Четвертая планета солнечной системы Марс — ближай­ший (если не считать Венеры) сосед Земли. Эта планета стала особенно привлекать к себе внимание широкой пуб­лики с тех пор, как романисты в своих фантазиях насе­лили ее разумными существами. Как сильна была полвека назад уверенность в обитаемости Марса, показывает такой случай. В конце прошлого столетия одна богатая поклон­ница астрономии завещала Парижской академии капитал в сто тысяч франков для выдачи тому, кто первый завя­жет сношения с жителями иных миров; при этом она, однако, сочла необходимым сделать оговорку: «кроме Марса»; жертвовательнице казалось, что войти в сношения с марсианами совсем не трудно; задача эта так проста, что даже не нуждается в поощрении.

Мысль о возможности прилета марсиан на Землю, вы­сказанная в романе Уэллса, является отголоском этого широ­ко распространенного убеждения. Современная наука, одна­ко, во многом изменила прежние взгляды на этот вопрос.

Далек ли от нас этот мир? Так как и Земля и Марс движутся по эллиптическим, вытянутым орбитам, то они не везде отстоят одинаково друг от друга. Самое близкое расстояние между орбитами Земли и Марса равно 56 миллионам километров. Значит, ближе чем на 56 миллио­нов километров Земля и Марс подойти друг к другу не могут. Но и в таком сравнительно близком соседстве обе планеты бывают редко — один раз через каждые 15—17 лет, во время так называемых «великих противостояний» Марса. С нетерпением ожидают астрономы этих моментов и спешат воспользоваться кратковременной близостью Марса, чтобы тщательно изучать нашего загадочного сосе­да. Но это благоприятное время длится недолго: подобно случайно встретившимся путникам, планеты вскоре расхо­дятся вновь, так как Земля в безостановочном беге кру­гом Солнца перегоняет Марс. Через два с лишком года после «великого противостояния» планеты сближаются снова, но на этот раз их разделяет уже большее расстоя­ние. Приблизительно каждые два года повторяются сбли­жения Земли и Марса, но расстояние между планетами при этом все возрастает и доходит наконец до 100 мил­лионов километров. Затем планеты снова начинают теснее сближаться при встречах, и так до следующего «великого противостояния».

В сильные телескопы видно, что вокруг Марса обраща­ются два спутника, крошечные Марсовы луны: поперечник каждой из них равен всего нескольким десяткам километ­ров. Наша Луна с поперечником в 3,5 тысячи километ­ров — гигант рядом с этими карликами. Да и сам Марс не велик по сравнению с другими планетами нашей системы; по объему он в семь раз меньше Земли, и, следовательно, по­верхность его меньше земной раза в четыре, т. е. равна поверхности одной только суши нашей планеты. Масса Марса тоже меньше, чем масса Земли, и не в семь раз, а в десять; значит, и плотность его меньше, чем плотность зем­ного шара. Благодаря такой небольшой массе Марса тела на этой планете весят почти втрое меньше, чем на Земле; ки­лограммовая гиря вытянула бы там на пружинном безмене всего 380 граммов. «Самые обыкновенные наши действия на Марсе казались бы фантастическими», — писал астроном Ловелл, посвятивший всю свою жизнь изучению этой планеты. — «Всякий предмет оказался бы там неестествен­но легким: свинец весил бы не больше, чем у нас, на Земле, весит камень; камень стал бы таким же легким, как у нас вода, и всякое тело казалось бы превращенным в какое-то другое, непохожее на него. Мы очутились бы вдруг в невесомом, эфирном мире. С небольшим напряже­нием совершали бы мы самые трудные работы, так как наша мощь увеличилась бы в семь раз. Вода текла бы не спеша, ленивой струей, а падающие тела опускались бы на землю с грациозной плавностью».

От Солнца Марс отстоит в полтора раза дальше, нежели Земля, и обегает свою обширную орбиту в 687 земных су­ток; следовательно, его «год» равен почти двум земным годам, а каждый сезон года — весна, лето, осень, зима — продолжается около шести месяцев. Но «сутки» Марса почти равны нашим: полный оборот вокруг своей оси Марс со­вершает в 24 часа 37 минут.

Замечательно, что ось вращения Марса примерно на­столько же наклонена к орбите, как и земная ось. Зна­чит, этот маленький мир должен иметь те же самые кли­матические пояса, — холодный, умеренный и жаркий, — какие имеются на Земле; расположены эти климатические пояса так же, как и на нашей планете. Однако слова «жар­кий» и даже «умеренный» мало подходят к климату Марса, который отстоит от Солнца дальше, чем Земля, и поэтому Марс — холодный мир. Марс получает тепла и света в два с четвертью раза меньше Земли. Если бы атмосфера Mapса была подобна земной, то климат Марса был бы настоль­ко же суровее земного, насколько климат Архангельска хо­лоднее климата Цейлона.

Но на самом деле атмосфера Марса непохожа на на­шу. Марс окружен весьма разреженной атмосферой, — плотность ее близ самой его поверхности примерно вдвое меньше, чем на наших высочайших горных вершинах. Во­дяных паров эта атмосфера содержит в двадцать раз мень­ше, чем земная, а кислорода — примерно вшестеро мень­ше. Неплотная атмосфера слабо удерживает теплоту, по­лучаемую от Солнца поверхностью Марса, и поэтому средняя температура этой планеты гораздо ниже земной. Даже на экваторе температура в полдень едва поднимается вы­ше 10°, а при восходе и заходе Солнца падает значительно ниже нуля. Зной наших летних дней на Марсе совершенно . неизвестен. Это мир суровых морозов, сковывающих всю поверхность планеты и превращающих воду в подобие камня.

Перейдем теперь к вопросу об устройстве поверхности Марса. Когда смотришь на Марс невооруженным глазом, он кажется красноватым; вот почему эту планету и назва­ли в древности именем кровавого бога войны. Однако в сильный телескоп на Марсе можно различить отдельные области разных цветных оттенков. После долгих и терпе­ливых наблюдений астрономам удалось их зарисовать и таким образом составить «карты» Марса.

Но планетная карта — совсем не то, что мы обычно по­нимаем под словом «карта». Когда мы рассматриваем кар­ту какой-нибудь страны земного шара, мы хорошо знаем, чему соответствует в натуре то или иное условное обозна­чение, тот или иной цвет. Ведь географ сначала знакомится со страной, а затем наносит ее на карту. Астроном же поступает иначе: составляя «карту» планеты, он тщательно зарисовывает все, что ему удается заметить в телескоп, и лишь затем начинает строить догадки о том, что собствен­но представляет в натуре каждая отмеченная им подроб­ность. Поэтому хотя мы и имеем «карты» Марса, истинное устройство его поверхности далеко еще не ясно для нас. Четыре особенности географии Марса привлекают вни­мание астронома и требуют объяснений:

1. Белые полярные пятна.

2. Красноватые пространства.

3. Синевато-зеленые участки.

4. Тонкие темные линии, называемые „каналами".

1. Меньше всего споров порождают белые пятна, ви­димые у полюсов Марса. Когда на северном полушарии планеты зима (т. е. когда оно отвернуто от Солнца), тогда белое пятно разрастается, захватывая иногда почти пятую долю всей поверхности Марса. По мере же наступления там менее сурового времени года полярное пятно умень­шается, оттаивает по краям и в разгаре лета сокращается до наименьших размеров. А к тому времени успевает раз­растись такое же белое пятно у противоположного — южного полюса. Эта картина невольно напоминает накопле­ние и таяние полярных снегов у нас на Земле. Без сомнения, белые пятна на Марсе и представляют собой нечто вроде наших полярных снежных пустынь. Но снежный или ледяной покров на Марсе должен быть очень тонким, иначе слабые лучи Солнца не успевали бы его растопить.

2. Относительно красноватых пятен, занимающих большую часть поверхности Марса и придающих этому светилу его характерный багровый оттенок, также сошлись сейчас почти все астрономы. Это — обширные материковые пустыни. Вот как описал их американский астроном Ловелл: «Поверхность Марса, за исключением дна океанов, пре­вратилась в пустыню. Пять восьмых всей его поверхности представляют собою безводную и бесплодную пустыню, не освежаемую ни влагой, ни облачным покровом и не защищенную никакой тенью... Огненная окраска, от которой Марс получил свое имя, в телескопе оказывается охровым цветом с красными точками. Именно такой цвет имеют пустыни Земли, если рассматривать их с вершины горы... Лишь временами пустыни Марса делаются красными: это единственное изменение, которое мы замечаем в них... Большие охристые пятна на диске являются огромными Сахарами... Обширное протяжение, которое пустыни заняли уже на Марсе, имеет роковое значение. Эти опаловые оттенки, столь прекрасные, когда смотришь на них в телескоп из нашего далека, говорят об ужасной действительности. Они говорят, что вся планета опоясана огромной пустыней, которая в некоторых местах простирается почти от полюса до полюса...»

Для полноты этой картины необходимо прибавить, что пустыни Марса не знойны, как наша Сахара, а холодны, — настолько холодны, что по вечерам покрываются белым инеем, который исчезает лишь в лучах утреннего солнца.

3. Кроме полярных «шапок» и красноватых материков, на поверхности Марса видны еще темные неправильные пятна зеленоватого оттенка, получившие названия «морей», «океанов», «озер». Об этих морях шведский ученый Аррениус высказывал догадку, что они «уже миллионы лет покрыты ледяной корой в километр толщиною, крепко примерзшей к берегам». Но американский астроном Ловелл, внимательный наблюдатель Марса, утверждал другое: «вид этих областей меняется вместе с временами года: они исчезают в зимние месяцы и темнеют в летние; все происходит так, как если бы там была растительность; все факты говорят в пользу такого предположения».

И мнение Ловелла, по-видимому, ближе к истине. В но­вейшем учебнике астрономии для университетов Америки¹ находим утверждение, что такой взгляд «является наибо­лее разумной гипотезой».

¹ Ресселла, Дэгана и Стюарта. Сочинение это издано также в русском переводе и является одной из лучших книг по астрономии.

4. Знаменитые «каналы» — самая загадочная подробность на «карте» Марса. Это едва заметные темные тонкие полосы, прорезывающие поверхность планеты по прямым направлениям. В зависимости от времени года иные из этих полос то появляются, то исчезают. Они были открыты в 1877 году итальянским астрономом Скиапарелли. Скиапарелли заметил, что полоски эти прорезывают материки Марса, словно соединяя его темные «моря», и потому он назвал их «canali». По-итальянски «canali» означает и пролив и канал; неточный перевод этого слова на другие языки породил широко распространившееся в публике убеждение, будто астрономы открыли на Марсе искусственно вырытые каналы. Между тем подлинная природа этих образований еще далеко не установлена. Больше того: многие искусные наблюдатели отвергают самое существование геометрически правильной сети «каналов». Почти всюду, где Скиапарелли видел сплошную линию «канала», некоторые современные астрономы различают только ряд пят­нышек, хотя пользуются более сильными телескопами, чем телескоп итальянского астронома.

Американский астроном Ловелл, выстроивший для изучения поверхности Марса специальную обсерваторию, открыл на этой планете множество новых каналов, общее число которых на его картах достигает четырехсот. Густой сетью прорезают они не только материки планеты, но даже и его «моря» (по Ловеллу, моря Марса — влажные низменности). «Чем лучше удавалось разглядеть планету, тем явственнее выступала эта замечательная сеть, — писал он. — Точно вуаль покрывает всю поверхность Марса... По-видимому ни одна часть планеты не свободна от этой сети. Линии обрываются, упираясь в полярные пятна. Они имеют форму настолько геометрически правильную, что внушают мысль об искусственном происхождении их... Нельзя, однако, думать, что видимая нами сеть представляет собою самую сеть каналов. Напротив, изменения линий говорят за то, что мы наблюдаем полосы растительности. Но рас­тительность должна питаться водой. То, что мы видим, походит скорее на ежегодный разлив Нила: наблюдатель из мирового пространства не различил бы реку, слишком узкую, чтобы быть замеченной, но зато разглядел бы зеле­неющие поля на ее берегах».

Ловелл был убежденным сторонником того мнения, что на Марсе живут разумные существа. Он полагал, что жизнь этого мира сосредоточилась в так называемых «оке­анах», которые по мере высыхания планеты превратились во влажные цветущие долины. Сюда-то и переселилось с иссыхающих материков гонимое жаждой Марсово человечество. Превосходные инженеры, жители Марса прорезали великие пустыни своей планеты каналами, чтобы планомерно пользоваться вешними водами тающих полярных снегов. Густою сетью протянулись поперек материков зелено­ватые полосы орошаемой почвы, молчаливо возвещая зем­ным астрономам о существовании разумных обитателей в этом далеком мире...

Так думал американский ученый. Но при современных представлениях о климате Марса трудно допустить су­ществование на этой планете правильно действующей оросительной системы. При 30° мороза водяные каналы — сооружение совершенно бесполезное. Что же в таком случае представляют собой наблюдаемые линии? Многие астрономы склонны считать их обманом зрения. Вспомним, что в самые могущественные телескопы Марс виден не лучше, чем видна Луна в бинокль, увеличивающий всего в пять раз. На фотографических снимках мы видим крошеч­ный диск, мельчайшие детали которого сливаются и со­здают иллюзию правильно расположенной сети каналов. И недаром английский астроном Маундер утверждал, что «объяснение каналов Марса надо искать в тех 56 миллио­нах километров, которые отделяют от нас эту планету».

Но что же говорят современные астрономы о жизни на Марсе? Возможно, что там существуют растительные и жи­вотные формы, приспособленные к суровым климатическим условиям. Но никаких доказательств наличия там жизни и в частности высших ее проявлений астрономия пока не имеет. Наоборот, гораздо вероятнее, что на Марсе нет вы­сокоорганизованных существ: слишком бедна атмосфера Марса кислородом и влагой.

Обращаясь к обстановке романа «Борьба миров», надо отметить, что посылка снаряда с Марса на Землю была бы предприятием, связанным с огромными техническими трудностями, на возможности преодоления которых Уэллс не останавливается.¹

Но даже если бы воображаемые марсиане, преодолев все затруднения, действительно прибыли на Землю, они очутились бы в атмосфере, которая раз в десять-пятнадцать плотнее и в шесть раз богаче кислородом, нежели атмосфера их родной планеты. Едва ли в подобных чу­ждых и непривычных условиях они могли бы выжить, и не только выжить, но еще начать борьбу с жителями Земли, — действовать так, как описал Уэллс в своем романе.

¹ О том, как современная наука пытается обойти эти трудности, рассказано в моей книге „Межпланетные путешествия".

Я. И. Перельман

назад