Дореволюционный шрифт

ДАЛЕКИЕ МИРЫ I. Далекия солнца и далекие миры. — План и масштаб солнечной системы. Разстояние от Земли до Солнца. — Небесныя измерения.

Загадочная особенность этих звезд замечена была уже в глубочайшей древности. Человечество давно выделило их из тысяч других, присвоив им общее наименование «планет», т. е. (по-гречески) странствующих или блуждающих светил. Каждая планета получила имя одного из древних божеств; мифологическия названия — Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн — еще и теперь сохранились за планетами на языках всех образованных народов.

Но истинную природу «странствующих звезд» человечество постигло сравнительно лишь недавно. Всего три столетия прошло с тех пор, как безсмертный Галилей, первый человек, направивший на небо зрительную трубу, мог воочию убедиться, что планеты — не самосветящияся тела, а огромные темные шары, небесныя сестры нашей Земли, подобно ей освещаемыя Солнцем. Оне — такие же темные миры, как и обитаемый нами земной шар, только разсматриваемые с огромнаго разстояния. В столь страшном отдалении и наша холодная Земля, залитая лучами Солнца, казалась бы тоже светящейся точкой. Эти далекие миры составляют вместе одну систему, одну широко раскинувшуюся планетную семью, в которой Солнце занимает центральное и царственное положение. А далеко за последней планетой нашей системы, в бездонных глубинах небеснаго пространства, горят и светят другия раскаленныя солнца — звезды. Вокруг них, быть может, тоже кружат согреваемыя ими планеты, — но мы ничего об этом не знаем. Могущественные телескопы, в тысячи раз усиливающие зоркость естественнаго зрения, не в состоянии показать нам тех звездных планет. Это и не удивительно, ибо разстояние звезд так непостижимо велико, что видимость их самих уже является почти чудом: ближайшая звезда — ближайшая! — в 300.000 раз далее от нас, чем Солнце...

Наука изучает пока лишь те далекие миры-планеты, которые кружатся вокруг нашего собственнаго Солнца. Об этих небесных сестрах нашей Земли мы и будем здесь беседовать.

План солнечной системы. (Размеры самих планет, для наглядности, преувеличены).

Древние, не знавшие телескопа, насчитывали всего пять планет *), так как невооруженным глазом нельзя было заметить больше. Телескоп значительно обогатил нашу планетную систему: теперь нам известны 7 крупных главных планет и целыя сотни мелких. Все члены этой многочисленной небесной семьи, подчиняясь могучему притяжению огромнаго Солнца, безостановочно движутся вокруг него по замкнутым путям, которые астрономы называют орбитами.

*) Если не считать Солнца и Луны, которых древние также называли планетами.

Конечно, в пустом пространстве вселенной планетные пути не отмечены никакими вещественными знаками: по силы, который управляют движением небесных тел, действуют с таким постоянством и с такою правильностью, что орбита каждой планеты неизменно сохраняет свою форму и свое положение, словно бы миры скользили по невидимым небесным рельсам. При том, пути всех главнейших планет расположены почти в одной плоскости, и потому нетрудно изобразить на чертеже наглядный план нашей планетной системы.

Сравнительныя разстояния

На рисунке стр. 4 изображены постоянные пути главнейших планет нашей солнечной системы. На этом плане — самая маленькая орбита есть путь Меркурия, — планеты, ближайшей к Солнцу. Одна за другой эту орбиту охватывают орбиты следующих планет, и нетрудно заметить, что промежутки между ними все возрастают по мере того, как мы переходим к отдаленным планетам. Второй круг, считая от центра, изображает орбиту Венеры, третий — нашей Земли, четвертый — Марса. Затем следует круговая полоса тесно сближенных орбит множества мелких планет, «астероидов» (границы ея отмечены пунктиром). Ее охватывают орбиты Юпитера, затем — Сатурна, Урана и, наконец, Нептуна.

Ради простоты мы изобразили все орбиты в форме кругов; но в действительности планетныя орбиты всегда более или менее овальны, и Солнце находится не в середине такого овала, а несколько сбоку. Отсюда происходит, между прочим, то, что, обращаясь вокруг Солнца, каждая планета не все время отстоит от него на одинаковом разстоянии, а то приближается к нему, то удаляется.

Весьма просто было изобразить в миниатюре план солнечной системы; гораздо труднее дать правильное представление о грандиозности ея истинных размеров. Легко сказать, что разстояние Земли от Солнца равно 140.000.000 верст, — но эти девять цифр мало помогают уяснению действительнаго масштаба солнечнаго царства. Попробуем же осветить это огромное число наглядными сопоставлениями. Земной шар имеет в поперечнике 12 тысяч верст, и хотя огромные размеры его далеко превосходят силу нашего воображения, самыя длинныя земныя разстояния в сотни тысяч раз меньше, чем взаимныя разстояния планет и Солнца. На прямой линии от Земли до Солнца можно было выстроить бок-о-бок цепь из 11½ тысяч таких шаров, как земной. Если бы на зтих исполинских устоях был проложен рельсовый путь, то знаете ли, во сколько времени мы доехали бы до Солнца, безостановочно мчась в курьерском поезде? Да мы бы и вовсе не доехали до него, не дожили бы до конца путешествия, ибо оно длилось бы не менее 200 лет! Только внуки наших внуков, родившиеся в поезде во время пути и никогда не видавшие Земли, — добрались бы до конечной станции этой небесной дороги. По земным тарифам билет 3-го класса для такого проезда стоил бы не менее 1½ миллионов рублей!

Вот еще пример, который помогает постичь грандиозность небесных разстояний. Вообразим, что рука наша достаточно длинна, чтобы мы могли с Земли дотронуться до Солнца. Через сколько времени почувствовали бы мы ожог? Через час? Через сутки? Нет. Мы успели бы дожить до самой глубокой старости и спокойно умерли бы, вовсе и не почувствовав боли: передача ощущения по столь длинному нерву потребовала бы не менее 100 — 150 лет...

Теперь, когда 140.000.000 вер., измеряющие радиус земной орбиты, уже кое-что говорят воображению, — поступим так, как поступают астрономы: примем средний радиус земной орбиты за основную единицу и перемерим этим исполинским небесным аршином все остальныя небесныя разстояния.Тогда уже не придется выписывать длинных рядов цыфр. Разстояние Меркурия и Венеры от Солнца выразится приблизительно ½ и ¾ нашей новой единицы меры; Марс окажется на разстоянии 1½ единиц от Солнца, Юпитер — на разстоянии — 5, Сатурн — 10. Уран — 20; наконец, Нептун, кружащийся на краю нашей солнечной системы, удален от Солнца в 30 раз дальше Земли. Числа эти, конечно, закруглены, чтобы легче было удержать в памяти пропорцию частей солнечнаго царства.

Попытаемся теперь мысленно создать уменьшенное подобие нашей планетной системы. Пусть обыкновенная горошина изображает в миниатюре наш земной шар. Как далеко от нея надо поместить Солнце?11½ тысяч горошин, нанизанных вплотную на тонкую прямую проволоку, составят 60 сажен: на этом разстоянии, значить, и надо поместить шар (¾ арш. в поперечнике). изображающий Солнце. В 300 саженях от этого «солнца» следует поместить самую большую планету — Юпитер: в соответствии с горошиной — Землей, ей надо будет придать размеры апельсина. А Нептуна (величиной с вишню) придется отодвинуть уже на 3½ версты! Следовательно, обитаемый нами мир по сравнению с пространством всей солнечной системы так же ничтожен, как ничтожна горошина на круглой равнине площадью более 30 квадратных верст!

Тот же пример поможет, пожалуй, уяснить, как страшно уединено наше Солнце с его планетами от остальных далеких Солнц вселенной. На нашей модели, где Земля — горошина, а поперечник всей планетной системы равен 7 верстам, ближайшая звезда оказалась бы на разстоянии 30.000 верст! Это не многим меньше длины земного экватора. Значит, межзвездныя пустыни, отделяющия во вселенной одну солнечную систему от другой, во столько же раз превосходят самыя далекия земныя разстояния, во сколько раз земной диаметр больше ширины горошины!

Людям, привыкшим думать, что для измерения какого-либо пространства непременно надо пройти по нему с аршином в руках, естественно должны казаться гадательными все приведенные выше цыфры. Но геометрия освобождает нас от кропотливой и далеко не точной работы непосредственнаго измерения. Чтобы определить разстояние от Петербурга до Москвы, землемеры вовсе не шли по нему с мерною цепью — нет, они прибегли к другим, более быстрым и более совершенным приемам измерения. Такие же приемы, только гораздо более сложные, употребляют и астрономы для небесных измерений. Однако, было бы черезчур долго описывать здесь, как именно астрономы закидывают в бездны мирового пространства вершины своих треугольников и с величайшей точностью определяют небесныя разстояния помощью вычислений.

В последний раз разстояние между Землей и Солнцем было вновь перемерено в 1900-1901 г.г. посредством наблюдений маленькой планетки Эрос, весьма близко подошедшей тогда к Земле; астрономы всех стран на 180 обсерваториях земного шара с величайшей тщательностью измерили тогда положение этой планетки на звездном небе. Обработка полученных данных привела к результату (149. 471 тыс. километров), в котором ошибка не может превышать 100 тыс. вер., т— е. ¹/₁₆₀₀ доли. Это все равно, что отмерить кусок сукна с точностью до ¹/₁₀₀ вершка. Какой торговец мог бы поручиться за подобную точность измерения?

Юпитер.                                            Сатурн.                                Нептун. Уран. Земля. Венера. Марс. Меркурий. Сравнительная величина главных планет солнечной системы.

Mиpы не только измерены — они также и взвешены, взвешены на невидимых весах небесной механики, и мы смело можем положиться на безукоризненную точность этого взвешивания.

А теперь, когда мы познакомились с общим планом солнечной системы, отправимся мысленно в необъятное небесное пространство и посетим один за другим далекие миpы нашей планетной семьи.

Венера, сияющая на вечернем небе.

В пору наибольшей яркости Венера сияет на небе очень крупной звездой, которая льет на Землю приятный, спокойный свет и придает неизъяснимую прелесть вечернему ландшафту. «Стало темнеть. Ясная серебряная Венера низко на западе уже сияла из-за березки своим нежным блеском» — читаем мы у Толстого в описании весенняго вечера («Анна Каренина»). Вероятно, и вы не раз любовались по вечерам этой планетой, когда она царит в западной части неба; быть может, вам случалось видеть ее и утром — на восточном небосклоне. Это едва ли не единственная планета, знакомая даже нашим простолюдинам, которые в северной и средней России зовут ее Зорянкой, Зорницей, а в Малороссии Вечерницей. Необычайная яркость Венеры, видимой порою даже днем, не раз порождала курьезныя недоразумения: планету принимали за воздушный шар! Таинственные «неприятельские дирижабли», появлявшиеся будто бы по вечерам над западным горизонтом, оказывались в большинстве случаев ни чем иным, как нашей небесной соседкой — Венерой...

Если в вашем распоряжении имеется хотя бы самая скромная зрительная труба, то, направивши ее на Венеру при ея наибольшем блеске, вы будете поражены странной неожиданностью: планета имеет форму не кружка, а серпа, как у молодого месяца! Глядя на этот светлый серп, мы воочию убеждаемся, что перед нами — небесное тело совсем иной природы, нежели далекия раскаленныя солнца-звезды, испускающия свой собственный свет. Как и всякая планета, Венера — шар, сам по себе темный, освещаемый солнцем лишь на одной половине; и когда эта освещенная половина обращается к нам боком, мы видим только более или менее узкий серп, — остальная, темная часть диска остается для нас невидимой. Вот почему, кружась между Землей и Солнцем, Венера показывает нам те же фазы, что и Луна. Разница лишь в том, что Луна отдалена от нас во всех фазах одинаково, Венера же бывает то ближе, то дальше от нас, и оттого фазы ея резко различаются по величине: узкий серп очень велик по сравнению с первой четвертью, которая в свою очередь заметно больше полнаго диска.

Простым глазом мы не замечаемь этих поразительных изменений в фигуре Венеры, и до изобретения зрительных труб никто даже не подозревал, что яркая царица звезднаго неба сияет в форме серпа. Впрочем, бывают люди настолько зоркие, что различают фазы Венеры даже невооруженным глазом. Таким зрением, говорят, обладала мать знаменитаго математика Гаусса. Однажды, когда Гаусс показал ей Венеру в телескоп, старушка с изумлением заявила сыну, что в трубе серп Венеры направлен в противоположную сторону, чем при разсматривании простым глазом. Конечно, она не знала, что астрономическия трубы дают перевернутыя изображения.

Точныя измерения Венеры открыли нам удивительный факт: она, оказывается, не только сестра нашей Земли, но, можно сказать, ея небесный близнец, так как обе планеты почти одинаковой величины. Во всей вселенной не найдется, вероятно, другого мира, который в этом отношении так походил бы на наш собственный. Поперечник Венеры меньше поперечника земного шара всего на несколько сот верст, — разница, конечно, ничтожная по сравнению с 12.000-верстным диаметром. В этих соседних мирах почти одинаково и напряжение тяжести: земная пудовая гиря, перенесенная на Венеру, весила бы лишь немного меньше (33 фунта).

Но сходна ли Венера с Землей и во всем прочем? Существуют ли в этом далеком мире материки и океаны, горы и долины, воздух и вода? Так же ли сменяются там времена года, чередуются дни и ночи? Есть ли там, наконец, животная и растительная жизнь, или же это — огромная безжизненная глыба мертвой материи?

С такими вопросами приступает астроном к изследованию всякой планеты, но далеко не на все вопросы удается ему получить ответ из бездн мирового пространства. О Венере мы с достоверностью знаем лишь одно: в этом мире есть атмосфера, которая в 1½-2 раза выше и плотнее, чем земная. Гениальный Ломоносов первый указал на то, что «Венера окружена знатною воздушною атмосферою, таковою, какова обливается около нашего шара земного». При разсматривании Венеры в телескоп можно заметить, что темная и светлая части диска не разграничены так резко, как, например, на Луне (атмосфера у нашего спутника почти отсутствует); на границе дня и ночи лежит серая полоска — область зари, сумерек. Значить, на Венере должна быть высокая и плотная атмосфера, которая и обусловливает это явление утренних и вечерних зорь.

Доказано также присутствие паров воды в воздухе нашей небесной соседки. В атмосфереВенеры вечно плавают густыя облака; почти сплошной пеленой застилают они небо в этом мире и постоянно скрывают от нас его поверхность. Ни один астроном не может сказать с уверенностью, что видел какую-нибудь подробность на поверхности самой планеты Венеры, а не на ея густом плотном облачном покрывале.

Орбиты четырех меньших планет — Меркурия, Венеры, Земли и Марса.

В сущности, этому обстоятельству царица наших звездных вечеров и обязана своим ярким блеском: густыя облака отражают солнечный свет почти так же хорошо, как и свеже выпавший снег. Вот почему Венера посылает в пространство тот ослепительный свет, который невольно привлекает к ней наши взоры, а астрономов заставляет при наблюдении в телескоп защищать свои глаза темными стеклами. К тому же, Солнце, которое ближе к Венере, чем к нам, вдвое щедрее заливает ее своими лучами.

Благодаря близости к Солнцу, Венера быстрее Земли обегает свою орбиту: ея «год» длится всего 225 дней, т.е. 8 наших месяцев. Слово «наших» здесь, впрочем, излишне: своих месяцев Венера не имеет, так как у нея нет своей луны.

Облачное покрывало, застилающее лик Венеры, не позволяет нам решить вопрос о том, как чередуются в этом мире дни и ночи. До сих пор еще не установлено, в какой срок шар Венеры совершает полный оборот вокруг своей оси. Вполне понятно почему так трудно узнать это: вспомним, что в телескоп не видно твердой поверхности Венеры, и, следовательно, нет никаких постоянных отметин, по которым можно было бы судить о вращении планеты. Среди астрономов царит резкое разногласие по вопросу о величине «суток» Венеры. Одни (Скиапарелли, а в новейшее время — Ловелл) полагают, что Венера вращается чрезвычайно медленно, именно, что ея сутки равны ея году — т. е. в 225 раз длиннее земных. Если это действительно так, то Венера должна быть вечно обращена одной и той же стороной к Солнцу, между тем как другое ея полушарие погружено в вечный мрак и холод (такия именно условия царят на ближайшей к Солнцу планете — Меркурии). Однако, тончайшия измерения пулковскаго астронома Белопольскаго показали, что вращение Венеры совершается гораздо быстрее и что «сутки» этой планеты заключают около 33 часов. Надо думать, что этот результата ближе к истине, так как иначе трудно было бы объяснить присутствие облаков и водяных паров на Венере, да и самой ея атмосферы: по законам физики, все газы планеты должны были бы собраться на ея ночной стороне и здесь замерзнуть, если бы Венера не обогревалась со всех сторон, последовательно подставляя обе свои половины лучам Солнца.

Главныя фазы Венеры и их сравнительная величина.

Достоверныя сведения о ближайшем к нам мире, как видит читатель, довольно скудны. Ничего не известно о его материках; мы не знаем даже, существуют ли на нем вообще моря, горы, реки; а о климатических условиях можем только строить догадки. Если Венера вращается вокруг оси в короткий срок — в одни или несколько суток — то на всей планете должен царить очень жаркий, влажный, ровный климат, мало изменяющийся в течение года и от дня к ночи. Солнце светит вдвое ярче. чем у нас, но ясных дней почти не бывает. Плотный слой облаков почти без просвета закрывает небесный свод, и если бы мы родились на Венере, мы никогда не узнали бы, что существует величественная картина звезднаго неба.

Когда Венера (в виде чернаго кружка) проходит перед диском Солнца, можно в момент вступления ея на диск различить светлое сияние вокруг планеты: это — освещенная атмосфера Венеры.

Ровный, влажный и теплый, как в оранжерее, климат Конго или центральной Бразилии может дать некоторое представление о своеобразных климатических условиях, царящих на Венере. Некогда, в отдаленныя геологическия времена, в так называемую Каменноугольную эпоху, на всем земном шаре господствовал такой же климат, какой царить теперь, вероятно, на всей поверхности Венеры. И вот какую картину рисует нам выдающийся шведский знаток неба, проф. Сванте Аррениус:

«Вечно облачное небо; сильная влажность, даже в период бездождия; незначительная разница в температуре на полюсах и на экваторе, летом и зимой, днем и ночью благодаря защите поверхности густыми облаками; сильные ливни в период дождей, сопровождаемые, вероятно, страшными грозами... Воздух недвижим, температура понижается незначительно. На планете царит морской климат, одинаковый повсюду. Между полюсами и экватором разница весьма невелика... Кора Венеры еще очень тонка, и когда происходят движения коры, на поверхности планеты должны совершаться резкия изменения»...

Вид Венеры в телескоп.

На нашем земном шаре в Каменноугольную эпоху при сходных климатических условиях уже пышно расцвела растительная и отчасти животная жизнь: густо росли гигантские хвощи, плауны, мхи, а между стеблями их, во влажной полутьме, жили насекомыя исполинских размеров. Возможно, что подобная жизнь процветает в настоящее время и на Венере. Но возможно и обратное: облачный покров этой планеты недостаточно умеряет жгучесть солнечных лучей, и температура на Венере никогда не падает ниже той точки (65°), при которой уже свертываются белковыя вещества. При подобных условиях жизнь -— по крайней, в том виде, в каком мы ее знаем — была бы на Венере невозможна. Разумется, никто не в состоянии сказать, в какия еще формы может отлиться жизнь в далеких мирах вселенной — но это уже область вопросов, перед которыми современная наука хранит пока глубокое молчание...

Насколько легко простым глазом разыскать на небе Венеру, настолько же трудно увидеть ея соседа — Меркурия, кружащагося внутри ея орбиты. При наблюдении с Земли эта ближайшая к Солнцу планета всегда занимает на небе положение, близкое к дневному светилу, почти скрываясь в его ослепительных лучах. Меркурий сопутствует Солнцу в его (кажущемся) суточном движении по небу; лишь за 1-1½ часа до восхода Солнца, или спустя столько же после его захода, он бывает иногда виден в лучах зари на утреннем или вечернем небосклоне. Такие периоды видимости Меркурия, повторяющиеся всего трижды в год, длятся каждый около недели. Возможно, что вам даже приходилось случайно видеть его низко над землей, не подозревая, что яркая звезда. спешащая скрыться под горизонт, и есть Меркурий. В таком случае вы счастливее самого Коперника, которому за всю жизнь ни разу не удалось видеть это неуловимое светило в тех широтах, где он жил (в северной Германии). Только в южных странах, где сумерки коротки и ночь быстро сменяет день, легко наблюдать Меркурия простым глазом. Вот почему эта планета, почти неуловимая у нас, была еще в глубокой древности замечена в Вавилоне, Египте и Греции.

Меркурий быстрее всех других планет мчится по своей маленькой орбите, обегая ее кругом в 88 дней. Его путь вокруг Солнца довольно резко отличается от круга; это — овал, настолько вытянутый, что за время своего краткого года Меркурий бывает удален от Солнца то на 65 миллионов верст, то всего на 42 мил. верст. Значит, в одних частях своей орбиты Меркурий почти в в 1е , раза ближе к Солнцу, чем в других! Солнце должно казаться с Меркурия огромным пылающим диском, площадь котораго в 5-11 раз больше, чем на земном небе.

Сам же Меркурий, по сравнению с Землей, очень маленький шар: поперечник его почти втрое меньше земного, и из нашей планеты можно было бы сделать 20 таких шаров, как Меркурий. Если бы поместить его на место нашей Луны, то, пожалуй, мы не сразу заметили бы такую перемену: диск его казался бы всего на ¼ шире луннаго. А если бы этот ближайший к Солнцу мир упал на Землю, то мог бы целиком поместиться в Атлантическом океане, втиснутый между Европой и Северной Америкой.

Маленький Меркурий, повидимому, лишен атмосферы, и скорее походить в этом отношении на нашу Луну, нежели на Землю или Венеру. Ни одно облачко на небе Меркурия не застилает от нас его «лица». И все же астрономы почти ничего не знают об устройстве его поверхности: чрезвычайно трудно наблюдать и изучать эту планету, всегда прячущуюся в солнечных лучах и в период наибольшей близости к Земле отвращающую от нас свою освещенную половину.

Вид Меркурия в телескоп (по рисунку Скиапарелли)

По мнению лучших наблюдателей, на Меркурии нет того чередования дней и ночей, к которому мы так привыкли на Земле. Он неизменно обращен одной и той же стороной к Солнцу, а другой — к мраку и холоду межзвезднаго пространства. Вечное сияние близкаго Солнца на одной стороне и безпрерывная, испокон веков длящаяся ночь на другой — вот резкия крайности, удивительным образом сочетавшияся в этом мире. На светлой, солнечной половине должен вечно господствовать невообразимый зной в 200-300 градусов, не умеряемый ни ветрами, ни облаками. Солнце не восходит здесь и не заходит: огромным пылающим диском висит оно неподвижно на черном звездном небе (ибо где нет атмосферы, там нет и светлаго, затмевающаго звезды небеснаго купола) и безпощадно льет свои горячие лучи на сухую, жадную, накаленную почву. Такова одна половина планеты — дневная. На противоположной, ночной половине, напротив, вечно царит страшный холод в 200 и более градусов; в течение миллионов лет ни один луч Солнца не проникал в это царство вечного холода. Согласно законам физики, на этой холодной половине давно должна была собраться и замерзнуть газообразная оболочка всей планеты; неудивительно, что Меркурий лишен атмосферы.

Самое смелое воображение отказывается населить живыми существами этоть мир величайших контрастов, в одно и то же время слишком знойный и черезчур холодный для того, чтобы на нем могла развиться жизнь. Ближайший сосед живительнаго Солнца, надо думать, не знает и никогда не знал органической жизни...

Чтобы покончить с описанием Меркурия, нам остается добавить не много. Как и у Венеры, у него нет ни одной луны. Плотность его несколько превышает плотность Земли. Зато тяжесть на его поверхности в 2½ раза слабее, чем у нас: земная пудовая гиря весила бы на Меркурии всего 16 фунтов! Позднее, описывая Марс, где напряжение тяжести еще слабее, чем на Меркурий, мы немного подробнее остановимся на любопытных следствиях ослабленной тяжести.

Еще далее к Солнцу мы не знаем планет: до сих пор не удалось открыть ни одного мира, который кружился бы около Солнца внутри орбиты Меркурия. Чтобы обозреть остальные далекие миры нашей планетной семьи, следует направиться уже не к Солнцу, а в противоположную сторону. Третье место, считая от Солнца, на плане нашей системы занимает планета, которую мы знаем лучше всех других, так как она не требует телескопа для своего изучения. Это — наша Земля. Мы успели уже свыкнуться с мыслью, что мир, обитаемый нами, — такое же небесное тело, как и прочия планеты, и что в сущности мы живем на небе, — на небесном светиле, которое сияет во вселенной, как Венера или Марс. Но некогда мысль эта казалась нелепой; двести лет тому назад наш известный писатель и ученый Иван Посошков, человек широких взглядов и просвещеннаго ума, высмеивал Коперника, «Богу суперника», за то, что он «тягостную землю подъяша на воздух от кентра (центра) земного, иде же была от Бога сотворена, вознесоша на высоту небесную и со звездами ю уравниша и планетою нарекоша»...

Величина Меркурия по сравнению с размерами материков Земли. Если бы Меркурий упал на Землю, он мог бы поместиться в Атлантическом океане, между Америкой и Африкой.

Земля в небесном пространстве

Если бы мы жили, например, на Меркурии, то весь огромный, полный безконечнаго разнообразия шар земной был бы для нас просто яркой звездой; нам известно было бы о нем, вероятно, не больше, чем известно теперь о прочих планетах. Мы знали бы, что он окружен атмосферой, в которой часто плавают облака; что он довольно быстро кружится около оси, наклоненной под углом в 66½° к плоскости его орбиты; что он обходить кругом Солнца в 365 своих суток; что его сопровождает при этом спутник, который в 50 раз меньше его по объему и отдален от него на 30 земных поперечников. Очертания светлых и серых пятен на Земли мы, пожалуй, могли бы еще различить в телескопы, могли бы даже составить рисунок ея поверхности, — но истинное значение этих пятен оставалось бы для нас загадкой. Вероятно, мы не знали бы даже, где на Земле материки и где — океаны, какая жидкость наполняет впадины этого шара и каков состав его атмосферы... Еще более загадочными казались бы нам яркия белыя пятна на полюсах Земли и периодическия изменения окраски материков, которые зимою, покрытые снегом, заметно светлее, нежели летом. Вот как жалки были бы наши сведения о мире, полном жизни и кипучей деятельности сотен миллионов разумных существ! Не так ли ничтожны и нынешния наши знания о небесных сестрах Земли? Увы, почти так... Однако, будем признательны науке и за эти скудныя, но достоверныя сведения, которыя хоть немного приближают нас к истине, разсеивая мрак вековых предразсудков и безпочвенных догадок.

С тех пор наши знания об этой планете значительно углубились и расширились. Марс перестал считаться «уменьшенным подобием Земли». Новыя наблюдения и теоретическия соображения во многом изменили прежние взгляды, и вокруг планеты, издревле носящей имя бога войны, загорелась оживленная борьба разнообразных мнений. В этом очерке придется, конечно, бегло изложить лишь самое существенное из того, что достигнуто теперь настойчивым изучением Марса.

Как далек от нас этот мир? Внизу показано положение орбит Земли и Марса. Легко заметить овальность обоих небесных путей и то, что они не везде одинаково отстоят друг от друга. Там, где обе орбиты всего теснее сближены, разстояние между ними равно 52½ миллионам верст. Значит, ближе, чем на 52е миллиона верст, Земля и Марс не могут подходить друг к другу. Но и в таком близком соседстве обе планеты бывают довольно редко, — именно, каждыя 17 лет, в эпоху так наз. «великих противостояний». С нетерпением ожидают астрономы этих редких периодов и спешат воспользоваться кратковременной близостью, чтобы изучать нашего загадочнаго соседа. Но благоприятное время длится недолго: подобно случайно встретившимся путникам, обе планеты вскоре вновь расходятся, так как Земля в безостановочном беге кругом Солнца перегоняет Марс. Через 2 с лишком года планеты сближаются снова, — но теперь уж их разделяет бóльшее разстояние. С каждой следующей встречей, повторяющейся приблизительно в двухлетний срок, взаимное разстояние Земли и Марса возрастает, доходя до 90 миллионов верст; затем планеты при встречах начинают уже сближаться, пока не наступает следующее «великое противостояние», и тогда оба мира вновь достигают наибольшей взаимной близости.

По размерам своим Марс — одна из самых маленьких планет (главных) нашей системы; он, правда, больше Меркурия, но в 7 раз меньше Земли по объему. При том Марс немного рыхлее, нежели наша планета, так как вес этого мира не в 7, а в 10 раз меньше веса Земли. Если Меркурий из восьми главных планет — наименьшая по объему, то Марс отличается наименьшим напряжением тяжести: на нем все тела весят почти втрое меньше, чем на Земле. «Самыя обыкновенный наши действия на Марсе — казались бы фантастическими», — пишет астроном Ловелл, посвятивший всю жизнь изучению этой планеты. — «Всякий предмет оказался бы там неестественно легким: свинец весил бы не больше, чем у нас на Земле — камень, камень стал бы таким же легким, как у нас вода, и всякое тело казалось бы превращенным в какое-то другое, непохожее на него. Мы очутились бы вдруг в невесомом эфирном мире. Наши действия приняли бы грандиозный характер. С небольшим напряжением мы совершали бы невероятно трудныя работы, так как наша мощь увеличилась бы в 7 раз. Наконец, все в этом странном мире совершалось бы с значительной медленностью. Вода текла бы не спеша, ленивой струей, а падающия тела опускались бы на землю с грациозной плавностью».

От живительнаго Солнца Марс отодвинут в 1½ раза дальше, нежели Земля, и обегает свою обширную орбиту в 687 дней; следовательно, его«год» почти равен двум земным годам, а каждый сезон — весна, лето, осень, зима, — продолжается около 6 месяцев. Но «сутки» Марса почти равны нашим и длятся 24 часа 37 минут. Замечательно, что и ось вращения Марса почти на столько же наклонена к орбите, как и наша земная ось, — именно, под углом в 65 градусов с долями. Следовательно, этот маленький мир должен иметь те же три климатических пояса, — жаркий, умеренный и холодный, точно так же расположенные, как и на нашей Земле. Однако, названия «жаркий» и «умеренный» мало подходят к климату этой планеты. Дело в том, что лучи Солнца греют на разстоянии Марса вдвое слабее, чем у нас; следовательно, в этом далеком мире должна всюду — в тропиках, как и близ полюсов -— господствовать весьма низкая температура.

Орбиты Земли и Марса.

Относительные размеры Марса в различных разстояниях от Земли.

В сильные телескопы можно видеть, что вокруг Марса обращаются два спутника. Марсовы луны миниатюрны: поперечник их равен нескольким десяткам верст, так что странно даже называть мирами эти каменныя глыбы. Других таких маленьких лун мы не знаем во всей солнечной системе; наша Луна, с поперечником в 3½ тысячи верст, — положительно гигант рядом с этими пигмеями. Обе луны Марса обращаются на довольно близком разстоянии от него: одна удалена от центра планеты всего на 9 тысяч верст, другая — на 22 тысячи. Свои маленькия орбиты оне описывают чрезвычайно быстро — ближайший спутник всего в 7 часов. Он обегает вокруг Марса втрое скорее, чем сам Марс успевает обернуться вокруг своей оси, и отсюда вытекает любопытнейшее следствие: так как истинное движение спутника по небу с запада на восток быстрее, чем кажущееся обратное движение небеснаго свода, то для наблюдателя на Марсе эта луна восходит на западе и заходит на востоке!

Белое пятно на полюсе Марса в то время, когда на планете весна: заметно «таяние» пятна.

Но обратимся к самой планете, так сильно интересующей и астрономов и публику. Вопрос о ея климате, атмосфере, температуре и т. д. еще недавно вызывал горячие споры среди ученых. Теперь большинство астрономов согласно в том, что Марс окружен весьма разреженной атмосферой, гораздо менее плотной, чем воздух на наших высочайших горных вершинах. Барометр показывал бы на Марсе всего 60 миллиметров, т. е. стоял бы в 12 раз ниже, чем обычно у нас. Под таким слабым давлением вода должна кипеть не при 100° (Цельсия), а всего лишь при 45°, и испаряться гораздо быстрее, чем обычно на Земле. Удалось установить, что неплотная атмосфера Марса содержит весьма небольшое количество водяных паров и что в ней почти никогда не бывает облаков. Лик Марса большею частью совершенно ясен, — в противоположность другой нашей небесной соседке, Венере), вечно скрывающей свое лицо под сплошной завесой густых облаков.

Марс — холодный мир. Солнце скупо льет на него свои лучи, а легкая, неплотная атмосфера этой планеты слабо удерживает теплоту, накопляемую ея поверхностью. Вычисления показывают, что средняя температура Марса должна быть гораздо ниже земной, достигая, вероятно, минус 30 или 40 градусов. Зной наших летних дней на Марсе совершенно неизвестен; только в самые теплые часы самых теплых дней термометр поднимается там над нулем. Это мир суровых морозов, сковывающих всю поверхность планеты и превращающих воду в камень, в твердую горную породу; жидкая вода на поверхности Марса не правило, а исключение.

Мы подходим теперь к трудному вопросу об устройстве поверхности Марса. Для невооруженнаго глаза Марс имеет ясно заметный красноватый оттенок, оправдывающий издревле присвоенное этой планете имя кроваваго бога войны. В телескопе картина меняется, и на диске Марса можно различить множество отдельных областей разной окраски. После долговременных и терпеливых наблюдений были составлены даже «карты» Марса. Одна из таких «карт» изображена в красках на обложке этой книги: она нарисована астрономом Антониади на основании наблюдений в великолепный телескоп Медонской обсерватории (близ Парижа).

Но планетная карта совсем не то, что мы привыкли обычно разуметь под словом «карта». Карта какой-нибудь страны на земном шаре составлена на основании прямого изучения этой страны: глядя на такую карту, мы хорошо знаем, чему соответствует в натуре то или иное условное обозначение или окраска. Это и понятно, ибо географ сначала знакомится со страной и затем наносит ее на карту. Астроном же поступает наоборот: сперва составляет «карту» планеты, тщательно зарисовывая все, что удается заметить в телескоп, и затем лишь начинает строить догадки о том, что собственно представляет в натуре каждая отмеченная им подробность. Поэтому, хотя мы имеем уже «карты» Марса, истинное устройство его поверхности для нас далеко еще не ясно. На упомянутой «карте» Антониади вы видите белые красноватые и синевато-зеленые участки различных оттенков. Но не легко сказать что они обозначают; различные наблюдатели и ученые высказывают весьма различныя догадки относительно устройства поверхности Марса.

Вид Марса, по рисунку Антониади.

Четыре особенности Марсовой географии привлекают внимание наблюдателя и ждут объяснения: 1) белыя полярныя пятна, 2) красноватыя пространства, 3) синевато-зеленые участки, 4) тонкия темныя линии, называемыя «каналами».

Меньше всего споров порождают белыя пятна, видимыя у полюсов Марса. Размеры их не остаются неизменными. Когда на соответствующем полушарии планеты зима (т. е. когда оно отвращено от Солнца и подставляет себя под косыми углами к его лучам), тогда пятно это разрастается, занимая иногда по площади чуть не пятую долю всей поверхности Марса. По мере наступления менее суроваго времени года, полярное пятно уменьшается, оттаивая по краям, и в разгаре лета сокращается до наименьших размеров, А к тому времени успевает разрастись такое же белое пятно у противоположнаго полюса. Невольно хочется сопоставить с этим накопление и таяние полярных снегов у нас на Земле. Несомненно, что белыя пятна на Марсе и представляют собой нечто в этом роде с тою лишь разницей, что слой снега или льда*) должен быть здесь очень тонок — иначе слабые лучи Солнца не успевали бы растопить его в такой короткий срок. Вероятнее всего это — налет инея, быстро осаждающийся при морозе и столь же быстро тающий и испаряющийся в лучах Солнца. Слишком мало свободной влаги на Марсе, чтобы могли быстро образовываться там мощныя ледяныя поля. Издали же поверхность, покрытая тонким слоем инея, имеет тот же вид, что и толстый ледяной покров.

*) Как доказал недавно пулковский астрофизик Г. А. Тихов, полярныя пятна Марса суть скорее ледяныя, нежели снеговыя образования.

«Каналы» Марса, по рисунку Скиапарелли.

Джиованни Скиапарелли.

Относительно природы красноватых пятен, занимающих большую часть поверхности Марса и сообщающих этому светилу его характерный красный цвет, также согласны все астрономы. Это — обширныя материковыя пустыни. Вот как описывает их Ловелл, один из самых усердных наблюдателей Марса: «Поверхность Марса, за исключением дна океанов, давно превратилась в безводную и безплодную пустыню, не освежаемую ни влагой па поверхности, ни облачным покровом, и не защищенную никакой тенью... Дни и месяцы мы можем бродить по этим пустыням, и нет им конца; отчаяние овладевает душой. А солнце совершает свой дневной путь, поднимаясь из каменистой пустыни, чтобы снова погрузиться в нее»... Для полноты картины необходимо прибавить, что пустыни Марса не знойны, как наша Сахара, а холодны, — настолько холодны, что нередко по утрам и вечерам покрываются местами инеем, который исчезает в лучах утренняго солнца.

Ничто на земном шаре не может сравниться с этими холодными Марсовыми пустынями. Но это только теперь: в отдаленном будущем, когда Солнце начнет остывать, вероятно, наша планета также превратится постепенно в мир пустынь и холода. И если Венера переживает теперь отдаленную юность нашей Земли, то Марс является как бы зеркалом грядущей старости Земли, уже опоясанной почти непрерывной цепью пустынь...

Кроме полярных пятен и красноватых материков, на поверхности Марса видны темныя неправильныя пятна зеленоватаго оттенка, получившия название «морей», «океанов» и «озер». Единственно достоверное, что мы можем сказать о них, это то, что они во всяком случай не похожи на наши моря или океаны. Шведский ученый Аррениус полагает, что это «моря, уже миллионы лет покрытыя ледяной корой в версту толщиной, крепко примерзшей к берегам». Напротив, Ловелл утверждает, что — «вид этих областей меняется вместе с временами года на Марсе: оне исчезают в зимние месяцы и темнеют в летние; все происходит с ними так, как если бы там была растительность; все факты говорят в пользу такого предположения». Какое из этих столь резко расходящихся мнений ближе к истине, должны решить дальнейшия изыскания...

Сеть «каналов» Марса. Рисунок Ловелла.

Но самую загадочную подробность на поверхности Марса, вокруг которой ведутся теперь горячие споры среди астрономов, представляют знаменитые «каналы». Это — едва заметныя темныя тонкия полосы, прорезывающия поверхность планеты по прямым направлениям. Впервые заметил их в 1877 г. итальянский астроном Скиапарелли (ныне покойный), и так как полоски эти прорезают материки Марса, словно соединяя его темныя «моря», то он назвал их «проливами» — по-итальянски «саnаli». Неточный перевод этого слова на другие языки породил широко распространенное в публике убеждение, будто астрономы открыли на Марсе искусственно вырытые каналы. В действительности же истинная природа этих образований еще далеко не установлена. Более того: самое существование геометрически правильной сети «каналов» отвергается многими искусными наблюдателями, работающими с могущественными телескопами. Почти всюду, где Скиапарелли в свой сравнительно слабый телескоп видел сплошную линию «канала», некоторые астрономы теперь различают только ряд точек. На рисунке Антониади (см. цветную карту на обложке книги) обозначены лишь весьма

Персиваль Ловелл.

немногие из «каналов» — остальных этот наблюдатель не усмотрел в свой превосходный, величайший в Европе телескоп. Напротив, американский астроном Ловелл, выстроивший для изучения поверхности Марса специальную обсерваторию с телескопом, хотя и меньшей силы, но зато в лучших атмосферных условиях, — открыл около 400 каналов, густою сетью прорезающих не только материки планеты, но даже и его «моря» (по Ловеллу, моря Марса суть влажныя низменности). «Чем лучше удавалось разглядеть планету, тем явственнее выступала эта замечательная сеть, — пишет он. — Точно вуаль покрывает всю поверхность Марса... Повидимому, ни одна часть планеты не свободна от этой сети. Линии обрываются, упираясь в полярныя пятна. Оне имеют форму в такой мере геометрически правильную, что внушают мысль об искуственном происхождении их»...

Мы не будем излагать здесь остроумных догадок американскаго астронома относительно природы «каналов». Преждевременно объяснять явление, самая реальность котораго еще недостаточно твердо установлена. Разрешение проблемы Марсовых каналов, как и других загадок этого мира, целиком лежит в будущем.

Теперь разделите все эти числа на 10, и у вас получатся довольно точно разстояния планет от Солнца, если считать разстояние Земли за единицу:

0,4	0,7	1	1,6	2,8		5,2	10	19,6

* Открытие Нептуна впоследствии нарушило стройность этого ряда: вместо 38,8 единиц, как требует правило Боде, Нептун оказался на разстоянии 30 единиц от Солнца. Но во времена Боде и Пиацци Нептун еще не был известен.

Как видите, только одно место в этом ряду оставалось не заполненным-то, которое отвечает числу 2,8. Когда Пиацци открыл свою планету, разстояние которой от Солнца как раз в 2,8 раз больше разстояния Земли, этот пробел оказался прекрасно заполненным.

Однако, сверх всех ожиданий, дело этим не ограничилось. Менее чем через два года открыта была вторая планета (Паллада), также отвечающая числу 2,8 в ряду Боде. Обе планеты движутся по самостоятельным орбитам, весьма близким друг к другу. Прошло несколько лет — и открыты были еще две планетки (Юнона и Веста) той же самой группы. Все четыре новых члена планетной семьи оказались телами очень небольшими, не больше 500-700 верст в поперечнике. Затем, после 40 лет перерыва, найдена была в том же поясе 5-я планетка (Астрея). Тогда стало очевидно, что в указанной полосе солнечной системы кружится целый рой мелких планеток, и усердные наблюдатели неба стали систематически выслеживать их. Американский астроном Ньюком (недавно умерший) так описывает эту небесную охоту:

Размеры Земли по сравнению с первыми 4-мя астероидами.

«Ловили мелкия светила, как охотник ловит дичь. Наблюдатели ставили, так сказать, западни, нанося на карту множество слабых звездочек какой-нибудь небольшой области неба вблизи эклиптики, знакомились хорошо с их расположением и поджидали гостей. Если гость появлялся, то он был членом группы малых планет -— и охотник клал его себе в сумку. Появился целый ряд охотников за планетами, из которых некоторые мало известны какими-либо другими астрономическими трудами».

До 1890-го года удалось уловить таким образом около 300 мелких планеток, получивших общее название астероидов. С этого года «охота» пошла гораздо успешнее, благодаря применению фотографической пластинки, которая среди тысяч звездочек сама указывает планету: движущийся по небу астероид оставляет на пластинке след в виде черточки, а не точки, как неподвижныя звезды. В настоящее время число пойманных астероидов уже приближается к 800-м.

Все это — очень мелкия небесныя тела. Даже самыя крупныя из них (Церера) значительно меньше Луны, а у большинства поперечник не превышает нескольких десятков верст. Совокупный вес всех этих 800 планет-карликов в 50 раз меньше веса нашей Луны. Да и то еще нам видимы только наиболее крупные из астероидов, и нет сомнения, что рой их состоит из огромнаго множества гораздо более мелких телец, недоступных наблюдению: нельзя же считать пределы нашего зрения за пределы самой природы! За исключением трех крупных астероидов, все они даже в сильнейшие телескопы кажутся просто светлыми точками. Нечего и думать о том, чтобы разглядеть на них какия-либо подробности. По всей вероятности, астероиды лишены всякой атмосферы, так как притяжение столь небольших тел недостаточно для удержания воздушной оболочки.

Огромный пустой промежуток между Марсом и Юпитером, так изумлявший Кеплера, теперь заполнен с избытком. Астероидов оказалось гораздо больше, чем требовал «закон Боде». Среднее разстояние их от Солнца уже нельзя теперь выражать числом 2,8, так как лишь немногие из астероидов в 2,8 раза дальше от Солнца, нежели Земля. Все 800 планеток вместе занимают своими орбитами широкий пояс, который не только заполняет собой пробел между Марсом и Юпитером, но отчасти даже заходит в обе стороны за пределы этого промежутка. Последнее особенно любопытно: мы знаем 4 астероида, среднее разстояние которых от Солнца равно и даже больше разстояния Юпитера; в некоторых частях своих очень овальных орбит эти планетки заходят на десятки миллионов верст по ту сторону орбиты Юпитера. Чтобы подчеркнуть столь замечательную особенность, астрономы дали таким астероидам мужския имена (Ахилл, Патрокл, Гектор, Нестор), в отличие от всех прочих, носящих женския имена.

Положение орбиты Эроса по отношению к орбитам Земли и Марса.

Еще интереснее для нас те астероиды, овальныя орбиты которых частью заходят внутрь орбиты Марса; эти маленькия планетки при своем движении могут, следовательно, подойти к Земле ближе, нежели Марс. Известны пока только два таких астероида: Эрос и еще одна недавно открытая планетка, не получившая названия и обозначаемая пока, как «астероид 1911 г. МТ». После Луны, это - ближайшие к нам миры. Эрос, например, орбита котораго наполовину лежит внутри орбиты Марса, в момент наибольшей близости находится от нас всего в 19 миллионах верст, т. е. вдвое ближе яркой Венеры. Надо заметить, впрочем, что так как размеры этих ближайших соседей наших крайне незначительны — поперечник Эроса не превосходит 25 верст, — то название «миров» к ним мало подходит. Это просто глыбы вещества, вероятно, даже и не шарообразной формы, небесныя пылинки, кружащияся в пустынях мирового пространства.

Итак, вот к каким неожиданным результатам привела усердная «охота за астероидами»: она открыла целый рой очень мелких светил, целое широкое кольцо небесных странников. Марс и Юпитер оказываются не вне, а внутри этого кольца, ближайшая граница котораго лежит от Солнца на разстоянии 1½ радиусов земной орбиты, а дальнейшая — на разстоянии 5¹/₅. По мнению одного авторитетнаго астронома (проф. Баушингера), маленький Марс можно тоже считать за один из астероидов, — правда, наиболее крупный. Если так, то правильнее говорить, что пояс миров-карликов кружится не между Марсом и Юпитером, а между Землею и Юпитером. Отдельные, весьма мелкие астероиды, быть может, подходят к Земле еще гораздо ближе, чем случайно открытый Эрос. Нет ничего невозможнаго и в том, что иные из них, подчиняясь притяжению земного шара, начинают кружиться около него в виде крошечных лун, или даже падают на его поверхность в виде болидов. И кто знает, не хранятся ли уже в наших музеях такие захваченные Землею астероиды?..

Здесь начинается царство гигантов, рядом с которыми предыдущия планеты — настоящие карлики. Словно для контраста, природа сразу же после самых мелких планеток — астероидов — поместила исполина Юпитера, величайшую из планет солнечной системы. Заброшенный далеко от Солнца и отодвинутый от нас в десятки раз больше, чем Венера, он по яркости все же соперничает с «утренней звездой — так огромны его размеры. Объем его, в 1300 раз превышающий объем нашего земного шара, так велик, что в промежутке между Землей и орбитой Луны можно было бы уместить только три таких шара, как Юпитер. Лента длиною от Земли до Луны была бы недостаточна, чтобы опоясать кругом этот колоссальный мир. Если бы можно было положить Юпитер на одну чашку весов, то для уравновешивания пришлось бы на другую нагрузить не только все остальныя планеты, но еще и утроить этот груз, потому что вес Юпитера в три раза больше веса всех прочих планет, вместе взятых! После Солнца это — самое тяжелое тело во всей солнечной системе, и если бы Солнце исчезло, то планеты стали бы обращаться вокруг Юпитера, подчиняясь могучей силе его притяжения.

Юпитер и Земля. (Рисунок Скрайвен-Болтона).

Любопытно, что и по физическому своему строению эта исполинская планета скорее походит на Солнце, нежели на известных уже нам меньших сестер ея. В этом отношении замечательна прежде всего весьма небольшая плотность Юпитера. Превышая Землю по объему в 1300 раз, он всего в 310 раз тяжелее ея; значит, вещество Юпитера легче земного, — оно вчетверо рыхлее, чем вещество земного шара (то же самое справедливо и для Солнца). А так как в недрах гигантской планеты вещество под давлением огромной притягательной силы должно быть страшно сдавлено и уплотнено, то приходится заключить, что внешния части Юпитерова шара состоят из вещества весьма неплотнаго — скорее всего, находящагося в газообразном состоянии.

Такое строение резко отличает Юпитера от знакомых нам маленьких планет и делает его чрезвычайно сходным с Солнцем. Колоссальный Юпитер можно разсматривать, как уменьшенное подобие Солнца, с тою только разницей, что газовый шар Юпитера успел уже значительно охладиться. Это небольшое полузастывшее Солнце уже не испускает теперь собственнаго света, но оно еще горячо и не успело покрыться твердой корой; бурные тепловые процессы, сильнейшие ветры, исполинские смерчи и вихри постоянно возмущают его газовый наружный слой.

Вид Юпитера в сильный телескоп.

На этой гигантской планете нет, повидимому, ничего устойчиваго. Напрасно искали бы мы в этом мире . чего-либо напоминающаго наши материки и моря — здесь разстилается безграничный океан горячих газов, охваченный бурным, хаотическим движением. К Юпитеру не менее, че.м к Солнцу, применимы знаменитыя строки Ломоносовской оды:

Там огненны валы стремятся И не находят берегов, Там вихри пламенны крутятся Борючись множество веков...

В густой и высокой атмосфере, окружающей внутреннее, более плотное и, вероятно, раскаленное ядро планеты, вечно носятся густыя, непрозрачныя облака, придающия диску планеты характерный полосатый вид (рис. стр. 24 и 25). Что полосы эти суть именно облачныя образования, а не прочныя и устойчивыя части поверхности, — доказывается крайней изменчивостью их очертаний.

За многие десятки лет наблюдений на всей огромной поверхности Юпитера замечена была лишь одна крупная подробность, остававшаяся сравнительно неизменной: это так наз. «красное пятно» — овальный участок довольно значительных размеров, окруженный каймой. Пятно это, имеющее в длину три земных поперечника, появилось лет 40 тому назад и некоторое время довольно резко выделялось в средних широтах Юпитера; теперь оно различается уже не так ясно, как прежде. Природа этого образования загадочна. Скорее всего это — море раскаленных газов, окруженное берегами из сгущенных паров и расположенное б глубоких слоях планеты. Довольно внезапное появление «краснаго пятна» находится, повидимому, в связи с грандиозными извержениями на этом «маленьком солнце» и, быть может, представляет собой ничто подобное тем пятнам, которыя часто появляются на поверхности настоящаго Солнца.

Воображаемый ландшафт на ближайшем спутнике Юпитера. Гигантский диск планеты занимает на небе огромную площадь. На диске видны круглые тени спутников.

Сходство Юпитера с Солнцем усиливается еще тем, что вокруг планеты-великана кружится 8 cпутников. Могучий Юпитер является властелином целой системы меньших миров, раскинувшихся на огромном пространстве. На рис. стр. 27 вы видите план обширной системы Юпитеровых спутников, представляющей как бы уменьшенное подобие всей нашей планетной семьи. Размеры Юпитерова царства огромны: самый крайний, 8-ой спутник, кружится на разстоянии 25 миллионов верст от планеты! Это в 60 раз больше, чем разстояние Луны от Земли и всего вдвое меньше, чем среднее разстояние Меркурия от Солнца. Более двух лет употребляет этот спутник, чтобы замкнуть свой длинный путь вокруг Юпитера. Столь же внушительны и размеры некоторых Юпитеровых спутников. Среди них один, — именно 4-ый, — по объему не меньше Меркурия; другой — 3-ий — почти равен Марсу. «Меньшее Солнце», как видим, заставляет обращаться вокруг себя настоящие миры, могущие объемом соперничать с планетами «большого Солнца». И возможно, что еще недавно — в космическом смысла этого слова — Юпитер был настоящим Солнцем для своих спутников, заливая их светом и теплом в таком изобилии, какого нынешнее «большое Солнце», за дальностью разстояния, давать им не может.

«Красное пятно» Юпитера по наблюдению 1889 г. в телескоп Ликской обсерватории. (Рисунок Килера).

Система Юпитера: расположение орбит его 8-ми спутников (в порядке открытия).

Странная картина открылась бы нашим глазам, если бы мы могли перенестись на поверхность какого-либо спутника Юпитера. Планета-великан представлялась бы нам в виде огромнаго полосатаго диска, занимающаго — на ближайшем спутнике — значительную часть неба, почти 50 градусов, т. е. в 100 раз больше нашей Луны (а по площади — в 10.000 раз больше). Прилагаемая цветная картина изображает этот поистине фантастический небесный ландшафт.

Сатурн и его спутники. (Рисунок Скрайвен-Болтона).

Диск Юпитера заметно сплюснут: разстояние между его полюсами на ¹/₁₆ меньше, чем поперечник его экватора. Столь сильное сжатие, бросающееся в глаза даже при наблюдении в слабую трубу, является следствием чрезвычайно быстраго вращения вокруг оси. Как ни странно, но этот колоссальный шар, в 1300 раз больший, нежели земной, вращается гораздо быстрее Земли и успевает обернуться вокруг оси всего в 10 часов. Спокойно сидя в обсерватории, земной астроном, глядя в свой телескоп, может чуть ли не в одну ночь совершить полное кругосветное путешествие по этому величайшему из миров. Каждая точка Юпитерова экватора при таком быстром вращении пробегает более 11 верст в секунду. Если бы с подобной быстротой двигались точки земного экватора, то воздух, вода и все предметы на экваториальной полосе были бы центробежной силой отброшены в бесконечность. На Юпитере этого не происходит, во-первых, потому, что при огромном радиусе этого шара кривизна пути гораздо меньше, а во-вторых, потому что сила притяжения на поверхности планеты-великана в 2½раза больше, чем на Земле. Если бы на крючок пружинных весов мы повесили пудовую гирю и перенеслись с нею на Юпитер, то оказалось бы, что здесь она весить 2½ пуда и гораздо стремительнее падает, чем на Земле. Ни на одном из миров нашей планетной семьи нет такого сильнаго напряжении тяжести. Насколько легко и свободно нам было бы на Марсе, настолько же грузными и безпомощными чувствовали бы мы себя на Юпитере. Арабский скакун при такой силе тяжести двигался бы с неуклюжестью бегемота.

Сатурн, зарисованный в октябре 1913 г. Ментором Маджини, по наблюдениям в обсерватории в Арчетри (в Италии).

Различныя положения кольца Сатурна по отношению к земному наблюдателю.

Быстро вращаясь вокруг оси, Юпитер кружится вокруг Солнца медленнее Земли и употребляет около 12 наших лет, чтобы замкнуть свой путь. Этот долгий «год» состоит более чем из 10.000 юпитеровых дней и такого же числа ночей. Любопытно еще, что день и ночь на всех пунктах исполинской планеты всегда равны между собою, так как ось Юпитера почти отвесна к плоскости его орбиты (а не наклонена к ней под острым углом, как у нашей планеты). По той же причине нет на Юпитере ни смены времен года, ни климатических «поясов».

Впрочем, Солнце так скупо посылает сюда свои лучи, что не будь у Юпитера собственнаго запаса теплоты, мир этот неминуемо застыл бы в оковах страшнаго холода. Свеча на разстоянии двух сажен светит не вдвое, а вчетверо слабее, чем на разстоянии одной сажени; таков закон освещения. Поэтому Юпитер, удаленный от Солнца впятеро больше, чем Земля, должен получать тепла и света в 5 X 5, т. е. в 25 раз меньше, чем мы.

Еще меньше света и тепла посылает Солнце в те отдаленныя провинции своего царства , где движется следующая планета — Сатурн. Этот «ближайший» сосед Юпитера (по ту сторону) отдален от планеты-великана почти настолько же, на сколько сам Юпитер отдален от Солнца. Другими словами, орбита Сатурна сразу переносит нас на двойную дистанцию Юпитера. В эти глубины небеснаго океана солнечные лучи достигают ослабленными в 90 раз более, чем к нам; на Сатурне даже в полдень должно быть такое же освещение, какое бывает на Земле, когда ⁹⁹/₁₀₀ дневного светила заслонено Луной (при затмении солнца).

Но Сатурн, как и Юпитер, — не холодное тело: его еще с большим правом можно назвать полузастывшим уменьшенным солнцем. Это тоже гигант среди миров. Он всего в 1½ — 2 раза меньше Юпитера по объему и занимает по грандиозности второе место в семье планет. Многия черты делают обе величайшия планеты весьма сходными между собою. Сатурн также составлен из вещества мало массивнаго, — вдвое менее массивнаго, чем Юпитер, ибо средняя плотность Сатурна б 8 раз меньше земной; погруженный в океан, этот колоссальный шар должен был бы плавать на поверхности воды. Надо думать, что Сатурн, как и Юпитер, в значительной части своей газообразен, и лишь вокруг центра сгустилось более плотное газовое ядро, без резких скачков переходящее в толстую атмосферу. Если бы мы могли перенестись в этот мир, мы очутились бы в безграничном горячем газовом океане простирающемся, как и на Юпитере, в бездонныя недра планеты и постепенно становящемся в глубине все плотнее и горячее.

Гигантский горячий газовый шар Сатурна — полу-планеты, полу-солнца, — находится в столь же быстром вращательном движении, как и Юпитер. Сатурновы «сутки» тоже в два слишком раза меньше наших — они равны всего 10¼ часам. Зато «год» Сатурна страшно долог: он измеряется 29е нашими годами, и в то время, как Сатурн успевает один раз замкнуть свой путь кругом солнца, Земля делает почти 30 полных кругов.

Система Сатурна: расположение орбит его 10 спутников.

Диск Сатурна представляет в телескоп картину, очень сходную с видом Юпитера: он тоже весьма заметно сжат у полюсов (на¹/₁₀) и, насколько удается разсмотреть, тоже опоясан расплывчатыми изменчивыми полосами; за дальностью разстояния, очертания этих полос кажутся гораздо слабее и нежнее, чем на диске Юпитера.

Сходство двух величайших планет проявляется и в обилии спутников. У Сатурна насчитывают 10 лун, раскинутых на различных разстояниях от центральной планеты и обращающихся в самые разнообразные сроки — от одних наших суток до 1е наших лет. В общем Сатурновы спутники не слишком объемисты даже по сравнению с нашей Луной. Только один из них, не без основания названный Титаном, почти равен Луне; самые крупные из остальных имеют поперечник вдвое и втрое меньше, чем Луна; а у самых мелких, лишь недавно открытых, диаметр, вероятно, не более 60 — 70 верст.

Телескоп открыл у Сатурна одну поразительную особенность, которая резко отличает эту планету не только от его близнеца — Юпитера, но и от всех других миров нашей системы. Особенность эта — загадочное плоское кольцо, свободно висящее вокруг планеты и окружающее ее наподобие полей шляпы. Благодаря своему кольцу, видимому для нас лишь сбоку, Сатурн имеет в телескоп чрезвычайно оригинальный вид. Когда 300 лет тому назад Галилей впервые направил на эту планету свою несовершенную трубу, Сатурн показался ему снабженным по бокам какими-то непонятными придатками, которые великий ученый принял было за самостоятельныя планеты. «Это словно два служителя, поддерживающие стараго Сатурна на его пути» — писал тогда Галилей. Долгое время странные придатки Сатурна оставались загадочными, те#1123;м более, что нерки Сатурна оставались загадочными, те#1123;м бол'е#1123;е, что нередко они таинственным образом исчезали. И только спустя полстолетия после первого наблюдения Галилея; сильная труба Гюйгенса разъяснила, наконец, в чем дело. — «Сатурн окружен тонким плоским кольцом, не прикасающимся к нему и наклоненным к эклиптике» — объявил Гюйгенс. Непостижимая изменчивость формы кольца и периодическия исчезновения его стали тогда вполне естественны. Во время 30-тилетняго странствования по обширной орбите Сатурн обращает к нам свое кольцо под разными углами — отсюда и различный вид его. Когда же это тонкое плоское кольцо становится к нам ребром, или освещается с ребра Солнцем, или же, наконец, обращает к нам свою темную, неосвещенную часть — тогда оно делается совершенно невидимым. Подобныя исчезновения кольца могут наблюдаться каждый год по несколько раз.

За 250 лет, протекшия со времен Гюйгенса, наши знания о Сатурновом кольце значительно обогатились. Астрономы тщательно измерили его во всех направлениях, изучили его движение, а главное — определили его природу. Мы знаем теперь, что Сатурново кольцо — не сплошное, твердое образование, а кольцеобразный рой мелких телец, в роде камешков или пылинок, быстро движущихся вокруг планеты, подобно тому, как обращается вокруг Солнца пояс астероидов. Но в отличие от последняго, крупинки в Сатурновом кольце расположены гораздо теснее, гуще, так что издали совокупность их производит впечатление сплошного тела и даже отбрасывает тень на поверхность самой планеты. Мировая пыль распределена в этом конце не равномерно: кольцо

Восход Сатурна на небе его спутника Вокруг огромного диска планеты на звездном небе видны другие спутники Сатурна.

расщеплено круговыми щелями, по крайней мере, на три самостоятельных кольца, вращающихся одно в другом и отделенных друг от друга промежутками в тысячи верст. Общая ширина всех трех колец — 60 тыс. верст — в пять раз превышает поперечник земного шара; толщина же их, довольна неравномерная, так мала, что с ребра кольца остаются невидимыми даже в сильнейшие телескопы. В среднем она, вероятно, не превышает 70-100 верст. Значит, толщина колец меньше их ширины в тысячу раз, т. е. примерно во столько же, во сколько раз толщина страницы этой книги меньше ея ширины.

Мы сказали, что кольцо Сатурна расщеплено на три, — но это не вполне верно: самое внутреннее кольцо не резко ограничено с внутреннего края, а слабеет лишь постепенно, оканчиваясь серой полупрозрачной каймой. Мы имеем здесь четвертое кольцо, называемое «темным», «туманным» или «серым». Оно настолько неплотно, что сквозь него видна бывает в телескоп поверхность самой планеты.

Небесный венец Сатурна не висит неподвижно, а довольно быстро обращается вокруг планеты, при чем внутренния частицы успевают сделать полный оборот в 5 часов, между тем как у наружного края оне заканчивают обращение лишь в 12 часов.

Несколько цыфр дадут более определенное представление о размерах и положении Сатурновых колец. Все четыре кольца — три светлых и одно темное — расположены в одной плоскости под углом в 27° к орбите Сатурна. Между кольцом и самой планетой остается прозор всего в два земных поперечника, т. е. в 4½ раза меньше диаметра планеты и в 2½ раза меньше общей ширины колец. Значить, Луна наша раз в 15 дальше от нас, чем край Сатурнова кольца от поверхности планеты. Спутники же Сатурна, не исключая и самаго близкаго, лежат далеко за внешним краем кольца. Наблюдатель, помещенный на поверхности такого спутника, мог бы увидеть великолепный, единственный в своем роде небесный ландшафт: огромную планету, плывущую по небу внутри исполинскаго, быстро вращающагося кольца (см. прилагаемый многокрасочный рисунок).

Надо удивляться, что столь отдаленное и скупо освещаемое небесное тело все же доступно еще невооруженному глазу: зоркий человек при благоприятных условиях может различить эту планету в виде едва заметной слабой звездочки 6-й величины. Объясняется это крупными размерами Урана, хотя он далеко не так грандиозен, как Юпитер и Сатурн. По объему он превышает Землю в 65 раз, но тяжелее нашей планеты всего в 14 раз, так что средняя плотность его не превышает плотности воды; в этом отношении Уран вполне походит на Юпитера.

При страшной удаленности Урана даже в сильнейшие телескопы едва удается различить на его поверхности какия-либо подробности. Лишь с большим трудом установлено, недавно, что этот далекий мир вращается вокруг оси в 10½ часов, т. е. почти так же, как Юпитер и Сатурн. Изучение спектра Урана приводит к заключению, что он обладает очень плотной и высокой атмосферой, в которой имеются, между прочим, какия-то вещества, отсутствующия в атмосферах других планет.

Уран можно назвать «опрокинутым миром»: ось его вращения не отвесна к орбите и не наклонена под углом к ней, а почти совершенно лежит в ея плоскости. Чтобы наглядно представить разницу в этом отношении между Ураном и другими планетами, мы можем сказать, что Юпитер — это волчок, который вертится стоя, Земля, Марс, Сатурн — волчки, вертящиеся наклонно. , а Уран — это волчок, который вертится лежа. Поверните земной глобус так, чтобы он одним полюсом прямо обращен был к лампе — и вы сможете понять, как своеобразно должны складываться на Уране условия солнечнаго освещения и чередования времен года.

Земля, Уран и Нептун

Вокруг экватора этой «опрокинутой» планеты обращаются ея спутники, которых мы знаем пока четыре. Нетрудно понять, что система Урановых лун должна представляться земным наблюдателям в довольно необычайных положениях. И действительно, мы видим ее то с ребра — и тогда спутники словно качаются вверх и вниз; то мы наблюдаем ее «с лица» — и тогда они движутся по кругам, как концы стрелок на стенных часах; то, наконец, система Урана представляются нам под бóльшим или меньшим углом, — и тогда спутники кажутся движущимися по более или менее сжатому овалу. В течение одного долгаго «года» Урана т.е. — в 84-летний промежуток — этот поистине опрокинутый мир дважды становится к нам ребром и два раза обращается к нам «лицом». Время обращения спутников (к слову сказать, довольно мелких — не больше крупных астероидов) длится от двух до 13 дней. Это единственныя луны в нашей системе, который движутся не в восточно-западном направлении, а, как и сам Уран, с севера на юг, или, если хотите, с юга на север.

Самый далекий из известных нам миров солнечнаго царства — Нептунъ, открыт всего 70 лет тому назад. С того времени, как люди узнали о его существовании, эта крайняя планета нашей системы не успела пройти и половины своего огромнаго пути вокруг Солнца. Удаленный от центральнаго светила в 30 раз больше, нежели Земля, Нептун требует 165 лет для совершения одного полнаго оборота, несмотря на то, что он безостановочно мчится впятеро быстрее пушечнаго ядра. Два человеческих поколения сменилось с тех пор, как мы узнали о существовании этой отдаленнейшей планеты,, а на ней самой за то же время, можно сказать, не протекло еще и полугода!

Нептун лишь немного больше и тяжелее Урана. О физических особенностях этого мира нам неизвестно почти ничего. Некоторый частности в движении его единственнаго спутника заставляют предполагать, что Нептун — слегка сплюснутый шар, быстро вращающийся вокруг оси. Па диске его, едва различимом в сильнейшие телескопы, астроному Си удалось заметить полосатость, обнаруженную и на Уране.

Возможна ли жизнь в этом далеком полутемном, мире, где диск Солнца не превышает величины Венеры на нашем небе и где лучи «дневного» света в 900 раз слабее, чем на Земле? Отвергать такой возможности мы не в праве. Как ни тускло светить Солнце на этой планете, все же свет его в сотни раз ярче, чем у нас сияние полной луны. А внутренний источник тепла под тонкой корой (если только Нептун покрыт уже корой), быть может, греет в достаточной степени, чтобы обусловить возможность развития в сырой атмосфере нетребовательных к свету растений. Средства природы неистощимы, и нет ничего немыслимаго в том, что перенесясь на поверхность Урана или Нептуна, мы увидели бы при сумеречном освещении звезды-Солнца, не скованную холодом мертвую пустыню, а безграничное море густой и пышной растительности. Одна замечательная особенность в спектрах обеих , крайних планет как будто даже подтверждает подобную догадку.

Дело в том, что в спектре Нептуна как и у Урана, обнаружены линии, которых не замечено в спектрах других планет. Недавно удалось определить природу вещества, обусловливающую такой спектр: это оказался хлорофилл, красящее вещество зеленых частей наших растений. Хлорофилл — основа всей органической жизни на Земле: только благодаря ему растения разлагают углекислоту воздуха и создают в своих клеточках запасъ органических соединений. Кто мог ожидать, что эта первооснова жизни найдется на отдаленнейших мирах нашей планетной семьи, в самых негостеприимных провинциях солнечнаго царства!.. Поистине, природа дает нам здесь величайшее доказательство своего неограниченнаго могущества.

И всего замечательнее, что эта Уранова и Нептунова растительность, весьма возможно, находится в прямом родстве с нашей земной! Доказано, что лучи света, освещая предметы, оказывают на них некоторое давление. Невообразимо слабое по сравнению с весом крупных тел, световое давление достаточно, однако, чтобы приводить в движение мельчайшия бактерии и их зародыши. Когда бактерия или ея «спора» (зародыш), поднимаясь с земли, достигает пределов атмосферы, она попадает под отталкивающее действие солнечных лучей и уносится в мировое пространство с огромною, все возрастающей скоростью. Холод межпланетных пустынь не губить ея; семена даже высших растений целыя недели могут сохранять свою жизнеспособность в жесточайшем холоде (-200 градусов). Чтобы бактерия, уносимая волнами света, достигла орбиты Урана, достаточно всего одной недели, а спустя еще немного, этот замороженный, но не убитый зародыш земной жизни доносится до орбиты Нептуна. Мы знаем, что наша атмосфера полна бактерий, и, следовательно, с момента зарождения жизни на земном шаре, планета наша была вечным сеятелем жизни в мировых пространствах. Миллионы лет Земля щедро разсыпает зародыши жизни, которые подхватываются лучами солнца и с неимоверной быстротой уносятся по всем углам вселенной. Разве не естественно допустить, что некоторые из этих зародышей попали на другия планеты? На ледяном Марсе, на лишенных атмосферы астероидах , на полузастывших Юпитере и Сатурне, зародыши эти, вероятно, погибали, не находя необходимых для развития условий. Но на Уране и Нептуне, пожалуй, условия оказались как раз благоприятными для их развития... Конечно, это не более, чем догадка, проверить которую науке, быть может, не удастся никогда.

Впрочем, кто решится ставить границы могуществу науки?.. Сама история открытия Нептуна дает нам блестящее доказательство неистощимой изобретательности человеческаго гения в деле познания тайн природы. Этот далекий мир был усмотрен впервые вовсе не на небе, а на бумаге, среди столбцов цыфр, как результат чисто теоретических выкладок... Когда еще ни один человеческий глаз не видел планеты, указана была уже заранее точка неба, где должен был находиться этот неизвестный мир, угаданы были его разстояние, вес, объем, продолжительность «года»...

Вид Нептуна по наблюдениям астронома Си (1913 г.)

Вот как произошло это поразительное открытие, в котором перья математиков оказались более зоркими, чем самые сильные теле телескопы. В первой половине прошлаго века, тогда никто и не думал о возможности существования какой-либо планеты за Ураном, замечены были странныя неправильности в движении самого Урана. Это-то обстоятельство и навело астрономов на мысль: не находится ли далее за орбитой Урана еще одна планета, которая своим притяжением нарушает правильность его движения? Два даровитых математика — знаменитый Леверье во Франции и молодой Адамс в Англии каждый самостоятельно принялись за вычисления с целью определить, где должна находиться эта предполагаемая планета. Результаты у обоих получились поразительно согласные, и телескоп, направленный на соответствующую точку неба, вскоре подтвердил предсказание математиков: 24 сентября 1846 года здесь усмотрено было небольшое светило, медленно изменяющее свое положение между звездами. Это и была искомая планета, впоследствии названная Нептуном.

Открытие Нептуна является великим торжеством вычислительной астрономии — науки, которая помогает пигмею — человеку измерять небеса и взвешивать миры.

А сам Нептун, столь чудесно извлеченный из тьмы мирового пространства, является ли уже последним членом нашей планетной семьи? Едва ли. Есть основания полагать, что орбита Нептуна далека еще от крайних пределов планетнаго царства. Кое-какия частности в движении Нептуна и Урана и любопытный особенности в расположении путей некоторых комет заставляют подозревать за Нептуновой орбитой существование одной и даже нескольких планет. И подобно тому, как некогда Леверье и Адамс заранее вычислили элементы Нептуна, такь теперь целый ряд астрономов-математиков работает над соответствующими вычислениями относительно за-Нептуновских планет. Но здесь задача несравненно более трудная и менее определенная, вследствие чего и результаты получаются более разноречивые. Астроном Григулль пришел к заключению, что за Нептуном существует лишь одна планета — он окрестил ее именем «Гадес» — отстоящая от Солнца в 50 раз далее Земли и совершающая полный оборот в 360 лет. Астроном Си подозревает существование трех за-Нептуновских планет, из которых ближайшая, «Океан», в 41 раз дальше Земли, а остальныя две — в 56 и 72 раза; последняя совершает свой путь кругом Солнца в 610 лет.

Сравнительная величина солнца, как оно видно с различных планет.

Но сомнительно, чтобы при нынешних средствах наблюдений мы могли надеяться воочию проверить эти выводы. Нептун, надо думать, долго еще останется последней видимой планетой нашей системы и Гадес или Океан не скоро еще будут вызваны земными астрономами из мрака отдаленнейших глубин неба.