«Техника-молодежи» 1977 №4, 44-45

Многие отрасли техники своим бурным развитием обязаны прежде всего космосу. Не будь, к примеру, прямой необходимости множества вычислений, связанных с созданием ракет и спутников, развитие вычислительной техники не оказалось бы столь стремительным. Но, рожденные для решения космических задач, электронные машины проникли и в другие области человеческой деятельности.

Много нового внесла космонавтика в физику, биологию, геологию, метеорологию... Академик А. Опарин считает, что эра космических межпланетных путешествии открывает перед биологией новые, необозримые перспективы. Она обещает нам знакомство с жизнью и путями ее развития, отличными от земных. При этом в равной степени важно, встретим ли мы на других небесных телах более высокоразвитые организмы или формы жизни, только начинающие долгий путь восхождения по эволюционной лестнице.

Понятен тот интерес, с которым молодые художники-фантасты, участники конкурса «Время — пространство — человек», откликаются на принципиально новый круг проблем и вопросов, поставленных ныне развитием космонавтики. «На планете двойной звезды» — так называется картина Ю. Швеца (слева), переданная в редакцию. Она переносит нас к мирам загадочным и далеким. Еще древние мыслители Эллады пытались представить истинные масштабы вселенной. Фалес Милетский считал, что звезды — это иные миры, а его ученик Анаксимандр утверждал, что число этих миров бесконечно: одни из них рождаются, другие умирают. Так он объяснял и вспышки сверхновых. По Анаксимандру, Земля имеет цилиндрическую форму и размером своим не превосходит Солнце. Лишь Пифагор сделал следующий шаг: Земля шарообразна, учил этот выдающийся мыслитель. Ксенофан из Колофона, насмехаясь над человекоподобными богами, отрицал обитаемость Луны. Два тысячелетия спустя появились первые научно-фантастические романы, опровергавшие учение Ксенофана о Луне. Один из друзей Александра Македонского не уставал говорить величайшему полководцу древности о том, что им завоеван лишь один из многих миров.

Много раньше древние арии создали монументальнейший памятник письменности — «Веды». В «Космогоническом гимне» Ригведы словно предугадана бесконечность мира во времени и пространстве, там же впервые, по-видимому, в поэтической форме высказана мысль о нерукотворности мира, о непричастности богов к его сотворению, о возникновении и развитии вселенной из «космического яйца». И в этом древнем тезисе нетрудно увидеть странное напоминание о взрывоподобном развитии Метагалактики (взрыв, конечно, замедлен, растянут во времени). Недаром как будто слово «Веды» того же корня, что и русское слово «ведать».

Эллин Аристарх из Самоса пришел к выводу, что Солнце, а не Земля является центром вселенной. Все планеты, включая Землю, вращаются вокруг Солнца, причем орбиты их круговые. Аристарх учил: Солнце в 300 раз больше Земли, оно примерно в 20 раз дальше от нас, чем Луна. Смелое учение Аристарха было вскоре предано забвению, а сам он осужден, как нечестивец, осмелившийся лишить Землю ее центрального места среди иных небесных тел.

На целых 14 столетий — от Птолемея, автора гипотезы «небесных сфер», до Коперника — развитие астрономии как науки фактически остановилось, вплоть до эпохи Возрождения. Датский астроном Тихо Браге наблюдал, как идеальные прозрачные сферы, на которых якобы «крепились» небесные тела, не оказывали никакого сопротивления кометам. Кометы пронзали эти сферы, словно их вовсе не было. Коперник, Галилей, Кеплер, Бруно, Ньютон... Имена величайших ученых связаны с эволюцией наших взглядов и представлений о мироздании. Этапы эволюции в естествознании, в частности в астрономии, хорошо известны.

Но даже современным приборам не под силу обнаружить те самые обитаемые миры, о которых мечтали поколения мыслителей и ученых. Планеты земного типа, увы, не поддаются непосредственному наблюдению. Лишь о наличии крупных спутников звезд можно судить по косвенным признакам.

Вот почему воображение художника, пожалуй, единственное средство воочию увидеть «микроструктуру» космоса. В. Карпенко в своей работе «Космическая станция» очерчивает контуры сооружений, которые нетрудно отнести в будущее столетие. Спутники, космические станции, научные базы на планетах — так, вероятно, будут развиваться события, об этом свидетельствуют первые звездные старты человека-творца, человека-исследователя.

«Сначала неизбежно идут мысль, фантазия, сказка. За ними шествует научный расчет. И уже в конце концов исполнение венчает мысль. Мои работы о космических путешествиях относятся к средней фазе творчества», — писал К. Циолковский. Благотворное влияние научной фантастики особенно сказывается в наше время. Писатели и художники доступными им средствами подготавливают ту «среднюю фазу творчества», о которой говорил К. Циолковский. Основоположник космонавтики испытал это влияние на себе. В своей работе «Исследование мировых пространств реактивными приборами» он писал: «Стремление к космическим путешествиям заложено во мне известным фантазером Ж. Верном. Он пробудил работу мозга в этом направлении. Явились желания. За желаниями возникла деятельность ума. Конечно, она ни к чему бы не повела, если бы не встретила помощь со стороны науки».

До конца дней своих К. Циолковский мечтал о будущем. Да, человечество не останется вечно на Земле. Пройдут годы, и оно «завоюет себе все околосолнечное пространство».

И это будет лишь началом великих звездных путешествий.

ИВАН ПАПАНОВ