Г.А. Колегов

Те, кто имеет или имел дело с прогнозом движения близких к Земле ИСЗ, знают, что основная причина ошибок в прогнозе — ошибка знания плотности верхних слоев атмосферы.

В настоящее время для расчета плотности используются созданные в России и США специальные модели, учитывающие нагревание атмосферы Солнцем, а также учитывающие зависимость от солнечной и геомагнитной активности. И все же плотность верхней атмосферы даже сейчас плохо предсказуема, поскольку плохо предсказуемы солнечная и геомагнитная активности. Таково положение дел сейчас.

Цель настоящей статьи — рассказать, как обстояли дела со знанием плотности к моменту запуска первого ИСЗ и в первые последующие после этого события годы.

До запуска первого ИСЗ экспериментальные данные о плотности в верхних слоях атмосферы отсутствовали. Атмосферные зонды поднимались не выше 100 км. Да и что могли бы дать зонды даже на высоте 200—300 км? Полученная с них информация в силу специфики зондов неизбежно ограничена и в пространстве, и во времени. Поэтому знания о плотности на высотах 200—300 км до запуска первого советского ИСЗ основывались на экстраполяции данных на высотах до 100 км. Конечно, уже в то время было понятно, что плотность может изменяться под действием солнечного разогрева и солнечной активности. Однако амплитуды этих эффектов и характер их зависимости от времени не были известны.

Наблюдения за полетами первых ИСЗ позволили попутно получить, по сути, «бесплатную» информацию о плотности атмосферы. Уже первые наблюдения за торможением первого ИСЗ и его ракеты-носителя показали, что плотность атмосферы в 5 раз выше ожидаемой. И сразу стало ясно, что убывание периода обращения спутников возрастает по мере их погружения в атмосферу не монотонно, а как-то колеблясь. Как же именно?

Этому вопросу и была посвящена моя статья, вышедшая в 1960 г. в 4-м выпуске академического сборника «Искусственные спутники Земли». Сразу отмечу, что эта работа возникла по инициативе П.Е. Эльясберга и делалась под его непосредственным руководством и наблюдением. Крупнейший специалист в теории полета ИСЗ, он познакомил меня с другим крупнейшим специалистом в этой области, М.Л. Лидовым, работавшим в Отделении прикладной математики (ОПМ) Академии наук. Таким образом теоретическая часть моей статьи основывалась на работах этих ученых.

Статья, по сути, была первой в Советском Союзе на эту тему. Говорю это без стеснения, поскольку здесь нет моей особой заслуги. Дело в том, что экспериментальные данные о торможении первых спутников и их ракет-носителей стекались и обрабатывались в подмосковном военном институте, где я и работал. Больше этой информации нигде ни у кого не было.

Расскажу подробнее об этой информации. Радиоответчики на спутниках в то время работали всего несколько недель. Не хватало запаса питания из-за ограниченной мощности аккумуляторов на борту ИСЗ, а солнечные батареи на спутники еще не ставили. Последующее слежение за первыми советскими спутниками и, тем более, за их ракетами-носителями велось с помощью военных радиопеленгаторов. Пеленгаторы умели засекать время прохождения объекта через заданный азимут. Целеуказания для наблюдений спутника или ракеты-носителя радиопеленгатору высылались из этого же военного института. А в институт с пеленгатора шли телеграммы с фактическим временем прохождения объекта через заданный азимут. Телеграммы в институте обрабатывались с помощью полуручной методики. После обработки получались измеренные времена прохождения объекта через широту, среднюю для пеленгаторов (где-то около 50°). По этим временам строился интерполяционный полином для последующего прогноза вперед движения космического объекта. Одновременно эти времена служили мне исходной экспериментальной информацией. Информация наносилась на перфокарты и обрабатывалась на ЭВМ «Стрела» (около 23 тысяч операций в секунду).

В первые годы после запуска советских спутников в НИИ-4, где я работал, такой ЭВМ еще не было. Приходилось ездить по ночам в Москву в организации, которым посчастливилось «достать» такую ЭВМ.

В результате статистической обработки времен прохождения получались падения периодов обращения за виток, которые по формулам П.Е. Эльясберга пересчитывались в плотность. Таким способом были обработаны данные о падении периода обращения первых трех советских спутников и их ракет-носителей. По результатам обработки в статье были опубликованы первые экспериментальные данные о характере зависимости плотности от времени суток. Однако для построения модели плотности необходимо было получить более обширные данные с других ИСЗ, летающих на других наклонениях и высотах. И, конечно, нужна была более точная информация об орбитах, нежели информация от радиопеленгаторов.

Эта работа позднее была проведена коллективом ученых, среди которых были И.И. Волков, Б.В. Кугаенко, В.Д. Ястребов и другие мои коллеги. Благодаря их усилиям уже к началу 70-х годов в Советском Союзе появилась своя динамическая модель плотности атмосферы. Ее дальнейшее развитие привело к созданию серии атмосферных ГОСТов. Но это уже другая история, к которой я имею отношение только как потребитель модели.

В.Н. Русинов

Когда на Международном конгрессе астронавтики назойливые корреспонденты язвительно спрашивали делегацию СССР о том, что делается в стране по изучению космоса, намекая, что у Америки программы, макеты, огромные затраты, в зал конгресса вбежал возбужденный корреспондент с криками: «Советский спутник в космосе!!!» Сцена была похлеще немой «ревизоровской». И тогда в Америке признали, что одна из причин успеха СССР — система образования. И американским президентом была поставлена цель — перегнать СССР по системе преподавания физико-математического цикла. Запуск спутника явился не только событием, открывшим спутниковую эру, но и подчеркнул необходимость совершенствования системы образования.

Период с июля 1957 по декабрь 1958 гг. был объявлен ЮНЕСКО Международным геофизическим годом. В Архангельском государственном педагогическом институте (АГПИ) группу студентов-физиков четвертого курса вместо очередной осенней поездки в колхоз на уборку урожая оставили для строительства наблюдательной астрономической станции. Конкретность задачи не разглашалась. По предположению М.К. Тихонравова, по всему Союзу было построено 104 таких станции, по 2—3 станции на одном меридиане. По результатам наблюдений этих станций, точно фиксировавших момент прохождения спутника через их меридиан, рассчитывалась траектория спутников.

Научным руководителем станции АГПИ был старший преподаватель астрономии Б.Н. Гиммельфарб — фанатик своей дисциплины. Достаточно сказать, что в тогдашнее трудное время он сумел съездить в Бразилию, чтобы наблюдать полное солнечное затмение. А техническим строителем и руководителем был старший преподаватель электро— и радиотехники А.Д. Чирцов. Техническое оснащение станции было по нынешним меркам примитивным: карта звездного неба, радиоприемник «Родина», магнитофон МАГ-10, двадцать астрономических труб АТ-1, хронометр и прямой провод с Москвой, с М.К. Тихонравовым. За сентябрь двадцать пять студентов были подготовлены для наблюдений: их обязали до мелочей изучить звездное небо. Подготовили и пять операторов для расшифровки сигналов. Операторская находилась в здании института, а наблюдательный пост располагался в саду биологического факультета, подальше от освещения. На наблюдательном посту располагался стол длиною 10 м, ориентированный с севера на юг. На столе стояли в два ряда трубы АТ-1. Около каждой трубы — телеграфный ключ, присоединенный к магнитофону в операторской. В поле зрения труб вмещался небосвод — по большому кругу, проходящему через Полярную звезду и зенит так, чтобы любое небесное тело, пролетающее через большой круг, могли видеть одновременно минимум два человека. Наша станция была самая северная, поэтому, длительное сумеречное время, когда на земле темно, а спутник освещен солнцем, позволяло здесь засекать спутник 2-3 раза за смену. По количеству и качеству наблюдений наша станция считалась лучшей в Союзе и уступала только знаменитым обсерваториям: Пулковской, Штернберга, Бюраканской, Крымской. М.К. Тихонравов неоднократно объявлял нам благодарность.

А теперь представьте картину (Архангельск — это не Рио-де-Жанейро): ночью, в мороз, двадцать холодных и голодных студентов, услышав сигнал спутника по приемнику, садятся за астрономические трубы и внимательно следят каждый за своим участком. В это время включается магнитофон и записываются сигналы хронометра. Первый же наблюдатель, заметивший спутник, сообщает: «Вижу», — все напрягают свое внимание.

Наблюдатели, заметившие спутник, стараются засечь положение его по наиболее яркой звезде, одновременно нажимая на телеграфный ключ, сигнал которого записывался на магнитофон.

Наблюдатель за один сеанс наблюдения мог сделать несколько засечек спутника. Тот, кто засек спутник, шел в операторскую расшифровывать сигналы на магнитной ленте и координаты на звездной карте. После уточнения координат времени и положения спутника на звездной карте данные передавались по прямому проводу М.К. Тихонравову.

Места ушедших наблюдателей занимали запасные, и все повторялось до раннего утра, если небо было ясное. После наблюдений студенты шли на лекции, что очень утомляло.

Б.Н. Гиммельфарб регулярно публиковал в газете «Правда Севера» результаты наблюдений, время и координаты предполагаемого пролета спутника на следующий день. Часто на улице поздно вечером можно было увидеть толпы людей, следящих за полетом спутника. Жаль, что сейчас ни в газетах, ни по телевидению не сообщаются координаты и время возможного пролета космической станции и спутников, доступных наблюдению невооруженным глазом. Ведь станция несоизмеримо больше Первого искусственного спутника Земли.

Читая лекции по ИСЗ в агитационных походах по глубинке области, часто можно было слышать реплики, что в стране дефицит даже простейших умывальников с гвоздиком, а мы спутники запускаем. Используя аналогию, отвечали, что когда в поле появлялся первый трактор, то один «умный» крестьянин сказал: «Сколько бы из него лопат вышло!» Но кто теперь поменяет трактор на лопаты? Так и осознание значения спутника придет позже, и люди поймут значение изучения космоса.

Данные станции наблюдения внесли свою лепту в изучение космоса, не зря они работали много лет. Сейчас о них основательно забыли, не говоря уже о наблюдателях. У нас еще часто не стыдятся забывать рядовых. За два года работы на станции наблюдатели получили только по значку «Международный геофизический год», а особо отличившиеся — грамоту от М.К. Тихонравова да зачет по астрономии. И хорошо бы их поздравить хотя бы по телевидению. Они это заслужили, хотя многих уже нет в живых.

В начале 1957 г. Астрономический институт получил поручение от М.В. Келдыша подготовиться к наблюдению первого спутника, который будет запущен осенью. Астрономы привыкли к тому, что по трем наблюдениям и орбита планеты, и орбита кометы очень точно определяются, но спутник, его орбита почти все время проходит там, где есть еще остатки атмосферы, поэтому привычная астрономическая манера не годится. Нужно было разработать какие-то совершенно другие методы наблюдения этого объекта. Оказалось, что нужно очень много наблюдений и очень точное указание времени. Это прямо противоположно тому, к чему мы все астрономы привыкли. К запуску спутника мы подготовили 70 станций на территории Советского Союза и заключили соглашение с 50 обсерваториями других стран о том, что они нам будут немедленно присылать наблюдения. Это нам помогло первый спутник наблюдать регулярно, потому что по радионаблюдениям его часто теряли. И наши оптические наблюдения, пусть и не очень точные, сыграли большую роль именно в первые годы.

4 октября 1957 г. открывалась Международная астронавтическая конференция в Барселоне, в Испании. Делегация Академии наук во главе с академиком Л.И. Седовым — нас было четыре человека — была направлена на эту ассамблею. В то время у нашей страны не было дипломатических отношений с Испанией, и нам пришлось визы получать во Франции. Мы приехали в Париж, пошли в посольство и попросили для нас визы в Испанию. Нам сказали, что им на это нужно две-три недели, а может быть, даже и целый месяц. А у нас был всего один день. Поэтому Седов и я пошли в испанское посольство, отдали свои визитные карточки и сразу попали к послу. Объяснили ему, что мы едем на астронавтическую конференцию, имеется проблема с визами. Мы просим дать нам визу. Он нас спросил, что такое астронавтика, сказал, что он слышал, будто в Америке готовят какой-то спутник, читал что-то. Мы ему рассказали, что такое астронавтика. Ему очень понравились слова «небесная механика». После беседы он немедленно дал нам разрешение, и мы визы получили. Той ночью как раз и был произведен запуск нашего Спутника. Рано утром, в шесть утра меня разбудил в гостинице хозяин и сказал: «Мадам, Би-Би-Си только что передало, что русские запустили искусственный спутник Земли. Как вы думаете, это для человечества польза или это катастрофа?» Я ему объяснила, что все это очень хорошо, потом сразу своих всех подняла. Мы позвонили в посольство, там, конечно, ничего еще не знали. Туда сведения пришли гораздо позже. Когда мы приехали в аэропорт, оказалось, что билеты наши аэрофлотовские нужно было поменять на «Эр-франс», иначе барселонский самолет нас не брал. Пока обменивали наши билеты, самолет улетел. Вот мы стоим в аэропорту и не знаем, что дальше делать, следующий самолет только поздно вечером, а ассамблея начинается уже сегодня. И тут нашествие мальчиков с газетами, и на каждой газете громадными буквами написано по-французски «спутник». Это первый раз, когда русское слово «спутник» появилось как международное слово. Там уже описывали, что запущен спутник, всякую ерунду писали о нем, но во всяком случае, слово «спутник», русское слово, везде фигурировало. К нам подошел служащий аэропорта и спросил: «Это вы те русские, которые опоздали на самолет?» Мы говорим: «Да». — «Пойдемте! Мы вернули самолет, у вас такой день сегодня!».

Нас посадили в джип, повезли на летное поле, поднялись в воздух. В самолете публика волновалась, почему вернули самолет, может, авария какая-нибудь. Наш провожающий сказал: «Ну, как вы не понимаете? Это же русские. Они опоздали, потому что они запустили спутник сегодня». В результате в самолете была первая наша пресс-конференция. Мы рассказывали, что такое спутник. А когда мы прилетели в Барселону, нас там уже встречало огромное количество сотрудников прессы, которые задавали массу вопросов, но главный вопрос был: «Не ошиблась ли Россия, когда передавала сведения? Не может быть, чтобы спутник весил 80 кг с чем-то, потому что все американские публикации, которые были несколько лет о том, какой будет спутник, говорили о 9—10 кг. Может, здесь просто запятая была не там поставлена?» Мы смогли опровергнуть такую версию, и это привело к тому, что вся программа конференции была сломана. Большинство докладов было американских, и в них говорили о том, как они готовятся к запуску спутника, какие у них проекты, и везде фигурировал вес — 8—9 кг, максимум 10 кг. Большинство докладчиков отказались от выступлений. И конференция, в общем, получилась скорее развлекательная, потому что все члены конференции ходили на радиостанцию слушать сигналы первого спутника. Мы пользовались очень большим успехом. Руководителем этой ассамблеи был знаменитый ученый Теодор фон Карман, венгр, но давно живущий в Америке. Там он главный консультант по подготовке спутника. Он поздравлял нас с успехом Советского Союза, хотя видно было, что ему это было не очень приятно как ученому. И один раз даже, когда он пригласил руководителей делегаций на ужин и сам выпил лишнего, то, обращаясь к нам, посадив меня рядом, сказал, что никогда не мог бы поверить, что в России могли сделать такую вещь. Он долгое время жил в России и видел, там все делается с опозданием, кое-как. Даже раз привел пример, что, когда он хотел уехать из России в Венгрию, его никак не отпускали из-за отсутствия каких-то оснований. Вернуться на родину помогла венгерская делегация, приезжавшая в Россию. Когда она возвращалась домой, члены делегации одели Теодора фон Карман в белый халат и на контрольно-пропускном пункте аэропорта выдали его за доктора делегации. И, несмотря на то что это был лишний человек, его пропустили. Видите, говорит, как у вас работают? На что я ему спокойно сказала: «А со спутником мы успели вовремя, как раз к началу этой конференции». Тут он пришел в ярость, и его просто пришлось увести. На другой день он, правда, очень смущался, публично перед нами извинился и подарил мне выполненную по заказу в Лондоне шляпу «Русский спутник — первый спутник». Круглая красная шляпа, в виде спутника с четырьмя торчащими антеннами. Носить ее, конечно, невозможно было, ее у меня взяли в Музей Революции, где была выставка, посвященная первому спутнику. Я ее с тех пор так и не видела.

В.И. Прокофьев

Я принимал участие в указанных испытаниях, потому что это в какой-то степени относилось к системам разделения, которыми мы занимались. Наша группа — группа Прудникова Ивана Савельевича. Непосредственно испытания проводил Анатолий Павлович Фролов. Проходили они очень быстро, ночью, в основном в тридцать девятом цехе. Главное, хочу сказать, что в комплексе систем «Семерки» есть система, о которой вообще не говорят, как будто ее нет. Это система разделения ступеней. Она была создана одним человеком с помощью, естественно, уже в деталях, коллектива, Семеном Филипповичем Пармузиным. Система была создана на пустом месте, потому что аналогов таких не было и принципов проектирования тоже. По нынешней «табели о рангах» в конструкторской документации, системы разделения как таковой нет. Есть средства разделения, потому что на эту систему невозможно составить отдельную спецификацию. Она состоит из всех элементов, которые входят в ракету: двигатель, силовая конструкция, система управления, пневмогидросистема и даже стартовая установка. В системе разделения «Семерки» нет ничего, специально сделанного для нее: тяги между блоками — нижний пояс связи, выкиньте замки, они все равно нужны, чем-то между собой блоки нужно связать в пакет. К чему они относятся? Выкиньте верхние опоры, боковые блоки передают тягу через верхние опоры. К чему они относятся? Сопло реактивное, которое работает на газах наддува боковых блоков, это действительно элемент системы, она состоит из одного сопла. Поэтому бюрократизация процессов проектирования привела к тому, что система определяется не принципами, назначением, связями внутри, именно системными, которые друг друга подчиняют себе, а спецификацией. Это, так сказать, наболевшее. Без этой системы разделения, которой в технической документации нет, не полетела бы «Семерка», не полетел бы спутник, так же как не полетели бы пилотируемые корабли, потому что для них еще нужна система сброса головного обтекателя.

Испытания отделения Спутника от центрального блока ракеты-носителя проводил Анатолий Павлович Фролов, мы как «разделенцы» — компания помогали ему, и на память об этих испытаниях остался замок, которым спутник крепился к носителю. Он живой, до сих пор работает, проходил испытания на Земле. На память от нас я даю Юрию Васильевичу, и пусть он решает, где и как в музее его использовать. Прочитаю индекс. Можете посмотреть: 8К71ПС А10001-0. Это живой экземпляр, это не подделка, это тот, что проходил испытания. Он был бы установлен на следующую ракету, если бы первая попытка запуска не удалась. Но как вы знаете, 4 октября все сработало замечательно, и именно такой замок после выхода второй ступени ракеты на орбиту отделил от нее Спутник в самостоятельный полет по законам небесной механики. Именно этот момент отделения Спутника, который произошел в 22 ч 33 мин 4875 с по московскому времени, и признан всем миром моментом начала космической эры. А вторую ракету, которая могла продублировать запуск первого Спутника, Сергей Павлович решил использовать с еще большей пользой. В исключительно короткий срок был разработан второй, тоже названный простейшим. Правда, времени на отработку его отделения не было, поэтому замок остался неиспользованным и будет теперь в Политехническом музее.

Н.Л. Семенов

Так получилось, что о военных испытателях ракетно-космической техники мало кто знает.

С момента рождения новой ракеты в недрах конструкторского бюро до ввода ее в режим постоянной эксплуатации ракета проходит через руки дотошных испытателей. Именно военные испытатели выписывают ей путевку в жизнь.

Практика военных испытаний перешла к ракетной технике из опыта авиации. Несмотря на то что в каждом конструкторском бюро при авиационных заводах были свои летчики-испытатели, все-таки последнее слово было за военными испытателями. Все они проходили суровую войсковую школу и лучше заводских летчиков-испытателей знали, каким требованиям должен удовлетворять самолет. Кроме того, принимая активное участие в конструкторских разработках, военные испытатели были ведомственно независимы от организаций — создателей новой техники. Во время испытательных полетов военные испытатели, как правило, быстрее создателей самолета определяли причину неудач и подсказывали правильный путь их устранения.

Первая школа военных испытателей первых баллистических ракет была создана на ГЦП «Капустин Яр». В учебных заведениях к такой специальности не готовили. Сама жизнь отбирала для работы на полигоне наиболее одаренных людей с высоким интеллектуальным потенциалом, так как ракетная техника требовала не только высшего образования, но и определенных природных способностей: аналитический ум, быстрота реакции на изменяющиеся условия эксперимента, умение отстаивать свое мнение перед конструкторскими авторитетами.

Родоначальником славной плеяды военных испытателей ракетно-космической техники можно считать генерал-лейтенанта Смирницкого Николая Николаевича. Именно Смирницкий, тогда еще капитан, 18 октября 1947 г. нажал кнопку «пуск» во время первого старта первой советской баллистической ракеты, созданной на базе немецкой Фау-2. Впоследствии он стал видным военачальником, пользовался большим авторитетом среди конструкторов, хотя отличался крайней неуступчивостью, если дело касалось недостатков в ракетно-космической технике.

Формирование подразделений военных испытателей на полигоне НИИП-5 началось в 1955 г. Ядром испытателей стала группа опытных кадров с ГЦП «Капустин Яр», за плечами которых была практика испытаний ракет Р-1, Р-2, Р-5 и Р-5М. В основном это были фронтовики, специалисты, прошедшие хорошую школу подготовки на трофейной немецкой ракетной технике в Германии в составе Бригады особого назначения (БОН). Им были доверены должности руководителей различных испытательных подразделений. Основную же массу испытателей составляли молодые специалисты с высшим и средним инженерным образованием — выпускники Военной инженерной артиллерийской академии имени Ф.Э. Дзержинского (Москва), Военной инженерной академии связи имени СМ. Буденного (Ленинград), Военно-воздушной академии имени А.Ф. Можайского (Ленинград), Высшего артиллерийского инженерного училища (Ростов-на-Дону) и среднего артиллерийского училища (г. Камышин, Волгоградской обл.). В их дипломах значились совершенно секретные по тем временам специальности: баллистика управляемых ракет, автоматика и телемеханика, радиолокация, связь и передача данных, двигатели ракет, эксплуатация ракетного вооружения и др. Излишне говорить, что для решения главной проблемы — обороноспособности страны, центром которой стал полигон для испытаний «Семерки», отбиралась по-настоящему талантливая молодежь.

Конечно, еще ни у кого, даже у разработчиков, не было опыта испытаний Р-7, не было и специальных должностей в испытательных подразделениях, просто к названию должности приписывали — «испытатель». Но от одной приставки к должности какой-нибудь молодой лейтенант, только что получивший назначение, не становился испытателем по существу. Для начала надо было изучить всю документацию по новой ракете и средствам измерений. С этой целью выпускников 1955 г., прежде чем отправить на полигон, на целый год откомандировали в конструкторские бюро и на заводы, где они проходили практическое обучение у разработчиков всех систем ракетного комплекса. Потом на полигоне, еще до начала летно-конструкторских испытаний (так называется этап непосредственных пусков ракеты, на котором определяются ее летно-технические характеристики) ракеты Р-7, предстояло вобрать опыт специалистов, прибывших с ГЦП «Капустин Яр».

К 1957 г. структурный состав испытательных подразделений выглядел следующим образом.

Основу испытательных подразделений составляли две службы: Служба опытно-испытательных работ (ОИР) под руководством полковника (все воинские звания даются на период 1956—1957 гг.) Носова Александра Ивановича и Служба научно-исследовательских работ и измерений (НИР) под руководством полковника Васильева Анатолия Алексеевича. Оба — ветераны ГЦП «Капустин Яр», А.А. Васильев возглавлял там такую же службу, а А.И. Носов был участником первого пуска ракеты Фау-2 18 октября 1947 г.

Основная задача службы ОИР заключалась в подготовке и проведении пусков ракеты Р-7, в ее состав входили следующие отделы:№ 11 Отдел комплексных испытаний. Начальник отдела — полковник Н.Г. Кальжанов, с июля 1957 г. — подполковник Е.И. Осташев;

№ 12 Отдел автономных испытаний. Начальник отдела — подполковник М.Ф. Журавлев;

№ 13 Отдел испытаний системы радиоуправления. Начальник отдела — подполковник П.В. Гусев;

№ 15 Отдел испытаний стартовых и заправочных систем. Начальник отдела — подполковник А.Ф. Коршунов;

№ 9 Отдел анализа летных испытаний. Начальник отдела — подполковник В.А. Боков.

В подчинении службы ОИР находились также три испытательных подразделения, в составе которых были офицеры, сержанты и солдаты. Непосредственно на стартовой позиции для обслуживания самой ракеты и стартового комплекса (стартовое оборудование, дизельные, заправочные агрегаты и т.п.) был сформирован ракетный дивизион под командованием подполковника И.И. Черенкова. Впоследствии на базе этого дивизиона была сформирована отдельная испытательная часть, первым командиром которой был назначен полковник О.И. Майский. Еще две испытательные части находились на Основном и Зеркальном пунктах РУН. Испытательную часть Основного пункта возглавлял подполковник А.В. Родионов, а Зеркального — подполковник Я.А. Плотников. Служба НИР занималась полигонными измерениями полета ракеты и оценкой ее летно-технических характеристик.

В состав службы НИР входили следующие отделы:

№ 4 Отдел астрономо-геодезических работ. Начальник отдела — подполковник С.С. Блохин;

№ 10 Отдел оптических и радиотехнических средств измерений. Начальник отдела — подполковник ФА. Гладков, с 1957 года — подполковник Ф.А. Горин;

№ 14 Отдел телеметрических автономных измерений. Начальник отдела — подполковник Н.Г. Мерзляков;

№ 16 Отдел совместной математической обработки траекторных и телеметрических измерений. Начальник отдела — подполковник В.И. Белый;

Отдельная фотолаборатория. Начальник лаборатории — подполковник Ю.В. Бончковский.

Начальнику службы НИР подчинялись все измерительные пункты (ИП) полигона, входившие в Полигонный измерительный комплекс (состав технических средств ПИК см. в Приложении 2). Измерительные пункты располагались вдоль трассы активного участка траектории ракеты (т.е. на участке работы двигателей) на территории Казахстана, кодовое обозначение — район «Тайга».

Кроме ИП-1, расположенного перпендикулярно трассе полета в 1,5 км от старта, остальные измерительные пункты размещались симметрично по обеим сторонам трассы: слева — четные, справа — нечетные. ИП-2 и ИП-3 в 25-35 км от старта вперед по трассе и в 20-30 км от трассы, ИП-4 и ИП-5 в 104-120 км от старта и в 50-60 км от трассы, ИП-6 и ИП-7 в 500 км от старта и 180-200 км от трассы, ИП-8 и ИП-9 в 730-800 км от старта и в 180-200 км от трассы. Вместе с ИП-1 они составляли равносторонние и равнобедренные треугольники, а вместе с летящей ракетой — пирамиду. Точность измерения траектории тем лучше, чем ближе эта пирамида к форме правильного тетраэдра.

Для работы с первым искусственным спутником Земли вблизи старта был развернут еще один измерительный пункт — ИП-1Д под командованием подполковника Н.А. Болдина.

В районе падения головных частей ракеты Р-7 на Камчатке, кодовое обозначение — район «Кама», было создано 6 измерительных пунктов, которые подчинялись непосредственно Штабу полигона. Первым командиром базы падения головных частей был полковник И.К. Павленко. Камчатские измерительные пункты располагались вокруг квадрата падения двумя полукольцами — внешним и внутренним. Внутреннее полукольцо включало ИП-15, ИП-16 и ИП-17, которые располагались на расстоянии 36—57 км от центра квадрата падения, соответственно, слева, справа и на перелете. Пункты внешнего кольца — ИП-12, ИП-13 и ИП-14 — были отнесены от центра квадрата на 52-102 км.

Для сбора и эвакуации боковых блоков в 900 км от старта в плоскости стрельбы была развернута База падения первых ступеней ракеты Р-7. Командиром этой воинской части, также подчинявшейся Штабу полигона, был назначен подполковник Л.А. Кондратюк.

К началу летно-конструкторских испытаний Р-7 на НИИП-5 все основные штатные должности были укомплектованы. Численность личного состава военнослужащих (без учета строительных частей) на тот период составляла: 1032 офицера, 297 сержантов и 2439 солдат. Полигон к пуску первой межконтинентальной был готов.

Весь 1956 г. на заводе ОКБ-1 и смежных предприятиях шла интенсивная работа по производству ракеты Р-7. Всего было изготовлено несколько боковых и центральных блоков ракеты в различной комплектации в зависимости от целей конструкторских испытаний.

Так, на Ленинградском металлическом заводе (ЛМЗ) был собран пакет из четырех боковых и одного центрального блока для отработки выхода ракеты из стартового устройства. Компоненты топлива — керосин и кислород — заменялись хромпиком (водный раствор со специальными примесями для нейтрализации солей и других активных веществ, растворенных в воде). Ракета вместе со стартовым устройством размещалась в большом цехе завода. Процесс выхода ракеты имитировался с помощью мощного крана. Заводские статические и динамические испытания показали полную готовность стартовой системы к работе в реальных условиях полигона. Ответственность за этот этап испытаний лежала на конструкторском бюро под руководством главного конструктора В.П. Бармина.

В подмосковном Загорске (ныне г. Сергиев Посад) на полигоне НИИ-229 проводились стендовые испытания боковых и центрального блоков с выходом на полную тягу двигателей. Руководил этими работами главный конструктор двигателей В.П. Глушко.

В НИИ-885 Министерства промышленности средств связи (разработчик систем радиоуправления наших ракет в пятидесятые годы) под руководством главного конструктора М.С. Рязанского проходили работы по двум направлениям: созданию автономной системы управления и радиоуправлению полетом ракеты (РУП). Этими направлениями руководили соответственно два заместителя главного конструктора НИИ-885 — Н.А. Пилюгин и М.И. Борисенко, которые впоследствии возглавили самостоятельные научно-исследовательские институты.

В НИИ-944 главный конструктор гироскопов (основной прибор в инерциальных системах управления ракеты-носителя) В.И. Кузнецов готовил гироприборы для установки на ракету.

Измерительная аппаратура по телеметрии и радиоконтролю траектории полета ракеты изготавливалась в Отдельном конструкторском бюро Московского энергетического института (ОКБ МЭИ) под руководством главного конструктора А.Ф. Богомолова.

Руководящую и координирующую работу всех этих направлений осуществлял главный конструктор ракетно-космических систем С.П. Королёв.

Военные инженеры, прошедшие практику в конструкторских бюро создателей ракетной техники, составили в 1957 г. первый отряд военных испытателей. Практический опыт, полученный первыми испытателями, передавался непосредственно «из рук в руки» новому пополнению. На полигоне сложилась традиция преемственности поколений военных испытателей. Каждая новая ракета, каждый новый пуск обогащали опыт, накопленный предшественниками. Думается, такой способ обучения кадров, отвечающих за подготовку к пуску ракет, является оптимальным и для сегодняшнего Байконура.

В марте 1957 г. на полигон стали прибывать составные части ракеты Р-7. С началом сборки пакета в Монтажно-испытательном корпусе для военных испытателей началась горячая пора. Военные под руководством старшего лейтенанта Н.П. Синеколодецкого должны были уложиться в очень жесткий график сборки ракеты. В критические моменты к работе подключались заводские монтажники. Синеколодецкий, неброской внешности и среднего роста человек с неизменным шлемофоном на голове, обладал кошачьей грацией. С легкостью акробата перескакивая с одного бокового блока ракеты на другой, он руководил манипуляциями специального монтажного крана. Посмотреть на исторический процесс сборки первой «Семерки» и полюбоваться на виртуозную работу Синеколодецкого в МИКе собиралось немало зрителей. Говорят, на его работу любили смотреть С.П. Королёв и главный маршал артиллерии М.И. Неделин.

Государственная комиссия по испытаниям под руководством председателя спецкомитета при Совмине СССР В.М. Рябикова приняла решение первый пуск произвести в мае 1957 г. По этому случаю майские праздники сократили до одного выходного, и 2 мая все были на рабочих местах. 6 мая первая «семерка», которой присвоили номер М1-5, заняла свое место на стартовом устройстве.

15 мая 1957 г. в 19 ч 01 мин по московскому времени был произведен первый пуск ракеты Р-7. Те, кто видели этот первый старт, запомнили его на всю жизнь. С наблюдательного пункта на ИП-1 в полутора километрах от стартовой площадки открывалось величественное зрелище: из-под низа ракеты вырывается струя продувочного азота, затем у среза сопел загорается ослепительными молниями пламя, а через несколько секунд накатывает звук грохочущих двигателей, ракета еще на мгновение замирает на месте, и, наконец, медленно, как бы нехотя, начинает движение вверх, медленно раскрываются лепестки ферм стартового устройства, и вот, уже отпущенная на волю, она быстро ускоряет свой полет и растворяется в небе. Теперь надо было дождаться разделения ступеней, которое должно было произойти на 115-й секунде. Радость от того, что стартовое устройство сработало отлично, почти сразу же пропала. На 97-й секунде полета небо озарила яркая вспышка и прямо на глазах наблюдателей ракета развалилась на части. Предстояло выяснение причины аварии.

Основная нагрузка легла на «мозговой центр» полигона: №16 — отдел математической обработки измерений и № 9 — отдел анализа летно-технических характеристик ракеты. Военные испытатели выдержали экзамен по подготовке и пуску ракеты, теперь проверке подлежал их интеллектуальный потенциал. Конечно, в аварийную комиссию входили представители конструкторских бюро и заводов-изготовителей, но как порой не хочется признавать, что именно в работе твоей фирмы может крыться причина неудачи. Военные испытатели смотрели на новую технику объективно — не только как на научное достижение, но, прежде всего, как на оружие, которое должно быть надежным в последующей эксплуатации. Надо было учиться у разработчиков и создавать свои методики и способы испытаний, которые бы способствовали быстрейшей доводке и приему ракетной, а потом и ракетно-космической техники в эксплуатацию.

Обобщающий доклад по анализу пуска и причин аварии был сделан начальником 9-го отдела полигона подполковником В.А. Боковым (впоследствии он стал кандидатом технических наук, получил звание Героя социалистического труда и закончил службу генерал-майором). Выводы доклада многих поразили. Анализ всех систем подтвердил, что конструкция ракеты правильная, ракета будет летать, к стартовому устройству претензий тоже нет. Причина аварии — прогар нижнего силового пояса одного из боковых блоков. В.А. Боков и его специалисты обратили внимание на такую возможность еще во время стендовых испытаний в Загорске, но тогда к замечаниям военных специалистов не прислушались, тем более что на стенде прогаров не было, а тенденция к этому не принималась в расчет. Профессионализм докладчика был настолько очевиден, что С.П. Королёв потом поблагодарил военных испытателей за проделанную работу.

По результатам первого пуска были сделаны соответствующие доработки и испытания продолжились. 9 июня на стартовом устройстве стояла вторая ракета Р-7 под номером М1-6. При наборе схемы запуска произошла автоматическая остановка пуска. Из ракеты слили топливо и отправили ее на обследование, после тщательных проверок обнаружили, что один из клапанов продувки двигателя был установлен в обратном направлении. Обидное недоразумение, но ракета, по крайней мере, осталась цела.

12 июля третья ракета Р-7 с номером M1-7 была подготовлена к пуску. На 40-й секунде полета ракета начала с большой скоростью вращаться вокруг продольной оси, и опять наблюдатели с горечью смотрели, как падают, взрываясь, горящие части рассыпавшегося пакета. По технологии предстартовой подготовки в определенное время включаются бортовые устройства для проверки их готовности. Результаты фиксируются телеметрией на станции «Трал» ИП-1. При оперативном просмотре пленок с данными телеметрии военные специалисты обнаружили, что нулевая клемма бортовой батареи замкнулась на корпус ракеты. Более глубокий анализ данных, проведенный службой измерений полигона, показал, что простым «занулением» на корпус аварию не объяснишь. Выяснилось, что на этой ракете разработчики Н.А. Пилюгина установили новый прибор, который, по их мнению, должен был увеличить устойчивость регулирования по углу вращения. На самом деле этот прибор с каждой секундой полета накапливал ложный сигнал и сразу же выдавал его на исполнительные системы рулевых машинок, которые, как и положено, придавали ракете вращательное движение. В определенный момент рулевые машинки «заели» на концевые выключатели, сработала система автоматического выключения двигателей и расцепки пакета. Пока докапывались до истинной причины аварии, испытательные службы не знали ни минуты отдыха. Работа была настолько напряженной, что представители конструкторских фирм после этого пуска взяли «тайм аут» и разъехались по своим организациям для «домашнего» анализа аварийного пуска, а испытатели наконец получили возможность уйти в отпуска.

В середине августа полигон снова готовился к очередному пуску. Стало ясно, что Королёв не отдыхал, а «дожимал» своих смежников по всем выявленным недостаткам первых трех стартов. Началась очередная предстартовая подготовка.

Надо сказать, что мы, военные испытатели, всегда ждали этой работы, в само слово «работа» вкладывался особый смысл. Из соображений секретности было не принято употреблять слова «ракета», «пуск». Их заменяли словами «машина» или «изделие» и «работа» вместо «пуск». Поверьте, это не было вызвано страхом, просто очень удобно общаться друг с другом на этом языке, например, по телефону. Совершенно естественно звучало такое обращение начальника к подчиненным: «Прошу подготовиться к очередной РАБОТЕ, которая намечается на... число, запишите номер ИЗДЕЛИЯ, о готовности по своему направлению доложить...» С этого мобилизующего момента всех охватывает особое предстартовое возбуждение. Такое чувство испытывает фронтовик перед наступлением или спортсмен накануне олимпийских игр.

Четвертая ракета Р-7 заняла свое место на стартовом устройстве. Ее индекс в официальных документах — изделие 8К71 с головной частью M1-9. На полигоне царило приподнятое настроение, во время автономных и комплексных испытаний ракета вела себя хорошо, все почему-то почувствовали, что на этот раз пуск будет удачным. 21 августа 1957 г. во второй половине дня старт состоялся. Идет 115-я секунда полета, сейчас должно произойти разделение ступеней. Хорошо видно, как мощное пламя двигателей всего пакета резко уменьшилось, в то же время боковые блоки отлетели в сторону, освобожденный от пакета центральный блок ракеты стал удаляться. Впервые люди наблюдали процесс разделения ступеней. На 215-й секунде полета включилась система РУП. Операторы доложили, что сигналы с ракеты поступают устойчиво. На 290-й секунде на борт ракеты с основного пункта РУП была выдана команда на выключение двигателей. Испытатели убедились, что система РУП полностью контролировала полет ракеты, весь процесс управления шел автоматически, без вмешательства операторов. Фактические параметры движения ракеты (дальность, углы азимута и места, а также их скорости) измерялись в реальном времени и сразу же загружались в счетно-решающее устройство, которое рассчитывало момент выключения двигателей.

Испытательным службам полигона предстояла дальнейшая работа — рассчитать по данным ПИК и системы РУП место падения головной части на Камчатке и диагностировать по данным телеметрии работу бортовых приборов управления и двигательных установок. Только после обобщающего анализа итогов пуска (с учетом всех предыдущих) можно было ответить на вопрос: есть ли у нас межконтинентальная баллистическая ракета или мы только на пути к этой цели.

Данные регистраторов ПИК и системы РУП были основой для принятия ответственных решений как на конструкторском, так и на полигонном уровне. Вот почему в течение 6 дней начиная с 22 августа «мозговой центр» на 10-й площадке походил на растревоженный муравейник. Обстановка складывалась покруче, чем при пуске 15 мая. Несмотря на удачный старт, всем хотелось поскорее узнать количественные оценки работы своих систем.

Например, коллективы В.П. Глушко («двигателисты», здесь и далее полигонный жаргон), Н.А. Пилюгина («автономщики») и М.С. Рязанского («радисты») волновал вопрос, почему двигатели центрального блока выключились одновременно, а не по очереди, сначала 4 основных, а через несколько секунд 4 рулевых. По данным телеметрии испытатели выдали конструкторам объективные данные, позволившие тем самым выяснить причину, и на следующем пуске двигатели выключились, как положено по программе.

Но главный вопрос, который мучил всех, и на который могли ответить только службы полигона: куда упала головная часть? Да, ракета удачно стартовала, выполнила программу полета, но головной части на месте предполагаемого падения не оказалось. И пока не будет найдено достоверное объяснение случившегося, основная задача военных испытаний — попасть боеголовкой в цель — будет считаться невыполненной.

Службы наблюдения и засечки на Камчатке сообщили следующее: при подлете головной части к месту падения до входа в плотные слои атмосферы начались сбои в телеметрическом сигнале, через несколько секунд после приема сигнала появилось яркое свечение, которое перемещалось к земле в район падения, в то же время на всех станциях слежения пропал радиосигнал, в последний момент был слышен глухой взрыв.

На время испытаний боевой заряд, естественно, заменялся болванкой, но внешняя термообвязка была сделана в штатном варианте. Предполагалось, что в плотных слоях атмосферы термообвязка сгорит, болванка упадет на землю и по большой воронке можно будет найти место падения. В действительности все оказалось гораздо сложнее.

Технические средства Камчатки не смогли помочь в определении места падения: радиосигнал пропал из-за плазмы, образовавшейся при прохождении плотных слоев атмосферы, работа оптики затруднилась из-за погодных условий, а холмистая местность оказалась непреодолимым препятствием для системы звуковой разведки. Оставалось одно — использовать в расчетах измерительные средства полигона, работавшие в конце активного участка полета. Для этого желательно в начале пассивного участка траектории, когда вступают в силу законы движения тела в поле земного тяготения, определить на протяжении нескольких секунд координаты ракеты и скорости их изменения во времени. Далее уже дело техники, по частным производным или лучше методом численного интегрирования решается так называемая краевая задача.

Точность определения места падения головной части зависела от методики расчета и от точности измерения траектории полета. При данном пуске единственным техническим средством, по которому можно было определить фактические координаты ракеты в районе выключения двигателей, оказалась система РУП. По данным этой системы точность определения места падения составляла около 0,5 м.

Эту работу в основном проводили сотрудники 16-го отдела службы НИР. Подполковник А.Я. Двинин, лейтенант Н.Л. Семенов и служащие Валентина Михалева, Мария Жерновая и Галина Ульянова занимались дешифровкой фоторегистраторов и расчетами параметров движения ракеты, измеренных системой РУП. Эти данные являлись исходными для проведения баллистических расчетов по определению предполагаемого места падения головной части. Под руководством подполковника С.А. Калинина баллистические расчеты непосредственно выполняли капитан В.А. Никулин, капитан В.П. Козин, старший лейтенант О.А. Бабичев и служащие: Антонина Соколова, Валентина Чапаева, Лариса Устинова, Нелли Давлетьярова, Альбина Пигозина и Вера Семенова. Девушки были разделены на две группы и посажены в изолированные комнаты. Каждой группе выдавались одни и те же исходные данные, но методики расчета были разные. Обмениваться информацией в процессе расчетов запрещалось. Сравнивать результаты расчетов обеих групп мог только их общий руководитель, при совпадении ответов конечный результат считался верным.

Согласно данным, полученным в результате такого расчета, в заданный квадрат на Камчатке была послана поисковая группа, но головную часть не нашли. Три дня служба НИР «стояла на ушах», проверяя и перепроверяя свои расчеты, и каждый раз приходила к одному и тому же результату. Руководству пришлось организовать более тщательный поиск в предполагаемом месте падения. Наконец поступили скудные сведения, что нашлись какие-то куски металла, похожие на фрагменты головной части и центрального блока ракеты. Как оказалось, от больших термоперегрузок головная часть развалилась в верхних слоях атмосферы над Камчаткой. Для военных это был тяжелый удар, срывалась оборонная программа.

При наличии ракеты, способной нести груз весом 5,5 тонны (столько весит ядерный заряд), боеголовка не могла достигнуть земли из-за несовершенной теплозащиты. Конструкторы, безусловно, знали об этой проблеме, но к августу 1957 г. разработки по надежной теплозащите еще не были завершены. Это удалось сделать через год, только в 1958 г. головные части стали долетать до Камчатки.

Из-за поисков «затерявшейся» головной части сообщение ТАСС о первом успешном запуске межконтинентальной баллистической ракеты задержалось на 6 дней, о нем было объявлено только 27 августа.

Никто, даже американцы, не отреагировали серьезно на это событие, посчитав сообщение ТАСС дезинформацией.

Тем временем в СССР на самом высоком уровне шла жесткая борьба между военными ведомствами и С.П. Королёвым. Эти «тайны мадридского двора» стали известны рядовым исполнителям ракетно-космической программы гораздо позже.

Военные настаивали на продолжении пусков по оборонной программе, для которой две ракеты были уже запланированы. С.П. Королёв предлагал за счет временной передышки, связанной с доработкой головной части, использовать эти ракеты для запуска искусственного спутника Земли (ИСЗ). Королёв давно готовился к такому варианту событий, еще до первого удачного старта Р-7 он начал работать над созданием простейшего спутника.

С технической стороны препятствий не было, опыт предыдущих пусков (особенно двух последних) доказывал, что Р-7 способна преодолевать силу земного тяготения и вполне годится как ракета-носитель будущего спутника. Но были препятствия иного рода: межведомственные противоречия, моральная и техническая неподготовленность организаций, участвующих в ракетно-космической программе, наконец, просто недомыслие высших чиновников. То, что сегодня кажется очевидным, тогда приходилось отчаянно доказывать. Королёву удалось протолкнуть свой «космический» вариант, в известной мере, еще и потому, что США объявили о запуске своего искусственного спутника не позднее 1958 г. Мировой приоритет в освоении космоса был последней каплей, склонившей Н.С Хрущева принять решение в пользу ИСЗ.

Среди сторонников спутника тоже были свои разногласия. Вместо простейшего спутника хотели сразу запустить тяжелый спутник-лабораторию на 1100 кг (кодовое обозначение «Объект-Д»), разрабатываемый по техническому заданию Академии наук. К сожалению, ученые не справились в установленные сроки с разработкой аппаратуры для геофизических и космических исследований, которую предполагалось разместить на спутнике-лаборатории. Спутник с научной аппаратурой на борту был запущен только 15 мая 1958 г.

Таким образом, вопрос решился сам собой, первым полетел простой спутник, который с самого начала предлагал С.П. Королёв и который можно было создать за короткое время. Для сокращения сроков он подключил к своей работе только две смежные организации: НИИ-885 для разработки передатчика сигналов и КБ «Квант», где конструктору Н.С. Лидоренко поручил создать надежные бортовые источники энергопитания. В Академии наук была рассчитана траектория полета ракеты Р-7 для вывода спутника на орбиту. По этой траектории баллистики НИИ-4, ОКБ-1, НИИ-885 и служб полигона составили общими усилиями полетное задание, которое учитывало все особенности в комплектации ракеты-носителя и самого спутника, а также время года и условия запуска на полигоне.

В первых числах сентября полигон готовился к очередному, пятому запуску «Семерки». 7 сентября состоялся успешный пуск без замечаний. На Камчатке хорошо подготовились к встрече головной части, хотя и знали, что она разрушится. Надо было собрать как можно больше информации о заключительном этапе полета. К тому же этот пуск был контрольным перед стартом первого ИСЗ, который планировался в начале октября.

Запуск ракеты со спутником отличался от пуска по баллистической программе.

Другая траектория полета потребовала перенастройки приборов программного наведения оптических средств полигона. Из-за снятия боевой головной части и замены ее на спутник в комплектации (отсутствовали приборы по траекторным и виброизмерениям), в результате было невозможно определить орбиту спутника радиосредствами. Поэтому факт выхода спутника на орбиту можно было доказать только по двум показателям: по фиксации телеметрией главной команды на выключение двигателей и по включению радиомаяка спутника после отделения его от ракеты. Кроме того, сам спутник был новым элементом в комплектации ракеты. На полигоне, была создана специальная, поначалу внештатная, группа испытателей, которой было поручено заниматься подготовкой и проверкой этого объекта. Так зародилось новое направление в испытаниях — работа с космическими аппаратами.

Ракета в новой комплектации получила индекс М1-1СП. Под этим индексом оформлялись все руководящие и оперативные рабочие документы, сопровождающие запуск ракеты: полетное задание, карточки с настроечными данными, бортовые журналы и др. Предпусковые данные в полетном задании заполнялись баллистиками полигона по согласованию с представителями разработчиков. Оформлять полетное задание к запуску первого ИСЗ выпало баллистику полигона капитану В.А. Никулину. При заполнении в преамбуле пункта «Цель запуска» (имеется в виду место попадания — «мишень») возникло затруднение, с которым он обратился к В.П. Мишину, заместителю С.П. Королёва. Мишин тоже не нашелся с ответом и решил вообще пропустить преамбулу и начать сразу с «Азимута прицеливания» — 34° 37' 59".

К 1 октября пакет «Семерки» был собран. Спутник, защищенный головным обтекателем, пристыкован к ракетоносителю.

2 октября в 7 часов утра по местному времени ракету вывезли и установили на стартовое устройство. Выполнили эту работу старший лейтенант В.А. Холин с пятью солдатами. Контроль за установкой пакета проводили: от полигона — старший лейтенант С.Н. Павлов, от КБ В.П. Бармина (разработчики стартовых комплексов) — Б.И. Хлебников.

После установки подготовкой и проверкой ракеты занялась испытательная команда, состоявшая из офицеров службы ОИР и личного состава испытательной войсковой части № 25741 под командованием полковника О.И. Майского.

Работа стартовой команды проходила по нескольким направлениям, за которые отвечали наиболее опытные офицеры:

— испытание стартового оборудования — подполковник А.Д. Коршунов;

— электрические испытания бортовых приборов — капитан В.Г. Соколов;

— подготовка и испытания двигательных установок — подполковник А.П. Долинин;

— обслуживание и испытания телеметрических систем — подполковник В.А. Николаенок;

— испытания и подготовка спутника — старший лейтенант Г.Я. Хильченко.

Обнаруженные во время предстартовых испытаний недостатки в работе отдельных систем отмечались в бортовых журналах. По этим замечаниям представители разработчиков сразу же проводили работы по их устранению.

Надо сказать, что работа на стартовой позиции сложная и ответственная. Свои обязанности военный испытатель должен выполнять под открытым небом и в сорокоградусную жару, и в мороз, и при сильном ветре. С запуском первого ИСЗ повезло — не было ни ветра, ни дождя, да и ракета оказалась «послушная», все замечания устранялись без особых проблем.

4 октября подготовка к пуску шла по графику, начались комплексные проверки и заключительные операции. Капитан В.А. Никулин оформил карточки с настроечными предпусковыми данными. Для этого он поднялся с карточкой прицеливания наверх ракеты, где старший лейтенант Ю.Д. Чалых подтвердил своей подписью, что ракета нацелена в соответствии с полетным заданием, затем спустился в самый низ, под ракету, и получил подпись подполковника А.П. Долинина о готовности двигателей. Карточку-задание на заправку ракеты компонентами топлива подписали капитан В.М. Графский и лейтенант В.А. Ганушкин. На последнем листке бортового журнала под разрешением на пуск расписались все главные конструкторы. После подписи главного конструктора измерительных систем, телеметрии и радиоконтроля траектории полета А.Д. Богомолова оставалась последняя строчка — «Технический руководитель». Никулин нашел С.П. Королёва на «нулевой» отметке у почти обезлюдевшей ракеты, где заправщики заканчивали свою работу. Королёв взял лист, посмотрел на подписи и молча расписался сам.

На самой ракете операции закончились, и теперь основные события разворачивались на Командном пункте — в «бункере». В пультовой системы управления запуском было 6 пультов, за которыми работали военные испытатели. По современным публикациям о запуске первого ИСЗ создается впечатление, что сами конструкторы нажимали на «исторические» кнопки и совершали пусковые операции. Этого не могло быть. Да, они были рядом, готовые в любой момент подсказать и помочь, но реальную работу делали офицеры испытательного управления службы ОИР. Они заслужили, чтобы их назвали поименно: за пульт контроля 1 и 2 боковых блоков отвечал старший лейтенант Н.Г. Горшенев; пульт контроля запуска центрального блока — лейтенант Б.С. Чекунов и старший лейтенант Ф.Р. Ларичев; пульт контроля 3 и 4 боковых блоков — лейтенант A.M. Смирнов; пульт контроля зарядки интегратора — старший лейтенант В.М. Брюшинин; пульт пожаротушения — лейтенант М.Я. Егоров; пульт контроля запуска спутника — старший лейтенант В.Я. Хильченко.

Мы, участники этого пуска, запомнили его в мельчайших подробностях.

Объявляется часовая готовность, операторы включили бортовую аппаратуру РУП и дали команду на раскрутку гироскопов. Испытатели, работающие у ракеты, начали отключать от борта штепсельные разъемы. Все это сразу отображается на пультах в бункере. Команды на отдельные предпусковые операции подавал подполковник P.M. Григорьянц (начальник группы комплексных испытаний 11-го отдела службы ОИР). Его офицеры — В.Г. Соколов, В.Н. Крылов, B.C. Патрушев, В.Х. Алиев и др., отработав эти команды около ракеты, занимают свои места в бункере. Закончилась последняя предстартовая операция «Заряд интеграторов на полетное время» и загорается транспарант «интегратор». Это значит, что автономная система управления к полету готова.

Дается команда по циркулярной связи: «Готовность — десять минут!» В пультовую входят Л.А. Воскресенский, А.И. Носов и С.П. Королёв. По сложившейся еще в «Капустином Яре» традиции руководитель запуска — «стреляющий» — назначался из военных. В тот раз «стреляющим» был полковник А.И. Носов. Рядом со «стреляющим» у другого перископа всегда стоял заместитель Королёва по испытаниям Л.А. Воскресенский. Менялись «стреляющие», а Леонид Александрович неизменно оставался на своем посту, готовый помочь, а если надо, заменить «стреляющего».

«Всем службам — готовность пять минут!» — раздается в динамиках голос «стреляющего». В это время в пультовой загорается транспарант — «Вспомогательные системы». Это означает, что снялась готовность какой-то системы. Причину выяснили быстро, сказался испытательский опыт предыдущих пусков. Датчик контроля подзаправки окислителя необоснованно реагировал на нехватку кислорода, хотя его естественное испарение автоматически компенсировалось подпиткой из дозаправщика. Датчик заблокировали вручную, на запуск он принципиально не влиял, и программа пуска была продолжена.

«Внимание, минутная готовность!» — объявляет «стреляющий». В бункере воцарилась предстартовая тишина.

«Протяжка-1», — звучит очередная команда. Эта команда — для телеметристов МНР (многоканального наземного регистратора системы контроля работы стартового оборудования), по которой лейтенант Ю.С Николаев включает шлейфовые осциллографы. Теперь малейшее движение опорных ферм, направляющих конструкций и параметры отрыва ракеты находятся под контролем.

«Стреляющий» выдерживает небольшую рабочую паузу для операторов, которые внимательно смотрят на приборы. От них нет информации о неготовности какой-либо системы, значит, можно приступать к набору схемы запуска. И он дает команду: «Ключ на старт!» По этой команде оператор центрального пульта В-347 лейтенант Б.С. Чекунов повернул ключ слева направо. Старший лейтенант Ф.Р. Ларичев контролирует его действия, так как включал такой ключ и нажимал кнопку «Пуск» во время предыдущих запусков «Семерки». С этого исторического пуска Б.С. Чекунов прослужил на космодроме 30 лет и 600 раз нажимал кнопку «Пуск» на своем пульте.

«Есть — ключ на старт!» — отвечает оператор после выполнения этой команды. Несколько секунд выдержки, и проходит следующая команда: «Ключ на дренаж!» — «Есть — ключ на дренаж!» — звучит голос оператора. Это означает, что дренажные клапаны закрылись и можно продолжить процедуру запуска. «Протяжка-2», — идет команда из бункера на технические станции ПИК и системы РУП, чтобы там включили регистраторы. «Стреляющий» выдерживает паузу, ожидая, пока секундная стрелка подойдет к времени, указанному в пусковой карточке, и громко командует: «Пуск!» Чекунов нажимает на заветную кнопку.

С этого момента и до включения двигателей проходит 1—2 минуты, но это самые напряженные минуты. Носов и Воскресенский впились в окуляры своих перископов, загорается транспарант «Предварительная», значит, двигатели запустились и вышли на предварительную тягу. В бункер ворвался приглушенный бетонными перекрытиями гул работающих двигателей, и все почувствовали сильную вибрацию.

Оператор закричал: «Есть главная!» — и сразу же — «Есть КП!» (контакт подъема) — «Подъем!» Двигатели заработали на полную тягу, и ракета пошла вверх. Пошел внутренний репортаж полета: «Есть разделение ступеней!», «Включилась система РУП!», «Тяга двигателей нормальная!» Осталось дождаться 290-й секунды полета, после которой решалась судьба спутника. На ИП-1 на станции «Трал» офицеры службы измерений отслеживают на видеоконтрольном устройстве основные параметры движения ракеты (давление в камерах сгорания, прохождение основных команд). На 295,4 секунды зафиксирована «Главная команда», это означает, что двигатели выключились, спутник отсоединился и вышел на орбиту. Для полной уверенности надо еще принять подтверждающий сигнал с передатчика «Маяк», находящегося на спутнике.

Приемная аппаратура станции «Маяк» была установлена на ИП-1 в «финском» домике, ее обслуживал младший лейтенант В.Г. Борисов. В тесную комнатку домика, где стоял передатчик, набилось столько народа, что трудно было дышать. И военные, и разработчики терпеливо ждали сигнала. Когда раздалось знаменитое: «бип-бип-бип...», домик едва не рухнул от оглушительного «ура». Прием длился около двух минут, пока спутник не ушел за радиогоризонт.

Еще до начала второго витка спутника вокруг Земли прозвучало сообщение ТАСС. Все кто участвовал в разработке, испытаниях и запуске первого ИСЗ, испытывали естественную радость от хорошо проделанной работы, но осознание глобальности содеянного пришло гораздо позже, когда через несколько дней после запуска последовала бешеная реакция мировой прессы. Вдруг стало ясно, что это был не просто очередной пуск, которые уже стали обыденностью, а эпохальное событие, открывшее космическую эру человечества.

Успех успехом, а на полигоне продолжалась работа. В службе измерений отработали телеметрию, и отдел анализа вместе с разработчиками провел соответствующую диагностику, выявилось немало серьезных замечаний по запуску.

При старте ракеты было зафиксировано запаздывание выхода на промежуточный режим работы основного двигателя одного из боковых блоков. Буквально на последних долях секунды временного интервала, после которого последовало бы аварийное прекращение пуска, этот двигатель вышел на нужный режим.

На 16-й секунде полета отказала система опорожнения баков, что привело к повышенному расходу керосина, и в конце активного участка полета его не хватило. Хорошо, что ракета к этому времени уже набрала первую космическую скорость (8 км/сек), поэтому цена потерь была допустимая, спутник просто недобрал 90 км в апогее орбиты.

На центральном блоке после выхода спутника на орбиту не выключился передатчик телеметрической системы «Трал». Телеметрия ракеты-носителя с этого момента была не нужна, к тому же существовала вероятность, что излучение телеметрического передатчика заглушит основной сигнал со спутника. К счастью, помех не было. Выяснилось, что несанкционированная работа «Трала» была запланирована разработчиками А.Ф. Богомолова, который хотел таким образом проверить работу своего передатчика из космоса и доказать необходимость системы «Трал» на будущем спутнике. Действительно, на следующем искусственном спутнике Земли с собакой Лайкой на борту эта система была основным источником информации из космоса.

Замечания по пуску первого ИСЗ для широкой публики остались за кадром, ведь полет все равно состоялся. Но для тех, кто несет вахту на космодроме, была важна каждая обнаруженная неточность, от этого в конечном счете зависел успех следующих космических стартов.

Уважаемые дамы и господа! Прежде всего, хочется поблагодарить работников старейшего научно-технического музея нашей страны и лично Генерального директора музея профессора Г. Г. Григоряна за кропотливую работу по сохранению истории развития науки и техники России и приглашение принять участие в Политехнических чтениях, традиционно проводимых музеем, ветеранам и специалистам Научно-исследовательского института космического приборостроения.

Поздравляем ветеранов космонавтики с 45-летаем запуска первого искусственного спутника Земли, открывшего 4 октября 1957 г. эру практического освоения космоса, с юбилеем реализации всемирно-исторического проекта, послужившего основой создания современной ракетно-космической техники и информационно-космических технологий.

Одним из ярчайших примеров успешного международного сотрудничества по мирному освоению космоса, применению и развитию технологий ИСЗ является создание Международной низкоорбитальной спутниковой системы поиска и спасания (НССПС) КОСПАС-САРСАТ (аббревиатура русских и английских слов: космическая система поиска аварийных судов).

Система КОСПАС-САРСАТ стала разрабатываться согласно Меморандуму о взаимопонимании, подписанному в 1979 г. Советским Союзом, Канадой, США и Францией.

Спутник, запущенный Советским Союзом 30 июня 1982 г., стал первым элементом будущей международной спутниковой системы поиска и спасания КОСПАС-САРСАТ. И уже 10 сентября 1982 г. новая космическая технология поиска и спасания была применена на практике и благодаря ей были спасены первые человеческие жизни.

В те дни, 17 сентября 1982 г., одна из газет Канады Toronto Globe and Mailom писала: «Оттава (провинция Онтарио) — Три жителя провинции Онтарио, чей легкий самолет на прошлой неделе (10 сентября 1982 г.) потерпел аварию в провинции Британская Колумбия, похоже, своими жизнями обязаны советскому спутнику. Впервые аварийный сигнал от разбившегося самолета был передан через спутник, и далее аварийное сообщение было доставлено в канадскую службу поиска и спасания. Спасенными, с синяками, порезами и сломанными ребрами, стали пилот самолета и два пассажира».

По данным Секретариата КОСПАС-САРСАТ, за 20 лет эксплуатации Система помогла спасти более 15 000 человек, из них более 600 человек из бывшего СССР и России, при проведении более 4000 поисково-спасательных операций.

Система КОСПАС-САРСАТ открыта для всех стран на недискриминационной основе и бесплатна для конечного пользователя, попавшего в аварийную ситуацию. Страны или организации могут официально участвовать в управлении и эксплуатации Системы путем присоединения к Программе КОСПАС-САРСАТ. В настоящее время 36 стран и организаций официально присоединились к КОСПАС-САРСАТ, включая:

4 стороны Соглашения о Международной программе КОСПАС-САРСАТ (Россия, Канада, США и Франция), обеспечивающие и эксплуатирующие средства Космического и Наземного сегментов;

23 участника, обеспечивающих и эксплуатирующих наземные станции, включая Аргентину, которая официально присоединилась к Программе в феврале 2002 г.;

также 9 дополнительных участников управления Системой.

Глобальные возможности системы наглядно иллюстрирует карта стран — участниц КОСПАС-САРСАТ.

Система КОСПАС-САРСАТ в режиме 406 МГц является составной частью Глобальной морской системы связи при бедствии и для обеспечения безопасности (ГМССБ), учрежденной Международной морской организацией (ИМО), с 1 августа 1993 г. морские суда должны быть оснащены аварийными радиобуями 406 МГц.

Система КОСПАС-САРСАТ предназначена для обеспечения поисково-спасательных служб различных стран мира информацией о бедствии и местоположении морских, сухопутных и авиационных объектов.

За время своего существования система КОСПАС-САРСАТ постоянно развивалась и совершенствовалась. Участники КОСПАС-САРСАТ с 1996 г. начали проводить эксперименты по дополнению системы ретрансляторами 406 МГц на геостационарной орбите. В 1998 г. была завершена Фаза Демонстрации и Оценки (ФДО) геостационарной спутниковой ПС системы 406 МГц (ГССПС), а компоненты ГССПС были официально одобрены Советом КОСПАС-САРСАТ в октябре 1998 г. в качестве дополнения к системе НССПС. В настоящее время в рабочем состоянии и в резерве находятся 5 геостационарных спутников США и Индии — GOES, INSAT.

Главным преимуществом системы НССПС является независимое доплеровское определение местоположения аварии с точностью порядка 5 км и обеспечение на 406 МГц глобальной зоны обслуживания. Зона обслуживания НССПС не постоянна, попавшим в бедствие пользователям приходится ждать, когда спутник войдет в радиовидимость с их радиобуем.

Геостационарные (ГЕО) спутники обеспечивают постоянную радиолинию, но их зона обслуживания ограничена широтами порядка 75°, а также не имеется средства независимого местоопреде-ления. Для полной реализации возможности аварийного оповещения через ГЕО спутники в реальном масштабе времени аварийные радиобуи должны передавать в аварийных сообщениях данные о местоположении, полученные от ГНСС ГЛОНАСС и GPS.

Система КОСПАС-САРСАТ включает наземный и космический сегмент: космический сегмент; группировка ИСЗ с ретрансляторами сигналов 121,5 МГц, процессорами обработки и ретрансляторами сигналов поиска и спасания 406 МГцТ. Состояние космического сегмента системы показано в таблицах 1, 2.

Примечания: Р — в рабочем состоянии. НП — режим не предусмотрен. Н — в нерабочем состоянии. ПОСПС — процессор обработки сигналов ПС (обеспечивает глобальный режим 406 МГц). РСПС — ретранслятор сигналов ПС (работает только в местном режиме).

1 — Работает с перерывами из-за ограничений с блоком питания.

2 — Ухудшение электромагнитной совместимости (ЭМС).

Зоны обслуживания существующих геостационарных спутников с ретрансляторами 406 МГц охватывают почти всю поверхность Земли.

Дополнительные спутники ГССПС — российский и европейской организации по использованию метеорологических спутников (ЕЦМЕТ8АТ) запущены в 2001-2002 гг.

— Наземный сегмент:

— 41 станция приема и обработки информации (СПОИ), которые принимают сигналы 121,5 МГц и 406 МГц, переданные со спутников и обрабатывают их с целью определения географических координат места бедствия; для приема сигналов с геостационарных спутников СПОИ имеются в Великобритании, Индии, Испании, Канаде и Чили;

— 4 Международных координационных вычислительных центра Системы (МКВЦ) для глобального обмена информацией о бедствии и его местоположении — собирают и сортируют полученную от СПОИ информацию и направляют аварийные данные в соответствующие поисково-спасательные службы;

— аварийные радиобуи для установки на борту воздушных судов (АРМ: Аварийный передатчик-указатель положения), морских судов (АРБ: Аварийный радиобуй-указатель местоположения), индивидуального использования (ПРБ: Персональный радиобуй).

Опыт поисково-спасательных операций показывает, что время поиска является критическим фактором, влияющим на выживаемость потерпевших, эффективность и стоимость поисково-спасательных операций (ПСО). В общем виде время поиска можно выразить по следующей формуле:

В свою очередь, Δt_псо (Δt_фа, Δt_ди, Δt_oc, Δt_пр)

Т_п — время поиска потерпевших в аварии или катастрофе;

Δt_пco — время подготовки и организации поисково-спасательной операции;

Δt_фа — время обнаружения факта аварии или катастрофы;

Δt_ди — время обработки и доведения информации до региональных поисково-спасательных центров (ПСЦ);

Δt_oc — время оповещения и сбора личного состава, подготовки и вывода техники;

Δt_np — время принятия решения на проведение ПСО;

Δt_on — время обнаружения пострадавших;

Δt_Д — время движения поисково-спасательных сил и средств до места аварии или катастрофы, обнаружения пострадавших и начала оказания первой помощи;

Δt_p — коэффициент, характеризующий время года, суток, расстояние до предполагаемого района поиска и спасения потерпевших, площадь поиска, рельеф местности, географический район, метеорологическую обстановку в нем;

Δt_лст — коэффициент, характеризующий количество и качество привлекаемых сил и средств (количество и подготовка личного состава, вид и количество техники и ее готовности).

Применение аварийных радиобуев системы КОСПАС-САРСАТ позволяет значительно сократить время поиска и спасания за счет глобального действия системы, своевременного обнаружения факта аварии или катастрофы, более точного определения района и места бедствия. При применении радиобуев последнего поколения типа 406 МГц, совмещенных или имеющих возможность получать информацию с навигационных приемников ГНСС ГЛОНАСС/GPS или систем управления, точность определения координат бедствия составляет 10—15 м. Естественно, что время поиска в этом случае будет зависеть в основном от времени подготовки ПСО, которая снижается за счет использования в операции минимального количества техники и дежурных подразделений сил спасения и времени прибытия к месту бедствия, а стоимость такой операции минимальна.

В качестве примера эффективности работы системы КОСПАС-САРСАТ в гражданской авиации можно привести данные о работе спасателей Канады.

В Канаде с 1990 до 1994 гг. произошло 290 авиапроисшествий, из них 180 ПСО проводились с использованием радиобуев. В среднем продолжительность ПСО с использованием радиобуев составила 7,5 часа, а без применения радиобуев — 115 часов, причем 45% потерпевших выжило из найденных в течение 8 часов и менее 20% — спустя 115 часов.

Процент спасенных в ПСО с использованием радиобуев составил 86%, а без — 33% . Стоимость ПСО с использованием радиобуев составила 4,4 млн. долларов, а затраты на 110 ПСО без применения радиобуев составили 34,5 млн. долларов.

В связи с вышесказанным очевидно, что необходимо шире использовать возможности системы КОСПАС-САРСАТ при проведении ПСО, и естественно, что для этого необходимо иметь достаточный парк радиобуев различного назначения, обеспечить их производство и применение потребителем.

Аварийные радиобуи являются необходимой составляющей системы КОСПАС-САРСАТ. Они могут быть установлены на борту воздушных и морских судов, в том числе летательных аппаратов малой авиации, яхт и катеров, а также находиться у персональных пользователей и обеспечивать выдачу аварийного сигнала о бедствии на частоте 121,5 МГц и/или 406 МГц.

Нельзя не сказать, что технология поиска и спасания терпящих бедствие, основанная на радиобуях типа 121,5 МГц, уже исчерпала свои возможности и не может обеспечивать растущие требования потребителей, и прежде всего Международной морской организации (ИМО) и Международной организации гражданской авиации (ИКАО).

Это связано с тем, что аварийные сигналы 121,5 МГц могут быть обнаружены системой КОСПАС-САРСАТ только при одновременной радиовидимости передающего радиобуя, спутника и приемной станции, что не дает возможность обеспечить глобальную зону обслуживания системы. Как результат аварийные радиобуи 121,5 МГц не были одобрены ИМО для использования в Глобальной морской системе связи при бедствии и для обеспечения безопасности (ГМССБ) в качестве спутниковых АРБ для подачи сигналов бедствия.

Кроме того, в ходе эксплуатации системы было отмечено большое количество ложных сигналов, а отсутствие средств их автоматического опознавания значительно увеличивало нагрузку на спасательно-координационные центры, что затрудняло работу системы и поисково-спасательных служб.

Принимая во внимание позицию ИМО и ИКАО, Советом КОСПАС-САРСАТ на своей 25-й сессии в октябре 2000 г. приняло решение об осуществлении планирования и подготовки к прекращению с 1 февраля 2009 г. спутниковой обработки сигналов 121,5 МГц.

Однако это касается только спутниковой обработки сигнала, сама частота будет использоваться в радиобуях в качестве привода поисково-спасательных средств и обеспечения безопасности коммерческой и общей авиации, а также для многочисленных частных воздушных и морских судов и рыболовного флота.

По данным секретариата КОСПАС-САРСАТа предварительная оценка пропускной способности системы показывает, что максимально возможное число радиобуев во всем мире для полосы 406.0— 406.1 МГц при гарантии нормальной работы системы колеблется от 3 до 4 миллионов единиц. Имеющийся прогноз парка радиобуев 406 МГц, оценивающий их число не менее одного миллиона единиц в 2010 г., показывает, что система обладает достаточной пропускной способностью при существующей полосе частот.

На сентябрь 2002 г. в составе системы используется около 600 тыс. аварийных радиобуев, работающих на частоте 121,5 МГц, установленных в основном на воздушных судах и малых морских судах, и более 284 тыс. аварийных радиобуев 406 МГц, установленных на морских судах (АРБ), воздушных судах (АРМ) или используемых в качестве персональных радиобуев (ПРБ).

По сведениям Секретариата КОСПАС-САРСАТ, более 80 фирм и предприятий 12 стран мира производят радиобуи различного назначения, среди них: Австралия, Болгария, Франция, Япония, Корея, Норвегия, Испания, Украина, Великобритания, США и Россия.

В соответствии с установленной процедурой Секретариатом КОСПАС-САРСАТ к сентябрю 2002 г. был выдан 131 сертификат одобрения типа на радиобуи 406 МГц. Часть из них, однако, относится к ранним моделям, которые уже более не изготавливаются. Из 131 сертификата одобрения типа 15 были выданы моделям (АРБ, АРМ и ПРБ), способным принимать данные о местоположении от встроенных или внешних навигационных приемников, в основном от приемников GPS.

В России производством радиобуев системы КОСПАС-САРСАТ занимаются два предприятия — Ярославский радиозавод (специализирующийся на выпуске морских радиобуев) и ФГУП НИИ КП (специализирующийся на серийном выпуске авиационных радиобуев типа АРМ-406АС1 и АРМ-406П).

Фактически толчком для начала разработки АРМ-406 в России и конкретно нашим предприятием послужили одобренные Советом ИКАО в 1999 г. поправки к приложениям Конвенции о Международной организации гражданской авиации с требованием, чтобы все новостроящиеся воздушные суда, начиная с 2002 г., а с 2005 г. все подпадающие под требования Конвенции ИКАО воздушные суда были оборудованы аварийными передатчиками-указателями положения (АРМ), работающими в диапазоне 406 МГц, а также на частоте 121,5 МГц в режиме привода.

Коллективом Федерального государственного унитарного предприятия «Научно-исследовательский институт космического приборостроения» в 2000 г. были разработаны и изготовлены опытные образцы трех типов аварийных радиомаяков (АРМ) системы КОСПАС-САРСАТ для установки на воздушных судах (ВС):

— аварийно-спасательный АРМ-406 АС1 (АРМ-8);

— автоматический переносной АРМ-406 П (АРМ-АР);

— автоматический стационарный АРМ-406 HI (АРМ-АР).

При разработке названных типов радиобуев конструкторы АРМ руководствовались требованиями спецификации КОСПАС-САРСАТ — C/S Т.001, квалификационными требованиями «Аварийно-спасательные радиомаяки, работающие в системе КОСПАС-САРСАТ» (КТ-23-01) и Приложения П.8.1.2 Норм летной годности самолетов (НЛГС-3), стандарту RTCA ДО-204.

К концу 2001 г. фактически всего за 2 года НИИ КП освоило серийное производство двух типов радиомаяков (АРМ-406АС1, АРМ-406П) и заключило первые контракты на их поставку авиапредприятиям России. В настоящее время с основными фирмами разработчиками самолетов гражданской авиации России и Украины согласованы вопросы применения АРМ, производства НИИ КП на различных типах ВС.

АРМ-406 АС1 представляет собой моноблок, состоящий из защитного кожуха, устанавливаемого в салоне ВС, и моноблока АС1 (моноблок АС1, собственно переносной радиомаяк, включающий передатчик (ПРД) 406,025МГц/121,5МГц, программно-временное устройство, блок управления и блок автономного питания (БАЛ), рассчитанный на работу ПРД 406 в течение 24 часов и ПРД 121 -48 ч).

Моноблок АС1 легко извлекается из кожуха при покидании аварийного ВС. Включение радиомаяка осуществляется вручную.

АРМ-406 АС1 имеет сертификат по одобрению типа Программы КОСПАС-САРСАТ от 30.03.2001г., № 125, и свидетельство о годности от 18.06.2001г. №СГКИ-023-79-АРМ-406АС1, выданное Авиарегистром МАК.

АРМ-406 П представляет собой моноблок (моноблок «П»), состоящий из двойного защитного кожуха, с установленными в нем амортизаторами, датчиком перегрузки (ДП) и переносным моноблоком АС1, пульта дистанционного управления (ПДУ), устанавливаемого в кабине экипажа, и внешней антенны АНТ-406В, устанавливаемой на корпусе ВС. Аварийный режим работы моноблока АС1 включается от ПДУ или от ДП, а также вручную при извлечении его из защитного кожуха при покидании ВС.

АРМ-406 П имеет сертификат по одобрению типа Программы КОСПАС-САРСАТ от 28.02.2002 г. № 130. Закончены испытания и подготовлены документы для получения свидетельства о годности АРМ в Авиарегистре МАК. В АРМ-406 П предусмотрена функция получения навигационной информации с внешнего навигационного приемника или системы управления летательным аппаратом.

АРМ производства НИИ КП отмечены Золотой медалью и дипломом Всемирного салона изобретений, научных исследований и промышленных инвестиций «Брюссель-Эврика 2001», награждены дипломом I степени и Золотой медалью 30-го Международного салона изобретений, новой техники и товаров «Женева-2002», дипломом и Золотой медалью МЧС РФ за лучшие достижения, способствующие спасению людей и уменьшению последствий стихийных бедствий и технологических катастроф, дипломом Роспатента.

В настоящее время НИИ КП расширяет производство АРМ и работает над созданием новых, более совершенных типов радиомаяков, совмещенных с навигационными приемниками систем ГЛОНАСС/GPS, для авиации и персональных наземных потребителей.

Программа и система КОСПАС-САРСАТ представляют собой великолепный пример долгосрочного международного сотрудничества в области мирного использования космического пространства и спутниковых технологий для спасения человеческих жизней на море и на земле.

Э.В. Алексеев, М.А. Астраханцев

Создание и развитие космических средств оказало существенное влияние на достижение, а потом и поддержание военно-стратегического паритета между СССР и США, являющегося важнейшим фактором поддержания мира и стабильности на Земле.

Успехи в области разработки космических средств опираются на результаты деятельности организаций министерства обороны и промышленности, работавших по космической тематике со второй половины 40-х годов.

Уже в 1949 г. на основе имеющихся в то время результатов научных исследований по ракетным пакетам М.К. Тихонравов приходит к научно обоснованному выводу о технической возможности достижения первой космической скорости на существующей технологической базе создаваемых ракет.

В пятидесятых годах в научных отчетах военных промышленных организаций были изложены результаты исследований по возможности и целесообразности создания составных ракет, приведены оптимальные варианты ракет для стрельбы на большие расстояния. По результатам проведенных исследований был разработан и выслан в ОКБ-1 проект экспериментальной пакетной схемы ракеты, способной осуществить запуск искусственного спутника Земли.

Официальные работы по созданию 1-го искусственного спутника Земли были заданы постановлением СМ СССР от 30 января 1956 года. Головной организацией был определен НИИ-4 с задачами проведения исследований по использованию ИСЗ для решения задач мира и безопасности, по баллистическому обеспечению, обоснованию, разработке и созданию командно-измерительного комплекса для всех типов космических аппаратов с учетом возможностей промышленно-производственной базы страны, новейших достижений отечественной и мировой науки и техники, выделяемых государством ресурсов.

В результате проведенных исследований были обоснованы основные задачи космических средств в интересах мира и безопасности.

В числе этих задач были: выявление признаков непосредственной подготовки противника к развязыванию войны и установление факта начала военных действий, получение данных о стратегических объектах противника для обеспечения планирования и ведения действий стратегических ядерных сил, повышение надежности и оперативности управления войсками, подготовка ТВД для проведения стратегических операций и обеспечение применения видов оружия Вооруженных сил.

За прошедшие годы сменился ряд поколений космических средств. Каждому поколению присущи свои возможности по решению задач в интересах обеспечения мира и безопасности.

Созданные первые космические средства по своей структуре представляли собой совокупность в основном относительно автономных комплексов и систем. Ряд из них имел узкоцелевое назначение, решая отдельные задачи.

В семидесятые и в начале восьмидесятых годов перед космическими средствами ставятся задачи выявления признаков непосредственной подготовки противника к нападению, контроля за совершенствованием вооружений, обеспечение надежного и оперативного управления войсками и оружием в любых условиях обстановки. Повышаются требования к ведению наблюдения наземных, морских, воздушных и космических целей, к навигационному, топографическому и гидрометеорологическому обеспечению войск из космоса.

При создании космических средств реализуются отдельные мероприятия по увеличению сроков активного существования космических аппаратов, унификации бортовых систем. Большое внимание уделяется созданию средств оперативного наблюдения и ретрансляции больших потоков информации. В значительной степени средства создаются в рамках единых государственных систем, объединенных общностью задач.

Созданная в эти годы большая номенклатура космических средств решала ряд поставленных перед ними задач эффективнее и оперативнее других традиционных средств, а также принципиально новые задачи, недоступные другим средствам.

В середине восьмидесятых годов на космические средства возлагаются задачи оперативного контроля стратегической и оперативно-тактической обстановки в районах возникновения кризисных ситуаций и боевых действий, на авиабазах и пунктах управления, поиска и слежения за подводными лодками в погруженном положении, передачи команд управления ракетным оружием и сбора подтверждений об их исполнении, оперативного исправления топографических, специальных и морских карт в ходе ведения военных действий, получения данных об обстановке в космическом и воздушном пространстве с выдачей целеуказаний, выявления местоположения пусковых установок МБР подвижных комплексов с выдачей целеуказаний.

Развитие вооружения этого поколения идет в направлениях создания космических комплексов, способных функционировать самостоятельно.

Большинство космических аппаратов предназначаются для решения группы задач и являются многоцелевыми. Это обеспечивается как совершенствованием и расширением функций бортовой аппаратуры, так и комплексированием на борту космических аппаратов различных видов специальной аппаратуры.

В девяностые годы большое внимание уделялось определению роли космических средств в обеспечении стабильности и безопасности в мире, укреплении мер доверия, осуществлении контроля международных договоров и соглашений. Решались вопросы запусков и управления КА с территории России и обеспечение информацией от космических средств войсковых потребителей стратегического, оперативного и тактического звеньев управления Вооруженными силами.

Разработанные рекомендации нашли практическое применение в войсках, ведущих боевые действия на Кавказе. Осуществлено фотографирование всей территории Чечни. Использование комплекса оптико-электронного наблюдения позволило достаточно эффективно следить за состоянием объектов баз подготовки боевиков, чтобы оперативно организовать необходимые меры противодействия. Проводилась космическая радиотехническая разведка радиоэлектронных средств на территории Чечни с высокой периодичностью наблюдения. В районах активного действия разведывательно-диверсионных групп спутниковая связь является практически единственным видом связи.

В настоящее время одной из важнейших сфер деятельности развитых стран является создание и применение космических средств для реализации своих национальных интересов, в том числе в военной области.

Возможности космических средств обеспечивают их эффективное использование как в широкомасштабных, так и в локальных войнах и вооруженных конфликтах. В конфликтах последнего времени была подтверждена высокая значимость космических средств по обеспечению боевых действий на различных театрах военных действий. Они использовались для наблюдения целей и выдачи целеуказаний войскам и системам высокоточного оружия, обеспечивали устойчивое функционирование каналов боевого управления в оперативно-тактическом звене.

Особое значение приобретают космические средства в свете новых взглядов на войны будущего, где найдут более широкое применение высокоточное оружие и новейшие информационные технологии (связь и телевещание, раннее предупреждение и разведка, навигация и топогеодезия, гидрометеорология и другие). Все это обуславливает превращение космического пространства в арену для защиты национальных интересов государств.

В течение достаточно длительного периода времени различными официальными лицами Соединенных Штатов Америки высказывались и высказываются мнения о достижении и закреплении «превосходства» США в военно-космической области и обеспечении безопасности своей орбитальной группировки, в том числе и за счет подавления аналогичных средств вероятного противника.

Одной из мер компенсации наращивания военного присутствия США во всех основных сферах ведения вооруженной борьбы, включая космическое пространство, при существующих экономических возможностях России является осуществление политики стратегического ядерного сдерживания.

Для эффективного проведения нашим государством политики стратегического ядерного сдерживания необходимо не только наличие собственно стратегического ядерного оружия, но и осуществление всего комплекса обеспечивающих действий и мероприятий его боевого применения.

Лидирующее место в своевременном и качественном обеспечении боевого применения стратегического ядерного оружия Российской Федерации необходимой информацией, безусловно, принадлежит космическим средствам. Без информации из космоса невозможно на практике реализовать те уникальные боевые возможности, которыми обладает современное стратегическое ядерное оружие.

Роль и место отечественных космических средств в решении задач стратегического ядерного сдерживания агрессии против России полностью определяется их возможностями по обеспечению управления стратегическими ядерными силами, устойчивой связью и информацией группировок сил ядерного сдерживания (СЯС).

Неоценимую роль в обеспечении решения задач стратегического ядерного сдерживания играет космическая навигационная система. Эта роль определяется всепогодным непрерывным глобальным помехоустойчивым высокоточным навигационным обеспечением в интересах геодезической привязки на местности объектов СЯС, и в первую очередь ракетных подводных лодок и тяжелых бомбардировщиков. Высокое качество информации космической навигационной системы позволяет осуществлять эффективное боевое применение ракетно-ядерных средств СЯС практически с любой точки района их дислокации. Уже сегодня космические средства навигации позволяют определять местоположение любого подвижного объекта с заданной точностью.

Другим важнейшим направлением использования космической информации является топогеодезическое обеспечение и картографирование. Известно, что целеуказание крылатым ракетам авиационных и морских СЯС осуществляется с помощью цифровых карт местности. С помощью информации, полученной от космических средств топогеодезического обеспечения и картографирования, эти карты могут быть составлены оперативно с высокой точностью. Это, безусловно, приведет к повышению эффективности и гибкости боевого применения стратегических крылатых ракет.

Таким образом, космические средства Российской Федерации играют важнейшую роль в обеспечении решения задач стратегического ядерного сдерживания.

Перспективы использования отечественных космических средств в локальных войнах и вооруженных конфликтах определяются необходимостью глобального непрерывного обеспечения группировок войск и сил флота связью, высокоточными навигационными определениями и топогеодезическими данными, особенно при ведении действий в заранее неподготовленных районах.

Актуальной проблемой является обеспечение интеграции космических средств в системы управления войсками и оружием.

Важнейшим аспектом обеспечения стратегической стабильности является надежный контроль выполнения договоров и соглашений в области ограничения обычных, ядерных и космических вооружений. Россия и США в настоящее время признают невозможность всестороннего контроля реализации существующих договоров.

Космические средства наблюдения являются едва ли не единственным, стабильным источником оперативного получения достоверной документированной информации о:

процессах изменения численности обычных и ядерных вооружений, испытаний ядерных вооружений;

параметрах районов сосредоточения, испытаний и ликвидации объектов, охватываемых режимами рассматриваемых договоров;

масштабах существующей военно-космической деятельности.

С использованием таких средств осуществляется контроль большинства договорных мероприятий, например, производится наблюдение за выполнением Договора по ПРО, а также обеспечивается инструментальный контроль за выполнением более половины поименных статей Договора СНВ-1, не контролируемых другими видами разведки.

С использованием космических средств различного целевого назначения решается широкий круг задач в интересах обеспечения безопасности России.

Задачи, которые в перспективе предполагается решать с использованием космических средств, не будут существенно отличаться от решаемых сегодня. Однако будет иметь место возрастание вклада космических средств, обусловленное, главным образом, следующими факторами:

— существенным снижением общей численности ядерных средств и, как следствие, необходимость их более эффективного применения в условиях возможного контрсилового удара противника; изменением состава и структуры стратегических наступательных вооружений в сторону мобильных ядерных средств (МБР и БРПЛ);

— изменениями в формах и способах ведения вооруженной борьбы в связи с принятием на вооружение армий ведущих государств нового поколения боевых и обеспечивающих средств, в том числе систем высокоточного оружия;

— угрозой появления систем стратегического уровня в космосе (прежде всего, систем ПРО и ПСБ), например, в результате практической реализации программ, подобных программе СОИ;

— распространением ракетно-ядерных и космических технологий и техники в странах «третьего мира»;

— возрастанием общего объема задач контроля за соблюдением режимов договоров по ядерным и обычным вооружениям.

В современных условиях ведения боевых действий и необходимости нанесения ударов по противнику с расстояний, близких к максимальной дальности средств поражения без вхождения в боевое соприкосновение с ним, включая зоны противовоздушной обороны, крайне важной становится задача обеспечения действий войск данными космических средств наблюдения, метео— и навигационного обеспечения, спутниковой связью.

Решение этой задачи для войсковых формирований тактических звеньев управления требует разработки и внедрения системы оперативного обеспечения интегрированной космической информацией.

Создание такой системы предусматривает разработку и внедрение мобильных зональных комплексов приема, управления и интегрированной обработки космической информации наблюдения, метео— и навигационного обеспечения, размещаемых непосредственно в войсковых формированиях тактических звеньев управления и координируемых из специального центра обработки информации, осуществляющего взаимодействие со средствами наземного автоматизированного комплекса управления КА и специальными центрами видов ВС РФ.

Применение мобильных зональных комплексов в составе системы обеспечения интегрированной космической информацией направлено на повышение эффективности боевых действий войсковых формирований тактического звена управления за счет обеспечения командного состава информацией от космических систем о боевых возможностях противника, метео— и навигационными данными, спутниковой связью.

Применение космических сил и средств в мирное время характеризуется их широким привлечением для обеспечения деятельности Министерства внутренних дел (действия войск МВД в Чечне), Федеральной пограничной службы Федеральной службы безопасности, Службы внешней разведки, Министерства Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайных ситуаций и ликвидации стихийных бедствий, атомной энергетики, других ведомств при решении ими возложенных на них задач. Так, например, анализ возможных областей применения КС с учетом характеристик существующих космических средств различного целевого назначения показывает, что уже на сегодняшний день частично и в ближайшей перспективе в полном объеме в интересах Пограничных войск космические средства могут обеспечить:

— высокоточное топогеодезическое обеспечение при вновь проводимом оборудовании Государственной границы при ее изменении с ошибкой определения координат до единиц метров;

— гарантированный перехват радиосообщений в приграничной зоне;

— оперативное обнаружение фактов проникновения в территориальные воды надводных кораблей (а в перспективе и подводных объектов);

— высокопериодический контроль районов, прилегающих к Государственной границе, в интересах обнаружения фактов создания лагерей бандформирований, их выдвижения к Госгранице, подготовки ими позиций для артиллерийских и ракетных средств и т.д.;

— выдачу предварительных и уточненных целеуказаний в интересах огневого поражения противника при попытке прорыва на территорию РФ;

— обеспечение возможности оперативного определения координат объектов и подразделений Погранвойск, а также гарантированной помехозащищенной связи между ними в любых регионах;

— обеспечение оперативной ретрансляции сигналов бедствия и определение местонахождения соответствующих объектов (подразделений).

В интересах МЧС космические средства могут использоваться для обнаружения крупных пожаров (с использованием как существующих, так и перспективных КС ПРИ), обеспечения получения оперативной информации для прогнозирования гидрометеорологической обстановки в различных районах Мирового океана, предупреждения о стихийных бедствиях — тайфунах, цунами, наводнениях и др. (с использованием КС гидрометеорологического обеспечения), а также для приема и ретрансляции сигналов с терпящих бедствие кораблей и самолетов (с использованием навигационно-связных КС).

Перспективные КА, оснащенные многозональной и многоспектральной аппаратурой оптико-электронного наблюдения, а также радиолокаторами, будут способны обнаруживать и контролировать большой спектр техногенных аварий и катастроф.

В ряде случаев, при контроле соблюдения договоров и соглашений, предупреждении о стихийных бедствиях, приеме сигналов от терпящих бедствие судов и самолетов и других объектов, применение космических средств альтернативы не имеет.

Рассмотренные возможности космических средств определяют их вклад в повышение эффективности действий ВС РФ, который характеризуется тем, что они позволяют:

— значительно снизить используемый для выполнения боевых задач наряд сил и средств, а также их потери в процессе ведения военных действий;

— повысить устойчивость связи и в целом эффективность управления войсками и оружием;

— ускорить и сделать более точными подготовку исходных данных и определение параметров окружающей среды, необходимых для обеспечения действий войск, применения систем оружия и военной техники.

Коренным образом может измениться роль космических средств в обеспечении сдерживания от развязывания войны в случае, если США приступят к развертыванию ПРО.

В сегодняшних экономических условиях представляется весьма проблематичным создание и развертывание в сжатые сроки полномасштабных отечественных систем, обеспечивающих компенсацию возможного нарушения военного равновесия в результате создания и развертывания США ударных космических систем. Однако вполне реализуемым направлением могла бы явиться разработка ключевых элементов отечественных ударных космических систем, что послужит демонстрацией решимости России отстаивать свои национальные интересы и интересы международной безопасности, и в то же время создаст в будущем необходимые технологические основы для развертывания полномасштабных систем в целях обеспечения сдерживания. В целом же наши возможности в сфере ПРО и АнтиПРО должны быть адекватны хотя бы на уровне демонстрации принципиальной возможности создания необходимых средств.

Таким образом, космические средства уже играют важнейшую роль в обеспечении мира и безопасности, а в перспективе их значимость будет только возрастать.

Ю.П.Киенко, Е.А. Бровко

Одним из основных направлений научных исследований в области наук о Земле, которое получило развитие более сорока пяти лет назад со времени запуска первого искусственного спутника Земли, является космическое картографирование Земли.

Четыре поколения космических аппаратов (КА) серии «Космос» и «Ресурс-Ф» в течение тридцати лет обеспечивали решение большого круга задач отраслей экономики России, связанных с:

— картографированием природных ресурсов и геоэкологических условий регионов России, стран ближнего и дальнего зарубежья и созданием серий тематических карт на различные регионы;

— инвентаризацией земельного и лесного фонда;

— изучением недр, земельных, лесных, водных ресурсов, шельфа морей и океанов, экологических условий;

— проведением инженерных изысканий;

— созданием и обновлением топографических карт;

— организацией мониторинга за состоянием и динамикой различных природных и антропогенных объектов, явлений в отдельных регионах и экологически напряженных зонах в регионах Северного Каспия, Арала, Чернобыля, Сарезского озера и др.;

— открытием перспективных месторождений углеводородов в районах Западной Сибири и Калмыкии;

— определением районов сейсмической, селевой, лавинной, оползневой опасности и др.

По результатам работы на орбите спутниковых систем дистанционного зондирования Земли сформирован национальный фонд космической информации о Земле, насчитывающий около 2 млн. разномасштабных, многозональных, спектрозональных и стереоскопических панхроматических изображений земной поверхности.

Космические снимки фонда получены в оптическом и ближнем ИК диапазонах при длинах волн от 450 до 900 нм. Зондирование производилось с высот 190-450 км, при фокусных расстояниях камер от 140 до 3000 мм.

Космическая информация, получаемая с аппаратурных комплексов дистанционного зондирования Земли, имеет по сравнению с традиционной (наземной и авиационной) информацией принципиальные отличия и преимущества, обусловленные особенностями орбитального полета, высотой и скоростью движения космического аппарата.

Обладая такими важными параметрами и критериями, как высокое пространственное разрешение, разновременность и периодичность наблюдений, большая обзорность, съемка в различных спектральных диапазонах, космическая информация используется в качестве первоисточника для составления тематических карт различных масштабов, территориального охвата, содержания и назначения и проведения комплексного картографирования природных ресурсов и геоэкологических условий земной поверхности.

Наряду с единовременностью изображения значительных по площади территорий, естественной генерализацией космическая информация обладает такими необходимыми свойствами для картографирования, как:

— передача в совокупном изображении множества объектов земной поверхности и явлений в их естественном взаимодействии и взаимосвязи;

— объективная и достоверная передача на фотоизображении естественного рисунка природных и антропогенных объектов, обеспечивающая пространственное подобие реальной земной поверхности.

Госцентром «Природа» Роскартографии в течение тридцати лет выполнялись работы по комплексному изучению и картографированию природных ресурсов и экологических условий регионов России, стран ближнего и дальнего зарубежья: Ставропольского края, южной части Красноярского края, зоны, прилегающей к Байкало-Амурской магистрали, Тверской и Архангельской областей, Калмыкии, Северного Каспия, районов Западной Сибири, зоны Чернобыльской АЭС, Таджикистана, Узбекистана, Киргизии, Монголии, Кубы, Чехословакии.

На основании многолетних теоретических исследований, экспериментов и производственного опыта специалистами Госцентра «Природа» Роскартографии разработаны методические основы системного подхода и информационные технологии космического природоведения для изучения естественных ресурсов и экологических условий, контроля состояния природной среды, прогнозирования природных процессов и явлений, создания и функционирования геоинформационных систем.

В настоящее время отсутствие межведомственной координации работ при организации мониторинга за состоянием и динамикой различных видов природных ресурсов и природно-техногенных комплексов в границах административно-территориального деления субъектов РФ не позволяет комплексно оценить их современное состояние и спрогнозировать ход развития природных и антропогенных процессов, в том числе негативного характера.

Организацию комплексного картографического мониторинга за состоянием природной среды с использованием космических средств детального дистанционного зондирования Земли (ДЗЗ) представляется целесообразным осуществлять в рамках создания и ведения географических информационных систем для органов Российской Федерации, государственной власти регионального уровня (ГИС Субъект) и федеральных округов (ГИС Федеральный округ) с использованием данных отраслевых кадастровых ГИС.

Являясь многоцелевыми и многопользовательскими информационными системами, обеспечивающими сбор, хранение, обработку, доступ, отображение и распространение геопространственных, вышеперечисленные ГИС в рамках целостной структуры аппаратно-программных комплексов позволят объединить комплексную многоаспектную информацию о современном состоянии природно-ресурсного потенциала, компонентов природной среды, социально-экономического и имущественного комплексов субъектов РФ и федеральных округов.

Единой информационной картографической основой ГИС, а также основой для организации экологического мониторинга региона должны являться космофотокарты, составленные по материалам комплексного изучения и картографирования природных ресурсов и экологических условий на территории субъекта РФ или федерального округа.

В Госцентре «Природа» в настоящее время ведутся научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы по созданию научно-методической и нормативно-правовой документации в целях информационного, технологического и программного обеспечения работ по созданию геоинформационных систем для органов государственной власти регионального уровня, в том числе по формированию банков данных аэрокосмической, картографической и других видов информации.

В качестве базового источника получения различного вида и содержания тематической информации для формирования региональных ГИС и решения задач мониторинга за состоянием природных и антропогенных объектов целесообразно использовать:

— космические фотоснимки (КФС), полученные с космических комплексов фотонаблюдения «Ресурс-Ф1», «Ресурс-Ф-1М», «Ресурс-Ф2», «Ресурс-ФЗ» и «Фрам»;

— изображения, получаемые системами регистрации информационных сигналов с радиолокационных (радарных) систем, с использованием GPS;

— изображения с перспективных — космического комплекса оптико-электронного наблюдения «Ресурс-ДК1» и оперативного природно-ресурсного комплекса «Ресурс-01».

В настоящее время в ФГУП Госцентр «Природа» Роскартографии проводятся работы по подготовке к приему и обработке оперативной информации с новых высокоэффективных спутников, запуски которых намечается осуществить в 2003-2004 гг.

В ближайшем будущем планируется создание отечественной космической системы малых космических аппаратов с периодичностью обзора в несколько часов и получением космической информации в разных диапазонах спектра электромагнитных излучений.

Преимуществами данной системы являются:

— оперативность передачи изображений, сканируемой со спутника территории и передачи ее в реальном режиме времени на наземные пункты приема космической информации;

— долговременность (в течение нескольких лет) пребывания спутника электронного зондирования на орбите в активном режиме существования;

— экономичность в получении спутниковой информации;

— перспективность средств и методов электронного оперативного дистанционного зондирования Земли.

Реализация спутниковой системы оптико-электронного зондирования позволит организовать поступление достоверных, оперативных, пространственно привязанных, метрически точных цифровых данных для целей комплексного картографирования природных и геоэкологических условий регионов и формирования банков данных геопространственной информации в структуре ГИС субъектов РФ и федеральных округов.

Экономическая целесообразность развития космического природоведения и картографирования Земли, в первую очередь его спутникового сегмента, очевидна, если выполнить несложные расчеты и сопоставление стоимости затрат на аэросъемку (базовый вариант ДЗЗ) и космическую съемку. Результаты расчетов показывают, что замена авиационного зондирования спутниковым дает трех-, четырехкратную экономию средств при получении исходной информации.

Ожидаемый экономический эффект от реализации космической информации в целях информационно-картографического обеспечения отраслей экономики России, органов государственной власти субъектов РФ и федеральных округов достаточно велик и имеет скрытый (маскированный) возвратный характер, суть которого состоит в снижении себестоимости конечного продукта и окупаемости затрат на получаемую космическую информацию за счет:

— реализации освоенных и эксплуатируемых природных ресурсов регионов;

— конвертации валюты, поступающей за работы по контрактам с иностранных заказчиков;

— сохранения капиталовложений при эксплуатации действующих геотехнических систем в регионах;

— предупреждения возникновения чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера;

— предотвращения затрат общества на ликвидацию негативных последствий чрезвычайных ситуаций и экологических нарушений и др.

Развитие российских космических систем исследования природных ресурсов Земли и дальнейшее развитие методов природоведения и комплексного картографирования природных ресурсов и экологических условий регионов на базе космической информации является задачей государственной важности, и она должна быть реализована в интересах укрепления экономики страны и обеспечения национальной информационной независимости России.

Рассматриваемый в докладе вопрос относится к широко обсуждаемой последние годы на космических конференциях области науки и техники, связанной с предотвращением катастрофических столкновений Земли с потенциально опасными для нее телами астероидно-кометного происхождения. При этом предполагается, что возможное столкновение Земли с астероидом или кометой прогнозируется заблаговременно за многие годы еще на той стадии движения опасного космического объекта (ОКО), когда он находится в сфере притяжения Солнца. В этой ситуации для устранения встречи ОКО с Землей нет необходимости прибегать к такому обычно предлагаемому радикальному средству, как ядерный взрыв, поскольку могут быть применены другие приемы.

Суть излагаемого вопроса прояснится, если представить орбиты движения ОКО и Земли вокруг Солнца, выявив их точки пересечения, вероятность одновременного прибытия в которые как ОКО, так и Земли не исключена.

Одним из возможных методов устранения столкновения ОКО с Землей является глубоко исследованный в ЦНИИмаше Росавиакосмоса под руководством профессора В.И. Лукьяшенко способ, основанный на применении реактивной силы двигателя или их группы, например, электрореактивных двигателей малой тяги (ЭРД МТ), размещенных на ОКО. Реактивное усилие создает дополнительную для ОКО скорость (и, соответственно, дополнительное ускорение), обеспечивающую разведение ОКО с Землей на расстояние, гарантирующее от столкновения в момент прихода Земли в точку пересечения орбит.

Расстояние это состоит из двух компонентов, один из которых определяется «активной» частью, когда работают двигатели, причем пропорциональной как ускорению ОКО, так и квадрату времени работы двигателей, другой же компонент характеризует «пассивную» часть увода ОКО и пропорционален также приобретенному за счет действия реактивной силы ускорению ОКО, активному времени (но не его квадрату) и «пассивному» времени.

Основную часть представляет собой, как правило, для массивных ОКО его пассивная часть.

Известный в настоящее время способ Ивашкина-Смирнова, базирующийся на использовании реактивной силы, не является совершенным, поскольку он сопряжен с большим временем разведения ОКО с Землей.

Здесь предлагается способ, содержащий ряд особенностей, отличающих его от известного, а именно:

— для ракетно-космической системы (РКС), доставляющей на поверхность ОКО вещество массой me, для использования в ЭРД МТ вводится замкнутый маршрут «орбита искусственного спутника Земли» (ИСЗ) — траектория ОКО — орбита ИСЗ;

— обеспечивается существенный рост тв за счет применения ЭРД МТ (вместо жидкостных ракетных двигателей — ЖРД) для перевода РКС с орбиты ИСЗ на поверхность ОКО и с последней на орбиту ИСЗ;

— предусматриваются, кроме того, неоднократные доставки с помощью РКС масс вещества тв с учетом определенных преимуществ, обусловленных наличием замкнутого маршрута;

— вводятся количественные соотношения, налагаемые на параметры энергодвигательной установки в интересах минимизации времени увода ОКО от Земли при комплексном использовании ЭРД МТ;

— производится восполнение конструктивных узлов и устройств РКС, а в необходимых случаях и РКС в целом, по мере истечения сроков их активного существования, при работоспособности элементов конструкции РКС больше периода обращения ОКО вокруг Солнца число пусков многоразового транспортного комплекса (МТК), выводящих массу с Земли на орбиту ИСЗ становится меньше числа стартов РКС с орбиты ИСЗ в направлении к ОКО за счет того, что некоторые пуски выводят на орбиту ИСЗ только массу вещества для ЭРД МТ.

Неоднократность восполнения или дозаправки вещества и восполнения вышедших из строя конструктивных элементов требует нового подхода к формированию облика системы, обеспечивающей повышение суммарной массы вещества для использования в ЭРД МТ и заданное время функционирования конструктивных узлов. В общем случае необходимо иметь уже не единственный МТК, выводящий на орбиту искусственного спутника Земли РКС, а целую серию МТК с варьируемыми полезными грузами, поскольку время работы ЭРД МТ для крупных ОКО составляет десятки, а то и сотни лет.

Последовательность действий, необходимых для осуществления способа, сводится к следующему. Сначала в расчетное время с Земли запускается снабженный ЖРД и топливом МТК, выводящий на орбиту ИСЗ ракетно-космическую систему, включающую в себя энергоустановку, систему управления с контрольно-измерительной аппаратурой, радиоустройство, ЭРД МТ и вещество, необходимое для их функционирования.

После вывода на орбиту ИСЗ РКС включаются ЭРД МТ, обеспечивающие «раскрутку» ракетно-космической системы, являющейся искусственным спутником Земли, т.е. получение кинематических параметров, необходимых для осуществления отлета РКС с орбиты ИСЗ на траекторию достижения ОКО. Далее осуществляется спуск РКС на поверхность ОКО, причем на некоторых отрезках участка перелета ЭРД МТ также функционируют в качестве корректирующих двигателей. Затем они продолжают действовать и после размещения и закрепления на ОКО, осуществляя, в конечном счете, увод ОКО. При сближении с Землей возможно либо возвращение РКС на Землю, либо, если запас вещества и работоспособность конструктивных элементов позволяют продолжить нормальное функционирование, РКС продолжает оставаться на ОКО, чтобы в районе апогея его траектории продолжить свою работу по его дальнейшему разведению с Землей.

Наконец, в случае, когда РКС не может гарантированно выполнить свою задачу, она, находясь на орбите ИСЗ, восполняет или вещество, или вещество и вышедшие из строя конструктивные элементы с тем, чтобы затем догнать ОКО и цикл повторить.

В процессе исследований была разработана система уравнений и группа дополнительных условий, позволившая моделировать решение поставленной задачи для всех ОКО, при этом было показано, что способ ЦНИИмаша существенно превосходит другие предлагавшиеся способы увода ОКО от столкновения с Землей.

Например, когда в качестве модельного ОКО был принят астероид с радиусом 500 м и плотностью 3 г/см³, движущийся по траектории, присущей астероиду Tautatis, время активного существования ЭРД МТ принималось равным 10 годам, МТК — 20 годам. Тяга ЭРД была принята одинаковой для всех участков траектории и равной 50 Н, что соответствует электрической мощности энергоустановки в 4,5 МВт и ускорению 6·10^-4кг/с. Расстояние разведения принято в 1 млн. км. В результате было получено, что наш способ может дать экономический и временной выигрыш в десятки и даже сотни раз по сравнению с ранее исследовавшимися способами.

Дорогие друзья, хочу вам рассказать о школьной программе спутников, запуск которых мы осуществляем в рамках Ракетно-космической корпорации «Энергия». Мне посчастливилось участвовать в этой программе. Сначала космонавты пытались запускать с борта космической станции «Мир» радиолюбительские спутники. Но неудачно. А наши школьные спутники все-таки мы запустили. Интересно, что к 100-летию Циолковского, был запущен первый Спутник. Сейчас мы отмечаем и 145 лет Циолковскому, и 45 лет Спутнику, с разницей в две недели, разница для космических масштабов очень короткая. А родилась наша идея около 6 лет назад. Космонавт-долгожитель Валерий Поляков на каком-то симпозиуме предложил сделать школьную программу — «Запуск спутника с «Мира» в честь сорокалетия запуска первого Спутника». Эта идея нашла поддержку у руководства РКК «Энергия» и получила одобрение и у нашей родительской Международной радиолюбительской организации АМСАТ, секции которой есть и во Франции, и в России. Я вице-президент «АМСАТа» в России. Поддержали мы эту идею, поддержала «Энергия», естественно, и ИМБП, где Валерий Поляков замдиректора, и начали работу. Сразу решили делать спутник в одну треть от первого Спутника, который был 580 мм в диаметре, мы сделали — 200. Предыдущие докладчики вспоминали, что мы пытались найти чертежи первого Спутника, но их все уничтожили в «Энергии». И мы просто по другим обрывочным сведениям, не по подлинным чертежам, а со всяких синек сделали свои чертежи. Спутник представлял собой довольно простую конструкцию, два шпангоута, и две крышки к нему прикреплены, и был специальный скобат для фала, для карабина, стояли четыре антенны. Все уменьшено на одну треть. Запускать его решили не через Байконур, а с борта космической станции. И такой старт, с руки космонавта, мы назвали «ручной старт», по аналогии с морским стартом и воздушным. Хочется выразить благодарность Олегу Семеновичу Цыганкову, который здесь сидит, руководившему всеми этими работами на «Энергии», и молодым коллегам, которые очень помогли, включили циклограмму и разработали и, несмотря на все «внештатки», вышли из самых трудных положений. Мы запустили три спутника последовательно, и все это полетело, заработало.

Разные были проблемы со спутником. Дело в том, что спутник не герметичный и после запуска рукой он, естественно, хаотически вращается, и, естественно, на него воздействуют перепады температур. Первую проблему решили, применив специальные радиоэлементы, которые работают в вакууме, вторую проблему решили электронным путем: фактически сигнал всегда от него шел. А третью проблему тоже одолели: наши специалисты по тепловым расчетам в «Энергии» все просчитали, какой краской покрыть поверхность спутника и какой внутри покрыть, и диапазоны температур в спутнике, которая доходит до ±200 в космосе, мы свели до ±50, а реально вообще получилось еще меньше. У нас стояла телеметрическая система, дававшая показания температуры. Само устройство школьного аппарата повторяло первый Спутник. В нем стоял передатчик, стояли батареи высокоэнергетичные, и стоял формирователь сигнала «бип-бип». Первый наш собственный спутник, который мы запустили в честь сорокалетия, работал на радиолюбительской частоте. И сигнал первого Спутника тоже радиолюбители принимали. Разве что диапазон был другой — 145 МГц, это два метра радиолюбительских, и на этих 145МГц он передавал традиционные сигналы — «бип-бип». Сигналы эти получили подлинный общественный резонанс — от радиолюбителей и до президентов Франции и России, которые благодарности прислали или подписали. Многие радиолюбители письма писали, обмен подтверждающими карточками, писали, что они словно бы слышали первый Спутник. Писали, что еще раз услышать этот спутник — и жизнь прожита, можно умирать. Такие восторженные письма получали, просто удивительно, со всего мира, как они восторгались этим, мы не ожидали такого эффекта. В первый раз мы запустили его в честь сорокалетия первых в мире спутников 3 ноября 1997 г., и запустил его Павел Виноградов со станции «Мир». Несколько было каверзных случаев. Надо было пускать наш спутник по вектору скорости, естественно, чтобы он ушел от станции и конструкцию не повредил. Из-за проблем со скафандром у космонавта выход задержали, и когда по циклограмме должны были спутник пускать, его запуск опоздал, а перед началом выхода космонавт должен был снять крышку, батареи включить и выходить с ним в космос. И в результате пришлось ждать, пока станция опять развернется, чтобы можно было кинуть спутник в свободное место, чтобы он не ударил по конструкции.

Дальше — больше, пошли делать наш следующий спутник. Уже «Спутник-41», как мы назвали, теперь к 41-й годовщине. Этот спутник 10 ноября 1998 г. запустил Сергей Авдеев. Также ручной пуск был у него. Но он, кроме «бип-бип», имел дополнительную аппаратуру. Мы уже формировали в электронном виде эти сигналы, все оставили прежним: конструкцию, поскольку она уже отработана была, но сам формирователь сигнала мы сделали на голосовые сообщения: шесть голосовых сообщений на русском, французском, английском языках — приветствия от детей, которые принимали участие в создании этого спутника. Дети сами спутник, конечно, не создавали, потому что это все же космическая техника. Но проекты, макеты всех радиоустройств они делали. Дети были очень сильно вовлечены в эту программу. Я уже не говорю о том, что они приезжали, смотрели ЦУП, все рабочие места. И в ЦУПе была организована телеконференция с орбитой, где космонавты показывали спутник пока еще внутри станции, рассказывали о параметрах, о спутнике, как он летает, крутили его, вертели. Дети задавали вопросы всякие: и каверзные и простые, и космонавты отвечали. Т.е. школьная программа была нормально реализована. И потом мы вместе с аэроклубом Франции сделали следующий спутник. Его формирователь уже кроме «бип-бип» давал сообщения: десять голосовых сообщений на разных языках и передавал еще сообщения компьютерные, которые имели возможность прямо воспринимать в Интернете такие файлы, которые давали фразы. Каждый день давали одну фразу, которая менялась каждый день, а через шестнадцать суток цикл снова повторялся. Все было сделано, но во время выхода что-то там не сработало, пришлось его отключить, хотя радиолюбители все ждали. Спутник летал: первый почти два месяца, и второй летал два месяца, а третий просто летал как болванка. Питание нам пришлось отключить, к сожалению, в самый последний момент, но это отдельный разговор. Потом все эти спутники отлетали, три — успешно. Кроме этого, в «Энергии» проводилась еще работа по другим спутникам. Один спутник делали вместе с Институтом космических исследований и другими космическими учреждениями — «Компас-1». На первом этапе «Энергия» активно принимала участие, потом Институт стал сам делать. В декабре прошлого года его запустили, но передатчик не заработал, до сих пор он молчит. Мы хотели его использовать также для школьных, образовательных программ. Ведь чем хороши радиолюбительские каналы? Не надо строить НИПы, купили радиостанцию, она недорогая, и можно прямо в школе, в институте или дома принимать и передавать сообщения.

Следующий этап — это спутник «Колибри», который мы создавали совместно с Институтом космических исследований и с австралийцами. Работа австралийцев велась в основном такая: они собрали небольшую сумму денег, которую передали в ИКИ для изготовления спутника. Все мы работали даром и сделали этот спутник «Колибри» уже с солнечными батареями. К сожалению, он не совсем, по моим представлениям, мог использоваться для школьной программы, хотя его сделали хорошо, поставили на «Прогресс», довезли до орбитальной станции, космонавты во время загрузки «Прогресса» на стыковочный шпангоут установили контейнер. Потом, когда «Прогресс» отошел и завис, из ЦУПа дали команду, и там сработали пиронити, и спутник из контейнера выполз на роликах в открытый космос. Раскрылись батареи, антенны любительские, штанга гравитационная, которая должна была стабилизировать его, но почему-то он занял нерасчетное положение. Должна была получиться стабилизационная гантель, штанга с грузом («тещин язык», как говорится) должна была выставиться по направлению к центру Земли. Но аппарат почему-то повернулся малой штангой к Земле, а своей большой частью к Солнцу. Конструкцию же сделали так, что сама теплоотводная плата должна была быть обращена к Земле. Получилось все наоборот, аппаратура грелась. И все усилия наземного пункта свелись к попыткам аппарат раскачивать маленькими соленоидами, чтобы он опять переворачивался. И кроме того, основная программа легла на ночные часы, когда школьники не могли участвовать в ней. Запущен он был 20 марта, а уже 3 мая сгорел в атмосфере. А планировалось 6 месяцев летать. В результате школьники так и не смогли в этой программе поучаствовать: австралийские, потому что у них еще учебный год не начался, а наши — потому, что в мае учебный год к концу подходил, им было не до спутников.

На станции «Мир» у нас тоже стояла аппаратура, и космонавты весьма охотно связывались со школьниками, и мы организовывали сеансы радиолюбительской связи. Школьники, собравшись в ЦУПе, выбирали 10 лучших вопросов, планировали, как провести сеанс связи, задавали вопросы. Экипаж, пролетая над ними в течение 10 мин, на эти вопросы отвечал. Собиралось очень много школьников. Довольно хороший опыт. На станции «Мир» у нас была более совершенная аппаратура, чем на Международной станции. Было у нас малокадровое телевидение. Космонавты показывали поверхность Земли и себя, и интерьер. Школьники принимали, радовались, что Земля круглая, здесь на высшем уровне проходил урок географии. В дальнейшем эксперимент был запланирован у нас на то, чтобы выбрать хороший виток, который посвятить тому, чтобы камера все время картинки сбрасывала, наземные пункты принимали и сбрасывали в Интернет, а там школьники всего мира сидели бы у экрана Интернета и смотрели, как Земля меняется, континенты какие, что нет границ у государств, что земли мало, воды много. Урок географии провести на полтора часа. Но, к сожалению, нас заставили «Мир» утопить и мы эксперимент не повели. Вот теперь на Международной станции аппаратура пока стоит маломощная, которая летала на «Шаттле», но мы планируем в следующем году поставить аппаратуру, подобную летавшей на «Мире». Антенны уже, благодаря тем же замечательным людям, на выходе поставлены, отработаны 4 антенны стоят на торцах служебного модуля, хорошие антенны на все диапазоны, можно сказать, т.е. мы и ГГц перекрываем и можем телевидение делать, и УКВ — все. Мы планируем там развернуть широкую деятельность.

Алексеев Эдуард Викторович, р. 26 мая 1930 г., учился в Московском энергетическом институте, окончил Артиллерийскую академию им. Ф.Э. Дзержинского, служил в НИИ-4 с 1956 г., в 1987-1993 гг. — начальник 50 ЦНИИКС МО, генерал-майор, доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, действительный член Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского и Академии военных наук.

Анфимов Николай Аполлонович, р. 29 марта 1935 г., окончил Московский физико-технический институт и его аспирантуру, с 1960 г. работал в НИИ тепловых процессов, с 1974 г. — в ЦНИИ машиностроения Росавиакосмоса, генеральный директор, действительный член Российской академии наук космонавтики им. К.Э. Циолковского, профессор, доктор технических наук, лауреат Государственной премии им. Н.Е. Жуковского.

Аппазов Рефат Фазылович, р. 8 сентября 1920 г., окончил МВТУ, инженер-механик по боеприпасам, с 1946 г. работает в ОКБ-1-РКК «Энергия» им. С.П. Королёва, руководитель отдела, доктор технических наук, профессор, лауреат Государственной премии.

Астраханцев Михаил Александрович, р. 30 ноября 1938 г., окончил Военную академию им. А.Ф. Можайского, работал с 1970 г. в ЦНИИ-50, с 1997 г. работает в ЦНИИ МО РФ, ведущий научный сотрудник, кандидат технических наук, полковник.

Бажинов Игорь Константинович, р. 31 августа 1928 г., окончил Московский авиационный институт, с 1950 г. работал в ШША, с 1958 г. работает в НИИ-88 — ЦНИИмаше, руководитель отделения, доктор технических наук, профессор, лауреат Ленинской премии.

Бальмонт Борис Владимирович, р. 6 октября 1927 г., окончил Московское высшее техническое училище, работал в оборонной промышленности, в частности, директором Саратовского завода точной электромеханики, с 1965 г. по 1991 г. — первый заместитель министра общего машиностроения СССР, Герой социалистического труда, лауреат Ленинской премии.

Бирюков Юрий Васильевич, р. 20 августа 1935 г., окончил Московское высшее техническое училище, с 1959 г. работал в ОКБ-1, с 1969 г. в ЦНИИмаше, начальник сектора, с 2002 г. работает в Политехническом музее, старший научный сотрудник, действительный член Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского, заслуженный работник культуры РФ.

Бровко Елена Алексеевна, р. 15 сентября 1952 г., окончила Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии, с 1974 г. работает в Государственном научно-исследовательском и производственном центре «Природа», ученый секретарь, руководитель сектора научно-технической информации, кандидат технических наук.

Бурдаков Валерий Павлович, р. 25 июня 1934 г., окончил Московский авиационный институт, инженер-механик по двигателям, работал с 1959 по 1990 г. в ОКБ-1-РКК «Энергия» им. С.П. Королёва, затем в МАИ, профессор, доктор технических наук, действительный член Инженерной академии РФ.

Григорян Гурген Григорьевич, р. 21 января 1936 г., окончил Институт стали и сплавов и его аспирантуру, работал его преподавателем и научным сотрудником, с 1981 г. — в правлении Всесоюзного общества «Знание», с 1986 г. Генеральный директор Политехнического музея, доктор технических наук, профессор, действительный член Инженерной академии РФ, заслуженный деятель науки и техники РФ.

Гурко Олег Викторович, р. 15 ноября 1926 г., окончил Московское высшее техническое училище, с 1949 г. работал в НИИ-4 — ЦНИИ-50, доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки и техники РФ, действительный член Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского.

Киенко Юрий Павлович, р. 15 сентября 1934 г., окончил Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии, с 1973 г. работает в Государственном научно-исследовательском и производственном центре «Природа», генеральный директор, доктор технических наук, профессор, действительный член Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского, заслуженный деятель науки и техники РФ.

Клементенок Анатолий Григорьевич, р. 24 января 1942 г., окончил Высшее инженерное морское училище им. СО. Макарова и Всесоюзную академию внешней торговли, с 1980 г. работает на предприятии «Морсвязь-спутник», включая 6 лет командировки в Лондон в директорат Международной организации спутниковой связи ИНМАРСАТ.

Колегов Григорий Афанасьевич, р. 27 ноября 1934 г., окончил Пермский университет, работал с 1956 г. в НИИ-4, с 1960 г. работает в ЦНИИмаше, ведущий научный сотрудник, кандидат технических наук, лауреат Государственной премии.

Королев Юрий Николаевич, р. 27 июня 1938 г., окончил Московский энергетический институт, с 1988 г. генеральный директор НИИ космического приборостроения, доктор экономических наук, действительный член Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского и Международной академии информатизации, президент Ассоциации авиационного, космического и ракетного приборостроения.

Литвак Александр Константинович, р. 9 мая 1926 г., окончил МАИ и МГУ, работает с 1948 г. в НИИ-88 — ЦНИИмаше, ведущий научный сотрудник, кандидат технических наук.Лосев Владимир Николаевич, р. 27 октября 1955 г., окончил Пермское высшее военное командное инженерное училище связи и Артиллерийскую академию им. Ф.Э. Дзержинского, служил в РВСН, с 2000 г. работает в НИИ космического приборостроения, начальник отдела.

Масевич Алла Генриховна, р. 9 октября 1918 г., окончила МГУ, работала в Государственном астрономическом институте им. П.К. Штернберга, Астрономическом совете и Астрономическом институте РАН, главный научный сотрудник, доктор физико-математических наук, лауреат Государственной премии, Почетный член Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского, действительный член Международной академии астронавтики, заслуженный деятель науки и техники РФ.

Петров Вадим Иванович, р. 14 ноября 1931 г., окончил МАИ, с 1958 г. работал в ОКБ-1 — РКК «Энергия» им. С.П. Королева, ведущий конструктор, лауреат Ленинской премии.

Присс Георгий Моисеевич, р. 11 июля 1925 г., окончил МАИ, с 1948 г. работает в НИИ-885 — Научно-производственном центре автоматики и приборостроения им. академика НА. Пилюгина, начальник отделения, зам. главного конструктора, кандидат технических наук, член-корреспондент Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского.

Прокофьев Владимир Николаевич, р. 5 ноября 1930 г., окончил МАИ, инженер-механик, с 1953 г. по 1995 г. работал в ОКБ-1 — РКК «Энергия» им. С.П. Королёва специалистом по разработке ракетных систем разделения и их наземной отработке.

Русинов Валентин Николаевич, р. 2 мая 1936 г., окончил Архангельский педагогический институт, работал преподавателем в средних школах, с 1965 г. по 1997 г. в Севмашвтузе, доцент.

Самбуров Сергей Николаевич, р. 17 августа 1951 г., окончил МВТУ, инженер по радиоприборам, с 1976 г. работает ведущим специалистом РКК «Энергия» им. С.П. Королёва, действительный член Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского, вице-президент Радиолюбительской спутниковой корпорации АМСАТ, президент фонда К.Э. Циолковского.

Семенов Николай Леонидович, р. 13 ноября 1934 г., окончил Ростовское высшее инженерное артиллерийское училище, служил с 1956 г. на космодроме Байконур, с 1966 г. на космодроме Плесецк, с 1969 г. на командно-измерительном комплексе Голицыно-2, полковник, зам. начальника управления, работает с 1989 г. в Российском государственном архиве научно-технической документации, заслуженный испытатель космической техники.

Солдатова Лидия Николаевна, р. 3 июля 1926 г., окончила МАИ, с 1949 г. работала в НИИ-4, с 1956 г. в ОКБ-1 — РКК «Энергия» им. С.П. Королёва.

Стрекалов Геннадий Михайлович, р. 28 ноября 1940 г., окончил МВТУ, работал в 1957-1960 гг. рабочим на заводе экспериментального машиностроения ОКБ-1, с 1965 г. работает в ОКБ-1 — РКК «Энергия» им. С.П. Королёва инженером, старшим инженером, космонавтом-испытателем, начальником отдела — командиром отряда космонавтов РКК «Энергия», совершил с 1980 г. по 1995 г. 5 космических полетов общей продолжительностью 269 суток, кандидат технических наук, председатель Российского комитета защиты мира, президент Ассоциации участников космических полетов России.

Сургучев Олег Владимирович, р. 19 декабря 1928, окончил МАИ, с 1951 г. работал в НИИ-4, с 1957 г. работает в ОКБ-1 — РКК «Энергия» им. С.П. Королёва зам. начальника отдела.

Яскин Юрий Сергеевич, р. 16 мая 1967 г., окончил Московский электротехнический институт связи, работает с 1991 г. в НИИ космического приборостроения, зам. генерального директора.

Введение ...................................................... 3

Г.Г. Григорян. Вступительное слово................................ 7

Н.А. Анфимов. Приветствие от ЦНИИмаша..................... 9

Б.В. Бальмонт. Приветствие от руководства ракетно-космической отрасли 1965-1991 гг......................................10

Ю.В. Бирюков. Творчество К.Э. Циолковского и С.П. Королёва, предопределившее открытие космической эры.................13

ВОСПОМИНАНИЯ УЧАСТНИКОВ СОЗДАНИЯ СПУТНИКА

Г.М. Присс. Эпизоды создания системы управления ракеты Р-7.....20

И.К. Бажинов. О работах группы М.К. Тихонравова по изучению проблем создания составных ракет и искусственных спутников Земли..................................................23

О.В. Гурко. От школьного кружка к участию в создании первых ИСЗ . .35 Л.Н. Солдатова Из группы М.К. Тихонравова в ОКБ С.П. Королёва . . 46

Р.Ф. Аппазов. Баллистическое обеспечение запуска ракеты Р-7 со спутником ПС-1.......................................48

О. В. Сургучев. Как рассчитывался и обеспечивался тепловой режим первых спутников........................................52

В.И. Петров. О роли конструкторов в создании ракеты-носителя и спутника..............................................55

Г.М. Стрекалов. От изготовления спутника ПС-1 до космических орбит. . . 58

В.П. Бурдаков. Об уровне совершенства конструкции ПС-1.........60

Г.А. Колегов. Как определялась плотность верхней атмосферы по данным о торможении первых советских ИСЗ и их ракет-носителей. . . 65

В.Н. Русинов. О работе Архангельской станции наблюдений за искусственным спутником Земли.........................67

А.Г. Масевич. О реакции участников Международного конгресса астронавтики на сообщение о запуске первого искусственного спутника Земли .................................69

В.Н. Прокофьев. Отработка отделения первого спутника от ракеты-носителя................................................72

Н.Л. Семенов. Вклад военных испытателей в подготовку и осуществление запуска первой МБР Р-7 и первого искусственного спутника Земли..........................................73

СОВРЕМЕННОЕ ПРИМЕНЕНИЕ ИСЗ

Ю.Н. Королев, А.Г. Клементенок, В.Н. Лосев, Ю.С. Яскин. Спутниковая система поиска и спасания терпящих бедствие на суше и на море ........................................92

Э.В. Алексеев, М.А. Астраханцев. Космические средства на службе мира и безопасности .............................101

Ю.П. Киенко, Е.А. Бровко. Прошлое, настоящее и будущее космического картографирования Земли..........................109

А.К. Литвак. Искусственный спутник Земли — основа системы ее защиты от столкновений с опасными космическими объектами. ... 114

С.Н. Самбуров. Спутник, космонавты, молодежь..................117

Сведения об авторах.........................................122