"Знание — сила" №4 1991 год

БЕСЕДЫ О ТЕХНИЧЕСКОМ ПРОГРЕССЕ

За тридцать лет после полета Юрия Гагарина в историю космонавтики впи­сано немало славных имен. Среди них — Константин Петрович Феоктистов. Из­вестный конструктор и космонавт мог бы рассказать много интересного о дости­жениях своих коллег. Но интересно и другое. Беседу с Константином Петро­вичем начнем с вопроса:

— До космоса ли нам сейчас, при нынешнем положении в стране, позволи­тельно ли расходовать на него столько сил и средств? Во времена, которые те­перь называют застойными, это было нам по карману. А теперь?

— Еще сравнительно недавно, хотя жизнь была и жестокой, и неправед­ной, и унизительной, наше полунищен­ское существование как-то балансирова­лось. Тоталитарное государство сводило концы с концами за счет того, что пла­тили всем, не исключая и функционе­ров, мало. Очень мало. И еще был нала­жен контроль, чтобы не печатали лиш­них денег.

Наша экономика никогда не была особенно сильной, но мы считали необ­ходимым наращивать военные мускулы, позволяли себе роскошь изображать передовую державу.

В космонавтике поначалу это было не так уж и трудно, обходилось не слишком дорого, ибо речь тогда шла о штучном производстве. Единичные ракеты, еди­ничные космические аппараты.

Был такой случай. Когда задумывали «Восток», нам пришла в голову идея сде­лать его в виде шарика. По замыслу вроде бы очень хорошо. Но понадобилось делать новые штампы, а время поджима­ло, торопило. И пришлось рабочим вы­колотить макетные образцы вручную. Когда все делается кустарно, то почему не оказаться и впереди, если есть головы и трудолюбие? Поэтому космические про­граммы обходились нам тогда не слиш­ком дорого.

Сейчас положение резко ухудшилось. Во-первых, современные технологии тре­буют больших затрат. Во-вторых, в пере­ходный период, когда экономика, мягко говоря, хромает на обе ноги, достаточно нескольким заводам сорвать задание — и производство в целой отрасли проваливается. Тут уж никаких денег не хва­тит. Особенно, если транжирить их на никчемные работы типа «Буран», на ко­торый израсходовали уже больше пят­надцати миллиардов рублей и продол­жаем в том же духе, отвлекая сотни тысяч людей от производства необходи­мой народу продукции.

— Те, кто близко связан с програм­мой «Буран», утверждают, что она очень много дала для народного хозяйства. Одних только технических и технологи­ческих новинок, пригодных для граждан­ского производства, насчитывают десят­ки. И, дескать, если даже толку от этой машины не больше, чем от козла молока, колоссальный хвост в научно-техниче­ском прогрессе окупит сторицей все затраты на нее.

— А вам не говорили, где уже при­меняются эти «выгодные для промышлен­ности новинки»? Мне такое не известно.

Давайте посмотрим правде в глаза. Наш «Буран» родился из пресловутого стремления «догнать и перегнать Амери­ку». Мы не заметили или не захотели заметить, что американские генералы от космоса тоже блефуют, когда говорят о «техническом скачке», полученном промышленностью за счет осуществления лунной программы или «Шаттла».

21 июля 1969 года мы все глядели на Луну с необычными, новыми для нас ощущениями. Вроде бы как всегда висит в небе это воспетое поэтами светило. Но сейчас там ходили люди — Армстронг и Олдрин...

Самовосприятие людей — и верующих, и атеистов — стимулирует их к поиску нового, к расширению сферы понимания, действий и жизни. Правда, часто это проявляется в чисто геометрическом смысле: дальность путешествия, высота телебашни, царь-пушка, царь-колокол, царь-ракета... Это обычное, психологиче­ское, хотя логически и неубедительное представление: раздвигая границы до­стижимого, мы получаем возможность узнать больше о мире и, может быть, о своем месте в нем, о самих себе. Для большинства людей это представление и было движущей силой лунного проекта.

Понятна и естественна тогдашняя эйфория разработчиков проекта и, навер­ное, большинства американцев: «Мы на Луне, а не эти прозябающие в своих догмах и иерархических структурах рус­ские, которым лишь благодаря какому-то чуду удалось временно захватить лидерство и запустить первый искусственный спутник Земли, осуществить полет Гага­рина. Теперь все наконец встало на свои места. Наш престиж восстановлен!»

Так началась реализация лунного про­екта. За три последующих года амери­канцы высадили на Луне шесть экспеди­ций. Двенадцать человек прошли и про­ехали по ее поверхности около ста ки­лометров, на Землю доставили без мало­го 400 килограммов лунных камней. Ну и что? Кроме как на сувениры и для рекламы, эти камни никому не пригоди­лись, никому, за исключением, может быть, геологов и геохимиков, принципи­ально новой информации не дали. Ничего принципиально нового человечество не узнало.

Думается, что даже для богатых аме­риканцев 25 миллиардов долларов за такое космическое шоу лишь ради пре­стижа — слишком дорогая цена. Ведь в убыток надо бы списать и те программы, которые с намного большей пользой мож­но было бы осуществить на эти огром­ные средства.

Я совсем не хочу принизить велико­лепно выполненную инженерную работу американцев. За время осуществления лунной программы американцы в резуль­тате большой и хорошо скоординирован­ной работы создали не только корабль «Аполло» и ракету «Сатурн-5», но и гигантскую производственную и экспери­ментальную базу. Это и огневые стенды для отработки ракетных двигателей, и оборудование для подготовки ракет и ко­раблей к запуску, и многое другое. Но, обратите внимание, все это после 1972 года, как правило, не использовалось, не имело продолжения. Лунная программа оказалась тупиковым путем. С моей точ­ки зрения, это пример неправильно вы­бранной цели.

То же самое можно сказать и о про­грамме «Шаттл». Его «родители» обеща­ли создать дешевое транспортное сред­ство, способное за десять миллионов дол­ларов доставлять на орбиту тридцать тонн полезного груза. Уже с самого нача­ла эти расчеты вызывали сомнения.

Прошли годы, и что же? Не десять, а триста миллионов приходится тратить на каждый полет корабля. Ничего себе ошибочка — в тридцать раз! Нам достав­ка грузов на орбиту на наших старых носителях обходится раз в тридцать — сорок дешевле. Зачем же нам было повто­рять этот безумный шаг и делать свой «Шаттло-Буран»?

— Хотя бы ради космического сорев­нования.

— Какое же это соревнование? «Шаттл» летает несколько лет, а мы уже третий год готовимся ко второму поле­ту «Бурана».

Да и зачем соревноваться в этом деле? Кому и что докажем? И никогда ничего не доказывали. Удивлять — удивляли. Шокировать — шокировали. Но кого? Журналистов, которые хотели быть шо­кированы, обывателя, который не пони­мает, что все эти штучки военно-космического комплекса оплачиваются из его кармана?

Нельзя сказать, что соревнование это не помогало нам, инженерам, получать финансирование для наших проектов. Мол, мы можем первыми послать в кос­мос человека. «Не может быть!» — «Да вот же, просто, как яйцо».— «Хорошо, дадим немного денег». — «Можем стрель­нуть шариком на Луну». — «Валяйте». И так далее.

Другими словами, соревнование было в интересах тех, кто участвовал в созда­нии космической техники, в космических исследованиях. И это в какой-то мере было небесполезно, потому что служило продвижению человечества вперед. Дру­гое дело, что выделявшиеся на космос средства часто использовались недоста­точно эффективно. К тому же больше двух третей космических ассигнований уходило на военный космос.

Я, скажем, отнюдь не против спутни­ков-разведчиков. Хотя, конечно, есть что-то непорядочное в подглядывании друг за другом. Но что остается делать? Такое уж нынешнее время. XX век не однажды демонстрировал человечеству, как уго­ловники и маньяки захватывали власть или просачивались к ней и потом с по­мощью террора и оболванивания сооте­чественников пытались захватить сосед­ние государства. События в Персидском заливе — не единственное тому подтверждение. Так что спутниковая развед­ка в наше время, наверное, необходима. Более того, было бы неплохо создать международную систему космических ап­паратов для круглосуточного и всепо­годного наблюдения поверхности суши и океанов, воздушного пространства и под­водной обстановки. Для современной кос­мической техники это вполне возможно. Такая система, открытая для всех, позво­лила бы заинтересованным людям из раз­ных стран, а не благополучным и рав­нодушным чиновникам, контролировать подозрительные передвижения войск, во­енные приготовления. Таким образом, можно будет охладить воинственный пыл гангстеров, пробравшихся к власти, и заблаговременно приготовиться к отра­жению агрессии или даже остановить ее подготовку.

Современная космическая техника в принципе дает возможность создать та­кую систему контроля, которая будет способствовать стабилизации между­народной обстановки, снимать напряжен­ность и в результате позволит больше тратить средств и сил на гражданское производство, на благосостояние на­родов. Причем важно и то, что рас­ходы на создание и эксплуатацию такой системы могло бы нести все мировое сообщество.

Однако средства и здесь надо тратить разумно. Мне кажется, что сейчас мы запускаем слишком много одноразовых спутников-разведчиков, которые рабо­тают очень короткое время. Отснял фотопленку и вернулся. Основа же раз­ведки должна быть другой. И она есть. Ее условно можно назвать телевизион­ной. То есть телевизионный спутник-разведчик записывает на борту изобра­жение и передает его на Землю. Это и эффективней, и дешевле.

Надо еще отметить, что слишком много денег идет на содержание назем­ных средств обслуживания космических полетов, десятков наземных пунктов уп­равления и связи. С них или через них выдают команды, на них принимают и анализируют телеметрическую инфор­мацию. Причем делается это зачастую «врукопашную».

На каждом таком пункте приходится иметь антенны, приемники, передатчики, мощное энергохозяйство и линии связи. Расположены наземные пункты обычно в глухих местах, в тайге, пустыне. За нищенскую зарплату туда по доброй во­ле никто не едет. Держат там тысячи солдат и офицеров. Уйти от этого мож­но, если максимально автоматизировать космические аппараты, чтобы они сами анализировали свою работу, оценивали обстановку и находили правильные реше­ния во время нештатных ситуаций. Это даст им возможность летать автоном­но, с минимумом линий связи между ними и Землей. Да вот беда, наши бортовые компьютеры слишком при­митивны. Даже ширпотребовские «персоналки» мощнее, дешевле и надежнее.

— Стало быть, вы за продолжение космических программ? На какие же из них, по вашему мнению, скупиться все же не стоит?

— Пока еще нет сложившегося едино­го мнения о наиболее важных направ­лениях человеческой деятельности в кос­мосе. Лозунги типа «марсианская экс­педиция воодушевляющая цель», «сделаем впечатляющий рывок в освое­нии космоса», «откроем перспективу...», «освоим Солнечную систему» нередко подменяют продуманные и логически обоснованные предложения в выборе дальнейшего продвижения вперед.

Советские ученые, работающие в об­ласти фундаментальных наук, считают необходимым в ближайшее десятилетие по-прежнему направлять усилия в основ­ном на изучение околоземного косми­ческого пространства, исследований маг­нитосферы Земли, солнечно-земных свя­зей, Солнца, его короны и на другие астрофизические исследования с по­мощью автоматических аппаратов.

К настоящему времени наибольший успех в космических работах выпал на долю сравнительно небольших автомати­ческих аппаратов для исследований Все­ленной. С их помощью получена уникаль­ная, принципиально новая информация: подтверждено существование «черных дыр», обнаружены процессы перетека­ния вещества в некоторых двойных звездных системах, обнаружена аккре­ция на «черные дыры» и нейтронные звезды.

— Вот и советская внеатмосферная обсерватория «Гранат» обнаружила — впервые в мире! — неподалеку от центра Галактики мощный источник аннигиляционного излучения.

— Мне не довелось еще видеть сами материалы этих исследований, а судить лишь по газетным сообщениям я не считаю возможным.

Конечно, и прикладные, и исследова­тельские космические программы об­ходятся недешево. Однако если выбирать цели работ, не делать ненужных, бросо­вых работ, мы смогли бы внести свой вклад в общую программу работ чело­вечества по исследованию и использова­нию космоса.

— Но так ли уж это нам необходимо при пустых-то полках магазинов?

— Я все же не склонен отказывать­ся от мудрой истины «не хлебом единым...» Противопоставлять прагма­тичные устремления естественному же­ланию людей расширить сферу своей деятельности, больше узнать о Вселен­ной и о нашем месте в ней было бы неправильным. Более разумным представляется сочетание исследований окружающего мира с желанием удов­летворить насущные нужды советских людей. Космонавтика может оказаться здесь весьма полезной. Например, в Аме­рике, Японии, Австралии, Западной Евро­пе спутниковая связь обеспечивает мил­лионы телефонных каналов. А у нас? Все­го несколько тысяч. В соседний город докричаться легче, чем дозвониться. Это наносит вред народному хозяйству. За­траты на создание спутниковой связи меньше потерь, которые наносит ее практическое отсутствие.

Не избежать расходов на спутниковую метеорологию, навигацию для судов, самолетов, наземного транспорта, систе­му помощи терпящим бедствие на суше и море, и уж, конечно, не обойтись без космической разведки полезных ископае­мых, без контроля за экологической обстановкой, в чем мы все кровно заинте­ресованы.

И наконец, нельзя прекращать рабо­ты по орбитальным станциям. Это едва ли не единственное место в космиче­ской, да и вообще технике, где мы пока держим лидерство. Наши работы доказа­ли, что человек может долго жить и работать в условиях невесомости. Но обольщаться успехами нам все же не стоит. Это работа пока еще только на себя. Практических, производственных, если хотите, результатов пока нет.

Все-таки есть надежда, что невесо­мость и вакуум можно выгодно исполь­зовать для недоступного в земных ус­ловиях производства сверхчистых био­логических препаратов, кристаллов, опти­ческого стекловолокна. Однако до сих пор дальше разговоров о том, что косми­ческие заводы могут дать миллиардные прибыли, дело не идет. То, что сейчас делается в этом направлении на борту космической станции, серьезным не на­зовешь.

Этот упрек, конечно, и ко мне от­носится. Но в основном вся наша энер­гия уходила на то, чтобы «пробить» са­му станцию, соответствующие корабли. Как только речь заходила о том, чтобы оснастить их современной исследователь­ской, экспериментальной техникой, мы упирались в жесткое непонимание со сто­роны начальства. А ему лишь бы галочку поставить, доложить о запуске очередной станции. Остальное — «мелкие подроб­ности», они не служат переползанию вверх по карьерной лестнице.

По-прежнему технологические экс­перименты ведутся примитивно, в неболь­ших ампулах. Но если уж замахиваем­ся на промышленное производство в кос­мосе, то надо на орбите создавать экс­периментальные заводские установки. Пусть измененные, уменьшенные, но заводские. Нам говорят, что для них по­надобятся энергетические мощности в десятки киловатт. Так в чем же дело? Давайте на этом и сосредоточим уси­лия, а не на показухе, давайте решать эти задачи по-инженерному, создадим твердую и широкую программу эксперимента, который докажет, действи­тельно ли имеет смысл строить орби­тальные заводы. Подведем баланс в руб­лях: расходы — доходы.

— Разве таких расчетов нет?

— Есть. И даже слишком много. Но все они взяты «с потолка» и служат лишь для обмана высочайших лиц. Для этого же существуют и закрытые вы­ставки: «Полюбуйтесь: вокруг развал, неразрешимые конфликты, а у нас де­ла — лучше не придумаешь». И действи­тельно, придумать лучше трудно. Доказа­тельств же, исходных технических дан­ных, которые позволили бы проектиро­вать орбитальные заводы и их строить, у нас до сих пор нет.

— А нужно ли и можно ли строить в космосе большие станции, такие, на­пример, как орбитальная станция «Фридом», сооружение которой американцы предполагают начать в 1994 году?

— Если собирать ее из отдельных мо­дулей, то можно собрать достаточно большую. Но ею трудно будет управлять. Громадные размеры конструкций, на ко­торых размещены жилые помещения, заправочные станции, производственные помещения, солнечные батареи, транспортные корабли, приведут к значитель­ным моментам инерции и затруднят ориентацию таких сооружений. Слишком большая запрограммированность кон­струкций таких станций ограничит воз­можность развития и совершенствования их производственной и исследователь­ских программ. Прибавьте сюда, что включение производственных помещений в единую конструкцию приведет к возрастанию уровня микрогравитации в этих помещениях, что, скорее всего, скажет­ся на качестве получаемой продукции. А размещенные тут же заправочные емкости, наполненные, как правило, самовоспламеняющимися компонентами, сложная гидросхема приема топлива от кораблей-заправщиков и заправка або­нентов в общей конструкции весьма не­безопасны. Надо бы этого избежать. С другой стороны, основной «цех», вспо­могательные производства, жилье долж­ны находиться близко друг от друга.

Есть несколько вариантов устране­ния этих трудностей и противоречий. Один из них — создать в космосе стан­цию-облако, состоящую из нескольких автономных частей, таких, например, как базовый жилой блок, производствен­но-лабораторный, заправочный модули. Они должны летать на одной орбите, не слишком удаляясь друг от друга, оставаясь на расстояниях где-то в пределах десяти — ста километров.

Необходимые для реализации такой схемы технические средства — системы определения относительных расстояний и радиальных скоростей нужной точности и системы координатных двигателей — уже существуют.

— Константин Петрович, а что вы ду­маете об орбитальных электростанциях? Неужели это осуществимо уже в ближай­шее время?

— По крайней мере, это одно из воз­можных направлений развития космиче­ских работ в интересах человечества, удовлетворения его насущных нужд.

Солнечную энергию превратить в электрическую можно разными способа­ми. Наиболее простое и естественное в нашем случае — это использование полу­проводниковых преобразователей.

Для создания солнечных орбиталь­ных электростанций придется научить­ся собирать в космосе гигантские кон­струкции, которые должны быть легки­ми. С панели площадью в сто квадрат­ных километров можно снимать мощ­ность около десяти миллионов киловатт и затем передать эту энергию на Землю. Для солнечных батарей таких размеров нельзя использовать современные пла­стинки солнечных батарей. Это получи­лось бы слишком тяжело и дорого. Но в последние годы не без успеха ведутся работы по созданию легких пленочных батарей, масса квадратного метра кото­рых может не превышать нескольких сот граммов.

Солнечные орбитальные электростан­ции были бы рентабельными, составляй масса квадратного метра панели с уче­том массы ферм и других элементов конструкции примерно килограмм. Это вполне достижимо. Но и в этом случае масса станции мощностью 10 миллио­нов киловатт составит около 100 ты­сяч тонн!

Создание орбитальных электростанций может оказаться рентабельным, только если мы сумеем создать пленочные сол­нечные батареи и действительно деше­вые, и действительно многоразовые транспортные средства для доставки гру­зов на орбиту. И тогда затраты на ки­ловатт мощности орбитальной электро­станции составили бы две-три тысячи рублей.

— Но ведь это, если не ошибаюсь, в полтора-два раза дороже, чем у атом­ных, в два — два с половиной раза, чем у гидроэлектростанций, и в четы­ре — шесть раз дороже, чем у теп­ловых?

— Ну и что? Орбитальные электро­станции не расходовали бы природных ресурсов и через несколько лет эксплуа­тации смогли бы оказаться рентабель­ней и тепловых, и атомных. А главное — эти станции будут экологически чисты­ми.

— Все это очень заманчиво. Но опять встает вопрос: а под силу ли все эти грандиозные проекты нашей разва­ливающейся на глазах экономике?

— В нынешнем ее состоянии, безуслов­но, нет. Выход видится в решитель­ном переходе на рыночные отношения. Думаю, что и ракетно-космическая про­мышленность не должна составлять ис­ключения. Необходимо отделить заказ­чика от исполнителя, которого нужно освободить от административного гнета могущественного ведомства. Если у госу­дарства или группы богатых благодете­лей появились деньги на какие-то ис­следования или акции, оно объявляет конкурс среди независимых фирм. По­этому я считаю, что приватизация пред­приятий промышленности должна проис­ходить и в космической технике, и вообще в военно-космическом комплексе.

Единственное, чего я боюсь, — что с помощью различных манипуляций пред­приятия окажутся частным имуществом их современных хозяев, этаких удель­ных князьков и князей. А среди них — и это смущает меня больше всего — немало нечестных людей. Это очень опас­но для нормального функционирования экономики. Ведь там, где недобросовест­ность, неизбежны срывы и кризисы.

Тем не менее нужна приватизация. Военным требуются хорошие ракеты — пусть заказывают и покупают. Фирмам, конечно, такие заказы выгодны. Они су­лят большие прибыли. Но за них еще на­до побороться. А вдруг не получишь, и тогда вылетишь в трубу. У нас же до сих пор предприятие, попавшее в «оборон­ку», щедро финансируется в любом слу­чае — выпускает что-то путное или нет, безразлично. Не потому ли те, кого воен­но-промышленный комплекс кормит, по­ит, одевает и обеспечивает прочими бла­гами, так противятся развитию в стране рынка? Но и им пора понять, что «за кота в мешке» больше никто платить не будет. Просто-напросто нечем. Кончи­лись деньги, которые можно было пускать на ветер.

В заключение хочу сказать, что не мо­гу не согласиться с теми, кто утверж­дает, что сегодня наши потуги на лидер­ство в современной науке и технике выглядят по меньшей мере смешными. Это бьет по самолюбию, больно и обидно. Но страна очутилась в такой трясине, дай бог выбраться. И космонавтика в какой-то мере могла бы этому спо­собствовать, если очистить ее от показушной шелухи, чрезмерной военизации, если перевести ее на деловую основу.

Беседу вел Г. ВЕРШУБСКИЙ