратились в бегство. Но лидийцы спешились и продолжили битву. И битва была ожесточённой. Египетский отряд наёмников отбросил персов к их осадным башням, но с башен начали расстреливать их из луков. Лидийцы бежали в город, лишь египтяне сражались в окружении. Кир предложил им перейти на его сторону и они согласились.
После поражения Крёз с остатками войска бежал в свою столицу — Сарды. 14 дней персы осаждали цитадель города. Помогла им случайность. В одном месте стены были врезаны в неприступные скалы и практически не охранялись. У одного из защитников упал со стены шлем. И тот спустился за шлемом и поднялся по этим скалам. Перс Гиреад это подглядел и ночью смог подняться, а затем поднял целый отряд персов. Цитадель пала, Крёз едва не был убит, но его глухонемой сын, якобы, закричал: “Человек, не убивай Крёза!”. Это были первые слова, сказанные юношей, и затем уже до конца жизни он мог говорить (так пишет Геродот, причём пишет и о том, как дельфийские жрецы всё это предсказали).
Крёз был взят в плен и доставлен к Киру. Якобы, Крёз приказал его сжечь живьём. Обложенный дровами Крёз запричитал: "Солон, Солон, как ты был прав!". Кир приостановил экзекуцию и попросил уточнить, в чём Солон был прав. И Крёз передал слова мудреца, что был ли человек счастлив в жизни, можно сказать лишь после его смерти. Кир задумался о своей судьбе и приказал Крёза не жечь, а вернуть ему одежду и назначил своим советником. По другой версии его начали сжигать, но потом Кир передумал, однако костёр потушить не могли, а тут гром, гроза, дождь — сам бог Аполлон заступился за Крёза! И Кир почувствовал, что с любимцем богов лучше не ссориться. Вместе с Крёзом, якобы, хотели сжечь 14 видных лидийцев (про них далее ничего не известно). Но пора прекратить эту лапшу с Геродотовых ушей — информацию он о взятии Сард получал лишь от персов. Более всего этот эпизод напоминает самосожжение, точнее, инсценировку его. 14 "видных лидийцев" — это "дважды семь" (священное число) юношей, которых предполагалось принести в жертву. Вероятно, Крёз потерял надежду на союзников (особенно после того, как отряд египтян перешёл на сторону персов), дождался грозы и инсценировал неудачное самосожжение. Хитрец был ещё тот. Зная, что виноват в войне он, Крёз не просил милости у Кира, а развлекал его рассказом то о Солоне, то о Дельфах. Он демонстративно обвинил дельфийских жрецов в лживом предсказании и просил у Кира дозволения пожить ещё немного, чтобы выяснить эту загадку. Киру тоже было интересно и он разрешил. В Дельфы срочно отправили посла с оковами, снятыми с Крёза, а сам Крёз немедленно начал давать Киру умные советы: "Кир! Твои люди грабят Сарды! Но это не мой уже город, это твой город! Разве можно допустить грабить свой город? Когда твои воины будут покидать город, отбирай награбленное, потому что золото дурно влияет на воинов!". Кир признал совет мудрым.


Изображение на амфоре. "Сожжение" Крёза. Явная карикатура. Крёз сам заливает огонь по своей задницей
Но всё это легенды. Судьба Крёза неясна, версий уже в то время было много: а) погиб на костре, б) стал советником у Кира и в войне с массагетами научил персов хитростям и даже служил при приемнике Кира — Камбисе, в) взят Аполлоном с костра на небо.
Во всяком случае, Крёз сошёл с исторической сцены, и, более чем вероятно, погиб. Но послы его добрались до Дельф, чтобы бросить оковы царя на ступени храма и изобличить лживых жрецов и самого Аполлона.
Лидийцы выполнили поручение. И получили полный отлуп: “Предопределенного Роком не может избежать даже бог. Крёз ведь искупил преступление предка в пятом колене. Аполлон оказал услугу Крёзу: бог ведь на три года отложил завоевание Сард. Во второй раз бог оказал Крёзу помощь, когда тот горел [на костре]. Так же и на данное ему предсказание Крёз жалуется несправедливо. Ведь Локсий предсказал: если Крёз пойдет войной на персов, то разрушит великое царство. Поэтому, если бы Крёз желал принять правильное решение, то должен был отправить послов вновь вопросить оракул: какое именно царство разумеет бог – его, Крёза, или Кира. Но так как Крёз не понял изречения оракула и вторично не вопросил его, то пусть винит самого себя. И смысл последнего изречения Локсия о муле Крёз также не понял. Ведь этим мулом и был именно Кир, так как происходил от двух разных народов – от матери, более знатной, чем отец. Мать его была мидянкой, дочерью мидийского царя Астиага, а отец – перс, подвластный мидянам, будучи ниже ее во всех отношениях, взял супругой свою госпожу”.
Спартанцы не успели к битве. По одной версии, спартанское войско уже отправили, но на полпути (на стоянке на Самосе) получили известие, что Крёз взят в плен и вернулись.
Во время войны с Крёзом персы отправили ионийцам предложение отложиться от Лидии. Оно было отвергнуто всеми городами, за исключением Милета. После взятия главного города Сарды и пленения Крёза к Киру было отправлено посольство от эллинов, проживавших на побережье Малой Азии. Ионийцы соглашались подчиниться новому властителю на тех же условиях, что и предыдущему. Кир ответил послам притчей о рыбаке: «Один флейтист, увидевший в море рыбу, начал играть на флейте, воображая, что она выйдет на берег. Когда же он увидел, что обманулся в своих ожиданиях, то взял сеть, поймал в нее множество рыбы и вытащил ее на берег. Когда он увидел, как запрыгали рыбы, то сказал им: пляшите теперь за то, что не хотели плясать тогда, когда я играл на флейте» (по нашему — "поздно пить "боржоми"...). Кир через своего полководца Гарпага потребовал полного подчинения ионийских городов Персии. Ионийцы отказались и начали готовиться к войне. Договор Милета и Персии, по-видимому, должен был предоставить милетянам автономию в составе Персидской державы, но после воцарения Дария I «особый статус» Милета был отменён.
Воспользовавшись тем, что Кир отбыл на восточные границы своего государства, лидиец Пактий, которому Кир поручил хранить сокровища Крёза, в 546 году до н. э. восстал против персов. Со всем золотом он поспешил к морю, где ему удалось навербовать наёмников и убедить жителей греческих приморских городов присоединиться к восстанию. После чего он двинулся на Сарды и осадил акрополь, где укрылся наместник Лидии перс Табал. Кир получил известие о восстании при движении на восток. По Геродоту, он упрекнул Крёза и пообещал всех лидийцев продать в рабство. На что (якобы) умный Крёз ответил: "Царь! Ты совершенно прав, но все-таки не следует гневаться по всякому поводу и разрушать древний город, который совершенно неповинен ни в прежних, ни в теперешних событиях. Ведь за прошлое вина моя, и я поплачусь за это головой. Виновник же теперешнего восстания — Пактий, которому ты отдал Сарды. Его-то ты и покарай! А лидийцам окажи снисхождение. Для того же, чтобы они вновь не подняли мятежа и тебе не нужно было их опасаться, сделай так: пошли вестника и запрети им иметь боевое оружие и прикажи носить под плащами хитоны и высокие сапоги на ногах. Затем повели им обучать своих детей игре на кифаре и лире и заниматься мелочной торговлей. И ты увидишь, царь, как скоро они из мужей обратятся в женщин, так что тебе никогда уже не надо будет страшиться восстания".


Кир Великий
Кир сказал, что последует его совету. Затем царь велел призвать мидянина Мазара и приказал передать лидийцам совет Крёза. Кроме того, Кир повелел обратить в рабство всех, кто вместе с лидийцами пошел на Сарды, а самого Пактия непременно схватить и привести к нему живым. И двинулся дальше, к дому.
Мазар поспешил на помощь осаждённым. Узнав о приближении персидского войска, Пактий бежал со своими главными приверженцами сначала в приморский город Киму.
Мазар во главе части персидского войска направился в Сарды, но там уже было всё тихо. Но он заставил лидийцев подчиниться повелениям Кира, в силу чего лидийцам пришлось изменить весь уклад своей жизни. Затем Мазар отправил вестника в Киму с требованием выдать Пактия. Кимейцы, однако, решили обратиться за советом к богу [в святилище] в Бранхидах: как им поступить с Пактием, чтобы умилостивить богов. И получили ответ: выдать Пактия персам (уже в то время Дельфы уверенно прорицали в интересах персов). Постановили: выдать Пактия. Однако, когда народ уже собирался это сделать, Аристодик, сын Гераклида, один из уважаемых граждан, сумел удержать их от этого. Он усомнился в правильности изречения оракула, полагая, что послы говорят ложь. Кимейцы отправили других послов к оракулу вопросить о Пактии (среди них был также и Аристодик). Но бог изрек им опять тот же самый ответ, повелевая выдать Пактия персам. Тогда Аристодик поступил так: он стал обходить вокруг святилища и разорять гнезда воробьев и разных других птиц, которые нашли себе приют при храме. В это время, как говорят, из святилища послышался голос (якобы, бога), взывавший к Аристодику так: "О нечестивейший из смертных! Зачем дерзаешь ты на такое деяние? Зачем изгоняешь ищущих защиты из моего храма?". Аристодик же не смутился, но возразил богу так: "Владыка! Сам ты помогаешь прибегающим к твоей защите, а кимейцам приказываешь выдать молящего о защите!". А бог опять возразил ему такими словами: "Да, так я повелеваю, чтобы вы скорее погибли из-за вашего нечестия и впредь не приходили вопрошать оракул о выдаче молящих о защите".
Это можно истолковать так - даже сам запрос к богу - "не выдать ли беглеца?" - смердит бесчестием и бог желает их наказать. Очень хитроумно. Совет бога подтверждён, но вывернут наизнанку!
После такого ответа оракула кимейцы не захотели выдать Пактия из страха погибнуть и отослали его в Митилену. Мазар послал вестника и туда с приказанием выдать Пактия, митиленцы начали торговаться с персами, а кимейцы, проведав намерение митиленцев продать Пактия, отправили корабль на Лесбос и доставили Пактия оттуда на Хиос и поместили в святилище Афины Полиухос*. А хиосцы силой вытащили Пактия из святилища и выдали персам в обмен на Атарней (небольшой участок земли на материке, напротив Лесбоса). Получив в свои руки Пактия, персы содержали его в темнице, чтобы потом привести к Киру.
*У Афины было чудовищно много эпитетов. В данном случае обозначал «Градодержица, Градозащитница». Местный эпитет Афины на Хиосе.
Подавив мятеж в Лидии, Мазар начал покорение греческих городов Малой Азии, примкнувших к восстанию Пактия.
В 545 г. до н. э. на собрании ионийских греков в Панионии было решено обратиться к Спарте с просьбой о военной помощи. Спарта отказала. Вероятно, спартанцы опасались выступать против неведомых им персов, но желая сохранить свою репутацию, решили действовать дипломатическими способами. Спартанский посол заявил от имени спартанских властей, что персы не должны начинать военные действия против полисов Ионии и Эолиды, но Кир отверг это предупреждение.
Мазар подчинил область приенцев и долину реки Меандр, разрешив войску разграбить её. Такая же участь постигла и город Магнесию. Вслед за тем Мазар заболел и скончался. На его место был назначен мидиец* Гарпаг, тот самый Гарпаг, который помог Киру вступить на престол. Он прибыл в Ионию и стал захватывать города, окружая их валом. Он запирал жителей в стенах города, возводил у стен насыпи и затем брал город приступом. Первым ионийским городом, подвергшимся его нападению, была Фокея. Фокейцы были знаменитые мореходы. Геродот пишет, что они открыли (для греков) Адриатическое море, Тирсению, Иберию и Тартесс. Они плавали на 50-весельных судах, которых в других городах ещё не было. Царь Тартесса даже предложил им покинуть Ионию и поселиться в его стране, где им будет угодно. Фокейцы не согласились на это, и царь Тартесса, услышав об усилении могущества лидийского царя, дал денег на возведение стен в их городе. Стена состояла целиком из огромных тщательно прилаженных камней. Гарпаг начал осаду города, но стены были мощные и он сообщил, что не станет штурмовать город, если горожане разрушат только 1 бастион на стене и "посвятят" [в знак покорности царю] один дом. Фокейцы же, как пишет Геродот, которые ненавидели рабство (интересно, своё или вообще?) объявили, что просят один день на совещание и затем дадут ответ, а на время совещания пусть Гарпаг отведет свое войско от города. Гарпаг отвел войско от города, фокейцы спустили на воду свои 50-весельные корабли, погрузили на них жен и детей и все пожитки, а также изображения богов и дары из храмов, кроме мраморных и медных статуй и картин. И отплыли всем городом по направлению на Хиос. Фокею оставили персам.
* Геродот в первых книгах ещё делает различие: мидяне и персы — разные народы, даже враждебные, но потом везде и всюду войско персидских царей называет "мидяне". Так что национальность трудно установить.
Фокейцы хотели купить Энусские острова, но хиосцы им отказали, опасаясь, что эти острова станут торговым центром, а их собственный остров из-за этого лишится торговых выгод. И фокейцы отправились на Кирн (Корсику). Там за 20 лет до этого они основали город Алалия (царь Тартесса Арганфоний уже скончался, прожив, по Геродоту 120 лет, из которых 80 был царём). Но фокейцы сначала возвратились в Фокею, вошли в город, (как к себе домой) и перебили там персидскую стражу, оставленную Гарпагом в городе. После этого изрекли страшные проклятия тем, кто отстанет от похода (попытается остаться). Затем бросили в море кусок железа и поклялись, что не вернутся в Фокею, пока это железо не всплывет. Но больше половины граждан охватила тоска по родному городу и, нарушив данную клятву, они отплыли назад в Фокею. Оставшиеся верными клятве покинули Энуссы и отплыли на Корсику.
Там фокейцы жили 5 лет, пока не достали местных грабежами. Те позвали на помощь этрусков и карфагенян и... (см. 470 г. до н.э) битва при Алалии. По Геродоту греки потеряли 40 кораблей из 60-ти, а остальные 20 потеряли боеспособность, так как у них были сбиты носы (ещё бы — таранить 120 кораблей противника!). После этого фокейцы вернулись в Алалию. Там они посадили жен и детей на корабль и, погрузив затем сколько могло на него поместиться имущества, покинули Корсику и отплыли в Регий. Пленных фокейцев карфагеняне и этруски, высадившись на сушу, побили камнями. Так что странно читать у Геродота, что греки одержали победу в той битве. Правда, он называет ту победу "кадмейской победой". Была у греков такая поговорка, точно в том же смысле, что у римлян (устоявшаяся и в русском языке) — "пиррова победа". Но если про Пирра кто-то и помнит, то про битву Этеокла с Полиником — лишь фанаты древней истории. Это сыновья царя Фив Эдипа (этот известен многим). В битве за власть убили друг друга.
Вернёмся в Ионию.
Точно так же, как фокейцы, поступили и жители Теоса. Гарпаг, возведя насыпь, захватил стены города, все теосцы сели на корабли и отплыли во Фракию и поселились в городе Абдеры. Остальные ионяне вступили в битву с Гарпагом и сражались за свой родной город буквально поодиночке (за свой дом!). Все они потерпели поражение, те, что уцелели, остались на месте и платили наложенную на них дань. Нуждаясь в греках (как в мореходах), Кир не ухудшил условий, в которых они находились под властью Крёза. После покорения Гарпагом материковых ионян островные ионяне, устрашившись подобной же участи, добровольно подчинились Киру. Греческая Иония вторично потеряла свободу. Первый раунд греко-персидских войн остался за персами.
Ионяне, подчинившись персам, все же собрались в Панионий (общеионийский союз). Биант из Приены (см.582 г. до н.э.) подал там совет всем вместе отплыть в Сардинию и там основать один общий для всех ионян город. Но — не послушались совета, остались.
Покорив Ионию, Гарпаг пошёл войной на Карию и Ликию, обязав воевать ионян и эолийцев как союзников. Население Карии без боя покорилось персам, как говорит Геродот, «не покрыв себя славой» и «не совершив никаких подвигов». Лишь жители Книда, расположенного на полуострове, попытались прокопать узкий (шириной 5 стадий, порядка 900 м) перешеек, отделяющий их от материка, с целью сделать свою землю островом, но, (по Геродоту) рабочие стали получать ранения на теле, и особенно повреждения глаз [от осколков камней], ну, скала там оказалась. Ранения эти указывали на явно сверхъестественное воздействие божества. (!) Книдяне отправили послов в Дельфы вопросить бога о том, кто им мешает. Пифия же, по их словам, изрекла такой ответ стихами в трехстопном размере:
Не ройте Истма! Стен не воздвигайте!
Зевс создал остров тут, коль только б захотел
Нетрудно увидеть, что дельфийские жрецы после прокола с Крёзом решительно встали на сторону персов, вероятно, решив распространить своё влияние до Вавилона. И через полстолетия здорово на этом погорели, потеряв влияние.
Книдяне прекратили работы, и, дождавшись Гарпага с войском, сдались без боя.
Лишь одно из племён карийцев — педасийцы — укрепились на горе под названием Лида и бились с Гарпагом, но, в конце концов, и они были покорены.
Ликийцы и кавнии оказали отчаянное сопротивление многочисленному персидскому войску, встретив его в открытом бою, ликийцы были оттеснены в город Ксанф, где они, собрав в акрополь своих жён, детей, рабов, сожгли их, а сами, связав себя страшной клятвой, все до одного погибли в бою. Геродот пишет, что уцелело лишь 80 семейств, которые в это время были в других городах. Кавнии (местные, не греки), тоже бились до последнего и — по Геродоту — повторили действия ксанфитов.
Вся Малая Азия попала под власть персов. За свою преданность Гарпаг получил Лидию в наследственное управление.
Кир завоевал Вавилонию и в 530 г. до н.э погиб в битве с массагетами или иными туземцами на восточных окраинах империи. Его сменил Камбис. Он завоевал Египет, подчинил греческие города Кипра, а также Кирену в Африке. По Геродоту, Камбис был великий безумец, страдающий "священной болезнью", совершал жуткие поступки, казня и убивая лично иноземцев, персов, друзей, даже сестру и жену. Якобы он случайно ранил свою ногу, садясь на коня (отвалилось навершие ножен его меча), получил заражение крови и умер. Власть едва не перешла к мидянам, её захватил Лже-Смердис (он же просто Смердис, однофамилец брата Камбиса, убитого по его приказу). Смердисом его называл Геродот, на самом деле это был мидийский жрец Гаумата, выдававший себя за брата Камбиса Бардию. Он царствовал 7 месяцев и был убит заговорщиками. Дарий, сын Гистаспа, правителя Персии (уже одной из сатрапий державы Ахеменидов), лично зарубил лжецаря-узурпатора и заговорщиками был избран царём Персии.
Это было 29 сентября 522 г. до н.э. Затем против него восстали все сатрапии, включая Персию. В течении нескольких лет Дарий провёл 20 битв, в ходе карательных акций погибло минимум 150 тысяч человек, держава была восстановлена. Затем началось её расширение. В 517 года до н. э. персы покорили северо-западную часть Индии, где в это время было много небольших государственных объединений. И в том же году персы сразу в нескольких районах столкнулись с греками. Около 517 года до н. э. персидская армия во главе с Отаной, одним из 7 заговорщиков участвующих в убийстве Гауматы, после внезапного нападения захватила Самос. Остров был опустошён и включён в состав Персидской державы, а его вассальным правителем был назначен Силосонт, брат Поликрата, который ещё до возвышения Дария был знаком с ним и сумел оказать ему однажды небольшую услугу (см. ниже). В том же 517 г. до н. э. признал персидскую власть и остров Хиос.
Греческая Кирена в Африке признала власть персов ещё при Камбисе, но греки изгнали за жестокость подчинившегося Камбису Аркесилая III. Когда он был убит в Барке, мать его Феретима обратилась за помощью к персидскому наместнику Египта Арианду. Последний, ухватившись за этот предлог, и сам мечтая подчинить ливийские племена и греков Киренаики, послал ей в помощь персидское войско и флот. Пройдя через Ливию, где лишь немногие племена подчинялись персидскому царю, персы осадили Барку. Девять месяцев осады не принесли успеха персам. Они рыли подкопы, но в городе нашёлся кузнец, который изготовил некий медный щит, обходя с которым по периметру стен, он улавливал звуки подкопа (щит начинал звучать). Баркейцы делали контрподкоп и истребляли под землёй сапёров. И персы применили хитрость: выкопали ночью ров, перекрыли его досками, сверху землёй засыпали, а утром предложили мир. Баркейцы с радостью согласились платить дань царю, лишь бы осаду сняли. И доверчиво пустили персов в город. Но персы клялись, стоя на помосте, что будут сохранять верность в клятве все время, пока земля остается такой, как была. Потом они сломали помост, клятва потеряла силу. Город был захвачен. Персы отдали Феретиме главных виновников убийства из баркейцев, она приказала посадить их на кол вокруг городской стены, а их женам отрезать груди и украсить ими стену. Остальных горожан она отдала персам для продажи в рабство, кроме потомков людей, не виновных в убиении Аркесилая (но виноваты были почти все). Невиновным Феретима отдала управление городом.
Персы двинулись назад в Египет. Когда персы подошли к Кирене, жители города, повинуясь изречению какого-то оракула, пропустили войско через город. Пока войско еще проходило через город, Бадр, начальник персидского флота, приказал захватить город. Однако Амасис, начальник сухопутного войска, не позволил этого, так как, по его словам, он послан в поход только против одного эллинского города Барки. Но, разбив лагерь за городом, персы пожалели, что не овладели Киреной, и сделали попытку снова проникнуть в город. Киренцы, однако, не допустили их. Тут прибыл вестник от Арианда с приказанием возвращаться. Тогда персы попросили у киренцев продовольствия на дорогу и, получив его, возвратились в Египет. В пути их подстерегали ливийцы и убивали отстающих. Обращенных в рабство баркейцев персы увели из Египта к царю Дарию, а царь отвел им для поселения деревню в Бактрии. Деревню эту они назвали Барка.
Феретима по возвращении в Египет, отомстив баркейцам, умерла плохой смертью. Очевидно, диабет с гангреной, когда тело просто гниёт. Геродот резюмирует: И действительно, слишком жестокое мщение делает людей ненавистными богам. Таково-то и столь страшно было мщение баркейцам Феретимы, супруги Батта.
Даже Карфаген принял к сведению мощь персидской державы и даже формально числился в списках подчинённых народов, но, конечно, не подчинялся.
Пока Камбис завоёвывал Египет, а в столице Персии совершался переворот и контрпереворот, восстания и их подавления, в Греции продолжалась междоусобица — греки даже не думали объединяться перед возможностью персидского нашествия. На этот раз возмутителем спокойствия стал Самос.
Жуковский (перевод баллады Шиллера)

Поликратов перстень

На кровле он стоял высоко
И на Самос богатый око
С весельем гордым преклонял:
«Сколь щедро взыскан я богами!
Сколь счастлив я между царями!» —
Царю Египта он сказал.

«Тебе благоприятны боги;
Они к твоим врагам лишь строги
И всех их предали тебе;
Но жив один, опасный мститель;
Пока он дышит… победитель,
Не доверяй своей судьбе».

Еще не кончил он ответа,
Как из союзного Милета
Явился присланный гонец:
«Победой ты украшен новой;
Да обовьет опять лавровый
Главу властителя венец;

Твой враг постигнут строгой местью;
Меня послал к вам с этой вестью
Наш полководец Полидор».
Рука гонца сосуд держала:
В сосуде голова лежала;
Врага узнал в ней царский взор.

И гость воскликнул с содроганьем:
«Страшись! Судьба очарованьем
Тебя к погибели влечет.
Неверные морские волны
Обломков корабельных полны:
Еще не в пристани твой флот».

Еще слова его звучали…
А клики брег уж оглашали,
Народ на пристани кипел;
И в пристань, царь морей крылатый,
Дарами дальних стран богатый,
Флот торжествующий влетел.

И гость, увидя то, бледнеет.
«Тебе Фортуна благодеет…
Но ты не верь, здесь хитрый ков,
Здесь тайная погибель скрыта:
Разбойники морские Крита
От здешних близко берегов».

И только выронил он слово,
Гонец вбегает с вестью новой:
«Победа, царь! Судьбе хвала!
Мы торжествуем над врагами:
Флот критский истреблен богами;
Его их буря пожрала».

Испуган гость нежданной вестью…
«Ты счастлив; но судьбины лестью
Такое счастье мнится мне:
Здесь вечны блага не бывали,
И никогда нам без печали
Не доставалися оне.

И мне все в жизни улыбалось;
Неизменяемо, казалось,
Я силой вышней был храним;
Все блага прочил я для сына…
Его, его взяла судьбина;
Я долг мой сыном заплатил.

Чтоб верной избежать напасти,
Моли невидимые власти
Подлить печали в твой фиал.
Судьба и в милостях мздоимец:
Какой, какой ее любимец
Свой век не бедственно кончал?

Когда ж в несчастье рок откажет,
Исполни то, что друг твой скажет:
Ты призови несчастье сам.
Твои сокровища несметны:
Из них скорей, как дар заветный,
Отдай любимое богам».

Он гостю внемлет с содроганьем:
«Моим избранным достояньем
Доныне этот перстень был;
Но я готов властям незримым
Добром пожертвовать любимым…»
И перстень в море он пустил.

Наутро, только луч денницы
Озолотил верхи столицы,
К царю является рыбарь:
«Я рыбу, пойманную мною,
Чудовище величиною,
Тебе принес в подарок, царь!»

Царь изъявил благоволенье…
Вдруг царский повар в исступленье
С нежданной вестию бежит:
«Найден твой перстень драгоценный,
Огромной рыбой поглощенный,
Он в ней ножом моим открыт».

Тут гость, как пораженный громом,
Сказал: «Беда над этим домом!
Нельзя мне другом быть твоим;
На смерть ты обречен судьбою:
Бегу, чтоб здесь не пасть с тобою…»
Сказал и разлучился с ним.

Написано в марте 1831 г.
Поликрат был сыном Эака*, возможно, внуком (или внучатым племянником) одного из самосских тиранов — Силосона, сына Каллитела, правившего около 560 года до н. э.
* Стругацкие во "Втором нашествии марсиан" не смогли удержаться, оприходовали такое странноватое имя: Затем он уселся между Полифемом и Силеном и негромко произнес: «Эак». Сначала все мы решили, что у него отрыжка, и Полифем по своему обыкновению сказал ему: «С приветом». Однако молодой человек несколько обиженно пояснил, что Эак – это его имя и что назвали его так в честь сына Зевса и Эгины, отца Теламона и Пелея, деда Эанта Большого. Полифем немедленно принес свои извинения и предложил выпить за здоровье Эака, так что инцидент был полностью исчерпан.
Эак был пиратом. Вместе с ним с детства пиратствовали и его сыновья. И Поликрат был самым боевым из них. Эак умер, когда Поликрату было 16 лет. Он продолжал пиратствовать, целыми месяцами пропадая в море. А потом решил прибрать к рукам и государство. Поликрат захватил власть в Самосе в 538 или 535 г. до н.э. во время празднования в честь Геры. В этот день по традиции вооруженные жители направились в святилище, расположенное в полутора часах ходьбы от города, у входа в него они сложили оружие. Поликрат вместе с братьями Пантагнотом и Силосоном и авантюристами из города Магнесия, напав на безоружных и пленив их, занял важнейшие точки города (в том числе крепость Астипалаю). После захвата города Поликрат отменил власть олигархов (народ его поддержал), укрепил акрополь и стал править. Укреплению власти на Самосе помог Лигдамид, за несколько лет до переворота ставший благодаря Писистрату тираном на Наксосе. Он прислал на помощь самосскому тирану свои войска.
Первоначально Поликрат правил вместе с двумя братьями. Около 532 года по его приказу Пантагнот был убит, а Силосон изгнан, бежав к персидскому двору. Поликрат стал править единолично. При нём множество несогласных покинули Самос. Большинство из них, включая всем известного Пифагора, направилось в Южную Италию, где ими была основана колония Дикеархия. Надо сказать, что вначале Пифагор был вполне дружен с пиратом и узурпатором, до нас дошла математическая задача, которую Пифагор задал Поликрату на пиру: Поликрат однажды спросил на пиру у Пифагора, сколько у того учеников. "Охотно скажу тебе, о Поликрат, — отвечал Пифагор. — Половина моих учеников изучает прекрасную математику, четверть исследует тайны вечной природы, седьмая часть молча упражняет силу духа, храня в сердце учение. Добавь еще к ним трех юношей, из которых Тион превосходит всех прочих своими способностями. Столько учеников веду я к рождению вечной истины."
Эту загадку решают и нынешние школьники. С иксами и прочими знаками. Но! Алгебру придумали арабы только через тысячу лет! Никаких иксов, никаких уравнений! Дробей, умножения и деления греки тех времён не знали тоже! Все задачи решались ГЕОМЕТРИЧЕСКИ. Откуда и пошли выражения "возвести в квадрат", "возвести в куб". Умножение M на N было таким: рисовали прямоугольник, у которого две стороны содержали N отрезков, а другие две — M отрезков, делали решётку, соединяя отрезки линиями и считали количество квадратиков. Вот с этим инструментом попробуйте решить эту задачу!
Пифагору было 18, когда Поликрат захватил власть. Со временем будущий великий учёный разобрался в ситуации и бежал ночью в Милет, в гости к Фалесу Милетскому (тому было уже 80 лет). Но про него в другой раз.



Жан-Леон Жером. «Анакреон, Вакх и Амур». 1848 г

А каких ещё Великих собрал Поликрат на Самос!
Великий поэт Анакреонт (или Анакреот) Теосский
Анакреонт родился в г. Теос в Ионии. Около 545 года до н. э., перед завоеванием Теоса персами, вместе с группой сограждан Анакреонт успел бежать во Фракию, где теоссцы восстановили колонию Абдеры. В сражениях поэт, по его собственному признанию, не отличился. Довольно скоро стал известным и получил приглашение от Поликрата, при дворе которого находился до 522 года до н. э. Анакреонт упоминает, что был у тирана наставником, он посвятил главному пирату серию хвалебных од.
После гибели Поликрата тиран Гиппарх пригласил Анакреонта в Афины, направив за Анакреонтом специальное посольство на пятидесятивесельной галере. И там он блистал, в местном литературном обществе. Но и Гиппарх был убит, общество литераторов распалось, Анакреонт, вероятно, вернулся в свой родной Теос, где, по свидетельству эпитафии, приписываемой Симониду, умер и был похоронен. По другим свидетельствам, прежде чем вернуться в Теос, Анакреонт сопровождал Симонида в Фессалию, ко двору Эхекратида, царя фессалийской династии Элеадов.
Лукиан пишет, что Анакреонт умер в возрасте 85 лет.
В Афинах Анакреонт пользовался огромной популярностью; например, на Акрополе Анакреонту была установлена статуя, на нескольких теосских монетах Анакреонт представлен с лирой в руках, иногда сидя, иногда стоя.
Собственно, слово "лирика" тоже возникло благодаря ему — стихи Анакреонта, написанные на ионийском диалекте греческого языка, предназначались для сольного пения или декламации в сопровождении музыкального инструмента (вероятно, лиры).
Было 5 книг текстов Анакреонта, подготовленных в Александрийской школе. До наших дней дошли незначительные фрагменты, собранные из цитат позднейших авторов.
Анакреонт был известен также как сочинитель гимнов. Наиболее известны и считаются лучшими два коротких гимна Артемиде и Дионису (сохранилось восемь и одиннадцать строк соответственно).
Позднейшие историки Древнего мира называют его «пьяницей и волокитой», но это вряд ли — у него было много подражателей, которые превзошли его по части воспевания вина и прочих радостей жизни.
Анакреоту подражали и его переводили многие: Ломоносов, Пушкин, Державин, Дельвиг... сотни. Анакреонтическая поэзия — это жанр лирической, то есть, первоначально исполняемой под звуки лиры, поэзии, воспевающей радость беззаботной жизни, чувственные наслаждения.
Великий медик Демокед
Демокед, или Демокид (на латыни) — родился в городе Кротоне (южное побережье Нижней Италии). В юности прибыл на остров Эгина, где стал искусным лекарем.
Затем направился в Афины, а потом к Поликрату. Он сопровождал его в Магнесию, где Поликрата убили. Самосцев персы отпустили, иноземцев и рабов определили в рабы. Демокед был не с Самоса и стал рабом. Был отправлен в Сарды, потом к своему двору его вызвал Дарий I. Демокед вылечил царя от болезни ног, а царицу Атоссу — от грудной болезни, попал в большую милость у персидского царя, который щедро наградил. Но вернулся на родину, несмотря на уговоры Дария остаться при нём в качестве лейб-медика.
Был членом посольства, отправленного требовать у греков земли и воды (послов убили и спартанцы и афиняне), Демокед уцелел, но был вынужден бежать в Тарент, после чего скрывался в Кротоне (как агент персов) откуда сограждане отказались его выдать. Там он вступил в общество пифагорейцев, женился на дочери знаменитого греческого атлета Милона Кротонского. Жители восстали против пифагорейцев, эти математики достали всех своим фанатизмом, превратившись в секту невменяемых. Демокед погиб от руки Феага, который даже получил награду, назначенную за голову знаменитого врача, вляпавшегося в политику. О Пифогорийском союзе расскажу в другом месте. Тоже забавные были человеки.

Поликрат держал большое наёмное войско: тысяча лучников по словам Геродота. Самос имел большой флот: сто 50-весельных кораблей и около сорока триер.
Поликрат устанавливает гегемонию флота Самоса в Эгейском море. Он прекрасно воспользовался ситуацией — большинство конкурентов — Милет, Фокея, Финикия, Кария оказались под персами, потеряв самостоятельность и инициативу. Геродот писал, что никто после Миноса не обладал таким могуществом. Корабли нападали на все острова и побережье — как друзей, так и противников. Поликрату приписывают фразу, что «лучше заслужить благодарность друзей, возвратив им отнятое, чем вообще ничего не отнимать у них».
Он пытался распространить свою власть и на другие острова и города Ионии. Им были предприняты походы на Милет, Лесбос, захвачен остров Рения около Делоса. Соединив цепью остров с Делосом, он посвятил Рению Аполлону. Он одержал победу над лесбосцами в морской битве и заставил пленников в оковах выкопать ров вокруг стен на Самосе.
Поликрат был жестоким тираном, аристократы его ненавидели, но народ поддерживал. И, надо сказать, что доходы от грабежей Поликрат тратил разумно: гавань Самоса была расширена и защищена большой дамбой-молом; стены города и крепости были заново укреплены, их длина превысила километр, вокруг города был выкопан глубочайший ров, расширен и по новому украшен храм и святилище Геры, взамен сгоревшего. В горе, расположенной к северу от города, Поликрат повелел пробить тоннель и устроил в нем водовод для снабжения города чистой свежей водой — Самосский акведук. Впоследствии Геродот, составляя свой список семи чудес света, указал в качестве одного из них этот акведук. Руководил его строительством инженер и геометр Эвпалин из Мегары. Водовод длиной 1034 метра имеет небольшой уклон, чтобы обеспечить самотек воды. Тоннель для ускорения строительства пробивался с двух сторон. Археологические изыскания свидетельствуют, что Эвпалин ошибся в месте стычки всего на 1 метр по вертикали и на 6 метров по горизонтали. Для исправления ошибки ему пришлось повернуть ось акведука примерно на 30°.



Водопровод на Самосе времён Поликрата

Велось обновление и создание нового флота. По приказу Поликрата началось строительство нового типа кораблей, самен, которые отличались от прежних кораблей обрубленным носом с изображением вепря, более округлыми обводами и умением лавировать под парусом. Изображения этого корабля возникло с тех пор и на самосских монетах, которые также стали именовать «саменами». Матросов Поликрат вербовал по всей Элладе, своих не хватало.
Усилиями Поликрата его родной остров превратился в организованное разбойничье государство. Ни один корабль не мог перемещаться по Эгейскому морю, не купив у Самоса право на свободное плавание. Соседствующие с островом приморские города должны были обеспечивать себе безопасность, внося дань. Поликрат захотел объединить под своим правлением близлежащие острова и берега, что ему и удалось: они образовали своего рода единую общину, центр которой находился на Самосе, который таким образом из пиратского государства превратился в центр крупной морской державы. Египет предоставлял Самосу беспрецедентные торговые льготы. На городской базар острова поступали товары со всего греческого мира, а произведенную на Самосе керамику археологи до сих пор находят в Египте, Карфагене, Италии, на Сицилии, Родосе и Кипре. Поликрат не был грубым и невежественным диктатором. Напротив, он слыл образованным человеком и чутким правителем, который заботился о благосостоянии и благополучии своих подданных, контролировал систему образования, покровительствовал литературе и искусствам. Среди прочих при его дворе блистал знаменитый поэт Анакреонт, чьи оды, воспевающие любовь и удовольствия, позже повлияли на поэзию эпохи Возрождёния. Персы не могли помешать Поликрату хозяйничать в море. Поликрат заключил союз с фараоном Амасисом. Но потом фараон разорвал с ним отношения. Геродот рассказывает занимательную историю, в которую, похоже, верит. Якобы Поликрату везло везде и во всём. Деньги, власть, удача в войнах... И египетский фараон пишет, что жизнь должна быть полосатой — надобны неудачи, чтоб богов не гневить ("чем выше заберёшься, тем больнее падать"), дескать, потеряй что-то самое ценное, что есть и живи спокойно. Поликрат внял совету, вышел в море на корабле и выбросил в море свой самый любимый и драгоценный перстень (работы мастера с Самоса Феодора, сына Телекла, сюжет: лира, вокруг которой, в верхней части, вьются три пчелы, внизу дельфин, с правой стороны, и воловья голова с левой, еще ниже греческая надпись имени художника). И начал Поликрат горевать. А дней через 5-6 рыбак принёс большую рыбу во дворец и, когда её потрошили, то вытащили из рыбы тот перстень и отнесли Поликрату. И понял он, что боги отвергли его уловку и будет ему ужас-ужас (так и вышло). Без сомнения, история выдумана и позже повторялась веками ("Стойкий оловянный солдатик" Андерсена), но навевает на мысль, что Поликрат решил смухлевать. Лично я совершенно равнодушен к побрякушкам любого достоинства и сильно сомневаюсь, что у Поликрата не нашлось ничего более ценного. Поликратов перстень пятьсот лет спустя показывали в коллекции римского императора Августа, сам Плиний его рассматривал, с изумрудом.



«Поликрат и рыбак». Сальватор Роза (ит. Salvator Rosa). 1664 г.

Но везение его продолжалось. Фараон немедленно разорвал переписку с Самосом, чтобы не сокрушаться о друге, которого ждёт ужасная судьба, но это ему помогло мало: в страну ворвалось персидское войско Камбиса и пришлось ему сокрушаться о себе. Поликрат явно знал, кто сильнее и в 525 год до н. э. поддержал более сильного за признание своих завоеваний, направив 40 кораблей в помощь Камбису против своего друга. По Геродоту, Поликрат укомплектовал корабли диссидентами и просто недовольными гражданами. При этом он предложил персам не отпускать этих людей назад после победы. Но эти граждане подняли восстание, даже не доплыв до Египта, вернулись к Самосу и пытались свергнуть Поликрата. Повстанцы разбили флот тирана, десантировались на остров и там потерпели поражение. После этого Поликрат запер жен и детей граждан в корабельных доках и угрожал сжечь их живьем, если народ изменит. Мятежники отплыли на Пелопонес и получили поддержку у Спарты и Коринфа, недовольных откровенным пиратством Поликрата. Геродот старательно приводит мнение обеих сторон, зачем Спарта вмешалась в разборки на Самосе. Самосцы говорили — из-за помощи, которую Самос (прежние власти) оказал Спарте в войне с Мессенией, спартанцы же обвиняли Поликрата и тех, кто был до него, в краже драгоценной чаши, которую из Спарты послали Крёзу, а также чуда рукоделия — панциря египетской работы, посланного из Египта в Спарту:
Панцирь был льняной со множеством вытканных изображений, украшенный золотом и хлопчатобумажной бахромой. Самым удивительным в нем было то, что каждая отдельная завязка ткани, как она ни тонка, состояла из 360 нитей и все они видны.
Коринфяне также участвовали в экспедиции. По словам Геродота, они тоже пылали жаждой мести на похитителей: коринфяне, покорив Керкиру, отправили 300 мальчиков в Лидию для оскопления. Самосцы спасли их от такой участи (а было это полвека назад). Но историки пишут, что Геродот слишком легковерен: без коринфян спартанцы не добрались бы до Самоса и, вероятно, саму экспедицию организовал Коринф, уговорив спартанцев — разбой поликратовского флота достал торговцев-коринфян до печёнок. К тому же в Коринфе правили аристократы и были они ксенами самосских аристократов, бежавших с Самоса.
Союзники свергли друга Поликрата Лигдамида Наксосского (у историков есть сомнения), а потом высадились на Самосе. Брать города штурмом спартанцы не умели, их конёк — мужество в пешем строю. Но эффект неожиданности сработал: спартанцы подступили к городским стенам и уже взобрались на башню, когда Поликрат с сильным отрядом отбросил их назад. Наемники и граждане сделали вылазку и напали на осаждающих с другой стороны, но после короткого боя были отброшены спартанцами, которые пытались "на плечах бегущих" ворваться в город. Лишь двое спартанцев, Архий и Ликоп, прорвались в город, но самосцы сумели закрыть ворота, и герои пали в неравном бою. Эту историю Геродот записал со слов внука Архия, которого звали так же как деда. По словам этого внука, его отца назвали Самием, потому что дед погиб на Самосе, а сам он «говорил о самосцах с бОльшим уважением, чем обо всех прочих чужеземцах», и был благодарен самосцам за то, что они похоронили его предка с воинскими почестями.
После безуспешной 40-дневной осады спартанцы покинули остров. Ходили слухи, что Поликрат подкупил их и обманул, заплатив специально отчеканенными позолоченными свинцовыми монетами. Но уже Геродот считал эту историю выдумкой.
Самосские изгнанники долго скитались в Эгейском море, сами занялись пиратством, напали на остров Сифнос, процветавший за счет разработки золотых и серебряных рудников. Якобы они попросили 10 талантов в долг, а получив отказ, опустошили поля, а войско разбили и заставили жителей выплатить выкуп в 100 талантов. На эти деньги самосцы купили у гермионян остров Гидрею, что у Пелопонеса, и поручили его охрану трезенцам. Затем они основали на Крите город Кидонию, хотя туда они отправились не с этой целью, а для того чтобы изгнать с острова закинфян. В Кидонии самосцы остались и жили там пять лет, благоденствуя. (Геродот).
На шестой год, то есть, около 519 до н. э., они были разбиты в морском сражении объединенными силами эгинцев и критян, захвачены в плен и проданы в рабство.
У их кораблей эгинцы отрубили носы с изображениями вепря и посвятили в храм Афины на Эгине. А сделали это эгинцы в гневе на самосцев, которые еще при царе Амфикрате первыми напали на Эгину, причинив эгинцам много вреда, но, конечно, и сами потерпели от них урон. Это было причиной теперешнего похода на Крит против самосцев (Геродот).
Плутарх в трактате «О злокозненности Геродота» всячески клеймил историка за то, что он обливает грязью спартанцев и коринфян, утверждая, что из за какой-то чаши и панциря, а также недостойного поступка лично тирана Коринфа Полиандра, мстящего за смерть сына керкирцам, войны не начинаются. Действительно, почему коринфяне столь возбудились из-за освобождения мальчиков?
В 522 году до н. э. персидский сатрап Сард Оройт хитростью заманил Поликрата в Магнесию. По одной версии Оройт был оскорблён своим сатрапезником, персом Митробатом, правителем Даскилейского округа, который упрекал, что Оройт не может ничего сделать с ближайшем островом, где правит Поликрат, по другой версии персидский посланник был встречен на Самосе недостойно — Поликрат совместно с весёлым Анакреонтом Теосским пировали и не удостоили его вниманием.
Магнесия на Меандре — древний город в Ионии, расположенный на притоке Меандра в 19 км к юго-востоку от Эфеса, неподалеку от Приены и Тралл. Оройт попросил Поликрата принять его как гостя с сокровищами, так как якобы Камбис планирует его убить, он обещал за это половину казны. Поликрат был недоверчив, он послал своего советника Меандрия, чтобы тот убедился в наличии сокровищ. Да, сокровища имелись! 8 сундуков, полные золота и драгоценных камней были заранее приготовлены и предъявлены (на самом деле они были набиты камнями, золото лежало сверху). И тогда Поликрат лично со свитой отправился на встречу в Магнесию. Дочь его пыталась отговорить: «У меня был дурной сон, — говорила она, — я видела, будто ты паришь между небом и землей и Солнце тебя умащает, а Зевс омывает». Поликрат не верил женским снам. «Вот вернусь и продержу тебя в девках всю жизнь за то, что твердишь мне на дорогу недобрые слова!» — ответил он дочери, которая умоляла его не отплывать, даже когда он уже был на борту корабля.
Он не вернулся...
В Магнесии он был взят в плен и казнён «способом, который не хочется описывать», как писал Геродот (который бестрепетно описывал посажение на кол, распятие и пр.) Труп тирана был прибит к кресту и сбылся вещий сон — солнца и дождя меж небом и землёй было достаточно.
Самосцев персы отпустили, иноземцев и рабов определили в рабство. На Самосе немедленно вспыхнула жесточайшая гражданская война, опустошившая остров. Советник Меандрий, после отчаянной борьбы за власть, был вынужден уступить персам, назначивших правителем острова Силосона (брата Поликрата), ставленника персов. Это 517 г. до н.э.



Сальватор Роза "Распятие Поликрата". 1662 г.



Дарий форсирует Босфор
В 513 г. до н. э. персы форсировали Черноморские проливы и большая персидская армия, возглавляемая царём Дарием I двинулась против скифов.
По Геродоту поход представлялся безрассудным, наобум, просто идиотским. И закончился бесславно. Геродот ничего не написал о том, что персы знали о Черном море и его северных берегах и цель похода более чем странная — отомстить за скифские набеги вековой давности. Однако чуть позже Геродота жил другой историк — Ктесий Книдский. Он находился в плену у персов с 414 по 398 г. до н.э. и написал историю Персии, дошедшую до нас в незначительных извлечениях византийского патриарха Фотия. Фактически из 23-х книг Ктесия до нас дошло ничтожно мало. Но он упоминает об экспедиции персов До вторжения Дария:
«Дарий приказал каппадокийскому сатрапу Ариарамну перейти в Европу против скифов и взять в плен мужчин и женщин. Ариарамн, переправившись на 30 пятидесятивесельных судах, взял скифов в плен, причем захватил и брата скифского царя Марсагета, найдя его заключенным в оковы по приказанию брата за какой-то проступок».
Без сомнения, это был захват "языков", чтобы разузнать подробности о северном береге Черного моря и обычаях скифов. Каппадокия имела выход к южному берегу Чёрного моря как раз напротив Крыма. Вероятно, корабли при южном ветре пересекли Черное море и выполнили задачу. Кроме того, примерно в районе нынешней Одессы существовали греческие колонии — Ольвия и другие. Ионийцы, покорённые персами, хорошо знали Чёрное море, в частности, Ольвия была "дочкой" Милета, тиран которого Гистией был хорошим другом Дария. Так что о походе наугад не может быть и речи.
Насколько большой была армия? Геродот называет цифры — 700 тысяч и 600 кораблей. Ктесий Книдский пишет — 800 тысяч. Означает это лишь "очень большая".
Оставленный у переправ Мегабаз приводил к покорности местные города, отказавшиеся подчиниться персам, действуя в районе Геллеспонта и Пропонтиды и по всему северному побережью Эгейского моря, вплоть до Фессалии. Его сменил Отан в должности сатрапа Даскилия, он продолжил подчинять греческие города на азиатском и европейском берегах Геллеспонта и Пропонтиды.
Дарий не добился успеха. Странный это был поход. Удержать за собой причерноморские степи у Дария не было никакой возможности. Возможно, он хотел наказать скифов, принудив их к битве, чтобы отучить от нападений на греческие города во Фракии (которые считал уже своими). Если так, то неудача более чем очевидна: скифы не дали бой и не понесли никаких потерь, даже моральных.
У меня такое мнение: Дарий не случайно дал приказ ждать его на переправе 60 дней. Вряд ли он переживал, что в случае гибели его вместе со всем войском греки опоздают по своим делам. Это могло означать, что он хотел вернуться в Персию через Кавказ, присоединив к империи всё Чёрное море.


Скифы
К походу в Скифию персы готовились как обычно. Дарий разослал по всем подвластным ему областям гонцов с повелением одним прислать пехоту, другим флот, третьим приступить к постройке моста через Боспорский пролив, по которому собранные Дарием войска должны были перейти из Малой Азии в Европу и через Фракию двинуться на скифов. Такого рода приказания получили и греческие города западного побережья Малой Азии, незадолго перед тем вынужденные признать свою зависимость от персидского царя. Им было предписано доставить Дарию корабли и принять непосредственное участие в походе.
Когда войска и флот были собраны и все приготовления к походу закончены, Дарий направился в город Калхедон. Этот город был расположен на берегу пролива, там, где спешно достраивался плавучий мост. Здесь Дарий сел на корабль и через пролив вышел в Черное море. Посмотрел на море, на скифские степи. Потом он отплыл обратно к мосту.
Мост был уже готов. Строился он под руководством грека с острова Самоса — Мандрокла. Дарий был доволен его работой. Щедро одарив Мандрокла, он повелел поставить на берегу пролива два столба из белого мрамора и начертать на одном из них по-персидски, а на другом по-гречески названия всех подвластных ему племен и народностей, принявших участие в этом походе. Вскоре началась переправа. Пехота и конница Дария по мосту перешли на европейский берег пролива. Все находившиеся здесь греческие города изъявили Дарию покорность. Сопротивление его войскам казалось им безнадежным. «Однако геты, самые храбрые и честные среди фракийцев, оказали царю вооруженное сопротивление, но тотчас были покорены»
Среди покорившихся был афинянин Мильтиад, правитель Херсонеса Фракийского. Вместе с остальными греками он получил приказание двинуться на кораблях вдоль западного берега Черного моря к устью Дуная (древнее название Дуная — Истр).
Затем греки должны были подняться вверх по течению и построить мост для перехода войск Дария на левый берег Дуная, в скифские степи.
Мост был готов к сроку. Армия Дария перешла без всяких затруднений на левый берег. Перед Дарием расстилались бескрайние скифские степи. Персы не увидели ни одного врага. Степь была пустынна. В войске Дария был грек по имени Коес, родом из Митилены, расположенной на острове Лесбосе. Как островитянин, он, очевидно, был связан с черноморскими колониями греков, а может быть, и сам побывал в Скифии, во всяком случае, Коес хорошо знал скифов и их военные повадки. Коес сказал Дарию: «Ты готовишься, царь, вторгнуться в такую страну, где не найдешь ни вспаханного поля, ни населенного города, в блужданиях по этой стране нас ждут невзгоды». Поэтому он советовал Дарию хорошенько подумать об обратном пути из скифских степей и обязательно сохранить мост через Дунай. Дарию этот совет показался разумным. Выслушав Коеса, он обещал щедро одарить его по возвращению домой. Потом он призвал военачальников греческих отрядов и поручил им стеречь мост (если только в самый последний момент Дарий решил сохранять мост — это явное свидетельство, что он не собирался возвращаться.
p.s. — оказывается, задолго до меня Лурье, Соломон Яковлевич, доктор исторических наук и т.д уже описал эту версию.
Не знал. Погоня за скифами в степях мне всегда представлялась верхом идиотизма. А вот путь вокруг Черного моря вполне логичен).
Дарий вручил грекам ремень с шестьюдесятью завязанными узлами и сказал: «Начиная с того времени, когда я пойду на скифов, развязывайте на ремне каждый день по одному узлу; если минует число дней, обозначенных узлами, и я не вернусь, плывите обратно на родину; но до той поры берегите и охраняйте мост».
Тем временем скифские племена объединились для защиты своей страны. Вначале скифы обратились за помощью ко всем соседним племенам. На совете скифских царей присутствовали посланники разных народов. Гелоны, будины и савроматы согласились поддержать скифов. Остальные же уклонились, сказав: «Если бы вы прежде не нанесли обиды персам и не начали войны с ними, то мы сочли бы вашу просьбу правильной и охотно помогли бы вам. Однако вы без нашей помощи вторглись в землю персов и владели ею, пока божество допускало это. Теперь это же божество на их стороне, и персы хотят отплатить вам тем же... Нам кажется, что персы пришли не против нас, а против своих обидчиков».
На совете скифских вождей было решено не давать Дарию открытого большого сражения, но, отступая, заманить противника в глубь страны. Для осуществления этого плана скифы разделили свои силы на два больших отряда. Один из них под руководством Скопасиса, к которому присоединились и племена савроматов, должен был находиться вдали от противника, беречь силы и напасть на него, как только истомленные лишениями персы повернут назад. Второй отряд под командованием Идантирса и Таксакиса следовал впереди персов, поддерживая расстояние между собой и противником в один день пути. Повозки со скифскими женщинами и детьми и весь скот были отправлены далеко вперед. При себе скифы оставили лишь столько скота, сколько им требовалось для прокормления отряда. По дороге воины Идантирса и Таксакиса засыпали все колодцы и источники, поджигали степь, истребляли растительность. Тактика выжженой земли, персам не позавидуешь.
Войска Дария начали поход в восточном направлении от Дуная. Лишь на третий день пути на горизонте показались скифские всадники. Дарий приказал своей коннице немедленно атаковать скифов. Конница персов устремилась за ними, но так и не догнала.
Армия Дария день за днем шла по выжженной степи. Скифы больше не показывались. По мере дальнейшего продвижения вперед местность становилась все более и более пустынной.
В армии Дария во всем ощущался недостаток. Грабить Снабжать войско за счёт местного населения было решительно невозможно за отсутствием такового. Утомление от продолжительного похода давало себя чувствовать, а враг был неуловим. Дойдя до большой степной реки (Геродот называет ее Оар), Дарий расположился лагерем на ее берегу. Персы принялись за возведение укреплений, «приказал построить восемь больших укреплений на равном расстоянии — около 60 стадий друг от друга. Остатки этих укреплений, — замечает далее Геродот, — сохранились еще до нашего времени»
Разведчики Дария сообщили неутешительные вести о скифах: они обошли его и теперь находились у него в тылу. Царь немедленно покинул недостроенные стены и со всем войском повернул назад на запад. Быстрым маршем он вернулся в скифские степи и здесь, наконец, повстречался с двумя большими отрядами скифов. Но те немедленно отступили. Персы погнались за ними, но скифы были неуловимы: по-прежнему они находились впереди, поддерживая расстояние между собой и противником в один день пути.
Тогда Дарий послал к Идантирсу всадника с поручением произнести перед ним речь следующего содержания: «Зачем ты убегаешь? Остановись и сражайся; или же, если ты чувствуешь себя слабее меня, то вступай со мной в переговоры, как со своим повелителем». Идантирс отвечал: «Никогда прежде я не убегал из страха ни от кого, не убегаю и сейчас от тебя; я не сделал ничего нового по сравнению с тем, что делаю обыкновенно в мирное время; у нас нет городов, нет засаженных деревьями полей, нам нечего опасаться, что они будут покорены или опустошены; нечего поэтому мне торопиться вступать с тобой в сражение». Вот если персы решат разорить могилы скифских отцов — другое дело. Но персы не знали, где находится скифский "город мёртвых" — Герра.
Персы были отличными воинами. Геродот пишет, что персов с детства учат лишь трём вещам: скакать на коне, стрелять из лука и говорить правду. Персидское войско было непобедимо. Конница была не хуже, а пехота была вооружена двухметровыми луками и длинными копьями, которые делали атаку конницы гибельной для неё самой. Было у них и ещё одно секретное оружие — скифские кони смертельно боялись рева неведомых им зверей. Это были тысячи ослов, находившихся в лагере Дария.
Поэтому скифы завели персов в земли тех народов, которые отказали им в поддержке, — в первую очередь меланхленов (одетых в черное), андрофагов (людоедов) и невров (по Геродоту — оборотней, на самом деле имевшие тотемом волка). Якобы только агафирсы, любители роскоши и злата, имевшие общих жен, «дабы не было меж ними зависти», не позволили скифам войти в свои пределы, выставив собственную армию. (Кто такие агафирсы и где жили — учёные спорят до сих пор). Остальные народы в страхе разбежались. Скифы же решили оставить фракийское племя агафирсов в покое и повернули из страны невров назад, в родные края. На всем протяжении этого беспрецедентного похода армии персов не нашлось чем поживиться, лишь в землях будинов, где-то на берегах Донца или Дона, им посчастливилось сжечь дотла деревянный город гелонов.
Интересный вопрос — куда Дарий дошёл, побывал ли он на месте будущего Ростова, где я сейчас обитаю? Вряд ли. Геродот определённо называет Танаис, но, судя по всему, это не Дон (так стали называть его позднее), а Северский Донец. Всё низовье нынешнего Дона на полсотни километров было частью Таганрогского залива. До Кавказа ещё очень далеко и к востоку лежат Сальские степи — куда худшие места, чем пройденные степи нынешней Украины. И зима скоро.
Скифы послали Дарию подарки: птицу, мышь, лягушку и пять стрел. Дарий истолковал это как признак того, что скифы подчинились — от греков персы требовали похожего — "земли и воды", чисто символического символа подчинения. Однако советники, которым насмерть надоело сумасбродство царя, истолковали иначе: «Если вы, персы, не улетите, как птицы, в небеса или не скроетесь в землю, как мыши, или, как лягушки, не ускачете в воду, то не вернетесь назад и все погибнете от наших стрел».
Скифы перешли к партизанской тактике — нападали на мелкие отряды, а иногда оставляли вблизи персов небольшие стада скота, стараясь удержать их подольше. Силы персов продолжали неуклонно истощаться.
Наконец, скифы решили дать битву — в непосредственной близости от его лагеря пешие и конные скифы стали выстраиваться в боевой порядок. По легенде, через поле промчался заяц и скифы стали его ловить. И Дарий задумался, а потом сказал: «Эти люди смотрят на нас с полным пренебрежением; наше положение представляется мне сейчас таким, что следует серьезно обдумать, каким образом обеспечить возвращение на родину».
Находившийся при Дарий его советник Гобрий, считавшийся мудрецом (он был одним из семи заговорщиков, совершивших переворот в Персии вместе с Дарием), полностью с ним согласился и посоветовал, когда стемнеет, разжечь в лагере костры и со всеми воинами, способными к передвижению, уйти к Дунаю, пока скифы не разрушили наведенный через него мост.
Так Дарий и поступил. Костры были разложены. Было объявлено, что царь уходит из лагеря с отборной частью войска, чтобы совершить ночное нападение на скифов. Были оставлены все ослы и мулы. Затем Дарий форсированным маршем выступил к Дунаю. Скифы, потеряв целую ночь, не стали преследовать Дария, а двинулись к переправе кратчайшей дорогой. И они, конечно, первыми достигли Дуная.
Прошло уже больше 60 дней, все узлы были развязаны, но греки продолжали охранять мост. Скифы сообщили о бегстве Дария и потребовали, чтобы греки разрушили мост. Грекам же они посоветовали поскорее уходить домой и там наслаждаться свободой.
Вожди греческих отрядов собрались на совет. Мильтиад настойчиво советовал разрушить мост и поднять восстание против персов на берегах Геллеспонта и на всем ионийском побережье Малой Азии, чтобы вернуть греческим городам, порабощенным персами, свободу. С возражениями выступал правитель Милета — Гистией, получивший власть от персов. Он знал, что сказать. Восстания своих граждан он боялся больше персов — в Греции борьба против тиранов набирала силу. К тому же дань, наложенная на греков, не была чрезмерной. Дарий был умным правителем. Придя к власти в огромной империи, он собрал своих сатрапов, определил им размер царского налога и спросил: не слишком ли велика мера? — не слишком, ответили сатрапы. После чего Дарий уменьшил дань вдвое для всех. Греки платили персам столько же, сколько платили до этого Крёзу. В их внутренние дела персы не вмешивались, религию менять не заставляли. Большая часть голосов была подана против предложения Мильтиада — греки остались союзниками Дария.



Скифы уговаривают греков стать свободными (иначе — склоняют к предательству)

Геродот тщательно зафиксировал для истории имена малодушных: Вот имена тех, кто принимал участие в этом голосовании ионян, бывших в милости у царя: тираны геллеспонтийцев Дафнис из Абидоса, Гиппокл из Лампсака, Герофант из Пария, Метродор из Проконнеса, Аристагор из Кизика, Аристон из Византия. Это были тираны городов на Геллеспонте. Из Ионии же были: Стратис из Хиоса, Эак из Самоса, Лаодам из Фокеи, Гистией из Милета, который подал мнение против Мильтиада. Из эолийских тиранов присутствовал только один значительный человек — Аристагор из Кимы. Историки считают, что Геродот многое придумал, обеляя и возвышая Мильтиада, во времена Геродота ставшего эпическим героем.
Но греки не рискнули отклонить требование скифов о разрушении моста, так как было ясно, что скифы не остановятся перед тем, чтобы силой заставить их выполнить свое требование, или разрушат мост сами. Поэтому для вида они разобрали часть моста, прилегавшую к скифскому берегу, на протяжении полета стрелы и заверили скифов, что разберут и остальную часть. Я думаю, что греки просто опасались скифского вторжения через мост.
Скифы отправились разыскивать заплутавшего царя. Они искали его там, где были хорошие пастбища и дороги, но Дарий-то этого не знал и вновь шёл по выжженной степи, куда скифы не хотели заходить. Ночью персы подошли к Дунаю. Моста не было. Геродот пишет, что персов спас один египтянин с невероятно зычным голосом, который орал "Гистией!" так, что его услышали на другом берегу Дуная. Греки быстро навели мост. Отсюда Дарий с остатками войска дошел до Геллеспонта и переправился в Малую Азию.
Скифы, которых было мало, не стали препятствовать переправе, а по поводу греков решили: "С тех пор скифы считают ионян, поскольку те были свободными людьми, самыми жалкими трусами из всех людей, а как рабов весьма преданными своему господину и наименее склонными к побегу. Так скифы издевались над ионянами." (Геродот)
А как только персы ушли, скифы (без мостов и кораблей) с лёгкостью переправились через Дунай и опустошили Фракию, дойдя набегом до Херсонеса Фракийского, где работал тираном Мильтиад.
«Из всех известных нам народов, — пишет Геродот, — только скифы обладают одним, зато самым важным для человеческой жизни искусством. Оно состоит в том, что ни одному врагу, напавшему на их страну, они не дают спастись, и никто не может их настичь, если только они сами не допустят этого. Ведь у них нет ни городов, ни укреплений, и свои жилища они возят с собой»
Следуя через Фракию, Дарий прибыл в Сест на Херсонесе. Отсюда сам царь на кораблях переправился в Азию, а в Европе оставил полководцем перса Мегабаза. Мегабаз пользовался полным доверием Дария и это доверие оправдал — во главе 80-тысячного войска он покорил все города Фракии, еще не подвластные персам.
Отношения Афин и Персии испортились совсем: персы приняли изгнанного афинского тирана Гипия. Афинский лидер Клисфен, опасаясь нападения спартанцев (см. 582 г. до н.э — "7 мудрецов"), отправил в 508/507 г. до н. э. посольство в Сарды к персидскому сатрапу и брату царя Артаферну. И предложил оборонительный союз против спартанцев. Персы потребовали от афинян «земли и воды». Послы согласились. Этот символический акт означал формальное признание своего подчинения. По возвращении домой послы подверглись «суровому осуждению», но персы стали считать афинян своими подданными, подобно ионийским грекам. Около 500 года до н. э. афиняне отправили новое посольство к Артаферну. Предметом обсуждения было пребывание в стане персов Гиппия, который, согласно Геродоту, предпринимал антиафинскую пропаганду и стремился подчинить город себе и Дарию. Артаферн потребовал вернуть бывшего тирана на родину. Это условие афиняне не могли принять, а требование вернуть Гиппия способствовало возрастанию антиперсидских настроений в Афинах.
Но хуже всего было с торговлей. Каменистая Греция с трудом могла прокормить себя, Спарта получала хлеб из Сицилии, Афины — с берегов Чёрного моря, от "скифов-земледельцев". В проливах были основаны афинские колонии. Теперь всё это было захвачено персами, торговля была очень затруднена. Как считают, в "той" Греции жило народу не меньше 10 миллионов, примерно как в современной, хотя более половины было рабами, но есть хотелось всем.


Картина-диптих нидерландского художника Герарда Давида, закончена в 1498 году. Картина была написана для зала судебных заседаний в ратуше Брюгге и была призвана напоминать о необходимости судить справедливо. На картине — все современники художника, но угадать можно. Судью поймал за руку стражник, Камбис, загибая пальцы, считает грехи судьи, а Отан с печальным лицом — за спиной судьи
Дарий отбыл в столицу империи — Сузы, оставив сатрапом в Сардах Артаферна, а преемником Мегабаза стал Отан. Геродот подарил борцам с коррупцией поучительный рассказик, который до сих пор вызывает живейший интерес и известен, как "Суд Камбиса". Сисамн был одним из царских судей. Он был подкуплен и вынес несправедливый приговор. Камбис велел его казнить и содрать кожу (Геродот не пишет, что с живого, но художники изображают именно так). Кожу эту царь приказал выдубить, нарезать из нее ремней и затем обтянуть ими судейское кресло, на котором тот восседал в суде. Обтянув кресло такими ремнями, Камбис назначил судьей вместо Сисамна его сына, повелев ему помнить, на каком кресле он судит.
Вот Отан и есть тот самый сын, он сделал уже карьеру от судьи в полководцы и продолжал расширять персидские владения. Он завоевал Византий и Калхедонию, овладел Антандром в Троаде и Лампонием. Затем на лесбосских кораблях завоевал Лемнос и Имброс.
Дальше произошла цепочка пустяковых событий и из-за алчности и амбиций всего нескольких людей греко-персидские войны разгорелись с небывалой силой, продолжались более столетия и закончились гибелью миллионов и кардинальной перекройкой карты мира. После чего мир не только не наступил, но война стала ещё более обширной.
А началась война так: во время правления тирана Милета Аристагора на близлежащем греческом острове Наксос произошло восстание. Демос изгнал ряд богатых граждан, которые отправились в Милет с просьбой о помощи. Они пообещали взять на себя расходы на ведение войны. Аристагор предполагал, что, вернув изгнанников на родину, он сможет укрепиться на богатом и выгодно расположенном острове. Он отправился в Сарды к Артаферну и убедил его предоставить войско. Дарий прислал из Суз разрешение. Персы снарядили 200 военных кораблей. Разумеется, персы не умели корабли строить и управлять ими. Но умели заставить их построить тех, кто умеет — греков и финикийцев. Персидским военачальником был поставлен Мегабаз. Подготовка к военной экспедиции на Наксос проводилась тайно. Официально было объявлено, что флот собирается плыть в противоположном Наксосу направлении к Геллеспонту. У Хиоса флот остановился, ожидая северного ветра, чтобы идти на Наксос. И тут между двумя военачальниками — Мегабазом и Аристагором — случилась ссора. Мегабаз, обходя сторожевые посты, на одном корабле вообще не обнаружил стражи. И приказал капитана корабля связать и просунуть в бортовой люк (который для весла). Аристогор заступался за него, а потом сам освободил. И указал персу, что номинально он руководит походом и персы должны ему беспрекословно подчиняться. «Что тебе до моих дел? Разве Артаферн не послал тебя, чтобы повиноваться мне и плыть, куда я прикажу? Зачем ты суетишься и суешься не в свое дело?» Согласно Геродоту, взбешённый Мегабаз отправил на Наксос гонца с предупреждением о грозящем острову нападении (я сильно в этом сомневаюсь, цель похода утаить было нереально). Островитяне успели приготовиться к осаде. В результате, истратив большие средства, после 4-месячной осады персы были вынуждены возвратиться домой.
Аристагор оказался у разбитого корыта — он не выполнил обещания Артаферну и задолжал большие суммы на содержание армии, да и ссора с родственником царя Мегабазом могла стоить ему власти над Милетом и жизни. И Аристагор решить поднять восстание против персов. С этим совпало другое событие. При дворе царя находился прежний тиран Милета, его двоюродный брат и зять Гистией. Тот, который уговорил греков не разбирать мост на Дунае и спас Дария с войском. Царь его обласкал за верность, дав во владение целую область во Фракии — Миркин на реке Стримоне в земле эдонян. Тот начал строить там город. Но персидский полководец Мегабаз испортил ему жизнь. Он пользовался абсолютным доверием царя (как-то Дария спросили, чего он хотел бы так много, как косточек в гранате — "Таких людей, как Мегабаз" — ответил царь). "Что ты сделал, царь?" — пенял царю Мегабаз. — Зачем дал этому дошлому и хитрому греку такую богатую землю? Там серебряные рудники, корабельный лес, много народа, это грозит его укреплением и войной." Дарий внял совету. Вызвав к себе Гистиея крайне ласковыми речами, он объявил, что жить не может без бесед с таким умным человеком, назначил его советником и сатрапезником и увёз с собой в Сузы. Жизнью в персидской столице Гистией тяготился и надеялся, что из-за восстания он будет отправлен к морю. Он прислал в Милет раба с оригинальным письмом. Раб был сильно волосатый и попросил, чтоб ему побрили голову. Раба побрили и прочитали на голове послание, написанное татуировкой, смысл которой: "Восстань!" На военном совете приверженцев Аристагора было принято решение начать восстание. Восстание быстро распространилось не только на города Ионии, но и на Эолию, Карию, Ликию и даже Кипр. Везде тирания была свергнута, и установлена демократическая форма правления. Аристогор сам отказался от тиранства, чтобы привлечь как можно больше граждан к восстанию. Иатрагор отправился на флот, с помощью которого недавно пытались овладеть Наксосом и смог многих переманить на свою сторону. Военачальники кораблей были захвачены: "Ему удалось хитростью захватить многих из них: между прочим, Олиата, сына Ибаноллия из Милас; Гистиея, сына Тимна из Термер; Коя, сына Эрксандра, которому Дарий пожаловал во владение Митилену; Аристагора, сына Гераклида из Кимы, и многих других. Митиленцы вывели Коя за город и побили камнями. Кимейцы же, напротив, отпустили своего тирана. Так же поступило и большинство других городов".
Зимой Аристагор отправился в европейскую часть Эллады для привлечения союзников. Аристагор рассказывал, как богата Персия, сколь много сокровищ в столице Сузах. Но в Спарте получилось иначе. Спартанскому царю Клеомену он показывал медную карту Персидской державы (или только дороги от Сард до Суз) и опять же — про несметные богатства Персии. Клеомен попросил три дня на обсуждение (решать единолично он не мог). Когда же наступил назначенный день для ответа и они встретились в условленном месте, Клеомен спросил Аристагора: «Сколько дней пути от берегов Ионийского моря до персидского царя?». Тут Аристагор, (пишет Геродот) совершил ошибку — он сказал правду. Идти до царской столицы надо три месяца. Клеомен прервал Аристагора: «Друг из Милета! Покинь Спарту до захода солнца! Ты хочешь завести лакедемонян в землю на расстоянии трехмесячного пути от моря: это совершенно неприемлемое условие для них!».
Клеомен сказал своё царское слово и отправился домой. Аристагор же взял оливковую ветвь (знак молящего о защите) и пошел вслед за ним. Войдя в дом Клеомена (дом царя ничем не отличался от дома рядового спартанца), он попросил выслушать его как просителя, но предварительно отослать ребенка (рядом с Клеоменом была его единственная дочь, по имени Горго, восьми или девяти лет). Клеомен велел Аристагору высказать свои пожелания и говорить при девочке. Аристагор предложил царю 10 талантов за исполнение своей просьбы. Клеомен отказался, Аристагор стал увеличивать сумму, пока не пообещал 50 талантов. Тогда девочка воскликнула: «Отец! Чужеземец подкупит тебя, если ты не уйдешь!». Клеомен ушел в другую комнату, а Аристагор, ничего не добившись, покинул Спарту и отправился в Афины:
Геродот: "И в это время в Афины прибыл милетянин Аристагор, изгнанный из Спарты царем Клеоменом. Аристагор явился в народное собрание и повторил то же самое, что он уже сказал в Спарте. Он говорил о богатствах Азии и о персидской военной тактике, о том, что в бою они не применяют ни щита, ни копья и поэтому их легко-де одолеть. К этому он добавил еще, что Милет — афинская колония и что долг Афин как могущественной державы спасти город. Аристагор давал всевозможные обещания и просил так настойчиво, пока не убедил афинян. Ведь многих людей, очевидно, легче обмануть, чем одного: одного лакедемонянина Клеомена ему не удалось провести, а 30000 афинян он обманул*. И вот, афиняне постановили поэтому послать на помощь ионянам 20 кораблей под начальством Меланфия, одного из самых уважаемых афинских граждан. А эти корабли стали началом всех бед для эллинов и варваров*".
*Замечательно точный анализ произошедшего. Кстати, 30 тысяч — это как бы не все свободные граждане Афин, право голоса имело 10 тысяч
Также эретрейцы снарядили 5 кораблей для помощи повстанцам.
Аристагор отплыл в Милет. С чего начать, он толком не знал, поэтому начал провоцировать персов. Для затравки он взбунтовал пеонов. Пеоны жили раньше на северной границе Македонии, царь Дарий шёл через их земли в походе на скифов. Когда Дарий уже покинул Европу, какие-то братья решили продемонстрировать Дарию свою сестру, весьма красивую девицу. Та продефилировала мимо царя с кувшином воды на голове и на ходу пряла нить прялкой. Дарий удивился и спросил, все ли женщины в Пеонии так трудолюбивы. Братья ответили, что все. Тогда Дарий велел Пеонию завоевать, а пеонов переселить в Азию. Полководец Мегабаз поручение выполнил, переселив пеонов (или часть) во Фригию. Это эпизод незначительный, но навевает на мысль, что Дарий потихоньку начал осваивать ассирийский метод депортации народов. Возможно, Геродот что-то не так понял, но...
Аристогор послал вестника во Фригию к пеонам (во Фригии они жили в местности и в селениях, предназначенных только для них). Вестник пришел к пеонам, предложил им бросить всё, идти к морю, а там греки вернут их на родину. Не все, но многие пеоны с радостью согласились. С женами и детьми они поспешно направились к морю. Прибыв на побережье, пеоны переправились на Хиос. Большой отряд персидской конницы преследовал пеонов по пятам, но опоздал. Персы послали им на Хиос приказание возвратиться. Пеоны не подчинились, хиосцы отправили их с Хиоса на Лесбос, лесбосцы перевезли в Дориск, откуда они по суше ушли в Пеонию.
Весной 498 г. до н. э. афиняне и эретрейцы прибыли к повстанцам. Они соединились с их основными силами возле города Эфеса. Аристагор отказался от командования войсками, передав управление своему брату Харопину и некоему Гермофанту. В это время персидские войска уже шли к Милету, чтобы уничтожить сам очаг восстания. Повстанцы, вместо того, чтобы идти на помощь к Милету, направились к столице сатрапии Лидии Сардам. Они оставили корабли в Коресе в Эфесской области, а сами с большим войском выступили в глубь страны, взяв себе в проводники эфесцев. Они шли не по царской дороге от Эфеса до Сард, а по горным тропам вдоль реки Каистра, переправились затем через Тмол, поэтому в Сарды заявились неожиданно и взяли город беспрепятственно. Наместник и брат царя Артаферн был ошеломлён, оказавшись перед греками в незащищённом городе. Персидский гарнизон отступил в укрепление. Греки начали жечь город. Геродот пишет, что какой-то воин поджег один из домов случайно. Дома в столице были из камыша и каменные дома имели камышовые крыши, пламя охватило город. Жители и персы сбежались от огня на рыночную площадь (река Пактол с золотоносным песком течёт по центру города), там вынужденно объединились и начали обороняться. Вместе с жилыми постройками сгорел и храм местной богини Кибелы. Местные жители, которых греки пришли освобождать, выбили освободителей из города. Греки были вынуждены отступить к горе под названием Тмол, а оттуда под покровом ночи — к своим кораблям. В дальнейшем персы жгли греческие святыни "на законном основании" — в отместку за этот храм.
Персидские сатрапы из близлежащих территорий направили свои войска в Сарды. Обнаружив, что город сгорел, а греки ушли, персы отправились в погоню и настигли их в Эфесе. Ионяне в битве были разбиты наголову. Персы убили много знатных ионян и среди них Евалкида, военачальника эретрейцев, который одержал несколько побед в состязаниях и был воспет и прославлен Симонидом Кеосским. Уцелевшие после битвы ионяне разбежались по своим городам. Афиняне, несмотря на увещевания Аристагора, отправились домой. Их просто отозвали — в Афинах две проперсидские партии объединились и демократическим путём бросили ионийцев на произвол судьбы.
Прослышав о сожжении Сард, многие города в Малой Азии и на Кипре примкнули к восстанию. Вина ионян была слишком тяжёлой, им пришлось сражаться одним и насмерть. Они отплыли в Геллеспонт и подчинили Византий и все остальные города в той области. Затем привлекли на свою сторону большую часть Карии. Даже Кавн, который прежде не желал присоединиться к ним, теперь после сожжения Сард вступил с ними в союз.
Но лидийцы восприняли сожжение храма Кибелы как поругание святыни. В Сузах разорение Сард произвело сильное впечатление. Узнав о произошедшем, Дарий, согласно Геродоту, про ионийцев даже не спросил. Ясно, что им придётся ответить за разбой сполна. Он спросил, а кто такие афиняне, их союзники. А после того как ему сообщили это, царь потребовал свой лук, вложил в него стрелу и пустил в небо. Когда же стрела полетела в воздух, он сказал: «Зевс! Дай мне отомстить афинянам!» (Геродот везде и всюду иноземных богов заменял аналогичными греческими, чтобы не объяснять, кто это. Перс не мог взывать к греческому Зевсу, он обращался к Ахурамазде). После этих слов он, говорят, приказал одному из слуг каждый раз перед обедом трижды повторять ему: «Владыка! Помни об афинянах!». Дарий помнил, но был уже так стар, что возглавить войско не мог.
Дарий велел призвать пред свои очи милетянина Гистиея и сказал: «Твой преемник, которому ты поручил Милет, восстал против меня. Он привел людей из другой части света и с ними ионян, уговорил выступить в поход и разрушил Сарды. Как могло такое произойти без твоих советов? Смотри, как бы потом тебе не пришлось пенять на себя!». Гистией категорически свою вину отрицал и указывал, что Дарий допустил ошибку, выслав его от моря внутрь страны. Ведь ясно, что будь он в Ионии, тогда ни один город даже не осмелился бы восстать. «Поэтому как можно скорее позволь мне отправиться в Ионию. Клянусь твоими царскими богами, не сниму хитона, в котором я отправлюсь в Ионию, пока не сделаю твоим данником Сардон, величайший остров».


Амафунт или Аматус — очень древний город Кипра, на южном побережье. Его разрушали очень многие, особенно постарались Ричард Львиное Сердце и арабы. Когда Кипр под властью турок сильно обезлюдел и город был заброшен, пришли настоящие разрушители — камни древних строений вывезли на строительство Суэцкого канала, а довершили разгром местные жители, забравшие остатки на фундаменты домов в городе Лимасол, который рядом.



Это я у кактусовой изгороди, на древних камнях, возможно, свидетелей и той битвы
Вряд ли Геродот приводит речь дословно. Для греков это был яркий пример грубого обмана. Завоевание Сардона (Сардинии), который тогда считали самым большим островом в Средиземноморье (это не так), было едва ли не поговоркой, особенно у карфагенян, что-то вроде нашего "достать луну с неба". И Гистией клянётся не снимать хитона (нательной одежды), пока его не завоюет для царя!
Однако Дарий поверил и отпустил Гистиея с приказанием возвратиться в Сузы, когда исполнит свои обещания.
Меж тем война шла своим чередом. Против персов восстал Кипр. Онесил, младший брат царя города Саламина (самый мощный город Кипра, на восточном побережье) Горга, сын Херсия, внук Хирама (типично финикийское имя) уговаривал Горга отложиться от царя, но не удалось ему убедить Горга, тогда он со своими сторонниками выждал однажды, пока Горг покинул город, и закрыл за ним городские ворота. Горг был вынужден бежать к персам. Онесил же стал теперь царем Саламина, ему удалось убедить остальные города. Только амафунтцы не желали подчиниться, и поэтому он осадил их город.
Онесил осаждал амафунтцев, когда разведка донесла о приближении к Кипру на кораблях большого персидского войска во главе с персом Артибием. Онесил послал вестников в ионийские города с просьбой о помощи. А ионяне тотчас прибыли с большим войском. Персы, переправившись из Киликии на Кипр, пришли к Саламину по суше. А финикияне (боевые корабли персов) пришли на кораблях.
Кипрские тираны устроили совещание с военачальниками-ионянами и разделили фронты: ионяне бьются на море, киприоты на суше. Битва произошла на равнине у Саламина (не путать с морской битвой у Саламина в 479 г. до н.э.!)
Лучшие отряды — из Саламина и Сол встали против персов, отряды из прочих городов — против их союзников, а Онесил лично против полководца персов Артибия. Геродот описывает и приёмы этого поединка. Перс был на коне, приученного вставать на дыбы перед гоплитом, бить в щит копытом и кусаться, но Онесил это знал и был с оруженосцем (гоплиты все были со слугами — не таскать же вооружение самому, "вдруг война, а я уставший"). Когда конь ударил копытом в щит, слуга отсёк ему серпом ногу, а Онесил сразил перса. Киприоты сражались храбро, но Стесенор, тиран Курия*, с довольно большим отрядом покинул поле битвы, за ними тотчас же последовали и боевые колесницы саламинцев. Войско киприотов обратилось в бегство. Много киприотов погибло во время бегства. Погиб Онесил, а также царь солийцев Аристокипр, сын Филокипра (которого афинянин Солон по прибытии на Кипр восхвалял в своих стихах превыше всех властителей).
*Он же Курион, сейчас на окраине Лимасола, древнегреческие его камни ещё римляне пустили в дело
Геродот пишет, что амафунтцы обезглавили тело Онесила, голову же привезли в Амафунт и повесили там над городскими воротами. В пустом черепе поселился пчелиный рой, об этом амафунтцы вопросили оракул, который повелел снять череп и предать погребению, а Онесилу приносить ежегодные жертвы как герою, что с тех пор и делали.
На море ионяне разбили финикийцев, но Кипр этим спасти не могли и тотчас отплыли в Ионию.
Саламин немедленно признал прежнего царя Горга, остальные города были осаждены и взяты быстро, лишь Солы держались. Только на пятом месяце осады персы подкопали и затем обрушили стены в нескольких местах и таким образом проникли в город.
Даврис, зять Дария, а также Гимей и Отан, другие персидские военачальники выбили ионян из Лидии в море и стали завоевывать города. Под энергичным руководством Артаферна Сарды стали центром военных приготовлений. Чтобы не дать соединиться скифам с восставшими ионийцами, на северо-запад Малой Азии в район Пропонтиды была направлена армия во главе с зятем Дария Даврисом. Ему весьма быстро (согласно Геродоту, на завоевание каждого из городов он тратил один день) удалось захватить Дарданию, Абидос, Перкоту, Лампсак и Пес. Завоевав область Геллеспонта, Даврис отправился покорять восставшую Карию.
Карийцы долго спорили, на каком берегу Меандра дать персам битву: имея реку с тыла, чтобы некуда была самим бежать или прижать персов к реке, чтоб они там все потонули. Победили более осторожные — они дали возможность персам переправиться там где река Мурсия впадает в Меандр и напали на них. И были ими жестоко побиты, персы одолели своей численностью. Погибло 10 тысяч карийцев, персы потеряли 2 тысячи.
Оставшиеся карийцы собрались в Лабраиндах, в святилище Зевса Стратия, в огромной священной платановой роще и решали: сдаться персам или бежать за море. Но тут подошли милитяне и другие союзники. Карийцы воспряли духом и прямо у святилища навязали персам новую битву. Зевс никак не помог грекам — битва была ещё более ожесточённой и персы победили опять. Особенно большие потери понесли милитяне.
Однако персы тоже попались. Узнав об их передвижении, карийцы сумели устроить ловушку по пути к городу Педасу, засадой командовал Гераклид, сын Ибаноллия из Милас. Непобедимое персидское войско было в ночном бою уничтожено полностью, включая главнокомандующего Давриса. Погибли полководцы Аморг и Сисимак, а также Мирс, сын Гигеса.
А Гимей, второй из военачальников персов, воевал в Пропонтиде, он взял мисийский город Киос. Затем оставил Пропонтиду, повел свое войско в Геллеспонт и захватил все эолийские города в Илионской области. Однако сам Гимей заболел и скончался в Троаде.
Артаферн, сатрап Сард, и Отан, третий военачальник, получили приказание выступить в поход против Ионии и соседней Эолии. В Ионии они захватили Клазомены, а в Эолии — Киму.
Аристагор, заваривший всю эту кашу, струсил, поняв, что персов одолеть нельзя, он созвал своих сторонников на совет и объяснил, что пора искать безопасное убежище на случай, если их изгонят из Милета. Либо плыть на Сардон, либо в Миркин, который когда-то Гистией укреплял, получив в дар от Дария. Гекатей, сын Гегесандра, логограф, предложил построить крепость на острове Леросе и в случае изгнания из Милета спокойно отсидеться там. А впоследствии можно бы оттуда и возвратиться в Милет.
Аристагор поручил управление Милетом влиятельному гражданину Пифагору, а сам, взяв с собой всех желающих, отплыл во Фракию и начал воевать с фракийцами, он и его отряд погибли при осаде какого-то фракийского города.
Гибель целой армии заставила персов отступить. Следующие два года (496 и 495 гг. до н. э.) не воевали.
Гистией прибыл в Сарды из Суз "усмирять ионян". Артаферн поинтересовался у него мнением — почему греки восстали? Гистией изобразил удивление, но сатрап Сард ему не поверил: "Сшил эту обувь ты, а одел её Аристогор". Боясь разоблачения, Гистией бежал на Хиос. Там его немедленно бросили в тюрьму, ибо посчитали его агентом персов, но, разобравшись, отпустили. А сняв оковы, спросили: зачем вообще была нужна эта война, повлёкшая уже столь много жертв? Гистией отвечал, что Дарий задумал выселить финикиян с родины и поселить в Ионии, а ионян — в Финикии. Геродот считает, что Гистией соврал, чтоб напугать ионян, у Дария и мыслей таких не было. А вдруг были? Ассирийцы и вавилоняне раньше депортациями занимались с большим размахом. Что, если и персы переняли эту традицию? Вот почему я выше описал, как Мегабаз переселил пеонов из Европы в Азию, а греки отправили их обратно. Пример был налицо — Гистией мог и не соврать.
Затем Гистией отправил в Сарды послания к персам, с которыми уже раньше сговорился о восстании. Однако Гермипп, вёзший послание, оказался предателем — отнес и отдал их Артаферну. Артаферн приказал Гермиппу отдать послания тем, кому было поручено, а ответ персов отвезти Гистиею. Вычислив заговорщиков, он их всех казнил. Расчеты Гистиея на восстание в Сардах не оправдались, по его просьбе хиосцы отправили его в Милет. Милетяне недавно избавились от Аристагора и вовсе не имели желания принимать к себе другого тирана. Гистией под покровом ночи сделал попытку силой проникнуть в город, получил рану в бедро и был вынужден возвратиться на Хиос. Хиосцы ему корабли также не дали. Из Хиоса он переправился на Митилену и там уговорил лесбосцев предоставить ему корабли. Лесбосцы снарядили восемь триер и отплыли с Гистиеем в Византий. Они заняли хорошую позицию и стали захватывать все идущие из Понта грузовые корабли, кроме кораблей тех городов, которые изъявили готовность подчиниться Гистиею.
К 494 г. до н. э. персы приготовились к широкомасштабному наступлению. Их целью стало покорение центра восстания — Милета. На прочую мелочь они решили не обращать внимания. Они собрали большую армию и флот. В их войска вошли жители ряда покорённых народов, в частности, финикийцы, киприоты, киликийцы и египтяне. Общее командование было возложено на Датиса.
триера Греки, видя подготовку персов, собрались на совет. Было решено не выставлять общего сухопутного войска против персов, возложив защиту Милета на самих милетян. В то же время греческие города согласились снарядить союзный флот для защиты города с моря. По прибытии к Милету персидские военачальники решили, что в первую очередь им необходимо разбить флот, так как в противном случае осада города будет неэффективной. Общие силы персов (из которых лучшими были финикийцы) по Геродоту, внушительны — 600 кораблей. Но и с такими силами они опасались сразиться с греками, а, собрав изгнанных из городов тиранов, настоятельно рекомендовали повлиять на своих сограждан, обещая полную амнистию или рабство в случае неподчинения. Но вначале это не оказало действия — ионяне, которых Геродот считает виновниками войн и нередко именует тупоумными и упёртыми, отказались подчиняться персам.
Греческий флот значительно уступал по своим размерам персидскому. Остров Хиос выставил наибольшее количество судов — 100 кораблей, по 40 лучших воинов на каждом; Милет опоздал со снаряжением и выставил только 80; Лесбос — 70; Самос — 60, Теос — 17, Приена — 12. Фокея, весь флот и большинство населения которой ушли на запад, выставила лишь 3 корабля, во главе которых, однако, был поставлен лучший и способнейший из военачальников — Дионисий. В общей сложности было выставлено 353 триремы, (девять эскадр, очень различавшиеся по силе, без единого главного начальника, без плана битвы). Команды некоторых ещё не выучились грести. На военном совете военачальник фокейцев Дионисий сказал так: «Наша участь висит на волоске: или мы будем свободными, или рабами и вдобавок еще беглыми! Поэтому пусть вас не страшат лишения; теперь вам, конечно, придется тяжело, но зато вы одолеете врага и завоюете свободу. Напротив, если вы проявите слабость и неповиновение, то я вовсе не надеюсь, что вам удастся избежать суровой кары царя за восстание. Итак, послушайте же моего совета и доверьтесь мне. И я вам обещаю: если только есть на свете божественная справедливость, то враг или не посмеет вступить в бой, а если сделает это, то будет разбит наголову»
По совету Дионисия и с согласия всех прочих командиров были начаты тактические упражнения. Корабли не вытаскивались, как это практиковалось обычно, на берег, а оставлялись ночью на якорях. Семь дней Дионисий тренировал флот под палящим солнцем. Тактика тогдашнего морского боя была проста: надо было проломить борт неприятельского корабля тараном, укреплённом на носу корабля. Однако противник не хотел подставлять борт и надо было его к этому принудить. Лавировать под парусом не умели, только вёсла. Надо было пройти на скорости впритирку к вражескому кораблю, сломать ему вёсла, не сломав свои и тогда уже маневрировать и целить в борт. Лучники на кораблях тоже были и даже гоплиты для абордажа, но корабль мог вместить ограниченное число людей, увеличить число воинов можно было лишь за счёт уменьшения числа гребцов, защиты и всего прочего. Такие маневры на кораблях, когда и руль-то изобретён не был, были сложнее, а в битве необходимо было, чтобы одновременно маневрировала целая эскадра, не тараня своих.
Помню, преподавал нам тактику встречного танкового боя полковник-танкист Юрченко, воевавший на Курской дуге: " Прёт на тебя танк, куда стрелять? Садись, дурак, не соображаешь! В гусеницу надо бить, а его как развернёт и в борт ему вторым сразу!"
Однако Дионисий перестарался. Семь дней подряд ионяне тренировались как каторжные, выполняя приказания Дионисия. На восьмой же день, истомленные непосильным трудом под палящим зноем, взбунтовались: «Зачем такие муки? Мы совершенно сошли с ума, подчинившись этому болвану фокейцу, который выставил всего лишь три корабля. Став нашим начальником, он принялся унижать и мучить нас. Лучше терпеть любую напасть, чем такие мучения! Лучше даже будущее рабство, чем теперешние муки». И ионяне, разбив палатки на острове, стали в тени предаваться неге, не желая больше учиться.
Самосские военачальники узнали о таком настроении у ионян и по совету бывшего тирана Самоса Эака, сына Силосонта, который и раньше по приказанию персов предлагал им покинуть ионян, решили разорвать союз с ионянами. Одолеть, дескать, персов с такой дисциплиной они не смогут. А одолеют, что толку — персы впятеро больший флот приведут. Собственно, нашли предлог для измены.
И вот началась битва при Ладе (островок около Милета). Когда финикийские корабли напали, ионяне также выступили навстречу врагу, построив свои корабли в два ряда. И тут все самосские корабли подняли паруса и вышли из битвы. Впрочем, не все — 11 кораблей остались, их триерархи (капитаны) отказались подчиниться приказу своих военачальников остались и приняли участие в битве. И за этот доблестный подвиг позже на Самосе "начертили на столпе их имена с прибавлением отчества, а столп этот стоит у них на рыночной площади". Заметив бегство соседей, лесбосцы также последовали за самосцами. Так же поступило и большинство кораблей других городов ионян.
Лишь 200 триер осталось у греков. Лучше всех сражались хиосцы. Они совершили блестящие подвиги, прорвали боевую линию врагов и захватили много вражеских кораблей, совершив тот маневр, которому научил Дионисий. При этом, однако, они и сами потеряли большинство своих кораблей. С уцелевшими кораблями хиосцы бежали на свой остров. А хиосцам, чьи корабли едва держались на плаву от повреждений, пришлось бежать в Микале, когда враги стали их преследовать. Они вытащили корабли на берег, а сами отправились по суше пешком. Они подошли к Эфесу, но этот город не примкнул к восстанию и герои-хиосцы были перебиты эфесцами (Геродот пишет — по ошибке, за бандитов приняли. Если бы).
Когда фокеец Дионисий понял, что дело ионян проиграно, он, захватив в бою три вражеских корабля, не вернулся назад в Фокею: он прекрасно знал, что и его вместе с остальной Ионией ожидает рабство. Сразу после битвы Дионисий взял курс прямо в Финикию, где ему удалось потопить несколько купеческих кораблей и захватить богатую добычу. Затем он направился в Сикелию (так называли тогда Сицилию). Он стал знаменитым пиратом, не нападая, впрочем, никогда на эллинские корабли, а только на карфагенян и этрусков.
Между тем после победы в морской битве над ионянами персы принялись осаждать Милет с суши и с моря. Они стали делать подкоп стен и подвезли всевозможные осадные орудия. На шестой год после восстания Аристагора, осенью 494 г. до н.э. персам удалось целиком овладеть городом. Жителей они продали в рабство. Там был храм Аполлона со знаменитым оракулом (развалины храма у совр. Гиеронды). Ксеркс приказал перенести оракул в Бактрию. Часть милетян после взятия города была переселена в Бактрию. Остальных захваченных в плен милетян персы затем повели в Сузы. Дарий поселил их у Красного моря (Персидский залив) в городе Ампе, близ устья Тигра. В Милетской же области персы взяли себе самый город и окрестную равнину, а горную местность отдали во владение карийцам. Так что Гистией частично был прав: персы не чурались депортаций покорённых народов.
В Афинах участь Милета глубоко переживали, несмотря на проперсидские настроения властей, которые Спарты боялись больше персов. Фриних сочинил драму «Взятие Милета» (Драма Фриниха не сохранилась. Это была первая известная нам попытка изобразить на сцене исторические события), когда он поставил ее на сцене, то все зрители залились слезами. Фриних же был присужден к уплате штрафа в 1000 драхм за то, что напомнил о несчастьях близких людей. И запретили ставить спектакль навсегда.
А.Городницкий. Эгейское море

Остров Хиос, остров Самос, остров Родос,
Я немало поскитался по волнам.
Отчего же я испытываю робость,
Прикасаясь к вашим древним именам?
Возвращая позабывшиеся годы,
От Невы моей за тридевять земель
Нас качают ваши ласковые воды -
Человечества цветная колыбель.

Пусть на суше, где призывно пахнут травы,
Ждут опасности по десять раз на дню,-
Чёрный парус, что означить должен траур,
Белым парусом на мачте заменю.
Трудно веровать в единственного Бога:
Прогневится и тебя прогонит прочь,
На Олимпе же богов бессмертных много,
Кто-нибудь да согласится нам помочь.

Что нам Азия, что тесная Европа -
Мало проку в коммунальных теремах.
Успокоится с другими Пенелопа,
Позабудет про папашу Телемах.
И плывём мы, беззаботны как герои,
Не жалеющие в жизни ничего,
Мимо Сциллы и Харибды, мимо Трои,-
Мимо детства моего и твоего.
На Самосе же вновь произошёл раздрай: зажиточные демократы, т.н. "народная партия", изгнавшая тирана Эака, вовсе не хотела его возвращения, а беднота была за подчинение персам, очевидно, не считали их хуже своих. Однако персы с Эаком непременно вернуться, поэтому изрядная часть населения решила эмигрировать. Как раз в это самое время занклейцы из Сикелии, отправили послов в Ионию с приглашением на «Красивый Берег», где они желали основать ионийский город. И самосцы, в основном беглецы из Милета и других городов Ионии отплыли на Сицилию, где добавили жару в междоусобных войнах. В это время войско из города Занкла во главе со своим царем, по имени Скиф, осаждало какой-то город сикелийцев, который они желали захватить. О прибытии самосцев узнал тиран Регия Анаксилай, враждовавший тогда с занклейцами. Встретив самосцев, он стал убеждать их отказаться от «Красивого Берега», куда они плыли, и захватить Занклу, пока все мужчины на войне. Самосцы послушались и овладели городом. Занклейцы бросили осаду, поспешили домой и призвали Гиппократа, тирана Гелы, своего союзника. Хорош союзник... Гиппократ явился с войском на помощь и велел заковать царя занклейцев Скифа за то, что тот покинул свой город на произвол судьбы. Брата же Скифа Пифогена тиран выслал в город Иник, а остальных занклейцев выдал самосцам, заключив с ними договор. За это самосцы отдали неожиданному союзнику половину всей домашней утвари и рабов в городе и весь урожай с полей. Занклейцев перевели на положении рабов в Гелах, а 300 самых знатных Гиппократ отдал самосцам, повелев казнить. Самосцы, впрочем, не казнили их.
Скиф, царь занклейцев, из Иника бежал в Гимеру, а оттуда отправился в Азию и прибыл к царю Дарию. Дарий считал его самым честным из эллинов, когда-либо приходивших к нему. Он, с разрешения Дария вновь отправился в Сикелию, а затем возвратился к царю и жил у него, пока не скончался глубоким старцем в Персии. Самосцы же завладели прекраснейшим городом.
Финикияне по приказанию персов возвратили на Самос Эака. И самосцы были единственными из восставших против царя Дария ионян, город и святилища которых не были преданы огню. После взятия Милета персы сразу же захватили Карию. Везде персы возвращали к власти изгнанных тиранов.
Гистией получил весть о событиях в Милете, когда он у Византия захватывал греческие грузовые корабли, шедшие из Понта, надеясь блокадой вынудить греков примкнуть к ионийскому восстанию. Гистией отплыл на лесбосских кораблях, взяв курс на Хиос. Хиосская стража не допустила его в город, тогда Гистией напал на хиосцев в так называемых Келах и перебил много хиосцев. Он одолел также и хиосцев, уцелевших от поражения в морской битве при Ладе. У Хиоса были тяжёлые времена, помимо неудачных сражений ужасные знамения терзали город: в Дельфы был послан хор из 100 юношей, 98 из них внезапно умерли от чумы, затем в городе рухнула крыша школы, из 120 учеников уцелел лишь один. А теперь явился Гистией с лесбосцами. Ощущая себя наказанными богами, хиосцы сдались Гистиею.
Из Хиоса Гистией выступил в поход на Фасос с большим отрядом ионян и эолийцев. Во время осады Фасоса пришла весть, что финикийский флот идет из Милета против остальных ионийских городов. Узнав об этом, тиран снял осаду Фасоса и поспешил со своим войском на Лесбос. С Лесбоса из-за нехватки продовольствия для войска он переправился на материк, чтобы добыть хлеба из Атарнея и из долины Каика в Мисийской области. В этих местах тогда как раз находился с большим войском персидский военачальник Гарпаг. Он напал на Гистиея при высадке на берег, взял в плен самого тирана и уничтожил бОльшую часть его войска. Битва эллинов с персами произошла при Малене в Атарнейской области. Эллины долгое время стойко держались; наконец персидская конница стремительно бросилась на них и решила исход дела. Эллины обратились в бегство, а Гистией малодушно пытался спасти свою жизнь: во время бегства какой-то персидский воин настиг его и хотел было уже заколоть. Тогда тиран объявил ему по-персидски, что он — Гистией из Милета. Хитрый грек выкрутился бы вновь, если бы его отправили Дарию, но этого опасался и Артаферн, которому Гарпаг привёз пленника. Гистиея казнили, распяли на кресте, а голову, набальзамировав, отослали в Сузы к царю Дарию. Дарий выразил свое неудовольствие казнью, именно за то, что они не доставили тирана живым ему. Голову Гистиея царь повелел обмыть, обрядить и предать достойному погребению: он помнил его услугу.
После зимовки в Милете персы последовательно захватили все города, вышедшие из-под их контроля. Хиос, Лесбос, Тенедос. Согласно Геродоту, с повстанцами они обращались крайне жестоко, устраивая облавы на людей, каждый остров они якобы проходили с рыбацкой сетью, сгоняя всех на берег. Сказка, но внушает. Они превращали молодых мальчиков в евнухов для гаремов, а девушек отправляли в рабство. Жители некоторых городов покинули свои дома.
Из Ионии персидский флот взял курс на Геллеспонт и захватил все города на левой его стороне при входе в пролив. (Города же, лежащие на правой стороне, были уже захвачены персами с суши.) Херсонес с большим числом городов, Перинф, крепости во Фракии, потом Селимбрия и Византий. Жители Византия и жившие на противоположном берегу калхедоняне не стали ждать нападения финикиян. Они покинули свои города и отплыли в Евксинский Понт (Чёрное море). Там они поселились в городе Месамбрии. Финикияне сожгли эти города и отправились в Проконнес и Артаку. Уничтожив и эти города, они вернулись на Херсонес, чтобы захватить остальные города, которые не успели разрушить при первой высадке. На Кизик они не совершили нападения, так как жители его еще до их прихода сами подчинились царю: об этом они договорились с сатрапом Даскилея Эбаром, сыном Мегабаза.
Все города на Херсонесе, кроме Кардии, попали в руки финикиян.
Артаферн, сатрап Сард, приказал прислать к нему предводителей ионийских городов и заставил их заключить между собой договоры: споры должны разрешаться впредь мирным путем, грабить и разорять друг друга городам было запрещено. Затем сатрап приказал произвести обмер их земли парасангами (этим словом персы обозначают меру в 30 стадий). После обмера он назначил каждому городу подать, которая почти не превышала прежних податей, уплачиваемых ионийскими городами. Эти меры принесли мир Ионии.
Неудача малоазийского восстания, вызванная отсутствием солидарности между греческими городами, сильно обнадёживала Дария. С наступлением весны 492 г. до н.э. после смещения царем других главных военачальников, Мардоний, сын Гобрия, выступил к морю с огромным сухопутным войском и большим флотом. Мардоний был еще молодой человек и только недавно вступил в брак с дочерью Дария Артозострой. Прибыв с этим войском в Киликию, сам Мардоний сел на корабль и продолжал дальнейший путь с флотом. Сухопутное же войско с другими военачальниками во главе двигалось к Геллеспонту. А Мардоний между тем плыл вдоль побережья Азии и достиг Ионии. Здесь-то произошло нечто такое, что Геродот назвал самым поразительным событием для эллинов. Мардоний низложил всех ионийских тиранов и установил в городах демократическое правление.
Завоевав остров Тасос, флот Мардония поплыл вдоль берега на запад, но был разбит ужасной бурей у мыса Афон: когда флот огибал этот скалистый палец, из Фракии налетел яростный борей и около 300 кораблей и 20 000 человек погибло.
Ночью же стан Мардония в Македонии подвергся нападению фракийцев из племени бригов. Много персов при этом было перебито, и сам Мардоний ранен. Мардоний не ушёл из страны, пока не отомстил: страна бригов была покорена. Мардоний удовольствовался покорением Македонии; нападение на Элладу было отложено, но Дарий готовился к новому походу.
В 491 до н. э. в Элладу были отправлены послы персидского царя с требованием воды и земли в знак покорности. Эти символы подчинения были даны не только большей частью островов, в том числе Эгиной, но и многими городами, например, Фивами. В Афинах и Спарте послы были убиты. В Спарте их живьём сбросили в колодец: "Земли и воды там много - берите". Убийство послов - тягчайшее преступление и во все времена наказывалось жестоко. Вспомним Чингисхана. В его законах было писано, что жители города, где убили послов, должны быть убиты поголовно, а город уничтожен.
Если оценивать непредвзято - Персидская империя была куда более культурным, крепким и гуманным государством, чем эти вероломные, суматошные и просто больные на голову греки, погрязшие в междоусобицах, разврате и пренебрежениях к законам, клятвам и даже здравому смыслу. Дикий народ. Однако историю пишут победители. Геродот был из стана победителей.
Кроме того, именно эти неоднозначные греки создали науку ... да и вообще всё-всё, что есть у нас сейчас.


Трирема (триера). Реконструкция
далее к файлу 025

назад к файлу 023