«Техника-молодежи» 1994 №1, обл, с.50-58


OCR — Сергей Харьковский
я перевёл в html и увеличил рисунки


Клуб любителей фантастики

Пол АНДЕРСЕН

КЕНТАВРЫ ЮПИТЕРА

Фантастический роман


Перевод Сергея СУХИНОВА
Рисунки Роберта АВОТИНА


Глава 1

Сопроводительный луч появился на экране киберштурмана. «Снова дома», — с облегчением подумал Фрэзер и положил руки на пульт управления, корректируя курс космобота. Когда он вновь поднял глаза к обзорному экрану, Ганимед уже занимал большую его часть. Пейзаж леденил душу: зубастые цепи скал, кратеры, огороженные валами, словно крепостными стенами; бесчисленные змеевидные трещины; полчища теней, стелющихся по серо-голубым равнинам… Хотя уже наступила ночь, на востоке от хребта Джона Гленна было светло — это ледяная равнина Беркли отражала лучи заходящего Юпитера. На юго-востоке на тысячи миль простиралась расщелина Данте, доходя до самых Пурпурных гор. Невдалеке от нее мигал зеленый огонек — это был маяк Авроры, крупнейшего города на Ганимеде. Лишь левый верхний угол экрана был пока заполнен алмазной россыпью немигающих звезд, но Фрэзеру даже смотреть на них не хотелось. «Слава Богу, я вернулся из этого чертова космоса домой, — поздравил себя он. — До чего же я соскучился за эти десять дней по Еве и ребятишкам!»

Радио внезапно ожило.

— Диспетчерская станция Авроры вызывает космобот КС-17, — зазвучал знакомый мужской голос — Отвечайте. Повторяю: диспетчерская станция…

Фрэзер рассмеялся:

— Эй, Билл, старина, к чему этот официальный тон? Это Марк на «Счастливчике Чарли». Не припоминаешь?

— А-а, Марк, привет, — не очень уверенно ответил Билл Эндерби. — Не бери себе в голову, это я просто выражаюсь на военный манер. Если кто-то из начальства услышит, как мы с тобой трепемся, мне здорово влетит.

— Погоди, я что-то не понимаю. О каком «военном манере» ты говоришь?

— Разве ты не слышал? Мы известили все поселения в Системе.

— Я не останавливался на базе Ио, а прямо полетел к рудникам и торчал там безвылазно, пока не наладил все оборудование. Даже радио не было времени послушать. А что случилось?

— Крейсер, черт его дери.

— Что-о-о?

— Крейсер «Вега» прилунился пятнадцать часов назад в космопорте Авроры. Естественно, без всякого предупреждения. Представляешь, какой здесь начался бедлам?

Сердце Фрэзера сжалось от неприятного предчувствия. Стараясь не поддаваться панике, он спокойно спросил:

— И что все это означает?

— Пока толком ничего не известно. Мы видели всего лишь нескольких членов экипажа. По их словам, крейсер патрулировал вблизи Венеры, когда в США произошел новый переворот, и к власти вновь пришли гарвардисты.

Они послали «Вегу» в наш сектор Солнечной системы, где якобы скрывается свергнутый президент Сэм Халл. Не похоже, чтобы крейсер искал его слишком тщательно. Напротив, ребята с «Веги» намекали, что их командир не скрывает своих симпатий к Халлу. Во всяком случае, корабль не собирается пока подчиняться приказу и возвращаться на Землю. На Ганимед он прибыл с целью выяснить, насколько мы лояльны к новому режиму, а заодно узнать о наших нуждах.

Новый переворот? Фрэзер невольно присвистнул и задумался. Последние месяцы связь с Землей была крайне затруднена, так что колонисты получали лишь жалкие обрывки сведений о том, что происходит в Соединенных Штатах. Вроде бы восстание против президента Гарварда закончилось победой, и новый лидер страны Сэм Халл стал создавать новую администрацию. Но гарвардисты не унимались, и в стране вспыхнула гражданская война, грозившая вот-вот перерасти в ядерную. В этот момент завеса солнечного ветра окончательно отрезала систему Юпитера от остальной части Солнечной системы. Неужто победа сторонников Сэма Халла оказалась столь ненадежной и тирания вновь воцарится в Западном полушарии?

— Наша лояльность, как всегда, на высоте, — кисло сказал Фрэзер. — Мы всегда «за» — лишь бы только нас не трогали. А что касается наших нужд… я уж лучше напишу письмецо Санта Клаусу о том, что не хватает моему департаменту. Больше будет толку, чем ожидать очередной транспорт с Земли, набитый Бог знает чем, за исключением того, что необходимо. Земля…

Перед его глазами на минуту вспыхнула незабываемая с детства картина: бескрайний простор Тихого океана, пенистые гребни волн, соленый порывистый ветер, белая платформа плавающей Станции… Но чарующий пейзаж быстро растаял, и он увидел впереди горб уходящего за горизонт Юпитера. Целую дюжину лет он прожил за этим гигантом, словно за щитом, отгораживающим его от прошлого, и успел пустить цепкие корни в каменистую почву Ганимеда. И ему было здесь совсем не плохо.

— Ну и что ты скажешь обо всем этом, Билл?

— Пока ничего, кроме «черт побери». Стальной шар «Веги» занял половину космопорта, так что мы вынуждены сажать все лунные ракеты бок о бок в северном секторе. Там скоро и яблоку будет негде упасть. Так что, Марк, тебе надо будет тщательно следить за траекторией.

— Не беспокойся, Билл, я справлюсь. Держу пари, что смогу посадить моего «Чарли» точно на никелевый цент — и ни на дюйм в сторону.

— Ш-ш-шутник! У меня на поле монеты не валяются, так что уж послушайся моих советов, если не хочешь свернуть шею на пороге дома…

Билл начал подробно инструктировать его, словно новичка. Фрэзер слушал и одновременно чувствовал растущую досаду. Значит, гарвардисты вновь заняли Белый дом? И народу опять предстоит носить демократические башмаки с диктаторскими подошвами? А куда же смотрели законодатели и суд?

Или все обстояло не так? До Земли четыре сотни миллионов миль, так что информация сюда доходит крайне скудная. Не говоря уже о цензуре на радио, цензуре газет, журналов и даже писем. Много ли правды колонисты знали о восстании? Лозунги, конечно, были самые благородные, но и диктаторский режим Гарварда начинался некогда как движение за сохранение суверенитета Соединенных Штатов. После долгих лет развала и разрухи народ, естественно, захотел иметь твердое руководство, что потребовало сначала одних чрезвычайных мер, потом других, третьих… Вскоре выяснилось, что от свобод остались одни лохмотья, но те, кто запоздало начал ворчать, получил массу неприятностей с полицией…

Фрэзер не без труда отогнал праздные мысли и вплотную занялся подготовкой к посадке. Предстояло идти к космопорту Авроры по нестандартной траектории, незнакомой киберштурману. Впрочем, в системе Юпитера на одну автоматику никогда нельзя было положиться, здесь могли работать только прирожденные пилоты. И Фрэзер был одним из них.

Минут через десять «Счастливчик Чарли» уже стоял на посадочных опорах среди других космоботов — до них, казалось, можно было дотянуться рукой. Фрэзер откинулся на спинку кресла и позволил себе слегка расслабиться после пережитого напряжения. Это был высокий худощавый мужчина лет сорока, с загорелым, не по годам морщинистым лицом, серыми глазами и красивой сединой среди черных как смоль волос.

Вскоре он встал и пошел на корму к шкафу со скафандром. Корабль сел далеко от здания космопорта и до ближайшего туннеля переходной рукав было не дотянуть. Фрэзер быстро и умело надел поверх комбинезона скафандр и направился к шлюзу. Ему не терпелось увидеть Еву и детей. И, конечно, связаться с Теором и узнать, как идут дела на Юпитере. Черт побери, с бешенством подумал он, больше недели я угробил на полет к Ио! И это в то время, когда племени Наярр стала угрожать серьезная беда! Но что поделать, на автоматических шахтах Ио произошла серьезная неприятность, и нужно было срочно заняться ремонтом.

Фрэзер развернул посадочный трап и спустился на землю. И едва не столкнулся с чьей-то фигурой в скафандре, поджидавшей его в тени соседнего космобота.

— Привет! — сказал он. — Не вижу твоего лица, приятель, но все равно чертовски рад тебе! За десять дней я едва не разучился говорить среди этих тупых роботов.

Рука неизвестного нежно обняла его за шею и неожиданно прижала его шлем к своему шлему.

— Это вы, Марк? — услышал он приглушенный голос Лоррейн Власек.

— Что за дела? — озадаченно спросил Фрэзер. — Почему вы не включите переговорное устройство? Оно у вас что, вышло из строя?

— Нет, просто это секретный разговор. Слава Богу, что вы сегодня вернулись. С вами-то я и хотела поговорить.

— О чем? Произошла какая-то беда?

— Не знаю. Может быть, и нет. Но этот крейсер… зачем он прилетел на Ганимед?

— А-а… Билл Эндерби говорил мне что-то.

— Что вы думаете об этом, Марк? — обеспокоенно спросила девушка. — Вы давно покинули Землю, а я — всего два года назад. Уже тогда она походила на кипящий котел. Направо и налево велась подрывная агитация, то и дело убивали офицеров службы безопасности, во всех странах мира возникали антиамериканские бунты. Уже здесь я узнала о смещении президента Гарварда и его убийстве. И вот опять на Земле что-то произошло. Но что? Не очень-то я доверяю тому, что болтали парни с «Веги», которых я видела. Кто послал к нам военный корабль и с какой целью? Нас в системе Юпитера всего пять тысяч человек, включая женщин и детей, у нас нет оружия и больших кораблей. Какую же опасность мы можем представлять и для кого?

Фрэзер вздохнул.

— Послушайте, Лори, — сказал он, — вы навязываете мне свои предубеждения… простите — ваши убеждения. Я могу сочувствовать вашим взглядам, не более того. В отличие от многих других, я никогда не осуждал вашу фанатичную преданность прежнему президенту Гарварду. Многим не нравилось, как резко вы отзывались о восстании, но я убеждал людей не давить на вас. Это не ваша вина, что школа вколотила в головы вашего поколения мысль, будто сам Господь сделал Соединенные Штаты хранителем человечества, спасителем Земли от ядерной войны. Черт побери, иностранцы вовсе не дьяволы! Им не нравится наше желание стать всемирным жандармом, но разве они не правы? Что это за безопасность, если она основана на страхе? По-моему, Сэм Халл реально может обеспечить мир на Земле. Он считает, что только сообщество равноправных государств может решить эту проблему. Он говорит: американцы должны перестать быть рабами привычки считать себя хозяевами всех и вся.

— О, Марк! Вы хороший инженер, но, простите, ничего не смыслите в политике. Я в ужасе! Эта история с крейсером мне кажется очень подозрительной. Вы же знаете, что в этот период солнечный ветер полностью прервал нашу связь с Землей, и это будет продолжаться еще недели две. Странно, что именно в этот период к нам без предупреждения прилетел военный корабль, не правда ли? А как объяснить посты охраны вокруг «Веги» и то, что почти весь ее экипаж остается на борту?

— Хм-м… — Фрэзер подумал о своей семье и о том, что может сделать с Авророй один залп орудий крейсера. Он облизнул внезапно пересохшие губы и не очень уверенно сказал: — Они должны понимать, что мы на их стороне. Им, судя по всему, не очень-то нравятся гарвардисты, но и мы же не случайно оказались здесь, на краю света! Наука наукой, но, кроме вас, Лори, сторонников прежнего режима здесь наперечет… Все мы наелись досыта на Земле секретной полиции, воодушевленной трескотней телевидения, разделением людей по сортам, в зависимости от их преданности президенту, «демократической» цензурой и коррумпированной бюрократией. Все колонисты хотели, чтобы нас отделяло от Земли как можно больше миль, и потому забрались аж в систему Юпитера! Прежнее правительство догадывалось об этом и было радо избавиться без хлопот от «ненадежных элементов». Каждый знает об этом.

— Верно, — сухо согласилась Лоррейн. — Но почему же к нам был послан военный корабль?

Фрэзер мысленно чертыхнулся.

— Не знаю, Лори, и знать не желаю. Есть еще вопросы?

— Да. Я хочу дать вам совет, Марк, — готовьтесь-ка потихоньку покинуть город.

— Что-о-о?

Фрэзер схватил девушку за руку и встревоженно спросил:

— Вы чего-то ожидаете, Лори?

— Не знаю… Может быть, я просто впадаю в панику. Вы мне симпатичны, Марк, и ваша милая семья тоже. Мне кажется, что у вас могут возникнуть серьезные проблемы, так что и решила на всякий случай предупредить вас.

Фрэзер подумал: «А ведь Лори не похожа на других девушек. Среди колонистов полно холостяков, но она за два года так никого и не выбрала».

— Спасибо, Лори, но я не вижу особых причин для волнений. Пойдем?

Девушка кивнула и включила переговорное устройство.

— Как прошел полет, Марк? — спокойным тоном спросила она.

Они пошли в сторону города, неспешно беседуя — словно и не было предыдущего тревожного разговора. Миновав зону космопорта, плотно заставленную космоботами, они увидели «Вегу».

Крейсер поражал своими титаническими размерами. Такой гигант никогда не смог бы сесть на Землю, и было странно, что он не остался на орбите возле Ганимеда. Он представлял собой сфероид диаметром в пять сотен футов, густо усеянный орудийными стволами. Наверху, словно динозавры, темнели четыре башни — шлюзы для космоботов. Стальная обшивка корабля была испещрена оспинами от попаданий микрометеоритов и создавала ощущение фантастической мощи. На самом деле она была относительно тонкой и лопнула бы под собственным весом в любом достаточно сильном гравитационном поле. Крейсер полагался на огневую мощь своих орудий, и потому бронирование было излишним. Тем не менее Фрэзеру казалось, что перед ним возвышается стальная гора, и это ощущение было не из приятных.

Не обращая внимания на протесты Лоррейн, он обошел корабль вокруг. Солнце низко висело над стеной кратера Навахо, окрыленное зодиакальным светом. Его диск был куда меньше, чем видимый с Земли, и все же излучение было слишком сильным, чтобы смотреть на него без светофильтра. Восточная часть равнины выглядела дикой и необжитой, и только серебристые ленты монорельса, ведущие к ледяным шахтам, напоминали о присутствии в этих местах человека. Над всем царил пик Джона Гленна, закрытый аркой звездного неба. Впрочем, созвездий было видно немного. Хотя Ганимед и получал всего четыре процента солнечного света по сравнению с Землей, человеческий глаз сумел адаптироваться и к этим условиям. Днем зрачок сужался настолько, что можно было разглядеть самые яркие звезды. Но Юпитер, висевший над горизонтом, был виден отлично.

Досыта наглядевшись на стальную глыбу «Веги», Фрэзер наконец-то внял просьбам Лоррейн и пошел в сторону города. Они пошли мимо одного из постов, окружавших кольцом крейсер. Вид астронавтов в бронированных скафандрах и с бластерами наперевес Фрэзеру не понравился. О дьявол, подумал он, эти ребята имеют сверхосторожного капитана. Ну кто, интересно, собирается здесь на них нападать?

По дороге к Авроре они миновали «Олимпию» — крупнейший в системе Юпитера корабль. По сравнению с «Вегой» он казался карликом и все же создавал ощущение спокойствия и уверенности. Как бы там ни было, колонисты тоже не беззащитны. И вообще, все шло нормально и не было никаких веских оснований для тревог. Тревог?

Фрэзер невольно посмотрел на Юпитер.

— Лори, за время моего отсутствия Теор вызывал меня?

— Да, — ответила девушка. — Пат Махони говорил, что ваш наследный принц выходил на связь четверо суток назад. Парни из группы контакта пытались объяснить ему, почему вас нет на Ганимеде, но абориген, боюсь, ничего не понял.

Фрэзер чертыхнулся.

— Значит, у племени Наярр действительно возникли большие неприятности! Надо немедленно связаться с Теором. Хотя что я могу реально сделать для него?..

Вскоре они подошли к куполу Авроры со стороны его западного портала. За исключением зданий нескольких вспомогательных служб, находящихся снаружи и закрытых собственными куполами, все дома Авроры располагались в четырех небольших кварталах, высота которых не превышала восьми этажей. На центральной площади возвышался решетчатый скелет башни Главного передатчика. Основным строительным материалом в Авроре служил местный камень. Здесь не было необходимости зарываться под землю, как это было на Луне. Солнечный ветер был не очень силен, а попадания крупных метеоритов были возможны только теоретически — по крайней мере, за последние тридцать лет после начала колонизации Ганимеда такого не случалось. Но и в случае подобной катастрофы герметичные перегородки свели бы потери воздуха до минимума.

«Однажды мы разогреем скалы атомной энергией, размелем их в почву и окутаем Ганимед атмосферой. И тогда этот мир зазеленеет и станет второй Землей!» Все эти бравые фразы энтузиастов освоения Юпитера казались пустой похвальбой, но даже иронически настроенный Фрэзер понимал, что это не так. Система Юпитера была неисчерпаемой кладовой научной информации, а это означало, что поселения колонистов нужно строить всерьез и надолго. Но это, в свою очередь, привлекло в Систему множество инженеров и техников, специалистов по системам жизнеобеспечения. Конечно же, многие из них прилетели на луны Юпитера с женами. Затем возникла проблема добычи металлов — возить материалы с Земли слишком дорого, да и транспорты не могли приходить слишком часто. На Ганимеде и на Ио как грибы стали расти многочисленные шахты. И так шаг за шагом колония быстро разрасталась, крепла, становилась все более независимой от Земли. Почему бы ей действительно со временем не превратиться в цветущий сад?

— Что с вами, Марк? — спросила Лоррейн.

Фрэзер отвлекся от своих размышлений и смущенно ответил:

— Так, что-то размечтался… Не хочется думать о плохом, Лори. «Вега» прилетела и скоро улетит, так что все скорее всего обойдется. Но вот у Теора дела похуже. Если его племя будет изгнано с побережья, то наша работа по установлению контактов с юпитерианами будет отброшена лет на двадцать назад. Вот это действительно серьезно!

Они вошли в кессонную камеру и стали ждать, пока поднимется давление. Затем с облегчением сняли шлемы.

— А ведь для вас Теор — это больше, чем часть научной проблемы, — неожиданно сказала Лоррейн. — Мне кажется, что вы относитесь к нему лучше, чем ко многим людям.

Фрэзер озадаченно взглянул на девушку. Она была крупной блондинкой, с прекрасной фигурой, способной заворожить любого мужчину, но ее лицо было невыразительным. Лоррейн ему нравилась, и даже ее радикальные политические взгляды не портили их отношений. Эта девушка обладала недурным чувством юмора, умела прекрасно использовать часы отдыха. До начала революции на Земле она была главной заводилой в городе, ни одна вечеринка не обходилась без ее активного участия. Но в целом Фрэзер мало знал о Лоррейн, она не очень любила рассказывать о своем прошлом.

«Черт побери, что она хотела сказать?» — озадаченно подумал Фрэзер, но вслух еще раз повторил:

— Не переживайте вы так из-за этой «Веги», Лори. Поверьте, все обойдется. Спасибо, что встретили меня. Если вас не затруднит, позвоните моей жене и предупредите, что я задержусь на полчаса. Хочу немедленно связаться с Теором. Бог знает, что у него там произошло…

Глава 2

Он сел перед микрофоном и положил руки на панель управления передатчика, нацеленного на Юпитер.

— Теор, это Марк, — сказал он, но не по-английски или на языке Наярр. Люди были способны воспроизвести далеко не все звуки речи юпитериан — она состояла из невероятного набора кваканья, хрюканья и свиста, — и наоборот. Разговаривать можно было лишь на «общем языке», созданном лучшими лингвистами Земли и являвшимся грубой аппроксимацией юпитерианского. Теор легко научился говорить на нем, а вот Фрэзеру удалось овладеть им лишь после многих месяцев упорного труда. — Ты слышишь меня?

Его слова преобразовывались в набор электронных импульсов, которые поступали в приемное устройство Главного Передатчика, расположенного в нескольких милях от Авроры. Отсюда они выстреливались информационными пакетами в ближайший из трех информационных спутников, вращавшихся вокруг Юпитера. Там на специальном преобразователе электрические сигналы превращались в поток нейтрино. Невидимый, неосязаемый луч широким конусом посылался на Юпитер со скоростью, чуть меньшей скорости света. Его ширина была соизмерима с диаметром чудовищной планеты. Практически беспрепятственно пронизав его толщу, луч уходил в глубины космоса. Ни могучие магнитные бури, ни мощное гравитационное поле не могли существенно исказить переданную информацию, в то время как у радиолуча не было шансов пройти даже верхний слой атмосферы. На поверхности Юпитера располагался приемник, некогда доставленный автоматической ракетой. Он преобразовывал нейтринный сигнал вновь в радиоимпульсы и посылал их узким лучом с помощью радиоприцела в четырехдюймовый диск, который ныне носил Теор, сын вождя племени Наярр.

Потребовались усилия нескольких поколений лучших ученых Земли, чтобы создать устойчивую связь с обитателями недостижимой планеты. Но вслед за техническими трудностями возникли проблемы совсем иного рода…

— Теор? Почему ты не отвечаешь?

«Черт побери, а не умер ли он? — с внезапной тревогой подумал Фрэзер. — Теор должен слышать меня, ведь он всегда носил диск на шее…»

Фрэзер достал старую трубку из кармана и стал неспешно набивать ее табаком, чтобы успокоить разгулявшиеся нервы. Сейчас он не думал о том, что кисет опустеет окончательно и до прихода следующего транспорта с Земли ему придется несладко.

А в это время в тысячах миль от него, в полной темноте, в которой человеческий глаз ничего не смог бы разглядеть, другая рука потянулась к кнопке переговорного диска. Юпитерианин спросил:

— Это ты, Марк?

Через минуту эти слова дошли до Ганимеда. Фрэзер вздрогнул и едва не выронил трубку.

— Да, это я. Надеюсь, не потревожил тебя в неурочный час, друг?

Последовала пауза, в течение которой Фрэзер постарался привести свои нервы в порядок. «Что-то я слишком близко к сердцу принимаю все, что происходит с Наяррами, — подумал он. — Теор, конечно, очень приятный, умный парень, и мне будет очень жаль, если враги изгонят его племя с побережья. Это здорово повредит нашему проекту — ведь приемник-то останется в Доме Оракула. Придется вновь устанавливать контакты с новыми обитателями тех мест, а это займет долгие месяцы, если не годы. Но с другой стороны — так ли уж это важно для меня? Юпитер еще более чужой для меня, чем сама преисподняя…»

— Нет, ты не потревожил меня, — ответил Теор. — Правда, сейчас у нас ночь, и мое сознание должно было затуманиться, но сейчас я настолько обеспокоен происходящим, что мне не до сна. Хорошо, что ты связался со мной, друг. Мое племя очень нуждается в твоей помощи.

— Чем я могу помочь?

Фрэзер почувствовал растущую тревогу. Он долгие годы общался с Теором, и хотя юпитериане физически отличались от человека более, чем, скажем, медузы, это существо было ему ближе многих друзей.

— Я долго втолковывал своим соплеменникам, кто вы и что может дать наше общение, но они не желали меня понять, — после минутной паузы сообщил Теор. — Сейчас же, когда над нами нависла смертельная угроза, они стали куда сообразительней. Каждый фермер теперь знает, что нас спасет существо с небес.

— Так до них, наконец, дошло, что я не бог и не явление природы вроде наводнения? — обрадованно воскликнул Фрэзер. — Ты их убедил?

Он никогда не придерживался стандартных методов общения с аборигенами, которые использовали другие исследователи Юпитера. Десять лет назад он работал в технической группе, занимавшейся улучшением качества связи с планетой. Постепенно он заинтересовался этим проектом настолько, что стал все свое свободное время посвящать изучению первой версии «общего языка» — лучшего средства общения с юпитерианами тогда не было. После этого он набрался смелости и попросил включить себя в группу лингвистов, занятую непосредственно проблемой контакта. Ему разрешили попробовать установить связь с сыном вождя племени Наярр — и были весьма удивлены быстрым прогрессом Фрэзера в языке. Вскоре выяснилось, что он продвинулся во взаимопонимании с аборигеном куда больше, чем опытные специалисты. Дело, конечно, было не только в прирожденном таланте Фрэзера, но и в его поразительной настойчивости. За 10 лет общения Фрэзер и Теор научились не только понимать друг друга, но и ощущать эмоции собеседника — такого не достиг еще ни один другой землянин.

После долгой паузы Наярр ответил:

— Это не только моя заслуга. Мой полуотец Элкор в свое время немало общался с землянами. И хотя он не нашел среди них друзей, веру в ваше могущество сохранил. Но Элкор мало понимал вас, людей с неба, и теперь очень удивляется, когда я рассказываю о наших беседах. Как такое могло произойти?

— Гм-м-м… раньше я как-то не задумывался на эту тему. Понимаешь, те люди, которые общались некогда с твоим отцом, были учеными, и их в первую очередь интересовали тайны вашего мира. Словарь общего языка был в то время очень узок и не мог выразить никаких оттенков эмоций. Но я-то не ученый, меня интересовало совсем другое — каковы вы, жители огромного, недоступного для нас мира, как вы думаете, чем живете, отчего радуетесь или тревожитесь. Именно по этой причине со временем наш с тобой словарь стал развиваться, мы придумали новые, понятные для обоих слова. В результате мы стали понимать друг друга намного лучше, чем наши предшественники.

«Старый Ян Сильверстайн тоже не был узким специалистом», — подумал Фрэзер, дожидаясь ответа. ДжоКом — так называлась принципиально новая нейтринная система связи — был его мечтой. Многие годы он обивал пороги крупных исследовательских фирм, убеждая бизнесменов, что Юпитер — это козырная карта, которая может стать для Земли новым, неисчерпаемым Клондайком. Затем он взялся за академические институты, уговаривая научных светил отойти от традиционных подходов, развивать иные направления в радиолокации, физике твердого тела, кибернетике и т.д. и т.п. Но дело двигалось медленно, пока на Юпитер не были успешно спущены первые исследовательские роботы. Они были весьма примитивными, с простейшей лазерной телеметрией, так что большая часть информации начисто терялась в атмосфере. Но Сильверстайн уже развернулся во всю мощь. К тому времени он возглавлял «Проект Юпитер», и сотни фирм и научно-исследовательских лабораторий работали под его началом. На планету спускались все более сложные и совершенные модели роботов и, хотя большая их часть бесследно исчезала, Джуп стал понемногу открывать свои тайны. Настал великий день, когда Земля узнала о наличии на планете-гиганте разумной жизни. Остаток жизни Сильверстайн посвятил совершенствованию системы связи, нейтринный передатчик заработал незадолго до его смерти…

— Мне очень интересно следить за ходом твоих мыслей, Марк, — послышался наконец голос Теора. — Но, увы, эту ночь нам не удастся полностью посвятить отвлеченным размышлениям о природе вещей. Рассвет уже недалек, и улунт-хазулы скоро прибудут в Наярр.

— Что случилось, Теор? В последний раз, когда мы говорили, ты рассказывал об армии, которую вы послали навстречу врагу.

— Да, — мрачно ответил Теор. — Мы думали, что это — обычный набег дикарей, и послали пограничные отряды разогнать их. Вместо этого враги наголову разбили на побережье наше небольшое войско. Оставшиеся в живых рассказали, что чужаков видимо-невидимо и они иной расы.

— Иной расы? — присвистнул Фрэзер в изумлении. Хотя это было вполне возможно. На такой огромной планете могли существовать несколько совершенно различных разумных рас, даже не подозревающих о существовании друг друга.

— Похоже, враги пересекли западный океан, пройдя через цепь Плавающих островов. Наши торговцы имеют там базу. Если улунт-хазулы захватили их в плен, то они многое могли узнать о нашей стране и о нашем племени. Не сомневаюсь, что у них были и шпионы — мы не раз встречали на побережье странных личностей, но не придавали этому значения. Теперь мы вынуждены были пригласить чужаков на переговоры. Надо же хоть что-то узнать о врагах, прежде чем вступать с ними в бой! Они согласились, и два дня назад в город прибыла их делегация.

— Но чем я могу помочь?

— Ты знаешь, с каким благоговением наше племя относится к большой машине, той, что говорит, — сказал Теор. — Некогда еще мой отец вступил с ней в контакт и из уважения поместил ее в Дом Оракула. Три года назад вы послали нам машину, которая показывает, — и она тоже с почетом была перенесена в храм. Эти устройства много изменили в жизни Наярр, и особенно в роду Рива. Некогда мои предки славились своим магическим искусством, и теперь в глазах соплеменников я тоже стал магом — и все потому, что могу говорить с людьми, живущими на небесах. Наш народ прост и доверчив, ему вполне достаточно моих рассказов, но улунт-хазулы могут оказаться более привередливыми. Думаю, им потребуется более серьезное доказательство моего могущества, скажем, изображение ТОГО, КТО ЖИВЕТ В НЕБЕСАХ.

— А-а… Я догадываюсь, что требуется сделать. Ты хочешь, чтобы я…

Внезапно интерком захрипел и разразился чьим-то басистым голосом:

— Внимание! Говорит Боб Ричардс из штаб-квартиры Администрации. Вы уже знаете, что недавно в космопорте прилунился крейсер «Вега». Его командир адмирал Свейн просит разрешить астронавтам, свободным от вахты, посетить сегодня наш город. Естественно, порядок и дисциплина гарантируются. Я думаю, ребята, вам будет приятно поболтать с парнями, недавно прибывшими с Земли. Так что можете через десять минут подходить к главному входу. Пока.

Фрэзер усмехнулся, услышав объявление. «А Лори была так испугана», — иронически подумал он.

— Что у вас происходит? — с интересом спросил Теор.

— Ничего важного, — ответил Фрэзер. — Давай лучше вернемся к твоей просьбе. Мой внешний вид может смутить любого жителя Юпитера, и, насколько я понимаю, ты хочешь воспользоваться этим. Я должен запретить чужакам вторгаться на вашу территорию под угрозой ужасного наказания, не так ли?

В соседней комнате раздался шум возбужденных голосов. Похоже, парни из лаборатории отправились встречать астронавтов. «Пусть развлекутся», — равнодушно подумал Фрэзер.

— Ты читаешь мои мысли, — сказал Теор. — У меня предчувствие, что это может изменить баланс сил в нашу пользу. Улунт-хазулы наверняка знают, что на севере находятся страны, пусть и менее богатые, чем Медалон, но куда более беззащитные. Если они услышат, что, кроме армии Наярр, против них выступят сверхъестественные силы, то они могут дрогнуть.

— Хм-м-м… не уверен, не знаю, как устроены их мозги. Возможно, мы встретимся с иной культурой, другим образом мыслей. Но в любом случае постараюсь сделать для вас все, что смогу. Хотя… каким образом? Пришельцы не знают «общего языка», а я не говорю на языке Наярр!

— Знаю. Я уже придумал, как все это можно проделать. Я прочитал свою речь здесь, стараясь говорить измененным голосом. Ты запишешь ее и пошлешь вместе со своим изображением в нужный момент. Никто не догадается о нашей хитрости.

— Прекрасно! Ты мне досконально объяснишь смысл своих фраз, а я уж постараюсь делать соответствующие словам жесты. Ладно, будем считать, договорились. Теперь перейдем к текущим делам. Ты подготовил первый опытный образец бумаги по технологии, которую мы разработали для вас?

— Да, нам удалось сделать первый лист. Я покажу его тебе, но сначала давай немного побеседуем на отвлеченные темы. Ваш образ мыслей настолько сложен и непривычен, что мне хотелось бы уточнить некоторые философские понятия…

Они закончили беседу минут через сорок. Фрэзер взглянул на часы и был неприятно удивлен. «Надеюсь, Ева не очень рассердится на меня», — с раскаянием подумал он.

— Мне пора уходить, — сказал он. — Я приду в лабораторию, когда начнутся ваши переговоры с улунт-хазулами. Позови меня, когда захочешь начать устрашение чужаков. Надеюсь, что наш замысел сработает. До встречи, Теор!

— Пусть твой разум блистает вечно! Прощай, друг.

Связь прервалась. Фрэзер посидел еще минуту, чувствуя себя до удивления одиноко. Затем встряхнулся, заставил себя подняться и пошел к двери.

Она внезапно распахнулась прямо перед его лицом. В комнату ворвался Пат Махони. Его лицо напоминало маску Медузы-Горгоны.

— Марк! — завопил он. — Бежим отсюда! Они арестовали всех в городе, кто мог представлять для них хоть какую-то опасность!

— Ты о чем? — с изумлением спросил Фрэзер.

— Эти безумцы с корабля дали нам прикурить! Стоило этим чертовым астронавтам войти в город, как каждый из них выхватил бластер. Это бандиты, Марк, самые настоящие бандиты. Нет, еще хуже — они сторонники прежнего президента Гарварда!

Глава 3

Без специальных инструментов ни один человек не смог бы увидеть рассвет на Юпитере. Его поверхность, погруженную в вечный мрак, лишь изредка освещали вспышки гигантских молний. Атмосфера состояла большей частью из водорода с небольшими примесями метана и парообразного аммиака, образующего облака толщиной в несколько миль. Однако золотистые глаза Теора — каждый в три раза больше человеческого — отлично видели в красном и даже инфракрасном диапазонах волн. Для него небо стремительно очищалось от ночного тумана, который бурлящими клубами несся по равнинам Мендалона и уходил под мутную арку облаков, увлекая за собой полчища черных, колеблющихся теней. Теор чувствовал, как его лицо обвевает резкий и холодный ветер. Его чувствительные усики-антенны, расположенные с обеих сторон рта, дрожали, реагируя на острые органические запахи, текущие по равнине.

Теор нетерпеливо переступил ногами. Ему хотелось вновь вернуться к своим обязанностям. И прежде всего это была забота о ценных наркотических специях. Первично они накапливались в стволах и листьях растений равнины, но в полном виде свои свойства приобретали, лишь пройдя через желудочный тракт местных животных, отдаленно напоминающих земных коров. У фермеров в этот сезон хватало забот, и обязанностью Теора было помогать им, оберегая от непогоды — ветра, дождя, града, молний, землетрясений, гейзеров, вулканических извержений, камнепадов и прочее, прочее, прочее. Это было традиционной работой славного рода Рива. Лишь случайно и изредка его отпрыски становились священниками, магами, судьями и военачальниками. Всегда и везде Ривы были хранителями цивилизованности племени Наярр; без их искусства оно могло скоро вновь вернуться к состоянию варварства или оказаться раздавленным более могущественными племенами.

«Неужели такое когда-то может случиться? — угрюмо подумал Теор. — Мы издавна не опасаемся соседнего племени Ролларик — нас куда больше, мы лучше вооружены, и поэтому эти трусы решили скрыться от нас за Дикую Стену. Но эти новые пришельцы улунт-хазулы! Кто привел такие огромные силы через океан?»

Этот беспримерный переход поразил его так же, как редкая боевая доблесть чужаков. Наярры тоже далеко не домоседы: на южном побережье они торгуют с Лесным племенем, а за морской добычей уходят далеко в океан, до самого Орговера. Несколько разведывательных экспедиций даже отправились на запад, к таинственным Сияющим островам. Но как улунт-хазулы смогли пересечь тысячи штормовых миль в океане из жидкого аммиака? Теор знал об этом из сообщений своего друга-землянина с Ганимеда, который наблюдал поход войска, чужаков с помощью хитроумных инструментов.

Теор невольно поднял глаза к небу. Он никогда не видел ни лун Юпитера, ни даже Солнца. Странно будет, если наярры будут спасены воздействием сил из мест невидимых и недостижимых… Хотя луны и так влияют на происходящее здесь, на поверхности Юпитера — Марк не раз рассказывал ему, что именно они вызывают атмосферные приливы и отливы и тем самым создают четыре Малых Цикла погоды…

— Уллола! — услышал он вдруг чей-то далекий голос откуда-то снизу. — Теор, я вижу тебя, спускайся и побеседуй со мной! — Теор натянул поводья на своем форгаре. Летающий зверь, напоминающий земного богомола, замедлил свой парящий полет и плавно стал спускаться. Теор сидел на его узкой, чешуйчатой спине, крепко упираясь четырьмя ногами в туго натянутые стремена, и смотрел вниз.

Он был в нескольких милях от города. Впереди, на изгибе реки Брантор, были видны столбы красного дыма. Там располагались мастерские, поскольку именно в этом месте были найдены десятки небольших вулканических жерл — другого вида огня на Юпитере не знали. Опытные ремесленники день и ночь трудились, плавя над жерлами осколки льда и выковывая из него наконечники для копий и ножи.

Сделав широкий круг, форгар плавно приземлился рядом с пожилым наярром, приветственно размахивающим посохом, богато отделанным перьями. Это был Норлак, полуотец Теора.

Молодой Рив спрыгнул с форгара и со вздохом облегчения распрямил свой одеревеневший за время полета торс. Его форгар немедленно устремился к зарослям кустарника с толстыми губчатыми листьями. Растения росли на почве, состоящей из смеси ледяного порошка с органическими веществами и минеральными солями, главным образом натриевыми и аммиачными соединениями. Ледяная крошка хрустела под ногами Теора.

— Моя сила была спокойной в ваше отсутствие, — произнес он формальное приветствие, но затем сразу же перешел к делу. — У нас мало времени, полуотец. Посланцы врагов, должно быть, уже пришли в город.

— Они уже там, — сказал Норлак, — чужаки прибыли еще вчера вечером. Я давно жду здесь — мне хотелось бы поделиться с тобой, сын, кое-какими соображениями, прежде чем ты пойдешь на совещание.

— Но почему вы сами не приняли участие в этой важной встрече? Она могла уже начаться, и…

— Чужаки возражали, — флегматично ответил Норлак. — Они сказали, что по их законам только мужчины могут принимать участие в переговорах. Если с нашей стороны будут присутствовать представители других полов, то чужаки покинут город. Мы с Элкором решили проглотить оскорбление и принять их условия.

Теор замер в изумлении. У наярр все три пола были традиционно равны, хотя женщины мало интересовались государственными делами — им вполне хватало домашних хлопот и забот о потомстве. Правда, дикари из рода Ролларик и Лесное племя по-другому смотрели на равноправие полов, но это были крайности, редкие в этой части Юпитера.

— Вождь улунт-хазулов смеясь сказал, что женщины у них — не более чем часть имущества, а полумужчин вообще убивают при рождении — лишь немногих оставляют для нормального воспроизведения потомства. Хозяевами этого племени являются лишь мужчины, и в этом походе больше никто не участвует. Как только мы завоюем вас, сказал вождь, мы привезем сюда и остальную часть нашего племени с Плавающих островов.

Теор поморщился.

— Теперь я понимаю, что они совсем другие, чем мы, — заметил он. — Не просто другое племя — нет, совсем другой вид. Убивать полумужчин — да где такое видано!.. Хотя… хотя это может сыграть нам на руку. Вы, полумужчины, куда слабее нас и излишне эмоциональны, но зато голова у вас более светлая.

— Верно! — самодовольно улыбаясь, согласился Норлак и горделиво выпятил грудь. — Разве не я предложил использовать твоего друга-небожителя, чтобы распугать этих дикарей? Конечно, я хотел бы участвовать в переговорах, чтобы следить за чужаками. Вы, мужчины, недостаточно чувствительны в таких вещах. Ваша сила — в мускулах, увы, и только в них.

Норлак явно преувеличивал. Разве не он, Теор, первым из наярр смог установить тесный контакт с землянином? Норлак в ответ на это обычно ворчливо отвечал, что Теору помогло лишь обычное мужское упрямство, а никак не интеллект.

— Так что ты хотел сказать мне? — спросил Теор.

— Я хотел бы дать тебе, сынок, кое-какие рекомендации, поскольку сам на встрече буду отсутствовать. Я потратил немало сил и времени на изучение этих улунт-хазулов, и тебе полезно будет получить от меня важную информацию. Наша ошибка состояла в том, что мы всегда принимали их за племя дикарей, и не более. Но на самом деле они намного опаснее, намного!

Теор нетерпеливо переступил ногами, но удержался от язвительной реплики. Норлак обожал пространные напыщенные монологи, но их стоило выслушать.

Со стороны эта пара юпитериан показалась бы землянину на удивление похожей на кентавров. Но это сравнение было бы слишком грубым и приблизительным. Да, их тела опирались на четыре ноги и спереди были украшены гордо вздыбленными торсами, но этим сходство с легендарным животным и заканчивалось. Тела Теора и Норлака были безволосыми, красноватого цвета с темными тигриными полосами. Ноги увенчивались не копытами, а тремя цепкими пальцами. Руки были непропорционально длинными и четырехпалыми. На круглых головах отсутствовали уши, но зато Теор, как и все мужчины, мог похвастаться высоким петушиным гребнем. Рот располагался чуть ниже огромных глаз и служил только для принятия пищи и питья. Речевые звуки издавались вибрацией специальных мускулов, расположенных в особом мешочке под челюстью.

Юпитериане не имели носа и легких. Зато на их грудных клетках располагались узкие щели, напоминающие жабры, через которые в кровь поступал водород, играющий основную роль в обмене веществ. В процессе воспроизведения органических соединений участвовали и метан с аммиаком — они поступали внутрь через брюшные отверстия. Чудовищное юпитерианское давление делало эту простую систему дыхания эффективной. Питались «кентавры» в основном водорослями.

За исключением пояса с инструментами и висевшего на поясе диска коммуникатора, Теор был совершенно обнажен, что было типично для жителей Юпитера. Малый осевой наклон этой планеты обеспечивал небольшой температурный разброс на его широтах, что делало потребность в одежде излишней. Однако полумужчины обожали наряжаться в пышные и безвкусные одежды. Они были низкорослыми, хрупкими существами, вечно жаловавшимися то на холод, то на жару. Отсутствовал у них и «петушиный» гребень, зато антенны были более тонкими и чувствительными — подобных и менее заметных отличий между полами было множество. Для оплодотворения мужчина и полумужчина должны были по очереди заниматься любовью с женщиной, причем с интервалом не более трех-четырех часов. Мать давала жизнь ребенку и кормила его кашицей из тщательно пережеванной пищи. Для наярр создание семьи из трех разнополых индивидуумов считалось естественным, хотя многие другие племена придерживались иных обычаев.

Но варварское отношение улунт-хазулов к полумужчинам было шокирующим. И такие дикари смогли переплыть через океан? Теор был менее воинствен, чем другие мужчины, но мысль о том, что чужаки могли бы безжалостно уничтожить Норлака, заставила его судорожно сжать рукоять палицы.

— Я собрал воедино все разрозненные сведения, добытые разведчиками и исследовательскими экспедициями, и добавил к ним свои собственные наблюдения за посланниками, — продолжал распространяться Норлак, закатив глаза от восхищения самим собой. — Родина улунт-хазулов — островной архипелаг в океане. Местность там преобладает равнинная и болотистая. Чужаки — отличные строители, они умеют отливать корпуса своих судов изо льда. Их штурманы прокладывают курс на сотни миль через океан — мы таким искусством, увы, не владеем. Они своим умом дошли до изобретения компаса, тогда как мы использовали идею землян, пришедшую с Ганимеда. Оружие чужаков совершенней нашего, поскольку они каким-то чудом нашли залежи каменных и железных метеоритов.

В голосе Норлака зазвучали тоскливые нотки:

— Мы должны бесстрастно смотреть в лицо фактам, сынок, — сказал он. — Улунт-хазулы далеко не варвары, нет! Их цивилизация значительно отличается от нашей, но она, увы, столь же полноценна и многогранна.

— Хм… — недовольно буркнул Теор. — И все же они могут здорово испугаться Оракула!

— Что ж, лучше постараться запугать пришельцев чем-то сверхъестественным, чем получить на свою голову фантастическую резню, — грустно согласился Норлак.

— Которой не миновать, если Марк не поддержит нас, — добавил Теор. — Жаль, полуотец, что вас не будет на переговорах!

— Увы, увы… Но, к счастью, делегация улунт-хазулов состоит из одних мужчин, а это значит, что их вполне можно обмануть… Только помни одно, сынок: хитрость лучше, чем сила! Тем более что твой Марк может нам помочь только одними словами…

— Землянин говорил… — начал было Теор, но перебил сам себя. — Ладно, сейчас не стоит об этом толковать. Норлак, а почему пришельцы оставили свой дом?

— В их стране резко ухудшились погодные условия. Беспрерывные штормы привели к тому, что добывать морские растения стало все труднее и труднее. Начались голод и эпидемии.

— Верно! Марк как-то говорил мне, что если в верхних слоях атмосферы встречаются два течения, то образуется вихревая область пониженного давления, которая…

— Пощади меня, сынок! Я простой наярр из рода Рива, для меня ты говоришь слишком мудрено… Продолжаю. Улунт-хазулы кое-что разузнали о нашем племени — цикл или два назад Скрытный народ поговаривал о каких-то шпионах-чужаках. Их видели всего несколько раз, но наша страна велика и не заселена, так что это совсем не удивительно. Так или иначе, улунт-хазулы неплохо изучили нас и поняли, что вполне могут силой захватить нашу страну. На сегодняшней встрече вы должны…

Норлак продолжал свой пространный диалог, время от времени закатывая глаза и самодовольно покачивая антеннами. Теор слушал его с нарастающей неприязнью. Идеи полуотца были несомненно хороши, но это были всего лишь благие пожелания, а время безвозвратно утекало. С трудом дождавшись момента, когда Норлак сделал паузу, чтобы передохнуть, Теор воскликнул с напускным воодушевлением:

— Спасибо, полуотец, за ваши мудрые слова! Я сделаю все, что вы сказали. Простите, но теперь мне пора. Пусть пребудет с вами мир!

Теор вспрыгнул на своего форгара и взмыл в небо прежде, чем Норлак сумел остановить его.

Несколько минут спустя он достиг города. Сверху тот выглядел больше похожим на скелет морского животного, чем на поселение. Дома представляли собой ямы, огороженные по сторонам прочными, но тонкими стенами так, чтобы не задавить своих обитателей во время сильных землетрясений. Крышами служили живые растения, настолько густо переплетенные, что без труда могли выдержать самый сильный шторм. Подобные же кустарники составляли живую изгородь, огораживающую город по периметру. Корабли сохли в береговых доках, и вокруг них было непривычно пусто, так же как и на городских улицах, которые вернее было назвать тропинками. Большинство жителей города затаилось в своих домах, с тревогой ожидая результатов переговоров.

Теор приземлился на площади между Домом Советов и Домом Оракула и, спрыгнув с форгара, поспешил к первому из них. Три эскадрона охраняли резиденцию Эскора. Воины были одеты в доспехи из чешуйчатой кожи канника — хищного морского зверя, — и вооружены копьями. Их наконечники были выкованы из льда — юпитерианское давление и температура в минус 100 градусов делали его прочнее стали.

— Стой! — воскликнул один из воинов, угрожающе наклонив копье. — А-а… Это Теор… Проходи. А мы-то гадали, что с тобой случилось?

Теор почувствовал скрытый в этих словах упрек и, смутившись, задал в ответ чисто риторический вопрос:

— Как проходят переговоры, ребята?

— Паршиво, ясное дело. Чужаки только посмеялись над угрозами Элкора и послали подальше его предложение поселиться где-нибудь на равнине Ролларик.

— О-о, это пришел мой сын! — послышался из-за двери глухой голос Элкора.

— Хунда! — ответил ему чей-то хриплый басистый голос с заметным акцентом. — Выходит, простой копьеносец может присутствовать на разговоре вождей?

Теор нахмурился и вошел в здание. Пройдя через длинный, с заметным уклоном коридор, оказался в главном зале дворца. Он был, как обычно, освещен фосфоресцирующими цветами, растущими на вьющихся по потолку кустах. Вдоль стен круглого помещения, на высоких ярусах, стояли старейшины племени, представляющие гильдии фермеров, ремесленников, торговцев и философов… Лица у всех были напряжены, в глазах светилось неприкрытое волнение.

Элкор Рив стоял внизу один, а напротив него полукругом выстроилась дюжина улунт-хазулов. Вождь наярр был крупным, полным мужчиной средних лет, хотя выглядел значительно старше. Он отличался в своем племени мощью и благородством осанки, так что сердце Теора наполнилось гордостью при виде отца. Но, взглянув на чужаков, он вздрогнул и невольно шагнул назад, потрясенный.

Человек Земли не разделил бы его изумления. Все юпитериане показались бы ему на одно лицо — точно так же, как и Теор вряд ли бы отличил человека от гориллы. Улунт-хазулы были почти на фут выше наярр. Под их подбородками росли наклоненные книзу клыки. Ноги чужаков были массивными и заканчивались перепончатыми ступнями. Их хвосты были толстыми и длинными, шкура имела непривычный серый цвет. Все в пришельцах было чужим, грубым, режущим глаз. И от них едко несло запахом ЖИВОТНЫХ!

Улунт-хазулы были одеты в кожаные мантии, а двое из них открыто поигрывали ледяными браслетами, явно снятыми с убитых наярр. Еще хуже, было то, что вопреки обычаю они принесли во Дворец Советов оружие. Оружие! Сердце Теора забилось от гнева и возмущения.

— Мы уже отчаялись увидеть тебя сегодня, — с видимым облегчением сказал Элкор, бросая на сына укоризненные взгляды. — Я хотел сам показать гостям Оракул, но ты сделаешь это не хуже. Пусть Чалхиз, великий вождь улунт-хазулов, лично лицезрит Силу, Живущую в Небесах!

Теор вспомнил о словах Норлака. Полуотец особо отмечал, что вождь чужаков лично пришел на эту встречу. Этим он хотел не только показать свое бесстрашие, но и дать понять наяррам: мол, мы настолько хорошо организованы, что даже смерть вождя не станет для нашего племени серьезным ударом.

Теор встретился с холодными, мрачными глазами Чалхиза и твердо произнес:

— Мы знаем, вождь, что через своих шпионов ты немало разузнал о наяррах. Мы не препятствовали им: пусть все знают о могуществе нашего племени! Конечно, оно в первую очередь заключается в нас самих. — Чалхиз при этих словах пренебрежительно усмехнулся. — Но и также в нашем дружеском союзе с великой Силой. Я не хочу угрожать тебе, Чалхиз, но будь уверен — Сила не останется в бездействии, если нам угрожает опасность.

Чалхиз вновь улыбнулся, на сей раз плотоядно.

— Тогда почему же жители небес позволяют нам вторгаться в вашу страну?

— Пока мы еще не просили их о помощи.

— Наши старухи часто болтают о всяких чудесах: о духах, гоблинах, Скрытном народе, об этих ваших бесплотных голосах пророков. Мы, мужчины улунт-хазула, верим только тому, что видим своими глазами! — горделиво заявил вождь.

— Что ж, пойдем посмотрим, — кротко сказал Теор.

Следуя совету Норлака, он бесцеремонно повернулся и вышел из зала, даже не оглянувшись. Шепот удивления пробежал по рядам чужаков, но они, помедлив, безропотно последовали за ним. Пройдя через площадь, мимо невозмутимых воинов, держащих пики наперевес, они вошли в Дом Оракула.

На пороге Зала Передатчика чужаки остановились и стали обмениваться фразами на своем языке — они явно были изумлены. И на самом деле обширное помещение, погруженное в вечную мглу, производило ошеломляющее впечатление. Вдоль его стен располагались собранные наяррами разрушенные при посадке обломки юпитероходов, телеметрических ракет и роботов. На отдельном столе лежали металлические пластинки с изображениями Солнечной системы, Земли, людей — с их помощью земляне когда-то намеревались установить контакт с жителями Юпитера.

Серые воины растерянно озирались по сторонам — ничего подобного они в жизни не видели — и потихоньку стали пододвигаться друг к другу, сжимая оружие. Они явно были готовы трусливо сбежать из этого ужасного места, но Чалхиз отдал короткий приказ, и его спутники понемногу успокоились. Сам вождь осторожно обошел зал по периметру, разглядывая поразительные экспонаты, нагнулся, взял рукой кусочек металла и некоторое время изучал его своими антеннами. Затем подошел к высившемуся в центре зала кубу Передатчика и внимательно осмотрел контрольные панели. На его лице ничего нельзя было прочесть.

— Ну как? — небрежно спросил Теор.

— Хм… я вижу какие-то причудливые безделушки, которые могут удивить разве что дикаря, — проворчал Чалхиз. В его голосе уже не чувствовалось прежней самоуверенности.

— Ты увидишь еще больше, — пообещал Теор. — Один из обитателей неба согласился явить вам свой божественный лик и сурово предупредить о недовольстве вашим вторжением! Те, кто летает среди звезд, несут Великую Силу, способную сокрушить…

Теор произнес целую речь, полную восхваления жителей Неба и скрытых угроз в адрес чужеземцев, — так ему рекомендовал Норлак. Чалхиз угрюмо выслушал его, наклонив свою крупную голову и нервно перебирая ногами. Чувствовал он себя неуютно, а на лицах его спутников легко можно было прочесть нарастающий ужас.

— А теперь я включу Передатчик и почтительно попрошу бога Марка поговорить с тобой, вождь, — закончил Теор и, победоносно взглянув на приободрившегося отца, подошел к металлическому кубу. Это было довольно громоздкое устройство, раз в десять больше, чем распространенный в Солнечной системе передатчик типа «Земля-3В», но иначе на Юпитере и быть не могло. В данном случае это было даже на пользу, на чужаков это произвело дополнительное впечатление мощи. Но сработает ли сейчас прибор?

Теор с важным видом включил тумблеры на контрольной панели, хотя его пальцы слегка дрожали.

— Я предупреждаю тебя, вождь, что жители Неба не любят, когда их вызывают по таким пустякам, как визит каких-то чужеземцев, — продолжал нагнетать страсти Теор. — Я попрошу их показать живые картинки, но они могут разгневаться за это на меня. Стой тихо, пока я буду взывать к великим богам!

Он нажал кнопку вызова на своем переговорном диске.

— Марк, — пропел он торжественно на общем языке, которому его научил землянин, — настал момент, когда ты должен вмешаться. ОНИ здесь и ужасно напуганы. Ты готов?

Экран на кубе передатчика оставался темным.

— Марк, ты слышишь меня?

Пол дрожал от нетерпеливого перестука десятков ног. С крыши из вьющегося кустарника посыпались лепестки цветов.

— Марк, они ждут. Это я, Теор! Есть там кто-нибудь? Поторопись ответить, я очень прошу!.. Марк, или кто-нибудь из землян… Марк!..

Внезапно Чалхиз начал басисто мурлыкать — таков был смех юпитерян. Вскоре он демонстративно повернулся и вышел из зала. За ним бодро последовали его воины, обмениваясь ядовитыми репликами. А Теор продолжал с отчаянием взывать к темному экрану:

— Марк! Почему ты не отвечаешь? Что случилось?..


«Техника-молодежи» 1994 №2, с.51-58



Глава 4

А было:

— Ты сошел с ума, — растерянно сказал Фрэзер.

— Нет, нет… — Пат Махони сидел на скамье и тяжело дышал. Рыжая прядь волос, влажная от пота, прилипла к его лбу. — Я видел… Это было в южном зале В, около главного входа… Я видел, как они ворвались… отряд разъяренных людей с бластерами в руках… Среди них шли Клем, Том и Мануэль и еще двое или трое наших… все с поднятыми руками… Они заметили меня, когда проходили мимо. «Беги! — крикнул Мануэль. — Они на стороне прежнего правительства!» Один из чужаков ударил его по голове… а офицер прицелился в меня и крикнул: «Стой! Во имя закона стой!» Я был близко к углу, за которым был следующий коридор, и сказал, потихоньку пятясь назад: «Чьего закона?» — «Правительства Соединенных Штатов!» — «У нас нет с ним проблем!»… И тогда офицер сказал: «Я имею в виду законное руководство, а не бунтарей». Он увидел, что я пытаюсь улизнуть, и заорал: «Стой, или я стреляю!» Но я мигом шмыгнул в коридор. Пуля тут же ударила в стену за моей спиной, но я уже бежал…

Фрэзер тяжело опустился в кресло. «Это невозможно, — тоскливо подумал он. — Этого просто не должно быть! Такие вещи случаются только в кино, но уж никак не в тихой, размеренной жизни колонистов».

Он вспомнил, что нечто подобное было в Калькутте, когда он проходил военную службу. Его полк был послан для подавления антиамериканского восстания. Когда огнеметы направили на толпу и люди стали вспыхивать как спички, его затошнило…

Или взять случай с профессором Хавторном. Он, Марк, тогда учился в колледже и был полон розово-голубых юношеских идеалов. Хавторн казался ему воплощением мудрости и доброты. Он был слишком стар, чтобы всерьез интересовать тайную полицию, и потому продолжал преподавать СВОЮ версию истории. Вместо того чтобы восхвалять мудрость президента Гарварда, он приводил в своих лекциях цитаты из Джефферсона, Гамильтона и Линкольна. Более того, он призывал своих студентов следовать этим мыслям в жизни, а этого власть имущие вытерпеть уже не могли. Как-то вечером на старика напали юные хулиганы — конечно, совершенно случайно, а на следующий день во дворе колледжа были торжественно сожжены его книги. Хавторн вскоре умер от многочисленных ран, и ни одна газета не решилась опубликовать некролог.

Новый «истинно демократический» режим порой действовал и более гуманно. Однажды сотрудники ФБР взяли молодого Ольсена прямо из его лаборатории, обвинив в распространении подрывных памфлетов. Ольсен вернулся через несколько недель с разбухшими венами и затравленным взглядом. Карьера его была закончена, хотя и было доказано, что его арестовали по ошибке.

Однако этот случай был приятным исключением из правила. Люди исчезали почти ежедневно, и о них никто больше ничего не слышал. Да и вспоминать о них мало кто решался, люди предпочитали в разговорах восхвалять мудрость и дальновидность президента и твердость его администрации. После таких бесед тянуло прополоскать рот…

Фрэзер встряхнулся, стараясь отогнать неприятные воспоминания. Нужно было действовать, и, к счастью, он не чувствовал пока усталости. Что сказала ему Лори? «Потихоньку готовьтесь уйти из города…» Слишком поздно. Хотя… Но что произошло там, на Земле? Если бы восстание было подавлено, то вряд ли экипаж «Веги» вел бы себя подобным образом. Они взяли Клема, Тома и Мануэля… Зачем? Да потому, что все трое были инженерами-связистами и могли послать на Землю сообщение о случившемся. Так-так… Солдаты с «Веги» могут появиться с минуты на минуту. Надо действовать!

Марк вскочил с кресла и вышел в коридор. Вокруг было пусто и тихо.

— Выходи, Пат, — сказал он, обернувшись. — Если мы поторопимся, то можем захватить краулер и бежать из города. А пока пойду, соберу своих.

Пат молча кивнул и последовал за ним. Они вошли в грузовой лифт и стали спускаться на первый этаж. Сердце Фрэзера бешено билось, на лице выступил пот. Если бы он рисковал только собой…

Внизу было полно народа. Просторное фойе гудело десятками голосов. Лица людей были испуганы, на глазах женщин видны следы слез. «Эй, Марк! — позвал его один из мужчин. — Что произошло? Кое-кто говорит…»

Фрэзер пожал плечами и начал осторожно, но решительно пробиваться через толпу, направляясь к своей квартире. Ее дверь оказалась запертой.

— Господи, — с мольбой прошептал ой, — если моих нет здесь… Тогда ты, Пат, уйдешь один…

Но, к счастью, дверь тут же распахнулась. Пятнадцатилетний Колин медленно опустил кресло, которое выразительно было поднято над его головой.

— Отец! — с облегчением воскликнул он. — А я — то думал…

— Мать и Энн здесь? — не дав ему договорить, спросил Фрэзер и торопливо вошел в квартиру. Махони следовал за ним словно тень. Захлопнув дверь, Марк крикнул: — Немедленно все одевайтесь! Ева, где ты?

Жена сразу же появилась из гостиной. Она была миниатюрной брюнеткой с нежными чертами лица и большими серыми глазами. Из-за ее спины выглядывала Энн с заплаканным лицом. Девочка родилась на Ганимеде десять земных лет назад и впервые в жизни столкнулась с серьезными неприятностями.

Ева, всхлипнув, обняла мужа.

— Как хорошо, что ты пришел, Марк… Я не знала, что делать. Хотела позвонить в космопорт, но телефон отключен… — Марк ласково погладил ее по руке — та была холодна словно лед.

— Надо немедленно уходить из города, — сказал он.

— Но… нас же могут убить! — вздрогнула Энн.

Фрэзер шлепнул ее по щеке. Он был зол, но все же сумел сдержаться и ровным голосом приказал:

— Одевайтесь, я кому говорю!

Жена и дети растерянно посмотрели друг на друга и, не переча, пошли к шкафам с одеждой. Фрэзер осмотрел свой запасной скафандр и указал на него Махони:

— Возьми его, Пат. Он великоват для тебя, но что поделать…

Ева нервно стала выдвигать ящики, не зная, что выбрать.

— Сейчас не время модничать, — недовольно заметил Фрэзер. — Возьми только то, что уместится в карманах скафандра. Да положи ты это платье!

Махони отвернулся, пока Ева торопливо переодевалась. Фрэзер пристально смотрел на жену, ощущая — нет, не желание, сейчас не было на это времени, но память о желании, о прожитых вместе годах. Она отказалась от большего, чем он, прилетев на Ганимед: политика мало значила для нее, и на Земле она могла сделать отличную карьеру. «Хорошая девочка», — ласково подумал он.

Фрэзер надел свой скафандр, предварительно тщательно осмотрев кислородные баллоны, емкость с водой, пояс с концентратами, энергобатареи и ранец с инструментами. Шлем он пока оставил открытым и не стал надевать рукавицы. Дело для него было привычным, потому он управился куда раньше, чем остальные. Затем минуту или две он грустно обозревал свою квартиру, отлично понимая, что, возможно, никогда не вернется.

Она была стандартной и простой, подобно другим жилым помещениям в Авроре, но Ева сумела сделать ее уютной. Коробки с микрофильмами на книжных полках, стоящая на столе Колина наполовину законченная модель космолета, шахматы рядом с коробкой сигар… Фрэзер всегда любил шахматы и покер. Черт побери, сколько времени я угробил на все эти забавы!» — с запоздалым раскаянием подумал он. Его глаза скользнули по стене и застыли на большой фотографии, висевшей над кушеткой. Над морем с темной, почти фиолетовой водой бушевала метель из чаек. Но оно могло быть и другим, вспомнил Фрэзер. По ночам вода в заливе фосфоресцировала. Можно было опустить руки в волны, плещущие о борт лодки, и зачерпнуть ладонями жидкое лунное серебро…

Свои отроческие годы Фрэзер провел на плавучей морской станции. Ее обитатели пасли стадо китов и собирали морские водоросли. Иногда станция уходила далеко в океан, и тогда перед ними открывался целый мир НЕИЗВЕСТНОГО… Персонал станции состоял из людей многих национальностей и жил, по сути дела, одной большой коммуной. Ни о тайной полиции, ни о доносах здесь и не слыхивали, и это впоследствии больно отозвалось на последующей судьбе Фрэзера. Он оказался слишком доверчивым и мягким, совершенно не приспособленным к жизни в большом и жестоком мире, где ни на кого нельзя было положиться. Только оказавшись много позже на Ганимеде, он вздохнул вновь свободно — ему показалось, что он выбрался из душной субмарины на поверхность моря, на свежий, порывистый ветер…

— Марк, все готовы, — сказал Махони.

— Папа, а куда мы направимся? — смешно пробасил Колин. Мальчик изо всех сил пытался казаться невозмутимым, как и положено мужчинам. Сердце Фрэзера мягко вздрогнуло. Колонисты, как правило, имели чудесных ребятишек — если те, конечно, выживали в тяжелых и непривычных для людей условиях.

— Мы поедем к одной из дальних станций, — ответил Фрэзер. — Мы не можем здесь оставаться, экипаж «Веги» состоит из гарвардистов, от которых можно ожидать любой пакости. Но им не удастся оккупировать весь Ганимед — просто людей не хватит. Спрячемся за хребтом Гленна, а там видно будет. А теперь пойдем. Пат, ты пойдешь последним. Дети, если увидите солдат в голубых скафандрах, не вздумайте бежать. Они могут открыть стрельбу.

Фрэзер вышел в коридор и некоторое время стоял, прислушиваясь. Вокруг было тихо. Тогда он пошел в сторону гаража, моля Господа, чтобы краулеры не успели взять под охрану.

Свернув в очередной раз, он увидел астронавтов с «Веги». Большой грузный мужчина в голубой униформе с белым поясом выразительно поднял бластер.

— Эй, приятель, ты куда направился? — спросил он настороженно.

Фрэзер замешкался. Вместо него ответила Ева. Очаровательно улыбнувшись, пояснила:

— Простите, офицер, но мы возвращаемся домой.

— Хм-м-м… — недоверчиво пробурчал астронавт, но было заметно, что слово «офицер» ему, рядовому, доставило удовольствие.

— Мы недавно прибыли из поселения, что на равнине Маре. Ваш командир приказал нам вернуться домой и оставаться там, что мы и делаем.

— Ладно, ладно, идите… — неохотно сказал солдат.

Ева дернула мужа за рукав, и он с окаменевшей улыбкой последовал за ней. Когда все вышли в соседний коридор, Махони присвистнул.

— Отличная работа, леди! Как вы догадались так ловко запудрить мозги этому парню?

— Все просто. Кто-то из офицеров должен находиться внутри здания и отдавать подобные команды, — ответила Ева. Ее губы тряслись от пережитого напряжения, и поэтому ей пришлось их крепко сжать.

— Папа, — вмешалась Энн, — может быть, мы лучше…

— Заткнись, — строго сказал Колин и отвесил ей подзатыльник.

Махони открыл дверь, за которой начинался наклонный пандус. На нулевом подземном этаже Авроры располагались склады, гаражи, силовые установки и прочее. В лица им ударил сырой холодный ветер. Когда Фрэзер, шедший последним, вновь закрыл дверь, он увидел, что пар от его дыхания превращается в белый иней, который немедленно осаждается на слабо светящиеся стены.

— Марк, а что мы будем делать, если они охраняют гаражи? — озабоченно спросил Махони.

Фрэзер вместо ответа снял ранец и достал из него молоток и пару увесистых гаечных ключей.

— Возьми, Пат. И ты, Колин. Не бог весть какое оружие, но все же лучше, чем ничего.

— Молоток против бластера? — запротестовала Ева.

— Если потребуется, мы будем драться чем угодно.

Конечно, Фрэзер не был суперменом из ковбойского боевика, и нервы его натянулись до предела. Но рядом с ним находились его дети, и он даже зубами готов был драться за них.

— Энн, — сказал он, — можешь ты пойти вперед? Если встретишь охранника, заговори с ним. Отвлеки его внимание. Он не причинит тебе вреда, не бойся. Только бы он был один…

Фрэзер взял дочку за плечи и заглянул ей в глаза, которые так напоминали ему Еву.

— Ты смелая девочка, — добавил он, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Даже через скафандр он почувствовал, как дрожат плечи Энн.

— О'кей, папа! — нарочито бодро сказала она и, чмокнув его в щеку, быстро пошла вперед.

Ева вцепилась в руку мужа, застывшими глазами провожая дочку. Выждав паузу, они пошли вслед за Энн, стараясь не производить никакого шума. Вскоре девочка подошла к повороту в коридор, ведущий к гаражу, и застыла на месте. Тут же послышался чей-то грубый голос:

— Эй, малышка! Что ты здесь делаешь?

— Я не могу найти папу, — заныла девочка и исчезла за поворотом. — Пожалуйста, дядя, помогите найти его!

Фрэзер махнул рукой Махони и Колину. Они осторожно. дошли до угла. Энн все время истерически всхлипывала, не обращая внимания на окрики солдата, в голосе которого появились нотки безнадежности.

— Пора, — шепнул Фрэзер. — Бегите изо всех сил и бейте его чем и куда попало!

Он прыгнул к противоположной стене коридора и, мгновенно развернувшись, метнул молоток в стоявшего метрах в пяти от него охранника. Сразу же плечо отозвалось резкой болью — он вывихнул его, когда играл в баскетбол в спортивном зале Авроры.

Солдат в голубом мундире согнулся пополам и рухнул на колени. На лице застыла гримаса удивления, бластер выпал из ослабевших рук. А когда стал приходить в себя, Махони был уже рядом. Схватив солдата за волосы, он несколько раз с силой ударил его головой о пол, а затем со злостью стал бить ногами, пока Фрэзер не остановил его. Энн стояла в стороне и с ужасом смотрела на лежавшего ничком солдата. Фрэзер успокоил дочь как мог. Вопреки желанию он сочувствовал астронавту. Это был молодой парень, наверняка попавший в переплет волей случая. Он не мог не выполнять приказов командира-фанатика, но стрелять в девочку, конечно же, не стал бы. Колин поднял с пола бластер и встал рядом с Махони.

— Он сам напросился, папа! — гордо воскликнул мальчик, потрясая оружием. Фрэзер вдруг вспомнил парней, некогда до полусмерти избивших профессора Хавторна, и помрачнел.

— Нам надо идти, — встревоженно сказала Ева, озираясь по сторонам. — Здесь нас могут услышать…

Фрэзер кивнул в знак согласия и разрешил жене увести Энн. Они вышли в соседний коридор и вскоре оказались в обширном гараже, погруженном в полутьму. Эхо их шагов звучно отражалось от стен. Краулеры стояли в ряд. Это были большие квадратной формы машины с гладким куполом кабины, отлитым из прочнейшего металлопласта. Для передвижения использовались две альтернативные системы — колесная и шаговая. Мощные аккумуляторы на всех машинах было принято держать заряженными, а продуктовые отсеки — полными, так что Фрэзер открыл люк ближайшего краулера и махнул рукой, приглашая свой небольшой отряд в салон. Сам уселся на место водителя и сразу же включил двигатель для разогрева.

Через минуту машина плавно стронулась с места и направилась в сторону кессона. Когда дверь позади закрылась и воздух стал с шумом уходить из камеры, Фрэзер вытер рукой пот со лба. «Мы все-таки сделали это!» — с изумлением подумал он, еще не до конца веря в удачу. Но радости особой не чувствовал — события последних часов слишком его измотали.

Ева, словно поняв его состояние, порылась в аптечке и протянула ему тонизирующую таблетку. Фрэзер, благодарно улыбнувшись, проглотил ее и закрыл глаза. Когда выходная дверь кессонной камеры открылась, он чувствовал себя совсем иным человеком — психостимулятор сработал на славу. Фрэзер ощущал себя могучим воином типа Конана-варвара, способным с одним мечом в руках разбросать целую армию врагов. Чувствительность его невероятно обострилась, так что, даже не поворачивая головы, он ощущал каждое движение, каждый взгляд членов своего экипажа и одновременно — состояние всех агрегатов краулера. Он слился с окружающим миром, пророс в него каждым своим нервом, воспринимал его всей кожей…

Когда краулер выехал на равнину, ночь уже воцарилась в небе, расцветив его фейерверком разноцветных звезд. Среди них ледяным водопадом низвергался в бездну белесый поток Млечного Пути. Впереди, прямо по курсу, возвышалась черная вершина пика Гленна, над которой серебристой короной сияла Европа. Город остался позади, закрытый мягко фосфоресцирующим защитным куполом. Рядом с ним, словно рухнувшая на равнину луна, лежал массивный шар крейсера, ощетинившийся стволами орудий. А на востоке, над иззубренной стеной скал, нависал чудовищный диск Юпитера, уже выплывший на три четверти из-за горизонта.

Планета-гигант царила в небе. В диаметре она в пятнадцать раз превышала Луну, видимую с Земли, и была несравненно ярче. Большая часть поверхности имела оттенок темного янтаря, с поясами цвета меди, синего кобальта и малахита. Среди них тускло светился глаз Большого Красного Пятна, частично ушедшего на ночную сторону.

Фрэзер с трудом заставил себя оторваться от величественного зрелища, которым невозможно было пресытиться, и стал смотреть только вперед, крепко сжимая в руках руль. Каменная равнина, основу которой составляли вулканические породы, мягкими волнами уходила к гряде скал; ледяной панцирь над восточным хребтом пылал от переливов небесного цвета. Он напомнил Фрэзеру Тихий океан в ночи. «Почему я так мало обращал на него внимания там, на Земле?» — с неожиданной тоской подумал он.

Фрэзер повернул краулер в сторону хребта Гленна. Там, за расщелиной Шепарда, находилось множество одиночных поселений. В них жили в основном горняки, добывающие руду или лед на равнине Беркли.

— Дело идет неплохо, — сказал Фрэзер, не обнаружив позади погони. — Мы в безопасности, по крайней мере на несколько часов.

Махони недоверчиво хмыкнул.

— В безопасности? Вряд ли, Марк, ведь разбойники вовсю хозяйничают в Авроре и скоро непременно займутся ее окрестностями. Но в любом случае мы правильно сделали, убравшись из города.

Фрэзер кивнул и прибавил скорость, следя неотрывно за дорогой. Правда, дороги как таковой не существовало — по равнине в сторону скал была прочерчена светящаяся линия, указывающая направление пути. До горизонта было рукой подать — на Ганимеде он был удален всего на две мили. Но машина смогла скрыться от наблюдения еще раньше, свернув налево, к кратеру Апачи. Да и изломанная стена скал, напоминавшая развалины древнего замка, также давала длинную тень. Так что минут через двадцать о погоне можно было не беспокоиться.

Но в эту минуту интерком захрипел, прокашлялся и басистым голосом заорал:

— Эй, вы, в краулере! Стойте именем закона!

Фрэзер чертыхнулся и посмотрел на зеркало заднего обзора. Со стороны Авроры их преследовал точно такой же краулер. До него было не больше мили.

Он включил передатчик, не теряя хладнокровия — благодаря действию тонизирующей таблетки. Но из глубин его души уже стал выползать страх.

— Что вас тревожит, приятель? — насмешливо спросил он, нажимая на педаль газа до предела.

— Отлично знаете что! Мы нашли часового, на которого вы напали. В моей машине находится отряд вооруженных солдат. Немедленно остановитесь, иначе мы начнем стрелять!

Лицо Махони позеленело — впрочем, быть может, на него упал свет Юпитера. Он дерзко ответил:

— Ваш краулер не быстрее нашего, к тому же мы лучше знаем местность. Так что поворачивайте свои оглобли, ребята, пока не сломали шеи в какой-нибудь расщелине — здесь их видимо-невидимо.

Что-то щелкнуло по защитному колпаку, заставив вздрогнуть Еву и детей.

— Наши пули быстрее любой машины, предатель, — зло сказал командир отряда с «Веги». — И еще у нас есть тяжелые лазеры. Остановите краулер, иначе я сожгу вас как цыплят!

Фрэзер оглянулся и увидел ужас в глазах Энн.



Глава 5

Корабли наярр спустились по Брантору, вышли в залив Тимлан и поплыли на север. Стоя на верхней палубе, Теор смотрел поверх высоких серых волн на берег. Там двигалась сухопутная армия, состоящая в основном из фермеров. Копья со сверкающими ледяными наконечниками были наклонены вперед, а над ними развевались на несильном ветру знамена. Конница на форгарах следовала среди красно-рыжих облаков, стараясь не отставать от флотилии. Позади всех двигался тяжело груженный обоз. Колеса редко применялись на неровной, лишенной дорог юпитерианской поверхности, поэтому здесь куда чаще использовались своеобразные сани. Могучие шестиногие канниксы тащили за собой оглобли, к концам которых были привязаны ремнями большие ящики. И оглобли, и ящики были изготовлены из стволов хоука — породы дерева, обладающего способностью плыть в воздухе при малейшем разогреве.

Топот ног канниксов доносился до Теора словно отдаленный грохот множества барабанов и смешивался со скрипом гребных колес и плеском волн.

— Хорошо, — сказал Теор, наслаждаясь величественным зрелищем. — Мы вновь в пути!

Его глаза скользнули чуть выше, и за лесом пик он увидел уходящую в бесконечную даль равнину Медалон, заросшую редким кустарником. Внезапно он вспомнил о своих близких — жене и полумуже, с которыми распрощался на рассвете. Теор редко говорил о них, но они часто занимали его мысли, особенно супруга: сейчас она носила его первенца…

Не без труда он отвлекся от несвоевременных мыслей и повернулся к стоящему рядом Норлаку:

— Мы должны сокрушить чужаков, другого выхода у нас нет. Полуотец, вы не до конца рассказали мне о своих наблюдениях над улунт-хазулами. Насколько, по-вашему, мы превосходим их в численности?

— От 16 до 64 процентов, — без колебаний ответил Норлак. — Но пришельцы — прирожденные воины, а мы мирное племя.

Стоявший на капитанском мостике Элкор слышал эти слова, но никак не отреагировал на них. Оглянувшись, он с гордым видом осмотрел свою флотилию, состоящую из десяти эскадр. Заметив появившегося среди облаков вестового, он сделал ему знак рукой. Всадник тотчас натянул поводья, и форгар плавно спланировал на палубу.

— Скажи капитану «Клюва», чтобы его корабли сблизили ряды, — приказал он.

Вестовой тотчас взмыл в небо.

— Зачем вы делаете это? — ворчливо спросил Норлак. — Мы все равно не скоро прибудем в Орговер.

Вождь недовольно нахмурился.

— Нам нужна постоянная практика в выполнении военных маневров, — резко ответил он и отвернулся. Он терпеть не мог советов от подчиненных, особенно от полумужчин.

Гребные колеса, расположенные по бокам судна, медленно поворачивались с монотонным скрипом. Вращавшие их матросы сильно уставали после нескольких часов работы, поэтому вахта менялась довольно часто. Очередная смена запрягалась в длинные тяжла, а еле державшиеся на ногах матросы шли к корме, где и засыпали, стоя на ногах. Корабль сразу начинал раскачиваться, когда гребные колеса замедляли свое движение, но затем рулевой выравнивал его и выходил на прежний курс.

Как было принято на Юпитере, все суда имели длинный корпус и относительно малое водоизмещение (хотя правильнее было бы сказать «аммиакоизмещение»). Морские волны на этой планете двигались на две трети быстрее, чем на Земле, поэтому весла здесь почти не применялись — гребные колеса действовали в этих условиях куда эффективнее. Наяррам был известен и парус, но они редко использовали его, так как ветер был обычно слабым.

Элкор вновь обернулся к своим родственникам и уже более спокойным тоном произнес:

— Мы слишком долго вели себя мирно, и теперь приходится за это расплачиваться. Приграничные патрули до сих пор легко отбивали набеги дикарей, да и скалы Дикой Стены служили нам надежной защитой. Быть может, это не пошло нам на пользу. Если бы враг постоянно угрожал нашей стране, то каждый наярр был бы опытным воином.

— Это порочная логика, вождь, — недовольно поморщившись, возразил Норлак.

Теор не поддержал его. Отец был прав — относительно спокойная жизнь разнежила их, и это было опасно, поскольку ни на суше, ни на море война фактически никогда не прекращалась. И они, род Рива, всегда были в ряду лучших воинов племени наярр. Но все же их призвание было в другом. Ривы всегда боролись — но не столько с живыми противниками, сколько с природными катаклизмами. Их магия и мастерство всегда были необходимы, если после обильных дождей поток разрушал дамбу, или на равнине внезапно. вскрывалось вулканическое жерло, или землетрясение грозило поглотить поселения в бездонных пропастях. Но руки Ривов были привычны и к оружию — Теор вспомнил о многочисленных охотничьих экспедициях, в которых ему приходилось принимать участие. Бешеная скачка по степи, хлесткие удары ветвей кустарника, свист воздуха над головой… И блеск копья, поднятого над головой в диком азарте погони! Он бывал во многих опасных переделках и не должен испугаться, когда встретится с врагами лицом к лицу!

С точки зрения земного мужчины, тревоги и сомнения Теора показались бы излишне преувеличенными, кое-кто мог бы даже презрительно назвать его трусом. Дело в том, что Теор нес лишь треть характерных признаков расы наярр. Он был индивидуальностью, со своим характером и сложившимся взглядом на жизнь — но все же в меньшей степени, чем это было типично для сильной половины рода хомо сапиенс. То, что его волновало, основывалось не столько на страхе смерти, сколько на обостренном чувстве несправедливости происходящего. Нападение чужаков, коренным образом изменившее мирную жизнь наярр, было случайностью, его вполне могло и не быть — эта мысль потрясала Теора буквально до его биологических основ.

Матросы, тянувшие канаты гребных колес, завели монотонную песню, смешавшуюся с острым запахом вспотевших тел и скрипом палубы:

Правый! Левый!

Не думай, куда мы идем и зачем,

Брось все свои тревоги за борт,

Но не надейся, что высохнет океан

И мы вернемся домой…

Правый! Левый!

Крути колесо и радуйся, что жив!


— Предчувствую, что мы будем разбиты в бою, — тоскливо прошептал Норлак.

— Постараюсь, чтобы вы ошиблись на этот раз, — холодно возразил Элкор.

Сердце кипит, словно вулкан,

Колеса скрипят, нуждаясь в смазке,

Но нам, матросам, смазка не нужна,

Верно, друг?

Так и только так.

Давай, левый, не отставай!


Норлак явно нервничал. Подняв посох, он указал в сторону скрытого туманом берега:

— Равнина Медалон велика. Мы можем уйти от побережья и построить новый город…

— Бежать, даже не попытав счастья в бою? Более шестидесяти лет назад наши предки пришли сюда и завоевали эту страну. Сколько сил было потрачено на то, чтобы обжить дикую местность! И все это просто так отдать наглому врагу? Мы многое потеряли из обычаев наших диких предков, но одно их ценное качество нам сейчас понадобится: лучше умереть в бою, чем сдаться!

Теор отошел от своих родителей, раздосадованный. Безусловно, полуотец прав, но ему не по душе было трусливое бегство.

Он опустился по сходням на главную палубу и пошел среди застывших на месте фигур отдыхающих матросов. Его рука сама нашла черную коробочку, лежащую в кармане пояса, и включила ее в режиме воспроизведения — этот земной прибор мог служить и в качестве магнитофона. Тихо зазвучала мелодия одной сентиментальной баллады, известной с детства каждому наярру. Никто из дремлющих моряков не обратил на это внимания.

— Теор!

От неожиданности он выронил коробку на палубу.

— Теор, это Марк. Ты слышишь меня?

Он поспешно включил переговорный диск, висящий на груди.

— С тобой все в порядке? — зазвучал встревоженный голос Фрэзера.

— Да, да! — лихорадочно воскликнул Теор. Впрочем, чувство самообладания быстро вернулось к нему, и он после паузы заговорил спокойнее, чем сам ожидал:

— Как твои дела, Марк?

Через несколько секунд с Ганимеда пришел ответ.

— Все хорошо, — довольно мрачным тоном ответил Марк.

— Что с тобой случилось, брат? Почему ты не ответил на мой срочный вызов, как мы договаривались?

— Прошу прощения, Теор. В тот момент пришлось спасать свою жизнь… Но что произошло, когда я не ответил?

— Я привел улунт-хазулов в Дом Оракула и попытался испугать их, вызвав тебя. Но ты не отозвался, и чужаки вдоволь поиздевались над моими угрозами. Теперь у нас нет иного выхода, кроме как разбить их головной отряд прежде, чем враги высадятся на берег. Я сейчас на борту корабля.

— Вот как? Выходит, вы можете воевать и на море?

— Да. Но чужаки наверняка разделят свои силы, так что мы выслали навстречу им свой отряд и по суше. Мы имеем заметное преимущество в численности, но улунт-хазулы превосходят нас в росте, да и в боевом искусстве.

— Погоди, Теор, есть шанс дело не доводить до драки. Главный передатчик в Авроре в любой момент может передать мое послание с угрозой, записанной на пленку. Так что, если вы встретитесь с чужаками в ближайшее время…

— Боюсь, что уже поздно. У нас нет теперь другого пути, как бороться и победить.

После паузы Теор озабоченно спросил:

— Но что произошло у вас, на Ганимеде?

— Хм… ничего приятного. Ты помнишь мой рассказ о том, как было свергнуто прежнее правительство моей страны?

— Конечно. Я часто пытался это понять, но так и не смог. Как могли эти люди держаться за власть, зная, что большинство населения их не поддерживает? Уму непостижимо.

— Видишь ли, большинство из прежних правителей полагали, что они приносят стране огромную пользу. Может быть, частично они и были правы. Дело здесь в другом — они решили, что свободой можно пожертвовать ради безопасности. Многие же, в том числе и я, считают иначе.

— Я не совсем понимаю значение этих слов, Марк. Но продолжай, я тебя слушаю.

— Все произошло неожиданно. На Ганимед сел военный корабль. Мы полагали, что он прибыл с дружескими целями, однако экипаж напал на нас и обманом завладел Авророй. Оказалось, что эти люди поддерживают свергнутый режим. Мы не знаем, какова сейчас на Земле ситуация, поскольку связи с ней пока нет. Быть может, там разгорелась война и восстание подавлено. Но я решил, что не буду служить сторонникам тирании, и с помощью друга захватил краулер. Вместе со своей семьей я сбежал из города и направился в горы.

— Ах, так… — сказал Теор, когда землянин сделал паузу. «А ведь я тоже мог бы сбежать», — подумал он, но тут же с негодованием отверг эту мысль. — Но постой, Марк, ведь ты же не раз говорил, что ваша раса не может жить на Ганимеде без искусственной среды, которая может быть создана только в закрытом колпаком городе!

— Верно. Но за хребтом есть немало небольших поселков и даже отдельных домов, тоже закрытых куполами. К сожалению, враги заметили наше исчезновение и послали за нами погоню — другую машину с вооруженными людьми. Когда мы отказались остановиться, они начали стрелять. Мы надели скафандры и продолжали движение в сторону гор. Ну и гонка это была, Теор! Кабина получила несколько пробоин, и весь воздух из нее мгновенно вытек. Мы лавировали по равнине, прячась в каждой встречной тени, избегая трещин и пуль. Если бы не наш опыт в езде по поверхности Ганимеда, которого не имели наши враги, то мы никогда бы не спаслись. Мы успешно миновали проход в горах и передали сигнал бедствия. В этот момент наш краулер был поврежден точными выстрелами. Мы покинули его и пошли пешком. Вскоре нашли пещеру и скрылись в ней, заняв круговую оборону. У нас была пара ружей, так что мы могли некоторое время продержаться. Но помощь пришла не скоро, да и справиться с врагами оказалось непросто.

— Хм… разве у поселенцев за горами не хватает оружия?

— Оно у них есть. Но солдаты с военного корабля вооружены дальнобойными лазерами, имеющими в два раза больший радиус действия, чем наши ружья. Нас вполне могли убить, но один поселенец по имени Хоши со своими сыновьями спас нас. Затем привел к себе домой, откуда я сейчас и говорю. Было непросто соединить мой передатчик с ближайшей релейной линией… Впрочем, это неважно. Я связался с тобой так быстро, как только мог. Теор, я очень сожалею, что опоздал.

Его голос дрогнул.

— Ты молчал несколько дней, — сухо сказал Теор. — Неужели все эти событий происходили так долго?

— Н-нет… Хотя в тот момент, когда я должен был сыграть роль грозного Оракула, я находился в пещере. А затем… честно говоря, я некоторое время приходил в себя после всего происходящего. Но теперь, когда наша связь восстановлена, я предлагаю обсудить план контрудара.

— Думаешь, это возможно? — с надеждой спросил Теор.

— Не уверен, но попробовать стоит. Подожди, я сейчас соберусь с мыслями… Должен же быть выход из положения, в которое попало твое племя, Теор!

Землянин замолчал.

Теор подошел к борту и стал вглядываться в глубокую тьму, царящую на севере. Холодный ветер, несущий брызги аммиака, бил ему в лицо. Он стал покрепче, чтобы качка не сбила его с ног.

«Так уж случилось, Марк, что наши беды встретились в одни и те же дни, — подумал он. — Нам обоим предстоит драться, и я очень надеюсь на твою помощь. Кто знает, быть может, и я чем-то сумею тебе помочь?»

Правый! Левый!

Океан — это дьявольское место!

Идем в никуда, одни среди волн.

Только молния пишет мне письмо.

Дорогая, почему молчишь?

Неужели забыла?

Эй, левый, давай не отставай!


Глава 6

Комната была просторной — в Авроре таких не знали. Стены отделаны нешлифованным камнем, мебель тоже вырезана из камня. На креслах и диванах лежали мягкие подушки, искусно расшитые женой хозяина дома. Окном служил круглый иллюминатор, снятый с разбитого космолета. Из него открывался впечатляющий вид на север. Равнина, лежащая внизу, была окутана мглой, на которой черными пятнами выделялись метеоритные кратеры. Вдали на сотни футов вздымалась ледяная гора Беркли, расцвеченная желто-зеленым светом заходящего Юпитера.

Рядом с домом находилась шахта Хоши — решетчатый кран и железный навес, защищавший оборудование от мелких метеоритов. На фантастическом фоне пейзажа Ганимеда земное оборудование выглядело жалким и более чем неуместным.

Впрочем, сам Хоши этого, казалось, не замечал. Он выглядел, как всегда, бодрым и энергичным. Допив кофе, он поднялся с кресла и пружинистым шагом направился к телевизору.

— Время послушать, что скажет наш новый друг адмирал Свейн, — с усмешкой сказал он, щелкнув выключателем.

— Ха, — буркнул Том, старший из пяти сыновей. — Я не поверю ему, даже когда он объявит, который час.

— О, этому вояке можно верить! — возразил Махони. — Я знаю эту породу людей, они твердокаменные.

Один из младших внуков Хоши начал вопить, и мать тут же стала утешать его. Немедленно вокруг них собрались все женщины в доме, кроме Евы, засыпая молодую мать советами, как лучше всего успокоить ребенка. Скорее всего они просто боялись услышать неприятные новости. Мужчины же уселись напротив телевизора. Колин Фрэзер был среди них, но старался держаться поближе к отцу.

Экран пока был пуст. Махони не удержался и первым нарушил напряженное молчание.

— А этот Свейн парень не промах! — с натужной улыбкой сказал он. — Одним своим присутствием он сделал из нас конформистов. И то же самое он сделает на каждой луне, где высадится его банда головорезов. А что будет, если он раскроет рот? Глядишь, мы сразу же станем сторонниками президента Гувера, чтобы ему гореть в адском огне!

Никто не среагировал на шутку. Махони вздохнул и пожал плечами.

— Да, ребята, весельчак из меня никакой. Но комедия, похоже, будет здесь разыграна славная…

Фрэзер крутил свою трубку, нервно поглаживая ее пальцами. Ему чертовски хотелось закурить, но он сдерживался. Наконец на экране появилось лицо Лоррейн Власек.

— Я уполномочена сделать важное заявление, — чуть хриплым голосом сказала она. — В первую очередь я обращаюсь к гражданскому населению системы Юпитера — а это практически каждый из вас. Предупреждаю, вам не понравится то, что вы услышите, но в интересах ваших семей прошу набраться терпения. Хотим мы этого или нет, но мы должны в этот ответственный момент истории следовать за нашими законно выбранными лидерами…

— Великий Бог! — взорвался Махони. — Я знаю, что Лори была сторонницей Гарварда, но не думал, что она окажется предательницей.

Фрэзер покачал головой. Ему было тошно как никогда.

— Лори способна и не на такое, — сказал он. — Она же самая настоящая фанатичка.

Ева успокаивающе погладила его по плечу.

— Может быть, у нее не было выбора, — мягко сказала она. — Крейсер мог разрушить Аврору огнем своих орудий, разве не так?

— Помолчите, пожалуйста! — раздраженно воскликнул Хоши.

— …командиру «Веги», адмиралу Лионелу Свейну.

Лицо Лоррейн исчезло с экрана. Вместо нее появилось изображение худого, даже хрупкого мужчины, с красиво посаженной седой головой и голубыми глазами, такими же холодными и непоколебимыми, как библейская небесная твердь. Он был одет в темно-синюю адмиральскую форму с золотыми погонами, на груди сияли ордена и медали.

— Мои собратья-американцы! — на удивление бархатным голосом произнес он. — Я пришел к вам в черный час нашей страны. Вновь пламя войны развевается над Соединенными Штатами, вновь брат пошел на брата, как это было некогда в годы Гражданской войны. И вновь ничто не сможет спасти нашу великую державу, кроме мужества и мудрости Линкольна и железной воли Гранта.

— Когда этот дуралей вернется домой, к своей мамочке? — тихо спросил Колин. Отец укоризненно посмотрел на него и подумал: «Хороший он все-таки парень! Уже разбирается, что к чему. Мне для этого потребовалось полжизни…»

— …Но сейчас опасность как никогда велика, — продолжал вещать адмирал, сверля зрителей своими ледяными глазами-буравчиками. — Вы знаете, каких трудов стоило Соединенным Штатам победить в последней ядерной войне и как часто они были на грани полного уничтожения. Не прояви наш народ в то время всей своей преданности, мужества и силы воли, от нашей страны не осталось бы ничего, кроме выжженной радиоактивной пустыни. Но мы выстояли и этим спасли планету. Сам Господь вручил нам в руки оливковую ветвь и поручил сохранять мир и спокойствие на Земле. И наше правительство взяло на себя это тяжелое бремя хранителей человечества. Мы были вынуждены отказать другим государствам, даже нашим ближайшим союзникам, в праве на суверенитет — иначе демон ядерной войны мог где-нибудь вновь вырваться на волю. Все мы выросли в этом суровом, но прочном мире, и ваши дети — тоже. Разве мы не были счастливы все эти годы? Неужто вы хотели бы, чтобы война вновь раскинула над нами свои черные крылья?

Уверен, что нет. Снова и снова американский народ с чистым сердцем повторял вслед за своим правительством: МИР, БЕЗОПАСНОСТЬ И МУДРОЕ РУКОВОДСТВО НАД ЗЕМЛЕЙ. Разве президент Гувер не отменил устаревший путь периодического переизбрания всех ветвей власти? Конгресс, имеющий отныне лишь совещательный голос, от имени наций предложил Гуверу пожизненно занимать пост Президента — разве не в этом проявились новые грани нашей демократии?

Но вы знаете и о другом, о банде изменников, живших среди нас. Согретая на груди Америки, эта ядовитая змея коварно ужалила ее. Долгие годы Сэм Хилл, поддерживаемый иностранными спецслужбами, собирал свои темные силы из всякого отребья, из отбросов общества. На деньги наших заклятых врагов он построил на Луне тайные базы, готовил штурмовые отряды из числа самых отъявленных головорезов. И вот настал час, когда это орда обрушилась на нашу многострадальную страну. Корабли врагов сели на наших полях, кованые башмаки стали топтать нивы, снаряды разорвались на мирных улицах городов. Наше руководство обратилось за помощью к мировому сообществу, но недавние союзники отвернулись от нас в трудный час, в который раз проявив отсутствие благодарности за все, сделанное Америкой для дела мира. Но еще хуже, что оболваненная вражеской пропагандой часть наших граждан встала под пиратский флаг Сэма Хилла. Многие были пассивны, старались не высовывать носа из дому, словно их драгоценные шкуры важнее, чем судьбы страны! Мятежники располагали новым оружием, которое давало им заметное преимущество. А наш президент Гувер был слишком гуманным, чтобы применить против врагов ядерные бомбы.

«Хм, это что-то мало похоже на то, что я слышал до того, как Земля ушла за Солнце, — подумал Фрэзер. — Гарвард, судя по всему, все-таки хотел сбросить на восставших ядерные бомбы, но они у тех тоже имелись. Президент дрогнул — ведь война могла погубить все и всех. Только в самом конце, когда поражение стало очевидным, Гарвард приказал нанести ядерный удар — и один из офицеров охраны застрелил подлеца».

Лицо Свейна болезненно дернулось.

— Вы слышали о трагическом финале, — тихо сказал он. — Сейчас предатели торжествуют. Они заняли Вашингтон. Их агенты по всей стране охотятся за мужественными людьми из службы безопасности, преследуя их как бешеных псов. Новая законодательная власть начала с разрушения основ нашей демократии, которая основывалась на жестком, но справедливом порядке. Генералы, пришедшие в Пентагон, стали распускать нашу победоносную армию, оплот мира на планете. Дипломаты-изменники ведут переговоры о создании новой, коллективной системы безопасности. Я могу этому дать иное название — коллективное предательство и безумие. Война научила нас, что нельзя верить и ближайшим союзникам; уроки бунта говорят, что мы не должны доверять даже собственному народу.

Это безумие должно быть остановлено! Ради спасения будущего человечества изменника Сэма Хилла необходимо низвергнуть, и мир по-американски вновь воцарится на планете.

Адмирал Свейн сделал паузу. Его глаза блестели от возбуждения, губы дрожали. Да, это был безумец, но опасный и волевой безумец.

— Неужели он на самом деле верит во все это? — недоуменно спросил Фрэзер.

Хоши кивнул.

— Угу. И это хуже всего…

Свейн положил локти на стол и нагнулся, словно желая нырнуть в экран. Бархатные нотки исчезли из его голоса, он стал сухим и бесстрастным.

— Вы, конечно, задаетесь вопросом, как мой корабль сумел пройти через этот кошмар. Я буду откровенен с вами, друзья. И очень надеюсь на вашу помощь и потому не желаю ничего от вас скрывать.

«Вега» была на патрулировании, когда в стране начались беспорядки. Мы получили приказ искать вражеские орбитальные станции. Это могло бы изменить баланс в нашу пользу, но мы, к сожалению, ничего не нашли. Затем мы вернулись к Земле. Восстание было в самом разгаре. Сесть на планете наш крейсер не смог — он не рассчитан на такое сильное гравитационное поле и рассыпался бы под собственным весом. Стрелять с орбиты ядерными зарядами мы не могли по двум причинам. Во-первых, правительство Америки не хотело, как я уже говорил, гибели миллионов невинных людей. Во-вторых, этих зарядов попросту не было — в мирное время патрульным крейсерам запрещалось нести на борту ядерные боеголовки. Мы пытались перевооружиться на лунной базе, но ее в первый же день заняли мятежники.

А затем пришла весть о капитуляции правительства. Всем кораблям и подразделениям военно-космических сил было приказано вернуться назад для демобилизации. Я посоветовался с экипажем. Мои люди высказались за лояльность прежним, законным властям. Они были готовы бороться, если командиры поведут их в бой. И я горд доложить вам, что ни один из моих офицеров не дрогнул.

Итак, друзья — а я надеюсь, что мы будем хорошими, добрыми друзьями, — я рассказал вам всю правду. Возникает естественный вопрос — а что делать теперь? Разве может один крейсер изменить ход истории?

Да, может, и в этом состоит мой план. Ганимед — это не только исследовательская станция, но и мощное производство. На ваших шахтах добывается ядерное сырье, вы имеете установки по его обогащению. Стало быть, вы имеете исходные компоненты по производству атомной бомбы.

От имени законного руководства Соединенных Штатов мы заняли Ганимед, и Аврору в том числе. Скоро Земля станет вновь доступна для радиоконтактов. Бандиты в Вашингтоне немедленно свяжутся с вами и узнают, что здесь все идет хорошо и вы не нуждаетесь в ближайшее время ни в каких поставках. Надеюсь, вам поверят. Но даже если этого не произойдет, вряд ли Сэм Хилл будет заниматься организацией дорогостоящей экспедиции на Юпитер — у него сейчас хватает дел и на Земле. Если разведывательный корабль все же приблизится к системе Юпитера, наши орбитальные шлюпки издалека обнаружат его и уничтожат залпом ракет. На Земле наверняка предпочтут решить, что эта гибель была случайной.

Действуя сообща, мы сумеем сохранить изолированность системы Юпитера на ближайшие три месяца. За это время мы сумеем создать ядерное оружие, в котором остро нуждаемся. Затем мы разрушим ваш Главный передатчик — надеюсь, вы понимаете, что это необходимо, и на предельной скорости направимся к Земле.

Со своим новым оружием «Вега» сумеет несколькими внезапными ударами разрушить основные космодромы на Земле, а также уничтожить любой напавший на нее космолет. И тогда, завоевав первенство в космосе, я смогу предъявить ультиматум предателям из Белого дома. Под угрозой немедленного уничтожения я потребую от бунтарей сложить оружие.

Надеюсь, эти безумцы поймут всю безнадежность сопротивления. Если же они начнут военные действия, то мы, увы, с болью в сердце должны будем нанести ракетный удар по Земле. Но я не верю, что до этого дойдет дело. Народ наверняка поднимется и свергнет предателей. Лояльные прежнему режиму люди сейчас молчат, но при нашем содействии они восстановят прежний закон и порядок. Тогда мы выполним то, что требовала от нас воинская честь и присяга. И вы, колонисты, будете в почете — ведь именно вашими руками будет коваться наша будущая победа. Гарантирую — система Юпитера будет цвести, как райский сад! Благодарное человечество не пожалеет для вас никаких средств.

Но не сделайте сейчас ошибки! На войне как на войне, и предателей мы щадить не будем. Несколько ваших сограждан уже сбежали из города. Они убили семь человек из экипажа «Веги». Обещаю — никто из преступников не избежит суровой кары! С этой минуты ЛЮБОЕ проявление нелояльности к экипажу «Веги» будет подавляться с предельной жестокостью. Вы, колонисты, отныне считаетесь солдатами армии освобождения Америки. Напоминаю: даже без ядерного оружия мы способны уничтожить все живое на любой из ваших лун.

Молю Господа, чтобы нам не пришлось прибегать к этой крайней мере. Надеюсь, что вы будете действовать плечом к плечу с мужественным экипажем «Веги». Да здравствует Америка!

Камера еще минуту задержалась на Свейне, а затем переместилась на стоящий рядом звездно-полосатый флаг. Торжественно зазвучал гимн.

Вскоре на экране вновь появилось лицо Лоррейн Власек.

— Вы прослушали заявление адмирала Свейна ко всем колонистам системы Юпитера, — сказала она. На ее лице нельзя было прочесть никаких эмоций, девушка казалась неестественно спокойной. — Как временно исполняющая обязанности руководителя колонии, я хочу пояснить, что нам надо конкретно делать в этот критический…

Хоши вскочил и выключил телевизор.

— Я включил запись, — сказал он, услышав протестующий возглас Махони. — Позже мы узнаем, что нам; хотела поведать эта милая дама — сейчас слушать я больше не в состоянии. Душу воротит от одного вида этих лицемеров…

— Эти люди — безумцы, — прошептала Ева, притронувшись дрожащими пальцами к побледневшему лицу. — Один корабль против всей Земли! Они обречены…

— Да, они безумцы, — согласился Фрэзер. — Но они могут многих заразить этой чумой фанатизма. Ситуация на Земле будет неопределенной еще несколько месяцев, пока новое руководство Америки не встанет твердо на ноги. Если поднимется новое восстание, то паники не избежать. Вы понимаете, что может сделать «Вега» с помощью нескольких боеголовок? Тысячи мегатонн, взорванные в атмосфере, могут размолоть в пыль миллионы квадратных миль.

— Это верно, — вздохнул Хоши. — Даже если Свейн промахнется, от страны все равно останется немногое… И тогда, будьте уверены, найдутся страны, которые отведут душу на том немногом, что уцелеет.

— Но тогда план адмирала становится бессмысленным! — запротестовал Махони. — В любом случае нашей стране грозит ужасный конец.

— Этот сорт людей невозможно переубедить, — заметил Хоши. — Они готовы все и всех принести в жертву своей ненависти.

— Приятно слышать, — с сардонической улыбкой сказал Фрэзер. — Особенно когда МЫ — часть этих ВСЕХ. Нет, ребята, надо сделать все, чтобы миляга Свейн сломал себе шею именно здесь, на Ганимеде.

— Другого выхода нет, — согласился Хоши. — Думаю, после такой пламенной речи адмирал лишился последних возможных сторонников в нашей колонии. Впрочем, сие еще неизвестно…

Он начал расхаживать взад-вперед по комнате, заложив руки за спину. Все молча следили за ним. «Хорошо, что у нас по крайней мере нашелся лидер, — с облегчением подумал Фрэзер. — Я для этой роли не гожусь…»

— Вот что я предлагаю, — после долгой паузы сказал Хоши. — Мы можем рассчитывать по крайней мере на несколько сотен парней из дальних поселений. Краулеров у нас тоже хватит. Мы наметим несколько мест сбора и оттуда колоннами с разных направлений двинемся на Аврору. Если повезет, то мы успеем сделать это до окончания затмения.

— И чем вы собираетесь бороться с пушками «Веги»? — с сомнением спросил Махони.

— Разве мы плохо поработали в проходе Шепарда? — ответил вопросом на вопрос Том.

— Верно, сынок, — улыбнулся Хоши. — Ружья в умелых руках — это тоже сила. К тому же кое-что из нашего промышленного арсенала вполне можно использовать для боя на близкой дистанции. У нас вряд ли были бы шансы против регулярных войск, но экипаж «Веги» большей частью состоит из обычных астронавтов. Мы намного превосходим их в численности. Конечно, крейсер может уничтожить краулеры огнем своих орудий, но не думаю, что многие из них можно снять и установить на вездеходах. Зато мы устроим для них веселенький фейерверк! Нам понадобится всего лишь несколько сотен фунтов торденита. Мы разместим его под посадочными опорами, и…

— И корабль взлетит раньше, чем мы приблизимся к нему, — покачал головой Фрэзер.

— Хм… это действительно проблема. Но вряд ли у «Веги» есть шансы удрать вовремя. Горизонт здесь недалек, равнина изобилует трещинами, скалами и кратерами, и мы знаем ее как свои пять пальцев. Когда мы появимся из тени, останется слишком мало времени, чтобы поднять в небо такую махину. Взлет крейсера — это не такая простая штука, Фрэзер, как тебе кажется. Одного пилота здесь мало, нужна слаженная работа десятков членов экипажа. А у них сейчас в Авроре хватает работы! Конечно, наши гости не должны ни о чем подозревать, но мы уж постараемся их попусту не тревожить. Я думаю, Свейн все-таки рискнет послать патрули сюда, за хребет, но сам знаешь — чтобы здесь все прочесать как следует, требуются недели. А мы их Свейну не дадим! Краулеры же с «Веги» мы до поры до времени уничтожать не станем, а будем попросту дурачить. Мы им устроим такую радиоперекличку — пальчики оближешь!

Он расхохотался, с довольным видом потирая руки.

— Ладно, поговорили, и хватит на сегодня, — сказал Хоши. — Эй, мать, разве не видишь, что гости проголодались?

Пока женщины накрывали на стол, Колин подошел к отцу и тихо спросил:

— Что-то не нравится мне эта затея с радиоигрой, папа. Как бы кто-нибудь не проболтался и не перехитрил сам себя…

— Не бойся, сынок, — уверенно ответил Фрэзер, потрепав мальчика за вихры. — Пограничные жители — парни не промах. Среди колонистов неженок вообще нет, но они даже среди нас выделяются своей цепкостью и смекалкой. Не случайно они отказались жить в благоустроенном городе, а предпочли строить свои дома здесь, за горами. Такие люди некогда осваивали Клондайк, им никакой адмирал Свейн не страшен… Кстати, тебе-то об этом беспокоиться в любом случае не стоит. Ты останешься здесь.

— Черт побери!

— Черт побери, сэр, — поправил его Фрэзер. — Будь всегда вежлив, сынок. И не злись — кто-то должен позаботиться о матери и Энн, верно? Я не могу, значит, остаешься ты.

Колин хмуро кивнул.

«Черт побери, но я завидую тебе, — подумал Фрэзер, безмятежно улыбаясь. — Я вовсе не герой, сынок, но сейчас об этом лучше не заикаться…»

далее