Командир Ванденберг рассказал бы эту историю лучше меня, но он далеко, за много миллионов миль. А речь пойдет о его геофизике, докторе Пейнтере, который (во всяком слу­чае, так все считали) сбежал на Луну от жены.

Правда, то же говорили и о многих других (особенно сами жены), но на сей раз это была не шутка. И не так чтобы он не любил жену, скорее напротив: Пейнтер готов был сде­лать для нее все. На беду ее желания всякий раз обходились ему слишком дорого. Его супруга была женщиной с экстра­вагантными вкусами, а таким женщинам лучше не выходить замуж за ученых, даже таких, которые улетают на Луну.

Главной слабостью миссис Пейнтер были драгоценные камни, особенно брильянты. Нетрудно понять, что эта сла­бость доставляла немало беспокойства доктору Пейнтеру. Как заботливый и нежный супруг, он не только беспокоился, но и принимал меры. И Пейнтер стал одним из ведущих мировых специалистов по алмазам; уточню: как ученый, не как коммерсант. О происхождении, составе и свойстве алмазов он знал, наверное, больше, чем кто-либо иной. К со­жалению, можно очень много знать об алмазах и не иметь ни одного. А какая радость миссис Пейнтер от эрудиции мужа – ее не повесишь себе на шею, отправляясь на прием...

Я уже говорил, что геофизика была основной специально­стью доктора Пейнтера; алмазы представляли собой, так сказать, побочное увлечение. Он создал много замечатель­ных приборов, позволяющих с помощью электронных им­пульсов и магнитных волн проникнуть в недра Земли, полу­чить своего рода рентгеновский снимок ее скрытой от глаз толщи. Не удивительно, что его включили в число тех, кто должен был попытаться разведать таинственные недра Луны.

Пейнтер охотно согласился участвовать в экспедиции, но командиру Ванденбергу показалось почему-то, что геофизик предпочел бы задержаться на Земле. Кстати, не он один. Иные просто боялись, и ничего нельзя было сделать; из-за этого пришлось забраковать многих отличных людей. Однако на этот раз дело было не в личных переживаниях. Пейнтер только что начал очень важный опыт, речь шла о задаче, которой он посвятил много лет, и ему не хотелось покидать Землю, не дождавшись ответа. Но Первая экспедиция не могла ждать его, и пришлось доктору положиться на своих ассистентов. Правда, он непрерывно обменивался с ними зашифрованными радиограммами, к превеликому неудовольст­вию узла связи Третьей космической станции.

Столкнувшись с чудесами нового мира, Пейнтер скоро забыл свои прежние заботы. Он без конца колесил по по­верхности Луны на одном из маленьких удобных электро­скутеров, которые захватили с собой американцы, вооружен­ный сейсмографами, магнитометрами и прочими хитроум­ными орудиями геофизика. Доктор Пейнтер хотел за несколько недель узнать о Луне столько же, сколько человек узнал о Земле за сотни лет. Конечно, в его распоряжении была только малая часть из четырнадцати миллионов квадрат­ных миль лунной поверхности, но уж работать – так рабо­тать основательно!

Он по-прежнему получал телеграммы от своих сотрудни­ков на Земле, а также короткие, но исполненные горячих чувств весточки от супруги. Но ни то, ни другое его как будто не волновало. Даже если вы не заняты настолько, что некогда глаз сомкнуть, четверть миллиона миль помогают вам как-то по-новому взглянуть на свои личные дела. Мне ка­жется, на Луне доктор Пейнтер впервые за всю свою жизнь был по-настоящему счастлив (кстати, не только он).

Неподалеку от нашей базы находился великолепный кра­тер, этакое исполинское дыхало диаметром около двух миль. Но на первых порах наши совместные работы сосредоточи­лись в другом районе, и прошло полтора месяца, прежде чем Пейнтер смог получить маленький вездеход и вместе с еще тремя исследователями отправиться на разведку к кратеру. Уйдя за горизонт, они вышли также из зоны радиосвязи, од­нако это нас не тревожило: если что-нибудь случится, они всегда могут связаться с Землей, а оттуда уже передадут радиограмму нам.

Отряд Пейнтера отсутствовал сорок восемь часов, а это предельный срок непрерывной работы на Луне, даже если вы применяете стимулирующие средства. Поначалу все шло гладко, а потому и не особенно интересно; они добросо­вестно выполняли программу исследований. Достигли кра­тера, поставили герметичный купол, разложили снаряжение, произвели все замеры, затем установили маленький буровой станок, чтобы взять образцы пород. И вот тут-то, ожидая, когда бурильный снаряд извлечет из лунных недр аккуратный столбик, Пейнтер сделал свое второе великое открытие. Пер­вое было им сделано десятью часами раньше, хотя он тогда об этом не знал.

Вдоль кромки кратера, выброшенные с глубины несколь­ких миль могучими взрывами, которые изуродовали лунный лик триста миллионов лет назад, громоздились гигантские обломки коренных пород. Да, буровым станком так недра не разворотишь... Жаль только, что эти исполинские образцы были разбросаны на огромной площади в полном беспорядке; необузданные силы, извергшие их на поверхность, нарушили всякую последовательность пластов.

Карабкаясь по горам этого необычного шлака, Пейнтер тут и там отбивал геологическим молотком посильные ему образцы. Вдруг товарищи услышали громкий крик, и доктор наук подбежал к ним, держа в руках осколки довольно сквер­ного стекла. Прошло несколько минут, прежде чем он успо­коился настолько, что смог объяснить, из-за чего поднял та­кой шум. И понадобилось еще некоторое время, пока отряд вспомнил о своей задаче и продолжил работу по про­грамме.

Ванденберг издали приметил четверку, когда она возвра­щалась к кораблю. Не похоже, чтобы они особенно устали, а ведь двое суток на ногах... Больше того, даже скафандры не могли скрыть не совсем понятную живость их движений. Сразу видно, что экспедиция прошла успешно. Что же, есть двойное основание поздравить доктора Пейнтера. Как ни туманна полученная с Земли срочная радиограмма, ясно, что опыт Пейнтера закончился полным триумфом.

Но при виде того, что держал в руке геофизик, командир Ванденберг забыл о радиограмме. Он знал, как выглядит не­граненый алмаз. Только знаменитый «Каллинен» весом 3026 карат превосходил размерами этот.

– Ничего удивительного,- услышал командир захлебыва­ющийся радостью голос Пейнтера. – Алмазы всегда находят там, где есть вулканические трубки. Но почему-то мне не приходило в голову, что эта закономерность распростра­няется на Луну.

Тут Ванденберг вдруг вспомнил про радиограмму и отдал ее геофизику. Ученый быстро пробежал текст глазами и рази­нул рот. После Ванденберг говорил мне, что никогда не ви­дел, чтобы человек был так убит поздравительной телеграм­мой... Вот она:

ЗАДАЧА ВЫПОЛНЕНА. ОПЫТ 541 ПРИМЕНЕНИЕМ УСОВЕР­ШЕНСТВОВАННОГО ТИГЛЯ УВЕНЧАЛСЯ УСПЕХОМ. РАЗМЕРЫ ПРАКТИЧЕСКИ НЕОГРАНИЧЕННЫЕ, СЕБЕСТОИМОСТЬ НИЧ­ТОЖНАЯ.

– В чем дело? – спросил Ванденберг, глядя на потрясенное лицо геофизика.- Новость-то вроде хорошая!

Пейнтер глотнул раз-другой, словно рыба на берегу, и растерянно уставился на большой – чуть ли не во всю ла­донь – кристалл. Затем подбросил его в воздух; кристалл медленно опустился обратно.

Наконец геофизик обрел дар речи.

– Моя лаборатория,- заговорил он,- уже много лет пыталась синтезировать алмазы. Вчера вот эта штука стоила миллион долларов. Сегодня – сотни две, не больше. Я даже не уверен, захочу ли тащить его с собой на Землю...

Конечно, он увез кристалл, у кого хватило бы духу вы­бросить такого красавца. Около трех месяцев миссис Пейн­тер носила лучшее в мире брильянтовое ожерелье, которое вполне стоило тысячи долларов (стоимость гранения и полировки). Потом процесс Пейнтера был освоен промышлен­ностью, а месяцем позже она получила развод. Основание? Крайне жестокое обращение со стороны мужа. Вы, конечно, скажете – поделом...