моем архиве этот снимок и записка лежали вместе. Я извлек их, поглядел на дату: треть века миновала с того сентябрьского дня...
Впрочем, изложу по порядку.
Редакция газеты «Известия» командировала меня к Циолковскому. Рано утром 14 сентября 1935 года прибываю в Калугу, где жил тогда замечательный изобретатель. Все ученые мира считали его своим идейным учителем в области исследования космических пространств ракетными кораблями. В ту пору один писатель утверждал, что путь человечества к звездам лежит через Калугу.
Константин Эдуардович Циолковский находился в это время в больнице: он перенес операцию по поводу рака, но с сегодняшнего дня почувствовал себя лучше. К нему допустили посетителей — представителя Общества содействия авиации и химии (Осоавиахима) Ильина, корреспондента ТАСС Александра Смолян и меня.
— Входите, товарищи, но ненадолго. И не вздумайте утомлять больного длительным разговором, — напутствовал главный врач.
Циолковский бледен, нос заострился, глаза широко открыты. На бескровных губах улыбка, скорее даже ирония. Он тихо нас приветствует и добавляет:
— Как видите, смерти пришлось на время отступить. Она уже являлась за мной, но врачи ее отогнали. Теперь, вероятно, доживу до дня своего рождения...
До этого дня оставалось менее трех суток. Но уже накануне Циолковский получил первое поздравление — правительственную телеграмму на имя знаменитого деятеля науки. Все мы, пришедшие к нему, тоже авансом поздравили Константина Эдуардовича. Он стал расспрашивать инженера Воробьева о ходе строительства дирижабля своей конструкции. Тот обстоятельно ответил на все вопросы. Председатель Осоавиахима вручил больному ученому значок «За активную оборонную работу». Едва приподняв руку, лежавшую поверх одеяла, Циолковский взял значок, поблагодарил и осмотрел его. Момент вручения значка мне удалось сфотографировать.
Мы собирались уходить. Константин Эдуардович чуть слышно сказал:
—
Товарищи корреспонденты, задержитесь, пожалуйста. У меня к вам дело.
Он попросил записать с его слов ответную телеграмму на поздравление от правительства.
—
Надо ответить достойно. А я, сами видите, в каком сейчас состоянии. Запишите проект моего ответа, и, если я не совсем складно продиктую, прошу вас, товарищи, не церемоньтесь. У меня после операции мысли какие-то нестройные. Клочковатые. Думаешь о чем-нибудь и вдруг засыпаешь...
Записка Циолковского.
Диктовал он неторопливо. Но каждое произнесенное им слово прочно становилось в строй. Он взял к себе написанный нами текст, быть может, хотел удостовериться, как он выглядит не только на слух, но и «на глаз». Прочитав, вернул листок обратно и глухо сказал:
— Теперь подпишите: «С последним приветом Циолковский».
— Но почему «с последним», Константин Эдуардович! Вы сами недавно сказали: для осуществления своих планов мне бы надо прожить лет двести. А вам лишь семьдесят восемь...
— Теперь осталось совсем немного. Но не надо об этом. Прочтите, пожалуйста, все записанное.
Внимательно прослушав, он внес еще одно исправление и подписал текст ответа. Вошел врач. Циолковский просил его отправить в Москву телеграмму. Но тот стал журить пациента.
— Константин Эдуардович, ведь вы твердо обещали все выпить...
На тумбочке, у изголовья, стояла совсем узенькая рюмка с коньяком. Врач просил больного отпить хотя бы глоток для подкрепления.
— Выпейте по случаю наступающего дня рождения, — стали просить и мы.
Нехотя пригубив рюмку, звездоплаватель сказал:
— Всю жизнь был непьющим, а теперь, на старости лет, меня заставляют пьянствовать.
Вечером того же дня в семье Циолковского мне сказали, что им написана автобиография. Прошу дать ее для опубликования в газете и получаю ответ:
— Заручитесь разрешением от него самого.
Утром 15 сентября больному стало хуже. К нему никого не пускали. Упрашиваю врача передать записку. Спустя некоторое время врач сказал мне:
— Его взволновала ваша просьба. Он считает, что ему оказывают слишком большую честь. Вот его ответ. Он писал, не видя, что получается на бумаге...
Крупным стариковским почерком ученый написал:
«Только состояние мертвеца мешает мне выразить в полной мере мою благодарность и согласие относит. моей автобиогр...
15 сент. 35 г.
Циолковский»
Врач добавил интересную подробность:
— Когда я выходил из палаты, Константин Эдуардович меня окликнул, взял записку и слева от слова «автобиографии» дописал «моей». Потом сказал:
— Впервые в жизни забыл поставить дату.
И дописал: 15 сент. 35 г.
Великий самоучка Константин Циолковский, чьи труды были отмечены еще в первые годы после революции Лениным, скончался 19 сентября. На другой день «Известия» опубликовали его автобиографию.
