© И.А.Колосов, 2001
© И.А.Колосов, 2001Колосов Иван Акандинович — кандидат медицинских наук, доцент, старший научный сотрудник, полковник медицинской службы в отставке. Родился в 1932 году. Окончил в 1957 г. Военно-медицинскую академию. После окончания академии до 1960 г, служил в авиационных частях в должностях начальника кабинета авиационной медицины и старшего врача истребительного авиационного полка.
С 27 апреля 1960 г. по май 1976 г. проходил службу в Центре подготовки космонавтов им. Ю.А.Гагарина в должностях помощника ведущего врача, ведущего врача и начальника Лабораториилетно-космической подготовки и принимал участие в отборе, подготовке и медицинском обеспечении первых космических полетов в стране.
С 1976 г. по настоящее время работает в Военно-медицинской академии на кафедре авиационной и космической медицины. Автор более 156 научных работ, соавтор учебника по авиационной и космической медицине и учебного пособия "Космическая медицина".
Завершается XX век, открывший человечеству эру освоения космического пространства. К великому сожалению, наступивший в 90-х годах развал могущественного Советского Союза и период "реформ" привел к глубокому социально-экономическому кризису в стране и, как следствие, к умалению грандиозных свершений Советского Союза в науке, культуре и технике. Особенно рельефно это прослеживается на наших достижениях по освоению космического пространства. Именно наша страна породила великого теоретика освоения космоса, отца космонавтики К.Э.Циолковского, еще в начале XX века начертавшего конкретную программу полета человека в космос. Именно наша страна подняла на недосягаемый уровень развитие ракетно-космической техники и поставила во главе ее талантливого конструктора С.П.Королева, сумевшего на практике осуществить планы К.Э.Циолковского! И, наконец, именно наша страна подготовила человека, впервые в мире дерзнувшего шагнуть в космическое пространство, — Ю.А.Гагарина! Обидно, что по прошествии многих лет после полета Ю.А.Гагарина многие факты стали забываться либо искажаться, и нашим последователям достанется весьма упрощенная, а порой извращенная информация о тех грандиозных временах и больших космических свершениях. Мне, как одному из участников этих событий, хочется поделиться своими впечатлениями об атмосфере, которая царила в стране в период подготовки первого в мире полета человека в космос, и рассказать о незабываемых восьми годах, проведенных вместе с первопроходцем Вселенной Ю.А.Гагариным в Центре подготовки космонавтов.
В конце 50-х годов подобно тому, что происходит сейчас, осуществлялось массовое сокращение воинских частей. Под сокращение попал и наш авиационно-истребительный полк, базировавшийся в Заполярье на Кольском полуострове, где я исполнял обязанности старшего врача полка. Многие офицеры полка писали рапорта на увольнение. Написал подобный рапорт и я. Однако командир полка вызвал меня, отругал по-отечески и порвал рапорт. При этом он сказал, что я еще буду нужен авиации: "Россия без крепкой армии, авиации и военно-морского флота не может существовать, поэтому это сокращение временное явление. А ты готовься в Москву в Центральный военный клинический авиационный госпиталь, который еще зимой запрашивал твое личное дело. Тогда мы им отказали, а теперь мы можем тебя отпустить без ущерба для полка".
По счастливой случайности в день моего прибытия в госпиталь там шла проверка работы начальником медицинской службы ВВС полковником медицинской службы А.Н.Бабийчуком. Он рассмотрел мое личное дело и в течение часа расспрашивал о работе в части, об учебе в академии и о желании заниматься наукой. В заключении беседы он предложил пройти на собеседование к начальнику недавно созданного ЦПК полковнику медицинской службы Е.А.Карпову и генерал-лейтенанту авиации Н.П.Каманину. С 13 по 14 апреля 1960 г. я успешно прошел у них собеседование. Подводя результаты собеседования, Н.П.Каманин сказал, что я подхожу на должность помощника ведущего врача ЦПК. Посоветовал ехать в часть и готовиться к переводу на новую должность. Приказ о переводе был подписан 27 апреля 1960 г. Естественно, моей радости не было предела! Причин было предостаточно: перевожусь в часть, где буду заниматься уникальной работой — отбором и подготовкой космонавтов к космическим полетам; перевожусь из Заполярья прямо в Москву в научно-исследовательское учреждение, где есть неограниченные возможности заниматься наукой!
Первое мое знакомство с космонавтами произошло на второй день после прибытия в часть. Е.А.Карпов прибывающих сотрудников тщательно инструктировал о направлении будущей работы. При этом подсказывал, с чего следует начинать осваивать методику будущих тренировок, что следует прочитать и какие тренажеры следует изучить в Институте авиационной медицины. Закончив инструктаж, он представил меня группе молодых летчиков, с которыми мне предстояло проводить тренировки в барокамере, термокамере, сурдокамере и при полетах на самолетах, воспроизводящих режимы кратковременной невесомости. Он дал мне хорошую характеристику как авиационному врачу, в течение многих лет возглавлявшему медицинскую службу истребительного авиационного полка ПВО в Заполярье. Будущие космонавты живо начали расспрашивать о том, на каких самолетах летают летчики нашего полка, какой у них годовой налет, как часто приходится заступать на боевое дежурство и т.д. Один летчик спросил, из какого гарнизона я прибыл. Когда я сказал, что из гарнизона Килп-Явр на Кольском полуострове, он заметил, что это хороший гарнизон с первоклассной взлетной полосой. На мой вопрос, откуда он хорошо знает гарнизон, он ответил: "Мы с Жорой Шониным и Ваней Аникеевым служили в гарнизоне Луостари и во время морских учений часто садились на этот аэродром для дозаправки. Он у нас был как бы запасным. Так что мы почти знакомые". (Я вспомнил, что последний раз морские летчики садились на наш аэродром осенью 1959 года. Погода была неважная. Дул сильный северный ветер, облачность 8-10 баллов. Нижний край облачности где-то в пределах 300-400 метров, периодически моросил дождь. Звено морских самолетов, приземлившихся на дозаправку, долго не выпускали в воздух. У нас в это время тоже приостановили полеты по причине ухудшения погоды. По громкоговорящей связи командир полка приказал мне пройти к "морякам" и поинтересоваться о самочувствии, а если будут у меня сомнения в состоянии здоровья, то осмотреть их. Размешались они в инженерном домике на аэродроме. Представившись старшим врачом полка, я спросил их о самочувствии и необходимости какой-либо помощи. Последовал дружный ответ — самочувствие хорошее, настроение бодрое, хотим лететь домой. Помощи никакой не надо. Однако я, по старой авиационной привычке, все равно у всех четырех летчиков подсчитал частоту пульса, а у одного из них провел пробу с задержкой дыхания на вдохе. Она оказалась внушительной — 64 секунды. Это был низкорослый крепыш с хорошо развитыми мышцами рук и ног, весьма разговорчивый, улыбчивый, доброжелательный и хорошо относящийся к авиационным врачам.) После возвращения в кабинет Е.А.Карпова я узнал фамилию этого летчика. Им был Юра Гагарин.
В мае 1960 года ЦПК как такового еще не было. Штаб ЦПК и три учебных класса размешались на Центральном аэродроме на территории спортклуба ЦСК в двухэтажном домике. Основными задачами ЦПК в то время являлись отбор и подготовка к космическим полетам; медицинское сопровождение космонавтов в полете и медицинское обеспечение послеполетной реабилитации космонавтов к земным условиям.
Мы в то время жили в Москве без семей и размешались на Ходынском поле в общежитии Института авиационной медицины. Своей базы для подготовки космонавтов не было. Занятия проводились в основном в Институте авиационной медицины или в ОКБ-1, полеты на невесомость — на аэродроме Чкаловская, а парашютные прыжки — на аэродроме г. Энгельс Саратовской области. В конце июня 1960 г., когда американская разведка узнала, что в Советском Союзе готовится человек к космическому полету, нас срочно в течение 2-3 дней приказом Главкома ВВС маршала К.А.Вершинина перевели в район аэродрома Чкаловская. Выбор места базирования будущего Звездного городка был обусловлен тремя причинами: эта территория подопечна ВВС, она находится вблизи аэродрома, где космонавтам предстоит осуществлять тренировочные полеты, и она относительно недалеко от ОКБ-1, где космонавты изучают ракетную технику и космические корабли. Новое место базирования ЦПК представляло собой поляну размером 2 х 1,5 км, размещенную в красивом смешанном лесу в 43 км от Москвы по Северной железной дороге. На территории ЦПК в трех зданиях разместился штаб и тыловые подразделения. Космонавтам и личному составу для жилья выделили квартиры в поселке Чкаловский, находящемся от ЦПК в 6-7 км. По долгу службы мне приходилось участвовать в проведении медико-биологической подготовки космонавтов, поэтому с Ю.А.Гагариным я встречался почти ежедневно. Рабочий день у меня начинался с 7 утра на зарядке вместе со слушателями-космонавтами. В 8.30 мы разъезжались на тренировки или на полеты и домой возвращались в 20-21 час. Спасало нас то, что в ЦПК в то время был необходимый автомобильный транспорт, ибо на тренировки нам приходилось ездить в Москву, Подлипки, Томилино и Раменское. Работали слушатели и врачи много и с большим желанием. Помыслы у всех нас были одни — как можно лучше провести тренировку. К концу дня все сильно уставали, но ночной сон полностью восстанавливал силы, и на следующий день мы вновь ехали на тренировки.
Медико-биологическая подготовка будущих космонавтов включала в себя три вида мероприятий:
— освоение основ авиационной и космической медицины;
— ознакомление с неблагоприятным воздействием фактором космического полета;
— проведение общеукрепляющей и специальной физической тренировки.
Основы авиационной и космической медицины космонавты изучали в Институте авиационной медицины и Центре подготовки космонавтов. Ими были прослушаны лекции по актуальным для космических полетов темам и отработаны практические занятия по влиянию гипоксии, ускорений, вибрации, гипертермии, гиперкапнии и шума на организм человека.
Первоначально первый космический полет был намечен на 5 ноября 1960 г., однако отсутствие в ЦПК своей учебно-лабораторной базы, сжатые сроки подготовки к полету через 4 месяца внесли в график подготовки космонавтов коррективы. Н.П.Каманиным и Е.А.Карповым было принято решение форсированно готовить лишь 6 космонавтов, показавших наилучшие результаты переносимости факторов полета (Быковский В.Ф., Титов Г.С., Гагарин Ю.А., Николаев А.Г., Попович П.Р., Нелюбов ГГ.).
Тренировки космонавтов к неблагоприятным воздействиям факторов космического полета осуществлялись на различных базах: испытания на вибростенде и центрифуге — в ЦНИАГе; испытания и тренировки в барокамере, сурдокамере, термокамере и в макете космического корабля "Восток" — и Институте авиационной медицины; полеты на самолетах с воспроизведением кратковременной невесомости — на аэродроме "Чкаловский"; парашютные прыжки проводились на аэродроме г. Энгельс Саратовской области; обшеукрепляюшая физическая подготовка — в Центре подготовки космонавтов.
Испытания на вибростенде проводились для ознакомления космонавтов с субъективными ощущениями, возникающими при вибрации во время взлета ракеты, а также для определения виброустойчивости. Ю.А.Гагарин прошел виброиспытания с хорошими результатами. С целью ознакомления с субъективными ощущениями, возникающими под влиянием ускорений и перегрузок взлета и посадки космического корабля, Ю.А.Гагарин подвергался 3-кратному вращению на центрифуге. Создавались поперечнонаправленные перегрузки величиной 7, 9 и 10 единиц, моделирующие взлет, посадку и аварийную посадку космического корабля. Ю.А.Гагарин при всех вращениях показал хорошую переносимость перегрузок. У него наблюдались умеренно выраженные реакции и адекватное величине перегрузок поведение.
Испытания в барокамере проводили для определения индивидуальной устойчивости космонавтов к умеренным степеням кислородного голодания, большим степеням разряжения атмосферы и быстрым перепадам барометрического давления. Ю.А.Гагарин трижды "поднимался" в барокамере: на 5, 10км и 5 км с быстрым спуском до земли. Он также показал хорошую переносимость указанных воздействий. Тренировки в термокамере проводили для определения устойчивости к перегреванию, которое могло возникнуть при аварийном спуске космического корабля, а также для повышения устойчивости к гипертермии. Указанные тренировки Ю.А.Гагарин выполнял в 3 этапа:
I этап — два ознакомительных пребывания в термокамере при температуре +70 °С и относительной влажности воздуха до 30% преследовали цель определения предельного времени переносимости температуры воздуха +70°С;
II этап — тренировочный, предусматривал постепенно нарастающее время пребывания в тех же температурных условиях: 30,40, 50, 60 и 70 мин. Перерыв между воздействиями составлял 1-2 дня;
III этап — 2-кратное экспертное пребывание в термокамере для определения максимального времени пребывания в условиях +70 °С и 30% относительной влажности.
Ю.А.Гагарин ознакомился с условиями жизнедеятельности и выполнения штатных рабочих операций в условиях гипертермии и показал хорошие результаты ее переносимости. С целью определения психологической устойчивости в замкнутом пространстве Ю.А.Гагарин в течение 10 дней находился в сурдокамере, полностью изолированной от окружающего пространства. Связь осуществлялась только по условным цветовым сигналам. Была отмечена хорошая переносимость длительной изоляции. Поведение было адекватно условиям среды обитания, а психологическая устойчивость высокая.
Особое внимание при подготовке Ю.А.Гагарина обращалось на переносимость условий кратковременной невесомости. Ознакомительно-тренировочные полеты он выполнял первым среди слушателей на самолете МиГ-15УТИ с воспроизведением кратковременной невесомости до 45 секунд в каждом режиме невесомости. Всего им было выполнено 3 полета с воспроизведением 9 режимов невесомости. Суммарное время пребывания в невесомости составляло 6 минут 45 секунд.
В результате полетов Ю.А.Гагарин ознакомился с субъективными ощущениями, возникающими в условиях невесомости, а также с особенностями выполнения штатных работ, приема пищи и ведения радиосвязи с Землей. При этом он показал высокую индивидуальную переносимость условий невесомости. Он следующим образом описал свое состояние во время полета:
"До выполнения горок полет проходил как обычно, нормально. При вводе в горку прижало к сидению. Затем сидение отошло, ноги приподнялись с пола. Посмотрел на прибор: показывает невесомость. Ощущение приятной легкости. Попробовал двигать руками, головой. Все получается легко, свободно. Поймал плавающий перед лицом карандаш и шланг кислородного прибора. На второй горке снял маску. После создания невесомости затянул ремни маски, подогнал ее, взял карандаш и попробовал вставлять в гнездо координографа. Попал хорошо, даже свободнее, чем на земле. На третьей горке во время невесомости, ослабив привязные ремни, попробовал поворачиваться на сидении, двигать ногами, поднимать их, опускать. Ощущение легкости и свободы. В пространстве ориентировался нормально. Все время видел небо, землю, красивые кучевые облака. Показания приборов читались хорошо. После полета состояние обычное".
С целью повышения эмоционально-волевой устойчивости Ю.А.Гагарин прошел программу парашютной подготовки. Он выполнил 43 прыжка на сушу и на воду как днем, так и ночью. При этом 29 прыжков осуществлял с задержкой в раскрытии парашюта до 10-50 секунд. Два прыжка выполнил в скафандре. Космонавт, облаченный в скафандр, штатно катапультировался вместе с креслом из корабля, а с высоты 1 -1,5 км отделялся от кресла и приземлялся на парашюте. При этом он выработал устойчивые навыки парашютирования как в обычной одежде, так и в скафандре. Уровень эмоционально-воленои устойчивости у него был высокий.
При подготовке к полету Ю.А.Гагарин много занимался как общеукрепляюшей физической подготовкой, так и специальной подготовкой, направленной на укрепление мышц спины, верхних и нижних конечностей. Физическая подготовка включала в себя ежедневную 30-40-минутную физическую зарядку под руководством закрепленного за космонавтом преподавателя по физической подготовке и 4-5-кратные занятия в неделю на спортивных тренажерах. В результате таких тренировок значительно повысилась физическая выносливость. На заключительном этапе подготовки к полету Ю.А.Гагарин прошел 2-часовую контрольную отсидку в макете космического корабля "Восток", где отрабатывал полетную программу. Оценка по работе в макете корабля была отличная.
В результате форсированных тренировок в октябре 1960 года все 6 космонавтов с хорошими результатами полностью выполнили программу подготовки и были готовы к выполнению космического полета. Однако из-за необходимости доработки системы посадки корабля сроки запуска были перенесены на апрель 1961 года.
Ежедневная тренировочная работа с 6 слушателями-космонавтами на протяжении 1960 г. дала мне возможность сформировать полное представление о каждом претенденте на первый космический полет. В лучшую сторону в этом отношении отличался Юрий Гагарин. Он всегда очень серьезно относился ко всем тренировкам. Были случаи, когда некоторые слушатели роптали на трудность перенесения тренировок и термокамере, когда им за часовую тренировку приходилось с потом терять 1,5-2 кг. Некоторые из них поначалу без желания выполняли парашютные прыжки и искали у нас, врачей, причину не выполнять их. В таких случаях он говорил, что "если взялся за гуж, то не говори, что не дюж". Он всегда ответственно относился к выполнения всех заданий. Этому, по всей видимости, способствовала выработанная в детстве обязательность в работе. Юрий кроме высокой ответственности и трудолюбия обладал еще и большим оптимизмом. В трудных случаях никогда не паниковал, а искал оптимальный выход из сложившегося положения. Говорил, что из любого положения всегда есть выход, его следует только спокойно, вдумчиво искать. Юра обладал еще и высокой доброжелательностью. Если кому-то из нас была необходима помощь, он всегда ее предлагал первым.
Кроме тренировочных работ нас с Юрием связывала и большая общественная работа. В мае 1960 г. в период формирования комсомольской организации ЦПК меня избрали неосвобожденным секретарем комсомольской организации ЦПК, а Юрию Гагарину, как коммунисту, было поручено опекать нас и помогать в организации досуга молодежи части. Мне с ним часто приходилось организовывать тематические вечера как у нас в ЦПК, так и вечера отдыха в Институте авиационной медицины, организовывать выезды за город, на спортивные соревнования, на футбол, в театры и кино. Взаимопонимание у меня с ним было хорошим. Может быть, потому, что мы были почти одного возраста, одного звания, да и служили раньше в Заполярье. Не ощущалась и разница в должностном положении. В те годы мы — и космонавты, и врачи — жили единой семьей: и на работе и в праздники были вместе. Когда в конце июня 1960 года нас срочно перебазировали в поселок Чкаловский и разместили во вновь сдающихся домах, то и заселялись все вместе. Если у кого не хватало денег на покупку мебели, сбрасывались, покупали и дружно доставляли домой, а на следующий месяц приобретали мебель другому и т.д.
Наступил 1961 год. Все 6 космонавтов продолжали готовиться к космическому полету, а С. П. Королев дополнительно успешно осуществил еще два запуска кораблей-спутников, аналогичных кораблю "Восток", с манекеном человека и собачками на борту. В целях вселения веры космонавтов в надежность космических кораблей и успешность предстоящего полета, С.П.Королев настоял на присутствии 6 космонавтов 25 марта 1961 г. на запуске пятого корабля-спутника с собачкой Звездочкой на борту. Впечатление у претендентов на первый космический полет от запуска осталось хорошее. Все они уверовали в надежность космической техники как на этапе выведения, так и на этапе спуска.
Я в это время находился с 10 солдатами-десантниками в Свердловском аэропорту с задачей вылететь к месту посадки корабля, организовать охрану корабля, забрать собачку Звездочку и другие биологические объекты (мыши, крысы, насекомые) и срочно их переправить в Москву. Посадка корабля произошла благополучно вблизи г. Сарапул. Животных на следующий день переправили в Москву. При встрече Юрий Гагарин рассказал мне, как они наблюдали взлет ракеты, а я ему — как произошло приземление корабля.
12 марта 1961 г. все 6 космонавтов прошли углубленное клинико-физиологическое обследование у главных клинических специалистов МО СССР и были допущены по состоянию здоровья к выполнению первого в мире космического полета. На космодром космонавты прибыли за 10 суток до старта космического корабля. Решение о назначении Ю.А.Гагарина на первый космический полет состоялось 10 апреля 1961 г. (за 2 дня до полета) на заключительном заседании Государственной комиссии.
На этом же заседании Г.С.Титов был назначен дублером Ю.А.Гагарина и утверждена окончательная дата полета — 12 апреля 1961 года.
Выбор космонавтов для первого космического полета был весьма удачным и полностью совпадал с моими наблюдениями. По переносимости факторов космического полета В.Ф.Быковский, Г.С.Титов и Ю.А.Гагарин стояли на одном уровне, несколько ниже переносимость была у П.Р.Поповича, А.Г.Николаева и Г.Г.Нелюбова, Однако по индивидуальным физическим и психологическим качествам Ю.А.Гагарин отличался намного в лучшую сторону. Он обладал большой физической выносливостью, высокими волевыми качествами, настойчивостью, трудолюбием, находчивостью, обязательностью и рассудительностью, чувством коллективизма и скромностью.
Однако окончательное решение в выборе первопроходца космоса принял генеральный секретарь ЦК КПСС Н.С.Хрущев еще за 20 дней до полета. В основу своего решения он, наряду с указанными выше качествами, положил социальное происхождение Ю.А.Гагарина и его членство в КПСС (и Быковский В.Ф., и Титов Г.С. были комсомольцами).
10 апреля 1961 г. я с группой десантников вновь прибыл на аэродром Кольцово под Свердловском. Доложил на космодром о готовности десантной группы к поиску и спасению космонавтов. Мне выделили частоту, на которой космонавт будет вести радиообмен с космодромом, и указали время готовности к поиску.
12 апреля 1961 г. в 9.00 я попросил радиста-десантника настроиться на эту частоту. Радист дал мне наушники, и я услышал знакомый голос Юрия Гагарина. За него я был очень рад и спокоен. Этот парень с заданием справится полностью. В этот момент меня охватило чувство восторга и гордости за свою причастность к этому эпохальному событию! Хотелось кричать от радости "Ура!" в честь полета первого человека в космос! В 9.30 поступила команда нашему поисково-спасательному самолету с 10 десантниками на борту лететь к Саратову. Мы уже подходили к аэродрому г. Энгельс в Саратовской области, как нам дали отбой по причине благополучного приземления Ю.А.Гагарина вблизи деревни Смеловка Терновского района Саратовской области.
12 апреля 1961 г. ликовала вся наша страна. Все стремились выйти на улицу и поздравить друг друга с победой. Я со своими десантниками на радости поехал в Свердловск. По всем улицам шли ликующие толпы народа. В то время, когда я с десантниками был в Свердловске, Ю.А.Гагарин перелетел на самолете ИЛ-14 в Куйбышев, где ему провели послеполетный медицинский осмотр и стали готовить к полету в Москву. Москва встречала Колумба Вселенной 14 апреля 1961 года в 13.00. Самолет ИЛ-18 остановился в 100 метрах от правительственной трибуны на Внуковском аэродроме. Народу было на аэродроме так много, что и шевельнуться было невозможно. Юра четко доложил Н.С.Хрушеву о выполнении космического полета и с эскортом умчался на Красную площадь. Мы на автобусе последовали за ним. Слушать выступление Юры нам пришлось во многолюдной колонне демонстрантов. Все обнимались, целовались и поздравляли друг друга с большой победой! В воздухе постоянно гремела музыка! Настроение у всех на площади было прекрасное и радостное! После торжественного митинга Юру увезли на дачу ЦК КПСС, где он пробыл более 10 дней.
В понедельник 17 апреля 1961 г. впервые встретился с личным составом Центра подготовки космонавтов. Встреча проходила под открытым небом. На грузовике, обтянутом красной материей, была сделана импровизированная трибуна и поставлен стол, за которым сидело руководство центра. Юра очень хорошо отозвался о всех сотрудниках, принимавших непосредственное участие в подготовке его к полету, тепло и искренне поздравил всех нас с обшей победой. С поздравлением Ю.А.Гагарину выступило 7 человек. В выступлениях говорилось об эпохальной значимости полета, который совершил наш Юрий. и о большой смелости и хорошей подготовленности его к полету.
Выступить на этой встрече представилась возможность и мне от имени комсомольской организации ЦПК. Я от всего сердца поздравил Юру с огромной победой и высказал мнение, что его смелый полет явился хорошим примером в работе для всех нас, и в первую очередь космонавтов Титова Г.С.. Быковского В.Ф. и др., которым в недалеком будущем предстоит продолжить дело, начатое Юрием Гагариным.
После космического полета Ю.А.Гагарина назначили на должность заместителя начальника ЦПК по летно-космической подготовке. В его обязанности входила организация космической и летной подготовки космонавтов. Для этого ему было необходимо вместе с генерал-лейтенантом Н.П.Каманиным готовить и на высоком уровне согласовывать необходимую документацию, налаживать учебно-тренировочные занятия в ОКБ-1, ЛИИ, на заводе "Звезда", в Институте авиационной и космической медицины (ИАКМ), ЦНИАГе, участвовать в совещаниях АН СССР, МО СССР и Государственной комиссии по запускам космических кораблей, вылетать на космодром во время запусков пилотируемых космических кораблей. По летным делам постоянно контролировать состояние дел в авиационном полку, приданном ЦПК. И, наконец, он сам мечтал в будущем выполнить космический полет на корабле "Союз". Он был дублером В.М.Комарова на этом типе кораблей.
В августе 1961 г. Главком ВВС К.А.Вершинин принимает решение направить космонавтов первого набора в Военно-инженерную авиационную академию им. Жуковского. Занятия в академии начались 1 сентября 1961 г. и длились почти 7 лет (до 17 марта 1968 г.). Юра добросовестно относился к учебе в академии. Очень недоволен был отрывом от учебы на заграничные командировки, усиленно занимался над дипломным проектом. У космонавтов дипломная работа была связана с космонавтикой и посвящалась разработке планера, двигателей и системы управления будущих кораблей-самолетов многоразового использования. Эту тематику одобрил в свое время С.П.Королев, мнением которого Юрий Алексеевич очень дорожил.
В эти годы мне часто приходилось встречаться с Юрой на аэродроме или в ЛИИ, где мы проводили тренировки с космонавтами по работе в невесомости. Так, в 1965 году во время подготовки экипажа П.И.Беляева и А.А.Леонова к выходу в открытый космос на базе ЛИИ нам пришлось с помощью Юрия Гагарина ломать межведомственные барьеры и доказывать, что Правительство возложило ответственность за подготовку космонавтов на ЦПК, а не на ЛИИ. Юра в таких условиях очень четко и убедительно отстаивал нашу позицию независимо от того, на каком уровне проводилось совещание. Эту его способность я отмечал еще в 1961 и 1962 г., когда он очень умело отвечал на вопросы ученых на крупных научных конференциях, быстро ориентируясь в обстановке. На мой вопрос, как ты сумел грамотно ответить академику, он просто отвечал, что его всегда выручает хорошая память. Он всегда был заботлив к людям, с кем работал. В 1965 году заставил меня форсировать написание кандидатской диссертации. Раза два спрашивал, в чем он мог бы помочь. Трудности с работой сводились к тому, что она была секретной и работать над ней я мог только в дневное время. Он добился у командования разрешения работать мне в вечернее время. Вторая трудность возникла с защитой диссертации в Военно-медицинской академии, где по году соискатели ждали очереди. Он и здесь мне помог. Сам написал письмо в академию, и мне предоставили время защиты через 2 месяца после ее поступления в Ученый совет академии. Он очень тяжело переживал смерть С.П.Королева. Юра неоднократно при встрече говорил, что без С.П.Королева ВВС будет очень тяжело заказывать новые космические корабли.
1967 год у Юры выдался особенно напряженным. Ему приходилось неоднократно ездить в командировки, вылетать на космодром, а самое главное — закончить дипломную работу в академии. Защита дипломной работы была назначена на март 1968 года. По этой причине работать в академии приходилось до позднего вечера. Он даже написал рапорт о временном освобождении от должности заместителя начальника Центра подготовки космонавтов в связи с написанием дипломной работы и ее защитой. Просьба была удовлетворена. В начале марта дипломная работа была написана, все отзывы на нее были получены, осталось только ее защитить. 17 марта 1968 года Юрий блестяще защитил дипломную работу и был рекомендован Государственной комиссией в адъюнктуру академии.
В рапорте об освобождении от служебных обязанностей на период защиты дипломной работы он указал, что после защиты дипломной работы ему целесообразно в первую очередь восстановить технику пилотирования на самолетах-истребителях МиГ-15 и МиГ-17, чтобы полноценно и грамотно исполнять свои обязанности как заместителя начальника ЦПК полетной и космической подготовке. В последующих рапортах на имя Главкома ВВС К.А.Вершинина Ю.А.Гагарин просил разрешения на восстановление техники пилотирования на самолетах-истребителях. Главком всякий раз отделывался шутками и рапорта не подписывал. Последний рапорт был подписан маршалом авиации С.И.Руденко, который в отсутствии Главкома временно исполнял его обязанности. Боясь, что по возвращении из командировки Главком ВВС отменит решение маршала С.И.Руденко, Юрий уже 13 марта (за 4 дня до защиты дипломной работы) приступил к летной подготовке. Программа восстановления техники пилотирования на самолетах-истребителях была очень короткая — всего 14дней (с 13.03 по 27.03.1968 г.). Юрий считал, что этого будет достаточно, так как ранее он летал на самолетах МиГ-15 и МиГ-17. Программа восстановления навыков составляла 18 полетов с инструкторами на учебно-тренировочном самолете МиГ-15УТИ с последующими двумя контрольными полетами с командиром полка В.С.Серегиным. Суммарный полет должен составить 7 часов 6 минут.
С 13 до 27 марта 1968 г. в связи с переучиванием Ю.А.Гагарина я через день встречался с ним на Чкаловском аэродроме. Он, как всегда, на полеты приезжал с хорошим настроением и с большим желанием летать. На предполетном медицинском осмотре охотно отвечал на все мои медицинские вопросы и, как обычно, приятно шутил. Часто рассказывал о своих дочурках и интересовался моими делами на работе и дома.
Подготовку к полетам он осуществлял всегда серьезно. Он часто говорил, что в летном деле нет мелочей. Здесь все очень важно.
На предполетной подготовке он всегда садился за первый стол, все внимательно слушал и справочные материалы записывал в наколенный планшет. Он никогда, в силу своей скромности, не требовал к себе, как заместителю начальника ЦПК, особого отношения, вел себя как обычный летчик, прибывший на полеты. За 12 дней полетов полностью и с хорошим результатом выполнил всю программу восстановления техники пилотирования и прошел контрольные полеты с командиром звена, заместителем командира эскадрильи и командиром эскадрильи. Оценка техники пилотирования самолета у Ю.А.Гагарина была отличная. Командир эскадрильи А.Устенко, давший разрешение Ю.А.Гагарину на самостоятельный вылет, так оценил свои впечатления от полета Ю.А.Гагарина 22 марта 1968 года: "Ю.А.Гагарин в кабине самолета чувствовал себя уверенным. Не был суетлив. Вслепую знал расположение всех кранов и тумблеров в кабине самолета. В технике пилотирования самолета не допускал резких движений. На указания в полете реагировал своевременно. Выполнение полета по кругу и в зону мне понравилось своей плавностью, энергичностью и качеством выполнения элементов. Для такого летчика в объеме выполняемого задания инструктор был уже не нужен". В связи с перерывом в полетах на 27 марта 1968 года планировалось провести еще два контрольно-проверочных полета на МиГ-15УТИ с командиром полка В.С.Серегиным.
27 марта 1968 г. погода была не очень хорошей для полетов. В зоне, где предстояло пилотировать Ю.А.Гагарину, была двухслойная облачность (один слой на высоте 4500-4700 м. другой — 500-1500 м). В этот день по графику предполетный медицинский осмотр должен был проводить мой помощник — лейтенант медицинской службы И.Ф.Чекирда. Учитывая, что на этот раз планируется самостоятельный вылет Ю.А.Гагарина, я, как старший по медицинскому обеспечению полетов космонавтов, принял решение тоже быть на полетах. Мы договорились, что И.Ф.Чекирда выедет на полеты с космонавтами н автобусе, а я приеду несколько позже, в 8 часов 30 минут. Ю.А.Гагарин к этому времени уже завершил предполетный медицинский осмотр у И.Ф.Чекирды.
При виде меня Юрий Алексеевич с улыбкой, упреждая мои вопросы, сказал, что самочувствие у него хорошее, спал почти девять часов, аппетит хороший, настроение бодрое, на полеты идет с желанием. Я в дополнение медицинского осмотра, проведенного И.Ф.Чекирдой, подсчитал частоту пульса, осмотрел видимые слизистые оболочки склер глаз и зева, проверил носовое дыхание. Замечаний по здоровью Ю.А.Гагарина ни у меня, ни у моего помощника не было. Самочувствие у него было хорошее, медицинские показатели и поведение были обычными, нормальными. После предполетных целеуказаний я пошел в медицинский кабинет и проверил записи осмотра летчиков в журнале предполетных осмотров.
Время 10 часов 39 минут, когда по плановой таблице самолет Ю.А.Гагарина должен был произвести посадку. Все ждут сообщения руководителя полетов о посадке МиГ-15УТИ бортовой № 18, но его все нет и нет. По старому авиационному опыту в таких случаях начинаешь думать о худшем. За время службы мне 4 раза приходилось попадать в подобные ситуации.
По штабу пошел зловещий слух, что с Ю.А.Гагариным и В.С.Серегиным что-то случилось. Все подумали, что из-за ухудшения погоды самолет сел на запасной аэродром, в крайнем случае оба летчика катапультировались. Никому в голову и мысль не приходила о столкновении самолета с землей. Последнее было обусловлено тем, что Ю.А.Гагарин выполнял полет на спарке МиГ-15УТИ, которая всегда была устойчива в полете, и еще потому, что во второй кабине сидел опытный ведущий летчик-испытатель этого типа самолетов — летчик-испытатель 1 класса В.С.Серегин.
Прошло полчаса, и по громкоговорящей связи объявили, что 625-й на связь с аэродромом не вышел. Расчету внештатной команда: в 12.10 собраться на вертолетной площадке и быть готовым к вылету вертолета в 12.20. По указанной команде я взял свою аварийную медицинскую укладку и пошел к вертолету. Перед уходом попросил И.Ф.Чекирду еше раз просмотреть полноту медицинских записей в журнале предполетного осмотра Ю.А.Гагарина, медицинскую книжку Ю.А.Гагарина о прохождении 22 марта 1968 г. углубленного медицинского осмотра и уточнить у клиницистов, не было ли за последние 3 дня обращения Ю.А.Гагарина к врачам.
Наш вертолет взлетел в 12.20 и пошел курсом, противоположным тому, по которому самолет МиГ-15 должен был возвращаться на аэродром Чкаловский. Периодически мы садились прямо на поляны и дороги, а один раз в поселке Черноголовка на площадку какого-то завода, и спрашивали, не видели ли падающий самолет или не слышали ли взрыва самолета в воздухе. При первых посадках ответы были отрицательными, а несколько позже стали попадаться люди, которые видели круто спускавшийся в лес самолет. При дальнейшем полете в районе д. Новоселово Покровского района в лесу штурман заметил яму шириной 4-5 метров, окруженную глубоким снегом, политым какой-то желтоватой жидкость. Спустились ниже и убедились, что это место падения какого-то самолета. Вертолет сел в 50 метрах от ямы в снег на брюхо.
Я схватил свою медицинскую укладку и выпрыгнул из вертолета. Снег был настолько глубокий, что двигаться было очень трудно. Поставишь ногу — и проваливаешься в снег до пояса. Чтобы шагнуть, приходилось руками поднимать вверх ногу. С трудом мы добрались до ямы. Яма глубиной в 2-3 метра и шириной в 4-5 метров окромлена слегка желтоватым снегом. На дне ямы еще дымилась матерчатая часть кресла летчиков. Кругом густой смешанный лес. Под углом 50 градусов срезано крылом падавшего самолета несколько деревьев. Детали самолета и останки летчиков во время взрыва были разбросаны от ямы на 20-30 м. Доложили через вертолет на Чкаловскую о нахождении места падения самолета.
Вскоре прилетел другой вертолет с генералом Н.П.Каманиным на борту и личным составом полка, направленным для охраны места падения самолета. Всех нас интересовал вопрос, живы ли летчики? Жив ли Ю.А.Гагарин? Вскоре на первый вопрос был дан неутешительный ответ. В трех метрах от ямы на снегу была обнаружена стопа человека, а чуть дальше — часть грудной клетки. Стало ясно, что кто-то из членов экипажа погиб. В подтверждение этой мысли обнаружили в снегу лишь один парашют. Выходит, что один из членов экипажа катапультировался и сохранил себе жизнь. Но кто он?
Ко мне подходит генерал Н.П.Каманин и спрашивает: "Как определить, что найденные останки принадлежат одному человеку?". Я ответил, что это можно определить лишь в лаборатории. Для этого необходимо останки везти в Чкаловский госпиталь и судебно-медииинскую лабораторию в Москве. "Берите мой вертолет и везите срочно все на Чкаловскую в госпиталь". Я собрал останки и полетел на Чкаловскую. Была уже ночь. Дежурный врач забрал у меня материал для определения группы крови и более 40 минут не давал ответ. Когда я потребовал ответ по результатам анализа крови, то он мне в резкой форме отказался . При этом добавил, что определение по группе крови может быть не очень точным в силу недостаточного количества крови. Необходимо везти материалы в Москву в судебно-медицинскую или патологоанатомическую лабораторию МО СССР. Я доложил наш разговор с дежурным врачом генералу А.Н.Бабийчуку и, взяв с собой четырех солдат, с осветительными фонарями отправился вновь на место падения самолета. Среди останков на этот раз была найдена нижняя челюсть Ю.А.Гагарина со вставленным стальным зубом. Кроме того, удалось найти гагаринские права, талоны на бензин и наколенный планшет, где ярко-красным стеклографом гагаринским почерком были сделаны записи посадочных данных запасных аэродромов. Сомнений, к великому сожалению, в том, что Юра погиб, почти не осталось. От одной только мысли об этом бросало в дрожь.
Часа в 4 ночи прилетел я на Чкаловскую, поднялся в комнату, где располагался штаб комиссии по расследованию катастрофы. Меня встретили дежурившие ночью П.Р.Попович и А.А.Леонов. Забрали материалы и тут же отправили в Москву на анализы. Ко мне подошел А.А.Леонов, стал спрашивать, есть ли что-нибудь, указывающее на гибель Ю.А.Гагарина. Я ответил, что есть — это его водительские права, наколенный планшет с надписями, сделанными Гагариным с помощью стеклографа, и, наконец, нижняя челюсть Юры с железным зубом. Секунду спустя он заплакал, запричитал, а затем схватил меня за грудь и начал сильно трясти, как будто я был виноват в случившемся. Развел нас П.Р.Попович. Он оттащил разъяренного А.А.Леонова в сторону, сильно встряхнул и резко сказал, что в авиации и не такое бывает. "Возьми себя в руки, а ты, Ваня, бери дежурную машину и поезжай спать, уже скоро 5 часов утра". На следующий день в экстренном сообщение ТАСС объявили, что во время учебно-тренировочных полетов погибли Ю.А.Гагарин и В.С.Серегин.
На аэродром я приехал к 10 часам. В штабе узнал, что комиссия по разбору катастрофы уже приехала, что сотрудники особого отдела уже изъяли всю документацию, имеющую отношение к обеспечению полета МиГ-15УТИ. К числу этой документации относились и наши документы: медицинская книжка Ю.А.Гагарина, журнал предполетных осмотров летного состава.
Начинались трудные черные дни. С одной стороны, мы потеряли прекрасного человека, готового в любую минуту прийти на помощь, а с другой стороны, начались неприятные поиски виновного в случившемся. Согласно приказу по разбору катастроф, на выяснение причин катастрофы и определение виновного в случившемся отводилось 10 дней. В данном случае комиссия работала в 2-3 раза дольше. Завершила работу комиссия лишь в середине июня 1968 г. Первоначально шло тщательное изучение всех материалов, касающихся случившегося. Шел тщательный сбор останков летчиков, остатков самолета на месте его падения и поиск элементов самолета по трассе полета. Для этого было организовано тщательное прочесывание леса многочисленными солдатами близлежащих воинских частей и курсантами военных училищ. Им была поставлена задача искать и фиксировать места нахождения всего того, что могли привести к падению самолета: метеорологические шары-зонды, погибшие от ударов об самолет птицы, металлические предметы самолета и предметы, указывающие на диверсионное воздействие на самолет.
По нашей медицинской службе анализировались материалы, характеризующие состояние здоровья летчиков и их работоспособность до столкновения с землей. У нас в этом отношении все было в порядке. Летчики прошли своевременно углубленный осмотр, что было отражено в их медицинских книжках (Ю.А.Гагарин указанный осмотр прошел за 6 дней до катастрофы — 22.03.1968 г.). Тщательно проведен предполетный медицинский осмотр двумя врачами — молодым врачом И.Ф.Чекирдой и мною. В.С.Серегина осматривал опытный авиационный врач, выпускник авиационного факультета Военно-медицинской академии, сам в прошлом военный летчик — В.П.Завальнюк. За последние 5 дней Ю.А.Гагарин за медицинской помощью к врачам и в аптеку за лекарствами не обращался.
Спустя несколько дней меня заслушали на заседании комиссии о состоянии здоровья Ю.А.Гагарина перед полетом, где я доложил все данные о нем. Сделал вывод, что Ю.А.Гагарин на полет пошел здоровым и его работоспособность в полете была до столкновения самолета с землей хорошей. Было задано мною вопросов как познавательных, так и провокационных: какие обычно были у Ю.А.Гагарина медицинские данные по АД, частоте дыхания и пульса? Были ли отклонения в медицинских данных предполетного осмотра и в поведении Ю.А.Гагарина перед полетом? Не нарушал ли Ю.А.Гагарин режим труда и отдыха? На все вопросы был дан конкретный и исчерпывающий ответ. Но некоторые члены комиссии задавали и провокационные вопросы с целью найти зацепку и, в конечном итоге, летное происшествие списать за счет здоровья Ю.А.Гагарина. Особенно усердствовал в этом отношении морской авиационный генерал. Он пытался упрекнуть меня в том, что я вообще не осматривал Ю.А.Гагарина перед полетом, а по договоренности с И.Ф.Чекирдой записал в журнал те цифры артериального давления, частоты пульса и дыхания, которые наблюдались при предыдущих полетах. С этой целью он спросил, сколько лет я знаком с Ю.А.Гагариным, какие у нас взаимоотношения. На что я ответил, что знаю его 8 лет и что взаимоотношения у нас уважительные. Он, перебивая меня, стал высказывать мысль, что у него со своим врачом такие же теплые отношения, и по этой причине перед полетами его врач иногда не осматривает, а в журнале осмотров записывает то, что нужно записать. На такие заявления я ему ответил, что у нас так не бывает, потому что Ю.А.Гагарин при подготовке к полетам всегда относился к ним серьезно и всегда интересовался результатами осмотра. Он хорошо знал свои обычные медицинские показатели и, как все космонавты, сопоставлял их со вновь полученными при осмотре. Кроме того, Ю.А.Гагарина в этот день осматривало два врача — основной осмотр проводил молодой врач, выпускник авиационного факультета академии, и я.
Последовал второй провокационный вопрос: а не был ли Ю.А.Гагарин на предполетном осмотре после несоблюдения предполетного режима? При этом имелся в виду банкет, который 25 марта 1968 г. устраивал начальник политотдела ЦПК И.М.Крышкевич по случаю своего 50-летия. Я доложил, что Ю.А.Гагарин был на этом банкете до 21.30, а затем ушел домой. В день предварительной подготовки 26.03.68 г. его состояние здоровья было хорошим и не вызывало ни у кого никаких сомнений. Спас меня маршал авиации Кутахов, который потребовал прекратить задавать провокационные вопросы, при этом сказал, что в день предварительной подготовки 26.03.68 г. Ю.А.Гагарин был у него на приеме и, что он не заметил никаких перемен в состоянии его здоровья. В итоге работы комиссии по разбору причин катастрофы самолета МиГ-15УТИ с Ю.А.Гагариным и B.C. Серегиным на борту были сделаны выводы:
1. Подготовка Ю.А.Гагарина к полету 27.03.68 г. проведена в полном объеме и с хорошими результатами. За период с 13.03.68 г. по 27.03.68 г. он выполнил 18 полетов с налетом 7 часов 5 минут. Трижды у него контролировалось качество техники пилотирования самолета МиГ-15УТИ. Оценка при всех контрольных проверках была отличная.
2. Подготовка самолета к полету произведена в полном объеме и в соответствии с требованиями действующей документации по технической эксплуатации самолета.
3. На самолете разрушений и отказов агрегатов и оборудования в полете не имелось. Разрушение самолета произошло при ударе о землю. Двигатель самолета в момент столкновения с землей работал в режиме 9-10 тысяч оборотов в минуту.
4. Состояние здоровья Ю.А.Гагарина и В.С.Серегина в полете было хорошее, а работоспособность сохранялась на высоком уровне вплоть до столкновения с землей. Ю.А.Гагарин за неделю до полета прошел углубленный медицинский осмотр, накануне полета строго соблюдал предполетный режим труда, отдыха и питания, а в день полета подвергался двойному медицинскому осмотру.
5. Погодные условия были сложными. Экипаж выполнял полеты между двумя слоями облачности (нижний слой облачности 400, 500-1500 м, а верхний слой плотной облачности 4500-4700 м).
6. Самолет Ю.А.Гагарина и В.С.Серегина после пилотирования в зоне и попросил разрешение на возвращение на аэродром, а через 20-30 секунд по неизвестной причине сорвался в штопор, из которого ему удалось выйти лишь под облаками на высоте 400-500 метров. Однако летчикам не хватило высоты 100-150 метров для нормализации полета (или 2 секунд времени), и самолет столкнулся с землей.
В качестве причин срыва самолета в штопор выдвигалось несколько версий:
— попадание самолета в вихревой след впереди летящего самолета;
— резкий маневр самолета при уклонении от мнимого или реального препятствия (другой самолет. метеорологический шар-зонд, летящие птицы и т.д.);
— от воздействия сильных воздушных восходящих потоков или сильного порыва ветра;
— неправильные действия летчиков.
До настоящего времени убедительно доказанной причины срыва самолета в штопор нет. Однако под каждой версией существуют определенные факты — так, на возможное сближение самолета Ю.А.Гагарина и В.С.Серегина с другим самолетом указывает нахождение вблизи зоны № 20 самолета летчика Андреева, в это время летавшего в соседней зоне № 21, и незапланированный пролет зоны № 20 самолетом Су-11, взлетевшим из аэродрома "Жуковский", а на возможное столкновение с шарами-зондами указывает нахождение по трассе полета самолета трех шаров-зондов, запущенных на метеостанции в городе Павлов-Посад.
Какая бы причина срыва самолета в штопор ни была, все равно полет закончился трагически. Погибли два замечательных человека, два Героя Советского Союза.
Гагаринская авиационная катастрофа — это катастрофа века. Она не ординарна ни по невосполнимости потери, ни по неожиданности ее возникновения. Горечь утраты национальных героев Ю.А.Гагарина и В.С.Серегина и нелепость ее возникновения были столь велики, что все мы в Звездном городке невольно чувствовали угрызения совести за гибель таких людей.
Прошли годы. Острота утраты Ю.А.Гагарина несколько поутихла. Однако все еще больно осознавать, что такой талантливый исследователь космоса и искренний и доброжелательный человек не с нами. Обидно, что, совершив в 27 лет уникальный по исторической значимости для человечества свой космический полет, в 34 года он ушел из жизни. Учитывая индивидуальные психофизиологические особенности Ю.А.Гагарина (ум, трудолюбие, принципиальность, любознательность и т.д.), полученное инженерное образование и приобретенные за годы учебы и работы в ЦПК хорошие организаторские способности, будь он жив, он сумел бы сделать еще многое для освоения космического пространства.