Если лететь — то во имя чего? Вот уже почти год этот вопрос обсуждается самими журналистами, в письмах сведущих и несведущих читателей, в рассуждениях специалистов и космонавтов, из множества актуальных направлений выбрано наконец одно. На взгляд журналистов — самое необходимое.

НАШИМ ДЕТЯМ ЖИТЬ В XXI ВЕКЕ

Во время дискуссии о целесообразности проведения такого полета многие высказывали свои сомнения: мол, кроме престижных целей ничего такой полет не даст. Уже на первом этапе конкурса в адрес Космической комиссии поступало немало предложений, как именно провести и оправдать такой полет.

Космическая комиссия Союза журналистов СССР предлагает провести весь этот проект под девизом «КОСМОС — ДЕТЯМ». Все гонорары от опубликованных материалов, видеоматериалов, а также от книжной продукции, в том числе и книги первого космического журналиста, поступают на нужды детского здравоохранения и образования. Для этого открываются специальные счета в рублях и валюте.

Многие промышленные предприятия, кооперативы, зарубежные фирмы могут воспользоваться прекрасной возможностью — прорекламировать свои изделия, в первую очередь предназначенные для детей.

Мы обращаемся ко всем заинтересованным людям: предлагайте самые необычные идеи, программы, проекты, которые можно реализовать во время подготовки к полету журналиста, его работе на орбите и после возвращения.

Нашим детям жить в XXI веке, им летать на ближних и дальних орбитах. Но для этого они должны быть здоровыми, много знать и уметь. Поэтому девиз полета «Космос — детям» наиболее актуален сегодня. А на орбите наши космонавты начинают нарабатывать сверхчистые медицинские препараты. Их доставит на Землю космический журналист.

Итак, проект «Космос — детям» начинает осуществляться. Наиболее интересные предложения будут доведены «до борта» космической станции.

Каждый по-своему откликнулся на этот призыв. Космонавт, журналист, предприниматель, министр... Участниками программы, уходящей в 1991 год — год 30-летия полета Юрия Гагарина, а затем в 1992-й — Международный год космоса, — стали Советский детский фонд имени В.И. Ленина, Советский комитет защиты мира, Всесоюзное молодежное аэрокосмическое общество «Союз», Совет молодых ученых и специалистов при ЦК ВЛКСМ, многие организации, фирмы, кооперативы, хозрасчетные инженерные центры космической промышленности. Объявлены международный конкурс «Игрушка XXI века», лучшие экспонаты которой первый журналист-космонавт возьмет на борт «Мира»; конкурс школьников на лучший биологический эксперимент во время полета журналиста; конкурс учителей на лучший план космического урока, того, о котором мечтала американская учительница-астронавт Шарон Криста Маколифф, погибшая на «Челленджере»... В сущности, полет уже идет. Полет мысли, энергии, активности, связанной с современным этапом космонавтики, ее гуманизацией. Рождаются эскизы детских космических лагерей, насыщенных самой современной тренажерной техникой, благотворительного советско-американского биологического модуля для производства сверхчистых препаратов и уникальных лекарств. Все журналисты — участники конкурса вносят свой вклад в осуществление этих идей. А полетевшему — сам космический бог велел. У каждого — своя идея, свое мнение, своя забота по этому поводу.

БУДЕМ ОПЕКАТЬ

— Олег Григорьевич, наверное, нет в нашей стране человека, который хоть что-нибудь не слышал о космонавте Макарове. Однако организация, секцию которой вы возглавляете, боюсь, не так известна широкому кругу советских читателей. Не могли бы вы сказать о ней несколько слов?

— Извольте. Ее формирование закончилось в 1985 году. Там представлены космонавты государств, посланцы которых летали в космос. По техническим причинам нет пока только афганского и канадского астронавтов. Основой для создания ассоциации послужила общность многих взглядов, которая, как выяснилось, рождает ощущение некой общей ответственности за Землю. Мы увидели, как она мала по сравнению с человеческой мощью. Ну и немного лирики — до чего же прекрасна наша планета!..

Что же касается главных целей ассоциации, то они состоят в том, чтобы способствовать использованию космического пространства в интересах всего человечества, а также содействовать международному сотрудничеству в космосе.

— Как вы относитесь к полету советского журналиста в космос?

— В наших «космических» кругах уже в течение многих лет считают, что на орбите сейчас самые нужные люди — это геолог, который сможет увидеть с орбиты нечто такое, что не проявляется на снимках и не сыплется из радиоканала, и, конечно же, журналист. Все мы давным-давно говорим одно и то же: для нас, профессионалов, трудно описать невесомость. Для этого нужен особый дар, квалификация. Космонавтика — это феномен века, и нужно донести его до людей не по-машинному сухим и четким докладом профессионального бортинженера и не восторженным текстом профессионального летчика. Здесь, повторяю, требуется особый талант. Однако мне все-таки хотелось бы, чтобы вы объяснили народу, что вы там собираетесь делать на орбите.

— Вы знаете, я считаю, что главная задача журналиста в космосе — посмотреть на Землю, на то, что его окружало бы и с чем ему пришлось бы столкнуться в полете, глазами обычного читателя — врача, инженера, педагога, музыканта. Стать их органами чувств, сознанием, да с учетом фактора невесомости еще плотью и кровью, чтобы заставить их пережить, почувствовать то, что, окажись на его месте, пережили бы они... Вы, профессионалы, воспринимаете это как должное, даже если первый раз летите в космос. А вот обычный человек, окажись он волей случая там, ощущал бы все совсем по-другому.

— Вы правы. Что касается меня, то я считаю, что это необходимо и достаточно. Но сегодня сами знаете, какая обстановка. Хотелось бы, чтобы этот проект пользовался большей общественной поддержкой. Хотелось бы еще, чтобы журналист, полетевший в космос, имел четкую программу окупаемости полета. Кстати, удивительно, что министр химической промышленности Беспалов предложил стать спонсором этого полета, а Гостелерадио, которое напрямую должно быть заинтересовано, хранит молчание.

— Как возглавляемая вами секция могла бы принять участие в подготовке и проведении полета с советским журналистом на борту?

— Когда этот человек, а также его дублер появятся, то тут же попадут в компанию летающих космонавтов. Они очень много смогут рассказать будущим космическим журналистам. У нас есть традиция, которая идет еще с 1961 года, с полета Гагарина, когда каждый летавший обязан в своем кругу рассказать нечто такое, что сегодня по каким-то причинам не может стать достоянием гласности. Я вообще против того, чтобы гласностью называть подглядывание в замочную скважину. В любой профессии, в любом деле есть дверь, входить в которую допускается лишь узкому кругу специалистов. Однако когда этот журналист поступит на подготовку, уверяю вас, космонавты будут его соответствующим образом опекать и дадут ему все, что будет в их силах.

Андрей ФИЛИПОВ:

«АНГСТРЕМ» И ДРУГИЕ

Первую международную выставку-ярмарку «Электроника-2000», работающую в Монреальском павильоне на ВДНХ СССР, устроители и участники называют между собой первым социалистическим бизнес-клубом.

Я понимал, что бизнесмены — занятые люди. И не все они смогли прочитать публикацию, где сообщалось, что полет советского журналиста получил девиз «Космос — детям». И что всевозможные советские и зарубежные предприятия и фирмы получают в этой связи прекрасные возможности для рекламы своей продукции. Поэтому и рассказал об этом собравшимся на пресс-конференции перед открытием «бизнес-клуба». Затем продолжили разговор в павильонах.

В павильоне московского завода «Ангстрем» его представители ухватились за возможность рекламы — нет, виноват, в первую очередь за возможность вспомоществования. Все же его представителям не надо было растолковывать, чем занимается Советский детский фонд. Быть может, потому, что на «Ангстреме» работает свой школьный завод, где ребята, начиная с седьмого класса, собирают те самые микрокомпьютеры и постоянно совершенствующиеся электронные игры, которые, как мне кажется, вполне будет уместно взять с собой журналисту на станцию «Мир». А каким в результате может стать на мировом рынке спрос, скажем, на электронную игру «Космический мост» или игрушку «Веселый повар» образца 1991 года, догадаться нетрудно. Тем более что изготовлены они будут ребячьими руками. Рассуждали мы и о том, что богатому заводу «Ангстрем» вполне по силам не только перевести некую сумму фонду «Космос — детям». Детским домам интересно, думается, будет получить те же самые электронные игры непосредственно от фирмы. Да и ребятам из детских домов — поработать на школьном заводе.

Московское НПО «Квазар» представило в числе прочих экспонатов учебный телевизионно-дисплейный класс. Это примерно пятнадцать ученических мест, оборудованных учебными компьютерами. НПО «Квазар» и хмельницкое специальное конструкторское бюро «Таймер» активно внедряют сейчас в жизнь программу компьютеризации школ Молдавии. В течение ближайших двух лет в городах республики будет оборудовано примерно сто компьютерных классов. Действуют первые дисплейные классы в районных школах Хмельницкой области, компьютерные аудитории — в СПТУ № 17 г. Хмельницкого, Тернопольском медицинском институте. Институты эти, кстати, готовят и врачей-педиатров. Дисплейный класс «Квазар» награжден серебряной медалью ВДНХ СССР, патентуется в 19 странах, годовой экономический эффект от него, как написано в каталоге, составляет 100 000 рублей.

Прекрасным объектом для рекламы является и телевизионный автограф «Совет». С его помощью могут «переговариваться» по телефонному каналу связи, не мешая другим переговорам... абсолютно глухие люди. Как? А очень просто: делая надписи, рисунки или даже чертежи на листе бумаги специальным электронным карандашом. А на мониторе в любой части света их можно прочитать и дать ответ таким же способом. Как на космической станции, так на вездеходе геологов или полярников. Кстати, это уникальное устройство уже оценили не только люди, лишенные слуха, но и оперативные службы МВД СССР. Думается, очередь за полярниками, моряками, космонавтами, пограничниками, летчиками...

На стенде объединения МЭЛЗ среди лазеров и кинескопов достоин внимания аппарат «Аксон-1» — оригинальное, не имеющее аналогов в мировой практике устройство. Что оно делает? Снимает боли при радикулите или артрите, например. И, говорят, действует не хуже Кашпировского. «Аксон-1» ускоряет заживление тканей после травм и переломов, помогает при судорогах мышц, переутомлении. В общем, не прибор, а чудо. Он может применяться не только в больницах, но и дома, в турпоходах, где угодно. И вполне по размерам и весу (чуть больше магнитофонной кассеты) подойдет для полета в космос в багаже первого журналиста. Ждут ли его в медпунктах детских домов, школ, детсадов? Конечно, очень.

В этом кратком знакомстве с выставкой, на которую приехало свыше семидесяти предприятий и фирм, не расскажешь обо всех экспонатах советского и зарубежного производства. Хочется подчеркнуть — никто из моих собеседников не отверг рекламных возможностей космического полета советского журналиста. А сотрудники павильона и торговые представители польской фирмы «Ай-ди-эм», которые привезли в Москву несколько моделей своих высококачественных компьютеров, для начала без лишних слов подсчитали возможности своих командировочных сумм. (»И не говорите нам ничего, это нужно сделать, раз речь идет о детях!») Надо полагать, это будет одно из первых поступлений на счет фонда. И, вероятно, заверили меня польские бизнесмены, этим скромным жестом дело не ограничится. По их возвращении из Москвы в Краков фирма «Ай-ди-эм» примет решение о форме и объемах своего участия в благотворительной части проекта космического полета советского журналиста.

Сергей ЖУКОВ, Николай ЛУЦЕНКО, Андрей ТАРАСОВ:

ПОЛЕТ НА «ШАТТЛЕ»

Да, три журналиста — участника космического конкурса совершили полет на американском «Спейс Шаттле» раньше, чем их допустили к полету на нашем, советском корабле. Правда, полет был учебный и происходил в «спейс-академии» города Хантсвилла (штат Алабама), широко известном детском космическом центре, созданном НАСА. Как они там оказались? Очень просто: в составе делегации молодых специалистов космической отрасли, участников советско-американского семинара по развитию сотрудничества. В Хьюстоне, столице штата Техас, где расположены американские Центр управления полетом и Центр подготовки астронавтов, в Вашингтоне — в штаб-квартире НАСА, в Нью-Йорке — в Космическом комитете ООН шли интенсивные переговоры со множеством ученых, специалистов, бизнесменов о расширении сферы сотрудничества в космонавтике. И тут же реальный пример — полет всей делегации на тренажерах (кстати сказать, настоящих, насовских), имитирующих как корабль, так и ЦУП. Командиром экипажа был у нас летчик-космонавт СССР Александр Лавейкин, и поработать ему пришлось вполне всерьез.

Всерьез пришлось поучиться нам и организации такого гигантского дела, каким оказалась детская космонавтика. Честно скажем: нам такое не снилось. Вообще «земной космос» Америки — это целая индустрия, успешно совмещающая и коммерцию и интеллектуальный уровень, и зрелищный блеск. Мы попали не только в мир великолепных музейных экспонатов (основал здесь музей, переросший затем в космическую школу, не кто иной, как известный ракетный конструктор Вернер фон Браун со своим КБ, размещенным неподалеку от Хантсвилла в Центре имени Маршалла). Вместе с натуральными ракетами (от ФАУ-2 до «Сатурна-5»), двигателями всех мастей, космическими кораблями, капсулами, дубликатами станций, лунным модулем и многим-многим другим здесь тьма компьютерных тренажеров и игр, непрерывно крутятся видеоленты, показывая на мониторах то, что происходило с данным экспонатом в космосе. Огромный кинозал с шестиэтажным, уходящим в потолок экраном — показ захватывающих дух фильмов по технологии «Аймекс»... Магазин сувениров — беспредельная изобретательность авторов и коммерсантов. От маек, комбинезонов, игрушек до книг и видеокассет. Правда, вход в музей — десять долларов (шесть с ребенка), но зато крути хоть весь день какие хочешь педали и жми на какие хочешь кнопки, измеряя свою энергетическую силу или ведя ракету сквозь метеоритный дождь.

Учебная часть — это отдельный комплекс, где вся наша группа за несколько дней прошла обучение, тренировки и совершила зачетный тренажерный полет, разделившись на цуповскую смену управления и экипаж «Спейс Шаттла». Повертевшись в стенде многоосевого вращения, повисев в кресле, имитирующем невесомость, поработав с бортдокументацией, освоив пульты и манипуляторы, мы, ведомые дружелюбными и очень квалифицированными инструкторами, прошли тот цикл подготовки, который проходят американские школьники за свои 400 долларов, получая в итоге Красивый и убедительный диплом «спейс-академии». Не отказываются от «повышения квалификации» и взрослые — Но им это стоит уже 700 долларов, с жильём в ангаре-общежитии «под космическую станцию» и питанием, естественно. Дорого ли? Для нас, может, и да, но у них очередь на учебу забита на три года вперед. Наша юная спутница по самолету, получившая вызов, заявку подала в пятом классе, а прибыла в спейс-кемп уже восьмиклассницей. Родителей, кстати, она не разоряла. Сама уже подрабатывает — пять долларов в неделю, и, удачно купив акции, получила сразу тысячу... Запомнилась симпатичная учительница из штата Иллинойс Лизетта Клемонс. Она победила в «областном» конкурсе на звание лучшей учительницы Штата. Премию там за это начисляют двадцать пять тысяч долларов. На них Лизетта и осуществила свою давнюю мечту — привезти сюда тридцать любимых учеников из младших и старших классов.

Когда наши учителя получат такую же блестящую возможность? Ну хоть не в Алабаму, а в Звездный городок или в подмосковный космический Калининград... А есть еще и Байконур, и Плесецк, и много городов, где расположились наши мощнейшие фирмы, обладающие и кадрами, и могучей техникой... Чтобы наши космические лагеря заработали быстрее и не хуже американских, нужна, конечно, огромная и дружная работа, на которую наши ведомства пока, к сожалению, не способны. Так что энтузиастам из нашей делегации открывается огромное и еще непаханное поле деятельности по программе «Космос — детям».

А вскоре была Москва. Вторая советско-американская встреча общественности «на высшем уровне». Гостиница «Космос». В конференц-зале, в холлах, кабинетах и просто за столиками баров активно общаются с гостями мобилизованные Советским комитетом защиты мира группы народных дипломатов, вынашивая самые разнообразные проекты сотрудничества. В области экологии и образования, борьбы с терроризмом и прав человека, экономики и здоровья, торговли и науки...

Президент организации «Советско-американский диалог» госпожа Рама Вернон и координатор особых проектов священник из Сиэтла Маршалл Лафсэр, узнав, что советские журналисты проходят обследование для подготовки к космическому полету, соглашаются: нам есть о чем поговорить.

Мы чувствуем себя в какой-то степени и преемниками давней, но такой незабываемой программы «Союз» — «Аполлон». Говорим о международном конкурсе школьников на лучший космический эксперимент — ждем предложений от американских ребят. О планах гуманитарной программы памяти Кристы Маколифф, учительницы, трагически погибшей на «Челленджере». Наконец, о предложении советских специалистов создать совместный биологический модуль для орбитального комплекса «Мир» — базу производства сверхчистых биопрепаратов, лекарственных веществ для детей наших стран и всех континентов.

— А как вы относитесь к идее нового совместного полета советских и американских космонавтов в 1992-м, в Международный год космоса? Было бы прекрасно поработать вместе на вашей станции «Мир» с гуманитарной программой американского гражданского космонавта — журналиста, писателя, учителя или общественного деятеля! — Это предложение Барбары Хаббард, писательницы и общественного деятеля, горячего сторонника общечеловеческой космонавтики.

Прекрасно! Оба проекта смыкаются в преемственности и входят в официальный перечень проектов встречи.

Но есть и третий — старт одновременно американского космонавта на нашем «Союзе», а советского на «Спейс Шаттле». Он принимается тоже.

Проекты, как известно, бывают выполнимые и невыполнимые. Но главное и самое ценное — сделать невыполнимое выполнимым. Надеемся, в этом нас поймут и поддержат старые «союз-аполлоновцы» Алексей Леонов, Валерий Кубасов, их американские коллеги по полету, люди наших стран. Среди них и наш друг Куки Оберг, известная американская журналистка, которая была региональным полуфиналистом конкурса НАСА «Журналист в космосе». Она — автор двух книг и сотен журнальных и газетных статей о всех аспектах космических полетов. В последнее время работает над серией телепередач о космосе для детей.

Алсестис «Куки» ОБЕРГ (США, Хьюстон — специально

для книги «Неизвестный космодром»):

ПОЧЕМУ КРИСТА МАКОЛИФФ СТАЛА

АСТРОНАВТОМ

Все знают, кем была Криста Маколифф. Но я одна из немногих, кто представляет себе, что побудило ее полететь в космос.

Мне кажется, что впервые мысль об этом пришла ей в голову в самом начале 70-х годов, когда астронавты программы «Аполлон» стартовали на мощных ракетах, облетели вокруг. Луны, однако не смогли поделиться с землянами опытом своего межпланетного полета. Астронавты говорили на языке машин, и их триумф представлялся победой стали и ракетного топлива, а не человеческого духа. Вне культурного контекста космический полет оставался неосмысленным опытом — оторванным от обычной жизни людей.

Когда могучие космические челноки стартовали в начале 80-х годов, снова из космоса мы не услышали ничего, кроме грома ракетных двигателей и металлического лязга. Однако с тех пор, как такие челноки превратились в нечто, названное одним астронавтом «выездом старой леди», — безопасное комфортабельное средство для космического полета, многие пришли к убеждению, что пришло время отправить в космос «информатора» — человека, который смог бы наполнить безжизненную пустоту межзвездного пространства живым голосом и песней.

В конце 70-х и начале 80-х годов я писала статьи, посвященные истории освоения человеком космоса. Используя свое образование и подготовку, я занималась сравнительным литературоведением и другими гуманитарными дисциплинами, но отнюдь не наукой и техникой. Технические подробности были всегда скучны для меня, так что я была, по существу, самым подходящим человеком, чтобы писать о космосе: по моему глубокому убеждению, такую же скуку от подробных технических описаний испытывает большинство людей. Я задавала такие же простые вопросы, какие задала бы обычная публика, и выражала те же сомнения, которые выразили бы люди, не имеющие технического образования. В начале 80-х годов я выступила с рядом статей о различных типах людей, летающих в космос в челночную эру: молодых астронавтах, ученых мирового класса, инженерах — сотрудниках известных корпораций, первых иностранных путешественниках на борту американского комического корабля и, наконец, о планируемых полетах обычных граждан.

Завершая обработку этого материала, чтобы включить его в мою первую книгу в 1983-1984 гг., я взяла интервью у руководителя НАСА Джеймса Беггса. Он как раз в это время начал серьезно работать над проблемой полета в космос рядовых граждан. «С каждым днем безудержно растет гора писем от людей, желающих лететь», — сказал он мне. Он рассказал о создании при НАСА Консультативного Совета — группы экспертов, обеспечивающей сотрудников НАСА информацией по различным вопросам. Эта группа, которой было поручено решение проблемы «граждане в космосе», состояла из историка, двух специалистов по работе с общественностью, двух крупных деятелей управления по освоению космоса, бывшего руководителя научных программ НАСА и известного писателя Джеймса Миченера. Один из астронавтов, Ричард Трули (в настоящее время руководитель НАСА), должен был защищать точку зрения Отдела астронавтов на рассматриваемую проблему.

Основная задача группы экспертов состояла в изучении возможности полета в космос обыкновенных граждан, определении типа человека, который мог бы принести наибольшую пользу для страны, и создании средств отбора кандидатов.

Хотя некоторые высмеивали программу «граждане в космосе» как рекламный трюк или «фортель, придуманный НАСА для выманивания новых денежных сумм у Конгресса», идеи, заложенные в программу, были благородными и справедливыми, а не циничными или политиканскими. Я проинтервьюировала всех членов Консультативного Совета НАСА и следила за развитием событий более заинтересованно и внимательно, чем кто-либо из других американских журналистов.

Группа, подошла к решению всех проблем полета рядовых, граждан в космос очень честно и добросовестно. Можно ли послать непрофессионала в космос? Если да, то кем должен быть этот человек, чтобы в наибольшей степени оправдать чаяния нации? Как предотвратить превращение этой программы в, арену для состязания привилегированных лиц? Как нам получить гарантии того, что никто не использует эту благородную возможность для обогащения? В течение всего времени работы группы экспертов их самым большим желанием было вести отбор как можно справедливее и оберегать его от всяких нечистоплотных вмешательств. Они были глубоко преданы идее превращения обычного человека, потомка первооткрывателей нашей страны, в завоевателя Космоса.

Однако исходили ли они из решения, что рядовой гражданин может полететь в космос уже сейчас, или намеревались выбрать более легкий путь — отодвинуть это сакраментальное решение в отдаленное будущее?

За несколько недель до завершающего заседания группы в Вашингтоне я связалась по домашним или служебным телефонам со всеми ее членами в разных точках страны и каждому задала один главный вопрос: «Будете ли Вы голосовать за посылку граждан в космос в ближайшее время?» Все ответы были утвердительными.

Я посмотрела на эти итоги в моем блокноте и подумала про себя: «Они действительно собираются это сделать». В ту ночь я не могла уснуть от волнения. И через несколько тревожных недель я узнала, как шла подготовка к голосованию. Впервые за 23 года уже ставился не вопрос, должен ли лететь рядовой гражданин в космос или когда это произойдет, а только кто и как.

Большинство людей считало, что первым гражданином в космосе будет журналист, но я не была в этом уверена. Я знала, что в Консультативном Совете разошлись мнения по вопросу о том, кем должен быть «наилучший» информатор. Некоторые отдавали предпочтение писателям, другие — фотографам, были и сторонники поэтов или кинорежиссеров. Было что-то в словах «главного ученого» НАСА Джона Ногла, наводившее нa мысль о возможном выборе историка, философа или работника системы образования. «Было бы очень хорошо послать в космос человека со свежей точкой зрения и совершенно новыми взглядами на роль человека в космосе, — говорил он мне с большим энтузиазмом и искренностью. — Кого-нибудь, кто смог бы создать концепцию о том, что будут делать люди через 10, 20 или 100 лет. Этот человек должен генерировать идеи, которых пока еще нет у людей, занятых программой освоения космоса, и эти идеи смогут получить свое бурное развитие в уме такой мыслящей творческой личности».

Через несколько месяцев группа представила свой отчет и рекомендации в НАСА и администрацию Рейгана. Получив широкий список рекомендованных «информаторов», Белый дом обдумывал выбор «первого гражданина» в соответствии с целью и принципами программы. Спустя некоторое время президент Рейган объявил, что, по его мнению, первый гражданин должен быть школьным учителем. Почти сразу после этого начался отбор. Каждый штат предлагал двух учителей, кроме того, было еще несколько кандидатур с других территорий США; в результате в полуфинал вышли 104 человека. Затем выбор сузился до 10 финалистов — четырех мужчин и шести женщин, которые вскоре стали сотрудниками НАСА и начали работать над составлением учебных планов и других дидактических материалов для всех уровней обучения.

Однажды, когда все учителя собрались на совещание, Криста пошутила, что ее муж не сможет всерьез заниматься приготовлением пищи в ее отсутствие и дети будут питаться только кукурузными хлопьями. По словам одной из присутствовавших, Криста думала, что сладкая пастилка может стать для ее семьи новым, доселе неизвестным завтраком. Сотрудник НАСА, отвечавший за эту программу, сказал Кристе: «Они скорее приучатся есть кукурузные хлопья, поскольку их мама — первая учительница в космосе».

Как говорят, Криста некоторое время раздумывала над своим жребием, после того как официальные представители НАСА сообщили, что выбор пал на нее и что ее дублером назначена Барбара Морган. На пресс-конференции, где об этом было официально объявлено, Криста казалась смущенной той честью, которая ей была оказана. Со слезами на глазах она торжественно обещала, что души ее друзей и коллег будут с ней в космосе.

На мой взгляд, Криста была наилучшим кандидатом для выполнения благородной миссии обучения молодежи из космоса. Она была благожелательной, оптимистичной, то есть соответствовала тому типу учителя, которого каждый из нас когда-нибудь встречал, — образцового наставника молодого поколения. Ее подкупающая искренность и естественность поведения были глотком свежего воздуха в затхлой атмосфере космических программ с их техническим жаргоном и научной заумью.

Возникла атмосфера взволнованности и такой заинтересованности широких масс вокруг этого полета, какой я не видела уже давно. Во время тренировок энтузиазм Кристы и самоотверженное отношение к делу, что в равной мере можно отнести и к ее дублеру Барбаре Морган, заслуживающей глубокого уважения, завоевали сердца многих «космических» технократов, которые всегда резко отрицательно относились к идее полета непрофессионалов.

Для широкой публики это было волшебное время, которое когда-нибудь вряд ли может повториться. На пресс-конференции весной 1985 года я спросила Джеймса Беггса, когда обычный гражданин страны, выбранный по жребию, сможет полететь в космос. Ответ удивил меня: он считал, что это событие произойдет через три-четыре года, если все будет идти хорошо.

Мое последнее воспоминание о Кристе связано с ощущением пожатия ее тонкой руки, когда мы прощались в Хьюстоне за неделю до ее гибели. Эта рука, думала я, может изменить очень многое в жизни людей. Когда она умерла, все померкло у меня в глазах.

Хотя Криста погибла, не осуществив своей великой мечты, она прожила неординарную жизнь и ее не забыли после смерти. Когда я впервые узнала о том, что ее портрет был на борту орбитальной станции «Мир», я была тронута благородным жестом, таким типично русским. Космонавты воздали почести ее героической смерти и продолжили ее миссию, не забывая о принесенной ею жертве. Когда я услышала, что полет первого советского журналиста будет посвящен ей и теме «Космос — детям», «почувствовала себя глубоко счастливой тем, что благородная цель всей жизни Кристы, вселяющая надежды в человеческие сердца, не умерла вместе с ней. Космос манит юношей, зовя к неизведанным приключениям, о которых родители могут только мечтать. Я верю в то, что это стремление молодых умов и душ должно быть в ближайшее время удовлетворено. Для них космос представляет собой нечто другое, чем для взрослых: перспективу действительно великого будущего, возможность принять участие в соревновании строителей искусственных планет и путешественников к далеким звездам. Их любознательность и юношеский пыл, по моему мнению, олицетворяют наилучшее качество нашего неугомонного человеческого рода — надежду.

Мы, взрослые, можем только созерцать землю обетованную, находящуюся во вселенной; дети же хотят познать ее и приложить к ней руки. Я рада, что Советский Союз и Соединенные Штаты правильно понимают свою первостепенную культурную миссию и видят ее в обучении молодого поколения. Космос, как это признают оба государства, принадлежит детям.

Я уверена, что учителя, журналисты, художники, поэты и другие представители искусства и гуманитарных дисциплин должны стать постоянными участниками международных космических программ, а не только случайными гостями космоса. Люди, которые создадут первые поселения на Марсе и полетят к звездам, должны быть выдающимися личностями — крепкими душой и телом и вооруженными самой совершенной техникой.

Технические познания сами по себе не смогут защитить от монстров, которые будут угрожать их психическому здоровью, когда они окажутся в условиях ни с чем не сравнимой изоляции от человечества на Марсе. Так же и одни машины не помогут им построить разумную жизнь на Луне.

Пока что за 30 лет космических полетов людям удалось только побывать в космосе, но не жить в нем. Мы еще не создали космическую цивилизацию. Чтобы сделать это, потребуется множество талантов в различных сферах культуры и постижения мира: литературы, права, философии, истории, экономики, музыки и изобразительного искусства. Полет учителя или журналиста — это лишь первый шаг в осуществлении обширной задачи выхода человеческого рода за земные пределы.

Хотя я не ставлю перед собой задачу самой полететь в космос, я жду сообщений о новых космических путешественниках с таким же нетерпением, как пастухи, ожидавшие в пустыне появления и проповедей своих пророков тысячи лет назад.

НЕКОТОРЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО ПРОГРАММЕ

ПОЛЕТА СОВЕТСКОГО ЖУРНАЛИСТА В КОСМОС

Представлены Алсестис «Куки» Оберг,

американской журналисткой

1. День отдыха и размышлений. «Предложения по подготовке и проведению полета в космос первого советского журналиста», которые вы прислали, послужили толчком к появлению у меня блестящей идеи, относящейся к вашей программе. Однако, по моему скромному мнению, вы собираетесь сделать слишком много за один полет. Криста хотела провести только три занятия из космоса и записать, если удастся, еще восемь уроков на видеомагнитофон.

Я рекомендую оставить один день полностью свободным, чтобы дать журналисту Время для обдумывания и размышлений (и чтобы освободиться от некоторого давления всех членов экипажа корабля, которые будут пытаться прервать его работу, чтобы «помочь» ему). Написание статей или других материалов в принципе относится к сугубо индивидуальному виду труда, требуя времени и напряжения. Поэтому было бы ошибкой заполнять каждую минуту экспериментом, исполнением каких-то обязанностей или решением конкретных задач, как это предусмотрено расписанием работы астронавтов. Писателю необходимо время для анализа ситуации, работы воображения и раздумий.

Если бы мне поручили планирование полета, я бы предусмотрела небольшую загрузку журналиста в течение первых двух дней — только описание впечатлений от старта и знакомства с орбитальной станцией «Мир». (Тем более что он может испытывать приступы морской болезни и нуждаться во времени для адаптации к невесомости.) Третий и четвертый дни он сможет работать с полной нагрузкой — уроки, демонстрационные сеансы, телемосты, радиопередачи, интервью и т. д. Затем я бы дала журналисту возможность в течение пятого дня делать то, что он или она захочет, — например, работать над статьей по материалам, продиктованным ей или ему по каналам связи. Никаких обязательных заданий, уроков или других мероприятий в этот день не должно быть. Наконец, шестой и седьмой дни должны быть рабочими, чтобы закончить свои дела и приготовиться к возвращению на Землю.

2. Создание специального «космического» языка. Журналист должен быть готов к тому, что обычные слова будут недостаточны для работы в космосе. Командир корабля, на котором летела Криста, Дик Скоби говорил мне как-то, что проблема не в том, что астронавты не хотят определить словами какие-то определенные понятия — они просто не могут этого сделать.

Космический полет не имеет никаких аналогов в земном опыте людей. Даже простейшие описания вызывают затруднения. Так, чернота космоса это не просто чернота, это, «адская чернота», — истинная чернота. Все понятия для «голубого», «зеленого» и «коричневого» недостаточны для описания цвета земли, когда ее видишь из космоса. Я вспоминаю, что ваши космонавты имели с собой специальную шкалу с сотнями цветовых вариантов, идентифицируемых цифрами. Я предлагаю использовать это для обогащения словарного запаса детей — взять тезаурус (подробный толковый словарь) и искать, в нем все варианты определения «черного», «голубого», «коричневые», «зеленого»; «желтого», «яркого», «светлого» и т.д. Это может быть полезном для того, чтобы показать, что не все может быть описано словами, то есть дать понятие о недостаточности языковых средств для определения новых, «неземных» представлений.

Для некоторой разрядки журналист может сыграть с детьми на Земле в игру по придумыванию слов: что именно из предметов или явлений ранее они не встречали? Какие новые слова они предложат, чтобы назвать это нечто?

Итак, журналист может подготовить словарь выражений и представлений, которые охватывают не только космическое пространство, но и ощущения человека, связанные с его восприятием. Я не помню точно, был это Рюмин или Лебедев, кто рассказывал, что во время полета люк корабля в сумерках напоминал ему свет лампы в крестьянской избе. Этот образ объединяет многое — чувство комфорта, узнаваемости с конкретным описанием физического объекта.

3. Как разрушить комплекс изолированности. Однажды после того, как я написала большую статью о нарушении психологических ритмов в космическом полете, я получила письма от людей, находившихся в очень странных ситуациях, которые пережили аналогичные изменения в психической сфере: от монаха из монастыря, исследователя Антарктиды, морского офицера с подводной лодки, лесничего из отдаленного национального парка. По-моему, было бы отличной идеей организовать телемост с людьми, находящимися в условиях максимальной изоляции, чтобы они поделились с космонавтами своим опытом и выяснили, нет ли в нем общих для обеих сторон черт. Рабочие сибирских нефтепромыслов, моряки в открытом море, лесные объездчики в тайге, исследователи Антарктиды могут быть намного более интересными участниками телемостов, чем различные известные деятели и политики, упомянутые в вашем предложении. Что касается моего опыта, эта категория людей зачастую мало что имеет за душой и обладает весьма поверхностными знаниями. Обыкновенные люди, живущие в условиях изоляции, аналогичных особенностям космического полета, могут быть источником значительно более богатого и интересного обмена мнениями.

4. Интервью, с космонавтами, во время ужина. Вечером большинство людей возвращаются домой, они едят и обсуждают события прошедшего дня со своими близкими. Почему не сделать небольшой документальный фильм о такой же беседе с экипажем космического корабля?

Было бы замечательно провести один или два таких неформальных разговора за столом в конце полета, когда журналист и члены экипажа могли бы обменяться своими впечатлениями и мнениями о прошедшем дне и о космосе вообще. (При этом можно использовать видеозапись, которую позже журналист «подредактирует».) Можно сделать небольшой документальный фильм в рамках, одного дня жизни космонавта, фиксируя и смешные и тревожные ситуации, а также то, что он жаждет увидеть и что доставляет ему радость. Товарищи по космическому путешествию могут стать для журналиста учителями и гидами, знакомя его не столько с техникой, сколько с самой жизнью в этих необычных условиях.

Я думаю, что такая неформальная беседа, раскрывающая образ мышления и опыт космонавтов, в значительной мере «гуманизирует» полет. Она хорошо соответствует естественному общению большинства людей со своими семьями в течение всей их жизни.

5. Приготовление пищи в космосе. Одна из наиболее популярных статей, когда-либо написанных мной, была посвящена приготовлению пищи в космосе — в буквальном смысле слова, как это делают все матери, а не разогреву контейнера с готовой едой.

Сделать сэндвич — это испытание, приготовить обычное тушеное мясо — настоящее, достижение, так что повара, который сможет изготовить в космосе пирожное, ждет Нобелевская премия.

Во всяком случае, одно из заданий, которое я бы захотела выполнить (если бы имела такую возможность),— приготовить какое-нибудь блюдо в космосе. Это выглядело бы как настоящее комедийное шоу с шутками и ужасами. В то же время демонстрация приготовления пищи может стать хорошим способом обучения физике и «обработке материалов» в космосе то есть поведению твердых веществ, жидкостей, тепло переносу и т.д. в неземных условиях.

6. Дом в космосе. Один из уроков, которые собиралась вести Криста, был посвящен экскурсии по космическому челноку. Аналогично и советскому журналисту надо провести такую экскурсию по орбитальной станции «Мир», останавливаясь на наиболее интересных объектах: рассказать, как работает душ — довольно мучительная операция в космосе, как убирают помещение и, последнее по порядку, но не по значению, подробно объяснить, как обращаться с космическим туалетом. Я знаю, что русские даже не упоминают о туалетах, хотя эти устройства имеют отвратительную привычку выходить из строя во время полета. Но если бы я летела на американском челноке, я бы не упустила возможности показать американскому народу, что это за ужасное, вонючее, плохо сконструированное оборудование. (Мне говорили, что ваш туалет на «Мире» значительно более совершенный, чем на нашем челноке, так что комментарии могут быть другими.) В любом случае люди восхищаются ванной, и дети обычно спрашивают: «Как вы принимаете ванну в космосе?»

7. Игрушки в космосе. Наши астронавты брали в полет некоторые игрушки, но это было не всегда удачно. Бумажный самолет, я думаю, был довольно скучной игрушкой, а «Слинки» (проволочная игрушка, похожая на пружинку) оказалась совсем ни к чему. Мало интереса вызвал и волчок. Однако магниты, йо-йо (диаболо) и мячик удачно использовались для наглядной демонстрации необычного поведения предметов в условиях невесомости.

Криста собиралась взять с собой таблетку «Алка Зельтцер», чтобы наглядно продемонстрировать, как ведут себя пузырьки воздуха и газы в воде при отсутствии силы тяжести. (»Алка Зельтцер» — это таблетка, которая, будучи брошена в воду, шипит очень активно и вызывает бурное образование пузырей. Это лекарство от несварения желудка. Но как оно будет вести себя в космосе? Будут ли пузырьки шипеть, прилипать к стенке стакана, зависать в толще воды и не подниматься кверху?)

У нас в Америке уже имеются прекрасные игрушечные строительные наборы, на которых можно демонстрировать принципы сооружения космической станции. Я привезу несколько таких наборов в СССР, когда приеду к вам. Может быть, мы привлечем вашего знаменитого конструктора космических кораблей Константина Феоктистова к созданию игрушечных космических станций для нас.

8. Как развиваются в космосе растения. Большая часть людей имеет свои огороды или сады и кое-что понимает в сельском хозяйстве. Я думаю, что было бы очень хорошо для журналиста взять с собой в космос маленький садик, приготовленный для него школьниками, а не учеными. Каждый день можно было бы наблюдать за развитием растений — лучше всего использовать стеклянный или пластиковый контейнер, чтобы были видны и растения, и их корни. Такие эксперименты уже делались ранее, но всегда лишь с научными целями.

Я могла бы продолжать и продолжать, но не очень хорошо знаю об устройстве станции «Мир» — как она оборудована и какие ограничения там имеются. Может быть, когда мы встретимся в Москве, я смогу подумать о предложениях, которые были бы полезнее и практичнее для вас, чем перечисленные выше.

К чести наших летающих космонавтов — они не стали дожидаться прилета журналиста на борт, чтобы начать эту обширную и долговременную программу. Их вклад в нее уже ощутим и весом.

далее