«Техника-молодежи» 1971 г №4, обл3, с.63-64

В силу каких причин ученый, подаривший миру три бессмертных закона движения небесных тел, затмивший еще при жизни славу Птолемея и Коперника, обратился к фантастическому жанру? Его занимала мысль: если на Луне обитают разумные существа и наблюдают звезды, какой им представляется солнечная система, каковы для них закономерности Коперникова учения? «Если нас прогонят с Земли, то сия книга будет полезным путеводителем на Луну для эмигрантов и пилигримов», — писал автор позднее. По собственному признанию Кеплера, он хотел распространить астрономические понятия в народной массе. В те времена сделать это было нелегко: даже ученые люди отвергали Коперникову ересь, грезили астрологическими символами, крылатыми духами, кои подталкивают планеты. Что же говорить о простом народе: для простолюдинов альфой и омегой всех в мире знаний был закон божий.

Как представляли себе в ту пору Луну? Уже астрономы древности отвергли сказки о лунном лике и установили, что наш спутник — вращающееся небесное тело. Относительно же лунных пятен споры не затихали и много спустя после изобретения зрительной трубы. Плиний, например, полагал, что на поверхности Селены отлагается копоть от земных миазмов и испарений. Другая античная теория изображала Луну тщательно отполированным зеркалом, отражающим земные материки. И только Плутарх смог довольно точно приблизиться к современным представлениям о лунных кратерах и горах.

Кеплер, разумеется, был осведомлен об этих теориях и склонялся на сторону Плутарха.

Первоначальный вариант сочинения датирован 1609 годом. Затем, когда был уже изобретен телескоп, Кеплер написал к своему «Сну» подобие критического комментария.

Стиль «Сна» местами напоминает брызжущий юмором стиль «Гаргантюа и Пантагрюэля». Кеплер как бы покидает холодные своды обиталища строгой науки и летит на крыльях фантазии. Достаточно сказать, что на Луну спящий герой романа попадает с помощью... светобоязливых эльфов. Чудесная страна Левания оказывается населенной чудовищами, монстрами, змеевидными уродами. Эти твари плодятся в глубоких расселинах, пещерах, скрываясь от лютой жары и стужи.

После шутливого символического вступления следует увлекательнейшая и вместе с тем строго достоверная (конечно, на уровне знаний средних веков) картина окололунных пространств. Все так же серебрится мириадами огоньков Млечный Путь, мерцают созвездия, летят по многозвездным пустыням планеты, астероиды, кометы. А вот и Земля — Вольва — никогда не заходящая исполинская планета, беспрерывно поворачивающаяся вокруг своей оси. С центра внутренней стороны Луны она представляется гигантским глобусом в зените. На краю лунного диска Земля наблюдаема в виде раскаленного купола. «Раскаленность» Кеплер объяснял наличием в Левании довольно плотной атмосферы. Отсюда и допущение, что на «отвращенной» стороне Луны все сковано льдами и снегом под «свирепыми, ледяными ветрами».

Вглядываясь в Землю, сновидец различает континенты, напоминающие ему различные фигуры: девушка, сжимаемая в объятьях великаном, — Европа и Африка; кошка — Скандинавский полуостров; качающийся колокол — Южная Америка. В фигуре мифического единорога смутно сливались недавно открытая Австралия и сказочные южные области. Любопытно, что о полярных шапках автор не упоминает ни слова — полярные области будут исследованы спустя много десятилетий.

Необходимость написать комментарий к «Сну» связана была с появлением телескопа. С помощью этого простого инструмента в короткий срок были открыты спутники Юпитера, фазы Венеры, система колец Сатурна и, прежде всего, гористый лунный ландшафт. Вот признание самого Кеплера: «Я писал об обитаемых пещерах в Левании, заведомо фантазируя... Здесь ум, лишенный всяких свидетельств глаза, руководствовался сам собою. Но если бы я знал тогда, что на Луне так много глубоких полостей, как это обнаруживает труба Галилея, то, мне кажется, я смелее написал бы эти слова».

Ни одно открытие, ни одна научная идея не потрясали Кеплера так глубоко, как изобретение телескопа. Он сам смастерил себе трубу, усовершенствовал ее, ночи напролет наблюдал сияющий диск «земного зеркала». Геометрическая правильность кратеров убедила астронома в мысли о разумной цивилизации на Левании, о человекоподобных существах.

«В главных чертах, — вдохновенно пишет Кеплер, — на поверхности Луны господствуют при распределении высоких и низких частей случай и обусловленная материалом необходимость. Почва отслаивается от подземных твердых пород, долины вымываются, образуя горы, воды стекают в нижележащие области и удерживаются там в равновесии вследствие стремления всех частей к центру Луны. Но в пятнистых частях Луны, в правильно круглых впадинах и в порядке их или в известной равномерности промежутков видно нечто искусственное, сделанное архитектоническим разумом. Ибо без его помощи, вследствие одного только элементарного движения, такая форма круга не может выйти... Следовательно, мы можем, очевидно, заключить, что на Луне имеются живые существа, настолько одаренные разумом, чтобы создавать столь правильные сооружения, хотя бы размеры их тела были совершенно ничтожны в сравнении с размерами лунных гор. Так же и на Земле люди, хотя не делают гор и морей (Ксерксы и Нероны редки, да и сооружения их нельзя сравнить с натуральными горами и морями), но строят города и замки, в которых видны порядок и художественное чувство».

В воображении Кеплера вырастали лунные города. Главной заботой их обитателей было создавать тень. Для этого аборигенам приходится возводить сооружения по всем правилам инженерного искусства. Вот как тщательно разрабатывает основы лунного градостроительства великий астроном:

«Те впадины на луне, которые впервые наблюдал Галилей, соответствуют, как я доказываю, главным образом пятнам, то есть углубленным местам плоской поверхности, подобно нашим морям. Но по виду этих впадин я заключаю, что это места болотистые. И в них эндимиониды (лунные жители) отмеривают пространства для укрепленных городов, для защиты как от болотной сырости, так и от солнечного зноя и, может быть, от врагов. Способ сооружения следующий: в середине укрепляемого места они вколачивают столб, к столбу привязывают канаты — длинные или короткие, смотря по вместимости будущей крепости; длинный равняется пяти немецким милям. С прикрепленным таким образом канатом они бегут в окружности будущего вала, обозначаемого концом каната. Затем они собираются массами для возведения вала; ширина рва равняется не менее одной немецкой мили; материал для насыпки вала они берут в одних городах лишь с внутренней стороны, в других же делают двойной вал с глубоким рвом посредине. Каждый вал смыкается, образуя круг, так как возводится на одинаковом расстоянии конца каната от столба. Таким образом, получается не только достаточно глубокий ров кругом, но и род садка в центре города, а по всей окружности возвышается вал из вырытого материала; переносить землю из рва к центру было бы слишком далеко. Во рву скопляется влага болотной почвы, которая поэтому осушается; когда ров наполнен водою, он становится судоходным; когда он высыхает, то им можно пользоваться как дорогой. Таким образом, когда солнце становится тягостно для жителей, тогда находящиеся в центре стягиваются в тень наружного вала, а те, которые живут вне центра, в отвращенной от солнца части рва, возвращаются в тень внутреннего вала. Так они следуют за тенью в течение пятнадцати дней во время постоянной засухи и, переходя с места на место, переносят жару».

Теперь, когда человек уже побывал на Луне, когда луноходы наладили космический мост между Землей и ее извечным спутником, хитроумная инженерия страны Левании представляется в чем-то наивной, смешной. Но нельзя забывать, что и тогда, триста с лишним лет назад, Иоганн Кеплер, несмотря на легкость формы своего сочинения, преследовал прежде всего истину.

Объяснение морских приливов и отливов притяжением Луны, гениальная догадка о качании эклиптики, о всемирном тяготении, «Сон», наконец, три великих закона — краеугольные камни памятника Кеплеру. Этот памятник, по словам другого великого ученого, начертан огненными буквами на звездных небесах, где он будет говорить о славе Иоганна Кеплера его благодарным соотечественникам, если они разумеют эти буквы, и где другие будут читать их и тогда, когда на Земле забудется даже имя этих его соотечественников.