Жизнь на нитке троса

Воспоминания о пережитом страхе не могут не вызывать отрицательных эмоций. Если же воспоминание связано со страхом потерять жизнь, то долго думаешь, стоит ли этот факт оставлять на бумаге. Вертолет висел почти над вершинами деревьев, раскачивая кроны и срывая воздушным потоком слабые и сухие ветки высоких елей и поднимая вьюгу из снега и иголок.

Командир вертолета Альберт Каток повис над маленьким просветом в высокоствольном лесу, где на ограниченной площадке копошились люди в космическом снаряжении.

Летчик по радио получил сообщение о том, что с этой площадки нужно произвести эвакуацию человека. Ювелирно работая органами управления вертолетом, Алик Каток сделал зависание так, чтобы лебедка оказалась над проплешиной среди высоких стволов деревьев. Борттехник подцепил кресло к крюку (гаку) лебедки и прицельно стал опускать его в этот зеленый колодец из сосен и елей. Когда кресло коснулось земли, я подтянул его к себе и одел, как одевают брюки. Затем застегнул замок фиксации ремней и отмашкой руки показал, что можно поднимать. Борттехник включил электропривод лебедки, и она потянула меня вверх. В момент отрыва от земли получился рывок, который раскачал меня, и по мере подъема меня начали хлестать концы веток крон деревьев. Одна из веток зацепилась за мою одежду и начала накручиваться на трос, который подтягивал меня к вертолету. Рукой движением вниз я показывал экипажу, что меня нужно опустить, но мои жесты не были поняты, и лебедка тянула меня вверх вместе с веткой, которая к счастью оборвалась и дала дополнительный рывок, увеличивший раскачку. Но благо, что это уже произошло за вершинами деревьев. Вдруг я почувствовал легкую встряску, пришедшую к моему телу через трос и кресло. За встряской начались короткие рывки, такие, как ощущаешь, когда рвешь в руках крепкие нитки или не тонкую леску. Мне стало понятно, что это рвутся нитки стального троса. Я снова условным жестом показал, что меня нужно опускать. И в тот момент, когда борттехник, поняв меня, включил лебедку на опускание, от меня стремительно стала уходить земля с уменьшающимися по размеру фигурками моих товарищей на площадке подъема. Вертолет набирал высоту. Рывки по тросу продолжались. С каждым таким рывком я понимал, что с лебедкой происходит что-то ненормальное. А тем временем высота увеличивалась, а вместе с ней и угол раскачки. На опущенном на полную длину тросе меня выносило под переднюю сферу кабины пилотов так, что я видел их лица, а затем проносило мимо открытой двери фюзеляжа, где были видны испуганные лица борттехника и бортмеханика. Понимая, что мой возврат к земле с помощью лебедки уже невозможен, они включили ее на подъем.

По мере приближения к вертолету угол раскачки уменьшался, а количество мелких рывков увеличивалось. А вместе с рывками нарастала тревога и страх.

И вот уже совсем рядом лица вертолетчиков. Они руками стараются удержать трос от раскачки. И это им удается. Разворотом кронштейна лебедки они поворачивают меня к себе спиной и усаживают на обрез вертолетной двери. И в этом момент последняя нитка закушенного троса обрывается, и он, распушаясь, как колючая проволока, обрывком повисает на лебедке.

— Везучий ты. Еще мгновение и кранты, — говорит кто-то.

Сижу на кресле и с трудом перевариваю происшедшее. С высоты трехсот метров я упал бы на частокол вершин деревьев

Пока летели на аэродром Вышнего Волочка, в районе которого мы проводили эти эксперименты по выживанию и по эвакуации из высокоствольного леса, я до конца осознал, каков мог быть финал. Только сейчас подобрался страх, хорошо, что только сейчас. Увидев это по выражению и цвету моего лица, борттехник предложил глотнуть из фляжки и запить водой. Что я и сделал. После этого появилось желание с кем-нибудь объясниться. Командиру экипажа Альберту Катку борттехник успел доложить о происшествии. Когда я сунулся в пилотскую кабину, он повернул ко мне свое добродушное лицо. И хотя в глазах его была тревога, он улыбнулся и протянул мне руку:

— Еще поживем, старина.

— Зачем же ты стал набирать высоту, — возмутился я, подсовывая ему под нос кулак.

— А ты знаешь, лучше уронить тебя было с трехсот метров, чем с тридцати. Меньше мучился бы. А отвечать одинаково, — съюморил Каток.

Чтобы не сорвать дальнейшие эксперименты, мы, сговорившись, не доложили руководству ЦПК о случившемся. Как говорится, эту «ЧеПушку» мы счастливо проехали и продолжали работы после замены лебедки.

Через двое суток вертолет был готов к продолжению работ, и мы с Юрием Тимофеевым пошли в эксперимент с повтором ситуации, которая сложилась после вынужденной посадки в заснеженную тайгу экипажа «Восход-2» Павла Беляева и Алексея Леонова.

В процессе этого эксперимента мы с Юрием отработали рекомендации по выживанию в заснеженной морозной тайге с использованием средств НАЗа и подручных средств на местности. Одновременно мы получили опыт по эвакуации травмированных космонавтов из высокоствольного леса, когда посадка вертолета вблизи невозможна, а обстановка требовала принятия экстренных мер. Наши рекомендации пошли в инструкции Поисково-спасательной службы ВВС.

Кроме того, появились рекомендации в методики подготовки космонавтов. Опыт испытаний и экспериментов дал нам навыки, которые мы перенесли на организацию тренировок с гарантией безопасности. Теперь каждый из космонавтов выполнял по несколько подъемов на борт вертолета в режиме висения из труднодоступной местности: высокоствольного леса, болота и распадков гор и оврагов.

Впереди предстояло провести подобную работу по подъему с воды на борт вертолета.

К концу мая, когда потеплела вода в озерах, в расположении ракетной части ПВО недалеко от Звездного городка, мы решили отработать методику подготовки космонавтов по подъему с водной поверхности в различном космическом снаряжении: в скафандре «Сокол-К» и гидрокомбинезоне «Форель».

Одновременно необходимо было выработать рекомендации по эвакуации ослабленных космонавтов с водной акватории с помощью вертолетов ПСС ВВС различных типов: МИ-8, МИ-6 и МИ-14. Кроме МИ-14 ни один из них не был приспособлен для посадки на воду, а стало быть, эвакуацию можно производить только с режима висения.

Соседи-ракетчики приняли нас радушно и всем, чем могли, помогали. Командир полка полковник Аникин живо откликнулся на участие в наших делах. Инженер полка Саша Товарков, начальник штаба Володя Власенко и замполит Семен Дёмочка сделали все от них зависящее, чтобы подготовить нам полигон для испытаний. Ради нас они оборудовали мостки и подступы к озеру, чтобы можно было привезти и опустить на воду спускаемый аппарат. Солдаты полка, помогавшие нам, делали все с удовольствием и от души старались выполнить любое указание и просьбу. Они становились причастны к тому, чем гордилась Родина. Это была трудная, но счастливая пора…

Работу нужно было провести быстро с тем, чтобы успеть к морским испытаниям СА проверить наши методики и подготовить космонавтов к предстоящим полетам.

К нашей работе активно подключились зиловцы. Их «Голубые птицы» были своего рода для нас палочкой-выручалочкой. Вместе с нами они проверяли свои машины в различных экстремальных условиях — погодных и климатических.

С помощью «Голубых птиц» мы доставили СА на озеро. Они же являлись главным страхующим звеном, обеспечивающим безопасность испытаний и тренировок.

С момента, когда с благословения Володи Комарова с помощью Алексея Леонова и при поддержке Георгия Берегового начал заниматься проблемами безопасности космического полета на выведении, посадке и после посадки, я взял за правило все, что мог, проверять на собственном опыте, чтобы ни космонавты, ни мои подчиненные не могли мне задать упрекающий вопрос: «А ты сам пробовал?»

Вот и сейчас мне предстояло покинуть СА и подняться с воды на борт вертолета.

Предстояло провести подобную работу по подъему из воды на борт вертолета.

Предстояло провести подобную работу
по подъему из воды на борт вертолета

Процедура покидания СА на тихой воде озера не вызвала особых трудностей, а вот когда перед моим лицом закипела вода от лопастей вертолета, я понял, что не так просто поймать гак с отвесом в пять килограммов.

Вертолет снизился над водой, и, заглубив трос с отвесом, как удочку, подводил ко мне крюк (гак), который предстояло закрепить за специальные капроновые петли, расположенные на гидрокостюме «Форель». В этой водной круговерти я никак не мог поймать трос с тем, чтобы из воды за него вытащить крюк. Водная пыль, поднятая вертолетом, слепила и забивала глаза, не давала дышать.

Опытный вертолетчик Николай Климов сделал уже два захода, чтобы «поймать» меня на крюк. Долго висеть он не мог из-за условий работы двигателя над водой.

С подплывшей ко мне страховочной лодки ЛАС-5М, где сидели врач и спасатели, на борт вертолета передали мою просьбу не подводить ко мне крюк на тросе, а накрыть меня воздушным конусом.

Николай Климов мгновенно сообразил, что надо делать. И уже в следующем заходе он повис надо мной и стал опускаться, накрывая меня воздушным потоком, отгоняющим от моего лица брызги и волну. В центре этого воздушного конуса оказался крюк, который я легко зацепил за капроновые петли, и по моей команде отмахом руки борттехник включил лебедку и втянул меня в кабину. Набором статистики занялись мои товарищи: Володя Гайдуков, Юрий Тимофеев, Виктор Комиссаров, Виктор Федоров.

Многократные подъемы в гидрокостюме «Форель» и в скафандре «Сокол-К» позволили отработать рекомендации по подготовке космонавтов. После нескольких таких тренировок страх проходил, и появлялось желание повторить их. Мы до того уверовали в безопасность проводимых работ, что без сомнений вслед за испытаниями начали тренировки космонавтов.

И эта уверенность чуть не погубила одного из космонавтов Николая Рукавишникова.

В мерах безопасности было строго сказано, что ни в коем случае нельзя притрагиваться к крюку, пока он не коснется воды, ибо накопленное на поверхности вертолета статическое электричество может сильно ударить или даже убить.

Все это четко усвоили и ждали, когда крюк с грузилом опустится в воду.

Когда на тренировке был Коля Рукавишников, я находился рядом с ним на страховке на плаву. Вертолет завис над нами. Крюк с грузилом на тросе заглубился. Коля подплыл к нему. В это время вертолет дал на несколько метров просадку, и грузило ушло глубже. Коля вытащил крюк из воды, зацепил его за специальные петли и дал отмашку рукой на подъем. Ему и невдомек было, что слабина троса может мертвой петлей затянуть и захлестнуть его.

Когда лебедка потянула Николая, я увидел, что трос оказался на ноге и сползает в промежность. Сейчас вертолет дернет и разрежет гидрокостюм и человека тросом. Но вертолет, слава Богу, не дернул, а лебедка плавно опрокидывала Рукавишникова головой вниз. Я вовремя успел сдернуть с его ноги режущую удавку, но страху натерпелся больше, чем Николай.

С этого момента мы учли такую жестокую возможность в простейшей ситуации покалечить или загубить человека. Устройство крюка было доработано круглым оранжевым поплавком, повышающим внимание и исключающим заглубление троса. Опыт пришел неожиданно, но вовремя.

На подвеске под вертолетом — И.В.Давыдов

Понимая, что космонавт, оказавшийся на плаву, сильно ослаблен космическим полетом и стрессовой ситуацией после посадки, мы пришли к выводу, что он не сможет поймать трос и зацепить гак за подъемные петли скафандра или гидрокостюма.

Обсудили новый метод эвакуации и тут же приступили к его проверке и набору статистики.

Существо метода сводилось к тому, что не сам спасаемый должен был подводить под себя на плаву спасательное кресло или цеплять за петли на скафандре или гидрокостюме гак (крюк) подъемного устройства, а спустившийся с вертолета прямо на терпящего бедствие подготовленный к этой операции спасатель. Для набора статистики по этому методу в этой работе приняли участие специалисты моего отдела Юрий Тимофеев, Виктор Федоров, Владимир Гайдуков, Михаил Коновалов, Евгений Шустов.

Эффект превысил ожидаемый. Операция по извлечению из воды потерпевшего бедствие в зависимости от применения спасательного устройства (кресла или крюка) занимала от сорока секунд до полутора минут, в то время как ранее применяемый и утвержденный наставлениями и приказами метод не имел норматива по времени. А на практике был рассчитан на случай, если спасаемый был активен и мог сам себе помочь. В противном случае на воду нужно было спускать спасательную лодку с гребцом и врачом, поднимать в лодку спасаемого, и потом проводить эвакуацию уже из лодки.

Поскольку законодательным правом введения новой методики и инструкции обладал Государственный Научно-испытательный институт имени В.П.Чкалова, возникла необходимость доказать это тем его специалистам, которые утвердили уже существующую методику.

Предстояли морские испытания очередной модификации корабля «Союз», в процессе которых появлялась возможность проверить методику спасения с воды вертолетом на глазах у наших оппонентов.

О кулуарной борьбе с доказательством «чей козырь старше?» рассказывать долго и бессмысленно. Спор неожиданно решился сам собой.

Методику спасания с воды вертолетом решил увидеть своими глазами начальник Феодосийского филиала Института имени Чкалова генерал Пресняков Александр Васильевич — Герой Советского Союза, награжденный за мужество, проявленное в годы Великой Отечественной войны.

Это взвешенный, спокойный и решительный человек.

Мы вместе с ним вышли в море на катере. Александр Васильевич, как старший летный начальник, руководил полетами вертолетов, проводящих испытание по подъему с поверхности моря людей, терпящих бедствие, в том числе и космонавтов. Проверялась методика, уже отработанная специалистами его Филиала по самостоятельной эвакуации с воды терпящих бедствие, так и со сброшенных на воду надувных лодок. Проверка методики Центра подготовки космонавтов не предусматривалась. Руководивший испытаниями полковник Гилев Александр Григорьевич, идеолог своей методики, любую другую отвергал.

Однако с его испытателем майором Иваном Юдиным и его дублером капитаном Георгием Назаренко, находившимися на борту вертолета, мы оговорили возможность проведения эксперимента ими лично в том случае, если с катера последует команда выполнять задание по методике № 2.

Эксперименты по первой методике начались сразу при подлете вертолетов МИ-8 и МИ-6.

В вихре воды и воздуха, поднятого лопастями вертолетов, зависающих над «терпящими бедствие», испытатели хлебали воду, опрокидывались надувные лодки. По несколько раз вертолеты заходили на одного и того же спасаемого, ибо длительное висение приводило к перегреву двигателей.

Вместе с полковником Гилевым я стоял на мостике рядом с генералом Пресняковым и наблюдал за этой водно-вертолетной круговертью, периодически приводившей к большой мере риска и для тех, кто был в воздухе, и для тех, кто был на воде.

Александр Васильевич начал нервничать и раздражаться, считая, что ошибки в пилотировании допускают летчики. Я предложил ему нашу, уже проверенную методику.

— Яйцо решило учить курицу, — съерничал Гилев. Однако Александр Васильевич мгновенно оценил ситуацию и задал вопрос:

— Что я должен сейчас сделать?

— Дать команду майору Юдину, находящемуся на борту вертолета, выполнять задание номер два, — сказал я.

— Такого задания не было и Юдин выполнять его не будет, — резко оборвал меня полковник Гилев.

— А вот мы сейчас проверим, — улыбнулся генерал Пресняков и потянулся к микрофону. — Я первый. Юдину выполнять задание номер два.

Командир вертолета подтвердил, что Юдин указание Первого понял и готов выполнять его.

Вертолет завис над «терпящим бедствие» и с обреза его двери выглянул Юдин и в спасательном костюме быстро на лебедке опустился к спасаемому. Быстро зафиксировав на его одежде крюк от троса лебедки, он отмашкой руки дал команду на подъем. Сам Юдин остался на воде и поплыл к очередному «терпящему бедствие», а спасаемый через тридцать секунд находился в кабине вертолета.

Все манипуляции по подъему трех человек с воды заняли четыре минуты, а затем и сам Юдин поднялся на вертолет.

— Так кто здесь курица, а кто яйцо?! — не без иронии проговорил генерал Пресняков, с улыбкой глядя в глаза Гилеву.

— Надо еще и еще раз проверить этот метод и быстро внедрить его в Поисково-спасательную службу ВВС. Надеюсь, у вас больше споров не будет. Юдину объявить благодарность, а мы в кубрике отметим удачу сегодняшнего дня, — сказал Пресняков и стал по трапу спускаться с мостика.

Мы последовали за ним…

В дальнейшем метод, отработанный для спасения космонавтов с успехом был проверен Поисково-спасательной службой ВВС для всех терпящих бедствие на воде. И наверняка многие, оставшиеся в живых люди, даже добрым словом не вспомнили тех, кто прокладывал первыми эту дорогу жизни. Перед ними были те непосредственные исполнители, которые спускались как ангелы-хранители с неба, чтобы увести их от смерти. Я в этом очерке решил вспомнить тех, кто стоял у истоков жизни, которая теплилась в нитках троса спасательной лебедки вертолета, в мужестве испытателей и мастерстве и профессионализме вертолетчиков.

Далее…