Во время первой жизни на Земле я провел больше времени в седле, чем на ногах. На Барсуме я в основном летал на флайере. Поэтому я прекрасно понимал, что полуторатысячемильная прогулка не доставит мне удовольствия. Однако делать было нечего, нужно было идти. И чем быстрее мы преодолеем этот путь, тем лучше.
Гатол находился к юго-западу от Хорца. Но у нас не было компаса и поэтому, как потом выяснилось, мы слишком отклонились к западу. На этом пути нас ожидало множество опасных приключений.
Мы прошли уже примерно две с половиной тысячи хаадов из тех четырех тысяч, которые нам предстояло преодолеть. На нас дважды нападали бенсы, но их удалось уничтожить прежде, чем они сумели причинить нам вред. Нам пришлось отбиваться от диких калотов, самых опасных хищников Барсума. Здесь, за пределами нашей страны, каждый человек был нашим врагом: ведь воды и воздуха не хватало на всех.
Обширные равнины дна мертвого моря, покрытые чахлой растительностью, лишь изредка перерезались низкими унылыми холмами. В долинах между ними мы находили съедобные растения, но в основном питались манталией, которая росла повсюду.
На тридцать седьмой день пути мы встретились с серьезными неприятностями. Шел четвертый зод, что соответствует 15 часам земного времени, когда вдалеке я разглядел зеленых марсиан.
Чтобы не угодить в цепкие лапы этих жестоких людей, мы ускорили шаг в надежде скрыться до того, как они нас заметят. На открытых участках нам приходилось ползти.
Я полз впереди, плотно прижимаясь к пыльной земле, как вдруг наткнулся на человеческий скелет, он уже почти превратился в прах.
Через пятьдесят ярдов я наткнулся на другой скелет, потом еще на один... Это была жуткая картина. Что же здесь произошло? Неизвестно.
Наконец мы удалились на значительное расстояние от зеленых марсиан и теперь могли подумать о подходящем укрытии.
Открывшийся перед нами провал мог сравниться только с Большим каньоном в Колорадо. У наших ног в земле разверзлась гигантская трещина глубиной в две мили, а шириной миль в десять. По краям расщелины громоздились камни, за которыми мы и спрятались. Вокруг валялось огромное множество скелетов. Вероятно, это можно было посчитать предостережением свыше, но все мое внимание было сосредоточено на медленно приближающемся караване.
Когда я впервые попал на Марс, то оказался в плену у зеленых существ и жил среди них довольно долго. Поэтому я прекрасно изучил их обычаи и был уверен, что караван направляется к инкубатору.
Каждая взрослая марсианка приносит ежегодно тринадцать яиц. Из них отбирают яйца определенного размера и веса, которые прячут в подземные хранилища с очень низкой температурой, где развитие зародышей происходит очень медленно. Kаждый год эти яйца осматривает совет, состоящий из двадцати вождей, которые уничтожают яйца, не соответствующие требуемым критериям. В конце концов остается сто самых совершенных по форме и весу яиц.
Таким образом, после пяти лет отбора пятьсот идеальный яиц помещают в природный инкубатор с повышенной температурой, где начинается развитие зародышей, которое длится пять лет. Проклевывается 99 процентов яиц. Их забирают, а остальные остаются в инкубаторе. Их судьба уже никого не заботит. Даже если зародыши разовьются до необходимого уровня и покинут яйца, они погибнут.
Эти новорожденные не нужны племени, так как могут внести опасную тенденцию слишком долгого развития и при этом нарушить весь жизненный цикл рода.
Инкубаторы устраиваются там, где их не могут обнаружить враги или представители других племен зеленых. Обнаружение инкубатора — это катастрофа для племени. Ведь в данном случае род останется без детей на целых пять лет.
Караван зеленых кочевников представляет собой пышное варварское шествие. В надвигающемся на нас караване насчитывалось примерно двести пятьдесят трехколесных повозок, которые тащили громадные животные цитидары.
Повозки были пышно разукрашены. В каждой сидели одетые в меха, шелка и украшенные драгоценностями мужчины и женщины. На спине каждого цитидара сидел молодой возница. Во главе колонны ехали две сотни воинов, а с флангов караван охраняли тридцать воинов, гарцующих на тотах.
Мы смотрели на приближающийся кортеж, и когда колонна изменила направление движения, я вздохнул с облегчением. Очевидно, зеленые воины заметили пропасть и свернули, чтобы двигаться вдоль нее.
Но моя радость была преждевременной, так как один из воинов-разведчиков заметил нас.
II
Он немедленно окликнул своих товарищей и, пришпорив тота, понесся к нам. Мы вскочили, выхватили мечи, готовясь драться. И тут Ллана крикнула:
— Смотрите! Вниз ведет тропа!
Я оглянулся. Действительно, узкая извилистая тропа спускалась в ущелье. Если бы нам удалось добраться до него, мы оказались бы в безопасности. Вполне возможно, что зеленые люди не подозревали об этом, так как они устраивали свои инкубаторы там, где никто и никогда не жил, на расстоянии тысяч миль от своих территорий.
Я, Ная Дан Чи и Ллана бросились к тропе. Я оглянулся и увидел, что воин совсем рядом и кому-то из нас до тропы не добраться. Поэтому я крикнул Ная Дан Чи, чтобы он и Ллана поспешили к тропе. Но они оба остановились и повернули ко мне.
— Это приказ! — крикнул я. Они неохотно подчинились, а я повернулся навстречу скачущему воину.
Он остановился, спешился, очевидно, намереваясь захватить меня в плен. У меня не было желания подвергаться жестоким пыткам в плену. Для меня было лучше умереть сейчас.
Он выхватил меч и устремился ко мне. Если бы не шесть воинов, спешивших к краю пропасти, я бы не беспокоился, так как еще не было ни одного зеленого воина, который мог бы справиться со мной. Даже огромный рост зеленых людей не давал им преимущества. Скорее наоборот: движения их были более медленными, чем мои.
Мой противник, разглядев, что перед ним такое слабое создание, бросился вперед подобно разъяренному быку. Он был слишком уверен в своей победе.
Я видел, что он хочет ударить меня по голове мечом плашмя, чтобы оглушить. Но я увернулся от сильного удара и тотчас сам нанес ответный удар. Ни одна из четырех рук воина не успела перехватить мой меч. Рана его была ужасна. Он взревел и снова ринулся на меня. На этот раз более осмотрительно. Но это не имело значения. Он был обречен: ведь он скрестил оружие с лучшим воином двух миров.
Еще шестеро воинов подбегали ко мне. У меня не оставалось времени. Я сделал обманное движение и пронзил сердце своего врага. Затем, видя, что Ллана в безопасности, я повернулся и побежал вдоль края пропасти.
Зеленые воины совершили именно то, чего я ждал от них: они направили своих тотов следом за мной. Каждый жаждал взять меня в плен.
Я резко развернулся и бросился к ним навстречу. По всей видимости, они решили, что я сошел с ума от страха, но я-то бежал к ним, чтобы увести от тропы, ведущей вниз. Они находились совсем близко от меня, когда я прыгнул и перелетел над их головами.
Пока воины разворачивались, я был уже далеко. Иногда мне, к сожалению, все-таки приходилось убегать от врага.
Я без особой спешки добрался до тропы и двинулся вниз за Лланой и Ная Дан Чи, которые уже ждали меня.
Когда мы спустились ниже, я посмотрел наверх, на зеленых воинов, стоявших на краю пропасти. Я сразу сообразил, что они намереваются делать, и потащил Ллану под защиту каменных стен. Лишь только Ная Дан Чи успел присоединиться к нам, как вокруг стали взрываться радиевые пули.
Ружья, которыми были вооружены зеленые марсиане, изготавливались из белого материала и дерева — очень легкого и твердого, не известного нам, жителям Земли. Ствол из сплава стали и алюминия был тверже самой стали. Вес ружья был очень небольшим, но, несмотря на маленький калибр, убойная сила этого оружия была огромной. Они убивали на таком расстоянии, которое на Земле показалось бы невероятным.
Пули, которыми они стреляли, взрывались при ударе о цель.
При дневном свете порошкообразная начинка пуль взрывается и сила взрыва поистине огромна.
Я считал, что безопаснее оставаться здесь, а не спускаться ниже. Скорее всего огромные зеленые воины не рискнут преследовать нас. Во-первых, они не любят ходить пешком, во-вторых, эта тропа была слишком узкой для них.
Через некоторое время я выглянул из укрытия. Воины исчезли. Тогда мы начали спуск в долину, не желая еще одной встречи с ордой этих жестоких и безжалостных существ.
III
Тропа круто спускалась вниз и временами нам приходилось слезать по почти отвесному склону. То и дело мы перешагивали через человеческие скелеты.
— Что это за скелеты? — спросил Ная Дан Чи.
— Не имею представления. Но уверен, что внизу скелетов еще больше.
— Как же погибли эти люди? — спросила Ллана.
— Возможно, эпидемия в долине? — предположил Ная Дан Чи. — А эти несчастные хотели выбраться оттуда.
— Трудно даже предположить, что же здесь произошло. Вы видите, они все без оружия и необходимых припасов. Они, видимо, пытались бежать. Но от чего? Не знаю.
Теперь мы уже могли рассмотреть долину — великолепную, заросшую алой травой. Виднелись и леса — весьма впечатляющее зрелище на угасающей планете.
Я и раньше видел деревья и кустарники вдоль каналов, сады в горах, где были оросительные системы, но здесь я увидел настоящую реку. Я разглядел ее. И озеро... Такого я не видел никогда. И вдруг Ллана вскрикнула. Она заметила город, белеющий башнями.
— Какое великолепие, — воскликнула она. — Интересно, какие люди живут там?
— Возможно, такие, которые сочтут за удовольствие перерезать нам всем троим глотки, — пробормотал я.
— Мы, оревары, не любим убивать, — сказал Ная Дан Чи. — Почему все другие расы на Барсуме столь кровожадны?
— Я не думаю, что это ненависть делает их кровожадными. Это просто обычай. С тех пор как пересохли моря и реки, выжить стало очень трудно. Поэтому марсиане привыкли воевать и убивать чужаков. Это стало их второй натурой.
— Но мне хочется посмотреть этот город, — сказала Ллана.
— Твое любопытство трудно удовлетворить.
Мы некоторое время стояли на склоне и всматривались вниз. Перед нами раскинулся красивейший пейзаж, внизу гуляло стадо жирных тотов, которых красные марсиане иногда использовали и в пищу. Мы так давно не ели мяса... Искушение было очень велико.
— Спустимся, — предложила Ллана. — Я не вижу людей; город еще далеко отсюда, а эта долина так прекрасна...
— А я хотел бы хорошенько поесть, — сказал я.
— И я, — подхватил Ная Дан Чи.
— Здравый смысл подсказывает, — заметил я, — что мы совершаем глупость. Но если всегда прислушиваться к здравому смыслу, то жизнь покажется такой скучной.
— Во всяком случае, — подчеркнула Ллана, — мы не знаем, где опаснее: наверху, где нас дожидаются зеленые воины, или внизу, где так красиво.
После непродолжительной дискуссии мы начали спускаться.
У подножия стены, где заканчивалась тропа, мы увидели груду человеческих костей, многие из которых были переломаны.
К счастью, город находился на таком расстоянии, что оттуда нельзя было разглядеть нашу маленькую группу. Зная обычаи марсиан, мы решили не приближаться к городским постройкам. Недалеко от этого места протекала река, за ней темнел лес. Мы приблизились к реке и пошли по мягкой красной траве, усыпанной множеством цветов неземной красоты.
На другом берегу паслись тоты — именно та порода, которую разводят, чтобы употреблять в пищу. Ная Дан Чи предложил перебраться поближе к животным, чтобы убить одного из них. Река буквально кишела рыбой, и я по пути заколол несколько своим мечом.
— Теперь у нас на обед будет рыба, — сказал я. — А если Ная Дан Чи повезет, то и мясо.
— А в лесу наверняка растут фрукты и орехи, — подхватила Ллана. — Какой чудесный будет обед!
— Пожелайте мне удачи, — сказал Ная Дан Чи. Он стал тихонько подкрадываться к тотам.
Мы с Лланой следили за ним, но он укрылся так искусно, что мы ничего не видели, пока он не выскочил из леса, швырнув что-то в ближайшего быка. Животное всхрапнуло, рванулось, но тут все его восемь ног подогнулись и бык тяжело рухнул на вемлю. Оставшиеся тоты разбежались.
— Как он это сделал? — спросила Ллана.
— Не знаю. Я не успел рассмотреть. Копья у него не было, а меч и сейчас висит на поясе.
— Он швырнул что-то похожее на палку.
Мы наблюдали за Ная Дан Чи. Вскоре он вернулся, неся с собой такое количество мяса, что его хватило бы на десятерых.
— Как ты прикончил его? — спросила Ллана.
— Кинжалом.
— Потрясающе, — сказал я. — Но где ты научился этому?
— Метание кинжалов очень распространено в Хорце. А я три года подряд выигрывал приз джэддака, поэтому и был уверен в успехе, когда обещал вам мясо.
Пока Ная Дан Чи и я разводили костер и готовили обед, Ллана набрала фруктов и орехов. Мы отменно пообедали и затем улеглись спать на мягкую траву.
IV
Проснулись мы поздно — сказывалась усталость. Мы снова набросились на мясо, рыбу и фрукты, а затем двинулись по тропе, которая вела из долины.
— Подъем будет трудным, — сказал Ная Дан Чи.
— Мне совсем не хочется уходить из этого великолепного места, — сказала Ллана.
Я посмотрел вдаль:
— Может, теперь у тебя появится желание уйти отсюда!
Ллана и Ная Дан Чи повернулись туда, куда глядел я, и увидели около двух сотен воинов на тотах. Всадники были черными, как смола, и я подумал: не черные ли это пираты Барсума, с которыми я воевал много лет назад у Южного полюса7 Они называли себя перворожденными.
Воины быстро окружили нас, угрожая занесенными для броска копьями.
— Кто вы? — спросил их предводитель. — Что вы делаете в Долине перворожденных?
— Мы попали сюда, спасаясь от зеленых людей, — ответил я, — и уже собирались уходить. Мы пришли с миром и не хотим войны, но наши мечи всегда наготове, когда нужно постоять за свою честь.
— Вы пойдете с нами в Камтоль, — сказал предводитель.
— В город? — спросил я.
Он кивнул. Я выхватил меч из ножен.
— Стойте! — крикнул предводитель. — Нас двести человек Вас трое. Если вы пойдете в город, у вас появится шанс остаться в живых. Если будете сопротивляться — умрете.
Я пожал плечами. Мне-то все равно, но Ллана хотела посмотреть город.
— Ная Дан Чи, а что ты скажешь?
— Мне очень хочется попасть в этот город, — воскликнула Ллана, — но если ты решишь драться, я с тобой. А может, — добавила она, — нас не ждет в городе опасность?
— Вы должны отдать нам все ваше оружие, — сказал предводитель.
Мне это не понравилось.
— В противном случае — смерть. Идем, я не могу стоять здесь весь день.
Сопротивление было бесполезным. К тому же бессмысленно жертвовать жизнью, когда есть хоть малейшая надежда на то, что нас хорошо примут. Поэтому мы сели за спины трех воинов, и отряд поскакал к городу.
Мы ехали без особых происшествий и мне удалось хорошенько рассмотреть наших противников. Несомненно, они принадлежали к той же расе, что и обитатели Южного полюса — перворожденные Барсума. Это были красивые и могучие люди. В их глазах светился разум. Я — виргинец, и вам может показаться странным, что я восхищаюсь чернокожими людьми. Но гладкая блестящая черная кожа добавляла этим людям еще больше мужественной красоты. Все оружие у этих воинов было таким же, какое я видел у черных пиратов Барсума.
Мое восхищение этими людьми вовсе не заставило меня забыть о том, что эта раса отличается особой жестокостью и коварством. Так что наши перспективы были совсем неутешительными.
Камтоль не обманул наших ожиданий. Вблизи он был столь же прекрасен, как и на расстоянии. Его окружали стены, чистые, белые, как и фасады домов в городе. Среди черных попадались и красные люди, которые исполняли тяжелую и грязную работу. Видимо, это были рабы.
Не могу сказать, что я, Джон Картер, принц Гелиума, с большим энтузиазмом смотрел на славную перспективу стать чистильщиком улиц или сборщиком мусора. Характерной особенностью этого города было то, что его дома стояли на земле, а не на сваях, как в большинстве новых марсианских городов. Под усиленной охраной нас провели в большое здание и там развели по разным комнатам.
Я оказался в комнате, где стояла машина странной конструкции. Меня усадили к ней спиной. На передней ее панели было множество кнопок и рукояток; в разные стороны отходили провода, оканчивающиеся металлическими браслетами. Браслеты закрепили на моих руках, ногах а на шею наложили ошейник, какие бывают у собак. Затем на меня надели нечто вроде халата и я почувствовал, как в меня словно вонзились сотни игл. Сначала я решил, что меня хотят умертвить электрическим током, но потом подумал, что это можно было бы сделать более простым способом — обычным мечом, к примеру.
Офицер, который, по-видимому, был здесь главным, встал передо мной.
— Сейчас мы будем проверять тебя, — сказал он. — Ты должен честно отвечать на все вопросы.
Их было шестеро. Вопросы сыпались на меня градом, иногда я даже не успевал уловить их суть, потому-то временами путался в ответах.
Затем он подал знак служителю, и тот включил аппарат. Значит, меня просто хотят проверить, а вовсе не убить. Мягкое покалывание усилилось и мне начали задавать вопросы. То они говорили со мной спокойно и вкрадчиво, а то кричали и оскорбляли.
Затем мне дали немного отдохнуть. В комнату вошел раб с подносом, на котором стояла чаша. Но как только я хотел приступить к еде, поднос убрали, и мои мучители издевательски рассмеялись. Они стали колоть меня острыми иглами и поливать раны каким-то жгучим раствором, а потом прикладывали что-то, моментально подавляющее боль.
Мне снова дали отдохнуть и вновь предложили еду. А когда я отказался взять ее, они стали настаивать. К моему удивлению, теперь мне разрешили поесть. Я пришел к заключению, что попал в плен к садистам, маньякам, а то, что произошло позже, лишь укрепило меня в этой мысли. Мои палачи вышли из помещения. Я остался один и стал размышлять о странной процедуре, которой меня подвергли. Внезапно с противоположной стороны открылась дверь и в комнату ворвался огромный бенс.
«Это конец», — подумал я. Рычащий зверь направился прямо ко мне. И вдруг он остановился в нескольких шагах от меня. Я взглянул и понял, что его сдерживает цепь, слишком короткая, чтобы достать до меня. У меня было ощущение, что я вернулся с того света. Однако если они хотели испугать меня, то явно просчитались. Смерти я не боялся.
Бенса за цепь вытащили из комнаты, дверь захлопнулась и в комнату вошел улыбающийся офицер.
— Вот и все, — сказал он. — Проверка закончена.
V
Освободив от всех браслетов, меня под охраной провели в подвалы, какие существуют в любом марсианском городе: как в древнем, так и в новом.
Меня приковали к стене в камере. Здесь же находился один заключенный — красный марсианин. А вскоре к нам присоединились Ллана и Ная Дан Чи. Их также приковали к стене.
— Я вижу, что вы тоже проходили проверку, — сказал я.
— Интересно, чего они добивались этим, — отозвалась Ллана. — Какая-то чушь.
— Может, они хотели узнать, смогут ли запугать нас до смерти, — предположил Ная Дан Чи.
— Сколько времени нас будут держать в этой камере? — поинтересовалась Ллана.
— Я тут уже год, — откликнулся красный марсианин. — Иногда меня выводят на работу вместе с остальными рабами, принадлежащими джэддаку. Но пока меня кто-нибудь не купит, я останусь в камере.
— Купит? Что ты имеешь в виду? — спросил Ная Дан Чи.
— Все заключенные — собственность джэддака. Но дворянин или офицер имеют право купить любого. Я думаю, что джэддак просит слишком много, так как многие хотели бы купить меня, но я по-прежнему в камере.
Он помолчал, затем сказал:
— Простите, но двое из вас не похожи на барсумцев. Женщина — типичная представительница красной расы, а вы оба — белокожие, хотя у одного из вас волосы черные, а у другого — желтые.
— Ты слышал об ореварах? — спросил я.
— Конечно. Это давно исчезнувшее племя.
— И тем не менее Ная Дан Чи — оревар. Их осталось совсем немного на планете, и он — один из них.
— А ты? Ты не оревар. У тебя черные волосы! О! Может быть, ты Джон Картер?
— Да. А ты кто?
— Меня зовут Джад Хан. Я из Амхора.
— Амхор? Я знаю одну девушку из Амхора. Если память не изменяет, ее зовут Джанай.
— Откуда ты знаешь Джанай?
— И ты ее знаешь?
— Это моя сестра. Она погибла. Когда я путешествовал, Джал Хад, принц Амхора, подкупил Гантун Гора, наемного убийцу. И тот убил моего отца за то, что он отказался отдать Джанай в жены Джал Хаду. Она сбежала, а позже я узнал о ее смерти. Чтобы спастись самому, мне пришлось покинуть родину. Я долго скитался и вот попал в плен к перворожденным. Но скажи, что ты знаешь о Джанай?
— Она жива. Она стала женой одного из наиболее достойных офицеров Гелиума и находится в безопасности.
Джад Хан был вне себя от радости, когда услышал, что его сестра жива.
— Теперь, — сказал он, — если мне удастся отомстить убийцам отца, я буду счастлив.
— Твой отец отмщен, — произнес я. — Джал Хад мертв.
— Жаль, что это не удалось сделать мне.
— Ты здесь уже год, — сказал я. — Ты должен знать обычаи этого народа. Можешь ли ты сказать, какая судьба ждет нас?
— Вас могут сделать рабами, и тогда, хотя с вами будут обращаться жестоко, вы останетесь живы. Может статься, вас используют на Играх, где вам придется сражаться с людьми или зверями для развлечения перворожденных. Ну и, конечно, в любой момент вас могут приговорить к смерти. Все зависит от того, что взбредет в голову Доксусу, джэддаку перворожденных. Я думаю, что он немного ненормальный.
— Если судить по этому глупому испытанию. — заметила Ллана, — то они все ненормальные.
— Не надо так говорить, — посоветовал Джад Хан, — если бы ты узнала цель эксперимента, то поняла бы, что это не выдумка сумасшедшего. Ты видела трупы при входе в долину?
— Да. Но при чем здесь мертвецы?
— Они тоже проходили испытание. Вот почему они были умерщвлены.
— Я не понимаю, — произнес я. — Объясни.
— Машина записывает сотни ваших рефлексов и анализирует индекс нервной системы, который строго индивидуален для каждого существа. Машина излучает энергию, и человек погибает практически мгновенно.
— К чему все это? — спросил я. — Неужели для того, чтобы уничтожить несколько несчастных рабов?
— Конечно, нет. Первичной целью было предотвращение бегства рабов, чтобы они не разнесли по всему миру весть об этой прекрасной долине. Вы понимаете, что многие государства пожелали бы захватить ее. Но существует и другая цель — сохранение власти Доксуса. Индекс нервной системы каждого взрослого человека в долине зафиксирован, и значит, каждый находится во власти джэддака. Никто не может покинуть долину из страха быть уничтоженным. Враг джэддака может спокойно сидеть дома, не подозревая ни о чем, а смерть в любой момент настигнет его. Доксус единственный, чей индекс не введен в машину. И только он, да еще Мир Жо знают, где находится основной агрегат машины и как с ней обращаться. Утверждают, что она весьма сложная и хрупкая. Неумелого обращения она не потерпит, а восстановить аппаратуру невозможно.
— Почему? — спросила Ллана.
— Изобретатель мертв. Говорят, что он сильно ненавидел Доксуса за то, что джэддак использовал машину для таких гнусных целей. И Доксус, опасаясь своего разоблачения, убил изобретателя. Мир Жо, помощник изобретателя, неспособен создать другую такую машину.