вернёмся в начало?


РАЗГОВОР ПО ДУШАМ

По возвращении из Крыма наши благие намерения о концентрации всех наличных сил на доработку 7К-ОК с целью устранения недостатков в системе управления, обнаруженных в полете, столкнулись с параллельно проводимыми мобилизациями специалистов на программу облета Луны на 7К-Л1 и планами по Н1-Л3. Сразу же после торжеств по случаю 50-летия Октября мы почувствовали, что предпраздничные успехи, посадка на Венеру и автоматическая стыковка не сняли напряжения, нагнетенного "сверху". Причин для недовольства состоянием наших космических дел у государственных и партийных чиновников было достаточно.

В ноябре американцы произвели запуск "Сатурна-5" с макетом космического корабля "Аполлон". На околоземную орбиту было выведено 140 тонн. Получив такую информацию, секретарь ЦК Устинов немедленно запросил Афанасьева, что изменилось в работах по Н1-Л3 за последнее время, чем мы можем ответить американцам.

Из разговоров, которые рисковали заводить с нами, заместителями главного конструктора ЦКБЭМ, Тюлин, сотрудники оборонного отдела ЦК КПСС и аппарата ВПК, мы понимали, что Устинов, Смирнов и Афанасьев считают, что Мишин плохо организует работы, особенно по Н1-Л3. Наиболее откровенные разговоры о характере Мишина и методах его руководства с Афанасьевым и Устиновым вели Глушко и Бармин. Глушко еще при жизни Королева не скрывал своего отношения к Мишину. После смерти Королева
475
отношения между Мишиным и Глушко фактически были разорваны. Пилюгин, который не скрывал от меня настроений своих коллег по старому Совету главных, рассказывал, что даже занимавший ранее нейтральную позицию Бармин в частных беседах говорит, что Мишин ведет себя бестактно и не умеет искать компромиссных решений, когда это необходимо. Кроме успешного испытания "Сатурна-5" с "Аполлоном" американцы осуществили мягкую посадку на Луну автоматической станции "Сервейор". 14 ноября Тюлин улетел на полигон для руководства очередным пуском беспилотного 7К-Л1. Пуск был намечен на 22 ноября. Перед вылетом Тюлин потребовал, чтобы Челомей и Мишин лично присутствовали на Госкомиссии, которая будет принимать решение о пуске. Мне Мишин разрешил ни на полигон, ни в Евпаторию не улетать, а оставаться в Подлипках для форсирования работ по 7К-ОК. На полигон он и Челомей летели разными самолетами.

Ночной пуск беспилотного 7К-Л1 мы не наблюдали, а "слушали" в ЦНИИМаше. Мозжорин наконец-то начал создавать свой центр управления. Не везло нам с Луной при отработке мягкой посадки. Не везло и с облетом. Через четыре секунды после начала работы двигателей второй ступени система безопасности носителя (СБН) выключила двигатели. По предварительным данным, виновным признал себя главный конструктор Конопатов, возглавлявший Воронежское ОКБ после гибели Косберга.

Носитель с агрессивными компонентами упал в 300 километрах от старта. Однако нет худа без добра! Безотказно сработал наш САС. Корабль благополучно приземлился, улетев от ядовитых паров на несколько километров.

Это была уже четвертая неудача в наших совместных с Челомеем репетициях по облету Луны.

1 декабря Афанасьев, назначенный Советом Министров председателем "Лунного совета", провел первое по настоящему деловое заседание. По существу на Афанасьева как на головного министра ВПК возложила значительную долю ответственности за проблемы лунной экспедиции. Основной задачей "Лунного совета" объявлялась программа Н1-Л3. В кулуарно-кабинетных разговорах инициативу создания Лунного совета приписывали Устинову и Смирнову. Афанасьев как головной министр и так был обязан координировать работы по Н1-Л3. Но теперь, на случай провала программы, ВПК заранее снимала с себя ответственность - виноватым будет Лунный совет. Другой целью создания совета было желание подменить Совет главных, который после Королева возглавил Мишин. Состав Лунного совета, утвержденный Советом Министров, был весьма представительным. В него входили маршал Крылов, маршал
476
Руденко, министры авиационной, оборонной и радиопромышленности, все основные главные конструкторы, президент Академии наук Келдыш, заместитель председателя ВПК Пашков.

На заседании 1 декабря 1967 года Бармин доложил, что первая стартовая позиция полностью готова и в ближайшие недели может быть сдана в эксплуатацию. Заместитель начальника полигона генерал Войтенко доложил о готовности служб к началу летных испытаний. По этим докладам получалось, что дело только за ракетой. Мишин вынужден был пообещать, что все работы по первой штатной ракете-носителю будут завершены из расчета пуска в первой половине 1968 года. В конце заседания разгорелся спор с ВВС по поводу изготовления тренажеров. Между Каманиным и Мишиным началась перепалка по вопросу, кому нужнее тренажеры: нам в ЦКБЭМ или в ЦПК. Мишин решил, что экспедицию на Луну следует комплектовать своими космонавтами. Поэтому тренажеры, которые Даревский в ЛИИ делал по нашим ТЗ, ВВС не нужны. Афанасьев поручил Тюлину разобраться в конфликте. Компромисс был найден Тюлиным с участием Трегуба вопреки воле Мишина.

7 декабря Керимов по поручению министра приехал к нам разбирать разногласия по новой модификации пилотируемого корабля 7К-ВИ. С предложением создать такой корабль выступил главный конструктор нашего куйбышевского филиала, стремящегося стать самостоятельным СКБ, - Дмитрий Козлов. Ради пилотируемого корабля исключительно военного назначения ВВС и ракетные войска сняли внутренние противоречия и дружно поддержали Козлова.

В проекте 7К-ВИ за основу была принята конструкция 7К-ОК, но начинка и система управления сильно отличались. Предполагалось, что 7К-ВИ сможет осуществлять визуальную разведку, фоторазведку, совершать маневры для сближения, а в перспективе и для уничтожения космических объектов потенциального противника.

Спустя два года после начала работ над пилотируемыми космическими аппаратами военного назначения: челомеевским "Алмазом" и Козловским 7К-ВИ - Мишин выступил с предложением о прекращении этих работ.

Должен признаться, что заместители Мишина и наши ведущие специалисты в этой локальной войне его поддерживали. Мы не хотели терять монополию на пилотируемые полеты в космос.

Против 7К-ВИ доводы были довольно убедительные: зачем дублировать 7К-ОК? Мы сами способны его доработать и решать на одном и том же корабле все необходимые военным задачи. Если генералам хочется, то мы готовы даже пушки поставить на космический корабль. Что касается орбитальной станции "Алмаз", то это дорогая и бесполезная затея Челомея. Пилотируемая орбитальная
477
станция для разведки не нужна. Все задачи способны решать автоматы, которые делает тот же Козлов. В спорах по 7К-ВИ Мишин опирался на поддержку Керимова.

А что касается "Алмаза", то здесь я убеждал Мишина не воевать и не критиковать Челомея, потому что он был нашим союзником по облету Луны. Кроме того, выступление против "Алмаза" грозило обострением отношений с министром обороны.

- Надо искать союза с Челомеем, - убедил я Мишина.

Обсуждая эти проблемы с Охапкиным, Бушуевым и Трегубом, мы пришли к выводу, что над нами сгущаются тучи не только по причине срыва программы облета Луны и Н1-Л3, но и по вине воинственного поведения Мишина. От хороших знакомых из аппарата министерства, ВПК и ЦК мы получали предупреждения о готовящейся экзекуции.

В процессе согласования изменений, которые мы вносили в 7К-ОК для ближайших пусков, я встречался с Мрыкиным, наконец-то получившим давно заслуженное генеральское звание. После делового разговора он перешел на доверительный тон и попросил разрешения задать вопрос, заранее предупредив, что если я не пожелаю, то могу не отвечать, он не обидится. Вопрос касался моих отношений с Мишиным. Я ответил, что Мишина знаю еще с довоенного времени. У меня с ним всегда были хорошие товарищеские отношения. Конфликты происходили редко и только по техническим проблемам, например, по поводу разработки бортовой цифровой вычислительной машины. У нас были разные позиции по этой проблеме. Мишин занял место Королева, потому что все его заместители, партийное руководство ОКБ-1, в том числе и я, обратились с письмом в ЦК КПСС.

Мрыкин сказал, что всегда высоко ценил мое мнение, но в данном вопросе ему кажется, что старая дружба мешает мне объективно оценить ситуацию, складывающуюся вокруг Мишина. Мишин не идет на компромиссы, без причин портит отношения с другими главными, позволяет себе высказывания, унижающие достоинство других. Считает себя абсолютным авторитетом не только в технике, но и в ракетной стратегии. Не разобравшись в требованиях военных, предлагает прекратить работы по 7К-ВИ, несмотря на то, что по этому поводу вышло постановление правительства. Не желает слушать и тех, у кого иные точки зрения.

Я вынужден был согласиться с Мрыкиным, что недостатки Мишина во взаимоотношениях с людьми после смерти Королева, утверждения его главным и выборов в академию оказались более очевидными.
478

- У меня с Королевым, - сказал Мрыкин, - были очень сложные отношения, но как бы далеко ни заходили разногласия, мы в конце концов находили компромиссы. Мишин без оснований занимает иногда совершенно непримиримую позицию. Это вредит не только ему, но и всему ЦКБЭМ.

По поводу 7К-ВИ я заметил, что это не только личная позиция Мишина, но и других наших специалистов, в том числе и моя. По-моему, нам не нужно иметь такое разнообразие пилотируемых кораблей. Теперь, когда американцы явно обгоняют нас в лунной программе, тем более необходимо все силы сосредоточить на создании надежного орбитального корабля 7К-ОК, его дальнейшем совершенствовании и отработке на нем систем для лунных кораблей.

О разговоре с Мрыкиным я поведал Пилюгину и Рязанскому. Из старой шестерки главных только они были с Мишиным в нормальных товарищеских отношениях. Оба предупредили меня, что есть симптомы готовящейся над нами расправы.

По мнению Рязанского, нас вместе с Мишиным будут бить за любые грехи, но с работы вряд ли кого-либо снимут. Афанасьев не прочь заменить Мишина, но без согласия Устинова, а затем и Политбюро этого сделать нельзя. Устинов сейчас не согласится на замену, потому что Мишин является "заложником" по программе Н1-Л3. В случае провала программы "всех собак можно будет повесить" на него и на нашу фирму. В случае неудачи с H1 отвечать будет Мишин. Если его снять, то с кого же тогда спрашивать? Ясно одно, что в Политбюро сейчас никто с персональными вопросами обращаться не будет.

Пилюгин был настроен более оптимистично. По его мнению, аппарат министерства, ЦК КПСС и ВПК настолько завязаны с нами обязательствами, обещаниями и постановлениями, что "пока власть не переменится, нас будут хлестать, но никто не решится заменять главных".

В январе 1968 года в ЦК состоялось совещание, на котором был "крутой" разговор с нашим министром. Часть того, что было сказано в адрес министерства, Афанасьев в своей интерпретации решил передать нам одновременно с оргвыводами.

28 января 1968 года с утра Мишин собрал основных заместителей и предупредил, чтобы мы не разбегались. К нам едет министр для тяжелого разговора.

Мы ожидали этой встречи, но надеялись, что нам позволят еще два-три месяца поработать спокойно, чтобы наконец-то осуществить удачный облет Луны, хотя бы в беспилотном режиме, закрепить успехи по 7К-ОК и уверено начать серию пилотируемых пусков "Союзов".
479

Как дамоклов меч, нависла Н1-Л3. Здесь нам оправдываться будет очень трудно. Просить сдвинуть сроки бесполезно, они автоматически уходили вправо.

Афанасьев приехал в сопровождении Тюлина, Литвинова и Керимова. Свое выступление он начал с того, что решил довести до нас мнение Устинова и настроение, царившее в Политбюро.

- После подъема по космосу у нас наступил продолжительный спад. Мы в очень тяжелом положении. Нашим обещаниям Политбюро перестало верить. Очень много организаций работает на холостом ходу. У вас не загружен завод № 88. Каждый старается изобретать и делать свою систему заново, не считаясь с заделом и чужим опытом. Нет никакого уважения к своим собственным словам и обещаниям. Нет ни одного постановления, которое бы не было сорвано на год, два, а то и больше.

В области космоса дела идут очень плохо, а у товарища Мишина в особенности. Мы находимся в положении кролика перед удавом. Мы все обязаны поправить главного конструктора товарища Мишина. Мы уважаем его как ученого, но он обязан считаться и с другими людьми. Многие из них не меньше его понимают, но он их не желает слушать.

В США по программе "Аполлон" работают день и ночь. Они жалуются на то, что график по лунному модулю срывается на 80 часов! Нам смешно. Мы срываем на сотни дней, а не часов! У вас в ОКБ-1, головной организации, должен быть сделан перелом, и немедленно. В МОМе вы организация, работающая особенно плохо. По комплексу УР-500К и 7К-Л1 серьезного анализа перспективы до сих пор нет. И уверенности в облете у нас нет. И зачем это нужно, мы не знаем.

Опыт Бабакина и Решетнева товарищ Мишин не воспринимает. Из 24 запланированных вами же объектов пущено только 16. Атомные подводные лодки - более сложный объект, но у Макеева таких срывов, как в ОКБ-1, не бывает. У Мишина плохо с отработкой надежности. Надо изменить метод работы. Пересмотреть структуру управления и в министерстве, и в ОКБ-1. У вас должен быть создан специальный комплекс по ракетам твердого топлива. Дальше так кустарничать нельзя. Программы по 7К-ОК, Л1 и Л3 все время меняются. Вам дают огромные средства, а вы загоняете в тупик всю страну! Мне Политбюро поручило еще раз рассмотреть космическую программу - сократить сроки.

В США "Сатурн-5" идет без осечки. Там ежемесячно собираются руководители фирм. У капиталистов объединение интересов отлажено. А мы не можем заставить главных конструкторов - коммунистов
480
работать дружно вместе. Самоуверенность Мишина к добру не приведет. Мы должны поправить структуру.

Нужна система:

начальник ОКБ или директор;

главный конструктор;

научный руководитель и главные конструкторы по направлениям 7К, Л1, H1, Л3, РТ-2 и другим.

Мне указали, что у товарища Мишина много личных недостатков и это вредит делу. Еще у всех в памяти стиль работы Королева.

По Н1 надо срочно пересмотреть всю программу и сказать наконец правду. Вы допустили проектные ошибки и теперь боитесь в этом сознаться. H1 строили на 75 тонн полезного груза, потом переделали на 95 тонн. "Сатурн-5" дает 120 и обещает 140! Кто у вас отвечает за такие промахи? А стартовый вес у "Сатурна-5" меньше, чем у H1. Я не снимаю с себя ответственности. Это промахи министерства. Куда смотрели экспертные комиссии и наши ученые в головном институте? Глушко просил поручить ему водородно-кислородный двигатель, а товарищ Мишин капризничает. Он не ищет компромисса с Глушко, а наоборот, обостряет отношения. Мне рассказали, что Мишин был инициатором разрыва Королева с Глушко по H1.

Ужасная у нас боязнь хорошей кооперации между главными конструкторами. H1 в глубоком прорыве, в ЦК меня спрашивают, почему я никого не наказываю.

Я могу раздать выговоры, коллегия меня поддержит, но вряд ли это поможет. Как заставить Мишина и его заместителей отвечать за все, что они творят?

Несмотря на небольшую аудиторию, Афанасьев говорил о Мишине в третьем лице. Этим он подчеркивал, что высказывает не свои личные мысли, а передает часть того, что было сказано где-то там, "наверху". Кто еще там, "наверху" участвовал в обсуждении этих проблем кроме Устинова, он не сказал.

Далее Афанасьев перешел от пересказа к директивной части своей более чем часовой речи:

- Заместителей Мишина, надо строго распределить по темам. Например: Охапкин - H1, Шабаров - Л1, Садовский - твердотопливные, Бушуев - космические корабли, Черток - все системы управления и так далее!

На коллегии мы теперь регулярно будем рассматривать детально тему за темой. Я буду требовать, чтобы все вопросы обострялись! И хватит изучать графики, которые не выдерживаем!

Упала государственная дисциплина! Вас всех и меня с вами скоро привлекут к партийной ответственности за болтовню. В низах,
481
среди ваших рядовых сотрудников, жизнь идет тихо и гладко. Никаких эмоций и напряжения. Необходима глубокая проработка. Коллектив надо вздыбить так, как это вы умели делать при Королеве. Ведь Королев добивался блестящих успехов не в одиночку, а с вашей помощью.

По РТ-2 создадим новый комплекс. Я выпущу приказ сам. От товарища Мишина предложений не дождешься. Мы знаем, он и при Королеве был противником твердотопливных ракет. Сергей Павлович начал эту работу, и мы не позволим Мишину хоронить эту боевую ракету. Космос - это политический вопрос, а не голая техника! Это престиж страны! Сегодняшнему совещанию я придаю большое значение. Надо сделать перелом.

Министр хотел остановиться, но, посмотрев в свои записи, продолжил:

- Почему нет унификации в конструкции, комплектации и отработке 7К-ОК, Л1 и Л3? Вы обещали, что все будет одинаково и унифицировано! Значит, все это липа?

Предлагали 7К для Луны, а фактически от 7К в лунных проектах ничего не осталось. Обещали взять для отработки основную систему на все три корабля. Предполагалась вами же самими разумная техническая политика, и вы же от нее отказались. Вы затягиваете все министерство в омут! - закончив на такой высокой ноте, министр стал ждать.

Начались выступления, в которые Афанасьев снова включался, не позволяя нам переходить на общеполитическую болтовню и оправдания.

Мишин начал свое выступление со слов:

- Причины срыва наших работ и планов значительно более глубокие, чем только плохая работа ОКБ-1. После ликвидации совнархозов...

При упоминании о совнархозах министр перебил Мишина:

- Ты только не вздумай где-нибудь там, "наверху", вспоминать о совнархозах. Мне уже за это здорово попало. Имейте вы все в виду, все, что мы вам здесь говорим, и то, что вы говорите, передается "наверх" в очень отфильтрованном виде. О совнархозах не вспоминайте! Это я вам советую, хотя знаю, что вам с ними жить было легче.

Мишин продолжал:

- Трудности по весам на Н1-Л3 и трудности по срокам переплетаются. Каждый наш руководитель по уровню решаемых вопросов - это больше, чем главные конструкторы-смежники. Я за то, чтобы моих заместителей или начальников тематических комплексов назвать главными конструкторами. Но самое главное сейчас - прошу
482
не терзать нас организационными делами. Тематику по твердотопливным ракетам из ОКБ-1 нужно убрать! Трудно создавать машину, в судьбу которой не веришь!

Министр снова перебил:

- Не я же вам навязал твердые ракеты. Вы сами начали эту работу по инициативе Королева. Ты что же тогда молчал?

- Я и тогда был и теперь против этой работы.

- Имей в виду, здесь моей поддержки для закрытия этих работ не будет. Почему-то у американцев все боевые ракеты твердые, а мы только на жидких держимся. Но это отдельный вопрос. А тебе советую - будь осторожен! За боевые ракеты с вас еще будет отдельный спрос.

Здесь не выдержал Трегуб. Формально он как заместитель Мишина по летным испытаниям не нес прямой ответственности за проектирование и разработку твердотопливных ракет. Но втянувшись в процесс летной отработки РТ-2, он проникся верой в перспективность этой ракеты. Вместе с Садовским, зачастую не испрашивая благословения Мишина, он обращался в "верха" и получал помощь и от нашего МОМа, и от Министерства обороны.

Трегуб сказал:

-Я не согласен с модными теперь в нашем ОКБ-1 покаяниями, что мы необдумано набрали неизвестно зачем много тем. СП взял Л1 отнюдь не только по технической необходимости. Это была политика объединения всех лунных дел в одних руках. Помогать нам нужно, но не везде. По 7К-ОК нам помощь не нужна. Если Черток и Хазанов организуют выпуск приборов и работу у смежников и не будут срывать сроки по комплектации, создадут новые испытательные места в КИСе и на ТП, мы ликвидируем отставание. Что касается РТ-2, то это отдельный большой разговор. Но должен сказать, что ваши замы Ударов и Табаков нам сильно помогают. Я считаю, что мы эту систему на вооружение поставим.

Бушуев перебил Трегуба:

- Нами проделан огромный объем работ по всем темам. Беда в том, что многие вопросы решались в угоду срокам и во вред техническому существу. Мы все это прекрасно понимаем и чувствуем. СП во многих случаях брал ответственность на себя, с ним соглашались. Теперь с нами расправиться легче, но делу это не поможет. Никто не возражал против пуска Комарова. А теперь все стали умные и нам говорят, что надо было до пуска Комарова для чистоты сделать беспилотный пуск. Но нам не говорили, что это опять сроки и сроки, что мы отстаем от американцев!

Выступление Бушуева было намеком на последнее постановление ЦК КПСС, Совмина и последовавшие за ним приказы по министерствам
483
по лунной программе. Счел необходимым вмешаться и Тюлин:

- Нам всем надо серьезно оглядеться. Если мы действительно задаем липовые сроки, то кому-то это нужно. Чтобы обеспечить пилотируемый облет Луны, нужны колоссальные силы. Где их взять? Только с других работ. Л1, если к этой работе относиться серьезно, приобретает другую, очень важную политическую окраску. Но вы же все знаете, что у этой работы есть и противники. Из-за нее мы прикрыли лунные мечты Челомея. Так, может быть, снять с вас эту работу?

Мишин не согласился:

- Автоматические пуски все равно надо проводить. Кому бы эту работу не поручали. На носитель УР-500К сегодня помещать человека еще рано. Программу надо формировать, планируя беспилотные пуски для отработки не только космического аппарата, но и носителя. Вот для "семерки" беспилотные уже давно не нужны. Там мы должны отрабатывать только космическую часть.

Начались долгие разговоры о числе беспилотных пусков и критериях, позволяющих перейти к пилотируемым полетам на новых кораблях и носителях.

В процессе спора Тюлин напал на Мишина по поводу игнорирования американского опыта по "Сатурнам".

- Если вы самые умные, то зачем мы все здесь сидим? Может быть, вообще зря разговариваем? Вот Бушуев говорит, что теперь бы он Л1 не брал, так будем отказываться от облета? Разрешите готовить доклада Политбюро?

Министр редко поддерживал Тюлина, своего первого заместителя. Но в данном случае он счел нужным присоединиться к его выступлению:

- Мы пошли в правительство с таким предложением, потому что вы нас уверяли, что корабли Л1 то же самое, что Л3. Меня уверяли еще при Королеве, что автоматически получим орбитальный корабль для лунной экспедиции. Это была техническая линия и политика организации, заявленная Королевым. Оказалось, что между Л1 и Л3 нет ничего общего. Вот теперь очевидно, что вы все время пересматриваете свои собственные решения и не желаете считаться с мнениями других. И Келдыш, и Глушко справедливо вас критиковали по многим вопросам Н1-Л3. Я прилагал большие усилия, чтобы нормализовать отношения между вами и Глушко. Ведь он заявлял, что готов разработать для H1 водородно-кислородный двигатель на 200-250 тонн. Но вы с ним за один стол сесть не хотите.
484

Как прикажете поступать, если ко мне приходит Глушко, кладет на стол компоновки "Сатурна" и H1 и доказывает, что вы создаете ракету, которая будет "возить воздух". Я министр, но он академик, и я, в отличие от товарища Мишина, обязан его выслушать.

Мне говорили, когда я еще не был вашим министром, что Василий Павлович был основным противником Глушко и настраивал СП против него. Теперь я убедился сам, что дыма без огня не бывает. Глушко мне прямо сказал, что он готов работать с ОКБ-1, но только не с Мишиным. Что прикажете мне делать?

Очень вовремя вмешался долго молчавший Охапкин:

- Надо признать, Сергей Александрович, что мы у себя действительно недостаточно глубоко прорабатываем идеологическую сторону многих вопросов. Недостаточная глубина проработки привела к тому, что на нас теперь навалился тяжелейший груз нерешенных вопросов. По Н1-Л3 мы попытались поправить дело и создать комплексный стенд. Но нам пока не помогает министерство, а оно в этом деле должно играть не последнюю роль. Я за то, чтобы были пилотируемые пуски Л1 в 1968 году. Это задача, которую решить с трудом, но можно. Я твердо убежден, что наша организация отвечает поставленным задачам. Люди расставлены по профилю и в основном правильно. Есть шероховатости, но в какой организации их не бывает.

По H1 еще при Сергее Павловиче были допущены проектные ошибки, которые, к сожалению, узаконили постановлениями. Мы получили ракету, которая по полезному грузу сильно отстает от "Сатурна". Ищем решения. Не обвиняйте нас в бездеятельности.

Выступление Охапкина содержало явный намек на общую ответственность нашу и высших эшелонов власти, узаконивших параметры H1 постановлением ЦК КПСС и Совета Министров. В открытую об этом говорить было опасно. Постановления были приняты еще до того, как Афанасьев стал министром. Теперь он вынужден был нести ответственность за ошибки других.

Я решил, что и мне пора включаться в спор, предвидя, что в конечном счете наши разговоры приведут к выпуску приказов министра. Покаянные разговоры пользы не принесут. Надо переходить в наступление, пользуясь намеком Охапкина.

- Можно нас критиковать, мы этого заслужили. Но в нашей работе существуют объективные трудности, которые в ближайшие годы будут решающим фактором в соревновании с американцами.

Первая из проблем - это наше общесоюзное отставание по электронной технике вообще и вычислительной в частности. В этом повинны не мы и не наше министерство.

Министр меня перебил:
485

- Мне по этому вопросу уже все уши прожужжали. Ты что, хочешь, чтобы я вам из кармана новые вычислительные машины достал?

- Нет, - ответил я, - вы, Сергей Александрович, должны договориться с Калмыковым и Шокиным, чтобы они по крайней мере были доброжелательны и открыли нам доступ к разработкам в их организациях. Есть надежда, что через два года, не раньше, бортовые машины мы иметь будем. Облет Луны на Л1 будет сделан пока с примитивной машиной. А вот для Л3, особенно для посадки и взлета с Луны, нужна совсем другая и по быстродействию, и по числу команд. Уже по одной этой причине система Л1 не похожа на Л3.

Л3 в своем составе имеет аппаратуру сближения и стыковки, которая на Л1 не нужна. Это вторая причина, принципиально отличающая Л1 от Л3. Третья - время в космосе для Л3 вдвое больше, чем для Л1. Значит, мы должны иметь солнечные батареи, которые на Л1 не обязательны. К сожалению, наша промышленность не может дать электрохимических генераторов, которые американцы давно ставят на "Джемини". Наконец, наша электроника ни по надежности, ни по габаритам не идет в сравнение с американской. Вот откуда веса, габариты, компоновки. И тут вы нам вряд ли поможете.

Кто, когда и какие допустил ошибки - это можно долго разбираться для истории. Мы, конечно, первые ответчики, но мы не способны в одиночку сделать Н1-Л3 такой общенациональной задачей, какой американцы объявили программу "Аполлон". У них это действительно единственная на сегодня и главная космическая задача. А мы тянем 7К-ОК, Л1, Н1-Л3, мы же отвечаем за боевые ракеты, Челомей разворачивает программу "Алмаз", тоже пилотируемую. Что в таких условиях делать нашим смежникам? Они получают по каждой программе постановления, где говорится, что это задача особой важности и ее надо выполнять вне всякой очереди. Вот они и посылают нас в очередь "вне всякой очереди".

Весь запас заранее заготовленных бутербродов за пять часов непрерывного заседания был уничтожен. Косяков позаботился, чтобы для дальнейших разговоров мы подкрепились чаем с печеньем. Но и оно было быстро уничтожено.

Афанасьев понял, что пора переходить к директивам.

- Хотите не хотите, приказ о создании специального комплекса по РТ-2 я выпущу. И товарищ Мишин обязан его выполнить. Предложения о назначении ответственных и главных конструкторов представите мне в трехдневный срок. Еще двое суток вам на остальные предложения по структуре. Подготовьте для моего приказа все, что хотите от наших организаций в министерстве, будем всячески помогать. Но не надейтесь на поблажки. Не жадничайте! Предлагайте,
486
кому и что передать для вашей разгрузки. По 7К-ОК и Л1 никаких поблажек - тут, имейте в виду, спрос будет без скидок на проблемы!

Когда мы прощались, Литвинов, отставший от министра, крепко пожимал нам руки и, хитро улыбаясь, говорил:

- Это что! Во время войны и сразу после нее, еще при Сталине, таких мирных разговоров не бывало.

далее
в начало
назад
127т - Хл