1 июня.
Семь часов утра, в гостинице тихо, космонавты спят. Подъем был назначен на 10:00 (вчера, точнее сегодня, из-за футбола все легли спать после двух часов ночи), но несколько минут назад я проснулся и больше спать не могу. Сегодня состоится старт очень сложного длительного полета. Прогноз погоды на время старта хороший - ясно, температура около 20 градусов, ветер не более 5 метров в секунду. Полет во всех отношениях подготовлен достаточно хорошо, у меня есть твердая уверенность, что пуск «Союза-9» пройдет нормально. С 31-й площадки доложили, что ракета с кораблем уже установлена на старте, началась их комплексная предпусковая проверка с участием Шаталова, Филипченко и группы офицеров ВВС.
В 11:00 врачи в моем присутствии разбудили Николаева и Севастьянова (когда мы вошли в комнату, и тот и другой крепко спали). На мой вопрос о том, как им спалось, оба космонавта в один голос заявили: «Хорошо, но можно было бы и еще добавить».
Говорил с маршалом Кутаховым по телефону, доложил ему о нашей готовности к пуску «Союза-9». Маршал сказал: «Я очень хотел бы быть на пуске, ориентировочно я могу вылететь к вам в 12:30, но мне надо просить разрешение на вылет у министра, - обстановка складывается так, что я, возможно, не смогу прилететь».
Встав сегодня до подъема, я обнаружил много грубых нарушений в службе режима: дежурный офицер был без повязки, не было дневального у входа в помещение космонавтов, не охранялись подступы к гостинице, на ковре перед спальней космонавтов валялся окурок и др. Пришлось сделать замечание и полковнику Крышкевичу - в 8 часов утра от него пахло спиртным (и это политработник, обязанный воспитывать космонавтов!).
В 14:00 провели совещание руководящего состава экспедиции ВВС (присутствовали Пономарев, Пушкин, Кузнецов, Крышкевич, Дедков, Попов и другие). Уточнили задачи и распорядок стартового дня. Особое внимание участников совещания я обратил на точность выполнения всех операций по времени и на готовность службы поиска и стартовой аварийной команды. Затем в присутствии Шаталова я сказал Николаеву и Севастьянову, что категорически запрещаю им просить в ходе полета о продлении его длительности сверх 16 суток. Я запретил им также что-либо брать на борт корабля, кроме того, что письменно разрешено мною. Николаев и Севастьянов дали слово, что сделают все так, как я требую. Как обычно, мы договорились, что словом «хорошо» (или «отлично») экипаж будет давать понять об отсутствии у него каких-либо сомнений в возможности продолжать полет; слово «нормально» будет сигналом к тому, чтобы руководители полета внимательно изучили обстановку и приняли соответствующее ей решение; слово «удовлетворительно» будет означать, что надо немедленно решать вопрос о досрочной посадке.
В 19:00 состоялось предзаправочное заседание Госкомиссии на стартовой площадке. Решили начать заправку ракеты топливом и осуществить пуск «Союза-9» в 0:24 местного времени. В 19:55 космонавты приехали на 31-ю площадку, где врачи в течение 45 минут подгоняли им пояса с медицинскими датчиками. Затем Николаев и Севастьянов с большим аппетитом поужинали (натуральные отбивные с макаронами, кофе). Пономарев, Пушкин и я пожелали экипажу счастливого полета и уехали на старт.
В 21:45 экипаж «Союза-9» прибыл на стартовую площадку, где к этому времени собрались все члены Госкомиссии. Николаев коротко и очень спокойно доложил о готовности к полету. Минуты через три космонавты уже заняли свои места в корабле и приступили к проверке связи, оборудования и параметров кабины.
Пуск был произведен ровно в полночь. Радиосвязь и телевидение работали отлично. Я, Шаталов и Филипченко вели переговоры с Николаевым и Севастьяновым вплоть до выхода «Союза-9» на орбиту.
2 июня. Евпатория.
Утром (около 9:00 московского времени) 36 офицеров во главе с Пономаревым вылетели из Тюра-Тама в Москву, а члены Госкомиссии, я, Кузнецов, Шаталов, космонавты-дублеры и 14 офицеров вылетели на самолете Ил-18 в Евпаторию. Афанасьев, Мишин, Керимов, Карась и я разместились в одном салоне. Пожалуй, впервые за все перелеты по маршруту Тюра-Там-Евпатория в самолете никто (в том числе и Мишин) ничего не пил, кроме чая. Деловых разговоров в полете не вели - говорили о литературе, о футбольных баталиях в Мексике, о телерепортаже космонавтов и Юрия Фокина. Устроили небольшой шахматный турнир: я выиграл две партии у Фокина, взять реванш за его поражение попытался сперва Мишин, а затем Карась, но оба они оказались битыми.
Через четыре часа полета наш Ил-18 сел в Саки. На аэродроме нас встретили евпаторийские власти и командующий авиацией Черноморского флота генерал-полковник Мироненко. От Саки до КП я ехал в одной машине с Афанасьевым и Карасем. За время поездки мне удалось доказать им, что после длительного космического полета экипаж нужно немедленно передать в руки врачей и с места посадки корабля отправить прямо в Москву без каких-либо встреч с корреспондентами и местными властями. Оба они согласились подписать такое решение Госкомиссии.
В 15:40, когда «Союз-9» пролетал над Уссурийском, состоялся трехминутный сеанс радиосвязи с экипажем. Николаев доложил, что полет проходит хорошо и точно по программе. Самочувствие космонавтов хорошее - это подтверждают их бодрые голоса и изображения на телеэкранах.
В 19:00 провел первое заседание посадочной комиссии. Заслушали доклады представителя ВВС и офицера ВМС о готовности службы поиска. Леонов доложил о том, что конкретно имеет экипаж на борту корабля на случай экстренной аварийной посадки, а также о том, какие сведения и в какие сроки передаются в этом случае экипажу с Земли. Приняли решение, что заседания будем проводить ежедневно: каждый специалист (всего в комиссии 18 человек) обязан систематически контролировать ход полета по своей специальности и о всех отклонениях от нормы должен немедленно докладывать председателю комиссии.
Вечером мне позвонила Валя Терешкова и попросила передать Андрияну, что она и Аленка радуются, волнуются, целуют его и терпеливо ждут встречи с ним. Валя добавила, что 8 июня Аленке исполняется шесть лет и что она хотела бы в этот день прилететь с ней в Евпаторию, чтобы поговорить с Андрияном по радио и посмотреть его по телевидению. Я обещал Вале устроить такую встречу. В 21:25 я вышел на связь с Николаевым и передал ему пожелания благополучного полета от жены и дочери.
Все наши офицеры разместились в районе КП. Размещение плохое: транспорта нет, приличных условий для занятий спортом нет. Я приказал всем в свободное время заниматься бегом, гимнастикой, плаванием, шахматами и бильярдом. На КП очень много «лишних» людей, гостиницы и столовые переполнены.
3 июня.
Проснулся, как обычно, в семь часов. С КП не звонили - значит, на борту «Союза-9» все нормально. На дворе хмурое утро, моросит мелкий дождь. После минутного колебания я все же вышел на физзарядку. В полном одиночестве и не без труда пробежал по полевой дорожке с километр - размокший чернозем приставал к кедам, ноги скользили и разъезжались. И все-таки бежать среди бескрайнего пшеничного поля под неумолчное пение жаворонков было настолько приятно, что я пожалел наших молодых засонь-офицеров, обкрадывающих свое здоровье.
В 10:00 началось совещание оперативно-технического руководства. Специалисты всех служб доложили о нормальном ходе полета. Однако более глубокий анализ полетных данных показал, что в работе экипажа есть ошибки по времени включения и выключения двигателей ориентации. Правда, может оказаться, что это вовсе и не ошибки, а разумные поправки экипажа к программе полета. С необходимостью корректировки программ нам уже пришлось столкнуться: оказалось, что на выполнение полного комплекса физических упражнений в условиях космического полета требуется почти 50 минут, в то время как на Земле космонавты укладывались в полчаса. Врачам и самим космонавтам есть еще над чем подумать, чтобы найти оптимальное решение проблемы адаптации к невесомости.
Поздно вечером наблюдали экипаж «Союза-9» по телевидению - Николаев и Севастьянов вели очередной репортаж с орбиты. Судя по всему, они пока сохраняют высокую работоспособность, но лицо Севастьянова показалось мне несколько опухшим. Дал задание врачам внимательнее следить за самочувствием «Сокола-2» (позывной Севастьянова. - Ред.).
4 июня.
Вчера вечером провел совещание со всеми офицерами ВВС, находящимися на КП. Ознакомившись с нагрузкой и задачами каждого офицера, принял решение отправить в Москву 11 человек во главе с генералом Кузнецовым. Здесь остаются 53 представителя ВВС, в том числе Леонов, Шаталов, Быковский, Филипченко, Горбатко и Хрунов, а также гражданские космонавты - Елисеев, Волков, Кубасов. Для целей управления полетом можно было бы обойтись и меньшим числом офицеров (всего от ВВС, ракетных войск и промышленности здесь насчитывается более 500 человек - без учета команд обслуживания), но среди представителей ВВС есть новички и сотрудники НИИ, которым необходимо набираться опыта работы на КП.
Сегодня Афанасьев, Мишин, Керимов и Карась улетели в Москву. Я остался за председателя Государственной комиссии и руководителя полета. За Мишина остался Трегуб.
Во второй половине дня было много волнений из-за отказов в системе управления солнечными батареями (СБ). Во всех предыдущих полетах на «Союзах» мы тщательно следили за током СБ, подзаряжающим буферные аккумуляторы, - были моменты, когда ток подзарядки оказывался недостаточным, и экипажам приходилось экономить электроэнергию. В полете «Союза-9» проявилась другая тенденция - увеличение тока подзарядки аккумуляторов, вызванное неустойчивой работой автоматики СБ. Сегодня на 47-м витке Севастьянов доложил: «СБ выключены, а ток 26 ампер». Это говорит о том, что автомат управления солнечными батареями явно неисправен. За двое суток полета экипажу пришлось уже двенадцать раз выключать СБ вручную. Число ручных включений и выключений СБ ограничено пятьюдесятью (при этих операциях в приборном отсеке накапливается взрывоопасный водород), значит, при таком режиме работы полет придется прекратить на восьмые сутки... На 48-м витке полета мы дали Николаеву задание точно засечь время захода и восхода Солнца. Оказалось, что для космонавтов «ночь» продолжалась всего сорок секунд. В последних полетах на «Союзах» в октябре 1969 года космические ночи измерялись десятками минут, а теперь, в июне, практически на всех витках «Союза-9» они не превышают одной минуты, так как орбита корабля располагается почти параллельно терминатору. В условиях «белых ночей» солнечные батареи почти непрерывно вырабатывают электрический ток - на борту корабля накапливается избыток электроэнергии.
В создавшейся ситуации выдали экипажу распоряжение: «На время сна произвести закрутку корабля вдоль его продольной оси со скоростью 0,5 градуса в секунду». При такой «закрутке от Солнца» солнечные батареи не должны вырабатывать ток, а у отдыхающих космонавтов она не вызовет неприятных ощущений.
Сегодня впервые в этом сезоне искупался в Черном море. Весна и начало лета 1970 года в Крыму холодные и дождливые, море штормит, температура воздуха и воды в пределах 15-18 градусов.
В 23:25 разговаривал с Николаевым. Меня интересовали «условия быта» на корабле (сон, аппетит, бритье, пользование АСУ и др.). Отвечая на мои вопросы, Николаев сказал: «Пока все хорошо. Спим крепко, сон освежает. Дневной паек съедаем полностью, но добавки не требуется. Бреемся ежедневно специальной электробритвой, бритва работает хорошо. Бриться безопасной бритвой плохо - разлетаются волосы и паста. АСУ «по-большому» еще не пользовались, а «по-маленькому» пользуемся нормально».
5 июня.
Пасмурный, холодный день - купаться в море не тянет, заставил себя пробежать полтора километра. Звонил Мусе, дома все в порядке.
В 8:40 начальник дежурной смены полковник Быковский доложил: «Экипаж спит, на борту все нормально, но последнее сообщение с судна «Космонавт Комаров» настораживает - речь опять идет о работе СБ». По телеметрии мы дважды получили данные о том, что напряжение в сети падает до 26,0-25,6 вольт. В случае дальнейшего падения напряжения до 24-23 вольт может возникнуть аварийная ситуация, при которой в распоряжении экипажа будет только полтора витка для осуществления вынужденной посадки. Я принял решение разбудить экипаж на два часа раньше программного времени подъема и передать космонавтам приказание о немедленной закрутке корабля на Солнце. В 11:50 мне доложили о том, что экипаж удалось разбудить только с шестой попытки, - Севастьянов принял команду на закрутку, но не успел доложить об обстановке на борту. В ближайшие два часа УКВ-связи экипажа с «Космонавтом Комаровым» и с наземными радиостанциями не будет, поэтому я приказал попытаться установить связь с «Союзом-9» в КВ-диапазоне.
...На часах 18:00. Все наши волнения утихли: до подхода «Союза-9» к территории СССР удалось установить связь с экипажем на коротких волнах (это был редкий случай, когда КВ-сигналы отлично проходили с Земли на корабль и с корабля на Землю). Николаев доложил, что они с Севастьяновым прекрасно слышат «Весну» (Хабаровск, Алма-Ата), находясь за экватором, и что после закрутки корабля на Солнце напряжение в его электросети возросло до 31 вольта, а сила тока - до 26 ампер. Позднее экипаж доложил по УКВ-связи более подробные данные о работе СБ. Судя по докладу, в данное время солнечные батареи работают нормально - по-видимому, неисправность (если она была) автоматики СБ самоустранилась (что тоже случается) или Севастьянов при одном из докладов перепутал показания вольтметра и амперметра, смонтированных в одном приборе.
Пока по всем данным объективного контроля, по многочисленным наблюдениям по телевидению и по голосам космонавтов в состоянии их здоровья и работоспособности заметных изменений нет. Николаев сообщил, что сегодня он и Севастьянов впервые пользовались АСУ «по-большому», - АСУ работает хорошо, на борту корабля чистота и порядок.
Вчера вечером звонила Терешкова. Она только что вернулась из поездки в Ярославль, где выступала перед избирателями. Валя интересовалась ходом полета и просила передать привет Андрияну. 7 июня она вместе с Аленкой вылетает самолетом Ан-24 в Евпаторию.
6 июня.
Утром опять шел дождь, температура не поднималась выше отметки +15. Проверил подъем и физзарядку наших офицеров, разместившихся в домике рыбака (15 минут ходьбы до моря). Подъем и зарядка прошли нормально, но желающих искупаться в море оказалось немного. Мы с В.А.Смирновым искупались (холодновато, но приятно), а на обратном пути пробежали около двух километров.
В 8:30 на КП принял доклад от Филипченко: «Ночь прошла нормально, экипаж спит, по данным с «Космонавта Комарова» на борту корабля все в порядке». В 9:30 собрал все дежурные смены в полном составе, разобрал ошибки отдельных офицеров и приказал действовать всем строго по программе полета - никаких изменений программы не передавать на борт «Союза-9» без моего личного разрешения. Врачам дал задание проанализировать итоги пятисуточного пребывания экипажа в невесомости (быт, сон, отдых, физзарядка и пр.) и подготовить предложения по режиму последующих суток полета. Потом вместе с командиром части обошел все основные помещения КП. Общее впечатление: помещений и оборудования для управления орбитальными полетами на КП достаточно, но во всем чувствуется основная тенденция ракетных войск - все для автоматов и минимум для космонавтов.
Телевидение, радио и газеты широко, но довольно однобоко освещают последние события в космосе - действуют запреты на сведения о длительности полета, об отказах техники и ошибках космонавтов. Этими ограничениями мы сами себя обкрадываем, создавая у людей впечатление «необыкновенной легкости» и почти полной безопасности длительных полетов в космосе. На самом деле такие полеты очень трудны и опасны для космонавтов, и не только в физическом, но и в психологическом отношении. Я глубоко убежден, что со временем люди будут летать в космосе месяцами, годами и даже десятками лет, но при современном уровне развития космической техники полет продолжительностью 18-20 суток является, по-видимому, пределом человеческих возможностей. В связи с работами, проводимыми и у нас, и в США по созданию орбитальных станций, уже многое делается для обеспечения длительных пилотируемых полетов, но маловероятно, что за ближайшие пять лет их продолжительность перевалит за «двухмесячную отметку» (впервые этот рубеж был преодолен американскими астронавтами на орбитальной станции «Скайлэб» в ноябре 1973 - феврале 1974 года. - Ред.).
Среди многочисленных сообщений нашей прессы о полете «Союза-9» мне больше всего понравилось стихотворение Владимира Федорова «Счастливого полета», опубликованное в «Правде» за 5 июня:
| Притихли ели И берез вершины, Притих лесной Пахучий ветерок. Аленушка Прильнула к Валентине, Припал к экрану Звездный городок. Счастливого полета вам, Виталий! До скорой встречи! Слышишь, Андриян! Несется ввысь Родная, человечья, Вселенной неподвластная Звезда. Их ждут в лесу Заветные Тропинки, До боли близкий Звездный городок. |
В 22:15 получили очень неприятные телеметрические данные о повышении температуры и давления в баллонах наддува, вызванном отсутствием «ночи» на орбите и «косой закруткой» корабля. Дальнейшее повышение температуры и давления в баллонах могло привести к взрыву и гибели экипажа, поэтому мы временно отменили «косую закрутку». Когда на очередном витке корабль на две минуты вошел в тень, температура и давление в баллонах стали медленно снижаться.
7 июня.
Система жизнеобеспечения экипажа «Союза-9» работает пока точно по графику зачетных испытаний. Давление углекислого газа в кабине даже во время физзарядки космонавтов повышается не более чем до 7-10 миллиметров. Ко времени расчетного окончания (5,5 суток полета) первого регенерационного патрона давление кислорода составляло 182 миллиметра. После включения поглотителя углекислого газа его давление снизилось до 4 миллиметров, а давление кислорода снижалось всего на 3 миллиметра за каждый виток полета, поэтому мы решили продлить работу первого патрона на 12 часов. Переключение на второй регенерационный патрон прошло нормально.
Сегодня в 11 часов на берегу моря между Евпаторией и Саки был открыт памятник морякам-десантникам - героям Великой Отечественной войны. В 12:10 на аэродроме Саки приземлился самолет, на котором прилетела Валя Терешкова с Аленкой. Я и Хрунов ездили их встречать. В 14:59 Валя и Аленка были на КП и слушали переговоры Горбатко с Николаевым. Мы пока не сообщали Андрияну о прибытии в Евпаторию жены и дочери - готовим ему сюрприз: пусть Аленка и Валя сами поговорят с ним по радио.
Вечером провел очередное заседание посадочной комиссии. Заслушали доклады метеорологов, баллистика и врача. Наиболее интересным был доклад полковника медицинской службы Лебедева.
За шесть суток полета мы получили много ценных данных по влиянию длительной невесомости на самочувствие и работоспособность экипажа. Общее мнение сводится к тому, что на шестые сутки космонавты чувствуют себя значительно лучше, чем в первые два-три дня полета. Еще раз внимательно изучив все параметры кабины и медицинские показатели состояния экипажа, решили никаких изменений в режим полета пока не вносить. Общий вывод: на борту корабля все в порядке. В такой обнадеживающей обстановке некоторые горячие головы начали поговаривать о продлении полета «Союза-9» до 20 суток. Специально по этому вопросу провел совещание с офицерами ВВС, приказал прекратить ненужные разговоры и тщательно анализировать данные по состоянию космонавтов и корабля, имея в виду, что главные трудности полета еще впереди.
С 20 до 23 часов Валя и Аленка были на двух сеансах связи с экипажем «Союза-9», видели Андрияна по телевидению и слушали его переговоры с КП.
8 июня.
Ночь прошла спокойно, полет «Союза-9» продолжается без замечаний.
Вместе с Терешковой ездили в пионерский лагерь «Чайка», принадлежащий Министерству обороны и носящий имя первой женщины-космонавта («Чайка» - позывной В.В.Терешковой в космическом полете. - Ред.). В лагере одновременно отдыхают 1200 пионеров, на его территории (42 гектара) много зелени, цветов и даже роз, пляж хорошо оборудован и тянется почти на километр. Для ребят встреча с Терешковой стала большим событием - после пионерского парада они окружили нас таким плотным кольцом, что мы с большим трудом выбрались из толпы.
Во время вечерних телесеансов связи Валя и Аленка наблюдали экипаж «Союза-9» по «Аристону» (телевизионному экрану во всю стену) и говорили с Андрияном и Виталием по радио. Аленка, увидев в пяти метрах от себя отца «в натуральную величину», разговорилась и забросала его вопросами («Почему не взял меня с собой? Видел ли в космосе Бармалея? Мы с мамой очень скучаем - когда вернешься?»). Не забыла она рассказать и про черепаху, ежа и торт, которые подарили ей дяди-космонавты.
Андриян, не ожидавший такой встречи с женой и дочкой, был очень обрадован, да и всем, кто присутствовал на телесеансе, было приятно слушать этот непринужденный семейный разговор.
9 июня.
Около полудня Терешкова с дочкой улетела в Москву. В 13:18 я разговаривал с Андрияном - он поблагодарил меня за вчерашний сюрприз и доложил, что они с Виталием хорошо выспались, проснулись бодрыми и готовы полностью выполнять программу полета. После обеда я, Филипченко и Смирнов искупались в море, правда, без особого удовольствия (температура воды не выше 17 градусов, сильный ветер, волны).
В 20 часов, как обычно, провел совещание посадочной комиссии. В районе полигона посадки мощнейший циклон: ветер силой до 25 метров в секунду, пыльные бури, дожди и значительное понижение температуры. К счастью, на борту «Союза-9» все в порядке, и еще суток шесть-семь полигон посадки нам не потребуется. С 21 до 24 часов трижды прослушал радиообмен с космонавтами и наблюдал их по телевидению. Пока Андриян и Виталий, по всем признакам, чувствуют себя великолепно, но меня настораживает то, что они пьют мало воды и потребляют мало кислорода (по одному литру воды в сутки, по 17 литров кислорода в час), - это явное свидетельство пониженной подвижности космонавтов.
10 июня.
Сегодня мы предоставили экипажу «Союза-9» первый выходной день, отменили все эксперименты, а радиообмен ограничили до минимума. Николаев и Севастьянов охотно откликнулись на мое предложение сыграть в шахматы партию «Космос-Земля». Космический шахматный матч, в котором команду Земли представляли я и космонавт Горбатко, продолжался три витка и закончился вничью.
Все системы корабля работают нормально, но из-за малого расхода кислорода наблюдается рост «атмосферного» давления в кабине - в два часа дня Севастьянов доложил, что оно увеличилось до 900 миллиметров, то есть почти до верхнего допустимого уровня. Рекомендовали экипажу попытаться понизить давление за счет снижения температуры. Рекомендация оказалась полезной: к 22 часам при снижении температуры с 21 до 18 градусов давление уменьшилось до 870 миллиметров. Для сохранения комфортных условий на борту экипаж провел сегодня большую уборку корабля.
11 июня.
Ясное утро, яркое солнце, но прохладно - дует свежий ветер. Полковник Горбатко доложил с КП: «На борту «Союза-9» все в порядке, экипаж спит. Заканчивается 151-й виток полета».
Вчера Шаталов и Елисеев ездили в Крымскую обсерваторию. На долговременной орбитальной станции (ДОС) будет установлен большой телескоп с целью выполнения обширной программы наблюдений за Солнцем и звездным небом. Сменные экипажи ДОС должны получить более глубокие знания по астрономии и практические навыки работы с телескопом. Шаталов договорился с руководством обсерватории о том, что 12 космонавтов, готовящихся к полетам на ДОС, пройдут со специалистами курс теоретических и практических занятий продолжительностью 15-20 дней. Вчера вечером я обсудил с Леоновым и Шаталовым все основные вопросы подготовки экипажей к полетам на ДОС и «Союзах». В связи с тем, что очередной полет на «Союзе» не состоится раньше декабря, а полеты на ДОС маловероятны и в мае 1971 года, мы решили отправить обе группы космонавтов («Союз» и «ДОС») в отпуск с 20 июня, а за время их отпуска «нажать» на работы по тренажерам, уточнить программы и сроки подготовки экипажей. К работе над программой для экипажей ДОС уже приступили Шаталов, Леонов, Елисеев и Кубасов.
Сегодня имел серьезный разговор с Быковским и Горбатко - оба они курят. Горбатко обещал немедленно прекратить курение, но Быковский, признавшись, что курит систематически по 4-5 сигарет в день, такого обещания не дал. Я предупредил Валерия, что ему больше не удастся слетать в космос, если он не бросит курить. Итак, четверо космонавтов (Николаев, Севастьянов, Горбатко и Быковский) курят, а начальник ЦПК Кузнецов и замполит Крышкевич и не подозревают об этом. Придется еще раз крепко нажать на курильщиков.
Несколько раз выходил на связь с Николаевым и Севастьяновым, внимательно рассматривал их по телевидению, изучал материалы радиопереговоров. Должен еще раз подтвердить, что десять суток пребывания на орбите не оказали заметного влияния на самочувствие и работоспособность космонавтов. Врачи также пока не отмечают каких-либо изменений в их состоянии. Все системы корабля работают нормально, на борту достаточно запасов и ресурсов на двадцать суток полета, но я глубоко убежден, что его надо заканчивать в начале семнадцатых суток, - буду только рад, если мой прогноз удастся превысить (сейчас продолжительность полета «Союза-9» будет лимитироваться только состоянием его экипажа).
Здесь, в Евпатории, наша совместная работа с Трегубом, Фадеевым и другими представителями промышленности и ракетных войск идет дружно. За последнюю неделю у нас с ними не было никаких разногласий. Трегуб ведет себя очень осторожно и предупредительно.
Сегодня утром разговаривал по телефону с Мусей и Ольгой Карловной. Дома все в порядке, все здоровы.
12 июня.
В 14:35 Владимир Шаталов вылетел в Ленинград - у него большое горе: умер отец.
Корабль «Союз-9» продолжает полет, самочувствие Николаева и Севастьянова просто великолепное: начались 12-е сутки на орбите, а у них нет пока ни малейших признаков утомления. Я, врачи, космонавты и другие офицеры придирчиво наблюдаем за качеством работы экипажа, настороженно ждем последствий длительного полета, но их пока нет. Одно из двух: или мы очень удачно подобрали для космонавтов физические упражнения в условиях невесомости (величина нагрузок, дозировка по времени и др.), или сама невесомость не так уж и страшна, как это всем представлялось до сих пор. Но выводы делать еще рано - надо продолжать внимательно наблюдать за экипажем и терпеливо накапливать данные объективного медицинского контроля.
Генерал Кузнецов передал мне из Москвы информацию о самом длительном полете американских астронавтов (Ф.Борман, Дж.Ловелл, У.Ширра). Полет состоялся 4-18 декабря 1965 года на корабле «Джемини-5» и продолжался 330 часов 35 минут (примерно 13,75 суток). Для перекрытия рекорда американцев экипаж «Союза-9» должен налетать 365 часов (15,2 суток).
13 июня.
На двенадцатые сутки полета у экипажа появились заметные признаки утомления. Внешне Андриян и Виталий выглядят немного опухшими, их движения стали менее энергичными, появились ошибки (выключили телевидение переключателем программ, а не специальным выключателем), которых они не допустили бы при хорошей работоспособности. Экипаж жалуется на чрезмерную загруженность и частые нарушения плановых часов отдыха. При радиообмене наблюдаются оговорки, повторения, торопливость и раздражительность. Посоветовавшись с Трегубом и космонавтами, мы решили на последующие дни значительно увеличить время отдыха экипажа за счет некоторого сокращения программы экспериментов. Состояние экипажа не требует посадки корабля в ближайшие два-три дня, но утомление Николаева и Севастьянова будет нарастать, работоспособность - понижаться, будет возрастать вероятность ошибок.
На совещании посадочной комиссии рассмотрели все вопросы готовности средств поиска и медицинского обеспечения экипажа после посадки, а также оценили запасы рабочего тела на борту «Союза-9». Дал команду: начиная с 14 июня, регулярно выдавать сводку погоды на полигоне посадки для посадочных (первых трех суточных) витков полета.
14 июня.
День выборов в Верховный Совет СССР. Из числа космонавтов депутатами Верховного Совета избираются В.В.Терешкова и Г.Т.Береговой. Герман Титов кандидатом в депутаты не выдвигался и депутатом он больше никогда не будет (в 1996 году Г.С.Титов был избран депутатом Государственной Думы Российской Федерации. - Ред.).
Сегодня к нам прибыл из Ленинграда генерал Агаджанов Павел Артемьевич, а завтра прилетят Керимов, Мишин и другие члены Государственной комиссии. Больше десяти суток ответственность за полет «Союза-9» лежала на мне и на Я.И.Трегубе, с прибытием Госкомиссии моей доли ответственности не убудет (я остаюсь председателем посадочной комиссии), но помех в работе прибавится. Посадку корабля можно производить в любой из четырех дней с 16 по 19 июня. Посадка до 16 июня нежелательна: не будет установлен мировой рекорд продолжительности пилотируемого космического полета. Посадка после 19 июня возможна, но нежелательна, так как к этому времени на борту корабля будут израсходованы все запасы продовольствия. Конкретная дата посадки будет определена Госкомиссией, причем решающее влияние на выбор этой даты может оказать состояние экипажа.
Утром разговаривал с Андрияном, на мой вопрос о самочувствии он ответил: «Все отлично, продолжаем работу». Я внимательно прослушал два первых сеанса связи с экипажем, проходивших сразу после 8-часового сна, - в голосах космонавтов, в их внимании и работоспособности не было ничего настораживающего. Во второй половине дня я прослушал еще четыре сеанса радиообмена, просмотрел три сеанса телевидения и пришел к выводу, совпавшему с заключением врачей: сегодня самочувствие и работоспособность Николаева и Севастьянова лучше, чем вчера, что можно объяснить предпринятой нами разгрузкой программы работ, предоставлением экипажу большего времени для отдыха и удовлетворенностью космонавтов успешным выполнением экспериментов на орбите.
Сегодня исполнилось ровно семь лет со дня полета Валерия Быковского. Все мы очень тепло поприветствовали его с этой датой, не забыл ее и Андриян - он поздравил Быковского из космоса.
В Мехико состоялись четвертьфинальные матчи на первенство мира по футболу. Мы смотрели встречу Англия-ФРГ. Англичане вели в первом тайме со счетом 2:0, но рано успокоились: немцы во втором тайме играли блестяще и забили три мяча, так что чемпионам мира придется уезжать домой битыми. Наши футболисты встречались с командой Уругвая, играли плохо - счет 1:0 в пользу Уругвая. В других матчах победу одержали бразильцы и итальянцы. Таким образом, в полуфинал вышли ФРГ, Бразилия, Италия и Уругвай.
15 июня.
Первый сегодняшний сеанс связи с экипажем начался с волнений: почти три минуты космонавты не отвечали на наши позывные. Пришлось включить сигнал «Подъем». Первым ответил Севастьянов, а вслед за ним и Николаев - оба извинялись за то, что проспали время выхода на связь (мы предоставили им для отдыха более 9 часов). Николаев сказал, что они чувствуют себя отлично, к невесомости привыкли и не замечают ее влияния на свою жизнедеятельность. По объективным показателям (давление, пульс, частота дыхания, температура) и по наблюдениям за работой и переговорами космонавтов все сходятся на том, что они сохраняют высокую работоспособность.
В момент побудки (около 12 часов) Севастьянов, включая свет в кабине, ошибочно включил табло АСП (автоматика системы посадки), которое должно высвечиваться только после разделения отсеков корабля по сигналу от барореле на высоте 11 километров. Выключение табло с пульта не предусмотрено, и теперь оно будет гореть до самой посадки, действуя космонавтам на нервы. Кроме того, теперь автоматика системы посадки будет несколько дней находиться под током, что также не предусмотрено и не исключает появления в ней отказов, хотя Трегуб и специалисты не видят в данной ситуации ничего опасного. В полете экипажа Филипченко на «Союзе-7» уже был аналогичный случай ошибочного включения АСП за день до посадки. Тогда же мы просили Мишина ввести блокировку кнопки АСП, прошло полгода, но дефект пульта управления не устранен.
В 12:30 прилетели Керимов, Мишин, Воробьев, другие члены Госкомиссии и главные конструкторы систем. В 17:30 Мишин и я вели переговоры с экипажем. Андриян и Виталий еще раз подтвердили, что чувствуют себя прекрасно и готовы летать даже сверх программы. Но вскоре обстановка осложнилась: экипаж доложил, что давление кислорода в кабине упало до 160 миллиметров, а давление углекислого газа повысилось до 8,5 миллиметров (после переключения первой установки СЖО на третий патрон прошло всего несколько часов, и давление кислорода должно было не падать, а расти). Падение давления кислорода можно объяснить только одной из двух причин: либо третий патрон уже «выдохся» при параллельной работе с первым и вторым патронами (что в принципе возможно), либо ему мешает работать второй патрон (вентилятор гонит поток воздуха на оба патрона). Решили дать на борт «Союза-9» команду выключить второй патрон.
К 23:00 окончательно выяснилось, что третий патрон работает плохо, - пришлось его выключить и переключиться на вторую установку СЖО: давление кислорода повысилось до 170, а давление углекислого газа понизилось до 4,5 миллиметров ртутного столба. Можно считать, таким образом, что все разговоры и опасения по поводу малого (17 литров в час) потребления кислорода каждым членом экипажа оказались необоснованными: космонавты расходуют примерно по 20 литров кислорода в час на человека.
На борту корабля осталось продовольствия всего на трое суток, а Андриян заявил в разговоре с Мишиным, что кроме этого запаса у них есть еще «двухсуточный резерв». По-видимому, ребята недооценивают опасного влияния длительной невесомости на их самочувствие и хотят блеснуть перед Главным конструктором своей удалью и выносливостью. Заявление Николаева можно расценить как легкомысленное, хотя по-человечески космонавтов можно понять и простить, а вот стремление Мишина растянуть полет с 18 до 20 суток - это авантюра. Запас пищи на борту корабля был рассчитан только на 18-суточный полет, а «резерв», который имел в виду Андриян, представляет собой НЗ - неприкосновенный запас. Пойти на использование НЗ и на явное сокращение рациона питания - значит рисковать здоровьем космонавтов, причем рисковать совершенно неоправданно, поскольку дополнительные двое суток ничего не добавят к успеху полета «Союза-9».
16 июня.
На борту «Союза-9» все нормально, если не считать того, что вышел из строя один из локальных коммутаторов телеметрической системы конструкции Рязанского. Теперь мы не будем иметь данные телеметрии по ряду важных параметров полета и работы оборудования корабля. Причина отказа пока неясна, и это вызывает некоторое беспокойство, хотя Мишин и Рязанский считают, что полет можно продолжать - донесения экипажа заменят работу автоматики.
На расширенном заседании оперативно-технического руководства с участием членов Госкомиссии заслушали доклады специалистов по итогам двухнедельного полета «Союза-9». Общий вывод из всех докладов: полет может быть продолжен до выполнения всей заданной программы. В конце заседания Мишин задал вопрос баллистикам о параметрах орбиты корабля на девятнадцатые и двадцатые сутки полета. За этим вопросом явно просматривалось намерение Мишина продлить пребывание космонавтов на орбите до 20 суток, но я намеренно не стал говорить о дате посадки ни с Мишиным, ни с Керимовым. За обедом Мишин не выдержал и сам спросил меня, настроен ли я по-боевому. Зная, к чему он клонит, я ответил, что пока не вижу никаких оснований для сокращения программы полета. Я не стал говорить о том, что члены посадочной комиссии от промышленности - Северин, Ткачев и Даревский - настойчиво просили меня не допустить увеличения длительности полета «Союза-9» сверх программы.
Семь лет назад, 16 июня 1963 года, в космос взлетела «Чайка». В очередном сеансе связи Андриян попросил передать Вале привет от экипажа «Союза-9» по случаю седьмой годовщины ее полета.
Вчера во время переговоров с Мишиным Николаев упомянул о «двухсуточном резерве» провизии на борту корабля. Я решил проверить, не имел ли он в виду НЗ - неприкосновенный запас? Из путаных объяснений Андрияна я понял, что у экипажа, помимо двух «штатных» рационов, есть еще 10 банок консервов и немного хлеба, что значительно меньше одного суточного рациона. Николаев не решился назвать мне НЗ «резервом», но я окончательно убедился в том, что стремление Мишина растянуть полет на 20 суток - явная авантюра.
На совещании в узком кругу (Мишин, Керимов, Черток, Трегуб, Воробьев, Агаджанов и я) Мишин пытался добиться решения о продлении полета сверх программы. Я и Воробьев выступили против необоснованного предложения Мишина, нас поддержали Черток, Агаджанов и Трегуб. Оказавшись в меньшинстве, Мишин ополчился на Воробьева, обвиняя его в том, что он не обеспечил экипаж «Союза-9» запасами продовольствия, необходимыми для 20-суточного пребывания в космосе. Пришлось мне выступать в защиту Воробьева и доказывать, что он и представители ВВС на космодроме настаивали на закладке в корабль 20-суточного запаса пищи, но Шабаров разрешил (при согласии Мишина) заложить только 18-суточный запас. Мишину мое выступление не понравилось: пытаясь защитить «честь мундира», он обвинял всех и вся, кроме ЦКБЭМ.
Посадочная комиссия, обсудив ход полета и состояние экипажа, постановила: «Рекомендовать Госкомиссии произвести посадку корабля «Союз-9» на первом суточном витке 19 июня». В.П.Мишину и К.А.Керимову, обещавшим высокому начальству в Москве довести длительность полета до 20 суток, придется согласиться с нашим решением, которое подписали все 16 членов посадочной комиссии и около 20 присутствовавших на ее заседании специалистов. Главная задача теперь состоит в том, чтобы «дотянуть» корабль и экипаж до 287-го витка полета, то есть до 15 часов 19 июня.
17 июня.
Окончательно решено, что посадку «Союза-9» будем производить 19 июня. Семь лет назад в этот день успешно завершился групповой полет Быковского и Терешковой.
Утром Керимов, Мишин и я поздравили Николаева и Севастьянова с установлением нового абсолютного рекорда продолжительности космического полета. По докладам экипажа и по данным телеметрии на борту корабля все в порядке (кроме включения табло АСП и отказа локального коммутатора), правда, сегодня Николаев доложил еще и об отказе «малыша» - бортового магнитофона.
Уже пошли 17-е сутки полета, а самочувствие космонавтов остается отличным. Все мы были готовы к более тяжелым последствиям длительной невесомости, вполне возможно, что мы стоим на пороге важного открытия, которое позволит превратить невесомость из врага №1 в «друга космонавтов». Но чтобы доказать такую возможность, надо иметь 4-5 кораблей для полетов продолжительностью 30, 40, 50, 60 суток. А вот кораблей-то у нас и нет. Еще год назад я настаивал на заказе десяти «Союзов», но Карась, Захаров, Кутахов, Гречко и многие другие военные и гражданские руководители не поддержали меня, и сейчас нашим космонавтам не на чем летать в космос. Когда вернусь в Москву, я дам еще один бой всем бюрократам, и в первую очередь генералу Карасю, который всегда недооценивал значения пилотируемых полетов.
Сегодня говорил по телефону с П.С.Кутаховым. Он рекомендовал мне не торопиться с прилетом экипажа «Союза-9» в Москву, с тем чтобы при встрече космонавтов на аэродроме Чкаловская смогли присутствовать члены Госкомиссии и руководство ВВС. Эти рекомендации противоречат тому, чего я добился для экипажа «Союза-9», - полной послеполетной изоляции космонавтов от «посторонних» лиц и передачи их в руки врачей на 10-12 суток. Кутахов сообщил также, что маршал Гречко собирается в двадцатых числах июня посетить ЦПК, и приказал мне подготовить Центр и его личный состав к приему министра обороны. Гречко еще ни разу не был в Центре, хотя трижды обещал побывать в нем. Не знаю, сдержит ли он свое слово на этот раз, но его возможный приезд к нам не очень радует меня: министр явно недооценивает значение космонавтики для науки, экономики и обороны страны. Однако мы находимся в полной зависимости от маршала Гречко, и было бы глупо не попытаться «породнить» его с космосом.
18 июня.
В 15:00 провели заседание посадочной комиссии, тщательно изучили местность и прогноз погоды в намеченном районе приземления «Союза-9». По прогнозу на 19 июня в районе посадки будет облачность 7-8 баллов на высоте 1500 метров, видимость - более 10 километров, ветер - 6-10 метров в секунду. Первоначально мы выбрали точку прицеливания на меридиане, проходящем в 50 километрах западнее Караганды. При обсуждении этого вопроса на Госкомиссии Мишин предложил оттянуть точку прицеливания еще на 50 километров в западном направлении - подальше от города и железной дороги. Я согласился с предложением Мишина. Госкомиссия утвердила наше предложение о посадке «Союза-9» на 287-м витке полета с точкой прицеливания 71 градус 31 минута восточной долготы. На этом витке трасса спуска проходит через Арал, и в случае срыва корабля с управляемого спуска на баллистический возможна посадка на воду. Для спасения экипажа и корабля, приводнившегося в Аральском море, мы имеем 3 амфибии, 3 вертолета, 5 морских катеров и 15 рыболовецких судов. Из Караганды мне звонили генералы Пушкин, Долгушин и Щеулов - они доложили о полной готовности всех средств поиска и медицинского обследования космонавтов.
Сегодня на заседании Политбюро ЦК КПСС будет принято решение, которого я добивался почти пять лет: теперь мы будем направлять космонавтов с места посадки корабля прямо в Москву на аэродром Чкаловская и сразу же отдавать их на 10 суток в распоряжение медиков. Мне стоило немалых трудов убедить К.А.Керимова, В.П.Мишина и других членов Госкомиссии в необходимости отменить традиционные встречи космонавтов во Внукове.
Полет «Союза-9» проходит нормально, космонавты чувствуют себя хорошо. Я рекомендовал Николаеву и Севастьянову уже сегодня начать подготовку к спуску с орбиты (перенос всего лишнего в бытовой отсек и закрепление в СА оборудования, возвращаемого на Землю), выполнить полный комплекс физических упражнений и «лечь» спать в 24:00, имея в виду, что завтра им придется встать в 8:00 и уже в 8:30 установить радиосвязь с Землей. Сегодня в Евпаторию прилетели Афанасьев и Карась, а двумя днями раньше - Черток, Бушуев, Цыбин, Раушенбах, Самохин и члены Госкомиссии.
Итак, завтра завершающий день самого длительного космического полета. Не могу избавиться от сомнений и тревог за исход посадки, хотя видимых причин для опасений нет, - кажется, сделано все, чтобы она была успешной. Сейчас на часах 23:30, полчаса назад «Союз-9» ушел на «глухие» витки, и теперь только завтра утром мы вновь услышим голоса космонавтов.
В «Комсомольской правде» за подписью Гаврилова опубликована серия статей - выдержек из книги полковника Язвинского. Космонавты Леонов, Хрунов, Шаталов и другие возмущены сплошным извращением фактов и небылицами, вымышленными Язвинским с целью возвеличивания своего «я». Язвинский так изображает события в ходе подготовки первого полета человека в космос, что он оказывается основной фигурой этих событий, вокруг которой непрерывно крутятся Королев, Гагарин и другая «мелочь». Фактически же Язвинский работал тогда рядовым военпредом в звании майора, и Гагарин был едва знаком с ним.
19 июня.
День начался прекрасно: голубое небо, яркое солнце, море на горизонте и обычная трехкилометровая пробежка по тропинке в бескрайнем пшеничном поле. Алексей Леонов доложил, что на орбите ночь прошла спокойно, экипаж спит, все параметры корабля в норме. Я и сам прекрасно знаю, что оснований для беспокойства нет, но в такой день нельзя не волноваться. Надо терпеть, надеяться, волноваться и при этом делать все, что нужно для успешного завершения полета...
23 июня. Москва.
Прошло уже четверо суток после посадки «Союза-9», но за это время я не имел ни часа времени, чтобы можно было оторваться от дел и хоть что-нибудь записать в дневник. Буду стремиться в ближайшие дни наверстать упущенное.
Вчера, 22 июня, у нас в ЦПК был министр обороны маршал Советского Союза А.А.Гречко. Вместе с министром в Центр приехали Якубовский, Захаров, Епишев, Соколов и Кутахов. Маршал Гречко посетил ЦПК впервые, хотя не раз собирался сделать это в течение шести лет. Мы предполагали, что он пробудет у нас хотя бы часа два, и собирались показать ему космические тренажеры, рассказать о наших трудностях и обратиться к нему с просьбами о помощи: Шаталов должен был убедить министра в необходимости заказа еще десяти «Союзов», Леонов готовился просить его помочь нам со строительством помещений для тренажеров, а Береговой и Филипченко горели желанием доказать, что ГУКОС недооценивает значения пилотируемых космических полетов и ничего не делает для их обеспечения (на космодроме, в Евпатории и на КП в Москве действует принцип: все для автоматов и кое-что для космонавтов). Однако министр поломал все наши планы: он поздравил Николаева с присвоением званий генерал-майора и дважды Героя, а Севастьянова - со званиями майора запаса и Героя Советского Союза - и уехал, пообещав обязательно приехать в Центр 12-13 июля.
Вместе с Гречко уехали и все его заместители, кроме задержавшегося на несколько минут маршала Кутахова. Космонавты окружили Главкома тесным кольцом, пытаясь выразить свою неудовлетворенность визитом министра, а Береговой и Шаталов высказали откровенное сожаление о том, что он отказался выслушать их просьбы. Но Кутахов не поддержал космонавтов. Испугавшись их намерений правдиво рассказать министру о состоянии наших космических дел, он не нашел ничего лучшего, как заявить: «Если вы будете ставить перед министром вопросы о строительстве, то я никогда больше не приеду к вам...» Выпалив эту необдуманную тираду, Кутахов сел в машину и уехал. На лицах всех космонавтов (Береговой, Леонов, Шаталов, Попович, Титов, Шонин, Волынов, Хрунов, Горбатко, Филипченко) отразились полное разочарование и неуважение к начальству. Даже самый сдержанный и самый близкий к Главкому космонавт Владимир Шаталов счел возможным громко сказать: «Кутахов не прав!» А все другие, не сомневаюсь, выразили эту же мысль еще крепче и энергичнее, но про себя.
24 июня.
Сегодня состоялось заседание Госкомиссии с отчетом экипажа «Союза-9». Утром, перед заседанием, я зашел к Николаеву и Севастьянову и предупредил их о том, что в беседах с министром обороны, маршалами и членами Госкомиссии они преуменьшают трудности длительного космического полета и особенно некритично оценивают свое физическое состояние после возвращения на Землю (пытаются вставать - и падают, пытаются ходить - и валятся на руки сопровождающих; Николаев в устном рапорте Керимову на аэродроме заявил о готовности к выполнению нового задания, а сам еле держался на ногах). На основании субъективных заявлений космонавтов многие руководители делают ошибочные выводы о сравнительной легкости полетов в космос и о возможности резкого увеличения их длительности (до трех-четырех месяцев, по оценкам Мишина). На самом деле, все не так просто: врачи доложили мне, что вчера вечером у Николаева и Севастьянова отмечались мышечные боли, учащался пульс до 90-100 и повышалась температура до 37,8.
В зале на третьем этаже профилактория ЦПК, где проходило заседание, собрались Керимов, Мишин, Афанасьев, Воробьев, Северин, Даревский, Максимов, Черток, космонавты и другие товарищи. Экипаж «Союза-9» разместился за столом в соседней комнате, отделенной от зала стеклянной стеной. Николаев и Севастьянов выступили с получасовыми докладами, в которых правдиво и точно рассказали о всех этапах полета, дали оценки системам корабля, программе и качеству выполнения экспериментов, а также своему самочувствию. Оба докладчика отметили свою высокую работоспособность в последние дни полета и принципиальную возможность продления его до 25-30 суток, но при этом обратили особое внимание на трудность возвращения на Землю после длительного пребывания в невесомости. Николаев сказал: «После приземления я чувствовал себя, как на центрифуге с перегрузкой в 2-3 единицы. Так продолжалось более двух суток, перегрузки спадали очень медленно...» А Севастьянов признался: «После посадки мы чувствовали себя так, как будто кто-то ударил нас обухом по голове...» Доклады космонавтов были записаны на пленку. После заседания Госкомиссии Николаев и Севастьянов ответили на вопросы корреспондентов.
25 июня. 19 июня, Евпатория - Борт самолета Ил-18 - Москва.
В 13:00 я проверил готовность службы поиска и изучил метеосводку для района приземления «Союза-9». На 286-м витке полета переговорил с экипажем, сообщил космонавтам данные метеосводки в районе посадки: облачность - 5-6 баллов на высоте от 1500 до 7000 метров, видимость - 12-15 километров, ветер - 5-7 метров в секунду. Николаева я попросил подробно докладывать о ходе спуска по всем каналам связи с использованием всех антенн, включая щелевую.
В 14:00 я переключил на себя все каналы связи и приступил к руководству спуском «Союза-9». Рядом со мной сидели Мишин, Афанасьев, Керимов и Агаджанов, а позади - полный зал специалистов (более 150 человек). В зале стояла идеальная тишина, все с затаенным дыханием ждали докладов по радио.
Первый доклад о включении и выключении ТДУ мы получили от Николаева по КВ-каналу. Затем по щелевой антенне экипаж доложил о разделении отсеков корабля и нарастании перегрузок при спуске. Локаторы ПВО засекли «Союз-9» над Турцией на высоте 83 километров и «сопровождали» его до высоты раскрытия парашюта... Доклад Николаева о благополучной посадке был встречен громом аплодисментов всего зала.
Экипажи поисковых самолетов и вертолетов визуально наблюдали «Союз-9» с момента раскрытия его парашюта. Два вертолета, с которых велась киносъемка спуска корабля, приземлились почти одновременно с ним - через минуту генерал Горегляд и полковник Попов были уже на месте посадки. Космонавты не могли сами выйти из корабля, их вынесли на руках встречающие товарищи. Получив это сообщение, я попросил Керимова, Мишина и Афанасьева отложить перелет Николаева и Севастьянова из Караганды в Москву на 20 июня. Все трое ответили категорическим отказом, настаивая на немедленном перелете. Чтобы получить добро на предоставление космонавтам отдыха после тяжелейшего полета, мне пришлось обратиться через Кутахова к Смирнову. Перед вылетом в Москву я позвонил Мишину и поставил его в известность, что самолет с экипажем «Союза-9» прибудет на аэродром Чкаловская завтра около 11 часов утра.
В 16:30 наш Ил-18 стартовал с аэродрома Саки на Москву. В моем салоне собрались космонавты Леонов, Шаталов, Быковский, Филипченко, Хрунов и Горбатко. За успешное завершение полета Николаева и Севастьянова мы выпили по рюмке коньяку и по бокалу сухого вина. Завязался откровенный деловой разговор. Все сошлись на том, что рано мечтать о двух- и трехмесячных полетах: надо построить новую партию «Союзов», на которых можно было бы постепенно наращивать длительность пребывания экипажей в невесомости. Договорились о необходимости еще раз поставить перед маршалом Гречко и перед правительством все основные вопросы, от которых зависит дальнейшее развитие нашей космонавтики.
Беседа с космонавтами затянулась до самой посадки - они сообщили мне много новых фактов бездумного отношения к своим обязанностям со стороны генерала Кузнецова и полковника Крышкевича, но больше всего вели разговор о новых космических полетах и подборе экипажей для них. Хрунов, Горбатко и Быковский высказали обиженность тем, что их фамилий нет в списках кандидатов на очередные полеты. Я дал им понять, что мы не будем определять голосованием каждого кандидата в экипаж - в полеты будут назначаться самые достойные и наиболее подготовленные, а Хрунову напомнил, что он сам виноват в срыве своего второго полета в космос.
На аэродроме Чкаловская мне доложили, что Главком Кутахов уже более часа знакомится с Центром подготовки космонавтов, но я решил туда не ездить и, заслушав доклады врачей о самочувствии Николаева и Севастьянова, поехал прямо домой.
25 июня. 20 июня, Москва
Рано утром я доложил Кутахову и Ефимову об итогах полета «Союза-9». Главком поздравил меня с большой победой в космосе и попросил передать благодарность всему личному составу частей и подразделений ВВС, принимавших участие в подготовке и проведении полета.
К одиннадцати часам на аэродроме Чкаловская для встречи экипажа «Союза-9» собрались члены Государственной комиссии, космонавты, близкие родственники. Афанасьев, Мишин и Керимов высказали пожелание: после встречи Николаева и Севастьянова поехать вместе с ними в ЦПК и провести там заседание Госкомиссии. Мои возражения против этого предложения поддержал маршал Крылов. Решили, что перед выходом космонавтов из самолета я поднимусь к ним и посоветуюсь с ними и врачами о процедуре встречи и проведении заседания Госкомиссии.
Когда я вошел в салон самолета, Севастьянов сидел на диване, а Николаев - за столиком. Я знал, что они тяжело переносят возвращение на Землю, но не рассчитывал увидеть их в таком жалком состоянии: бледные, опухшие, апатичные, без жизненного блеска в глазах - они производили впечатление совершенно изможденных, больных людей. Без всяких советов врачей мне стало ясно, что надо отказаться от церемонии встречи, отложить заседание Госкомиссии и немедленно отвезти космонавтов в профилакторий под строгий медицинский надзор. Я спросил Андрияна и Виталия, смогут ли они самостоятельно спуститься по трапу. Хотя оба ответили утвердительно, я попросил Шаталова сопровождать Николаева, а Елисеева - подстраховать Севастьянова. Николаеву я сказал, чтобы он до предела сократил свой рапорт: «Товарищ председатель! Задание на полет на космическом корабле «Союз-9» выполнено. Командир корабля полковник Николаев».
Андриян учел мой совет, но в конце рапорта не удержался и, следуя установившейся традиции, добавил: «Готовы выполнить любое новое задание!» После рапорта он еще нашел в себе силы обнять и поцеловать жену и поднять на руки Аленку. От напряжения он сильно побледнел и еле удержался на ногах - впоследствии острословы представили этот момент так, будто бы Николаев зашатался и упал сразу же после фразы «Готовы выполнить любое новое задание» (даже маршал Гречко и тот не удержался, чтобы не кольнуть нас за концовку рапорта Николаева). Мы не мешкая усадили Николаева и Севастьянова в автомашины, доставившие их в Звездный. Вопрос о заседании Госкомиссии отпал сам собой: все поняли, что сейчас космонавтам нужны прежде всего отдых и забота врачей.
26 июня.
Каждый день бываю в Центре, беседую с врачами, встречаюсь с космонавтами. Вчера экипаж «Союза-9» был подвергнут трехчасовому «допросу» со стороны специалистов по медицинскому обеспечению полета. Беседа получилась откровенной и очень полезной - она поможет нам лучше готовить будущие полеты (вопросы и ответы записаны на пленку). Вечером Николаев и Севастьянов выходили на 15-минутную прогулку. Во время прогулки пульс был у обоих в пределах 70-75, а после медленного подъема на третий этаж профилактория пульс подскочил до 117-120. У обоих неустойчивое кровяное давление, оно колеблется по максимуму от 105 до 160, а по минимуму - от 70 до 96. К вечеру, как правило, поднимается температура и усиливаются мышечные боли. Сон беспокойный, во сне ребята видят корабль и ощущают «невесомость».
Вчера вечером внезапно заболела Терешкова: по пути из дома к Андрияну в профилакторий она почувствовала удушье и едва удержалась на ногах. Врачи уложили Валю в постель. Сегодня о состоянии ее здоровья мне докладывали Попов и Бабийчук. Пока как будто нет большой опасности, но она непрерывно находится в таком перенапряжении, что срывы возможны в любое время. Валя не следит за своим здоровьем и ничего не делает для его укрепления. Я приказал Бабийчуку вызвать из Ленинграда для консультации главного терапевта Советской Армии генерал-лейтенанта Молчанова и установить за состоянием Терешковой более строгий медицинский контроль.
27 июня.
Самочувствие Николаева и Севастьянова медленно улучшается. Сегодня говорил с ними о возможной их поездке к Л.В.Смирнову и предупредил, чтобы они не сглаживали трудности своего полета, не торопились с выводами о возможности осуществления более продолжительных (свыше 20-25 суток) пилотируемых полетов и настойчиво отстаивали необходимость строительства новой серии «Союзов».
Был у Терешковой. У нее пока еще постельный режим, и раньше чем дня через два врачи не разрешат ей выйти на работу. Валя просила дать ей отпуск с 1 июля, но я посоветовал отложить начало отпуска на две недели, с тем чтобы она могла отдыхать вместе с Андрияном.
Разрешил Береговому поехать с семьей в августе (на 15 дней) в ГДР по приглашению министра обороны генерала армии Гофмана. Рассмотрел и утвердил скорректированные планы отпусков всех других летчиков-космонавтов СССР.
29 июня.
Вчера на двух машинах ездили купаться на Оку. Первоначально Лева завез нас в район Каширской электростанции, где мы пробыли часа два. Коля, Оля, Лева и я купались с большим удовольствием, оба Виктора (мои племянники) только попробовали воду, а Люда с Мусей отсиделись на берегу. Потом мы вернулись к новому мосту через Оку, переехали на правый берег и расположились в прекрасной дубовой роще. Сварили картошку, скипятили чай и с аппетитом пообедали на свежем воздухе. Ребята были очень довольны поездкой.
Имел сегодня обстоятельный разговор о всех наших космических делах с маршалом П.С.Кутаховым. Мне удалось заручиться его согласием на дополнительный заказ четырех-пяти «Союзов» и вырвать обещание о помощи в строительстве и развитии учебной базы Звездного. От обещаний до их реализации дорога длинная, и я не склонен восторгаться полученными заверениями. До сих пор на все мои обращения к Кутахову я получал в ответ больше отказов и поучений, чем конкретной помощи.
Сегодня у меня был Захар Давидович Гурвич - директор дома-музея С.П.Королева в Житомире. Гурвич просил помочь музею, который должен открыться 30 июля в доме, где родился Королев. Придется проследить, чтобы космонавты, в первую очередь Титов, Николаев и Попович, кое-что передали и в этот музей.
30 июня.
Заслушал официальный доклад генерала Бабийчука о состоянии здоровья Николаева и Севастьянова на десятые сутки после возвращения из 18-суточного космического полета. Здоровье космонавтов медленно улучшается: они уже работают по три-четыре часа в день со специалистами над обобщением материалов полета, по два раза в сутки выходят на получасовые прогулки, но еще очень быстро устают, часто отдыхают, много спят. Пульс, температура и артериальное давление даже при незначительных нагрузках колеблются у них в более широких диапазонах, чем до полета. Я согласился с рекомендацией врачей сохранить установленный для космонавтов режим еще в течение десяти суток.
Главный военный терапевт генерал-лейтенант Молчанов, осмотревший вчера Терешкову, запретил ей выход на работу еще на неделю. Он считает, что Терешкова нуждается в длительном отпуске и специальном курсе лечения.
На днях в издательстве «Россия» вышла из печати книга «Почта космонавтов» под моей общей редакцией, она довольно удачно оформлена, интересна по тексту и фотографиям и, думаю, не залежится в магазинах.