В феврале 1953 года я закончил работу над своей диссертацией и досрочно представил ее для защиты в Ученый Совет М.В.Т.У. В апреле 1953 года меня по официальному распределению направили на работу на предприятие п/я 4019, где я и начал работать в лаборатории испытания ракетных топлив. Мне удалось попасть именно в ту область, к которой я стремился еще в довоенные годы, когда увлекался созданием и запуском ракет.
После защиты диссертации в МВТУ в ноябре 1953, мне была присуждена ученая степень кандидата технических наук. Лабораторией, в которой мне пришлось работать, руководил Борис Яковлевич Полуян. Здесь проводились испытания новых топливных компонентов для жидкостных ракетных двигателей (ЖРД). Испытания проводились на специальных ракетных установках, представляющих собой малогабаритные копии реальных ЖРД. При проведение таких испытаний необходимо было контролировать целый комплекс быстропеременных параметров, таких, как расход топливных компонентов, давление в различных зонах камеры сгорания и сопла, температуру пламени в камере и в факеле ЖРД, тягу, создаваемую ЖРД, и другие параметры. В этой лаборатории под моим руководством была создана группа специалистов, которая была призвана обеспечивать решение этого комплекса весьма разнокалиберных вопросов. В нее входили и Прохоров, Майсурадзе, Поляков, Моденов, Меньшиков, Субботин, Макаров и другие (к сожалению, их имена и отчества за эти пятьдесят лет стерлись из памяти). Мы должны были осуществлять метрологические операции на всех испытательных стендах лаборатории. Это была достаточно сложная задача, так как эти испытания могли проводиться весьма хаотично и достаточно часто одновременно на нескольких стендах. При этом новые топливные компоненты вели себя совершенно непредсказуемо и достаточно часто происходили взрывы ЖРД. Естественно, при этом вся контрольно-измерительная аппаратура полностью уничтожалась.
Нужно отметить, что изготовление этой аппаратуры, ее отладка и тарировка полностью осуществлялись в нашей лаборатории. В то время стандартной аппаратуры для контроля перечисленных параметров ЖРД не существовало. В общем, на этой работе никогда не было скучно. Систематически выхолили из строя крыльчаточные электромагнитные расходомеры. Под действием агрессивных топлив ломались крыльчатки, сделанные из нержавеющей стали, крошились агатовые подшипники крыльчаток. Непрерывно перегорали шлейфы в шлейфовых осциллографах и их приходилось реставрировать. Прокатные волоски для шлейфов нам удавалось с большим трудом доставать на одном из номерных предприятий Ленинграда. Кроме того, непрерывно ломались емкостные датчики давления, датчики осевой тяги. Все это приходилось быстро реставрировать, отлаживать и тарировать, так как испытания новых топливных компонентов ЖРД шли непрерывно.
В этом НИИ «кухня дьявола», реализуемая при подборе и исследовании новых топлив для ЖРД с целью повышения их характеристик, была «относительно простой» и сводилась в первом приближении к следующему. Существовала определенная группа физико-химиков (или химико-физиков), члены которой обладали интуицией в способности смешивать в различных пропорциях различные вещества, способные гореть в камерах ЖРД. Затем эти смеси под названием «продукты М и N» передавались нам в испытательную лабораторию. Далее задача заключалась в том, чтобы этот «продукт М» совместно с другим «продуктом N» с помощью системы трубопроводов и форсунок ввести в камеру ЖРД и посмотреть, что получится из этой затеи. Если эта чертова смесь «продуктов» сразу не взрывалась и не разносила на куски ЖРД и всю измерительную аппаратуру (что бывало достаточно часто), то наступала вторая фаза исследований. Если смесь «продуктов» более-менее равномерно горела, мы должны были, используя наши измерительные средства, определить все параметры процесса горения этой смеси в ЖРД и записать их в виде осциллограмм. Затем по этим данным производилась оценка перспективности данной смеси «продуктов». В подавляющем большинстве случаев эта оценка бывала абсолютно негативной. Именно в этих этапах заключался весь процесс исследований, связанных с «созданием перспективных топливных компонентов для ЖРД».
Естественно, вся эта суматошная возня, связанная с обеспечением метрологических процессов при испытаниях новых топливных компонентов ЖРД, не вызывала у меня никакого научного интереса и абсолютно меня не интересовала. У меня была определенная договоренность с Б.Я. Полуяном, в соответствии с которой я должен был полностью обеспечивать создание, тарировку и эксплуатацию всего измерительного комплекса лаборатории. Но при этом все оставшееся время я мог полностью посвятить изучению проблем контроля нестационарных температурных полей факелов ЖРД и созданию новой тепловизионной аппаратуры для контроля работы двигателей по структуре, форме и другим параметрам температурного поля факела. Кроме того, я (также - по собственной инициативе) занимался разработкой и созданием новых расходомерных систем. Все эти работы выполнялись на основе материально-технического обеспечения нашей лаборатории и с использованием ее производительной базы, то есть - лабораторных механических мастерских.
В результате мне удалось за два года (1954 - 1955) создать сканирующий пирометр для анализа поля яркостных температур факелов ЖРД. В нем для сканирования поля температур был использован телевизионный иконоскоп ЛИ-1. В работе мне большую помощь оказал электромеханик Меньшиков Г.И. Мы получили возможность определять новые параметры, характеризующие процесс сгорания испытываемых топлив в ЖРД.
Одновременно мною было разработано несколько способов контроля полей цветовых и истинных температур в осесимметричных пламенных факелах ЖРД. В одном из этих способов для контроля поля истинных температур использовались два быстродействующих фотоэлектронных анализатора, сканирующих факел в специально выбранных диапазонах оптического спектра. Эти анализаторы предполагалось устанавливать с двух сторон исследуемого факела на равных расстояниях от его оси. При этом их оптические оси должны быть совмещены и перпендикулярны оси факела. На одном сканирующем анализаторе располагалось сферическое зеркало, а на другом - зачерненный сферический экран такого же размера. Радиусы сферического зеркала и зачерненного сферического экрана были равны расстояниям между анализаторами. В центрах зеркала и экрана располагались объективы сканирующих анализаторов. Видеосигналы синхронной развертки изображений факелов с обоих видеоанализаторов подавались на вычислительный блок, в котором по специальному алгоритму определялся видеосигнал развертки поля истинных температур факела. По этому видеосигналу можно было в телевизионном стандарте синтезировать и зарегистрировать поле истинных температур исследуемого факела.
Были разработаны различные варианты этого способа, например, система, предназначенная для контроля поля истинных температур вдоль осевой линии факела. В этом случае сканирующий анализатор располагался только с одной стороны контролируемого факела, а с другой стороны факела были установлены зеркало, имеющее форму полосы, и рядом с ним - полосчатый зачерненный экран. Оптическая ось факела, ось анализатора и обе полоски размещались в одной горизонтальной плоскости. Анализатор попеременно сканировал температурное поле факела на фоне зеркальной полоски и на фоне зачерненного экрана.
Для выполнения всех этих разработок на современном уровне было необходимо иметь данные о работах в этой области как у нас в стране, так и за рубежом. Систематически раз в две недели в библиотеке имени Ленина, в ГПНТБ и патентной библиотеке мною просматривались все новые публикации по этой проблематике, поэтому мы были в курсе состояния новых исследований и разработок в этой области во всех странах Европы и США.
Как правило, я ежедневно уходил из лаборатории в 8-9 часов вчера. Только после пяти часов, когда все уже расходились по домам и прекращалась суета со стендовыми испытаниями топливных компонентов, мне предоставлялась возможность поработать в спокойной обстановке. Вероятно, это был романтический порыв - познать неизвестное. Во всяком случае, я нисколько не сожалею о том, что так интенсивно работал тогда.
После перехода в ИАН АН СССР я смог оформить авторские свидетельства на созданные сканирующие пирометры, и затем все сведения о них и их технические характеристики были опубликованы в моей книге «Некоторые вопросы автоматического контроля нестационарных полей» (Издательство АНСССР. 1960 года).
Наблюдая периодически разнообразные красочные многоцветные пламена факелов ЖРД, возникающие за счет использования различных топливных компонентов, я получал явное эстетическое удовлетворение. Это ощущение было подобно тому, какое возникает при рассматривании тюльпанов, роз, георгинов или хризантем. Возможно, это только мои субъективные впечатления, но ощущение становится особенно ярким, если такие пламена рассматривать с помощью различных электронно-оптических преобразователей изображения, усиливающих, например, изучение ИК или УФ диапазонов; или через различные оптические светофильтры. При этом становятся видны новые детали цветовой структуры пламен и динамика их изменения, а также - новые цветовые гаммы их зональной окраски. В этом случае такие пламена становятся еще более похожи на какие-то фантастические цветы, раскрывающие и затем закрывающие свои бутоны. Цветовая гамма некоторых пламен при вибрационном горении просто феерична. Однако существует большая разница между живыми цветами и «цветочками ЖРД», ибо последние после распускания бутона иногда взрываются.
Факелы ЖРД в зависимости от физико-химических свойств испытываемых топливных компонентов могли быть и почти прозрачными со слабым голубовато-розовым свечением, так и ярко светящимися (сажистыми), имеющими оранжево-красно-фиолетовые цвета.
В будущем, возможно, могут быть реализованы широкомасштабные светомузыкальные представления, при которых будет использоваться определенное число расположенных рядом физико-химических реакторов с выходными соплами, направленными вверх. В эти реакторы, похожие на современные ЖРД, по определенной программе будут подаваться различные топливные компоненты в разнообразных сочетаниях, формирующие при сгорании факелы различной цветовой гаммы и структуры. При этом последовательность подачи в реакторы различных топливных компонентов должна быть согласованна с музыкальным сопровождением этого светомузыкального зрелища. На этой основе могут быть реализованы грандиозные феерические светомузыкальные зрелища, наблюдаемые в темное время суток большим числом зрителей.
Некоторым подтверждением возможности воплощения подобной идеи являются предпринимаемые сейчас попытки использования различных пламен, формируемых при сгорании некоторых топлив в соответствующих реакторах, для создания мощных лазерных лучей когерентных световых потоков. Эти мощные лазерные лучи предполагается использовать для уничтожения стратегических ракет на конечном участке их полета.
Перечитывая труды Ф.А. Цандера, я обнаружил у него оригинальнейшую идею, сводящуюся к использованию в качестве топлива в ракетных двигателях элементов металлических конструкций самой ракеты. Где-то в 1930-1932 годах, работая в ГИРД'е, Ф.А. Цандер предложил измельчать, а затем сжигать в ЖРД конструкции ракеты. В ГИРД'е в специальных мельницах измельчали и толкли алюминий, магний и другие металлы. Эти порошки подавались в камеру сгорания ЖРД. Однако, порошок поступал неравномерно, спекался и прожигал камеру. Тогда всем стало ясно, что эта блестящая идея Ф.А. Цандера с «дожиганием» конструкции ракеты в камере сгорания ЖРД пока не может быть реализована. Эта идея и сейчас принадлежит будущему. Пока удается лишь подобрать эффективные металлосодержащие топлива с добавками бериллия, лития, железа, алюминия, магния и других металлов.
Но вернемся к основной проблеме. Разнообразные красочные цветовые пламена факелов ЖРД, создаваемые при исследовании новых топливных компонентов с целью улучшения характеристик таких двигателей, несут в себе информацию о физико-химических процессах, происходящих в камере сгорания. Об устойчивости и стационарности таких процессов или о тенденции их смещения к взрывной реакции. В цветовой картине факелов и в ее структуре наблюдаются вполне определенные закономерности, которые предшествуют взрыву в камере сгорания ЖРД. Следовательно, выявив их с помощью быстродействующей автоматической системы визуального анализа картины факела, можно предотвратить взрыв. Эта идея прочно засела мне в голову.
Спонтанное возникновение взрывов ЖРД при испытании новых топливных компонентов наносило большой урон всему испытательному комплексу, и в том числе - нашей лаборатории. Это обычно приводило к уничтожению контрольно-измерительной аппаратуры, которая с большим трудом создавалась нами в почти кустарных условиях. Поэтому я решил заняться разработкой системы предотвращения взрывов ЖРД. При этом я понимал, что существуют и другие причины, вызывающие взрывы ЖРД, предотвратить которые указанным способом невозможно. Но даже если эту проблему решить хотя бы частично - это уже будет большой удачей.
Когда на испытательном стенде через бронированное стекло, отделяющее испытательный бокс от кабины управления, наблюдаешь форму и цвет факелов ЖРД, работающих на различных топливных компонентах, то очень ясно видишь цветовые и структурные различия этих факелов на различных этапах горения. Особенно рельефно это видно, если наблюдать и фотографировать факелы через электронно-оптический преобразователь, который создает на выходном экране изображение факела в инфракрасном диапазоне. При этом в структуре пламени особенно четко видны так называемые конусы Маха, стабильность и форма которых существенно зависит от стационарности процесса горения. При возникновении так называемого «вибрационного горения» конусы Маха как правило разрушаются, затем возникает свистяще-воющий звук и, как правило, происходит взрыв.
В принципе можно было бы предотвратить взрывную реакцию, мгновенно автоматически отключив подачу испытываемых компонентов топлива ЖРД и включив подачу какого-либо пассивного вещества, гасящего сгорание. На основе подобного принципа можно было бы разработать автоматическую систему, предотвращения взрывов ЖРД. Но для реализации этой идеи необходимо было использовать быстродействующую систему автоматического распознавания изменений структуры факела ЖРД в момент начала вибрационного сгорания. Мы очень настойчиво пытались достать передающую ТВ-трубку ИК-диапазона с требуемыми характеристиками. Подобные трубки, как нам стало известно из конфиденциальных источников, тогда уже начали изготавливать в нашей стране. Но приобрести такую ТВ-трубку нам так и не удалось.
Моя идея о создании системы предотвращения взрывов ЖРД на основе автоматического визуального анализа параметров факела оказалась несколько преждевременной. Для осуществления высокоэффективного и гарантированного предотвращения взрывов такая система должна быть очень быстродействующей. Однако в то время еще не были созданы аппаратурные основы для реализации этой идеи в высокоэффективном исполнении. Еще не были созданы быстродействующие предающие ТВ-трубки со временем общего анализа кадра порядка 0.01-0.001 секунды, а также - соответствующие матричные анализаторы изображения с подобными характеристиками. Также не было быстродействующих вычислительных систем параллельного действия, способных за время 0.01-0.001 секунды гарантированно распознавать общую картину структуры нестационарного факела.
В то время в нашей группе была также предпринята попытка создания оптико-механической системы анализа температурного поля факела ЖРД вдоль оси, в которой в качестве точечных датчиков цветовой температуры мы хотели применить охлаждаемый высокочувствительный фотодетектор, действующий в ИК-диапазоне и такой же детектор, чувствительный в УВ-диапазоне. Основное преимущество оптико-механического сканирующего устройства (по сравнению с фотоэлектронными или матричными полупроводниковыми устройствами) состоит в том, что в оптико-механической схеме возможно осуществлять одновременный комплексный многоспектральный анализ контролируемого температурного поля в ряде очень узких спектральных диапазонов. При этом на основе использования такого принципа может быть построен комплексный спектральный портрет контролируемого факела ЖРД. Это невозможно выполнить с помощью сканирующих анализаторов других типов.
Работа велась достаточно интенсивно. Руководство НИИ в то время всячески приветствовало создание такой системы, позволяющей на основе анализа параметров факела судить о процессах, происходящих в камере сгорания ЖРД при испытании новых топливных компонентов. Однако в 1956 году произошли изменения в руководстве НИИ, была изменена проблематика нашей лаборатории, и создание таких систем было признано нерациональным.
Очень большие неприятности доставляли нам крыльчаточные электромагнитные расходомеры, которые очень часто выходили из строя в процессе запуска ЖРД. В результате не представлялось возможным определить изменения скоростей поступления топливных компонентов в камеру сгорания ЖРД и сопоставить их с изменениями давления в камере, с изменением тяги ЖРД и т.д. Вследствие этого не представлялось возможным оценить эффективность использования нового топливного компонента и все испытание оказывалось безрезультатным.
Наиболее перспективными можно было считать расходомеры, в которых в поток измеряемого вещества не вносилось никаких дополнительных измерительных элементов, например, крыльчаток, которые могли быть повреждены потоком агрессивной жидкости в процессе измерения расхода и соответственно не могли привести к нарушению работы расходомера.
Существуют два типа таких расходомеров, пригодных для автоматического контроля быстропеременных расходов жидкостей. Это ультразвуковые и индукционные расходомеры. Однако индукционный расходомер для нормального функционирования требует, чтобы измеряемая жидкость была проводящей и чтобы электропроводность ее была стабильной. Это оказалось неприемлемо для целого ряда новых исследуемых топливных компонентов ЖРД. Поэтому наиболее перспективным оказался ультразвуковой расходомер. Был проведен комплекс исследовательских работ по выбору оптимальной схемы и разработке ультразвукового расходомера с требуемыми характеристиками. Совместно с НИИТеплоприбор удалось создать опытный макет ультразвукового расходомера. Важной характеристикой такого расходомера, предназначенного для контроля агрессивных жидкостей, было то, что его измерительный канал не имел каких-либо выступающих элементов. Были начаты испытания этого расходомера на реальных топливных компонентах. Но в 1956 году темпы работ замедлились из-за изменения тематики нашей лаборатории.
Электромагнитные, крыльчатые и ультразвуковые расходомеры могут измерять только скорость походящего через них вещества (без учета изменений его плотности). Другими словами, они являются объемными расходомерами и не пригодны для измерения расходов многофазных потоков, то есть потоков веществ, состоящих из нескольких фаз, например - жидких веществ с включением различных твердых мелкодисперсных веществ. При создании перспективных топлив для ЖРД достаточно часто используют именно такие многофазные суспензии разнообразных мелкодисперсных пудр, изготовленных из различных твердых веществ и металлов, растворенных в жидкостях. Для точного измерения расходов таких многофазных, многокомпонентных потоков веществ могут быть использованы только массовые расходомеры, которые измеряют расход вещества в единицах массы (а не объема). Поэтому нам пришлось провести исследование принципов построения массовых расходомеров, осуществить выбор оптимальных структурных схем, предназначенных для измерения агрессивных двухфазных жидких потоков и начать разработку таких массовых расходомеров. Однако дальнейшее развитие работ также замедлилось по указанным выше причинам.
Мне пришлось перейти работать в ИАТ АН СССР, где приоритеты решаемых задач были иными. Эти работы получили развитие как составная часть значительно более общего проблемного направления, а именно - системы компьютерного зрения (СКЗ) или системы машинного видения (СМВ). В последующий период они получили очень интенсивное развитие и результаты этих работ были изложены в ряде моих статей, патентов и книг, например, в книге Г.П. Катыс «Оптические информационные системы роботов-манипуляторов» ( М. Машиностроение 1977. 272 стр).
В результате были созданы различные оптико-электронные и оптико-механические сканирующие пирометры и тепловизоры, предназначенные для контроля полей яркостных, цветовых и истинных температур различных пламен и твердых тел. Результаты этих работ были опубликованы в двух моих книгах «Некоторые вопросы автоматического контроля нестационарных полей» (Издательство АН СССР, 1960 год) и «Оптические датчики температуры» (Госэнергоиздат, 1959 год). Книга переведена и издана в Китае.
После перехода в ИАТ АН СССР эти работы были мною был создан ряд массовых расходомеров, предназначенных для контроля массовых расходов различных газовых, жидких и сыпучих веществ, а также - их многофазных смесей, например, смесей нефти с газовыми и твердыми включениями. Эти расходомеры получили применение в различных областях отечественной промышленности и специальной техники. Материалы этих исследований были опубликованы в моей книге: «Элементы систем автоматического контроля нестационарных потоков» (М. 1959 год, Издательство АН СССР). Эта книга в 1964 году была переведена издательством «Pergamon press» на английский язык и издана в Лондоне: G.P. Katys “Continuous measurement of unsteady flow”.
Б.Я. Полуян обладал большими связями в среде ракетчиков. Он был близким родственником профессора Душкина Л.С., создавшего удачный вариант торпеды с реактивным двигателем на перекиси водорода, которая была взята на вооружение. Полуян был хорошо знаком с С.П. Королевым и В.П. Глушко. Я неоднократно бывал вместе с ним у Королева и Глушко, и мы договорились о проведение ряда совместных работ.
Сергей Павлович Королев очень заинтересовался работами, проводимыми в моей группе, в частности - тепловизионной системой. Его также заинтересовали разработки новых массовых расходомеров и он свел меня со своими прибористами.
Валентина Петровича Глушко очень интересовал вопрос измерения температурного поля факела ЖРД во время вибрационного режима горения и возможности создания быстродействующей фотоэлектронной сканирующей аппаратуры, позволяющей контролировать такие высоко-нестационарные температурные поля. Его заинтересовали новые разработки высокоточных массовых и объемных расходомеров, предназначенных для контроля топливных компонентов ЖРД.
Валентин Петрович по нашей просьбе свел нас со своими испытателями ЖРД, чтобы мы ознакомились с их измерительно-испытательным комплексом и их приборным оснащением. При этом мы неоднократно наблюдали испытания реальных полноразмерных ЖРД наших стратегических ракет и работу в процессе испытаний ЖРД всего измерительного информационного комплекса испытательной станции. Это давало очень много полезной информации.
Тогда широко бытовал и правящей партией всесторонне искусственно поддерживался термин «обычный советский человек» или «наш советский человек», то есть - легко управляемая серенькая личность. Под этот стандартный и удобный в общежитии тип человека многие очень умело подделывались с целью самосохранения. При общении с С.П. Королевым и В.П. Глушко сразу бросалось в глаза, что они - очень необычные люди. Это были, если так можно выразиться, импульсные всплески на фоне общей подавляющей серости. В то время (1955-1956 годах) они были еще сравнительно молоды, прекрасно выглядели и были полны энергии. Оба они сравнительно недавно покинули места «вынужденного присутствия» и совершенно явно наслаждались полной свободой и своей научно-технической деятельностью. При этом они, по-видимому, на время забыли основной принцип «теории относительности» - все в мире относительно.
В ОКБ Глушко о нем рассказывали различные истории и среди них - следующую. Примерно через год после его освобождения из заключения Глушко создал свое ОКБ, он собрал туда талантливых, инициативных специалистов, многие из которых были им извлечены из заключения. Он пробил через правительство для всех своих «зэков», так называемые «литеры - А». В то время существовала такая продуктовая карточка, которую для себя придумала номенклатура. Эти экземпляры мало того, что фактически бесплатно жрали, сколько хотели в своих спец. столовых по три раза в день, так им еще по этому «Литеру - А» полагалась куча продуктов и всяких товаров. В то же время для бывших «зэков», работавших в ОКБ Глушко, «Литер - А» был совершенно необходим, чтобы хоть как-то привести бывших лагерных доходяг в человеческий вид. Этот поступок Глушко неожиданно получил очень своеобразный отклик. На очередном открытом партсобрании в ОКБ выступил один из механиков и сказал следующее: «Глушко собрал сюда всю свою лагерную бражку и повыдавал им всем «Литеры - А». А мы как работали здесь честно всю войну за рабочую продуктовую карточку, так и тянем свою лямку. Разве это справедливо?» Это стало известно В.П. Глушко. Он вызвал к себе этого несчастного словоохотливого механика и сказал ему следующее: «Вам не место среди моей лагерной бражки». И тот был уволен из ОКБ.
Б.Я. Полуян собрал в своей лаборатории ряд весьма оригинальных творческих личностей, среди них - доктора химических наук Юлия Михайловича Шаулова, кандидатов технических наук Тамару Федоровну Алтухову и Якова Александровича Фельдмана. Фельдман защитил свою диссертацию в 1939 году и как «перспективный кадр», знающий немецкий язык, был направлен на стажировку в Германию на немецкую фирму «И.Г. Фарбен Индустри». Перед войной он был отозван на родину и сразу посажен, а затем - сослан на поселение в Сибирь. Он был в ссылке до 1954 года, после чего был полностью реабилитирован и направлен на работу в п/я 4019 МХП. Это был человек невероятных физических и психофизиологических возможностей. Несмотря на все то, что с ним проделали, он сохранил искрометный юмор, оптимистическое отношение к жизни и, главное, способность к целеустремленному творческому труду.
В п/я 4019 я познакомился с работавшим там же талантливым человеком М.О. Лернером. Это был очень разносторонне одаренный аналитик, обладающий обширными математическими знаниями. Он целиком посвятил себя исследованиям процессов горения. Позже им были написаны несколько фундаментальных книг по этой проблематике и он был избран почетным академиком Российской Академии Космонавтики, где мы с ним опять встретились (так как я тоже был избран почетным академиком этой академии).
В п/я 4019 в тот период начальником соседней лаборатории был очень интересный человек - к.х.н. Зайцев В.Г. Он в свое время, кажется до революции, закончил Парижский университет, причем учился вместе с Жоржем Бидо, будущим президентом Франции. Ему было уже около 65 лет, но он прекрасно выглядел, сохранил живость ума, ясность памяти и чрезвычайный интерес к женскому полу, который в свою очередь был к нему тоже весьма неравнодушен. Это был интереснейший и остроумнейший собеседник. Его рассказы о студенческой жизни во Франции, о похождениях его самого и его товарища молодого Жоржа Бидо можно было слушать и смеяться до коликов в животе. Все это «веселье» ни в какой степени не умоляло его творческой активности и результативности его работ, а даже, наоборот, активизировало их. Сейчас его, наверное, уже нет в живых, но в моей памяти этот образ сохраняется как нечто феноменальное: закончить Парижский университет и затем - работать в п/я, в 65 лет оставаться столь жизнерадостным и жизнелюбивым - для этого нужно было иметь невероятную жизненную энергию.
В 1956 году Б.Я. Полуян написал свою диссертационную работу на спец. тему и пытался ее защитить на одном из специализированных ученых советов МВТУ. Работа, на мой взгляд, была среднего уровня, но вполне проходная на фоне остальных диссертаций, которые защищались на этом ученом совете. Но на защите совершенно в развязном, вульгарном тоне выступил академик Челомей и буквально потребовал завалить кандидатскую диссертацию Б.Я. Полуяна. Высказывание нескольких членов Совета в защиту Полуяна ни к чему не привели. Не оказало влияние на ход голосования и замечание одного из членов Совета о том, что Челомей непосредственно никогда не занимался процессами сгорания в ЖРД и просто в них не сведущ. Полуяна с треском провалили, а у меня навсегда осталось самое отрицательное отношение к Челомею, да и не только у меня, если судить по реакции присутствовавших на защите специалистов. Значительно позже я понял, что в данном случае имело место простое сведение счетов между научно-техническими кланами. После провала защиты диссертации Б.Я. Полуян как-то сник, на него посыпались различные неприятности. Директор п/я 4019 Романов начал всячески цепляться к нему по поводу и без повода. Тут еще не во время обострились претензии к лаборатории со стороны местных органов власти по поводу нарушения экологической обстановки в районе. Вскоре Полуян ушел из нашего НИИ. В его кабинете расположились две экстравагантные личности: химики - Энтин и Гольдин. При них лаборатория, как испытательный центр, начала терять лицо. Б.Я. Полуян больше не пытался защищать свою кандидатскую диссертацию. Через некоторое время он умер в достаточно молодом возрасте, по-видимому - от эмоционального потрясения.
Частые взрывы и постоянные выбросы в атмосферу из испытательных стендов азотно-кислотных буро-красных облаков привели в конце концов к тому, что районные власти потребовали перевести эту лабораторию за пределы Москвы. Никаких осмысленных возражений с точки зрения экологической безопасности района администрация организации п/я 4019 привести не смогла и поэтому в начале 1957 года начался процесс частичного переезда лаборатории. Меня в это время перевели с повышением оклада в другой комплекс, занимавшийся модными в то время вопросами автоматизации химических производств. Однако эти вопросы меня совершенно не интересовали и в феврале 1957 года я по предложению член-корреспондента АН СССР Бориса Николаевича Петрова по конкурсу перешел в Институт Автоматики и телемеханики (ИАТ) АН СССР.
Все материалы разработок и исследований, выполненных мной за время работы в п/я 4019, были обобщены и изложены в книге «Методы и приборы для измерения параметров нестационарных тепловых процессов» (М. 1959 год, МАШГИЗ).
Все рассмотренные вопросы, касающиеся систем контроля расходов, давлений, температур и других параметров ЖРД, не являлись секретными в 1953-1957 годах. Тем более сейчас, по прошествии почти пятидесяти лет, в них нет ничего секретного.