«Искатель» 1961 г. №5, с.16-57



Рисунки Ю. Молоканова
РАДУШНЫЙ ХОЗЯИН

А
фрика!

Еще каких-нибудь полчаса полета, и он шел бы по мягкой подмосковной траве, влажной от утренней росы.

— Может, перелетим в другое место? — Виктор обернулся к сапиенсу, оставшемуся в аппарате.

— Зачем.

Виктор не ответил. Продолжать разговор, который они вели несколько часов назад, ему не хотелось. Надоело становиться в тупик перед простыми до наивности вопросами этого неземного мудреца...

Мощный звук, пронзительный, как мальчишеский свист, и оглушающий, как рев водопада, мгновенно разорвал тишину и умчался в сторону серой гряды скал. Виктор успел рассмотреть реактивный истребитель с отброшенными назад, как оперенье стрелы, крыльями. Самолет развернулся над скалами и помчался прямо на катер, почти пикируя, пугая стремительностью и безмолвием полета, а потом снова обрушил на землю рев.

Очевидно, полет катера был прослежен и астрономами и радиолокационными установками с каких-то военных баз. Теперь его разыскивали на Земле.

— Что, это, летает, — спросил Луч Мысли.

— Наземный летательный аппарат, — нехотя ответил Виктор, не спуская глаз с самолета, который кружил теперь над ними, круто скосив крылья в вираже. — Называется «истребитель».

— Что, он, истребляет.

Виктор стал торопливо объяснять, убеждая сапиенса, что им необходимо улететь. Луч Мысли молчал, добросовестно осмысливая доводы Виктора.

Самолет качнул на прощание крыльями, устремился ввысь, быстро превращаясь в летящую точку, сверкнул в лучах солнца и исчез.

Виктора охватила тревога.

Куда они все же угодили? Луч Мысли сказал — в центр материка...

В той стороне, куда умчался истребитель, снова возник звук моторов. Шли транспортные самолеты. Смотреть на них было больно, горячие солнечные лучи слепили глаза. Неожиданно из самолетов посыпались крохотные темные точки, и над каждой забелел купол парашюта.

Луч Мысли пришел в восторг. Такие прыжки существ, не умеющих летать, показались ему непомерной дерзостью. Массовая дерзость! И все это для встречи с ним?

Он наотрез отказался улетать.

Парашютисты опускались за чащу кустарника на краю поля. Оттуда послышались глухие ритмичные удары барабанов или бубнов. Из травы выскочил большой пушистый кролик. Он почти наткнулся на ноги Виктора, испуганно присел на задние лапы, ошалело рассматривая непонятного зверя. Виктор неожиданно для себя свистнул, гикнул, кролик в панике метнулся в сторону и скрылся в траве.

— Что, это, бегает, — сейчас же загромыхал Луч Мысли.

— Кролик, — ответил, улыбаясь, Виктор.

— Почему, он, убежал, почему, машина, не перевела, звуки, которые, ты, издавал.

Виктор только пожал плечами. Он сейчас немного сердился на своего космического друга за упрямство.

Со стороны скал послышался конский топот. К ним быстро приближалась группа всадников-негров, одетых в военную форму цвета хаки. За спиной у каждого болталась винтовка. Передний всадник, огромного роста, худой, с суровым сосредоточенным лицом, круто осадил коня и соскочил на землю.

Подойдя к Виктору, африканец несколько секунд пристально рассматривал его. Его спутники тоже беззастенчиво разглядывали Виктора. Очевидно, в своем скафандре он выглядел сейчас очень странно.

Потом высокий неожиданно улыбнулся, протянул руку и сказал:

— Хау ду ю ду, Виктор Кленов!

— Вы знаете мое имя? — удивленно спросил по-английски Виктор, пожимая ему руку.

— Да, — ответил африканец. — У нас в отряде есть рация. В последнее время эфир кричит только о вас. Мое имя О'Мбата. Мы рады видеть вас у себя в Симбаленде.

— Это Симбаленд? — спросил Виктор.

— Да. Там — Симбалендский хребет. — О'Мбата повернулся к далекой гряде гор. — А это - знаменитая Великая Африканская Стена. — Он кивнул на скалы. — Там, внизу, озеро Магода. Вы в самом сердце Африки.

У него был вид радушного хозяина, показывающего дорогому гостю свой дом.

— Что, говорит, мужчина, — загремел вдруг Луч Мысли. — Почему, машина, не, переводит, звуки.

О'Мбата вскинул от неожиданности голову, взгляд его стал напряженным, даже гневным. Лошади всхрапнули, дико заржали, вставая на дыбы. Негры, испуганно оглядываясь на катер, с трудом удерживали поводья. Лица их, до этого блестящие и черные, стали пепельно-серыми.

— Что это? — не спуская глаз с шара, спросил О'Мбата.

— В аппарате со мной прибил космический гость, — торопливо ответил Виктор, а сапиенсу сказал по-русски: — Мы говорим с ним по-другому. У людей много различных способов говорить.

— Зачем.

Лошади снова заржали и стали рваться.

— Помолчи пока, — сказал Виктор сапиенсу. — Они боятся тебя.

— Почему, они...

— Помолчи, прошу тебя! — с досадой крикнул Виктор.

Луч Мысли послушно замолчал.

Лошади понемногу стали успокаиваться, испуганно косясь на шар и перебирая ногами. В наступившей тишине снова стали слышны тревожные удары бубнов или барабанов.

— Что это за звуки? — спросил Виктор африканца.

— Это тамтамы — наш древний африканский телеграф, — ответил О'Мбата. — Племя батота у озера имеет печальный опыт встречи с парашютистами... И вот сейчас женщины хотели убежать в джунгли. Один из парашютистов опустился среди бегущих и открыл огонь из автомата. Убит ребенок... А вот и они!

Из зарослей кустарника показалась густая цепь людей в пятнистых комбинезонах.

— Зачем же он... стрелял? — растерянно спросил Виктор.

О'Мбата слегка поморщился и ничего не ответил.

Виктору показалось, что не Луч Мысли, а он сам оказался на незнакомой планете и пристает ко всем встречным с вопросами до того наивными, что на них неудобно отвечать.

— А теперь нам придется уйти. Приветствовать вас будут наши опекуны, — усмехнулся О'Мбата. — Симбаленд пока еще протекторат... До свидания! — неожиданно по-русски добавил он и пожал Виктору руку.

Его спутники, с опаской поглядывая на цепь парашютистов, тоже по очереди пожали Виктору руку.

Вскочив на коня, О'Мбата оглянулся, кивнул Виктору и дернул уздечку.

Всадники помчались в степь, к скалам. За ними поднимались, медленно растворяясь в неподвижном воздухе, облачка красноватой пыли.

„МАШИНА НЕ ПЕРЕВОДИТ ЗВУКИ"

В
иктор, не отрываясь, смотрел на цепь парашютистов. Он уже различал не только фигуры, по колени скрытые травой, но и лица в шлемах — молодые, загорелые.

Сейчас они мимоходом, по пути сюда, убили ребенка...

Парашютисты с автоматами в руках быстро приближались. Впереди шел коренастый мужчина с обветренным, обожженным солнцем лицом. Он не спускал с Виктора радостного взгляда и почти бежал, высоко поднимая над травой ноги и размахивая руками.

Парашютист подошел вплотную к Виктору, быстро оглядел его, шар, катер и что-то спросил на незнакомом языке. Виктор уловил только свое имя и фамилию.

— Вы русский космонавт Виктор Кленов? — на этот раз вопрос был задан по-английски. — Это ваш аппарат?

— Зачем вы стреляли там... сейчас... в ребенка?.: — спросил по-английски Виктор.

— Уверяю вас, это просто недоразумение! — горячо воскликнул командир парашютистов. — Знаете, прыжок, благополучное приземление — это очень возбуждает! И вдруг — бегущая толпа, ужас... Это тоже страшно возбуждает! Этакий охотничий азарт! Солдат стрелял просто в воздух. Я видел. Женщина споткнулась, и они сами затоптали ребенка. Это просто несчастный случай!

Виктор закрыл глаза. Охотничий азарт!

Вот и сам он полчаса назад, когда на него из травы выскочил ошалевший кролик, не удержался, гикнул, свистнул...

Неужели никто никогда не объяснял им, что люди не охотничья дичь!

Гнев захлестнул его, мешая дышать, не оставляя ни возможности, ни желания рассуждать. Он шагнул к ним...

— О! — испуганно воскликнул командир и попятился на стоящих сзади солдат, которые тоже подвинулись назад. И сразу же Виктор отрезвел...

На все это молча смотрел Луч Мысли...

Солнце, совсем не похожее на то, каким оно бывает в Москве или в Сибири, пылающее, обжигающее, злое, висело в помутневшем небе. Как призраки колыхались в горячем воздухе далекие горы Симбалендского хребта. Какая-то муха с противным жужжанием носилась у лица Виктора.

Было нестерпимо жарко, душно, противно.

С лица командира парашютистов исчезли растерянность и испуг, оно стало равнодушным и холодным, только губы обиженно дрожали.

— Генерал-губернатор Симбаленда приказал мне обеспечить вашу безопасность, мистер Кленов, — вежливо и холодно сказал он. — Я и мои солдаты в вашем распоряжении.

Солдаты, очевидно, хуже владели своими чувствами. У одного, молодого, лет двадцати, не больше, от удивления раскрылся рот. Может, именно этот не сдержал свой юный охотничий азарт?!

По полю, подпрыгивая и искусно лавируя между кустами и валунами, медленно приближался ярко-голубой двухместный автомобиль. За рулем сидела девушка в белом с синим воротничком платье. Шляпа с широкими полями почти закрывала ей глаза. Рядом, наклонясь вперед, сидел молодой мужчина в такой же широкополой шляпе. Скрипнули тормоза, хлопнули дверцы. Девушка легко подбежала к Виктору. Мужчина торопливо шел за ней. Она на ходу о чем-то спросила командира парашютистов и, протягивая руку Виктору, сказала:

— Сюзанна Эдвин.

— Это моя сестра, мистер Кленов, — пояснил по-английски мужчина. — Я представитель администрации международного картеля «Вест-Уран» здесь, в Симбаленде. Мое имя Роберт Эдвин.

Они держались и говорили просто, с подкупающим дружелюбием, но без всяких восторгов и любопытства, как будто встретили старого доброго знакомого. В синих глазах девушки мелькали радостные искорки. У Роберта виски были почему-то седые. Симпатичные, дружелюбные, чем-то одинаковые улыбки...

И Роберт и его сестра понравились Виктору.

— Очень рад, — он пожал им руки.

— Вы должны остановиться у нас, — решительно, не допуская и намека на возражение, заявила Сюзанна. — Уверяю вас, мистер Кленов, что на десятки километров вокруг вы не найдете лучшего места для отдыха.

— Это ваш аппарат? — спросил Роберт.

— Да, — ответил Виктор и, обращаясь к девушке, добавил: — Мы случайно приземлились здесь, мисс Эдвин, и не собираемся задерживаться. Через несколько минут аппарат покинет Симбаленд. Я не могу, к сожалению, воспользоваться вашим гостеприимством.

— В аппарате космические гости? — быстро спросил Роберт.

— Один, — устало ответил Виктор. — Сейчас я буду говорить с ним. Не пугайтесь. Это... Это не совсем обычно, но никакой опасности не представляет.

— О! — только и смог вымолвить Роберт. — Это же!.. Это же черт знает как интересно!

Виктор усмехнулся и спросил сапиенса:

— Ты хочешь еще остаться здесь?

— Да.

Ответ громыхнул, как щелканье огромных металлических челюстей над головой. Роберт напряженно вытянулся, всматриваясь в шар. Сюзанна вскрикнула и, вцепившись в брата, закрыла глаза. Некоторые из парашютистов бросились ничком на траву, другие шарахнулись в стороны. Их командир стал торопливо креститься.

— Я, ничего, не, понял, — как будто оправдываясь, гремел и скрежетал Луч Мысли. — Машина, не, переводит, звуки.

Виктор почувствовал безмерную усталость.

Луч Мысли что-то еще доказывал ему.

При каждом слове сапиенса, которое обрушивалось на ошеломленных людей и гремело, наполняя гулом поле, ресницы Сюзанны испуганно вздрагивали, а плечи опускались, словно в ожидании удара, но сразу же она вскидывала голову, пытаясь гордо и смело смотреть опасности в лицо, пока следующее слово опять не заставляло ее испуганно съеживаться.

Виктор с досадой взглянул на ее брата. Тот одурело уставился на шар, не замечая состояния сестры.

— Ты, говорил, что, одни, люди, убивают, других, — не унимался Луч Мысли. — Но, эти, люди, не, убивают, тебя.

Убеждать его сейчас было бесполезно.

— Хорошо... Мы остаемся... — сказал Виктор. — Только помолчи, пожалуйста.

Он обессиленно прислонился к корпусу катера. Стало тихо-тихо.

— Это машина-переводчик? — с напряженным любопытством спросил Роберт.

— Да.

— Она реагирует непосредственно на слова?

— Да.

— Что, говорит, мужчина, — сейчас же загремел Луч Мысли.

— Он хочет задать тебе вопросы.

— Я, готов, отвечать.

— Вы можете поговорить с космическим гостем, мистер Эдвин, — предложил Виктор.

— Спросите его, как эта машина отыскивает нужный перевод, — сразу же попросил Роберт. — Неужели она каждый раз сверяет произнесенное вами слово последовательно со всеми словами, которые заложены в ее механической памяти? На это должно уйти какое-то время! А она переводит мгновенно... Вы понимаете меня, мистер Кленов? Очевидно, автомат действует на каком-то ином принципе, на принципе живой мысли. Я понятно выражаюсь?

— Вы работаете в области технической кибернетики, мистер Эдвин? — спросил Виктор.

— Да, примерно... Точнее, я занимаюсь вопросами комплексной автоматизации производственных процессов.

— У вас найдется о чем поговорить с космическим гостем, — улыбаясь, сказал Виктор. — Я попытаюсь перевести ему ваш вопрос.

— Я вам буду очень признателен, мистер Кленов.

— Я советую вам немедленно отдохнуть, — неожиданно вступила в разговор Сюзанна. Она уже оправилась от испуга, но была еще бледна. — У вас даже заострилось лицо. Это признак острого, опасного переутомления. Нельзя безнаказанно принуждать себя. Вам надо немедленно отдохнуть!

Виктор вспомнил разговор с сапиенсами о полете на Землю, последний затянувшийся сеанс, которым доконал его Луч Мысли, мелькание картин на невидимом экране... Теперь это казалось далеким, очень далеким прошлым. С тех пор он еще не спал.

— Я только попытаюсь ответить на вопрос вашего брата, мисс Эдвин, — сказал он. — Это действительно очень интересно. Я ведь кибернетикой не занимался специально, мне даже в голову не пришло, что это так важно: сразу или не сразу переводит машина.

— Можно я обращусь к нему по-русски? — спросила Сюзанна. — Я знаю несколько слов.

Виктору показалось, что она старается помешать брату.. И сразу же лихорадочные, торопливые мысли понеслись, закружили, перебивая и мешая друг другу... Представитель администрации... Международный картель «Вест-Уран»...

— Пожалуйста, мисс Эдвин, — сказал он.

Она сделала глубокий вдох, в нерешительности прикусила нижнюю губу, помолчала и, наконец, чуть слышно сказала по-русски:

— Здравствуйте...

— Я, здесь, один, — сейчас же ответил Луч Мысли.

— Машина не в состоянии воспроизвести правила этикета, — улыбаясь, по-русски сказал ей Виктор. — Ей надо говорить «здравствуй», обращаться на «ты».

— Что, такое, этикет.

Сюзанна не слушала Виктора, да, очевидно, и не могла понять такой сложной фразы. Она опять прикусила губу, что-то сосредоточенно вспоминая, потом решительно сказала:

— До свидания! Спасибо!

— Я, еще, не, провел, ни, одной, беседы, — загремел сапиенс. — Я, ничего, не, узнал, о, Земле, почему, вы, уходите.

Роберт стоял уже рядом с Виктором.

— Вы не перевели ему мой вопрос, мистер Кленов? — осторожно спросил он.

— Что, говорит, мужчина, почему, ты, не переводишь, его, слова.

— Космический гость очень устал после перелета, — сказал Виктор, а сапиенсу ответил по-русски: — Мне надо отдохнуть. Мы проведем беседы позже.

— Когда.

— Через несколько часов.

Сейчас надо было отвлечь внимание этих людей и сапиенса, подумать, разобраться...

— Я с удовольствием воспользуюсь вашим приглашением, мисс Эдвин.

— Мы можем поместить пока космический аппарат в ангар нашего аэродрома, — предложил Роберт. — Там гостю будет удобнее отдыхать, да и держать связь с внешним миром легче: на аэродроме прекрасная радиостанция. Охрану аэродрома обеспечат парашютисты. Вас отвезет домой Сюзанна, а я займусь перевозкой аппарата — у нас есть большие автоплатформы.

— Хорошо, мистер Эдвин, я не возражаю.

— Не беспокойтесь, мистер Кленов. Мы всё сделаем!

— Закрывайся, — сказал Виктор сапиенсу. — Тебя перевезут в другое место. Не разговаривай без меня ни с кем.

Крылья катера плавно приподнялись и захлопнулись, корпус снова стал глухим, без щелей.

РАДИ ЧЕГО?..

З
а стеной кустарника начинался крутой склон, покрытый выгоревшей травой. Внизу был виден яркий тропический лес с раскидистыми кронами деревьев. Слева расстилалась зеленая бамбуковая роща, похожая сверху на поле, засеянное рожью. За лесом открывалась сверкающая даль большого озера, уходящего к горизонту. На берегу Виктор заметил круглые, как шатры, хижины небольшого поселка. Очевидно, того самого...

Сюзанна напряженно смотрела вперед. Брови у нее были нахмурены. Она вела машину без дороги, осторожно пробираясь по склону. Машину качало и подбрасывало.

— Вам много пришлось пережить там... наверху? — негромко спросила она.

— Да, немало... — неопределенно ответил Виктор.

— Ну, а скажите по совести, мистер Кленов, — с жаром воскликнула Сюзанна, — стоят ли люди того, чтобы из-за них?.. Ну, вот так, как вы... Вы ведь в конце концов не мифический Иисус Христос? Или вы верите, что в жизни существуют добро, благодарность людей, справедливость? Почему вы не отвечаете?

— Так много вопросов, мисс Эдвин!

— Извините, — немного смутившись, сказала она. — Но на один вопрос я очень прошу вас ответить.

— Пожалуйста.

— Неужели и эти космические гости такие же варвары, как люди?

— Среди людей очень много хороших, мисс Эдвин.

Она недоверчиво взглянула на него.

— Вы так думаете?

— Я знаю, мисс Эдвин.

Он хотел еще что-то объяснить ей, но нестерпимо хотелось спать. Глаза закрылись, и открывать их было лень. Хотелось, чтобы Сюзанна ехала медленнее, чтобы его не так трясло.

— Что же вы знаете? — снова спросила она.

Она продолжала прежний разговор, а Виктор уже забыл, о чем они говорили. Да, он ей сказал, что люди бывают хорошие... Хорошие! Да, их большинство хороших! А девушка не поверила ему...

Ладно, он ей расскажет, что знает и думает о людях... Только потом...

— Так... Знаю... — в полусне ответил он и, с трудом приоткрыв глаза, увидел, что Сюзанна смотрит на него и улыбается тепло и немного смущенно.

Машина поехала медленнее. Совсем потихоньку...

Виктору стало спокойно и хорошо. Он подумал, что она очень странная... Спрашивает о других, а сама хорошая... Заботливая...

* * *

Сюзанна не терпела ни сентиментальности, ни романтического благодушия. Она всегда считала, что холодный скепсис, даже цинизм, — самое подходящее отношение к этому дрянному миру, в котором все ложно, жестоко, эгоистично. Всякие романтические ахи о чем-то возвышенном и прекрасном она связывала либо с недостатком ума, либо с ханжеством тех, кто уверял ее в своих благородных порывах. Даже любовь, эта красивейшая из человеческих выдумок, — тоже ложь. Никакой любви не было и нет! В юности бывает немного страсти, дурманящей голову, в старости — привычка и боязнь перемен. Вот и все!

Она хотела так думать, всегда старалась заставить себя! быть равнодушной, расчетливой, холодной и... никогда не была такой...

И с этим русским получилось то же самое.

Еще когда газеты писали, что Виктор Кленов готовится в полет, она все думала: ради чего он понесется туда, может быть, к своей смерти? Она старалась убедить себя: тщеславие, деньги в конце концов просто глупость. И чувствовала, что все это не то...

Нет, он не укладывался в рамки ее философии. Это сердило ее и вместе с тем радовало, как будто она только и ждала, чтобы ее переубедили.

Когда же газеты сообщили, что Неизвестность поглотила русского космонавта, ее охватило отчаяние. Она без конца рассматривала фотографии этого человека, который был с точки зрения ее холодных рассуждений просто странным чудаком и вместе с тем так волновал ее, так жестоко спорил с ней.

Его смерть казалась ей непростительной, нелепой... Она не верила. Это было бы слишком жестоко! Пусть в мире мало справедливости, но хоть капля есть? Хотя бы для этого Дон Кихота, который, наверное, верил во что-то светлое, когда летел туда...

И погиб...

Она ждала опровержений, ждала упрямо, удивляясь себе, не слушая никого, и когда радио, захлебываясь, объявило, что сама Неизвестность промигала на землю русский текст, она заплакала от счастья и торжества.

Он победил!

...Сюзанна вышла на веранду, с которой было видно озеро, опустилась в кресло и стала смотреть вдаль.

В противоположной стороне дома послышались шаги Роберта. Хлопнула дверь. Роберт заглянул на веранду и обрадованно воскликнул:

— Вот ты где спряталась!

Он подошел к плетеному креслу, опустился в него и спросил:

— Ну, как ты устроила нашего гостя?

Лицо у него было возбужденное, веселое.

— Я поместила его в угловой комнате, он уснул в машине... Он просил послать телеграмму его жене в Москву... А еще я вызвала с рудника портного. Не может же русский ходить все время в своей зеленой шкуре и космических сапогах!

— Ты просто гений, Сью! И вообще все так хорошо, так удачно! Это все не снится мне, Сью?

Сюзанна покачала головой.

— Нет, Роб. Ты думаешь, это поможет тебе?

— Ну, конечно же, девочка! Судя по всему, космические гости питают самые добрые намерения к Земле и далеко обогнали нас в технике. Они, очевидно, давно уже решили то, что предстоит решить мне.

Он поднялся с кресла, несколько раз прошелся по веранде и остановился у стеклянной стены, мечтательно всматриваясь в далекие горы за озером.

Сюзанна без улыбки, внимательно следила за ним.

Неужели он так никогда и не поймет, как это опасно и не нужно — мечтать? Неужели его ничему не научили события в Насилье?

Роберт был для нее матерью, отцом, семьей. Мать их задушила раковая опухоль вскоре после рождения Сюзанны. Отец стал много пить, и пьяного его убило на работе током. Шестнадцатилетний Роберт взял заботы о сестре на себя. Он вырастил и воспитал ее, учился сам, настоял, чтобы училась и она. Он один, совсем один сражался против жестокого врага, который называется «жизнь».

В Насилье, где Роберт нашел, наконец, работу инженера, им казалось, что жизнь сменила гнев на милость. Сюзанна окончила школу и готовилась в университет. У них даже были небольшие сбережения.

Все было хорошо, пока однажды Роберт не пришел вечером расстроенный и растерянный. На заводе, где он работал, готовилось сокращение. Профсоюз санкционировал увольнение Роберта и еще нескольких десятков новичков.

Снова жизнь оскалила свою злобную пасть...

Несколько месяцев они могли продержаться на пособие по безработице. Роберт сидел над своими схемами и расчетами дни и ночи. Он работал как одержимый, набрасываясь то на одну, то на другую книгу. Чувствовалось, что человек схватился с жизнью насмерть: либо победит ее раз и навсегда, либо надорвется и упадет, обессиленный, среди разбросанных по всей комнате бумаг. Тратить сбережения он позволял только на книги — деньги нужны были Сюзанне для поступления в университет. Работать ей он тоже не разрешил, а попросил в свободное время изучать рецепты приготовления различных блюд.

Это было мучительно. Они жили впроголодь. Часто Сюзанна, знакомясь с переводами французских, русских, английских, китайских или японских кулинарных книг, представляла себе вкусные, с возбуждающим запахом блюда и судорожно глотала голодную слюну. Но это нужно было Роберту.

Он мечтал о создании комплексов автоматов, которые совершенно заменили бы ручной человеческий труд. Мэр города предложил ему разработать проект автоматического ресторана. Насилья, приморский старинный город, привлекал много туристов. Такой ресторан, единственный в мире ресторан-автомат, ресторан-робот, послужил бы хорошей рекламой городу.

Им очень помог в эти дни старый повар француз Регамэ. Он приносил не еду, нет, — господь свидетель! — он просто раскрывал им секреты приготовления пищи и заставлял пробовать образцы.

Срок пособия по безработице еще не истек, когда муниципалитет Касильи одобрил принципиальные схемы ресторана-робота. На его сооружение город отпустил большие средства. Роберту было поручено руководить строительством ресторана.

Сюзанна уехала в столицу, в университет. Они с Робертом неожиданно разбогатели.

Через год, когда она приехала на каникулы в Насилью, ресторан Роберта был уже открыт. Тогда же она впервые заметила, что у брата совсем седые виски, хотя ему не было и тридцати.

Но ресторан оказался чудом! Это была широкая, со вкусом оформленная площадка в прибрежных скалах. Здесь не было ни официантов, ни администраторов. Надо было только выбрать в специальном красочном проспекте из сотен разнообразных блюд те, которые требовал сегодня твой каприз, и набрать на диске, похожем на телефонный, порядковый номер блюда. Через несколько минут в причудливой вазе в центре стола появлялись свежеприготовленные по-королевски роскошные яства.

Кухня была скрыта под полом, в глубоком котловане, выбитом в скале. Там работали только автоматы. Каждый из посетителей считал своим долгом заглянуть на кухню и познакомиться со сложным комплексом разнообразнейших автоматических устройств, объединенных волей Роберта в один целенаправленный механизм.

Роберт мчался на крыльях удачи! Он стал кумиром и гордостью деловых кругов города. Новый ресторан действительно получил широкую известность и в стране и за границей. От посетителей не было отбоя. Говорили о создании второго, еще более усовершенствованного ресторана-робота.

В один из вечеров Сюзанна зашла к Регамэ.

Старый повар был без работы. Роскошный приморский ресторан закрыли, потому что у города был теперь ресторан-робот. А роботу не нужны повара...

После этого вечера у Сюзанны был, пожалуй, самый затяжной приступ острой болезненной ненависти к жизни, в которой нельзя быть счастливым, не раздавив насмерть хотя бы старика Регамэ...

А Роберт раздавил тогда, кажется, многих... Машину, в которой он ездил, безработные забросали камнями... На дверях их квартиры ночью кто-то повесил табличку с надписью: «Роберт, вспомни — ты сам был безработным!» В скалах, на виду у посетителей ресторана появился огромный транспарант: «Автоматизация в условиях капитализма — это безработица и нищета масс!»

Роберт был ошеломлен. Он стал угрюмым и злым. Отказаться от дел он не мог. Тогда они остались бы без средств. К тому же он был полон планов и надежд, мечтал о коренном решении проблемы комплексной автоматизации любых производственных процессов.

В это время их посетил один из крупнейших акционеров международного картеля «Вест-Уран» Аб Баркет, совершавший путешествие по Европе. В беседе он как будто между прочим предложил Роберту автоматизировать добычу и обогащение урановой руды на предприятиях картеля в Симбаленде. Условия работы там требовали срочно решить эту проблему. Среди рабочих рудников не прекращались волнения.

Роберт с радостью принял предложение.

Вскоре Сюзанна снова уехала в университет, а Роберт — на рудники картеля.

Теперь, через год, Сюзанна нашла Роберта в Симбаленде почти наместником бога на земле. Власти протектората не вмешивались в дела картеля. У Роберта были довольно многочисленные энергичные и распорядительные помощники, полицейские, даже вооруженные силы под видом охраны рудников. Но какая-то новая задача, новый нерешенный вопрос не давали ему покоя. Очевидно, это было что-то совсем необычное, если он хотел прибегнуть к помощи космических гостей.

Роберт все еще смотрел на озеро, слегка улыбаясь.

— Ты можешь мне толком объяснить, чего ты добиваешься? — спросила Сюзанна.

Роберт оглянулся и засмеялся.

— Это не для ума хорошенького и совсем еще юного филолога, Сью...

— Роб!

— Ну, хорошо, хорошо...

Он уселся на стол, болтая ногами. Эту дурную привычку Роберт перенял, очевидно, у американцев, которые работали вместе с ним.

— Ты знаешь, что машины играют в шахматы? — спросил он. — Это, конечно, не совсем то, что нужно для управления производством, но похоже. Такой машине надо проанализировать все положения фигур за несколько ходов вперед и выбрать самый выгодный. Самый выгодный в конкретной обстановке, в той, которая сложилась на доске! Для этого ей надо оценить миллионы возможностей. Миллионы, Сью! Все без исключения! И все они, кроме одного, наивыгоднейшего, оказываются ненужными, на них можно было бы не тратить время...

Сюзанна внимательно слушала. Лицо его, сосредоточенное, вдохновенное, было сейчас очень красивым.

— Живой шахматист не будет анализировать миллионы вариантов, — продолжал Роберт. — Он не может, да ему и не нужно это делать. Он интуитивно, без рассуждений отбросит все миллионы вариантов и проанализирует лишь три-четыре, ну в крайнем случае — десяток из них. Ты понимаешь меня? Я хочу, чтобы наши решающие машины тоже научились не искать там, где им не найти ничего хорошего. Я хочу снабдить их этим поразительным свойством человеческого мозга — интуицией! Это весь жизненный опыт, собранный мгновенно, как в фокусе, в нужной области мозга. Так должны работать и наши управляющие машины! Для этого — увы! — надо пересмотреть самые принципы счетно-решающих машин.

Он замолчал, удрученный какими-то мыслями, потом, точно подбадривая себя, закончил:

— Но это обязательно нужно сделать! Тогда, только тогда станет возможным автоматическое управление сложнейшими производственными процессами. Будут созданы автоматические шахты...

— А люди? — резко спросила Сюзанна.

— Что люди? — не понял он.

— Куда денутся люди, которые сейчас работают на этих шахтах, рудниках и так далее? Роб, милый, вспомни Регамэ! Вспомни Насилью! Разве это не жизненный опыт? Это ведь уже было с тобой?

Роберт помрачнел, потом слез со стола, подошел к ней и ласково взъерошил ей волосы.

— Это не наше дело, девочка, — мягко сказал он. — Мы с тобой маленькие простые люди, которым очень хочется счастья прежде всего...

— Ты хочешь сказать — себе?

— Верно, девочка, себе... И не хмурься! Чувствуется, что в университете ты нахваталась идей... А жить — это жить! Это занятие, вообще говоря, безыдейное, некрасивое... Не мы с тобой придумали жизнь такой нелепой и неласковой... Почему же стыдиться должны именно мы? Мой жизненный опыт включает и те дни, когда мы жили на пособие... Ну, не хмурься же! Это совсем не идет тебе! Мы должны сегодня понравиться нашему гостю. На свое обаяние я не очень надеюсь, а ты вполне можешь подружиться с ним. Ну, будь же умницей, Сью!

Его ласковый голос, покровительственный тон успокоили, убедили ее. Конечно же, она опять поддалась романтическим бредням! Роберт прав — романтикой не проживешь! Жизнь — драка... Драка за право жить...

И уже, собственно, по инерции, из упрямства, она недовольно сказала:

— Ты стал совсем деловым человеком. Хочешь использовать меня как приманку?

— Сью! — укоризненно и удивленно воскликнул Роберт.

Она испугалась, что огорчила его, и смущенно улыбнулась.

— Извини, Роб... Я как-то взвинчена сегодня. Наверное, еще не привыкла быть на этом бешеном солнце.

На веранду вошла молоденькая негритянка Нтомби, которую Роберт нанял для услуг Сюзанне.

— Белый гость проснулся, пунзи Роберт, — сказала она.

На языке батота «пунзи» означало что-то похожее на «повелитель» или «господин». Так они обращались только к вождю племени, к главному колдуну и ко всем белым. Сюзанна не любила это неприятно режущее слух слово.

„СЛУЖУ СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ!"

З
а обедом Виктор поймал себя на том, что ест, торопливо глотая куски. Как у Архипа Степановича, когда готовился в полет... И вот все кончилось благополучно и с такими захватывающими результатами, о которых он не смел и мечтать. Можно было бы, кажется, теперь и отдохнуть.

А он снова поспешно глотал обед, явно огорчая хозяев... Ему обязательно нужно было быстрее увидеть катер с сапиенсом...

Роберт за обедом рассказывал, как перевозили космический аппарат в ангар. Виктор вспомнил склон, по которому они с Сюзанной спускались к озеру, и понял, что Роберт справился с нелегкой задачей.

— Вам придется извиниться за нас перед космическим гостем, — огорченно сказал Роберт. — Уже в конце спуска мы так тряхнули аппарат, что я испугался за пассажира. Они не обидчивы?

— Ну, если бы кому-нибудь удалось всерьез рассердить нашего гостя, то я не позавидовал бы провинившемуся, — пошутил Виктор. — Уже через несколько минут и вы и ваши машины очутились бы в Атлантическом или Индийском океане. А может быть, на одном из полюсов Земли... В зависимости от того, кто с какой стороны стоял бы.

— О! — удивленно и, как показалось Виктору, обрадованно воскликнул Роберт. — У них такая хорошая техника?

— Да, неплохая. Эти корабли, во всяком случае, отбрасывают встречные метеоры. Вообще их наука и техника опередили многие наши достижения.

— Например? — с любопытством спросил Роберт.

— Ну, хотя бы в медицине... Они, мистер Эдвин, не только излечивают, но и предупреждают все заболевания, в том числе раковые...

— Космические гости внешне похожи на людей? — спросил Роберт. — У них та же анатомия и физиология?

— О нет! — улыбнулся Виктор. — Много отличий! Строение клеток и даже белок сходны с нашими, но они выносят большую наружную температуру.

— Кстати!.. — перебил его Роберт. — Я не заметил на шаре отверстий. Каким же образом космический гость видел нас?

— Они воспринимают довольно жесткое рентгеновское излучение и способны излучать сами, — охотно объяснил Виктор. — Материал шара проницаем для этого вида лучей и непрозрачен для обычного света, который воспринимает наш глаз.

— Какая своеобразная форма чувств! Простите, мистер Кленов, а автоматика, кибернетика у них получили тоже большее развитие?

— Большее, чем мы можем себе представить, мистер Эдвин.

— Мне хотелось бы выпить бокал вина, — неожиданно сказала Сюзанна. — За ваше возвращение, мистер Кленов... Или космонавтам нельзя пить?

— Ну, за возвращение можно.

— За ваше счастливое возвращение, — подняла Сюзанна бокал, глядя на Виктора задумчиво и немного грустно.

Виктора удивил, даже несколько встревожил этот взгляд.

— Очевидно, вы прежде всего хотели бы поговорить с вашим послом? — спросил Роберт.

— В Симбаленде есть советский посол? — удивился Виктор.

— Нет, конечно, мистер Кленов. Но ваш посол в Блэк-Одане просил соединить его с вами, как только вы отдохнете. Вы можете поговорить с ним по нашему домашнему телефону через радиостанцию на аэродроме. Я распорядился подготовить все необходимое. Надо только пройти в мой кабинет, — добавил он, поднимаясь со стула.

— Я пойду с вами! — поспешно воскликнула Сюзанна и тоже встала.

— Мы скоро вернемся, Сью, — сухо сказал Роберт.

— Я боюсь, что вы забудете обо мне... А мне так хочется поехать с вами на аэродром!

В кабинете Роберт подошел к телефону, заказал разговор. Виктор, ожидая, сел в большое мягкое кресло.

— Так вы говорите, мистер Кленов, что автоматизация у космических гостей получила большое развитие? — повторил Роберт, взглянув на Виктора.

— Да, очень...

— Скажите, пожалуйста, — перебила его Сюзанна, — а у них тоже есть вино, и цветы, и...

Виктору снова показалось, что она хочет помешать их беседе, но сейчас ему было очень хорошо и очень не хотелось думать о неприятном.

— И еще... Вы не можете называть меня просто Сюзанной? Мне было бы приятно...

— Пожалуйста, Сюзанна! Только о вине и цветах я не могу ничего сказать. Просто не поинтересовался. А вы не знаете, кто такой О'Мбата?

— Вы слышали о нем? :— воскликнула Сюзанна, явно обрадованная переменой темы. — О, это почти мифическая личность! Он родился в Симбаленде, но юность провел во Французском Камеруне. Когда Камерун был еще французским... Потом он воевал в Тунисе, в Италии, получил офицерское звание, а после войны работал в Марселе журналистом. Говорят, проявил незаурядный талант, бывал в Китае, в Америке, у вас в России, даже издал книгу стихов.

— Стихов? — удивленно переспросил Виктор.

— Да! И представьте — очень неплохих. Мне, правда, не нравится неустойчивый ритм его стихов, но они очень искренни. Кстати, его поразила в России, где-то на юге Сибири, картина наступления тракторов на пустынную землю...

— На целинную... — поправил ее Виктор.

— Да, на целинную. Он мечтал, как на саванны Симбаленда двинутся десятки, сотни тракторов...

— И он вернулся в Симбаленд?

— Да. Вначале издавал здесь газету. Его арестовывали несколько раз. Теперь он предводитель местных террористов. Раньше они действовали легально, у них была даже какая-то партия, но потом повели себя очень дерзко, и правительство пошло на репрессии. Говорят, в скалах у них несколько крупных отрядов под общим командованием О'Мбата.

— Внимание! -— сказал Роберт. — Нас соединяют с Блэк-Оданом.

Виктор подошел к телефону. Протягивая Виктору трубку, Роберт торопливым шепотом сказал:

— Ваш посол!

Виктор, волнуясь, приложил трубку к уху.

— Товарищ Кленов? — радостным басом загудела трубка. — Виктор Петрович?

— Да, товарищ посол.

— Зовите меня просто Александр Семенович. Мы ведь с вами земляки. В буквальном смысле земляки. Я, как и вы, ростовчанин. Поздравляю вас от души с благополучным приземлением. Мы все гордимся вами. У посольства собирается огромная толпа горожан. Сейчас пойду к ним. Сотрудники посольства не шутя опасаются, как бы нас всех не растащили по частям на сувениры в честь вашего возвращения. Знаете, арабы — народ горячий, искренний... — потом добавил с теплотой: — Из Москвы вам просили передать поздравления.

— Спасибо. Или мне теперь полагается отвечать: служу Советскому Союзу?

— Ну, что ж, в вашем положении, пожалуй, можно и так.

Виктор насторожился.

— Впрочем, вы теперь боец бывалый, службу знаете, — весело продолжал посол. — Желаю дальнейших успехов! Ваш космический товарищ не собирается посетить Советский Союз?

— Обязательно, Александр Семенович! Мы здесь долго не задержимся.

— Но я все же прилечу к вам! Боюсь, не раньше чем завтра. Сейчас бы уже был с вами, да Симбаленд не принимает... Так что до утра служите в единственном числе. Дайте, пожалуйста, трубку мистеру Эдвину. Хочу поблагодарить его за оказанное вам гостеприимство.

— До свидания, Александр Семенович. Жду вас завтра.

— До свидания, Виктор Петрович.

Пока Роберт соревновался с послом в любезностях, Виктор напряженно думал о разговоре. «Желаю дальнейших успехов...» Значит, посол считает, что впереди у него серьезные трудности... «В вашем положении, пожалуй, можно»... Впереди — борьба...

Как только Роберт положил трубку, Виктор спросил:

— Теперь мы можем ехать на аэродром?

— О да, конечно! Подожди нас на веранде, Сью! Мы только докурим сигары.

Сюзанна встревоженно взглянула через плечо на Виктора.

Дверь закрылась.

— Я предпочитаю немедленно ехать на аэродром, мистер Эдвин, — недовольно сказал Виктор, вставая.

Роберт несколько секунд стоял к нему спиной, держась за ручку двери, и оттого, что он, кажется, не решался обернуться, Виктору стало душно. Он понял. Перед ним стоял враг. Враг его, сапиенса, людей. «До утра служите в единственном числе», — вспомнилось ему.

Роберт медленно прошел по большому темному ковру, жестом предложил Виктору снова сесть в кресло. Виктор отрицательно покачал головой. Роберт усмехнулся и неторопливо сел.

— У меня создалось впечатление, мистер Кленов, что вы не собираетесь делиться с нами научными достижениями космических гостей, — глухо сказал он. — Я не хочу вам угрожать, но...

— Наш гость проведет очень подробные беседы на самые различные темы, — перебил его Виктор.

— Когда? Где?

— Я не предполагал советоваться с вами об этом, мистер Эдвин.

Виктор ничего не боялся сейчас. Корпус катера останется закрытым, пока он сам не скажет сапиенсу, что людям, подошедшим к аппарату, можно верить. Было просто неприятно и досадно...

НТОМБИ СОВСЕМ ЧЕРНАЯ

С
юзанна, не отрываясь, смотрела сквозь стекла веранды на озеро. Половину неба закрыла туча, и от этого вода стала черной. По озеру беспрерывно бежали мелкие с разорванными гребнями волны. Такие же волны, только крупнее, шире, колыхали заросли тростника, и он шумел однообразно, уныло. Но еще неприятнее шумела от ветра бамбуковая роща. Она трещала и тарахтела тонкими мертвыми стволами, как будто кто-то торопливо тряс в мешке высохшие кости.

Роберт все не приходил...

Сюзанна понимала, что за дверью кабинета идет тот разговор, которому она безуспешно пыталась помешать.

Брата теперь не остановить... Как норовистый конь, закусив удила, он понесется в пропасть, увлекая за собой и ее. Если русский доверит ему секреты космических гостей... В Касилье люди забросали Роберта камнями. Что они сделают с ним теперь? Убьют? Растерзают?

А если русский не согласится? Роберт не успокоится, пока не вырвет у него решения своей задачи... А хозяева картеля? Они-то ни за что не выпустят добычу из рук!.. Что же делать?

День кончался. Роберта все не было...

Наконец она услышала его шаги и быстро повернулась к двери.

Лицо Роберта горело, взгляд был тяжелым и неподвижным, лоб пересекала глубокая морщина... Он подошел к стеклянной стене и стал, как перед этим она, смотреть на озеро, сердито постукивая пальцами по раме.

— Мы не поедем на аэродром? — осторожно спросила Сюзанна.

Он отрицательно покачал головой.

Сюзанна все поняла. Роберт пытался силой вырвать у русского то, что ему было нужно.

— Уедем отсюда, Роб, — попросила она. — Уедем! Ты где-нибудь найдешь место инженера. Тебя теперь везде с удовольствием примут на работу. Уедем, Роб. Мне страшно... Я боюсь за тебя.

Роберт отошел от стены, сел в плетеное кресло.

— Иди ко мне, девочка... — позвал он.

Сюзанна взобралась к нему на колени и прижалась к груди. Он мягко и ласково обнял ее за плечи.

Так он делал давно-давно, когда она была совсем еще маленькой. Он ей рассказывал тогда сказки.

— Рассказать тебе сказку? — предложил он.

Это шутливое предложение сразу вернуло ее к действительности.

— Нет, Роб. Скажи лучше, почему ты не поехал на аэродром? — попросила она.

— О, да ты теперь совсем большая, — грустно сказал Роберт, и ей показалось, что руки его на ее плечах стали тяжелыми и неподвижными, как деревяшки. — Раньше ты не требовала у меня отчета.

Она уже поняла, что все потеряно, и ей сразу стало неудобно и неуютно на коленях у брата. Но она все еще надеялась, теперь уже испуганно и отчаянно.

— Скажи, — потребовала она.

Роберт, кажется, сделал движение, пытаясь освободиться или, может быть, просто сесть удобнее, но она отчаянно вцепилась в него.

— У борьбы свои законы, Сью, — глухо сказал Роберт. — Это страшные законы. Чтобы быть хорошим, как добрые герои сказок, надо быть или сказочно сильным, или отказаться от борьбы...

— Но почему же, Роб? — Она встала и подошла к окну.

— Потому, что чем меньше мы думаем о средствах, — тем больше у нас шансов победить.

— Да, конечно, — подумав, тихо сказала она. — Так, конечно, проще победить. Но... Но я не понимаю тебя. Зачем это тебе? Сегодня, сейчас! Он появился так неожиданно... Случайно. Его могло и не быть! Разве ты не можешь не бороться? Просто помогать ему.

— Уж не влюбилась ли ты в нашего гостя? — спросил Роберт.

Сюзанна почувствовала по его голосу, что он улыбается, но хорошо, без насмешки.

— Нет, Роб. Впрочем... Не знаю! Но сейчас не в этом дело. Это гораздо серьезнее. Я чувствую, вижу, что он... он неуязвим! А ты... ты погибнешь, Роб.

— Ну, меня не так просто победить, Сью. Ты могла убедиться в этом хотя бы в Касилье.

— А если я тебя попрошу? — спросила она. — Очень попрошу?

— Я не смогу исполнить твою просьбу, — вздохнув, сказал он. — Извини, мне надо идти.

Сюзанна не оглянулась, когда он встал. Шаги его стали удаляться. Уже в дверях он остановился:

— Сью!

— Да, — не оборачиваясь, сказала она.

— Из дома сегодня выходить нельзя.

Сюзанна сказала только:

— Хорошо, Роб.

— И ночью — тоже!

Она молча кивнула.

Роберт ушел.

Сюзанна долго стояла у стеклянной стены, наблюдая, как в черных красках тучи, нависшей над озером, играли багровые лучи заходящего солнца. Кажется, мыслей у нее не было совсем. Только потом она поняла, что думала все это время не о брате, а о Викторе... О старике французе Регамэ... Об отце и маме, которых она не помнила... Как это будет хорошо, если люди совсем перестанут умирать от рака! И хорошо, если людям вообще не нужно будет отравлять свою юность борьбой за право жить... Думала об озлобленных, несчастных безработных у биржи труда в Касилье, бросавших в Роберта камни. О том, что Виктору, когда он вернется к себе, люди будут бросать цветы. Горы цветов... Русские, говорят, любят дарить цветы. А это очень красиво — идти по дороге, усыпанной цветами! Как в сказке, где добрые всегда побеждают злых...

Это были не мысли, а обрывки воспоминаний или мелькающие видения, пока одна мысль, пугающая, страшная, но неизбежная, не овладела ею. Она вспомнила о людях, укрывшихся в скалах, об их предводителе О'Мбата и о том, что Нтомби, ее служанка, когда они остаются вдвоем, называет ее иногда не этим неприятным словом «пунзи», а ласковым «номи» — «подружка». Нтомби совсем черная. Если она укутается во что-нибудь темное, ей будет легко ночью незамеченной добраться до поселка у озера...

ПРАЗДНИК АБА БЕРКЕТА

Р
оберт решительно подошел к столу и снял трубку телефона.

Надо было действовать. Рубикон перейден!

И бросил трубку на рычаг.

Еще есть возможность не начинать борьбу. Можно объясниться с русским, извиниться, сказать, что не подумал, ошибся... Будет стыдно, но он, Роберт, по совести говоря, заслужил это.

А что будет потом?

О том, что автоматизировать все производственные процессы симбалендских урановых рудников не удастся, знал пока он один. Он не видел возможности сделать это! Управление получалось слишком сложным, несовершенным и медлительным. Оно не успевало приспосабливаться и к быстро меняющимся производственным процессам.

Нужен был иной принцип работы управляющих машин, очевидно, тот, на котором работала машина-переводчик космического гостя. Если он не справится, Беркет поручит автоматизировать рудники другому. А Роберт Эдвин окажется за бортом жизни и будет глядеть, как процветает Аб Беркет.

Может быть, бороться? С Беркетом и со всем этим волчьим миром? Что его ждет тогда?

Борьба, аресты, тюрьмы! Нет, это не для него!

И ведь сейчас, в эту минуту, Кленов только в его руках. Что русскому стоит попросить космического гостя ответить на его вопрос?

Но Виктор Кленов не хотел...

Незачем было обещать миллионы, угрожать. Все это не для таких, как Кленов. С ним надо действовать тоньше и решительнее. Например... Например, приставить пистолет к виску кого-то другого... Не самого Кленова, нет! Кого-то, кто дорог ему. И предупредить: «Считаю до трех...»

Этого Кленов не выдержит! Нет, не выдержит!

Роберт поднялся, прошелся по кабинету, разминаясь, чувствуя, как воля и энергия возвращаются к нему, радуясь, что сомнений больше нет.

Будет грандиозный мировой скандал... Завтра же во всем мире может подняться такой крик, что ни одно правительство не рискнет связать себя с этими событиями открыто. Но сегодняшние звонки Беркета и генерал-губернатора? Что это, как не прозрачный намек, если не прямое поручение? Если завтра он, Роберт Эдвин, преподнесет им — и властям и шефу — покорного и послушного Виктора Кленова, перед ним откроется гладкая дорога.

Роберт вздрогнул. Домечтался! Он, Роберт Эдвин, талантливый инженер, который когда-то мечтал об умных, ловких, красивых машинах, наделенных его волей, его знаниями, его трудом, стал в мыслях гангстером, преступником, авантюристом.

Роберт почувствовал, что никогда, ни за что ему не сделать того, что задумал.

И это неожиданно родило новую, удивительно простую и ясную мысль.

Ну, конечно же! Конечно, он не решится спустить курок! Но тогда можно с чистой совестью приставить пистолет к чужому виску и просчитать: «Раз, два, три...» Просто попробовать? Не каждый выдержит такое! Если не получится... Ну что ж! По крайней мере будешь знать, что сделал все возможное. А вдруг получится?! Гамма-лучи...

Роберт прекрасно знал, что это значит.

Интенсивное гамма-излучение в толще урановых руд опасно даже для машин. Если долго облучать металл, он меняет свои свойства, приобретает, как правило, необыкновенную твердость, но становится и более хрупким. Это приходилось учитывать при конструировании автоматов. А люди... Недавно в его лаборатории неожиданно отказала система предупредительной сигнализации. Сменный инженер и молоденькая лаборантка, не зная, что генератор включен, случайно оказались в зоне облучения. Более часа они провели там. ничего, совершенно ничего не чувствуя. Спасти их не удалось. Космический гость тоже не почувствует, что его убивают.

Сейчас в ангаре сооружают амфитеатр для завтрашних гостей, устанавливается радиоаппаратура. В этой суете генератор не вызовет подозрений. А потом сказать Кленову: или принципы управляющих машин, или...

Что останется ему делать?

Только согласиться...

Охрану аэродрома пока обеспечат парашютисты. К дому можно вызвать вооруженную охрану рудника.

Все складывалось слишком удачно, чтобы этим можно было пренебречь! Так в жизни дважды не повторяется!

Он протянул руку к телефону и только теперь заметил, что в комнате совсем темно. Черного телефона даже не было видно на столе. На ощупь он нашел трубку и сдернул ее с рычага...

В ДЖУНГЛЯХ

И
з кабинета Роберта Виктор прошел в комнату, в которой до этого отдыхал, сел в кресло и постарался спокойно обдумать положение. Но спокойно сидеть было просто невозможно. Он встал и принялся ходить из угла в угол,

Как наивно он рассуждал там, в корабле, когда решился послать сигнал!.. Просто людям! Всяким... Всем...

Джунгли!.. Остатки джунглей!

Здесь надо быть сильным и хладнокровным... Иначе — смерть! Иначе Луч Мысли окажется у них в зубах!

И Роберт ведь еще не из крупных. Он додумался предлагать миллионы. Откуда у Роберта миллионы? Кто стоит за ним?

Виктору вдруг показалось, что воротник сжал горло.

Много раз в детстве он рисовал в своем воображения волнующие картины. Вот он партизан, и фашисты ведут его на расстрел. Он поет «Интернационал», громко кричит собравшимся на площади людям. Что сейчас крикнешь? Кому? И кроме того... Да, кроме того, просто не верилось, что все это серьезно... Убить, умертвить его? Тайком исподтишка?.. И зачем?! Ведь это же люди, не волки.. Он долго и упорно трудился... Там, наверху, он, задыхаясь, не включил тумблер, потому что думал о них, о людях... Он принес им новые знания. И вот...

...Ему стали приходить поздравительные телеграммы, Их приносила та молоденькая негритянка, которая прислуживала за обедом. Она носила их десятками, толстыми пачками и, счастливо улыбаясь, пятилась к двери, чтобы потом юркнуть в нее. Телеграммы завалили стол. Их присылали организации, митинги, отдельные люди. Виктор смотрел на гору бланков, и его все больше охватывал ужас. Он представил себе, что Луч Мысли окажется во власти милитаристов... Какой катастрофой обернется все это для людей!

Пришла еще телеграмма. В ней было лишь четыре слова: «Люблю, поздравляю, жду. Лена».

Лицо покрылось липким потом. Он вытер платком лоб щеки и снова принялся торопливо ходить по комнате... К камину... К окну... К камину... К окну... Потом отдернул портьеру и взглянул на озеро, покрытое мелкими торопливыми волнами, на огромную черную тучу, всю в багровых отблесках солнца, подумал, что ночью, возможно, ему удалось бы бежать, скрыться в скалах, потом — добраться до Блэк-Одана, Каира, Европы, поднять дипломатический скандал.

Нет, нельзя!

Ведь они могут обмануть не по-земному бесхитростного мудреца, могут убить...

А он поручился сапиенсам за людей...

Солнце, очевидно, село, и краски за окном быстро, на глазах, темнели, наливаясь синевой.

Виктор еще долго стоял у окна, думая уже о другом...

Он вспомнил о телеграмме, выхватил ее из кармана, прочел несколько раз...

Внезапно им овладела ярость, желание бить, кричать, крушить, топтать...

Потом это прошло.

Виктор сидел в кресле и думал.

Безусловно, все, что затеял Роберт Эдвин, — неумная авантюра. Надо только держаться, не дать себя запугать. Завтра прилетит посол. Предположим, им не дадут встретиться. Сразу же Александр Семенович забьет тревогу. И Роберту — конец... Море возмущения затопит и Роберта — и всех, кто посмеет объединиться с ним. Людям надо только узнать! Сколько ему шлют телеграмм! Эти поздравления разве пустяк? Будет гнев! Гнев, сметающий все на пути!..

Он только теперь заметил, что сидит в темноте, и подумал, что юная негритянка давно не приносила ему телеграмм. Может быть, Роберт запретил их принимать?

Что он надумает еще?

Что они сделают с сапиенсом до утра?

ПУЛЬСАЦИЯ ЖИЗНИ

В
дверь кто-то тихонько постучал или поскреб. Виктор быстро включил свет и сказал:

— Да, войдите.

В комнату вошла Сюзанна, прижимая обеими руками к груди ворох телеграмм. Виктор заметил, что она очень бледна.

— Два почтальона на мотоциклах непрерывно снуют между рудником и нашим домом, — сказала она веселым голосом, а глаза смотрели тревожно и умоляюще. — Я тоже решила включиться в транспортировку этих бумаг. Не возражаете, мистер Кленов?

— С этим неплохо справлялась ваша служанка, мисс Эдвин, — сухо ответил Виктор.

Сюзанна низко наклонилась над столом, высыпая телеграммы. Когда девушка подняла голову, Виктор заметил, что глаза ее быстро наполняются слезами.

— Я послала Нтомби в поселок, — тихо, почти шепотом сказала она, не глядя на него. — Она должна предупредить тех, в скалах, о том, что здесь происходит.

Ему показалось, что-то теплое, хорошее, близкое коснулось его, и от этого стало страшно говорить...

— Я энал... Я был уверен, что вы... — вымолвил, наконец, Виктор.

— А Роб? — тихо спросила она. — Я не хочу, чтобы ему было плохо.

— Боюсь, что люди не простят ему этого, — неохотно сказал Виктор.

— Чего?

— Честные не простят подлости, подлецы — неудачи...

Где-то вдалеке, чуть слышные, возникли ритмичные глухие звуки. Виктор догадался: гремели тамтамы — древний телеграф африканцев.

— Нтомби... — испуганно прошептала Сюзанна, — Нтомби уже добежала... Погасите свет! — неожиданно; приказала она.

Распахнув окно, она несколько секунд напряженно прислушивалась, потом резко обернулась, схватила обеими руками полотнище портьеры и прижала к лицу.

— Я очень благодарен вам за все... — волнуясь, сказал Виктор. — За все, Сюзанна!

— Отряды О'Мбата займут, очевидно, ангар и наш дом, — снова заговорила она. — Парашютистов слишком мало, чтобы они могли оказать серьезное сопротивление. Вам, пожалуй, лучше покинуть Симбаленд. Если хотите, я сама отвезу вас на аэродром.

— Да, конечно.

— У меня к вам есть одна просьба. Обещайте, что исполните ее.

— Обещаю, Сюзанна.

— Когда вам будет очень, очень хорошо, — негромко сказала она, — когда все это останется в прошлом — вспомните обо мне... Вообще думайте обо мне иногда.

— Сюзанна!.. — укоризненно воскликнул Виктор.

— Ну, вот и хорошо! Я теперь покину вас. Спокойной ночи. Вернее — удачной ночи!

— Когда к дому подойдут люди О'Мбата, вам лучше быть в этой комнате, со мной, — предложил он.

— Нет, мне лучше побыть одной, — нехотя ответила Сюзанна. — Говорят, во время таких переходов негры передвигаются бегом. Десятки километров и все бегом. Бегут целыми отрядами, с оружием и боеприпасами. А от скал до нашего дома не так уж далеко. Значит, мы скоро увидимся.

Она пошла к двери, потом в нерешительности остановилась, медленно повернулась и еще раз посмотрела на него.

Виктор только теперь понял, что это все значило для нее. Спасая его, она теряла Роберта! Теряла брата, теряла все, всех... Сама отнимала у себя все и отдавала кому-то, кого не знала и не понимала до сих пор...

Виктор хотел подойти к ней, хотя слов у него не было, и что делать, он не знал, но Сюзанна уже выскользнула в дверь.

Виктор подошел к окну.

Барабанов больше не было слышно.

Где-то там, в этой непроглядной тьме, уже спешили, бежали, лавируя между валунами и кустами, черные бесстрашные люди в военной форме, с оружием. Может быть, они уже спускались по склону, окружали дом...

Генеральный Закон Разума, Закон Всеобщего Содружества вступал в свои права и здесь.

Так он стоял долго, очень долго, может быть, час, может быть, больше и ждал. Он не волновался, не сомневался, просто ждал.

Где-то очень далеко, но отчетливо, как будто старательно выговаривая звуки, простучала пулеметная очередь. За ней, едва слышная, донеслась далекая перестрелка. Что-то тихонько охнуло вдали, еще раз, еще... Очевидно, рвались гранаты. И сразу же десятки гремящих выстрелов полоснули тишину вокруг дома. Раздались громкие гортанные голоса, крики, отрывистые команды.

Виктор отскочил от окна, бросился к двери, пробежал одну комнату, другую...

Роберт стоял у стола с телефонной трубкой в руке, гневно и растерянно разглядывая Сюзанну. Она вжалась в уголок большого кресла и что-то торопливо и умоляюще говорила ему.

Роберт увидел Виктора.

Секунду или две они молчали.

Автоматные очереди и крики раздавались уже у самого дома, у окна.

— В ангаре под вашим аппаратом установлен мощный генератор гамма-излучения, — быстро сказал Роберт, прикрыв ладонью микрофон трубки. — Если террористы сейчас же не уйдут... Если мы не договоримся с вами, мистер Кленов... не договоримся обо всем... и о том, что я говорил днем, генератор будет немедленно включен! Считаю до трех!

— Вы не сделаете этого... — шепотом сказал Виктор.

— Сделаю! — гневно крикнул Роберт. — На другом конце провода — начальник лаборатории... Он держит руку на рубильнике. Ну?! — Роберт приложил трубку к уху, все еще прикрывая ладонью микрофон, и с угрозой произнес: — Раз!..

— Роб! — в ужасе закричала Сюзанна.

Все это показалось Виктору удивительно знакомым... Ну, конечно же! Ведь это в его детских мечтах о разведке, о подвигах фашист при допросе, так же расставив ноги, с угрозой смотрел на него.

— Два!.. — сказал Роберт.

Громыхнуло окно. Рама, осколки стекла влетели в комнату, в черном провале окна мелькнул деревянный приклад винтовки и снова исчез в темноте. Роберт вздрогнул, на секунду его внимание отвлеклось. Виктор резко шагнул к нему... Роберт взглянул на него и испуганно крикнул в трубку:

— Включай!..

Уже не в силах удержаться, не думая ни о чем, Виктор с поворота, хуком, ударил кулаком в перекошенное испугом и злобой лицо... Острой болью резануло суставы пальцев... Роберт, задрав подбородок, перекатился через угол стола, все еще не выпуская из руки трубку, упал навзничь, глухо ударился затылком о пол. Шнур потянул телефонный аппарат и сдернул его со стола.

Виктор подбежал к Роберту, постоял над ним, не пони мая, что делать дальше, оглянулся. С подоконника в кабинет спрыгнул африканец с винтовкой в руке. За ним чернело лицо другого. Оба смотрели на Виктора.

Коренастый африканец, небольшого роста, почти квадратный, подбежал к Виктору и спросил, не слишком уверенно выговаривая звуки:

— Руски? Викта Кленаф?

— Да, — ответил Виктор.

— О'Мбата. Аэродром. Быстро. Там, — сказал по-английски африканец.

Только тогда Виктор вспомнил, что Роберт в последний момент успел отдать приказ.

ГЕНЕРАТОР ВКЛЮЧЕН!..

Телефонный аппарат валялся на ковре возле стола. Рядом с ним лежала трубка. Виктор присел на корточки поднял ее левой рукой, крикнул: «Хелло!» Трубка молчала. Виктор потрогал шнур, дунул в микрофон, снова приложил трубку к уху и еще раз крикнул: «Хелло!» Трубка молчала так безнадежно, как будто все это время была лишь мертвым затейливым куском пластмассы, от которого смешно ожидать живых звуков.

Сюзанна, спрятав в коленях лицо, беззвучно рыдала.

Виктор подошел к ней, взял за руку:

— Сюзанна!

Она сжалась еще сильнее.

— Он жив. Это нокаут. Это пройдет... Скоро очнется. Вы обещали отвезти меня на аэродром, — напомнил он. — Сюзанна! Вы ведь слышали... Генератор включен!

Виктор опустился на колено, приподнял ее за плечи. Она безвольно уткнулась лицом ему в грудь, продолжая всхлипывать.

— Боже мой! Какой вы зверь! Какой страшный зверь! — простонала она. — Если бы вы видели свое лицо, свои глаза! И каким стал Роб! Как он мог?.. Как он мог это сделать!

— Нам надо ехать, Сью, — настойчиво сказал Виктор,

— Да, да, — прошептала она. — Я сейчас... сейчас Виктор оглянулся и крикнул через плечо коренастому африканцу, который внимательно смотрел на них:

— Аэродром! Быстро! Я и девушка -— на машине! Тот радостно рванулся с места, на ходу бросив какую-то команду своим спутникам.

...Автомобиль, шурша шинами по гравию, осторожно вы катился из дверей гаража. Справа метрах в пятидесяти шла редкая перестрелка. Очевидно, охране дома удалось организовать сопротивление, а бойцы О'Мбата, заняв дом, прикрывали теперь отъезд Виктора.

Автомобиль проехал метров десять и остановился.

— Я ничего не вижу, — равнодушно сказала Сюзанна.

— Включите фары, — посоветовал Виктор.

— Это опасно. По машине начнут стрелять. А без света я не могу. Я вообще сейчас ничего не могу... Виктор приподнялся на сиденье, хрипло сказал:

— Включайте фары, Сью! И — вперед!..

Сюзанна щелкнула тумблером, два горизонтальных столба света мгновенно выхватили из темноты желтую полосу гравия, какое-то немыслимое переплетение ветвей, листьев и колючек по сторонам, фигуры всадников. Виктору показалось, что машина присела на задние колеса и прыгнула вперед. Его вдавило в сиденье. Дорога уже стремительно неслась под колеса машины. Их подбросило на ухабе, Сюзанна вцепилась в белое колечко руля... Громко, торопливо застучали автоматные очереди. Что-то дублетом щелкнуло по кузову и сразу же толкнуло спинку сиденья. Очевидно, пули застряли в мягкой набивке сиденья. Потом еще раз щелкнуло, в смотровом стекле появилась небольшая круглая дырочка, от которой во все стороны разбежались тонкие трещинки.

Лучи фар осветили крутой поворот налево. Это было спасение... Не сбавляя скорости, Сюзанна перехватила руки на руле, дорога бешено крутнулась перед глазами, сзади опять дублетом щелкнуло по кузову, и тяжелая железная палка резко хлестнула Виктора по плечу...

За поворотом Сюзанна немного сбавила скорость.

Тупая боль в плече жгла Виктора.

Машину сильно тряхнуло, и Виктор от резкой боли испуганно схватил ртом воздух, сжал зубы... Сюзанна затормозила...

— Не надо... Не надо... — торопливо сказал Виктор — Это в руку... Я потерплю.

Машина остановилась.

Сюзанна включила свет внутри и повернулась к нему.

— Покажите! — потребовала она. — Наклонитесь вперед!

Виктор послушно подался к смотровому стеклу. Свет фар на дороге померк, перед глазами замелькали темные густые пятна.

— Боже мой! — в ужасе воскликнула Сюзанна. — Что же вы молчите? Столько крови!.. Вы — варвар! Сумасшедший! — Голос ее сорвался. — О, как я ненавижу вас всех! — в отчаянии прошептала она и сразу же, жалуясь ему или еще кому-то, спросила: — Ну, что же это такое?! Дайте же я попробую перевязать!

Она перевязывала его и глотая слезы, шептала:

— Сейчас... Еще немного... Потерпите... Сейчас...

Ее шепот доносился издалека, глухо, незнакомо... Потом она стала произносить лишь одно какое-то слово, но сознание Виктора уже не ловило его, хотя то, что говорила Сюзанна, казалось важным. Он напрягся, вслушался.

— Звери!.. Звери!.. Звери!.. — шептала Сюзанна, наверное уже не слыша себя.

— На аэродром... — попросил Виктор. — Быстрее! Быстрей!

— Я поеду медленно, — упрямо заявила Сюзанна. — Дорога отвратительная. Вас растрясет...

— Я умоляю вас, Сью! — испуганно воскликнул он. — Как можно быстрее!

— О боже! Вы хоть секунду можете подумать о себе.

— Потом, Сью, потом...

Она ожесточенно нажала стартер.

...Машина беспрепятственно проскочила открытые ворота аэродрома.

Невдалеке возвышался темный ангар. К нему вела широкая бетонная дорожка. Площадка перед ангаром была освещена. Поле аэродрома, и освещенная площадка, и бетонная дорожка — все было пустынно.

Вдруг лучи фар выхватили из темноты высокую фигуру африканца. Виктор даже вздрогнул, настолько неожиданно она появилась. Сразу же рядом с ней оказались еще две фигуры в военных костюмах. В высоком Виктор узнал О'Мбата.

Машина взвизгнула тормозами и остановилась. О'Мбата заглянул в автомобиль. Лицо его стало озабоченным. Он торопливо открыл дверцу.

— Вы ранены, мистер Кленов? — спросил он. — Как же это...

— Ничего... Ваши бойцы сделали все, что могли, — перебил его Виктор и сразу же спросил: — Генератор под аппаратом не отключен?

— Н-не знаю, — растерянно ответил О'Мбата. — Мы заняли аэродром. Весь персонал и парашютисты, все, кто остался в живых, сейчас находятся под охраной в караульном помещении. Приборы мы не трогали и в ангар не входили, ждали вас... Если это нужно, мы можем узнать...

— В ангар! — сказал Виктор Сюзанне. — Быстрее!

Что-либо узнавать сейчас, выяснять, отключать было уже не нужно. Теперь проще всего было взлететь и вернуться на корабль сапиенсов, потому что оказать помощь Лучу Мысли на Земле никто не мог. А потом, если все обойдется благополучно, можно будет еще раз спуститься на Землю.

Но, конечно, не сюда...

— Вас сопровождать в ангар? — спросил О'Мбата.

— Нет, мы сами теперь... Передайте, пожалуйста, мою благодарность вашим бойцам. Спасибо за все, — Виктор крепко пожал африканцу руку.

Потом он вспомнил разговор с Сюзанной в кабинете у Роберта и добавил:

— Желаю вам, камрад О'Мбата, увидеть десятки, сотни, тысячи тракторов в саваннах Симбаленда!

— О! Спасибо! — растерянно, немного даже смущенно воскликнул О'Мбата.

Катер стоял на асфальтовом полу, ярко освещенный лучами прожекторов.

Виктор взглянул на часы. С тех пор как он вбежал в кабинет Роберта, прошло более часа. Более часа невидимый генератор облучал сапиенса!

Сейчас же с легким треском нос катера раскололся, обшивка тяжелыми крыльями повисла по сторонам. Большой черный шар, казалось, опирался на лучи прожекторов.

— Почему, вы, такие, необыкновенные, — загремел голос.

Теперь он не испугал Сюзанну. Она, кажется, даже облегченно вздохнула.

— Нас обманули, — решительно сказал Виктор, чувствуя, что с этой болью в плече невозможно стоять на ногах. — Нам необходимо улетать...

— Что, такое, обманули.

— Они говорили не то, что думали...

— Это, невозможно.

— Люди умеют так делать. Нам необходимо улетать!

— Ты, полетишь, со, мной.

— Да.

— Ты, хотел, вернуться, к, людям.

— Мне опасно оставаться здесь.

— Я, ничего, не, узнал о Земле.

— Нам нужно улетать! — в отчаянии закричал Виктор. — Люди сейчас убивают тебя и меня! Под полом они включили генератор смертоносных излучений...

— Зачем, — загремело опять.

— Я все объясню тебе там... на корабле! Нам надо спешить!1 Генератор включен!

Несколько секунд ангар стоял погруженный в томительную тишину. Наконец Луч Мысли сказал:

— Я, готов.

Виктор взглянул на Сюзанну. Она тревожно вслушивалась в раскаты непонятных ей русских слов.

— Мы улетаем сейчас, — сказал Виктор.

— Да... — чуть слышно сказала она, опустив голову.

Он взял ее руку в свою.

— Вам надо уйти, Сью, — напомнил он.

— Хорошо...

— За это нельзя, конечно, благодарить, — торопясь, сказал он, подумав на миг и о том, что сейчас она уйдет, что ее больше не будет. — Все равно спасибо! Уже за то, что вы встретились мне...

Сюзанна осторожно отняла руку, повернулась и пошла, приложив к щекам ладони.

Она вышла из света прожекторов, и тяжелый мрак ангара охватил ее фигурку.

Сью! — еще раз окликнул Виктор.

— Да?..

— Скажите всем на аэродроме, чтобы быстрее уходили. Постарайтесь отъехать подальше! Мы будем ждать две-три минуты! Не больше!

— Улетайте немедленно! — крикнула она, и голос ее сорвался. — Нельзя же так! Нельзя без конца убивать себя — это тоже преступление!

— Уходите, Сью... — попросил он.

Последнее, что он хотел тогда — чтобы ей всегда, всю жизнь было хорошо...

Сюзанна вышла из ангара, увидела свою машину, рядом с ней О'Мбата и еще несколько человек. За ними, полукольцом окружая площадку перед ангаром, виднелась редкая цепь неподвижных фигур с винтовками.

О'Мбата подошел ней.

— Уходите... — тихо сказала Сюзанна. — Они сейчас взлетят...

Африканец растерянно взглянул на нее.

— Уходите! — отчаянно закричала Сюзанна. — Уходите все! Они взлетают! Бегите!.. Быстрей!.

Она побежала вперед от ангара, услышала громкие выкрики команд, увидела, как дрогнула цепь людей, как темные фигуры стали рассыпаться по полю... И вдруг, оступившись в темноте, Сюзанна упала. Она попыталась идти, но не могла и опустилась на землю. Кто-то подбежал к ней. Сюзанна увидела что это О'Мбата. Он схватил ее на руки, поднял и понес, не переставая что-то сердито говорить. Из темноты выбежал Роберт. Его безумные невидящие глаза были устремлены на ангар, лицо застыло в мучительной гримасе, на щеке темнела широкая полоса застывшей крови. Сюзанна в ужасе закричала.

Роберт увидел ее.

— Останови их! — услышала Сюзанна его звенящий от напряжения голос. — Ты можешь это сделать! Останови!

Он подбежал совсем близко, и Сюзанна, все еще не веря, что это Роберт, испуганно прижалась к африканцу.

— Я только хотел испугать его, Сью! Через минуту я приказал бы выключить генератор.

— Оттолкните его... — жалобно попросила Сюзанна. — Я не могу...

— А-а-а! — дико закричал Роберт и побежал к ангару. Он подбежал к воротам, секунду помедлил, и сразу же стены ангара отпрянули друг от друга, рассыпаясь на куски. Шатер крыши, взвизгнув осколками разбитых стекол, стремительно взлетел вверх высоко-высоко. Удар горячего воздуха сшиб африканца с ног, но Сюзанна лишь на секунду закрыла глаза. Рубиновым мертвым сиянием осветило землю, и бетонную дорожку, и летящие во мрак глыбы. Сюзанна увидела тяжелый аппарат, который сначала неторопливо, потом все ускоряя полет, скрывался в небе.

Там, где стоял ангар, пылал огромный костер, высоко и весело выбрасывая в темноту мягкие языки пламени.

„КЛЕНОВ"... „КЛЕНОВ"... „КЛЕНОВ"

Лена зябко поежилась и привычным движением поправила на плечах мамину мягкую шаль. Лето было в разгаре, дни стояли жаркие, но ей все равно было холодно.

Когда ей вчера принесли телеграмму от Виктора, она немного, конечно, поплакала, но, к ее удивлению, тревога в ней не утихала, наоборот, становилась все сильнее, хотя это казалось уже невозможным. Всю ночь она просидела у приемника, держа настройку только на западных станциях. Предчувствия не обманули ее. Сообщения к утру становились все туманнее, все сдержаннее.

Под утро ей позвонил Дорошенко и разрешил не выходить на работу. Она обрадовалась и просидела у приемника весь день в этой старушечьей позе, согнувшись и устроив ноги на маленькой скамеечке, с книгой на коленях, в которой за все это время ей не удалось понять ни строчки.

Наконец музыка сменилась короткой паузой. И Лена услышала уже знакомый голос.

— Внимание! Передаем сообщение об исчезновении русского космонавта и космического гостя из Симбаленда.

Лена не поняла, испугалась она или обрадовалась. Ей только стало совсем холодно, она плотнее натянула шаль и прибавила громкость.

Равнодушный, хорошо поставленный голос долго говорил о мерах, которые были приняты властями Симбаленда для безопасности русского космонавта, поскольку космический аппарат приземлился в районе озера Магода, где сконцентрированы основные силы повстанцев.

Лена слушала, боясь проронить хотя бы один звук, — что скажет голос о Викторе? Но он говорил о красоте обаянии и привлекательности юной Сюзанны Эдвин.

«Что это? — с тоской спросила себя Лена. — Зачем они это говорят?»

— Повстанцы попытались проникнуть в дом Роберта Эдвина. Во время перестрелки космический аппарат взлетел, разрушив ангар, к этому времени уже оборудованный администрацией картеля «Вест-Уран» для открытых бесед космического гостя с людьми. Под пепелищем разрушенного и сожженного ангара обнаружено тело Роберта Эдвина. Выяснить судьбу Сюзанны пока не удалось. Официальные лица отказываются комментировать события, Советский посол, прибывший сегодня из Блэк-Одана в Симбаленд для встречи с Виктором Кленовым, получил разрешение генерал-губернатора посетить район озера Магода и встретиться с командованием повстанцев.

Лена побежала к телефону. Отец, как всегда, был недосягаем, и сейчас говорить с ней не мог. Лена нашла другую станцию и замерла:

— Слушайте сообщение нашего специального корреспондента в Симбаленде, только что полученное редакцией.

Советский посол в Блэк-Одане, посетив сегодня днем штаб повстанцев в районе озера Магода, сообщил генерал-губернатору Симбаленда, что мисс Эдвин находится в расположении войск повстанцев. Посол доставил генерал-губернатору письмо Сюзанны Эдвин с объяснением событий, которые произошли в доме мистера Эдвина. Генерал-губернатор отказался опубликовать содержание письма. Кленов вместе с гостем из космоса находился на борту катера, когда тот покинул Землю.

Лена решительно сбросила шаль и выбежала из квартиры. На лестничной площадке немного постояла. Куда она бежит?.. К кому?.. Ни к кому! Просто на улицу!

Привычная Петровка ошеломила ее. Люди здесь всегда спешили, разбегаясь по тротуарам, как муравьи в жаркий полдень, по дороге, мягко шурша, проносились легковые машины, ярко раскрашенные грузовики с хлебом, колбасами, мороженым. Сейчас улица была до неузнаваемости неподвижна. Только витрины магазинов привычно сверкали. Посреди улицы, уткнувшись друг в друга, стояли машины. Пешеходов на тротуарах не было. Они большими группами толпились у легковых автомашин. Лена подошла к одной из групп.

— Что случилось? — шепотом спросила Лена вихрастого юношу.

— Сейчас будут передавать сообщение ТАСС о Кленове, — тоже шепотом, не оборачиваясь, ответил тот.

Лена все поняла. Петровка, столица, страна, весь мир, все люди сейчас остановились, чтобы услышать правду о Викторе... Она уткнулась лицом в плечо этого юноши и, обняв его за плечи, прижалась к его спине щекой.

— Что с вами, девушка? — испуганно обернулся паренек

В этот момент звучный баритон из машины сказал:

— Передаем сообщение Телеграфного Агентства Советского Союза.

Юноша вытянул загорелую шею вперед, только взял ее руки в свои и молча пожал. Она не отняла рук.

— Как уже сообщалось в газетах, — говорил баритон, — Герой Советского Союза товарищ Кленов, возвращаясь с представителем космического корабля на Землю, вчера совершил посадку в Африке на территории протектората Симбаленд. Авантюристами из международного картеля «Вест-Уран» в связи с этим событием была организована крупная провокация, преследующая далеко идущие цели. В первый же день пребывания в Симбаленде товарищ Кленов оказался фактически под арестом в доме представителя администрации картеля «Вест-Уран». Сопротивляясь насилию, товарищ Кленов и космический гость вынуждены были покинуть территорию Симбаленда. По наблюдениям астрономов, аппарат, на котором Виктор Кленов и космический гость опустились на Землю, возвратился на корабль. Таким образом, затея авантюристов из картеля «Вест-Уран» постыдно провалилась. Правительство Советского Союза обратилось ко всем странам мира с предложением договориться о приеме на Земле космических гостей.

Юноша снова обернулся к Лене и восхищенно сказал:

— Ну и дела! А Кленов-то, Кленов!.. Силен!

МЫ, ХОТИМ, ПОМОЧЬ, ЛЮДЯМ

В
озвращение на корабль показалось Виктору пыткой. Лихорадочный озноб внезапно, без перехода, сменялся изматывающим жаром. Жгучая боль в плече становилась нестерпимой. Непреодолимая вялость мешала двигаться. Тех десяти минут, которые он тогда провел в ангаре, в зоне облучения, оказалось достаточно, чтобы вызвать лучевую болезнь.

Сапиенсы заботливо ухаживали за ним, но лечили осторожно: человеческий организм они знали еще очень мало. Они потребовали, чтобы Виктор описал им картину ухода за больным на Земле. Через некоторое время рядом с постаментом, на котором неподвижно стоял космолет, появилась кровать, покрытая одеялом, с простынями и подушками, тумбочка, даже графин с водой и стакан. У тумбочки открывались дверцы на петельках, а из графина лилась вода.

Все было очень похоже, и все же не то...

Вода в графине была сначала безвкусной, химически чистой, потом — горькой, как в лимане, и всегда — противно теплой.

Во сне его мучили кошмары, Лена сосредоточенно старалась поставить у рентгеновского аппарата бесчувственного Роберта, он все падал, а Сюзанна, не обращая на них внимания, гневно выговаривала: «Звери! Звери! Звери! Звери!»

А когда он просыпался, перед глазами маячили в бирюзовой мгле тени сапиенсов. Они все допытывались: что же происходит на Земле?

Навещал Виктора и Луч Мысли. Сапиенсы, как и рассчитывал Виктор, сумели оказать ему немедленную и действенную помощь. Да и разрушительная работа гамма-лучей встречала в клетках живой ткани жителя далекой планеты какое-то неведомое сопротивление и шла в десятки раз медленнее, чем в теле человека. Защитный отражатель тоже значительно снизил действие облучения. И все-таки полученная им доза была очень велика.

Движения его стали вялыми, изображения, которые он пробовал передавать Виктору, — тусклыми, прерывистыми. Потом он совсем перестал передавать, только неподвижно висел у пола аквариума, выставив безжизненные белые рожки. Спасти его от этого медленного умирания могло только возвращение на их планету. Там найдут единственно верный курс лечения. Сапиенсы были совершенно уверены в этом. Во время обратного пути Луч Мысли будет в состоянии анабиоза. Но что будет с ним, Виктором? Мысли путались, едва он задумывался об этом.

Много раз Виктор пытался объяснить сапиенсам, что же произошло с ними на Земле, в центре большого материка, населенного людьми. Пришлось рассказать очень, очень многое. И когда они стали понимать его, машина-переводчик потребовала.

— Покажи, где, все, еще, властвуют, люди, хищники, противники, Необходимости.

В углу зала возник медленно вращающийся шар с контурами земных континентов.

Виктор нехотя надел тюбетейку и подумал об одной из этих стран... И сейчас же темная, почти черная краска залила кусок материка. Шар плавно поворачивался, открывая причудливо изрезанные берега, темные пятна залили изломы суши, узкой струйкой краска полилась дальше и замерла...

Пятна и полосы на поверхности Земли казались отсюда крохотными, почти незаметными на светлом фоне континентов.

— Где, еще, — спросила машина.

— Все, — ответил Виктор.

— Это, очень, мало.

— С нас хватает... — буркнул он.

— Мы, хотим, помочь, людям.

— Я слушаю вас, — сказал Виктор.

— Наш, корабль, много, раз, облетит, Землю. Над, странами, которые, ты, нам, показал, будет, подана, энергия, отталкивания.

Он удивился: зачем это?

— Электромагнитное, поле, нагреет, поверхность, до, тысячи, градусов. Землю, охватит, пожар.

Виктор приподнялся, впился глазами в аквариум. Что это? Что они надумали?!

— Разумные, люди, начнут, новую, разумную, историю. Их было много, расплывчатых, неясных, неподвижных.

Весь аквариум был полон ими. Никогда раньше их не появлялось столько одновременно.

— Нам, необходимо, твое, утверждение.

— Нет! — испуганно закричал Виктор и шепотом повторил: — Нет!..

Это галлюцинация?.. Все еще кошмары?.. Он с надеждой ждал, что сейчас все это исчезнет, кончится.

Но перед глазами стоял только бирюзовый тусклый свет да цветастые тени.

— Объясни, почему, нет.

Виктор почти не сомневался уже, что это очередной кошмар, но на всякий случай сказал:

— Там ведь люди! Они сгорят...

— Ты, говорил, что, они, могут, уничтожить, много, других, разумных.

— Нельзя! Нельзя сжигать людей! — крикнул он. Сапиенсы молчали. Виктора начала бить нервная дрожь. Неужели это не сон? Ему мучительно захотелось проснуться. Пусть даже здесь, на корабле, пусть все будет так, только бы не было этих слов!..

— В, тебе, говорят, чувства, не, разум, — сказала машина.

И Виктор исступленно закричал:

— Нельзя!.. Поймите это! Нельзя сжигать живых!

Долго, очень долго тишина стояла, как мучительное испытание.

— Тебе, объяснит, Луч, Мысли, — сказала, наконец,, машина.

Виктор теперь только заметил его. Луч Мысли неподвижно висел у самой перегородки, внизу. Сапиенсы надели на него продолговатый прибор с проводами. Машина снова заговорила. Слова она произносила четко, но с большими паузами. Лучу Мысли было плохо. Виктор едва понимал его, но кое-что схватил лихорадочно возбужденным умом.

Луч Мысли сказал, что предложенное решение было выводом логики. Его сообщила логическая машина корабля. Сапиенсы, как всегда, назначали для контроля Совет Оппонентов. Одним из них был Луч Мысли. Вторым был тоже один из мудрейших сапиенсов. Третьим оппонентом назначен человек с Земли. Возражение даже одного из Оппонентов лишало решение логической машины действия. Теперь все зависело от того, что скажет человек с Земли. Через два часа он должен решить окончательно. Корабль пока начнет приближаться к Земле...

— Думай, — сказала машина и умолкла. Тени начали редеть, растворяясь в зеленовато-голубом мраке.

— Вы меня не поняли! — крикнул им вслед Виктор.

Аквариум опустел.

Два часа!

Сапиенсы велели ему думать два часа...

О чем?..

Виктор снова прилег. Больно заныло плечо.

Все, что говорил ему Луч Мысли, он прекрасно понимал. Да и кто же из людей этого не знал? Разве не бросил им еще десятки лет назад потрясенный Александр Блок: «В последний раз опомнись, старый мир!»?

Его охватил дурманящий жар. Сапиенсы не знают всего, что знают люди. Он должен доказать им, должен...

Но как?

Они предлагали стереть темные пятна, которые остались еще на Земле. Но там ведь не пятна, там люди! Сотни миллионов людей!

И тут же на секунду мелькнула мысль.

«А Роберт и его хозяева?!»

Такие могут вовсе обезуметь! «Включай!»... Разве же плохо обезопасить раз и навсегда человечество от них?

Но там ведь еще и Сюзанна! «Думайте обо мне иногда», — сказала она ему. Там миллионы людей — из числа тех, что присылали ему телеграммы... Там народ, главный обитатель этих территорий... И не такими способами разрешают коммунисты классовые конфликты! Он провел рукой по лбу...

— Два, часа, прошло, — отчетливо сказала машина. Виктор приподнялся, сел на кровати, посмотрел на прозрачную перегородку, поискал глазами за ней, в глубине...

— Где Луч Мысли? — спросил он.

Ему вдруг показалось, что Луч Мысли за эти два часа мог умереть. Шершавый комок стал в горле.

— Лучу, Мысли, плохо, — пришел запоздалый ответ.

— Почему, у, тебя, из, глаз, течет, вода. Почему, машина, не, переводит, звуки.

Он вздохнул, усмехнулся. Неожиданно к нему пришло решение.

Он расскажет им историю людей. Историю людей, а не убийц.

Он торопливо надел на голову приемник аппарата.

Мысли были сейчас ясными, как никогда. Он увидел картины, такие же яркие, рельефные, как и те, что когда-то передавал ему Луч Мысли.

Из обрывков воспоминаний, из старых картин и книг, дополненных воображением и мечтой, как живой, встал перед ним Спартак. Обливаясь кровью, он упал на одно колено, ужасный и прекрасный в своем человеческом гневе и любви ко всему человеческому...

В огромном зловещем костре на Кампо де Фьоре — площади Цветов — горел Джордано Бруно, окруженный черными монахами, его взгляд был устремлен вверх, к голубому небу, тайны которого он открывал людям...

...Виктор говорил быстро, громко, опасаясь, что не успеет, что сапиенсы не поймут его. Завтра же они могут улететь, и разумные существа во вселенной долго еще будут считать, что Землю населяют полудикие непонятные создания, так называемые люди...

Это и есть история людей — нескончаемое движение вперед. И это все лучшее, самое светлое, непреодолимое пробило, наконец, себе широкую дорогу в октябрьском Петрограде, в гигантском многолетнем сражении с фашизмом... И теперь оно уверенно господствует на Земле, определяя будущее людей уже сейчас. Уже сейчас — сегодня, завтра и всегда!

Разумные должны это понять!

История людей — не только история дикости. Это история движения от дикости к разуму...

Люди нашли уже красоту и разум везде, нашли их и в отношениях между людьми.

Разум на Земле скоро, совсем уже скоро победит во всем!

Виктор остановился, передохнул, хотел что-то говорить еще и почувствовал, что больше не может. Сапиенсы внимательно слушали. Собрав последние силы, он все же сказал, раздельно произнося слова, невольно подражая интонации машины:

— Поэтому, я, не могу, утвердить, решение, вашей, машины. Это, было, бы, дикостью, недостойной, людей...

ЗАКОН ЛЮДЕЙ

С
аписнсы больше не могли оставаться. Корабль улетал.

А Виктор не мог возвратиться на Землю. Он просто не вынес бы этого полета. Слабый огонек жизни, который сапиенсы с трудом зажгли в нем, надо было беречь.

Виктор улетал с сапиенсами. Теперь Виктор все дни торопливо писал. Он писал в том же бортовом журнале в котором и раньше вел записи своих бесед с сапиенсами. Журнал они положат в космолет, наглухо закроют люк.. Сапиенсы сбросят космолет так, чтобы он упал в море, и просигналят об этом людям. Журнал вернется на Землю... Что ему сделается? Он все выдержит, он не живой...

Виктор рассказал уже все, что случилось с ним там в центре большого материка, в человечьих джунглях. Теперь оставалось написать о том, что будет...

Он полетит в другой мир, к далекому солнцу, встретит незнакомую жизнь. Сапиенсы обещали ему, что, доставив на свою планету Луча Мысли, они возобновят космическую экспедицию и по пути, вернут его на Землю. Полет в оба конца продлится десять лет.

Но это для них, в корабле...

Когда-то студентом Виктор увлекался теорией относительности. Еще бы! Она доказывала, что время, неумолимое и непокорное время, тоже относительно и изменчиво. Время замедляет свой ход, когда тело движется с огромной скоростью, близкой к скорости света.

Он удивился тогда... И только... Если бы он знал, как это страшно!

Корабль будет мчаться, догоняя свет, настигая свое изображение. Он будет нырять в полях тяготения огромных звезд. Для них, в корабле, время отсчитает всего десять лет. Для людей на Земле — около ста...

Он никогда, никогда больше не увидит тех, кого покинул недавно!

Виктор отчаянно не хотел сейчас в будущее. Он любил сегодняшние подмосковные чистые березовые рощи и угрюмую сибирскую тайгу, сегодняшних людей, их думы надежды, дела и борьбу... Он любил Лену...

Виктор приподнялся и стал быстро писать. Перед последней фразой он помедлил, потом решительно написал «Ждите нас! Мы прилетим еще! И через сто лет, все равно — до свидания, все!»

Он захлопнул тетрадь и долго лежал, не двигаясь, закрыв глаза. Теперь надо было сказать сапиенсам, что все готово, что космолет можно сбросить на Землю. После этого корабль улетит. Как трудно произнести эти несколько слов!

Но сапиенсам надо торопиться.

— Я кончил писать, — негромко сказал Виктор.

Он так и не открыл глаза, когда его камера наполнилась осторожным жужжанием, скрежетом, дуновениями теплого ветерка. Сапиенсы упаковывали его тетрадь и уводили космолет. Наконец все смолкло. Виктор взглянул туда, где над полом возвышался круглый постамент. Он был пуст.

Прошло еще полчаса, и машина сказала:

— Твой, аппарат, сброшен, на, Землю.

Виктор не шевельнулся, глядя в ровный серый потолок над собой и не видя ничего. Прежняя жизнь кончилась. Безжалостно начиналось что-то новое, нечеловеческое.

— С, Земли, стартовали, две, ракеты.

Виктор не сразу понял, что произошло. С Земли стартовали ракеты! Они мчались, конечно, сюда, к кораблю! Он увидит людей, услышит их голоса!.. Он увидит людей!!!

— Где ракеты? — задыхаясь, спросил он.

И еще десять, двадцать, сто раз он спрашивал об этом. Время исчезло. Было только движение ракет, о котором ему докладывали сапиенсы.

Ракеты вынесли в космос два аппарата, такие же, как и тот, который только что был сброшен. Аппараты шли по орбите вокруг Земли на одной высоте с кораблем, быстро сближаясь с ним.

— Откройте им диафрагму! — крикнул Виктор. — Они летят сюда...

Воздуха не хватало. В висках стучали тяжелые молотки.

Чья-то фигура, освещенная сзади, прильнула к иллюминатору, но лучи света падали на стены, и человек не видел Виктора.

Космолет проплыл к постаменту, дрогнул и замер. Человек отпрянул от иллюминатора, снова приблизился к нему, но не видел, все еще не видел Виктора.

Наконец пилот исчез, и Виктор услышал легкий скрежет отвинчиваемой резьбы. Крышка люка откинулась. Осторожно высунулась голова пилота...

Виктор узнал его. Это был капитан Никитин. Все тот же Никитин — самый опасный конкурент, самый придирчивый тренер и заботливый опекун.

Никитин все еще не видел Виктора. Он смотрел прямо перед собой на бирюзовую стенку аквариума, полного сапиенсами. Лицо его выражало сейчас крайнюю степень озадаченности. Виктор хотел окликнуть его, но из горла вырвался только тихий стон. Никитин обернулся на звук и, наконец, увидел.

— Кленов? — крикнул он, очевидно не узнавая его. Виктор молча кивнул, уже ничего не видя сквозь туман слез.

— Ну, здорово, герой, — тихо сказал Никитин, усаживаясь на кровать.

— Здорово, капитан, — чуть слышно ответил Виктор.

Никитин сграбастал Виктора сильными руками и прижал к груди.

— Ну, будет, будет! — срывающимся голосом сказал он. — Посылают на такое дело всяких гражданских, а они хлюпают потом...

— А сам чего хлюпаешь? — счастливо улыбаясь, спросил его Виктор.

— Кто? Я? — возмущенно воскликнул Никитин, часто моргая мокрыми глазами. Он пристально вгляделся в лицо Виктора и тихо оказал: — Да, здорово тебя, брат... искорежило... Кто это тебя так? Там, в Симбаленде?

— Там, — кивнул Виктор.

Никитин нахмурился.

— Майора Мамедова еще не забыл? — быстро спросил он через минуту.

Виктор снова кивнул.

— Вокруг нас сейчас кружит, — шепнул Никитин, искоса взглянув на аквариум. — Страхует.

Никитин опять глянул на лицо Виктора и решительно потребовал:

— Ну, хватит с тебя, герой! В госпиталь тебе пора отправляться.

Виктор отрицательно покачал головой, чувствуя, как тоска с новой силой сдавила грудь. Вот и все... Поговорил с человеком, повеяло земным духом, и хватит...

— Ты что это? — удивленно спросил Никитин. — У нас приказ.

— Тебе, нельзя, лететь, сейчас, — громко отчеканил механический голос.

Капитан при первых же звуках резко выпрямился.

— Не бойся! — улыбнулся Виктор и добавил: — Посылают на такое дело всяких необстрелянных вояк.

Никитин еще раз оторопело взглянул на аквариум, потом на Виктора и радостно закричал:

— Ах ты, чертяка! Всему обучил своих лунатиков! Даже по-русски болтают!

— Что, такое, чертяка, — спросила машина.

— Это самая вежливая форма обращения к человеку на Земле, — весело сказал Виктор, стараясь не замечать замешательства капитана.

Никитин показал ему кулак, довольно улыбнулся и настойчиво предложил:

— Слушай, Кленов, точно говорю — домой тебе пора... А то жена уже заждалась.

— Не могу я, капитан, лететь, — слабым голосом сказал Виктор. — Не выдержу...

— Выдержишь! — спокойно и убежденно сказал Никитин. — Ты посмотри на космолет. Не узнаешь? Новая марка — экстра-класс. Опущу тебя так, что даже не почувствуешь, когда сядем.

Виктор видел... Стопка кáлек на подоконнике его кабинета. Березовая аллейка... Лена.

— Сейчас, капитан, сейчас, — сказал он и сел на постели.

— Ну, вот и все! — облегченно воскликнул Никитин.

— Сейчас, сейчас... — еще раз прошептал Виктор, опуская ноги на пол.

Он быстро встал, в глазах потемнело, капитан подхватил его и укоризненно сказал:

— Держись-ка за меня... Держись, тебе говорят!

Он положил руку Виктора себе на плечи и, обняв в поясе, осторожно повел к космолету. Виктор медленно шел по теплому серому полу своей камеры, смущенно улыбаясь, еще не веря своему счастью...

— Ты, улетаешь, чертяка, — спросила машина.

Никитин снова вздрогнул от этого голоса и втянул голову в плечи.

— Экие горластые попались на наши головы, — недовольно проворчал он. — Поболтать бы с ними, да ты больно уж плох. Ты их в гости скорей зови. Ждут ведь там!

Виктор остановился и медленно повернулся к прозрачной стене, за которой висели цветные неподвижные тени.

— Не беспокойтесь обо мне! — громко сказал он. — Лечите Луча Мысли. Я возвращаюсь на Землю. Я расскажу о вас людям. Мы будем ждать вас. Скоро на Земле все будет иначе... Прилетайте еще! Прилетайте обязательно!