25 сентября

5.10 утра. Люки закрыты. Давление в отсеках проверено. Стыки герметичны. Сейчас ждем время начала построения ориентации комплекса «Союз Т13» — «Салют-7» — «Союз Т14» для расстыковки с кораблем «Союз Т13», где в скафандрах сидят В. Джанибеков и Г. Гречко.

Режим построения ориентации начнется в 6.55. Хочется спать: в предыдущую ночь спал мало, а сегодня вообще не ложился, хотя по программе всем нужно было лечь уже в 16.00, то есть 24 сентября. Собирали в дорогу «Памиров», фотографировались, снимали кино и записали репортаж об окончании совместной работы на телевидении.

Хорошо мы поработали с Джаном. При прощании хотелось сказать что-то особенное, но все получилось просто. Сказали друг другу почти одинаковые слова: «Спасибо, жаль расставаться, до встречи на Земле».

Между прочим, я провожал Джана на Землю из космического дома уже второй раз. Первый раз это было в марте 1981 года на станции «Салют-6», когда он прилетел с нашим монгольским другом Ж. Гуррагчей.

Отправил домой письма, дочери — плитку космического шоколада. С Жорой отправил письмо С. Савченко с информацией о состоянии всей оптики. По-моему, Г. Гречко очень доволен проделанной работой, если спектрограммы и снимки окажутся удачными, то получим интересные результаты об атмосфере Земли. По этим результатам будет скорректирована программа наших дальнейших исследований.

Остались втроем, как-то все не так.

Ориентацию строили дважды, контролировал Володю Васютина, так как опыта у него еще нет.

По программе, после расстыковки экипаж «Памиров» должен был выполнить тест повторного сближения. Запасы топлива позволяли это сделать.

На станции «Мир», которая должна сменить в космосе «Салют-7», режим перестыковки с одного стыковочного узла к другому будет производиться часто.

Тест повторного сближения прошел вроде бы не совсем удачно. «Памиры» после разлета подошли к нам на 400 метров, облетели станцию и встали впереди уже на 600 метров. На этом и закончили. Связь между нами была плохая. Слышно было, как Джан докладывал о замерах дальности, а Жора пытался определить скорость. Удалось их сфотографировать над устьем Амазонки. У ребят завтра первый выходной, а у «Памиров» — посадка. По программе полета отстрел бытового отсека в 10.40, а в 12.01.30 включение двигателя на торможение. А дальше путь к Земле.

Саша немного приболел, у него с первого дня боль около уха, ближе к глазу, и небольшая опухоль. Видимо, застудил. Пичкаю его антибиотиками, если завтра не будет лучше, то придется проконсультироваться с Землей.

Володя приводит «Союз Т14» в порядок, заканчивает его консервацию.

26 сентября

Выходной. После двух бессонных ночей проспал до 10.00. Вроде бы отдохнул. На сеансы связи выходили весь день, но работали в режиме приема, слушали репортаж о посадке «Памиров», слышали об отстреле бытового отсека корабля. Нам давали поминутно всю циклограмму работы на этапе приземления — разделение отсеков, нарастание перегрузки, ввод парашюта. Мы слышали их переговоры с вертолетом, а затем уже репортаж с Земли.

Памир-1. Посадка была легкая. Жора, дай я пожму твою руку. С тобой было приятно летать.

Памир-2. Позвоните в Москву, скажите, что мы приземлились.

Савиных. Как там дела?

Земля. У них все хорошо. Посадка мягкая, самочувствие хорошее. Приземлились на днище. Посадка произошла в 12.52.

В сеансе связи в 17.20 нам показали репортаж из ЦУПа — комментарии А. Леонова и Г. Стрекалова о посадке. Видели своих дублеров, Г. Берегового и Б. Волынова, руководителя завода «Звезда» Гая Ильича Северина, который снабдил нас с Володей теплыми костюмами. Мы провели в них две первые недели полета, и они выручили нас в «ледниковый период» нашей эпопеи.

А в сеансе связи в 18.40 нам показали ребят с места посадки. Вид у Володи — приличный, самочувствие хорошее. Врачи больше крутились около Жоры.

В вечернем сеансе связи из дома Джана нам передали приветы наши друзья. Володя Соловьев долго говорил с нами. Все желают мне продолжения хорошей работы и стараются поднять настроение. А оно у меня не меняется. Сегодня сделал два раза физкультуру: в последние дни у меня не было совсем времени для занятий, поэтому делать ее оказалось тяжело. Ребята чистили решетки вентиляторов, совершенно забитые волокнами шерсти от шерстяных костюмов «Чегетов». Сегодня они переоделись в профилактические костюмы «Пингвин», которые создают нагрузку на опорно-двигательный аппарат. Костюм представляет собой комбинезон с вшитыми в него резиновыми амортизаторами, натяжение которых можно регулировать. Внизу брюки пристегиваются к ботинкам.

Конечно, целый день находиться в таком костюме утомительно: ты постоянно борешься с натягом амортизаторов, когда выпрямляешь ноги. Вечером, сняв костюм, оцениваешь прелесть его отсутствия. Этот костюм необходим для нагрузки тех групп мышц, которые мы не можем интенсивно нагружать на велосипеде и бегущей дорожке.

Растения, которые привезли с собой «Чегеты», растут. Орхидея начала увядать, но вчера добавил воды, вроде бы отходит, сейчас у нее 11 цветков.

27 сентября

Первый рабочий день «Чегетов» на станции. Меня не оставляло чувство тревоги: не снизит ли наш экипаж в новом составе тот уровень, который держали «Памиры», чтобы потом не возникло разговоров о том, что второй состав работает хуже.

В 11.41 стартовал грузовой корабль «Космос-1686», отличный помощник в управлении станцией.

Получил письмо из дома по телетайпу:

«Здравствуй, наш папуля!

Позвонил Олег Жданов и сказал, что тебе еще можно отправить письмо, и я решила воспользоваться случаем.

После сеанса связи мы уехали к нам на дачу. Ветер, дождь, холод, темнота — и дома света нет. Зажгли свечу, камин. Мы, папуля, уже очень соскучились по тебе. О нас, пожалуйста, не беспокойся, мы ведем себя отлично, тебя не подведем.

Желаем тебе дальнейших успехов в любимой работе и взаимопонимания с новым экипажем. Молодые и нетерпеливые ребята придут на смену спокойному, умному Володе Джанибекову. Будь с ними терпимей, не дави на них своим авторитетом, будь умником — Земля все анализирует. Думай, что возвращаться и жить потом на этой самой Земле. Это не назидание, это я даю совет любя. Еще просьба в передачах говори пореже.

Целуем тебя, наш хороший!!!

Лиля и Валя»

28 сентября

Выходной. Такое ощущение, что отдыхаем уже несколько дней. Усталость, дефицит сна прошли. Пора за работу.

Два сеанса связи, а в промежутке между ними занимался с бортовыми розетками, точнее прозванивал разъемы бортрозеток при включенных и выключенных передатчиках, пультах научной аппаратуры. Пока ничего не нашли. Планируются эти прозвонки и на понедельник.

Были два телевизионных сеанса встречи с семьями. Малые ребятишки у Володи и Саши чувствуют себя прекрасно с микрофонами в руках. Дима задал нам много вопросов: «Папа, ты поймал звезду? Кто у вас доит корову?» Лиля мои письма и посылку для дочки еще не получила. Огромные приветы от всех. Валюху почти не слышал, так как народу на сеансе связи было много. Возглавлял всю эту группу врач экипажа «Чегетов» И. Шитиков.

Сашина болезнь постепенно проходит, лекарство выдаю ему уже малыми дозами. Сегодня он уже делал физо.

Интересные визуальные наблюдения: свежий снег в США на широте 40 градусов, багрянец кленовых лесов в Канаде, ну и атмосфера. Летаем сейчас над Родиной днем, но вся Европа в облаках, только Средняя Азия и Сибирь открыты. В горах вокруг Байкала — снег. Байкал черный еще — не замерз.

1 октября

Начался новый месяц, предыдущий пролетел очень быстро. Стыковка «Союза Т14», совместная работа, расстыковка «Союза Т13», а уже сегодня генерал-майор В. Джанибеков на Земле проходит медицинское обследование. Сегодня утром П. Колодин в сеансе связи сообщил о присвоении нового звания Володе. Мы крикнули «Ура!»

Ну а у нас все по плану, но с добавлениями: дополнительный тест системы сближения и, конечно, напряжение на розетках, так как до сих пор не найдем причину переполюсовки на шинах научного оборудования.

Мы сейчас выполняем операций больше, чем с Джаном. Нас все же трое.

Вчера днем увидел среди дня, что ребята читают газеты. Мне это показалось очень странным. Посмотрел программу работ, которую я расписываю вечером перед сном на следующий день, с учетом всех радиограмм. На этот час оказалось все выполнено и осталось время до следующих операций. Мы с Володей всего несколько раз читали газеты вечером, после прихода грузовика и то, только просматривая.

В общем, жизнь на станции немного изменилась.

Начал регулярно делать физо два раза в день, а позавчера, в выходной, после физо устроил небольшой банный день. Растерся горячим полотенцем, которое распарил в пакете, впрыснув туда горячую воду из нашего самовара. Чувствую себя чистым и свежим, хотя последняя настоящая баня была три месяца назад.

На станции «Салют-7» есть душевая установка, но мы с Володей так ее и не расконсервировали.

Из-за неполадок, произошедших на станции, на ее место установили дополнительное оборудование, которое мы привезли с собой.

2 октября

День стыковки с «Космосом-1686». Встал в 7.00. Летели над Дальним Востоком. Хорошо просматривается линия БАМа, контраст хороший, так как выпал снег. Выполнили ориентацию с курсовым углом 0-180°, это значит летим вперед переходным отсеком, к которому должен пришвартовываться научный модуль. Застабилизировали станцию, встав на гироскопы, готовы к встрече. Корабль увидели на экране монитора на дальности 10 километров. В тени видели, как работает корректирующий двигатель. А с расстояния 1600 метров наблюдали корабль на фоне Земли. Произошла потеря «захвата», и корабль ушел из поля зрения, телекамеры направлены вниз. Начали работать клапаны нашей двигательной установки — и взаимная ориентация восстановилась. Корабль медленно приближался — вот осталось 200, 100, 50 метров. Плавный подход, касание. Удар был не очень сильный, а ведь к нам причалил корабль массой 20 тонн.

Через виток прибывший корабль выполнил орбитальную ориентацию, и мы сейчас будем все время ориентированы всеми иллюминаторами к Земле.

Несколько слов о прибывшем к нам корабле. «Космос-1686» вначале поработал как грузовик, доставив на борт орбитальной станции «Салют-7» 4322 килограмма расходных материалов и оборудования более 80 наименований. Среди них были агрегаты систем обеспечения газового состава и жизнеобеспечения, контейнеры с пищей, водой, одеждой, аккумуляторы, кабели, бортовая документация, научная аппаратура, включая раздвижную ферму «Маяк», изготовленную в Институте имени Е.О. Патона. Шарнирная конструкция позволяла многократно разворачивать и складывать ферму. Длина этой фермы 12 метров, но само устройство фермосборочного агрегата позволяет заряжать его новыми сложенными кассетами, наращивать до любой длины.

В баках грузовика находилось более 1,5 тонн топлива, предназначенного для поддержания орбиты станции «Салют-7», ее ориентации и стабилизации.

Все эти функции после стыковки «Космос-1686» взял на себя. Модуль дал существенную прибавку в систему электропитания станции, передав на «Салют-7» до 1,1 киловатт энергии.

«Космос-1686» имел длину 9,7 метра, максимальный диаметр 4 метра, массу около 19 тонн. Он состоял из функционально-грузового блока и научного модуля.

Самым главным было, конечно, научное оборудование модуля. Аппаратура предназначалась для проведения более 200 экспериментов. Главным устройством был комплекс «Пион-К» с лазерно-электронным телескопом.

Кроме него стояла научная аппаратура для исследования солнечной радиации и концентрации озона на высотах 15-70 километров (радиометр «Озон»), спектрометр «Фаза» для изучения серебристых облаков с измерением спектральных характеристик аэрозолей в атмосфере, а также аппаратура для исследования космического излучения, исследования звезд и Солнца в инфракрасном диапазоне.

4 октября

Проснулся утром в 7.40 от сильных толчков. Это включились двигатели на «Космосе-1686» для коррекции орбиты, мы чуть поднимаемся вверх. Сразу же начал подготовку к проведению технологического эксперимента по поведению жидкости в условиях невесомости. Эксперимент на весь день с фиксацией на фото— и кинопленку. Днем в течение двух сеансов связи говорили с «Памирами». Жаль, что мы их не видели, хотя ЦУП обещал нам телевизионный сеанс. Джан напомнил обо всех наших разговорах относительно физо, питания, зубов, гигиены тела. У него все хорошо, значит, мы выбрали с ним правильный режим физо для него и восстанавливается он сейчас хорошо. Джан ходит уже до 5 километров, а вчера играл в футбол. Настроение хоро­шее, но ему уже хочется уединения, видимо, замотали встречами и поздравлениями.

Выполнили съемку Арала на двух витках, а также открыли кассеты контейнера метеорит­ной пыли, который мы во время выхода в открытый космос установили снаружи. Начался сов­местный советско-французский эксперимент.

Весь этот день был напряженным.

Вчера вечером, когда среди нас зашел разговор об окончании экспедиции, я сказал, что нужно попросить ЦУП продлить полет на три дня, чтобы закончить эксперименты, которые мы не успели сделать с Джаном из-за неполадок на станции в первые дни нашей экспедиции. Володя Васютин как-то сразу изменился в лице и замолчал. Потом сказал: «В авиации есть принцип не менять запланированное задание». Меня насторожило его раздражение, вызван­ное этим разговором.

Перед сном он подлетел ко мне и завел разговор о своем самочувствии. Как мог, я его успокоил.

5 октября

Подъем в 7.00. Мы получили разрешение на открытие люка в «Космосе-1686». В очередном сеансе связи открыли люки. Земля наблюдала весь процесс открытия по ТВ. Огромный объем, масса грузов.

Целый день расконсервировали корабль, затем открыли люк в научный модуль и подклю­чили фильтры очистки атмосферы, так как оттуда шел запах аммиака и еще всего того, что при долгом хранении при температуре приблизительно 30 градусов Цельсия выделяют электрони­ка, кожа, поролон и краска панелей. У Саши, который провел там час, разболелась голова. За­крыли наш люк и оставили его фильтроваться до утра.

В присланных подарках нашел фильм «На дальней станции сойду», который снимало Ки­ровское телевидение. Посмотрел за ужином и как бы побывал дома летом и зимой, встретился с отцом и матерью.

Настроение у ребят хорошее.

К ночи подключили новый патрон очистки атмосферы. Гудит голова, как датчик. Углекис­лого газа всего 6 миллиметров ртутного столба, но я его сразу ощущаю. Помню, в предыдущем полете меня удивлял Коваленок, который ощущал давление 4 миллиметров ртутного столба.

7 октября

Выходной. Проснулся в 8.30, и, пока ребята спали, в первом сеансе связи сбросил на Зем­лю записанный вчера телевизионный репортаж о разгрузке «Космоса-1686».

Сегодня два сеанса встречи с семьями. В первом сеансе не было изображения, за перерыв ус­пел поменять ТВ-приемник на старый, но во втором сеансе только в конце связи увидели своих.

Особенно счастлив был Васютин, увидев свою дочку, которая делает первые шаги. Лиля быс­тро передала мне ответы на мои вопросы о даче (хотя она к тому времени уже сгорела), рассказала о поездке В. Бакатина и Н. Паузина в деревню Березкины. Будет дорога — школа не закроется.

Пишу, в то время как станция делает свой двадцатитысячный виток. Он начался на эквато­ре в 21.03.10, а в 21.30 в сеансе связи мы поздравляли разработчиков станции с этим событием.

Лежу в мешке, закрепленном на боковой стенке станции, закрыв глаза, и слушаю Баха (за­пись из Домского собора). В глазах полярное сияние, которое как бы пульсирует под музыку, исходящую из труб органа. Да и сам орган своими трубами напоминает полярное сияние. Впечатление от красок полярного сияния у меня осталось со вчерашнего дня, когда я видел его над Канадой.

10 октября

Утром опять встали в 7.00, вчера легли в 23.00. Заснули быстро, правда, в 2.00 встали как по команде: разбудила сирена, но тревога была ложной. Целый день летал от одного пульта к дру­гому, так как ребята оба сидят в научном модуле. В 12.00, когда В. Джанибеков и Г. Гречко вы­ходили из самолета на Чкаловском аэродроме, прибыв с Байконура, я крутил педали велоэргометра с приличной нагрузкой. Джан уже дома, а у меня дальняя дорога. Мы с ним не раз отме­чали, что самая тяжелая работа — это физо. Удивляло одно, восстановление мышц ног после часового вращения велосипеда или бега по дорожке проходило быстро. Невесомость позволя­ет полностью расслабиться после нагрузок. Кручу педали и слышу голос моего командира: «Товарищ председатель Государственной комиссии, программа первого этапа четвертой экспедиции выполнена полностью. Командир корабля «Союз Т13» Джанибеков».

Как будто только сегодня завершился для меня полет с Володей Джанибековым. После встречи на Чкаловском аэродроме, возложения цветов к памятнику первопроходцу космоса Юрию Гагарину Володя доложит в Звездном городке Государственной комиссии о выполнении программы первого этапа полета, а у меня впереди — второй этап и не менее сложный.

13 октября

130 суток полета. Выходной. Ждал этого дня. Просматривая программу, узнал о сеансе связи с семьями, на который придет Джан. Рад был его услышать, а еще больше увидеть. Месяц назад мы с ним сидели рядом у экрана и смотрели на наших родных на Земле, а сегодня я смотрел на него. Он сказал, что хочет обратно, на станцию. Наши с ним сеансы связи с семьями проходили более сухо, все по делу. Однажды Лиля Джанибекова сказала: «Володя, ну скажи хоть одно теплое слово». Через несколько секунд был короткий ответ: «Телогрейка».

Еще о сеансе связи: «детский сад» был в полном сборе. Дима нас развеселил тем, что рассказывал о походе в карьер, где увидел много интересного.

Получили программу на две недели. Первая неделя — эксперименты в научном модуле, а вторая — подготовка к выходу в космос.

Весь день занимался исследованием зрения. Достал прибор «Контраст», который мы создали совместно с Государственным оптическим институтом, и исследовал контрастно-частотные характеристики глаза у В. Васютина и А. Волкова. Записал результаты наблюдений прибором «Спектр-2» цвета морской поверхности океана, сравнив их с атласом цветности. За предыдущую неделю я провел очень много визуальных наблюдений Земли и атмосферы. На севере США, на границе с Канадой, уже третий день лежит снег. Выпало его много. Хорошо дешифрируются вспаханные поля, на которых снег растаял.

14 октября

День начался с телевизионного сеанса. На встречу с нами пришли американские астронавты Том Стафорд, Дик Слэйтон, которые работали по программе «Союз — Аполлон», и будущий астронавт Уилльям Нельсон, конгрессмен, который стартует 20 декабря 1985 года на «Шатле». Было еще несколько конгрессменов, руководители НАСА. Встреча прошла интересно. Они пожелали нам успешной работы и встречи в космосе с будущим экипажем «Шатла».

Установил на зарядку новый аккумулятор, пришедший с грузовиком, он будет резервным, а после обеда еще два заменил новыми. Пришлось опять вскрывать три панели и даже двигать систему «Игла». Сейчас доступ к панелям с блоками аккумуляторов свободен, но устройству бани система «Игла» все равно мешает. Мыться будем на Земле.

В общем, ремонтной работы было столько, что к вечеру накопилась усталость. Правда, после физо голова болеть перестала. Растерся мокрым полотенцем, надел костюм с электростимуляцией — и к столу. Ребята уже приготовили ужин.

Заключительный сеанс связи был в 22.50. Прослушали известия из дома и поставили им запись со словами песни, которую исполнял Л. Утесов: «Ну что сказать вам, москвичи, на прощание, что пожелать вам...»

Работа на станции продолжается по программе. Стали плохо спать. Не знаю, какая температура, но жарко. Нас сейчас наверху трое. Спим мокрые, часто просыпаемся.

16 октября

Готовили схему записи экспериментов для телеметрии, установили фотоаппарат на кронштейн по оси 2. В штатном кронштейне фотоаппарата есть отверстие для винта, а в подвижном кронштейне есть винт, но у них разная резьба, поэтому пришлось наматывать нитки на винт, кронштейн же на иллюминаторе имеет посадочные места совсем под другой штырь. Выручают невесомость и «скотч».

Провел один сеанс наблюдений в научном модуле, еще раз убедился в правильности своих замечаний по увеличению резкости изображения в различных каналах.

Утром говорил с заместителем руководителя полета Виктором Благовым, который похоже создан для этой работы. Видя нас со стороны, он понимал мои проблемы, советовал, как лучше планировать работу: каждому отдельно или всем вместе, а мы уже будем распределять ее между собой. Но как бы мы ни планировали, все равно вся станция висит на мне. Одновременно придется участвовать во всех экспериментах и операциях по обслуживанию станции. У Володи опять небольшой срыв, хандра: его раздражает музыка. Лечу лекарствами и советами. Самое лучшее лекарство — это работа. Сегодня он занимается визуальными наблюдениями по программе, разработанной А.Тищенко, которую они привезли с собой. Колориметрические наблюдения океана, суши. Работа нужная, интересная.

У ребят сегодня месяц со дня старта. Вечером это дело обсудили за ужином. Говорят, что время пролетело быстро. Я знаю, что именно первый месяц кажется дольше, чем второй, тем более — третий.

Ребята уже привыкли к невесомости.

Я задумался однажды о длительности пребывания в космосе. В общей сложности я был в космосе дольше уже многих космонавтов. Но мы летаем долго не ради рекордов — увеличение продолжительности полетов необходимо для будущих станций, новых программ исследования космоса.

Продолжаем следить за ростом растений. Перец вылез совсем хилый, а вот лук растет стремительно. К вечеру одна стрела достигла уже 5 сантиметров и вылезли еще две. За несколько дней он дотянулся до лампы, пришлось его срочно перевесить.

Были сеансы связи с семьями.

Из переговоров с Г. Гречко я узнал, что готовится комплексная программа по серебристым облакам. Наши наблюдения в космосе дали очень интересные результаты. Жора предложил мне при возможности продолжать такие наблюдения.

Жена сообщила, что у нас дома был Джан, просидел пять часов. Она была на пресс-конференции, посвященной завершению первого этапа полета нашей экспедиции.

Ровно месяц назад была произведена расстыковка корабля «Союз Т13» со станцией «Салют-7». Прощание с «Памиром» и Жорой. Не могу заставить себя называть его «Памиром». Слишком дороги мне эти позывные, многое с ними связано. Как будто почувствовав это, Жора в очередном сеансе связи произнес: «Говорит Чегет Памирович!»

Жизнь на станции идет своим чередом, начали подготовку к выходу в открытый космос Настораживает старая Володина болячка, которая возникла, по его словам, после тренировки в гидролаборатории. Решили с Землей не консультироваться до выхода.

Питание у нас на станции стало более регулярное, чем было с Джаном. Частенько мы с ним забывали пообедать и тогда через каждый час пили чай. Всякое бывало. А сейчас я в завтрак съедаю творог, какую-нибудь банку с мясом, пью чай или кофе. Второго завтрака почти не бывает, а только сок после физо. В обед — рыбу или паштет, сублимированный суп и банку с мясом или рыбой без гарнира. В ужин опять творог или сыр, иногда мясо. Два чая, через день молоко. Утром, перед завтраком, — ложка меда.

26 октября

Выходной. Наверное, впервые за много недель, почти ничего не делали, а отдыхали, если не считать закрытия кассеты контейнера метеоритной пыли, установки кабель-вставки в систему пульта выхода в открытый космос, замены сборника урины и двух физкультур. А для отдыха сделал несколько снимков «усов» на заходе Солнца. В утреннем сеансе связи говорил с С. Савченко. Получил информацию о результатах нашей работы с Г. Гречко и рекомендации по экспериментам с «Дугой», «Спектром» и «Скифом».

Суббота — банный день, смена белья. Прошло 143 дня со дня старта, и, перелистнув страницы дневника, я заметил, что стал писать 140, 141, 143-е сутки. Это не из-за того, что начал считать дни, а просто эти цифры кое-что напоминают. Сегодня думал о том, что летается легко, как будто и нет никакого отличия от работы на Земле, как будто я уже много лет нахожусь здесь и делаю эту работу. Все, как обычно, от подъема до отбоя. Разница с Землей только в том, что здесь не нужно ходить на работу: проснулся, выплыл из спальника — и ты уже на рабочем месте.

Только вот у Володи бы наладилось здоровье, и сразу бы стало все хорошо.

Саша вчера «поймал» солнечный зайчик Я сегодня целый день капаю ему альбуцид, да прикладываю чай к глазу. Я сам прошел через это, и у меня свой опыт лечения. К выходу, который намечен на завтра, его необходимо вылечить. В космосе я столкнулся с тем, что нас очень мало готовят на Земле по программе неотложной помощи. Не всегда можно срочно связаться с Землей и проконсультироваться, а если и связываешься, то у них все превращается в панику, как случай с соринкой у меня в глазу, когда Джан невзначай об этом сказал. Космонавт должен иметь возможность сам принять решение, сам оказать помощь при необходимости.

28 октября

Ну и денек сегодня! А началось все вчера. Тренировка по выходу была выполнена, все сделали, как учили. Смотрел на Васютина — тяжело ему, весь напряжен. Комок нервов. Вечером за ужином твердо сказал, что нужно консультироваться с Землей по поводу болезни, ждать дольше нельзя. Саша меня поддержал: он, конечно, знал, что было на Земле перед полетом. Провели сеанс встречи с семьями, а в последнем сеансе я вызвал на связь заместителя руководителя полетом по медицинской части и попросил перейти на закрытый канал связи. В разговоре с А.Д. Егоровым Володя рассказал, что в течение нескольких последних дней появились боли. Сначала думал, что они пройдут, но вот, мол, время идет, а боли не проходят и мешают работе. Я сказал, что если есть необходимость выхода в открытый космос, то я пойду с Волковым. Далее В. Васютин рассказывал, что с ним произошло. Говорить Володе было сложно. Можно понять его состояние: он очень подвел всех, сорвал программу. Сеанс закончился. Долго не ложились спать, успокаивая его, так как у него началась истерика. Ночь почти не спали: состояние больного было крайне тревожное.

Утром на первом сеансе уже был В. Рюмин, опять последовал подробный рассказ о самочувствии больного, и так каждый сеанс. Весь день ничего не делали. В ЦУП срочно вызвали специалистов, и после дополнительных вопросов вечером в двух сеансах академик О. Газенко дал мне необходимые рекомендации по лечению Володи. Почти все препараты, которые рекомендовала Земля, я уже приготовил: это были антибиотики и психотропные средства, уточнил только дозировку. Выход в открытый космос пока перенесли, а В. Васютину отменили его вообще. Первоначально планировалось, что мы с Сашей пойдем 2 ноября. Просмотрел инструкцию, проверил оборудование, провел пробу на велоэргометре с ручной динамометрией. Пробы лучше, чем перед первым выходом.

Настроение у Васютина к вечеру чуть улучшилось. Спал первый шок, но он сразу же превратился в больного. Раньше держался. У него появилась уверенность, что можно вылечиться и здесь, о посадке он уже не думает. В одном из сеансов связи по просьбе В.П. Глушко был экстрасенс, в которого Валентин Петрович очень верит. Он пытался внушить больному, что сейчас снимет боль, но чуда не произошло. Может быть, потому, что пациент в это не верил.

31 октября

Октябрь прошел. Последние дни его были тяжелыми, но вроде бы здоровье В. Васютина улучшается. Боли стали меньше, хотя еще держится температура.

Сегодня уже работали. Пришла программа работ до 10 ноября, про выход пока ни слова, решение не принято. Дома порядок: у жены чистый четверг в Сандунах, а дочь репетирует на Красной площади в колоннах спортсменов праздничный проход. Проросла третья луковица, к празднику будет зелень.

2 ноября

Выполняем программу вдвоем плюс еще и постоянный медицинский контроль состояния Васютина. Утром пульс и температура были приемлемыми, а после обеда опять температура 37,4. Вечером наклеил датчики для кардиомонитора — сутки вели запись параметров. Весь день Володя лежит в мешке, «встает» только поесть.

Утром в сеансе связи В. Васютин сообщил В. Голубчикову, что на Земле перед полетом прошел курс лечения. Земля задумалась. Представляю, что там происходит. Время неумолимо. Космический век короток. Возрастной барьер с каждым годом становится все более непреодолимой преградой. Срыв на тренировках, не говоря уже о полете, всегда вызывал настороженность медиков.

Мысли всякие, очень хочется закончить программу полета, которая началась с таких трудностей. Особенно сейчас, когда все работает на борту, только бы заниматься исследованиями. Но сегодня, когда Володя признался врачам, что эта болезнь у него старая, те как-то неопределенно сказали «Да» — и мне опять показалось, что на Земле не верят в успех лечения. Много хлопот с хозяйством. Полно ведер с отходами, необходимо перекачивать урину в пустые баки «Космоса-1686».

Вечером на сеанс связи пришли В. Соловьев и А. Александров. Рассказывали о жизни отряда, о вечере ЦУПа, которому исполнилось 25 лет. Володя рассказал о поездке во Францию, где происходила встреча космонавтов и астронавтов. Было их 25 человек. Создали Ассоциацию участников космических полетов. Через год будет проведен конгресс, где утвердят устав.

4 ноября

Володя Васютин по-прежнему с температурой и хандрой, но физическое состояние улучшается. Врачи успокаивали, что еще дней десять и будет здоров. Скорей бы, а то он уже начинает действовать на нервы. Работы никакой не делает, а только занят рассуждениями на тему, что с ним будет дальше.

Хочется побыстрее выйти на светлую сторону орбиты над страной. Соскучились по Земле, так как летаем почти все время над океаном. Сделал снимки льдов, которые отрываются от Антарктиды. Очень много айсбергов, видны до 45 градуса южной широты.

ЦУП как-то потерял темп в работе. Иногда на наш запрос ждем ответа два-три дня, а если не переспрашивать, то и того дольше. Уже который день сообщаю, что летаем в районе полярных сияний над нашей страной, наверное, нужны постоянные наблюдения, фотографирование. Вопрос задан, а ответа нет. Видимо, все думают о нашем больном. У В. Васютина состояние здоровья волнами. Сегодня вечером он пристает к нам с вопросом: не слышим ли мы музыку. Вот уже две недели мы ее вообще не включаем: она его раздражает.

Одна радость — это лук, который растет быстро. Перо у первой луковицы уже длиной 43 сантиметра и начало уже завиваться по спирали.

7 ноября

Встал рано. Вышел на связь в первом сеансе. По телетайпу пришла телеграмма от министра обороны маршала С. Соколова. Пока ребята спят, приготовил «праздничный» завтрак — все как обычно, но есть банка красной икры, которую прислала нам Лиля Джанибекова. Сегодня на Земле праздник, а значит, и у нас, так как мы — малая часть страны, которая сделала эту технику и доверила нам работать на ней. Это очень большое доверие. А значит, на нас лежит огромная ответственность. Ну да ладно, справимся.

Вечером на связь по сложившейся традиции пришли друзья по отряду: В. Соловьев, В. Коваленок, Ю. Малышев, Б. Волынов.

Вспомнили с В. Коваленком о нашем девизе в полете: «Ни дня без открытия», а если ничего нового не открыли, то открывали очередную консервную банку. Я сказал, что у нас теперь новый девиз: «Ни дня без кадра» — все дружно засмеялись.

В следующем сеансе встреча с семьями: родители Саши, Галя Васютина с детьми и мамой, ну и мои дорогие Лиля с Валей. Говорил с ними мало, так как беседовали в основном Дима с Леной.

Дома все нормально, Валюха успешно учится. Пришло много телеграмм. Звонил Джан, отдыхает хорошо.

10 ноября

Началась трудовая неделя. Проверка эффективности новых солнечных батарей, которые мы установили на выходе с Джаном.

Володя опять долго рассказывал врачам по закрытому каналу связи о своем состоянии. Сегодня у врачей консилиум. Самочувствие у него опять неважное. Успокаиваю его как могу, понимаю, что он устал от своей болезни, а еще больше от дум: какой будет дальше летать, как заниматься физкультурой. Вот уже больше двух недель он не делает физо. Это чревато тяжелыми последствиями.

Вечером пришла радиограмма о новом курсе лечения, рассчитанном на тридцать дней. Полный покой, медикаменты, диета. В общем, лечение, а затем восстановление до конца экспедиции. Сразу же говорил с Голубчиковым. Рассказал о самочувствии Володи по своим наблюдениям. Ему худо, и сегодня опять пришлось, обняв его, успокаивать. Ждем на связь В. Рюмина. Хочется сказать, что нечего тянуть с выходом. Чем скорей его выполним, тем будет лучше для экипажа, будет больше места на станции.

15 ноября

Вчера вечером долго не спал, размышляя об увиденных аэрозольных слоях в районе экватора. Наблюдал это явление на двух витках, а сегодня утром по радио услышал сообщение об извержении вулкана в Колумбии. Так что это было именно то, что мы предполагали: возникновение серебристых облаков на высоте 80 километров — следствие выброса вулканом воды и пепла в атмосферу. Сегодня уже на двух витках наблюдал это явление. Слой стал тоньше, но протяженнее по горизонту.

Днем вышел на связь В. Благов и сказал, что медики дали заключение о выздоровлении Володи и нам разрешен выход. Но мы видели, что здоровье у него ничуть не улучшилось. Сегодня его даже вывернуло наизнанку. Наверное, это от большого количества антибиотиков, плохо действующих на печень. Да еще и попытки начальства как-то по-солдатски поддержать его дают обратный эффект. Был на связи Г. Береговой и рассказывал о том, как 40 лет назад нужно было пройти через зенитное заграждение. Володе от такой поддержки стало далеко не лучше.

Еще раз с Сашей сверили циклограмму выхода. У меня есть опыт по штатным операциям на выходе, а он знает всю технологию раскрытия конструкции «Маяка».

16 ноября

Подготовка к выходу. Медицинский день — два теста: проба на велоэргометре с записью параметров на кардиомонитор и ручная велоэргонометрия. Пробы прошли нормально, параметры не хуже земных. На связи, как всегда, Тамара Ботенчук.

Целое поколение космонавтов работало с этой удивительной женщиной. Во время медицинского обследования у нее для каждого без исключения найдутся нужные, теплые слова.

Не секрет, что космонавты не любят медицинских исследований, у всех сразу портится настроение. Тамара вела себя очень тактично, душевно — напряжение исчезало, наступала какая-то разрядка, и мы всегда успешно проходили все положенные процедуры. С ней было очень легко. Думаю, друзья меня поддержат, если я скажу, что она любима всеми космонавтами.

Первое медицинское обследование после полета

18 ноября

Писать вчера не хотелось и сегодня тоже. 17 ноября Государственная комиссия по представлению врачей приняла решение о прекращении полета; оказывается, к середине ноября врачам стало ясно, что выздоровление возможно только в стационарных условиях на Земле.

Как хорошо начиналось утро. Подготовили к выходу скафандры, у нас была тренировка. Перед ней обычно теперь выходят на связь врачи, чтобы задать Володе дежурный вопрос: «Как дела?» Когда он опять утром заговорил о своих симптомах, В. Рюмин сразу сказал: «Все. Стоп... Принимаем решение о замене блоков радиосвязи, а к вечеру, наверное, будет решение о посадке». Он спросил меня, сколько нужно времени на перенос грузов из «Космоса-1686» и консервацию станции. Я попросил у него неделю. После сеанса связи с семьями В. Рюмин вышел на связь и огласил решение Государственной комиссии: «В связи с болезнью В. Васютина назначить командиром экипажа В. Савиных. Посадка корабля «Союз Т14» назначена на 21 ноября». Обязанности командира я фактически начал исполнять с того момента, когда ЦУП выдал рекомендации о лечении Володи. Невольно вспомнился М. Горький и знаменитое: «Такую песню испортил.»

Земля. Все ли поняли?

Волков, Васютин. Понято все.

Савиных. Принято.

Вот так неожиданно мы должны вернуться домой раньше срока. Не хочется, потому что не выполнена важная часть программы, а есть настрой и желание работать. Я очень часто вспоминаю слова своего учителя, летчика-испытателя Сергея Николаевича Анохина. На вопрос: «Чего он боялся больше всего в жизни?», — был ответ: «Сраму».

Такому возвращению, как у нас, не позавидуешь. Я хорошо помню досрочное возвращение экипажа Б. Волынова и В. Жолобова. К тому же мы сорвали запланированный полет женской экспедиции-посещения в составе С. Савицкой — командира, К. Ивановой — бортинженера и Е. Доброквашиной — врача.

После полета обязательно спрашиваешь себя, как жить дальше, чем заниматься? Начинаешь готовиться к новым полетам, но шанс есть не у каждого.

20 ноября

Вчера встали в 8.00, хотя легли в 4.00. Продолжили с Сашей заниматься переносом грузов в станцию, укладкой возвращенного оборудования в «Союз Т14».

Я периодически включал многоканальный фотоаппарат МКФ-6 и снимал, что хотел. Провели тест системы управления движением корабля. Программа работает: двигатель включился точно вовремя, отработал импульс и выключился. Володя сидел рядом со мной во время выполнения теста.

Сегодня у нас день окончательных сборов, консервация станции. С самого утра на свету включил МКФ: необходимо доснять пленку. Удалось снять несколько точек в Атлантике с цветовыми изменениями. Жаль, что над Союзом не «ходили» на свету. Еще бы недельку, и мы бы сняли много интересного: опавшая листва и выпавший снег дают совсем другую структуру поверхности на Земле.

Постарался сделать хотя бы примерную инвентаризацию. Записал, что и сколько перенесли из ТКГ, разместили все ящики с продуктами на правом борту у конуса научной аппаратуры.

Обязательную медицинскую подготовку к посадке, конечно, не выполнили. Для этого необходимо несколько дней тренироваться в вакуумной установке «Чибис» для подготовки сосудов к предстоящим земным условиям.

Так как подъем завтра был назначен на 1.30, решили лечь в 17.00. Но до 22 часов работали, выпили молока с медом (сейчас можно уже не считать, сколько его осталось), потом ребята полетели спать, а я решил не ложиться — сразу не заснешь, а спать один час не имело смысла.

Улетел в переходный отсек, закрыл люк, выключил свет, вел наблюдения и фотографировал Землю.

В 1.30 приплыл ко мне Саша со словами: «Сон видел, что ели красные помидоры». Вечером я их обещал ему в самолете.

21 ноября

Позавтракав, в 2.00 начали постепенно готовиться покинуть станцию. Закрыли люк между переходным и рабочим отсеками, которые мы с Джаном открывали 9 июня, вплывая в темную и холодную станцию. Законсервировали наш самовар, который выдал нам к завтраку последнюю порцию кипятка, включили все вентиляторы, отключили все пульты.

В первом сеансе связи получили разрешение на расконсервацию корабля «Союз Т14» и закрытие люка между рабочим отсеком и переходной камерой.

На столе оставили записку тем, кто придет нам на смену, с извинениями за беспорядок на станции. Я выключил везде свет и поплыл в переходную камеру, где меня уже ждали ребята. Посидели перед трудной дорогой на обрезе люка, помолчали и вплыли в корабль, откуда выдали команду на закрытие люка станции, а затем закрыли свой корабельный люк.

В расчетное время выдал команду на открытие крюков, удерживающих корабль у причала станции, — и корабль медленно начал уходить от орбитального комплекса «Салют-7» — «Космос-1696». Прощай наш дом, который мы восстановили, обжили, заставили работать.

Сейчас все мысли о предстоящей посадке. Надели скафандры, заняли места в креслах и начали подготовку к построению ориентации для включения двигателя на торможение.

В последнем сеансе связи подавно заведенной традиции на связь вышел «Гранит». Это позывной Г.Т. Берегового, который рассказал нам о месте посадки: местность ровная, небольшой кустарник, снег (но, как оказалось, его не было), слабый ветер, облачность редкая. Голос у него был не праздничный, как обычно в такой момент.

Включили двигатель в заданное время над Атлантикой в районе Фолклендских островов. Была связь, и я обо всем докладывал. Закрыли стекла шлемов, приготовились к разделению отсеков корабля при входе в атмосферу. Перегрузка нарастала медленно. Еще раз предупредил ребят о том, что нас ожидает: я уже пережил это в первом полете и запомнил все до мельчайших подробностей. Когда корабль входит в плотные слои атмосферы, то его тепловая зашита начинает разогреваться и гореть. Огненные языки пламени отрываются от обшивки корабля, и через иллюминатор видны всполохи. Зрелище фантастическое. Корабль при этом испытывает значительные перегрузки, которые нас вдавливают в кресло. Контролировал транспаранты на пульте, величину перегрузки, посматривал на Володю и постепенно строил временную шкалу о дальнейшей работе: предстояло очень много быстро сменяющихся операций. Перегрузка не превышала 3—4 единицы, но субъективно воспринималась больше. Организм за время длительного полета в невесомости отвык от перегрузок. Наконец, перегрузка начинает слабеть. Спускаемый аппарат начинает немного встряхивать (этот участок пути к Земле космонавты называют булыжной мостовой). Слышно «сопение» двигателей системы управления спуском. Автоматика корабля с помощью газореактивных сопел управляет креном спускаемого аппарата, отслеживая оптимальную расчетную траекторию спуска. Завершается участок аэродинамического торможения. По сигналам датчиков перегрузок сбрасывается крышка парашютной системы — рывок. Это выход вытяжного парашюта, еще один — тормозной парашют. Сильный рывок от выхода из контейнера основного парашюта, несколько бросков, и вот мы под куполом раскрывшегося парашюта. Высота около 10 километров. Осмотрелся, у всех все вроде нормально. Предупредил ребят, что впереди еще один сильный бросок при перецепке парашюта на симметричную подвеску, а дальше перед Землей взведение кресел. На высоте 6000 метров установили связь с вертолетом. Они увидели нас — вместе мы и спускались.

Рывок-перецепка, взведение кресел, этого я уже ожидал, и оно на меня не произвело такого сильного впечатления, как при первом полете. Вертолет все время давал нам данные о высоте. Приготовились к посадке: 300 метров — контрольная, 100 метров — сгруппировались, вписавшись в кресло. Удар был не очень сильный, затем еще один — сильнее и покатились. Было ощущение, что катимся под гору. Показалось, что летели под откос долго, а длилось это всего несколько секунд. Остановились, осмотрелись. Саша оказался внизу, его почти и не видно, а я — вверху, вишу на ремнях. Окликнул ребят — тишина, но через некоторое время оба заговорили. Синяки и шишки посчитаем потом.

Слышали шум садящегося вертолета. Вскоре раздался стук в люк, и он открылся. Вначале вытащили Володю, затем Сашу, а потом полез я. Самочувствие было нормальное, голова не кружилась. Среди встречающих — врач и-реаниматологи — И. Гончаров и Л. Стожадзе.

На Земле прекрасная погода, легкий морозец, дышится легко. Но радость встречи с Землей немного омрачена. Подошел А. Леонов, совсем не радостный, улыбнулся через силу. Сидим в шезлонгах, лицом к Солнцу, оно уже на закате.

Володю окружили врачи. Уже принято решение, что один самолет полетит в Москву, Володю повезут в ЦНИАГ, а мы с Сашей — на космодром.

После короткого обследования нас перенесли в вездеход, и мы поехали к разным вертолетам. Врачи подтвердили диагноз. Попрощались с Володей. Вертолет приземлился в аэропорту, недалеко от самолета. Выйдя из машины, я легко поднялся по трапу самолета, поддерживаемый нашим родным и любимым доктором Иваном Матвеевичем Резниковым. Но эта лихость стоила головокружения.

Вообще-то работа, конечно, была проделана немалая: с помощью фото— и спектрометрической аппаратуры на двух этапах полета мы отсняли 16 миллионов квадратных километров земной поверхности, провели в общей сложности 400 сеансов научных исследований с использованием 85 приборов и установок.

Я прекрасно понимал, что сколько бы ни продолжался наш полет, сделать всего невозможно. Недаром Юрий Алексеевич Гагарин как-то сказал: «Каждый полет — особый!» Чем дольше работаешь на станции, тем больше возникает вопросов. Но сердцу не прикажешь.

Еще древние говорили: храните молчание, если не хотите сказать правду. Я вовсе не желаю подправлять историю, но что было, то было. Именно правда без прикрас позволяет осознать всю сложность штурма космоса.

После приземления

Повествование было бы неполным без короткого рассказа о том, что последовало после приземления. Ведь задание до конца выполнить не удалось, что, разумеется, не прибавляло радости ни нам, ни руководителям полета.

Как я уже упоминал, сборы на Землю были буквально лихорадочными. Три дня перед расстыковкой я и Саша Волков таскали из «Космоса-1686» на станцию все то, что необходимо было иметь следующему экипажу. Поэтому подготовку к посадке, которая обязательна для космонавтов перед возвращением на Землю, толком провести не успели. Короче, мы покидали «Салют» почти как беглецы. И еще тогда мелькнула мысль: «Улетали с Земли навстречу неизвестности, и вновь впереди — неизвестность». Неясно было и тревожило то, что ждет по возвращении, как нас встретят и примут ли наш отчет.

Момент приземления я подробно описал в дневнике. Итак, самолет взял курс из Джезказгана на космодром Байконур. Немного отдохнув после «слишком» резвого взбегания по трапу в самолет, я вышел к трапезе, состоявшей из наших любимых блюд. Затем посыпались вопросы специалистов и должностных лиц, сопровождавших нас, в первую очередь о здоровье В. Васютина.

На аэродроме в Байконуре нас ждал тот же автобус. Поселились в родной, как будто и не улетали, гостинице «Космонавт», а номер на первом этаже был мне уже знаком: я жил в нем после первого полета.

Первым моим гостем стал Володя Джанибеков. Он прилетел на космодром, чтобы нас встретить. В новой генеральской форме мой давний друг выглядел очень солидно. Нам двоим конечно же было что вспомнить. От Володи я узнал, что начинает подготовку новый экипаж, который завершит нашу работу. Кстати, этой экспедиции предстояло стать последней из тех, что работали на станции «Салют-7».

Джан сообщил мне еще одну печальную новость. Оказывается, во время моего полета у нас сгорела дача. Чтобы меня не тревожить, мне никто об этом ничего не сообщил. Но Володя утешил тем, что почти все восстановлено, идут активные работы, дом отстраивают заново мои земляки из Кирова.

На следующий день после прилета состоялась пресс-конференция, на которой присутствовал и Джанибеков. Я и Волков рассказали о том, что удалось выполнить, почему полет был прерван.

Днем позже я уже почти полностью адаптировался к земному притяжению. Привыкание произошло быстрее, чем после первого полета, ибо организм уже имел опыт преодоления такого состояния. Каждый день проводились медицинские эксперименты, контроль состояния здоровья. Мы много общались с инструкторами, готовившими традиционный отчет, с дублерами. Однако дальнейшая наша судьба была нам неизвестна. Неделя, которую обычно космонавты после возвращения проводят на Байконуре, пролетела. Уже закончилась третья, но отбытия в Москву не предвиделось. К тому же в этот момент я получил известие о смерти моей любимой бабушки. Но даже из-за такого экстренного случая разрешения руководства вылететь на похороны добиться мне не удалось. На погребение ездила только моя жена Лиля.

Пресс-конференция на Байконуре

Держали нас на космодроме месяц. Как потом выяснилось, не могли принять решение относительно оценки нашей работы, наградить или наказать. Мы узнали, что В. Васютина уже выписали из больницы и он дома. Нас же с Сашей никак не выпускали. Наконец, 21 декабря сообщили, что все решено и на следующий день мы летим в Москву. Впервые из Байконура прилетает неполный экипаж.

В столице 22 декабря было морозно, но на Чкаловском аэродроме нас встречало много народу. Строевым шагом мы подошли к председателю Государственной комиссии генерал-полковнику К.А. Керимову. Я доложил: «Товарищ председатель Государственной комиссии, экипаж прибыл после завершения полета. Командир корабля «Союз Т14» В. Савиных».

Объятия друзей, соратников и семьи. Среди встречавших я видел и В. Васютина. Он сказал, что у него все нормально. О моих чувствах к нему в тот момент вспоминать не хочется.

Мы отправились возлагать цветы к подножию памятника первопроходцу космоса Ю. Гагарину, а затем произошел разбор полета на заседании Государственной комиссии, где я сделал доклад о выполнении программы полета, как командир экипажа. В. Васютин, выступая на заседании, сказал: «Наш экипаж выполнил определенный объем работ. К сожалению, состояние моего здоровья помешало продолжить исследования на борту орбитального комплекса. Я благодарен В. Савиных и А. Волкову, которые провели со мной последние нелегкие для меня дни на станции. Они проявили себя настоящими друзьями, настоящими советскими людьми...». Наконец-то закончилась официальная церемония и мы получили полное право принадлежать своим семьям.

Через несколько дней мы с Волковым отправились на реабилитацию, а Васютин остался под контролем врачей.

По-разному сложились наши судьбы после того тяжелого полета. В. Васютин по медицинским показателям выбыл из отряда космонавтов и ушел учиться в Академию имени Ю. Гагарина. Мы с Сашей продолжили тренировки.

А на космодроме Байконур уже готовили к полету новую станцию — станцию третьего поколения с пятью специализированными модулями научного и народнохозяйственного назначения. Базовый модуль новой станции, названной «Мир», стартовал с космодрома Байконур 20 февраля 1986 года.

На орбите начали функционировать две советские орбитальные станции «Мир» и «Салют-7» — «Космос-1686». Руководством полетов было принято решение не отстыковывать «Космос-1686» от станции, а дождаться прибытия на борт следующей экспедиции, которая должна была завершить программу экспериментов на научном модуле, не законченную нашим экипажем.

Медицинские эксперименты

6 мая 1986 года к комплексу «Салют-7»—«Космос-1686» пристыковался «Салют Т15». На этом корабле космонавты Л. Кизим и В. Соловьев совершили перелет со станции «Мир» на «Салют-7». Они-то и занялись завершением программы экспериментов, сделав два выхода в космос. Во время первого выхода они установили на переходном отсеке станции крепежную платформу с фермой, а также устройство для ее раскрытия и складывания. Завершив работы с фермой, они демонтировали с внешней поверхности станции кассеты с различными образцами, установленными нами во время выхода в космос 2 августа 1985 года, а также французскую аппаратуру для сбора метеорного образца.

После выполнения работ, предусмотренных программой, на борту орбитального комплекса космонавты Л. Кизим и В. Соловьев законсервировали бортовые системы станции и модуля, перенесли в корабль часть научного оборудования массой 400 килограммов для последующего использования на станции «Мир».

25 июня 1986 года экипаж отстыковался от комплекса, а на другой день вернулся на станцию «Мир». Этим полетом была проверена возможность проведения в космосе ремонтно-профилактических работ по обслуживанию нескольких объектов одним кораблем. Они воплотили мою мечту в жизнь.

После отлета экипажа предполагалось свести комплекс «Салют-7»— «Космос-1686» с орбиты и затопить в Тихом океане.

Однако приняли решение перевести комплекс на орбиту хранения со сроком баллистического существования 8—10 лет. С помощью двигательной установки модуля орбита комплекса была поднята, и он продолжил полет с высотой в апогее 497 километров, в перигее — 474 километра, наклонением 51 градус 6 минут и периодом обращения — 94 минуты. На этой орбите проводились ресурсные испытания агрегатов и систем комплекса «Салют-7»—«Космос-1686», научные эксперименты и отработка методики поддержания в рабочем состоянии систем комплекса при длительной работе на орбите. Управление велось из ЦУПа под Евпаторией. По расчетам специалистов, запасы топлива модуля позволяли продлить активную жизнь станции до 3—5 лет. По истечении этого времени предусматривалось послать пилотируемую экспедицию для проверки состояния систем орбитального комплекса. Для этого предполагалось использовать орбитальный корабль «Буран», который уже проходил испытания. Первый полет этого корабля в автоматическом режиме был выполнен 15 ноября 1988 года. Рассматривались два варианта возвращения элементов комплекса в грузовом отсеке «Буран».

Отчет о полете перед специалистами. Слева направо - А. Леонов, В. Савиных, А. Волков

Прибытие на Чкаловский аэродром после полета

Реализовать эти планы не удалось. В декабре 1989 года из-за отказа системы энергопитания модуля активная работа комплекса прекратилась, а продолжение программы «Буран» было законсервировано. В 1990 году из-за пика солнечной активности плотность верхней атмосферы Земли очень сильно увеличилась, вследствие чего станция начала терять высоту. Орбита станции стала снижаться значительно быстрее, чем предполагалось.

7 февраля 1991 года комплекс «Салют-7»—«Космос-1686» почти неконтролируемо сошел с орбиты и прекратил свое существование в плотных слоях атмосферы. Не полностью сгоревшие обломки упали в малонаселенных районах на границе Чили и Аргентины. Особого вреда эти обломки не причинили.

Так завершилась судьба «Салюта-7», который в течение семи лет и девяти месяцев находился в полете. На нем была выполнена обширная программа работ 10 экспедициями (6 основных и 4 посещения), в том числе международными с участием граждан Франции и Индии. В этих полетах приняли участие 22 космонавта, из них пятеро дважды прилетали на станцию, а В. Джанибеков — трижды.