"Знание — сила" №12 1968 год




НОВЫЙ ШАГ
В ОСВОЕНИИ
КОСМОСА

Снова мир стал свидетелем космического полета советского человека!

В канун пятьдесят первой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции в историю освоения космического пространства вписано новое достижение советской науки и техники: в совместное орбитальное плавание вышли корабли „Союз-2” и „Союз-3”.

Запуск в Советском Союзе беспилотного космического корабля „Союз-2” и корабля „Союз-3”, пилотируемого космонавтом Береговым Георгием Тимофеевичем, позволил осуществить ряд новых научных и технических экспериментов и исследований, необходимых для дальнейшего изучения и освоения космоса.

После успешного выполнения научно-технических исследований и экспериментов в околоземном космическом пространстве корабли были возвращены на Землю в заданный район с высокой точностью.

М. ГАЛЛАЙ


Первое, что хочется сказать о Георгии Тимофеевиче Береговом, то, что он очень симпатичный человек.

Существенно ли это? Ведь, по сути дела, космонавт должен прежде всего быть способным выполнить свои прямые — кстати, очень непростые, — обязанности. Должен быть очень грамотным, смелым, собранным, хорошо подготовленным к преодолению таких неприятных воздействий, как невесомость, а уж его человеческая симпатичность или несимпатичность — дело, казалось бы, десятое.

И все же мне кажется, что сейчас, пока полеты в космос уникальны, пока личность каждого космонавта привлекает внимание не то всех его сограждан, но и целого мира, — человеческий облик его очень важен для всех нас. Да, возьму на себя смелость утверждать: космонавт должен быть симпатичным!

Так вот, Георгий Береговой — на редкость симпатичный человек. Но, конечно, не этим или, точнее, не только этим объясняется та популярность, которой он издавна пользуется среди своих коллег по основной профессии — летчиков-испытателей.

Он провел много трудных испытательных работ, таких, которые принято называть «работами первого класса сложности». Есть такие испытания, которые открывают дорогу к преодолению очередного барьера, встающего на пути авиации (если мысленно перелистать страницы истории авиации, выяснится, что вся она, в сущности, и состоит из таких, довольно плотно поставленных, барьеров).

Взять хотя бы проведенную Береговым в свое время большую серию полетов по испытанию скоростных реактивных самолетов на штопор. Эта новая конструктивная форма — стреловидное, ставшее в наши дни привычным крыло, — дала нам возможность выйти в область сверхзвуковых скоростей. Но одновременно — такова уж диалектика развития техники — она принесла новые сложности, поставила новые вопросы. Так, в частности, оказалось, что штопорит самолет со стреловидным крылом совсем не так, как его прямокрылые предшественники. Он и начинал эту фигуру как-то по-своему, и вращался в установившемся штопоре иначе, а главное — проявлял свой особый характер на выходе. Нетрудно догадаться, что особый характер на выходе — дело более чем существенное! Неумение приспособиться к этому характеру на выходе может обернуться... невыходом!

Сейчас, в наши дни, совсем не требуется быть пилотом экстракласса, чтобы суметь выполнить штопор на реактивном самолете. Но то сейчас! Мне не раз приходилось писать, что главным врагом летчика в воздухе я считаю неожиданность. Когда пилот знает, как поведет себя машина в той или иной конкретной ситуации, и знает, как следует в этой ситуации действовать, ему летать нетрудно и безопасно. Вот именно так нетрудно и безопасно штопорить сегодня на реактивном самолете.

Но эту безопасность добыли своим самоотверженным, творческим трудом испытатели, раскрывшие тот самый «характер» штопора самолета со стреловидным крылом, о котором я говорил.

И в первой шеренге наших испытателей-штопорников был Береговой. Каких только штопоров он ни делал — крутые, плоские, перевернутые». Делал он и штопора с намеренно допущенными ошибками пилотирования: важно было установить, во-первых, что вообще в данном случае следует считать ошибкой, а затем уточнить, какие из этих ошибок самолет прощает, а на какие реагирует опасно, то есть, говоря попросту, не выходит из штопора...

То, что пилотирование космического корабля «Союз-3» было поручено профессиональному летчику-испытателю, причем такого класса, как Береговой, я думаю, совсем не случайно.

Техника прогрессирует, а техника космическая — особенно быстро. Каждая следующая конструкция заатмосферного летательного аппарата сложнее предыдущей, более насыщена управляющими устройствами и многообразной аппаратурой, с которой надо работать. Да и сами задания, программы космических полетов все время усложняются. Это процесс естественный, которому остается только радоваться. Но, с другой стороны, и требования к квалификации космонавта при этом существенно повышаются. Испытывать каждый следующий космический корабль — дело более сложное и тонкое, чем испытывать предыдущий.

Я не случайно употребил слово испытывать.

Ведь каждый полет нового летательного аппарата — это прежде всего полет испытательный. Другое дело, что, — если говорить о полетах космических, — в каждом из них попутно выполняется очень много других важнейших задач общественного, технического, научного характера. В общем космический полет в наши дни правильнее всего охарактеризовать как многоцелевой. Но прежде всего — как испытательный.

Поэтому мне и кажется вполне закономерным, что сегодня, чтобы выполнять полеты на новых космических кораблях, давать им, как говорили применительно к самолетам или вертолетам, «путевку в воздух» (про космический летательный аппарат правильнее было бы сказать «путевку за воздух» — в космос), — для всего этого нужен настоящий летчик-испытатель высшей квалификации. Летчик, способный проявить и мужество, и стойкость характера перед лицом возможных (точнее: почти неизбежных) неожиданностей, и глубокие знания, и способность к тонкому техническому анализу, и многое другое, чего требует данный вид деятельности человека.

Словом, такой испытатель, как Береговой.