Человек обживает космос

«Московские губернские ведомости» за 1848 год, к примеру, писали: «Мещанина Никифора Никитина за крамольные речи о полете на Луну сослать в поселение Байконур». Парадокс истории: «за крамольные речи о полете на Луну» — туда, где ныне стартуют советские космические корабли...

Сегодня космические спутники и корабли помога­ют метеорологам, геологам, картографам, морякам, сельским труженикам.

Более того, многие земные проблемы, скажем, такая, как энергетическая, могут быть успешнее реше­ны с выходом в космос. Ученые предполагают, что «искусственный спутник», висящий на стационарной орбите над планетой, способен преобразовывать солнеч­ную энергию в электрическую, которая будет переда­ваться на приемные планетные станции в виде электро­магнитного луча сверхвысокой частоты. Сегодня это уже реально. А что принесет нам завтра?

Эту геологическую структуру можно было отне­сти к разломам. Складки поверхности, которую смяли фантастические земные силы. Чем выше поднимается точка съемки над поверхностью Земли, тем больше деталей содержит снимок. Из космоса геологи увидели картины, которые никогда не наблюдали до сих пор. Обнаружилось одно особенное достоинство фотосним­ков, сделанных с космической высоты. На них неожи­данно стали заметны глубинные структуры Земли. Они проступали сквозь чехол наносов, как проступают очертания памятника, закрытого тканью до торжествен­ной церемонии...

Но запрограммированная работа космических автоматов не всегда устраивала ученых, поэтому появи­лась идея посвятить в тайны науки о Земле будущих космонавтов-«геологов», которые могут проводить бо­лее гибкие и активные исследования. Осуществить ее оказалось нелегко. Сроки подготовки космонавтов огра­ничены, а для того, чтобы стать хорошим геологом, нужны годы.

На помощь пришла методика подготовки «внезем­ных специалистов», разработанная в объединении «Аэрогеология» и Центре подготовки космонавтов. Кос­монавты занимаются не по учебникам, а, так сказать, «на живой природе» — с борта самолета, слушая ком­ментарии специалистов.

Мы подлетали к району, где должно было начать­ся очередное занятие. Оно строилось так: сначала шло изучение поверхности с большой-самолетной — вы­соты. Затем тот же район исследуют с борта вертолета, а в конце концов проходят его пешком, трогая все своими руками. Словом, путь познания нелегок. Например, космонавты Валентин Лебедев и Анатолий Березовой «прошлись» почти по всей террито­рии Советского Союза: от Украины до Приморья, через БАМ и Среднюю Азию.

Следующий адрес, который поможет узнать одну из интересных профессий космонавтики,- Гидромет­центр СССР. Спутники и космические корабли решают важные метеорологические задачи. Вот примеры. На острова и прибрежные зоны материков часто обру­шиваются тропические циклоны. В 1963 году, на­пример, сообщения об урагане «Флора» с перечислением жертв и разрушений походили на телеграммы с театра военных действий.

Как же избежать подобных трагедий? Если точно предсказывать появление тайфунов, их характеристики, поведение, то своевременная подготовка к борьбе с ними многократно сократит потери. И более того, заблаговременный прогноз позволит в будущем управ­лять движением циклонов.

Предсказывать погоду — дело чрезвычайно слож­ное. Причина неточности-труд недоступность инфор­мации о поведении атмосферы и гидросферы Земли, солнечной активности. И вот тут-то на помощь прихо­дят спутники. Орбитальный синоптик за каждый виток, всего за полтора часа, обеспечивает обзор состояния атмосферы от полюса в полосе шириной до полутора тысяч километров. Никакие другие средства современ­ной техники не в состоянии предоставить такой огром­ный объем климатических наблюдений.

Одна из интересных областей науки о погоде- «морские прогнозы». В Гидрометцентре по фотомонта­жам анатизируются атмосферные процессы, штормо­вые зоны. Прогнозируется погода. Этих сообщений ждут тысячи кораблей.

Многие удивятся: «Неужели волны тоже видны со спутников?» Нет, конечно. Однако существует пря­мая зависимость между атмосферными процессами и погодой. Синоптики делают выводы, анализируя движе­ние воздушных масс, определяя скорость ветра, види­мость, осадки...

При необходимости синоптики обращаются за помощью к космонавтам, которые работают на орбите.

Говоря о помощи космокораблей своим морским собратьям, надо упомянуть и о недавно созданной специальной службе «КОСПАС-САРСАТ». Эта програм­ма получила путевку в жизнь в 1977 году, когда был подписан меморандум между СССР, США, Канадой и Францией. Речь шла о создании единой сети спутников, способной контролировать всю территорию земного шара и принимать сигналы от терпящих бедствия судов и самолетов.

Вот какое сообщение агентства «Канадиан Пресс» обошло весь мир в сентябре 1982 года: «Три канадца из провинции Онтарио, чей самолет потерпел аварию на территории Британской Колумбии на прошлой неделе, обязаны своей жизнью советскому спутнику».

Им пришлось совершить вынужденную посадку в безлюдном районе страны. В результате приземления самолет был сломан, радиостанция повреждена. Тем не менее автоматические сигналы «5О8» были приняты в космосе советским искусственным спутником, предназ­наченным для приема и передачи на Землю сигналов бедствий самолетов, морских или океанских судов. Не прошло и пяти часов, свидетельствует агентство «Кана­диан Пресс», как из Советского Союза было передано сообщение в Канаду об обнаружении самолета и месте его нахождения. Точность координат, как признают канадцы, была поразительной. Потребовалось облететь всего лишь несколько километров, чтобы обнаружить трех человек, потерявших надежду на спасение...

Метеорологические прогнозы помогают узнать не только о близких климатических изменениях, но и более далеких. Как показывают исследования, наша цивилизация активно влияет на погоду. Специалисты, к примеру, опасаются, что повышение содержания угле­кислого газа может привести к так называемому «пар­никовому эффекту». Некоторые специалисты встрево­жены тем, что в результате этого эффекта атмосфера планеты начнет перегреваться. Больше всего опасают­ся, что будет растоплен ледяной панцирь Западной Антарктики. Это повысило бы уровень Мирового оке­ана более чем на пять метров. Таяние всего ледяного панциря антарктического континента подняло бы уро­вень океана на десятки метров, чего, согласно оценке ученых, достаточно, чтобы затопить многие крупнейшие города мира.

Выводов о неустойчивости «ледникового щита», в частности, придерживается заведующий отделом гляциологии Института географии Академии наук СССР, член-корреспондент АН СССР В. М. Котляков. Его рассуждения базируются на том, что в Антарктиде, на коренном ложе под громадной толщей льда, была обнаружена вода. Как это ни парадоксально, ее нашли в самой холодной части континента, где температура и летом ниже минус 20 градусов (зимой термометр пока­зывает даже минус 80). Решающий фактор при этом — «подземное» тепло, которое «борется» с постоянным проникновением сквозь толщу льда холода. Если тол­щина льда невелика, то поток холода проникает сквозь него. Там же, где мощность льда значительно больше, верх одерживает геотермический поток тепла. Лед тает, и на границе с коренными породами образуется вода.

Когда американцы пробурили скважину в центре Западной Антарктиды, это было доказано практически. Многие исследователи считают, что в результате «теп­личного эффекта» уже растаяло около 40 тысяч кубических километров полярного льда в Антарктиде. Это привело к повышению уровня Мирового океана с 1940 года более чем на 10 сантиметров, примерно в три раза больше, чем за предыдущие полвека. Сравнение спутни­ковой информации с морскими атласами США и СССР и сообщениями китобойных судов подтвердило, что лет­ние условия были более суровыми в начале века, чем сейчас... Можно сказать, что Западная Антарктида действительно покоится на водяной подушке, то есть буквально «плавает».

Некоторые исследователи считают проблему на­столько важной, что призывают уже сейчас учитывать при строительстве дамб, защищающих портовые горо­да, возможный подъем уровня океана...

Очень важный участок космической работы — борьба с пожарами. Само понятие «пожарная охрана» связано с привычным «01». Телефонный звонок — и мчится стрелой по городу красная машина на помощь. А как быть, если горит тайга, тундра? Здесь стоит добавить, что только за один час небольшого лесного пожара может быть уничтожено несколько сотен гекта­ров леса.

Для борьбы с пожарами надо создать Главный Центр приема и обработки спутниковой информации. Наибольшее внимание — районам повышенной пожароопасности. Они известны заранее. Там, где давно не было дождя, долго стоит сухая погода, — жди огня.

Информация со спутников поступает не только в ГЦ, но и через широкую сеть автономных станций, разбросанных по всей стране, в центры приема. Так что принять важные решения, произвести анализ распространения огня, учесть динамику его развития можно и на местах. Причем тундровые пожары опасны так же, как и лесные. Необходимо вовремя эвакуировать стада оленей, предупредить местное население.

Космос может быть полезным и металлургам. Известно, что некоторые вещества не смешиваются на Земле. А в условиях невесомости непривычный «кок­тейль» получается без особых хлопот. Специалисты считают, что в космосе можно создать сотни новых, удивительных сплавов и веществ...

Уже сейчас проведено множество экспериментов на печах «Сплав» и «Кристалл», установленных на станциях серии «Салют». Синтезированы сплавы свинца и цинка, свинца и алюминия.

В Институте физики Академии наук Латвийской ССР разработаны установки, которые позволяют актив­но воздействовать на вещества магнитным полем. И с его помощью добиваются необходимых условий плавки.

Печи пока небольших размеров, да и выход металлов исчисляется не тоннами. Установок всего несколько. Но дело в другом. Опыты окончательно определили направление поиска. На орбите ищут новые сплавы, на Земле моделируют условия их получения. Опыты ученых говорят, что в условиях микрогра­витации на орбите можно производить стекло, свобод­ное от пузырьков. Ценность такого сверхчистого стекла состоит в том, что его можно использовать в совершен­ной оптической технике — лазерах, фотографических объективах и оптических волокнах.

Такую же ценность могли бы иметь, особенно для электронной промышленности, совершенные кристаллы с идеальной молекулярной структурой, образование которых на Земле невозможно. Эксперименты с выращиванием кристаллов в условиях микрогравитации бе­рут начало еще с первых космических полетов.

Видимо, в будущем радиоэлектронная начинка космических кораблей и спутников, так же как и все остальное, будет производиться прямо в безвоздушном пространстве. Место рождения «Космосов», «Метеоров», «Венер», «Марсов» будет одно — космос.

Стоит сказать и о космической связи. В послед­ние годы ее значение особенно возросло. К примеру, в Испании идет чемпионат мира по футболу, на орбите работает советско-французский экипаж — столь разнообразные по географии события, но непосредственными свидетелями их являются практически сотни миллионов людей. И в этом заслуга космонавтики. «Молния» успешно осуществляет сеансы дальней радиосвязи и телевидения между европейской частью СССР и Даль­ним Востоком, Москвой и Гаваной, нашей страной и странами Африки, Северной Америки. В 1967 году вступила в строй разветвленная сеть станций «Орби­та» — специальных пунктов телевизионных программ, передаваемых Центральным телевидением через орби­тальные ретрансляторы. Все это не только обеспечило сверхдальнюю связь, но и открыло новые интересные перспективы. С помощью космических систем связи можно синхронизировать хронометры всех обсервато­рий мира с точностью до 10 микросекунд, тогда как обычные методы позволяли точность в сотни раз меньшую. Конечно, эти задачи можно решить и обычны­ми земными методами, но их экономическая эффективность будет значительно ниже. Практически каждая отрасль имеет теперь «выход на космос».

Если попытаться сформулировать основные усло­вия, при которых космонавтика добилась столь поразительных успехов, то главное состоит в том, что человек занял ведущее место в космических полетах, определяя стратегию и тактику освоения и изучения Вселенной. Ибо нет такого автомата, который смог бы заменить космонавта... Ведь космонавту приходится выступать сразу в роли исследователя и исследуемого.

Когда первый раз знакомишься со станцией «Са­лют», на тебя не производит особого впечатления «космический стадион». «Бегущая дорожка», различные эспандеры, что особенного? Но именно благодаря этому спорткомплексу и удалось преодолеть двухсотдневный рубеж пребывания космонавтов на орбите (237 суток).

Полет Андрияна Николаева и Виталия Севасть­янова на корабле «Союз-9» продолжался всего 18 дней — немного по нынешним меркам. Но тринадцать лет назад это было значительным достижением. Трудно пришлось космонавтам. Ведь на корабле не было не только «стадиона», но и сами испытатели не пользова­лись специальной одеждой, приспособленной для рабо­ты в непривычных условиях. Сейчас, например, космо­навты летают в костюме «Пингвин», прошитом специ­альными резиновыми тяжами. Чтобы совершить какое-либо движение в нем, приходится затрачивать достаточ­ное усилие. Поэтому хочешь или нет, а мышцы почти всегда находятся под нагрузкой. Но тринадцать лет назад...

Новая подготовка, новые эксперименты. В полет уходит следующий экипаж. И вдруг фраза с орбиты: «Может еще месячишко прихватить». Это была победа медиков, конструкторов и, конечно, космонавтов.

Во время 140-суточного полета Владимира Кова­лева и Александра Иванченкова одной из важнейших задач было исследование эритроцитов. Как известно, жизнь эритроцитов — 120 суток. На Земле идет постоян­ный процесс их гибели и рождения новых. Так что за 120 дней у человека в крови полностью меняется их состав. В космосе, к сожалению, дело обстоит хуже. Предварительные исследования показали, что размно­жение эритроцитов там замедляется. Поэтому могло оказаться, что у космонавтов при приближении к этому порогу количество красных кровяных телец сильно упадет.

Центр управления полетами в эти дни напоминал медицинскую лабораторию. Пробы крови, которые космонавты брали сами у себя, а транспортные корабли доставляли их на Землю, показали лишь умеренное снижение числа эритроцитов и гемоглобина. Этот ре­зультат был связан с тем, что космонавты, используя весь комплекс намеченных мероприятий, сохраняли достаточно высокий объем циркулирующей крови. За­мечу, что за время пребывания на орбите каждому из них по «бегущей дорожке» надо было пробежать более тысячи километров.

Приобретает остроту вопрос о радиационной без­опасности экипажа, который до этого не являлся главным. Нынешние полеты осуществляются по трас­сам, расположенным ниже радиационных поясов Земли, и не представляют очевидной опасности для человека. Но если станет вопрос о межпланетных стартах, то возникнет необходимость проведения биологических опытов на космических аппаратах, в космосе.

Но космос иногда преподносит неожиданности и другого рода. Космонавт Юрий Глазков после продолжительного полета на «Салюте» рассказал: «Я быст­ро научился различать реки, озера, горные хреб­ты. Мог рассказать о ландшафте местности, над которой „проплывала" станция... И вдруг вижу... тоненькую ленточку, через секунду сообразил — это шоссе. А по нему мчится автобус. Самый настоя­щий. Вроде даже голубого цвета. Разум говорил мне, что с такого расстояния невооруженным глазом видеть это невозможно, но тем не менее я видел!»

Уже после полета космонавта это явление анали­зировал доктор географических наук Андрей Аркадьевич Аксенов. Он предположил, что здесь «сработали» ассоциации. То есть Глазков только представил себе автобус, а глаза его уже увидели...

Когда проходишь этапы отбора, чтобы быть зачисленным в отряд космонавтов, естественно, меди­цинские комиссии очень тщательно проверяют психику. Экстремальные условия космического полета требуют, чтобы психика была готова к испытаниям. Во-первых, человека невозможно научить заранее, как себя вести в каждой отдельной чрезвычайной ситуации на орбите. Можно сделать одно-закалить его волю и выдержку, чтобы в непредвиденных обстоятельствах он имел «чистую голову» и гибкий ум. Во-вторых, во время длительных полетов на испытателе сказывается «сен­сорное голодание», другими словами, отсутствие при­вычных внешних раздражителей. Приобретает новое звучание и проблема психологической совместимости экипажей.

Вот что рассказывал летчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза Алексей Губарев о своем полете на станции «Салют-4» совместно с Георги­ем Гречко: «На первом этапе самочувствие у нас ухудшилось, нервное напряжение поднялось, были эле­менты проявления дискомфорта.

Первые трое суток нашей работы на орбите взаимоотношения с Георгием оставались практически такими же, как и на Земле (мы были друзьями). Отношения деловые, доброжелательные, самые что ни на есть здоровые, которые нужны для нормальной работы в этих условиях.

Проходит еще несколько дней. Стала чувство­ваться «наэлектризованность». Скоро заметил, что Гео­ргий стал невыдержан, резок, взвинчен. На Земле же его отличали сдержанность, спокойствие.

И что самое интересное: на Земле на тренажере этого никогда с нами не бывало! Мы старались побороть новое нервозное состояние. Приходилось как-то сглажи­вать острые углы. Многое нам удалось...»

Рабочий день на орбите строится так: 9 часов сна, два часа уходит на завтрак, обед, ужин. Не менее двух с половиной часов — на физические упражнения. Убор­ка помещений, «домашние» обязанности занимают око­ло часа. Приблизительно два — «радиообщения» с Землей. Остальное время — эксперименты, наблюдения, маневры корабля. В космосе «ничегонеделание» не допускается.

Много пришлось потрудиться медикам, чтобы разработать систему оптимального питания космонав­тов. Меню экипажей орбитальных станций «Салют» составляется с учетом пожеланий участников экспеди­ций. Космонавты из социалистических стран брали на орбиту с собой так называемые гостевые наборы, в которые входят продукты национальной кухни.

Захватил на станцию «Салют-7» такой набор и советско-французский экипаж. Космонавты отведали «паштет по-деревенски», «крем-пасту из крабов» и другие национальные блюда.

Конечно, при выборе питания учитываются и те физиологические изменения, которые происходят в организме исследователя во время длительного пребы­вания в невесомости. Например, отсутствие привычной нагрузки оборачивается повышенным выведением из организма кальция. Поэтому космонавты получают специальные добавки минеральных веществ, причем обязательно учитывается определенное соотношение в них кальция и фосфора.

Для того чтобы лучше перенести последние этапы длительных полетов и встречу с земной гравитацией, лучше «войти» в земную жизнь, космонавтам в завер­шающие дни полета рекомендуется принимать комплекс витаминов, аминокислот и минеральных веществ, кото­рые повышают устойчивость организма к перегруз­кам...

...Комната, где предстояло прожить испытателю перед полетом ровно месяц: кресло-качалка, небольшой столик. Впрочем, что говорить, ее объем всего-то пять кубических метров. Можно стоять, лежать, сидеть — и все. А вот ходить — не получится. Больше всего беспо­коит сознание того, что весь месячный запас воздуха остается неизменным — пять кубических метров. Если воздух не обновлять, человек сможет там продержаться не более суток.

В эксперименте: задача перерабатывать углекис­лый газ в кислород возлагалась на зеленую микроводоросль — хлореллу. В реакторе, сквозь который пропу­скалась атмосфера барокамеры, находилось 30 литров взвеси этого простейшего растения...

Закрывается дверь. Сквозь небольшой иллюмина­тор можно только увидеть, как снаружи с аппаратурой «колдует» доктор биологических наук Евгений Яковле­вич Шепелев.

Я не сказал еще об одном — в питание входят лепешки, выпеченные из хлореллы. Таким образом, в эксперименте проверялась возможность создания ма­ленькой замкнутой экологической системы. Система не получала извне ни кислорода, ни воды. Углекислый газ, который выделялся в процессе дыхания, поглощала хлорелла, выделяя при этом кислород.

Когда испытатель покинул камеру, воздух там был подобен морскому на побережье Крыма.

Следующий эксперимент провели уже с привлече­нием растений — пшеница, морковь, свекла. Общая по­севная площадь была 13 квадратных метров. Полтора месяца испытатель жил в условиях замкнутого объема.

Одновременно ученые проверяли, как влияют космические условия на растения. Хлорелла «идеально» перенесла невесомость. Полет Анатолия Березового и Валентина Лебедева показал, что растения на орбите чувствовали себя неплохо.

Следующее направление исследований — включе­ние в замкнутую экологическую систему представи­телей животного мира. Выбор пал на японского пере­пела. Первый эксперимент провели советские ученые в содружестве с чехословацкими. Очень скоро появится возможность существенно снизить зависимость жизнеобеспечения экипажей от Земли.

Многие эксперименты проводятся с участием животных. Для этих целей на орбиту выводятся специ­альные биологические спутники.

В 1977 году был проведен интересный опыт. На борту спутника «Космос-936» группа крыс находилась на бортовой центрифуге, с помощью которой создава­лась искусственная сила тяжести, равная земной. Этот эксперимент показал, что многие неблагоприятные из­менения, возникающие в организме под влиянием невесомости, могут быть в значительной степени предотвра­щены таким образом.

Один из серьезных вопросов, который изуча­ли,- отдаленные последствия космического полета. Для этого небольшая группа крыс, побывавших в космосе, была оставлена в обычных лабораторных условиях до естественной смерти. Продолжительность их жизни оказалась не меньшей, чем у обычных, не летавших животных.

Хотелось бы подчеркнуть, что космическая меди­цина способствует активному развитию и своей земной сестры. Приведу несколько примеров. Сейчас в практи­ке земной и, в частности, клинической медицины с успехом применяется целый ряд физиологических и психологических тестов, разработанных для отбора и подготовки космонавтов, которые связаны с изучением сердечно-сосудистой системы, водосолевого обмена, ве­стибулярного аппарата. Для исследования изменений кислородного снабжения тканей человека в условиях космического полета советскими и чехословацкими спе­циалистами создан прибор — оксиметр. В настоящее время он широко используется для диагностики в клинических учреждениях — при обследовании больных с язвенной болезнью желудка, с ишемической болезнью сердца.

Разработанные для обеспечения жизнедеятельно­сти космонавтов в полете средства личной гигиены рационы питания, медицинские аптечки брали с собой и члены полярной экспедиции «Комсомольская правда». Чем больше я работаю, тем яснее становится: космос — дорога без конца...

Еще задолго до готовности технических средств для полета корабля в космос с человеком на борту в Академию наук стали поступать письма-предложения. Их авторы, начиная с того, что «советский человек заслужил себе право, а значит, обязан первым из живущих на Земле побывать в космосе», просили отправить их в первый космический полет. Искренность намерений в большинстве случаев подкреплялась трога­тельным бесстрашием. Они готовы были лететь только «туда» (в одну сторону), чтобы сообщить о добытых сведениях на Землю и, раз еще не готовы технические средства для возврата «обратно», ради общечеловече­ского прогресса и лучшей жизни готовы принести себя в жертву науке.

Летом 1959 года на одном из очередных заседаний в Академии наук было намечено приступить к отбору кандидатов в группу будущих космонавтов. С весны 1960 года предстояло начать с ними рассчитанную на год подготовку.

Американские специалисты не сочли нужным создать специальную стационарную, учебно-трени­ровочную базу для подготовки космонавтов и использо­вали силы и средства, которыми располагали научно-исследовательские институты, центры, лаборатории, частные фирмы.

Советские же специалисты, Главный конструктор ракетно-космических систем академик Сергей Павлович Королев, как мне рассказывал один из пионеров нового дела — врач Е. А. Карпов, решили идти другим путем. Создать специальный Центр подготовки и набирать кандидатов для нового дела из молодых, крепких, смелых людей. По «всем статьям» подходили летчики. «,,Военный летчик-истребитель" — универсал, — считал С. П. Королев, — и для него выполнение сложных и рискованных заданий — привычная служебная обязан­ность...»

Для первых полетов «железное здоровье» цени­лось, пожалуй, превыше других достоинств. Главный конструктор ограничил служебные обязанности космо­навта в первом полете самым главным: самоанализ состояния, общее наблюдение за ходом полета, функци­онированием техники, сравнительные оценки работы автоматов на каждой стадии полета, запоминание всего, что происходило, и, если понадобилось бы — в случае отказа автоматической программы, — управление техни­ческими средствами спуска космического корабля с орбиты.

К общим требованиям, которые предъявлялись к кандидатам на старт, Королев добавил ряд своих личных, как он говорил, «технических параметров».

К «техническим» требованиям Королев отнес любознательность, трудолюбие и готовность доброволь­но посвятить себя космонавтике. Он просил летом 1959 года отправляющихся в летные части авиационных врачей отбирать молодежь (не старше 30 лет) и не приглашать пока в число кандидатов людей рослых и крупных (рост до 170-175 сантиметров, вес до 70-72 килограммов). Вот уж поистине королевская конструк­торская бережливость!

С. П. Королев говорил: «Первые космонавты — это обязательно дерзающая молодежь, у которой в космонавтике огромное будущее, а стало быть, и вся трудовая жизнь должна быть еще впереди. Недоста­ющих опыта и знаний в летном испытательском деле молодые энтузиасты быстро наберутся».

И вот в первый учебный отряд слушателей-космонавтов зачислено двадцать человек. Из разных гарнизонов собрались военные летчики — Юрий Гага­рин, Герман Титов, Андриан Николаев, Георгий Шонин, Алексей Леонов...

Летом 1960 года Сергей Павлович Королев познакомился со слушателями первого учебного отряда Центра. Произошло это знакомство на предприятии, где в ту пору под его руководством полным ходом шли работы по завершению и отладкам систем первого космического корабля.

Королев принял всех в своем кабинете. Длинный стол, затянутый сукном светло-шоколадного цвета. В углу — огромный глобус на подставке с колесиками. Возле дальнего окна — небольшой рабочий стол. Над ним — портрет Константина Эдуардовича Циолковского.

Молодые офицеры представлялись поочередно. Всматриваясь в лицо каждого, Сергей Павлович повто­рял вслух его фамилию, имя и отчество и добавлял: «Очень рад. Будем знакомы. Королев».

Во время беседы он сказал:

— Все будет очень скромно; полетит только один человек, и только на трехсоткилометровую орбиту, и только с первой космической скоростью, то есть всего лишь в восемь раз быстрее пули. Зато полетит кто-то из вас.

Потом он обвел глазами присутствующих и после паузы завершил мысль:

— Первым может стать любой...

Главный конструктор стал уделять слушателям-космонавтам подчеркнутое внимание, проявляя особую терпимость, педагогический такт, дружелюбие и даже принял на себя особое попечительство, трогательную заботу о личном благополучии каждого.

Из дневника Алексея Леонова:

«Сурдокамера, центрифуга, барокамера, прыжки с парашютом, тренировочные стенды — все было обязательным и одинаково важным для нас. Мы не знали, кто полетит первым, кто вторым, кто третьим, и поэтому все работали дружно, настойчиво, серьезно...»

Многим, наверное, интересно: а выделялся ли чем-либо тогда Юрий Гагарин? Была к нему какая-то особая симпатия и у руководителей подготовки, и у Главного конструктора.

Во время первого знакомства с кораблем «Вос­ток» как-то само собой получилось, что первым в пилотское кресло сел Гагарин.

Очень трудно найти точное слово, характеризу­ющее Юрия Гагарина. Наверное, такое — он был „центром". Центром небольшого коллектива, имя кото­рому — „первый отряд космонавтов"».

В дневнике Алексея Леонова к этому периоду относится такая запись:

«Я почувствовал, что Главный, хотя и держится со всеми вроде бы одинаково, но к Гагарину присматривается внимательнее, чем к нам. Оно и правильно: Юра — это явление».

Не все двадцать человек успешно закончили первоначальное обучение. Только двенадцать из них побывали в космосе (пять человек — дважды, и два — трижды). Остальные по разным причинам были сняты с подготовки...

Приближалось время старта. Из двадцати канди­датов была выделена ударная шестерка. Теперь на нее было направлено все внимание, все силы. День был спрессован до предела — занятия в классах, на тренаже­ре, в спортзале...

Ночью 5 апреля космонавты, инженеры, врачи вылетели на Байконур.

Сергей Павлович попросил врачей оберегать кос­монавтов со всей медицинской строгостью:

— Не разрешайте слишком усердствовать ни тем, кто учит, ни тем, кто учится, — говорил он. — Вы, медики, ратуете за то, чтобы в полет летчик уходил в наилучшей форме. Вот и действуйте...

Теперь здесь царит ваша медицинская власть...

8 апреля состоялось заседание Государственной комиссии. Было рассмотрено и утверждено полетное задание. Космонавтом номер один был назван старший лейтенант Юрий Гагарин, его дублером — старший лейтенант Герман Титов.

До старта оставалось три дня.

Последняя предполетная ночь. Герман и Юрий спали безмятежным сном. В третьем часу ночи в домик к ним заглянул Сергей Павлович. Прошел по коридору и открыл дверь в комнату космонавтов. Минуту непод­вижно смотрел на спящих. Потом бесшумно удалился, на прощание шепнув: «Я бы так спать в эту ночь не смог...»

Через два часа стало светать. Начинался новый день. Человек ступал в новую эру...