| Одна глава из книги. Книга составлена и 12 рассказов о технике. Рассказывают 12 человек разных профессий. Вот что рассказывает космонавт |
В один из апрельских дней к нам в редакцию пришел гость. На незнакомце был серебристый скафандр и прозрачный шлем.
— Здравствуйте, — говорит, — я Космонавт.
— Здравствуйте, — отвечаем, — милости просим. Очень рады, что пожаловали. Чем можем служить?
— Видите ли, — улыбнулся гость, — сегодня, как известно, двенадцатое апреля, и мы, космонавты, нынче именинники. Ведь именно двенадцатого апреля вся страна празднует День Космонавтики. В честь этого всесоюзного праздника я принес ребятам, для которых вы печатаете книжки, кое-какие подарки.
— Так именинник же вы! Значит, вы должны получать сегодня подарки, а не ребята.
— А мы их и получили. Да еще сколько! Но почему бы в этот торжественный день и Космонавту не сделать кому-нибудь подарок?! Вот мои два подарка, передайте их, пожалуйста, вашим маленьким читателям.
И гость ушел, оставив на столе пакет, в котором мы обнаружили значок Космонавта и пачку исписанных листков с надписью: «Рассказ Космонавта о своей профессии».
Меньше чем через месяц, 7 мая, к нам пожаловал еще один гость. На нем был синий китель, а в петличках красовались золотистые молнии.
— Я Радист, — заявил незнакомец, — и сегодня, в День Радио, хочу передать ребятам подарки от имени всех радистов нашей страны.
И он положил на стол самые настоящие радионаушники и пачку исписанных листков.
21 июля, в День Металлурга, к нам пришел с подарками Металлург...
После этого посещения мы уж ничему не удивлялись и каждый день с утра заглядывали в календарь и заранее знали, ожидать нам очередного именинника или нет. Ошибки не произошло ни разу.
28 июля, в День Морского Флота, редакцию посетил Капитан.
4 августа, в День Железнодорожника, — Железнодорожник.
Надо сказать, что август был особенно людным. В этот месяц мы приняли, кроме Железнодорожника, еще троих гостей: 11-го числа, в День Строителя, пришел Строитель, 18-го, в День Воздушного Флота СССР, — Летчик, а 25 августа, в День Шахтера, — Шахтер.
В сентябре было двое гостей. Один из них, тот, который не пожелал назвать своего имени и принес в подарок ребятам глобус, пришел первого сентября.
Второй сентябрьский гость пожаловал 8-го числа. И, хоть это произошло как раз в День Танкиста, на танкиста наш гость похож не был.
— Я, — говорит, — бывший Танкист, а сейчас вожу мирные машины, автомобили, шофером работаю. И восьмое сентября считаю своим днем.
И тоже передал нам подарки для ребят.
В оставшиеся до Нового года месяцы пришло еще двое гостей. Правда, в календаре их день почему-то не отмечался, но именинниками они себя всё же считали и тоже хотели сделать ребятам подарки.
Один из них назвался Энергетиком, другой — Нефтяником...
Словом, к концу года у нас в редакции образовалась гора рукописей (12 папок) и скопилась целая коллекция самых разнообразных вещей, начиная от шахтерской лампочки и кончая настоящим морским компасом, который наш гость, Капитан, называл «компáс».
Свой рассказ я начну с письма, которое мне передали из одной газеты.
Я услышал по радио о наших героях-космонавтах Николаеве и Поповиче. Вот здорово! Если так пойдет и дальше, то и младенцу ясно: скоро кто-нибудь из наших космонавтов (мне почему-то хочется, чтобы это был Г. С. Титов) полетит на Луну, а там, глядишь, — на Марс или Венеру.
Вот я и подумал: не пора ли мне тоже готовиться в космонавты. А что? Учусь я неплохо. Главное же, к тому времени, когда я кончу десятилетку, наверняка потребуются многочисленные экипажи ракетных межпланетных кораблей. Это мне ясно, как дважды два. Неясно только, есть ли у нас такая школа — космонавтов. Если да, то можно я в нее поступлю? Я очень хочу на Луну!
Костя Мельников.
Чтобы ответить сразу и на Костино и на все другие ребячьи письма о школе космонавтов, которые, надо сказать, приходят в редакции всех журналов и всех газет тысячами, я и написал этот рассказ.
Прежде всего должен заявить прямо: да, школа космонавтов существует. В ней много всяких учебных классов, лабораторий, полигонов, залов для занятий спортом. Ни один из известной шестерки наших героев-космонавтов не миновал этой школы. Все они — ее выпускники. Но, к сожалению, поступить в это учебное заведение может далеко не каждый. Туда принимают учиться не всех. Еще бы, ведь в космосе космонавтам приходится жить и работать в совсем необычных условиях, не таких, как на земле. К будущим покорителям космоса предъявляются особенно строгие требования: здоровье — железное, знания — огромные; твердая воля, выносливость, собранность, отвага и, конечно, неуемное желание летать, летать, летать... Пойди-ка поищи человека, в котором сочетались бы все эти качества. Очень жаль, но не каждый это понимает. Все видят, какой славой, какой любовью и уважением окружены наши космонавты, но далеко — ох, далеко! — не все знают, какой тяжелый путь приходится им пройти.
Прямо забавно, но не только ребята, а и многие взрослые люди думают, что работа и подготовка к ней космонавтов — это так себе, приятное времяпрепровождение.
Не верите? А история с неким журналистом? Однажды в школу космонавтов пожаловал человек средних лет и представился:
— Видите ли, я журналист, и редакция нашей газеты попросила меня написать про то, как вы готовите к предстоящим полетам капитанов космических кораблей. Чтобы рассказ получился правдивый, интересный, мне бы хотелось немного потренироваться вместе с вашими питомцами. Может быть, вы мне разрешите пройти хотя бы одно из тех испытаний, которое обычно достается на долю каждого будущего космонавта?
— Просьбу вашу, конечно, выполнить можно, — ответили ему, — но не пожалеете ли вы об этом? Ведь даже нашим «железным» ребятам порой бывает трудновато, а вам, человеку непривычному, — и подавно.
Но журналист попался упрямый и знай одно твердит: хочу попробовать — и баста.
— Ну что ж, — отвечаем, — раз так — пробуйте, но после на себя пеняйте. Пожалуй, проще всего познакомить вас с центрифугой. Отлично, вот мы вам и предлагаем центрифугу. На карусели вы, надеемся, катались? И это что-то вроде карусели. Однако предупреждаем — кружится она с такой скоростью, которая вам и не снилась.
Тут мы ввели журналиста в большой круглый зал. В центре его стояла на подставке, как стрелка компаса на иголке, ажурная стальная стрела. Длинная. С кабинкой на конце. Там, в кабинке, было удобное кресло с подлокотниками и подножкой. Милости просим на нашу карусель! Устроился журналист в кресле, мы его предохранительными ремнями привязали, включили мотор — и пошла стрела по кругу. Быстрее, быстрее, еще быстрее... Наш журналист как-то неестественно сгорбился. (После он говорил, что почувствовал на своих плечах какую-то страшную тяжесть, что в глазах у него потемнело, лицо сморщилось, дыхание сперло.) Потом видим — он сигнальную лампочку включил. Для кого — это просто вспыхнула лампочка. А для нас ее свет был истошным криком журналиста: пощадите, мол, не могу больше, остановите дьявольскую карусель!
Остановили. Вышел он из кресла еле-еле.
— Трудненько? — спрашиваем. — Вот так-то!
А ведь на этот раз наша карусель скорость набирала медленно. Когда космонавты тренируются, скорость нарастает намного стремительнее. Что поделаешь, космонавтам приходится привыкать к быстрому возрастанию скорости — им на звездном корабле летать, а ракеты сами знаете как его разгоняют. Когда космический корабль набирает скорость, космонавта так прижимает к креслу, как если бы вес этого человека увеличился в несколько раз. Недаром у человека в эту минуту перекашивается лицо, голова огнем пылает, ноют грудь и спина... Вот на центрифуге космонавтов постепенно и приучают к таким перегрузкам. Они еще при этом работают, упражнения разные выполняют: различают вспыхнувшие на световом табло огненные цифры от 1 до 10. Когда всё от дикой скорости сливается в один размытый круг, когда чуть не целая гора прижала тебя к креслу, не ошибиться мудрено.
Словом, в школе все заведено в полном согласии с пословицей: «Тяжело в учении — легко в бою»!
Рассказывают, что в далекие времена была такая пытка — тишиной. Провинившегося сажали в запертую камеру, куда не проникал ни один звук, и томили его там. Чаще всего дело кончалось тем, что узник не выдерживал даже нескольких дней и терял рассудок.
Но и в космосе будущим капитанам звездных кораблей тоже придется жить и работать в полной тишине, да еще в одиночестве, да еще (а это особенно важно) не один день, не два, а порой и не месяц. Путешествие к другим планетам может занять даже несколько лет.
Значит, космонавтов надо готовить и к этому испытанию. Что ж удивительного, если в школе имеется специальный класс тишины и одиночества — СУРДОКАМЕРА. Слово «сур» по-французски значит — глухой, приглушенный. Отсюда и сурдина, которую вставляют в раструб музыкальных инструментов или надевают на струны, чтобы приглушить их звук; отсюда и сурдокамера, то есть такая камера, куда не проникают звуки. А вообще-то это комнатка: три шага в длину, три — в ширину. Снаружи она похожа на рубку корабля, внутри — на кабину самолета. Дверь, что ведет в кабину, тяжелая, глухая — ни одного звука не пропустит, ни одного лучика света. Свет там свой. Неяркий, но приятный дневной свет.
Все, что только может понадобиться человеку во время долгого одиночества, припасено в сурдокамере. Даже аппарат, вырабатывающий кислород для дыхания. На полках расставлены пакетики с едой, имеется вода. У стены стоит удобная кровать, рядом — столик. Часы, книги, тетрадки, мольберт для рисования...
И вот в один прекрасный день в дверях сурдокамеры появляется ее новый жилец. Хоть он сам и все другие прекрасно видят, что от внешнего мира обитателя комнаты «три шага на три» будут отделять только стенки камеры, провожают его так, словно их разлучит по меньшей мере тысячекилометровое расстояние. Проводы с объятиями, с похлопыванием по плечу, с добрыми напутствиями.
Никому — ни самому космонавту, ни провожающим — не известно, сколько времени продлится разлука — неделя, две, три, месяц?..
...Наступает первое утро в сурдокамере. Космонавт вскакивает с постели, и снаружи раздается его голос:
— Земля! Я космонавт. Сейчас восемь часов утра. С добрым утром, Земля! Приступаю к физзарядке.
А в это время там, по другую сторону двери (над ней светящиеся буквы: «Тихо, не входить!»), в просторной, залитой солнцем комнате, несколько человек внимательно слушают голос космонавта, пристально следят за каждым его движением. Это дежурные: доктор, инженер и его помощник... Перед ними пульт с циферблатами, самописцами, рычажками, сигнальными лампочками и экранами. Голос космонавта доносится до них из радиорепродуктора, а видят они его самого на экранах лабораторного телевизора (в профиль и прямо). Я же совсем забыл про то, что в классе «Тишины» стоит микрофон и нацелены на его обитателя телевизионные камеры. Словом, все космонавта видят и слышат, а он — никого.
И еще я забыл сказать, чем здесь занимается доктор. Может, он дежурит на всякий случай: мало ли, заболеет космонавт?.. Нет, не для этого. Доктор выслушивает космонавта, проверяет его пульс, дыхание, следит за работой сердца. И все это издали, из-за стены.
Дело в том, что к телу космонавта (кстати, так же, как и при настоящем полете) прилеплены крошечные приборчики. Называются эти малютки датчиками. Они, и верно, дают сведения о том, каково самочувствие космонавта. Потом посылают их на пульт управления. Вот доктор смотрит на стрелку циферблата и видит, как дышит космонавт. Переводит взгляд на другой прибор — наблюдает за биением его сердца.
— Что такое, стрелка дыхания пошаливает?
Дежурный включает в сурдокамере сигнал. Там поочередно вспыхивают цветные лампочки: красная, красная, белая! По условной световой азбуке это значит: «Космонавт, поправь датчик дыхания!»
И опять все спокойно. Космонавт начинает свой трудовой день. Дел у него хватает. Надо следить за работой приборов, в определенные часы докладывать Земле о температуре в камере, составе воздуха, величине давления, делать разные упражнения (об этом расскажу дальше), вести записи. Кроме того, космонавт задумал, не теряя зря времени, заняться здесь английским, порисовать, почитать. А приготовить завтрак, обед, ужин разве не надо? Повара тут нет. Здесь всяк сам себе повар.
Незаметно идут часы, дни, дни... Все тихо, полный покой. Даже слишком тихо, слишком покойно. Чтобы не отвыкнуть от человеческой речи, космонавт думает вслух и все время что-то напевает. Как кочевник в степи, он поет о том, что видит, что чувствует, что делает.
Тррах! В этот беззвучный мир, в эту звенящую тишину крохотной каморки врывается дикий рев сирен; словно ошалелые, подмигивают разноцветными глазами лампочки на стене. Непривычный человек растеряется от этакой свистопляски. А натренированный, выдержанный космонавт будет по-прежнему заниматься своими делами. И опять тишина. Потом включается сигнал «Опасность». И космонавт деловито принимается устранять неисправность.
В строго установленное расписанием время начинаются упражнения: гимнастика для мозга, тренировка сообразительности. На световом табло вспыхивают цифры, разбросанные в полном беспорядке. Космонавт по очереди называет и показывает их: красные от меньшего к большему, черные — наоборот. Это нелегко, особенно когда тебе все время мешают. По радио доносятся голоса, повторяющие цифры совсем другие. В уши лезут двойки, десятки, двадцатки, не имеющие никакого отношения к задаче. Но космонавт выходит победителем. Только отвечает он теперь чуть помедленнее, и лицо его становится серьезнее.
«Да, денек сегодня не из легких!» — думает про себя космонавт. Тут он взглядывает на часы и вслух произносит:
— Земля, чувствую себя хорошо, температура в камере плюс двадцать семь, самочувствие нормальное. Все идет хорошо. (Вот оно откуда, это «все идет хорошо», которое мы слышим из космоса от наших героев.) Ложусь спать. Спокойной ночи!
...В классе «Тишины» провели немало недель наши добрые знакомые космонавты 1, 2, 3, 4, 5, 6, а сейчас там тренируются космонавты 7, 8, 9, 10... те самые пока еще безвестные герои, которым в недалеком будущем предстоит прославить нашу Родину.
Невесомость. Сейчас то и дело слышишь это слово. Его повторяют все, от мала до велика. А что это такое — невесомость, как ее испытать?
Представьте себе, что вы вдруг лишились собственного веса. Весили чуть не два пуда и вдруг — на тебе, стали как пушинка. Хочешь шагнуть — прыгаешь на несколько метров, хочешь привстать — хлоп! — головой об потолок. Вот это и есть невесомость. Она бывает в космосе. Наши герои, вернувшись оттуда, рассказывают, что это за штука такая. Невесомость продолжалась в течение почти всего их полета. Те из вас, кто наблюдал по телевизору за полетом космонавтов № 3 и № 4, своими глазами видели, как плавали по кабине потерявшие вес карандаш и тетрадка.
Все космонавты дружно заявляли, что невесомость — это не страшно, что она не мешает человеку жить и работать, и к ней быстро привыкаешь, но подготовить себя к ней надо. Тогда можно будет спокойно лететь в звездном корабле, не обращая внимания на то, что все потеряло свой вес.
Говорят, что невесомости на земле не бывает. А оказывается, бывает. Только недолго, меньше минуты. Ее можно «сделать» искусственно. Что ж, для тренировок и это годится.
Класс, где приучают космонавтов к невесомости, не на земле, а между небом и землей. Он в самолете. Пилот вводит свою машину в «горку» (это такая фигура высшего пилотажа, когда самолет почти отвесно взмывает вверх), и вот в один из моментов этой фигуры и начинается невесомость. Переход от обычного состояния к невесомости резкий. Сейчас только космонавта прижимало к креслу и вдруг отпустило. Ноги сами приподнимаются с пола, все движения легки и свободны. Можно лечь на воздух и так лежать или даже плавать от стены к стене между полом и потолком кабины. Но вот время невесомости заканчивается и к людям вновь возвращается тяжесть. Урок окончен.
Кроме предмета под названием «невесомость», в классе, расположенном между небом и землей, преподается еще один не менее важный предмет — «парашют».
Космонавт обязательно должен быть превосходным парашютистом. Ему предстоит после полета на космическом корабле приземляться? Предстоит. Ему это может потребоваться, если придется приземляться на парашюте. К тому же это тренирует волю людей, делает их еще более смелыми, решительными.
На первых занятиях — «прыжки» с тумбы. Здесь космонавты просто-напросто изучают, как подвешивается парашют.
Потом приходит время для настоящих прыжков. Настоящих и в то же время вполне безопасных. Ученики школы прыгают с парашютом, который прикреплен к тросу (сам этот трос протянут между двумя соседними вышками). Они учатся управлять парашютом, заставляя его опускаться то быстрее, то медленнее.
Теперь можно и с самолета прыгать. Сначала в хороший солнечный день, в тихую погоду (ни ветерка) — на зеленое поле аэродрома. А чем дальше, тем условия прыжков становятся сложнее. На погоду уж никто и внимания не обращает. Днем и ночью, на воду и на сушу, в ясную пору и в ненастье прыгают и прыгают со своими разноцветными куполами космонавты, которые успели за время учения стать мастерами парашютного дела.
Есть в школе космонавтов класс «Жары» — ТЕРМОКАМЕРА. В ней будущие космонавты приучаются переносить высокую температуру.
Казалось бы, к чему это? Во всех радиодонесениях из космоса наши герои постоянно повторяли: «Температура на борту плюс 16 градусов», или «Температура на борту плюс 20 градусов». Во всяком случае, она никогда не опускалась ниже 15 и не поднималась выше 25. Все это так. Но в то же время каждый космонавт, когда корабль шел на снижение, видел хоть и красивую, но грозную картину. За круглым окошком полыхали багровые отсветы. Это светилась раскаленная докрасна обшивка корабля, когда он вонзался в воздушную оболочку земли и терся о воздух своими боками, как спичка о коробок. Правда, внутри стенки кабины были холодными. Ну, а если бы случилось что-то непредвиденное и в кабине стало жарко? В полете надо быть готовым к любой неожиданности. Именно на этот маловероятный случай космонавты и проходят тренировки в термокамере. Вот уж где жара так жара! Похлеще, чем в любой бане, в любой парильне. Семь потов сойдет с космонавтов, пока не кончится очередной сеанс. Но ничего, они народ крепкий!
Следующий учебный класс «Стратосфера». По-настоящему он зовется БАРОКАМЕРОЙ. Это очень удобный для подготовки космонавтов класс. Сидя в нем, можно тут же на месте как бы очутиться на разной высоте. И даже в стратосфере.
Устроено тут все довольно просто. К барокамере подведены две трубы. По одной подается воздух, по другой, наоборот, откачивается. Насосами. Когда космонавт входит в камеру и за ним захлопывается непроницаемая для воздуха дверь, «высота» — 0 метров. А заработал откачивающий воздух — и высота начала увеличиваться. Во всяком случае, дышать стало, как всегда это бывает на большой высоте, трудно. Известное дело: чем выше в небо — тем меньше воздуха, тем, как принято говорить, он разреженнее. Значит, если нарочно устраивать в камере разрежение, какое бывает на разных высотах, можно, сидя в этой камере, «побывать» хоть в стратосфере.
Желаете 5-километровую высоту? Сядьте на стул и ждите, пока воздух не разредится до такого состояния, какое бывает именно на этой высоте.
Однако так только сказать легко — 5-километровая высота. Непривычному человеку без кислородной маски дышать там тяжело. Лицо краснеет, пульс становится слишком частым. Может быть и легкий обморок. А для тренированного человека такая высота — пустяк. Вот будущих космонавтов и приучают переносить разные высоты. Начинаются тренировки с малых высот, а кончаются, как говорится, «потолком». Но это на всякий случай. А так в кабине космического корабля давление, что называется, «земное».
А чтобы летать в космосе было еще безопаснее, капитан звездного корабля надевает на себя особый космический костюм — скафандр. Волшебное платье этот самый скафандр! В нем свой климат, свой воздух, он не пропускает тепла (хоть целый день сиди в холодной воде — не замерзнешь), и он не тонет.
И вот, несмотря на то что и кабина и скафандр вполне надежны, космонавтов на всякий случай приучают и к недостатку кислорода и к низкому давлению. Так надо!
Класс «Стратосферы» позади. Сейчас пойдет рассказ о следующем классе школы героев, школы космонавтов.
Две смежные комнаты. Одна большая, другая маленькая. В большой полно людей. Здесь инженеры, врачи, химики, физики — люди самых разных профессий. А в маленькой всего-навсего один человек — космонавт. И хоть все здесь присутствующие люди вполне взрослые, в комнатах идет игра. Ее участники условились: пусть большая комната будет космосом (вечная мгла, воздуха нет), а маленькая — кабиной космического корабля, островком земли в просторах бездонного неба,
Здесь почти всё, как на настоящем космическом корабле. Лампы дневного света освещают серебристые стенки, уставленные полками с продуктами, воздух чист, всегда одинаково тепло.
Космонавт в скафандре и перчатках покоится полулежа в мягком ворсистом кресле. Нажмешь рукоятку — спинка кресла откинется, спрятанная подножка выпрямится, получится кровать. Спи, космонавт! Снова нажмешь на рукоятку — кровать превратится в кресло.
Итак, здесь идет игра. Хотя в ней почти всё взаправду. Понарошку только то, что корабль летит и что кругом космос.
Космонавт занимается своим обычным делом. А из соседней комнаты с помощью приборов определяют поведение всех механизмов, самочувствие космонавта. Если что не так, неисправность обязательно устранят. И уж можно твердо сказать, что в настоящем полете она не повторится. Космонавт здесь ест, спит, «ведет» корабль строго по курсу, определяет свое местонахождение, поддерживает связь с землей.
Даже и говорить не приходится, какая от этой игры большая польза! Здесь проводится репетиция настоящего полета, космонавт привыкает к кабине настоящего космического корабля.
...«Дьявольская карусель», класс «Тишины», классы «Между небом и землей», «Жары», «Стратосферы». Это всё классы необычные. Но, конечно же, космонавтам много времени приходится проводить и в самых обыкновенных классах, за простыми партами, вернее, учебными столами.
Прежде чем пуститься в космический полет, они должны хорошенько изучить каждый винтик, каждый механизм и прибор своего корабля. Они должны знать астрономию и радиодело. Они обязаны познакомиться с профессией штурмана, врача, кинооператора, фотографа...
Вот какую школу приходится пройти космонавтам, прежде чем взлететь к звездам.
Кто хочет быть космонавтом?
