вернёмся в библиотеку?

По традиции перед отлетом на космодром очередных экипажей в Центре подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина устраиваются пресс-конференции. Так было и на этот раз. Открывая пресс-конференцию, начальник ЦПК генерал-лейтенант авиации В. А. Шаталов сказал:

— Для нас это торжественный день. Завершена подготовка экипажей по программе седьмой основной экспедиции. Сегодня Междуведомственная комиссия признала, что оба экипажа — и первый, и второй — полностью готовы к полету, к выполнению запланированных работ на орбитальном комплексе «Мир».

В первый экипаж вошли подполковник Манаков Геннадий Михайлович и дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт СССР Стрекалов Геннадий Михайлович. Второй экипаж составили полковник Афанасьев Виктор Михайлович и Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР Манаров Муса Хираманович. Экипажи пока что делятся на первый и второй. Окончательное решение, кто из них станет основным, принимает Государственная комиссия за сутки до старта. Как правило, в полет уходит первый экипаж, хотя бывают и исключения. Так, например, в 1987 г. вместо Владимира Титова и Александра Сереброва на станцию «Мир» полетели их дублеры — Юрий Романенко и Александр Лавейкин. Но сейчас врачи не смогли обнаружить никаких нарушений в состоянии здоровья, и оба Геннадия Михайловича были утверждены в качестве основного экипажа космического корабля «Союз ТМ-10».

«Вулканы» (это позывной Манакова и Стрекалова) стартовали 1 августа 1990 г. Световое табло в Центре управления полетом отметило точное время старта — 12 ч 32 мин 21 с.

Часы в ЦУПе всегда показывают московское декретное время, которое с 1980 г. стало называться еще и зимним. По этому времени осуществляется управление космическими полетами в нашей стране. Оно связывает воедино ЦУП, командно-измерительный комплекс, станции слежения которого расположены в разных часовых поясах, другие службы обеспечения полета и космические аппараты, где бы они ни находились. Система единого времени в космонавтике всегда постоянна и не зависит от сезонных изменений. Жизнь «Вулканов» на орбите, да и сейчас, когда ракета еще только несет их туда, идет по московскому декретному времени.

12 ч 34 мин 19 с. Израсходовав топливо, отделились четыре боковых блока, составляющие первую ступень ракеты-носителя. Перегрузки, действующие на экипаж, резко падают, а затем снова начинают расти. К концу работы второй ступени они почти втрое увеличивают вес космонавтов.

12 ч 34 мин 59 с. Сброшен головной обтекатель. Плотные слои атмосферы уже позади, и незачем нести дальше лишний груз.

12 ч 37 мин 09 с. Отделилась, закончив свою работу, вторая ступень ракеты-носителя. Но путь на орбиту еще продолжается.

И вот наконец наступает расчетное время — 12 ч 41 мин 11 с. Космический корабль «Союз ТМ-10» отделяется от третьей, последней, ступени ракеты-носителя и начинает самостоятельный полет вокруг Земли. «Вулканы» приступают к проверкам бортовых систем. Впереди у них стыковка с орбитальным комплексом «Мир», где они должны принять эстафету от работающих там Анатолия Соловьева и Александра Баландина.

Теперь об экипаже корабля «Союз ТМ-10».

Его командир Геннадий Манаков родился 1 июня 1950 г. в селе Ефимовка Андреевского (ныне Курманаевского) района Оренбургской области. Родители были учителями и сумели привить своим детям любовь к знаниям. Геннадий с отличием окончил школу, с таким же успехом завершил учебу и в Армавирском высшем военном авиационном училище летчиков ПВО.

За годы службы ему пришлось немало поколесить по стране. Начинал он под Киевом, затем Дальний Восток, Подмосковье, Северный Кавказ... А с января 1988 г. он в ЦПК имени Ю. А. Гагарина.

Многие новобранцы ЦПК проходят обучение в школе летчиков-испытателей. Ведь каждый космический полет во многом пока еще остается испытательным, и в экстремальных ситуациях пилотам очень помогают навыки, полученные при испытаниях авиационной техники.

Манакову не надо было осваивать эту профессию в ЦПК. Он еще в 1980 г. получил диплом летчика-испытателя. Следуя заложенной с детства тяге к знаниям, к новому, он всегда стремился выполнять более сложные задания, овладевать более сложной техникой. Летал практически на всех истребителях, которые были на вооружении. Освоил более 40 типов и модификаций самолетов, налетав на них в общей сложности 1620 часов. Военный летчик 1-го класса Геннадий Манаков стал и летчиком-испытателем тоже 1-го класса. Для полноты картины надо добавить, что он совершил еще 248 прыжков с парашютом и без отрыва от основной работы в 1985 г. окончил Московский авиационный институт имени С. Орджоникидзе.

Тяга к новому, неизведанному привела Геннадия Манакова и в космонавтику. Многие считают ее логическим продолжением авиации. И эта версия не лишена оснований — ведь с авиации начинал когда-то сам С. П. Королев. Авиационными инженерами начинали и главные конструкторы М. К. Янгель, Г. Н. Бабакин, А. М. Исаев... Большинство советских и зарубежных космонавтов начинали свою летную биографию в авиационных училищах.

Хотя Манаков официально зачислен в отряд космонавтов в январе 1988 г., но фактически он приступил к занятиям гораздо раньше. В служебной характеристике об этом сказано: «В период с ноября 1985 г. по май 1987 г. прошел программу общекосмической подготовки методом сборов».

Их было трое профессиональных летчиков-испытателей: Геннадий Манаков, Виктор Афанасьев и Анатолий Арцебарский. Они приезжали в ЦПК на четыре месяца, интенсивно изучали космические науки. Затем на два-три месяца возвращались к летной испытательной работе. И снова в ЦПК... Осваивая новую профессию, они не должны были терять прежней квалификации. Ведь их рассматривают в качестве возможных пилотов многоразового космического корабля «Буран».

Когда Манаков получил постоянную прописку в Звездном городке, он имел уже достаточный багаж знаний, чтобы сразу начать готовиться к полетам в составе группы космонавтов.

За словом «подготовка» скрывается огромный объем работы. Тут и овладение космической техникой, к изучение всевозможных ситуаций, которые могут возникнуть в полете, и отработка методик проведения научных исследований, и тренировка своего организма к жизни и деятельности в условиях невесомости. Это работа, требующая полной отдачи сил и времени, связанная с командировками во многие организации, с которыми космонавтам предстоит взаимодействовать во время полета..! Требования еще более ужесточаются, когда сформированные экипажи приступают к подготовке по программе конкретной экспедиции.

— Конкретное дело — это как раз то, что определяет смысл жизни Геннадия Манакова,— говорят о нем товарищи. — Это дело дает ему целеустремленность, оптимизм, душевную молодость. Он по-настоящему увлеченный человек, одержимый в своем деле. И этой одержимостью умеет заряжать других.

В декабре 1989 г. Манакова назначили командиром экипажа, бортинженером в котором стал космонавт 1-го класса Геннадий Стрекалов. Следуя давней традиции, в экипаже обязательно должен быть уже летавший космонавт, а в активе Стрекалова значилось три космических рейса.

Геннадий Стрекалов инженер не только по образованию, но и по призванию. Его трудовая биография началась всего за три недели до начала космической эры. У этого совпадения есть и еще более тесная связь. Геннадий поступил на завод, где изготавливали первый в мире искусственный спутник Земли. Стрекалова определили в цех учеником медника. Пожалуй, нет такого автолюбителя, который без уважения относился бы к этой профессии. Скольким «жигулям» и «москвичам» умелые руки медников вернули первоначальные изящные формы! А наставники Геннадия были мастерами высшей квалификации. Они вручную доводили оболочку первого спутника почти до идеальной сферической формы.

Кстати, спустя несколько лет свою рабочую профессию Стрекалову совершенно неожиданно пришлось вспомнить на целине в студенческом строительном отряде. Из-за чьей-то рассеянности студенты оказались без умывальников — их забыли завезти. И вот пришлось Геннадию делать эти умывальники из листового железа... Умение самому работать руками осталось у него на всю жизнь. Можно сказать — наследственность, ведь он из рабочей семьи.

Семья жила в подмосковном Калининграде. Но там тогда еще не было роддома, и Геннадий появился на свет в Мытищах. Родился он 28 октября предвоенного 1940 г. Отец, как и многие другие, ушел на фронт. А весной сорок пятого они получили извещение: «...смертью храбрых за освобождение польской земли, у местечка Белхатув...» Это об отце...

Когда в космос полетел Юрий Гагарин, Стрекалов учился на втором курсе Московского высшего технического училища имени Н. Э. Баумана, которое, как известно, окончили многие советские космонавты. После МВТУ Геннадия направили в конструкторское бюро академика С. П. Королева (ныне научно-производственное объединение «Энергия»). Молодой инженер проявил незаурядные способности, участвовал в разработке космической техники, долгое время работал в группе управления и в ЦУПе, и на судах командно-измерительного комплекса.

Заявление с просьбой зачислить в отряд космонавтов он подал вместе с Владимиром Аксеновым, Александром Иванченковым и Валерием Рюминым. Вчетвером они проходили медицинскую комиссию. «Уникальный случай, — шутили тогда врачи, — из четверых все четверо прошли, никого забраковать не удалось».

Космическая биография Геннадия Стрекалова — это сочетание везения и неудач. Как и большинство космонавтов, он начинал с дублирования, неоднократно повторяя затем эту важную ступень подготовки к полетам. Сначала с Юрием Малышевым они были дублерами Валерия Быковского и Владимира Аксенова — экипажа корабля «Союз-22». Потом вместе с Василием Лазаревым и Валерием Поляковым Стрекалов вошел в состав второго экипажа корабля «Союз Т-3». Первыми были Леонид Кизим, Олег Манаров и Константин Феоктистов. Но незадолго до старта врачи засомневались в здоровье Феоктистова. А в таких случаях они действуют без компромиссов. Достаточно вспомнить, как уже на космодроме в разное время были не допущены до старта Валерий Кубасов и Александр Серебров, как досрочно возвратили с орбиты Александра Лавейкина. Малейшее сомнение — и медицина выносит безжалостный приговор. Так случай, суровый к одному, помог Стрекалову приблизить время своего первого полета.

Привыкать к новому экипажу Геннадию не было необходимости — они давно и хорошо знали друг друга.

— С Кизимом мы знакомы уже лет семь, — рассказывал тогда Стрекалов. — Вместе готовились. Есть у нас такие испытания на выживаемость на случай посадки в безлюдных районах. Мы в самых разных местах с ним были, даже в пустыне. Как говорится, вместе пуд соли съели.

— Но не съели друг друга, — шутливо заметил на это Манаров и уже серьезно продолжал, — с Геннадием мы работаем в одном КБ, а именно в труде, как нигде, раскрывается человек. От рабочего-медника до космонавта-исследователя, одного из разработчиков того корабля, на котором он отправляется в космос, - такой путь способен осилить далеко не каждый.

Первый полет Геннадия Стрекалова был 13-суточным. Основная задача экипажа заключалась в проведении летных испытаний корабля серии «Союз Т» в трехместном варианте. Но кроме того, была и другая, не менее важная, задача — продление ресурса орбитальной станции «Салют-6», чтобы можно было завершить на ее борту полеты международных экипажей, предусмотренные программой «Интеркосмос». Космонавты провели тщательную инспекцию состояния станции, заменили ряд приборов и агрегатов. Они выполнили в космосе уникальную для того времени технологическую операцию, установив в систему терморегулирования станции новое «сердце» — новый блок гидронасосов. А ведь при проектировании этой системы никакой ее ремонт не предполагался, т. е. она считалась неремонтопригодной... Опыт проведения подобных работ учли при создании новых станций.

К длительному полету на орбитальной станции «Салют-7» Геннадий Стрекалов стал готовиться в одном экипаже с Владимиром Титовым. Но этой работе так и не суждено было состояться...

Титов и Стрекалов были дублерами экипажа первой основной экспедиции — Анатолия Березового и Валентина Лебедева. А на свой старт они вышли втроем. К ним добавили Александра Сереброва.

Выведение на орбиту прошло штатно. Корабль (это был «Союз Т-8») отделился от последней ступени ракеты-носителя. А когда космонавты приступили к проверке бортовых систем, выяснилось, что штанга параболической антенны системы сближения и стыковки не раскрылась до рабочего положения. Не получая информации о дальности и скорости сближения корабля со станцией, автоматика оказалась беспомощной. Попытки сблизиться с помощью ручного управления, определяя расстояние по клеточкам на экране визира, не дали нужного результата.

Вместо них экипажем второй основной экспедиции на станции «Салют-7» стали Владимир Ляхов и Александр Александров. Титов и Стрекалов провожали их, снова выступая в роли дублеров. Полет Ляхова и Александрова планировался на четыре месяца, и передать свою вахту они должны были прибывшему к ним экипажу, т. е. Титову и Стрекалову...

Это случилось 26 сентября 1983 г.

Уже шел отсчет последних секунд до старта, как вдруг у подножия ракеты появилось пламя. Поначалу показалось, что это заработали двигатели. Но огонь, быстро разрастаясь, устремился вверх, обнимая тело ракеты...

Четко сработали люди, включив систему аварийного спасения. Твердотопливные двигатели, установленные на вершине ракеты, увели корабль вместе с обтекателем на безопасное расстояние. Приземлились Титов и Стрекалов километрах в четырех от старта.

Спустя полгода Стрекалову все же удалось побывать на станции «Салют-7». Снова помог случай. В первом советско-индийском экипаже заболел бортинженер Николай Рукавишников. Заменили его Стрекаловым.

— Как инженер, многие годы проработавший в КБ, — говорит Геннадий Стрекалов, — я хорошо представляю, каких усилий стоит подготовить каждый космический рейс, сколько в это вкладывается средств, труда, сколько людей так или иначе причастны к этому. Покорение космоса — подвиг коллективный. На нашу долю выпадает просто наиболее зримый этап этого общего труда. И труд этот начинается задолго до старта и продолжается после возвращения экипажа...

3 августа 1990 г. в 14 ч 45 мин 44 с корабль «Союз ТМ-10» причалил к орбитальному комплексу «Мир» со стороны модуля «Квант». Стыковочный узел переходного отсека был занят кораблем «Союз ТМ-9», на котором, полгода назад прибыли сюда «Родники» — Анатолий Соловьев и Александр Баландин.

Прием и сдача космического хозяйства, проведение совместных экспериментов — дни на борту комплекса были заполнены до предела. С 9 августа «Вулканы» стали единоличными хозяевами орбитального комплекса, а «Родники», простившись с ними, перешли в свой корабль. В 07 ч 08 мин 49 с они отстыковались. В 09 ч 39 мин 54 с заработал двигатель «Союза ТМ-9», направляя корабль к Земле. И в 10 ч 33 мин 57 с закончился полет экипажа шестой основной экспедиции. «Родники» приземлились в 72 км северо-восточнее города Аркалыка.

В предыдущих экспедициях оставшийся на орбите экипаж перестыковывал свой корабль с модуля «Квант» на переходной отсек базового блока. Такое построение космического комплекса облегчало управление им. Теперь же от этой операции решили отказаться. Масса связки космических аппаратов «Мир», «Квант», «Квант-2», «Кристалл» составляет около 76 т. Семитонная добавка к ней в виде транспортного корабля уже не оказывала существенного влияния на изменение центра масс и моментов инерции. Да и к переходному отсеку должен был вскоре подойти грузовой корабль «Прогресс М-4».

В первые дни своей самостоятельной работы на борту орбитального комплекса «Вулканы» занялись подготовкой к технологическим экспериментам по выращиванию кристаллов. 14 августа они начали первую плавку на установке «Зона-02», 23-го включили «Кратер-В» и 24-го — «Галлар». Параллельно с этим Манаков и Стрекалов проводили наблюдения земной поверхности. И сами они были объектами наблюдений. Как организм противостоит воздействию невесомости? Насколько эффективны средства профилактики? Ответить на эти вопросы можно только с помощью всесторонних медицинских обследований.

15 августа в 07 ч 00 мин 41 с стартовал грузовик «Прогресс М-4». 17 августа в 08 ч 26 мин 15 с он причалил к стыковочному узлу на переходном отсеке. «Прогресс М-4» доставил 2689 кг различных грузов. В их числе почти 400 кг научного оборудования, топливо для ракетных двигателей, воздух, оборудование и средства для поддержания жизнедеятельности как орбитального комплекса, так и экипажа.

Помимо доставки грузов, «Прогрессы» используются еще и в роли космических буксиров. Как ни разрежена атмосфера на высоте полета орбитального комплекса, но этот почти вакуум с течением времени оказывает ощутимое сопротивление движению аппаратов. Так что периодически орбиту приходится поднимать. После проведенной 24 августа коррекции с помощью двигательной установки корабля «Прогресс М-4» высота орбиты комплекса «Мир» составила в апогее 409 км, в перигее — 379 км. При последующих коррекциях апогей повышался до 439 км.

Еще до своего старта Геннадий Манаков сказал, что он рассматривает программу седьмой основной экспедиции как продолжение работ предыдущего экипажа. В первую очередь это касалось производства в невесомости полупроводниковых материалов. Но не обошлось и без технических экспериментов. «Родники» в июне 1990 г. приняли и ввели в состав комплекса модуль «Кристалл». Многое они сделали для объединения бортовых систем нового модуля с аналогичными системами орбитального комплекса. «Вулканам» же предстояло выполнить операции, обеспечивающие возможность использования двигателей этого модуля для ориентации и управления движением всего комплекса. Хотя обычно с этими задачами справляются гиродины и уже отрабатывалось управление с помощью двигателей ориентации транспортных кораблей, но наличие дополнительных вариантов только повышает живучесть орбитального комплекса.

Жилые отсеки станций «Салют-6», «Салют-7» да и комплекса «Мир» в недавнем прошлом представляли собой как бы одну-единственную «улицу». Сейчас же конфигурация внеземного поселения существенно усложнилась.

- У нас теперь здесь есть улицы, перекрестки, проспекты — такую картину рисовал нам с орбиты Геннадий Стрекалов. — Комплекс гигантский, можно и заблудиться. Я не новичок в космосе, но в первые 2—3 дня мне трудно было ориентироваться. Вместо одного модуля заворачивал в другой...

В невесомости из-за отсутствия тепловой конвекции циркуляцию воздушных потоков можно обеспечить только с помощью принудительной вентиляции. А поскольку на Земле эти процессы достаточно точно смоделировать невозможно, необходимо в реальных условиях периодически проводить исследования, динамики состава атмосферы в отсеках. Суммарный объем внутренних помещений орбитального комплекса сейчас составляет около 270 м3 (базовый блок — 90 м3, «Квант» — 50 м3, «Квант-2» — 60 м3, «Кристалл» — 60 м3, «Союз ТМ» — 10 м3). В этих помещениях установлено разнообразное оборудование, аппаратура, пульты управления. И нужно обеспечить такую циркуляцию атмосферы, чтобы нигде не было застойных зон, чтобы ни в одном из многочисленных уголков космического дома концентрация углекислого газа не превышала допустимых норм.

Исследования атмосферы Земли также входили в программу работ Манакова и Стрекалова. Процессы, происходящие в ее верхних слоях, они изучали с помощью научной аппаратуры, установленной на внешней поверхности орбитального комплекса.

В первых числах сентября «Вулканы» с использованием магнитного спектрометра «Мария» выполнили цикл измерений потоков ионизирующих космических излучений в околоземном пространстве. Хотя эти эксперименты относятся к разряду астрофизических, но одна из задач была связана с процессами, происходящими на Земле. При проведении аналогичных исследований предыдущими экипажами ученые обнаружили наличие некоторой взаимосвязи между интенсивностью потоков элементарных заряженных частиц высоких энергий в околоземном космическом пространстве и сейсмической активностью на нашей планете. Идея весьма заманчивая— получать из космоса оперативную информацию о приближающихся землетрясениях. Правда, практическое решение этого процесса — дело не такого уж близкого будущего.

Использование космонавтики в решении актуальных земных проблем — характерная примета нашего времени. Не вызывает сомнений тот факт, что организация глобального экологического контроля, своего рода «скорой помощи» нашей планете, не может обойтись без орбитальных космических аппаратов. Работы в этом направлении ведутся в разных странах. Большими потенциальными возможностями располагает советская космонавтика. Помимо специализированных автоматических спутников, ведущих систематическое наблюдение с околоземных орбит, СССР имеет еще и постоянно действующий пилотируемый комплекс «Мир». Непосредственное участие человека в исследованиях с орбиты позволяет разнообразить круг решаемых задач, отрабатывать новые методы наблюдений, вносить коррективы в программу работ, оперативно реагировать на непредвиденные обстоятельства.

К визуальным наблюдениям земной поверхности Геннадий Манаков и Геннадий Стрекалов приступили еще в первые дни своей космической вахты. А в сентябре они начали использовать для этих целей видеоспектральный комплекс, установленный на наружной поверхности модуля «Квант-2». В числе задач было получение данных об экологическом состоянии растительности и водных бассейнов в южных и восточных районах страны, исследование состояния лесных массивов Сибири, выявление там пожароопасных участков. Информация с орбиты оперативно передавалась на Землю.

Наблюдениям родной планеты космонавты уделяли немало и личного времени.

— С удовольствием смотрим в иллюминаторы, — делятся своими впечатлениями «Вулканы». — Земля интересная. Сейчас вот межсезонье. В Южном полушарии весна наступает, а в нашем, Северном, — осень. Все это меняется на глазах...

17 сентября в 15 ч 42 мин 43 с «Прогресс М-4» покинул причал орбитального комплекса. В составе комплекса он выполнил все свои функции, доставив на его борт грузы, дозаправив топливом, воздухом и водой, проведя несколько коррекций орбиты. Но автоматическому кораблю еще нужно было поработать и в автономном полете. С его помощью проводился эксперимент по исследованию искусственных плазменных образований. Для этого на грузовике вместо стыковочного узла космонавты смонтировали экспериментальную плазменную установку. В задачу экипажа входили наблюдение и регистрация получаемых плазменных образований.

20 сентября после завершения эксперимента ЦУП выдал команду на прекращение полета «Прогресса М-4». В 14 ч 04 мин 27 с включился маршевый двигатель корабля на торможение. Грузовик покинул орбиту и вошел в плотные слои атмосферы.

Работа на пилотируемом комплексе «Мир» продолжалась. С помощью спектрометров «Букет» и «Гранат», разработанных соответственно в Московском инженерно-физическом и Ленинградском физико-техническом институтах, регулярно проводились измерения пространственно-энергетических характеристик рентгеновских, гамма- и нейтронных излучений космического происхождения. В технологических установках выплавлялись уникальные монокристаллы полупроводниковых материалов. Жизнь на орбите шла своим будничным чередом. Хотя некоторые неожиданности и встречались...

— Вчера видел, если так можно назвать, неопознанный летающий объект, — заявил Геннадий Стрекалов в одном из сеансов связи.

— Что же это было? — сразу заинтересовался ЦУП.

— Это был огромный шар, серебристый. Переливался он.

Из ЦУПа посыпались вопросы: когда и где это было?

— Это было в 22.50. Мы уже прошли Ньюфаундленд. Там абсолютно чистое, ясное небо. Трудно определить, но это явление было где-то на большой высоте над Землей, может быть, километров 20—30. Предмет был правильной формы. Наблюдал я его секунд 7—8. Потом он исчез.

Обменявшись еще рядом вопросов-ответов, склонились к версии, что это, скорее всего, какое-то атмосферное явление.

27 сентября в 13 ч 37 мин 42 с с космодрома Байконур на орбиту отправился грузовой корабль «Прогресс М-5». Перечень грузов (2594 кг) в основном оставался традиционным. Но «Прогресс М-5» имел одно существенное новшество — возвращаемую баллистическую капсулу, которая могла доставить на Землю до 150 кг грузов.

29 сентября в 15 ч 26 мин 51 с «Прогресс М-5» подошел к стыковочному узлу на переходном отсеке орбитального комплекса. Открыв люки, космонавты принялись за разгрузку.

В плане подготовки к полету японского журналиста на комплексе «Мир» они занялись установкой телевизионной аппаратуры, доставленной грузовым кораблем. Затем совместно с наземными службами проводили ее согласование и настройку для последующих прямых передач через спутник-ретранслятор на Японию.

Разгрузка «Прогресса», дозаправка орбитального комплекса...

— Комплекс большой, — рассказывал о заботах экипажа Геннадий Стрекалов, — много времени съедают ремонтно-профилактические работы. Но без них нельзя. Любая техника требует ухода.

Но тот период, когда космонавтика работала главным образом сама на себя, давно и безвозвратно ушел. Вопрос, сможет ли человек жить и работать в искусственном мире космического аппарата, также давно снят с повестки дня... Время вынесло однозначное решение: человек может и должен работать в космосе и приносить при этом реальную пользу людям, живущим на Земле. Собственные космические программы сейчас имеют даже развивающиеся страны, такие, как Аргентина, Бразилия, Мексика, Индонезия, Кения, Пакистан. Благодаря этому они приобретают возможность преодолеть техническую отсталость, создать свою технологическую базу, обеспечить занятость населения и получить национальные кадры высококвалифицированных специалистов. При помощи космонавтики решаются многие социальные и экономические проблемы, сокращается отставание от промышленно развитых стран.

Организация внеземного производства полупроводниковых материалов сулит неоспоримые выгоды, поэтому эксперименты по получению монокристаллов арсенида галлия, германия, окиси цинка постоянно присутствуют в программе работ экипажа седьмой основной экспедиции. Причем, учитывая возможности комплекса «Мир», эти эксперименты длятся до десяти и более суток, что позволяет получать продукцию уникального качества.

Другое доходное направление космической деятельности — это съемки земной поверхности для решения практических задач по исследованию природных ресурсов и охране окружающей среды. Видеоспектральный комплекс, установленный на модуле «Квант-2», позволяет проводить наблюдения как при участии экипажа, так и без него — по командам оператора с Земли. Гиростабилизированная платформа, на которой размещается аппаратура, не требует обязательной ориентации всего 90-тонного орбитального сооружения (базовый блок, три модуля и два корабля) на объекты наблюдений. Повинуясь командам, выдаваемым с борта или с Земли, платформа разворачивает аппаратуру в нужном направлении.

Для получения снимков с высоким разрешением «Вулканы» использовали фотокомплекс «Природа-5», установленный на модуле «Кристалл», и топографическую фотокамеру КАП-350, доставленную на орбиту одним из грузовиков во время предыдущих экспедиций.

В течение октября Манаков и Стрекалов проводили фотосъемки и спектрометрирование отдельных районов территории Советского Союза с целью изучения влияния антропогенной деятельности человека на состояние растительного и почвенного покровов, тектонического и геологического строения Земли. Решению природоохранных задач должны содействовать съемки окрестностей таких крупных промышленных центров, как Харьков и Волгоград, такой обширной зоны экологического бедствия, как Аральское море. По последним данным, у нас в стране именно экологические проблемы являются главной причиной рождаемости неполноценных детей, роста заболеваний людей и сокращения средней продолжительности жизни. Дистанционное зондирование Земли из космоса сделало очевидным для всех масштаб загрязнения нашей планеты, величину нарастающего экологического бедствия, необходимость срочного принятия мер для предотвращения этой катастрофы. Поэтому задания по исследованию экологической обстановки на Земле стали регулярно включаться в программу работ космических экипажей. С этой целью «Вулканы» неоднократно проводили съемки различных районов нашей страны, в том числе Причерноморья, Украины, Чернобыля, Северного Кавказа, Поволжья, Прикаспийской низменности, республик Средней Азии.

На 19 октября экипажу планировались работы в открытом космосе. Всего в программе седьмой основной экспедиции предполагалось совершить три выхода. В первом из них надо было отремонтировать выходной люк, поврежденный во время предыдущей экспедиции. Во втором — установить на модуле «Квант» ферменные основания для многоразовых солнечных батарей, которые уже следующим экипажем будут перенесены сюда с модуля «Кристалл». А третий выход предназначался для проведения инспекции экранно-вакуумной теплоизоляции базового блока. Хотя пока замечаний к ней нет, но базовый блок в космосе уже без малого пять лет. Намечалось обследовать около 70 точек, сфотографировать и взять образцы.

Однако сроки работ в открытом космосе пришлось отложить на более позднее время. Проведенное накануне медицинское обследование космонавтов показало повышенную утомляемость бортинженера. Дело в том, что незадолго до этого он перенес простудное заболевание. На орбитальном комплексе день и ночь непрерывно работают вентиляторы, гоняя воздушные потоки по всем закоулкам. Возможно, разгоряченный после физкультуры Стрекалов переохладился под одним из таких сквозняков. К недомоганию, на которое на Земле, может быть, и внимания не обратили бы, здесь отношение другое. Работа в открытом космосе — это тяжелый физический труд, требующий большого напряжения и связанный с немалым риском.

Выход отложили, но скучать космонавтам не дали. Они продолжали съемки различных районов территории Советского Союза для исследования экологической обстановки, выплавляли в электропечах новые кристаллы, подготовили к работе установку «Свет». Эта установка, изготовленная в Болгарии, позволяет автоматически поддерживать заданный режим питания растений и климатические условия. Она была успешно опробована экипажем шестой экспедиции и дала хороший урожай редиса и салата.

Медики тоже не забывали «Вулканов». И вот наконец по результатам обследований, проведенных 26 октября, оба космонавта признаны здоровыми и экипаж получил разрешение на выход.

А 28 октября Геннадию Стрекалову исполнилось 50 лет. Дни рождения в космическом полете — уже не редкость, но подобный юбилей случился впервые. Правда, особенно праздновать не пришлось, ведь через день назначен выход в открытый космос.

И вот 30 октября в 00 ч 45 мин «Вулканы» открыли выходной люк. В соответствии с циклограммой работ первым шел Стрекалов. Он внимательно осмотрел узлы крепления крышки люка.

— Нижняя петля в полном порядке, — доложил бортинженер, — а верхняя согнулась градусов на 15.

Такой большой деформации не ожидали. Но тем не менее пока решили действовать по разработанному варианту, т. е. специальными струбцинами стянуть петли с крышкой люка и таким образом попытаться уменьшить несоосность, появившуюся в результате деформации верхней петли.

Внимательно следит за действиями товарищей на орбите их дублер Муса Манаров. Он все эти операции отрабатывал в бассейне гидроневесомости. Если струбцины не помогут, есть и другой вариант — замена погнувшейся петли. Но эту работу предстоит делать уже самому Манарову вместе с Афанасьевым.

Петли закрыты металлическими кожухами и экранно-вакуумной теплоизоляцией. Анатолий Соловьев и Александр Баландин лишь слегка подорвали эту защиту, чтобы посмотреть узлы крепления. Для установки струбцин их надо открыть полностью.

«Вулканы» начали с нижней петли. Манаков резаком распорол материал теплозащиты. С помощью зубила сбил кожух, а оставшиеся острые металлические кромки тщательно завальцевал молотком...

В следующем сеансе связи «Вулканы» сообщили, что обе струбцины установлены, но люк не закрывается — слишком большой перекос. Многочисленные попытки не давали желаемого результата. Пришлось снять струбцину с верхней петли, а на нижней ослабить зажим. Только тогда с большим трудом люк удалось закрыть. Разумеется, в такой ситуации ни о каком продолжении работ вне станции не могло быть и речи. Время пребывания Манакова и Стрекалова в условиях открытого космоса составило 2 ч 45 мин. Ремонт люка, к сожалению, пришлось отложить до следующей экспедиции.

Снова потянулись привычные будни. В электропечах выплавлялись полупроводниковые кристаллы.

— Нам было поручено проанализировать работу технологических установок, — рассказывают «Вулканы». — Мы и не ожидали, что эти печи сразу выйдут на 100-процентную мощность. Невесомость преподносит еще немало сюрпризов. Так, например, оказалось, что здесь сами собой выворачиваются болты, которые на Земле называются невыпадающими. Нам предстояло выработать рекомендации по увеличению производительности электропечей. И на наш взгляд, мы с этой задачей справились.

Проводились и астрофизические эксперименты по определению пространственно-энергетических характеристик и спектров космических излучений. А там пришло время снаряжать в обратный путь возвращаемую баллистическую капсулу.

Внешне капсула представляет собой цилиндр со сферическим носом и конусной юбкой сзади. Длина капсулы — 1470 мм, максимальный диаметр (по юбке) — 780 мм. Масса капсулы — 350 кг. Хотя она может возвращать до 150 кг груза, но в своем первом рейсе с орбиты повезет только 26 кг фотопленки, отснятой с помощью фотокомплекса «Природа-5». Значительную часть грузового контейнера пока занимает телеметрическая аппаратура, ведь первый полет — испытательный.

28 ноября в 09 ч 15 мин 16 с «Прогресс М-5» отошел от причала комплекса «Мир». В 13 ч 24 мин 28 с включился двигатель корабля, переводя его на траекторию спуска. В 13 ч 49 мин 47 с пружины вытолкнули капсулу из люка грузовика. Корабль «Прогресс М-5» ждала участь его предшественников — он прекратил свое существование в плотных слоях атмосферы. А капсула с высоты около 130 км начала самостоятельный полет к Земле по баллистической траектории. На 17-километровой высоте отстрелилась крышка люка парашютного контейнера, и до высоты 4,5 км капсула снижалась на тормозном парашюте. Затем раскрылся купол основного парашюта. Со скоростью 8 м/с капсула приземлилась в казахстанской степи. Первые летные испытания возвращаемой баллистической капсулы прошли успешно.

Приближался завершающий этап в программе седьмой основной экспедиции. На этом этапе Манакову и Стрекалову надо сдать космическую вахту следующему экипажу. И кроме того, во время этой пересменки на борту орбитального комплекса «Мир» будет работать японский журналист. Его полет вместе с советскими космонавтами состоится в соответствий с коммерческим соглашением, заключенным между Главкосмосом СССР и японской телерадиовещательной корпорацией Ти-би-эс. Это соглашение, подписанное 27 марта 1989 г., вызвало неоднозначную реакцию в обеих странах. Дело в том, что Национальное управление Японии по исследованию космического пространства (НАСДА) в течение нескольких лет вело переговоры с США об участии японского астронавта в одном из пилотируемых полетов по программе «Спейс шаттл». Была достигнута договоренность, что этот старт состоится в июне 1991 г. А корпорация Ти-би-эс заявила, что ее журналист, возможно, отправится в космос раньше. В качестве первоначальных сроков назывался май 1991 г., когда Ти-би-эс будет отмечать свое 40-летие. В НАСДА, говорят, по этому поводу даже состоялось экстренное совещание, на котором обсуждался вопрос о допустимости финансирования частной фирмой первого японского проекта полета человека в космос.

Послать журналиста в космос — идея, собственно, не новая. Многие наши космонавты отправлялись в командировку на орбиту, имея в кармане удостоверение специального корреспондента одного из средств массовой информации. Так, например, обозревателем еженедельника «Экономика и жизнь» стал перед своим вторым стартом в космос летчик-космонавт СССР Анатолий Соловьев. О профессиональном журналисте в космосе поговаривал С. П. Королев еще в 1965 г. И десять лет спустя член Союза журналистов СССР в течение двух месяцев проводил репортажи с борта орбитальной станции «Салют-4». Это был бессменный ведущий телевизионного журнала «Человек. Земля. Вселенная» летчик-космонавт СССР Виталий Севастьянов.

С тех пор прошло еще полтора десятка лет. И кто возьмется подсчитать, сколько же всего мы видели телерепортажей с орбиты о жизни и быте в космическом доме, о проведении всевозможных экспериментов и исследований, о выходах в открытый космос... Те, кто присутствовал в ЦУПе во время работы на орбите международных экипажей, не могли не заметить, с каким восторгом воспринимали репортажи из космоса наши гости, в то время как мы привычно наблюдали за внеземными «картинками». Да, для нас это уже действительно стало привычным. И поскольку мы начинаем по-настоящему ценить народные деньги, то сейчас все-таки там, на орбите, гораздо больше пользы нам принесет работа инженера, ученого, врача...

Иное дело Япония. Ее жители пока еще не «избалованы», как мы, регулярными телепередачами из космоса. Кстати, на протяжении многих лет представление о пилотируемой космонавтике у японцев формировалось исключительно под влиянием полетов американских астронавтов. В начале 1988 г. телемост «Мир» — ЦУП — Токио» открыл для Страны восходящего солнца и другую космическую державу. Тогда же корпорация Ти-би-эс приступила к съемкам фильма о советской космической программе. А затем родилась мысль о полете на станцию «Мир» японского журналиста, который завершил бы рассказ о советской космонавтике непосредственно из самой гущи событий. Мысль вполне логичная и для нас небезынтересная. Во-первых, для космического полета японского журналиста предпочтение отдается советской, а не американской технике. Во-вторых, о нашей космической технике будет рассказано там, где о ней имели весьма смутное представление (а там все-таки тоже потенциальный рынок для дальнейших деловых связей). В-третьих, компания Ти-би-эс полностью оплачивает все расходы, связанные с подготовкой и полетом своего космонавта. В-четвертых, взаимовыгодные длительные контакты, тем более между ближайшими соседями, ведут к улучшению взаимопонимания между народами и улучшению добрососедских отношений.

Нелегким оказался выход советской космонавтики на мировой рынок. Казалось, чего проще: есть товар, есть покупатели, плати деньги — и бери. Но препятствием на этом пути встала администрация США, наложив эмбарго на ввоз в СССР (для запуска) космических объектов, содержащих американские компоненты. Русские, мол, хотят узнать секреты передовой западной технологии, чтобы использовать их у себя. А мы и без их «секретов» создали уникальную ракетно-космическую систему «Энергия»—«Буран». Бывая на космодроме Байконур, я своими глазами видел, какой неослабевающий интерес к нашей технике, особенно к «Бурану» и «Энергии», проявляют представители зарубежных компаний и средств массовой информации... Но все же из-за этого эмбарго десятки переговоров с различными организациями окончились безрезультатно.

Первой «ласточкой» в коммерческой деятельности Главкосмоса СССР стал запуск индийского спутника ИРС-1А советской ракетой-носителем «Восток». Правда, заказчик компенсировал лишь часть затрат, но это было начало... Затем последовали соглашения с фирмами Франции, Германии, США о проведении экспериментов по космическому материаловедению и биотехнологии на советских автоматических спутниках и орбитальной станции «Мир». Коммерческие принципы стали переноситься и на пилотируемые полеты. Новый подход к распределению затрат сказался уже при организации второй советско-французской экспедиции на околоземную орбиту. А договор с Ти-би-эс — это первое наше неправительственное коммерческое соглашение о полете зарубежного космонавта, и по своим масштабам оно превосходит все ранее заключенные Главкосмосом СССР контракты.

Есть у этого соглашения и другой аспект. Как известно, СССР и Япония до сих пор не подписали мирный договор. Совместный полет может стать для наших стран своего рода связующим мостом через космос, может стать переломным событием в преодолении многолетнего психологического барьера взаимного недоверия.

И тем не менее у соглашения Главкосмоса с Ти-би-эс нашлись противники и в нашей стране. По их мнению, подобная сделка оскорбительна для нашего гражданского достоинства, так как она ущемляет нашу национальную гордость. И появились призывы во что бы то ни стало опередить японцев — пусть первый журналист в космосе будет советским!

Следуя такой логике, получается, если японец — летчик или инженер — то, пожалуйста, лети, а если журналист — стоп, подожди, пока наш слетает, или строй свой корабль. А почему только журналист? Зачем же обижать представителей других профессий, так сказать, «оскорблять их гражданское достоинство»? Пожалуй, Главкосмосу стоило бы составить список запрещенных профессий для первого полета иностранных космонавтов. Кстати, об иностранных космонавтах. Развивая вышеупомянутую логику, здесь мы допустили явный промах. Ведь, чтобы не «ущемлять нашу национальную гордость», надо бы сначала свозить в космос по крайней мере по одному представителю от каждой национальности, от каждой народности, населяющих нашу страну, а потом уже сажать в корабль иностранца.

Между прочим, с тех пор как Главкосмос СССР заявил о своей готовности сотрудничать на коммерческой основе и до подписания соглашения с Ти-би-эс, прошло более двух лет. И за это время никто даже не заикнулся о необходимости полета советского журналиста. Страсти разгорелись только потом. Но кавалерийским наскоком решить проблему не удалось. И лишь в октябре 1990 г. шестеро представителей советских средств массовой информации прибыли в ЦПК имени Ю. А. Гагарина, чтобы шаг за шагом пройти все этапы космической подготовки. Затем один из них отправится в полет. Таким образом советский журналист сможет посмотреть с орбиты не просто глазами восторженного наблюдателя, а взглядом профессионального труженика космоса.

У японского космического проекта цели несколько иные. Руководитель проекта Тэцуо Аоки сказал:

— 40-летие корпорации для нас — это событие! И его более достойно, чем полетом в космос, не отметишь. Ради поднятия престижа фирмы, рекламы и самоутверждения мы задумали казавшуюся многим фантастической акцию. Когда речь идет об авторитете корпорации, расходы не имеют решающего значения.

Требования, которые предъявлялись к кандидатам в космические репортеры, помимо здоровья, заключались в том, чтобы они имели хорошую дикцию и опыт ведения прямых репортажей, умели работать с видеокамерой, свободно владели и пером, чтобы после возвращения на Землю образно описать увиденное в космосе.

Набор желающих был объявлен среди всех служащих Ти-би-эс. В течение первой недели поступило 77 заявлений, а всего их было подано 162. На предварительном этапе отбор проходил без участия претендентов и вмешательства врачей. Решения принимал беспристрастный компьютер на основании хранящихся в нем данных диспансеризации сотрудников, которую все они проходят в обязательном порядке дважды в год. Но конечно, врачей не может миновать ни один кандидат в космонавты. Претенденты прошли тщательное клиническое обследование на базе университета Токай, а затем за дело взялись советские специалисты. В конце концов годными были признаны пять человек. Из них уже сама Ти-би-эс выбрала двоих. Ими стали старший редактор и комментатор программы международных новостей Тоёхиро Акияма и редактор и оператор Ти-би-эс Рёко Кикути. Причем решать, кто будет основным, а кто дублером, — это тоже право корпорации. В октябре 1989 г. двое журналистов Ти-би-эс приступили к занятиям в ЦПК имени Ю. А. Гагарина.

Тоёхиро Акияма — известный в Японии журналист-международник. Он родился 22 июня 1942 г. в Токио. Окончил здесь университет, специализировался по истории современной Японии. С 1966 г. работает в Ти-би-эс. Побывал во многих странах, делал репортажи по следам горячих событий во Вьетнаме, Индии, на Филиппинах, заведовал бюро Ти-би-эс в Вашингтоне, освещал встречу президентов США и СССР в Рейкьявике. Семья Акиямы, жена и двое детей, проживает в Токио.

Рёко Кикути значительно моложе своего коллеги и в отличие от него еще не связала себя семейными узами. Она тоже родилась в Токио, но 15 сентября 1964 г. Окончила Токийский университет иностранных языков (изучила китайский) и с 1987 г. работает в Ти-би-эс. Постоянное место жительства Кикути — город Канагава, где живут ее родители.

Главной трудностью для себя японские журналисты считали русский язык. С этим у них в стране, в том числе и в Ти-би-эс, дело обстоит не лучшим образом. На преодоление языкового барьера они были настроены заранее. Но вот некоторые обстоятельства, столь привычные для нас, у японцев вызывали недоумение.

— В Звездном городке, — жаловался Тоёхиро Акияма, — нет бара, где можно было бы выпить пива. А генерал Леонов курить не разрешает. Это очень тяжело, когда ничего нельзя.

Несмотря на ожидаемые и неожиданные трудности, подготовка продвигалась успешно. И руководство Ти-би-эс даже обратилось с просьбой рассмотреть возможность о переносе полета на более ранние сроки.

Новые сроки полета японского журналиста определили исходя из программы восьмой основной экспедиции на орбитальный комплекс «Мир». Ее экипаж должен был стартовать 2 декабря 1990 г., а возвращение экипажа седьмой экспедиции намечено на 10 декабря. Проведение международных полетов во время пересменки орбитальной вахты, похоже, становится доброй традицией.

По программе восьмой основной экспедиции готовились два экипажа, которые возглавляли полковник Виктор Афанасьев и подполковник Анатолий Арцебарский, оба летчики-испытатели соответственно первого и второго класса. А бортинженерами были Герои Советского Союза летчики-космонавты СССР Муса Манаров н Сергей Крикалев. Тоёхиро Акияма вошел в состав первого экипажа, Рёко Кикути — второго.

Закончив подготовку в ЦПК, экипажи летят на космодром в разных самолетах. Мера предосторожности на всякий случай: если с одним из них что-либо случится, другой сможет выполнить задачу. Но до сих пор никаких неожиданностей при перелете на Байконур не случалось. И в этот раз советско-японские экипажи благополучно прибыли в аэропорт города Ленинска, а затем уже на автобусах их доставили в гостиницу «Космонавт».

25 ноября произошло непредвиденное — у Рёко Кикути начался приступ острого аппендицита, и на следующий день в местном военном госпитале ей сделали операцию. Она быстро пошла на поправку и 1 декабря уже смогла присутствовать на заседании Государственной комиссии, но только лишь в качестве гостя.

Основным экипажем, отправляющимся в полет на корабле «Союз ТМ-11», Госкомиссия утвердила Виктора Афанасьева, Мусу Манарова и Тоёхиро Акияму. Они стартовали 2 декабря 1990 г. в 11 ч 13 мин 32 с.

Для освещения этого полета Ти-би-эс командировала в СССР 120 своих сотрудников. В день старта, начиная с раннего утра, они попеременно вели телевизионные и радиорепортажи на Японию то с космодрома Байконур, то из Москвы, то из ЦУПа. Эти репортажи выстраивались в стройную, насыщенную событиями программу, в которую включались также передачи из Токио и других японских городов. Широко использовались видеозаписи этапов подготовки к полету экипажа и техники, тренировок служб космодрома.

Мне довелось в тот день быть в телестудии Ти-би-эс, которую они устроили на космодроме Байконур рядом с наблюдательным пунктом. И я видел, что поток информации, транслирующийся на Японию, не ограничивался только данным конкретным полетом. Комментаторы Ти-би-эс подробно рассказывали о достижениях советской космонавтики, многократно упоминались при этом имена С. П. Королева и Ю. А. Гагарина. Не обошли вниманием и наши неудачи, неизбежные на пути создания столь сложной техники. Впервые на телевизионном экране (правда, на японском) я увидел братскую могилу в городе Ленинске — память о самой трагичной аварии в истории нашего ракетостроения. Тогда, в 1960 г., взрыв на стартовой позиции межконтинентальной баллистической ракеты унес более 150 человеческих жизней (124- Хл.). В числе погибших был главный маршал артиллерии М. И. Неделин... И тут же японские комментаторы отмечают, какие меры безопасности принимаются сейчас и что заправка топливом новых советских ракет-носителей «Зенит» и «Энергия» производится полностью автоматически, когда на стартовой позиции нет ни одного человека. После рассказа о системе аварийного спасения, которая в 1983 г. увела корабль с космонавтами Владимиром Титовым и Геннадием Стрекаловым от горящей ракеты-носителя, сразу следует показ тренировки поисково-спасательной службы в аналогичной ситуации. В целом же чувствуется стремление подчеркнуть надежность современной советской ракетно-космической техники и что предпочтение ей было отдано не случайно.

Выведение «Дербентов» (это позывной экипажа корабля «Союз ТМ-11») на орбиту прошло без замечаний. Ясная солнечная погода при небольшом морозце позволила достаточно долго наблюдать, как ракета-носитель уходит в голубизну безоблачного неба. Но вот начало полета по орбите заставило немного поволноваться. По предварительным данным, не полностью раскрылась одна из антенн системы сближения и стыковки. Специалисты вывели заключение: немного изменив программу, можно гарантировать успешную стыковку. Но изменений вносить не потребовалось: все встало на свои места и полет продолжался по штатной программе.

4 декабря в 12 ч 57 мин 09 с космический корабль «Союз ТМ-11» состыковался с орбитальным комплексом «Мир». В 14 ч 26 мин космонавты открыли люки, и «Дербенты» через переходный отсек вошли в главное помещение космической станции. Манаков и Стрекалов по русскому обычаю преподнесли Акияме хлеб-соль. Правда, на Земле в таких случаях гостей встречают душистым караваем, а здесь пришлось довольствоваться упакованным в полиэтилен ломтиком хлеба из космического рациона.

Все этапы сближения корабля со станцией, их стыковка, встреча экипажей подробно освещались репортерами Ти-би-эс. Сразу трое телевизионных комментаторов, делясь своими впечатлениями, рассказывали о событиях на орбите и в ЦУПе. Одним из этих троих была Рёко Кикути.

4 декабря начал свои регулярные репортажи с орбиты и Тоёхиро Акияма. С помощью советских космонавтов он показывал сюжеты из повседневной жизни на борту комплекса, проведение научно-технических экспериментов, работу по обслуживанию бортовых систем, подробности быта в космосе, вплоть до того как там спят, делают зарядку, умываются, принимают пищу и т. д. Ежедневно Акияма делал по два 20-минутных радиорепортажа (только в первый день пребывания на борту комплекса был один). Что же касается телевизионных передач, то одна-две из них каждый день передавались на Землю в режиме прямой трансляции, занимая по 10—15 минут эфирного времени. Но этого было недостаточно, так как жизнь на станции не прекращается и на глухих участках орбиты, вне зон телевизионной связи. Японский космонавт широко использовал возможности видеозаписи. Записанные материалы затем по каналам связи сбрасывались на Землю. Казалось, Акияма готов был работать круглосуточно. Забегая вперед, надо сказать, когда он вернулся из космоса, пустых видеокассет в его багаже не было.

Программа телевизионных и радиопередач Ти-би-эс о полете космического репортера проходила под девизом «Мы любим Землю». Поэтому съемкам Земли отводилось много полетного времени. Одной из важнейших задач Тоёхиро Акиямы было наблюдение и документирование с помощью теле- и фотокамер ухудшения природных условий, происходящего на нашей планете. Космический репортер должен постараться показать Землю с 400-километровой высоты не только Японии, но и другим странам, чтобы люди смогли зримо оценить экологическое состояние общего дома человечества.

Конечно, подобные работы выполнялись уже многими космическими экипажами. Но идея Ти-би-эс заключалась в том, чтобы, вернувшись на Землю, журналист сделал репортажи непосредственно из тех мест, которые наблюдал из космоса.

В программе работ космического репортера присутствовали и научные эксперименты. Их всего четыре. Исследовать поведение японских древесных лягушек в условиях невесомости предложили школьники из города Цукуба. Эксперимент так и назвали «Лягушки в невесомости». В другом эксперименте, который называется «Сон» и разработан учеными из университета Токай, регистрируются физиологические параметры спящего космонавта. Эксперимент «Статокинетика» имеет еще и более понятное, раскрывающее его суть название — «Рисование квадратов». Форма нарисованных в космосе фигур (они далеко не всегда получаются похожими на квадраты) показывает степень «опьянения» человека невесомостью, которое особенно проявляется в первые дни полета. А четвертый эксперимент «Игры и игрушки в космосе» предложен маленькими японскими телезрителями. Его цель — использовать популярные японские игрушки в плане психологической поддержки космонавтов, для снятия нервных напряжений.

Кроме того, в обязанности Тоёхиро Акиямы входила рекламная съемка образцов товаров некоторых фирм, являющихся спонсорами космического проекта Ти-би-эс. Для этого на орбитальный комплекс «Мир» доставлены видеокамера «Handycam 55» всемирно известной фирмы SONY, фотоаппарат фирмы «Minolta», два вида напитков фармацевтической компании Ohtsuka Pharmaceuticals, шесть видов санитарных изделий фирмы «Yuni-Charm», компакт-диски со световой записью фирмы PACKS.

Итак, 4 декабря Тоёхиро Акияма провел первый радио- и телевизионный репортажи с борта орбитального комплекса «Мир», рисовал квадратики по программе эксперимента «Статокинетика». А советские космонавты, выполняя свою программу, начали в этот день биотехнологический эксперимент «Вита». Цель его заключается в получении в условиях невесомости животных клеток, продуцирующих белковые лекарственные препараты. В течение пяти суток, которые будет длиться эксперимент, космонавты регулярно отбирают пробы препаратов для последующих лабораторных исследований на Земле.

Кстати, когда говорят о биотехнологических экспериментах, нередко можно услышать вопрос: «А где же те сверхчистые лекарства, которые получаются в космосе?» Об этом накануне старта советско-японского экипажа журналисты спросили у первого заместителя министра здравоохранения СССР Г. В. Сергеева, который присутствовал на космодроме.

— Там, в космосе, — пояснил он, — лекарства, как таковые, пока не производятся. Пока отрабатывается технология получения этих лекарств.

В программе работ советских космонавтов еще два биотехнологических эксперимента: «Рекомб» и «Биокрист». В первом из них исследуется эффективность культивирования в невесомости гибридных клеток, которые будут использованы на Земле для получения биологически активных веществ. Во втором эксперименте выращиваются монокристаллы различных белков для последующих исследований в интересах развития современной медицины.

5 декабря японский космонавт начал эксперимент «Лягушки в невесомости». Затем в радиосеансе он рассказал своим соотечественникам о впечатлениях от первых дней пребывания на орбитальном комплексе «Мир». Дважды Акияма проводил съемку земной поверхности. Траектория полета станции в это время проходила над Южной Америкой, Атлантическим океаном, Северной Африкой, Средиземным морем, Италией, Албанией, Югославией, Болгарией, Румынией, средней частью Советского Союза, Монголией, Китаем и Японией. В телевизионном сеансе он напрямую показал японским телезрителям изображение из космоса Испании, Северной Италии и Балканского полуострова. Заснял космический репортер и то, как Манаков и Стрекалов знакомили Афанасьева и Манарова с организацией жизнедеятельности на борту комплекса, с размещением и особенностями эксплуатации оборудования и аппаратуры.

Передача смены заняла у космонавтов в этот день значительную часть рабочего времени. Кроме того, нужно было продолжать эксперименты с биологическими объектами, доставленными на борт комплекса в корабле «Союз ТМ-11». В числе этих объектов семена пшеницы, ячменя, культура ткани женьшеня, картофель, салат, лук-батун.

При любой загрузке экипажей Манакову и Стрекалову обязательно выделялось время для физических упражнений, ведь скоро им предстоит возвращение на Землю, в мир тяжести. И они усердно крутили педали велоэргометра, совершали многокилометровые кроссы на бегущей дорожке.

6 декабря «Вулканы» продолжали передачу космической вахты «Дербентам», а Акияма продолжал свою репортерскую деятельность. В середине дня состоялась их пресс-конференция для советских и иностранных журналистов, которые присутствовали в ЦУПе. Началась пресс-конференция для нас несколько непривычно — с рекламы легкового автомобиля «Алеко» Московского автозавода имени Ленинского комсомола. Мы увидели большой красочный плакат с изображением этой машины и Геннадия Стрекалова, рассказывающего о ее достоинствах. Потом в кадре появились и другие космонавты. Немного задержался Тоёхиро Акияма, занимавшийся с лягушками на «соседней улице». Когда все собрались, начались вопросы. Добрая половина их была адресована японскому космонавту. И в первую очередь, конечно, о самочувствии.

— Сейчас я чувствую себя нормально, — успокоил волнующихся за него соотечественников Акияма. — Первые дни было очень тяжело, а работать надо... Но сейчас нормально.

Японцев интересуют и те чувства, которые испытал Акияма, увидев свою родину из космоса.

— Когда я в первый раз увидел Японию, я смотрел на нее, и мне было очень радостно... Вот моя родина, куда я смогу вернуться, которая меня всегда ждет и примет, где бы я ни путешествовал.

«Мы любим Землю» — девиз полета космического репортера. Так что же он может сказать по этому поводу? Видно ли из космоса, как мы ее «любим»?

— Юрий Гагарин назвал нашу планету голубой, первым из землян увидев ее из космоса, — говорит Тоёхиро Акияма, и голос его становится грустным, — С тех пор, мне кажется, она заболела... Еще есть зоны чистой атмосферы. Это Карибское море, Индийский океан. А над Японией, США — серая дымка. Там воздух сильно загрязнен от промышленных выбросов... Экологическая ситуация на Земле — это самое важное сейчас.

После напряженного рабочего дня весьма кстати оказался веселый эксперимент «Игры и игрушки в космосе». А сделанные при этом видеозаписи возвратятся на Землю вместе с Акиямой.

Рабочие будни 7 и 8 декабря мало чем отличались от предыдущих дней. В дополнение к продолжающимся работам японский космонавт выполнил рекламную съемку образцов товаров, а затем провел на себе эксперимент «Сон». Манаков и Стрекалов начали подготовку корабля «Союз ТМ-10» к спуску с орбиты, приступили к укладке возвращаемого оборудования в его спускаемый аппарат.

9 декабря — последний день совместной работы на борту орбитального комплекса. Надо завершить биотехнологические эксперименты, закончить укладку всего, что должно быть доставлено на Землю. В числе этих грузов 7 кг выплавленных в невесомости монокристаллов полупроводниковых материалов, кассеты с отснятыми кино- и фотопленками, магнитные записи результатов исследований, полученные в космосе биопрепараты и другие объекты. Солидный багаж везет с собой Акияма, который и в последний день не расставался с видеокамерой. Он, как и прежде, много снимал и земную поверхность, и работу на борту орбитального комплекса. В 17.00 (вместо обычных 23-х) космонавтов отправили отдыхать, отведя им на сон 7,5 часа.

Наступило 10 декабря 1990 г. В Москве ночь, а на космическом комплексе «Мир» уже начался рабочий день. Соответственно работают и ЦУП, и станция слежения. Немного грустные минуты прощания. Геннадий Манаков, Геннадий Стрекалов и Тоёхиро Акияма уходят в корабль «Союз ТМ-10». Закрываются переходные люки, начинаются проверки их герметичности. Затем «Вулканы» (а Акияма теперь «Вулкан-3») одевают скафандры и из бытового отсека переходят в спускаемый аппарат. Закрыв люк за собой, они также проверяют его герметичность.

05 ч 48 мин 11 с. «Союз ТМ-10» отходит от причала комплекса «Мир» и начинает свой недолгий самостоятельный полет по орбите.

06 ч 13 мин 49 с. Включается маршевый двигатель корабля. Он работает 252 с. Этого достаточно, чтобы сообщить кораблю тормозной импульс, необходимый для схода с орбиты и посадки в заданном районе.

08 ч 40 мин 35 с. Корабль разделяется на три отсека, два из которых (бытовой и приборно-агрегатный) скоро сгорят в плотных слоях атмосферы, а спускаемый аппарат, управляемый бортовой ЭВМ, по пологой траектории будет приближаться к земной поверхности.

Вход в атмосферу ощущается по нарастающим перегрузкам. Идет интенсивное аэродинамическое торможение спускаемого аппарата. И вот на высоте 10,7 км отстреливается крышка люка парашютного контейнера. Последовательно раскрываются вытяжной, тормозной и, наконец, основной парашюты. Вертолеты поисково-спасательной службы уже установили радиосвязь с «Вулканами» и сопровождают их, кружась на безопасном расстоянии от спускаемого аппарата.

Благодаря Ти-би-эс мы в ЦУПе видели прямой репортаж о приземлении космического экипажа. Видели, как огромный бело-оранжевый купол парашюта бережно нес спускаемый аппарат на заснеженную казахстанскую степь. Как к лежащему на боку аппарату (это довольно обычная ситуация после приземления) подошли поисковики и руками повернули его в вертикальное положение. Как открыли люк и помогли выбраться оттуда сначала Манакову, потом Акияме, потом Стрекалову. Еще долго операторы Ти-би-эс показывали вернувшихся космонавтов, встречающих их людей...

Космический рейс Геннадия Манакова. Геннадия Стрекалова и Тоёхиро Акиямы завершен 10 декабря 1990 г. в 09 ч 08 мин 12 с по московскому времени. Спускаемый аппарат корабля «Союз ТМ-10» приземлился в 69 км северо-восточнее города Аркалыка.

— Это была очень мягкая посадка — такова оценка Тоёхиро Акиямы.

Геннадий Стрекалов придерживается несколько иного мнения.

— У меня это пятая посадка, и она была не самой мягкой. Видимо, те мышцы, которые воспринимают Землю, — философски заключает он, — претерпели изменения.

Длительность космического полета Геннадия Манакова и Геннадия Стрекалова составила 130 сут 20 ч 35 мин 51 с. А первый японский космонавт Тоёхиро Акияма совершил полет продолжительностью 7 сут 21 ч 54 мин 40 с.

— Наш космический проект был выполнен на все 100%, — сказал, подводя итоги, один из руководителей Ти-би-эс Хироси Ота. — Японский народ был очень удивлен, что старт состоялся точно в запланированное время и весь полет шел по плану. Это тем более вызывает восхищение, потому что мы сейчас часто слышим, как откладываются запуски американских кораблей по программе «Шаттл».

Многих интересует, сколько же заплатила Ти-би-эс за полет своего космонавта. На страницах печати, японской и нашей, назывались разные суммы и в долларах, и в йенах, но официальных сообщений по этому поводу не было. И руководство Ти-би-эс хранит молчание. На итоговой пресс-конференции, которая состоялась в Москве 25 декабря, Хироси Ота ответил так:

— У нас с Главкосмосом есть соглашение о неразглашении коммерческой тайны... Но платили мы все в йенах, а не в долларах.

У коммерции есть свои правила, и надо выполнять их, не проявляя излишнего любопытства.

Итак, завершен полет экипажа седьмой основной экспедиции. Завершен и полет иностранного космонавта, впервые осуществленный полностью на коммерческой основе. А там, на орбитальном комплексе «Мир», продолжают космическую вахту Виктор Афанасьев и Муса Манаров — экипаж восьмой основной экспедиции.