вернёмся к началу?

4 декабря.

29 ноября мне все же удалось вылететь на Дальний Восток. Погода в Москве была очень плохой (гололед, низкая облачность, мокрый снег) — пришлось на Ан-24 перелететь в Мигалово, а там пересесть в Ту-116 (бомбардировщик Ту-95 со специальной пассажирской кабиной). В районе Калинина погода была несколько лучше московской, и все же условия для взлета были предельно сложными. Вместе со мной в ДВК вылетели генерал-лейтенант С.Я.Федоров, группа корреспондентов и бригада артистов эстрады.

Через девять часов полета наш самолет произвел посадку на аэродроме Воздвиженка (12 километров севернее Уссурийска). Здесь в 1932 году в летных лагерях базировалась эскадрилья имени Ленина, и здесь же ее личный состав встречался с К.Е.Ворошиловым. С аэродрома Воздвиженка мы на вертолете перелетели в Черниговку, где нас встретил командир вертолетного полка имени Ленина полковник Савченко. Он отличный командир: за последние 10 лет его полк летает без катастроф и аварий (а всего за 40 без малого лет в части было три катастрофы).

В 17 часов открылось торжественное собрание личного состава полка, доклад о его истории сделал полковник Савченко. После торжественной части был хороший концерт. В полку отлично организована художественная самодеятельность, в ней участвуют более 120 человек. Хор летчиков, женский хор, гимнастическая и хореографическая группы произвели на всех прекрасное впечатление.

1 декабря я, Герман Титов, секретарь Уссурийского райкома партии Шевченко В. И. и три офицера из гарнизона ездили охотиться на фазанов в район станции Пограничная. Охотились у самой границы с Китаем, фазанов было много, но нам не повезло с погодой (дождь и непролазная грязь), и все же мы убили 11 фазанов, четырех из них подстрелил Титов (тремя днями раньше под Хабаровском он убил медведя).

На обратном пути в Москву встречный ветер дул с ураганной скоростью в 250 километров в час — пришлось нам садиться в Семипалатинске. До Москвы добрались поздним вечером 3 декабря после 13-часового полета...

Сегодня в 8:30 я уже был у Главкома. Вершинин дал мне почитать решение ЦК КПСС о причинах гибели Гагарина и Серегина. В этом документе сделан следующий вывод: «Наиболее вероятной причиной гибели Гагарина и Серегина был резкий отворот самолета с целью избежать столкновения с шаром-зондом; менее вероятной причиной был отворот самолета от верхней кромки облаков. В результате резкого отворота самолет вышел на критические углы полета, сложная метеообстановка затруднила управление самолетом, и экипаж погиб».

Если перевести эту мудреную формулировку на обычный язык, то коротко можно написать так: «Летчики сорвались в штопор и не сумели вывести из него самолет». Это тяжкое и совершенно необоснованное обвинение против Серегина и Гагарина — оно не отвечает всем установленным обстоятельствам происшествия. Летчики-космонавты в письме на имя секретаря ЦК Устинова высказались против такой формулировки.

В решении сказано, что за недостатки в организации летной работы с космонавтами на аэродроме Чкаловская ЦК КПСС объявляет строгий выговор генералу Н.П.Каманину, выговоры — маршалу С.И.Руденко и генералу П.И.Брайко и предупреждает генерала А.И.Кутасина.

Откровенно говоря, я не нес, не несу и не могу нести ответственность за организацию полетов на аэродроме Чкаловская, за это отвечают генералы Пушко, Пономарев, Пстыго и Кутасин. Но я — главное ответственное лицо за все, что относится к космонавтам, и в этом плане ЦК КПСС, по-видимому, прав, наказав меня более строго, чем других.

Самым тяжелым из всех возможных наказаний для меня была сама гибель Гагарина, хотя нет абсолютно никаких конкретных причин этой гибели, которые я мог бы признать как свой личный промах или ошибку. Не могу, правда, не признать наличие ошибок и промахов у моих подчиненных — генерала Кузнецова, генерала Горегляда и ряда офицеров, за работу которых я несу ответственность. Формально ЦК КПСС прав, что наказал нас, но он допустил историческую ошибку, сделав неправильное заключение о причинах катастрофы.

В том же документе ЦК записано и очень важное, своевременное решение: «Переформировать ЦПК в Исследовательский испытательный центр имени Гагарина по подготовке космонавтов, приравняв его к испытательным институтам первой категории».

...Получена шифр-телеграмма от нашего посла в Вашингтоне Добрынина: «Президент США пригласил глав дипломатических миссий присутствовать 21 декабря 1968 года на пуске к Луне «Аполлона-8» с экипажем из трех человек. Это указывает на стремление США широко использовать этот полет в целях пропаганды американских успехов в космосе». Джонсон хочет покинуть пост президента под аккомпанемент «лунного триумфа». Успешный полет «Аполлона-8» принесет США признание их ведущей космической державой всеми народами Земли. Но я думаю, что вероятность успешного осуществления этого полета не выше 0,25 и, значит, Америка в четыре раза ближе к позору и проклятиям за поспешность и необдуманность «рывка к Луне», чем к славе и торжеству.

7 декабря.

Праздничные дни 5 и 6 декабря провел на даче в кругу семьи. Запускал автомашину, откачивал воду из подвала, расчищал дорогу от снега, ходил на лыжах, учил Олю кататься на коньках.

Не могу сказать, что меня совсем не тревожит решение ЦК по катастрофе Гагарина и Серегина, но я перенесу и этот несправедливый удар, как переносил десятки других. Сегодня еще раз внимательно прочитал это решение, подписанное Брежневым и Косыгиным и оформленное как Постановление ЦК КПСС и Совета Министров от 28 ноября 1968 года за номером 932-331.

9 декабря.

Вчера весь день работал в Центре. Провел совещание с руководящим составом ЦПК, на котором присутствовало более 20 человек, в том числе Береговой, Николаев, Беляев, Кузнецов, Масленников, Крышкевич. Обсуждали проект новой штатной структуры Центра и его задачи по исследовательской работе. Решили, что Центр имени Гагарина должен иметь пять управлений: первые три — управления орбитальных, военных и лунных космических кораблей соответственно, четвертое управление — инженерное и пятое — медицинское. Признано целесообразным проводить исследовательскую и испытательную работу только на тренажерах, стендах, при полетах на невесомость и тренировках в термобарокамерах.

Был у Вали Гагариной. Мы с ней договорились о передаче в музей Вооруженных Сил некоторых личных вещей Юры и всех его звезд, орденов и медалей. Валя уже знает от ребят о выходе Постановления ЦК КПСС и Совета Министров по результатам расследования причин гибели Гагарина и Серегина. Я коротко передал ей содержание Постановления. Формулировка причин катастрофы не понравилась Вале: она поняла, что такая формулировка, не раскрывая истинных причин происшествия, порочит погибших как недостаточно подготовленных летчиков. Валя стала немного поправляться от свалившегося на нее горя, она работает в поликлинике и много занимается с Леной и Галей.

Звонила Валя Терешкова. Она просила разрешения показать Звездный городок участникам совещания руководителей женских организаций социалистических стран. Я дал такое разрешение. Терешкова постепенно осваивает союзные и международные масштабы своей деятельности в Комитете советских женщин. В ЦК довольны ее работой.

10 декабря.

Дважды сегодня подолгу беседовал с Главкомом по вопросам реорганизации ЦПК, укрепления и развития материально-технической базы подготовки космонавтов. Договорились, что необходимо срочно готовить проекты приказа министра обороны и плана мероприятий по всему комплексу космических задач, решаемых организациями ВВС.

Заходил А.Н.Пономарев и преподнес мне свою книгу «Пилотируемые космические корабли». Мы договорились с ним о новом распределении функций между институтами ВВС и Центром имени Гагарина.

11 декабря.

Вчера вечером меня вызвал к себе Главком: в присутствии члена Военного совета ВВС генерал-лейтенанта И.И.Мороза обсуждали вопрос о начальнике ЦПК Н.Ф.Кузнецове.

Я доложил, что генерал Кузнецов за последние два года наделал немало ошибок, подорвавших его авторитет среди подчиненных. Он излишне много внимания уделяет повышению своего материального благополучия за счет государства: постоянные просьбы о повышении оклада и представлении к очередному воинскому званию и наградам, назойливые попытки получать вознаграждение за классность (хотя навыки летчика 1-го класса им давно утрачены), попытка присвоить чужое изобретение, использование служебной автомашины в личных целях и тому подобное.

Истинные причины гибели Гагарина и Серегина не установлены, однако ряд личных ошибок генерала Кузнецова не могли не создать косвенных предпосылок к этому трагическому происшествию.

Так, еще в ноябре 1967 года Кузнецов пытался выпустить Гагарина в самостоятельный полет в очень сложных условиях и при плохой подготовленности его к полету. Эта попытка была мной отставлена, а генералу Кузнецову было указано на недопустимость подобного отношения к летной подготовке космонавтов.

26 марта 1968 года я приказал генералу Кузнецову лично проверить подготовку Гагарина к полету 27 марта и выпускать Гагарина в самостоятельный полет только с моего личного разрешения. Кузнецов этот приказ выполнил формально:

1) приехал на аэродром за несколько минут до начала полетов и даже не встретился с командиром полка полковником Серегиным;

2) не знал в полном объеме задание на полет (даже комиссия по расследованию происшествия не смогла документально точно установить, что именно должен был Гагарин выполнять в зоне);

3) допустил выпуск самолета в зону с подвесными баками;

4) санкционировал полет в более сложных метеоусловиях, чем это предусматривалось заданием;

5) разрешил Гагарину вылет до посадки самолета-разведчика погоды;

6) не проконтролировал лично методическую подготовку полета и фактическую подготовленность Гагарина.

После гибели Гагарина и неоднократных требований командования ВВС навести в Центре порядок Кузнецов продолжает допускать много ошибок по службе, с обязанностями начальника ЦПК не справляется и злоупотребляет своим служебным положением в личных интересах.

Генерал Мороз высказался за немедленное освобождение Кузнецова от должности. Вершинин предложил строго наказать Кузнецова и заставить навести в Центре образцовый порядок. Решили на днях вызвать Кузнецова, заслушать его доклад о положении в Центре и сделать соответствующие выводы.

12 декабря.

По просьбе редакции «Красной Звезды» написал статью «Неоправданный риск» о предстоящем полете «Аполлона-8». В статье я пытаюсь, насколько это возможно в открытой печати, ответить на многочисленные письма, поступающие в редакции газет на имя космонавтов и содержащие, по сути дела, один и тот же вопрос: «Как случилось, что американские астронавты отправляются в облет Луны раньше нас?» В открытой газетной статье нет возможности ответить на этот злободневный вопрос так, как хотелось бы, — придется ограничиться записями в дневнике.

Уже около десяти лет я занимаюсь космонавтикой, и сейчас, когда СССР и США близки к заветной цели — осуществлению полета людей на Луну, хочется подвести итоги проделанной работы и сделать некоторые выводы.

Начиная с 1961 года, я при поддержке космонавтов веду упорную борьбу за целенаправленное развитие в нашей стране пилотируемых космических полетов. На моей стороне всегда были все наши космонавты, кроме Феоктистова и Егорова. Особенно активно мне помогали Гагарин, Титов, Комаров, Леонов. Наши мысли, идеи и предложения неизменно поддерживал Главный маршал авиации Вершинин. Маршал Советского Союза Бирюзов, будучи начальником Генерального штаба, готов был энергично бороться вместе с нами, но трагическая смерть маршала подсекла наши надежды. Нашими «противниками» были Устинов (секретарь ЦК), Смирнов (заместитель председателя Совмина), Сербин (заведующий отделом ЦК), Пашков, Афанасьев, Тюлин, Королев, Мишин, Феоктистов и другие. Редко нас поддерживали, а чаще выступали против маршалы Захаров, Малиновский, Крылов, Гречко, Москаленко.

В чем были наши основные расхождения? Какие идеи и предложения мы отстаивали?

1. Юридически всеми космическими исследованиями в СССР руководят ВПК Совмина (Смирнов) и ЦК КПСС (Устинов, Сербин, Строганов). Для них освоение космоса — не единственная и далеко не главная задача: они направляют развитие всей военной отрасли и наиболее важных отраслей гражданской промышленности. У них нет ни времени, ни знаний для конкретного руководства освоением космоса. Поэтому, как это ни странно, у нас фактически нет государственных планов пилотируемых космических полетов — все отдано на откуп промышленности и главным конструкторам. Промышленность запаздывает с выполнением плановых заданий, изготавливает технику наспех и некачественно, из-за этого сроки пусков кораблей часто переносятся. Мы настойчиво добивались создания специального правительственного органа, который занимался бы только космосом, и в частности, перспективным планированием пилотируемых космических полетов.

2. Со времени запуска первого искусственного спутника Земли прошло больше одиннадцати лет, а в Министерстве обороны до сих пор не создан единый орган по руководству освоением космоса. Космическими полетами занимаются Генеральный штаб, ВВС, ракетные войска, ВМФ, связисты и десятки самых различных военных организаций. Мы вели энергичную борьбу за передачу всего «военного космоса» под эгиду ВВС. Я твердо убежден, что практическая космонавтика не только зарождалась в ВВС — с каждым годом она все плотнее будет сращиваться с авиацией. Придет время, когда космические корабли будут взлетать с аэродромов и садиться на аэродромы. Такие корабли будут более надежными и дешевыми, чем существующие ракетно-космические комплексы. На нашу гигантскую ракету Н-1 мы уже истратили десятки миллиардов рублей, но пока не получили от нее никакого эффекта. Если бы мы за последние шесть лет хотя бы половину этих средств израсходовали на отработку стыковки в космосе и создание самолетов-разгонщиков, то возможно, уже сегодня располагали бы космическими системами многоразового использования — каждая тонна груза, выводимого на орбиту самолетом-разгонщиком, обходилась бы нам в несколько раз дешевле, чем при выведении ракетой. В свое время маршал Бирюзов, правильно оценив перспективы развития космонавтики, выступил вместе с нами за «объединение военного космоса» под началом ВВС. Гибель Бирюзова в авиационной катастрофе, а также позиция, занятая маршалом Малиновским, не позволили осуществить это важное организационное мероприятие. И все же я верю, что рано или поздно авиация и космонавтика будут едины вопреки всяческим помехам со стороны администраторов, ничего не понимающих ни в космосе, ни в авиации.

3. Мы вели, ведем и будем вести борьбу за передачу права заказов на строительство пилотируемых космических кораблей от ракетных войск в ВВС. Летчики-космонавты ВВС летают на космических кораблях, лучше всех знают их свойства, испытывают в космосе и дают заключения об их качестве, а заказывают корабли бывшие артиллеристы (ракетные войска). В результате пожелания и предложения космонавтов не всегда учитываются конструкторами, корабли перегружаются автоматикой, сроки испытаний затягиваются, даты пусков неоднократно переносятся.

4. Наши конструкторы, проектируя космические корабли, делают упор на полную автоматизацию всех их систем, а человеку отводят роль только контролера, а то и просто пассажира («На моих кораблях кролики могут летать», — часто говорил Королев). Не отрицая, что полностью автоматизированные корабли в принципе более совершенны, мы настаивали на создании кораблей, в которых космонавтам отводилась бы более активная роль. Мы считали и считаем, что такие корабли проще, дешевле, а главное, на их создание и отработку требуется меньше времени. Это наглядно видно из сравнения нашего «Союза» и американского корабля «Джемини», постройка которых началась практически одновременно. Но мы, как признал и сам Королев, слишком «заавтоматизировали» свой «Союз», на годы затянули его отработку, и только в 1968 году он «сдал экзамен» и был допущен к дальнейшим полетам. А американские астронавты еще до 1967 года осуществили на кораблях «Джемини» десять удачных пилотируемых полетов, выполнив большую и очень ценную в научном плане программу исследований. Примерно так же обстоит дело и с лунными кораблями: «Аполлон» уже два раза летал, а нашего Л-3 еще нет даже в окончательно отработанном макете. У американцев есть все возможности раньше нас облететь Луну и высадить лунную экспедицию. Мы отстали от США на два-три года, а могли бы быть на Луне первыми.

Еще лет пять назад мы предвидели возможность нашего отставания от США и предлагали конкретные мероприятия для сохранения нашего лидерства в космосе, но нам не удалось переубедить наших противников, хотя по всем вышеперечисленным вопросам мы писали десятки писем в ЦК, правительство и Министерство обороны, вели дискуссии на многочисленных заседаниях и совещаниях. К сожалению, мы проиграли соревнование с Америкой, и она получила возможность стать ведущей космической державой.

13 декабря.

Ознакомился с двумя интересными сообщениями, подтверждающими содержание моей статьи «Неоправданный риск», написанной для «Красной Звезды» по поводу предстоящего старта «Аполлона-8». В первом сообщении говорится об аварии, случившейся при испытаниях американской лунной кабины (точнее, лунного корабля, предназначенного для посадки на поверхность Луны и взлета с нее): при спуске в имитированных условиях лунной гравитации кабина перестала слушаться управления, начала кувыркаться и разбилась, летчику-испытателю удалось благополучно катапультироваться. Эта, уже вторая по счету, авария лунной кабины не имеет прямого отношения к полету «Аполлона-8», но она, несомненно, отодвинет осуществление американской экспедиции на Луну на более поздние сроки. Во втором сообщении указывается на возможный перенос старта «Аполлона-8» с 21 декабря на 18 января будущего года из-за утечки топлива на одном из двигателей первой ступени «Сатурна-5». Окончательное решение о дате старта будет принято после доклада специалистов, изучающих причины утечки.

Сегодня рассмотрел новые штаты и структуру Научно-исслеовательского испытательного центра подготовки космонавтов (НИИЦПК) имени Ю.А.Гагарина и Отдельного испытательного авиационного полка имени В.С.Серегина. По новому штатному расписанию нам потребуется около 700 единиц дополнительной численности. В ЦПК вводятся три должности заместителей начальника Центра и три управления, которые будут заниматься не только подготовкой космонавтов, но и испытаниями и исследованиями проблем пилотируемых космических полетов. В состав полка вводится четвертая эскадрилья — 12 истребителей МиГ-21 (8 боевых и 4 учебных самолета). Новая структура Центра и полка должна обеспечить подготовку космонавтов к полетам на космических кораблях не вообще, а по их конкретным типам (орбитальные, лунные, военные). При нынешней структуре Центра все его основные отделы понемногу занимаются всеми типами кораблей, а новая структура даст возможность более целенаправленно работать группам космонавтов и специалистов, закрепленным за той или иной программой пилотируемых полетов.

17 декабря.

14 декабря в ЦПК принимали экзамен от группы космонавтов, готовящихся для полета на двух кораблях «Союз». Основная задача полета: ручная стыковка кораблей и переход двух космонавтов из пассивного в активный корабль. Этот полет мы готовим уже более двух лет.

После смерти Королева у нас было много происшествий с «Союзами», наиболее тяжелые из них — гибель В.М.Комарова и взрыв ракеты на старте. Полеты технологического «Союза-2» и «Союза-3» с космонавтом Береговым на борту подвели итог затянувшейся отработки корабля. Итог, в основном, положительный — на кораблях «Союз» можно и нужно продолжать орбитальные полеты, хотя система ручной стыковки, как показал полет Берегового, еще ненадежна и над ней придется много работать.

Экзамен сдавали: Шаталов, Волынов, Хрунов, Елисеев, Шонин, Филипченко, Горбатко и Кубасов. Все космонавты получили отличные общие оценки. Представители промышленности остались довольны знаниями космонавтов и оценивали их ответы даже выше, чем военные члены комиссии. Лучше других отвечали Волынов, Шаталов и Хрунов. Космонавты Горбатко и Шонин обладают хорошими знаниями, но у них не было четкости в ответах, они допускали оговорки и неточности (Горбатко, например, отвечая на вопрос о давлении в скафандре, назвал величину 35 атмосфер — вместо 0,35 атмосферы).

Два часа с лишним разбирались вчера у Главкома с ошибками и грехами генерала Н.Ф.Кузнецова. Присутствовали Мороз, Гудков, Кузнецов, Крышкевич и я. Год назад примерно в таком же составе мы разбирали письма с жалобами на Кузнецова. Тогда было доказано, что он слишком много внимания уделяет личному благополучию и нередко делает это за государственный счет. Кузнецов был серьезно предупрежден Главкомом, но за прошедший год положение не изменилось к лучшему. Кузнецов формально выполнил мой приказ о контроле за подготовкой к полету Гагарина 27 марта, он неправильно вел себя в отношении Берегового (перед самым стартом «Союза-3» пытался доказать, что Береговой не готов к полету, а после его полета поддерживал и поощрял разговоры среди космонавтов о том, что он плохо чувствовал себя в невесомости и не оправдал доверия, не справившись с заданием). Установлено также, что Кузнецов продолжает пытаться повысить свое материальное благосостояние за казенный счет. Приняли решение: до реорганизации ЦПК оставить Кузнецова на прежней должности, строго предупредить его и потребовать наведения уставного порядка в Центре и образцового личного поведения, вопрос о дальнейшем прохождении службы генералом Кузнецовым рассмотреть после утверждения штатов НИИЦПК.

Беседовал с Береговым по поводу его возможного назначения на должность начальника НИИЦПК. После двух дней раздумий Береговой согласился взять на себя эту тяжелую ношу, но настоятельно просил помочь ему, особенно в налаживании взаимоотношений между летчиками-космонавтами СССР. Усилиями Кузнецова, Николаева и Беляева эти отношения основательно испорчены, и придется немало потрудиться, прежде чем удастся сделать их нормальными.

19 декабря.

Вчера вечером в ЦПК позвонил член Военного Совета ВВС генерал-лейтенант Мороз. Между ним и снявшим трубку дежурным по части подполковником Варламовым произошел такой диалог:

— Товарищ дежурный, где генерал Кузнецов?

— А кто спрашивает?

— Говорит Мороз.

— Здравствуйте, дорогой товарищ Мороз! Что-то вы рано к нам пожаловали. Вам, значит, генерала Кузнецова надо... А фигу не хотите?

Отвечая на телефонный звонок, Варламов был уверен, что его разыгрывает кто-то из сослуживцев, а Мороз расценил поведение дежурного как хулиганство. Пришлось разбираться в этом предновогоднем инциденте.

У меня состоялся малоприятный разговор с генералом Морозом еще и по другому поводу. Он собирается ехать в Горький для встречи с избирателями и намеревается взять с собой космонавта Берегового, который сейчас очень занят подготовкой экипажей для «Союзов». Я пытался уговорить Мороза не брать Берегового в эту поездку, но он, по-видимому, обещал руководителям Горьковской области «прихватить» с собой Берегового, и теперь ему трудно отказаться от своей затеи. Я вынужден был доложить Главкому, что участие Берегового в этой поездке может нанести урон его деловому авторитету и качеству подготовки космонавтов к предстоящему космическому полету. Сегодня утром генерал Мороз зашел ко мне в кабинет и прямо с порога заявил: «Что же ты жалуешься на меня Главкому?», после чего последовало неприятное для нас обоих выяснение отношений.

Подобные конфликты, сопровождаемые жалобами на «бюрократа Каманина», возникают чуть ли не ежедневно. От начальства, как из рога изобилия, сыпятся распоряжения об участии космонавтов в поездках, встречах, банкетах. Стараясь как можно меньше отрывать космонавтов от дела, принимаю все удары на себя, но на этой почве число моих «друзей» быстро растет.

20 декабря.

Вчера всю группу космонавтов, готовящихся к полету на двух «Союзах», вызывали в ЦК КПСС. Сербин, Строганов и Попов, беседуя с ними, особенно интересовались подготовкой к стыковке и переходу двух членов экипажа из корабля в корабль. Ответы космонавтов были краткими, ясными и полными уверенности в возможности полностью выполнить сложную программу полета. Во время беседы лучше других держались Шаталов и Волынов. Хрунов и Горбатко напрасно подняли вопрос об изменении программы полета (они заявили, что, по их мнению, первым должен стартовать не активный, а пассивный корабль), хорошо зная, что программа уже утверждена и большинство космонавтов ее поддерживает. У меня были опасения, что Сербин снова будет заниматься «еврейским вопросом», — однажды он уже высказывался против допуска в космический полет Бориса Волынова только потому, что у него мать — еврейка. Но, судя по докладу генерала Кузнецова, на этот раз все обошлось благополучно. Думаю, Сербину пришлось отступить под влиянием Мишина, Келдыша и Афанасьева, которых я, защищая кандидатуру Волынова, сумел привлечь на свою сторону.

Сегодня в ЦПК присутствовал на занятиях экипажа Шонина на комплексном тренажере. Потом беседовал с космонавтами Титовым, Поповичем, Беляевым, Леоновым, Быковским и Береговым по вопросам реорганизации Центра и испытательного полка. В связи с завтрашним полетом «Аполлона-8» вокруг Луны они вновь подняли вопрос о причинах нашего отставания в космосе и множество других, более мелких вопросов, разрешимых в рамках ВВС. Чувствуется, что ребята выросли, набрались знаний и опыта и хотят более энергично и эффективно влиять на работу Центра и на решение всех проблем развития пилотируемых космических полетов. Сегодня я лишний раз убедился в том, насколько не прав генерал Кузнецов, продолжающий смотреть на космонавтов глазами «школьного учителя» и не замечающий, что они уже давно выросли и встали в один ряд с нами, их руководителями, а в ряде случаев располагают такими возможностями, каких почти нет у нас (встречи с Брежневым, Косыгиным и другими государственными деятелями).

Я подробно рассказал космонавтам о планах руководства ВВС по реорганизации Центра и пообещал опираться на их инициативность при защите наших проектов в Генштабе, а если потребуется, то и в правительстве. Затем мы обсудили наши принципиальные расхождения с промышленностью в методологии проектирования и строительства космических кораблей. Космонавты согласились со мной, что мы были абсолютно правы, когда 5—6 лет назад защищали активную роль экипажа на борту корабля. Но в борьбе против излишней автоматизации пилотируемых кораблей мы потерпели поражение, и сейчас, когда уже затрачены миллиарды рублей на строительство «Союзов» и лунных кораблей с полностью автоматизированными системами управления полетом, было бы глупо настаивать на принципиальном изменении их «идеологии» и структуры — это только восстановило бы всех против нас: промышленность, науку, ракетные войска, ВПК и даже ЦК. А самое главное, это уже не поможет нам догнать Америку, а скорее наоборот, лишь усугубит наше отставание. Сейчас мы должны искать способы наиболее эффективного использования реально существующих кораблей — другого пути у нас просто нет.

21 декабря. Дача «Заборье».

Последние четыре года США шли впереди нас по пилотируемым космическим полетам, но в Советском Союзе лишь немногие знали об этом. Только сегодня, когда американцами запущен корабль «Аполлон-8», все убедятся в том, что мы уступили первенство в космосе.

Полет «Аполлона-8» к Луне — событие всемирно-историческое, это праздник всего человечества. Но для нас этот праздник омрачен осознанием упущенных возможностей и сожалением о том, что сейчас к Луне летят не Валерий Быковский, Павел Попович или Алексей Леонов, а Фрэнк Борман, Джеймс Ловелл и Уильям Андерс. Да, у американцев все идет очень хорошо, и уже ясно, что «Аполлон-8» наверняка облетит Луну, а я не могу справиться со своим настроением — сегодня оно у меня отвратительное.

22 декабря.

Старт «Аполлона-8» прошел отлично. Ракета «Сатурн-5», по-видимому, очень надежный носитель. Впервые я видел макет этой ракеты в Вашингтоне в 1962 году, когда в государственном авиационном музее США американский астронавт Джон Гленн давал нам пояснения по космической программе США. Я, Герман Титов и наш посол в США Добрынин внимательно слушали Гленна...

Тогда авторитет СССР как первой космической державы был непререкаем. США были очень сильно уязвлены падением своего престижа, американцам было обидно быть только вторыми, и они устами президента Джона Кеннеди так сформулировали свои задачи в космосе: «В ближайшее десятилетие американцы должны быть на Луне... США должны догнать и перегнать СССР в космосе — это наша национальная задача». Семь лет назад это были всего лишь мечты и планы, но планы, как оказалось, для США вполне реальные.

А чем же ответили мы на этот вызов? В 1962 году мы уже закладывали ракету Н-1 с расчетом, что первый ее полет состоится через четыре года. В это же время была начата разработка кораблей «Восход», и кроме того С. П. Королев обещал через год построить корабль «Север» — первый вариант «Союза». Одним словом, в 1962 году у нас не было сомнений в том, что СССР не уступит своего первенства в космосе. Мы верили в свою технику, наши планы поддерживало руководство страны во главе с Хрущевым. Но уже в 1964 году я почувствовал начало нашего отставания. «Восходы» дали нам возможность совершить еще два блестящих полета, но после них была допущена величайшая глупость — нам запретили полностью подготовленный полет Бориса Волынова на «Восходе-3» продолжительностью 18 суток. Строительство «Восходов» как «неперспективных кораблей» было прекращено — на этом настояли Устинов, Смирнов и Пашков. Они считали, что нужно форсировать строительство «Союзов» и ракеты Н-1. Форсирование привело к спешке, спешка — к гибели Комарова, а трагедия с Комаровым породила массовую перестраховку. Такова вкратце печальная история наших поражений в космосе.

23 декабря. Москва.

При разработке и строительстве кораблей типа «Союз» было допущено немало ошибок. Не доверяя космонавтам и не слушая их советов, конструкторы «Союза» добивались полной автоматизации практически всех его систем. Лунные корабли Л-1 и Л-3 также были заложены как «чистые автоматы», способные летать без экипажей. Это привело к удорожанию кораблей, а главное, мы впустую потеряли 3—4 года. Особенно плохо обстоят дела с реализацией нашей программы экспедиции на Луну: носитель корабля Л-3 — ракета Н-1 — не выйдет на старт даже в январе 1969 года, а самого Л-3 нет еще и в макете.

Все наши обращения к Малиновскому, Смирнову, Устинову и даже к Брежневу оказались безрезультатными. В стране как не было, так и нет единой государственной программы пилотируемых космических полетов, нет квалифицированного правительственного органа по руководству космическими исследованиями (ВПК и ЦК занимаются космосом от случая к случаю, а Межведомственный совет под председательством Келдыша последние 4—5 лет фактически не работает). Нет единого руководства «военным космосом» и в Министерстве обороны. Пилотируемые космические корабли до сих пор заказывают ракетчики (бывшие артиллеристы). Опыт организаций МАП и ВВС по созданию и испытаниям летательных аппаратов используется плохо. Все эти отрицательные факторы и привели нас к позорному отставанию от США.

Американцы успешно летят к Луне, а нам по существу нечем ответить на этот блестящий полет. Самое неприятное в том, что мы не можем сказать народу всю правду. Точнее, мы пытаемся писать и говорить о причинах наших неудач, но все наши попытки тонут в непреодолимой трясине официальной бюрократии.

Сегодня в ЦК КПСС у Д. Ф. Устинова состоялось совещание, на котором обсуждался всего один вопрос: «Чем ответим на полет «Аполлона-8» вокруг Луны?» Устинов — умный и очень опытный руководитель оборонной промышленности, но космосом он занимается постольку-поскольку и вынужден поэтому прислушиваться к мнению Келдыша, а Келдыш слепо верит Мишину, так как сам уже изрядно поотстал от космонавтики. Ну, а с Мишина взятки гладки — всем уже ясно, что Мишин не на месте и давно пора освободить его от занимаемой им должности. На совещании в ЦК было принято решение: в январе 1969 года осуществить пуски двух АМС на Венеру и двух «Союзов» на стыковку с переходом космонавтов из корабля в корабль, а также пуск технологического корабля Л-1 № 13 в облет Луны; на февраль готовить первый пуск ракеты Н-1, а в первом квартале 1969 года попытаться запустить на Луну автоматическую станцию Е-8 с задачей доставки на Землю образцов лунного грунта.

Пуски АМС на Венеру — это пустая трата средств. Еще лет девять назад я предлагал отказаться от полетов на планеты и сосредоточить основные усилия на освоении Луны, но мы по-прежнему действуем растопыренными пальцами. Из нашей январской программы наиболее реальны полеты двух «Союзов» и технологического корабля Л-1. Все эти три полета не могут идти ни в какое сравнение с полетом «Аполлона-8», но нам они все-таки очень нужны: без них наше продвижение вперед просто невозможно. На сегодняшнем совещании Устинов настойчиво рекомендовал отказаться в предстоящем полете «Союзов» от ручной стыковки и заменить ее автоматической — это очередная ошибка и новое проявление недоверия космонавтам. Я буду отстаивать уже утвержденную программу полета кораблей «Союз» № 12 и № 13 с ручной стыковкой (в открытой печати они будут именоваться «Союз-4» и «Союз-5»).

Сегодня же в 16:00 состоялось заседание ВПК. Л.В.Смирнов и члены комиссии согласились с предложением К.А.Керимова и К.Д.Бушуева о проведении пусков двух «Союзов» 12 и 13 января 1969 года. Комиссия утвердила мое предложение по составу экипажей: командиром активного корабля № 12 («Союз-4») назначен Шаталов, а его дублером — Шонин; командиром пассивного корабля № 13 («Союз-5») назначен Волынов, его дублером утвержден Филипченко; космонавтами, переходящими из пассивного корабля в активный, утверждены Хрунов и Елисеев, а их дублерами — Горбатко и Кубасов. Этим решением положен конец всем попыткам исключить участие в полете Бориса Волынова. После заседания договорился с Вершининым и Керимовым о том, что завтра я вместе с космонавтами группы «Союз» вылечу на космодром, где они будут проводить специальные тренировки в кабинах кораблей.

24 декабря. Тюра-Там.

На двух самолетах Ан-24 оба экипажа «Союзов» с группой специалистов прилетели на космодром.

На 31-й площадке вечером провели окончательную подгонку и проверку скафандров. Хрунов и Елисеев работают спокойно, уверенно и сноровисто, они отлично знают скафандр, ранец и все оборудование. Все работы по надеванию, подгонке и проверке скафандров космонавты проводят без посторонней помощи: специалисты Северина только наблюдают за их работой и ставят оценки. К 23 часам все работы были закончены. Хрунов, Елисеев и их дублеры Горбатко и Кубасов получили отличные оценки за работу в скафандрах.

На обратном пути на 17-ю площадку я сел в автобус космонавтов, имея намерение посоветоваться с ними по программе предстоящего полета «Союзов». Всех космонавтов волнует возможное изменение программы, по этому поводу ведется много разговоров. Я сказал ребятам, что вчера от Устинова получено распоряжение заменить ручную стыковку кораблей автоматической, и хотя оно было высказано в форме рекомендации, представители промышленности воспринимают эту рекомендацию как приказ. Я добавил, что буду на Госкомиссии отстаивать ручную стыковку, но большинством голосов Госкомиссия наверняка примет «рекомендацию» Устинова.

Все хотели говорить разом и все — против автоматики. Береговой сказал: «Мне трудно высказываться по этому вопросу. В полете на «Союзе-3» я должен был защитить космонавтов от засилия автоматов, но этого у меня не получилось. Причины моей неудачи вам известны, и все же я за ручную стыковку и против излишней автоматизации кораблей. У американцев возможности автоматики намного лучше наших, и все-таки они все основные операции по управлению полетом корабля поручают астронавтам».

Хрунов, Елисеев, Горбатко, Шонин и Филипченко, подтвердив необходимость ручной стыковки, высказались за то, чтобы первым стартовал не активный, а пассивный корабль, мотивируя свое предложение двумя «железными», с их точки зрения, доводами:

1. Адаптация к невесомости необходима в первую очередь космонавтам, переходящим из корабля в корабль.

2. Если второй корабль почему-либо не взлетит, то в открытой печати трудно будет дать толковое объяснение, почему на корабле «Союз» снова поднялся в космос только один космонавт. В том случае, когда первым будет стартовать пассивный корабль, такой проблемы не возникнет, — полет трех космонавтов с выходом двоих из них в открытый космос может быть представлен как выполнение планового задания.

Я признал эти доводы вескими, но сказал, что сейчас, когда утвержденная программа по варианту «1+3» полностью отработана, ставить вопрос о ее значительном изменении значит идти на риск новой отсрочки полета. Волынов также высказался против всяких изменений в программе, особенно против отмены ручной стыковки.

Долго молчал Шаталов, казалось, он совсем не собирается говорить. На мой вопрос: «А ваше мнение, товарищ Шаталов?» — он ответил: «Я по этим вопросам высказывался десятки раз, просто не хочется повторяться. Вам и всем товарищам известно мое мнение — надо больше доверять космонавтам, нельзя доводить автоматизацию кораблей до абсурда... Сейчас, когда мы ведем этот разговор, «Аполлон-8» крутит свои исторические десять витков вокруг вон той красавицы...» В это время автобус разворачивался, и все мы увидели яркий серп Луны — на минуту воцарилась тишина. Противоречивые чувства наполняли нас: было обидно, что не наши ребята первыми облетают Луну, но рядом было и сознание того, что этого облета не могло бы быть без полета первого спутника, без полета Гагарина, без всего того большого и ценного, что уже сделано советским народом в освоении космоса. Все мы восхищались мужеством американских астронавтов и мысленно желали им успеха.

Шаталов продолжал говорить, в его голосе звучали гневные нотки. Он говорил о том, что сотни раз передумано мною, за что я настойчиво борюсь уже девять лет. Все, кто ехал в автобусе, занялись Луной и полетом «Аполлона-8» — никто не слушал Шаталова, только я не пропустил ни одного его слова. Я увидел в Шаталове себя, но только молодого, полного сил, энергии и неукротимого желания бороться за свои взгляды и идеи. Я понял, что такие, как Шаталов, Волынов, Хрунов и десятки других молодых и энергичных советских завоевателей космоса, еще не сказали своего веского слова, что впереди нас ждут не только поражения и горькие неудачи, но и большие победы. Рядом с космонавтами и вместе с ними я тоже на кое-что еще гожусь.

25 декабря.

Экипаж «Аполлона-8» успешно выполняет программу полета. Самые опасные этапы полета уже позади: открутив десять витков вокруг Луны, «Аполлон-8» стартовал с лунной орбиты к Земле. Правда, ему предстоит еще войти в атмосферу Земли со второй космической скоростью и приводниться в океане, а на этом этапе могут быть и большие неожиданности. Но можно надеяться (учитывая опыт возвращения к Земле из района Луны трех наших технологических кораблей Л-1), что «Аполлон-8» произведет благополучную посадку.

Сегодня с утра космонавты под руководством Берегового и Юрасова провели тренировки в кабине «Союзов». Они проверили все виды связи на различных этапах полета (старт, одиночный полет, полет состыкованных кораблей, переход из корабля в корабль), а также связь космонавтов с Землей из открытого космоса. Кроме того, были проиграны действия экипажей в различных нештатных ситуациях.

Заседание Госкомиссии по «Союзам» было назначено на 16:00. За час до открытия заседания я встретился с Керимовым и уговорил его не обсуждать сегодня изменения в программе полета «Союзов». Если ЦК будет настоятельно требовать отказа от ручной стыковки, то можно перейти на автоматический режим непосредственно перед стартом или даже во время полета кораблей. В любом случае изменения программы должны быть минимальными и не затрагивающими основное задание на полет — переход двух космонавтов из пассивного «Союза» в активный.

На Госкомиссии были заслушаны доклады главных конструкторов систем (Северин, Воронин, Мнацаканян и другие). Заключение о готовности кораблей «Союз» № 12 и № 13 сделали Юрасов и представители полигона. Решили осуществить пуски 12 и 13 января. Резервными для пусков датами назначили 14 и 15 января.

26 декабря. Тюра-Там — Москва.

Вчера поздно вечером экипажи «Союзов» закончили все виды тренировок и занятий на космодроме. Сегодня утром мы вылетим в Москву, где космонавты будут проходить медицинское обследование и работать с бортжурналами. 4 января вся экспедиция вернется на космодром и приступит к предстартовой подготовке космонавтов к полету на двух «Союзах».

...Вместе со мной в Москву летели Береговой, экипаж Шаталова, Главные конструкторы Северин и Мнацаканян и группа специалистов ВВС. Космонавты атаковали Мнацаканяна — создателя системы «Игла», — стремясь убедить его, что ручная стыковка наиболее безопасна и надежна, так как она может осуществляться над территорией СССР при наличии устойчивой радиосвязи и при телевизионном контроле за ходом сближения и причаливания. Автоматическая стыковка проходит в тени Земли без связи и наблюдения с Земли, что лишает руководителей полета возможности вмешательства в процесс стыковки. Мнацаканян пытался сопротивляться, но космонавты не хуже его знали возможности «Иглы», они умело защищали свою точку зрения, аргументированно опровергая все его доводы в пользу автоматической стыковки.

Создателю «Иглы» трудно было отказаться от автоматической стыковки — ведь это он настаивал в ЦК на ее реализации, — но, заканчивая беседу, Мнацаканян сказал: «Николай Петрович! Я чувствую, что космонавты правы, давайте поддержим их». Я поблагодарил Армена Сергеевича за это нелегкое для него решение и пообещал, как всегда, бороться за интересы космонавтов.

В полете говорили об успехе «Аполлона-8» и о нашем отставании в космосе. Все видели основные причины наших неудач в недостатках руководства космическими исследованиями, в отсутствии единого, хорошо продуманного плана, в распыленности усилий. Даже США не отваживаются одновременно строить несколько типов пилотируемых космических аппаратов (американцы последние два-три года работают только над «Аполлоном» и орбитальной станцией), а мы создаем одновременно пять различных кораблей («Союз», Л-1, Л-3, корабль ВИ, «Алмаз»). Все сошлись на том, что В. П. Мишин как технический руководитель нашей космической программы не справляется со своими обязанностями.

27 декабря. Москва — Дача «Заборье».

Доложил Главкому о готовности космонавтов к полету на двух «Союзах» и о всех наших планах на январь. На вопрос Вершинина о шансах американских астронавтов на благополучную посадку «Аполлона-8» я ответил, что после проведенных коррекций траектории возвращения от Луны к Земле он нормально войдет в земную атмосферу и, поскольку управляемый спуск отработан американцами очень хорошо, теперь уже не может быть никаких сомнений в успешном завершении этого выдающегося полета.

Провели заседание Государственной комиссии по Л-1. Присутствовали Келдыш, Казаков, Мордасов, Максимов, Мрыкин, Мельников и другие. Мишина и Тюлина на заседании не было — оба они в отпуске. С докладом об итогах полета «Зонда-6» выступил Бушуев. Как известно, корабль «Зонд-6» облетел Луну и вернулся к Земле. В расчетное время в 70 километрах от космодрома раскрылся парашют и начался последний этап управляемого спуска, но на высоте трех километров автомат отстрелил стренгу парашюта, и корабль разбился. В этом полете имели место следующие недостатки и отказы:

1) не раскрылась остронаправленная антенна (ОНА);

2) на обратном пути к Земле температура перекиси водорода в баках СУС упала до -5 градусов, а при попытке подогреть ее тепловым излучением Солнца началось падение давления в спускаемом аппарате;

3) при спуске произошла полная разгерметизация корабля и, как следствие, отказали все его радиопередатчики;

4) из-за низкой температуры перекиси водорода управляющие спуском движки работали рывками, что вызвало значительную (до 45 градусов при допустимых 18) раскачку корабля.

Отказ ОНА не оказал существенного влияния на ход полета, все неприятности начались после падения температуры перекиси, предотвратить которое невозможно было из-за личной ошибки Мишина, разрешившего снять с корабля телевизионные светильники. Бушуев в своем докладе не мог изложить все так, как было на самом деле, и поэтому он сформулировал главный вывод по результатам выполненного им анализа в завуалированном наукообразном стиле: «Слабое поджатие окантовки люка спускаемого аппарата и понижение температуры перекиси — вот две взаимосвязанные причины разгерметизации космического корабля». В дни полета «Зонда-6» я подробно описал все факты и обстоятельства, при которых он проходил, — для меня они остаются неопровержимыми, и никакие ухищрения «науки» не могут обелить Мишина.

О дальнейших планах облетов Луны доложили Шабаров и директор завода Вачнадзе. В заделе имеются еще пять кораблей Л-1. Корабль № 13 находится уже на космодроме, корабль № 11 будет готов к пуску в марте, № 14 — в апреле, № 15 — в мае, № 6 — в июне. Приняли решение: очередной пуск беспилотного корабля Л-1 № 13 осуществить 20—21 января 1969 года.

...Только что (в 19:15) ко мне на дачу позвонили из Центра имени Ю.А.Гагарина и сообщили, что «Аполлон-8» произвел благополучную посадку в Тихом океане в районе острова Рождества.

Итак, свершилось: трое американских астронавтов — Фрэнк Борман, Джеймс Ловелл и Уильям Андерс — первыми из людей облетели Луну и возвратились на Землю. США одержали историческую победу в космосе — этот полет по праву займет достойное место рядом с полетом Гагарина. Вся Америка следила по телевидению за приводнением «Аполлона-8» в океане. Когда 6-тонный корабль вошел в плотные слои атмосферы, радиосвязь с командным пунктом в Хьюстоне (штат Техас) прервалась. Прошли три томительные минуты ожидания, прежде чем вновь зазвучал голос Ловелла: «Мы действительно в хорошем состоянии, хотя летели, как шаровая молния!»

28 декабря.

Был на работе, но вечером вернулся на дачу: Главком разрешил мне два-три дня отдохнуть перед тем, как мы начнем в январе новый штурм космоса. Вместе со мной на дачу приехали Муся, Оля и Коля. Я прошелся на лыжах, потом немного погулял с внуками. Сейчас Муся укладывает малыша спать, Оля читает книжку, а меня потянуло к дневнику...

До полета «Аполлона-8» американцы ни разу не возвращали свои корабли из района Луны на Землю, и вот первым же пилотируемым полетом к Луне они нас опередили. Это лишний раз подтверждает главенствующую роль экипажа космического корабля в осуществлении подобного рода экспериментов. Да, автоматы могут быть в сотни раз совершеннее человека, но они никогда не смогут полностью заменить его. Человек не может быть рабом созданных им «умных» машин, он всегда должен оставаться их господином.

По большому счету наши конструкторы, по-видимому, правы в своем стремлении создавать полностью автоматизированные пилотируемые корабли. Возможно, что в будущем, когда на всей планете победит коммунизм, люди будут летать в космос именно на таких кораблях. Но в наше время нельзя забывать об ожесточенной борьбе двух противостоящих идеологий. После первых наших успехов в космосе мы с гордостью заявили: «Социализм — лучшая стартовая площадка для космических полетов!» Так было, и хотелось бы, чтобы так продолжалось и далее. Но наши большие руководители забыли об огромном влиянии космических полетов (особенно таких, как полеты нашего первого «Востока» и американского «Аполлона-8») на умонастроения миллионов людей и недооценили возможности «загнивающего капитализма», а он, как показали последние события в космосе, способен еще на многое.

29 декабря.

Весь этот день провел на даче. Ходил на лыжах, очищал от снега двор и дорогу, строил с Колей ледяную горку и катал его на санках. На дороге перед дачей мы с ним случайно встретились с Василием Сергеевичем Молоковым. Я не видел его уже года четыре, ему пошел 75-й год, но выглядит он отлично. Сейчас он отдыхает в санатории «Подмосковье» (его дача находится всего в двух километрах от нашей, на берегу речки Рожайки, но зимой он на даче не живет из-за плохого здоровья жены и внучки). Василий Сергеевич угостил Колю конфетой, но Малой взял ее только после того, как я несколько раз повторил: «Бери, бери, это дедушка Молоков, он хороший дедушка...» На вопрос Коли: «А кто он, этот дедушка?» — я рассказал ему, что это один из самых лучших моих друзей, вместе с которым мы тридцать пять лет тому назад спасали челюскинцев. Пришлось обстоятельно ответить на град посыпавшихся вопросов: «А кто такие челюскинцы? А что такое спасать? А как вы их спасали?» Длинный вышел у меня разговор с внуком, и часто я ловил себя на том, что разговариваю с ним, как со взрослым, а ведь ему нет еще и четырех лет.

30 декабря.

Мы с Ольгой Карловной и Колей остались на даче, а Муся с Олей уехали в Москву и вернутся только к вечеру — у Оли сегодня новогодняя елка в школе.

Ночью был очень сильный ветер: снег почернел от сорванных бурей сосновых иголок, коры и сучьев. Электропроводка к одному из фонарей на углу дома оказались оборванной — пришлось вытащить из гаража длинную лестницу и поработать электриком. Потом я запустил «Волгу», и мы с Колей проехались на ней до Каширского шоссе.

Вечером прогулялись с Колей и Олей до санатория «Подмосковье» и деревни Заборье. Во время прогулки я рассказал несколько сказок об Андрейке — любимом герое Коли. Андрейка — смелый, умный, послушный мальчик, он живет с бабушкой и дедушкой в одинокой лесной избушке и вместе с дедушкой несет все тяготы жизни и работы лесника в глухом лесу.

В 22:00 позвонил дежурный по Главному штабу ВВС и передал следующее сообщение: «Главком просит генерала Каманина быть завтра у него в 8:30». Вот и закончится мой короткий отпуск. В этом году от основного отпуска у меня остались неиспользованными 22 дня, хотелось еще немного отдохнуть на даче, но и это не удалось.

31 декабря.

Утром у Главкома собрались генералы Кутахов, Мороз, Пономарев, Кутасин, Иоффе, Фролов, Картаков и я.

Вершинин был вчера на заседании ВПК, где разбирался все тот же «злободневный» вопрос: «Чем ответим американцам?» На успешный полет трех американских астронавтов вокруг Луны наши руководители решили ответить... полетом лунной автоматической станции. Им и в голову не может прийти самая простая мысль: на пилотируемый полет «Аполлона-8» нельзя отвечать полетом автомата — любой полет автомата не может быть удовлетворительным ответом. Только высадка людей на Луну и успешное возвращение их на Землю были бы достойным ответом триумфу «Аполлона-8». Но к экспедиции на Луну мы не готовы, в лучшем случае мы будем готовы к ней через 2—3 года.

Здесь уместно вспомнить, что одним из решений ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 1964 года перед промышленностью ставилась задача подготовить космические корабли для облета Луны в 1967, а для экспедиции на Луну — в 1968 году. Тогда это была вполне реальная задача. Но Устинов, Сербин, Смирнов и Пашков ровным счетом ничего не сделали для решения этой важнейшей государственной задачи. Их руководство космонавтикой сводилось к резолюциям на сотнях важнейших документов: «...Соберитесь и разберитесь. Доложите». И что же? Собирались, разбирались и... топили дело в словесах и бумагах, не имея власти для принятия решений. А те, кто должен был и имел право решать, продолжали писать резолюции: «...Соберитесь и разберитесь!»

На заседании ВПК решено послать на Луну автомат Е-8-5. Серия автоматов Е-8 Главного конструктора Г. Н. Бабакина — это автоматические станции, способные сесть на Луну и высадить самоходную тележку для передвижения по лунной поверхности. Е-8 — это развитие «Луны-9» и «Луны-13», а Е-8-5 — модификация еще не летавшего автомата Е-8. Автоматическая станция Е-8-5 имеет задачей сесть на Луну, забрать лунный грунт и вернуться с ним на Землю. Сам по себе полет интересный, но он не может идти ни в какое сравнение с полетом «Аполлона-8». Лунный грунт должен доставляться на Землю в шаре диаметром 50 сантиметров и весом 38 килограммов. Шар имеет парашют и два УКВ-передатчика. Станция Е-8-5 еще не существует в металле (есть только расчеты и макет): легкомысленно рассчитывать, что она успешно слетает в первой половине 1969 года. Тем не менее Смирнов поставил перед Вершининым задачу — обеспечить поиск «шарика» от Е-8-5, возвращаемого с Луны на Землю. Задача эта не менее трудна, чем отыскание иголки в стоге сена. Проблеме поиска «шарика» и было посвящено сегодняшнее совещание у Главкома.

Решили изучить Е-8-5 и составить план испытаний «шарика» в интересах обеспечения его поиска. Сидеть на совещании было неприятно: из всех присутствующих кое-что знали о Е-8-5 только Фролов и я, все остальные фантазировали или несли околесицу...

Вот и кончается этот тяжелый 1968 год — год, когда не стало Гагарина. Гибель Гагарина на всю жизнь останется для меня самым большим несчастьем. Я потерял того, кого готовил к большой и ответственной роли руководителя всех наших космонавтов, кто мог бы многое еще сделать для прославления нашей Родины. Я знаю: пройдут годы и появятся новые выдающиеся покорители космоса, но ни один из них не сможет подняться до величия подвига Юрия Гагарина.

...Вечером на дачном участке я выбрал и спилил небольшую елку, а Люда, Оля и Коля нарядили ее к встрече Нового года. В 9 часов вечера вся наша большая семья — Ольга Карловна (80 лет), я (60 лет), Муся (59 лет), Лева (34 года), Люда (30 лет), Оля (9 лет) и Коля (три с половиной года) — собрались за праздничным столом. Смотрели предновогодние телепередачи, забавлялись с детьми у елки. Коля прочитал три небольших стихотворения. Выпили за уходящий 1968 год и пожелали друг другу здоровья и счастья в Новом, 1969 году.

к началу
назад