«Знание - сила» 1962 год, №9, с.12-16
| ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ |
Итак, в моих руках то, что, вероятно, было для Циолковского наиболее сокровенным — его записные книжки.
В тетрадочках, сшитых из плохой, грубой бумаги, встречаются записи о Мичурине, старательно выводящем новые сорта растений. А рядом заметки об энергии атома. И сделаны эти заметки в размышлении о скоростях, необходимых для полета к звездам.
Не к планетам, а к звездам. Не дождавшись осуществления первого шага в космос, Циолковский уже мечтает о втором. И это естественно — ведь он смотрел очень далеко вперед...
Долгую жизнь прожил Циолковский. Увы и десятка таких жизней не хватило бы, вероятно, для обстоятельной разработки идей, озарявших его ум. Для воплощения многих идей, в которые он верил, у науки того времени не хватало ни сил, ни знаний...
Раскроем то, что еще не видело света и зарегистрировано в архиве под названием «Тетрадь с выписками из книг, набросками писем, планов». Записи в этой тетради развивают давние мысли Циолковского, высказанные еще в 1911 году, о том, что «может быть с помощью электричества можно будет со временем придавать громадную скорость выбрасываемым из ракетного прибора частицам». Прошло полтора десятка лет, и заветная тетрадка открывает нам, как волновала ученого однажды оброненная мысль: «Если в дороге мы запасемся скрытой (потенц.) электрической энергией или особыми, быстро разлагающимися радиоактивными материалами, — писал 1 сентября 1925 года Циолковский, — то вот средство получить большую скорость. Тогда, чтобы отправить в виде корабля тонну веществ к иному солнцу, понадобится около тонны радиоактивного вещества или соответствующее количество электр. энергии... Радий для этого не годится. Его разложение в четыре раза медленнее, чем нужно. Но неужели мы не найдем вещества в 4 раза более радиоактивного, чем радий? Неужели это нас может остановить?».
Электрический или атомный звездолет? Такова дилемма, поставленная в дневниковой записи, использованной впоследствии на страницах брошюры «Причина космоса». И неважно, что Циолковский представлял себе облик электрических ракет лишь в самых общих чертах. Неважно и то, что до сих пор не построено ни одной атомной и ни одной электрической ракеты. Рано или поздно их час пробьет.
Ученые ждут этого часа. Они деятельно готовятся к нему. Вот почему противопоставление «или», которым пользовался в своих заметках Циолковский, давным-давно заменено союзом «и». Мировая научная литература знает множество проектов и атомных и электрических ракет.
Надо отдать должное Циолковскому. Он и тогда успел понять важность электрической ракеты, оценить все то, что сегодня, утратив ореол фантастики, стало предметом серьезных научных исследований. Свидетельством тому статья «Космический корабль», написанная летом 1924 года для Ленинградского журнала «Техника и жизнь». Константин Эдуардович писал: «...давление солнечного света, электромагнитных волн и ядер атомов Гелия (альфа-лучи) может быть и сейчас применено в эфире к снарядам, успевшим уже победить тяготение Земли...»
Увы и на сей раз судьба оказалась немилостивой к старому ученому. Гениальное предвидение не получило должной оценки. Статья «Космический корабль» показалась редакции непомерно большой, и потому через полтора года журнал возвратил ее автору. Публикация состоялась спустя тридцать лет, когда в 1954 году вышел второй том сочинений Циолковского.
Статья «Космический корабль» примечательна еще одной мыслью, более близкой нам, нежели тем, кто читал ее тридцать пять лет назад. И хотя цитаты не лучший способ рассказа, я вынужден воспользоваться ими, чтобы скрупулезно точно донести до читателя мысль Циолковского. Вот она:
«Сам снаряд может не запасаться энергией «материальной», т. е. весомой в виде взрывчатых веществ или горючего. Она ему передается с планеты в образе параллельного пучка электромагнитных лучей с небольшой длиной волны... Этот параллельный пучок электрических или даже световых, например, солнечных, лучей и сам должен производить давление... В самом деле, на Земле может быть построена силовая станция неограниченных почти размеров, с производством многомиллионной электрической энергии. Станция отбрасывает ее и передает летящему аппарату...»
Воображение рисует Циолковскому ракету без топлива. Как облегчила бы такая ракета задачу межпланетных сообщений. Но... даже Циолковскому возникшая мысль кажется дерзкой. «Но все это чересчур гипотетично (сомнительно) и даже мало доступно для расчетов», — замечает он. И никто не осудит Константина Эдуардовича. Мог ли он в 1924 году предполагать, что тридцать с лишним лет спустя физики придумают замечательный квантовый генератор света. А в наши дни ученые всерьез обсуждают и проблему квантовых двигателей и возможность разгонять лучом искусственные спутники, замедляющие свой бег при соприкосновении с земной атмосферой. Мало того, ученые замышляют даже перевод таких спутников с одной орбиты на другую, подталкивая их тем же квантовым лучом.
В 1926 году Циолковский снова издает «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Под старым названием выходит совершенно новая работа. Впрочем, и название сохранилось потому, что Циолковский намеревался поначалу подготовить переиздание. Но приступив к работе, расписался в полную силу.
Пригласив читателей на стартовую площадку, ученый делает их свидетелями старта в космическое далеко. Ракету надо разогнать, разогнать так, чтобы она «сберегла свой запас взрывчатого материала для дальнейшего полета». Задача очень сложна. Постройка электромагнитных пушек обречена на явный провал. Длинная пушка стоит миллионы, короткая — чревата опасными перегрузками... «Самый простой и дешевый в этом случае прием, — разрешает возникшее противоречие Циолковский, — ракетный, реактивный. Мы хотим сказать, что наша космическая ракета должна быть поставлена на другую — земную, или вложена в нее. Земная ракета, не отрываясь от почвы, сообщит ей желаемый разбег».
Вот это действительно придумка: разделить работу взлета между двумя ракетами! Но... разгону «земной» ракеты (первой ступени двухступенчатой конструкции, как сказали бы мы сегодня) препятствует трение.
Трение выглядело грозным, непобедимым врагом. Однако Константин Эдуардович отмахивается от этого ненасытного пожирателя энергии, словно от назойливой мухи: «... я знаю способы сводить трение почти к нулю, но об этом поговорим в другой книге». И, обронив столь многозначительную фразу (чуть ниже я попытаюсь раскрыть ее смысл), Циолковский продолжает излагать свои взгляды. Нет, не зря занимался он столько лет цельнометаллическим дирижаблем. Это пригодится теперь для аэродинамических расчетов. Ведь за счет внутреннего давления газа ракета не будет отличаться по форме от дирижабля с круговыми поперечными сечениями.
Не забывает Циолковский и о другой идее. Для него бесспорно: поставив графитовую пластинку — газовый руль — в поток раскаленных газов, извергающихся из сопла, можно без труда управлять ракетой. «При поворачивании пластинки, — пишет он, — вылетающий из трубы поток сам вращается, рождается его вихреобразное движение, что и заставляет снаряд поворачиваться вокруг своей длинной оси в ту или другую сторону».
Давая волю фантазии, Циолковский завершает свой труд широким планом завоевания межпланетных пространств. Он включает в этот план «развитие в эфире индустрии в самом широком смысле». Новая работа производит на ученых большое впечатление. И, пожалуй, вернее всего оценивает это впечатление коротенькое письмецо, полученное Константином Эдуардовичем от одного из его германских корреспондентов: «Срочно жду эту книгу в 5 экземплярах. Во имя науки прошу сейчас же выслать ее».
Итак, безвестным учителем из Калуги уже интересуется мир. Почта приносит письма, украшенные чужеземными марками. Известность растет и этому немало способствовало событие, имевшее место в 1927 году...
В декабре 1927 года Циолковский получил из Москвы странный подарок. Почтальон принес однажды багажную квитанцию и денежный перевод для оплаты перевозки со станции прибывшего груза, Распаковывая большой тяжелый ящик, Константин Эдуардович с удивлением обнаружил в нем собственный бюст.
Необычную посылку сопровождало не менее необычное письмо. «Для нас, — читал Циолковский, — будет большой радостью, что этот бюст будет находиться в мастерской величайшего Зодчего Вселенной и своим отказом Вы огорчили бы нас — первый межпланетный отряд, который стремится продвинуть Вашу идею возможно быстрее в массы...»
Историю этого бюста рассказал мне один из членов «первого межпланетного отряда», недавно скончавшийся Георгий Андреевич Полевой.
В 1927 году «Московская ассоциация изобретателей-инвентистов*» надумала отметить семидесятилетие Циолковского. Решили организовать выставку межпланетных сообщений. В одном из зданий, неподалеку от теперешней площади Маяковского, энтузиасты мастерили и расставляли макеты, муляжи, развешивали чертежи, фотографии.
* От французского слова inventer — придумывать, изобретать.
Инициаторы выставки проявили незаурядную энергию. Кроме Циолковского, Цандера и других советских исследователей, для выставки прислали экспонаты Макс Валье, Герман Оберт, Вальтер Гоман и некоторые другие зарубежные исследователи. Наиболее крупным изобретателям были посвящены специальные стенды. Центральное место занял стенд Циолковского. Его-то и украсил бюст работы Полевого и Архипова.
Выставка пользовалась успехом. Ее посетило несколько тысяч человек. А когда она закрылась, устроители единодушно решили подарить Циолковскому бюст, украшавший стенд с его работами.
Все это, повторяю, я услышал от Г. А. Полевого. Вскоре его рассказ пополнили архивные документы, а затем в мае 1961 г. я получил письмо от А. Д. Борисоглебского из города Мичуринска. Заинтересовавшись моей работой, товарищ Борисоглебский любезно сообщал, что в Мытищах живет Михаил Игнатьевич Попов, знавший Циолковского и состоявший с ним в переписке. Разумеется, я тут же написал М. И. Попову. Его ответ последовал без промедления.
Его знакомство с Циолковским состоялось по почте — молодой москвич написал, старый калужанин ответил. Воспоминания Попова дают любопытные детали этой переписки. Константин Эдуардович просил своего молодого друга приобрести для него сборник статей, посвященных энергии атома. Читая эти строки воспоминаний Попова, я не мог не вспомнить запись об электрических звездных кораблях в дневнике Циолковского. Интересна и оценка, которую дал полученной книге Константин Эдуардович. «Читал сборник. Очень интересен. Но написан не по-русски. Много латинщины. Можно было бы то же самое рассказать и по-русски».
Вскоре Попов приехал в Калугу и был гостеприимно встречен Циолковским. Беседа текла широко и свободно. Не обошли в ней и недавнюю выставку.
— Да! — сказал своему собеседнику Константин Эдуардович, — там на Тверской улице было много фантазии и удальства. Но без этого нельзя в новом деле. Надо обратить внимание общественности на новые пути. На пути в бесчисленные миры. Всегда так: сначала фантазия и мечта, потом — научный расчет и в конце концов претворение в жизнь. Я верю, что представитель уже вашего поколения полетит в небо!
...Незадолго до полета Юрия Гагарина Московская киностудия научно-популярных фильмов выпустила картину «Перед прыжком в Космос». Фильм открывался примечательными кадрами, гора писем на одну тему:
— Разрешите полететь первому...
Груда писем на экране выглядела весьма внушительно. И все же в ней не хватало одного письма, о существовании которого, вероятно, не подозревали ни режиссер, ни сценаристы. Оно было написано еще в 1927 году первым претендентом (вернее, претенденткой) на космический полет — ростовской комсомолкой Ольгой Винницкой.
«Многоуважемый профессор! — писала Винницкая Циолковскому. — Я прочла в журнале «Огонек», что немецкий летчик Макс Валье собирается лететь на Луну. Моей давнишней мечтой было полететь на Луну и потому я увлекалась Жюль Верном. Теперь, прочтя некоторые Ваши книги, я решила, что в полете на Луну нет ничего невозможного. И вот я рискую попросить Вас — может быть, Вы можете попросить Макса Валье, чтобы он взял меня с собой?.. Или мне подождать, пока полетят русские, со своими как-то лучше...»
Храбрость девушки обрадовала Циолковского. «Глубокоуважаемая О. В., — отвечал он ей. — Валье думает сначала пустить корабль без людей. И это едва ли удастся. О Луне и думать нечего. Прежде нужно достигнуть разреженных слоев воздуха, для чего нужен особый еще не испытанный двигатель. Его даже в проекте нет. Газеты, журналы и изобретатели много фантазируют. Вы напрасно увлекаетесь. Хорошо, если мы дождемся с Вами хоть полетов за атмосферу. Но меня очень умиляет и восхищяет Ваша смелость...»
На первый взгляд, переписка выглядит каким-то случайным фактом. На самом же деле она весьма характерна для отношения и к межпланетным полетам, и к Циолковскому. Дабы в этом не оставалось сомнений, позволю себе познакомить читателя с еще одним документом — письмом того самого Макса Валье, с которым собралась было лететь на Луну Ольга Винницкая.
«Меня изумляет, — писал Валье Я. И. Перельману, — что Ваша книга выходит уже шестым изданием и имеется общий тираж в 47 000. Ни один автор у нас в Германии еще этого не добился. Неужели русский народ так интересуется этой проблемой? И разве население современной России имеет деньги для покупки книг? Или книги у вас так дешевы или же бесплатно раздаются государством всем интересующимся?»
Читая это письмо, невольно вспоминаешь высказывания американца Арчибальда Скайлса, одного из героев романа «Аэлита», о странности русского характера. Впрочем, упрекать Валье не приходится. В голове среднего европейца двадцатых годов не укладывались те перемены, которые произошли с Россией и русскими...
Время шло. Имя Циолковского становилось легендарным. Невероятные истории о калужском ученом не только передавались из уст в уста, но и выплескивались иногда на страницы газет и журналов. Одну из них мне довелось узнать после того, как, листая записные книжки Циолковского, я наткнулся на лаконичную пометку: «Статья Кольцова в мою защиту». Далее следовала ссылка на номер «Огонька», главным редактором, которого был в ту пору Михаил Ефимович Кольцов. Не ринуться по следам заметки было невозможно.
«Люблю почитать советскую газетку, — писал Кольцов. — Нет, не московскую, там на свой же собственный фельетон напорешься. Провинциальную газетку хорошо почитать, да ту, которая подальше, поглуше, позахолустнее. Из нее только узнаешь, как люди живут и чем помышляют, и что из-под себя думают, и на луну в гости собираются.
Газета «Звезда» в городе Новгороде сообщает новости из Москвы, о которых, в самой Москве сидя, никогда не узнаешь. Судите сами.
На Московском аэродроме заканчивается постройка снаряда для межпланетного путешествия. Снаряд имеет сигарообразную форму, длиной 107 метров. Оболочка сделана из огнеупорного легковесного сплава. Внутри — каюта с резервуарами сжатого воздуха. Тут же помещается особый чиститель испорченного воздуха. Хвост снаряда начинен взрывчатой смесью. Полет будет совершен по принципу ракеты: сила действия равна силе противодействия... Попав в среду притяжения Луны, ракета будет приближаться к ней с ужасной скоростью и для того чтобы уменьшить ее, путешественники будут делать небольшие взрывы в передней части ракеты».
«Мы взволнованы, — продолжает Кольцов. — Какой такой чиститель свежего воздуха? Нельзя ли его до путешествия на Луну приспособить в театрах, клубах и иных общественных местах? Разве можно такое драгоценное изобретение отсылать в межпланетное пространство! А ужасная скорость! Удастся ее в самом деле затормозить «небольшими взрывами» или не удастся? А Жюль Верн и Алексей Толстой — они не помешают ли путешественникам из новгородской «Звезды», — ведь это у них списаны и снаряд, и ракета, и сигарообразная форма! Ведь действие равно противодействию!
Нет, «Звезде» не до шуток. Она сообщает подлинные обстоятельства путешествия на Луну, от которых кровь стынет, как молоко в мороженнице».
«Постройка снаряда ведется уже четвертый год. Для этой цели были приглашены итальянские инженеры. Работа производилась под руководством инженера Циолковского. Напряженный умственный труд окончательно подорвал здоровье талантливого русского инженера, и он заболел неизлечимым психическим недугом. Руководство на себя взял инженер Цандер...»
Я обрываю ту нелепицу, которую со свойственным ему сарказмом процитировал и разбил Михаил Кольцов. Легко представить себе, с каким удовлетворением прочитал Константин Эдуардович строки, безжалостно высекшие сочинителей газетных уток:
«...Однако же, новгородские герои газетной информации жертвовать особо ничем не хотят. С осторожной скромностью они предупреждают: «Настоящее сообщение перепечатывается из газеты «Карельская коммуна». Дело, так сказать, не наше, за луну не мы, а карелы отвечают.
Не хочется грозно обвинять новгородских и карельских журналистов за их объединенную тощую утку. Жизнь северная, лесная — скучна. Дремотная, вязкая жизнь. Хотели ее всколыхнуть буйные газетные головушки и выдумали про Луну и про психический недуг».
Нет, Циолковский не строил гигантской ракеты на подмосковном аэродроме, но он сделал ничуть не меньше, когда к числу его трудов прибавилась небольшая брошюра «Космическая ракета. Опытная подготовка».
Брошюра невелика и понимать ее, как пишет сам Циолковский, можно лишь освоив его исследование 1926 года. Ценность ее заключается в том, что от чисто теоретических размышлений Циолковский переходит к конкретной программе опытов. По его мнению, без таких опытов немыслимо развитие ракетной техники. Как всегда, интуиция Константина Эдуардовича безошибочно точна. Считанные месяцы отделяют выход брошюры от грозного рева ракетных двигателей, прозвучавшего весной 1928 года в небольшом немецком городке Ганновере, неподалеку от Франкфурта-на-Майне.
О том, что происходило в Ганновере, Циолковский узнал из письма А. Л. Чижевского. Чижевский немедленно выслал в Калугу вырезку из газеты «Кино». Оператор кинохроники Цейтлин подробно описал впечатления от необычной съемки.
То, что увидели журналисты и кинооператоры, действительно было необычным. Прозвучал сигнальный пушечный выстрел. Снят брезент. Перед зрителями предстал огненно-красный автомобиль. Из спинки, пристроенной позади кузова, как жерла орудий, торчали ракеты — грандиозная ракетная батарея.
О, от этого чудовища можно ждать любой неприятности. Испытания откровенно опасны. Все волнуются. А главный инженер, словно подливая масла в огонь, громко объявляет через рупор:
— Устроители испытаний предупреждают, что не берут на себя ответственности перед зрителями за возможные последствия...
Ракетная батарея открывает огонь. Сила реакции рывком кидает огненно-красный автомобиль вперед.
Что это, новая эра? Рождение ракетомобильного транспорта? Первый шаг в грядущее?
Ни то, ни другое, ни третье. Прочитав сообщение из Германии, Циолковский разочарован. «Теперь производят опыты с реактивными автомобилями (опыты фирмы Оппеля близ Франкфурта-на-Майне), — записывает он. — Они научат нас выгодному взрыванию и управлению одним рулем. Только и всего. К автомобильному же делу реактивные приборы неприменимы, потому что дадут неэкономичные результаты».
«...Я знаю способы сводить трение почти к нулю, но об этом поговорим в другой книге...»
Этой другой книгой стало «Сопротивление воздуха и скорый поезд». За конкретным описанием необычного поезда возникала картина принципиально нового вида транспорта.
«Трение поезда, — писал Константин Эдуардович, — почти уничтожается избытком давления воздуха между полом вагона и плотно прилегающим к нему железнодорожным полотном. Необходима работа для накачивания воздуха, который непрерывно утекает по краям щели между вагоном и путем. Она невелика, между тем как подъемная сила поезда может быть громадной... Не нужно, конечно, колес и смазки. Тяга поддерживается задним давлением вырывающегося из отверстий вагона воздуха...»
Итак, двигатель двойной реакции. Реактивная сила, действующая по вертикали, избавляет от колес, поднимая вагон в воздух. Реакция же струи, вырывающейся из заднего отверстия, движет его вперед. Скромная задача облегчения взлета космического корабля явно перерастала в открытие нового вида транспорта, не знающего, что такое плохая дорога. Циолковский деловито отмечает, что его поезд сумеет «перескакивать через все реки, пропасти и горы любых размеров. Не нужно будет мостов, тоннелей, больших земляных и горных работ».
Перспективы донельзя заманчивы. Отсюда и желание проверить идею опытом. По заказу Циолковского (об этом рассказал А. Л. Чижевский) в железнодорожных мастерских Калуги изготовили небольшую модель воздушно-реактивного вагона. Увы, слабая компрессия помешала осуществить эксперимент.
Другой был бы обескуражен. Но не таков Циолковский. Неужто неудачный опыт способен зачеркнуть большую мысль? Циолковский пишет статью о бесколесных вездеходах. Чижевский везет ее в Москву, в редакцию одного из научных журналов.
Редакция журнала оказалась осторожной. И когда несколькими днями спустя редактор пригласил к себе Чижевского, его встретила группа оппонентов. С жаром доказывали они: не удастся обеспечить нужную компрессию, не найдется дорог, способных выдержать напор воздуха новых вездеходов...
Не трудно догадаться — статья не увидела света. Но идея Циолковского все же получила развитие. В том же 1927 году, когда была опубликована брошюра «Сопротивление воздуха и скорый поезд», профессор Левков начал исследования различных схем вездеходов на «воздушной подушке». В 1935 году он построил первый аппарат, испытанный над пашней, песком, снегом. С того же времени начали строиться опытные катера и аэросани на «воздушной подушке». В 1954 году безвременно погибший изобретатель Геннадий Туркин создал модель автомобиля, летавшего на высоте один сантиметр. Год спустя отличные результаты показал вездеход А. Мельникова, В. Меньшова, И. Скрипченко, испытанный в жестких условиях над рыхлым снегом, грязью, кочками.
Сегодня транспорт «на воздушной подушке» — проблема, интересующая конструкторов всего мира. Вслед за Туркиным небольшой летающий автомобиль построили американцы. Спустя полвека после знаменитого перелета Луи Блерио (трудно удержаться, чтобы не провести эту параллель), машина англичанина Коккереля пересекла Ламанш. Сегодня отличная отечественная машина на воздушной подушке удивляет посетителей Выставки достижений народного хозяйства в Москве.
Недалек тот час, когда автомобиль перестанет пожирать резину. А ведь трение резины о дорогу съедает (страшно сказать) половину мирового производства каучука. Экономия каучука — неслыханная для безрельсового транспорта победа. Но и она не исчерпывает перспектив великого открытия Циолковского.
Сама природа построила для воздушных вездеходов сотни тысяч километров дорог — я имею в виду малые реки, непригодные для судоходства. И зимой и летом над ними помчатся автолеты — новое средство передвижения, которое заменит такие не похожие друг на друга виды транспорта, как автомобиль и речной корабль.
Циолковскому покоя не давали тайны бытия. Его брошюры «Монизм вселенной», «Причина космоса», «Образование солнечных систем и споры о причине космоса», «Будущее Земли и человечества», «Прошедшее Земли», «Современное состояние Земли», «Воля вселенной. Неизвестные разумные силы» полны догадок, предположений, желания проникнуть в царство Неизвестности. Как полагал Константин Эдуардович, именно там из туманной разреженной материи и первобытного газа образовались солнце, планеты и их спутники — луны. Не случайно в 1928 году «Комсомольская правда» написала о Циолковском, что он «пытался разрешить некоторые вопросы астрономии, которая и впоследствии не давала ему покоя богатством неисследованных проблем и заманчивыми перспективами познания загадок вселенной».
Трудно не согласиться с автором статьи — интерес Циолковского к космическим загадкам велик, но, пожалуй, больше всего его волнует тайна жизни, ее возникновения и распространения во Вселенной. «Невероятно, — пишет он в «Причине космоса», — чтобы жизнь осенила единственную планету из множества подобных...» А страницей дальше еще категоричнее: «...заселенная вселенная есть абсолютная истина».
Утверждая это, Циолковский действует как опытнейший полемист. Вот он задает вопрос:
— Почему же обитатели иных миров не дадут нам о себе знать? И тут же отвечает:
— Потому что человечество к этому еще не подготовлено... Заявление иных миров произведет невообразимый переполох на Земле... Когда же распространится просвещение, возвысится культурный уровень, тогда мы узнаем многое о жителях иных планет...
Вероятно, идея общения обитателей разных миров крепко сидела в голове Циолковского. Предвосхищая на четверть века «Большое кольцо» И. А. Ефремова, Константин Эдуардович писал: «Власть сознательных существ объединяется председателями планет, солнечных систем, звездных групп млечных путей, эфирных островов и т. д. Какая это могущественная сила, мы и представить себе не можем! Невероятно, чтобы она не имела влияния на жалкую земную жизнь. Невозможно, чтобы мать не поддерживала, не хранила младенца. Так и Земля не может быть предоставлена вполне самой себе... Но кроме миров, подобных человеческим, возможны миры из веществ иных плотностей и иных размеров...»
Эти слова на редкость современны. Мысль о множественности обитаемых миров, за которую сгорел Джордано Бруно, сегодня непреложный факт.
— Несколько лет назад, — вспоминает профессор Манчестерского университета Бернард Ловелл, — я получил письмо двух американских ученых. Они убеждали меня использовать радиотелескоп обсерватории Джодрелл Бэнк (Ловелл — директор этой обсерватории — М. А.) для поиска сигналов, которые могут посылать разумные существа в космос. Я удивился такому предложению и не ответил: оно показалось мне в то время легкомысленным. Однако теперь обсуждение общей проблемы существования внеземной жизни стало вполне серьезным делом.
К этому высказыванию английского астронома можно добавить лишь одно: Ловелл считает, что примерно миллиард миллиардов звезд имеют планеты, где условия благоприятны для эволюции жизни. Предположение Ловелла полностью совпадает с убежденным мнением Циолковского о том, что «...Млечный Путь кишит жизнью, как и наша крохотная солнечная система. И жизнь эта кишит по крайней мере на нескольких миллиардах планет».
Циолковский фантазирует. Он размышляет о многих непонятных явлениях в космосе. И это отнюдь не прихоть. «Теперь, — пишет ученый, — ввиду доказанной возможности межпланетных сообщений следует относиться к таким «непонятным» явлениям внимательнее» (курсив Циолковского — М. А.)
| ЗА ДЕСЯТЬ ДНЕЙ ДО КАЗНИ |
Он мечтал об освобождении человека. От социального гнета и от вечной прикованности к земле. Николай Кибальчич был революционером в политике и науке. Ему было 27 лет, и его приговорили к повешению.
Говорят, что жизнь человека определяется поступками, выходящими за рамки обыденных. Сам Кибальчич считал, что в его судьбе неожиданностей нет — все случившееся должно было произойти, это он мог предвидеть заранее. Сын священника, студент Института инженеров путей сообщения, а затем Медико-хирургической академии, человек с возвышенной душой и ясной, логически точной мыслью, он, не колеблясь, вошел в революционное движение, связав свою судьбу с народниками.
Его мина сбросила под откос царский поезд в 1879 году. Увы, царя там не оказалось. Но 1 марта 1881 г. его бомба, брошенная Гриневицким, настигла Александра II. «Если бы правительство облегчило жизнь народа, мы все не обвинялись бы теперь в цареубийстве... Ту изобретательность, которую я проявил по отношению к метательным снарядам, я, конечно, употребил бы на изучение кустарного производства, на улучшение способа обработки земли, на улучшение сельскохозяйственных орудий», — сказал Кибальчич на суде.
Революционная борьба требовала практических действий и оставляла очень мало времени для научных поисков. И вот у него оказались «свободные» две недели... в тюремной камере, путь из которой вел к виселице. Две недели, чтобы завершить давно обдуманный проект управляемого воздушного корабля! Две недели, чтобы составить научно-техническое завещание! Их оказалось достаточно, чтобы сделать имя Кибальчича бессмертным.
Какая же сила подымет машину? Пар? Электроэнергия? Не годится. Порох! Взрывчатые вещества! Уж он-то знает их силу. Но как применить энергию газов, образующихся при воспламенении взрывчатых веществ, к какой-либо продолжительной работе? Это возможно лишь при условии, что огромная энергия будет образовываться не сразу, а в течение длительного времени. В таких условиях действует прессованный порох в ракетах. Именно ракета, а не пушка Жюль Верна откроет путь в Космос! По сути Кибальчич дошел до идеи не самолета, а звездолета, ибо его аппарат мог двигаться именно в межзвездном пространстве.
За 10 дней до казни (23 марта 1881 г.) он передал адвокату свой «Проект воздухоплавательного прибора». Начальство обещало, что проект будет изучен. И Кибальчич ждал. 28... 29... 30...
31 марта он пишет прошение министру внутренних дел. Не кассационную жалобу или просьбу о помиловании. Он просит о свидании с кем-нибудь из ученых или, по крайней мере, о письменном ответе экспертизы. Это последний документ в «деле» Кибальчича, подшитый к проекту, на котором чиновничья рука вывела: «Давать это на рассмотрение ученых теперь едва ли будет своевременно и может вызвать только неуместные толки».
36 лет — до октября 1917 г. — оставалась неизвестной миру похороненная в полицейских архивах одна из самых смелых научно-технических идей человечества.
| ПРИБЛИЗИВШИЙ ЗВЕЗДЫ |
В 1904 году семнадцатилетний ученик Рижского реального училища Фридрих Цандер прочел знаменитую статью Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами». Это было первым толчком для его ищущей мысли.
Вместе с товарищами по Рижскому политехническому институту создает молодой Цандер «Студенческое общество воздухоплавания и техники полета», строит планер. А по ночам с помощью собственного телескопа «приглядывается» к Луне, Марсу, Венере.
Окончив институт, молодой ученый целиком посвящает себя разработке проблем межпланетных полетов. Уже в 20-е годы он выдвигает ряд оригинальных и интересных идей. Фридрих Артурович предлагает снабдить ракету крыльями для первоначального разгона в атмосфере и «для планирующего спуска из межпланетного пространства на Землю и на другие планеты, обладающие атмосферою». Сейчас космические ракеты не имеют крыльев, но эта идея Цандера не осталась бесплодной. В июле прошлого года на авиационном празднике в Тушине восторг зрителей вызвал самолет с огненным шлейфом за хвостом. Это был самолет-ракета с жидкостным ракетным двигателем. Скорость и высота полета таких машин намного превышают возможности самолетов с воздушно-реактивными двигателями. Существуют проекты и ракетопланов-спутников.
Ф. А. Цандер предложил использовать в космической ракете твердое металлическое горючее. Горючим должны были становиться во время полета и некоторые элементы самой ракеты. В 1933 году под его руководством было проведено немало опытов по сжиганию в ракетном двигателе металлов. Были даже сконструированы отдельные узлы и агрегаты будущих двигателей на металлическом топливе.
Сейчас за рубежом много пишут о возможности использовать для полетов в межпланетном пространстве даровую энергию Солнца. Предполагают, в частности, нагревать рабочее тело в ракетном двигателе солнечными лучами, сконцентрированными с помощью больших раздвижных зеркал.
Но давайте заглянем в автобиографию Цандера. Перечисляя идеи, над которыми он работал, ученый сообщает об исследованиях «по применению комбинации ракет с вогнутыми зеркалами, концентрирующими солнечный свет внутри межпланетного корабля для увеличения скорости выходящих газов, а значит и действия ракеты, для полетов в самом межпланетном пространстве». Автобиография написана тридцать пять лет назад, в марте 1927 года.
Очень важно защитить космический корабль при возвращении от нагрева в плотных слоях атмосферы. Герман Титов рассказывает, как ярко светился, стал багровым воздух вокруг раскаленной обшивки «Востока-2». Цандер предвидит эту проблему и пытается, наметить пути ее решения в статье «О температуре, которую примет межпланетный корабль при планирующем спуске на Землю».
Помнит он и о метеорной опасности и в 1925 году выдвигает идею отклонения метеоров от межпланетного корабля с помощью электростатического заряда.
Интересы Цандера не ограничиваются устройством ракеты. Он работает буквально во всех областях, связанных с межпланетными полетами.
Еще в 1924 году этот замечательный ученый предложил использовать для разгона или торможения космического корабля облет вокруг планет и дал методику необходимых расчетов,
В своих теоретических статьях он разбирает вопросы астронавтики, актуальные и сегодня. Тут и траектории межпланетных перелетов с наименьшим расходом топлива, и наиболее благоприятные сроки вылета, и время нахождения ракет в пути. Особенно подробные расчеты сделаны для полета на Марс, который был мечтой всей его жизни.
Страстный пропагандист идеи покорения космоса, Цандер часто выступал с лекциями и докладами, участвовал в диспутах, публиковал научно-популярные статьи.
Владимир Ильич Ленин присутствовал на докладе о проекте межпланетного корабля-аэроплана, прочитанном на Московской губернской конференции изобретателей. После доклада В. И. Ленин подробно расспросил Цандера о его работах и планах и обещал ему поддержку.
От Цандера-ученого неотделим Цандер-инженер, конструктор. Пожалуй, одна из главных его заслуг — это создание первых в нашей стране жидкостных реактивных двигателей. В декабре 1930 года он начал работать в Центральном институте авиационного моторостроения. Здесь и был создан ракетный первенец ОР-1 конструкции Цандера. Это был маленький опытный прибор, но он содержал уже все основные элементы современных жидкостных ракетных двигателей. Фридрих Артурович был отличным экспериментатором. Он придумал остроумные приборы для испытания двигателей и даже спроектировал специальное здание испытательной станции,
В 1931 году Осовиахимом была создана «Центральная группа по изучению реактивного движения и ракетного метода летания» (ЦГИРД) во главе с Цандером. А через год начала работу по практическому созданию ракетной техники ее Московская группа (ГИРД). Здесь продолжались работы над двигателем ОР-1, здесь был спроектирован и построен более совершенный ракетный двигатель ОР-2, предназначенный для установки на планере «летающее крыло». Тут же Цандер начал проектирование и больших жидкостно-реактивных двигателей (ЖРД) с тягой 600 килограммов и даже 5 тонн.
В январе 1933 года Цандер и гирдовцы начали работать над ракетой ГИРД-Х. Она стала первой советской летающей ракетой с ЖРД.
Не пришлось Цандеру полететь на Марс. Ему даже не довелось увидеть в полете свою ГИРД-Х. 25 ноября 1933 года, когда эта ракета стремительно взвилась в осеннее подмосковное небо, Фридриха Артуровича уже не было в живых. Но его жизнь, его работа не забыты, и на монументе в честь первых покорителей Марса среди других славных имен будет высечено и имя Цандера.
У него довольно обычная биография интеллигента — ровесника XX века. Самоучка, ставший инженером, он строил электростанции и мосты, заводские печи, элеваторы, шахты... Практик-строитель, он поражал строителей-ученых точностью инженерного расчета, оригинальностью и простотой решения сложнейших задач.
Боец народного ополчения, он погиб в 1942 году с оружием в руках.
Практик-строитель Юрий Васильевич Кондратюк был одним из первых на Земле теоретиков межпланетных полетов. Это мечта о завоевании космоса заставила его к восемнадцати годам самостоятельно изучить университетский курс высшей математики, начать глубокие, чисто математические исследования.
И в теории, как и в практике, Юрий Васильевич искал не только лучшее, но и наиболее простое решение. Циолковский вывел основную формулу движения ракеты с помощью дифференциального уравнения. Кондратюк пришел к ней способом, напоминающим вывод формулы сложных процентов.
Около сорока лет назад Кондратюк рассчитал наивыгоднейшую траекторию для отлета космической ракеты с Земли, чуть позже вывел формулу влияния веса баков для горючего и кислорода на общий вес ракеты. Кстати, обычный кислород молодой ученый предлагал заменить озоном, повышающим температуру горения.
Глубоко и детально разработал Кондратюк проблемы устройства промежуточной базы между Землей и планетами. Ею должен был стать спутник Луны (а не Земли, чтобы движение его не тормозилось даже остатками атмосферы).
Круг интересов Юрия Васильевича охватывал почти все стороны межпланетных полетов — вплоть до изучения влияния ускорения на живые существа.
Итог первому большому этапу своих исследований Ю. В. Кондратюк подвел в книге «Завоевание межпланетных пространств», которую начал писать в шестнадцать лет, а опубликовал в 1929 году.
Представитель старшего поколения русских аэродинамиков профессор В. П. Ветчинкин назвал эту книгу «...наиболее полным исследованием по межпланетным путешествиям из всех появившихся в русской и иностранной литературе до последнего времени».
В двадцатые годы большинство ученых, и даже писатели-фантасты, считали межпланетные полеты делом отдаленнейшего будущего. Тем труднее было пионерам космоса, мечта которых в конце концов оказалась победительницей. Доброволец Красной Армии Кондратюк знал, что он защищает первую в мире страну космонавтов.