«Наука и жизнь» 1982, №11, стр. 100-109
сканировал Игорь Степикин
Владимир ГУБАРЕВ.
ФРАНЦУЗСКИЙ ПОЛЕТ
Эмблема полета |
В зале Центра управления полетами.
На пресс-конференции, состоявшейся на космодроме Байконур за двое суток до старта советско-французской экспедиции, оглашен состав первого экипажа: сорокалетний командир экипажа Владимир Джанибеков, уже дважды побывавший на орбите, бортинженер Александр Иванченков, проработавший 140 суток на станции "Салют-6", и французский космонавт-исследователь Жан-Лу Кретьен. Его товарищу Патрику Бодри (крайний справа) еще предстоит побывать в космосе.
Экипаж корабля "Союз Т-6" на предполетном медицинском обследовании.
Будущие космические долгожители — А. Н. Березовой (справа) и В. В. Лебедев готовятся к очередной тренировке. |
Что тебе надо, Жан-Лу Кретьен? Почему, узнав о конкурсе, ты не мог не принять в нем участие? Ведь у тебя есть все: жена, дети, достаток, любимая работа. А конкурс? В нем можно и проиграть — слишком много желающих попасть в космонавты, 430 кандидатов. Слишком много... Даже женщины решили попытать счастья. Сотни желающих, и многие из них — по твоему собственному убеждению — имеют право лететь в космос вместе с русскими.
Ты прошел этот марафон медицинских комиссий, авторитетных жюри, испытаний и экзаменов. И у последней черты, отделяющей Землю и космос, встал вместе с Патриком Бодри. А выбор все-таки пал на тебя, Жан-Лу. Неужели в самом начале ты был уверен в успехе?
— Я, как и русские космонавты, теперь говорю: "Немного удачи, а остальное все будет в норме!"
На орбите ждут Анатолий Березовой и Валентин Лебедев. Советско-французские экипажи провожали их на стартовую площадку.
— Желаю вам хорошего старта и до встречи в космосе, — сказал тогда Кретьен. Он, как и Патрик Бодри, не скрывал своего волнения. Оба французских космонавта понимали, что начало будущего, июньского старта сегодня — 13 мая.
Через несколько минут раскаты грома понесутся над степью и далеко-далеко, во все уголки планеты, эхо разнесет короткое слово "Старт!"
Но пока в степи тишина.
Рядом с ракетой уже нет ни одного человека, и только двое там, на самом верху застывшего над Землей гиганта. Он готовится к рывку в космос и, кажется, в эти минуты напрягает свои мышцы, чтобы вырваться из цепких объятий земного тяготения.
Люди уже не вмешиваются в происходящее. Подготовку к пуску они доверили автоматике, и она добросовестно, шаг за шагом, в последний раз проверяет системы ракеты-носителя и корабля.
В тишину космодрома вслушиваются Подмосковье и Атлантика, Дальний Восток и Средняя Азия. Тысячи, многие тысячи людей ждут этот старт... Первый старт на борт новой станции... Как встретишь ты своих первооткрывателей, "Салют-7"?
С Феоктистовым трудно разговаривать в Центре — он отвечает на вопросы лаконично, конкретно, деловито. Дома Константин Петрович несколько иной — позволяет себе поразмышлять вслух, подробно, с лирическими отступлениями, отвечать собеседнику.
Разговор о "Салюте-7", где должен работать советско-французский экипаж, начинается издалека.
— Вы уверены в успехе? — спрашиваю я.
Долог путь на орбиту, многому должны научиться космонавты, многое должны узнать, прежде чем они отправятся в космическое путешествие. Три верхних снимка показывают нам первый экипаж станции "Салют-7" — А. Н. Березового и В. В. Лебедева во время предполетной подготовки; на нижнем снимке — руководитель Центра подготовки космонавтов Г. Т. Береговой беседует с французскими космонавтами-исследователями. |
— Предпочитаю быть оптимистом, хотя в нашем деле это нелегко, — Константин Петрович улыбается. — Новая техника рождается в муках, но в целом сейчас возможностей несравненно больше, чем раньше. И машины, конечно, несравнимо сложнее. Рядом с ними первые аппараты, в том числе и "Восток", кажутся очень простыми...
— А ведь тогда при запусках волновались больше...
— Безусловно! Даже не могу представить, какое событие в космонавтике сейчас способно так волновать людей, как старт Юрия Гагарина...
— Может быть, пилотируемый полет на Марс?
— Я сомневаюсь, что сейчас есть в нем необходимость. Другое дело, если бы там была жизнь — в любой форме, пусть даже простейшая амеба... А пока у нас немало дел на околоземных орбитах...
— В их числе астрофизические эксперименты?
— Конечно. Одна из важнейших задач сегодня — это вывод на околоземные орбиты различных обсерваторий. С помощью астрономических спутников уже получены поразительные научные результаты. Но на спутниках пока устанавливаются лишь небольшие инструменты, а на станциях можно разместить крупные телескопы.
— В какой мере опыт эксплуатации "Салюта-6" помог в разработке новой станции?
— Не в разработке, — уточнил Феоктистов. — За столь короткое время принципиальные изменения в конструкцию внести невозможно. Но по ходу полета космонавты проводили много профилактических работ, некоторые из них весьма сложные. И этот опыт бесценен. Думаю, вы правильно поймете меня, если скажу, что мы стремимся всемерно облегчить работу людей в космосе. Это относится к новой станции. К примеру, на "Салюте-6" износились насосы системы терморегулирования. Полет Л. Кизима, О. Макарова и Г. Стрекалова во многом потребовался из-за этих насосов: они вскрыли жидкостный контур системы терморегулирования и "врезали" в него новые насосы. Это была ответственная и трудная работа. Полагаю, на "Салюте-7" ее проводить не потребуется, но тем не менее конструкция контура изменена, установку насосов можно проводить гораздо проще. Подобных усовершенствований на "Салюте-7" много: эта станция, не отрываясь от Земли, по сути, летала вместе с "Салютом-6", и мы имели возможность по ходу вносить необходимые коррективы.
— Какой, с вашей точки зрения, главный итог работы "Салюта-6"?
— О научной стороне говорилось много... Принципиальное достижение — это организация доставки на орбиту большого количества грузов. Создание транспортного моста "Земля — космос — Земля" позволяет решать практически любые научные и прикладные задачи. Причем, что немаловажно, стоимость килограмма полезного груза, доставленного на орбиту, снижается...
— Космонавтика и на бухгалтерах держится?
— Конечно. Необходимо стремиться к снижению расходов. Сейчас на Западе много пишут о челночном корабле. Бесспорно, это большое инженерное достижение, но стоимость вывоза килограмма груза на орбиту слишком высока. И американские специалисты прекрасно это понимают, как и то, что снизить ее в несколько раз им не удастся. А в конце концов в космонавтике, особенно в будущем, один из первостепенных факторов — экономичность. Я глубоко убежден: тот путь, который выбран нами, то есть создание орбитальных комплексов и системы грузооборота между Землей и орбитой, бесспорно, на современном этапе самый выгодный и дешевый.
— Что было самым сложным при создании "Салюта-7"?
— Как и в любой космической технике, всевозможные испытания. Сначала отдельных узлов и систем — на экспериментальных установках, затем станции в целом. Когда цикл испытаний на заводе закончен, станцию отправляем на космодром, и там все начинается сначала... Монтажно-испытательный корпус, испытания носителя и станции отдельно, затем вместе, вывоз на старт и так далее... Испытания, испытания, испытания... Ведь все, что возможно, необходимо проверить на Земле! Надежность техники держится на испытателях... И это неизбежно — техника сложная. Помню, когда увидел первый макет электрической "начинки" корабля "Восток" в еще не собранном виде — сам корпус стоял отдельно, двигатели и приборы на столах, — мне стало страшно от количества кабелей. И тогда я подумал: разве может заработать все это хозяйство? Вы, наверное, слышали — мы называли этот участок цеха "тарзанником". Так много было кабелей и проводов, что в них легко было запутаться... Как в джунглях... А теперь мы понимаем: техника, которая так поражала нас тогда внешней сложностью, была, в сущности, простейшей.
Первый космический полет на новую станцию доверено осуществить Анатолию Березовому и Валентину Лебедеву.
Березовой попал в отряд космонавтов из авиации вместе с Юрием Романенко, Владимиром Джанибековым, Леонидом Поповым. Это набор 1970 года. Тем, кто тогда пришел в Звездный городок, предстояло работать на пилотируемых орбитальных станциях, а подготовка к такому старту занимает годы. Анатолий был дублером, принимал участие в управлении космическими полетами. Мечтал, конечно, о своем старте... Судьба бортинженера "Союза" Валентина Лебедева может лечь в основу остросюжетного и драматического произведения. Сколько в ней неожиданных поворотов! После окончания Московского авиационного института был направлен на работу в конструкторское бюро, которым руководил академик С. П. Королев. Валентин мечтал о полете, но пройдет несколько лет, прежде чем он окажется в отряде. Но зато вскоре после прихода успешно совершит полет вместе с Петром Климуком. Казалось бы, путь на орбиту открыт: Валентин готовится к длительной экспедиции на "Салюте-6" вместе с Леонидом Поповым, но, когда до старта останется всего два месяца, произойдет несчастный случай — травма ноги, и Валентина Лебедева в экипаже заменит Валерий Рюмин.
Полет Лебедева и Березового начался 13 мая, но, по сути, они уже полгода в экспедиции, с того дня, когда родился их экипаж. Ежедневно, с утра и до позднего вечера, они были вместе в Центре подготовки космонавтов. Теоретические занятия сменялись консультациями со специалистами, тренировки чередовались с комплексными испытаниями.
— Слишком сложная техника?
— Да, станция "Салют-7" насыщена научной аппаратурой, — ответил Березовой, — каждый прибор, систему, эксперимент надо было изучить детально. Мне посчастливилось, что рядом был Валентин. Станцию он знает до тонкостей, ведь еще "Салют-6" он вел с самого начала. Не только готовился к длительной экспедиции на станции, но и принимал участие в ее создании.
— Техника техникой, ее надо знать, — уточняет Лебедев, — но основная трудность все-таки в другом. Рождался космический экипаж. Нам вдвоем предстоит выполнить немалый объем работы, а это возможно, если у нас не будет никаких проблем в отношениях. Что я имею в виду? Взаимную уверенность. Нужно было поверить друг в друга, понимать особенности характера товарища... Как у альпинистов, которые уходят на штурм трудной вершины. Они в одной "связке", жизнь одного во многом зависит от другого. Мы с Анатолием нашли тот самый "ключ откровений", без которого нельзя вместе лететь в космос.
— Высоко ценю в людях доброту, — продолжает Лебедев. — Я видел Анатолия в различных ситуациях, не только во время тренировок, но и в семье. Пожалуй, там наиболее отчетливо проступает отношение к людям, к себе, к жизни вообще. Анатолий очень добрый человек, для меня это важно...
— Кстати, во время полета рядом с нами будут еще трое — методисты до кораблю и станции, врач экипажа. Вместе с вами они прошли весь долгий путь к старту, им предстоит работать с вами до посадки.
Во время старта вглядываешься в лица космонавтов на телевизионном экране. По-разному проявляются их чувства, ведь как-никак под ними работают ракетные двигатели — "огненные драконы, укрощенные человеком", как заметил один из конструкторов. Люди поднимаются ввысь на огненном водопаде, и даже стороннему наблюдателю подчас становится страшновато... Но лица Анатолия и Валентина были спокойны. Они идут в космос столь же уверенно, как и к стартовой площадке.
В Центре управления звучит привычная информация:
— Тангаж и рысканье в норме...
— Полет устойчивый... Давление в камерах сгорания в норме!
— Есть сброс обтекателя!
— 320 секунд полета. Давление в СА без изменений...
Активный участок полета завершается.
— Есть отделение корабля от носителя!
Они уже в космосе. "Союз" нырнул в тень планеты, и космонавты увидели немигающие звезды, настолько яркие, что нам, остающимся на Земле, даже трудно представить.
Два советско-французских экипажа — основной и дублирующий — понимают, что следующий старт за ними. Это должно произойти 24 июня 1982 года, если Березовой в Лебедев выполнят весь объем запланированных работ. Только в этом случае орбитальный комплекс "Салют-7" — "Союз Т-5" сможет принять новый экипаж.
Газета "Котидьен де Пари" опубликовала интервью президента Национального центра космических исследований Юбера Кюрьена:
Вопрос. Некоторые видные ученые, возражающие против предстоящего франко-советского космического полета, полагают, что его научная программа не представляет особого интереса.
Ответ. Те, кто отрицает научное значение полета, плохо информированы, Я сам ученый и не хочу полемизировать со своими коллегами, в чьей добросовестности я не сомневаюсь; но я должен восстановить истину. Наблюдение, которое будет вестись над соотношениями между чувством равновесия и зрением, над кровообращением и различными видами его приспособления к условиям невесомости, представляет собой интересные исследования, для которых, естественно, требуется присутствие человека на космическом корабле.
Вопрос. Каких целей надеется достигнуть Франция в этом полете?
Ответ. Будучи третьей космической державой мира, мы должны подумать о нашей космической перспективе, во всяком случае в ближайшее десятилетие. Мы еще не сделали окончательного выбора между космическими кораблями с экипажами на борту и полностью автоматизированными космическими статными. Для того чтобы представить предложения правительству, которое и примет окончательное решение, нам нужно послать в космос людей. Советский Союз предлагает нам такую возможность. Я не имею права лишать Национальный центр космических исследований половины его возможностей эксперимента.
Вопрос. Не вызывает ли чувство неудобства тот факт, что два французских космонавта, проходящие в настоящее время подготовку в Москве, офицеры?
Ответ. Это совершенно второстепенный вопрос. Мы организовали в свое время весьма открытый конкурс для претендентов. Выяснилось, что два эти офицера наилучшие из них. Это и логично, ибо предъявленные требования были весьма близки к тем требованиям, которые предъявляются к летчикам-испытателям. Иначе говоря, Жан-Лу Кретьен и Патрик Бодри проходят в Москве подготовку без мундира: они выступают в роли специалистов из Национального центра космических исследований, а не военнослужащих.
В 1970 году Патрик Бодри получил диплом летчика-истребителя, а Жан-Лу Кретьен поступил в училище летчиков-испытателей. Пять тысяч часов проведет он за штурвалом самолета, прежде чем приедет в Звездный городок.
— Я много читал о Королеве, о Бабакине, ну и, конечно, о полетах космонавтов, — сказал мне как-то Кретьен. — Можно мне получить копию писем Бабакина? Я хотел бы, чтобы их прочитали мои сыновья.
Он помолчал, потом улыбнулся. Кстати, когда Жан-Лу смеется, он сразу становится каким-то более доступным. Все-таки служба в армии сделала свое дело: он всегда строг, подтянут, суховат. А улыбка у него мальчишеская.
— Перевод я сделаю сам, — пояснил Кретьев, — все-таки я упорно изучал русский язык!
У Жан-Лу четыре сына. Старшему — 19, младшему — 7 лет.
Когда младший приезжал погостить в Звездный, Жан-Лу удалось освободить вечер и свозить сына в цирк. Представление понравилось обоим.
...Июнь в Москве дождливый, холодный. Бьют тугие струи по оконному стеклу, тяжелые тучи нависли над городом. Неужели никогда не наступит лето?
А с Байконура сообщают: жара.
Кретьен и Бодри вместе со своими товарищами осваивают корабль в монтажно-испытательном корпусе. Последние тренировки перед стартом, одна из разновидностей космонавтского счастья. А чем же вообще счастлив космонавт?
В Центре управления встретился с Виталием Севастьяновым.
— Прошел медкомиссию без замечаний, — сказал он. И я увидел перед собой счастливого человека.
Георгий Гречко выглядел каким-то "всклокоченным", его "ежик" упорно не поддавался расческе.
— Два часа назад прошел центрифугу, — радостно сообщил он.
— Как настроение? — поинтересовался у Владимира Ляхова.
— Отменное! Тренируюсь, надеюсь снова поработать там. — И космонавт показал на красную точку, плывшую по главному экрану Центра управления.
Притягательной силой обладает космос. Те, кто посвятил себя его изучению, счастливые люди, и они не скрывают этого. Наверное, поэтому все они готовятся к новым полетам, и, оказавшись на орбите, они всегда работают столь же самоотверженно, как в эти дни Анатолий Березовой и Валентин Лебедев. Впрочем, будь иначе, нельзя стать и оставаться космонавтом...
Советско-французский экипаж — "Памиры" — живет по собственному расписанию: так будет до перехода В. Джанибекова, А. Иванченкова и Жан-Лу Кретьена в "Салют-7". За точку отсчета примем 20 часов 29 минут 47,914 секунды — именно то мгновение, когда ракета оторвалась от земли Байконура и три человека начали свое восхождение к "Салюту".
Борт "Салюта-7". Анатолий Березовой и Валентин Лебедев летят над Тихим океаном. У экипажа станции был нелегкий день. Как обычно по четвергам, шло комплексное медицинское обследование экипажа. Его результаты была переданы на борт. Врач сообщил: замечаний по состоянию здоровья нет, физических нагрузок не уменьшать. Все-таки уже почти полтора месяца находятся космонавты в полете, а с длительной невесомостью шутки плоха. К тому же отмечены некоторые нарушения режима отдыха и работы.
Борт "Союза Т-6". Уже полтора часа продолжается полет "Памиров". Они в скафандрах — времени снять их пока нет. Владимир Джанибеков начинает проверку системы ориентации корабля. Александр Иванченков и Жан-Лу Кретьен контролируют работу остальных систем. Именно первый виток показывает, насколько хорошо прошло выведение на орбиту.
— Есть раскрытие антенн! — докладывает командир "Союза". — Система ориентации работает без замечаний.
— Герметичность в норме, — это голос бортинженера.
Уточняются параметры орбиты корабля.
Разговор между Землей и космосом насыщен сугубо техническими терминами и цифрами: надо сравнить информацию экипажа и данные, полученные по телеметрии.
После сеанса связи дежурный оператор Центра управления признается, что ему хотелось узнать у Жан-Лу Кретьена о его первых космических впечатлениях, но свой вопрос он так и не успел задать — времени не хватило.
"Эльбрусы" — Лебедев и Березовой — волнуются. Действительно, этот день они ждали давно. И кто знает, возможно, им придется сегодня принять небольшую долю снотворного — не так легко уснуть, когда вблизи (по космическим масштабам, конечно!) твоя друзья, с которыми долго и упорно готовился к совместной работе.
Расстояние между станцией и кораблем после выведения "Союза Т-6" — около десяти тысяч километров.
"Союз Т-6". Бортинженер проверяет радиотехническую систему стыковки. Замечаний нет. Теперь уже можно открыть люк в бытовой отсек и снять скафандры. Кретьен впервые чувствует, что такое невесомость. Он отрывается от кресла — привязные ремни отстегнуты на первом витке — и плывет в бытовой отсек. Жан-Лу улыбается... Второй раз с момента старта.
А на "Салюте-7" подъем в 9 утра. Дежурный оператор напоминает Березовому и Лебедеву, что "Памиры" отдыхают до 11 часов.
— У вас проблем не возникло? — спрашивает оператор.
— К стыковке готовы, — говорит командир.
— Значит, будем действовать, как на тренировке?
— Лучше, лучше... — смеется Лебедев. — Ведь теперь реальный корабль, а не модель...
— В середине июня, — рассказывает заместитель руководителя полета В. Благов, — проводилась тренировка советско-французского полета. Некоторые операции повторяли по 5-6 раз. В этой тренировке принимали участие Анатолий Березовой и Валентин Лебедев, службы Центра управления и модель "Союза Т". Правда, вместо Джанибекова, Иванченкова и Кретьена в нем работали методисты, которые готовили экипаж к полету. Во время тренировки вводилось много аварийных ситуаций — три-четыре неисправности на каждом витке. Проверялось, насколько быстро реагирует на них персонал Центра управления и насколько квалифицированно даются на борт рекомендации по их устранению. Четыре дня "Эльбрусы" работали вместе с нами... Такая тренировка необходима, чтобы в случае возникновения любых ситуаций во время реального полета дежурная смена смогла помочь экипажу.
...К счастью, неожиданностей нет. Техника надежна, экипаж подготовлен блестяще, да и опыт у Владимира Джанибекова и Александра Иванченкова немалый.
В шесть вечера начинается сближение со станцией. Вновь включается двигатель корабля. Связи с "Памирами" нет — корабль летит вне зоны радиовидимости. Правда, на экране главного зала Центра управления мы видим, что красная точка — корабль — сейчас пересекает один из "кругов связи": в Средиземном море находится судно Академии наук. Но оно лишь принимает информацию из космоса — связь односторонняя.
— Начинаю облет, — слышим голос Джанибекова, — расстояние около трехсот метров...
— Что-то случилось на борту? Почему облет?
Трудно было понять в эти минуты, что Владимир Джанибеков вел корабль на стыковку вручную! Когда станция и "Союз Т-6" вышли в зону действия Евпаторийского измерительного комплекса, включать телекамеры уже не имело смысла: космические аппараты были состыкованы...
Почему-то в этот момент вспомнился разговор одного западного журналиста и Мишеля Вейфосса, руководителя проекта "Космонавт". Этот ученый из Тулузы не только принимал участие в отборе в подготовке французских космонавтов, но и стоял у истоков научной программы экспедиции. Журналист спросил: "Есть ли между русскими и французами в этом полете доверие?"
— Странный вопрос, — ответил Мишель Вейфосс. — Без взаимного доверия нельзя летать в космос. Советской технике, советским космонавтам мы доверяем жизнь своего соотечественника. Как же можно столь выдающийся проект основывать на недоверии?! Сотрудничество ценно тем, что мы общими усилиями идем к цели и получаем результаты, в которых заинтересована наука во всем мире.
Ночью В. Джанибеков, А. Иванченков и Жан-Лу Кретьен должны открыть люки и перейти в "Салют-7"...
Научная программа полета очень разнообразна, — сказал президент Национального центра космических исследований Франции Юбер Кюрьен. Он присутствовал на Байконуре при запуске корабля "Союз Т-6". — Достаточно привести такой факт: приборы и инструменты, спроектированные и изготовленные во Франции, весят около 400 килограммов. В подготовке французской части космических исследований принимали участие более 20 научных институтов и лабораторий страны. Так что слова "советско-французская программа" с обеих сторон подкреплены надежно.
Свой первый рабочий день в "Салюте-7" Владимир Джанибеков, Александр Иванченков и Жан-Лу Кретьен начали с "Браслета".
"Это устройство предназначено для улучшения самочувствия космонавтов в период адаптации. Оно представляет собой индивидуальные набедренные пережимные манжеты из эластичного упругого материала с фиксирующим поясом, надеваемые поверх полетного костюма", — записано в инструкции, где подробно говорится о том, как именно проводить эксперимент.
В первые часы полета кровь приливает к голове — на орбите нет земного тяготения. Бывает, что лицо распухает, возникают болевые ощущения. Манжеты уменьшают приток крови к верхней половине тела, они в какой-то степени имитируют земную тяжесть.
— Пользоваться "Браслетом" удобно, — поясняет нам Патрик Бодри. — Это очень простая система, работает она прекрасно. Во время подготовки к полетам нам с Жан-Лу много раз приходилось "ходить" вниз головой. Есть специальный тренажер в Звездном городке, в котором используется "Браслет". Зажимаешь манжеты, и, хотя висишь вниз головой довольно долго, прилива крови не чувствуешь... Жан-Лу подтвердил из космоса, что он испытывает такой же эффект, как и во время подготовки к этому эксперименту на Земле.
Приблизительно через час космонавты ослабили манжеты, сняли с ног "Браслет". Постоянно им пользоваться нельзя: все-таки следует привыкать к невесомости.
Со стороны могло показаться, что Жан-Лу Кретьен занимается не очень серьезным делом — он все время пытается быстро поднять руку. Но, оказывается, в условиях невесомости столь привычный нам взмах рукой требует осторожности и постоянного контроля. Ведь быстрое поднятие руки в космосе изменяет позу человека (отсюда название эксперимента — "Поза"): космонавт попросту начинает вращаться! Чтобы сохранить равновесие, нужно следить глазами за движением руки... Как и предусмотрено программой, Жан-Лу Кретьен закрывает глаза, отводит их в сторону — и вопреки своей воле "плывет" в невесомости. Валентин Лебедев снимает на пленку каждое его движение.
— Аппаратура, созданная во Франции, — комментирует Патрик Бодри, — регистрирует биоэлектрическую активность разных мышц, которые поддерживают устойчивость тела. Этот эксперимент, впервые проводящийся в космосе, комплексный. Он начался на Земле, продолжается в станции, а завершится после возвращения экипажа. Ученые Франции и Советского Союза, получат принципиально новые данные о состоянии человека, попавшего в космос, и в итоге это поможет людям, улетающим на орбиту.
Идет бортовая пресс-конференция.
— Где легче работать — на орбите или на Земле? — вопрос адресован новичкам — Березовому и Кретьену.
— При переходе к невесомости, то есть в момент отделения корабля от третьей ступени ракеты-носителя, возникает ощущение перевернутости, будто летишь вверх ногами, — сказал Анатолий Березовой. — Но потом быстро привыкаешь к новым условиям.
— В космосе перемещаться легче, — добавляет Кретьен. — Все предметы здесь живут собственной жизнью — они двигаются в станции, как им заблагорассудится. К этому нужно привыкнуть.
— А как устроились? Ведь вас в станции вместо двух стало сразу пятеро?
— Спальные места для "Памиров" мы приготовили, — ответил Лебедев. — Жан-Лу воспользовался тем, что мы предложили, а Володя и Саша устроились на вертикальной стенке. Впрочем, вы понимаете, что у нас нет ни потолка, ни пола — эти понятия в космосе условны...
— Вы пролетали над Францией, над родным городом. Какой вы увидели вашу страну из космоса?
— Только на третьем вятке появилась возможность взглянуть в иллюминатор — до этого было очень много работы. Мы как раз пролетали над Бретанью — это было восхитительно. Прекрасно просматривались огни на Земле, — говорит Жан-Лу.
Мишель Вейфосс все эти дни внимательно следит за работой Жан-Лу Кретьена. Пожалуй, он больше всех своих коллег проводит время в Центре, не пропускает ни одного сеанса связи.
— Я не только принимал участие в формировании научной программы, — сказал ученый, — но и имею самое непосредственное отношение к Жан-Лу как руководитель проекта "Космонавт". Кстати, он еще называется проект "Человек-звезда". Вы видели нашу эмблему?
— Человек идет сквозь звезды...
— Это символ. Мы хотели показать нашему народу, что впервые француз дотянулся до звездного неба. Не правда ли, многие поколения об этом мечтали?
Мишель замолчал. Наверное, он искренне, по-доброму завидовал Кретьену. Ведь пять лет назад Мишель Вейфосс сам принимал участие в "конкурсе космонавтов". Тогда американцы предложили эападноевропейцам отобрать кандидатов для полета на челночном корабле. Конкурс был организован с типичным американским размахом — телевизионным шоу, широкой рекламой.
— Я относился к конкурсу очень серьезно, мечтал о полете, — говорит Мишель Вейфосс, — попал в число победителей, но реклама так и осталась рекламой... В 1979 году мне предложили возглавить вполне реальный проект — полет первого французского космонавта на советском корабле. Я согласился.
— И тоже хотели лететь?
— Руководителю тяжелее, чем космонавту. Надо было заниматься отбором как кандидатов, так и экспериментов для этой миссии. Ну и нельзя же пользоваться служебным положением... — Вейфосс рассмеялся.
— Ваши прогнозы на будущее?
— У меня такое ощущение, что мы в конце определенного этапа пути. Срок подготовки полета был очень мал, каждую проблему нужно было решать быстро. Сложностей хватало, но все они успешно преодолены благодаря великолепным контактам, которые сложились у нас с советскими коллегами — учеными Института космических исследований и Института медико-биологических проблем, со специалистами Центра подготовки космонавтов и Центра управления полетом. Я думаю, что полет первого экипажа СССР и Франции — это начало. Надеюсь, что еще в этом веке удастся, к примеру, осуществить длительную экспедицию французского космонавта, и признаюсь, что сам бы хотел принять в ней участие.
Серж Кучми заскочил в буфет, попросил чашку кофе. Увидел Леонида Кизима и Владимира Соловьева, пожал им руки и, не присаживаясь, начал объяснять:
— Гоняюсь за Венерой. Надо обязательно выяснить, не помешает ли она при съемке... Мы ведь помогаем экипажу, они ждут наших советов, а до начала сеанса, — ученый мельком глянул на часы, — всего двенадцать минут.
И он так же стремительно исчез, как и появился.
— Сейчас идет одни из самых оригинальных экспериментов, — сказал Леонид Кизим, — мы долго готовились к нему, но в космосе многое оказалось сложнее...
— Аппаратура настолько чувствительна, — добавил Владимир Соловьев, — что засветка возможна не только от полной Луны, но и от Венеры, Сатурна, Юпитера. Специалисты боятся этих планет, и не без оснований — светят они там ярко, — Владимир махнул вверх, — но ребята работают уверенно — уже несколько десятков кадров сделали...
Коротка космическая ночь — она длится всего чуть более получаса, но, к счастью, повторяется часто. Глаза уже привыкли к темноте — минут десять потребовалось космонавтам, чтобы освоиться в станции: ведь сейчас в ней погашены все светильники, иллюминаторы прикрыты крышками. В руках у Анатолия Березового фонарик, но он им воспользуется позже, когда начнется второй этап съемки.
Вычислительная машина "Дельта" сделала свою работу — помогла точно сориентировать комплекс в пространстве. В астроориентатор вставлена "маска" — пластинка с нанесенным на ней созвездием, которое необходимо совместить с тем, что находится на небе.
— Звезды видишь? — спрашивает Березовой бортинженера.
Лебедев работает у астросекстанта. С его помощью можно добиться еще большей точности.
— Звезды держу, — говорит Валентин.
У девятого иллюминатора хлопочет Жан-Лу Кретьен. Там стоит "Пирамиг". Французский космонавт ведет съемку центра Галактики. Рядом с ним Александр Иванченков. В этом сеансе он работает с аппаратурой "ПСН". В следующем он поменяется местами с Кретьеном: такой обмен помогает избежать личных погрешностей.
"Пирамиг" — фотографическая камера очень высокой чувствительности. С ее помощью изучается атмосфера, межпланетная среда и Галактика в видимой и близкой инфракрасной областях. "ПСН" — фотоаппарат, установленный на одном из иллюминаторов и регистрирующий слабые излучения ночного неба, в том числе из далеких областей пространства, находящихся за пределами нашей Галактики.
За многие месяцы тренировок на Земле да и в космосе космонавты научились четко действовать "вслепую". За одну короткую космическую ночь им удается провести съемки двух источников. Вот сейчас уже запечатлен на пленке центр Галактики, и Анатолий Березовой включает на несколько секунд фонарик. Он отдает распоряжение "Дельте" начать ориентацию комплекса на второй источник — пришла очередь Туманности Андромеды.
— Рождается новая область астрофизики, — говорит Даниэль Сакот, один из создателей научной программы советско-французской экспедиции, — для нас эксперименты "Пирамиг" и "ПСН" имеют большое значение, по сути, сейчас отрабатываются новые методы наблюдений. Со временем можно будет перейти к исследованию с автоматических станций, но для этого необходимо тщательно проанализировать результаты работы космонавтов. И то, что пленки будут возвращены на Землю, имеет огромное значение — ведь по телеметрическим каналам чрезвычайно сложно передавать такую информацию.
И вот уже пора собираться в обратный путь.
— Мы не отпустим Кретьена, пока он не поднимет нам орбиту, — пошутил в одном из сеансов Березовой. Но действительно, 1 июля с помощью корабля "Союз Т-6" была проведена коррекция орбиты всего комплекса — он перешел на более высокую орбиту, а включение двигателя корабля позволило проверить его работу перед спуском.
Владимир Джанибеков, Александр Иванченков и Жан-Лу Кретьен перенесли в свой "Союз" кассеты с пленками, ампулы, часть оборудования.
Потом была посадка. "С точностью великолепного хронометра", — как сказал на пресс-конференции Жан-Лу Кретьен.
На встречах в Москве и Париже, в Центре управления полетом и в Звездном городке члены советско-французского экипажа говорили о том, что они уверены: в ближайшем будущем состоятся новые старты, в которых вместе с советскими космонавтами примут участие и их французские коллеги.
Наверное, так и будет...
Уже этот полет показал, что французских летчиков, устремленных в космос, и наших космонавтов объединяет многое и главное — понимание своей высокой миссии, ее важности в самом широком смысле. Вспомните слова замечательного французского пилота и писателя, открывшего людям тайны и неповторимость Полета, мысли и сердце Летчика: "Его величие — в сознании ответственности. Он в ответе за самого себя, за почту, за товарищей, которые надеются на его возвращение. Их горе или радость у него в руках. Он в ответе за все новое, что создается там внизу, у живых, он должен участвовать в созидании. Он в ответе за судьбы человечества — ведь они зависят и от его труда".
...Сент-Экзюпери...
...Летчики полка "Нормандия-Неман"...
...Космические пилоты...
...Высокая миссия стартующих во Вселенную, чтобы познавать и созидать, объединять усилия народов для дел важных и благородных...