К 1990 году некоторые казармы Байконура стали жить по законам уголовного мира. Хозяевами положения, вершителями солдатских судеб стали национально-земляческие группировки. В последнее время они сплачивались на почве употребления наркотиков и токсических веществ.

Молодого солдата с первых дней службы обворовывают, а чаще открыто отбирают обмундирование, вещи, деньги, сигареты, систематически жестоко избивают. Заставляют прислуживать «дедам», выполнять самую тяжелую и грязную работу. Часто не разрешают спать, унижают и издеваются. Уже в 1990 году в частях, дислоцированных в Ленинске, молодому солдату, чтобы откупиться от побоев и ночью поспать, надо было перелезть через забор, «настрелять» у прохожих горожан не менее пачки сигарет.

Многие командиры и начальники, озабоченные собственными судьбами, перестали глубоко вникать в жизнь казармы, не выявляют лидеров, влияющих на настроение и поведение солдат. Поэтому солдаты начали звать на помощь родителей. Но пока придет письмо, пока приедут родители, пока разберутся, проходит много времени, а уцелеть надо каждый день.

Появляются земляческие группировки. Это — своеобразная защита от «дедовщины». В группировку нации или города входят все солдаты независимо от срока службы. Наступает критический момент: «дедовщина» разрушается самими «дедами». Но это — лишь в начале. Позже земляческие группы казармы не стали ломать преступную иерархию «дедовства», и вмешивались в ситуацию лишь тогда, когда «молодого» избивал представитель другой национальности. Это — табу: своих должны бить только свои.

А землячества начали вести борьбу за главенство в частях. Чья нация, или республика, город возьмет верх, тем живется припеваючи.

2 июня 1990 года космодром Байконур праздновал свое 35-летие. Широкая и интересная программа завершилась вечером веселым застольем в «ноль-квартале», неподалеку от Гагаринской беседки. Длинные ряды столов были накрыты прямо на улице. Присутствовало почти все командование Военно-космических сил, космодрома, множество гостей, ветераны.

В 22 часа 30 минут командующему ВКС генерал-полковнику Иванову В.Л. доложили: в одной из частей космодрома ЧП — драка на национальной основе. Убит сержант Дибиров. В феврале он выпустился из космодромной ВШМС и был направлен в часть на одну из площадок. В выпускной аттестации отмечено, что Дибиров дисциплинирован, но требует контроля, недостаточно требователен к землякам.

Конфликт начался между военными строителями — аварцами и азербайджанцами, затем разросся в многочисленную драку. В стычку вмешались и кавказцы дислоцированной рядом военно-космической части. В обеих частях драки бывали неоднократно, в основном из-за занятия престижных солдатских должностей — писарей, поваров, кладовщиков, рабочих банно-прачечных комбинатов, хлеборезов, командирских водителей, «каптерщиков». За день до этого в одной из строительных частей солдаты-казахи повесили кладовщика, узбека по национальности, и поставили своего.

В части строителей все престижные места заняли аварцы и дагестанцы, а азербайджанцы попали под их давление. У каждого землячества были свои лидеры. Чтобы пересмотреть распределение престижных должностей, они договорились провести драку вечером 2 июня. Кто победит, тот и «главный».

Командиры частей об этом не знали ничего, большинство руководителей участвовало в праздничных торжествах.

«Стрелка» была назначена на 21 час, с каждой стороны предполагалось по 7 участников. Однако информация быстро прошла по всем землячествам, и на место драки прибыло по 90-100 человек от каждой стороны. Дежурный по части строителей, военный патруль пытались развести толпу, даже стреляли в воздух — бесполезно. Сами едва остались в живых и побежали поднимать дежурные подразделения.

Под различными предлогами на место разборки прибыли и земляки Военно-космической части — всего 9 человек, в том числе и сержант Дибиров. Точнее, уже не сержант. Накануне он был разжалован в рядовые за рукоприкладство. Старейшиной в его землячестве был рядовой Курбанов. «Попал я на драку вместе с Исхановым, — говорит Курбанов, — днем пришел Исманов, человек от строителей, и сказал о драке, просил поддержать земляков. Мы по одному — двое ушли, когда группа пошла в кино. Когда началась драка «семь на семь», Дибиров каким-то образом вмешался и сразу же получил удар в сердце. Били сзади. Когда мы с Исхановым пришли, Дибиров уже был ранен, и все разбегались».

Рядовой Абдулхаликов Шамиль сопровождал раненого. Говорит, что все разбежались, а Дибиров, шатаясь, идет. Потом крикнул: «Помоги, мне плохо становится!»

Тот под руку его схватил, слева все было в крови. Прошел он метров тридцать, затем положил Дибирова, который начал терять сознание. Потом прибежал сержант Маркишев и другие, с носилками, отнесли в санчасть.

Когда лейтенант Ермолаев сделал раненому укол, тот пришел в себя и начал разговаривать. До госпиталя не довезли, умер в санитарной машине. Перед смертью пришел в сознание и на вопрос «Кто тебя ударил?» прошептал: «Я его первый раз видел». Развал дисциплины стал приобретать на космодроме угрожающие размеры, распространяясь вширь и вглубь.

7 ноября 1990 года не 251-й площадке произошли волнения солдат украинской национальности. Площадка эта — одна из самых отдаленных на Байконуре, здесь расположен посадочный комплекс «Бурана». Украинское землячество, человек 150, собралось в праздничный день в столовой. Перед началом митинга над столовой подняли желто-голубой флаг. Второй такой же «прапор» — внутри, над сдвинутыми столами для «президиума». Выступавшие вскакивали на столы и «держали речь».

«Требуем представителя командования космодрома!»

«Мы хотим, чтобы нас немедленно уволили домой, на Украину!»

В ходе разбирательства выяснилось, что спровоцированы эти волнения были «бытовухой», необязательностью командиров в выполнении обещаний. Толпа орет: «Белье плохо стирают, вшивое!», «За работу в совхозе обещали отпуск — не дают...», «Кормить плохо стали!», «Лучше дома на Украине будем служить».

Прибывший от руководства космодрома генерал-майор Меньшиков не стал дальше слушать:

— Говорить буду только с представителями вашей толпы. Мои условия: убрать флаги, избрать трех представителей, разойтись по казармам.

Заходят «парламентарии» — сержант и два солдата. Оказалось, татарин и два русских.

— Вы же не украинцы?!

— Не украинцы, но мы за Украину.

Сели обсуждать требования, большинство из которых были вполне справедливы. Их решение было по силам самому командиру части. Но его упрямство, нежелание понять, что на дворе не 60-е, а 90-е годы, привело к солдатским волнениям.