1 сентября 1945 года Н.И. Москвин начинает работать преподаванием физики во вновь созданном техникуме. Ему было тогда 70 лет.
Через шесть лет они встретятся: Н.И. Москвин и Ю.А. Гагарин - учитель и ученик. Их судьбы так переплелись, что старый учитель на закате своей жизни получит всемирную известность, благодаря полету в космос его ученика Юрия Гагарина, который высоко оценил Николая Ивановича и как педагога, и как человека.
Я заинтересовался личностью Н.И. Москвина, изучил архивные документы, разговаривал со многими, кто работал и учился в индустриальном техникуме. И вот что удалось узнать. Николай Иванович Москвин был оригиналом. Это проявлялось в его подходе к жизни, педагогической работе, во взаимоотношениях с людьми, в изучении физики.
Женат он был, как уже известно, на полячке, моложе его лет на двадцать. Детей они не имели. Жили бедно, но работать жене не разрешал. Жену любил, советовался только с ней, других советчиков не признавал.
Жили они на Соколовой горе в частном доме на втором этаже, который они называли флигельным. На работу в техникум и обратно - это примерно 10-12 км - Николай Иванович ходил пешком, несмотря на преклонный возраст. Сотрудники удивлялись, как он мог преодолевать такое расстояние в гололед.
Был старомоден в общении.
Он был представителем педагогов старой школы; несколько консервативным, суховатым, малообщительным. Хорошо знал и занимался только своим предметом. На занятия ходил в форменном костюме индустриков.
Иногда его называли космополитом. "Вот у меня приборы хорошие, еще немецкие!" - говорил он и очень ими дорожил. Сам взбирался на стул, чтобы достать какой-то прибор из шкафа или с полки.
- Николай Иванович, давайте мы достанем! - говорили ему ученики.
- О, молодые люди, лучше я сам. Вы молодые, уроните нечаянно, а я нет.
Оригиналом он был и в оценках знаний учащихся. Он говорил:
- На "пять" знает только автор учебника, на "четыре" - я, а вы больше чем на "три" не знаете.
Он хвалил автора учебника физики А.В. Перышкина, хотя и жаловался, что к изданию приняли учебник Перышкина, а не Н.И. Москвина. Про другого автора учебника физики, И.И. Соколова, он говорил:
- Вы этого Соколова не читайте. Я сидел с ним на одной парте и знаю, каким великим троечником он был.
Любил, когда ученики пользовались его, Н.И. Москвина, конспектами. Николай Иванович мог спрашивать одного учащегося по 20, 30 и более минут, "вытрясая" из него все знания по физике. Беглого опроса не делал, проверял глубоко, основательно. Чтобы получить у него заслуженную "тройку", учащимся приходилось здорово попотеть. Искренне радовался, как ребенок, если учащийся давал хорошие ответы по физике. Не любил, когда к нему на уроки приходило начальство. Он мог, не приступая к уроку, уйти из класса и весь день потом пребывать в расстроенных чувствах.
Он был фанатик своего дела. Все считали его отличным преподавателем, хорошо владеющим своим предметом, недосягаемым в точных науках, как математика и физика, вызывавшим всегда законное восхищение. В преподавании физики всегда стремился использовать современные достижения науки и техники, открытия и гипотезы. Некоторые называли его "академиком".
Многие преподаватели вспоминали, как Н.И. Москвин на педсоветах приставал к руководству техникума:
- Эй вы, диспетчеры, когда же, наконец, достанете мне колбочку с урановой рудой? Очень интересные опыты можно делать. Иные недоумевали;
- Зачем ему это?.. Чудак!
Был очень трудолюбив. Мог подолгу заниматься с учениками и даже с одним из них, оставаясь после уроков в техникуме.
Много читал, особенно научную литературу. Читал критически, с карандашом в руке. Делал пометки на полях книги, выписывал отдельные мысли в тетрадь, делал свои расчеты, часто "спорил" с автором.
Был всегда строг и справедлив. Шуток не любил.
Его фотография была на "Доске почета" "Лучшие люди Саратовского индустриального техникума".
Любил литейщиков за их трудолюбие. И старался работать только с ними, и как преподаватель, и как классный руководитель.
Часто болел. Да и знакомство Юрия Гагарина с Москвиным произошло в середине октября, когда уже полным ходом шли учебные занятия, а "физика" не было на работе. 26 августа 1951 года (год поступления Ю.А. Гагарина в техникум) он написал записку замдиректора по учебной части Б.И. Богданову: "Уважаемый Борис Иванович! С 1-го августа я очень болею. 17-го и 23-го были такие сильные приступы астмы, я думал, все кончено. Сейчас немного лучше. Думаю, что не позднее 5 сентября приду в техникум". Но болезнь затянулась- к бронхиальной астме прибавилось и воспаление легких. На работу он вышел 10 октября.
Москвин сразу покорил ребят гагаринской группы, особенно манерой изложения материала. Голос был тихий, но было слышно каждое его слово. Оно западало в сознание ученика оттого, что превратилось в видимое, а не абстрактное физическое явление.
- Я давлю на стол, а стол давит на меня, - говорил Москвин и давил обеими руками стол. Это сразу становится интересным, и все ученики давят свои столы, с удовольствием испытывая силу обратного давления.
История сохранила много фотографий Юрия Гагарина-ученика. Разный он на них. Но есть в них одна существенная деталь: на уроках физики он всегда сосредоточен, внимательно слушает учителя или занят каким-то серьезным опытом.
При кабинете физики постоянно работал физико-технический кружок. Юра Гагарин сразу же стал в нем заниматься, а вскоре его выбрали председателем этого кружка. Николай Иванович вместе с ребятами совершенствовал старые и создавал новые физические приборы, делал различные опыты, готовил доклады, выпускал стенгазету. Важное место в деятельности кружка занимали научно-практические конференции, на которых демонстрировались различные физические явления, показывали слайды, практиковались физические викторины. На таких конференциях было интересно, проходили они оживленно, с полемикой.
Темы конференций были связаны с именами выдающихся русских и советских ученых в области физики. Гагарин подготовил и сделал несколько докладов. Первый назывался так: "П.Н. Лебедев и его учение о световом давлении". Надо было показать, как русский ученый, столкнувшийся с идеалистическим представлением о свете, открыл, что свет - это вещество, так как обладает массой и энергией и оказывает давление на другие вещества.
Учение П.Н. Лебедева резко меняло представление о природе света, с его возможностями не только светить, но и выполнять другую работу. Сейчас это легко доказать с помощью светоскопа. Знал ли Юра Гагарин о больших перспективах этого учения? Навряд ли.
В настоящее время ученые и конструкторы многих стран мира проектируют космические корабли, которые будут передвигаться в космическом пространстве с помощью света, используя его давление и энергию. Для этого предполагается на корабле устраивать большие паруса и солнечные батареи. Еще К.Э. Циолковский в своем плане завоевания мировых пространств "на одиннадцатом этапе" предвидел: "Используют солнечную энергию не только для питания и удобства жизни (комфорта), но и для перемещения по всей солнечной системе".
Кстати, надо заметить, что американские специалисты в области космоса, запуская искусственный спутник "Эхо", не придали особого значения световому давлению и поплатились за это. Их спутник был изготовлен из тончайшей пленки и представлял собой шар большого размера. Выйдя в космос, спутник стал совершать непонятные движения, нарушая расчетную орбиту.
Второй доклад Юрия Гагарина был посвящен теме: "К.Э. Циолковский и его учение о ракетных двигателях и межпланетных путешествиях". Надо же, нарочно не придумаешь! Будущий первый космонавт мира делает такие "космические" доклады, еще обучаясь в техникуме.
Некоторые ученые тогда скептически относились к идее космического полета. Так, американский профессор Мултон еще в 1935 году писал: "Нужно заявить, что нет ни малейшей возможности межпланетного полета. Нет признаков энергии, необходимой для преодоления земного тяготения. Нет теории, которая вела бы нас в космос и к другому миру. Нет средств перевозки больших количеств кислорода, воды и пищи, необходимых в столь длительном путешествии. Неизвестен способ посадки корабля на другой планете".
Английский ученый в области научного прогнозирования Д. Томсон в 1955 году заявил: "В настоящее время возможность путешествий в мировое пространство больше привлекает, по-видимому, школьников, чем ученых".
В возможность космического путешествия верили К.Э. Циолковский, Н.И. Москвин, Ю.А. Гагарин, "Циолковский перевернул мне всю душу...- писал Юрий Алексеевич. - Меня увлекла его прозорливость, способность видеть будущее с необыкновенной точностью". Калужский ученый-самоучка впервые в мире обратил серьезное внимание на ракету, способную вывести человека в космическое пространство. И теоретически доказал это в своих работах.
Ю.А. Гагарин говорил о К.Э. Циолковском: "Он писал, что за эрой самолетов винтовых придет эра самолетов реактивных, - и они уже летали в небе над Саратовом. Он писал о ракетах - и они уже поднимались ввысь над советской землей. Правда, пока еще в стратосферу".
И еще: "Пожалуй, именно с доклада о работах Циолковского и началась моя "космическая" биография. В литейщике родился летчик". Н.И. Москвин писал о Гагарине: "Я горжусь тем, что мой скромный труд преподавателя и знания, переданные мною моему воспитаннику, помогли ему в освоении гордой профессии - космонавта".
Это сущая правда. Ее признавал и Ю.А. Гагарин. Во время приезда в техникум в январе 1965 года он подарил Н.И Москвину свою цветную фотографию с надписью: "Дорогой Николай Иванович! Сердечное спасибо Вам за науку и знания. Все мы гордимся тем, что прочные хорошие знания получили от Вас. Желаем Вам крепкого здоровья и всего самого наилучшего".
Учитель вскоре умер на 90-м году жизни. Выполняя его желание, мы похоронили Николая Ивановича Москвина в форме индустрика с прикрепленным значком Варшавского университета.
... Я слышал, что незадолго до смерти Н.И. Москвин просил передать Гагарину специально собранные для него рукописи и книги: "Может, пригодятся ему".
Как-то спросил об этом бывшего директора техникума С.И. Родионова.
- Передавал, - сразу откликнулся Сергей Иванович. - Но мы их Гагарину не передали. Не успели... Думали, приедет Юрий Алексеевич и вручим ему. Не успели, к сожалению.
- И где же они теперь? - с потаенной надеждой спросил я.
- Должны быть в кабинете директора, - уверенно ответил Сергей Иванович. - Я их там держал.
Иду к новому директору В.П. Ерофеевскому.
- Нет, не видел их, - задумался Виктор Петрович, когда я рассказал ему о свертке или связке Москвина. - Честно говоря, бумаги бывшего директора я тщательно не смотрел... Может быть, они где-то и лежат здесь. Посмотри. Я сейчас уезжаю, кабинет в твоем распоряжении.
...Кажется, в кабинете не осталось такого места, которое я не просмотрел. Не иголка же в стоге сена, а целая связка. Не может остаться незамеченной. Но связка как сквозь землю провалилась.
И вдруг мой взгляд остановился на подставке сейфа, на обыкновенной прикроватной тумбочке, которые были раньше в наших общежитиях. Попробовал открыть дверцу - не удалось. Старая высохшая краска, наложенная во много слоев, настолько заполнила все поры и трещины дверки, настолько схватила ее мертвой хваткой, что попытки просто открыть тумбочку, по-видимому, не приводили к успеху, и на нее перестали обращать внимание. Возился я с тумбочкой больше получаса, выковыривая ножом краску, стараясь не испортить ее внешний вид. Наконец, она открылась, и я увидел много курсовых работ по предмету "Детали машин" - его преподавал Родионов. Вынимаю их из тумбочки и у задней стенки вижу большой сверток. "Они! Рукописи!" - обрадовался я, торопливо развязывая веревку, собранную из домашних тряпичных полосок...
Я не ошибся: в свертке действительно были рукописи Москвина. И книги из его личной библиотеки, которые он, видимо, считал полезными для космонавта.
Что же отобрал он для Ю.А. Гагарина? "Русские новаторы в мировой технике" профессора В.В. Данилевского, "А.Ф. Можайский - создатель первого в мире самолета" авторов Н.А. Черемных и И.Ф. Шипилова, "О чем рассказывает свет" С.Г. Суворова, "От ракеты до реактивного самолета" Б.В. Ляпунова, "Атомная энергия и ее применение в Народном хозяйстве" Н.Г. Дорфмана, "Первые использования авиации" И.С. Краевского и другие.
Меня, конечно, интересовали в первую очередь рукописи. Бегло просматривая их, сразу заметил, что они связаны с космической наукой. И как контраст; страницы были сшиты нитками, местами закреплены швейными иголками, булавками...
Вот рукопись "Современное учение о Вселенной". Осторожно листаю ее и невольно что-то читаю. "История человека говорит, что люди, находясь еще на низкой ступени своего развития, обращали свои взоры к небу, чтобы изучить таинственные отношения звезд к смене времен года... Вспыхивала новая звезда, проносился по небу огненный шар, выплывала волосатая комета, и людям казалось, что эти явления, эти перемены в небе говорят о каких-то переменах в судьбе отдельных лиц и народов. Вера в предсказания астрологов была очень сильна".
Н.И. Москвин раскрывает историю открытия Вселенной, называет имена великих ученых, внесших большой вклад в "устройство" звездного неба и открывших законы его существования.
Заканчивается эта рукопись словами: "Красиво и величественно звездное небо во всей своей громаде.
Уже невооруженному глазу ночное небо дает слабое предчувствие о неизмеримом богатстве звезд, рассеянных в мировом пространстве".
Как это созвучно с высказыванием К.Э. Циолковского о пользе завоевания космоса, которое, как он полагал, в будущем даст "обществу горы хлеба и бездну могущества". А ведь рукопись Москвина написана была еще до Октябрьской революции, когда с работами великого теоретика космоса мало кто был знаком.
Совершенной неожиданностью была рукопись Москвина "Изучение космоса при помощи искусственных спутников Земли и космических ракет". Она охватывала период с 4 октября 1957 года по 4 октября 1959 года, когда стартовали первый искусственный спутник Земли и космическая ракета "Луна-3", "Нет сомнения, - писал Н.И. Москвин, - что пуск третьей космической ракеты, направленной на облет Луны с расчетом возвращения в район Земли, принесет новые важные сведения о космическом пространстве, в том числе и о природе и строении невидимой с Земли обратной стороны Луны...
Наконец, удачный полет третьей космической ракеты позволит приобрести опыт для полетов к другим, более удаленным небесным телам. Теперь очередь за Марсом".
В связке оказались и центральные газеты с пометкой Н.И. Москвина "Изучение космоса". Среди них - газета "Правда" за 18 марта 1960 года. В ней, в частности, сообщалось, что Комиссия президиума Академии наук СССР по подготовке предложений о наименовании вновь открытых образований на невидимой с Земли части Луны дала имена кратерам и циркам и материалы этой работы переслала в международный астрономический союз. Газета опубликовала диск Луны с новыми и старыми наименованиями кратеров, морей и цирков, видимых с Земли. Николай Иванович на этом диске делает карандашом поправки, указывая, где то или иное образование действительно располагается. О точности поправок пусть судят астрономы, но думаю, старый учитель недаром взял на себя смелость - исправить ошибки составителей этой карты Луны.
Однажды наш музей посетили два известных московских ученых-физика и внимательно почитали рукописи учителя первого космонавта Земли.
- Нового в науке он ничего не открыл, - сказали они мне, - но как преподаватель физики Москвин был превосходен. Счастье для учеников учиться у такого учителя.
Сослуживцы Н.И. Москвина рассказывали, что он в возрасте то ли 72, то ли 75 лет поступал в аспирантуру Саратовского госуниверситета, на физический факультет. Не верилось мне, думал: сочиняют разное о старике. Но потом в "Личном деле" обнаружил два любопытных документа, которые дают повод поверить в это.
В "Личном листке по учету руководящих кадров" в графе "Ученая степень, звание" Николай Иванович написал: "по-старому кандидат ф.-м. наук", в следующей графе "Имеет ли научные труды и изобретения" - "да". Ученую степень, как я уже писал, он получил в Варшавском университете, но вернувшись в Россию, потерял это звание. На склоне лет Н.И Москвин, видимо, решил вернуть себе ученую степень. И второй документ говорит за это:
Директору Саратовского индустриального техникума трудовых резервов тов. Родионову С. И.
Прошу выдать мне в копии мой личный листок по учету кадров, составленный отделом кадров техникума, и характеристику о моей работе в техникуме.
Эти документы мне необходимы для представления в Саратовский университет.
Москвин Н.И. 2/V/1956.
Директор дал указание начальнику отдела кадров и заместителю по учебной части подготовить характеристику и копию "Листка".
Николаю Ивановичу шел 81-й год!
Жаль, конечно, что рукописи Н.И Москвина не дошли до Юрия Алексеевича. Можно только догадываться, что Юра Гагарин был знаком со многими из них, поскольку был лаборантом на общественных началах в кабинете физики, председателем физико-технического кружка и, наконец, провожал учителя домой, и они подолгу беседовали о космосе, сидя в чердачной квартире старенького домика, где жил Н.И. Москвин.
назад в начало вперед