«Техника-молодежи» 2008 г №8 с.61

Я очень долго сомневался, стоит ли вести этот дневник. Его никто никогда не прочтёт, ведь у меня нет иного носителя информации, кроме мозга. Да и он теперь столь несовершенен, что потребуется очень много времени и усилий, чтобы заполнить его неупорядоченные ячейки. Но разве у меня есть выбор? Разве могу я чем-то ещё отдалить деградацию своей личности? Увы, нет. Итак, начинаю...

* * *

Третье звено пятой эскадрильи прикрытия ушло в гиперпространственный тоннель за секунду до взрыва. Вспышка, яркости которой могли позавидовать сверхновые, осветила умирающие миры. Это сгорала армия арктурианцев. Все их звездолёты, ремонтные доки, санитарные транспорты — всё, что они смогли собрать для решающей битвы, было уничтожено. Нам удалось-таки заманить их в эту ловушку. И теперь десантникам предстояла лёгкая прогулка по планетам, лишённым защиты. Гладкие стены тоннеля очень скоро выведут наши корабли к добыче. Ждать осталось совсем недолго.

Я сидел в кресле пилота, оттачивая на тренажёре боевые рефлексы. Компьютер моделировал всё новые ситуации, не желая мириться со своим поражением. В конце концов он сдался, выдав шкалу оценок: реакция — 98 процентов, точность стрельбы — также 98, вероятность победы — 99,9. Три девятки! Лучший результат в эскадрилье! Жаль, что враг уже уничтожен.

Сигнал тревоги слишком поздно прервал мою радость, не оставив шанса на спасительный манёвр. Прямо по курсу в гипертоннеле выросла стена. Это было невозможно... Считалось, что невозможно. Но арктурианцам удалось перекрыть тоннель, попутно уничтожив наши корабли и тем отомстив за собственную гибель. Всё, что я успел, это нажать кнопку ментальной катапульты. В следующее мгновение наступила темнота...

Я очнулся от яркого света, бьющего в глаза. Мне было очень плохо, сознание плыло от перегрузок трансформации. Голова раскалывалась от невыносимой боли. Но я был безумно рад этому: мне больно, значит, я жив! Я заново родился! На одной из планет, оказавшихся рядом с тупиком в тоннеле, нашлась подходящая ментальная матрица. И теперь моё сознание медленно заполняет этот драгоценный сосуд, стирая личность аборигена. Его мозг далёк от совершенства, но это максимум, на что я мог рассчитывать. Остальные особи подходящего для меня вида здесь ещё примитивнее. Но ничего, главное — жив!

Вскоре мне полегчало настолько, что я смог встать на ноги. Глаза уже научились фокусироваться на отдельных предметах. Пора осмотреться в новом мире.

Разочарование постигло меня: я находился в тюрьме! Меня окружали толстые прутья, изготовленные из прочного сплава. Без пилы или отмычки мне никогда не покинуть место заточения. Лучшему пилоту эскадрильи предстояло провести остаток жизни на безымянной планете, отбывая наказание за чужое, неизвестное ему преступление!

Но меня ждало ещё более мучительное открытие. Я убедился, что мои тюремщики — существа совсем другого вида, и ждать от них снисхождения бесполезно. Во всей галактике мы лишь однажды встретили планету, населённую подобными тварями. И были потрясены их жестокостью и кровожадностью: они убивали даже себе подобных!

Дни потянулись бесконечной, однообразной чередой. Светлое время суток сменялось тёмным. Я сначала пытался считать эти периоды. Но сбился где-то на трёх тысячах и больше не начинал. Зачем? Теперь уже всё без толку. Мне никогда отсюда не выбраться...

В отчаянной попытке обрести свободу я пытался воздействовать на разум своих мучителей. Но те ничего не чувствовали — я слишком ослаб после трансформации. Я пытался заговорить с ними на всех известных мне языках, но они лишь смеялись в ответ, показывая на меня толстыми уродливыми пальцами.

Тогда я стал подслушивать их разговоры, стараясь понять смысл фраз и освоить фонетику языка дикарей. Это было непросто. Их речь была столь примитивна, что мне никак не удавалось составить нужный семантический ряд, чтобы убедить их выпустить меня из тюрьмы. Я должен был объяснить им, что мне можно доверять, что я не причиню им вреда и что всем будет лучше, если они откроют решётку...

Прошло ещё около тысячи временных циклов, прежде чем я смог обратиться к ним. Моя речь была столь эмоциональна и убедительна, что они слушали молча, открыв рты от изумления. Понимая, что имею дело с низкоразвитыми существами, я повторял снова и снова, ожидая, когда же до них, наконец, дойдёт смысл моих слов: «Кеша хороший! Кеша — птичка-невеличка! Дайте пива — буду пить! Свободу попугаям!»

Рубрику ведёт писатель Анатолий Вершинский
Рис Виктора Дунько