«Техника-молодежи» 1999 №5, с.20-25, 32-33
| С |
нова, как и 15 лет назад, внимание военных, дипломатов, аналитиков приковано к проблемам, связанным с созданием противоракетной обороны (ПРО). Решение американского конгресса о развертывании национальной системы ПРО США окончательно хоронит иллюзии тех, кто рассчитывал сдачей Советского Союза в «холодной войне» прекратить эпоху «силовых» решений международных проблем.
Но, как ни странно, из вала публикаций по данной проблеме чрезвычайно трудно составить представление о сути дела. В чем техническая сложность таких систем, почему оборонительное оружие считается дестабилизирующим, какие причины заставили в свое время подписать договор об их ограничении? Наконец, мало что известно об оружии самых секретных войск нашей страны — Войск ракетно-космической обороны.
Сегодня об этом рассказывают ученые и конструкторы, доктора технических наук, более 40 лет своей жизни посвятившие разработке и созданию систем ПРО.
Системам ПРО с самого начала был присущ ряд особенностей. Во-первых, они призваны решить особо важную для обороны страны задачу — защитить от разрушения центр управления государством (поскольку именно на него, в первую очередь, нацелены баллистические ракеты противника). Во-вторых, учитывая мощь современного ракетно-ядерного оружия, они должны быть максимально эффективны. В третьих, разработка и судьба противоракетного оружия всегда были и остаются крайне политизированными, подверженными влиянию как внутренних, так и внешних (международных) факторов.
Авторы просят иметь в виду, что предлагаемая публикация — не свод официальных данных по истории проблемы, а воспоминания и личные мнения о многолетней работе, написанные на основе личного опыта, естественно ограниченного и, возможно, несвободного от субъективного восприятия.
ЧТО ТАКОЕ СИСТЕМА ПРО. Это — комплекс средств для борьбы с баллистическими ракетами (БР), атакующими определенный объект или территорию. Кстати, поскольку слово «система» имеет несколько значений, то впредь, когда речь будет идти о конкретных системах оружия, будем писать его с заглавной буквы.
Создававшиеся до сих пор в СССР и США Системы ПРО предназначались для обороны ограниченных районов (соответственно, Москвы и ракетной базы Гранд-Форкс) от атаки одиночных (или небольших групп) межконтинентальных, или, как их еще называют, стратегических, БР (МБР). Именно о них и пойдет рассказ.
Что же касается защиты от «нестратегических» БР малой и средней дальности, то это другая и, вообще говоря, — более простая задача. Ее в принципе можно решить существующими зенитными ракетными комплексами (ЗРК), хотя опыт борьбы с иракскими ракетами (советскими Р-17, неоднократно модифицированными. — Ред.) с помощью ЗРК «Патриот» оказался неудачным. Более эффективными считаются наши С-300П, С-300В и новейший С-400, но они пока проверяются только на полигонах.
На каких же принципах основана противоракетная оборона? Все реализованные Системы используют схему «ракета против ракеты», т.е. перехват и поражение атакующей БР ракетой-перехватчиком (противоракетой — ПР; распространено также название «антиракета»). Положение БР и ПР определяется радиолокацией. Попытки использовать другие способы обнаружения и поражения целей пока не выходят из стадии поисковых работ. И потому наиболее типичен для Системы ПРО следующий состав основных компонентов:
— радиолокационные станции дальнего обнаружения (СДО) БР, которые должны «увидеть» цель на дальних подступах к обороняемому объекту, выдать информацию для объявления «тревоги» и начала боевого цикла по перехвату атакующей ракеты;
— стрельбовые радиолокаторы, определяющие координаты выбранных для поражения целей и наводимых на них противоракет;
— противоракеты с аппаратурой управления (как вариант — с головкой самонаведения) и боевой частью, предназначенные для перехвата и поражения боевых блоков МБР;
— командно-вычислительный пункт (КВП), включающий вычислительную систему (ВС) и аппаратуру командно-технического управления, решающий в автоматическом режиме все задачи боевого цикла перехвата БР;
— стартовые позиции противоракет со стартовым оборудованием и аппаратурой управления
Указанные средства Системы представляют собой сложные аппаратурные комплексы. Их взаимодействие осуществляется в соответствии с общим боевым алгоритмом, программно реализованном на ВС КВП, а также на вычислительных средствах других комплексов Системы.
По роду решаемых в процессе боевого цикла задач в Системе ПРО можно выделить три подсистемы, функционирующие последовательно во времени:
— подсистема дальнего целей, построения их траекторий и выдачи целеуказаний стрельбовым РЛС, реализуемая работой СДО и ВС (и использующая систему предупреждения о ракетном нападении — СПРН);
— подсистема организации перехвата БР, решающая на ВС по информации стрельбовых локаторов задачи целераспределения, распознавания (селекции) боевых блоков (ББ) на фоне ложных целей и помех, назначения ПР на перехват целей;
— подсистема перехвата и поражения ББ БР, осуществляющая старты антиракет, наведение их на ББ по информации стрельбового локатора (или вывод в область перехода на самонаведение), управление боевой частью ПР и поражение целей.
ПИСЬМО СЕМИ МАРШАЛОВ. К 1953 г. в США и СССР были созданы или готовились к испытаниям мощные ядерные заряды, появились баллистические ракеты дальнего действия, началась работа и над межконтинентальными баллистическими ракетами.
Летом того года начальник Генерального штаба Советской армии В.Д.Соколовский и шесть Маршалов Советского Союза обратились в ЦК КПСС с просьбой рассмотреть вопрос о создании средств ПРО.
(«ЦК КПСС, в ближайшее время ожидается появление у вероятного противника баллистических ракет дальнего действия как основного средства доставки ядерных зарядов к стратегически важным объектам нашей страны. Но средства ПВО, имеющиеся у нас на вооружении и вновь разрабатываемые, не могут бороться с баллистическими ракетами. Просим поручить промышленным министерствам приступить к работе по созданию средств борьбы против баллистических ракет».
Данное письмо представляет собой одну из загадок нашей истории. Во-первых, хотя исследования велись уже давно, но РЕШЕНИЕ о создании МБР было принято в СССР только весной 1954-го. Во-вторых, это редчайший, возможно — единственный случай, когда инициатива в разработке принципиально нового оружия исходила не от его создателей, не «сверху», а от военных. Что тем более интересно в свете затяжки с приемом тех же Систем на вооружение, о чем рассказано далее... — Прим. ред.)
Решением ЦК работы были поручены КБ-1.
Это конструкторское бюро занималось разработкой управляемых снарядов и систем их наведения на цели. Ему не случайно достался №1. Организация находилась под особым контролем Л.П.Берия (он, видимо, первым из советского руководства понял, что наступает эпоха сложных боевых систем, в которых КАЖДЫЙ элемент важен. — Ред.), главным инженером КБ был его сын Серго, начальниками большинства отделов — генералы и полковники МГБ (например, полковник Г.Я.Кутепов, еще до войны руководивший Особым техническим бюро при НКВД). Здесь же работали и наиболее способные обитатели «шарашек», и «трофейные» немецкие специалисты. На начальном этапе деятельности КБ-1 участие последних было заметно и ускорило ход научно-технических разработок.
Но основу коллектива КБ-1 составляли, конечно, отечественные специалисты. К описываемому времени ими была успешно решена задача, поставленная тремя годами ранее лично И.В.Сталиным: создана практически непроницаемая противосамолетная оборона Москвы. Рожденная в КБ-1 (точнее, в Третьем главном управлении Совмина СССР с головной организацией КБ-1. — Ред.) система С-25 могла отразить «звездный» (одновременный, со всех направлений) налет, втрое превосходящий тот, которым в конце Второй мировой войны англо-американская авиация стерла с лица земли Дрезден.
Стоит отметить, что позднее из КБ-1 выделились такие организации, как НПО «Алмаз», создающее комплексы для ПВО страны, ЦНПО «Комета» (ракетные комплексы «воздух—корабль», позднее — военно-космические системы), ОКБ «Факел» — разработчик зенитных ракет, наконец, — ОКБ (ныне МАК) «Вымпел», в котором работают авторы.
После устранения Л.П.Берия, в бюро произошли большие кадровые изменения. Сразу исчез, конечно, С.Л.Берия (без суда отсидел больше года, был выслан из Москвы, но продолжил — и успешно — работу по специальности, возглавив, в конце концов, один из филиалов ЦНПО «Комета». — Ред.), постепенно выпустили на волю зеков, убрали немцев. Сменилось и руководство, начальниками ведущих отделов стали видные ученые. Тут-то и пришло поручение ЦК КПСС о развертывании в организации работ по ПРО.
СИСТЕМА «А». Сначала нужно было понять, возможно ли, вообще, создание средств ПРО на базе современной техники радиолокации и достижений в области зенитных управляемых ракет. Ведь утверждали: это то же самое, что стрелять пулей в пулю...
К концу 1954 г. работу фактически возглавил 36-летний доктор физико-математических наук, специалист по электродинамике Г.В.Кисунько, до того руководивший отделом по зенитно-ракетным системам. В 1955 г. под его руководством по проблеме ПРО сформировали небольшое подразделение. В кратчайшие сроки были организованы и проведены решающие эксперименты.
Прежде всего, требовалось увидеть цель — головную часть (ГЧ) ракеты — и выделить ее на фоне корпуса на расстоянии примерно тысячи километров. Для исследования возможности этого создали экспериментальные локаторы, установленные в местах падения ГЧ — сначала в Казахстане, а после появления МБР Р-7 — и на Камчатке. Предстояло также найти способы поражения ГЧ с ядерным зарядом, и эта труднейшая проблема была решена в ходе специально организованных опытов.
В июне 1956 г. в КБ-11 (Арзамас-16), его научный руководитель, отец советской ядерной бомбы Ю.Б.Харитон провел опытный обстрел головной части ракеты Р-5 с ядерным зарядом высокоскоростными осколками. Результат его удовлетворил: поразить ГЧ оказалось не так-то просто.
После обсуждения проблемы на научно-техническом совете Военно-промышленной комиссии (ВПК), с участием академиков Харитона и С.А.Христиановича, решили испробовать действие ударной волны ядерного взрыва. Уже в декабре того же года на Семипалатинском полигоне был поставлен соответствующий эксперимент. Им руководил крупнейший в Союзе специалист по физике взрыва М.А.Садовский, впоследствии — академик.
Еще в июле 1956 г. военные строители приступили к сооружению нового полигона для полномасштабных проверок и натурных испытаний создаваемых средств ПРО. В казахстанской пустыне Бетпак-Дала, на берегу озера Балхаш, недалеко от поселка Сары-Шаган, появились научный центр полигона и командный пункт экспериментального комплекса ПРО — системы «А», главным конструктором которого был Г.В.Кисунько.
Из опыта предыдущих работ знали, что РЛС легко обеспечивали нужную точность по измерению дальности до цели (по времени прохождения сигнала), но хуже определяли азимут и угол места (здесь точность зависит от конструкции антенны и характеристик ее приводов; кроме того, при расчете координат ошибки по дальности и углу перемножаются). Для достижения нужной точности наведения противоракет Кисунько предложил метод определения координат «по трем дальностям» или «триангуляцию». Для этого по окружности радиусом 85 км были размещены три радиолокатора точного измерения дальности до цели, и столько же, определяющих положение антиракеты.
РЛС создавались в КБ-1 совместно с Радиотехническим институтом академика А.Л.Минца. Для вывода перехватчика на встречный курс сближения с целью использовался отдельный — седьмой — радар, расположенный рядом со стартовой позицией ПР. Сама же антиракета В-1000, оснащенная оригинальной осколочной боевой частью, была детищем КБ академика П.Д.Грушина. Электронный мозг системы — одна из первых советских ЭВМ — создан под руководством академика С.А.Лебедева. В средствах ПРО впервые в Советском Союзе широко применили цифровую вычислительную технику, начиная от обработки данных локаторов и кончая анализом полученной при испытаниях информации.
МЫ «ПОПАЛИ В МУХУ В КОСМОСЕ». Работы на полигоне проходили по жестким графикам, днем и ночью. В ноябре 1960 г. состоялся первый натурный пуск противоракеты по реальной цели, а 4 марта 1961 г. впервые в мире осуществлено поражение головной части БР средней дальности Р-12, летевшей со скоростью более 3 км/с.
Поставленная задача была решена — доказано, что систему ПРО создать возможно, перехват и поражение ГЧ достижимы. Но и позднее работы на полигоне продолжались. Провели летные (но без подрыва) испытания ядерной боевой части противоракеты В-1000 и двух типов неконтактных взрывателей для нее — оптического и радиотехнического. Была также испытана модификация этой ПР с инфракрасной головкой самонаведения.
Наши достижения в области ПРО долгое время не получали огласки и должной оценки. 4 марта было недалеко от 12 апреля, и первый полет человека оставил в тени противоракетные достижения. Только летом того года Н.С.Хрущев, выступая на одном из международных форумов, похвалился и похвалил нас, сказав, что «есть такие умельцы, которые могут попасть в муху в космосе».
ОТ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ К БОЕВОЙ. Совместное постановление о создании Системы ПРО Москвы, получившей индекс «А-35», ЦК КПСС и Совмина СССР приняли еще до того, как вошли в завершающую стадию испытания «А». Для нас было важно, что руководящие документы по ПРО (а их было немало) позволяли вести работу, практически не думая о расходах.
Тактико-технические требования к А-35 формировались Министерством обороны. Этот документ, под названием «Плановое задание», был выдан нам еще в 1959 г. Им определялось, что Система должна перехватить 6 — 8 баллистических ракет, одновременно атакующих Москву. Здесь же, не очень детально, указывались предполагаемые характеристики этих неизвестных целей. Ясно было только, что они американские, а проверять комплекс на полигоне придется по отечественным «аналогам».
Пришлось в 20 раз, до 300—400 км, увеличить дальность и высоту перехвата, что вызывалось, во-первых, желанием минимальным числом противоракет прикрыть максимальную обороняемую площадь. Во-вторых, минимальную высоту поражения ГЧ нужно было поднять до такой, на которой ее превентивный или встречный (в момент поражения) ядерный взрыв безопасен. Для обороняемой территории. В-третьих, основным средством поражения ракет противника в боевой Системе становились ядерные заряды довольно большой мощности, взрывы которых тоже лучше было вынести подальше от Москвы.
Работа на этой дальности заставила применить другой, газодинамический принцип управления противоракетой, поскольку значительная часть ее траектории проходила вне атмосферы. Такую ракету — А-350 (на Западе — «Galoshe») — разработали в ОКБ академика П.Д.Грушина. Применение ядерных зарядов в антиракетах не было принципиальной новостью, но планировалось только в особо опасных ситуациях — какой и является атака на столицу страны.
Разработка атомной БЧ для А-350 производилась на Урале, в «Челябинске-70». Поражение ядерных ракет противника на больших высотах (где нет воздушной ударной волны) уральские физики надеялись осуществлять за счет действия нейтронов («нейтроны — лучшие осколки», говаривал один из руководителей ВПК). Однако вскоре, на семинаре, проходившем в кабинете лауреата Нобелевской премии академика Н.Н.Семенова, мы узнали, что большие радиусы поражения даст механическое действие рентгеновского излучения ядерного взрыва противоракеты на корпус головной части.
ГЕНЕРАЛ БАТИЦКИЙ НАМ ПОВЕРИЛ. Защита эскизного проекта А-35 состоялась осенью 1962 г. Председателем комиссии был командующий войсками Московского округа ПВО генерал (впоследствии — главнокомандующий войсками ПВО страны, маршал Советского Союза) П.Ф.Батицкий — огромный мужчина с громоподобным голосом. Завершающее заседание комиссии проходило в бурных дискуссиях и продолжалось бы очень долго. Генералу это надоело, он встал и подошел к главному конструктору системы Г.В.Кисунько.
— Ну что, Григорий Васильевич, ты нас не обманешь — все будет так, как ты говоришь?
— Конечно, Павел Федорович, клянусь вам!
— Ну ладно, я тебе верю... А вы все (тут он повернулся к залу) помолчите!
С этими словами он обнял и поцеловал Кисунько. Но оба они не знали, что очень скоро проект претерпит радикальные изменения, и пройдет еще 15 лет, прежде чем Система войдет в строй.
МЕТАМОРФОЗЫ. Совершенно неожиданно первой причиной будущих изменений в проекте послужил цветной фильм о Системе «А», показанный самому Хрущеву в начале 1963 г. После просмотра тот подошел к Кисунько и сказал примерно следующее: «Поздравляю вас, вы создали первую в мире Систему ПРО, и фильм хорошо ее показывает... Но знаете, мне кажется, что ваша Система слишком сложна — помните эпизод, где действуют на мультипликации много-много лучей, чтобы сбить одну-единственную цель. А если их будет много?.. Нельзя ли придумать чего-нибудь попроще?» Неизвестно, додумался ли до этого сам Хрущев, или кто-нибудь ему подсказал, однако Кисунько и всем нам пришлось призадуматься.
Конечно, мы и раньше понимали недостатки триангуляции, при которой требовалось шесть локаторов для наведения одной антиракеты. Однако замечание Хрущева было воспринято всеми, в том числе и военными как приказ, подлежащий немедленному исполнению. Пришлось отказаться от опробованной схемы, что, конечно, повысило надежность, зато точность наведения существенно ухудшилась. Кисунько преодолел этот недостаток, договорившись с руководством Минсредмаша об увеличении мощности ядерного заряда.
В начале 60-х гг., как раз перед подписанием Московского договора 1963 г. о запрещении ядерных испытаний в атмосфере, космическом пространстве и под водой, была проведена серия атомных взрывов (операций «К»), позволившая получить очень важные материалы об их действии на баллистические ракеты, окружающую среду и созданные уже тогда на полигоне Сары-Шаган средства ПРО.
Однако те же эксперименты привели к необходимости новых изменений в средствах и организации перехвата в А-35, так как выяснился целый ряд вредных для работы Системы последствий ядерного взрыва.
«ТАРАН» АКАДЕМИКА ЧЕЛОМЕЯ. Перечисленные трудности были внутренними, и мы преодолели их в своей кооперации разработчиков. Более серьезный кризис в нашей деятельности произошел в 1963 г., когда на проблему ПРО обратил свое внимание академик В.Н.Челомей, занявший в то время особое положение в советской ракетной технике. Это объяснялось и тем, что в его КБ работал сын Хрущева — Сергей. Челомей использовал ситуацию, чтобы оттеснить на задний план продукцию более старых ракетных фирм Королева и Янгеля.
Победив здесь, он решил пойти дальше, и предложил использовать свои баллистические ракеты УР-100 для создания системы ПРО, названной им «Таран». Не вдаваясь в техническую суть этого, как мы уже тогда понимали, несостоятельного предложения, отметим, что оно нравилось государственному руководству. Казалось, что простым наращиванием численности почти одинаковых (должны были различаться только некоторые приборные блоки. — Ред.) изделий мы убиваем сразу двух зайцев, обеспечивая не только нападение, но и защиту от ракет противника (чем больше серия, тем ДЕШЕВЛЕ каждая машина, и — что, может быть, более важно в нашей стране — тем спокойнее жизнь у изготовителя... — Ред.).
Появление в области ПРО Челомея с его «Тараном» и тараном в лице Н.С.Хрущева привлекло к проблеме самое пристальное внимание высших партийных, правительственных и военных руководителей, а также привело к появлению других инициативных предложений. Их было столько, что в подмосковном пансионате «Покровское» (бывшее имение Герцена) созвали совещание, призванное решить, что же делать. Не решило оно ничего, однако отсутствие единого мнения не помешало дать «зеленую улицу» «Тарану». Работа по А-35 притормозилась, нам была предоставлена роль добровольных, но необязательных помощников Челомея.
К счастью, скоро все переменилось — состоялся октябрьский пленум ЦК КПСС (1964 г), на котором Хрущев вынужден был «отречься от престола», и Кисунько снова стал главным конструктором ПРО, а вскоре получил и звание Генерального конструктора.
ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ ФИНИШ. Однако работу все это затянуло, и наше положение ухудшилось после того, как мы не выполнили своего обещания «партии и правительству» (а Г В. Кисунько лично Д.Ф.Устинову, в то время — секретарю ЦК КПСС, обещал сдать Систему А-35 к 50-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, то есть к 7 ноября 1967 г).
В начале 70-х гг Кисунько был отстранен от руководства сдачей А-35. Работу возглавил его первый заместитель И.Д.Омельченко.
Система А-35 создавалась вокруг Москвы. Главный командно-вычислительный центр находился в Кубинке, в 70 км от столицы. Здание его примыкало к огромной антенне дальнего обнаружения (входящей в состав А-35), которую мы называли «Шалаш», американцы — «Dog House» («Собачья конура»).
Стрельбовые комплексы располагались на расстоянии около 85 км от центра города и включали радиолокаторы наведения и стартовые позиции противоракет. Все объекты, точнее — их вычислительные машины, были связаны кольцевыми и радиальными линиями связи. Они обеспечивали автоматическую работу и обмен информацией между 29 ЭВМ, входившими в Систему.
Такая сложная схема связи была заложена еще в эпоху «триангуляции», однако она оказалась нужной и в сложных условиях множественных ядерных взрывов. Эта задача была новой для ПВО и ПРО, и ей уделялось очень большое внимание, однако, к сожалению, не с начала проектирования Системы. В результате последняя вводилась в строй поэтапно, и процесс, включая модернизацию, растянулся до конца 70-х гг. Не способствовал форсированию работ и договор об ограничении систем ПРО, подписанный СССР и США в 1972 г.
Работы в Кубинке оживились после того как в 1976 г министром обороны был впервые назначен фактически невоенный человек — Д.Ф.Устинов. С его приходом бесконечный, казалось бы, процесс приемки военными системы А-35 вошел в жесткие рамки и завершился в канун 60-летия Октябрьской революции, на 10 лет позже, чем было обещано.
ПРОЕКТ «АВРОРА». Однако за эти полтора десятилетия ракеты, с которыми предполагалось бороться, радикально изменились. Во-первых, их стало значительно больше. А во-вторых, они начали учиться преодолевать ПРО... И «щит» стремился не отстать от «меча».
Еще в середине 60-х, вскоре после начала испытаний полигонного комплекса А-35, Кисунько приступил к проектированию территориальной системы ПРО «Аврора». Ей предстояло отражать массированный ракетно-ядерный удар, наносимый противником по важнейшим административным и промышленным районам европейской части Советского Союза.
Главной технической проблемой становились сложные баллистические цели (СБЦ), имеющие в своем составе, наряду с боевыми блоками, ложные цели (ЛЦ); последние, просто-напросто, вызывали перерасход противоракет. Для борьбы ними в качестве информационных средств в проекте предлагались (впервые в ПРО) радиолокаторы с фазированными антенными решетками. В отличие от РЛС первого поколения с параболическими антеннами, они, благодаря многомодульной структуре приемно-передающего «антенного полотна», обладают способностью одновременного сопровождения многих объектов.
Проработка территориальной ПРО в середине 60-х гг велась в рамках технических предложений (аванпроекта) и эскизного проектирования. Как и в А-35, в ней предполагалось использовать один — заатмосферный — эшелон перехвата. Концепция «Авроры» держалась на предположении о возможности распознавания (селекции) ББ на фоне ЛЦ. Но оказалось, что их естественных различий, обнаружимых с помощью радиолокационного наблюдения, для этого совершенно недостаточно.
Тогда родилась идея «ядерной селекции»: специальная, так называемая «расчищающая», ПР наносит по элементам СБЦ динамический удар, подрывая вблизи них ядерную БЧ большой мощности. Предполагалось, что ядерный взрыв просто «сдует» значительно более легкие (как правило, — надувные) ЛЦ, а тяжелые ББ продолжат полет по прежней траектории, что уже несложно будет отследить радаром (нечто подобное предполагалось и в США, где в те же годы на острове Амчитка было проведено подземное испытание ядерного заряда мощностью около 5 Мт, предназначенного для ПР «Спартан»).
«ВЫ ОБМАНЫВАЕТЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО!» Летом 1967 г началась защита эскизного проекта «Авроры». Комиссию возглавлял генерал Ю.В.Вотинцев, тогда только что назначенный командующим армией ПРО. Авторы принимали в этом процессе непосредственное участие.
Проект подвергся резкой критике и не только со стороны военных. Основным был упрек в недооценке сложности работы Системы в условиях множественных ядерных взрывов при массированном налете БР, оснащенных комплексом средств противодействия ПРО, в который, наряду со станциями радиопомех — старым и знакомым врагом всех радиолокаторов, входили упомянутые выше ложные цели различных типов. И, как следствие, комиссия не сочла достаточно убедительными доводы о возможности селекции ББ на заатмосферном участке их полета.
Участвовавший в работе комиссии академик Ю.Б.Харитон, пользовавшийся очень большим авторитетом у высшего советского руководства, предложил в качестве альтернативного варианта использовать селекцию ББ в атмосфере (за счет естественной фильтрации легких ЛЦ по мере снижения СБЦ), введя в Систему второй эшелон со скоростной антиракетой ближнего перехвата, типа американской ПР «Sprint». По существу, реализация этого предложения означала бы разработку совершенно другого проекта.
В общем, защита проходила тяжело, некоторые члены комиссии говорили, что мы вводим в заблуждение заказчика и даже правительство. Действительно, проект был чересчур оптимистичен. Не исключено также, что на его рассмотрение повлияла и проводившаяся тогда же в США широкая публичная дискуссия по данной проблеме, в ходе которой многие видные американские ученые и политики отрицали возможность создания «непроницаемой» ПРО, способной эффективно отразить реальный, прежде всего — массированный налет БР.
В результате продолжительных обсуждений и дискуссий комиссия не дала рекомендаций перейти к опытно-конструкторской разработке системы «Аврора». Это был редкий и, мягко говоря, неприятный случай для Кисунько, которого с одного из последних заседаний комиссии с сердечным приступом доставили прямо в Кунцевскую больницу, а также для нашего ОКБ «Вымпел» и всего Министерства радиопромышленности, представленного в комиссии замминистра В.И.Марковым.
ОРГВЫВОДЫ. В мае 1968 г состоялось постановление ЦК КПСС и Совмина СССР об усилении работ по ПРО. В частности, при ОКБ «Вымпел» создавался Научно-тематический центр (НТЦ) по ПРО. В связи с этим к нам срочно направлялось 1000 инженеров и техников — выпускников институтов и сотрудников других НИИ и КБ.
Начальником НТЦ был назначен А.Г.Басистов, недавно успешно закончивший разработку и испытания новой системы ПВО в бывшем КБ-1. Затем последовал целый ряд организационных мероприятий, апогеем которых стало создание, в соответствии с модой того времени. Центрального научно-производственного объединения (ЦНПО) «Вымпел» во главе с В.И.Марковым.
Научно-технической идеей этого гигантского объединения (около 10 институтов и 10 заводов) было объединение под единым руководством всех разработок систем предупреждения о ракетном нападении (СПРН) и систем ПРО. Ранее СПРН разрабатывалась в отдельных организациях.
В 1992 г на основе ЦНПО «Вымпел» создана Межгосударственная акционерная корпорация (МАК) «Вымпел» с теми же участниками и задачами.
ВТОРОЕ ПОКОЛЕНИЕ. Отклонение заказчиком эскизного проекта «Авроры» не ослабило его интереса к противоракетной обороне.
Межведомственная комиссия пришла к выводу: на данном этапе развития науки и техники защитить промышленные районы страны от организованного, массированного удара со стороны ракетно-ядерной державы, основываясь на «дуэльном» принципе — «ракета против ракеты», невозможно. Несмотря на это в среде военно-промышленного комплекса и в военных кругах того времени сторонников создания такой ПРО было еще много. В угаре имевшихся в начале 60-х гг успехов им было не просто отказаться от своей «голубой» мечты.
Следствием негативного заключения по «Авроре» была целая серия обсуждений, проведенных с участием главных конструкторов, руководителей головных министерств, участвующих в разработке средств ПРО, представителей генерального заказчика от Министерства обороны.
В результате появилась так называемая гипотеза построения ПРО европейской, а затем — азиатской части страны, поражавшие воображение своей сложностью и необычайно высокой стоимостью и лишь укрепившие мнение о том, что создание территориальной системы ПРО на данном этапе невозможно.
В конце 1968 г министр радиопромышленности В.Д.Калмыков поручил группе специалистов под руководством А.Г.Басистова разработать концепцию ПРО и основные исходные данные для проектирования Системы ПРО столицы. Чтобы группа работала сосредоточенно, не отвлекаясь на другие текущие служебные проблемы, ее разместили в подмосковном пионерском лагере, пустующем в это время года.
Группа жила в лагере целую неделю безвыездно и работала с утра до позднего вечера, проводя значительную часть времени в спорах и обсуждениях отдельных аспектов проблемы ПРО. В результате сформулировали более реальную на данном этапе развития средств ракетно-ядерного нападения задачу обороны столицы от одиночных, случайных, провокационных ударов БР, либо от удара ограниченной группы БР с территории третьих стран или с одиночной, вышедшей из-под контроля, подводной лодки. К концу недели концепция была подготовлена, там же обсуждена с участием генеральных конструкторов, представителей Министерства обороны СССР, Министерства радиопромышленности СССР и в основном одобрена.
Наиболее сложным оказалось убедить в этом того же маршала П.Ф.Батицкого, требовавшего территориальной Системы. Только в самом конце 1969 г Заказчик, наконец, согласился с исходными данными на разработку многоканального стрельбового комплекса, имеющего в своем составе два эшелона перехвата — дальний, заатмосферный, и ближний, атмосферный, — и способного решить поставленную задачу даже в случае применения перспективных средств преодоления ПРО.
Весной 1970 г в головной организации начался конкурсный отбор стрельбовой радиолокационной станции, на роль разработчика которой претендовали три организации. Комиссия специалистов под руководством В.Г.Репина (в то время — заместитель Басистова) выбрала радиолокатор Радиотехнического института (РТИ РАН). В 1971 г проект новой Системы ПРО был завершен и получил одобрение межведомственной комиссии.
Однако вскоре, летом 1972 г, в Москве был заключен договор между СССР и США по ограничению систем ПРО, потребовавший существенного пересмотра проекта, как по составу и численности отдельных компонентов, так и по их характеристикам. Новый проект, уже с соблюдением договорных ограничений, был разработан по техническому заданию Заказчика в 1973 г. После выпуска эскизного проекта, в мае 1974 г, вышло постановление правительства о создании на полигоне в районе Сары-Шаган сокращенного опытного образца многоканального двухэшелонного стрельбового комплекса для обработки технических решений, положенных в основу будущей Системы. В том же году на полигоне начались строительные работы.
В 1975 г вышло постановление правительства, в очередной раз уточнившее требования к новой Системе, предусматривавшее поэтапное развитие ПРО столицы. Начался очередной цикл проектирования, который завершился в 1976 г выпуском дополнения к эскизному проекту 1973 г. Оно, как и прежние, было рассмотрено и одобрено. И, тем не менее, хотя модернизация созданной Системы А-35 шла полным ходом, о втором этапе развития системы ПРО столицы никто еще всерьез не помышлял.
МУЧИТЕЛЬНО ДОЛГО. Решение о создании второй очереди противоракетной обороны Москвы для многих, в том числе и в руководстве головных министерств, стало неожиданным. В 1978 г вышло очередное постановление правительства, в котором давались поручения о начале строительных работ в Подмосковье и определены сроки создания Системы. Как обычно, сроки были «мобилизующими», то есть нереальными, но это никого не смущало. В то время уже устоялась практика невыполнения постановлений правительства в установленное время.
Вскоре начались строительные работы — недалеко от Москвы появился огромный, поражающий воображение, котлован под фундамент мощного радиолокатора будущей Системы.
К этому времени в основном было завершено создание полигонного образца стрельбового комплекса и шла подготовка к натурным испытаниям. Эти работы находились под жестким контролем партийных и государственных органов. Кроме того, были созданы Междуведомственный координационный совет (МВКС) по проблеме ПРО во главе с министром радиопромышленности (позднее был создан МВКС и в «ракетном» Министерстве общего машиностроения, и некоторые заседания этих двух МВКС проходили совместно) и Совет главных конструкторов ПРО во главе с А.Г.Басистовым.
Активность руководящих организаций усилилась после знаменитой речи Р.Рейгана в 1983 г. С одной стороны, критиковалась идея «Стратегической оборонной инициативы», с другой — готовился «асимметричный ответ» и создавались достаточно симметричные программы. Большое внимание привлек американский эксперимент НОЕ (1984) по безъядерному (механическому) поражению головной части БР в космосе (в 1993 г обнадеживающие результаты этого эксперимента были подвергнуты в США сомнению).
Дипломатическая борьба вокруг размещения «Першинг-2» в Европе и опасность такого близкого расположения БР увеличили реальное значение усовершенствования Системы ПРО Москвы. Возникли естественные предложения ориентировать эту систему прежде всего на дополнительную задачу обороны от «Першингов». Вскоре вышло соответствующее постановление, и работы на полигоне были ориентированы и форсированы именно для решения этой задачи. В 1984 г в связи с ней ожидали приезда в Сары-Шаган члена Политбюро, министра обороны Устинова, но вместо него приехал главком ПВО А.И.Колдунов. В то же время понимание роли ПРО повышалось, свидетельством чему явилось избрание на XXVII съезде КПСС кандидатом в члены ЦК Генерального конструктора А.Г.Басистова, так же, как в свое время были избраны в ЦК крупные советские ученые и конструкторы П.Д.Грушин, В.П.Глушко, Г.В.Новожилов.
Авария на Чернобыльской АЭС (апрель 1986 г) показала глобальную опасность применения ядерного оружия. С одной стороны, становилось маловероятным начало ядерной войны со стороны великих держав, с другой — возрастала необходимость в ПРО, способной эффективно отразить ограниченный удар БР с любого направления. И при этом с новой силой возникла задача обеспечения безопасности обороняемых объектов при применении противоракет с ядерным боевым оснащением.
4 февраля 1987 г. Горбачев почти неожиданно приехал на площадку, где тысячи людей — гражданских и военных — трудились над завершением главного объекта усовершенствованной Системы ПРО Москвы («восьмое чудо света», как называли эту огромную усеченную пирамиду на Западе). Он провел здесь несколько часов, осмотрел объект, выслушал доклад руководителей работ и по своему тогдашнему обыкновению встретился с народом. Последний, особенно монтажники, взял генсека в оборот, и тот, вызволившись из толпы, признался: «Ну, знаете, этот разговор оказался труднее, чем в Рейкьявике!». В конце визита Горбачев объяснил всем важность скорейшего завершения работ для успеха предстоящих переговоров с Бушем по проблеме ракет средней дальности. Как в свое время Устинов, он призвал нас закончить конструкторские испытания Системы к очередной, 70-й годовщине Октября, т.е. к 7 ноября 1987 г
Еще через два года были завершены государственные испытания Системы. Этому предшествовало заседание Совета обороны под председательством Горбачева, на котором были приняты также решения об усовершенствовании системы с целью расширения ее боевых возможностей.
Но только в 1995 г указом уже президента России Б.Н.Ельцина, Система ПРО г Москвы А-135 была принята в эксплуатацию Российской армией.
ЕДИНСТВЕННАЯ В МИРЕ. Сегодня она — единственная в мире, так как американцы к сооружению своей, разрешенной договором, даже не приступали, ограничившись полигонными комплексами, и локаторами, интегрированными в общую систему ПВО североамериканского континента NORAD.
А-135 полностью, в т.ч. по расположению радиолокационных средств и количеству противоракет (не более 100), соответствует договору по ПРО 1972 г. Ее назначение — гарантированная защита столицы от группы БР и их ядерных боевых блоков (и других типов ББ). Ни одного ядерного взрыва в опасной близости от Москвы она не допустит.
Система находится в постоянной боевой готовности и работает в полностью автоматическом режиме, включая обнаружение целей, выделение боевых блоков на фоне ложных целей, нейтрализацию других средств противодействия ПРО, перехват и уничтожение боевых блоков БР с исключением детонации их зарядов. В состав А-135 входят:
стрельбовая радиолокационная станция (РЛС) «Дон», обеспечивающая обнаружение, сопровождение целей и наведение на них противоракет;
командно-вычислительный пункт, в котором располагаются вычислительные средства (ЭВМ «Эльбрус-2»), средства управления, а также технологические системы, обеспечивающие работоспособность КВП и РЛС; шахтные пусковые установки противоракет;
антиракеты дальнего действия для перехвата целей в верхних слоях атмосферы и в космосе, разработанные в Московском конструкторском бюро «Факел»;
скоростные ПР среднего радиуса действия, способные перехватывать цели в широком диапазоне высот, созданные в Свердловском КБ «Новатор»;
система передачи данных, связывающая все наземные средства Системы в едином боевом цикле.
ДИАЛЕКТИКА ПРО. Сегодня значение действующей Системы противоракетной обороны, казалось бы, исчерпывается обеспечением безопасности данного обороняемого объекта. Но в действительности она вносит существенный вклад в мировую ядерную безопасность.
Как известно, договор 1972 г был заключен во многом потому, что территориальная ПРО была признана дестабилизирующей. Действительно, в ситуации взаимного сдерживания у прикрытой ею страны появляется соблазн первого — безответного — удара. Но с объектовой системой, защищающей именно столицу, дело обстоит иначе
Логичным — опять-таки, в ситуации сдерживания — ответом на любое ракетное нападение должен быть немедленный ответный удар всей мощью стратегических ядерных сил, иначе есть опасность просто потерять их в местах дислокации. Ну а если нападение провокационное, случайное, террористическое? Наконец, ложное срабатывание СПРН, отнюдь не исключенное при дальнейшем ее развале?
Наличие на боевом дежурстве эффективно действующей Системы ПРО, способной осуществлять перехват одиночных или небольших групп БР (а именно такой является А-135), полностью меняет дело. Сбив приближающиеся одиночные ракеты, можно не торопясь разобраться, что, собственно, произошло? И предоставить работу, скажем, антитеррористическим спецподразделениям. Или — но только убедившись, что это НЕ ОДИНОЧНЫЙ пуск, — со спокойной совестью жать на кнопку...
Сегодня роль нашей Системы еще возрастает, поскольку решение США о создании «национальной системы ПРО» угрожает снижением эффективности российского стратегического ядерного потенциала. А со слабыми нынче не церемонятся.
 |  |