«Вокруг света» 1986 год №6
ЛЕОНИД КИЗИМ,
летчик-космонавт СССР,
дважды Герой Советского Союза
Самым трудным в новой обстановке оказалось приспособление к жизни на станции.
«Салют-7» состоит из трех герметичных (рабочего, примыкающих к нему переходного и промежуточного) отсеков и двух негерметичных (агрегатного и научной аппаратуры). Станцию можно сравнить с двухкомнатной квартирой, по объему равной городскому автобусу. В этом помещении разместились научная многоцелевая лаборатория и столовая, стадион и кинозал, спальня и баня.
С вечера готовили приборы для эксперимента «Черное море». Ко времени утренней связи с Землей позавтракали и ждали команды.
Черное море — идеальная модель для океанологов. Здесь есть все, что свойственно Мировому океану: гамма цветности, размеры, перепад глубин, подводные течения, вихри, штормы...
Сегодня исследования проводятся на трех уровнях — с борта «Салюта-7», самолетами, морскими судами и стационарной платформой, установленной в море.
Нам предстояло провести съемку стационарными и ручными фотоаппаратами, спектрометрами, выполнить визуальные наблюдения с использованием колориметра «Цвет-1». Как правило, пока один из космонавтов выполняет съемку, другой сравнивает естественную окраску растительности, рельефа или водной поверхности с атласом, в котором помещены образцы тысячи цветовых оттенков, и измеряет уровень цвета, используя колориметр. Глаз космонавта, оказывается, способен различить разницу в цвете всего 1—2 процента, то есть в десятки раз лучше любых самых совершенных оптических средств...
Самый длительный космический полет совершил экипаж дважды Героя Советского Союза летчика-космонавта СССР Леонида Кизима. В 1984 году восемь месяцев находился он вместе с бортинженером Владимиром Соловьевым и космонавтом-исследователем врачом Олегом Атьковым на борту орбитальной станции «Салют-7». По возвращении на Землю Леонид Кизим рассказал о своих впечатлениях, или, как он заметил, попытался выразить «мысли и выводы о нашей Земле, космосе и человеке, решившемся на единоборство с безграничным пространством». — Какой же она видится из космоса — наша Земля? Но традиционный вопрос, на который отвечали все космонавты начиная с Юрия Гагарина, не смутил Леонида Денисовича. — Очень знакомой, — серьезно ответил он, — и очень таинственной. Как ни странно, но это так. Наука сейчас имеет довольно определенное представление о Вселенной, ее история развития рассчитана начиная с Большого взрыва. А вот о том, как родилась наша Солнечная система, сведений пока очень мало. А ведь она — космическая колыбель нашей Земли. Как устроена планета Земля, точно пока ученые не знают. Вот почему человеку необходимо было уйти в космос, чтобы новыми методами, гораздо более масштабными, попытаться изучить место своего обиталища. — Но, вероятно, космос все-таки выглядит несколько жутковато — мрачный, холодный, приятных сюрпризов от него не жди. — Космос познаваем, — возразил Леонид Кизим, — а потому для исследователя не должен быть страшным. Пока он хранит в себе много необъяснимого, неизученного, но когда смотришь через иллюминатор на этот плотный черный мешок со звездами, овладевает такое чувство, словно ты стоишь на краю тайны и вот-вот раскроешь ее. Конечно, такие ощущения может дать только мирный космос. Вот почему в своих записках я хотел бы как можно больше рассказать о Земле, возможно, о единственно разумной планете во Вселенной. Потому и раскрывает она себя людям, чтобы этим самым сказать — берегите меня, я — ваша Жизнь... |
— Внимание! — раздается команда из Центра управления полетом.
Летим на высоте 350 километров. Смотрю в иллюминатор и думаю: «Странно, что нашу планету кто-то назвал Землей. Каждые два часа из трех под нами простирается вода. Более точное название для нее было бы Океан». К тому же у этого океана есть свой полюс и рельеф, внутреннее строение и климатические зоны — все то, к чему мы так привыкли на суше. Так, «океанический полюс» находится у Новой Зеландии. С высоты орбиты видимая суша занимает здесь лишь десятую часть наблюдаемой поверхности. Оказывается, Мировой океан имеет и свои возвышенности, и свои низменности. Их называют аномалиями. Индийская, например, находится ниже нулевой отметки на 112 метров, а Австралийская превышает ее на 78 метров. Предполагается, что эти отклонения связаны с аномалиями силы тяжести. Замечено также, что в унисон с ними изменяется и радиация. Возможно, магнитное поле и поле силы тяжести имеют одну причину, связанную с геологической структурой планеты. Так или иначе, но космонавтика опровергла положение о нулевой поверхности Мирового океана.
Космос помог раскрыть еще одну тайну. Мореплавателям хорошо известно загадочное явление, когда корабль внезапно теряет ход, а «мертвая вода» вызывает такое укачивание, какого люди не испытывали и при шторме. Отчего это происходит?
В середине XVIII века американский просветитель и ученый Б. Франклин во время плавания заметил, что в воде, находившейся в светильнике под слоем масла, по неизвестным причинам периодически возникала волна. Свои наблюдения он опубликовал. Так появилось первое сообщение в науке о подводных волнах.
Систематическое исследование этой проблемы началось в середине 40-х годов нашего столетия. Оказалось, что при полном штиле в пучине океана могут бушевать штормы невиданной силы: их волны достигают высоты 100 метров. Они и вызывают тихое загадочное укачивание — морскую болезнь. Как объяснить ее? Космос позволил обнаружить, что в глубине океана на границе раздела слоя легкой (менее соленой) и тяжелой (более соленой) воды зарождаются внутренние волны, по аналогии с тем, как они образуются на поверхности океана. Сегодня их изучению придается большое значение, поскольку они в значительной мере регулируют процессы вертикального теплообмена в верхнем слое океана.
Вместе с тем масса воды Мирового океана не перемешивается — она неоднородна и, словно коктейль, разделена на четко разграниченные слои: различные по солености, температуре и загрязненности. И границы разделов водных масс отчетливо видны с высоты полета самолета и спутника. Например, пролетая над Гольфстримом, мы видели его могучей и очень синей рекой.
Известно, что океанические течения определяют не только условия мореходства и рыболовства, но и климат континентов.
Поняв значение подводных течений, люди стали искать русла этих «рек». Так, бутылку, брошенную в 1830 году у мыса Горн, нашли в 1887 году у берегов Ирландии. Но каким путем она туда попала? В 1970 году советские океанологи установили, что течения в океане представляют собой медленно перемещающиеся вихри. И хотя они в десятки раз меньше атмосферных, их размеры достигают десятков и сотен километров, а скорость — в среднем несколько сантиметров в секунду. Сегодня в изучении океанических течений самое непосредственное участие принимали все длительные экспедиции на станции «Салют-7».
— Стоп, закончили,— командует Земля.
Черное море под нами проскакивает так быстро, что еле успеваем сделать нужное количество снимков. До следующей встречи с ним проводим визуальные наблюдения.
— Смотри, — говорит Володя, — над всей Европой какая-то серая дымка...
Щелочные почвы Центральной Европы давно перестали справляться с кислотным допингом. И дело уже зашло так далеко, что западноевропейские ученые недавно, к своему удивлению, обнаружили, что даже у внешне здоровых деревьев отмирают корни. Пройдет немного времени, и одновременно засохнут сотни тысяч стволов.
Ежегодно человечество сжигает около трех миллиардов тонн угля. При этом в атмосферу и биосферу поступают многие тысячи тонн мышьяка, германия, бериллия, кобальта, урана... Поднимающийся над городом смог прикрывает от солнца территорию, в пять-десять раз превышающую его площадь. Нам это особенно хорошо видно. Как раз такую Европу мы только что прошли.
 Тренировка по приводнению экипажа.  Операция по снятию секций солнечных батарей на станции «Салют-7» была отработана в гидрокамере еще на Земле. |
— М-да... — задумчиво говорит Володя. — Не такая уж наша планета и голубая...
Земля известила, что стартовал космический корабль «Союз-11» с международным экипажем на борту: командир Юрий Малышев, бортинженер Геннадий Стрекалов и космонавт-исследователь гражданин Индии Ракеш Шарма. Начали готовиться к встрече.
Все происходило нормально, стыковка состоялась. Мы проверили герметичность стыковочного узла, выровняли давление в отсеках, и... в один момент на станции стало ощутимо тесновато. Ничего, на весь космос плотность населения ничтожная.
Чувствую, что Ракешу Шарме у нас нравится. Спрашиваю, как прошел полет, а он смеется:
— Хорошо. Я был просто очарован красотой Земли. Меня не покидало ощущение, что на ней нет никаких границ, как сказал Юрий Гагарин. Но больше всего мне понравилась стыковка — это просто великолепно...
Накануне прибытия международного экипажа мы подготовили аппаратуру для совместных экспериментов, чтобы сразу же заняться непосредственно работой.
Ракеш Шарма в основном занимался съемками и наблюдениями за Землей. Было отснято около 6 тысяч снимков территории Индии и акватории Индийского океана.
Получить хороший полный портрет Земли из космоса трудно. Даже многозональность съемки не всегда помогает. На качество снимков влияет освещенность, состояние атмосферы, особенности подстилающей поверхности. А полная информация нужна индийским специалистам для составления карт землепользования, изучения шельфа, океанических исследований, контроля состояния пастбищ и сельскохозяйственных посевов, для определения состояния внутренних водоемов и оценки запасов древесины. Четвертую часть Индии занимают горы. Поэтому особую ценность представляют работы по изучению труднодоступных районов. В частности, индийских специалистов интересуют запасы воды в Гималаях, пригодной для земледелия.
Ракеш Шарма участвовал и в эксперименте с использованием установки «Испаритель-М». Цель эксперимента — получение так называемых «металлических стекол» из сплава серебра и германия, технической очисткой которых индийские специалисты занимаются уже много лет...
В один из апрельских дней Юрий Малышев сказал Ракешу Шарме:
— А может, нам посчастливится обнаружить следы древних разломов в тех местах, где нынешний полуостров Индостан когда-то соединялся с другими континентами, пролить свет на древнюю геологическую историю нашей планеты...
В это время мы были заняты в эксперименте «Терра», которым предусматривались проведение визуального наблюдения и фотосъемка. Когда смотришь на снимок, сделанный из космоса, то удивляешься, до чего испещрена суша различными по четкости, протяженности и очертанию линиями. Часть из них — результат деятельности человека: железные и шоссейные дороги, каналы, лесопосадки... Другая — известные и изученные геологами тектонические разрывы, системы трещин, уступы, рельефы... Но есть и такие, которые не отмечены ни на одной карте Земли и не связаны с деятельностью человека. Это линиаменты — линии разлома земной коры. Причем нередко они видны лишь на снимках, сделанных в определенный сезон и в определенной зоне спектра. Тогда леса, дороги на фотографиях незаметны. А бывает и так, что, четко проступающие на глобальных снимках, они становятся невидными на локальных и детальных.
 Леонид Кизим выходит в открытый космос. |
Вечером на связи с Землей уточняем на завтра программу эксперимента «Гюнеш».
В переводе с азербайджанского это слово означает «Солнце». Так условно назван эксперимент по дистанционному зондированию Земли, который проводится с нашим участием на территории Азербайджана. В нем принимают участие ученые и специалисты Болгарии, Венгрии, ГДР, Кубы, Монголии, СССР и ЧССР. Базовая организация и координатор работ по эксперименту «Гюнеш-84» — научно-исследовательское объединение исследований природных ресурсов при Академии наук Азербайджанской ССР.
Фотоснимки и спектрограммы, сделанные из космоса, несут массу информации. Выделить ее нередко мешают разного рода искажения, исключить которые и призвана «этажность» наблюдений. В эксперименте «Гюнеш» для изучения природных систем квазисинхронные съемки велись с борта орбитальной станции «Салют-7», самолетов и вертолетов, были и наземные измерения. Самолеты-лаборатории и вертолеты имели тепловизоры, спектрометры, инфракрасную и сверхчастотную радиометрическую аппаратуру. Исследования на местности проводились мобильным наземным автоматизированным комплексом.
Эксперимент проходит на Шеки-Закатальском полигоне в северо-западной части Азербайджана. На территории размером 200 на 60 километров находятся шесть из двенадцати существующих на Земле климатических зон. Было выделено четыре тестовых участка: гидрологическая долинная (совхоз имени Серо Орджоникидзе), горно-луговая и лесная (район города Закаталы), засоленная и солончаковая (озеро Аджиноур с прилегающей к нему местностью), пресноводный водоем (Мингечаурское водохранилище). Совхоз имени Серго Орджоникидзе специализируется на выращивании зерновых культур. На этом тестовом участке с помощью сверхвысокочастотной аппаратуры самолетного комплекса определялись грунтовые воды, залегающие на глубине до одного-двух метров... Наши снимки потом специалисты сравнят с данными наземных измерений на разных глубинах (до трех метров). Ученые надеялись определить закономерности формирования грунтовых вод, а это помогло бы более рационально планировать посевы зерновых и других сельскохозяйственных культур.
«Ракета, где человек испытывает странные ощущения, должна иметь прозрачные кварцевые окна, чтобы все кругом можно было обозревать и чтобы они не лопнули от температуры и тряски. Внутри они обязательно должны быть прикрыты другими прозрачными слоями, защищающими от губительного действия чистых солнечных лучей, не обезвреженных атмосферой. Компас едва ли может служить руководством к определению положения. Для этого пригодны более всего солнечные лучи, а если окон нет или они закрыты, то быстро вращающиеся маленькие диски. Короткое время взрывания и пребывания (звездолета) в атмосфере они могут служить безукоризненно...» Во всем этом нет ничего фантастического. Это только несколько мыслей величайшего изобретателя и ученого, калужского самоучки Константина Эдуардовича Циолковского — основоположника звездоплавания, теоретика реактивных приборов для межпланетных сообщений, автора первого в мире цельнометаллического дирижабля, который сейчас строится в Советском Союзе. Отрывок относится к той ракете, которой суждено исследовать мировые пространства и проект которой принадлежит Циолковскому. Вот рассказ Циолковского о том, как зародилась в нем мысль о космических путешествиях. - Началось с известного фантаста Жюля Верна. Он побудил работу мозга в этом направлении. Явились тогда и желания, а за ними возникла деятельность ума. Конечно, она бы ни к чему не повела, если бы не встретила помощь со стороны науки. Кроме того, мне представляется, вероятно, ложно, что основные идеи и любовь к вечному стремлению туда, к солнцу, к освобождению от цепей тяготения, во мне заложены чуть ли не с рождения. По крайней мере, я отлично помню, что моей любимой мечтой в самом раннем детстве, еще до книг, было смутное сознание о среде без тяжести, где движения во все стороны совершенно свободны и где каждому лучше, чем птице в воздухе... И знаете, я долго на ракету смотрел просто как на пустяк... Она даже не интересовала меня как игрушка. Покопавшись в истории, вы найдете множество изобретателей такого рода... Меня называют теперь фантазером, а я и не обижаюсь. Знаете ли, фантазия играет видную роль в науке. Без фантазии наука становится беззубой... Слух идет, будто я утверждаю, что перелет человека к планетам возможен в ближайшие годы... Но ведь это неправда. Для того, чтобы это случилось, ведь надо очень много работать. Сначала следует человеку выучиться летать в эфире, затем использовать солнечную энергию... Трудно будет и строить и летать. Пока это дело неблагодарное, и рискованное, и безмерно трудное... Ю. ГЕКО |
— Озеро Аджиноур, — говорю я, щелкая затвором камеры и радуясь отличной видимости. Володя сверяет по карте цвет и рельеф местности. Озеро всего четыре столетия назад было пресным и полноводным. А сегодня его площадь уменьшилась в двенадцать раз. Произошло засоление обширной приозерной полосы. Аджиноурская степь насчитывает 20 тысяч гектаров солончаков. Экспериментом «Гюнеш-84» в этом месте предусматривалась отработка методики оценки засоленности почв, минерализации подземных и поверхностных вод. Одновременно с аэрокосмическими съемками наземные службы бурили скважины, определяли уровень грунтовых вод, брали пробы почв и воды для их последующего химического анализа. Ученые надеются вернуть озеру жизнь, а земле — плодородие.
Мингечаурское водохранилище, созданное на реке Куре, играет важную роль в народном хозяйстве обширного района Закавказья. Дистанционные аэрокосмические измерения дополнялись теми, что проводились с борта научно-исследовательского судна «Зардоби». Определялась прозрачность воды, ее температура, электропроводность, брались пробы, проводились другие измерения. То есть мы выясняли состояние здоровья этого искусственного озера.
В процессе выполнения эксперимента совхозу переданы карты распределения влаги в почве. Получены карты распределения солей в озере Аджиноур. Уточнен биохимический состав воды в Мингечаурском водохранилище.
Эксперименты по дистанционному зондированию Земли были проведены на тестовых участках и в других местах: в Краснодарском и Ставропольском краях, Прибайкалье и Средней Азии.
С гостями дело у нас обстоит прекрасно, скучать не дают. Недавно вроде проводили одних, и вот...
К встрече Владимира Джанибеко-ва, Светланы Савицкой и Игоря Волка мы готовились особенно тщательно. За одиннадцать суток совместного полета предстояло провести около двадцати экспериментов.
Настал день стыковки «Союза Т-12» с орбитальным комплексом. Вдруг зажегся экран, и одновременно раздался в наушниках голос руководителя полета Валерия Рюмина:
— «Маяки», вы видите «Памиров»?
— Видим,— быстро отвечаю я.— Маленькая точка на нашем экране. Дисплей показывает дальность — четыре и семь десятых километра, скорость восемь и одна десятая метра в секунду, угловые в норме.
| Земля в иллюминаторе — частый и желанный гость.  |
— Этот подарок вам преподнесли конструкторы. Теперь через дополнительный телевизионный канал на борт к вам будет подаваться вся информация с дисплея «Союз Т-12». Довольны?..
Да, мы тут же убедились, что это новшество повысило контроль сближения, а следовательно, и его надежность...
«Гвоздем» программы второй экспедиции посещения был первый выход в открытый космос женщины и проведение эксперимента по сварке, резке, пайке и напылению металла. Первым космическим сварщиком назвали В. Кубасова. В октябре 1969 года вместе с Г. Шониным на корабле «Союз-6» он провел испытания разных методов сварки с помощью автоматической установки «Вулкан», созданной в Институте электросварки имени Е. О. Патона.
Мы знали, что киевскими учеными из института имени Патона сконструирован новый универсальный ручной инструмент УРИ. В его состав входила и портативная электроннолучевая установка, внешне похожая на двуствольный пистолет. С помощью одного ствола проводится напыление, а другого — сварка, резка и пайка. В рабочую программу Джанибекова и Савицкой и входило испытание УРИ в открытом космосе.
— Автономную отработку УРИ по элементам мы уже провели, — сказала Светлана. — Надежный инструмент...
Прикрепить установку снаружи станции Светлане помог Джанибеков. Он и наблюдал за ее работой, высунувшись наполовину из люка.
В открытом космосе Светлана сначала выполнила резку титанового образца толщиной 0,5 миллиметра, затем провела сварку образцов толщиной в один миллиметр, напыление металлических покрытий. Ее действия контролировал Володя Джанибеков, а потом и повторил все операции. Так был сделан новый шаг в советской космонавтике на пути создания более сложных орбитальных комплексов...
— Как самочувствие? — Руководитель медицинской группы волнуется, но Олег, с улыбкой оглядываясь на нас, спокойно отвечает:
— Как дома...
Сегодня выход в открытый космос. На «Салюте-7» первыми сделали такой шаг А. Березовой и В. Лебедев. Они исследовали возможность проведения некоторых монтажных операций с использованием нового инструмента. Затем В. Ляхов и А. Александров установили две дополнительные секции на центральную панель солнечной батареи. Наступил и наш черед. Я докладываю руководителю о готовности экипажа, и вот дано разрешение на выполнение предстоящих операций...
Помню, как после одного из выходов руководитель медицинской группы поинтересовался:
— Как там у вас дела?
— Похоже, что наши рыцари вернулись с крупного кулачного боя,— ответил Олег...
Он точно оценил тяжесть работы. Но тренировки в гидролаборатории стали хорошей базой для всей нашей внекорабельной деятельности. Например, считалось, что в тени работать не только трудно, но и опасно. Но половина из полутора часов каждого витка занимала тень. Стоять и ждать 45 минут, пока она кончится, слишком накладно, жалко потерянного времени. Попробовали приспособить электрические фонарики. Оказалось, что вполне прилично можно освещать место работы и необязательно дожидаться рассвета. При выполнении заключительных операций мы уже достаточно хорошо ориентировались в тени.
Нас все-таки было трое. И хотя Олег не выходил на поверхность станции, мы постоянно ощущали его присутствие. Он следил за нами, контролировал наше состояние и работоспособность, что-то вовремя подсказывал. И мы действовали более уверенно.
Кроме того, многие операции, которые раньше выполняли двое, теперь делали втроем. Это, безусловно, легче. Олег помогал входить в скафандр, закрывал люк в рабочий отсек, контролировал приборы и агрегаты, обеспечивающие выход, выдавал с пульта команды. А после каждого выхода оказывал если не медицинскую, то моральную и физическую помощь.
Каждая экспедиция на орбите делала определенный шаг вперед, как бы поднималась по ступенькам лестницы. Такой шаг сделали и мы. В сентябре 1983 года нам сообщили нерадостную весть: в резервной магистрали объединенной двигательной установке (ОДУ) возникла неисправность, которая привела к разгерметизации трубопровода. Было принято решение провести ремонтные работы.
Агрегатный отсек находится достаточно далеко от выходного люка. Но дело еще и в том, что надо не только добраться до него, а и принести туда достаточно много различных приспособлений. В свой первый выход мы принесли разборный трап. Собрали его и закрепили на нем несколько контейнеров с инструментом. Затем подготовили рабочее место на агрегатном отсеке.
При работе вне корабля приходится соблюдать известную осторожность. На торце хвостового отсека могут, например, остаться примеси токсичного топлива. Если их занести в переходный отсек, то не исключаются негативные последствия.
Первый выход оказался самым тяжелым. Мы это ощутили полностью, а потом и Олег подтвердил, подал голос:
— Ребята, температура тела у вас поднялась до 37 градусов, не торопитесь. Чуть-чуть отдохнем — и все будет хорошо.
Со временем напряжение вроде снизилось. К концу выхода Соловьев сделал даже предложение ЦУПу:
— Разрешите остаться еще на виток...
До нашего полета предполагалось два варианта ремонта, но уже после второго выхода один из них отпал. 29 апреля и 4 мая мы установили два дополнительных трубопровода.
Далее надо было делать операцию по пережатию трубопровода, к которой на Земле готовили В. А. Джанибекова. Стали доказывать, что лучше провести ее нам. Руководитель полета согласился. Владимир Джанибеков привез кинофильм, учебные пособия и фрагмент, на котором нам предстояло провести тренировки, чтобы выполнить эту операцию. Сам он прошел тренировки в гидролаборатории и поэтому рассказал, как и что нужно делать.
И вот теперь настал момент, когда в последний раз тронулись мы с Володей Соловьевым в путь по проторенному маршруту, на подготовленный плацдарм. Нам предстояло герметически перекрыть трубопровод из нержавеющей стали с помощью ручного пневмопресса, доставленного экспедицией посещения. Под действием сжатого воздуха он мог смять стальную трубку с усилием пять тонн. Забирать с собой пневмонасос не стали, чтобы гарантировать герметизацию пережима. И вскоре я передал на Землю всего два слова:
— Все в порядке...
Резервная магистраль объединенной двигательной установки была восстановлена.
На обратном пути выполнили еще одну операцию, также еще не проводившуюся в открытом космосе: вырезали из панели солнечной батареи, которую наращивали при пятом выходе, часть элементов. Они помогут специалистам определить влияние на них факторов космического полета. И тут работали специальным инструментом. Придерживались условия: не прикасаться к элементам даже перчатками. Упаковали их в специальный мешок и вернулись в станцию. Сняли наконец свои космические доспехи, в которых работали и наши предшественники — Анатолий Березовой, Валентин Лебедев, Владимир Ляхов, Александр Александров, а также Владимир Джанибеков и Светлана Савицкая.
Длительное пребывание космических «долгожителей» на орбите намного расширило представление о возможностях работы человека в космосе. А это значит, что подтверждаются самые дерзкие прогнозы и мечты ученых. Мы верим, что в самое ближайшее время космонавты начнут собирать на орбите большие конструкции и обслуживать постоянно действующие станции. Но для этого космос должен остаться мирным.
Литературная запись
В. ГОРЬКОВА